Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Большевистская партия на рубеже войны и мира 46
1. Кадровый состав РКП(б) в 1921 - 1922 гг. «Болезни» партии 46
2. Значение дискуссии о профсоюзах для последующей внутрипартийной борьбы и организационного развития РКП(б) 62
3. Организационно-кадровое развитие РКП(б) с X по XI съезд 82
Примечание к Главе I 94
Глава II. Решающий этап борьбы за «ленинское наследство» 106
1. «Дело 22-х». «Триумвират» и назначение И.В.Сталина на пост генсека 106
2. Деятельность секретариата ЦК РКП(б) после назначения И.В.Сталина на пост генсека 115
3. Внутрипартийная борьба в большевистском руководстве в начале 1923 г. 144
4. Дискуссия в РКП(б) в конце 1923 г. 159
5. XIII съезд РКП(б) и «конституция» «семерки». «Литературная дискуссия» 197
Примечание к Главе II 223
Глава III. Агония «коллективного руководства» 240
1. Раскол «триумвирата». XIV съезд партии и события в Ленинграде в январе - марте 1926 г. 240
2. Объединенная оппозиция и ее организационный разгром 273
3. Свертывание нэпа и разгром правых большевиков 300
Примечание к Главе III 343
Заключение 358
Источники и литература 368
- Кадровый состав РКП(б) в 1921 - 1922 гг. «Болезни» партии
- «Дело 22-х». «Триумвират» и назначение И.В.Сталина на пост генсека
- Раскол «триумвирата». XIV съезд партии и события в Ленинграде в январе - марте 1926 г.
- Свертывание нэпа и разгром правых большевиков
Кадровый состав РКП(б) в 1921 - 1922 гг. «Болезни» партии
Одержав в 1920 г. серию побед над белогвардейскими армиями, Красная Армия и РКП(б) могли праздновать общий успех в Гражданской войне. В то же время социально-экономическое и политическое положение в стране в 1921-1922 гг. оставалось крайне напряженным. Сказывалась и огромная психологическая усталость народа от бурных событий предшествующих лет. В.И.Ленин в марте 1921 г. публично признал: «Никогда страна не достигала такой усталости, изношенности, кактеперь»1.
Новая экономическая политика была рождена в муках. 15 марта 1921 г. X съезд РКП(б) принял по докладу В.И.Ленина резолюцию "О замене разверстки натуральным налогом". Данное решение состоялось в крайне сложной обстановке. Достаточно напомнить сказанное в 1923 г. Л.Б.Красиным: если бы программу нэпа предложил не В.И.Ленин, а кто-либо другой, его бы охарактеризовали как «дряблого соглашателя, если не коварного изменника и предателя» .
По подсчетам В.В.Кабанова, в начале 1921 г. 99,3% изъятий из крестьянских хозяйств осуществлялись в натуральной форме . Поворот к нэпу произошел стремительно: сама комиссия Политбюро в составе Л.Б.Каменева, Н.Осинского и А.Д.Цюрупы, куда Ленин передал "Предварительный, черновой набросок тезисов насчет крестьян", была образована лишь 8 февраля 1921 г. Л ведь именно в этом документе впервые однозначно прозвучали судьбоносные ленинские слова: «Удовлетворить желание беспартийного крестьянства о замене разверстки (в смысле изъятия излишков) хлебным налогом»4.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие большевики просто не успевали быстро и правильно сориентироваться в новой исторической ситуации. Например, спустя два месяца после перехода к новой экономической политике тот же Н.Осинский сообщает в ЦК следующее: «В течение двухнедельной поездки по Тульской, Орловской, Курской и Воронежской губерниям мне пришлось убедиться в том, что новая политика в деревне, связанная с заменой продразверстки натурналогом, недостаточно усвоена местами. Не усвоено достаточно самое существо нового курса. Одни полагают, что мы становимся на путь возвращения к буржуазным отношениям, другие, наоборот, думают, что предпринимается показной политический ход (так, например, ответственный работник Елецкой уездной организации спрашивал меня, улыбаясь, по секрету: "будет ли осенью восстановлена продразверстка")» . В августе 1922 г. Г.Е.Зиновьев напомнит, что годом раньше «замечалось почти полное непонимание НЭПа» .
