Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ИЗМЕНЕНИЯ В ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ
1. Условия жизни и труда населения Горного Алтая в 1945-1953 гг 26
2. Пути формирования доходов населения Горного Алтая 39
3. Развитие приусадебного хозяйства 53
4. Развитие торговли 60
ГЛАВА 2. ПУТИ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ И СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ.
1. Развитие социальной инфраструктуры в послевоенное десятилетие 75
2. Вопросы социального обеспечения населения Горного Алтая 88
ГЛАВА 3. ВОССТАНОВЛЕНИЕ КУЛЬТУРНО-БЫТОВОЙ СФЕРЫ И СИСТЕМЫ ОХРАНЫ ЗДОРОВЬЯ.
1. Проблемы функционирования и развития культурно-бытовой сферы 109
2. Организация охраны здоровья населения Горного Алтая в 1945-1953 гг 128
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 150
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 156
ПРИЛОЖЕНИЯ
- Условия жизни и труда населения Горного Алтая в 1945-1953 гг
- Развитие социальной инфраструктуры в послевоенное десятилетие
- Проблемы функционирования и развития культурно-бытовой сферы
Введение к работе
Актуальность темы. Революционные преобразования, захватившие нашу страну в середине 80-х гг. прошлого столетия, пробудили необычайный интерес к отечественной истории. В эпицентре возникшей тяги к правдивому знанию оказались многие вопросы из прошлого и настоящего народов, населяющих Россию. Их полному объективному освещению призваны содействовать конкретные и не предвзятые исследования, призванные по-новому взглянуть и осмыслить их историю.
Именно этим продиктован и наш интерес к означенной теме, ибо история Горного Алтая1 и его населения является неотъемлемой частью истории России. Войдя, почти два с половиной столетия назад, в её состав, алтайцы теснейшим образом связали свою судьбу с нею с ее" народами. С другой стороны, обращение к исследуемой теме продиктовано её недостаточной изученностью, необходимостью критически пересмотреть отдельные положения, оценки и выводы, утвердившиеся в алтаеведении, уточнить характер событий и явлений, имевших место в Горном Алтае в первые послевоенные годы.
В отечественном алтаеведении до сих пор нет труда, в котором был бы рассмотрен весь комплекс интересующих соискателя вопросов. На сегодняшний день существуют работы, авторы которых лишь затрагивали отдельные эпизоды данной проблемы.
Целью настоящей работы является попытка более комплексного рассмотрения истории социального развития Горного Алтая и внесение тем самым своей лепты в дело изучения истории Алтая и его населения. Естественно, автор не претендует на исчерпывающее решение всех поставленных вопросов поднимаемой проблемы. Его задача значительно скромней: оперируя имеющимися материалами, в обобщенном виде показать историю социального развития Горного Алтая в 1945-1953 гг., уточнить отдельные выводы и оценки, сделанные нашими предшественниками на сей счет.
В географическом плане исследование распространяется на территорию Горного Алтая (с 1922 г. — это Ойротская, с 1948 г. — это Горно-Алтайская автономная область, с 1991 г. — Республика Алтай).
Горный Алтай — это территория в 92,6 тыс. кв. км, на которой проживает сегодня немногим более 200 тыс. человек. В административно-территориальном плане республика подразделена на 10 районов: Кош-Агачский, Онгудайский, Майминский, Турачак ский, Улаганский, Усть-Канский, Усть-Коксинский, Чемальский, Чойский и Шебалин-ский. По национальному составу население республики смешанное. Коренная национальность — алтайцы. На её территории их насчитывается около 60 тыс. человек или 31,6% от общего числа населения. Небольшая их часть проживает за пределами Горного Алтая, главным образом в некоторых селах Красногорского, Солтонского, Сорокин-ского районов Алтайского края и Беловского района Кемеровской области.1
Алтайцы представляют собой древнее население Южной Сибири. В историко-этнографической и лингвистической литературе их делили обычно (и продолжают делить) на шесть племен, последние — на две группы: южные алтайцы (алтай кижи, те-леуты и теленгиты) и северные (кумандинцы, тубалары и челканцы). Основная масса алтайцев вплоть до середины 30-х гг. XX века вела кочевой и полукочевой образ жизни. Если в первом случае абориген круглый год следовал за скотом, зимой и летом проживая в кошемной юрте, то во втором — он имел на зиму постоянную стоянку с жильём и пастбищами для скота, которую скотовод покидал лишь на летнее время. С появлением в крае русских часть алтайцев стала переходить на оседлый образ жизни. Перевод их на оседлость был завершен в основном — к началу Великой Отечественной войны.
Большинство населения республики составляют русские (60%), начавшие селиться в горах Алтая с середины XVIII века. Наряду с русскими и алтайцами в ней проживают украинцы, белорусы, немцы, мордва, татары и представители других национальностей (3,4%). Небольшим (по сравнению с русскими и алтайцами) по численности национальным меньшинством являются казахи (5,6%), проживающие в основном в Кош-Агачском районе.3
Республика Алтай граничит с Монголией, Китаем, Казахстаном, Тувой, Хакасией, Кемеровской областью. Цель исследования предопределила и его хронологические рамки. Они охватывают 1945-1953 гг., т.е. время, когда был продолжен начатый до войны процесс формирования социальной сферы в Горном Алтае. Изучение этой проблемы на региональном уровне, вне сомнения, поможет успешно решить многие вопросы и в масштабе страны.
При написании диссертации автор придерживался позиции, основанной на убеждении использовать все ценное, что было исследовано обстоятельно и объективно и, преодолевая стереотипы, проследить процесс развития социальной сферы во всей его сложности и противоречивости, положительным опытом и негативами.
Литература. Интерес к истории Горного Алтая и его населения уходит своими корнями в далекое прошлое. Однако дореволюционные исследователи, путешественники, проявляя свой интерес к ней, не шли дальше освещения вопросов хозяйственно-экономической, культурно-бытовой и духовной жизни коренного населения, оставляя в стороне проблемы, составляющие предмет нашего изучения.
Новые подходы в изучении истории Алтая наметились после октября 1917 г.: оно приобрело характер государственной политики, всецело отвечая концептуальным установкам правящей партии относительно всестороннего изучения «ранее отсталых народов», вступивших в советскую стадию, минуя капиталистический путь развития.1
Но, говоря о начавшемся в 20-30-е гг. XX века многоплановом изучении народов Сибири, в т.ч. и алтайцев, следует отметить, что акцент при этом делался на их историческое прошлое, на роль трудящихся масс в этом историческом процессе, на классовую борьбу, имевшую место в годы гражданской войны и социалистического строительства в Горном Алтае, стране в целом. Вопросы социального характера, как и прежде, оставались вне поля зрения исследователей. И в этих «просчетах» и «недальновидности» их винить мы не вправе, ибо в этом повинна была система, породившая культ личности, соответствующие установки и требования которой исследователи, по вполне понятным причинам, преодолеть, а тем более игнорировать, не могли.2 Поэтому и изучали они на протяжении многих десятилетий «глобальные процессы», происходившие в стране, обществе и экономике.
Ситуация в этом деле изменилась только в середине 80-х гг. XX века. Начавшееся тогда благодаря «перестройке», развитие историко-антропологического подхода в исследованиях способствовало постановке новых проблем, находившихся до этого на втором плане. Отныне внимание исследователей было обращено на все стороны повседневной жизни человека, зачастую совсем незаметные с происходящими в стране и мире политическими процессами или поразившими общество социальными катаклизмами. Эта тенденция, зародившаяся в период «горбачевской оттепели», продолжает бытовать и по сей день. Благодаря ей, исследователи все чаще обращались в последнее десятилетие XX столетия к изучению тех или иных социальных процессов, имевших место на определенных территориях и имевших, в силу этого, свою специфику. Это позволило им увидеть не только динамику и характер развития различных процессов в регио нах, стране в целом, но и определить их влияние (положительное или негативное) на жизнь населения.
