Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и источники 13
1.1. Обзор изучения проблемы 13
1.2. Обзор археологических исследований 30
1.3. Общая характеристика исторических источников 44
1.4. Обзор археологических материалов и характеристика общих методических приёмов исследования 55
Глава 2. Историческая география славяно-русского расселения 63
2.1. Природные условия и ландшафт региона 63
2.2. Общеисторический фон и географическое пространство славяно-русского расселения в Нижегородском Поволжье по данным письменных источников 68
2.3. Археологическая карта региона и хронология археологических памятников 88
2.4. Структура славяно-русского расселения в Нижегородском Поволжье 96
2.4.1. Методика реконструкции 96
2.4.2. Номенклатура и классификация поселений по размерам 98
2.4.3. Макроструктура расселения 105
2.4.4. Средний (волостной) уровень поселенческой организации 111
2.4.4.1. Нижегородская округа 111
2.4.4.2. Городецкая округа 123
2.4.4.3. Муромская округа 136
2.4.4.4. Ветлужско-Узольское междуречье 143
2.4.4.5. Волжское Правобережье 149
2.4.5. Микроструктура расселения 152
2.4.6. Оценка общего уровня развития поселенческой структуры 157
2.5. Динамика и периодизация расселения 160
Глава 3. Славяно-русское расселение в контексте этнокультурных связей 166
3.1. Состав и географические ареалы коренного населения Нижегородского Поволжья до начала колонизации 166
3.2. Динамика межэтнических взаимодействий и их характеристика на различных этапах славяно-русской колонизации 176
3.2.1. Начальный этап освоения региона 176
3.2.2. Второй этап освоения региона 180
3.2.3. Третий этап освоения региона 189
Заключение 199
Список использованных источников и литературы 209
Список сокращений 233
Приложение 1 (каталог древнерусских памятников Нижегородской области) 234-261
Приложение 2 (таблицы 1-8) 262-267
Приложение 3 (иллюстрации 1-28) 268-298
- Обзор археологических исследований
- Археологическая карта региона и хронология археологических памятников
- Микроструктура расселения
- Второй этап освоения региона
Обзор археологических исследований
Специальных обзорных работ по истории полевых исследований средневековых памятников Нижегородского Поволжья пока не имеется. Вместе с тем археологические изыскания на территории края имеют богатую историю, требующую детального рассмотрения и научного анализа.
Интерес к средневековым славяно-русским памятникам Нижегородского Поволжья в форме археологических изысканий впервые проявился у историков, краеведов и любителей древностей ещё во второй половине прошлого столетия. В 1877г. Майновым В.Н. впервые были проведены археологические раскопки в Н-Новгороде у Покровской церкви, где под горизонтом позднейшего христианского кладбища были обнаружены погребения совершённые по языческому обряду, определённые как принадлежащие средневековой мордве1. К сожалению, какие-либо отчётные материалы (кроме кратких описаний, опубликованных, большей частью, в местной краеведческой литературе) связанные с этими или с любыми другими археологическими изысканиями, проводившимися в области до 30-х гг. 20в., не составлялись или были утрачены. Повторные раскопки на месте обнаружения мордовского могильника, предпринятые Алиховой А.Е. в 1937г. [138], результатов не дали, и в настоящее время датировать обнаруженные в 1877г. захоронения - не представляется возможным. В 1877-78гг. первые раскопки в окрестностях Городца были проведены крестьянином Балахнинского уезда Дружкиным П.Д.. Обзору деятельности этого археолога - самоучки посвящено специальное исследование Галая Ю.Г. [168]. В Городецкой округе Дружкин П.Д. раскопал около 16 древнерусских курганов. Данные раскопки, судя по их описанию [186, С. 2-3], имели, скорее, любительский, чем научный характер.
