Государственная власть и крестьянская кооперация в конце XIX в. - 1930 г. : по материалам Пензенской губернии Соларев Роман Георгиевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Государственная кооперативная политика и деятельность кооперации в конце ХГХ в. - 1917 г 38

1.1. Правовое регулирование деятельности кооперации и тенденции ее взаимоотношений с органами государственной власти 38

1.2. Власть и кооперативное движение в годы столыпинской аграрной реформы 61

1.3. Сотрудничество власти и кооперативной сети по обеспечению продовольственной и финансовой безопасности страны в 1914-сентябре 1917 гг 89

Глава II. Кооперативная политика советского государства и деятельность кооперации в 1917 - 1930 гг 115

2.1. Эволюция правовых основ функционирования советской кооперации и ее взаимоотношения с органами государственной власти 115

2.2. Крестьянская кооперация в условиях продовольственной системы «военного коммунизма» в 1917 - 1921 гг 141

2.3. Крестьянская кооперация в годы реализации новой экономической политики 162

Заключение 182

Список использованных источников и литературы 191

Приложения 208

• Правовое регулирование деятельности кооперации и тенденции ее взаимоотношений с органами государственной власти
• Эволюция правовых основ функционирования советской кооперации и ее взаимоотношения с органами государственной власти
• Крестьянская кооперация в условиях продовольственной системы «военного коммунизма» в 1917 - 1921 гг

Введение к работе

Актуальность темы. В первой трети XX в. кооперативное движение превратилось в мощную социально-экономическую и общественно- политическую силу, с которой государственной власти приходилось считаться. Многочисленные кооперативные организации, достигнув численного максимума в регионах Российской империи, стали качественно расширять свою деятельность в рамках создаваемых ими, несмотря на различные запреты властей, союзов-ассоциаций, объединявших от 50 до 80% всего экономически активного населения. Миллионы людей, участвуя в кооперативном движении, так или иначе оказались вовлеченными в экономическую и политическую жизнь страны с очень сложной судьбой, ознаменованной сначала нестабильностью в столыпинское пореформенное время, а позднее мировой войной, двумя революциями, Гражданской войной, наконец, большевистскими исканиями оптимальных методов и средств построения «новых» общества и государства. С этой точки зрения дореволюционная и постреволюционная история взаимоотношений государственной власти и кооперативного движения - это история взаимоотношений власти и общества, причем общества в большей степени традиционного, так как русская кооперация была главным образом деревенской, более 80% всех кооперативов обслуживали сельское население . Полагаем, рассмотрение обозначенной проблемы должно осуществляться в контексте общего исторического процесса, имевшего место на территории Российской империи - СССР. Это способствует как конкретизации уже известных, так и выявлению новых граней в отношениях государства и общества России первых десятилетий XX в. Так, изучение проблем взаимодействия власти и кооперативных структур в 1906-1914 гг. позволит уточнить, насколько государственные интересы (обеспечение ¹ Кабанов В.В. Октябрьская революция и кооперация (1917 г.-март 1919 г.). М., 1973. С. 51-52, 55. продовольственной безопасности страны и создание социальной опоры «думской монархии» в деревне) не соответствовали «крестьянскому идеалу» решения аграрного вопроса в России (социализация земли и передача ее тем, кто ее же и обрабатывает). Анализ деятельности кооперативных структур по заказам государственных ведомств в годы Первой мировой войны позволит выявить причины неспособности царского режима обеспечить продовольственную и финансовую безопасность страны, а рассмотрение кооперативной политики советского государства откроет возможность для нового осмысления истоков кардинальной смены социально-экономической политики руководства СССР к 1930-м гг. По справедливому замечанию современного исследователя А.В. Воронина, «кооперация - это феномен, существующий на стыке экономики, социальных отношений, политики и идеологии, поэтому исследование кооперативной политики советской власти позволяет решить немало проблем, касающихся не только непосредственно кооперации, но и в значительной мере общих, относящихся к функционированию всей советской системы в целом»¹.

В свете современных дискуссий о путях возрождения и дальнейшего развития аграрного сектора нынешней российской экономики изучение опыта взаимодействия государственных структур и низовой сети кооперативных учреждений в конце XIX в.-1930 гг. становится еще более актуальным. После десятилетия рыночных реформ, декларировавших необходимость создания в Российской Федерации полноценных фермерских хозяйств , правительство, как и сто лет назад, взяло на себя инициативу по поддержке агросферы, разработав национальный проект «Развитие агропромышленного комплекса России», в рамках которого в ближайшие годы предусмотрено создание в сельской местности свыше двух тысяч кредитных, заготовительных и сбытовых

Воронин А.В. Советская власть и кооперация (Кооперативная политика Советской власти: центр и местные власти Европейского Севера в 1917-начале 30-х гг.). Петрозаводск, 1997. С. 195. ² См.: Региональные проблемы аграрной реформы в России. / Под ред. А.А. Афиногентовой. Саратов, 1999. С. 161-169. кооперативов, а также около 550 товариществ по переработке сельхозпродукции . В связи с этим большой интерес представляет изучение не только способов и форм взаимодействия государственной власти и кооперативных структур в первые десятилетия XX в., но и опыта организационно-правового становления кооперативного движения, его властно-законодательного регулирования.

Исходя из вышеперечисленных положений, мы определили объект исследования — взаимоотношения государственной власти и кооперативных структур. Предметом изучения являются нормативно-правовые акты, определившие организационно-правовое положение российской дореволюционной и советской кооперации, методы управления кооперативным движением властными структурами, а также характер, формы и способы взаимодействия государственной власти и кооперативных ассоциаций.

Хронологические рамки работы охватывают период возникновения, бурного развития кооперативного движения, установления системы и складывания форм его взаимоотношений с государственными структурами на всех уровнях, последующего изменения правового статуса всей кооперации и пересмотра государством кооперативной политики. Точкой отсчета представляется возможным считать конец XIX в., когда царское правительство впервые обратило внимание на инициативно зарождавшееся в стране кооперативное движение и предприняло меры по его дальнейшему развитию как важнейшего инструмента для модернизации аграрного сектора экономики. Нижней хронологической границей исследования является 1930 г., ознаменованный революционной сменой государственного курса в деревне и исчезновением субъективных и объективных условий для функционирования кооперативных структур. В ряде случаев хронологические рамки исследования намеренно расширяются. Это связано с необходимостью изучения отдельных явлений и процессов в соответствии с одним из основополагающих принципов исторического исследования - принципом историзма, предписывающим ¹ Гладунов О. Крыша для крестьянина // Российская газета. 7 марта 2006 г. № 4012. «рассмотрение любого явления в жизни общества не как данное, неизменное, но в его конкретных исторических взаимосвязях, с точки зрения его генезиса в прошлом и тенденций развития в будущем»¹.

Территориальные рамки исследования охватывают Пензенскую губернию в границах конца XIX в.-1928 г. и Пензенского округа Средне-Волжской области (края с 1929 г.) 1928-1930 гг.

К концу XIX столетия губерния представляла собой территорию с умеренным климатом, общей площадью 34129 квадратных верст² и населением 1491215 человек, преимущественно аграрной экономикой. В административно-территориальном плане Пензенская губерния состояла из десяти уездов -Городищенский, Инсарский, Керенский, Краснослободский, Мокшанский, Наровчатский, Нижнеломовский, Пензенский, Саранский и Чембарский³. С апреля 1918 г. в ее составе был образован Рузаевский уезд, а в январе 1923 г. — Спасский и Темниковский. В мае 1928 г. в результате административно-территориальной реформы Пензенская губерния в составе Беднодемьяновского (бывш. Спасский), Городищенского, Краснослободского, Нижнеломовского, Пензенского, Рузаевского, Саранского (бывшая часть Рузаевского) и Чембарского уездов была упразднена. Часть бывших Беднодемьяновского, Городищенского, Пензенского, Рузаевского и Саранского уездов, а также Нижнеломовский и Чембарский уезды были преобразованы в Пензенский округ Средне-Волжской области, переименованной в октябре 1929 г. в край.

Упоминание в тексте настоящей работы прочих местностей, выходящих за территориальные рамки исследования, оправдывается в каждом из таких случаев необходимостью проведения сравнения картины развития крестьянской кооперации и ее взаимоотношений с властью в Пензенской губернии с другими регионами с целью выяснения в их истории общего и особенного. Обращение к

Ракитов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход. М., 1982. С. 230. ² 1 верста=1066,8 м. ³ Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Вып. 1.: Население империи по переписи 28 января 1897 года по уездам. С-Петербург, 1897. С. 12. документальным материалам регионального характера объясняется все более возрастающим в последнее время интересом к провинциальной истории России, и также связывается с необходимостью как конкретизировать общероссийские, так и выявить особенности местных тенденций исторического процесса.

Историографию проблемы можно условно разделить на три периода: дореволюционный, советский и современный.

Тема кооперации, ее взаимоотношений с государственной властью привлекала внимание многих исследователей. В настоящее время общее количество публикаций по этой проблеме исчисляется десятками тысяч.

Первая историографическая концепция кооперации складывалась благодаря усилиям крупнейших дореволюционных кооператоров-практиков А.В. Чаянова¹, М.Л. Хейсина², С.Л. Маслова³, А.В. Меркулова⁴, М.И. Туган- е г *ч

Барановского, С.Н. Прокоповича, В.Ф. Тотомианца, которые вошли в историю как классики кооперативной мысли. В своих работах, неоднократно переиздававшихся и в первые годы советской власти, они не только представили социально-экономические основания необходимости развития кооперативного движения в России, но и попытались определить главные направления его деятельности, возможный социальный состав и характер взаимодействия с властными структурами. Многие из теоретиков, оказавшиеся под сильным влиянием западных кооперативных идей Ш. Жида⁸, Г. Давида, Г. Мюллера, уже тогда отмечали значительную зависимость российской кооперации от центральных и местных органов власти, назвав систему их взаимоотношений ¹ Чаянов А.В. Краткий курс кооперации. М., 1925. ² Хейсин М.Л. Исторический очерк кооперации в России. М., 1918; Он же. История кооперации в России. Л., 1926. ³ Маслов С.Л. Крестьянское хозяйство. М., 1915. ⁴ Меркулов А.В. Исторический очерк потребительской кооперации в России. М., 1918. ⁵ Туган-Барановский М.И. Социальные основы кооперации. М., 1989. ⁶ Прокопович С.Н. Кооперативное движение в России. Его теория и практика. М., 1913; Он же. Сельскохозяйственная кооперация и бюджет крестьянского хозяйства. М-Пг., 1922. ⁷ Тотомианц В.Ф. Теория, история и практика потребительской кооперации в России. СПб., 1913. ⁸ См., напр., его труды: Жид Щ. Кооперация. СПб., 1909; Он же. Будущее кооперации. М., 1917 и др. особой «русской системой» . При этом вопрос о целесообразности такой политики в отношении кооперации оставался спорным. Одни называли ее «государственной помощью», другие - «государственной опекой», чрезмерной и «реакционной». Так, А.В. Чаянов, С.Н. Прокопович, А.Н. Анцыферов, А. Евдокимов высказывались против полного отстранения правительства от кооперативного движения, так как это привело бы к его упадку. В то же время они считали недопустимым нарушение властью кооперативной самостоятельности и существование над ней «мелочной централизованной опеки»². В.Ф. Тотомианц заявлял, что кооперативное движение следует всячески оберегать от политики и партийности, и пропагандировать его как исключительно мирный путь решения аграрного вопроса в России в противовес революционному³.