Все это имело место несмотря на то, что еще 29 апреля 1921 г. Оргбюро ЦК, проводя решения съезда в жизнь, постановило:
«1) Кампанию по всестороннему разъяснению крестьянским и рабочим массам продналога считать важнейшей для настоящего момента. 2) Всем Губкомам немедленно же дать точные сжатые отчеты, что ими сделано в этом направлении, прислав в ЦК исчерпывающие материалы, отметив все возникшие на местах в связи с проведением продналога новые неразрешенные вопросы. Давать сводки еженедельно»7.
Но выполнялась эта директива на первых порах плохо. Местные партийные организации явно не спешили. Удивляться нечего и здесь, так как политика большевистского руководства в крестьянском вопросе, как это убедительно показано в монографии С.А.Павлюченкова "Крестьянский Брест, или предыстория большевистского Нэпа" , не страдала особой последовательностью и в 1918 - 1920 гг.
Однако за пределами деревни ясности и порядка было и того меньше. Так, Наркомфин в течении первой половины 1921 г. стоял в стороне от изучения хозяйственных процессов НЭПа, углубившись в изыскание нового измерителя ценности взамен денежного . Вполне понятно, что в такой ситуации ни о каком нормально работающем рынке речь идти просто не могла. Кроме того, начальный период нэпа был отмечен всплеском всевозможных коммерческих махинаций .
Одновременно уничтожение главков и образование трестов, постепенное отмирание функций ВСНХ по непосредственному снабжению промышленных предприятий сырьем и топливом, отсутствие твердой денежной единицы создали, по верному замечанию Л.Сабсовича, такие условия, при которых и «ни какое планирование промышленности не могло иметь места»11\ Не случайно, Ленин в 1921 г. прямо признал, что «мы на 5 недель обыкновенно не умеем рассчитать» .
В стране свирепствовали голод и эпидемии. Происходившее в Поволжье в 1921 г. проиллюстрируем двумя примерами из жизни Самарской губернии. Особо уполномоченный СТО по топливу в докладе от 8 июля 1921 г. сообщал об эпидемии холеры в Самаре. Он указал, что в самом городе навоз и выгребные ямы не вывозились 4 года. На набережной Волги, где шла бойкая торговля, валяется павшая скотина. На площади автор документа наблюдал корчившегося в припадке холеры человека, через которого спокойно перешагивали проходившие люди. В городе регистрировалось до 500 случаев заболеваний в день. И при этом поголовно все население употребляло только сырую воду. Реакция же властей описана следующим образом: «Местные власти, за исключением времени, которое они проводят на даче, идут в работе в сторону наименьшего сопротивления. Губисполком заседает и разговаривает, Губчека ищет виноватых. Парткомы силются организовать субботники, но нет людей и хлеба, кооперативы бумаги пишут. Профсоюзы мечутся и кричат до хрипоты» .
В губернии ясно обозначилось бегство из партии, основной причиной которого явился голоде4. П.А.Сорокин, побывавший зимой 1921 г. в охваченных голодом районах Самарской губернии, приводит свой разговор с местным милиционером. Последний, убрав очередного умершего от голода в сарай, где уже на полу лежали десять трупов, сказал:
«-Запирать надо... Воруют.
-Воруют... что? - Да чтобы есть. Вот до чего мы дошли. В деревне охраняют кпадбище, чтобы не растащили трупы из могил.
- А были ли убийства с этой целью? - заставил себя спросить я.
- В нашей деревне нет, но в других были. Несколько дней назад в деревне Г. мать убила ребенка, отрезала ему ноги, сварила и съела» .