С началом археологического изучения Нижегородского края была связана деятельность Нижегородской учёной архивной комиссии (НГУАК), учреждённой в 1887г.1. Кроме изучения поселений каменного и бронзового веков некоторые её члены и корреспонденты проводили исследования и на средневековых памятниках. В 1901-1902г.г. Каменский В.И. обследовал Чуркинский могильник в Балахнинском уезде [194]. Помимо погребений бронзового века, в верхнем стратиграфическом горизонте памятника было вскрыто и обследовано 14 погребений, которые автор раскопок по инвентарю и особенностям погребального обряда атрибутировал как древнерусские. По ходу раскопок графической фиксации не проводилось. В 1913г. член комиссии Парийский СМ. проводил археологические наблюдения по ходу земляных строительных работ в Нижегородском Кремле2. Им были впервые достаточно подробно описаны средневековые культурные напластования Н-Новгорода в районе Ивановской башни Кремля и на площади у Архангельского собора. Заметим, что графическая фиксация не сопровождала археологические изыскания и на этот раз. Первые научные раскопки в Н-Новгороде были проведены за линией укреплений средневекового города в 1937г. археологической экспедицией Государственного Исторического Музея (ГИМ) под руководством Алиховой А.Е.. Целью работ экспедиции было доисследование мордовского могильника обнаруженного Майновым В.Н. в 1877г. Заложенные раскопы, общей площадью 81кв.м, вскрыли напластования только 17-19вв. [138].
Поиск памятников русского средневековья в области был начат только в 40-х - начале 50гг. экспедицией Дзержинского краеведческого музея под руководством Сафонова Б.А.. В период с 1940 по 1951гг. была обследована обширная территория включающая в себя как нижнее Поочье, так и побережье р.Волги у г.Городца. Здесь Сафоновым Б.А. было обнаружено 28 селищ 12-18вв. Обзору этих памятников посвящена специальная статья [229]. К сожалению, проведение разведочных работ не сопровождалось составлением графической документации, что сейчас, по прошествию почти пятидесяти лет, затрудняет локализацию целого ряда обнаруженных селищ. Некоторые из них в настоящее время утрачены. Так, под водой Горьковского водохранилища оказалось единственное известное в Нижегородском Поволжье древнерусское селище островного типа (Санохтинское-2). В 1951г. экспедицией ГИМ под руководством Фехнер М.В. было вторично обследовано 9 памятников открытых Сафоновым Б.А. на побережье р.Оки в Богородском и Павловском районах области. На некоторых из них проведена малометражная разведочная шурфовка [117].
Период конца 40-х - начала 50-х г.г. (1948 - 1956гг.) ознаменовался началом активного изучения укреплённых средневековых русских поселений Нижегородского Поволжья. Исследования проводились экспедицией Горьковского историко-архитектурного музея-заповедника (ГИАМЗ) под руководством Кирьянова И.А.. Изыскания носили разведочный характер. В 1948,1949,1952 ив 1956гг. основным объектом исследований стал Нижегородский Кремль [86-88; 98]1. Культурные напластования на его территории изучались в непосредственной близости от архитектурных строений и были обусловлены реставрационными работами. В 1956г. шурфовкой были изучены культурные отложения в одном из внутренних помещений Кремля, примыкающем к Ивановской башне [98]. В 1949г. Кирьяновым И.А. было обследовано 5 погребений 14в. в подвале церкви Жён Мироносиц [87]. В 1948г. им начаты археологические исследования в Городце и в Курмыше [86], а в 1955г. - в крепости Оленья Гора под Лысковом[90]. Если на первых двух памятниках работы были ограничены визуальным осмотром, обмером остатков земляных укреплений и фиксацией имеющихся стратиграфических разрезов, то на Оленьей Горе автором было заложено 10 шурфов и один разведочный раскоп, общей площадью 80 кв.м. Раскопки крепости на Сундовике позволили выявить стратиграфию культурных напластований, сделать первые заключения о последовательности и хронологии сооружения её укреплений. Доисследование памятника было проведено в 1963г. Черниковым В.Ф. [125]. На территории крепости датировка вскрытых средневековых напластований была уточнена в пределах периода 14-15вв. Обнаруженный здесь материалы свидетельствуют о начале освоения русскими переселенцами земель по Сундовику, по крайней мере, ещё во времена великого Нижегородского княжества. В 1954г. Кирьяновым И.А. были проведены незначительные по площади раскопки в средневековом Городце [89].
