Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Заключение и расторжение брака в России в XIX столетии 43
1. Брак как основание легитимности совместного проживания 45
2. Расторжение брака 68
Глава II. Структура и численность городской семьи в Ярославской губернии в XIX веке 92
1. Состав и численность семьи 102
2. Брачное состояние городского населения 117
3. Разница в возрасте супругов 140
Глава III. Внутрисемейные отношения в русском провинциальном городе XIX столетия 157
1. Особенности статуса жены 158
2. Права и обязанности детей 184
Заключение 193
Список источников 200
Список литературы 203
Приложения 221
- Брак как основание легитимности совместного проживания
- Состав и численность семьи
- Разница в возрасте супругов
- Особенности статуса жены
Введение к работе
Актуальность темы
Изучение семьи – одно из традиционных направлений в зарубежной и отечественной науке. Семья является наиболее стабильным социальным институтом в любом типе общества. Однако в отличие от других социальных институтов семья предоставляет исследователям заметно больше вопросов для исследования. Это формирование, структура, состав, законодательное регулирование отношений, внешние и внутренние связи, особенности межличностных отношений между членами семьи в разный период формирования и существования семьи.
XIX столетие в истории России – период постепенного перехода от традиционного к индустриальному обществу. Этот процесс затронул все сферы жизнедеятельности общества. Особенности городского образа жизни, расселение рабочих в непосредственной близости от предприятий, иногда в бараках, оказал влияние на обязанности супругов и детей, а также на типологию семьи. Происходившие изменения, затронувшие институт семьи проявлялись не столь ярко как в политической или экономической сфере, поэтому наиболее логичным представляется изучение истории городской семьи в XIX столетии на микроуровне.
В этом отношении региональные исследования представляют особый интерес, поскольку позволяют сравнить местные материалы с общероссийскими тенденциями. Ярославская губерния в XIX столетии являлась достаточно однородной в плане национального и конфессионального состава. Основную часть жителей губернии составляли русские православного вероисповедания, в связи с чем представляется актуальным проследить историю русской городской семьи.
Объектом настоящего диссертационного исследования является русская городская семья. В диссертационных исследованиях городская семья, в том числе, на примере городов Ярославской губернии, рассматривалась лишь в контексте изучения других вопросов социальной истории России XIX века. Поэтому новизну диссертации представляет обращение непосредственно к изучению повседневной семейной жизни, изучение демографических параметров городской семьи в городах Ярославской губернии.
Предметом исследования выступают изменения, происходившие в городской семье под влиянием общероссийских и региональных тенденций и свидетельствующие о начале перехода от традиционному к индустриальному типу общества. Постепенная модификация института семьи затронула не только демографические параметры, но сказалась и на развитии семейного законодательства, что также отражено в тексте диссертационного исследования.
Степень изученности проблемы. Семья является многофункциональным социальным институтом, поэтому исследования, затрагивающие различные аспекты функционирования семьи, формирования и развития семейных отношений, находятся на стыке ряда дисциплин, включающих в себя исследования исторического, этнографического, социологического, юридического, демографического характера.
Во второй половине XIX века в основном происходит осмысление широкого круга проблем, связанных с изменениями типа общества и, соответственно, с изменениями, затронувшими отношение общества к семье, внутрисемейным отношениям, статусу женщины в обществе и семье. В этот период носителем традиционной культуры считалось исключительно крестьянство, поэтому особый интерес представляло изучение крестьянской семьи.
Отдельные аспекты изучения семьи и семейных отношений затрагивались в работах, посвященных повседневному быту горожан. Интерес к этому вопросу начал формироваться еще в XIX в., однако в советский период внимание исследователей было обращено на изучение повседневной жизни одной из основных городских социальных групп – рабочих. Подобное ограничение рабочей тематикой приводило к искусственному сужению темы. Тем не менее, анализ работ показывает, что они содержат богатый фактический материал, собранный во время полевых исследований. В последней трети ХХ в. вновь обозначился интерес к изучению повседневной жизни других сословий Российского государства XIX столетия.
Целенаправленное изучение городов и всех вопросов, связанных с их жизнедеятельностью, началось в ХХ веке. Особое внимание привлекает исследование П.Г. Рындзюнского, посвященное вопросам формирования городского населения в XVIII – XIX столетиях. Здесь рассматривается изменение сословного состава горожан, истоки пополнения городских сословий, уровень промышленного развития городов.
К изучению вопросов, посвященных социальной истории России, в том числе, развитию городского населения, изменению его численности, сословной мобильности горожан, неоднократно обращался и Б.Н. Миронов. Одно из последних его исследований касалось также вопросов социального развития России в XVIII – начале ХХ вв. В ряде случаев автор привлекает массовые источники, в частности документы церковного и ревизского учета.
Из работ, затрагивавших вопросы изучения городов и горожан, значительный интерес представляет сборник, посвященный развитию городов Европейской части России с XIX до конца ХХ веков. Сюда были включены статьи, посвященные анализу причин демографических кризисов XIX – ХХ вв., развитию городов Европейской части России, процессам урбанизации и другим аспектам развития города и деревни в XIX – конце ХХ вв.
В последние десятилетия на волне повышенного интереса к местной истории появляются исследования о социальном развитии отдельных регионов России. При этом значительное внимание исследователями удалялось изучению демографических параметров ранее малоизученных по ряду причин городских сословий – купечеству, мещанству, чиновничеству. В рамках указанных трудов немаловажное место отводится анализу демографических характеристик названных сословий.
Немаловажное место в современной науке занимают гендерные исследования. Значительную роль в этом направлении имеют работы Н.Л. Пушкаревой. Внимание этим проблемам уделяется в разных регионах РФ. Так, с 1994 г. в Ивановском государственном университете работает Российский межвузовский центр гендерных исследований. В плане изучения Ярославского региона в русле данной тематики представляют определенный интерес материалы научно-практической конференции, посвященной роли женщин в истории и современной жизни г. Ярославля.
Этнографические аспекты развития городской семьи неоднократно становились сюжетом исследования ученых. В трудах М.Г. Рабиновича рассматриваются вопросы семейного быта жителей средневекового города. Занятия населения, материальную культуру, общественный быт и досуг в контексте истории формирования городского населения, его социальной структуры, прослеживают в своей работе Л.А. Анохина и М.Н. Шмелева. Выявление социально-бытовых групп, представляющих городское население, анализ специфики культуры и быта города стало сюжетом исследования О.Р. Будины и М.Н. Шмелевой.
В 1980-х гг. в Западной Германии формируется такое исследовательское направление как история повседневности. Актуальность его в современной науке подтверждается значительным количеством региональных публикаций. Ряд исследований, посвященных изучению истории повседневности, имеет философскую и культурологическую направленность. Однако, в этом комплексе исследовательской литературы изучение семьи и семейных отношений представлено в контексте повседневной культуры горожан.