Похожие вещи происходили и в других регионах. Так, в апреле 1922 г. руководство Башкирии было вынуждено принять специальное постановление «О людоедстве», направленное на борьбу с трупоедствоіу; и людоедством, а также на пресечение торговли человечески" мясом»16. Как рассказал автору настоящей работы С.С.Бельченко, бывший в 1956 - 1959 гг. заместителем председателя КГБ при Совете Министров СССР, в начале 20-х гг. на Украине не являлось редкостью изготовление колбас из человеческого мяса. Ситуация же в Кустанайской губернии в отчете губкома описана так: «На почве голода идут самоубийства ответственных работников. Ужасающая картина голода в апреле достигает своего апогея. Количество трупов, валяющихся по улицам, в детских домах не поддается учету. За один лишь январь месяц по городу зарыто более 1500 трупов. Это по городу, а в деревнях в общей сложности еще больше»17.
После окончания Гражданской войны страна лежала в руинах. Многие промышленные предприятия стояли или работали не в полную мощность. Угля в 1920 г. было добыто 8,7 миллиона тонн - немногим больше, чем в 1898 г., а выплавка чугуна упала до 116 тысяч тонн, что в 2 раза меньше, чем в 1862 г. Хлопчатобумажных тканей было выработано примерно столько же, сколько в далеком дореформенном 1857 г 18 Транспорт был изношен и также функционировал с серьезными перебоями. По подсчетам советских историков к моменту окончания Гражданской войны в разрушенном состоянии находились 3672 железнодорожных моста и 1700 верст железнодорожных путей19. Вот как обрисовал ситуацию на железной дороге в январе 1922 г. в корреспонденции И.С.Уншлихту и В.В.Фомину основатель большевистской партии: «Первый раз я ехал по железным дорогам не в качестве «сановника», поднимающего на ноги все и вся десятками специальных телеграмм, а в качестве неизвестного, едущего при ВЧК, и впечатление мое - безнадежно угнетающее. Если таковы порядки особого маленького колесика в механизме, стоящего под особым надзором самого ВЧК, то могу себе представить, что же делается вообще в НКПС! Развал, должно быть, там невероятный»20.
Кадровый состав рабочих за годы войн претерпел заметные изменения: кто-то погиб, кто-то умер, кто-то по-прежнему находился в Красной армии. Многие рабочие ушли спасаться от голода в деревню, материально-технической базе которой также был причинен серьезный ущерб. Продразверстка, отказаться от которой в ряде регионов страны не удалось даже после решений X съезда РКП(б), по-прежнему подрывала стимул к труду у производителя.
Отметим, что важнейшим фактором, имевшим существенное влияние на развитие всей социально-политической ситуации в стране, явилась демобилизация армии, приведшая к росту бандитизма. Весьма показательно, что в своем докладе о политической деятельности ЦК на X съезде РКП(б) В.И.Ленин неоднократно обращался к данной проблеме, которую оценивал как «новую форму войны»21\ На жизни страны по-прежнему сильно сказывались и повстанческое движение. Так, крестьянское восстание в Западной Сибири вспыхнувшее 31 января 1921 г., продолжалось до конца весны. Оно раскинулось на всю Тюменскую губернию, частью захватив Омскую, Челябинскую и Екатеринбургскую губернии. В восстании участвовало не менее ста тысяч человек и, по определению В.В.Московкина, переросло «в крупномасштабную войну с фронтами, укрепленными районами, «котлами» окружения и тысячекилометровыми переходами воинских соединений»22.
О степени же ожесточения говорит множество фактов. Например, в Ишимском уезде Тюменской губернии не редкостью были случаи, когда захваченным продработникам заживо резали животы, насыпали зерно и вывешивали над ними лист бумаги с надписью «Разверстка выполнена полностью». В других местах представителям Советской власти отрезали носы и уши, выкалывали глаза, протыкали вилами, сжигали и морозили заживо. Большевики отвечали адекватной жестокостью. Общие потери только со стороны властей превысили десять тысяч человек. Среди крестьян же показатель оказался значительно выше: десятки тысяч людей погибли, были искалечены, потеряли кров и имущество. Кроме того, вследствие этих событий поголовье скота резко сократилось, посевы упали на четверть, начался голод .