В 1956г. была создана Марийская археологическая экспедиция, организованная Марийским научно-исследовательским институтом при Совете Министров Марийской АССР совместно с Институтом языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР. В течении ряда лет эта большая комплексная экспедиция, возглавляемая Халиковым А.Х., занималась сплошным обследованием обширных районов Ветлужско Вятского междуречья, а также побережий р.Волги частично входящих в Нижегородскую область. Помимо многочисленных памятников эпохи камня и бронзы, железного века, разведотрядами экспедиции было обнаружено много поселений и могильников средневекового периода. Среди последних, оставленных преимущественно марийским населением, были зафиксированы следы пребывания в лесном Заволжье и русских насельников. Так, в 1958г. на левом отлогом берегу Волги были обнаружены два русских селища - Михайловское и Петровское. В районе с.Разнежье, здесь же, на левом берегу Волги, сотрудниками экспедиции был зафиксирован клад серебрянных монет эпохи Золотой Орды, состоящий из более чем 600 монет [136].
В 1959г. Горьковской археологической экспедицией было предпринято сплошное обследование побережий рек Оки, Волги и прилегающих к ним районов Нижегородской области, которое позволило выявить значительное количество древнерусских памятников. Работы, проводимые под общим руководством Халикова А.Х., были организованы Горьковским историко-архитектурным музеем-заповедником при участии Горьковского государственного университета и Института языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР [137]. В составе экспедиции работало пять разведотрядов, возглавляемых отдельными исследователями.
Археологическая карта региона и хронология археологических памятников
Письменные источники дают возможность лишь в самом общем виде наметить основные районы славяно-русского расселения в Нижегородском Поволжье. Более подробно и конкретно географию этого процесса отражает сводная карта древнерусских памятников 11-14вв. (Рис.5). Первичный анализ её позволяет заключить, что расселением были охвачены преимущественно побережья важнейших рек края - Оки и Волги. Очевидно, эти водные артерии являлись для первых колонистов главными путями проникновения в регион. Сетью стационарных поселений были охвачены и берега основных притоков - рек Узолы, Линды, Везломы, Ватомы, Керженца, Суры, Кудьмы, Кишмы, Большой Кутры. Основную территорию расселения, на которой в исследуемый хронологический промежуток концентрировались поселения, можно локализовать как совокупную территорию прибрежных районов рек Оки и Волги, широтно вытянутую на всём промежутке между соответствующими границами рассматриваемого региона, но ограниченную с юга и с севера условными рубежами, отстоящими от побережий главнейших рек на расстояние не более 70км. С запада в эту территорию вклинены заболоченные непроходимые дебри Волго-Окского междуречья. Балахнинская низина разделяет её на два рукава - по расходящимся на север и юг руслам главнейших рек. К востоку от устья р.Оки эти "рукава" воссоединяются в некое территориальное единство, которое охватывает оба берега р.Волги и длится до устья р.Суры, маркирующей естественный восточный рубеж исследуемого региона. Условная граница его северо-западного сектора проходит по водоразделу в верховьях рек Линды и Узолы. С северо-востока описываемая территория почти вплотную "прижата" к левому волжскому берегу заболоченной обширной Волжско-Ветлужской низменностью. С юго-западной стороны граница заселённой территории очерчена вытянутым с запада на восток водораздельным участком рек Серёжи, Большой Кутры, Кишмы и Кудьмы. На юго-востоке её пограничьем служит широтно вытянутый водораздел рек Сундовика и Урги. За пределами очерченной области расположены только два известных на 1998г. древнерусских поселения, Варнавинское на р.Ветлуге и селище Саконы-1 на р.Тёше. Оба они существенно удалённы от географического центра региона (на 150 и 135км соответственно).
Суммарную общую площадь основной территории расселения можно оценить величиной порядка 19,5 тыс.кв.км. По своим размерам она вполне сопоставима с территорией Московского княжества эпохи Ивана Калиты, которая по данным Юшко А.А. составляла 21,3 тыс.кв.км [250, С.5].
