Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и источники изучения проблемы детской беспризорности и безнадзорности 23
1. Оценка становления и развития концепции борьбы с детской беспризорностью в публикациях отечественных и зарубежных исследователей 23
2. Система учёта и отчётности по беспризорным и безнадзорным детям 68
3. Полнота и достоверность источников по детской беспризорности 87
Глава П. Социальный облик детей, оставшихся без попечения родителей
1. Изменение численности и состава беспризорных и безнадзорных детей 117
2. Условия жизни беспризорного ребёнка 136
Глава III. Причины детской беспризорности и безнадзорности 155
1. Влияние политической и социально-экономической ситуации в стране на детскую беспризорность и безнадзорность в конце 1920-Х-1930 -е годы 155
2. Великая Отечественная война и послевоенная социально- экономическая политика 192
Глава IV. Государственная политика ликвидации детской беспризорности и безнадзорности 213
1. Политика борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью в конце 1920-х—1930-е годы 213
2. Роль государства в процессе ликвидации детской беспризорности в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период 238
Глава V. Система функционирования детских домов 258
1. Особенности работы детских домов в конце 1920-х—1930-е годы 258
2. Детские дома в условиях военного и послевоенного времени 285
Глава VI. Исправительно-трудовые учреждения для несовершеннолетних правонарушителей 307
1. Трудовые дома 307
2. Детские трудовые и трудовые воспитательные колонии 328
Заключен ие 357
Список сокращений : 362
Список использованных источников и литературы 373
Приложения 452
- Оценка становления и развития концепции борьбы с детской беспризорностью в публикациях отечественных и зарубежных исследователей
- Изменение численности и состава беспризорных и безнадзорных детей
- Влияние политической и социально-экономической ситуации в стране на детскую беспризорность и безнадзорность в конце 1920-Х-1930 -е годы
- Политика борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью в конце 1920-х—1930-е годы
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Актуальность проблемы детской беспризорности и безнадзорности в конце 1920-х – начале 1950-х гг. определяется тем, что долгое время эта тема была закрытой для исследований, многие вопросы до сих пор являются дискуссионными и подход к их решению неоднозначен. Отсутствуют обобщающие труды по истории детской беспризорности в России рассматриваемого периода, не проанализированы возможности исследования данной темы с точки зрения их обеспеченности источниками. Называя причины детской беспризорности, авторы не раскрывают их сущностного происхождения на основе фактических данных. Не обработаны материалы массовых источников, которые позволяют изучить состав и структуру беспризорников как социальной группы. Не использовался системный подход к рассмотрению проблемы беспризорности и безнадзорности в динамическом разрезе и т. д.
Одной из важнейших задач, которую Советское государство решало с первых лет своего существования, являлась борьба с детской беспризорностью и безнадзорностью как сложнейшим социальным явлением. Основными причинами сиротства детей в этот период стали Первая мировая и Гражданская войны, голод, массовые эпидемии. К концу 1920-х гг. были достигнуты определённые положительные результаты: в городах резко сократилась численность беспризорников, функционировали различного типа детские учреждения, в которых ребёнок вне семьи мог получить социальную помощь. Однако, несмотря на усилия государства, условия жизни в детских учреждениях, в которые попадал такой ребёнок, были крайне неудовлетворительными, что не позволяет сделать вывод об окончательном решении проблемы.
Начало следующего десятилетия связано с расширением массовых репрессий, что вновь резко обострило проблему детского сиротства. Противоречивость социальной политики Советского государства в этот период заключалась в том, что, с одной стороны, оно постоянно решало задачу построения эффективной системы преодоления детской беспризорности и безнадзорности, а, с другой, – именно репрессивная политика по отношению к советским гражданам явилась одной из основных причин разрушения семьи и новых витков массовой детской беспризорности. Великая Отечественная война ещё более усугубила тяжёлое положение ребёнка. Всё это повлекло и ужесточение методов работы с беспризорниками. Политика борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью стала эффективной только к началу 1950-х гг., когда в определённой степени начали свёртываться репрессии, постепенно улучшалось экономическое положение в стране и, как следствие, – жизнь ребёнка в семье и детских учреждениях.
В России накоплен значительный опыт по ликвидации детской беспризорности, как позитивный, так и негативный, который, несомненно, может быть полезен и интересен в современных условиях, тем более, что, по одним сведениям, на сентябрь 2010 г. в России насчитывалось 2 млн беспризорников, по другим – до 5 млн человек. Таким образом, тема детской беспризорности и безнадзорности актуальна не только в научном, но и практическом плане.
Объектом изучения данной работы являются беспризорные и безнадзорные дети России конца 1920-х – начала 1950-х гг. как массовое социальное явление, а также государственная политика, направленная на решение этой проблемы.
