Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Исторические корни и преемственность этнокультурных процессов постсоветского периода: бурятская национальная идеология от начала XX в. до Перестройки в СССР
1.1. Формирование и развитие бурятской этнополитической идеологии (начало XX в. и ранний советский период) 35
1.2. Бурятские этнокультурные процессы и идеология советского периода 60
ГЛАВА II. Основные формы выражения этнокультурных процессов и их теоретическое осмысление
2.1. Теоретические концепции и основные понятия этнического национализма 77
2.2. Постсоветский национализм: общее и особенное 108
ГЛАВА III. Политические и культурные факторы формирования современной этнической идеологии бурят
3.1. Формирование бурятской национальной идеи в новых исторических условиях 128
3.2. Этническая консолидация и межэтнические противоречия в контексте преобразований в российском федерализме 146
ГЛАВА IV. Историческая память и этнонационалыюе возрождение
4.1. Историческое наследие монголов в бурятской идеологии 206
4.2. Языковая ситуация и проблемы возрождения бурятского языка 246
4.3. Национальная история и культура в современном художественном творчестве 275
ГЛАВА V. Религия в современных бурятских социокультурных процессах
5.1. Роль религиозных традиций в формировании национального самосознания бурят 304
5.2. Буддийское обновление в современных бурятских этнокультурных процессах национального возрождения 325
ГЛАВА VI. Значение Улан-Удэ в этнокультурных процессах национального возрождения
6.1. Исторический контекст формирования образа города 371
6.2. Постсоветский Улан-Удэ - центр бурятского мира 392
Заключение 416
Список использованных источников и литературы
- Бурятские этнокультурные процессы и идеология советского периода
- Постсоветский национализм: общее и особенное
- Этническая консолидация и межэтнические противоречия в контексте преобразований в российском федерализме
- Национальная история и культура в современном художественном творчестве
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования определяется несомненной исторической значимостью этнополитических и этнокультурных процессов в современной России, вызванных трансформацией российского общества в постсоветский период. Коллапс советской идеологии и модернизация российского общества побудили национальные элиты искать новые идеи, способствующие сохранению бурятского этноса в эпоху модернизации и глобализации. С одной стороны, радикальные трансформации российского общества породили активную деятельность национальных элит, но, с другой стороны, этнокультурные процессы, в котором участвуют как элиты, так и общество в целом, оказывают воздействие на общероссийский политический климат, что, безусловно, является актуальным для исторического исследования.
Этнокультурные процессы являются реальным выражением развития идей нациестроительства, связанных с консолидацией всех бурят и территорий их проживания, возвращением исторической и культурной памяти, повышением статуса бурятского языка, возрождением традиционных форм хозяйствования. Существенным отличием постсоветского культурного возрождения этнических групп России является включение культурных традиций в современность в качестве полноправных компонентов общественной жизни. Особенно в последние время, в условиях деполитизации этничности, культурное возрождение продолжается и развивается в направлении модернизации, в соответствии с уровнем развития общества. Поскольку этнокультурные процессы являются неотъемлемой частью современной истории бурят, актуальность их изучения несомненна.
Степень научной разработанности темы
В соответствии с избранной темой, научные работы рассматриваются в связи с освещением и решением в них разных проблем, которые важны для диссертационного исследования.
Во-первых, это труды, в которых дается исторический анализ событий последних двадцати лет (советский и особенно постсоветский период в России) с особым вниманием к исследованию нациестроительства и этнокультурного возрождения, государственной политики в области регулирования межэтнических отношений. К этой же группе примыкают работы, в которых анализируются политические, социальные и экономические процессы в современной России.
Во-вторых, это исследования общеметодологического содержания, касающиеся изучения и в исторической, и в иных гуманитарных науках проблем методологии истории, цивилизации, культуры. К этой же группе относятся труды, посвященные исследованию нации, национализма, этнической и национальной идентичности, а также работы, рассматривающие феномены культуры как знаковую систему или обсуждающие социальные функции культуры.
В-третьих, выделяется литература, которая с различных позиций рассматривает вопросы истории постсоветской Бурятии, а также бурятского национального культурного возрождения.
Первая группа исследований рассматривает современные исторические процессы в России как беспрецедентный переходный период, характеризующийся сложным переплетением вызовов модернизации и пережитков социалистического тоталитаризма как в сфере социальных практик, так и в ментальности населения (Д.А. Ванюков, Т.И. Заславская, И.Г. Яковенко). В этих работах характеризуется сущность советской модернизации по отношению к малым народам России (Ю.Л. Слезкин), освещаются и анализируются факты политической истории новейшего периода (Е.Е. Вяземский, Н.В. Елисеева, С.П. Рябикин, А.К. Соколов), формулируются проблемы, стоящие перед Россией, и предлагаются их возможные решения (Л.А. Арутюнян, Т.И. Заславская, Р.А. Медведев). Национальный вопрос в России оценивается как наиболее сложное явление постсоветской эпохи (Р.Г. Абдулатипов, Д.А. Аманжолова, М.Н. Губогло), причем ряд авторов, как российских, так и зарубежных, негативно оценивают постперестроечную эпоху с точки зрения утраты Россией позитивного опыта СССР в решении проблем мирного сосуществования в полиэтничном сообществе (А.С. Барсенков, С. Коэн). Другие авторы предлагают исследовать современность в сравнительно-сопоставительном аспекте (В.В. Дегоев, Д.Х. Ибрагимова) или с точки зрения исторической преемственности политического курса (Ю.Н. Афанасьев, Д.Е. Фурман). Публикации, посвященные этнополитическим процессам в постсоциалистическом пространстве, при широте концептуальных подходов, чаще всего настаивают на том, что этнокультурное разнообразие неизбежно становится препятствием на пути создания гражданского общества на демократических основах (А.И. Миллер, М.О. Мнацаканян, А.П. Мякшев, Г.В. Старовойтова, С.В. Соколовский, Г.Т. Тавадов). Так, в зарубежных работах о постсоветской России и других бывших советских республиках и социалистических странах синхроническое историческое и политологическое исследование часто подтверждается диахроническим материалом, что позволяет авторам подтвердить идею о сложности или даже невозможности преодоления глубины культурных и экономических противоречий как в странах бывшего СССР, так и за его пределами (Ш. Волчик, П. Джувилер, А. Ричмонд, Дж. Хатчинсон). В том же ключе проводятся сопоставления и сравнения на материалах различных государств, главным образом тех, которые относились к социалистическому лагерю (Э. Алворт, А. Бор, А. Вильсон, В. Ло, Г. Смит, М. Тодорова, Д. Чиро). Одной из обсуждаемых тем стала этатизация этничности как средства государственного контроля в СССР (д’Анкосс, Р. Суни), причем этой проблеме в сравнительном аспекте уделялось внимание еще в советские времена (Дж. Данлоп). Та же проблема рассматривается как важная причина нарастания межнациональных конфликтов и проявлений расовой нетерпимости в последующий период (Ш. Волчик, Дж. Миллар, Р. Шпорлюк). Кроме того, ряд исследователей, признавая, что СССР представлял беспрецедентный пример существования или декларирования многонациональной советской нации, уделяют внимание проблеме закономерности актуализации этнонациональной идеологии после распада такой политической общности (Т. Вихавайнен, Р. Суни).