Достаточно беглого взгляда на археологическую карту (Рис.5), чтобы заметить крайнюю неоднородность заселения различных микрорегионов очерченной области. Земли к западу от устья р.Оки осваивались наиболее активно. К востоку от указанной географической точки наиболее плотно расселением был охвачен район примыкающий к Н-Новгороду. Обширные пространства волжского правобережья пестрят отдельными поселенческими центрами, необразующими связанной заселённой области. Подробное изучение расположения поселений друг относительно друга показывает, что последние образовывали компактные скопления, так называемые "гнёзда поселений", зачастую находящиеся в своеобразном иерархическом соподчинении. Таким образом, уже на основании первичного анализа сводной археологической карты можно предположительно говорить о существовании некой системы поселений, обладающей определённой структурной целостностью. Изучение этой системы, очевидно, позволит вскрыть структуру расселения в регионе. Однако, прежде чем приступить к решению этой задачи, следует очертить его рамки. Последние определяются двумя основными допущениями любых системных исследований, требующих, как известно, единовременности существования элементов рассматриваемой системы и достаточности её полноты для установления главных структурных звеньев.
Полнота системы известных древнерусских поселений была оценена при обзоре археологических источников в главе 1 настоящей работы и определена как удовлетворительная. Можно полагать, что в настоящее время известна большая часть, по крайней мере, наиболее легко обнаруживаемых крупных поселений, существенно влияющих на общие закономерности сложившейся системы поселений в целом.
Второе допущение, связанное с синхронностью существования поселений, требует особого комментария, так как затрагивает непростой вопрос о периодизации процесса формирования поселенческой структуры региона. В связи с этим необходимо остановиться на хронологии древнерусских памятников Нижегородского Поволжья. Для большинства из них, обследованных без проведения масштабных раскопочных работ, она основывается на датировке небольших по объёму керамических комплексов, собранных в виде подъёмного материала. Поэтому хронология древнерусских поселений, в значительной степени, сводится к хронологии керамики, требующей особого рассмотрения.
Древнейшая древнерусская раннегончарная керамика, датируемая 10-11вв., известна в Нижегородском Поволжье пока только по одному памятнику. Она была обнаружена по ходу первичного разведочного обследования Коробковского селища в Навашинском районе, недалеко от г.Мурома, в 1959г. [36, Л.43]. Для неё характерны простые (без краевых утолщений) формы венчиков, плавные обводы тулова, волнистый орнамент. По аналогам из раскопок Новгорода Великого1, Гнёздовских курганов2 и других древнейших памятников она может быть датирована в пределах 10-11вв. Полулепной способ формовки, при котором гончарный круг (или подставка) использовался только на заключительной стадии изготовления, является главнейшим признаком, отличающим эту керамику от керамики последующего периода.
Древнерусская керамика 12-14вв., как известно, в значительной степени типологически однородна, что с одной стороны позволяет безошибочно выделять её среди керамики других исторических этапов, но с другой стороны - затрудняет подробную хронологическую дифференциацию. Однако, в ряде случаев представляется возможным сузить хронологические рамки внутри указанного выше периода для керамических комплексов, содержащих известные "хроноиндикаторы". Важнейшими из них служат определённые формы верхних частей сосудов (венчики), бытование которых в северных и в восточных областях распространения древнерусской материальной культуры ограничивалось достаточно узким временным диапазоном. Изучение керамических комплексов Нижегородского Поволжья позволило выявить пять основных типов форм венчиков древнерусских горшков, которые могут претендовать на эту роль. Два из них (типы 1 и 2), были распространены преимущественно в период до второй половины 13в. (Рис.1). Три выявленных типа венчиков (типы 3-5) связаны с сосудами, которые бытовали позднее этого рубежа.
Тип 1 объединяет набор разновидностей верхних частей сосудов, для которых характерны сильный изгиб в наружную сторону, валикообразный край и по его внутреннему радиусу - небольшая уплощенная площадка (упор под крышку).
Тип 2 образуется набор венчиков с высокой прямой вертикальной или слегка наклонной шейкой с разнообразным оформлением края, причём высота горловины таких сосудов превосходила не менее чем в три раза линейные максимальные размеры краевой неоднородности.
Венчики типов 1 и 2 характерны только для домонгольского времени и отсутствуют в культурных напластованиях более позднего периода. В комплексах 12 - первой половины 13вв. они встречены в Новгороде Великом, Ростове, Ростиславле Рязанском, в Старой Рязани, на памятниках Верхнего Подонья и Среднего Поднепровья, в курганных древностях Подмосковья1. Фрагменты венчиков этих типов известны по соответствующим закрытым комплексам Городца [214, С.78, рис.28-№№15,16,18,25] и по раскопкам домонгольского селища Наговицыно-1 [199, С.122, рис.1-№№31,33,34,35; 123, рис.2].
