Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие «старость» в крестьянской среде: хронологические рамки и внешние признаки 27
1.1. Критерии наступления старости в крестьянской среде 27
1.2. Внешняя атрибутика старости в крестьянском сознании 36
Глава 2. Роль и место стариков в жизнедеятельности крестьянского общества 50
2.1. Роль и место старшего поколения в крестьянской семье 50
2.2. Старики – хранители и главное социальное передаточное звено крестьянского традиционализма . 75
2.3. Старики в обрядовой жизни русской деревни 93
Глава 3. Психологические установки общественного сознания крестьян, связанные со старостью 102
3.1. Образ старости в русском фольклоре 102
3.2. Отношение к старости в крестьянской среде . 117
3.3. Восприятие старости старшим поколением в крестьянской семье 136
Заключение 147
Список источников и литературы
- Внешняя атрибутика старости в крестьянском сознании
- Старики – хранители и главное социальное передаточное звено крестьянского традиционализма
- Старики в обрядовой жизни русской деревни
- Отношение к старости в крестьянской среде
Внешняя атрибутика старости в крестьянском сознании
Власть стариков и формы е проявления в крестьянской семье второй половины XIX века среди прочих вопросов освещает Е.Т. Соловьв. Анализируя сведения, полученные по всем слам Мамадышского уезда Казанской губернии, исследователь предполагал, что татарское население здесь не оказало влияния на обычные семейные нормы права русских, так что отмеченные черты можно распространять на вс великорусское население Российской империи. Нормой была «неограниченная власть владыки семьи»3, власть именно «старшего», который иногда прислушивался к советам своего старшего сына. Такая власть проявлялась в виде позволений, приказов и запретов. Е.Т. Соловьв сетовал на участившиеся семейные разделы, попутно отмечая, что ещ изредка можно встретить своеобразный «родовой союз», где «несколькими родственными семействами правит дед». Он живт с семейством младшего внука, а другие главы семейств живут его наставлениями.
О том, какие извращнные формы может приобретать власть патриарха, размышлял С.С. Шашков4. Исследователь упоминает о снохачестве, признат его явлением, распространнным и в XIX веке.
В исследовании А. Ефименко5 показаны функции «большака» и «большухи» в семье, подчркивается сохранение иерархии в отношениях между домочадцами, превосходство мужчины над женщиной, несмотря на е возраст. Исследователь обозначила и факторы, которые определяли положение стариков в крестьянской семье: уровень благосостояния домохозяйства и способность старика к наживе. Ухудшение же материального положения семьи ставило вопрос о «лишних ртах» - стариках - и приводило к семейному разделу.
Наличие в семье стариков и детей в чрезмерно большом числе на одного взрослого А.И. Васильчиков считал достаточным основанием, чтобы причислить такую семью к беднейшим1.
Анализируя связанную с падением авторитета стариков тенденцию семейных разделов, К.Р. Качоровский приходит к выводу, что «разложение большой семьи преувеличено»2, хотя в пореформенной России, по замечанию исследователя, отношения в семье стали приближаться к равноправию. Это означает и качественное изменение содержания авторитета старших в семье. Старики же не поддавались либерализации, старые женщины привычно признавали превосходство мужчин над ними.
Основываясь на этнографических материалах корреспондентов бюро князя В.Н. Тенишева, В.В. Тенишев3 показывает прочные позиции стариков в семейном обычном праве: даже после семейного раздела, проживая в другом домохозяйстве, старики вершили домашний суд над всеми своими детьми и внуками.
Общим местом в работах большинства исследователей стало изображение стариков в семье как «почтенной обузы»: даже немощные они пользуются авторитетом, вершат суд над домашними, но вот неурожай или раздор между невестками, и их власти уже не хватает, чтобы удержать семью от раздела.
В то же время, рассматривая вопрос о месте стариков в крестьянском обществе, их общественных функциях, можно увидеть, что община, мир стояли на более патриархальных позициях по отношению к старикам: «старики почтенные» были влиятельны на сходах, отмечают исследователи обычного права. Правда, к началу XX века приходит в упадок такой институт, как суд стариков. Так, исследуя вопросы местного самоуправления, С.Г. Алексеев приводит данные по Полтавской губернии, отмечая, что на расспросы прокурора о мирских сходах стариков он не получил «удовлетворительного указания относительно какого-либо случая обращения крестьян к их суду»1.