Предмет исследования – социальный портрет беспризорного и безнадзорного ребёнка изучаемого периода, становление и функционирование государственных учреждений и общественных организаций по работе с беспризорными и безнадзорными детьми, деятельность детских домов и учреждений для несовершеннолетних правонарушителей.
Цель исследования данной работы – комплексное изучение детской беспризорности и безнадзорности в России конца 1920-х – начала 1950-х гг. Для раскрытия цели поставлены следующие задачи:
– проанализировать отечественную и зарубежную историографию, выявив глубину исследования тех или иных вопросов, а также наличие дискуссионных проблем;
– рассмотреть процессы становления и развития системы учёта и отчётности по детской беспризорности и безнадзорности, охарактеризовать основные комплексы источников по теме;
– воссоздать социальный портрет беспризорного и безнадзорного ребёнка;
– выявить причины массовой детской беспризорности и безнадзорности в конкретные исторические периоды;
– изучить процесс формирования законодательной и нормативно–методической базы по ликвидации детской беспризорности и безнадзорности;
– исследовать деятельность государственных учреждений и общественных организаций в борьбе с беспризорностью и безнадзорностью;
– охарактеризовать исторические особенности функционирования детских домов в различные временные периоды;
– определить роль трудовых домов и детских трудовых и трудовых воспитательных колоний в социализации беспризорного и безнадзорного ребёнка.
Хронологические границы исследования – конец 1920-х – начало 1950-х гг. Этот период охватывает историю борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью, основными причинами которой явились репрессивная политика Советского государства, голод, Великая Отечественная война. Для него характерны неоднократные резкие всплески массовой беспризорности и снижение её размеров. Менялись причины данного социального явления и формы его ликвидации, система детских учреждений для беспризорников. Нижняя граница определяется периодом, когда молодое Советское государство в основном решило свои задачи по борьбе с детской беспризорностью, вызванной войнами, голодом и эпидемиями первых лет советской власти. Сокращается численность детских учреждений для беспризорников, а также денежные ассигнования на них. Верхняя хронологическая граница определяется созданием целостной системы эффективной борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью, позволившей не только уменьшить количество беспризорников, но и улучшить условия их существования. Эти положения были сформулированы в постановлении Совета Министров СССР «О мерах ликвидации детской беспризорности в РСФСР» от 8 апреля 1952 г. № 1708.
Территориальные рамки исследования представлены границами Российской Социалистической Федеративной Советской республики. Для иллюстрации общих закономерностей и тенденций использованы материалы по различным регионам страны. Это Центр и Северо-Запад Европейской России, Север и Юг России, Урал и Сибирь. Для более детальной характеристики взяты Москва и Ленинград, как столичные города, где особенно много скапливалось беспризорников; Орёл, Тверь и, соответственно, Орловская и Тверская области – регионы, бывшие оккупационной зоной в годы Великой Отечественной войны; Уральская (Свердловская) область, Коми АССР, ставшие одними из основных мест спецпоселений и лагерей, Тюменская область, как один из важнейших регионов, принявших эвакуированных, и др. В работе кратко затрагиваются проблемы детей в союзных республиках. Как правило, это дети-россияне, попавшие в исправительно-трудовые лагеря вместе с репрессированными родителями или родившиеся в неволе.
Методологическую основу работы составляет многофакторный подход, укоренённый в традициях отечественной исторической науки. Его применение позволяет выявить комплекс причин, порождающих определенные социальные явления, проследить на конкретных примерах взаимосвязь и взаимовлияние демографического, социально-экономического, политического, социально-психологического и других факторов исторического процесса.
Современные авторы к беспризорным относят детей, оставшихся без связи с семьёй и родителями, не имеющих жилья и добывающих средства для своего существования противоправными способами. Безнадзорными считаются дети, окончательно не порвавшие связь с семьёй, но лишённые должного контроля и надзора со стороны родителей или лиц, их заменяющих.
В определении термина «беспризорный ребёнок» мы придерживаемся широкого толкования, причисляя к этой категории всех детей, оказавшихся в аномальной ситуации и лишённых возможности нормального духовного, психического и физического развития, в том числе находящихся вместе с родителями. Это определение наиболее полно подходит и к детям репрессированных родителей, независимо от того, подверглись ли они административному наказанию – кулацкой ссылке, депортации или трудовой мобилизации – или же уголовному наказанию по политическим мотивам. Такие дети в данной работе будут причисляться к беспризорным, поскольку, разделив трагическую судьбу своих родителей, они были лишены нормального детства. К безнадзорным детям в диссертации относится та часть беспризорников, которые имели родителей (родителя) или лиц, их замещающих, с ними не поддерживали никаких отношений, но потенциально официальными органами могли быть направлены на их содержание и воспитание. Беспризорность – это социальная среда, в которую попадал беспризорный ребёнок, зачастую связанная с асоциальными явлениями: нищенством, воровством, алкоголизмом, наркоманией и проституцией. Социальный портрет беспризорного ребёнка предполагает изучение обобщённых личностных характеристик беспризорника, а также типичных условий его существования на улице.