Тип 3 характеризуется венчиками преимущественно вертикальной постановки, верхнее окончание которых образовано путём заворота внутрь сосуда закраины верхней ленты так, что с внешней стороны образовывалось характерное валикообразное утолщение. Фрагменты сосудов с такими венчиками встречены в слоях 13-14вв. Смоленска, Ростиславля Рязанского, Киева, на памятниках Подонья, в некоторых золотоордынских городах Поволжья2. В Нижегородском Поволжье они известны по соответствующим закрытым комплексам селища Ближнее Константиново-1 [46, Л.64, илл.263-№5; Л.66, илл.265- №2] и Н-Новгорода [128, Л.14об., группа 2- №№1,3-5,9].
Микроструктура расселения
Имеющиеся в распоряжении археологические источники позволяют достаточно подробно рассмотреть поселенческую структуру Нижегородского Поволжья на микрорегиональном уровне отдельно для двух основных выделенных хронологических групп поселений.
Микроструктуру расселения, сложившуюся к середине 13 столетия отражает конфигурация взаимосвязей поселений внутри скоплений выделенных на территории, тянущей к Городцу. Для анализа выберем два "гнезда" поселений, расположенных в бассейне р.Узолы, сложение структуры которых до указанного рубежа не вызывает сомнений. Это скопление селищ на правом берегу реки, которое по крупнейшему поселению будем в дальнейшем изложении называть Тяблинским, и -группа поселений вблизи устья Узолы, на её левом берегу, ядро позднейшей Заузольской волости.
Тяблинское скопление состояло минимум из 6 поселений, незначительно разнящихся по величине и почти равноудалённых друг от друга. Расстояние между ближайшими населёнными пунктами здесь около 2км, преобладающая площадь поселений - от 0,4 до 0,7га (группа 5-А). Самое большое Тяблинское селище, ненамного превосходило окрестные поселения по своей величине (1,28га). Граф гравитационных связей (Рис. 16), отражающий структуру взаимодействий поселений ближайшей Городецкой округи, показывает, что населённые пункты рассматриваемого скопления плохо сгруппированы. Общий объём связей каждого из них с городом по своей величине не уступает взаимодействию с центральным крупнейшим поселением скопления. Последнее обстоятельство не позволяет расчленить данную поселенческую группировку на более мелкие структурные подразделения.
Структура взаимосвязей населённых пунктов другой поселенческой группировки более сложна (Рис.16). Она состояла минимум из 8 поселений и имела два крупных центра. Это селища Весчетниково-2 (2,2га) и Петрушино (1,125га). Часть более мелких селищ группировались независимо к этим двум поселениям. Однако, формирование единого доминирующего населённого пункта здесь не произошло. Поэтому, разбиение данной группировки на две структурные единицы, соответствующих указанным выше поселениям, в значительной степени условно. Скорее всего, как и в предыдущем случае, данная поселенческая группировка может быть охарактеризована как единая сельская территориальная община.
Структуру сложившейся волостной организации рубежа 14-15вв. на микрорегиональном уровне наиболее подробно можно рассмотреть на примере нижегородской Бешенцевой волости (заметим, что здесь и далее будем употреблять её наименование из источников 19 - начала 20вв.). Она насчитывала минимум 16 поселений. Исключив из рассмотрения одно из них (селище Федяково-1), площадь которого на интересующий период признана не определяемой, построим для этого скопления поселений граф гравитационных связей, реконструировав транспортную сеть (Рис.13, табл.5) и рассчитав по формуле (3) соответствующую матрицу (Табл.6).
Расчитанные коэффициенты (Mij) дифференцированы по своей величине на 5 уровней. Построенный граф позволяет разделить территорию волости на четыре основных автономных блока-микрорегиона (Рис.14). В первом из них доминирует Бешенцевское поселение (3,3га) (представляющее собой агломерацию двух почти неразделяемых по областям распространения подъёмного материала селищ Бешенцево-2 и Бешенцево-3). Очевидно, что для поселений данного блока А оно являлось центральным. Характерной особенностью местоположения входящих в блок населённых пунктов, является их центральное положение на водораздельном участке, соединяющем территории других более мелких структурных подразделений волости в единое целое. Площадь этого блока поселений - около 8 кв.км. Второй микрорегион образован поселениями вблизи селища Ближнее Константинове-1. Он состоит из шести селищ, расположенных по балкам в верховьях р.Рахмы. Площадь, занимаемая этой группировкой - около 6 кв.км. Каждый из других двух блоков состоит из двух поселений, среди которых одно доминирует по величине. Одно скопление связано с Румянцевским селищем, другое - с Кусаковским.
