Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ I. Научные основы изучения партийно-государственного управления советскими СМИ 1920-1930-х гг. РТсториография и источники 14-86
РАЗДЕЛ II. Становление новой модели взаимодействия власти, общества и СМИ в период восстановления хозяйства и перехода к нэпу 87-180
РАЗДЕЛ III. Общественная инициатива в информационной сфере и эволюция российских частных изданий 181-271
РАЗДЕЛ IV. СМИ в борьбе с политическими «уклонами» и становление информационной монополии власти 272-331
РАЗДЕЛ V. Информационно-политический контроль и агитационно-пропагандистская деятельносіь СМИ как условие формирования коммунистического мировоззрения 332-404
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 405-415
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 416-461
- Научные основы изучения партийно-государственного управления советскими СМИ 1920-1930-х гг. РТсториография и источники
- Становление новой модели взаимодействия власти, общества и СМИ в период восстановления хозяйства и перехода к нэпу
- Общественная инициатива в информационной сфере и эволюция российских частных изданий
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблема партийно-
государственного руководства средствами массовой информации
традиционно привлекает самое пристальное внимание исследователей. В
основе научно-теоретического интереса специалистов и широких кругов
общественности лежит вполне объяснимая озабоченность граждан
проблемой свободы слова, которая вплоть до настоящего времени
остается главной проблемой современности. Показательно, что даже в
признанных демократиях этот вопрос никогда не исчезает из сферы
t общественных интересов. Мимо него не прошел ни один серьезный
мыслитель прошлого и современности.
Для современной России, как страны находящейся в условиях
переходного времени, проблема освобождения СМИ от государственной
и иной опеки имеет особое значение. Еще в 1990-е годы определилась
настоятельная потребность переосмысления накопленного
исторического опыта разработки и реализации информационной политики России. Дело в том, что в начале 1990-х гг. печать,
* телевидение, радио, информационные агентства и т.п. утратили
идеологический монизм, исходивший от одной, самой крупной и
влиятельной политической партии КПСС. Впервые за ряд десятилетий
они «стали приобретать черты относительно самостоятельного субъекта
целого ряда общественных явлений - политических, экономических,
социальных, духовно-культурных, экологических и других».1 В этой
связи, возникла необходимость глубокого концептуального анализа
1 Нурнджанов Г.А. Политическая партия и партийная пресса (теоретико-методологический и правовой анализ современных отношений). М, Российский соцналыго-полиигческий институт. 1991. С. 3.
методов политического управления СМИ в условиях становления основ советского государства.
Социальная практика показывает, что от возможностей СМИ напрямую зависит не просто скорость реагирования власти на назревшие требования граждан, но полнота включенности общественного мнения в управленческие процессы, в решение проблем, жизненно важных для всего социума. В этом качестве отношения властных структур и средств массовой информации представляют собой одну из наиболее существенных характеристик уровня развития конкретно взятого общества.
В условиях советского общества, где возобладали представления о чуть ли не бесконфликтном характере социально-политических отношений при социализме, проблема взаимоотношений власти и СМИ долгое время понималась максимально упрощенно. В умах достаточно широкого круга людей, более того - массы специалистов, сформировался устойчивый стереотип восприягия прессы лишь как проводника партийных решений. При таком подходе вопрос о взаимоотношениях фактически снимался, а связь власти и СМИ становилась односторонней. Разговор шел в основном лишь о партийном руководстве. Обратное влияние на власть практически не прослеживалось. Необходимость преодоления таких до предела упрощенных подходов и схем реализации информационной политики требует тщательного научного анализа проблемы взаимодействия большевистской власти и СМИ на заре становления советской системы, что и определяет один из основных аспектов актуальности заявленной темы исследования.
Впервые об особой актуальности избранной проблемы заговорили на рубеже 1980-х - 1990-х гг., когда реанимация в общественном сознании принципов свободы слова привела к тому, что ранее
представлявшиеся чуть ли не беспроблемными отношения власти и средств информации привлекли к себе всеобщее внимание. Главным показателем роста их актуальности явилось возникновение потребности в законодательном обеспечении деятельности средств массовой информации. Принятие Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации» (1990 г.), а затем Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» (27.12.91 г.) заложило основу для упорядочения отношений, складывающихся в системе «власть-СМИ». Параллельно, пытаясь соотнести себя с новой правовой реальностью, власти предприняли шаги по организации соответствующих органов регулирования СМИ (Министерство печати и информации. Федеральный информационный центр и т.д.).