М.И. Туган-Барановский одним из первых отметил, что кооперативное движение в России изначально было связано с государственной властью. «Западно-европейская кооперация возникла или без помощи государства, или же, если государство и оказывало поддержку кооперативному движению, то, во всяком случае, не государство его создавало». Российская же кооперация «в самой значительной своей части... была почти целиком насаждена» им⁴. Этот тезис, ставший впоследствии расхожим в нашей историографии, уводил исследователей, начиная с самого его автора, к далеко идущим выводам о так называемой «некооперативности» кооперативного движения, его несостоятельности как самодеятельного, инициативного предприятия, которые еще предстоит обсудить.

Некоторые исследователи перешли «от теории к практике», предприняв попытку анализа финансового потенциала и деятельности кооперации в 1900- ¹ Давыдов А.Ю. Свободная кооперация в России (до октября 1917 г.)// Вопросы истории. 1996. № 1.С. 29. ² См. Ким Чан Чжин. Государственная власть и кооперативное движение в России - СССР (1905-1930). М., 1996. С. 118. ³ См. Файн Л.Е. Российская кооперация: историко-теоретический очерк. 1861—1930. Иваново, 2002. С. 302. ⁴ Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 297-300.

1917 гг. В 1915 г. вышла книга А.С. Орлова «Кооперация в России накануне и во время войны», в которой был приведен краткий очерк истории кооперативного движения в России незадолго до Первой мировой войны. Автор затронул очень важную проблему «производительности» ссуд, выдававшихся кредитными учреждениями. Наряду с признанием позитивной деятельности правительства по развитию программы кредитования деревни, Орлов поставил вопрос об усовершенствовании кооперативного законодательства с целью упрощения юридической процедуры создания учреждений мелкого кредита и организации их работы, более целесообразной для сельского хозяйства¹. Автор одним из первых рассмотрел и деятельность кооперативных учреждений в условиях военного времени. Описав главные формы участия кооперативов в продовольственных кампаниях, он указал, несмотря на достигнутые ими успехи, на их довольно малый вклад в заготовку довольствия из-за «отсутствия во многих районах достаточно сильных объединений кооперативов». Учреждения мелкого кредита и потребительские общества служили, скорее, средством социальной защиты населения от военных тягот, чем системой общественного контроля, способного бороться с инфляцией и массовой спекуляцией товарами широкого потребления на рынке .

Теоретическим исканиям и практическим исследованиям кооперации сопутствовали массовая издательская деятельность кооперативной периодической литературы³.

С 1917 г. в отечественной историографии, посвященной теории и практике кооперативного движения, наступил перелом. Утверждение в науке марксистско-ленинской методологии наложило на нее своеобразный отпечаток, вызвав к жизни идеологическую мифологему о «кулацкой кооперации», на основе которой впоследствии выросла новая историографическая концепция, сохранившая влияние на науку вплоть до конца 1980-х гг. Ее инициатором стал ¹ Орлов А.С. Кооперация в России накануне и во время войны. М., 1915. С. 10, 14-16. ² Там же. С. 48, 55, 57, 58, 68. ³ См. такие центральные издания, как «Вестник кооперации» (с 1909 г.), «Союз потребителей» (с 1903 г.), а также местные «Вестник Пензенского земства» и др.

В.И. Ленин, охарактеризовавший в своих работах¹ российскую дореволюционную кооперацию как «торгашескую», «буржуазную», обслуживающую интересы «кулацкой верхушки деревни» и потому абсолютно бесполезную для беднейшего крестьянства. Несмотря на свою ошибочность и даже надуманность, этот тезис впоследствии получил широкое распространение в трудах советских историков, посвященных кооперации, и, в конце концов, привел к полному отрицанию исторического места и опыта дореволюционного кооперативного движения, игравшего, как показали современные исследования, важную роль в социально-экономической и общественно-политической жизни страны. Постепенно утверждался постулат о том, что именно на основе марксизма-ленинизма было создано «единственно верное» учение о кооперации и разработан реальный план его осуществления. С этой точки зрения, изучение опыта функционирования дореволюционных кооперативных структур, их взаимодействия с властью становилось все менее актуальным. Исследователи занялись такой важной темой, как проблема воплощения в жизнь «ленинского кооперативного плана», итогом которого сам Ленин популистски провозглашал построение в стране «строя цивилизованных кооператоров», тождественного социализму². В рамках этих исследований, историки уделили существенное внимание проблеме взаимоотношений государственного аппарата и кооперативных структур лишь после 1917 г³. Экономические показатели, статистические данные о развитии кооперации интересовали их только лишь для того, чтобы оценить, насколько кооперация приспособилась к распределительным функциям или подготовила переход деревни к социалистическим формам хозяйствования. Типичное высказывание содержится ¹ Ленин В.И. К деревенской бедноте // Поли. собр. соч. М., 1979. Т. 7. С. 160-161; Он же. О кооперации // Полн. собр. соч. М., 1982. Т. 45. С. 370 и др. ² Там же. С. 372. ³ См. напр.: Веселое А.П. Деятельность партии по регулированию социального состава сельскохозяйственной кооперации (1925-1927) // Вопросы истории КПСС. 1969. № 8; Морозов Л.Ф. Формы и методы партийного руководства кооперацией в восстановительный период (1921-1925) // Там же. 1970. №10; Он же. Некоторые проблемы кооперативной политики на завершающем этапе восстановительного периода // Там же. 1975. № 2; Дмитренко В.П., Морозов Л.Ф., Погудин В.И. Партия и кооперация. М., 1978. в работе исследователя тех лет - П. Севрука: «... кооперативная самодеятельность крестьянских масс есть школа коллективного хозяйствования для крестьянства, наиболее простая и понятная. В этой... школе создаются социалистические навыки, разбивающие вековую косность крестьянского хозяйства, ликвидирующие то, что Маркс назвал «идиотизмом деревенской жизни». Весьма показательным является и то, что при сборе и анализе статистических данных о кооперации первые и последующие советские исследователи не разделяли кооперативные учреждения как таковые, унаследованные от дореволюционного периода, признанные мировой практикой, и коллективные хозяйства, считая первые низшими, промежуточными формами хозяйствования на пути к социалистическим, а вторые - высшими, собственно социалистическими¹. Опыт исследования, имевший место в дореволюционный период, был предан забвению. Целый пласт появившейся в последующие годы литературы представлял собой сухие тексты, явно перегруженные тенденциозными цитатами из речей Ленина и других классиков марксизма-ленинизма². Вследствие этого попытки первых советских исследователей проследить эволюцию кооперативной политики большевиков оказались крайне неудачными и малоинформативными. Ограниченность общими фразами и отсутствие конкретных данных, фактического материала — характерная черта работ тех лет. Лишь некоторые исследователи в своих трудах, уделив небольшое внимание характеристике деятельности дореволюционной кооперации, представили ее как предысторию «подлинной» кооперации, возникшей только после 1917 г. и способствовавшей подготовке условий для последующей коллективизации мелких частнособственнических крестьянских хозяйств . ¹ Севрук П. Кооперация в Союзе ССР. М.-Л., 1925. С. 59, 62-63, 75. ² См., напр., Цсллариус В. ВКП(б) и кооперация. Очерк развития кооперативной политики ВКП(б). Харьков, 1928 и др. ³ Морозов Л.Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической. М., 1969; Данилов В.П., Ивницкий Н.А. Ленинский кооперативный план и его осуществление // Очерки истории коллективизации в союзных республиках. М., 1979; См. также Кабанов В.В. Указ. соч.

В то же время важно отметить, что первые «советские» десятилетия стали временем накопления уникального фактического и статистического материала о текущей динамике кооперативного движения. Масса данных о нем была обнародована через кооперативную периодическую печать: продолжали издаваться журналы «Вестник кооперации» (до 1918 г.), «Союз потребителей» (1903-1930) и были запущены в печать «Бюллетень Сельскосоюза» (1921-1922), «Вестник сельскохозяйственной кооперации» (1922-1927), «Сельскохозяйственная кооперация» (1927-ноябрь 1929), «На фронте коллективизации» (ноябрь 1929-1930). С завидной регулярностью выпускались различные отчеты органов власти о проделанной работе , документальные , специализированные статистические сборники , собрания законов, инструкций, постановлений по кооперации,⁴ так или иначе связанные с кооперацией, а идеи и решения партии и правительства о дальнейших путях развития кооперативной сферы «отложились» в материалах съездов РКП(б)-ВКЩб)⁵.

С 1970-х гг. в историографии появляются труды, представляющие собой первую робкую попытку пересмотреть сложившуюся историографическую концепцию дореволюционной кооперации. Л.Е. Файн, И.А. Фарутин в своих статьях, не отходя от тезисов о методологической и идеологической несостоятельности дореволюционных кооперативных теоретиков и практиков, заявляют, что деятельность кооперации в тот период «носила в целом позитивный характер и была весьма полезной для населения в условиях

Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности народного комиссариата по Продовольствию за 1918-1919 год. М., 1919; Вестник статистики: Журнал статистической метрологии и статистической практики: Орган Центрального Статистического Управления СССР (1919-1929) и др. ² Комитеты деревенской бедноты: сборник материалов / Сост. В.Н. Аверьев. В 2-х т. М., 1933. ³ Напр.: Сельскохозяйственная кооперация в 1924-1925 г. М.-Л., 1926; Сельскохозяйственная кооперация в цифрах. (Статистический справочник). М., 1927. ⁴ См. напр.: Сельскохозяйственная кооперация: сборник декретов, постановлений, циркуляров, инструкций и разъяснений по вопросам сельскохозяйственной кооперации с приложением примерных уставов. М., 1924. ⁵ См. напр.: Протоколы X съезда РКП(б). М., 1933; Двенадцатый съезд РКП(б). 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет. М., 1968; XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18-31 декабря 1925 г. Стенографический отчет. М-Л., 1926. капитализма». Сама система дореволюционных кооперативных структур, объединявшая миллионы представителей различных социальных слоев населения и охватывавшая в своей деятельности многие сферы экономической жизни, признавалась ими «феноменом российской действительности», без «глубокого» изучения которого «нельзя во всей полноте осмыслить социально-экономические отношения в стране»¹.