Изучая вопрос о принципах и механизме земельных переделов и поравнений в Российской империи XVIII – первой четверти XIX веков, В.П. Воронцов упоминает о приглашении «лучших людей из стариков честного поведения»2. Они должны были согласить крестьян из селений Рыльского уезда Курской губернии к межселенному переделу земли по числу душ. Описанная ситуация относится к 1820 г. В этой же работе автор сообщает о циркулировании земельных наделов внутри крестьянской общины, показывает, что во Владимирской губернии первой четверти XIX века крестьянин, не способный обрабатывать надел по старости, мог отдать надел зажиточному крестьянину, и тот будет платить за старика подати и выполнять все мирские повинности.
Изучая как явление русскую народную медицину, Г. Попов3 подчркивает как непременную черту преклонный возраст носителей этого потанного знания. Именно такие знахари вызывали доверие и уважение у своих подопечных, излечивали с гораздо большим успехом, а в случае неудач ни у кого не возникало нареканий.
Старики – хранители и главное социальное передаточное звено крестьянского традиционализма
Особенности положения стариков в крестьянской среде XIX в. возможно также исследовать с привлечением автобиографических, художественно-публицистических произведений. Важным источником для изучения мира старости в русской деревне служат опубликованные воспоминания самих крестьян1 и представителей дворянства, хорошо знакомых с крестьянской деревней2. В воспоминаниях С.А. Туника показаны быт и нравы крестьян Корочанского уезда Курской губернии. Мемуарист очень живо описывает заинтересовавшие его эпизоды из жизни крестьян, в том числе и стариков. Мемуарист удивляется нарочито сварливому на людях поведению старых крестьян, мужа и жены, иронично говорит о перемене в отношениях сыновей к матери, стоило ей лишь стать зажиточной.
Свои наблюдения за жизнью крестьянства (1872 – 1887 гг.) представил в виде публицистических очерков А.Н. Энгельгардт3. В его книге компетентные размышления о хозяйственном укладе иллюстрируются описанием быта, обычаев, нравов крестьянства, включая и стариков. «Старик», «старуха» - автор не называет их имн, и герои предстают как своего рода типичные модели поведения стариков: умудрнные житейским опытом, многое умеющие, близкие к природе, постоянно в хлопотах, исключительно энергичные.
Пограничное положение между мемуарами и художественной литературой занимает автобиографическое произведение Ф.В. Гладкова4.
Писатель рассказывает о свом детстве в старообрядческой деревне Чернавке Саратовской губернии в конце 80-х – начале 90-х гг. XIX века.
В отношении исследования истории крестьянской ментальности очень мало вышло работ1, где бы в той или иной степени нашли отражение установки сознания, бытующие в фольклоре (народные сказки, песни, пословицы, поговорки). Ситуация осложняется тем, что в настоящее время редки качественные специализированные издания. В основном тексты сказок предназначены для младшего школьного возраста, поэтому даны в литературной обработке, с яркими иллюстрациями и без комментариев. Одно из наиболее доступных сегодня изданий2, рассчитанных на специалистов, появилось ещ в 80-е гг. XX века. В нм неадаптированный текст сопровождается указанием, где, когда, кем, от кого записана сказка. К анализу привлекались сюжеты русских и украинских народных сказок, представленные в других сборниках3. Сказка – жанр фольклора. Существует три е разновидности: сказки бытовые, волшебные, о животных. В народном быту сказка была повседневным явлением: рассказывалась дома, в поле, в дороге, на охоте, в праздники, по случаю. Мы отметим две функции сказки в обществе: воспитательную (в смысле социализации подрастающего поколения) и функцию исторической памяти. Эти функции характеризуют сказку как неоднозначное явление: с одной стороны, в сказке закрепляются и передаются от поколения к поколению нормы, действия иногда в упрощнном виде, теряя первоначальный смысл; с другой стороны, в сказке отражаются модели отношения, общество, современное рассказчику, поскольку он выстраивает свою систему причинно-следственных связей, как человек своего времени. В этом случае, исследуя сюжет сказки, нужно учитывать время е записи, возраст рассказчика.
Обращаясь к сказке как к источнику, важно помнить, что одно из свойств сказки – установка на вымысел. Фантазия и вымысел могут присутствовать в изображении любого явления, любого персонажа. Для исследования аспектов ментальности это скорее положительный, чем отрицательный момент, поскольку характеризует устремления – человек был свободен в создании своей модели мира, пусть и сказочной. Исследователь сказок В.Я. Пропп в первой половине XX в., характеризуя инварианты мотивов, сюжетов и их соотношение, говорил об источниках сказки в действительности1. Сказитель – человек своей эпохи, представитель определнного сословия (в данном случае – крестьянства), сказка будет отражать закрепившуюся в этом сословии модель отношений.