Ситуация на Урале также оставалась непряженной. По некоторым данным только в Осинском уезде в течение 1921 г. было выявлено до 15 тыс. дезертиров и бандитов, у которых отобрано до 10 тыс. винтовок и несколько десятков пулеметов24.
Положение с бандитизмом на Северном Кавказе летом 1921 г. отражено в составленном начальником Развед. Отдела СКВО Строило «Обзоре повстанческого движения на территории Северо-Кавказского военного Округа за июль и август 1921 г.». Нарисованная картина оказалась весьма пестрой и противоречивой. Так, крестьянство на Дону «резко и отрицательно» относилось не к пришлым бандам (маслаковцам иногда даже помогали против Совработников), а к местным, составленным из казаков. Казачество же, в свою очередь, напротив, «широко сочувствует подобным движениям и охотно идет за своими офицерами на всякую авантюру». При этом в Обзоре особо отмечалось: «Казачьи банды имеют все признаки правильной организации регулярных казачьих конных частей с зачатками старорежимной дисциплины». К пришлым же бандам казачество Дона относилось отрицательно.
«Дело 22-х». «Триумвират» и назначение И.В.Сталина на пост генсека
В конце октября 1921 г. Ленин пишет записку, в которой мимоходом признается в том, что «не знаком с размерами «распределительной» работы Оргбюро»1. Естественно, что информацию по указанному направлению деятельности ЦК Ленин мог затребовать в любой момент. Лидер партии вообще славился не только неприятием бюрократизма и волокиты, но и способностью доводить начатые им дела до конца. А непредоставившим нужную информацию он обязательно напоминал. Мог и наказать.
Причина указанного незнания осталась неназванной. При этом о недооценке значения работы с кадрами говорить не приходится. Этому противоречит весь путь Ленина-политика. К тому же имеется достаточное количество вполне определенных высказываний, относящихся непосредственно к рассматриваемому периоду. К примеру, 20 февраля 1922 г. в письме А.Д.Цюрупе Ленин категорически требовал: «Изучать людей, искать умелых работников. В этом суть теперь; все приказы и постановления - грязные бумажки без этого» .
Тем более данный факт достоин того, чтобы быть отмеченным. Вспомним, что в своей октябрьской записке Ленин по сути повторил однажды сказанное им в марте 1919 г. Выступая через несколько дней после смерти Я.М.Свердлова на VIII съезде РКП(б), Ленин признал: «Я не в состоянии даже на сотую долю заменить его, потому что в этой работе мы были вынуждены всецело полагаться на тов.Свердлова, который сплошь и рядом единолично выносил решения» . Изменился лишь адресат - октябрьская записка предназначалась Сталину.
Однако почему ему, ведь Секретариат ЦК возглавлял В.М.Молотов?
Л.Д.Троцкий в книге «Сталин» признал «Я заметил вскоре (после революции - О.И.), что Ленин «выдвигает» Сталина... Ленин, несомненно, высоко ценил в Сталине некоторые черты: твердость, цепкость, настойчивость, упорство, хитрость и даже беспощадность, как необходимые качества в борьбе. Но Ленин вовсе не считал, что эти данные, хотя бы и в исключительном масштабе, достаточны для руководства партией и государством... Ценность Сталина в глазах Ленина почти исчерпывалась в области администрирования и аппаратного маневрирования» . Итак, наличие у Сталина таланта администратора не отрицал ни Ленин, ни Троцкий.
Здесь приходится напомнить то, что Молотову, который являлся предшественником Сталина на посту руководителя Секретариата ЦК не доставало не только опыта, политического веса и личного авторитета, но и цепкости, настойчивости и упорства. Не блестал он пока что и в области администрирования и аппаратного маневрирования. Так если Ленин ценил Сталина за наличие тех качеств, которых не доставало Молотову, то отчего же тогда он должен был противиться назначению Сталина на пост генсека? Тем более, что история с Н.Н.Крестинским, поддержавшим во время дискуссии о профсоюзах Троцкого, показала, что Ленин действительно не собирался терпеть во главе Секретариата ЦК кого бы то ни было, с кем у него возникали серьезные трения.