Однако эти идеи получили развитие только в условиях гласности, «архивной революции» и ликвидации «спецхранов», в которых ранее находились труды классиков отечественной кооперативной мысли. С обнародованием нового массива источников, ранее не представлявших интерес из-за идеологического табу, наложенного на изучение проблем дореволюционной кооперации, а также документов, прежде недоступных из-за грифа секретности, под которым хранились сведения о советской кооперации, историки постепенно отказываются от таких тенденциозных определений как «буржуазная», «кулацко-ростовщическая», «контрреволюционная» кооперация. Некоторые исследователи признают отсутствие у Ленина какого-либо стройного и логически завершенного «кооперативного плана», предполагавшего переход от кооперации буржуазной к кооперации социалистической. Дореволюционное кооперативное движение признается самоценным, а опыт его функционирования, взаимодействия с государственной властью - уникальным.

Новые условия, возникшие в исторической науке в начале 1990-х гг., способствовали становлению принципиально иной историографической концепции, основанной на идее «признания всей дореволюционной российской кооперации единственно реальной кооперативной системой», когда-либо существовавшей в нашей стране, в отличие от советского кооперативного аппарата, зажатого «в тиски командно-административной системы» . Значительный интерес начинает вызывать не только дооктябрьская кооперация

См. обзор трудов Л.Е. Фаина и И.А. Фарутина в кн. Файн Л.Е. Указ. соч. С. 26-35. ² Там же. С. 65; Он же. Советская кооперация в тисках командно-административной системы (20-е гг.) // Вопросы истории. 1994. № 9. С. 35-47. в отдельности, но и формы, способы ее сотрудничества, взаимодействия с органами государственной центральной и местной власти, от которой зависела ее судьба. Активизации исследований этой темы во многом способствовало формирование в нашей стране сразу нескольких центров, представляющих собой уникальные научные школы по изучению теории и практики кооперативного движения при Ивановском государственном университете (г. Иваново), Поволжском кооперативном институте Центросоюза РФ (г. Энгельс) и отделе истории экономической мысли Института экономики РАН (г. Москва). Благодаря усилиям многих ученых в современной российской историографии появились фундаментальные монографии, обосновавшие и расширившие новую концепцию развития кооперативного движения в России.

Уже с конца 1980-х гг. историки кооперации начинают издавать обобщающие работы и защищать диссертации, в которых проблема взаимоотношений власти и кооперативных структур, наряду с характеристикой динамики их развития и хозяйственной деятельности, выходит на первый план¹. Изучив процесс организационно-правового оформления различных видов кооперативов, а также основные направления их деятельности, исследователи пришли к выводу о том, что государственная власть с самого начала играла ведущую роль в развитии кооперативного движения, рассматривая его не только как экономический рычаг для реального повышения уровня благосостояния российской деревни, но и как своеобразный социальный «буфер», способный выполнить важнейшую функцию по социальной защите всего населения страны в условиях развития рыночных отношений². ¹ См., напр., Корелин А.П. Сельскохозяйственный кредит в России в конце ХГХ-начале XX века. М., 1988; Он же. Кооперативное законодательство в России и западный опыт // Отечественная история. 1996. № 2. С. 180-189; Файн Л.Е. Отечественная кооперация: исторический опыт. Иваново, 1994; Кабанов В.В. Кооперация, революция, социализм. М., 1996; Лубков А.В. Война. Революция. Кооперация. М., 1997; Воронин А.В. Указ. соч.; Коновалов И.Н. Сельскохозяйственная кооперация в России в конце ХГХ-начале XX вв.: (На материалах губерний Северного, Приуральского и Поволжского районов). Дисс... докт. ист. наук. Саратов, 1999; Земское самоуправление в России, 1864-1918: в 2 кн. Кн. 2.: 1905- 1918. М., 2005. С. 90. ² См., напр., Коновалов И.Н. Сельскохозяйственная кооперация в России: Часть 1. 1861- 1917 гг. Энгельс, 2004. С. 5.

Свои взгляды на советскую кооперацию в 1990-е гг. пересмотрели многие из крупнейших исследователей. Суть их, по нашему мнению, лучше всех выразил В.В. Кабанов: «Политика недоверия к кооперации породила... всеобъемлющий... контроль партии за кооперацией, каналы постоянного воздействия на нее. Это достигалось путем манипулирования кадрами, создания могущественного и всевидящего партийно-государственного аппарата, регулирования социального состава кооперации»¹. Кабанов первым в историографии поставил проблему «жизнеспособности» кооперации в условиях сильного идеологического прессинга со стороны большевиков и наметил пути ее исследования. Возразив против идей аграрника В.П. Данилова о насильственном «сломе» советского кооперативного строя в конце 1920-х гг., имевшего, по его мнению, значительный потенциал в области подъема сельского хозяйства, он отметил, что «кооперация ломалась в силу антагонистических противоречий кооперации с государством». Инициативность, маневренность, способность заинтересовать население были напрочь выхолощены из нее. Сохранились лишь безжизненные бюрократические структуры, олицетворявшие собой мертворожденное государственно-кооперативное предприятие . Кабанов подошел к очень важной для нас мысли о том, что социальные мотивы кооперирования, доминировавшие в большинстве дореволюционных кооперативных структур, в социально-экономических и идеологических условиях советского строя были доведены до абсурда. Всякая экономическая выгода отступала на второй план, а на смену ей приходили экономическая целесообразность, элементарная материальная нужда, заставлявшие крестьян переходить от одной формы кооперирования к другой вплоть до создания колхозов.

Важно отметить, что изучение проблем кооперативного движения в дореволюционной России в 1990-е—2000-е гг. переходит в несколько иную

Кабанов В.В. Судьбы кооперации в советской России: проблемы, историография // Судьбы российского крестьянства. М., 1995. С. 226. ² Там же. С. 228. плоскость, отличную от предыдущей. Кооперацию и по сей день предлагается рассматривать в контексте общих исторических процессов, имевших место в России в 1900-1917 гг., без которых невозможно выяснение степени ее развития и роли в обществе и государстве. Во многом этому способствовало появление в современной историографии целого ряда фундаментальных работ, в которых были обнародованы итоги изучения ранее неизвестных, находившихся под идеологическим запретом или слабоизученных проблем. Так, исследователи сделали важные выводы об успехах и просчетах реализации столыпинской аграрной реформы. Несмотря на многочисленные дискуссии о ее итогах¹, большинство историков согласилось с тезисом об одной из таких причин неудач намеченных преобразований как их недостаточное финансовое обеспечение². Это, на наш взгляд, сделало необходимым рассматривать кооперацию как возможный альтернативный источник финансовой поддержки деревни, так нуждавшейся в дешевом кредите в 1906-1917 гг. Первые шаги в этом направлении сделал B.C. Дякин. В своей, к сожалению, последней монографии «Деньги для сельского хозяйства. 1892-1914» он исследовал финансовый потенциал царского правительства, а также различных систем кредитования сельского хозяйства, и пришел к выводу о том, что проблему «финансового голода» в деревне решить оно не могло. Основная масса бюджетных расходов приходилась на «все увеличивавшуюся в объеме... подготовку к мировой войне, содержание административно-карательного аппарата и... выплату процентов по внешнему долгу..: В бюджетном порядке правительство брало [из сельского хозяйства - Р.С] в виде налогов больше, чем вкладывало в него», для ¹ См. Анфимов А.М. Неоконченные споры // Вопросы истории. № 5. С. 49-72; № 6. С. 41- 67; № 7. С. 81-99; № 9. С. 82-113. ² Кабытов П.С. Поволжская деревня накануне февральской буржуазно-демократической революции. Куйбышев, 1977. С. 13, 26; Зырянов П.Н. Крестьянская община европейской России. 1907-1914 гг. М., 1992. С. 92; Ефременко А.В. Агрономический аспект столыпинской земельной реформы // Вопросы истории. 1996. № 11/12. С. 9; Дякин B.C. Деньги для сельского хозяйства. 1892-1914. СПб., 1997. С. 342; Корслин А.П. К стабильности через реформы? // Россия в начале XX века. М., 2002. С. 501; Прилуцкая О.А. Столыпинская аграрная реформа в Среднем Поволжье в 1906-1917 гг. (по материалам Пензенской, Самарской, Симбирской губерний). Дисс. ... канд. ист. наук. Пенза, 2003. С. 174-176. удовлетворения своих «великодержавных амбиций» и индустриализации страны. Особое внимание Дякин уделил государственной политике в области развития мелкого кредита в деревне. Именно он впервые отметил слабое развитие кредитной кооперации, которая могла бы стать одним из источников пополнения землеустроительного фонда реформы. Процесс поступательного кооперирования сельских хозяев был замедлен неконструктивной политикой чиновников, а затем и прерван мировой войной и революциями¹.

Аналогичный пример можно привести из исследовательской проблематики «двадцатников», споры между которыми так и не привели к единому мнению о том, насколько «всерьез и надолго» нэп вошел в экономическую и политическую жизнь тогда еще молодого советского государства. Именно в рамках этих очных/заочных дискуссий некоторые исследователи заговорили о «либеральной» «нэповской альтернативе» (иногда отождествляя ее с Н.И. Бухариным) тоталитарной сталинской модернизации. Причем существование первой большинство участников научной полемики не отрицали, но вкладывали в это словосочетание совершенно разные смыслы. Одни считали реальной исторической альтернативой «советскому тоталитаризму» 1930-х гг. «крестьянскую Россию», «обреченную в ближайшей перспективе на гибель в столкновении с индустриальной Европой» и потому ее отрицали: «Коллективизация была... жесточайшим экспериментом над большинством народа, но это был единственный путь... изъять необходимые средства на индустриализацию страны и радикальное повышение ее работоспособности... создать крупные хозяйства, способные быстро вобрать достижения индустриализации, внедрить их на селе. Любая постепенная кооперация снизу могла растянуться на десятилетия, но у страны этого времени просто не было» . Другие утверждали, что кооперация была реальной альтернативой сталинской модернизации 1930-х гг., имевшей шанс решить ¹ Дякин B.C. Указ. соч. С. 341, 342. ² Сенявский А.С. Новая экономическая политика: современные подходы и перспективы изучения // НЭП: экономические, политические и социокультурные аспекты. М., 2006. С. 22. социально-экономические и политические проблемы советского общества с гораздо меньшими затратами и потерями —«материальными, культурными, человеческими». Особо подчеркивалось, что вырождавшаяся на рубеже 1920-1930-х гг. сельскохозяйственная кооперация являлась не фактором кризиса нэпа, а именно его следствием, результатом «слома нэпа», начиная с первого удара — «чрезвычайных хлебозаготовок»¹. Важно отметить, что советская кооперативная политика для многих поколений исследователей была и остается узловой проблемой истории нэпа, без которой невозможно понять «преемственность 20-х и 30-х гг.», а риторика о «неурегулированности взаимоотношений между кооперацией и государством», «неравной борьбе кооперативных и государственных начал» стала общеупотребительной .