Особое значение в исследовании семьи и семейных отношений имеет изучение семейных праздников и обрядов. В течение первой половины XX столетия идеологическое давление обусловило формирование новых, «передовых» советских традиций. Возвращение к исследованию обрядов русской семьи произошло только во второй половине ХХ в. Семейная обрядность горожан стала сюжетом специального исследования Г.В. Жирновой. Существенными представляются выводы автора о формировании специфических городских черт в свадебном ритуале и его социальной многовариантности. Отдельные аспекты обрядовой стороны семейного быта рассматриваются в работах В.А. Никонова, А.П. Новицкой, Н.П. Лобачевой, Т.А. Листовой и др.
Формирование в середине XIX в. Свода законов Российской империи дало толчок для изучения истории гражданского законодательства в России. Среди исследований можно выделить работы конца XIX века, которые рассматривали историю русского права в целом. В каждой из публикаций один раздел был посвящен развитию семейного законодательства в России. В первой половине ХХ века ученые также не обходили вниманием юридические аспекты истории семейных отношений.
Предметом исследования авторов становилось и обычное право. Юридические аспекты взаимоотношений в семье отчасти затрагивались в исследованиях, посвященных истории семьи. Во второй половине ХХ в. ученые также неоднократно обращались к изучению юридических аспектов семейных отношений.
Особую группу исследований представляют работы, в которых проанализированы демографические аспекты развития России. В 1970-1980-е гг. был опубликован ряд работ, посвященных исследованию демографического поведения как сельского, так и городского населения. В сборник «Брачность, рождаемость, смертность в России и СССР» вошли статьи, рассматривающие различные аспекты демографического поведения населения России в достаточно обширный временной период. Значительная часть демографических исследований семьи затрагивает лишь общие тенденции, характерные для страны в целом в различные периоды истории. Изучению семьи как объекта демографического исследования посвящена работа А.Г. Волкова.
С формированием новых тенденций в изучении демографического поведения населения появляется много региональных исследований. Так, значительный интерес представляет диссертация Р.Б. Кончакова. Основными источниками для работы послужили метрические книги и ревизские сказки. Диссертация Г.Н. Плотниковой посвящена изучению демографических процессов в крестьянской среде Пермской губернии. Некоторые аспекты регистрации рождений исследовали В.Л. Дьячков, Р.Б. Кончаков, В.В. Канищев. Взаимосвязь эпидемий и смертности в карельских деревнях рассматриваются в статье С.С. Смирновой. Кроме того, следует отметить работу Cтивена Л. Хока, посвященную изучению факторов, влиявших на смертность, в том числе и младенческую, в XIX – начале ХХ вв. Однако большинство авторов обращаются к исследованию сельских приходов, тогда как более подробное изучение городского населения оставалось за пределами внимания исследователей.
Во второй половине ХХ в. выходят работы, в которых представлены различные методы демографических исследований и возможности их применения в изучении различных аспектов социально-демографического развития. Немалое значение в этом круге литературы уделяется также привлечению статистических источников.
Одно из новых направлений в современных гуманитарных исследованиях – микроистория, где решающим фактором является изменение масштаба анализа. Микроисторические исследования позволили более широко привлекать ранее не использовавшиеся источники, в том числе документы церковного учета. Они позволили выявить тенденции, происходившие в демографическом развитии отдельных регионов.
Широкое привлечение в региональные демографические исследования документов ревизского и церковного учета, обусловило обращение к изучению степени их изученности, репрезентативности, методам использования и, что немаловажно, сохранности в различных регионах России. Трудоемкость обработки названных источников обусловило обращение достаточно большого количества авторов к вопросам технологии обработки первичных данных источников.
В целом необходимо отметить, что вопросы, касающиеся истории развития русской городской семьи в XIX в. всестороннего освещения не получили. За пределами внимания, в том числе осталось и изучение тенденций в развитии городской семьи в Ярославской губернии, тогда как выведение названной темы на микроуровень позволяет более подробно проанализировать целый комплекс вопросов историко-демографического характера. Так, например, обращает на себя внимание тот факт, что на настоящий момент не существует работ, которые затрагивали бы такие вопросы как тенденции в развитии внутрисемейных отношений, структура и состав городской семьи в Ярославском регионе. Привлечение документов церковного учета для решения поставленных выше задач позволяет проанализировать некоторые проблемы на микроуровне.
Предпринятое исследование призвано ликвидировать отдельные пробелы в изучении обозначенных проблем.
Целью исследования является изучение истории русской городской семьи XIX в. и ее демографических параметров на примере городов Ярославской губернии.
Для достижения поставленной цели были поставлены конкретные задачи:
1. Проанализировать нормы семейного законодательства, касавшиеся порядка заключения и расторжения брака, и соотношение их с реальными жизненными ситуациями, представленными в материалах архивных дел.
2. На основе документов церковного учета проанализировать основные изменения, которые происходили в развитии семьи и демографического поведения горожан Ярославской губернии: изменения в типологии семьи, состояние населения в браке, разницу в возрасте супругов, численность семьи.
3. Проанализировать отношения внутри семьи: практику общения среди родственников, права и обязанности членов семьи, правовой статус членов семьи, прежде всего жены и детей, реализацию в повседневной жизни прав членов семьи.
Хронологические рамки исследования охватывают XIX столетие. В этот период в Российской империи продолжался активный процесс становления и развития городов как административных, промышленных и культурных центров. Начиная с середины XIX в., в России происходит активное развитие промышленности, центры которой в подавляющем большинстве случаев были сосредоточены в городах. Развитие промышленности обусловило изменения в социальном и демографическом развитии городов средней полосы России. Это сказалось и на развитии института семьи. Верхней временной границей является конец XIX в. Однако в ряде случаев в исследовании были привлечены и материалы начала XX в., поскольку нормы семейного законодательства в Российской империи действовали до 1917 г., когда в результате социального переворота изменилось и законодательство, и система учета населения.
Территориальные границы настоящего исследования определены городами Ярославской губернии. Это было обусловлено особенностями проведения микроисторического исследования. Во-первых, ряд вопросов по истории семьи на региональном уровне не нашел отражения в исследованиях. Во-вторых, по уровню экономического развития Ярославская губерния в XIX в. представляет собой достаточно типичный пример среди других губерний средней полосы России. Наконец, следует отметить, что изучение истории городской семьи на микроуровне предполагает привлечение массовых источников. При изучении особенностей структуры и численности городской семьи в регионе эти факторы сыграли решающую роль для определения не только территориальных границ исследования, но и для выборки отдельных приходов в изучаемых городах.
