Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Эволюция концептуальных основ правоохранительной политики Советского государства в 1926-1934 годах 32-86
Раздел 2. Особенности развития советской системы правосудия и реорганизация сферы юстиции (1926-1934 гг.) 87-142
Раздел 3. Усиление репрессивного характера правоохранительной системы и создание объединенного НКВД СССР 143-195
Заключение 196-202
Список источников и литературы 203-2
- Эволюция концептуальных основ правоохранительной политики Советского государства в 1926-1934 годах
- Особенности развития советской системы правосудия и реорганизация сферы юстиции (1926-1934 гг.)
- Усиление репрессивного характера правоохранительной системы и создание объединенного НКВД СССР
Эволюция концептуальных основ правоохранительной политики Советского государства в 1926-1934 годах
Данное положение В.И. Ленина будет не раз применяться его соратником И.В. Сталиным в течение всего исследуемого периода. Таким образом, «революционная законность» представляла собой некую аморфную среду, в которой не существовало четко определенного правового поля, а при необходимости это поле могло предельно расширяться или сокращаться по усмотрению или в соответствии с революционной целесообразностью.
В целом лидеры советской власти сделали все для того, чтобы «революционная законность» трансформировалась в «чрезвычайную законность». Создавая чрезвычайные органы, советские властные институты придерживались правил соединения закона и беззакония. Как это ни парадоксально звучит, но «чрезвычайщина» обрела форму легитимного беззакония. Согласие на существование данных органов давало государство, оно же определяло нормативно-правовые условия их применения. На деле это проявлялось в своеобразной, правоприменительной деятельности всей правоохранительной системы. Суд, милиция ВЧК выполняли заказ, который, как правило, определялся программной линией партии. При этом, по мнению Н.И. Бухарина они лишь «вырабатывали путем расстрелов и трудовой повинности» «коммунистическое человечество из человеческого материала капиталистической эпохи».71 В данной связи следует согласиться с мнением М.И. Пискотина, утверждавшего, что история красного террора - это трагедия русского народа. История красного террора говорит о том, что он был, не просто развязан, а организован сверху, причем организован именно «вождями революции», большевистским руководством. Его главными идеологами и творцами являлись Ленин, Свердлов, Троцкий, Дзержинский, Зиновьев, причем больше первые трое, чем четвертый из них, который был скорее исполнителем, чем теоретиком террора. И в непосредственной организации массовых репрессий в центре и на местах они опирались чаще не на русских, а на представителей других национальностей. «Их расчет был простым и циничным. Террор обрушивался в основном на русских (каковыми считали себя в то время, кроме великороссов, также украинцы и белорусы), поэтому его легче могли творить те, кто не отождествлял себя с ними, не видел в них своих братьев и сестер, кому по было не жалко или менее жалко этот народ». «Чрезвычайщина» упрощала до предела все процедуры не только в отдельных ведомствах, но и в правоохранительной системе в целом. Следственным органам совершенно не требовалось закрепляющей доказательной базы, достаточно было сослаться на показания свидетелей. А нередко и вовсе обходились без таковых. «Для расстрела нам не нужно доказательств, ни допросов, ни подозрений, - заявлял уполномоченный Москвы в Кунгурской ЧК товарищ Гольдин. - Мы находим нужным и расстреливаем, вот и все».73
На наш взгляд, идеология «чрезвычайщины» опиралась на психологию люмпенов. Не случайно, среди гонимых в данное время оказались, прежде всего, представители интеллигенции, которой, по мнению многих организаторов массового террора «лучше бы не родиться в революционное время». В то же время, суть политики «чрезвычайщины» сводилась к стремлению узаконить те деяния, которые в данный период были выгодны и соответствовали представлениям правящей элиты о законности и правопорядке.
Таким образом, в ходе драматических событий 1914-1921 гг. в России был разрушен механизм поддержания законности и правопорядка. При этом большевики оказались в условиях «самого большого внутреннего политического кризиса», обнаружившего «недовольство не только значительной части крестьянства, но и рабочих»75 за время существования Советской власти. В данной связи, после свертывания широкомасштабных военных действий не передний план неизбежно выдвинулись задачи восстановления общественного порядка, обеспечивающей его правоохранительной системы. При этом, в частности, уже постановление VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920 г. «О советском строительстве» определило, что законодательные акты общегосударственного значения могли издавать лишь Всероссийские съезды Советов, ВЦИК и СНК. Наркоматы, ведомства могли издавать лишь распоряжения и постановления в строгом соответствии с законом. Однако, отмечая позитивное значение документа, заметим, что его практическое воплощение было затруднено как позицией ведомств, так и самоуправством местных властей.