С этого времени, в стране идет настойчивое развитие законодательства о печати, осуществляются перманентные изменения в структурах органов государственного управления прессой. Рост влияния СМИ, появление массы новых изданий. принадлежащих многочисленным общественным, политическим, религиозным и др. объединениям, обострение политической борьбы, противостояние различных ветвей власти - эти и многие другие факторы обусловливают усиление напряженности ситуации, складывающейся вокруг периодической печати.
Однако к концу 1990-х гг. СМИ были уже не столь беззащитными. В защиту свободы слова все активнее выступали широкие круги общественности, различные специализированные организации, общественные фонды (Фонд защиты гласности и др.). Общество на деле реализовывало свое право на получение максимально полной и достоверной информации. Однако полная демократизация СМИ. вопреки ожиданиям первой половины 1990-х гг.. так и не стала панацеей. Преобразования, связанные со «свободой слова», обнажили
противоречия, сложности, передержки, которые в период реформ второй половины 1980-х - начала 1990-х годов казались несомненными достижениями. В данной связи на рубеже нового столетия чрезвычайно актуальной оказалась проблема оптимального сочетания общественного и государственного контроля над развитием СМИ, что подтверждается появлением значительного количества публикаций.2
На современном этапе актуальным также является заполнение многочисленных «белых пятен» в исследовании процесса становления советской модели информационной политики. В частности, абсолютизируя партийное руководство СМИ, исследователи порой забывают, что привычное для советского периода состояние пракгически полной подчиненности периодики диктату власти и их уникальное «коммунистическое» единение возникли не вдруг и существовали не всегда. Следствием этого становится недооценка ценного исторического опыта существования прессы в условиях нэпа, поверхностное изучение принципиально значимых вопросов ликвидации альтернативной печати, при котором из истории советской России вычеркивается одна из интереснейших ее глав, а тотальный контроль за общественной инициативой в сфере печати представляется как нечто изначально (чуть ли не с 25.10.17г.) данное и неизменное. Между тем. именно сегодня как никогда важно помнить, что феномен монопольной партийно-советской печати - это продукт сложной эволюции политического режима.
Таким образом, взаимодействие политического режима и средств массовой информации в советской России в 1920-1930-е гг. является
Трошкин Ю.В. Права прессы: печать и власть/ Вестник Моск. ун-та. Серия 10. 1997. №2; Чичаговский А. Средства массовой информации и власть/ Диалог. 1999. №5-6; Феофанов Ю. Свободная пресса в лабиринте российских властей/ Журналист. 2001. №8 и др.
сложной, недостаточно изученной и актуальной проблемой, которая нуждается в специальном комплексном исследовании.
Анализ состояния научной разработки темы диссертации, проведенный в первом разделе, показал, что среди большинства работ, посвященных становлению взаимоотношений власти и средств массовой информации в 1920-1930-е гг., преобладают крайне политизированные исследования, направленные либо на идеализацию методов управления прессой (как правило - до 1991 г.), либо на критику тоталитарных традиций советской системы, полностью подчинившей себе СМИ (1990-е гг. - настоящее время). Однако поставленная в данной работе конкретная проблема формирования системы партийно-государственного управления средствами массовой информации в 1920-1930-е гг. до сих пор еще не стала предметом специального исследования.
Всю изученную и обобщенную в первом разделе литературу автор дифференцировал на ряд направлений. В историографии хронологически определены два периода, характеризующиеся существенными различиями в методологических подходах - советский (1917-1991 гг.) и постсоветский (1991-2003 гг.), каждый из которых в свою очередь распадается на отдельные этапы. Автором проведен анализ не только отечественных, но и зарубежных работ, а также ряда диссертаций по избранной теме.