Источниковой основой исследования послужили различные типы и виды источников. Все источники можно разделить на несколько групп:
-
законодательные документы;
-
материалы судопроизводства;
-
документы церковного учета;
-
описи приданого имущества;
-
статистические описания городов Ярославской губернии;
-
мемуары;
-
фольклорные материалы;
-
художественная литература.
Первую группу источников представляют законодательные документы. Они включали в себя Указы именные, объявленные каким-либо определенным Департаментам, Указы именные, данные Синоду, Указы Синодские, Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета. В середине XIX в. законодательные акты были объединены в Свод законов Российской империи (далее - СЗРИ). Книга первая рассматривает вопросы «О правах и обязанностях семейственных». Первый раздел касается порядка заключения и расторжения брака. В эту же книгу были включены разделы о правах и обязанностях супругов, о правах супругов на имущество. Отдельной главой были выделены статьи о власти родительской, о незаконных детях, о взаимоотношениях родителей и детей.
Вторую группу представляют материалы судопроизводства, включавшие заявления истцов, рапорты священников, переписку с гражданскими инстанциями, протоколы заседаний епархиального, совестного судов. Из них в настоящем исследовании наиболее широко были использованы материалы фонда Ярославской духовной консистории (фонд 230) Государственного архива Ярославской области (далее – ГАЯО) и 181 фонда (Ярославский Совестный суд). Материалы 230 фонда представляют значительный интерес с точки зрения изучения повседневной практики заключения и расторжения брака в Ярославской губернии. Они позволяют выявить наиболее распространенные случаи нарушения положений семейного законодательства. Документы 181 фонда позволяют проследить взаимоотношения между близкими родственниками, установить причины конфликтов и имущественных споров.
Третью группу источников составили документы церковного учета – исповедные росписи. Для изучения демографического поведения горожан в XIX столетии эти материалы представляют наибольший интерес и широко представлены в настоящем исследовании. Их привлечение в работе оказало значительное влияние на использование специфических методов при обработке первичных данных. Анализ источников позволяет предположить наличие определенного процента ошибок и неточностей, однако это не влияет на информативность этой группы источников.
Особенности имущественных отношений между членами семьи представлены в комплексе описей приданого имущества. Использование подобных документов позволило проследить не только состав приданого, но и особенности имущественного статуса женщины в России в XIX в.
Другие виды источников представлены в исследовании фрагментарно, поскольку имеют вспомогательный характер. Так, статистические описания городов Ярославской губернии позволили проанализировать в целом социальный и конфессиональный состав городов, особенности их экономического развития. Фольклорные материалы включают сведения, собранные членами Ярославской губернской ученой архивной комиссии (далее - ЯГУАК). Они содержат описания обычаев и обрядов, бытовавших в различных районах Ярославской губернии в конце XIX в. Кроме того, для формирования представления о поведенческих стереотипах, распространенных в исследуемый период привлекались анекдоты, пословицы и поговорки, произведения художественной литературы.
Методология исследования. В настоящем исследовании методология понимается как сочетание теоретических, источниковедческих, инструментальных подходов, принятых в современной науке. В качестве основного теоретического метода был использован цивилизационный подход. Его использование предполагало, прежде всего, изучение заявленной темы в контексте перехода от традиционного к индустриальному типу общества.
Настоящее исследование опиралось на основные принципы исторического познания и, прежде всего на принцип объективности. Это позволило избежать определенной предвзятости к оценке семейного законодательства Российской империи, особенностям взаимоотношений в семье в исследуемый период. Принцип историзма позволил подойти к исследованию русской городской семьи с учетом конкретной исторической ситуации. Применение комплексного подхода в исследовании позволило обратиться к изучению истории городской семьи с различных сторон.
При проведении настоящего исследования были использованы как общенаучные, так и специально-исторические методы. В ходе работы с источниками применялся историко-описательный, источниковедческий, сравнительный анализ. Наряду с общепринятыми в исторической науке методами исследования были использованы и специфические, принятые в социологии и демографии. Так, обработка первичных документов церковного учета – исповедных росписей – потребовала использования статистико-математических методов.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые рассматриваются вопросы развития института семьи в XIX в. на материалах городов Ярославской губернии. В процессе работы были выявлены региональные особенности развития института семьи: демографические характеристики городской семьи, повседневная практика заключения и расторжения брака, межличностных отношений в семье. Кроме того, при написании диссертации впервые были введены в научный оборот материалы фонда Ярославского Совестного суда.
Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке работ по истории семьи и брака в России, при чтении курсов по отечественной истории XIX в., по истории Ярославского края, а также при разработке спецкурсов и спецсеминаров.
Апробация результатов работы. Основные положения и выводы диссертации изложены в выступлениях на конференциях различного уровня: студенческих и аспирантских научных конференциях (Путь в науку: 2003, 2007 гг.), региональных научных конференциях (VIII, X, XI Золотаревских чтения: 2000, 2004, 2006 гг.), научно-практической конференции «Женщины Ярославля: история и современность» (2004 г.), Всероссийской научной конференции «Социальная истории Российской провинции» (2006 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка использованных источников и литературы, 7 приложений.
Брак как основание легитимности совместного проживания
Заключение брака в системе семейных отношений имеет особое значение. Одной из основных функций семьи является обеспечение потребности людей в длительных интимных отношениях. Официальное заключение брака было необходимо для определения имущественных отношений в семье, что, в частности, касалось и вопросов наследования. Законность брака имела немаловажное значение и для определения фамилии, отчества, общественного статуса детей.
Как уже упоминалось, семейное законодательство в России формировалось на протяжении длительного периода, и было сведено в единый комплекс гражданских законов именно в исследуемый нами период. Однако и в течение XIX столетия оно продолжало эволюционировать и развиваться в соответствии с трансформацией общественной жизни страны. Изменения в семейном законодательстве были тесно связаны также и со стремлением церковных и гражданских инстанций максимально унифицировать не только процедурные вопросы при заключении брака, но и документацию, сопровождавшую обряд бракосочетания.
В то же время, говоря о формировании и развитии семейного законодательства нельзя не отметить, что наличие законодательства еще не обеспечивает его соблюдение. Соответственно допущенные нарушения в зависимости от тяжести должны были караться в соответствии с действовавшими в тот период нормами административного, гражданского и уголовного права.
Попытаемся проанализировать основные положения семейного законодательства, касавшиеся процедуры заключения брака, документы, сопровождавшие эту процедуру, а также наиболее типичные и интересные случаи допускаемых нарушений, которые рассматривались в Ярославской духовной консистории на протяжении исследуемого периода.