Существовали некоторые нормы, закономерности, типажи героев, что становится основой исследования. Чтобы определить, как в сказке отражалось отношение к старшему поколению через персонажи стариков и старух, обозначим способы выражения этого отношения. Во-первых, это позиционирование героя, прямое, если старик или старуха – главный герой сказки, и косвенное позиционирование, через характер влияния персонажа на судьбу главного героя сказки. В качестве типов позиционирования обозначим положительное, отрицательное и нейтральное. Во-вторых, обозначение качеств личности героя: прямое указание на них или описание их проявлений. Методом исследования служит кластерный анализ: выяснение наиболее устойчивого образа старика или старухи в фольклорном нарративе через определение свойственных им качеств и типов позиционирования.
Старики в обрядовой жизни русской деревни
Седеют волосы: сначала становятся сивыми, потом белеют. Покрывается морщинами лицо, сутулится спина, дребезжит старческий голос. «Лета изнемогают», - говорили крестьяне. А годы не зависят от человека и, по представлению крестьян, бороться со старостью, пытаться е отсрочить – бессмысленно, человеку неподвластно. Поэтому старость в крестьянской среде не скрывают, а всемерно подчркивают. «Среброголовые старички», «седенький старикашка»3, «лысый белобородый старик», старик «с открытой седой головой и плешью»4 литературные герои С.Т. Аксакова Л.Н. Толстого, А.И. Эртеля, бытописателей конца XIX в. Такой образ старика сохранился и в живописи XIX в. В.Г. Перов, Г.Г. Мясоедов, В.Е. Маковский, Н.П. Богданов-Бельский показывают нам убелнных сединами стариков. Непременная деталь – густая, окладистая, патриархальная борода [См. Приложения 4, 5, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16]. Главный герой очерков о деревне – дед Матвей «с выстриженной маковицей, с большой бородой»1. «Крепкий старик с могучей бородой, которая закрывала ему не только грудь, но и живот»2, - герой П.И. Замойского. «С большущей сивой гривою, Чай, двадцать лет не стриженной, С большущей бородой»3 выходит из лесу старик, герой Н.А. Некрасова.
Борода и усы традиционно считались необходимыми в мужской внешности. У стариков борода символизировала принадлежность к крестьянскому сословию, социальную состоятельность, зрелый ум, житейскую мудрость, концентрацию жизненных сил. Длинная борода как знак волшебной силы упоминается в русских народных сказках. У православных борода воспринималась как знак их принадлежности к истинной вере, к образу и подобию Бога.
Постоянным напоминанием человеку о его статусе служила одежда. По одному взгляду на человека можно было определить его социальный статус, вероисповедание, этническую принадлежность, пол и возраст. В середине XIX в. для одежды стариков характерны незамысловатость, строгая сдержанность, однотонность, преимущественно тмные тона. «Старики, как правило, носили темную или белую одежду»4, - отмечает Т.А. Бернштам. Это прослеживалось даже в праздничной одежде. Так, по замечанию Н.В. Успенского, «старушки принаряжаются для светлого Христова воскресенья в темные расстегаи, купленные на ярмарке, в новые лапотки и снежной белизны платочки, драгоценные для них тем, что они же самими старушками предназначены препроводить их на тот свет»1.
Середина XIX в. В будний день на завалинках сидят «старухи в синих платках»2. Ф.В. Гладков красочно описывает костюм стариков в многочисленной крестьянской старообрядческой семье второй половины XIX в.: «Бабушка, охая, наряжалась в синюю китайку с жлтой, в огурцах, каймой вверху и от груди до конца подола… Она тоже мастерила на голове кубовый платок, но уже без белого венчика, а в зеркало смотреться ей грех – не молоденькая… Дед и бабушка в эти пасхальные дни грелись на солнышке. Он – в суконной поддвке и картузе, надвинутом на брови, она – в кубовом [густо-синего цвета] платке, в синей китайке с оловянными пуговками на золотисто-жлтой прокладке от груди до подола»3. Крашенинный синий сарафан носили в будни пожилые женщины Владимирской губернии. А в праздник они надевали сарафан из синей китайки.
Вот ради торжественного случая – семейного раздела – принарядился старик – герой Н. Златовратского: он был одет «в синий армяк, застгнутый на все крючки, высокий стоячий ворот туго стянут под бородой; на ногах свежо вымазанные дгтем сапоги. Сивая голова смазана маслом и тщательно причсана с пробором посередине»4. Пожилые мужчины Владимирской губернии в будни носили «рубаху из холщовой пестряди, кафтан серого сукна»5.
Отношение к старости в крестьянской среде
В течение XIX в. крестьянское общество доверяло старикам выполнение многих общественных функций. Опыт стариков был востребован в традиционном обществе, к их мнению прислушивались на сельском сходе. Старик мог быть избран на какую-либо общественную должность или выступать ходатаем, представителем всего крестьянского общества.