Современные исследователи также издали ряд фундаментальных монографий и статей, посвященных проблеме финансовой и продовольственной безопасности страны, где в той или иной мере свое отражение получила тема деятельности кооперации в условиях военного времени . Особо среди них отметим исследования А.Ю. Давыдова, начинавшего с изучения именно истории кооперации⁴, но впоследствии сместившегося к близкой к ней теме, к проблемам продовольственной политики молодого советского государства. В своей монографии он рассмотрел такой уникальный феномен в экономике тех лет как мешочничество. В условиях затянувшегося социально-экономического кризиса 1917 - 1921 гг., сопровождавшегося к тому же голодом, движение за нелегальное самоснабжение продовольствием среди населения страны приняло

Данилов В.П. К вопросу о понимании нэпа // НЭП: экономические, политические и социокультурные аспекты. М, 2006. С. 31. ² Рогалина Н.Л. НЭП в свете современных документальных публикаций // НЭП: экономические, политические и социокультурные аспекты. М., 2006. С. 62-63; Братющенко Ю.В. НЭП: «кнут» и «пряник» для частника и кооперации (Историко-правовой аспект). СПб., 2006. ³ Китанина Т.М. Война, хлеб и революция (Продовольственный вопрос в России. 1914— октябрь 1917 гг.). М., 1985; Тарновский К.Н. Мелкая промышленность России в конце XIX- начале XX в. М., 1995; Беляев С.Г. П.Л. Барк и финансовая политика России. 1914—1917 гг. СПб., 2002; Страхов В.В. Внутренние займы в России в первую мировую войну // Вопросы истории. 2003. № 9. С. 28-43; Поршнева О.С. Крестьяне, рабочие и солдаты России накануне и в годы Первой мировой войны. М., 2004. ⁴ См. его статью Давыдов А.Ю. Указ. соч. С. 28-31. настолько угрожающие масштабы, что экономику того времени стали именовать насквозь «мешочнической», а сама форма такого нелегального снабжения оказалась исторически обусловленной «формой товарообмена между городом и деревней» . Причем особо отмечается, что «на первых порах положение удавалось стабилизировать и решающую роль в этом сыграли кооперативы. Их значение в 1917 г. было первоочередным... Российская кооперация обладала немалым потенциалом». Однако она «стала лишь остовом стабильности в море хаоса». Ее возможности оказались все-таки ограниченными, что подтверждалось фактами подавляющего преобладания нелегальных форм снабжения продовольствием над легальными вплоть до введения нэпа, несмотря на многочисленные государственные меры стимулирования и принуждения².

Отметим работы, которые имеют для нас концептуальное значение. Одним из первых опытов комплексного исследования отношений между государственной властью и кооперативным движением стала книга корейского историка Ким Чан Чжина «Государственная власть и кооперативное движение в России - СССР (1905-1930)». Автор на конкретных примерах рассмотрел судьбу кооперативного движения при трех политических режимах (самодержавном, «временном» и советском), придя к выводу о том, что кооперация в России с самого начала оказалась связанной с действовавшей властью. Причем, связь эта имела согласованный характер. Разногласия возникали лишь по поводу того, насколько широко «административный ресурс» мог контролировать кооперативное движение³.

Единственной и потому уникальной по своему предмету исследования остается работа В.В. Кабанова «Крестьянская община и кооперация России XX века». Вопрос о соотношении кооперативной организации и общинного уклада жизни крестьян имеет принципиальное значение. Традиционная точка зрения на ¹ Давыдов А.Ю. Мешочники и диктатура в России. 1917-1921 гг. СПб., 2007. С. 11, 23. ² Там же. С. 33-34. ³ Ким Чан Чжин. Указ. соч. С. 164. эту проблему предполагает, что кооперация — явление, распространенное только в той местности, где капиталистические отношения достигли высокого уровня развития . Кабанов впервые высказал мнение, что кооперация и община при всех взаимных противоречиях взаимодополняли друг друга: «... традиционно община никогда не занималась тем, чем занималась кооперация... При таком разделении сфер деятельности община и кооперация существовали как бы параллельно». Общинный уклад, регулировавший хозяйственную деятельность трудовой крестьянской семьи, не затрагивал таких сфер, как приобретение предметов потребления и сбыт произведенной продукции. Именно здесь в свои права вступала потребительская и кредитная кооперация . Как представляется, этот тезис раскрывает двойственный характер отношений государственной власти и кооперативного движения в России в период реализации столыпинской аграрной реформы. С одной стороны, кооперация должна была способствовать закреплению результатов землеустроительных работ в деревне путем предоставления единоличникам дешевого кредита. С другой стороны, появление на селе крепкого хозяйственника, производящего продукцию на рынок, стимулирует развитие кооперативного движения в целом.

К проблемам истории крестьянской кооперации в России и ее взаимоотношениям с государством проявляют интерес и зарубежные исследователи. Опыт ее функционирования особенно в дореволюционный период, считается ими уникальным и необходимым для изучения. При этом основное внимание уделяется теоретическому наследию А.В. Чаянова, Н.Д. Кондратьева , механизмам функционирования кооперативных учреждений.

В англоязычной историографии интерес представляют работы Д. Мейси. Среди его исследований столыпинских аграрных преобразований внимание ¹ Файн Л.Е. Отечественная кооперация: исторический опыт. Иваново, 1994: С. 44. ² Кабанов В.В. Крестьянская община и кооперация России XX века. М., 1997. С. 41-42. ³ См., например, David Darrow. From Commune to Household: Statistics and the Social Construction of Chaianov's Theory of Peasant Economy II Society for Comparative Study of Society and History. 2001. P. 788-818; Sivakumar S. S. The Unfinished Narodnik Arenda: Chayanov, Marxism and Marginalism Revisited II The Journal of Peasant Studies. Vol. 29, No.l, October. 2001. P. 31-60. уделено и кооперации. Признавая их более успешными, чем обычно принято считать в советской и новейшей российской историографии, исследователь рассматривает реформу как часть целой правительственной программы по обширной модернизации страны, а развитие всех видов кооперативов — важнейшим компонентом при ее реализации в деревне¹. Хотя автор, к сожалению, не вдается в подробности и не приводит конкретных фактов об участии кооперации в реформаторском процессе.

Совершенно уникальной в современной англоязычной историографии остается работа американского историка Я. Коцониса. Автор на основе широкого круга источников представил совершенно иной взгляд на развитие кооперативного движения в дореволюционной России. Тезис о безусловно доминирующей роли государства в его создании и развитии для него абсолютно бесспорен, а главная причина «властного засилья» в кооперативной среде — миф об изначальной отсталости российских крестьян, их темноте, приверженности к патернализму, капиталистической незрелости, имевший давние истоки и активно культивировавшийся в чиновничьей и интеллектуальной среде начала XX в. В итоге кооперация вместо самодеятельной социально-экономической организации, какой она должна была стать, превратилась в еще один орган управления и контроля над большинством населения страны . Наиболее ярко это проявилось во время реализации столыпинской аграрной реформы, которой автор монографии уделил наибольшее внимание. Справедливо отметив, что «у правительства отсутствовала... четкая система финансирования земельной реформы», он показал далее, как разрабатывались и затем сразу же проваливались любые проекты по финансовому обеспечению аграрных преобразований (в том числе и с участием кооперативных учреждений) вследствие нежелания старой бюрократии поддержать новый порядок ¹ Macey D. Reflections on Peasant Adaptation in Rural Russia at the Beginning of the Twentieth Century: The Stolypin Agrarian Reforms II The Journal of Peasant Studies. Vol. 31, Nos. 3&4, April/July 2004. P. 401, 404. ² Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861-1914. М., 2006. С. 47, 53, 54, 59, 76 и далее. землеустройства в деревне, предложенный премьером¹. Отсюда и вывод, что «в целом созданная к 1914 г. кредитная система не была способна привести крестьян к кредитному рынку и связать их с более широкой (с точки зрения занятий или владения собственностью) категорией населения. Это была закрытая система, требовавшая специфических условий для своего развития, особых земель для залога и особых правил работы. Она имела мало общего с земельной реформой, задуманной в 1906 г., - поскольку изначально предполагала неотчуждаемость крестьянского имущества как отличительную черту принадлежности к сословию»².

Проблеме слабого финансового обеспечения процесса землеустройства столыпинских крестьян уделяли внимание и немецкие исследователи³. Уже германская историография начала XX в. признавала, что «в российских условиях создание среднего класса было невозможно без значительной государственной поддержки». Историки Прейер и О. Хетч акцентировали внимание на недостаточности средств, выделявшихся имперской казной на мелиоративные работы, хотя и признали усилия российского правительства по поддержке интенсификации сельского хозяйства значительными. В 1960-е гг. Руффман и Нецольд уделяли внимание проблемам развития российской кооперации. Они сошлись во взглядах на кооперацию как мощный инструмент широкомасштабной интенсификации сельского хозяйства, являющийся частью разнообразной государственной политики в деревне, однако ее роль в процессе реализации столыпинских преобразований оценивалась неоднозначно. Хетч и Бонвеч отводили кооперации скорее вспомогательную роль, признавая за ней высокий потенциал в области социальной адаптации крестьян, который мог реализоваться лишь при активном участии в этом процессе государства. Ряд исследователей не считали единоличные хозяйства повсеместно возможными, ¹ Коцонис Я. Указ. соч. С. 102-107, 120 и далее. ² Там же. С. 141-142. . ³ Обстоятельный анализ трудов немецких историков, посвященных столыпинской аграрной реформе, приведен в ст.: Дорожкин А.Г. Столыпинская аграрная реформа в оценках современной германоязычной историографии // Отечественная история. 2006. № 2. С. 116-135. предпочитая хуторам и отрубам систему кооперативного кредита, адаптированную к традициям «мира». В общем и целом результаты участия российской кооперации в реализации столыпинской реформы справедливо, на наш взгляд, были названы «скромными».

Концептуальное значение имеют и работы японского историка Кимитаки Мацузато, исследовавшего опыт взаимодействия кооперативной сети и государственных органов власти в годы Первой мировой войны. В своей статье «Общественная ссыпка» и военно-продовольственная система в России в годы Первой мировой войны»¹ эффективность созданной царским правительством в годы войны системы продовольственных органов он предложил оценить с учетом опыта, имевшего место в Японии в 1930-1940-е гг., где военно-заготовительные мероприятия осуществлялись довольно успешно. Власть, полностью монополизировав торговлю продовольствием, создав единый централизованный аппарат его распределения, сумела спасти Японию от экономического и политического краха. При этом государство использовало систему «общественной ссыпки», объединявшей мощные кооперативные структуры в масштабах всей страны. Царскому правительству же так и не удалось предвосхитить «японский вариант» военно-продовольственной системы. Связано это было не только с отсутствием денежных средств, но и недостаточным развитием самой системы «общественной ссыпки». В итоге власть оказалась вынужденной прибегнуть к сотрудничеству с частными поставщиками, нередко спекулировавшими продовольствием даже при его поставке в действующую армию, что ускорило введение в стране безрезультатной продразверстки.

Интерес к кооперативному движению сохраняется и сегодня. Обсуждение наиболее спорных проблем теории и истории кооперации в России остается предметом особого внимания на многих научных конференциях. Так, на XXV

Кимитака Мацузато. «Общественная ссыпка» и военно-продовольственная система России в годы Первой мировой войны // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. М., 1997. С. 147-176. сессии симпозиума по аграрной истории Восточной Европы, проходившей в сентябре 1996 г. в Арзамасе, по кооперативному движению собиралась целая секция ученых¹. А XXX сессия, прошедшая в сентябре 2006 г. в г. Тула, была полностью посвящена теории и истории кооперативного движения и кустарных промыслов Восточной Европы.