В работе широко привлекается историко-сравнительный подход, позволивший проанализировать механизм осуществления тех или иных мероприятий по борьбе с детской беспризорностью в их взаимосвязи и взаимообусловленности, на фоне и в сопоставлении с другими политическими и социально-экономическими явлениями, происходившими в стране в этот период. Системно-структурный метод дал возможность выделить основные характеристики беспризорных детей как социальной группы, рассмотреть степень зависимости этих признаков в рамках единой структуры, а также изучить структурные изменения данной группы на протяжении выделенного периода. Метод моделирования позволил выявить наиболее важные стороны деятельности детских домов открытого типа и трудовых домов и колоний для несовершеннолетних правонарушителей. С помощью иллюстративного метода был привлечён разнообразный материал для демонстрации тех или иных явлений или процессов на конкретных примерах. Кроме того, использованы статистические и математические методы обработки массовых источников, просопографический подход при изучении биографий конкретных персоналий – бывших беспризорников и бывших воспитанников детских домов.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
- впервые в отечественной историографии ставится проблема системного исследования детской беспризорности на протяжении одного из наиболее сложных периодов Российской истории;
- уточнены понятия «беспризорный» и «безнадзорный» ребёнок в зависимости от сущности государственной политики борьбы с детской беспризорностью в различные исторические периоды;
- изучен вклад зарубежных исследователей в раскрытие проблемы беспризорных и безнадзорных детей в России сталинского периода;
- особой новизной отличается раздел, связанный с раскрытием системы учёта и отчётности по детской беспризорности;
- предпринят комплексный анализ как позитивных, так и негативных тенденций процесса ликвидации детской беспризорности за длительный, 25-летний период российской истории;
- по-новому анализируются причины детской беспризорности как результата репрессивной политики Советского государства;
- предложен авторский подход к периодизации массовой детской беспризорности и критерии её обоснования;
- представлена реляционная база данных «беспризорник», которая позволила получить новые материалы для изучения состава беспризорных детей конца 1920-х гг.;
- внесены существенные коррективы в историографическую концепцию политики борьбы государства с беспризорностью и безнадзорностью детей; установлено, что эта политика способствовала не ликвидации данного явления, а лишь временному сокращению численности беспризорных детей;
- впервые поставлена и рассмотрена проблема функционирования детских учреждений открытого и закрытого типов как единой системы;
Научно-практическая значимость диссертации определяется тем, что её результаты могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по социальной истории Советского государства, истории детства, а также детской беспризорности в отдельных регионах страны. Материалы и выводы могут войти в лекционные курсы исторических, педагогических, управленческих, психологических специальностей и направлений вузов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Система учёта и отчётности по детям-сиротам, окончательно сложившаяся к концу 1940-х гг., свидетельствует об огромных сложностях в получении обобщённых показателей состояния детской беспризорности и безнадзорности на протяжении всего рассматриваемого в диссертации периода. Несмотря на это, комплексы архивных и опубликованных источников, доступные в настоящее время исследователям, позволяют сделать вывод о полноте и достоверности информации по основным важнейшим аспектам проблемы беспризорного детства.
2. В истории детской беспризорности в России рассматриваемого периода выделяется несколько «волн»: конец 1920-х – первая половина 1930-х гг.; вторая половина 1930-х гг.; период Великой Отечественной войны; вторая половина 1940-х – начало 1950-х гг.
3. К числу важнейших факторов, обусловивших причины детской беспризорности и безнадзорности конца 1920-х – начала 1950-х гг., относится не только Великая Отечественная война, но и репрессивная политика Советского государства, повлекшая за собой разрушение семьи, голод, высокую смертность и др. В условиях беспризорного и безнадзорного детства ребёнок попадал в тяжелейшие жизненные условия, которые отрицательно сказывались на его здоровье, психике, дальнейшей социализации.
5. Политика Советского государства на протяжении всего изучаемого периода была нацелена на борьбу с массовой беспризорностью и безнадзорностью детей. Однако она носила противоречивый и непоследовательный характер этого социального явления, затрагивая не первопричины, а только следствие.
6. Неоднократные декларативные заявления официальных органов власти о ликвидации беспризорничества в различные исторические отрезки рассматриваемого в диссертации периода не подтверждаются никакими документальными свидетельствами и скорее носили пропагандистский характер. На самом деле речь шла об изъятии беспризорников с улиц и из больших городов, активном использовании мер судебного преследования, что приводило к временному сокращению численности беспризорных детей, но не искоренению этого явления.
7. К концу 1920-х гг. происходит отказ государства от использования различных методов педагогического воздействия на беспризорного ребёнка и попыток реализовать идею перехода к всеобщему государственному воспитанию детей. Беспризорность рассматривается как преступность, а всё большее число беспризорников помещается в общие места заключения и в труддома для несовершеннолетних правонарушителей. С середины 1930-х гг. все основные полномочия по борьбе с беспризорностью передаются НКВД.