Первый раздел Свода законов «О союзе брачном» определил основные правила вступления в брак, и, прежде всего, предоставлял права вступать в брак всем сословиям, проживающим на территории Российской империи, в том числе раз-решалось вступать в брак российским подданным с иностранцами .
Законным считался лишь брак, заключенный новобрачными только в церкви. 27 мая 1853 года был выпущен указ Святейшего Синода «О строжайшем наблюдении, чтобы браки православных лиц были венчаны в церкви»139. Ему предшествовал указ от 18 августа 1769 года, где священнослужителям запрещалось совершать бракосочетание в часовнях: «...Во всех епархиях учинить наикрепчайшее с подписанием подтверждение, чтоб они священники мимо церкви в часовне отнюдь никаго не венчали»140. За нарушение указа священник рисковал быть лишенным сана 41. Для признания брака законным, он должен быть заключен в своем приходе по всем церковным правилам, т.е. с оглашением брака в течение трех вое-кресных литургий в приходах жениха и невесты Оглашение было необходимым условием, чтобы каждый имел возможность представить сведения о препятствиях к заключению брака, для составления брачного обыска по всем правилам143. При составлении обыска и церемонии бракосочетания обязательным было наличие 2-3 свидетелей В случае если обстоятельства не позволяли заключить брак в приходах жениха или невесты, необходимо было получить благословение епархиаль ных архиереев на заключение брака145. Если одно из постановлений нарушалось, дело рассматривалось в соответствующих инстанциях, и, как правило, виновные несли наказание146.
Заключение брака считалось делом добровольным, и принуждение к вступлению в брак, в том числе и похищение, делало его недействительным. Более того, согласно Указу от 15 августа 1845 года, виновные в данном преступлении несли ответственность: за похищение незамужней девицы без ее согласия следовало лишение всех прав и ссылка на жилье в отдаленные губернии с заключением на время от двух до трех лет. Если похищение совершено с согласия похищенной, но последовала жалоба от родителей или опекунов девицы то наказание несли оба - похититель к тюремному заключению на срок от 6 месяцев до года, а согласившаяся на похищение приговаривалась к заключению в монастыре на то же время147.
Отдельные статьи гражданского законодательства в России XIX в. затрагивали вопросы заключения брака среди военного сословия. Военные чины, - штаб и обер-офицеры, - если они пребывали в бессрочном отпуске, должны были в обязательном порядке представить разрешение от местных Окружных генералов Отдельного корпуса внутренней стражи148. Для нижних чинов, согласно «Инструкции пехотного полка Полковнику с приложением форм и штатов» начальник рассматривал состояние жениха и невесты149. В «Инструкции» была представлена и мотивация подобного постановления: чтобы офицеры, которые по бедности не могли содержать семью, не подвергали себя и своих родных «разного рода огорчениям»150. В то же время, чтобы не допустить незаконного брака, в полковых билетах отмечался брачный статус военнослужащих, и все записи о женитьбе или вдовстве фиксировались за подписью священника151. Для вдов нижних чинов законодательством разрешался такой брак с крепостными при сохранении ими прав свободного состояния152.
В семейном законодательстве России в XIX веке существовал целый комплекс обстоятельств, которые традиционно считались препятствием к совершению обряда бракосочетания. В разделе «О союзе брачном» Свода Законов гражданских одним из препятствий для брака был брачный возраст: для мужчин с 18 лет, для женщин с 16 лет153. Объяснялось это решение «отеческим попечением» императора о своих верноподданных дабы «предохранить их от тех известных по опыту вредных последствий, кои происходят от сочетания браком между несовершенно летними и потрясают добрые чувства»154. Нарушение этой статьи закона делало брак недействительным, и могло повлечь наказание для священнослужителя. Наказание варьировалось в зависимости от обстоятельств, предшествовавших заключению брака, между несовершеннолетними. Так, если незаконный брак был заключен вследствие небрежно проведенного обыска, то священник, диакон и причетник отсылались в монастырь без отстранения от службы на срок «в половину и четверть» того возраста, которого недоставало новобрачным до совершеннолетая155.
Таким образом, получалось, что, в случае, если до совершеннолетия недоставало одного года, то священник отсылался в монастырь на полгода, остальные -на три месяца156. Но это наказание применялось только в том случае, если до несовершеннолетия недоставало менее года, и если подобный проступок являлся первым. Если же кто-либо из новобрачных был моложе установленного законом возраста более чем на год, то священник лишался места и на половину времени, не достававшую до совершеннолетия новобрачных, переводился в причетники. Повторный проступок предусматривал отстранение священника от должности и перевод его в причетники на полгода и более, причетники же, при наличии взысканий могли быть исключены из духовного ведомства .
Безусловным препятствием для вступления в брак являлось кровное или духовное родство. Запрещались браки, в которых жених и невеста были связаны узами родства или свойства158. В 1787 г. был издан указ Святейшего Синода, определяющий степени родства и свойства, при которых браки были запрещены. Указом предписывалось «чтобы Консисториями и Духовными правлениями...[если были препятствия к браку - Т.Ф.], производить исследования и решения чинить по правилам Святых Отец, церковными установлениями и предшествующим Синодским предписаниям»159. Согласно упомянутому указу, запретными для брака считались следующие узы родства: мать или отец, сестры и братья (в том числе двоюродные и сводные), внуки, братья и сестры отца или матери, невестки Запрещено было также жениться сыну и отцу или братьям на дочери и матери, а также братьям на сестрах161.
В спорных случаях, когда жених и невеста имели родство, не обозначенное в указе, священник был обязан предоставить в консисторию описание степени родства. На основании подобных описаний консистория в каждом конкретном случае принимала решение о допустимости или недопустимости брака Обязательность подобных рапортов от приходских священников было обязательным, и духовная консистория требовала предоставления их без опоздания. Впрочем повседневная жизнь вносила свои коррективы в требования законодательных актов. Как видно из материалов архивных дел священники иногда либо запаздывали с высылкой рапортов, оправдываясь плохой работой почты, либо просто забывали предоставлять подобные сведения163. Формально, если жених и невеста состояли в дальнем родстве, их дело могло рассматриваться в консистории, где необходимо было представить сведения о родственниках и установить степень родства между женихом и невестой164.
Состав и численность семьи
В представленном разделе диссертации мы попытаемся на основе анализа исповедных росписей выявить изменения, которые происходили в развитии семьи в русских городах в течение исследуемого периода.