В трудах, относящихся ко второй группе, актуальны исследования по определению цивилизационного статуса России на основании возникшей еще в советский период идеи содружества культур и формирующегося ныне полицентризма (Г.Г. Пиков), по стратегиям развития национальной политики в области культуры и межнациональных отношений (Т.М. Гудима, А.В. Костина). В данной группе исследований предпринимаются попытки выработать методологические принципы для определения закономерностей и специфических черт современной истории России, состоящей в постсоциалистической капиталистической модернизации и сопутствующих политических и социальных процессах (А.Б. Безбородов, Н.В. Старостенков, В.И. Толстых, Г.Ф. Шилова).
С точки зрения целей диссертационного исследования, важно охарактеризовать труды, посвященные методологическим проблемам этничности, национальной и этнической идентичности и дифференциации, нации в ее различных толкованиях, национализма в глобальном контексте и на значительном историческом отрезке.
Одними из первых на проблему этнического и национального сознания, а также соотношения понятий этнической группы и нации обратили внимание Э. Ренан, предложивший различать исторически сложившиеся общности с позиций государственной и гражданской принадлежности, и М. Вебер, для которого сложение и функционирования нации тесно связано с интересами, объединяющими государство и население. Проблемы функционирования этничности в условиях складывания современной нации разрабатывались Н. Глазером и Д.П. Мойниханом, в то время как Р. Бенедикт и ее последовательница М. Мид заложили основы междисциплинарного подхода к исследованию истории и культуры, а также доказали, что культура (традиции) играют решающую роль в формировании социальных установок и поведения людей.
С точки зрения методологии исследования этничности, нации и национализма продуктивным оказывается рассмотрение культуры как системы символов (Ю.М. Лотман). Социальные функции культурной памяти исследует Р. Барт в трудах, посвященных мифологии (в том числе и современному социально-политическому мифотворчеству), и доказывает, что миф обладает способностью адаптироваться к изменяющимся внешним условиям. Широкое использование мифологических мотивов и свойств мифологического сознания в политике стало темой как исторических, так и политологических и культурологических исследований (А.Н. Кольев, В.С. А. Цуладзе, И.М. Чудинова, Э. Кассирер). Работы, исследующие функции мифа в современных условиях, доказывают, что этнические границы проявляются в сложном переплетении культурных (языковых, религиозных и т.д.) и политических идентичностей, при этом этничность выступает в качестве формы социальной организации (Ф. Барт). Значение знаков и символов русской этнической культуры в формировании национального пространства и идентичности в России исследуется М.Ю. Тимофеевым, который полагает, что условность границы нации в социальном пространстве побуждает ученого рассматривать ее как социокультурную систему с идеей нации в качестве базового концепта.
Л.М. Дробижева сформулировала принципиально новые исследовательские цели в изучении современной этничности в России, стремясь выявить не только специфические для нашей страны маркеры культурных границ, но и доказать, что культурные различия не обязательно являются фактором конфликтности, а, напротив, могут способствовать социальной стабилизации.
Постсоветские исследования этничности и национализма ныне широко используют междисциплинарные подходы, включающие методы и принципы различных дисциплин (история, социология, этнология, культурная и социальная антропология, религиоведение и др.). Следует отметить, что существенную новизну и активность этим исследованиям придало развитие, начиная с 1970-х гг., концепций социального конструктивизма (Б. Барнс, Д. Блур). Их идеи повлекли за собой применение этой методологии собственно к объектам исследования, в частности, к социальным группам. Применительно к исследованиям этнической и национальной принадлежности/идентичности в контексте современной истории, концепции конструктивистов, хотя и не всегда полностью совпадают, тем не менее, строятся на отказе от идеи объективной данности разделения людей на этнические и национальные группы, поскольку такого рода деление является результатом деятельности социальных акторов (В.М. Воронков, В.А. Тишков, Б. Андерсон, Дж. Армстронг, Дж. Брюлли, К. Вердери, Э. Геллнер, М. Гиберно, Г. Деланти, Дж. Комарофф, В. Коннор, А.П. Коэн, К. Кумар, А. Хастингс).
В дискуссиях между сторонниками принципиальных направлений в исследовании этничности, наций и национализма формулируется в качестве третьего направления инструментализм (ситуационизм) (в значении, близком понятию прагматизма в трактовке Дж. Дьюи), а потом становится мостом, объединяющим полярные концепции на основании возможности использования этнической принадлежности в определенных прагматических (политических) целях (А.Г. Здравомыслов, С.Г. Кара-Мурза, В.В. Коротеева, В.С. Малахов, М.М. Соколов, А.А. Цуциев).
Для отечественных специалистов, исследующих современные этнополитические и этносоциальные процессы в контексте российской действительности, характерно стремление максимально сблизить теоретические положения гуманитарных наук с реальными текущими событиями, формирующими социальный климат в стране. Поэтому неслучайно, что большая часть исследований, так или иначе, касается политических проблем, в частности, соотношения этнокультурной принадлежности и российского гражданства (В.М. Воронков, В.А. Тишков), взаимоотношений между элитами этнополитических субъектов РФ и центральными властями (Л.М. Дробижева), между представителями разных этнических групп (А.Г. Осипов). Большая группа работ анализирует причины и прогнозирует последствия роста расизма и других проявлений экстремизма в России как в средствах массовой информации, так и в непосредственном общении представителей разных этнических групп (В.М. Воронков, О.В. И. Освальд, А.Г. Осипов, М.М. Соколов, Г.У. Солдатова, Е.З. Чикадзе, В.А. Шнирельман). Вместе с тем, проблема адаптации этнической группы и ее культуры к условиям трансформирующейся и глобализирующейся России тоже становится темой для исторических, а также комплексных гуманитарных исследований, причем не только в контексте сохранения культурного многообразия, но и в качестве предмета методологического исследования (С.В. Лурье); такая адаптация рассматривается также и в качестве условия и действенного инструмента достижения позитивного межэтнического взаимодействия и взаимопонимания (Г.А. Бордюгов, П. Гобл, В.А. Тишков, В.А. Шнирельман).
Мобилизация этничности в России, выразившаяся в первую очередь в ее политизации и занятии этнической идентичностью высоких позиций в иерархии идентичностей, стала темой исследований на материале различных этнокультурных групп в нашей стране. Так, политические аспекты этнокультурного возрождения исследуют М.Н. Губогло, С.И. Замогильный, Э.А. Паин. Исследования с позиций современной конфликтологии проводятся А.Р. Аклаевым, А.В. Глуховой, Е.Ю. Красовой, а проблемы взаимодействия культур в контексте этнопсихологических особенностей национальных групп изучаются Л.М. Дробижевой, Т.С. Гузенковой, В.В. Коротеевой, Г.У. Солдатовой.