Среди проблем, подвергшихся тогда (подвергающихся и сегодня) новому осмыслению, особое место занимали вопросы социального развития советского общества в 1945-1953 гг. Интерес ученых к их изучению объясняется не только стремлением объективно исследовать их, чего не было в прошлом, но и те негативные моменты, которые переживает сегодня наше общество: сокращение рождаемости и продолжительности жизни в стране, увеличение смертности, ухудшение генофонда и др.
Историю развития историографии исследуемой темы можно условно подразделить на четыре этапа. Первый из них охватывает 1945-1953 гг. Его можно характеризовать как период накопления фактологического материала. Второй — 1960-1970 гг., это годы исследования проблем социального развития страны и больших ее регионов. Третий — 1980-1991 гг. — это время появления в научных исследованиях интереса к проблемам социального развития и открытия отечественной историографией ряда новых направлений для их изучения. И последний — четвертый этап охватывает период с 1991 г. и по сей день. Это время критического осмысления проблемы в целом, особенно на региональном уровне. Рассмотрим каждый из них.
Одним из первых к исследованию отдельных аспектов социальной сферы в истории послевоенного Горного Алтая обратился A.M. Варченко. Рассматривая состояние народного образования в области, он «косвенно» затронул и некоторые моменты, составившие предмет нашего исследования. В частности, освещая вопросы обучения алтайцев, им не была обойдена проблема роста сети интернатов, внешкольных учреждений, библиотек и кинопередвижек. Наряду с достижениями, автором были отмечены и «препятствия, тормозящие процесс дальнейшего культурного развития края». Ими, по его мнению, были в первую очередь недостаток квалифицированных кадров, формализм в обучении, особенно в национальных школах.1
Своеобразным источником, содержащим сведения обобщающего характера, стали для нас работы Н.М. Киселева,2 в частности, его статья «Горный Алтай за годы Советской власти». Занимаясь изучением политики государства в области социального развития, изменения заготовительных цен на сельскохозяйственные продукты, он — непосредственный и активный участник событий тех лет — последовательно проследил процесс поэтапного развития народного хозяйства нашего региона. Хотя работа ученого была направлена, опять-таки, на изучение экономического развития края, тем не менее, в ней присутствуют и материалы, свидетельствующие о развитии культуры в регионе (работа сельских клубов, библиотек, киноустановок, радиостанции и кинотеатра в областном центре и др.). Но наряду с достижениями в сфере социально-экономического развития нашей области, указал автор и на негативные моменты в её развитии. Совершенно недопустимым считал он постоянное увеличение планов успешно работающим хозяйствам. Такой подход к ним, утверждал ученый, не заинтересовывал их быть рентабельными — «передовыми».1
Близка к теме нашего исследования и статья М.Ф. Саруевой, работавшей в 50-х гг. секретарем обкома партии. В ней освещены, естественно, в русле господствовавшей тогда государственной политики, некоторые вопросы развития Горного Алтая в послевоенные годы. В частности, автором затронуты проблемы трудовой занятости населения, развития коммунального хозяйства и сети лечебных заведений в нашей области. Не обошла она своим вниманием актуальный (и по сей день) вопрос открытия интернатов (государственного обеспечения) для детей. Это была первостепенная задача для региона, основная часть населения которого была занята в отгонном животноводстве. Основное время его работники проводили на стоянках. Их же детям нужны были ясли, а школьникам — интернаты. Осветила М.Ф. Саруева и работу (не всегда успешную) детских садов, площадок, изб-читален, библиотек, юрт-передвижек и домов-алтаек.2
Анализируя исследования социальных проблем на первом этапе отечественной историографии, можно констатировать, что они несли на себе «серьезный отпечаток идеологических наслоений». Но, несмотря на это, они не могут быть сброшены со счетов, поскольку эти исследования опирались на солидную источниковую базу. Это было обусловлено тем, что их авторами в большинстве своем (особенно на союзном уровне) являлись «высокие» партийные и государственные деятели, которые имели доступ к «секретным документам». В силу этого, собранный ими богатый и разнообразный фактический материал (в том числе и негативного характера) служит сегодня хорошим подспорьем для тех, кто занимается изучением социального развития страны и ее регионов в частности.
Значительное число работ, посвященных этой проблематике, появилось на общесоюзном и региональном уровне в 60-70-е гг. XX века — на втором, нашем условном этапе истории развития историографии исследуемой темы. Среди их авторов следует в первую очередь назвать В.Т.Анискова, Ю.В.Арутюняна, Н.Я.Гущина, Р.А.Малькова и В.Б. Островского. Ими были достаточно подробно изучены достижения, основные закономерности социального развития страны и ее регионов на протяжении длительных хронологических отрезков.1 Не остался вне поля зрения исследователей в эти годы и Горный Алтай. В их числе были уже упоминавшийся нами Н.М. Киселев, а также А.И. Лизина и Е.М. Тощакова.2
Ценность монографии В.Т. Анискова («Подвиг советского крестьянства в Великой Отечественной войне»), для нас непреходяща: наряду с фактическим материалом, она обогатила историографию данными о литературе, посвященной советскому крестьянству в годы Великой Отечественной войны, в т.ч. и в тыловых районах. Критически проанализировав её, Виктор Тихонович указал и на очевидные пробелы в изучении аг-рарно-крестьянской проблематики. С учетом этого им были определены и наиболее перспективные направления в процессе её дальнейшего изучения.
Богатый и разнообразный материал сосредоточен в капитальном труде Ю.В. Арутюняна «Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны». Его выводы, касающиеся состава и численности населения, его медицинского обслуживания, а также соотношения общественного и личного в жизни крестьян, культуры и быта деревни, продовольственного положения семей, обеспечения их самым необходимым, учтены соискателем в процессе работы. Приняты нами во внимание и тенденции, выявленные автором в развитии села в послевоенные годы.
Более близким к теме нашего исследования стали работы Н.Я. Гущина, поскольку в большинстве своем они были посвящены крестьянству Сибири, и в частности, западносибирскому. Без преувеличения, они оказали нам большую помощь в понимании процессов коренных социальных изменений, происшедших в сибирской деревне в послевоенные годы. И хотя в его исследованиях приоритет отдан «социально-экономическим и классовым вопросам», это отнюдь не умаляет информационной сущности работ Н.Я. Гущина, особенно в плане изучения социального развития сибирской деревни, ибо в них автором рассмотрены и формирование у крестьянства отношения к общественному труду, и изменения в материальном положении и культурной жизни сельских жителей и другие вопросы.
Развитие сельского хозяйства, колхозного строя в годы восьмой и девятой пятилеток нашло свое отражение в труде В.Б. Островского. Решая поставленные перед собой задачи, автор не обошел в своей работе и интересующие нас вопросы: им комплексно проанализированы тенденции развития общественной собственности, системы оплаты труда и личного подсобного хозяйства в послевоенные годы. Наряду с этим, им исчерпывающе охарактеризованы источники и структура бюджета семей колхозников, бытовой и культурный уровень жизни селян. Особо подчеркнуто автором то обстоятельство, что чем выше были доходы, получаемые крестьянами от колхоза, тем меньше становилась их заинтересованность в развитии личного подсобного хозяйства. Подметил исследователь и определенный настрой в психологии селян: чем старше был глава семьи, тем больше и в лучшем состоянии бьшо у неё личное подсобное хозяйство. Это, по мнению ученого, с которым трудно не согласиться, являлось «показателем надежд» селян только на личное подсобное хозяйство не только в военные, но и в первые послевоенные годы.