Назначение Сталина на пост генсека имело столь масштабные последствия для судеб большевистской партии и Советского государства, что на этом событии стоит остановиться подробнее. А начать имеет смысл с событий второй половины 1921 г. В этой связи уместно привести письмо Сталина Ленину от 26 ноября 1921 г. В нем речь шла о штатах агитпропотдела и о его столкновении по этому поводу с Н.К.Крупской и А.В.Луначарским. Вчитаемся в то, что пишет Сталин: «Неверно, что «партия в лице агитотдела создает орган в 185 чел.» По штатам, мною просмотренным и подлежащим утверждению Оргбюро, должно быть не 185, а 106 человек...». При этом он подчеркивает, что лично «сократил нацмен ровно вдвое». Заканчивается же письмо следующими словами: «Сегодняшнюю записку вашу на мое имя (в П.Бюро) я понял так, что вы ставите вопрос о моем уходе из агитпропа. Вы помните, что работу в агитпропе мне навязали (я сам не стремился к ней). Из этого следует, что я не должен возражать против ухода. Но если вы поставите вопрос именно теперь..., то вы поставите в неловкое положение и себя, и меня (Троцкий и другие подумают, что вы делаете это «из-за Крупской», что вы требуете «жертву», что я согласен быть «жертвой» и пр.), что нежелательно» .
Документ интересен во многих отношениях. Во-первых, в нем Сталин жестко отзывается о несогласных с ним Луначарском и Крупской. Во-вторых, явно пытается играть на противоречиях между Троцким и Лениным. В-третьих, упоминание в данном письме Троцкого лишний раз подтверждает тесную взаимосвязь борьбы за лидерство в РКП(б) с организационно-кадровыми проблемами. И, наконец, хотя у Ленина со Сталиным, обсуждавших штаты одного из ключевых отделов Секретариата ЦК, не оказалось полного единства в подходе, но для нас важнее другое. А именно то, что роль Сталина в конструировании отдела ЦК не только не оспаривалась Лениным, а напротив, воспринималась как нечто само собой разумеющееся. А это, кроме всего прочего, дает основания поставить под сомнение единоличное лидерство Молотова в Секретариате ЦК в конце 1921 г.
Во всяком случае, крупнейший специалист по интересующей нас проблематике В.П.Наумов сделал крайне ценное замечание: «Со второй половины 1921 г. Политбюро поручает ему (Сталину - О.Н.) вести организационную работу в Центральном Комитете. Ему вменялась подготовка пленумов ЦК, сессий ЦИК и другое, то есть по существу он исполняет обязанности секретаря ЦК» . С.Л.Дмитренко также пишет, что в период после X партсъезда «возникла потребность усилить организационную работу ЦК» и ей по поручению Политбюро начинает заниматься Сталин, «не являясь формально секретарем ЦК»7. Наконец, А.И.Зевелев подтверждает, что именно со второй половины 1921 г. Сталин «все больше сближался с Секретариатом ЦК» .
Обратимся к ленинскому «Письму к съезду». Ленин, анализируя события того же 1922 года, ясно указал на то, что Сталин «сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть». Известно, что генсеком Сталин стал в апреле 1922 г.
Если точно следовать смыслу и букве, то власть Сталин сосредоточил в течении оставшихся после назначения месяцев того же 1922 г. Напомним, что Ленин до октября 1922 г. долгое время был оторван от ведения текущей работы. Вернувшись к исполнению обязанностей, он ясно увидел и верно оценил политическую линию генсека. Конечно, пока ситуация со Сталиным представлялась вождю поправимой. Но следуя своему излюбленному приему, Ленин в целях привлечения внимания к проблеме в "Письме к съезду" предельно заострит ее постановку.