В настоящее время в отечественных и зарубежных исследованиях существует несколько классификаций семьи. В отечественных исследованиях были выделены четыре типа семей сложных форм. Первый тип - это расширенная семья с прямой линией родства. Она включает в себя, как правило, родителей, детей, не состоящих в браке; сына или дочери состоящих в браке, как бездетных, так и имеющих собственных детей. Второй тип семьи включает в себя помимо родителей с детьми, не состоящими в браке, еще и нескольких женатых или замужних детей. Здесь четко прослеживается прямая линия родства для детей и родителей, и боковая для братьев или сестер. Третий тип семьи объединяет семьи братьев или сестер с детьми и представляет многолинейное двухпоколенное родство. Наконец, четвертый тип семьи, где многолинейное боковое родство сочетается с прямым однолинейным родством каждой из них с женатыми или замужними детьми и их детьми .
Это наиболее общая типология, которую, как представляется, можно использовать при изучении отдельных аспектов социальной истории, не привлекая массовые источники. Кроме того, типология, как было уже сказано, касается только расширенных семей. Состав малой (нуклеарной) семьи не нашел отражения в типологии О.А. Ганцкой.Работа с массовыми источниками требует внесения определенных поправок в предложенную выше типологию. Как правило, жизненные обстоятельства в семье могли сказываться самым непредсказуемым образом, что приводило к появлению в семье отдаленных родственников, как со стороны мужа, так и со стороны жены. Немаловажную роль в формировании типологии городской семьи играл жилищный фактор.
В связи с этим несколько иная классификация была разработана английским историком П. Ласлеттом для изучения крестьянской семьи на основе данных церковного учета, а также классификация, О.В. Фоминой. Предложенные классификации достаточно широко используется отечественными исследователями при изучении как сельской, так и городской семьи .
Классификация О.В. Фоминой включает в следующие типы семей: одинокие, супруги без детей, супруги с детьми, отцовская семья, братская семья, и семьи с дальними родственниками.
Как видим, в классификацию были включены и нуклеарные семьи, в том числе состоящие из одиноких бездетных. Однако, в ходе работы с исповедными росписями было выявлено множество семей, где проживали родственники как кровные, так и родственники по браку. Поэтому классификация О.В. Фоминой также требует внесения значительных поправок при изучении типологии городской семьи.
Более широко различные типы семей были представлены в классификации, предложенной П. Ласлеттом. Она включает в себя пять больших групп, в свою очередь разделенных на несколько подгрупп. Первая группа включала в себя две подгруппы одиночек: одинокие вдовы и вдовцы, и одинокие с неизвестным брачным статусом364. Особенностью второй группы в классификации П. Ласлетта -включение семей в которых проживали несемейные кровные родственники (как, например, братья и/или сестры), а также семей, члены которых находились в разных степенях родства. Третья группа в классификации П. Ласлетта объединяла одно- и двухпоколенные семьи родителей с детьми: супружеская пара, супруги с детьми, вдовы и вдовцы с детьми, а также солдатки с детьми. В четвертую группу П. Ласлеттом были включены двух- и трехпоколенные семьи: супруги с детьми и вдовыми родителями, супруги с детьми и племянниками, супруги с детьми и неженатыми братьями/сестрами. В эту же группу были включены семьи, родство членов которых могло варьироваться из первых трех сочетаний. Наконец, пятую группу классификации составляли двух- и трехпоколенные семьи: вдовы / вдовцы с женатыми и неженатыми детьми и внуками, супруги с женатыми и неженатыми детьми и внуками, супруги с женатыми и неженатыми детьми и племянниками, семьи братьев/сестер с женатыми и неженатыми детьми. Также как и в предыдущих случаях, в этой группе предполагается существование определенной вариативности родственных связей между членами семьи, поэтому автором предложенной классификации была включена такая подгруппа как «другие типы расширенных семей»365.
На наш взгляд, классификация П. Ласлетта больше отвечает направлению настоящего исследования и позволяет, не нарушая общей структуры, внести определенные корректировки или уточнения, которые были выявлены в ходе обработки источников. Так, например, на основе анализа исповедных росписей, составленных в исследуемых приходах городов Ярославля, Рыбинска и Ростова, представляется необходимым выделить семьи, включавшие помимо женатых или замужних детей (или братьев) вдовых снох или зятьев. В отдельную подгруппу были выделены семьи, включавшие племянников, дядей и теток, а в первую группу добавлены сведения о холостых и незамужних. Изначально можно было предположить, что их количество окажется незначительным, но исключение этих сведений, как представляется, не позволило бы представить полную картину при исследовании городской семьи.
Чтобы проследить динамику развития типологии городской семьи нами были взяты данные по трем временным показателям, относящиеся к началу, середине и концу XIX - началу XX вв. При подсчете численности семей нами не учитывались семьи, проживавшие на съемных квартирах, поскольку миграция этих семей была довольно велика и проследить динамику развития типологии городской семьи намного сложнее.
Для большей наглядности данные о типах семей были сведены в таблицы, соответствующие каждому приходу (см. Приложение 4) .
В начале XIX в. в приходе ярославской церкви Параскевы Пятницы в Калашной проживало 89 семей. Из них большинство - 24 семьи (30,8%) составляли семьи родителей с детьми. Из этих одна была представлена сехмьей ССЫЛЬНОГО, ТО есть его женой и детьми. Немногим меньше — 13 семей (16,7%) представляли семьи вдов или вдовцов с женатыми и неженатыми детьми и внуками, снохами, племянниками и тетками. Вдовы с детьми составляли 11,4%. Семьей супругов с женатыми и неженатыми детьми и внуками насчитывалось 10,2%. В одной семье, вошедшей в эту подгруппу, проживала также вдовая сноха со своими детьми. Одинаковой в 1802 г. оказалась численность бездетных супружеских пар и братских семьей с женатыми и неженатыми детьми - 6,4%. Отметим, что некоторые из этих семей включали также теток и снох. Другие типы семей были представлены единичными случаями: 3,8% - семьи одиноких вдов и вдовцов, столько же было выявлено семей вдов и вдовцов, проживавших со вдовыми же снохами. Семьи вдовцов с детьми, и супругов с детьми и неженатыми братьями или сестрами составляли каждая по 2,6 %. Остальных типов семей (несемейных кровных родственников, бездетных братьев, супругов с детьми и вдовыми родителями, прочие типы расширенных семей, куда нами были включены семьи женатых братьев с женатыми и неженатыми детьми и внуками367) насчитывалось по 1,3%.