Анализ исследованной литературы по теме диссертации, показал, что проблема политического руководства средствами массовой информации достаточно давно поставлена представителями различных научных дисциплин обществоведческого цикла, в том числе и историками. Ее изучение сохраняет свою актуальность не менее столетия. Вместе с тем, главным образом по политическим причинам, в советской историографии она оказалась невостребованной в течение
практически всего периода ее существования. Более того, в контексте советской истории взаимоотношения прессы и партийно-государственного аппарата существенно упрощались и рассматривались односторонне.
Известные перегибы в освещении проблемы сохранились и в период демократических реформ 1990-х гг. Тотальная критика государственной политики большевистского руководства затмевала само содержание научной проблемы, историкам не удавалось объективно оценить деятельность органов государственной власти по руководству средствами массовой информации в 1920-1930-е гг.
В данной связи в качестве цели исследования избранно изучение базовых принципов, целей и методов партийно-государственного управления средствами массовой информации советской России в 1920-1930-е гг.
Анализ степени научной разработки темы и поставленная цель требует решения следующих научных задач:
- выявить основные теоретические и методологические подходы
исторической науки к исследованию эволюции взаимоотношений власти
и СМИ в 1920-1930-е гг., а также с привлечением широкого круга
литературы и источников определить главные тенденции в развитии
историографии данной темы;
показать тенденции и противоречия, а также характерные особенности становление новой модели взаимодействия власти, общества и СМИ в период восстановления хозяйства и перехода к нэпу;
провести комплексный научный анализ использования СМИ в борьбе с оппозицией и политическими «уклонами» в процессе становления информационной монополии власти;
исследовать возможности общественной инициативы в информационной сфере и показать причины исторической неудачи развития частных изданий в период централизации власти;
рассмотреть вопрос о действенности информационно-политического контроля и агитационно-пропагандистской деятельности СМИ, направленных на формирование коммунистического мировоззрения советского общества, главным образом, молодежи.
Хронологические рамки охватывают период 1921-1939 гг. - один из важнейших в истории советского государства. Избранные два десятилетия представляют собой время формирования основ политической системы, с некоторыми изменениями просуществовавшей вплоть до начала ] 990-х гг. Взаимоотношения власти и СМИ в 1920-1930-е гг. нельзя признать однородными, в связи с чем и представляется целесообразным анализ качественных изменений и сущностной эволюции информационной политики советского государства в данных хронологических рамках. Двадцатые годы стали временем становления системы партийно-советской печати и детальной отработки механизмов ее регулирования. Верхние хронологические рамки диссертации можно ограничить концом 1930-х гг., - то есть временем, когда были окончательно ликвидированы любые самостоятельные или альтернативные официальным источники распространения массовой информации, а отношения власти и СМИ перешли в новое качество, при котором общество уже никак не влияло на функционирование информационных систем.
Территориальные рамки исследования ограничены российскими регионами. Обращаясь к ним, мы вынуждены считаться с изменениями, которые происходили в очертаниях границ той территории, которая собственно и именуется Россией. Учитывая их, тем не менее, полагаем, что указанные процессы не являются принципиально важными для
понимания сути поставленной научной проблемы. Взаимодействие власти и СМИ вряд ли можно четко ограничить территориальными рамками. Политика в отношении периодической печати имела общегосударственное значение, а потому определенный интерес для нас представляли и отдельные материалы, не определяемые как строго российские.
Научная новизна диссертации определяется уже тем. что она впервые комплексно исследует историю отношений власти и СМРЇ. рассматривает не только привычные аспекты партийного руководства, но и принципы влияния информационных систем на общественно-политические реалии 20-30-х гг., на становление и развитие советского государства.
В отличие от большинства существующих исследований в работе уделено значительно большее внимание инструментальной роли СМИ. их использованию в конкурентной политической борьбе, удержании власти и манипулировании массовым сознанием.
Автор делает вывод о том, что переход к нэпу сопровождался масштабными усилиями власти по созданию системы жёсткого партийно-государсгвенного регулирования СМИ. В этот период официальная пресса, существовавшая как органическая часть различных государственных, партийных, профсоюзных и т.п. органов и работавшая под их контролем, фактически была огосударствлена и превращена в специфическое ведомство, в некое бюрократическое образование.