8. Одним из основных детских учреждений, в которых беспризорник получал социальную помощь и реабилитацию, являлись детские дома. Деятельность этих учреждений постоянно сталкивалась с огромными трудностями: недостаточным финансированием, плохими условиями содержания воспитанников, значительной текучестью педагогических кадров, недостатком мест и др. Жизнь воспитанников детдомов постепенно улучшается только к началу 1950-х гг.
9. Наряду с детскими домами существовали детские учреждения открытого и закрытого типов для несовершеннолетних правонарушителей – трудовые дома, трудовые и трудовые воспитательные колонии. Сюда попадали не только дети, имеющие судимость, но и не совершившие никаких преступлений. Строгий режим в детских колониях приводил к резкому снижению побегов, но и способствовал значительно большей криминализации среди детей и подростков.
Апробация результатов проведённого исследования. Основные положения и выводы докладывались и обсуждались на кафедре новейшей истории Самарского государственного университета, кафедре гуманитарных и социально–экономических дисциплин Тверского филиала Российского государственного гуманитарного университета, международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях, таких как: VII Всероссийская научно-практическая конференция «Политические, экономические и социокультурные аспекты регионального управления на Европейском Севере (Сыктывкар, 28 марта 2008 г.); Международная конференция «Инновационные подходы в исторических исследованиях: информационные технологии, модели и методы» Ассоциации «История и компьютер» (Москва, 13–15 декабря 2008 г.); Международная научно–практическая конференция «Проблемы современного общества: естественно–научные и гуманитарные аспекты» (Георгиевск, 19 марта 2009 г.); Международная научно–практическая конференция «Теоретические и практические аспекты социально-экономического и политического развития республики Казахстан, Центральной Азии и стран СНГ на современном этапе» (Алматы, 15 мая 2009 г.), и др.
Результаты диссертации отражены в 53 публикациях, из них 11 – в ведущих рецензируемых научных журналах, определённых ВАК Минобрнауки России, общим объёмом 74 п. л.
Материалы диссертации использованы при чтении лекций студентам ряда вузов в рамках учебных курсов «Отечественная история», «История государственных учреждений в России» и «История государственного управления в России», а также авторского специализированного курса «История борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью в России в 1920 – начале 1950-х гг.»; по данной проблематике разработана тематика курсовых и дипломных работ студентов.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложения.
Оценка становления и развития концепции борьбы с детской беспризорностью в публикациях отечественных и зарубежных исследователей
Выделение 1920-х-первой половины 1930-х годов в качестве первого важнейшего периода в становлении и равитии советской историографии детской беспризорности обусловлено обилием публикаций, разнообразием её проблематики и методик исследования, источникового материала, новаторских подходов. Для этого периода характерны закономерность быстрого реагирования на состояние детской беспризорности в стране, \. мероприятия по работе с беспризорниками.
В качестве важнейшей проблемы широко обсуждаются причины беспризорности, при этом существуют диаметрально противоположные взгляды на неё.
В первых публикациях о причинах беспризорности в Советской России авторы придерживались теории моральной дефективности (П. П. Блонский, Н. Н. Иорданский и др.).1 Вскоре эта концепция подвергалась резкой критике," и корни беспризорности стали связываться с социальными проблемами, важнейшими из которых были Первая мировая и Гражданская войны, массовый голод и эпидемии. Спор о причинах беспризорности, заключающихся в личностных особенностях подростка и его психологической недостаточности, в конце 1920-х годов разрешается в пользу социально-экономических факторов.
Полемизируя с авторами, придерживающимися отмеченной выше точки зрения на причины беспризорности, Е. Лившиц в 1925 г. задаётся вопросом: является ли беспризорность только результатом войны и голода. И сама же отвечает: беспризорность — «неизбежный спутник капиталистического общества». Она «исчезает только с исчезновением буржуазного общества; объективно беспризорные заинтересованы в разрушении его, и они разрушают, подтачивают его. И так как буржуазное общество бессильно уничтожить это явление, не уничтожив основных его причин, а уничтожение этих причин, называемых капиталистическим способом производства, есть уничтожение самого буржуазного общества (на что оно не может пойти), то оно вынуждено постоянно жить с беспризорными, но, живя с ними, оно не может игнорировать их».4 Беспризорность же в Советском государстве автор объясняет слабыми темпами возрождения отечественной промышленности, нищетой, голодом и войной.