Эту же хронологию подтверждают и следующие исторические факты. Если на X съезде партии Д.Б.Рязанов еще мог сделать, например, такое заявление: «Мы видим, что в ЦК нет специалистов по организационному делу, что место, оставленное т.Свердловым, до сих пор продолжает быть не занятым»10. То уже летом 1922 г. А.М.Назаретян в письме Г.К.Орджоникидзе констатирует появление в московских политических кругах выражения «ходить под Сталиным»11. Важно здесь и то, что отметил Назаретян этот факт не позднее начала августа: к тому моменту в должности генсека Сталин находился всего четыре месяца. Указанное выражение было новым, так как раньше партийные функционеры обычно пользовались выражением «ходить под ЦК» .
Отметим и еще одну показательную деталь. В 1947 г. вышел пятый том собрания сочинений Сталина. В него были включены статьи, доклады и речи за 1921-1923 гг. При этом материалы за 1922 г. свободно уместились на тридцати двух страницах13. Для сравнения укажем, что отдельные работы Сталина, помещенные в шестом томе, занимали больше места. Так чем же был занят Сталин в течение года?
Все изложенное выше позволяет, на наш взгляд, сделать следующий вывод: даже в 1947 г., когда основные противники генсека во внутрипартийной борьбе давно уже были уничтожены не только политически, но и физически, Сталин многое из того, что имело место в 1922 г., стремился скрыть. Стало быть скрывать ему было чего. А коли "необъятную власть" он сосредоточил "сделавшись генсеком", то и говорить необходимо прежде всего об основных направлениях деятельности Секретариата ЦК РКП(б) за период между XI и XII съездами партии. На данной проблематике мы подробно и остановимся в соответствующей части работы. Начать же придется с двух других сюжетов - «Заявления 22-х» и выборов руководящих органов партии на XI съезде РКП(б).
Указанное заявление членов бывшей «рабочей оппозиции» было подано в Коминтерн накануне XI съезда РКП(б). Авторы документа настаивали на соблюдении норм внутрипартийной демократии. Кроме того, в нем утверждалось, что в РКП(б) проникает буржуазная стихия, а рабочие в ее рядах составляют лишь 40%. "Руководящие центры ведут непримиримую борьбу против всех, особенно пролетариев, позволяющих себе иметь свое суждение... В области профессионального движения та же картина. Подавляется рабочая самодеятельность. Силы партийной бюрократии, пользуясь своим положением и властью, игнорируют решения съездов о проведении в жизнь начал рабочей демократии"1 .
Раскол «триумвирата». XIV съезд партии и события в Ленинграде в январе - марте 1926 г.
История создания троцкистско-зиновьевского блока по сей день таит много загадок. Факты же для их разгадки приходится собирать буквально по крупицам. Но не вызывает сомнения то, что у истории этой была весьма богатая предыстория. Так, в книге Л.Д.Троцкого «Моя жизнь» имеется следующее весьма любопытное замечание:
«Борьба в течение 26-го года разворачивалась все острее. К осени оппозиция сделала открытую вылазку на собраниях партийных ячеек. Аппарат дал бешеный отпор. Идейная борьба заменилась административной механикой: телефонными вызовами партийной бюрократии на собрания рабочих ячеек, бешеным скоплением автомобилей, ревом гудков, хорошо организованным свистом и ревом при появлении оппозиционеров на трибуне Правящая фракция давила механической концентрацией своих сил угрозой репрессий Прежде чем партийная масса успела что-нибудь услышать понять и сказать она испугалась раскола и катастрофы Оппозиции пришлось отступить Мы сделали заявление 16 октября Зима 26 - 27 г дала известную передышку которая позволила нам достигнуть теоретического углубления в ряде вопросов.
Уже к началу 1927 г. Зиновьев был готов капитулировать, если не сразу, то в несколько приемов. Но тут наступили потрясающие события в Китае... Это отодвинуло на время капитуляцию Зиновьева»1.