С привлечением широкого круга архивных источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот в работе показано, что конкуренция государственных ведомств, с трудом деливших сферы влияния на СМИ, объективно способствовала усилению влияния партийных структур на периодические издания.
Проведенный в диссертации сравнительный анализ массива официальных и неправительственных изданий середины 20-х гг. показал, что альтернативная печать в целом оказалась более приспособленной к новым рыночным условиям, нежели партийно-государственная пресса. В этой ситуации единственной причиной, которая могла привести к ее закрытию, был непосредственный запрет со стороны государства, что и наблюдалось во второй половине 20-х гг.
В работе сделан вывод о том. что существенной частью партийно-государственного контроля над СМИ стала подготовка их нового кадрового потенциала, постепенно сменившего прежних работников центральных и региональных изданий. По сути, информационная политика, разработанная ограниченным крутом политических лидеров и лично И.В. Сталиным, осуществлялась руками молодых, растущих редакторов и публицистов. С одной стороны это подчеркивало демократизм и открытость партийного руководства, его нацеленность на позитивные перемены, с другой - сделало СМИ полностью управляемыми.
Автором обоснован вывод о том. что в 30-е гг. в условиях активизации репрессивной машины, партийно-государственное руководство стремилось определять не только содержание и распространение информации, но и ее погребление, например, в рамках молодежных кружков по изучению материалов прессы. Коллективное чтение центральных газет стало гарантом унификации мышления масс.
В диссертации доказано, что, стремясь придать отношениям власти и СМИ более законный вид и формально ограничивая цензуру, руководители аппарата развивали идею партийной ответственности и самоцензуры работников информационных систем, что оказалось весьма действенным инструментом информационно-политического контроля.
На основе собранных и проанализированных материалов в
проведенном исследовании доказано, что в 30-е гг. сложилась
многоступенчатая, неоднократно дублируемая, жесткая система
контроля над информационным потоком, действовавшая на всех этапах
прохождения информации (планирование, производство,
тиражирование, распределение, потребление), которая обладала высокой степенью эффективности и являлась непременным условием созданной однопартийной политической системы.
Методологическую основу представленной диссертации составляет совокупность идей, относящихся к диалектико-материалистическому пониманию теории и истории. Все политические и информационные процессы и события раскрываются автором в исторической последовательности на общеисторическом фоне. В диссертации применялся метод системного анализа, позволивший восстановить историческую ретроспективу событий. Среди методологических принципов следует особо выделить методы исследования взаимоотношений между властью и СМИ в конкретно-историческом плане. В работе использовались исторический, аналитический и проблемно-хронологический методы.
Научное и практическое значение диссертации состоит, прежде всего, в накоплении исторического знания по актуальной проблеме исторической науки, а также в том, что результаты исследования позволяют составить комплексное представление об информационной политике советской России в 1920-1930-е гг. Отдельные выводы работы могут быть использованы работниками СМИ и журналистами, а также представителями официальных органов власти при корректировке современной государственной информационной политики.
Материалы диссертации могут быть использованы в процессе создания учебников и учебных пособий, преподавании курсов:
отечественная история России, социально-политическая история России, при разработке и чтении спецкурсов по истории СМИ в XX в.
Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором лекционного курса по истории советских средств массовой информации. О результатах своего научного исследования соискатель неоднократно докладывал на кафедре истории МПГУ, принимал участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступал с докладами по проблемам эволюции взаимоотношения власти и СМИ в отечественной истории.
Диссертация состоит из введения, пяти разделов, заключения и списка источников и литературы.
Научные основы изучения партийно-государственного управления советскими СМИ 1920-1930-х гг. РТсториография и источники
Исследование информационной политики советского государства и политических методов руководства СМИ требует применения новой исторической методологии, которая вплоть до настоящего времени находиться в стадии своего формирования. Дело в том, что значительная часть методологических приемов советской исторической школы сегодня утратила свою актуальность. Нового осмысления требуют такие понятия, как «информационная политика советского государства», «официальная партийная пресса», «оппозиционная печать» и др. Например, последнее понятие использовалось в советский период властью исключительно с негативным смыслом. Только во время и после перестройки произошла смысловая реабилитация данного термина. Необходимо отметить, что в 20-30-е гг. основным средством массовой информации являлась печать, что нашло отражение и в терминологическом аппарате данной работы.