Непосредственное отношение к нашей теме, бесспорно, имеют работы местных авторов: Р.А. Малькова, Н.М. Киселева и Е.М. Тощаковой, в частности, в монографии первого («Формирование и развитие рабочего класса на Алтае. 1917-1965 гг.») на богатом фактологическом материале рассмотрен ряд интересующих нас вопросов, к примеру, социальные последствия Великой Отечественной войны для населения Алтая, половозрастной состав сельских жителей, в котором автором подмечено преобладание женщин во всех возрастных группах, развитие в крае сети яслей, детских садов, больниц и поликлиник. Отмечая достигнутые успехи в этой сфере, автор указал и причины, препятствующие ее поступательному движению вперед. В числе их им справедливо названы неудовлетворительные условия труда и быта сельских жителей, проблемы в деле формирования на селе жилого фонда, снабжения работающих семей топливом, приусадебными участками, мастерскими по ремонту и пошиву обуви, верхней одежды и др.
Своеобразным ответом на критические замечания видных советских исследователей на пассивность в деле изучения социальных проблем явилась работа Е.М. Тощаковой «Женщина-алтайка в советский период». Ею, без преувеличения, была открыта новая тема в изучении истории Горного Алтая и его населения: впервые бьшо комплексно исследовано положение женщин-алтаек в советский период, прослежены изменения в быте алтайских семей, возрастание в ней роли женщин, особенно в военные годы, изменение их социального статуса и, как результат этого, привлечение женщин к работе «в общественных хозяйствах». Приведены соотношения трудоспособных женщин и мужчин в 1945-1953 гг. Принят во внимание соискателем и вывод исследователя о том, что, несмотря на занятость женщин в общественном производстве, объем их прежних домашних дел уменьшился совсем не намного.1
Продолжил в 60-70-е гг. XX века свои научные изыскания (но, как и раньше с ис-торико-партийных позиций) и Н.М. Киселев. Следуя в русле общепринятых государственных установок, он выступал за то, что личные интересы колхозников должны были подчиняться общественным. Безудержный рост их личных подсобных хозяйств, по его мнению, мешал последовательному и рентабельному развитию общественного производства, что и привело к законодательному ограничению развития первого.2
Говоря об исследованиях социального развития Горного Алтая в вышеозначенный хронологический период, нельзя обойти вниманием и коллективные работы, в частности, «Очерки по истории Горно-Алтайской областной партийной организации». Их, без преувеличения можно охарактеризовать, как первую попытку обобщить, и систематизировано изложить и показать исторический путь развития Горного Алтая. При этом особое внимание было уделено таким вопросам, как (благодаря повседневной заботе партии и Советского правительства) шло неуклонное укрепление национальной автономии, зародилась и развивалась в дальнейшем ее промышленность, преобразовывались сельское хозяйство Горного Алтая, жизнь и культура его коренного населения. Немало места в «Очерках» уделено характеристике его благосостояния: доходов сельчан, пособий, системы налогообложения; развитию жилищно-бытовых условий, систем народного образования и здравоохранения и сети интернатов.1 Для освещения всего комплекса затронутых в «Очерках» проблем был использован богатый документальный материал, отложившийся в партийном архиве Горно-Алтайского обкома КПСС, Государственном архиве Горно-Алтайской автономной области, центральных и региональных архивах (характеристика которым будет дана ниже), периодическая печать, различные документальные издания и др.
Другому коллективному исследованию — «Очеркам по истории Горно-Алтайской автономной области» также присуща последовательность, развернутость и высокая степень обобщения. Целый ряд тем в них (положение различных слоев населения области, уровень их благосостояния, образования, культуры и т.д.) был затронут впервые, правда, в старом «экономическом ключе». Данная книга также может быть охарактеризована как одна из первых попыток дать обобщенную историю области, начиная с рубежа XIX-XX вв. Отмечая ее информационную ценность, следует указать и на небольшой, с нашей точки зрения, исследовательский «дефект» данной книги: приведенный в ней статистический материал дан, к сожалению, не в динамике. Но в его отрывочности «вины» авторов нет, во многом это следствие политической конъюнктуры и отсутствия у исследователей доступа ко многим документам, находившимся в то время в «спехранах».
Наиболее информативной, а потому и ценной для соискателя, оказалась работа «Алтай в послевоенный период», созданная коллективом авторов под руководством А.И. Лизиной. Хотя она вобрала в себя львиную долю материала, характеризующего экономические моменты в жизни края, тем не менее, в ней содержится немало сведений, отражающих социальную жизнь региона: состояние его культурно-просветительских учреждений, культурно-бытового строительства и т.д. Как явствует из названия работы, она посвящена истории Алтайского края, но в 70-х гг. XX века его составной частью являлась Горно-Алтайская автономная область. В силу этого в книге нашло отражение развитие ее социальной инфраструктуры.3
Завершая характеристику истории развития отечественной историографии «социального облика» страны и ее регионов в 60-70-е гг. XX века, следует несколько слов сказать о вышедшем в 1978 г. в Барнауле сборнике статей «Вопросы истории Горного Алтая».4 Среди его публикаций были и такие, которые в той или иной степени отразили историю развития в крае женского труда и формирования интеллигенции в Горном Алтае. И хотя они не касаются, в принципе, интересующего соискателя периода, тем не менее, из них им извлечены сведения общего порядка, позволившие ему воссоздать более полную картину социального развития Горного Алтая в послевоенные годы.
Более интенсивно эта тематика, правда, на общесоюзном уровне начала изучаться, как уже упоминалось выше, с середины 80-х гг. XX века, т.е. с начала третьего этапа в развитии историографии «социальных проблем». С этого момента отставание в их «разработке» по сравнению с «экономическими вопросами» стало постепенно сокращаться. Начал расширяться диапазон исследований и в тематическом, и в географическом плане. Этому во многом содействовала и научно-документальная база, которую обрели исследователи во время наступившей «оттепели». Благодаря новым источни кам, стали постепенно преодолеваться некоторые односторонние, а порой и просто неверные обобщения, установившиеся в отечественной науке за семидесятилетний период нашей советской истории. С наступлением «политической оттепели» в стране появился довольно значительный отряд ученых, которые повели целенаправленное изучение социальных проблем, в том числе и «дискуссионных».
Среди авторов, изучавших вопросы социального характера (медицинское обслуживание населения, продовольственное положение в стране, обеспечение людей продуктами питания и товарами первой необходимости, соотношение личного и общественного в жизни крестьян и многое другое) на общесоюзном уровне были Ю.А. Аксенов, Л.В. Бондаренко, Л.М. Волков, В.Ф. Машенков, А.Улюкаев1 и др. Благодаря их усилиям, значительно расширились наши познания о развитии социальной инфраструктуры в стране, изменениях в материальном положении и благосостоянии сельских жителей, о структуре затрат времени в крестьянских и рабочих семьях, разнице, причем существенной, в условиях жилищно-коммунального обеспечения, торгово-бытового обслуживания и т. д.
Усилия москвичей в разработке «новых проблем» поддержали и сибирские ученые — В.В. Алексеев, С.С. Букин, Н.Я. Гущин, В.А. Жданов, В.А. Исупов и др. Первопроходцем в их исследовании мы по праву можем назвать С.С. Букина. Выход в 1980 г. его работы (в соавторстве с В.В. Алексеевым) — «Рост благосостояния рабочих Сибири в условиях строительства развитого социализма» - свидетельствовал о твердом намерении сибиряка внести свой вклад в устранение одного из «белых пятен» в истории региона, благодаря освоению которого «прирастало могущество Российского государства». Справедливость такого суждения подтвердили последующие научные изыскания ученого,2 в которых нашли свое всестороннее освещение многие аспекты социального развития Сибири: социально-бытовое, торговое, социально-культурное обслуживание, общественное питание, положение в социально-жилищной сфере и здравоохранении. Особенно скрупулезно осуществлен был им анализ основных тенденций и особенностей удовлетворения потребностей населения в материальных благах, определена реальная эффективность существовавшей на период исследования — нашей социально-бытовой сферы. При этом следует подчеркнуть, что автором были изучены не только доходы населения, но и возможности их эффективной реализации. С присущей ученому скрупулезностью были проанализированы им потребительский спрос и его матери альное обеспечение, развитие жилищно-коммунального хозяйства, медицинское и бытовое обслуживание, выявлены причины отставания в социально-бытовой инфраструктуры от роста материального производства в регионе. Разработаны были им и методические, и методологические принципы исследования социально-бытовой сферы, которые были взяты соискателем «на вооружение».