Исследования этнокультурного возрождения в тесной связи с проблемой российского этнического регионализма (А. Магомедов) в значительной мере связаны с политическими событиями в стране в начале 1990-х гг. («парад суверенитетов»), но не ограничиваются ими. Актуальным остается изучение государственного регулирования взаимоотношений между центром и этнополитическими субъектами РФ (В.А. Тишков, С.В. Соколовский, М.Я. Устинова), соотношения и иерархии национально-культурных идентичностей (Н.Ф. Бугай, А.М. Гонов, М.Н. Губогло, В.Ф. Пряхин, В.А. Ядов), формирования этнонациональной идеологии (Д. Исхаков, А.Я. Зарипов, Ч.К. Ламажаа, Н.П. Москаленко, Ф.С. Файзуллин), роли и влияния религиозного фактора в формировании общественного сознания россиян (А.-Г.К. Алиев, З.С. Арухов, К.М. Ханбабаев, Т.С. Гузенкова, Е.М. Галкина, Е.В. Самушкина), а также воспитания взаимной толерантности у россиян, принадлежащих к разным этническим группам (Ю.В Арутюнян, Л.М. Дробижева, А.Д. Коростелев, Р.Н. Мусина, А.А Сусоколов). Не утрачивает значимости тема сохранения и развития национальных культур и, в частности, этнических языков, которые в современных условиях становятся не только феноменом культуры и фактором этнической идентификации (Ж.Т. Уталиева), но и инструментом достижения политических целей (М.Н. Губогло).
Работы, так или иначе связанные с проблемами современной бурятской этничности и характером процессов этнокультурного возрождения, представляется целесообразным разделить на две группы, определяемыми не дисциплинарным или методологическим принципом, а целями, которые исследователи перед собой ставят.
Первая группа включает труды представителей бурятской гуманитарной интеллигенции, в первую очередь, историков и философов, сыгравших заметную роль в формировании и актуализации современной бурятской этничности. Отличительными особенностями этой группы исследований являются выраженная направленность на политизацию чувств этнической принадлежности и стремление использовать этническую историю, включая эпоху средневековья, новое время и советский период, в этномобилизационных целях (Т.М. Михайлов, В.Ц. Найдаков, И.С. Урбанаева, В.А. Хамутаев, Ш.Б. Чимитдоржиев).
Именно эти авторы сформировали современный характер бурятской этнической идентичности, включающий вербализацию и обоснование таких важнейших его компонентов как «исконное право на этническую территорию», «принадлежность к великой монгольской и центральноазиатской общности», «буддийская культурная идентичность», «восстановление исторической справедливости», «без языка нет народа». Активное участие в политических практиках национального возрождения способствовало выдвижению этих ученых в число этноидеологов, сформировавших современное пространство бурятской этничности – чувства родовой принадлежности к национальной группе. Этномобилизующее значение работ, написанных представителями научной элиты, которая, собственно, и создала современный идеологический язык бурятского символического пространства и его границы, требует их исследования как материалов для изучения современной истории и политических процессов в этнической Бурятии.
Ко второй группе работ, посвященных решению проблем современной бурятской этничности и этнокультурного возрождения, относятся исследования, нацеленные на анализ современных политических и социокультурных процессов и проводящиеся в рамках отдельных гуманитарных отраслей или в контексте междисциплинарного подхода. Историки М.Н. Балдано, А.А. Елаев, Е.А. Строганова исследуют данные процессы с точки зрения выявления исторических закономерностей и особенностей политического и культурного развития бурят, современного нациестроительства и этнополитической идеологии; К.М. Герасимова, Н.Л. Жуковская и Т.М. Михайлов – с позиций как истории, так и этнологии и религиоведения; Б.П. Крянев характеризует различные организации (партии и движения), созданные по этнокультурному принципу и декларировавшие этнонациональные цели; политолог Э.Д. Дагбаев исследует роль средств массовой информации в формировании и направлении национально-политических процессов в полиэтничных государствах на примере Бурятии; проблеме межэтнических взаимоотношений в Бурятии посвящено исследование С.А. Панарина. Религиовед Г.Е. Манзанов выявляет зависимость между успехом национальной идеологии и ростом номинальной религиозности; социолог И.И. Осинский исследует роль традиций в духовной культуре современной бурятской интеллигенции; социологи Ю.Б. Рандалов, А.В. Бильтрикова, И.Н. Дашибалова, И.Э. Елаева, В.Г. Жалсанова на основании своих полевых исследований представили целостную картину политических стереотипов и настроений в различных пластах бурятского общества, проанализировали современное состояние и перспективы изменений в этносоциальном климате Бурятии. Т.Д. Скрынникова, И.Э. Елаева, Г.А. Дырхеева, С.Д. Батомункуев и П.К. Варнавский проводят исследования с позиций современной социальной и культурной антропологии, выявляя и анализируя этно-идентификационные и этно-дифференцирующие характеристики бурятской этничности в различных аспектах социокультурных практик. Г.А. Дырхеева и И.Г. Балханов разрабатывают тему сохранения бурятского языка с позиций как социолингвистики, так и лингвосоциологии, рассматривая данную проблему в различных аспектах: законодательных, образовательных, мировоззренческих и функциональных.
Оценивая степень изученности темы, отметим, что, несмотря на обилие работ о различных аспектах современных бурятских этнокультурных процессов в контексте переходного периода в России, проблема, поставленная в диссертационном исследовании, предметом комплексного изучения не становилась. В условиях деполитизации этничности в России ее социальные функции ничуть не сужаются, и анализ формирующих ее этнокультурных процессов является научной проблемой, требующей своего решения. Этнокультурные процессы, зародившиеся в годы этнической мобилизации, продолжают воспроизводиться до сих пор и, благодаря своему неполитическому содержанию и следующей из этого факта бесконфликтности, становятся все более популярными, т.е. охватывающими каждого, ощущающего свою сопричастность этнической культуре. Более того, благодаря снижению уровня этнополитического разграничения, формируется надэтническая культурная идентичность, характеризующаяся тем, что свою причастность к бурятской культуре (в первую очередь, к некоторым народным обычаям) испытывают и не-буряты (региональная идентичность).
Все эти факторы обусловили выбор темы и постановку исследовательской цели.
Целью диссертации является комплексное исследование постсоветского бурятского возрождения, рассматриваемого как нераздельная совокупность политических и этнокультурных процессов.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
раскрыть исторические условия формирования специфических черт национально-культурного возрождения бурят: преемственность и динамику;
проанализировать основные теоретико-методологические подходы к исследованию постсоветских этнокультурных процессов и этнического национализма у бурят и дать их классификацию;
определить исторические, политические и культурные факторы формирования современной этнической идеологии бурят;
проанализировать условия и причины активизации бурятской этничности в постсоветский период как значимого фактора организации социальных отношений;
исследовать обратную связь между идеологией бурятского возрождения и активизацией культурно-исторической памяти;
выявить роль религии в современных бурятских этнокультурных процессах;
показать динамику формирования города Улан-Удэ не только как столицы национальной республики, но и как центра бурятского мира.