В целом, определенный выход из тупика схоластических споров о природе социалистической законности и противоречий в законодательной практике, на наш взгляд, был найден лишь под влиянием радикально изменившейся внутриполитической обстановки. Важный этап в развитии советского права начался с 1921-1922 годов, в связи со вступлением страны в полосу новой экономической политики, потребовавшим отказа от упрощенно-репрессивных форм внутренней политики.
Особенности развития советской системы правосудия и реорганизация сферы юстиции (1926-1934 гг.)
В итоге, на прокуратуру было возложено «осуществление надзора от имени государства за законностью действий всех органов власти, хозяйственных учреждений, общественных и частных организаций и частных лиц путем возбуждения уголовного преследования противтъ виновных и опротестование нарушающих закон постановлении». В то же время, она учреждалась в составе Народного комиссариата юстиции. Ее возглавлял в качестве Прокурора республики нарком юстиции.
Подчеркивая особое значение данного института, М.И. Калинин весьма образно сформулировал: «Мы переживаем третью стадию проведения законности на местах: прошла военная и чекистская, наступила стадия юридическая». Разъясняя цели и задачи прокуратуры, он говорил: «Здесь столкнулись мнения о том, что центр имеет желание резко проводить свое влияние. Это совершенно правильно. В этом суть прокуратуры. В лице прокурора центр посылает человека, который не управлял бы местным краем, а смотрел бы за законностью управления».210
В целом, принятая в 1922 г. форма организация прокуратуры РСФСР являлась компромиссной и содержала определенные уступки местным губисполкомам. В частности: 1. Прокуратура не стала самостоятельной, подчиненной высшему органу власти, а входила в состав НКЮ РСФСР; 2. Она не была единой для всех регионов страны, а в автономных республиках РСФСР органы прокуратуры подчинялись своим ЦИКам; 3. Органы следствия находились в ведомстве губернских судов, а прокурорам подчинялись лишь в оперативном плане, т.е. сохранялось «двойное» подчинение.
В контексте предпринятого анализа укажем, что учреждение прокуратуры, осуществление судебной реформы также не привели к упразднению структур, которые к этому времени осуществляли контроль за соблюдением законности. Более того, внимание к ним в ряде случаев возросло. В частности, в 1922 - 1923 гг. по предложению В.И. Ленина Рабоче-Крестьянской инспекции представилось право вмешиваться в работу почти всех структур государственного аппарата. В письме Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» содержалось пожелание дать членам Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК) права членов ЦК партии, обязать их присутствовать на заседаниях Политбюро ЦК партии, «практически участвовать в контроле и улучшении низшими местными и т.д.».211 Предложения В.И. Ленина были реализованы в 1923 г. на XII съезде партии. По докладу И.В. Сталина XII съезд постановил образовать обособленный контрольный аппарат ЦКК - РКИ, являющийся экстраординарным органом. Руководители Верховного суда республики и республиканской прокуратуры должны были стать членами ЦКК, местные судьи и прокуроры переходили с партийного учета территориальных парторганизаций на учет в губернские контрольные комиссии.
В последующем требование утверждения законности на всей территории Советского Союза нашло закрепление и в ст. 43 первой Конституции СССР. Одновременно с Верховным Судом было решено создать Прокуратуру Верховного Суда СССР, что было законодательно закреплено Конституцией СССР. Значительной вехой на этом пути было образование Прокуратуры Верховного Суда СССР. Постановлением ЦИК СССР «О Верховном Суде Союза ССР» от 6 июля 1923 г. Президиуму ЦИК СССР было поручено в связи с принятием Конституции СССР разработать Положение о Верховном Суде Союза Советских Социалистических Республик. 23 ноября 1923 г. оно было утверждено. В Положении определялись функции, полномочия, структура и штаты Прокуратуры Верховного Суда Союза ССР. Прокурор Верховного Суда СССР и его заместитель, в соответствии со ст. 46 Конституции СССР, назначались Президиумом ЦИК Союза ССР и были подотчетны Президиуму. В статье 21 указывалось, что Прокурор и его заместитель состоят при Верховном Суде. Однако Прокурор Верховного Суда СССР занимал самостоятельное положение.
Новый институт получился таким, каким его хотели видеть коммунисты - жестким и бескомпромиссным. По функциям прокуратура превзошла все существовавшие правоохранительные органы. Она сосредоточила в своих руках надзорно-контрольные, следственные и обвинительные функции. Однако к 1926 г. Прокуратура Верховного Суда еще не была единой по всей стране и не руководила всеми прокурорскими органами СССР. Непростая ситуация складывалась и во взаимоотношениях общих прокурорских органов, в лице прокурора губернии, с прокурорами военной и военно-транспортной прокуратуры, а также с ОГПУ." Много недоразумений возникало и с местными органами власти. В целом, единой системы надзора за законностью в масштабе Союза Конституция 1924 г. не создала.