22 апреля 2005 г. в Поволжском кооперативном институте Центросоюза РФ состоялась международная научная конференция «Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения»².

Среди доминирующих тенденций в области современных исследований проблем отечественного кооперативного движения необходимо отметить их все углубляющуюся локальность и сужающуюся тематику. Россия всегда была и остается страной контрастов, в разных регионах которой исторические процессы приобретают особый социально-экономический, политический и особенно культурный колорит. Не случайно за последние два неполных десятилетия появились десятки кандидатских и даже докторских диссертаций, территориальные рамки которых ограничены одной-двумя губерниями³, а

Зеленин И.Е., Козлов С.А. XXV сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. Ежегодник. М., 1997. С. 349. ² Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения: Материалы Международной научной конференции / Под ред. Р.А. Москвитиной. Энгельс, 2005. ³ См. напр.: Нейфельд Е.Я. Кооперативное движение в 1917-1921 гг.: теория, политика, практика (на материалах Оренбургской, Самарской, Саратовской губерний): Дисс. ... канд. ист. наук. Самара, 1993; Чернышева А.В. Крестьянская кооперация Нижегородской губернии в 1900-1917 годах: Дисс. ... канд. ист. наук. Нижний-Новгород, 1994; Капитонов А.А. Кооперативное движение в Самарской губернии в досоветский период: Дисс. ... канд. ист. наук. Самара, 1995; Безгина О.А. Кооперативное движение в Самарской губернии в 1918-1921 гг.: Дисс. ... канд. ист. наук. Тольятти, 1997; Пурнов В.Г. Крестьянская кооперация России конца Х1Х-начала XX вв.: опыт становления и развития (на материалах Саратовской губернии): Дисс. ... канд. ист. наук. Саратов, 1998; Ломакина И.Б. Кооперативное движение в Забайкалье 1910-февраль 1917 гг.: Дисс. ... канд. ист. наук. Улан- Удэ, 2000; Котеньков С.А. Кооперация Нижнего Поволжья в начале XX века: Дисс. ... канд. ист. наук. Астрахань, 2001; Парамонова Р.Н. Развитие системы кооперации Среднего Поволжья в условиях новой экономической политики (1921-1928 гг.): Дисс. ... канд. ист. наук. Самара, 2001; Туманова Л.В. Культурно-просветительская деятельность кооперации на селе в период НЭПа: на материалах Нижнего Поволжья: Дисс. ... канд. ист. наук. Саратов, 2004; Целовальникова И.И. Сельскохозяйственная кооперация в Среднем Поволжье в 1906— 1917 гг. (на материалах Самарской и Симбирской губерний): Дисс. ... канд. ист. наук. Ульяновск, 2005; Гуляев Р.А. Становление и развитие кредитной кооперации Пензенской губернии в 1904-1930 гг.: Дисс.... канд. ист. наук. Пенза, 2006 и др. объектом исследований избраны либо один вид кооперации¹, или одна из ее сфер деятельности. Впрочем, постепенно выходят в свет и докторские диссертации, охватывающие целые регионы и даже всю Россию, в которых делаются первые обобщающие выводы².

Региональные исследования никогда не ограничивались сугубо квалификационными работами. Интерес к кооперации проявляли еще местные краеведы, служащие земств и различных провинциальных административных ведомств, так или иначе по роду деятельности связанные с ней. Многие из них публиковали свои статьи, материалы и отчеты в «Вестнике Пензенского земства». Наибольший интерес представляют публикации М.Н. Бакунина, Ф.А. Белоглазова, А.И. Кареева, А. Шагина, М.О. Попова , которые посвящены

См. напр.: Милованова М.Ю. Кооперативное движение в сельском хозяйстве автономной области немцев Поволжья (1921-1928 гг.): Дисс. ... канд. ист. наук. Саратов, 1995; Панкратова О.Б. Сельскохозяйственная кооперация в годы новой экономической политики, 1921-1927 гг.: На материалах губерний Верхнего Поволжья: Дисс. ... канд. ист. наук. Кострома, 1997; Ягов О.В. Мелкотоварное производство кустарей и ремесленников и его кооперирование в 1920-е годы (по материалам Пензенской, Самарской и Симбирской (Ульяновской) губерний): Дисс. ... канд. ист. наук. Пенза, 1997; Панова М.В. Сельская кооперация Западной Сибири в период 1-ой мировой войны и революции, 1914-1918 гг. : Дисс. ... канд. ист. наук. М., 2001; Волкова Е.В. Донская потребительская кооперация в условиях новой экономической политики: 1921-1929 гг.: Дисс. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 2004 и др. ² См., напр., Коновалов И.Н. Сельскохозяйственная кооперация в России в конце XIX- начале XX вв. (на материалах Северного, Приуральского и Поволжского регионов) : Дисс. ... докт. ист. наук. Саратов, 1999; Болотова Е.Ю. Потребительская кооперация в России в конце Х1Х-начале XX вв.: опыт общественного регулирования: Дисс. ... докт. ист. наук. Москва, 2003; Егоров В.Г. Отечественная кооперация в мелком промышленном производстве: становление, этапы развития, огосударствление: Первая треть XX века: Дисс. ... докт. ист. наук. М., 2005; Ягов О.В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях нэпа: Дисс. ... докт. ист. наук. Самара, 2009; Мухамедов Р.А. Кредитная и ссудосберегательная кооперация в средневолжской деревне во второй половине ХГХ-1920-е годы.: Автореф. дисс... докт. ист. наук. Саранск, 2009; Иванов А.В. Российская кооперация в первой четверти XX века (по материалам сибирского и дальневосточного регионов): Автореф. дисс... докт. ист. наук. М., 2009 и др. ³ Бакунин М.Н. Состояние кредитных учреждений в Пензенской губернии по данным анкеты, собранной Пензенской губернской кассой мелкого кредита на 1 июля 1913 года // Вестник Пензенского земства. 1914. №1/2. С. 137-144; Белоглазов Ф.А. О долгосрочных ссудах 2-му Пензенскому губернскому съезду представителей учреждений мелкого кредита // Вестник Пензенского земства. 1914. №1/2. С. 120-123; Кареев А.И. Обзор деятельности товарищеских учреждений мелкого кредита в Пензенской губернии за 1912 год // Вестник Пензенского земства. 1914. №1/2. С. 85-115; Экономические мероприятия Городищенского земстза в связи с развитием кооперации в уезде (Из доклада агронома А. Шагина) // Вестник Пензенского земства. 1914. № 1/2. С. 20-22; Попов М.О. Обзор деятельности кредитных различным аспектам деятельности кооперации в Пензенской губернии. Современные историки-краеведы опубликовали целый ряд работ, в той или иной степени затрагивающих исследуемые нами проблемы. Среди них необходимо особо отметить А.В. Тюстина, И.А. Чуканова, Р.А. Гуляева, О.В. Ягова¹.

Так, Р.А. Гуляев при рассмотрении процесса становления и развития кредитной кооперации Пензенской губернии оценил положительное влияние государственной политики, благодаря чему данный вид кооперации уже накануне Первой мировой войны «становится заметным хозяйственным явлением в ряде уездов, охватившим до половины экономически активного населения и способствовавшим интенсификации сельского хозяйства и повышению культурного уровня деревни» . х Несмотря на то, что научный интерес О.В. Ягова сосредоточен на кустарно-промысловой кооперации Поволжья, многие выводы справедливы для кооперации в целом. В своей монографии он подробно рассмотрел судьбу кооперативного кустарного производства в годы «военного коммунизма» и нэпа, проанализировал динамику развития кустарно-промысловой кооперации и пришел к выводу о противоречивой политике партии и правительства в данной сфере. «Сформировавшийся новый политический режим был несовместим с товариществ за 1909 г. в Пензенской губернии // Вестник Пензенского земства. 1911. N1/2. С. 61-69. ¹ Тюстин А.В. Во благо Отечества: из истории предпринимательства Пензенской губернии. М., 2004; Чуканов И.А. Советская экономика в 1920-е годы: новый взгляд (на материалах Среднего Поволжья). М., 2001; Гуляев Р.А. Социальный состав кредитных кооперативов Пензенской губернии в 1910-1916 гг. // Пензенское краеведение: опыт, перспективы развития: Мат-лы обл. науч. конф. Т. 1. Пенза, 2005. С. 127-134; Он же. Политическая позиция региональной кооперации в начале второй русской революции // Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения: Мат-лы Межд. науч. конференции. Энгельс, 2005. С. 32-34; Ягов О.В. Лицом к кооперации: из опыта взаимоотношений властных структур и кооперированной кустарно-ремесленной промышленности в 1924-1925 гг. (по материалам Поволжья) // XXI век: итоги прошлого и проблемы настоящего. Межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 10. Пенза, 2008. С. 60-65; Он же. Правовое регулирование российской кустарно-промысловой кооперации в первой трети XX века// Научный вестник. Сб. науч. статей. Вып. 1. Пенза, 2007. С. 200-207 и др. ² Гуляев Р.А. Становление и развитие кредитной кооперации Пензенской губернии в 1904-1930 гг.. Автореф. ... канд. ист. наук. Пенза, 2006. С. 13. независимыми и неподконтрольными сегментами рынка, а «красногвардейская атака» на капитал сменилась атакой на кооперативные учреждения, и к началу нэпа государство фактически установило тотальный контроль над кустарно-промысловой сферой, при этом разрушив сложившиеся за десятилетия традиции хозяйствования». С другой стороны советские властные структуры особенно в первые годы своего существования стремились использовать кооперацию как самую «мобильную и саморазвивающуюся» систему в целях борьбы с товарным голодом, остро ощущавшимся в условиях развала промышленности¹.

Как видно из историографического обзора, проблема взаимоотношений государственной власти и кооперативного движения в Пензенской губернии, как н во всей России, в конце XIX в.-1930 г. еще не получила своего должного освещения в научных изданиях. Были обозначены лишь подходы к ее изучению, вынесены на обсуждение спорные тезисы и сделаны первые обобщающие выводы, нуждающиеся в проверке и конструктивной критике. Исходя из этого, мы определили цель и задачи нашего исследования.

Цель написания работы заключается в комплексном изучении взаимоотношений государственной власти и отечественного кооперативного движения в контексте общего исторического процесса, имевшего место на территории России в конце XIX в.-193 0 г.

Для достижения поставленной цели, нами были определены следующие задачи исследования:

1) рассмотреть историю кооперативного законодательства и проанализировать методы регулирования кооперативного движения властными структурами;

2) выявить характер взаимоотношений государственной власти и кооперации;

Ягов О.В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях реализации новой экономической политики. Самара-Пенза, 2008. С. 273-274. проанализировать участие кооперативных структур в реализации столыпинской аграрной реформы в условиях дефицитного финансирования преобразований государством; всесторонне охарактеризовать формы и способы взаимодействия государственных и кооперативных структур в условиях Первой мировой войны;

5) проследить изменение правового положения крестьянской кооперации после Октябрьской революции и оценить его последствия;

6) определить место и роль кооперативных структур в социально- экономической политике советского государства.