Завершая характеристику научных трудов С.С. Букина, подчеркнем, что они — в своей совокупности — дали нам общее представление об изменениях, происшедших в материально-бытовом положении населения Сибири в послевоенные годы. Другое заключение о них — для решения поставленных задач автором использован широкий круг самых разнообразных источников. И в заключение выскажем одно замечание: приводимые ученым данные о росте ассигнований на социальную сферу им напрямую связываются с ее ростом. Опираясь на имеющиеся в нашем распоряжении материалы, смеем утверждать, что указанные средства в нашем национальном регионе постоянно осваивались неравномерно и шли, главным образом, лишь на покрытие текущих расходов.
В русле исследованных С.С. Букиным проблем была рассмотрена коллегами и денежная реформа, проведенная в нашей стране в 1947 г. Ее основными «разработчиками» по праву считаются уже упоминавшиеся нами Ю. Аксенов и А. Улюкаев. Изучив ее с точки зрения экономических и социальных последствий реформы, они привели немало данных о имевших место злоупотреблениях и спекуляциях в ходе ее проведения, а также о неподготовленности страны к проведению данной реформы. Изучив реальный уровень жизни населения, изменения в нем, происшедшие после реформы, они пришли к выводу о том, что проведенная в стране реформа была, по сути дела, не реформой денежного обращения, а просто рестрикцией.(ограничением) денег, прежде всего наличных, и была направлена не на повышение уровня благосостояния населения, а фактически на его понижение. Отсюда ее «болезненность и жесткость» по отношению к населению.1
В связи с этим, не была обойдена исследователями проблема голода в первые послевоенные годы. Касаясь его, И.М. Волков справедливо подчеркнул, что до середины 80-х гг. XX в. возможности ученых в деле объективного изучения голода 1946-1947 гг. и его последствий (усиление заболеваний и смертности среди населения и его миграции и т.д.) были (в силу известных причин) весьма ограничены. Изучая ее в новой обстановке, он подробно остановился на демографической ситуации первых послевоенных лет в стране, административно-командных методах руководства колхозами, закупочных ценах на сельхозпродукцию, на «изъянах» централизованного снабжения населения хлебом в 1946-1947 гг., приведших к трагическим событиям в стране.1
Картина социально-бытовой жизни советской деревни первых послевоенных лет, созданная вышеназванными исследователями, была дополнена, причем достаточно существенно, Н.Я. Гущиным, активно продолжавшим изучение социального развития села. Пусть и через призму экономической проблематики, но им был показан действительный, а не «пропагандистский» уровень жизни сибирского крестьянства, реальные изменения в его культурной жизни, определены и научно обоснованы основные направления «будущих коренных изменений в обществе».2 Не были оставлены им без внимания и «заслуги» зарубежных исследователей в деле изучения аграрной истории Сибири, в том числе и сибирской деревни. В соавторстве с В.А. Ждановым им была написана книга, в которой нашли свое отражение положительные и негативные моменты отмеченные зарубежными коллегами в деле изучения истории сибирской деревни в первые послевоенные годы.3
Говоря о сибирских исследователях, изучавших интересующую соискателя проблему, нельзя не упомянуть труды другого новосибирского историка В.А. Исупова. В его работах4 скрупулезно проанализирован широкий комплекс вопросов, касающийся жизни населения Сибири, изменений его численности, как в военные, так и послевоенные годы, прослежена динамика рождаемости и смертности, естественное и «механическое» движение населения и др. Иначе говоря, работы В.А Исупова дали соискателю возможность наглядно представить послевоенную демографическую ситуацию в Сибири. Но, обрисовав ее, он (и в этом его несомненная заслуга) дополнил созданную им «картину» ценными сведениями о послевоенном состоянии нашего общества, не уклонившись при этом от показа и негативных моментов в его жизни: ухудшение материального положения населения, рост смертности, вызванный болезнями, хроническим недоеданием, употреблением в пищу разного рода суррогатов, общим ослаблением организма и т.д. Убедительно раскрыт автором механизм роста капиталовложений в социальную сферу, но им не рассмотрен, к нашему сожалению, механизм их реального использования, который интересует нас. Однако, справедливости ради отметим, что в этом «промахе» вины В.А. Исупова нет, поскольку такой задачи он не ставил перед собой, о чем четко сказано в ходе освещения данного вопроса.
Отметив разработку интересующих соискателя вопросов на союзном и обще сибирском уровне, можно лишь сожалеть, что на региональном уровне (край — автономная область (Горный Алтай) они почти не рассматривались. Нельзя считать за серьёзный подход к их изучению выход в 1985 г. работы В.М. Самотохина «Трудовая слава Алтая».1 На двухстах с лишним страницах автором были изложены автобиографические данные о земляках — Героях Социалистического Труда и лишь фрагментарно приводились общие сведения о жизни сельского населения Алтая и уровне его образования. Иначе говоря, вышеназванная работа носила больше пропагандистский характер, нежели исследовательский. Да иного, наверное, трудно было ожидать от ее автора, работавшего в то время заместителем заведующего отделом пропаганды Алтайского крайкома КПСС.
Не лучше обстояло дело в этом плане и в Горном Алтае. К числу первых публикаций, в которых были освещены проблемы социально-политического и социально-экономического характера, может быть отнесен сборник «Вопросы истории Горного Алтая», вышедший из печати в 1986 г.2 Однако интересующие диссертанта вопросы были затронуты лишь частично: в статье В.Р. Андронкиной (через призму руководства партийных организаций «всем и вся») были рассмотрены отдельные аспекты социального развития Горно-Алтайской автономной области. Такой подход к интересующей нас проблематике, наверное, может в полной мере характеризовать сложившуюся тенденцию в деле изучения социальных проблем в целом. Если на союзном уровне в середине восьмидесятых годов прошлого столетия обозначился в этом направлении определенный прогресс, то на региональном — край — область — автономные образования — все оставалось по-старому. Яркий пример тому — Горный Алтай. Если местные историки и касались вопросов развития социальной инфраструктуры, культурно-бытового строительства, отмечали изменения, происшедшие в регионе в первое послевоенное десятилетие, появление в его отдаленных уголках «социальных новшеств» (электрическое освещение, детские ясли и сады, благоустроенные улицы и т. п.), то делалось все это в рамках торжества господствовавшей в стране официальной идеологии, не допускавшей очернения социалистической идеи, советского строя. Этот «Дамоклов меч», висевший над головами исследований не одно десятилетие, оставался в их сознании, и после на ступления «оттепели» в середине 80-х гг. XX в. В связи с этим, следует отметить, что даже в начале 90-х гг. не многие из них решались всеобъемлюще и объективно показывать реальное положение дел в социальной сфере.
Однако, несмотря на политическую конъюнктуру того времени, анализ публикаций начала 90-х гг. — на четвертом, условном, нашем этапе развития историографии изучаемой соискателем темы — показывает, что ученые, наряду с вопросами «экономического» характера, начинают все чаще обращаться к изучению социально-экономических проблем, причем в этом деле появились и свои «лидеры». Одним из таковых, кто активно занялся исследованием целого ряда проблем, вставших перед сельским населением в первые послевоенные годы, был В.П. Попов. Уже в начале 90-х гг. в его работах неизменно присутствует анализ реальных экономических отношений в советском сельском хозяйстве в 40-50-х гг. XX века, функциональной деятельности распределительного механизма: государство — непосредственные производители зерна. С другой стороны, его работы положили начало обсуждению целого ряда тем, которые не затрагивались исследователями вплоть до начала 90-х гг. Многие из них стали объектом его пристального изучения. В их числе статистика демографических изменений, детская смертность, материальное положение горожан и сельчан, реальности колхозной жизни, взаимоотношения крестьян с государством, денежная реформа и политика снижения цен, оплата за труд и система налогообложения. Источниковую базу его научных трудов (и в этом их ценность) составили, главным образом, архивные материалы, отложившиеся в «спецхранах» страны и долгое время бывшие недоступными для исследователей.