В поддержку публикации Е. Лившиц, В. Н. Шульгин также критикует тех авторов, которые считали, что беспризорность являлась только результатом войны и голода. Его мотивировка заключалась в том, что война и голод сами были следствием, но следствием господства буржуазии. В результате автор приходит к выводу, что «единственный выход, который остаётся буржуазии, - по возможности «предохранить» общество от беспризорных, вести постоянную борьбу не с причинами, порождающими беспризорность, а с самими беспризорниками».5 Эта же идея была декларирована и годом ранее, в 1924 г., на совещании наркоматов автономных и союзных республик.6
К наследию дореволюционного прошлого была отнесена ещё одна причина беспризорности — заброшенность и безнадзорность детей в условиях сложнейшей экономической ситуации и тяжёлого быта (И. Свет, Д. Футер и др.). Во второй половине 1920-х годов к причинам беспризорности стала причисляться безработица взрослых и подростков, как города, так и деревни (М. Богуславский и др.).8 Вместе с тем ни в одной из работ не указывалась, по вполне объективным обстоятельствам, одна из главных первопричин массовой детской беспризорности этого периода — политика Советского государства, повлёкшая за собой голод, сиротство, массовые эпидемии.
При изучении публикаций, в которых рассматриваются причины детской беспризорности 1920-х годов, не следует забывать и о том, что политика Советского государства в первое десятилетие была откровенно направлена на разрушение семьи. Линина 3., руководитель Петроградского губоно, призывала: «Мы должны изъять детей из-под пагубного влияния семьи, скажем прямо - национализировать. И с первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить матерей отдать Советскому государству ребёнка - вот наша задача».9
В центре внимания авторов находилась проблема численности беспризорников и мест их сосредоточения. Уточнялись показатели по отдельным регионам и периодам (Л. М. Василевский, М. Богуславский, М. Эпштейн и др.).10
Для публикаций конца 1920-х годов характерен идеологически важный вывод о значительном сокращении уличной беспризорности как массового явления. Однако недаром вводится термин «уличная беспризорность», под которой подразумевается городская беспризорность. Полностью отсутствуют исследования о беспризорниках, находящихся в сельской местности.
Наиболее заметный след в отечественной историографии 1920-х годов оставили публикации таких журналов, как «Народное просвещение», «На путях к новой школе», «Народный учитель», «Вестник просвещения», «Красная новь», «Детский дом» и др. В них печатались статьи по теории и практике борьбы с беспризорностью, разворачивались дискуссии по наиболее актуальным проблемам беспризорного детства.
В статьях и выступлениях на различного рода совещаниях широко обсуждались механизм функционирования детских домов и проблемы их дальнейшего развития (В. Васильева, К. Студийский, Н. Деянова и др.). " При отказе от принципов теории моральной дефективности в политике Советского государства и переходе на трудовое воспитание беспризорников появилась серия работ, в которых даётся научное обоснование данной ситуации. Авторы пытались доказать нежизненность и бесплодность системы принудительного воспитания (Е. Лившиц, Н. Деянова и др.).
Заостряется внимание на роли мастерских в овладении трудовыми навыками воспитанников детдомов. В условиях финансового дефицита дискутировалась проблема окупаемости производственных подразделений, на которых были задействованы бывшие беспризорники (И. Г. Розанов, " О. Бем, А.Климов, Л. Глатман и др.).14 Халатова подвергла критике стремление организовать при одной мастерской детского учреждения нескольких цехов, что в условиях ограниченных материальных средств влекло за собой не только плохое оборудование, но и некачественное руководство таким цехом.15 Большинство авторов придерживались мнения о том, что труд в детских учреждениях не должен быть направлен на содержание учреждений и обеспечивать их самоокупаемость.
Изменение численности и состава беспризорных и безнадзорных детей
География распространения детского беспризорничества в России с конца 1920-х годов до начала 1950-х годов затрагивала все без исключения регионы страны, с разной степенью интенсивности в различные исторические периоды. Лидирующее положение по числу беспризорных детей занимали столичные города — Москва и Ленинград. Выделялись в этом плане Казань, Свердловск, Саратов и другие крупные города. Беспризорники находились и в сельских районах. Тысячи беспризорных детей постоянно перемещались из одних регионов страны в другие в поисках пропитания и лучших, с их точки зрения, условий существования.
Социальный статус беспризорного и безнадзорного ребёнка в конце 1920-х годов определялся рядом нормативных документов. Термины «беспризорный» и «безнадзорный» ребёнок в них не подразделялись и отражали единую социальную категорию. В одном из первых определений понятия «беспризорный ребёнок», принятом в Советском государстве ещё в 1921 г. и действовавшим до второй половины 1920-х годов, «несовершеннолетние в возрасте до 18 лет считаются беспризорными в случае:
а) оставления их родителями или лицами их заменяющими без всякого надзора и попечения;
б) жестокого обращения с ними лиц, указанных в пар. а);
в) непредоставления необходимого минимума воспитания и обучения, предусмотренного действующими законоположениями;
г) развращающего влияния домашней обстановки;
д) ведения самими несовершеннолетними порочного образа жизни, а равно нищенства и бродяжничества;
е) занятия всякого рода торговлей».