Источниковую базу работы составили как неопубликованные, так и опубликованные документальные материалы.

Основной массив источников в ходе исследования был почерпнут в фондах федеральных (Российский государственный исторический архив (РГИА) и Российский государственный архив экономики (РГАЭ) и регионального (Государственный архив Пензенской области (ГАПО) архивов. Многочисленные документы центральных и местных государственных ведомств (указы, циркуляры, положения, инструкции, декреты, постановления, приказы, резолюции, протоколы ревизий), а также высших и региональных кооперативных структур (протоколы съездов, заседаний, воззвания, инструкции, отчеты), отложившиеся в архивохранилищах, позволили проследить эволюцию кооперативной политики властей всех уровней, форм их взаимодействия с кооперацией, рассмотреть динамику количественных и качественных показателей ее развития под влиянием изменявшихся социально-экономических условий.

В РГИА нами изучены материалы фонда Управления по делам мелкого кредита при Государственном банке Министерства финансов (Ф. 582), которые представлены ключевыми законодательными актами по дореволюционной кооперации ( «Положение о мелком кредите» от 1 июня 1895 г., «Положение об учреждениях мелкого кредита» от 7 июня 1907 г.), оригиналами уставов различных типов кооперативов («Нормальный устав» сельскохозяйственных товариществ и другие), отчетами центральных и местных органов власти о мерах, предпринятых по развитию кооперации и перепиской между ведомствами по кооперативным вопросам. Эти материалы позволили проследить эволюцию кооперативной политики царского правительства в дореволюционный период и его отношение к кооперативному движению в целом. В описи № 3 нами найдены путевые журналы инспекторов мелкого кредита, содержащие ценные сведения о состоянии кредитных кооперативов в различных губерниях, а в описи N 7 — справки царской охранки об отношении революционных партий к кооперативному движению. Наибольший интерес представляет опись N 4, в которой были изучены документы о содействии учреждений мелкого кредита крестьянам, расселяющимся на хутора, об отношении администрации к кооперации, о деятельности земств в области мелкого кредита, о привлечении кооператоров к поставкам продовольствия в действующую армию в годы Первой мировой войны.

При изучении взаимоотношений государственной власти и кооперации в советский период ценная информация была почерпнута в фондах РГАЭ. Основное внимание было уделено фондам Всероссийского союза сельскохозяйственной кооперации по снабжению крестьянского хозяйства средствами производства (Сельскосоюз) (Ф. 4106), Совета центров сельскохозяйственной кооперации (Сельскосовет) при Сельскосоюзе (Ф. 7018), Центрального кооперативного совета (ЦКС) (Ф. 3986). Указанные кооперативные фонды интересны тем, что в них содержится материал как по деятельности центральных административных, так и о функционировании местных кооперативных структур. Это декреты, циркуляры, - правила, регламентирующие порядок их работы, образцы уставов, протоколы кооперативных съездов, заседаний, совещаний по текущим вопросам, финансовые, балансовые отчеты, доклады, сводки, обзоры, статистические сведения о динамике развития кооперативного движения в губерниях, переписка между кооперативными и властными структурами и т. д. Вовлечение в научный оборот материалов фонда Народного комиссариата продовольствия

РСФСР (Наркомпрод РСФСР) (Ф. 1943) позволило всесторонне охарактеризовать взаимодействие органов власти и кооперативных структур в годы «военного коммунизма» и нэпа, проанализировать влияние продовольственной политики партии большевиков и правительства на кооперацию и сделать выводы о ее достижениях и просчетах в советский период. Массив представленных в фонде документов самый разнообразный: сведения о ходе хлебозаготовительных кампаний 1917-1930 гг., межведомственная переписка, обзоры, отчеты о ревизиях деятельности продовольственных органов и хлебозаготовителей, включая кооперацию.

Ценный материал был собран и проанализирован в Государственном архиве Пензенской области, без которого исследование являлось бы неполноценным.' Значительное количество документов изучено в фондах, сформировавшихся в результате деятельности самих кооперативных структур, — это фонды Пензенского губернского комитета по делам мелкого кредита (Ф. 78), Пензенского губернского по делам об обществах и союзах присутствия (Ф. 16), Пензенского губернского сельскохозяйственного союза кооперативов (Губсельсоюз) (Ф.Р. 122). Подавляющее большинство материалов в них — массовые исторические источники — протоколы региональных и губернских кооперативных съездов, совещаний, общих собраний, ревизий деятельности, годовые финансовые отчеты, балансовые ведомости, реестры членов кооперативов, каждый из которых позволяет проследить динамику развития первичных кооперативных структур, а все вместе — построить целостную картину кооперативного движения в Пензенской губернии.

Логичным дополнением к описанным источникам являются материалы фондов местной губернской администрации, так или иначе связанной с кооперацией. Документы Канцелярии Пензенского губернатора (Ф. 5) и Пензенского отделения Государственного банка (Ф. 74) позволили проанализировать эволюцию отношения губернских властей и лично губернаторов к кооперативному движению. В фонде Пензенской губернской землеустроительной комиссии (Ф. 45) удалось выявить сведения о реализации столыпинской аграрной реформы и об участии в этом процессе местных кооперативных структур, а фонды Пензенского губернского продовольственного комитета (Губпродком) (Ф.Р. 9.) и Уполномоченного Министерства земледелия по закупке хлеба и фуража для армии в Пензенской губернии (Ф. 83) «пролили свет» на характер и формы взаимодействия власти и кооперации в годы Первой мировой войны, позволили проследить динамику развития этих взаимоотношений. Ценный материал был собран в фондах Исполнительного комитета Пензенского губернского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Губисполком) (Ф.Р. 2), Пензенского губернского отдела Рабоче-крестьянской инспекции (ГубРКИ) (Ф.Р. 294), Пензенского Губернского совета народного хозяйства (ГСНХ, Губсовнархоз) (Ф.Р. 442), Подьяческого волостного комитета деревенской бедноты (волкомбед) Сердобского уезда (Ф.Р. 1909), Успенского волостного комитета деревенской бедноты (волкомбед) Мокшанского уезда (Ф.Р. 674).

Документы перечисленных фондов дали возможность проанализировать эволюцию советской кооперативной политики в 1917-1930 гг. и определить ее влияние на состояние кооперации в губернии, охарактеризовать формы и масштабы сотрудничества власти кооперативных структур в области заготовки продовольствия в годы «военного коммунизма» и нэпа.

Особый пласт документов составляет традиционная как для досоветской, так и советской бюрократии межведомственная переписка, изучение которой приводит к пониманию причин, мотивов принятия тех или иных управленческих решений администрацией различного уровня, оказавших существенное влияние на судьбу кооперативного движения в исследуемый период.

Большинство из изученных документов введено в научный оборот впервые.

Тексты всех цитируемых источников переданы по современным правилам орфографии с сохранением стилистических особенностей.

Несмотря на большой массив архивных материалов, в ряде случаев пришлось столкнуться с отсутствием в них ключевых данных, без которых построение полной картины взаимоотношений государственной власти и кооперативного движения в рассматриваемый период оказалось затруднительным. Связано это не только с окончательной утратой отдельных документов, но и особенностями ведения дел в царских и партийно-советских канцеляриях, характеризующимися непоследовательностью и даже сумбурностью. Много «пробелов» в экономической истории образовалось в годы Первой мировой войны, революций и «военного коммунизма», когда сохранению наследия значение не придавалось. Частично этот недостаток удалось восполнить материалами из периодической печати и другими данными, обнародованными и опубликованными разными исследователями.

Необходимо отдать должное предшественникам, проделавшим титаническую работу по переработке, классификации, отбору и публикации большого массива источников, доступ к которым рядовым, особенно провинциальным исследователям и по сей день закрыт или ограничен по разным причинам. Но без их учета исследование не может считаться полноценным и законченным. Проследить эволюцию кооперативного законодательства, определявшего, как известно, характер и формы взаимоотношений государства и кооперации в рассматриваемые периоды, удалось по документальным сборникам¹, оценить количественные и качественные показатели динамики развития кооперативного движения — по многочисленным статистическим изданиям , отчетам, материалам, обзорам , а ¹ Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собр. третье. Т. XXVII. Санкт-Петербург, 1900; ПСЗ. Собр. третье. Т. XXIV. Отд. I. Санкт-Петербург, 1907; Сельскохозяйственная кооперация: сборник декретов, постановлений, циркуляров, инструкций и разъяснений по вопросам сельскохозяйственной кооперации с приложением примерных уставов. М., 1924; Декреты Советской власти. Т. II. 17 марта 1918-10 июля 1918. М., 1959; Декреты Советской власти. Т. VII. 10 декабря 1919-31 марта 1920. М., 1975; Декреты Советской власти. Т. X. август-сентябрь 1920. М., 1980 и др.

Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 года. (По подсчетам, произведенным местными переписными учреждениями). Вып. 1. Европейская Россия. Поуездные, погубернские и порайонные итоги. Петроград, 1916; Сельскохозяйственная кооперация в 1924-1925 г. М.-Л., 1926; Сельскохозяйственная некоторые ценные сюжеты из кооперативной жизни государства и общества были почерпнуты из многотомных коллективных изданий², документы в которых, несмотря на субъективность их отбора, выделяются репрезентативностью.

Отметим, что многие из результатов исследования могут быть уточнены и дополнены при дальнейшей разработке данной темы.

Научная новизна исследования заключается в комплексном изучении взаимоотношений государственной власти и отечественного кооперативного движения в контексте исторического развития России в конце XIX в. - 1930 г. Кооперация рассмотрена не только как автономно существующий общественно-экономический институт, но и как полноправный участник социально-экономической, политической и культурной жизни российского государства и общества указанного периода, тенденции и направления развития которых определяли действовавшие режимы. Это позволило изучить ранее не затронутые или малоисследованные аспекты взаимоотношений властных и кооперативных структур. В частности, впервые исследована малоизученная проблема участия кооперативной сети в финансировании аграрного сектора экономики в годы столыпинской реформы, расширены представления о совместной деятельности государственной власти и кооперации по ликвидации кооперация в цифрах. (Статистический справочник). М., 1927; Россия: 1913 г. Статистико-экономический справочник, СПб., 1995 и др. ¹ Главное управление Землеустройством и Земледелия. Итоги работ за пятилетие. 1909— 1913 гг. С-Петербург, 1914; Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности (1837-1912 гг.). Пг., 1914; Ткачуков И.П. Кооперация с точки зрения охранки. Саратов, 1917; Второй год борьбы с голодом. Краткий отчет о деятельности народного комиссариата по Продовольствию за 1918-1919 год. М., 1919; Четыре года продовольственной работы. Статьи и отчетные материалы. М., 1922; Обзор сельского хозяйства Пензенской губернии и основные направления его восстановления. Ч. 1, 1922. ² Комитеты деревенской бедноты: сборник материалов. В 2-х т. М.-Л., 1933; Кооперативно-колхозное строительство в СССР. 1917-1922: Документы и материалы. М., 1990; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. Т. 1.: 1918-1922 гг. М., 1998; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918- 1939. Документы и материалы. В 4-х т. Т. 2.: 1923-1939 гг. М., 2000; Как ломали нэп. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928-1929 гг. В 5-ти т. Т. 1. Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 6-11 апреля 1928 г. М., 2000; Крестьянские истории: Российская деревня 20-х годов в письмах и документах. М., 2001. социально-экономического кризиса в годы Первой мировой войны, «военного коммунизма» и нэпа.