В середине XIX в. был численность семей увеличилась более, чем в два раза и составляла 149 семей. Возможно, в силу этого обстоятельства и различные типы семей были представлены более широко. По-прежнему большинство составляли супруги с детьми -20,8%. Немного меньше - 10% - составляли семьи вдов и вдовцов с женатыми и неженатыми детьми и внуками. Следующими по численности можно назвать семьи вдов с детьми - 8,0%. По сравнению с данными предыдущего года, уменьшилась численность семей супругов с женатыми и неженатыми детьми и внуками, в 1846 г. они составляли 6,7%. В сравнении с 1802 г. несколько увеличилось число одиноких вдов и вдовцов - до 6,5% и бездетных супругов до 8,7%. Далее, по нисходящей можно отметить семьи братьев и сестер с женатыми и неженатыми детьми - 4,0%, семьи, где проживали несемейные кровные родственники - 5,4%. Одинокие холостые составляли 4,7%, семей бездетных солдаток и солдаток с детьми насчитывалось соответственно 5,4% и 4,0%. Немного меньшим числом были представлены семьи вдовцов с детьми - 4,0%, одинокие с неизвестным брачным статусом — 3,6%. Наконец, всего по 1 — 3 семьи насчитывалось в этом году бездетных братьев - 1,3%, вдов с детьми и племянниками - 1,3%, супругов с детьми и неженатыми братьями или сестрами - 2,0%, супругов с детьми и племянниками-1,3% К 1861 г численность семей в приходе, сократилась до 68. Сокращение численности семей было обусловлено, в том числе, некоторым увеличением численности семей, проживавших на съемных квартирах. Из семей, проживавших в собственных домах, более четверти составляли семьи супругов с детьми - 29,4%. Соответственно остальные типы семей были представлены значительно меньшими числами: 14,7% составляли семьи вдов с детьми, 13,2% - семьи вдов и вдовцов с детьми и внуками, и 11,7 % - семьи супругов с женатыми и неженатыми детьми и внуками. Остальные типы были представлены численностью от 1 до 5 семей, из которых 2,9% составляли бездетные супружеские пары. Двухпоколенные семьи были представлены в том числе семьями супругов с детьми и неженатыми братьями или сестрами - 5,9%, и семьями бездетных братьев - 1,5%. Несмотря на сокращение численности семей, в приходе возросло количество одиноких, как вдовствующих мужчин и женщин, так и не состоявших в браке - соответственно 5,4%, и 7,3%. Единичными случаями были представлены семьи бездетных братьев, вдовцов с детьми, вдовых супругов, проживавших с вдовыми снохами. В процентном отношении их численность составляла 1,5% .
Разница в возрасте супругов
Как уже упоминалось, в исповедных росписях наряду с указанием родства членов семьи, указывался и возраст. В связи с этим интересным представляется проследить разницу в возрасте между супругами. Как показал анализ источников, большинство семей составляли те, где разница в возрасте у супругов не превышала 1-3 лет. Значительно меньше было семей, где разница в возрасте между супругами составляла 4-6 лет555. Следует сразу оговориться, что в исследуемых нами приходах сословный состав был примерно однороден, и большинство населения было представлено мещанами. Численность других сословий на фоне мещанства была достаточно незначительна, поэтому, как нам представлялось, подсчет разницы в возрасте между супругами в отдельных сословиях не смог бы представить достаточно достоверной картины. Так, если в приходе проживало 3-4 семьи дворян или чиновников из 60-80 семей мещан не представил бы достоверной картины. Поэтому анализ разницы в возрасте между супругами представляет сводные данные для всех городских сословий, проживавших в приходах.
Для большей наглядности основные данные были сведены в таблицы, на основе которых были выполнены диаграммы. Обратимся к их анализу.
Как видно из диаграммы, подавляющее большинство семей в приходе составляли семьи, где муж был старше жены на 1 - 3 года. Проанализируем данные более подробно. В приходе церкви Параскевы Пятницы численность семей, где супруги состояли в первом браке, и были ровесниками, составила 13,1%556. Исключительным можно назвать случай, когда супруги были ровесниками во втором браке. От общего числа семейных пар, это составляло менее 1%. Среди первых браков преобладала разница в возрасте от 1 до 3 лет. Их процент составил 45,8%. Почти в два раза ниже был показатель семей, где разница в возрасте составляла от 4 до 6 лет - 25,2%. Наконец, разница в возрасте от 7 до 10 лет была представлена 3,7%. Однако немного больше было пар, где разница в возрасте составляла от 11 до 20 лет - 98,3%557. Что касается разницы в возрасте между супругами, где один из них состоял во втором браке, то численность этих браков в приходе была невелика и составляла 0,9% для семей, где муж был старше на 1-3 года и столько же для семей, в которых муж был старше на 11-20 лет558.
Несколько изменилась ситуация в 1813 г. численность семей, где один из супругов жил во втором браке увеличилась до 4,7%, и разница в возрасте между супругами была значительной: от 7 до 10 лет - 1,6%, от 11 до 20 лет - 3,1% Для супругов, состоящих в первом браке, максимальный показатель относится к возрасту от 1 до 3 лет и составляет 34,4%. В остальных случаях данные распределились следующим образом: разница от 4 до 6 лет - 32,8%, от 7 до 10 лет - 17,2%, ровесники - 6,3%, от 11 до 20 лет - 4,7%560.
Примерно такая же картина наблюдалась в приходе в 1833 г.: преобладали браки с разницей в возрасте от 1 до 3 лет — 31,3%, разница от 4 до 6 лет была представлена 22,9% семей, от 7 до 10 лет - 17,7%, от 11 до 20 лет - 10,4%, и, наконец, меньше всего было семей, где супруги были ровесниками - 5,2%, или разница между ними составляла свыше 21 года - 3,1%5 \ Однако в этом году значительно увеличились показатели состояния одного из супругов во втором браке. Численность этих семей составила 7,3%. В трех случаях разница в возрасте от 11 до 20 лет составляла 3,1% семей, столько же было зафиксировано семей, где супруг был старше жены более, чем на 21 год. И в одном случае разница между супругами составляла 7-10 лет - 1%. Также в этом году были зарегистрированы семьи, где жена была старше мужа: на 1-3 года - 1%, на 7-10 лет - 1%562.
Относительная стабильность сохранялась и в 1846 г.: численность семей, где разница в возрасте между супругами была 1-3 года составляла 30,7%, 4-6 лет -21,8%, 7-10 лет - 20,2%, 11-20 лет - 8,9%, такое же количество составляли семьи с супругами-ровесниками, и, наконец, разница свыше 21 года была представлена 1,6% от общего количества семей. Семьи, где один из супругов состоял во втором браке составляла в целом 7,3%. В этих семьях разница между супругами варьировалась следующим образом: от 11 до 20 лет - 2,4%, от 7 до 10 лет - 1,6%, такое же соотношение было в семьях, где супруг был старше более, чем на 21 год 3. Одинаковые показатели относились к семьям, где разница в возрасте составляла от 1 до 3 лет и от 4 до 6 лет - по 0,8%. Только в одной семье жена была старше на 1-3 года, что также составляло 0,8%564.