В условиях, когда все дети должны были стать «детьми государства», которое с первых лет своего существования предполагало полностью взять на себя обязанности по их воспитанию, такое определение было вполне оправданным.
В середине 1920-х годов, понятие «беспризорный» было сужено, «беспризорными» в узком смысле этого слова надо «признавать только детей, оторванных от своей трудовой среды и ведущих бродяжническую жизнь»." Использовалось и иное определение: «это ребёнок, поставленный в такие условия, когда он сам содержит себя, а иногда не только себя, но и своих близких (братьев, сестёр, мать и т. д.). И не важно, есть ли у него койка, живёт ли он в «семье», основное то, что у него нет никаких орудий производства, нет никакой собственности, что он вынужден сам прокармливать себя».3
Вскоре, 8 марта 1926 г., в принятом Положении о мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР, вновь был определён социальный статус беспризорного, нуждающегося в полном государственном обеспечении и воспитании. К ним были отнесены:
«а) круглые сироты, а также не имеющие братьев и сестёр, которые были обязаны и могли бы взять на себя заботу о них;
б) потерявшие связь с родителями и родственниками;
в) изъятые постановлением суда и комитетом по делам несовершеннолетних из семьи, вследствие преступной или порочной жизни их родителей или лиц, у которых они воспитывались, или вследствие злоупотреблений в отношении их родительскими правами;
г) подкинутые» .
Так же как и в предыдущих формулировках, беспризорные и безнадзорные дети составляли единую социальную категорию. Вместе с тем обязанности по воспитанию и заботе о круглых сиротах стали возлагаться как обязательные на братьев и сестёр, если таковые имелись у беспризорного ребёнка. Невыполнение этих обязанностей с этого времени влекло за собой юридические последствия.
Сведения о численности беспризорников изучаемого периода крайне противоречивы и неточны. В то же время даже ориентировочные данные позволяют в целом раскрыть масштабы детской трагедии.
По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. беспризорных детей в городских поселениях РСФСР насчитывалось 75 тыс.5 Эта же цифра затем фигурирует во многих изданиях, в том числе и современных.6 Вместе с тем, несомненно, что материалы переписи не могли охватить даже большинство беспризорников в силу специфики местонахождения последних, их постоянного перемещения, нежелания встречи с официальными лицами и т. д. Показатель в 75 тыс. беспризорников был. подвергнут критике ещё в 1920-е годы. Так, в своём докладе на Всесоюзной, конференции работников детдомов, состоявшейся 15—20 ноября 1927 г., М. Эпштейн подчеркнул, что в данных переписи ЦСУ 1926 г. «имеется некоторое преуменьшение», и, по его подсчётам, эта цифра должна выражаться в 125 тыс. уличных беспризорных.7 Наряду с этим, для 1926 г. встречается и другая, меньшая цифра - 70 тыс. уличных беспризорных.
В 1927/28 г. из состояния беспризорности было выведено 2,6 тыс. ребят, что позволило некоторым политикам сделать вывод «о создании реальных предпосылок для постановки вопроса о полной ликвидации детской беспризорности (особенно уличной) в ближайший период времени».9
Неизвестен демографический состав беспризорных детей по стране в целом в конце 1920-х годов. Это было так же обусловлено их постоянным передвижением с места на место, отсутствием единой учётной государственной политики, другими причинами — недостаточность средств, слабая организационная работа и т. д. Что касается отдельных регионов, например, Тверской губернии, то обработка анкет для учёта беспризорных детей 1929 г. показала, что большую часть беспризорников в данном регионе составляли мальчики - 94,0 %. Девочек было значительно меньше - 6 %.10
Численное преобладание мальчиков объясняется тем, что беспризорным девочкам легче было найти работу, например «в няньках», и прокормить себя, в отличие от мальчиков, которые преимущественно нанимались пастухами. Но такие возможности предоставлялись для беспризорника крайне редко. В силу сложного характера беспризорного ребёнка, особенно в подростковом возрасте, мальчики быстрее, чем девочки, старались «выйти в самостоятельную жизнь», не терпели попрёков и телесных наказаний. Девочки были более терпимы и дольше оставались в приёмных семьях. Немаловажным являлось и то, что девочки могли потреблять пищу в меньших количествах, чем мальчики, и их, в условиях продовольственного дефицита, легче было содержать.
Данный состав беспризорников по полу является типичным и для более раннего периода. Так, из материалов переписи беспризорности 1926 г. по Свердловской области следует, что большую часть беспризорников составляли мальчики — 85,7%. Девочек было в 6 раз меньше — 14,3%."