Попытка нового осмысления истории крестьянства России в первые послевоенные годы была предпринята и О.М. Вербицкой. Основу ее монографии «Российское крестьянство от Сталина к Хрущеву» составил целый комплекс специфических проблем: постепенное «раскрестьянивание» российской деревни, причины сокращения численности крестьянства, ухудшение его демографического состава, организация и оплата крестьянского труда, место и роль личного подсобного хозяйства в жизни крестьянской семьи и ее бюджете, доходы крестьян и структура их потребления и др. Не были обойдены автором и вопросы духовной и политической культуры колхозного крестьянства. Для решения поставленных задач им привлечен широкий круг как известных исследователям источников, так и новых, главным образом, архивных документов из ранее «закрытых фондов».
Широкий спектр вопросов, касающихся жизни, труда и быта сибирской деревни в 1941-1945 гг., вобрала в себя работа В.Т. Анискова «Жертвенный подвиг деревни».2 Неординарная по композиции, логике и стилю, она воссоздает на основе «ранее закрытых» архивных документов объективную картину безмерного жертвенного подвига колхозного крестьянства в годы Великой Отечественной войны. Хотя она не имеет прямого отношения к изучаемой нами теме, тем не менее, приведенные автором сведения относительно материально-бытового, жилищного и продовольственного положения селян в годы войны, дают возможность уяснить корни тех бедствий, которые обрушились на них в первые послевоенные годы.
Одним из них стал голод в России в 1946-1947 гг. Эта широкомасштабная проблема, не поднимавшаяся ранее советскими исследователями, составила предмет научных поисков московского историка В.Ф. Зимы. На широкой источниковой базе (главным образом, архивные документы «спецхранов») им была убедительно раскрыта роль государственных структур, правительства в целом в «искусственном создании голода», его влиянии на рост заболеваемости людей, увеличение смертности среди них, преступности. Были исследованы им и последствия денежной реформы для разных категорий населения нашей страны, сделаны выводы о влиянии голода и реформы на общее состояние послевоенного советского общества.3
Нестандартно, используя новые исследовательские приемы и достижения теоретической психологии, подошла к изучению интересующих нас вопросов Е.Ю.Зубкова. Ценность ее научных изысканий состоит в том, что впервые рассмотрен (в широком контексте) вопрос о психологическом состоянии людей, чаяниях и надеждах тех, кто пережил все тяготы и лишения войны и надеялся — по ее окончанию — на перемены к лучшему в своей жизни, а наяву — столкнулся с нищетой, подневольным трудом, бытовым неустройством, карточной системой и другими социальными негативами. Эта «кризисная ситуация», сложившаяся на этапе перехода от «войны к миру» изучена ученым на солидной источниковой базе. Именно она помогла ему выявить положительные и отрицательные моменты в механизме взаимодействия общества и власти, в путях и методах решения государством продовольственной, жилищной и других проблем.1
Новые веяния в деле изучения социальных проблем просматриваются и в деятельности сибирских ученых. В частности Н.Я. Гущин, продолжая заниматься вопросами историографии сибирского крестьянства, привлекает внимание своих коллег к изучению (на «новой идеологической основе») проблем «раскрестьянивания», возрастания в середине 50-х гг. административного давления на деревню, «урезанию» и количества, и размеров приусадебных участков, возрастанию, налогов, «поборов» и т.д. При этом он не переставал повторять, что в процессе исследования данных вопросов следует уделять особое внимание роли личных подсобных хозяйств в жизни колхозников, на их доходы, не упускать из поля зрения общее материальное и бытовое положение крестьянства, в котором оказалось оно ко времени окончания войны. Наряду с этим, в его исследовательском «цехе» появилось новое направление: в начале 90-х гг. он впервые предпринимает попытку комплексно проанализировать проблемы демографического характера применительно ко всей Сибири. Совместно со своими коллегами им были изучены динамика численности, воспроизводства, миграции и изменения демографического, национального состава, семейно-брачной структуры и уровня образования сибиряков. Особое внимание уделили ученые социально-экономическим, политическим и «культурным» факторам, обусловившим изменения в структуре населения и нарушившим «нормальное развитие» демографических процессов в послевоенные годы».2
Анализировала социально-экономическое развитие Южной Сибири, в том числе и Горного Алтая в послевоенный период, В.Н. Тугужекова.3 Исследователем детально проанализированы вопросы формирования национальных кадров, особенности национальной культуры, развитие образования, демографические аспекты и др.
Анализируя причины сокращения численности населения страны, ученые сходились во мнении, что главная из них — это голод 1946-1947 гг. Справедливости ради, надо сказать, что потери населения от него уже изучались до этого. Но делалось это в отрыве от общей «демографической картины». Не становилась предметом исследования даже ведомственная статистика. Эти моменты были учтены В.Г. Жиромской и В.А. Исуповым. По-новому взглянув на весь комплекс имевшихся в их распоряжении материалов, в том числе и на ведомственную статистику, они пришли к однозначному выводу: серьезные социальные и демографические катаклизмы, которые поразили нашу страну в послевоенные годы (с их отголосками мы продолжаем стакиваться и сегодня), были порождены голодом 1946-1947 гг.1
Близкие нашим интересам проблемы, хотя и в военного времени, были рассмотрены М.А. Вылцаном. На богатой источниковой базе им были изучены вопросы материального положения крестьян, уровень их потребления, место и роль личного подсобного хозяйства в жизни селян. Отметив тяжелое положение с обеспечением населения продовольствием в годы войны, ученый справедливо заключил, что массовое недоедание и голодание населения стали главными причинами ослабления здоровья людей, снижения уровня и качества их жизни. Были объяснены им и причины распространения среди сельского населения такого заболевания, как септическая ангина, которая, по его утверждению, напрямую связана с систематическим недоеданием,2 а это заболевание было характерным для Алтая и в послевоенные годы.
Вопросы отмены карточной системы в стране, ее взаимосвязь с денежной реформой, негативные последствия того и другого явления в жизни общества, их влияние на его социальное развитие, страны в целом, составили сферу исследовательских интересов О.В. Хлевнюка. Для решения поставленных перед собой задач им были использованы архивные документы, отложившиеся в «спецхранах» особенно в Архиве Президента РФ. Многие из этих материалов были впервые введены им в научный оборот. Особенно интересна в этом плане записка министра финансов А.Г. Зверева на имя Сталина, которая проливает свет на многие аспекты реальной картины финансовой реформы и ее последствий для жизни населения страны.3
Если говорить об изучении социальных проблем в Горном Алтае, то в этом плане наш регион и в 90-х гг. XX в. находился в стороне от «столбовой дороги». Свидетельство тому — одна небольшая работа В.П. Казанцевой, посвященная вопросам трудоустройства демобилизованных из армии солдат и офицеров, пенсионному обеспечению местного населения, системе пособий и льгот для некоторых категорий населения области. К глубокому нашему сожалению, и эта единственная работа страдала «изъяна ми»: «новые веяния» в ней не просматривались, в ней воспроизводился «старый материал» с присущими до перестроечным годам выводами и обобщениями.1
«Лед тронулся» лишь на рубеже веков. Первопроходцем в деле изучения социальной проблематики с позиций «веяний нового времени» по праву можно считать О.А. Гончарову. Предметом ее пристального внимания стало развитие системы здравоохранения в Горном Алтае — один из самых малоизученных вопросов социального развития нашего региона. Опираясь на выработанные историками 90-х гг. XX в. методики исследования социальных проблем, ею были изучены многие, не затрагивавшиеся до этого «острые вопросы»: демографическое положение в Горном Алтае, послевоенный голод в области, его влияние на все стороны жизни местного населения в послевоенный период.2
Завершая историографический обзор литературы исследуемой нами темы, можно констатировать: проблема социального развития Горного Алтая в 1946-1953 гг. до настоящего времени комплексно не изучалась. Несмотря на интерес современных исследователей к истории Сибири и страны в целом.