Выводы, полученные в ходе изысканий, значительно расширяют круг научных представлений о формах, механизмах и уроках взаимодействия государственной власти и кооперативного движения в переломные периоды российской истории и могут быть полезны для современных кооперативных теоретиков и практиков.

Положения, выносимые на защиту:

1) возникновение отечественной кооперации было обусловлено социально-экономическим развитием России в к. XIX в., характеризующимся становлением аграрно-индустриального общества и формированием многоукладной экономики, в условиях которой сельскохозяйственные производители становятся заинтересованными в создании специализированных общественно-экономических институтов, призванных защитить их интересы на рынке и оказать социальную поддержку;

2) изначально развитие отечественного кооперативного движения в отличие от западноевропейского было инициировано «сверху» и находилось под пристальным контролем государственных властей всех уровней, что объясняется известной склонностью крестьянского общества к патернализму и господствовавшими политическими режимами, монопольно определявшими тенденции и направления социально-экономического, политического и культурного развития страны в рассматриваемый период; социально-экономическая политика государственной власти в к. XIX В.-1917 г. оказалась благоприятной для становления и динамичного развития кооперации Пензенской губернии, что способствовало поддержке аграрного сектора краевой экономики; под влиянием революции 1905-1907 гг. и радикализации общественно-политического движения центральная и местная власть зачастую отказывалась от дальнейших преобразований в аграрно-кооперативном секторе российской экономики, тем самым блокируя возможные позитивные перемены, которые могли бы стать закономерным следствием развития крестьянской кооперации; кооперация Пензенской губернии наряду с общероссийской обладала высоким потенциалом в области финансирования проектов аграрных преобразований 1900-1910-х гг., но в условиях противоречивой политики действовавшего политического режима, опасавшегося выхода кооперативного движения из-под контроля, и организационно-хозяйственной слабости, вызванной недостатком финансирования и краткосрочным периодом развития, кооперация так и не смогла реализовать этот потенциал, оказавшись способной только поддержать трудо-потребительский баланс крестьянских хозяйств; сотрудничество государственной власти и кооперации на территории Пензенской губернии в годы Первой мировой войны выразилось в совместном участии в поставках продовольствия для нужд армии и населения, борьбе с инфляцией и спекуляцией на рынке непродовольственных товаров, а также в привлечении денежных средств на нужды обороны страны путем распространения государственных облигационных займов. Деятельность кооперации Пензенской губернии в рассматриваемый период была малопродуктивной, что объясняется неэффективной продовольственной политикой правительства, оказавшегося неспособным пресечь массовую спекуляцию хлебом и промышленными товарами на рынке, а также организационно-хозяйственной слабостью кооперативной сети; революция 1917 г. существенно изменила положение кооперации, открыла новую страницу в истории ее взаимоотношений с государственной властью: в годы «военного коммунизма» ее организационная структура была искусственно встроена в систему молодого советского государства и стала рассматриваться властью как временный социально-экономический институт, необходимый для перехода к коллективным формам хозяйствования в деревне;

8) стремление действовавшего после 1917 г. политического режима построить социалистическое общество, а также сложившиеся к тому времени специфические черты крестьянского общества определили основные тенденции развития как пензенской, так и общероссийской кооперации в постреволюционный период: приоритет социальных мотивов кооперирования; обеспечение массовости за счет вовлечения в орбиту деятельности кооперации экономически пассивной части населения; бюрократизация аппарата управления на всех уровнях; навязывание со стороны властных структур операций, изначально экономически убыточных для кооперативного сообщества; однобокое развитие видов кооперации, обобществляющих преимущественно трудо-производственные процессы хозяйствования; директивный характер развития в русле идеологических догм и созданных на их основе законодательных актов высших органов власти в условиях отсутствия или ослабления рыночных механизмов; в условиях «военного коммунизма» и нэпа работа пензенской кооперации была малоэффективной. Такой результат объясняется специфической социально-экономической политикой большевиков, направленной на реализацию постулатов теории построения социалистического общества, а также объективными условиями ее развития - общим расстройством экономики страны в результате войн и революций, повлекшим за собой развал хозяйственных связей, оскудение и осереднячивание крестьянских хозяйств, инфляцию, отраслевую диспропорцию развития экономики; ликвидация кооперации как автономного хозяйствующего субъекта советской экономики была вызвана как итогом ее малоэффективной деятельности в области обеспечения продовольственной безопасности страны, так и логичным результатом стремлений правящего режима перейти к коллективным формам хозяйствования в аграрном секторе экономики ради создания бесперебойного источника продовольствия для нужд индустриализации и обороны государства.

Методология исследования. Основным инструментом научного познания является диалектический метод, предполагающий системный подход к изучению исторического процесса в единстве и противоречивости его развития.

При реализации принципа историзма нами также были использованы как общенаучные (анализ, синтез, систематизация), так и специально-исторические (сравнительно-сопоставительный, проблемно-хронологический и историко-ситуационный) методы исследования.

Научно-практическая значимость. Результаты, полученные в ходе данного исследования, могут быть использованы при дальнейшем создании целостной истории кооперативного движения в России и его взаимоотношений с государственной властью. Отдельные сюжеты и материалы диссертации могут применяться при написании обобщающих трудов по аграрной истории нашей страны, различных учебно-методических пособий, спецкурсов и семинаров, а рассмотренный опыт государственной кооперативной политики, анализ ее последствий для всей кооперативной системы первой трети XX в. может быть полезен для участников современного кооперативного движения.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены на трех международных («Актуальные проблемы теории и практики кооперативного движения» г. Энгельс, апрель 2005, «Власть и общество в России: история и проблемы взаимоотношений», г. Смоленск, 2006, «Крестьянство восточных регионов России и Казахстана в революциях и гражданской войне (1905-1921 гг.)», г. Ишим, 2006), одной региональной («Традиционное общество: неизвестное прошлое», г. Челябинск, апрель 2006) и двух межвузовских («VI и VII Лебедевские чтения», г. Пенза, апрель 2006, 2007) научных конференциях.

По теме диссертационного исследования опубликовано 16 научных работ.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений.

Правовое регулирование деятельности кооперации и тенденции ее взаимоотношений с органами государственной власти

К началу XX столетия отечественное кооперативное движение имело почти полувековой опыт функционирования. Возникшие в 1862-1865 гг. первые производственные, сырьевые и складские ассоциации (артели), сословно-общественные кредитные учреждения и всесословные потребительские общества по своим формам и внутренней организации копировали западные кооперативные структуры1. За образец были взяты уставы английских потребительских обществ рочдельского типа и германских паевых ссудо-сберегательных товариществ, основателем которых являлся Г. Шульце .

Кооперация в этот период рассматривалась властью как средство защиты крестьян от торгово-ростовщической кабалы, и способ, с помощью которого сельское население могло бы улучшить личное благосостояние, избежать «язвы пролетаризации» и ликвидировать недоимки по выкупным платежам. Уставы первых кооперативов подлежали утверждению Комитетом министров, а впоследствии - отдельными министерствами. Кредитные кооперативы, кустарные и ремесленные артели позднее перешли в веденье Министерства финансов, потребительские общества — под «опеку» Министерства внутренних дел, а сельскохозяйственные общества и товарищества — под руководство Министерства земледелия и государственных имуществ - Главного управления землеустройства и земледелия (далее - ГУЗиЗ) - Министерства земледелия .

Порядок их учреждения и последующее функционирование определялись различными «нормальными» типовыми уставами, разработанными Комитетом министров совместно с Петербургским отделением Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах. Они публиковались в «Собрании узаконений и распоряжений Правительства», приобретая силу закона. Сложившаяся система подчинения кооперативных учреждений различным ведомствам просуществовала вплоть до 1917 г. и обусловила оформление дальнейшего кооперативного законодательства в виде отдельных законов, положений и инструкций для каждого типа кооперативного объединения.

Пристальное внимание кооперативному движению государство начало уделять с 1890-х гг. Развитие капиталистических отношений в городе и деревне, становление аграрно-индустриального общества, сопровождавшееся ростом численности рабочего класса, распространением малоземелья крестьян и обострением социальных проблем, заставило власть и общество начать поиски выхода из создавшегося положения. В январе 1893 г. на специальном правительственном совещании при комиссии по пересмотру устава Государственного банка министр финансов СЮ. Витте заявил, что организация кредита для крестьян — «это вопрос первостепенной государственной важности»1, который должен быть решен в ближайшее время. Итогом этих заявлений стало издание 1 июня 1895 г. «Положения о мелком кредите», дополненного впоследствии «Положением об учреждениях мелкого кредита» от 7 июня 1904 г2.

Главной целью создания кредитных учреждений провозглашалось предоставление «малодостаточным лицам» возможности «получать на необременительных условиях ссуды для удовлетворения хозяйственных потребностей», «помещать сбережения для приращения процентов» и вести посреднические операции по закупке предметов, необходимых их членам, а также по продаже произведений их труда1. В стране узаконивались два вида кредитных учреждений: кредитные и ссудо-сберегательные товарищества.

Основной капитал ссудо-сберегательных товариществ по-прежнему составлялся из паевых взносов их членов и поддерживался за счет отчислений из оборотного капитала, образовывавшегося в процессе функционирования товарищества. Для малоимущих слоев населения предусматривался другой тип учреждения - кредитное товарищество, которое, по законодательству, могло возникнуть на основе реорганизации сословно-кредитного учреждения или по инициативе группы некооперированных крестьян, всего сельского общества. Источником средств для образования основного капитала являлись займы у Государственного банка, правительственных учреждений и частных лиц. Главным преимуществом таких кооперативов являлось то, что крестьяне могли пользоваться ссудами без личного участия в создании их основных капиталов2.

Деятельность новых учреждений подверглась жесткой регламентации. В кооперативных «установлениях» были даже определены максимальный размер выдаваемых ссуд (по личному доверию и поручительству - до 300 руб., под залог сельскохозяйственных продуктов - до 500 руб.) и предельный размер годовых процентов (до 12%), под который деньги могли ссужаться. Наряду с кредитной деятельностью, кооператорам дозволялось осуществлять и закупочно-сбытовые операции .

С 1904 г. для управления и высшего надзора за деятельностью учреждений мелкого кредита начал действовать обширный бюрократический аппарат. В соответствии с «Положением об учреждениях мелкого кредита» одно из отделений Государственного банка (Госбанка) преобразовывалось в особое Управление по делам мелкого кредита, на которое возлагались контроль и финансирование кооперативов из средств государственной казны.