Объективность исследования требует, прежде всего, знания теории и самого механизма осуществления информационной политики. Необходимо учитывать, что в 1920-1930-е гг. в документах не использовалось словосочетание «информационная политика». Его синонимом выступало «партийное руководство советской печатью». Сама информационная политика строилась на принципах однопартийной политической системы с жесткой централизацией. Она была органической частью идеологической работы правящей партии и использовалась в качестве мощного средства в формировании социалистического образа жизни.
Эволюция государственной информационной политики находилась в тесной зависимости от потребностей идеологического воздействия на советских граждан. В 1920-1930-е. г. стало традиционно-привычным рассмотрение прессы, как транслятора идеологии.
Печать, рассматриваемая как сфера, призванная приносить пользуматериальному производству (способствуя повышению коммунистического сознания трудящихся), выступала в роли ретранслятора практически важных политических установок, актуальных на определенный момент времени, от правительства - к трудящимся. В советском государстве духовные ценности рассматривались как классовое коммунистическое мировоззрение. Пролетарские и буржуазные ценности противопоставлялись друг другу, причем последние рассматривались как антиценности. Сфера информации не имела самостоятельного значения - она была частью идеологической деятельности ВКП(б) по пропаганде пролетарских ценностей в соответствии с теорией коммунистического воспитания.
В деятельности ВКП(б) все органы печати занимали место идеологических организаций, призванных помогать партии в воспитании нового человека, в формировании его марксистско-ленинского мировоззрения, коммунистической нравственности, пролетарского интернационализма и социалистического патриотизма, способствовать грудовому воспитанию.3 Комплекс этих представлений оставался практически неизменным вплоть до начала перестройки.
Кризис советской идеологии, наблюдавшийся в конце 1980-х -начале 1990-х гг. привел, в числе прочего, и к кризису методологии исторической науки.
Становление новой модели взаимодействия власти, общества и СМИ в период восстановления хозяйства и перехода к нэпу
В начале 1920-х гг. наиболее характерными чертами развития политической системы были неслаженность работы административных аппаратов в центре и на местах, известная автономность и функциональная несогласованность в действиях различных его частей, военизация системы управления, гипертрофированное усиление личностного фактора, слабая организационная оформленность структур правящей РКП(б) и др. Иными словами, система государственного управления в советской России находилась в состоянии становления, складывания, что распространялось и на фундаментальные принципы государственного строительства.
Сходные черты мы можем обнаружить и при анализе ситуации в системе управления СМИ. Сформировавшаяся в условиях гражданской войны и военного коммунизма, пресса функционировала на весьма размытой законодательной основе. Случайный характер принимавшихся декретов и положений создавал довольно неопределенную и запутанную ситуацию, при которой, безусловно, возобладал специфический ведомственный подход к издательской деятельности вообще и к периодике в частности. Отличительной её особенностью стало рассосредоточение различных директивных, контрольных, учетных (и т.д.) функций в самых разнообразных учреждениях и ведомствах. В стране были созданы специальные органы в области печатного дела (РОСТА - постановление ВЦИК 7.09.18г.), Центропечать (26.11.18г.),
Госиздат (21.05.19г.). Причем РОСТА не только выполняло функции информационного обеспечения периодики, но и активно создавало сеть своих газет, а с 1919г. пыталось осуществлять функции инструктирования местной печати и даже руководства ею.
Не менее мощным аппаратом в провинции располагала Центропечать, уже к своему первому съезду (1-4 декабря 1918 г.) имевшая 29 губернских и 165 уездных отделений " и занимавшаяся распространением печатных изданий, их учетом (пост. ВЦИК 16.05.19 г.) и др. В свою очередь, Госиздат, сосредоточил в своих руках важнейшие регулирующие функции (регистрацию газет, журналов, издательств, составление издательских планов, распределение бумаги, предварительную цензуру и т.д.). На первый взгляд, отмеченные учреждения решали специфические задачи, взаимно дополняя друг друга. Однако, в практической работе, кажущаяся стройность конструкции уступала место организационной неразберихе.