Объектом исследования являются процессы бурятского этнокультурного возрождения в условиях трансформации российского общества.
Выбор в качестве объекта исследования современных бурятских этнокультурных процессов обусловлен рядом принципиальных моментов. Во-первых, не преодоленная в нашей стране к настоящему моменту политизированная этничность становится одним из важных рычагов государственно-административного регулирования взаимодействий как между Центром и регионами, так и между субъектами РФ. Следовательно, необходимо выяснить, насколько современное этническое пространство в России (с его выраженными политическими границами) способно развиваться в направлении гражданского общества, не утрачивая при этом своих культурных традиций и своеобразия.
Во-вторых, даже в условиях выраженных и устойчивых тенденций к деполитизации этносоциальных процессов в России, что явно проявляется в стратегическом планировании властей и, что не менее важно, в массовом сознании населения, национальная принадлежность играет важную роль при выборе идентификационных предпочтений.
В-третьих, условием успешного исторического анализа проблемы постсоветской этничности является исследование тех элементов этнокультурных процессов, которые составляют этносферу.
Предметом исследования выступает анализ исторических корней, преемственности и динамики процессов современного бурятского этнокультурного возрождения, развития национальной идеологии, воспроизводства и модернизации культурных феноменов.
Теоретико-методологическая основа исследования
Теоретико-методологическими основаниями диссертационного исследования являются принципы историзма, объективности, ценностный и системный подходы, определяющие сущностную сторону исторического познания.
Принцип историзма позволяет изучать социально-культурные реалии процесса национально-культурного возрождения в динамике их изменения, становления во времени, развития, когда они рассматриваются как определенная целостность, обладающая имманентным смыслом. Этнокультурные процессы у бурят в условиях трансформации российского общества в рамках историзма «новой исторической науки» («школа Анналов») исследуются в неразрывном единстве с цивилизационной культурой. Принцип объективного взгляда на историю позволил провести комплексный анализ и оценку фактов этнокультурных процессов в их совокупности и выявить их основные ценности. Ценностные установки национально-культурного возрождения, сформулированные бурятской интеллектуальной элитой, были определены на основании ценностного подхода, использующего в исследовании истории современности аксиологические теории и концепции, накопленные в различных областях гуманитарных наук при изучении общества, а также в исследовании исторических изменений, происходящих в России в переходный период. В данной диссертационной работе системный подход является одним из принципиальных, поскольку исследование нацелено на анализ этносоциальных и этнокультурных процессов, представляющих собой сложную систему, в контексте общесистемных закономерностей, включая связь с внешней средой и обратную связь. Историко-системный подход позволил выявить причинно-следственные связи между модернизацией постсоветского периода и ростом национального самосознания.
В работе также применялись и другие специальные методы исторического исследования: историко-типологический, благодаря которому стало возможным выделение общих для периода трансформации российского общества тенденций в процессе национально-культурного возрождения; историко-генетический, способствовавший реконструкции в постсоветской идеологии тех черт этнокультурных процессов начала ХХ в., к которым обращается современная интеллектуальная элита. Использование историко-генетического метода позволило установить не только сходство, но и глубокую связь между процессами складывания национальной идеологии в период дореволюционной модернизации бурят и современным национальным возрождением. Благодаря использованию этого метода стало возможным не только проследить содержание и логику развития национальной идеологии, но и наиболее полно проанализировать причины, по которым в принципиально новых социальных, политических и экономических условиях события отделенного времени оказали воздействие на современность. При этом важное место в исследовании занимает диахронный метод, который позволил показать преемственность и динамику этнокультурных процессов в разные периоды (начало и конец ХХ в.), тогда как благодаря синхронному анализу, стала возможной системная реконструкция этнокультурных оснований национального возрождения бурят в постсоветский период. При анализе как синхронического (современные буряты – современные монголы), так и диахронического аспектов этнокультурных процессов (буряты в Российской империи – современные буряты, Монгольская империя – современная Республика Бурятия) применялся историко-сравнительный метод.
Использование структурно-функционального метода позволило осуществить анализ структуры, характеристик и функций бурятской этничности постсоветского периода и показать, основываясь на фактологическом материале, способы и пути ее формирования и функционирования как символического пространства, в котором отдельные компоненты выступают в качестве маркеров, устанавливающих этнокультурные границы своей территории.
Важным методологическим основанием диссертационного исследования стало сочетание принципа социального конструктивизма и семиологического подхода к социокультурным процессам и феноменам, рассматриваемым как систематизированная совокупность социализированных кодов и символов. Это позволило не только наиболее адекватно рассмотреть и проанализировать собственно исторические факты, но и предложить понятийный аппарат современного научно-гуманитарного знания по отношению к изучению конкретных феноменов – этнокультурных процессов у бурят в современной России. Одним из важнейших понятий, введенных соискателем при анализе этносоциальных и этнокультурных процессов, является понятие бурятской этносферы. Оперируя данным термином, соискатель рассматривает современные социокультурные процессы в Бурятии в их неразрывном единстве и с учетом специфических характеристик каждой из них. Социокультурное пространство в таком ключе представляется и анализируется не только как совокупность знаков и символов, составляющих особую семиосферу – современную бурятскую этничность, но и как динамический исторический процесс, включающий собственную периодизацию, наличие которой обусловлено сложным переплетением внутренних и внешних факторов политического, экономического и культурного свойства.
В работе был использован также и диалектический метод, поскольку он позволяет рассматривать этнокультурные процессы во взаимосвязи всех составляющих эти процессы компонентов.
Из научных методов эмпирического исследования применялись методы наблюдения и описания, то есть целенаправленное восприятие этнокультурных процессов, фиксация сведений от участников какого-либо действия (художественного, религиозного, политического), а также при личном и непосредственном ознакомлении с феноменами культуры и с политическими действиями.
Источниковая база исследования
Диссертационное исследование базируется на комплексе исторических источников, отражающих все их информационное и видовое разнообразие. Основными источниками исследования являются письменные источники (законодательные акты, делопроизводственные и статистические материалы, документы политических и общественных организаций, публицистические и литературные произведения, материалы периодической печати).
В процессе исследования автором были изучены и проанализированы документы Национального архива Республики Бурятия и Общего архивного фонда Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН. Установлено, что круг неопубликованных источников по предмету исследования весьма ограничен. Наибольшая часть документов сосредоточена в Национальном архиве Республики Бурятия. Там содержатся важные сведения, касающиеся истории постсоветского периода: законы, постановления, указы, распоряжения, переписка законодательных и правительственных органов РБ (фонд Верховного Совета Бурятской ССР и Народного Хурала РБ Р-2042, фонд администрации Президента и правительства РБ Р-2028, фонд совета по делам религий при правительстве Бур. ССР и уполномоченного по делам религии при правительстве РБ Р-1857, документы Всебурятской ассоциации развития культуры Р-2091). Также использовались фонды, содержащие материалы по дореволюционной и советской истории Бурятии (Фонды 2, 58, 483, 484, 485) и архивные данные, уже введенные в научный оборот другими исследователями.