Влияние политической и социально-экономической ситуации в стране на детскую беспризорность и безнадзорность в конце 1920-Х-1930 -е годы
Основные причины, по которым ребёнок становился беспризорным в конце 1920-х годов, были связаны в первую очередь с тяжёлым экономическим положением в стране и репрессивной политикой Советского государства. Последствия Первой мировой и Гражданской войн не имели в этот период решающее значение. Многие дети, пострадавшие от потери родителей в первые годы советской власти, к концу 1920-х годов стали совершеннолетними или находились в детских учреждениях. Лишь небольшое число беспризорников, в основном 15—16-летних, стали в это время «детьми улицы» после гибели отца на фронте и смерти матери во время голода 1921-1922 годов. В данном случае это была первопричина, в конце же 1920-х годов такие дети становились беспризорными в результате бегства из детских учреждений.
Несмотря на уменьшение влияния основных причин детской беспризорности и безнадзорности, давших огромную численность беспризорников в первые годы существования Советского государства, к концу 1920-х годов продолжали существовать факторы, негативно влиявшие на положение ребёнка в семье и вне её.
Отрицательно на судьбе взрослых и, как следствие, многих детей сказалось введение в Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. статей 58/1-58/18 «Контрреволюционные преступления». Большая часть этих статей влекла за собой расстрел и конфискацию всего имущества. К контрреволюционным преступлениям относилась даже неуплата налогов и невыполнение повинностей (ст. 58/6).
Сведения о количестве осуждённых в стране за особо опасные государственные преступления в 1926-1928 гг. приводятся в табл. 10. При общем росте численности осуждённых в 1928 г. наблюдается уменьшение количества осуждённых к высшей мере наказания. Это связано с принятием 15 октября 1927 г. ЦИК СССР постановления, согласно которому из Уголовного кодекса союзных республик была исключена смертная казнь по многим видам преступлений.
Заключённые оставляли своих детей на долгое время полусиротами. Но они давали и высокий процент сиротства, поскольку далеко не все возвращались домой, и умирали до срока своего освобождения. Продолжали свирепствовать эпидемии, начавшиеся в начале 1920-х годов из-за плохих экономических условий жизни населения, недостаточной медицинской помощи. Хотя и прошли пики заболеваемости натуральной оспой, сыпным и возвратным тифом и другими видами болезней, численность всё ещё продолжала быть значительной. Только по Пермской губернии в 1925 г. сыпным тифом заболело 4 819 человек, 1926 г. - 2 550, 1927 г. — 2 208, за 6 месяцев 1928 г. — 958 случаев. Из-за недостаточной госпитализации (в окружных городах Уральской области - 86,3%, в районах - лишь 37,9%) дети сиротели и оказывались на улице.3
Во второй половине 1920-х годов активно продолжала использоваться такая репрессивная мера, как лишение избирательных прав, введённая ранее Конституцией РСФСР 1918г. К лишенцам, согласно закону, относились лица, использующие наёмный труд с целью извлечения прибыли, живущие на нетрудовые доходы, священнослужители, работники бывшей полиции и жандармерии. В дальнейшем путём изменения инструктивных актов о лишении избирательных прав вводятся новые социальные категории, подпадающие под данную меру наказания, что было связано с поиском и нейтрализацией очередных врагов советской власти. Так, в 1926 г. в инструкции о выборах городских и сельских советов и о созыве съездов советов к числу лиц, которые по Конституции РСФСР лишались избирательных прав, относились:
— лица, прибегавшие или прибегающие к наёмному труду с целью извлечения выгоды;
-лица, жившие или живущие на нетрудовые доходы, а также занимавшиеся или занимающиеся торговлей;
- земледельцы, применяющие и применявшие наёмный труд, «имеющие наряду с земледельческим хозяйством собственные или арендованные промысловые и промышленные заведения и предприятия ..., занимающиеся наряду с земледельческим хозяйством скупкой и перепродажей скота, сельскохозяйственных и иных продуктов в виде промысла (барышники—просолы)»;
- лица, предоставляющие в пользование имеющиеся у них сельскохозяйственные машины, рабочий скот и др.; - кустари и ремесленники, «прибегающие к найму постоянной рабочей силы»; - «владельцы предприятий промышленного типа, предприниматели и подрядчики, эксплуататоры населения путём сдачи тех или иных работ на дом; - владельцы и арендаторы предприятий промышленного и фабрично-заводского типа; - частные торговцы и перекупщики; - бывшие офицеры и военные чиновники белых армий, а также руководители контрреволюционных банд; - все служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, члены царственного дома, а также все лица, прямо или косвенно руководившие действиями полиции, жандармерии и карательных органов ...»;
Политика борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью в конце 1920-х—1930-е годы
К концу 1920-х годов руководство страны по отношению к беспризорникам вновь обращается к чрезвычайным методам. Реальные достижения Советской страны за 10 лет по борьбе с беспризорностью, которые она пыталась продемонстрировать всему миру, были несовместимы с действительным положением детей. Как отмечалось на Всероссийской конференции работников детдомов (15-20 ноября 1927 г.), «на местах дело борьбы с беспризорностью ведётся сплошь и рядом в форме спорадических кампаний, которые ставятся после очередного нажима со стороны центра или же к десятилетнему юбилею. В таких случаях на 2—3 недели внимание общественности мобилизуется, а затем опять с беспризорностью всё спокойно».1
Говорить о свёртывании дела ликвидации беспризорности к концу 1920-х годов не представляется возможным хотя бы потому, что, как подчёркивали современники, беспризорность в это время всё ещё имела огромные размеры и без принятия соответствующих мер «будет распространяться всё более и более». Именно поэтому со страниц публикаций звучали призывы к усилению внимания вопросам беспризорности со стороны государственных и общественных организаций.