Усиление репрессивного характера правоохранительной системы и создание объединенного НКВД СССР
Решающая часть операции по ликвидации кулачества проводилась при активном содействии местных районных и низовых (сельских) органов власти. Основываясь на показаниях деревенских активистов и агентурных данных, органы ОГПУ проводили аресты в основном именно тех, кого местная администрация зачисляла в потенциально опасные. Крестьян арестовывали за попытки сопротивления раскулачиванию, за «самоликвидацию» своего хозяйства, за бегство с места жительства и оказание помощи прятавшимся. Одновременно брали также бывших военнослужащих белой армии и священнослужителей. Постфактум под практику подгонялись и документы. Аппарат ОГПУ был предельно загружен фабрикацией «контрреволюционных организаций» и «заговоров», в каждом из которых оказывались десятки и сотни крестьян.
Применение репрессий против крестьян, злоупотребление властью накалили социально-политическую атмосферу в деревне. В начале 1930г. страну сотрясли массовые восстания. Во главе одного из них находился даже районный уполномоченный ГПУ.404 Для борьбы с повстанцами были привлечены части Красной армии. Таким образом, страна фактически вступала в новую гражданскую войну.
В итоге, крестьянское сопротивление и нарастающая угроза развала сельского хозяйства заставили руководство страны частично признать ошибки, допущенные в ходе колхозного строительства. 2 марта 1930 г. в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой осуждались перегибы и нарушения принципа добровольности при объединении крестьян в колхозы.
Сравнивая войну с периодом коллективизации, Сталин якобы заметил: «политика коллективизации была страшной борьбой... Это было что-то страшное. Это длилось четыре года».405 Забегая вперед, заметим, что отступление было временным и сопровождалось продолжением репрессий. Миллионы крестьян были отправлены в лагеря и на трудовые поселения. По данным В.П. Попова в 1930г. было приговорено к расстрелу по делам, расследовавшимся ОГПУ 20201 человек.
Тем не менее, весной 1930г. активисты колхозного движения были поставлены в крайне сложное положение, статья вызвала у них растерянность и недовольство. Местные власти вынуждены были разрешить массовые выходы крестьян, насильственно загнанных в колхозы, чтобы не довести до открытой крестьянской войны. На некоторое время (весна - лето 1930г.) репрессии против зажиточного крестьянства были приостановлены, на основе мартовской резолюции ЦК ВКП(б) 1930 г. «Об искривлениях и перегибах линии партии». Однако указанный период оказался недолгим.
Помимо крестьян под ударом ОГПУ оказались и другие слои населения. В частности, на общем репрессивном фоне, в 193 0-1931гг. особое значение имела фабрикация дел о вредительских и о террористических организациях в сфере экономики. При этом репрессивные меры применялись вполне адресно, в зависимости от нарастания проблем в том или ином секторе экономики. Одновременно, сталинская группа не упускала случая для очередного удара по функционерам, рассматривавшимся в качестве противников. В частности, в связи с финансовым кризисом и нехваткой разменной серебряной монеты мы можем наблюдать очевидное столкновение СНК и ПБ.
Сталинское большинство в Политбюро решительно осудило решения СНК об импорте серебра и дополнительной чеканке монеты. При этом курс был взят исключительно на репрессивные меры и использование ОПТУ. 2 августа 1930г. Сталин лично обратился к председателю ОПТУ Менжинскому с запросом «о результатах борьбы со спекулянтами мелкой монетой» и планах действий, и в итоге дал неудовлетворительную оценку работе ОГПУ.407 В. Молотову он пояснил причины такой немилости: «Видимо покусали немного кассиров и успокоились. Дело не только в кассирах. Дело в Пятакове, в Брюханове и их окружении. И Пятаков, и Брюханов стояли за ввоз серебра. ... провели соответствующее] решение в совещ[ании] замов (или СТО), которое мы отвергли на понеделъничьем собрании, обругав их «хвостиками» финансовых вредителей. Теперь ясно даже для слепых, что мероприятиями НКФ руководил Юровский (а не Брюханов), а «политикой» Госбанка - вредительские элементы из аппарата Госбанка (а не Пятаков), вдохновляемые «правительством» Кондратьева-Громана». В данной связи, Сталин предложил «почистить» НКФ и Госбанк, «обязательно расстрелять десятка два-три вредителей из этих аппаратов».4 Таким образом, им наносился очередной удар по своим противникам в правительстве. Деятельность же ОГПУ в данном случае выступала как продолжение политической борьбы в руководстве ВКП(б).