Учитывая актуальность темы и степень ее изученности, автор определил следующие цель и задачи исследования.
Целью диссертации является изучение социального развития Горного Алтая в 1945-1953 гг. В соответствии с поставленной целью, определены следующие задачи исследования: проследить процесс изменения жизни населения Горного Алтая в первые послевоенные годы;
выявить и раскрыть основные направления развития социальной инфраструктуры и системы социального обеспечения в регионе в 1945-1953 гг.;
показать процесс восстановления в области культурно-бытовой сферы, системы охраны здоровья и их влияние на жизнь населения нашего региона.
Цель и задачи диссертации определили ее хронологические и территориальные рамки. Во временном отношении работа охватывает 1945-1953 гг. Начальная грань исследования определяется временем окончания войны и переходом страны к мирной жизни, конечная — связана с начавшимися в стране изменениями, вызванными смертью Сталина.
Территориально исследование охватывает Горно-Алтайскую автономную область, входившую в то время в состав Алтайского края, являвшей собой преимущественно аграрный регион, основной хозяйственной отраслью которого (в силу традиций, географических и климатических условий) было животноводство. Ее промышленность, главным образом, легкая, была сосредоточена в областном центре.
Объектом диссертационного исследования является история социального развития Горного Алтая в 1946-1953 гг.
Предметом исследования стали социальная инфраструктура, системы социального обеспечения, здравоохранения и культурно-бытовая сфера.
Методологической основой диссертации является материалистическая диалектика — учение о наиболее общих законах развития природы и общества. Руководствуясь ими, мы и изучали человека в его естественном окружении, т.е. в природной и социальной среде. Этот подход, утвердившийся (усилиями В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, М.М. Бахтина и др.) в отечественной историографии со второй половины XIX в., рассматривает историческое явление как результат полифакторного объективного и субъективного воздействия, что и способствовало многомерному освещению, изучению интересующего нас вопроса.
Материалистическая диалектика предопределила и другие методы исследования: логический и исторический. Суть первого состоит в определении внутренней логики процессов, связанных с жизнедеятельностью человека, которая обусловлена целым рядом факторов (социальных, политических, нравственных и др.). Применение исторического метода позволило выявить общее и особенное в развитии Горного Алтая путем сравнивания его с социальным развитием Сибири, страны в целом.
Данное исследование основано на принципах: историзма (рассмотрение с учетом времени); объективизма (беспристрастная и всесторонняя оценка изучаемого); единства и взаимосвязи общего и особенного (исследование социального развития региона с учетом его специфики); типизации исторических явлений (анализ, обобщение форм и методов). Соблюдение указанных принципов позволило, на наш взгляд, избежать в работе предвзятости, субъективизма при освещении событий прошлого.
Источниковая база. В основу исследования положен широкий круг разных по характеру и ценности источников, которые условно можно разделить на следующие группы:
неопубликованные архивные материалы;
опубликованные архивные материалы;
экономико-статистические исследования и обзоры, сборники, ежегодники, календари и другое;
периодические издания;
эпистолярные источники.
Основную часть источниковой базы диссертации составил архивный материал, большая часть которого введена автором в научный оборот впервые.
Наиболее ценные документы по теме диссертации выявлены нами в фондах Государственной архивной службы Республики Алтай (ГАСРА). Основная их масса сосредоточена в фондах: Горно-Алтайского облисполкома (ф.ЗЗ), Горно-Алтайского горисполкома (ф.36), отдела социального обеспечения облиспокома (ф.48), управления статистики облиспокома (ф.61), Горно-Алтайского обкома КПСС (ф.1), Кош-Агачского райкома КПСС (ф.58), Турачакского райкома КПСС (ф.67) и др.
Почерпнутые в ГАСРА документы можно подразделить на следующие группы:
1. Правительственные распоряжения; 2. Переписка областного комитета партии и облисполкома с центральными органами управления; 3. Отчеты областных ведомств и управлений; 4. Статистические отчеты; 5. Докладные записки, вобравшие в себя сведения о положении в области с обеспечением населения основными продуктами питания, товарами первой необходимости, о развитии в регионе социальной инфраструктуры и др.
Дополнением к материалам ГАСРА явились архивные материалы Центра хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФАК). По исследуемой нами теме они сосредоточились в фонде 223 (Отдел социального обеспечения Алтайского крайисполкома), в фонде 226, в фонде 500 (Алтайская краевая касса страхования и взаимопомощи), в фонде 762 (Алтайская крайсанэпидстанция) и др. Выявленные в них документы дали возможность проследить «прохождение» бюджетных ассигнований по кварталам, уточнить данные о среднемесячных вьшлатах по соцстраху, по пособиям инвалидам и семьям погибших воинов, по нормам питания для детей и др.
Но, несмотря на ценность материалов, выявленных в вышеуказанных архивохранилищах, воссоздаваемая картина будет неполной, если она не будет дополнена документами Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ — бывшей РЦХИД-НИ). Из первого нами извлечены и использованы годовые отчеты по социальному развитию Горного Алтая в изучаемое нами время, из второго — материалы и стенограммы конференции Ойротского (с 1948 г. — Горно-Алтайского) обкома партии (ф.17 — Ойротский — Горно-Алтайский обком КПСС).
Оценивая в целом выявленные в центральных и местных хранилищах архивные документы по теме исследования, следует отметить, что они не всегда равномерно и с одинаковой полнотой позволяют осветить проблемные и неясные вопросы темы. Документы чаще всего свидетельствуют об успехах, достигнутых властями, в той или иной социальной сфере и очень редко — об их недоработках и просчетах. Эти обстоятельства понудили автора сознательно опустить некоторые вопросы, другие же — только обозначить.
Наряду с архивными материалами, большой интерес для исследователя представили разного рода экономико-статистические исследования, обзоры, результаты работы разных комиссий, статистические отчеты и другое.
Вышеуказанные документы составлялись, как правило, после предварительных исследований региона. Для этого местные органы проводили ежегодные «инвентаризации» скота и имущества селян, индивидуальные опросы с уточнением рода их занятий, доходов, размера личных подсобных хозяйств, его рентабельности и т. д. Чтобы иметь представление о содержании вышеозначенных источников рассмотрим каждый из них в отдельности.
Большую ценность при изучении социальной истории региона представляет «Хроника Горно-Алтайской областной организации КПСС».1 В ней представлено немало интересных документов, отразивших многие моменты, события и явления из жизни населения Горного Алтая, в том числе и его «социальное развитие». Содержит «Хроника» и интересующую нас информацию: о работе детских домов, клубов, изб-читален, библиотек, Домов культуры, Домов алтаек, культпередвижек, а также о темпах культурно-бытового строительства. Имеются в данном издании материалы партийных собраний, заседаний парткомов, пленумов обкома и райкомов партии, в которых нашли свое отражение (с разной степенью полноты) отдельные вопросы социального развития нашей области.
Немалый интерес для нас представляют сборники архивных документов, вобравшие в себя сведения по многим направлениям развития Горно-Алтайской автономной области. Есть в их числе, пусть и фрагментарно, материал и по социальным вопросам: о состоянии коммунального хозяйства в крае, обеспеченности населения жильем, банями, прачечными, работе больниц, яслей, детских садов, детдомов, интернатов и библиотек. Один из них целиком посвящен г. Горно-Алтайску. Из него нами почерпнуты сведения о населении города, его обеспечении продовольствием и промышленными то варами, размерах жилплощади, приходящейся на одного человека, бытовых условиях горожанина и т.д.1 Данный сборник составлен по тематико-хронологическому принципу, что способствует созданию более полной и достоверной картины социального развития Горного Алтая в интересующее нас время.