В Циркуляре Наркомпроса от 19 марта 1928 г. задача по ликвидации уличной беспризорности приравнивается к «боевому заданию». 5 апреля 1928 г. ЦК ВКП(б) издаёт указание о ликвидации «в основном» детской беспризорности за один-два года. При этом полностью искоренить уличную беспризорность намечалось к весне 1929 г. В ночь с 12 на 13 апреля 1928 г.
по всей стране началась массовая акция по «изъятию» беспризорников. Это была хорошо организованная крупномасштабная операция: «было чётко спланировано сосредоточение основных сил и средств, определялось направление главного «удара», обеспечивались строжайшая секретность операции, согласованность совместных действий, проведение тщательной разведки»."
Сначала изъятие проводилось в крупных городах и на узловых железнодорожных станциях. Детей помещали в специально созданные для этого железнодорожные детские приёмники.3 Беспризорники всячески сопротивлялись, убегали в одиночку или целыми группами. Для пресечения бегства выставлялись заградительные отряды. Для этих целей привлекались только профессионалы - сотрудники ОГГТУ, милиции и угрозыска, в редких случаях - работники детской инспекции. Операция проходила под лозунгом: «Ни одного беспризорника на улице».
Отсутствие соответствующего законодательства приводило к нарушению прав беспризорных детей, не совершивших преступление. Тогда советские органы срочно принимают циркуляры, согласно которым бродяжничество и беспризорность с 13 апреля 1928 г. стали рассматриваться «как преступность, подлежащая немедленному искоренению».4
В результате к началу 1928 г. происходит полный отказ от идеи перехода к всеобъемлющему государственному воспитанию детей. Об этом свидетельствует постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О мероприятиях по оказанию помощи детям беднейших семейств» от 14 апреля 1928 г.5 В одной из опубликованных статей этого периода говорится: «Можем ли мы сказать, что государство должно изъять всех детей от родителей и воспитывать их в государственных учреждениях. Не можем, так как нет на это ни средств, ни педагогических возможностей».6
Наоборот, детально обсуждается идея родительских объединений различного типа - от организации небольшого по численности родительского коллектива на мелких и средних предприятиях до создания крупных организаций родителей с сетью различных детских учреждений.7 Естественно, помощь заброшенным детям со стороны родительских объединений несомненно принесла бы свои положительные плоды, но в отсутствие соответствующего целенаправленного финансирования могла дать лишь единичные результаты. Фактически была создана, по словам начальника ГУМЗ И. А. Апетера, «система «воспитания» помещением подростков в общие места заключения, а также и в труддома, которые по целому ряду причин являлись худшим видом детских тюрем».8
Говоря о сложившейся ситуации с детской беспризорностью в конце 1920-х годов, не следует забывать о тех усилиях государства и общественности, которые были направлены на борьбу с ней ранее. В первые два года советской власти провозглашается основной лозунг «Все дети — дети всего" государства». Зараждается идея социального воспитания. Решение задач охраны детства возлагается на одноимённый Отдел Наркомпроса. Перед ним стоит задача спасения детей от голода и смерти. Вопросы воспитания отодвигаются на второй план. Организуется детская социальная инспекция. Процесс создания и строительства детских учреждений идёт стихийно. Для середины 1920-х годов характерно начало систематической и плановой работы с детской беспризорностью. В качестве важнейшего условия успешной ликвидации беспризорности и воспитания беспризорников «в духе революционно коммунистического пролетариата» выдвигалась идея широкого привлечения к решению данных задач «рабоче-крестьянской общественности».9 Во второй половине десятилетия формируется нормативная база для работы с беспризорничеством, предпринимается попытка максимально ликвидировать массовую детскую беспризорность с помощью созданной системы государственных учреждений и общественных организаций. Принятые нормативные документы законодательно оформили организационную и материальную стороны процесса ликвидации детской беспризорности. Выделяются крупные денежные ассигнования. Сложилась система детских учреждений для беспризорников.
Конец 1920-х годов был связан с идеей полной ликвидации детской беспризорности в стране. Сокращается численность детских домов, а также денежные ассигнования на них.
Похожие диссертации на Детская беспризорность и безнадзорность в России конца 1920-х - начала 1950-х годов: социальный портрет, причины, формы борьбы