Анализ материалов раскопок одного из крупных блокообразующих селищ, Ближнего Константиново-1, даёт представление о социально-исторической природе выделенных структурных подразделений. Результаты изучения памятника методом раскопок на площади около 600кв.м свидетельствуют о том, что он удовлетворяет всей совокупности признаков (кроме наличия укреплений), выработанных Седовым В.В. для атрибуции феодальных замков1. Так, среди предметов вооружения, доспехов, снаряжения коня и всадника, типичных для феодального быта, на селище обнаружены железные наконечники стрел, многочисленные фрагменты доспешных пластин, кольчужное колечко, колчанные крючки и петля от колчана, колёсиковая шпора, удила, стремя. Многочисленны на памятнике и находки фрагментов стеклянных браслетов, которые встречаются, по Седову В.В., преимущественно, на феодальных усадьбах1. Их коллекция насчитывает 52 фрагмента изделий различных цветовых оттенков. Социальная дифференциация местных насельников прослеживается как по находкам вещей, так и по характеру построек (См.: [45; 47; 48; 50; 51; 174]). К предметам феодального обихода можно причислить серебряную монету, фрагмент складного креста из серебра, многочисленные предметы восточного импорта, в том числе - большое количество фрагментов разнообразных типов керамики (поливной красноглиняной, кашинной с подглазурной росписью и с росписью под "люстр" на непрозрачной поливе, штампованной), фрагменты бронзовых зеркала и чаши, украшенной гравировкой, бронзовые ключ от зооморфного замка болгарской работы, пряжку и ременную накладку, фрагменты стеклянного сосуда, перстень и бусы из пастового стекла цвета бирюзы, имеющие прямые аналоги среди древностей поволжских городов Золотой Орды. С деятельностью феодально-зависимого населения можно связать многочисленные находки отходов и полуфабрикатов железоделательного, кузнечно-слесарного и косторезного ремёсел, инструментов (железных пробойников, зубил, молотка, бронзовых и железных пинцетов, костяных проколок и кочедыка) и сельскохозяйственного инвентаря (фрагменты железных серпов, косы-горбуши, каменных жерновов). Имущественная дифференциация обитателей поселения наиболее отчётливо прослеживается в остатках зафиксированных жилых построек. Среди них могут быть выделены три основных типа. Первый представлен большим двухкамерным наземным срубом хоромного типа [51, Л.93; 174], площадью около 120 кв.м. Постройки второго типа - небольшие наземные срубы, с размерами в пределах 10-20 кв.м. Третий тип построек представлен большой землянкой с пристенными земляными нарами и открытым очагом. Зафиксированные рядом с последним ямы, наполненные кухонными отбросами, свидетельствуют о жилом назначении сооружения [51, Л.69-75].
Таким образом, есть все основания рассматривать селище Ближнее Константинове-1 как крупное владельческое село. Проведение рекогносцировочных исследований на других крупных поселениях Бешенцевой волости, являющихся центрами "притяжения" для мелких селищ, позволило и на них обнаружить находки, обычные для комплексов феодальных усадеб. Так, на селище Бешенцево-3 обнаружены - бронзовый массивный литой тройник - разделитель ремней конской упряжи, фигурная поясная накладка из оловянистой бронзы; на селище Бешенцево-2 -фрагмент поливной кашинной керамики восточной работы [172, С. 15-18]; при первичном обследовании Кусаковского селища зафиксирован рассказ местного жителя о находке на памятнике бронзового креста-энколпиона [30, Л.5]. Всё это позволяет рассматривать крупные поселения (3 и 4 групп), доминирующие в выделенных поселенческих блоках, как крупные владельческие сёла, а большинство тянущих к ним мелких селищ, как поселения феодально-зависимого населения. Таким образом, можно констатировать, что к рубежу 14-15вв. в Нижегородской округе характер территориальной волостной организации соответствовал развитой системе феодальных отношений. Последняя, очевидно, являлась определяющим фактором при сложении местной поселенческой микроструктуры, а, возможно, и системы расселения в целом. Вероятно, боярские и княжеские "гнёзда" служили в округе Н-Новгорода центрами освоения окрестных земель.