Эволюция правовых основ функционирования советской кооперации и ее взаимоотношения с органами государственной власти

Известный историк В.В. Кабанов довольно метко сформулировал главную проблему, решение которой приведет к пониманию характера взаимоотношений государственной власти и кооперации в советский период: вопрос не в том, насколько далеко «совдеповская рука» вторгалась в кооперацию, а в том, какой была эта рука - «поощрительной» или «загребающей»1. В самом деле, несмотря на многочисленные заявления кооперативных лидеров о своей самостоятельности, реалии кооперативной жизни как раз демонстрировали обратное. Государство с самого начала установило жесткие финансово-правовые рамки ее существования. Почти четверть XX в. царская власть, опасаясь появления крупных общественно-политических движений, отказывалась от любых экономических выгод кооперирования крестьянства и строила разветвленный бюрократический аппарат по управлению и контролю кооперации (см. гл. 1). В ход шли и финансовые рычаги воздействия: не случайно значительная часть кооперативного капитала состояла из заемных средств, взятых кооператорами в местных отделениях Государственного банка или губернских земских кассах мелкого кредита.

Идеи «социального кооперирования» и этатистские устремления большевиков привели к фактическому огосударствлению всей кооперативной системы. «Безвластие» после упразднения в феврале 1918 г. Управления по делам мелкого кредита и министерских кооперативных ведомств1 сохранялось недолго. Буквально за несколько лет советская власть центрального и местного уровней издала множество декретов, резолюций, распоряжений, приказов и просто инструкций, опередив в объеме кооперативного законотворчества власть имперскую" и установив качественно иные отношения между государством и кооперацией, граничившие с национализацией. Причем, следует признать, что на эти процессы влияли не только идеологемы, названные впоследствии советскими историками «ленинским кооперативным планом», но и повседневные социально-экономические проблемы, доставшиеся большевикам в наследство от «старого режима» и обострившиеся в условиях военно-революционной чрезвычайщины.

Довольно подробные описания юридических перепутий кооперации после 1917 г., имеющиеся в современных исследованиях , избавляют нас от необходимости разбираться в их деталях в дальнейшем. Сосредоточим наше внимание на основных результатах и последствиях кооперативного законотворчества советской власти в центре и регионах страны.

Анализ дореволюционного теоретического наследия большевистских лидеров показывает, что единодушия в отношении к кооперации не существовало. Но общим местом в рассуждениях о перспективах ее развития было мнение В.И. Ленина о кооперации как организации «торгашеской», «буржуазной», обслуживающей интересы «кулацкой верхушки деревни» и потому абсолютно бесполезной для беднейшего крестьянства . После революции, в условиях Гражданской войны советские лидеры признали в кооперации готовый механизм для разрешения продовольственного кризиса. В пылу «военно-коммунистических увлечений» родилось множество декретов, постановлений и инструкций, ставших «началом конца» дореволюционных достижений кооперации. Серия «военно-коммунистических экспериментов» над ней была открыта Декретом «О потребительских кооперативных организациях» (12 апреля 1918 г)1, продолжилась Декретом «О потребительских коммунах» ВЦИК и СНК (20 марта 1919 г.), а завершилась Декретом СНК «Об объединении всех видов кооперативных организаций» (27 января 1920 г.)2. В результате кооперация пережила очередную волну бюрократических реорганизаций. Изменения произошли как на высшем, так и на низшем уровнях. В центре Всероссийские центры сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации переподчинились Всероссийскому центральному союзу потребительских обществ (Центросоюз) на правах его отдельных секций, а на местах все существовавшие кредитные и ссудо-сберегательные товарищества, их районные, губернские и областные союзы слились соответственно с находившимися в той же местности потребительскими обществами, их союзами с передачей им всех капиталов, материального имущества и переходом кооперативных работников.

Последствия сразу же были оценены современниками. В одном из ведомственных обзоров отмечалось, что деятельность кредитных и сельскохозяйственных товариществ в Пензенской губернии в результате издания этих декретов «окончательно замерла». Большинство кооперативов просто ликвидировалось и «только около 25-ти товариществ образовало при местных потребительских обществах сельсекции».

Крестьянская кооперация в условиях продовольственной системы «военного коммунизма» в 1917 - 1921 гг

Смена власти в России в октябре 1917 г. внесла существенные коррективы во взаимоотношения государственных структур и кооперативного движения, определяющую роль в которых играл социально-экономический фактор.

С февраля 1917 г. в стране мало что изменилось. Придя к власти спустя полгода после февральской революции, большевики столкнулись с теми же трудностями, что и «временщики». Углублявшаяся продовольственная разруха, развал бюджетно-финансовой сферы, нарушение транспортного сообщения вкупе с неоконченной Первой мировой войной и надвигавшейся гражданской требовали от новой власти радикальных мер, способных реанимировать прежде всего экономику страны. Это подтверждали «продовольственные опыты» совдепов в первые месяцы после их прихода к власти, носившие в большей степени хаотичный, беспрограммный характер. С 1 ноября 1917 г. по 1 августа 1918 г. по неточным данным продовольственным органам удалось-заготовить только 30 млн пуд. хлеба1 в то время, как годовая потребность страны в нем превосходила достигнутый показатель почти десятикратно. С сентября по октябрь 1918 г. отрицательная динамика хлебозаготовок сохранилась: из 102217 пуд., предполагавшихся к заготовке в шестнадцати производящих губерниях, было собрано 60197 пуд". Результат был вполне предсказуем. Повсюду царила экономическая анархия. С мест то и дело поступали многочисленные сообщения о массовых самовольных реквизициях хлеба и даже дефицитных непродовольственных товаров. Так, в Пензенской губернии,- через которую транзитом проходило множество товарных поездов, к лету 1918 г. по инициативе местного продкома были захвачены 507 пуд. чая (место назначения - Владивосток), кофе (Благовещенск, Харьков), два вагона кокосового (Сретенск, Николаев), вагон конопляного масла (Дмитров, Оренбург), рыбий жир (Владивосток, Царицын), а также пара вагонов медикаментов и инструменты (Владивосток, Екатеринодар)1. Положение, очевидно, было настолько критичным, что нарком продовольствия А.Д. Цюрупа еще 28 марта 1918 г. издал циркуляр, по которому зачинщиков самовольных реквизиций было обещано в течение 24 часов предавать «суду революционного трибунала... независимо от их служебного положения»". И сомневаться в решительности центральных властей было бессмысленно, учитывая, что подконтрольной непосредственно советской власти прежняя территория страны в условиях надвигавшейся Гражданской войны с иностранной интервенцией должна была вскоре стать только на одну треть . Спустя полгода «из оборота выйдут» самые хлеборобные земли: Украина и Северный Кавказ будут заняты иностранными интервентами, а Сибирь окажется под властью белого движения.

К угрозе социально-политической целостности государства добавилась и угроза целостности экономической. Дезорганизация путей сообщения дополнилась полным развалом финансовой сферы. Примечательно одно письмо, направленное наркому продовольствия в марте 1918 г. из Пензы. В нем председатель местного продовольственного комитета, озабоченный необходимостью закупки хлебопродуктов в Сибири, сетовал на нехватку денежной массы в своей губернии. В стране еще ходили и пока имели покупательскую силу, несмотря на стремительную инфляцию, «царские» дензнаки и «керенки», но их недостаток в Пензе стал ощущаться уже в декабре 1917 г. В итоге местные власти приняли решение начать эмиссию собственных бонн (!), которых к весне оказалось на сумму 20 млн руб. Они стали универсальным платежным средством, но только в пределах губернии. В итоге продовольственный комиссар остался без реальных денег, на которые можно было заготовить продовольствие за пределами Пензы .

Трудности хлебозаготовок в первые месяцы после установления новой власти вряд ли объяснимы неурожаями зерновых, которые случались и прежде с определенной периодичностью. Современные объективные исследования показывают, что хлеб в стране имелся в достаточном количестве. Еще по оценкам министерства продовольствия Временного правительства его общий товарный фонд на 1917/1918 гг. составил 1370-1400 млн пуд1. А значит решение проблем хлебозаготовок оставалось за последовательным выполнением набора хозяйственных манипуляций, включавшим закупку, транспортировку и распределение продовольствия в непроизводящих губерниях и городах. И власти это понимали.

Еще 2 апреля 1918 г. Наркоматом продовольствия было обнародовано намерение о проведении продовольственных кампаний на новых началах, через местные губернские продовольственные комиссии (губпродкомы), которые в своей деятельности должны были опираться на сельские кооперативные товарищества2, а уже 12 апреля 1918 г. появился Декрет ВЦИК и СНК «О потребительских кооперативных организациях»3, узаконивший озвученные ранее намерения правительства. В условиях чрезвычайщины потребительская кооперация признавалась единой сетью, которую было предписано использовать для нужд государственных хлебозаготовок и распределения продовольствия вкупе с дефицитными промышленными товарами. Стремление правительства в первые годы приспособить кооперативный аппарат к обеспечению продовольственных нужд страны выглядит вполне логичным. Несмотря на массовую дезорганизацию и разруху, он еще сохранил свою дееспособность и представлял наиболее удобную систему для хлебозаготовительных и распределительных операций в условиях, когда новую советскую продовольственную систему еще только предстояло создать и отладить.

Похожие диссертации на Государственная власть и крестьянская кооперация в конце XIX в. - 1930 г. : по материалам Пензенской губернии

Освоение топливных ресурсов Среднего Поволжья 1918-середина 1930-х гг. : По материалам Пензенской, Самарской и Симбирской (Ульяновской) губернийВоейков, Евгений Владимирович

Губернаторский корпус и центральная власть: проблема взаимоотношений (по материалам губерний Черноземного центра второй половины XIX - начала XX вв.)Минаков, Андрей Сергеевич

Деятельность органов государственного контроля в губерниях Среднего Поволжья в период становления и упрочнения Советской власти (1917-1928 гг. ) (На материалах Симбирской и Казанской губерний (Татарской АССР)) Ерофеев Сергей Александрович

Участие политических партий в борьбе за власть в 1917 году : На материалах Верхневолжских губернийХоляев, Сергей Владимирович

Политические партии в революционных событиях 1917 года: механизмы и формы влияния на народные массы в борьбе за власть : на материалах Владимирской, Ярославской и Костромской губернийТюкова Анна Васильевна

Взаимоотношения населения и власти в период нэпа : на материалах Саратовской губернииПогодаев, Сергей Петрович

Формирование системы местной власти в 1921-1925 гг. : На материалах Тамбовской губернииКрасников Виктор Викторович

Крестьянство и Советская власть в 1921-1927 гг.: : По материалам Средневолжских губернийМякотин Андрей Александрович

Кадровый состав выборных партийных и советских органов региональной власти второй половины 1920-х годов : На материалах Нижегородской губернии и Вотской автономной областиЛогинов Сергей Леонидович

Отношения власти и крестьянства в 1917-1918 гг. (На материалах Нижегородской губернии) Ефимов Олег Владимирович