Незначительные различия, не являвшиеся принципиальными были зафиксированы в 1851 г. Большинство семей по-прежнему были представлены разницей в возрасте от 1 до 3 лет и составляли 41,3%. Изменилось соотношение между супругами, у которых разница в возрасте составляла 4-6 и 7-10 лет: соответственно 17,4% и 21,7%. На этом фоне численность семей, с разницей между супругами 11-20 лет и более 21 года было довольно незначительным: соответственно 7,3% и 4,3%. В этом году в исповедных росписях фигурировала только одна семья, где один из супругов состоял во втором браке и был старше на 11 - 20 лет, что составило 1,5%. И одна семья, где мужчина состоял в третьем браке, а разница между ним и женой составила свыше 21 года. В то же время в приходе числилось три семьи, где женщина была старше мужа: две семьи с разницей в возрасте от 1 до 3 лет, и одна семья, где жена была старше на 7 лет565.
Не изменилась ситуация ив 1861 г. Абсолютное большинство семей составляли те, где разница в возрасте между супругами составляла 1-3 года. Их соотношение по-прежнему преобладало над остальными семьями и составляло 26,4%. Остальные данные распределились следующим образом: семьи, в которых муж был старше на 4-6 лет составляли 16,4%, 7-Ю лет - 15,5%, 11-20 лет - 12,7%, супруги-ровесники - 5,5%, более 21 года - 3,6%. Численность семей с второбрачным супругом составляла 5,5% от общего числа семей - этот показатель оставался стабильным, по сравнению с предыдущими годами. Однако несколько изменилось соотношение семей: в двух семьях разница в возрасте составляла от 7 до 10 лет, что составляло 1,8%, в одном случае разница составляла от 11 до 20 лет - 0,9%. Та же разница в возрасте была представлена в семье, где муж состоял в третьем браке. Изменения коснулись сведений о семьях, где жена была старше мужа: их доля значительно увеличилась и составляла 3,6%. Из них насчитывал ось 1,8% семей, в которых возраст жены превышал возраст мужа на 1-3 года, 0,9%, где жена была старше на 4-6 лет и 0,9%, где жена была старше на 7-10 лет566.
Данные исповедных росписей церкви Иоанна Златоуста в Коровниках, позволили утверждать, что соотношение семей, была в равной мере характерна и для жителей этого прихода.
В 1804 г. абсолютное большинство было представлено семьями, где супруг был старше на 1-3 года. Их соотношение составляло 44%, меньше было семей, где разница в возрасте составляла 4-6 лет - 16,4%. Незначительно отличалось количество семей, где супруги были ровесниками, и где супруг был старше на 7 - 10 лет: соответственно 10,3% и 8,6%. Меньше всего в приходе проживало семей, где разница в возрасте составила 11-20 лет - 6%. Численность семей, где брак для одного из супругов был повторным, составляла 4,3%. Из них 0,9% было семей, где супруг был старше на 7-Ю лет, такое количество семей, где разница в возрасте была свыше 21 года, и 2,6% семей с разницей в возрасте 11-20 лет. семей, где жена была старше на 1-3 года было всего 2 и они составляли 1,7% от общего числа семей Немногие изменения зафиксированы в исповедных росписях за 1813 г. По-прежнему в большинстве семей супруг был старше на 1-3 года - 27,8%, но увеличилась численность семей, где муж был старше на 4-6 лет - 21,7%. Незначительные изменения коснулись и соотношения семей, в которых разница в возрасте составила 7-10 и семей, где супруги были ровесниками - соответственно 12,4% и 13,4%, но значительно увеличилось число семей, где супруг был старше на 11-20 лет - до 13,4%. Численность семей с второбрачным супругом составляла в этом году 6,2%, и в 4,1% семей жена была старше на 1-3 года .
Интересными представляются данные исповедной росписи церкви Иоанна Златоуста за 1833 г. Прежде всего, это касается данных о семьях, где один из супругов состоял во втором или в третьем браке. Численность третьебрачных семей в этом году превышала все предыдущие показатели и составляла 3,7%, и немногим отличалась от численности семей, где один из супругов состоял во втором браке - 4,6%. Для второбрачных наибольшее количество семей представляли те, где разница между супругами составляла 11-20 лет - 2,8%, в одном случае (0,9%) разница составила 4-6 лет, и в одном - 30 лет. Для семей, в которых один из супругов состоял в третьем браке данные о разнице в возрасте распределились следующим образом: 7-10 лет - 0,9%, 11-20 лет - 1,8%, свыше 21 года - 0,9%. В семьях, где оба супруга были венчаны первым браком, показатели оставались стабильно сравнимы с предыдущими периодами и приходами: 1-3 года - 35,2%, 4-6 лет - 22%, 7-10 лет 11,9%, ровесники - 11%, 11-20 лет - 9,2%. В одном случае жена была старше мужа на 6 лет .
Особенности статуса жены
Гражданское и семейное законодательство XIX в. регулировало не только порядок заключения и расторжения брака, но и определяло семейный и общественный статус любого члена семьи. Уже упоминалось, что для традиционного общества, каким в XIX в. являлась Российского империя, одной из характерных черт была ведущая роль мужчины в обществе и в семье. Главенство мужчины в семье определялось и гражданским законодательством. Однако статус женщины как дочери или жены рассматривался в гражданском законодательстве в России в XIX в. достаточно подробно. Попытаемся проанализировать, каким образом регулировали статьи законодательства положение женщин в русской городской семье и соотнести их законодательный статус с жизненными реалиями.
Вступление в брак для женщины, как впрочем, и для мужчины, в традиционном обществе являлось одним из главных жизненных событий. В связи с этим представляется необходимым проанализировать, прежде всего, статус женщины в браке.
На основании ст. 100 Свода законов Российской империи, опубликованном в 1857 г., жена приобретала все права состояния, присущие мужу, если его социальный статус был выше. В том случае, если социальный статус женщины был выше, то по закону она сохраняла все свои права, приобретенные ею от рождения Анализ исследовательской литературы показывает, что в этом случае сохранялись нормы права, действовавшие еще в средние века. Так, по мнению Н.Л. Пушкаревой в статьях Русской Правды, и в других более поздних законодательных источниках женщины свободного сословия, вышедшие замуж за холопов, сохраняли свой статус свободной590. В этом отношении интересно отметить, что мужчина, вступая в брак с женщиной несвободного сословия, и не заключив договора с ее владельцем, причислялся к несвободному сословию591.