Кроме того, использовались текущие архивы ВАРК, отчеты по экспедициям сотрудников ИМБТ, опубликованные материалы Всебурятских съездов, конференций, круглых столов.
Важное значение для диссертационного исследования имели научные и публицистические труды лидеров бурятского национального движения. Работы Б.Б. Барадина, М.Н. Богданова, Ц. Жамцарано, М. Ербанова, Э.-Д. Ринчино, относящиеся к дореволюционному и советскому периодам, позволили проанализировать политическое содержание националистических проектов, предлагавшиеся пути развития и организации бурятской общности и компоненты национальной идеи. Сравнительно-сопоставительный анализ работ Т.М. Михайлова, В.Ц. Найдакова, Ш.Б. Чимитдоржиева, относящихся к постсоветскому периоду, позволяет сделать вывод о существовании преемственности в формулировании целей бурятского культурного возрождения и в аргументации, которая используется в современной бурятской идеологии.
В диссертации использовались статьи и заметки, опубликованные в газетах «Аргументы и факты в Бурятии» (2000-2009), «Бурятия» (1992-2009), «Информ Полис» (1992-2009), «Молодежь Бурятии» (1988-2006), «Московский комсомолец в Бурятии» (2001-2008), «Номер один» (1999-2009), «Правда Бурятии» (1985-2006), «Пятница плюс» (2005-2009), «Угай Зам» (2005-2008), «Центральная газета» (2006-2008), журнал «Мир Байкала» (2004-2009).
Также использовались материалы радио- и телепередач, художественные кинофильмы «Первый нукер Чингис-хана», «Силою вечного Неба», «Улан-Удэнская история», документальный фильм «Послание Хамбо-ламы». Материалами для исследования послужили также литературные произведения: сборник стихов «Любовь моя – Улан-Удэ», стихи Б. Дугарова, Г. Раднаевой, Е. Сындуева и др. поэтов, прозаические произведения В. Алагуевой, Я. Халбая, ламы Тенчоя, книга бурятских буддийских притч, составленная И. Мухановым.
Источниками служили произведения художников Л. Бертаковой, Е. Болсобоева, Д.-Н. Дугарова, Б. Доржиева, Н. Дудко, Ю. Мандаганова, И. Налабардина, Д. Пурбуева, А. Цыбиковой, скульпторов А. Миронова, Д. Намдакова, Б. Сундупова. Представляли исследовательскую ценность театральные произведения в различных жанрах режиссеров Ц. Бальжанова, Д. Баторовой, Д. Бадлуева, Э. Жалцанова, опера «Гэсэр», фестивали и праздники «1000 лет эпосу «Гэсэр», «Алтаргана», «Мода монголов мира», конкурсы «Дангина-Гэсэр», фестиваль «Ночь ёхора», спортивно-художественные мероприятия сурхарбан, «Три игры мужей», религиозно-обрядовые действа (хуралы) в честь буддийских праздников Сагаалган и Майдари в дацанах, шаманские обряды тайлган, а также празднование нового года по лунному календарю в рамках светских мероприятий.
Хронологические рамки исследования включают период с 1990 г. по настоящее время. Постсоветский период бурятского этнокультурного возрождения предлагается рассматривать с точки зрения его разделения на три этапа, а именно: 1990-1995 гг. – политизация этнокультурных процессов; 1996-2000 гг. – широкое обсуждение бурятской этнокультурной проблематики в научных и публицистических работах, изменение социальных функций религии, обращение к историческому наследию в художественном творчестве с одновременным угасанием политического компонента идеологии; с 2000 г. по настоящее время – установление и функционирование обратной связи между выработанной элитами идеологией и ментальностью представителей бурятской общности, способствующей деполитизации этнокультурных процессов.
Территориальные рамки исследования охватывают этническую Бурятию, включающую в себя Республику Бурятия, Агинский и Усть-Ордынский бурятские автономные округа, Иркутскую и Читинскую области в административных границах до 2008 года.
Научная новизна исследования заключается в следующем: впервые дана комплексная характеристика и оценка современных бурятских этнокультурных процессов в контексте междисциплинарного подхода; выявлена преемственность современной бурятской идеологии от национальных лидеров начала XX в.; предложена новая трактовка и интерпретация понятийного аппарата современных гуманитарных исследований применительно к постсоветскому историческому периоду и конкретно – к бурятским этнокультурным процессам; выявлены и проанализированы особенности современных бурятских этнокультурных процессов; выделены три этапа в современном бурятском этнокультурном возрождении; исследованы составные элементы выработанной национальными элитами идеологии бурятского национального возрождения, касающиеся исконных прав на этническую территорию, разрушительного влияния русификации и европеизации, трагедии бурятского языка, восстановления культурного единства с Монголией и с пространством буддийской цивилизации; разработана методика исследования современных этнокультурных процессов, составляющих совокупность; предложен междисциплинарный подход к исследованию этнокультурных процессов с позиций сочетания методов исторических и других гуманитарных наук; предложено понятие современной бурятской этносферы, охватывающей этнокультурное пространство во всем многообразии его характеристик и проявлений; определены и исследованы с позиций современной исторической науки этнокультурные процессы как фрагменты этносферы, выступающие в структурном и нераздельном единстве социокультурной системы с идеей этнонационального единства в качестве базового концепта; рассмотрено современное бурятское религиозное возрождение; проведен исторический анализ характерных черт буддийского и шаманского обновления; выявлены и исследованы социальные функции религии в бурятской постсоветской модернизации; показаны и проанализированы феномены постсоветского бурятского художественного творчества, представленного в литературе, драматическом и музыкальном искусстве, живописи и скульптуре, в кино и в средствах массовой информации; доказано, что современные этнокультурные процессы, являясь выражением обратной связи между этнонациональной идеологией и бурятским населением, в наибольшей степени способствуют деполитизации этничности и приведению ее в русло культурной идентичности; доказано на примере современных бурят формирование непротиворечивого единства гражданской (всероссийской) и национально-культурной идентичностей, создание регионального культурного пространства и предпосылок для устойчивой межэтнической толерантности и доверия.
Теоретическая и практическая значимость работы
Практическая ценность диссертационной работы состоит в том, что результаты позволяют использовать сформулированные в диссертации новые подходы к исследованию этнокультурных процессов в постсоветском пространстве в рамках различных гуманитарных дисциплин – история, философия, социология, религиоведение, культурология; ввести в исторические исследования методологию и принципы социальной и культурной антропологии, касающиеся социальных процессов, в частности, этнокультурных практик; усовершенствовать работу законодательных и исполнительных органов власти в сфере развития этнокультурного строительства, формирования гражданского климата в стране, укрепления межэтнических взаимоотношений и доверия; улучшить эффективность работы общественных организаций, ставящих перед собой цели сохранения и развития культурного многообразия в России; повысить качество преподавания в вузах дисциплин, касающихся истории, политических процессов, традиционной и современной этнической культуры, регионоведения, этнографии и этнологии.