Особый интерес при анализе имеющихся источников представляют статистические издания, появившиеся в первые послевоенные десятилетия и отразившие картину социально-экономического и культурного развития Горно-Алтайской автономной области и Алтайского края в первые послевоенные годы. Вне сомнения, что такого рода сборники в первую очередь наполнялись материалами «экономического характера». Из них-то и приходилось выявлять необходимую информацию. Так, данные о производстве, к примеру, хлеба и хлебобулочных изделий дали возможность проследить1 динамику в обеспечении населения одним из основных продуктов питания, а данные о количестве МТС, их работе — об условиях труда работников сельского хозяйства.2
Более полные сведения по теме нашего исследования были извлечены из статистического сборника, посвященного 60-летию Горно-Алтайской автономной области. В силу своего характера он отразил почти все стороны жизни нашего края. В нем нашли отражение не только материалы, характеризующие развитие всех отраслей народного хозяйства области, но и ее успехи в социально-бытовом и культурном строительстве за 60 лет Советской власти.3
Интересный материал по теме диссертации почерпнут из прессы и эпистолярных источников. Материалы, касавшиеся различных сторон жизни Горного Алтая и его населения, регулярно публиковались в областных газетах «Красная Ойротия» (с 1 января 1948 г. — «Звезда Алтая») и «Кызыл Ойрот» (с 1 января 1948 г. «Алтайдын Чолмоны»). Говоря о местной периодике 1945-1953 гг., следует подчеркнуть, что в силу своей специфики, она, чтобы привлечь к себе внимание читателей и повысить свой тираж, несла им самую разнообразную информацию: о природно-климатических условиях края, ярмарках и базарах, их оборотах, хозяйстве, быте и хультуре его населения, археологических памятниках и их изучении (раскопках), религиозных воззрениях алтайцев и о многом другом. Часто появлялись на страницах газет статьи об улучшении жизни населения. В таких материалах регулярно появлялись сведения о повышающейся урожайно-ста зерновых, о ценах на хлеб и промышленные товары, о вошедших в строй детсадах, школах, клубах, больницах и т.д. Они-то и оказали нам помощь при работе над диссертацией.
Из эпистолярных материалов следует, в первую очередь, отметить записки, воспоминания участников хозяйственного и культурного строительства тех лет (Н.М. Киселева, М.Ф. Саруевой, П.Л. Казанцева и др.), сохранившиеся в ГАСРА в их фондах. Они помогали восстановить, уточнить некоторые детали в общей картине рассматриваемых событий и явлений.
Завершая источниковедческий анализ, можно констатировать, источники в своей совокупности в процессе работы над диссертацией позволили воссоздать достаточно полную, на наш взгляд, картину социального развития Горного Алтая в 1945-1953 гг., что обеспечило возможность решить основные задачи нашего диссертационного исследования.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые предпринята попытка комплексного рассмотрения вопросов социального развития Горного Алтая в 1945-1953 гг. т. е. в первые послевоенные годы. В диссертации вводятся в научный оборот данные, полученные на основе анализа широкого круга источников. Социальное развитие Горного Алтая впервые рассмотрено не только комплексно, с показом основных направлений, присущих этому процессу, но главное — с отражением внутренней сущности, происходивших в нем событий и явлений.
Решение поставленных в диссертации задач предопределило и ее практическую значимость. Материалы исследования могут быть использованы при изучении региональной истории, при чтении специальных лекционных курсов. Результаты исследования представляют интерес для научных работников, преподавателей отечественной истории, в плане написания обобщающих трудов по социально-экономической и социально-политической истории Горного Алтая, Сибири в целом. Обобщающий опыт прошлого, несомненно, может пригодиться и в нынешней, непростой для всех нас обстановке при решении социальных проблем, вставших сегодня перед нашим обществом.
Условия жизни и труда населения Горного Алтая в 1945-1953 гг
В середине 1940-х гг. Ойротская автономная область продолжала оставаться слабо заселенным районом страны. К тому же ее территория бьша заселена крайне неравномерно. Основная масса населения области проживала в северо-западной, низкогорной части края. В силу исторических, культурных и природно-климатических условий, уровень и условия жизни населения так же не претерпели к этому времени кардинальных изменений: в быту, духовной и культурной жизни алтайцев по-прежнему продолжали господствовать патриархальные традиции. Значительная часть алтайского населения продолжала вести полукочевой образ жизни, занимаясь отгонным животноводством. Зарождавшаяся промышленность бьша сосредоточена главным образом в г. Ойрот-Тура. Основное поголовье как крупного, так и мелкого рогатого скота было сосредоточено в центральных и южных аймаках. Вместе с тем в крае имелось немало мелких населенных пунктов, во многих из которых практически отсутствовало производство, а их население было, по сути дела, безработным. Именно эти факторы в немалой степени влияли на неравномерное развитие в области не только экономики, но и социальной сферы. Власти, еще не отрешившиеся от методов руководства в военное время, медленно переходили на рельсы новой жизни как в социальном, так и экономическом плане. Не последнюю роль в этом деле играли социальные и культурно-просветительские учреждения. Это их «возвышение» началось еще в довоенные годы. В военное время эта тенденция в силу известных причин и отсутствия необходимых средств финансирование социальных программ почти прекратилось, что привело к «застою» в социальной сфере: многие ее заведения пришли в негодность, другие требовали ремонта. Но главная причина их «умирания» заключалась в недостатке, а кое-где полном отсутствии квалифицированных кадров.
И такая ситуация складывалась почти повсеместно, ибо социально-экономическое положение страны в послевоенный период было сложным. Победа в войне бьша достигнута ценой огромных усилий и жертв. Поэтому необходимо было как можно быстрее преодолеть ее тяжелые последствия во всех сферах жизни. Руководствуясь этим, правительство «бросает» все силы на «сверхиндустриализацию» страны, на первоочередное развитие тяжелой промышленности. Решение этих первоочередных задач: скорейшая ликвидация тяжелых последствий войны, вывод страны на передовые позиции на мировой арене, привело к тому, что забота о человеке была предана советским руководством забвению.
А основная же масса населения нашей страны не в состоянии была справиться с имеющимися проблемами один на один. К тому же многие семьи оказались после войны неполными, потеряв своих кормильцев в годы военного лихолетья. Так, по данным Ойротского областного военного комиссариата с войны не вернулось только в Горно-Алтайск и Майминский район 4551 человек.1 А те, кто вернулся, по словам исследователя Е.Ю.Зубковой, оказавшись в новых «экстремальных» условиях, вьшуждены были вновь искать «свою стратегию выживания, вживания в новую реальность».2
Возвратившимся в свои дома демобилизованным воинам были рады все. Им предоставляли работу, а если требовалось, и новое жилье. Но не все вернувшиеся с фронта могли сразу же приступить к работе. Многие из них нуждались в серьезной медицинской помощи. Так, из 73 человек, прибывших в Чойский аймак, только 57 смогли через 2 месяца приступить к работе. Остальные 16 не работали по болезни.3 Многим из вернувшихся были положены (по болезни, вследствие ранения) льготы. Однако их получали далеко не все нуждавшиеся. В июле 1945 г., подводя итоги работы с демобилизованными, XIV сессия облисполкома отмечала, что значительная часть фронтовиков осталась не только без дров, но и без жилья, в силу того, что местные Советы не всегда правильно распределяли материальные фонды, предназначенные для семей военнослужащих и инвалидов войны. Так, проверкой было установлено, что из отпущенного для семей военнослужащих в 1944 г. хлеба неизвестно куда было реализовано 572 центнера. В Усть-Коксинском, Чойском и Онгудайском аймаках материальную помощь и подарки получали не остро нуждавшиеся, а родственники и знакомые распределявших помощь. Отметила комиссия и сложности с выплатой пенсий, порой ее получали не в течение 3-х суток, как было положено, а ждали месяцами. Например, по сведениям отдела социального обеспечения Ойротского облисполкома, пособия фронтовикам-инвалидам не выплачивались годами.