Изменения, которые касались изменения социального статуса женщины при вступлении в брак, были связаны с усилением крепостничества. Они проявились в XIV-XV вв., когда в Судебник 1497 г. была включена статья, согласно которой женщина свободного состояния, выходя замуж за холопа, теряла свой статус свободной. Действие этой статьи сохранялось до нового Судебника 1589 г. В то же время, согласно Судебнику 1497 г. женщина имела право развестись с мужем - холопом, если он скрыл от нее свое несвободное состояние.
Согласно законодательству Российской империи в XIX столетии социальный статус, приобретаемый женщиной в браке, сохранялся за ней даже если муж по приговору суда бывал лишен прав состояния (ст. 101) Законодательством особо оговаривались случаи, когда супруга приговаривали к ссылке на каторгу - в этом случае жена, сохраняя за собой все права состояния, не обязана была следовать за ним. Но она обязана была следовать за мужем к месту его службы (ст. ЮЗ)593. Впрочем, анализ архивных дел, представленный в первой главе настоящей диссертационной работы, наглядно показал, что к концу XIX - началу XX вв. с развитием промышленности, с предоставлением женщинам возможности работать на промышленных предприятиях, раздельное жительство жены и мужа становилось все более распространенным и нередко приводило к расторжению брака.
Следует обратить внимание, что в семейном и гражданском законодательстве только статьи, определявшие статус жены учитывали сословную принадлежность женщины. Так, например, отдельной статьей оговаривалось положение мещан и крестьян. Муж, равно как и дети (мальчики до 5 лет, девочки до 10 лет), на основании ст. 103 Свода законов не мог отлучаться от жены в случае ссылки [жены - Т.Ф.] за развратное поведение И все же в исследуемый нами период общественный статус женщины определялся именно статусом ее отца или мужа: диаконница, советница, полковница и т.д.
Если в общественной жизни статус женщины регламентировался законодательством, то в семейной жизни ее положение во многом определялось сохранявшимися в XIX столетии обычаями, традицией. Касалось это не только обязанностей женщины по дому, но и отношений с мужем. Анализ архивных дел показал, что случаи насильственного обращения с женой и детьми были нередкими, особенно если учесть, что далеко не каждая женщина обращалась к властям с просьбой защитить ее и детей от побоев. С другой стороны, сам факт рассмотрения такого рода дел мог быть свидетельством изменения отношения общества к проявлению случаев насилия в семье.
В первой главе уже анализировались материалы бракоразводного дела супругов Шабровых, когда жена объясняла свой уход из семьи постоянным пьянством и грубым обращением с ней мужа. В качестве примера можно привести еще одно из наиболее интересных и достаточно типичных дел. В 1804 году в Ярославской духовной консистории слушалось дело по прошению жены диакона Ильи Иванова села Рыжикова Марии Петровой о защите ее и детей от «буйных поступков мужа». В экстракте, составленном по материалам дела, значилось: «...27 сентября муж ее был у вдовой пономарицы Анны Михайловой и пришед в свой дом в сумерки к не ожиданости ея и единственно по наговору той пономарицы запер входные на дворе ворота и калитку замком, сильно ее поленом и пинками по всему корпусу тела бил, а на конец проломил и голову 2 го октября оной муж ея обращаясь в пьянстве паки пришел к вечеру запершись и дочь его родную девицу Пелагею находившуюся тогда с ним одну в доме столь же сильно бил»595. Свидетелями избиения Марья Петрова называла дворовую женку княжны девицы Катерины Петровой Вяземской Авдотью Иванову и девку Харитину Федорову. А на следующее утро жена дьякона предъявила следы избиения дьячку Алексею Петрову, вдовой капитанше Настасье Ивановой Курзаковой и вотчинным княжны Вяземской бурмистру Куприяну Иванову и старосте господина Кругликова Абраму Григорьеву. Свидетелями избиения дочери дьякона Пелагеи в экстракте по делу были названы жители села Рыжикова Феодор Николаев, дьячок Петров, бурмистр Иванов, сотский деревни Тчанова Никифор Леонтьев. Они же пытались урезонить нетрезвого дьякона596.
По резолюции архиепископа было произведено дознание на месте. В ходе допроса Илья Иванов попытался опровергнуть заявление жены и заявил, что 27 сентября в доме вдовой пономарицы Анны Михайловой не был, как не был и пьяным. Поскольку он был трезв и находился дома, то «равно входных на дворе ворот и калитки не запирал и жене своей Марье Петровой никаких побоев не чинил и головы ей не проламливал»597. По словам дьякона, события развивались совершенно в обратном порядке: после отправления литургии он пришел домой, где застал свою жену в пьяном виде. За пьянство он жену не бил, а только отругал, а ссадины и синяки она получила в результате падения с лестницы, когда несла лохань корове. По его словам, при этом присутствовали портной вотчины графа Мамонова деревни Заднева крестьянин Логин Игнатьев598.
Показания свидетелей, собранные в ходе дознания, опровергли слова дьякона, хотя не подтвердили в полной мере и показания его жены. Так, бывшие 27 сентября в доме дьякона Авдотья Иванова и Харитина Федорова смогли подтвердить лишь приход Ильи Иванова домой в нетрезвом виде и его ссору с женой по поводу его визитов к вдовой пономарице. Однако, когда они собрались идти домой, ворота оказались запертыми, и они были вынуждены заночевать в доме дьякона в задней комнате, поэтому больше ничего не слышали599. Однако по показаниям бурмистра Куприяна Иванова и крестьян Ивана Леонтьева, Федора Егорова, Никиты Иванова, они видели дьякона в нетрезвом виде, когда шли к дому пономарицы и дьякон «без всякой причины начал всех поносить непристойными словами» Свидетели, которых называл дьякон Илья Иванов, - Андрей Семенов и Логин Игнатьев, - показали на допросе, что после обедни они были в доме дьякона, где дружно, вместе с ним, и выпивали. Затем Игнатьев «проводил Андрея Иванова и вернулся, но ворота были заперты, потом пошел ночевать к пономарице Анне Михайловой, куда утром пришел диакон и пересказывал той пономарице, что он жену свою прибил»601.
После допроса свидетелей в дело были включены прежние доношения на дьякона от капиташпи Настасьи Ивановой Курзаковой и священника Федора Николаева, по которым выяснилось, что дьякон не впервые злоупотребляет спиртными напитками и «чинит буйные поступки», за которые в свое время был сослан на 8 месяцев в монастырь. В результате было приказано взять с Иванова расписку в том, что он исправит свое поведение, и подыскать ему причетническое место. В случае, если на него будет подана еще одна жалоба, то его уже навсегда лишат должности и «вышлют» в светское ведомство По итогам отбытия наказания Иванов получил положительную характеристику и был отправлен дьячком в другую деревню.