Апробация работы
Основные положения диссертационной работы докладывались и обсуждались на конференциях, в том числе международных «Diverse Cultures in Contemporary World» (Москва, 2005), «Identity and Social Change in Russia» (Нью-Йорк, 2006), «Орос ба Монгол ХХ зуунд. Туршлага ба асуудлууд» (Улан-Батор, 2006), «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2007), «Чингис-хан и судьбы народов Евразии-2» (Улан-Удэ, 2007), «Улымжиевские Чтения – 4» (Улан-Батор, 2008), «International Seminar on social and political processes in post-Soviet space» (Беркли, 2008) и всероссийских «Социогенез в Северной Азии» (Иркутск, 2005), «Конструирование идентичности в современной России» (Великий Новгород, 2007).
Кроме того, работа апробирована в процессе преподавания автором курсов «Теория и практика современных национализмов» и «Современная бурятская этничность» для студентов исторического факультета Бурятского государственного университета и слушателей курсов повышения квалификации преподавателей общественных наук при БГУ, во время исследовательской стажировки в Институте Кеннан, Вудро Вильсон-центра в Вашингтоне, США.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, шести глав, состоящих их тринадцати параграфов, заключения, списка источников и литературы.
Бурятские этнокультурные процессы и идеология советского периода
Теоретико-методологическими основаниями данного диссертационного исследования являются принципы историзма, объективности, ценностный и системный подходы, определяющие сущностную сторону исторического познания.
Принцип историзма позволяет изучать социально-культурные реалии процесса национально-культурного возрождения в динамике их изменения, становления во времени, развития, когда они рассматриваются как определенная целостность, обладающая имманентным смыслом . Этнокультурные процессы у бурят в условиях трансформации российского общества в рамках историзма «новой исторической науки» («школа Анналов») исследуются в неразрывном единстве с цивилизационнои культурой. Благодаря этому создается нераздельное пространство исторической и антропологической науки, а историк, понимающий культуру как способ восприятия и осмысления социального и духовного мира, видит глубокое единство, нерасторжимую тотальность культурных и социальных аспектов человеческой практики".
Принцип объективного взгляда на историю позволил провести комплексный анализ и оценку фактов этнокультурных процессов в их совокупности и выявить их основные ценности. Ценностные установки национально-культурного возрождения, сформулированные бурятской интеллектуальной элитой, были определены на основании ценностного подхода, использующего в исследовании истории современности аксиологические теории и концепции, накопленные в различных областях гуманитарных наук при изучении общества, а также в исследовании исторических изменений, происходящих в России в переходный период. В диссертационной работе системный подход является одним из принципиальных, поскольку исследование нацелено на анализ этносоциальных и этнокультурных процессов, представляющих собой сложную систему, в контексте общесистемных закономерностей, включая связь с внешней средой и обратную связь. Историко-системный подход позволил выявить причинно-следственные связи между модернизацией постсоветского периода и ростом национального самосознания.
В работе также применялись и другие специальные методы исторического исследования: историко-типологический, благодаря которому стало возможным выделение общих для периода трансформации российского общества тенденций в процессе национально-культурного возрождения; историко-генетический, способствовавший реконструкции в постсоветской идеологии тех черт этнокультурных процессов начала XX в., к которым обращается современная интеллектуальная элита. Использование историко-генетического метода позволило установить не только сходство, но и глубокую связь между процессами складывания национальной идеологии в период дореволюционной модернизации бурят и современным национальным возрождением. Благодаря использованию этого метода стало возможным не только проследить содержание и логику развития национальной идеологии, но и наиболее полно проанализировать причины, по которым в принципиально новых социальных, политических и экономических условиях события отделенного времени оказали воздействие на современность. При этом важное место в исследовании занимает диахронный метод, который позволил показать преемственность и динамику этнокультурных процессов в разные периоды (начало и конец XX в.), тогда как благодаря синхронному анализу, стала возможной системная реконструкция этнокультурных оснований национального возрождения бурят в постсоветский период. При анализе как синхронического (современные буряты - современные монголы), так и диахронического аспектов этнокультурных процессов (буряты в Российской империи — современные буряты, Монгольская империя - современная Республика Бурятия) применялся историко-сравнительный метод.
Использование структурно-функционального метода1 позволило осуществить анализ структуры, характеристик и функций бурятской этничности постсоветского периода и показать, основываясь на фактологическом материале, способы и пути ее формирования и функционирования как символического пространства, в котором отдельные компоненты выступают в качестве маркеров, устанавливающих этнокультурные границы своей территории.
Важным методологическим основанием диссертационного исследования стало сочетание принципа социального конструктивизма" и семиологического подхода к социокультурным процессам и феноменам, рассматриваемым как систематизированная совокупность социализированных кодов и символов . Это позволило не только наиболее адекватно рассмотреть и проанализировать собственно исторические факты, но и предложить понятийный аппарат современного научно-гуманитарного знания по отношению к изучению конкретных феноменов - этнокультурных процессов у бурят в современной России. Одним из важнейших понятий, введенных, соискателем при анализе этносоциальных и этнокультурных процессов, является понятие бурятской этносферы. Оперируя данным термином, соискатель рассматривает современные социокультурные процессы в Бурятии в их неразрывном единстве и с учетом специфических характеристик каждой из них. Социокультурное пространство в таком ключе представляется и анализируется не только как совокупность знаков и символов, составляющих особую семиосферу — современную- бурятскую этничность, но и как динамический исторический процесс, включающий собственную периодизацию, наличие которой обусловлено сложным переплетением внутренних и внешних факторов политического, экономического и культурного свойства.
В работе был использован также и диалектический метод, поскольку он позволяет рассматривать этнокультурные процессы во взаимосвязи всех составляющих эти процессы компонентов.
Из научных методов эмпирического исследования применялись методы наблюдения и описания, то есть целенаправленное восприятие этнокультурных процессов, фиксация сведений от участников какого-либо действия (художественного, религиозного, политического), а также при личном и непосредственном ознакомлении с феноменами культуры и с политическими действиями.
Постсоветский национализм: общее и особенное
В 1920 г. Э.-Д. Ринчино на заседании Политбюро ЦК РКП(б) представил записку «Инородческий вопрос и задачи Советского строительства в Сибири» и подал докладную записку «Народному комиссару по делам национальностей РСФСР товарищу Каменскому». В этих документах было изложено его видение бурятского самоопределения, задач, которые будут решаться в рамках автономии, принципов взаимодействия с центральными властями и зарубежными странами: ««Прежде всего, следует ... считаться с тем, как мыслят сами бурят-монгольские массы ... устроение своей судьбы»"; «1) объединение всех бурят-монголов в одно целое и предоставление им автономии; 2) высший исполнительный орган Бурят-Монголии подчиняется непосредственно центральному правительству через Нацком и имеет право сношений и представительства в Монголии, Тибете и других родственных буддийских странах по делам культурно-национальным, религиозным и экономическим; 3) представительный и законодательный орган Бурят-Монголии обладает правом законодательства по культурно-национальным и местным делам и правом внесения корректив в законодательные акты центральной власти сообразно местным особенностям быта и жизни» .