Второй этап освоения региона
Период предшествующий татаро-монгольскому нашествию характеризуется началом активного освоения земель Нижегородского Поволжья древнерусскими переселенцами. Как уже отмечалось (См. главу 2), в это время опорным пунктом колонизационного движения служил Городец на Волге. Освоение самой Городецкой округи, очевидно, не сопровождалось сколько-нибудь активным взаимодействием колонистов с местным населением. Археологические памятники, оставленные коренными обитателями этих мест в настоящее время не известны, что позволяет сделать вывод о крайне незначительной плотности заселения этой территории до появления здесь древнеруских поселенцев. Это подтверждается и отсутствием в керамическом комплексе Городца фрагментов финно-угорской лепной керамики [178, С. 128], не обнаруженной и при раскопках близлежащих сельских поселений (См.: [199]).
Ближайшая к Городцу "иноплеменная" область 12 - первой половины 13вв. была населённа марийцами. Она располагалась в нижнем течении р.Ветлуги и на коренных берегах Волги вблизи устья р.Суры (Рис.18). Материалы раскопок известных здесь могильников и городищ свидетельствуют об устойчивых и активных связях местных насельников с древнерусским и финским населением заселённых областей Верхней Волги [159, С.88-93]. Среди многочисленных изделий древнерусских мастеров в марийских могильниках нижней Ветлуги обнаружены разнообразные характерные для различных областей Северо-Восточной Руси типы женских бронзовых украшений в виде височных (ромбощитковых, браслетообразных, перстнеобразных и трёхбусинных) колец, бронзовые и серебряные подвески-лунницы, крестопрорезные бронзовые бубенчики, лировидные литые пряжки, проволочные витые браслеты. Часть местного ассортимента бронзовых украшений (разнообразные бронзовые привески-птички) может быть напрямую связана со славяно-финским населением Костромского Поволжья [159, С.92-93]. Преобладание среди импорта древнерусских вещей, которые на этих памятниках численно превалируют над изделиями Волго-Камского региона [159, С. 89], изготовление части местной керамики по "славянским" образцам, свидетельствуют о прочных связях, существовавших у марийцев с населением древнерусских областей. Очевидно, свою роль в этом товарном и культурном обмене во второй половине 12 - начале 13вв. играл и Городец, хотя по мнению исследователей основная торговая дорога через Ветлугу и Унжу [236, С.115], связывающая марийскую землю с Верхней Волгой, обходила стороной этот город. Единственным материальным свидетельством контактов жителей средневекового Городца с представителями марийских племён может служить пока только одна городецкая находка в виде фрагмента щитка бронзового марийского накоєного украшения [214, С.81, рис.29 - №1]. Косвенно в пользу такого рода связей свидетельствует и сама хронологическая близость начального этапа существования города и упомянутых марийских памятников (по расположению соответствующих могильников можно сделать вывод о том, что часть окраинного западного марийского населения к 12 столетию из района Средней Ветлуги перемещается ближе к Волге).
Появление на устье Оки первого стационарного древнерусского поселения (Н-Новгорода) сопровождалось началом активного взаимодействия русских переселенцев с представителями другой народности поволжских финнов, с мордвой. Летописное известие о военном походе на мордву 1183г. [13, Стб.390], а также сообщение позднейшего "Нижегородского летописца" о строительстве суздальскими князьями на устье р.Оки укреплённого поселения, Старого городка, поставленного для взыскания места для нового города, чтобы "...мордву поганую отгонить, и землю у них отнять..." [6, С.28], свидетельствуют об осознании русскими князьями того серьёзного препятствия для освоения стратегически важной местности на устье р.Оки, которое представляло собой местное население.