К концу XIX в. отношение к старикам в крестьянской общине трансформируется. Старики не всегда встречают почтение, снижается их авторитет, их присутствие на сходах рассматривается как номинальное, дань традиции. Это связано с экономическими (измельчание земельных наделов, проникновение в деревню капиталистических отношений), социальными (гуманизация отношений, разрушение патриархальных семей), культурными (востребованность новых знаний, рост образованности) факторами.
Старого человека в крестьянской среде воспринимали двойственно: одновременно он был и «неполным человеком», и «больше, чем просто человеком». Это связано с выраженной дихотомией «духовное – физическое»: немощь тела и возвышение духа.
Источником стереотипов, связанных со старостью, служил фольклор. Устное народное творчество представляет старость как жизненный этап с собственными ценностями, моделью поведения, дифференцируя качества стариков и старух, отношение к этим персонажам. В фольклоре закрепились такие установки, как неизбежность старости, е немощность, уродливость, бедность. Старость воспринималась и как беда. В большей степени положительным фольклор представляет мудрого старика, в большей степени отрицательно – суетливую старуху.
Старики и старухи принимали активное участие в обрядовой жизни русской крестьянской деревни. Близкие к возрастному «пределу», они наделялись даром общения с духами природы, представителями нечистой силы и с Богом. Из уст стариков звучали молитвы, просьбы к потустороннему миру и защитные приговоры-обереги. Старики 151 обеспечивали правильность выполнения ритуалов, ещ удерживая в памяти их первоначальный смысл, они разъясняли его молоджи.
Особое место стариков в крестьянском обществе можно передать как «хранители закона гармонии». Старики обеспечивали согласованность таких систем, как «семья», «хозяйство», «мир», «Бог», «природа». Понятно, что эти системы выделены с достаточной степенью условности. Так, «семья» и «хозяйство» воспринимались как одно целое, подменяясь понятиями «домохозяйство» или «двор». Но к системе «семья» мы причислим взаимоотношения между членами семьи, а к «хозяйству» – работы.
Достичь гармонии этих систем можно было, только чутко прислушиваясь к их воле и руководствуясь ею. Это объясняет нам такие черты мировосприятия старшего поколения как включнность и подчиннность. С помощью многочисленных примет старики расшифровывали волю природы и выстраивали в соответствии с ней хозяйственную деятельность. Обращаясь к христианским заповедям, признавая непреложность нравственных законов, старики вершили суд в семье и на миру. Старики представляются своеобразным «передаточным звеном», которое транслирует волю Бога, волю природы, не вторгаясь со своей личной волей. Доверие к старикам было обусловлено не только их жизненным опытом, но и этой «личной пассивностью»: они – только передают.
В отношении второй половины XIX в. с достаточной степенью условности можно говорить о существовании нескольких «сценариев старости», судя по тому, как старики понимают свою основную жизненную задачу: - «страхом спасать» - старость в зажиточной неразделнной семье, где старик является «патриархом», «держит большину» примером в выполнении хозяйственных работ или мудрыми советами; здесь хозяйственный вклад старика не стоит на первом месте в его значении, ведь семья обеспечена работниками; значим распорядок, который устанавливает старик; здесь в 152 почитании старости следуют традициям (первое место за столом, все проявляют покорность и повиновение старшему, ждут наставлений, терпят побои); старики из таких семейств были активны в выполнении общественных функций (хозяйственных или представительских), откликались на просьбу сельского общества «постоять за мир» - собственное домохозяйство стариков от этого не приходило в упадок; доля таких неразделнных семей к концу XIX в. уменьшилась, возобладали малые семьи, на более консервативных позициях в этом отношении стоял Черноземный регион: здесь в конце XIX в. доля неразделнных семейств составляла около половины от числа всех домохозяйств; так что этот «патриархальный» сценарий старости к концу XIX века уже не являлся типичным в общероссийском масштабе, но стал характерным для Черноземья;
- «лапти плести» - старость «отошедшего от большины» или после семейного раздела оставшегося на попечении одного из детей; совестясь быть в тягость домочадцам, немощный старик сосредоточивается на выполнении посильных для него работ, встречает снисходительное к себе отношение, терпит побои;
- «с сумой по миру идти» - старость в нищенстве: старики покидают дом, где жизнь на содержании детей стала невыносимой, и просят милостыню или живут в богадельне; это старость бывших бессемейных дворовых людей и бобылей-одиночек.
В эти «сценарии» вписываются как старики, так и старухи: при старике, «ведущем большину», и старуха пользуется почтом. По данным корреспондентов этнографического бюро В.Н. Тенишева, во Владимирской губернии встречались случаи, когда и самая старшая женщина вела большину, хотя при этом в сельском сходе не участвовала.