Уже после образования ДВР в программе общества национального культурно-политического самоопределения бурятского народа (Бурнацкульт) Б.Б. Барадин отметил, что цели автономии состоят «в полном развитии творческого духа народа в области создания культурных ценностей национального и общечеловеческого значения» , а потому необходимо оказывать «всемерное содействие к, политическому самоопределению бурят-монгольского народа на основе завоевания единства национальной территории и полной политической независимости»1. Политическая самостоятельность должна была подкрепляться законодательно утвержденными правами на автономию в области экономики, судопроизводства и образования: «1) распоряжение всем земельным фондом области; 2) местное бюджетное право, установление местных налогов, сборов, пошлин и повинностей, заключение займов; 3) организация народного хозяйства; 4) законодательство по народному просвещению; 5) организация местного национального суда»".
Создание автономии явилось свидетельством признания за бурятами их этнополитических прав, что отражено, в частности, в Воззвании Временного управления Бурят-Монгольской автономной области (Бурмонавтоупр) Дальнего Востока: «Бурят-Монгольской народности предоставлена широкая автономия, т.е. право на совершенно самостоятельное и независимое ни от кого существование в сфере организации суда и административно-хозяйственной и культурно-национальной жизни ... Наконец-то бурят-монгольский народ получил возможность жить самостоятельно» .
Можно с полным основанием утверждать, что концепция советской этнополитической автономии явилась логическим завершением националистического дискурса, строящегося на идее о том, что возрождение и сохранение самобытности бурят возможно только в условиях самоуправления. Национальное движение, как в дореволюционную эпоху, так и после революции, находилось под влиянием национальной интеллигенции, а коммунисты, взгляды, которых, по мнению Э.-Д. Ринчино, «не выражают интересы широких масс бурятского народа»4, не оказывали существенного воздействия на общественное мнение бурят. Однако с упрочением советской власти переход контроля над автономией в руки большевиков был предопределен. При этом следует отметить, что бурятские большевики, вплоть до принятия Политбюро ЦК РКП(б) осенью 1920 г. Постановления о проведении в жизнь автономии для восточных национальностей, отрицали необходимость предоставления бурятам самоуправления в какой-либо форме. Так, на губернском съезде иркутских бурят в апреле 1918 г. М.М. Сахьянова говорила: «Бурятский народ ... не может отгородиться своими национальными организациями от общего хода революции и зажить своеобразной монголо-бурятской жизнью, а должен встать в ряды рабочих и крестьян - и вместе с ними строить жизнь на началах революционного социализма»1. В тезисах Бурсекции Иркутского губкома РКП(б) в феврале 1920 года, в которых отражена негативная оценка возможности предоставления бурятам автономии, говорилось следующее: «стремление мелкобуржуазной, националистически настроенной бурятской интеллигенции национализировать школу и вообще возродить и развить бурятскую культуру объективно обречены на неудачу. Трудящиеся и эксплуатируемые массы бурятского населения Иркутской губернии для осуществления своих реальных интересов и чаяний не нуждаются в национальной автономии, в какой бы то ни было форме»". Ту же позицию отстаивал В.И. Трубачеев на губернском съезде иркутских бурят в октябре 1920 г.: «при Советской власти требования автономии в какой бы то ни было форме со стороны бурятского народа ... являются вредным з домогательством»
Этническая консолидация и межэтнические противоречия в контексте преобразований в российском федерализме
Термин этнос (от греческого єі5чоєц - народ) в англоязычной литературе замещен понятиями ethnic groups и nation (термин нация в данном случае используется в неполитическом смысле, что подразумевает отделение данного понятия от государства или страны). Этническими группами называют людей, объединенных общим происхождением3 или «предположительно принадлежащих к одному обществу, разделяющих одну культуру и, особенно, один язык»4. Несмотря на то, что этот термин следует рассматривать как некую базовую категорию, в американской социологии он используется для обозначения «группы с общей культурной традицией и чувством идентичности, которая существует как подгруппа (subgroup) большего сообщества. При таком понимании этнические группы становятся синонимами этнических, религиозных и прочих меньшинств»5, хотя совершенно очевидно, что этнические группы могут не только доминировать в составе населения какой-либо страны, но и даже представлять транснациональную общность, как в случае, например, с арабами.
В отечественной литературе, по причинам политического характера (т.е. из-за острой проблемы самостоятельности этнополитических субъектов РФ и их отношений с федеральным центром), все еще продолжается дискуссия, насколько сопоставимы понятия этнос и нация, являются ли они синонимами, а если нет, то по каким параметрам различаются. Э.В. Тадевосян, в частности, утверждает: «Дело в том, что понятие "нация" постоянно и широко используется в двояком смысле: а) как этнос, когда, наряду с социально-классовым, социально-демографическим, социально территориальным, социально-профессиональным и иным подразделением общества на социальные совокупности, выделяется и его социально-этническая дифференциация - членение на различные национальные и этнографические группы; б) как согралсданство, политическое объединение граждан данного государства. Ясно, что если речь идет об этническом составе населения, например нашей страны, то, естественно, говорится о русских, татарах, якутах, башкирах, чувашах, калмыках и др., т.е. о нациях-этносах или этнонациях. Когда же имеется в виду государственное единство жителей России, независимо от этнической принадлежности, то нередко прибегают к термину "россияне", отражающему их общую гражданскую принадлежность. Точно так же, рассуждая о "национальной экономике" и "национальном доходе", "национальной безопасности" и "национальном идеале", мы понимаем под "национальным" не "этническое", а "государственное"»1.
Политические и идеологические условия современной России обуславливают необходимость, снова и снова формулировать эссенциалистские представления об этносе, основу которых еще в двадцатых годах нашего столетия заложил этнограф СМ. Широкогоров: «Этнос есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других»". Такое же, но расширенное толкование этноса, которое, кстати сказать, вполне соотносится со сталинским определением нации, мы находим и у наших современников: «Этнос - это исторически сложившаяся на определенной- территории устойчивая совокупность людей, обладающая единым языком, общими чертами и стабильными- особенностями, культуры, психологии. Этносы становятся реальностью, тогда, когда появляется ощущение внутригруппового единства в противопоставлении с другими, окружающими их общностями, т. е. формируется этническое самосознание. ... В современной науке этническая общность выступает как национальная общность, т. е. как более высокий и развитый тип этноса. Ибо этносы, возникнув еще в первобытном обществе, консолидируясь и развиваясь, представлены в мировой истории такими типами, как племя, народность, нация»1. Иными словами, С. А. Кравченко с соавторами придерживаются точки зрения о вырастании нации из этноса и, соответственно, о менее развитом (более примитивном?) уровне последнего. Тому же сложному вопросу причин и условий вырастания наций из этний (ethnies) уделяет внимание Э. Смит. Отстаивая перениальный характер нации (национальную повторяемость), Э. Смит утверждает: «На всем протяжении истории и на различных континентах имелись серьезные подтверждения не просто «объективных» культурных (лингвистических, религиозных и т.д.) различий и категорий, но и «субъективных» этнических идентичностей и этнических сообществ, многие из которых с двух сторон были зажаты противоречиями. Вновь можно было бы сослаться на этническую преемственность и этническую повторяемость. Греков, армян, евреев, персов китайцев и японцев можно было бы привести в качестве примеров этнической преемственности, поскольку, несмотря на значительные культурные изменения на протяжении столетий, определенные ключевые идентифицирующие составляющие — название, язык, обычаи, религиозная общность и территориальное объединение — явно сохранялись и воспроизводились тысячелетиями. ... То есть эти регионы рассматривались как непрерывный ряд часто четко определенных и хорошо описанных этнических сообществ, где группы формировались, расцветали и исчезали...»2. По мнению Э. Смита, этнические сообщества «постепенно
Таким образом, этнос или этническая общность в любом случае рассматриваются как предтеча нации, а последняя - как унаследовавшая характеристики предшественника. Об этом свидетельствуют и «Опыты» Монтеня, в политическом словаре которого nation является самым важным словом и служит для обозначения общности, связанной общими нравами и обычаями. «Одна из стратегий Монтеня состоит в том, чтобы продемонстрировать, как человеческие существа различаются в зависимости от их принадлежности к той или иной нации. Поэтому быть членом определенной nation не лучше, чем быть гражданином другой»".