Развитие социальной инфраструктуры в послевоенное десятилетие
После окончания Великой Отечественной войны, ставшей невероятным социальным потрясением для населения СССР, повсеместно начались работы по преодолению ее последствий. Хотя Горный Алтай находился глубоко в тылу, его население в полной мере испытало на себе все тяготы военного времени. Почти все трудоспособные мужчины были призваны в армию. В результате этого, вся тяжесть хозяйственных работ легла на плечи женщин, стариков и подростков.
Нарушила война не только ритм, но и установившийся к ее началу уровень жизни населения, который зависит, как известно, не только от обеспеченности людей продуктами питания и товарами первой необходимости, но и от наличия и благоустроенности жилья, развития систем социального обеспечения, образования, здравоохранения и т. д., т. е. от всего того, что исследователи именуют сегодня «социальной инфраструктурой».
Наложила война свой негативный отпечаток и на демографическую структуру населения страны. За годы войны его численность резко сократилась. Если на 1 января 1941 г. в сибирской деревне проживало более 10 млн. человек, то на 1 мая 1945 г. — только 7,7 млн. человек, т.е. в течение военных лет сельское население региона уменьшилось на 21% или на 2,3 млн. человек. Особенно заметные изменения (в сторону сокращения) претерпело сельское население Иркутской, Читинской, Омской областей и Алтайского края.1
Среди факторов, обусловивших это сокращение (наряду с общеизвестными: призыв в армию мужчин, женщин и гибель значительной их части на фронте, смерть от ран, болезней, несчастных случаев и т.д.), обращает на себя внимание катастрофическое уменьшение числа рожденных детей. Главной (но не единственной) причиной этого, по мнению исследователей, стало разрушение брачно-семейных отношений, обусловленное крупномасштабной мобилизацией мужчин репродуктивного возраста в армию. В результате этого, в 1945 г. на 100 женщин в возрасте от 16 до 54 лет в алтайском крае приходилось 27 мужчин. Немаловажное значение для воспроизводства населения в годы войны имели: с одной стороны, регулирование рождаемости в семьях, брачные отношения в которых сохранились, и с другой, - увеличение юридически запрещенных абортов. Причины убывания крылись в неуверенности в будущем, а также в трудностях военного лихолетья.1
Указанные негативы не обошли и Горный Алтай, но их масштабы были значительно меньше даже по сравнению со среднестатистическими по стране. Поэтому демографические показатели, в частности, по рождаемости стали улучшаться. Согласно официальной статистики, в 1946 г. родилось 3147 детей, в 1947 г. — 4003, в 1948 г. — 3758, в 1949 г. — 4459, в 1950 — 4600 и в 1953 г. — 4823 ребенка.2
Успешное решение демографической проблемы породило другую. Выше уже указывалось, что ушедших на фронт мужчин заменили на производстве женщины. Их преобладание над мужчинами в нем, сложившиеся в военные годы, сохранялось и в первые послевоенные. Раньше, как известно, удел женщины состоял в ведении домашнего хозяйства, а также в уходе и воспитании детей. В новой ситуации она уже не могла заниматься последним в полную меру. Заботу о детях должно было взять государство, путем создания детских учреждений (ясель, детских садов, школьных интернатов и т.д.). Но в первые послевоенные годы таковых в области было очень мало. Имевшиеся же детские ясли, сады и интернаты зачастую располагались в неприспособленных помещениях барачного типа, в которых отсутствовали элементарные условия для содержания детей. Осознавая это, руководство колхозов, промышленных предприятий и организаций бралось за строительство типичных помещений, но оно — из-за ограниченности средств — велось медленно, а нередко и приостанавливалось совсем. Поэтому-то количество имевшихся в Горном Алтае детских учреждений и не соответствовало растущим требованиям населения. Так, в 1945 г. они были представлены семью детскими домами и школой-интернатом для глухонемых детей, в которых содержалось 924 ребенка.3 В первых проживали, как правило, дети оставшиеся без родителей. Их переполненность не позволяла брать им (хотя бы на время) детей, у которых были родители или родственники, занятые на работе в отгонном животноводстве.4
Проблемы функционирования и развития культурно-бытовой сферы
Проблемы функционирования и развития культурно-бытовой сферы. Складывание культурно-бытовой сферы в СССР происходило в основном в довоенные годы. Советская власть направляла на это немалые усилия, но в основном в области культуры, а не быта. Дело в том, что перед партийными органами стояла первоочередная задача - перестройка сознания людей, изжитие так называемых частно-собствен-неческих пережитков. Благодаря таким целям в СССР была проведена довольно большая работа в области культуры, ведь на эти цели работали библиотеки, клубы, театры, кино, радио. Культурно-просветительским учреждениям придавали довольно большое значение. Все основные Положения о сельских клубах, домах культуры, избах-читальнях, библиотеках разрабатывались на Всероссийских совещаниях-семинарах директоров и руководителей управлений по делам культурно-просветительских учреждений. С 1946 г. относительно регулярно проводились в центре и курсы для директоров домов культуры (ДК) РСФСР. Перед учреждениями культуры ставились и кратковременные задачи, например: агитацией обеспечить мобилизацию трудящихся на перевыполнение пятилетки.
Развитие же бытовой сферы, видимо, не носило первоочередного характера и, как следствие, эта сфера была практически не развита, особенно в провинции, сельской местности. Если и были объекты бытового назначения, то в ограниченном количестве, и несущие преимущественно санитарно-гигиенические функции: бани, парикмахерские. Заведений для нехитрого бытового обслуживания населения — пошивочных, ремонтных мастерских в сельской местности практически не было, но этот недостаток несколько исправляли кустари-умельцы - сапожники, портнихи.
Если в предвоенные годы сфера культурно-бытового обслуживания населения была крайне узкой, то в результате войны эта инфраструктура приняла еще более узкие размеры, многие из имеющихся заведений стали использоваться не по прямому назначению, или просто перестали функционировать, особенно негативно это отразилось на сфере бытовых услуг.
В 1945-1953 гг. в Ойротской (Горно-Алтайской) автономной области в культурно-бытовой сфере имелись: культурно-просветительская сеть — дома культуры, клубы, библиотеки, избы-читальни, юрты-передвижки, культпросветпередвижки, дома-алтаек, театры, музей, кинотеатры и кинопередвижки. В бытовой сети развивались — электри фикация и радиофикация, благоустраивались дороги, оказывались услуги по ремонту и пошиву обуви и одежды, строились бани, открывались парикмахерские, прачечные.
В первые послевоенные годы ситуация в сфере культурно-бытового обслуживания в Горно-Алтайской области была далека от идеала. В 1945 г. практически во всех общественных и культурных учреждениях царил холод, попросту не было дров.
В годы военного лихолетья число учреждений культуры в Ойротской области было сокращено, практически во всех районах области работа культурной сферы ослабла, многие учреждения запустели, были в аварийном состоянии, или приспособлены для других нужд. В послевоенное же время прилагались усилия к восстановлению и расширению сети культурных учреждений. Далеко не последнюю роль в этом играла партия. 21 сентября 1946г. с целью активизации культурно-просветительской работы среди работников отгонного животноводства были восстановлены юрты-передвижки в Улаганском и Кош-Агачском аймаках1, их задачей было научение малых народов непривычному для них быту - жизни в домах, а не юртах, использованию бань, нетрадиционной одежды - работники культуры- бытовички обучали женщин белить дома, пользоваться швейной машинкой; вели совместно с медицинскими работниками разъяснительную работу по санитарии и гигиене, для привлечения населения агитбригады давали концерты. Подобные функции были у Домов-алтаек.