Наибольшие возможности в регулировании СМИ имел Госиздат. Тем не менее, широкие полномочия этого отдела Наркомііроса не соответствовали возможностям его организационной сети. Существенное воздействие Госиздата ощущалось, прежде всего, в столичных центрах, а также в плане распределения бумажных ресурсов. Однако, такая важная его функция, как регистрация периодических изданий в провинции, была фактически передана исполкомам
Общественная инициатива в информационной сфере и эволюция российских частных изданий
Особенностью информационной политики советской России на любом этапе ее развития было перманентное стремление к использованию СМИ в политико-идеологических целях. Еще в период становления советского государства перед прессой ставилась задача укрепления существующего строя путем пропаганды его ценностей. Прагматическое отношение к СМИ было заложено уже в Декрете о печати от 10 ноября 1917 года. Содержание этого декрета отражает сложное и достаточно противоречивое отношение к свободе слова со стороны новой власти. Важнейшая идея данного закона заключается в том. что Временный Революционный Комитет «вынужден был принять ряд мер против контрреволюционной печати разных оттенков».379 Это означало, что еще слабая новая власть в условиях борьбы со старым режимом выбрала путь дискредитации и уничтожения своего противника в лице «контрреволюционных» изданий и замены их рабоче-крестьянской печатью.380
Взвешенный подход в отношении к своим политическим оппонентам оказался невозможным, поскольку тогда было необходимо в кратчайшие сроки нейтрализовать различные «антиобщественные проявления» антисоветских сил. В.И. Ленин осознавал, что советская власть «нарушила, таким образом, основной принцип своей программы, посягнув на свободу печати».
Это значило, что идея создания Закона о СМИ в то время еще не была отвергнута, не исключалась. Подтверждение этому - оговорка Декрета: «Когда новый порядок упрочится, всякие административные воздействия на печать будут прекращены; для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону»."
Предполагалось, что такое положение с прессой будет носить временный характер, и будет отменено «по наступлении нормальных условий общественной жизни». «Нормальные условия», как мы дальше увидим, так и не наступили, и расставаться с властью при формировании сознания масс с помощью СМИ новая власть не могла.
Установление информационной монополии в стране вполне объяснимо, оно лишь дополняло другие крайние меры партии большевиков. Прежде всего, положение марксизма о классовой борьбе не только ставило во главу угла интересы лишь одной, причем далеко не многочисленной категории населения, но и оправдывало и даже идеализировало идею насилия, революции, гражданской войны, непримиримости к оппонентам. Более того, между понятиями классовой борьбы и общественного прогресса ставился как бы знак равенства, что вело к оправданию любых жертв в интересах «процесса развития человечества».
Распространить столь радикальную идеологию в широких слоях населения без участия прессы не представлялось возможным. Само строительство социализма (и даже установка на такое строительство), предполагавшее, по планам большевиков, прежде всего, обобществление производства, вызвало, с их точки зрения, потребность в некоем едином «архитекторе», который с помощью СМИ мог управлять массами. А это практически исключало возможность сосуществования различных политических сил в России после прихода к власти большевиков. Даже сама социализация понималась ими как утверждение государственно - монополистического способа производства. Сторонники Ленина, казалось, забывали его положение о том, что замена свободной конкуренции монополией в экономике соответствует замене буржуазной демократии политической реакцией, то есть, что монополия в экономике неизбежно перерастает в монополию политическую, а затем распространяется и на все остальные сферы общественной жизни383.
Наконец. одной из важнейших предпосылок усиления информационной борьбы с оппозицией стала структура и характер деятельности ленинской «партии нового типа». Жесткий централизм в партии вел к формированию у ее членов безграничной веры в правоту центра и к безукоснительному выполнению приказов лидера организации.
Инакомыслие отсекалось (а таковым считалось все то. что расходилось не только с официально принятыми документами, но и с личной позицией вождя партии), и за него мог пострадать любой член партии, какое бы положение он не занимал. Не удивительно, что большевики предприняли первоочередные меры информационной борьбы с политическими и идейными оппонентами.