Э. Смит, развивающий концепцию позитивистского эволюционизма, предлагает для различения понятий не сущностные, а исторически-стадиальные характеристики, определяя этнические общности (ethnies) «как носящие определенное имя группы людей с общими мифами о происхождении, историями и культурами, связанные с определенной территорией, и чувством солидарности»" а нации - «как группу людей, обладающую общими и особыми элементами культуры, единой экономической системой, гражданскими правами для всех членов, чувством солидарности, являющимся результатом общих переживаний, и занимающую общую территорию» . Ч. Винник рассуждает об этносе в том же духе: «Группа людей, связанных и национальностью, и расой. Эти связи воспринимаются членами группы чаще всего неосознанно, однако для внешних наблюдателей члены этой группы гомогенны»3.
Национальная история и культура в современном художественном творчестве
Всебурятская ассоциация развития культуры, устав которой был утвержден на съезде, в качестве целей и задач ставила «содействие сохранению и развитию национальной культуры, языка, традиций и народных промыслов бурят, их дальнейшей духовной консолидации.... Приобщение широких масс населения, подрастающего поколения к ценностям бурятской национальной культуры, воспитание национального самосознания»".
Правовой основой новых традиций служила принятая 8 октября 1990г. «Декларация о государственном суверенитете Бурятской Советской Социалистической Республики», в которой было заявлено, что «в настоящее время правовой статус автономной республики сдерживает развитие экономического, политического, социально-культурного потенциала Бурятии». Поэтому Верховный Совет Бурятской АССР «во имя высших целей: обеспечения каждому человеку неотъемлемого права на достойную жизнь, свободное развитие и пользование родным языком, а каждому народу - на самоопределение в избранных им национально-государственных и национально-культурных формах... провозглашает государственный суверенитет Бурятской Советской Социалистической Республики как верховенство, самостоятельность и полноту государственной власти Республики на своей территории, независимость ее во внешних сношениях...»1.
Центральной из новых традиций, ставшей одновременно и главной политической мифологемой, выступает легитимизация этнического права на территорию, причем особо выделяются наг{ионалъные интересы, что, в частности, подразумевается в обеспечении и гарантии национально-культурного возрождения и свободного развития всех народов, населяющих республику, а также в удовлетворении национально-культурных, языковых потребностей бурят, проживающих за пределами республики".
Данная Декларация, а позже и Конституция Республики Бурятия, узаконила республиканское гражданство как одно из доказательств суверенитета Республики Бурятия . Одновременно Конституция провозглашала создание в рамках ее юрисдикции гражданской общности -многонациональный народ: «Носителем суверенитета и единственным источником государственной власти в Республике Бурятия является ее многонациональный народ» ; «В Республике Бурятия обеспечивается свободное развитие наций и национальных групп, проживающих на ее территории, создаются условия для сохранения и развития ими своих традиций и обычаев, поощряется не противоречащая законодательству деятельность национально-культурных центров, ассоциаций и иных общественных формирований» .
Однако указанным статьям явно противоречила статья 60, подразумевающая особое право бурят и тем самым отличающая их статус от прочих граждан: «Государственно-правовой статус и территория Республики Бурятия не могу г быть изменены без ее согласия. Изменение государственно-правового статуса республики, а также ее территории осуществляется путем референдума, при этом решение считается принятым, если за него проголосовало более половины граждан республики, в том числе более половины граждан бурятской национальности, принявших участие в голосовании»1.
Данная статья имплицитно содержит оценку и ирредентистскую реакцию на события 1937г., когда «единая Бурят-Монголия была расчленена на пять частей, на республику и два национальных округа, на территории, впрямую вошедшие в состав соседних областей. Был нанесен страшный удар бурят-монгольскому этносу. ... В результате затормозились процессы формирования единой культуры, единой письменности и литературного языка ... Однако на российском уровне нет положительного решения этого для нас важнейшего вопроса»". Требование о признании бурят репрессированным народом — один из наиболее артикулированных политических компонентов идеологии — несет в себе характеристики ресантимента; с ним связано формулирование и проговаривайие историко-географических маркеров, узаконенных Конституцией. Так, в 1997 г. д.филол.н., профессор В.Ц. Найдаков определил пространство и границы бурятской нации в терминах постсоветского политического дискурса, заложив основу нарратива изобретаемых традиций: «Буряты - аборигенный, коренной народ, исконно обитающий окрест Байкала, на территории
Прибайкалья и Забайкалья. ... И поскольку территория Республики Бурятия расположена в Забайкалье, буряты, составляющие лишь четвертую часть всего населения Республики - государства (здесь и далее выделено мной. - Д-Л.) в составе Российской Федерации, являются государствообразующим народом, титульной нацией, давшей название государству - республике ... бурятское население РБ составляет генеральную диаспору нации — народ, эюивущий в своем государстве, которое является притягательным центром для всех бурят»1.
Конституируемая гражданская общность — народ Бурятии, где все национальности равноправны - даже в Конституции вступает в противоречие с узакониваемым (и унаследованным от советских времен) государственно-правовым статусом титульной нации: «Республика Бурятия, образованная в результате реализации права бурятской нации на самоопределение...»". Формулировка статьи служит основой для дальнейших интерпретаций в дискурсе. Гражданский национализм (республиканский)- явно- проигрывает концепциям конструируемого этнонационализма титульного меньшинства, что выражается, в частности, в идее иерархии народов, населяющих Бурятию: «О представителях большинства национальностей, населяющих республику, говорить как о народах республики Бурятия нет никаких оснований ... все они являются частью своих народов, имеющих государственные образования в дальнем и ближнем зарубежье, или в составе Российской Федерации»