Данные археологических исследований показывают, что средневековое сообщество мордовских племён в 12-1 Звв. было достаточно неоднородно как по этноплеменной так и по социальной структурам. При раскопках погребальных мордовских памятников этого периода фиксируется достаточно сложившееся социальное и имущественное расслоение1. Неоднородность социальной организации местного общества нашла своё отражение и в соответствующей поселенческой структуре. Разнообразные формы расселения средневековой мордвы, известные по летописям (среди которых можно назвать селища, зимницы и тверди, то есть небольшие укреплённые, но, вероятно, не стационарные, поселения) в настоящее время могут быть дополнены пока единственным известным крупным поселенческим центром, которым являлось Саровское городище, имеющее, очевидно, особый статус. Этот археологический памятник 12-первой половины 13вв. был обнаружен на берегу р.Сатиса (правобережного притока р.Мокши) на южной границе Нижегородской области в 1993г. (См.: [175]). По совокупности характерных черт, среди которых можно назвать исключительно большие размеры памятника (44га), наличие сложной системы земляных укреплений, общей протяжённостью более 1,5км, существованием на его территории погребально-обрядового комплекса, зафиксированным следам разнообразной производственно-ремесленной деятельности, данное городище можно рассматривать как крупное протогородское образование. Его возникновение было, очевидно, обусловлено процессами консолидации разрозненных мордовских племён, началом формирования в их среде в начале второго тысячелетия нашей эры крупных этносоциальных объединений.
По летописным сообщениям первой половины 13в. у мордвы, населявшей Нижегородское Поволжье, можно предполагать сложение по меньшей мере двух крупных группировок, каждая из которых выступала в качестве самостоятельной политической силы. Их этноплеменная характеристика и социальная природа в настоящее время трудновыяснимы из-за отсутствия необходимой источниковой базы. С одной из них, летописцы связывают существование Пургасовой волости [13, Стб.451], то есть определённой заселённой территории, находящейся во владении единого правителя Пургаса (статус которого в памятниках не определён). Этот мордовский инязор находился в состоянии открытой конфронтации с русскими князьями: разорение Пургасовой волости русским войском, ответное нападение Пургаса на Н-Новгород, и, затем, вероятно, окончательный разгром его дружины - запечетлены в летописных сообщениях 1228-1229гг. [13, Стб.451]. Из контекста указанных летописных известий, можно понять, что Пургас находил поддержку у правителей Волжской Болгарии. Другое объединение местной мордвы, находящейся под началом Пуреша было, очевидно, более лояльно к русским поселенцам. Его предводитель назван летописцем "ротником Юрьевым", то есть присягнувшим на верность великому князю. Против Пуреша шёл войной болгарский князь во время разгрома русскими Пургасовой волости, именно войско Пуреша ("Пурешева сына" - см.: [13, Стб.451]) нанесло окончательное поражение военной дружине Пургаса. Расположение заселённых областей, связанных с этими двумя этносоциальными образованиями в письменных источниках не указано.
Однако, благодаря археологической карте, а также по некоторой косвенной информации, содержащейся в письменных источниках, можно очертить наиболее вероятные места их локализации.
Известные погребальные памятники мордвы начала 2 тыс.н.э. на географическом пространстве региона группируются в три скопления, очевидно, соответствующих трём локальным этноплеменным образованиям средневековой мордвы (Рис.18). Одно из них, крайнее западное, ближайшее к течению р.Оки, включало в себя значительную часть обширного Тёшинско-Мокшанского междуречья. Другое, ближайшее к географическому центру региона, занимало междуречье рек Кудьмы, Сундовика и Серёжи. Третье скопление связано с течением р.Пьяны. Перечисленные районы были заселены представителями древнемордовских племён ещё в середине - второй половине 1 тыс.н.э. (Рис.17). По распространению известных мордовских "твердей"1, упоминаемых в летописных сообщениях в контексте Пургасовой волости, а также по ареалу топонимов, содержащих соответствующую корневую основу (Пургас)2, эту заселённую область можно предположительно очертить в пределах Тёшинско-Мокшанского междуречья и нижнего течения р.Мокши, где известная пространственная группировка археологических памятников начала второго тысячелетия н.э. включает в себя как погребальные, так и поселенческие комплексы (Рис. 18). В южной части указанной территории расположено Саровское городище, которое, возможно, выполняло роль своеобразного военно-административного центра данной этносоциальной группировки.