Таким образом, Троцкий приоткрыл завесу над тем, что же происходило в объединенной оппозиции после поражения осенью 1926 г. Требовалось что-то предпринимать, а Зиновьев, как пишет Троцкий, «был готов капитулировать». Однако не стоит забывать того, что приведенная оценка исходила от человека, который в своем двухтомнике не нашел места ни по одному поводу сказать в адрес Зиновьева что-либо положительное. Сам же Зиновьев, ознакомившись с книгой Троцкого в феврале 1930 г отозвался о ней вполне определенно: «Думаю что оставить эту книгу без ответа нельзя. В ней неимоверное количество мерзостей ПРо всех нас но прежде всего ПРо ВИ TD описывает ряд вещей как бы «из первых рук» и выступает свид мі первостепенной важности Ряд документов могут быть опровергнуты только свидетельскими показаниями (ибо не на все есть до кументьі)» ...
Конечно, написанное относилось к тому периоду, когда Троцкий уже год как находился за границей, а Зиновьев из кожи лез, чтобы продемонстрировать свою лояльность Сталину. Ибо все еще питал иллюзии вернуть хотя бы частицу бездарно утраченного положения в партии. И вот теперь вроде бы представлялся повод: можно было услужить генсеку (ведь троцкистские мерзости были написаны «про всех нас»), безболезненно попинав Троцкого. А также как бы между прочим напомнить Сталину, что до сих пор является носителем многих партийных секретов. В этой связи показательна фраза, произнесенная Зиновьевым не далее как 6 ноября 1929 г. на коммунистической ячейке Центросоюза: «Я думаю, что со временем (и это время, надеюсь, не так далеко) Центральный Комитет даст мне возможность приложить силы на более широкой арене...» .
Можно привести еще один, весьма знаменательный факт: объединенная оппозиция еще только-только развалилась, а ее бывший лидер Зиновьев в январе 1928 г. уже спешил констатировать: «Блок, как известно каждому товарищу, предполагает взаимные уступки, но блок не исключает внутренней борьбы. Была борьба и в нашем блоке»4. А Троцкий по поводу зиновьевских выступлений в «Правде» в начале 1926 г. в мае того же года съязвил: «Зин. выглядит сейчас как мокрая курица, и голос его звучит со страниц «Пр.» как писк кулика из болота...» .
Если же добавить сюда и то, что свой двухтомник политических мемуаров Троцкий начал писать вскоре после исключения из партии, то можно, опираясь на все приведенные выше заявления двух лидеров троцкистско-зиновьевского блока, сформулировать следующий вывод. Сразу же после того, как объединенная оппозиция прекратила свое существование, как Троцкий, так и Зиновьев стали акцентировать внимание на противоречиях, прежде имевшиеся между ними (до конца 1927 г. оба политика демонстрировали нерушимый союз).
Конечно, качественно изменилась сама ситуация. Они в который раз стали врагами. Но только ли это?
Все указанное выводит на постановку действительно серьезной, на наш взгляд, проблемы о взаимоотношениях внутри оппозиционного блока в 1926 - 1927 гг. И здесь представляется крайне важным выяснить в какой обстановке, в силу каких обстоятельств и как происходило зарождение объединеной оппозиции. В советской историографии обычно указывалось на то, что процесс сближения сторонников Зиновьева и Троцкого начался на апрельском 1926 г. Пленуме ЦК. Но эта расплывчатая формулировка мало что проясняет по существу. Более того, она нуждается в корректировке. На наш взгляд, есть прямой смысл начать разговор с анализа событий, имевших место на полгода раньше. Таким образом, процессы распада «семерки» (в ее составе образца августа 1924 г.) и зарождение на ее обломках новой внутрипартийной коалиции предстают тесно переплетенными.
Свою тщательно и всесторонне подготовленную атаку против бывших коллег по «триумвирату» генсек начал в сентябре 1925 г. Тогда на одном из заседаний Политбюро резкой и во многом неожиданной критике была подвергнута статья Зиновьева «Философия эпохи».
Успешно проведя первую атаку, Сталин энергично и вместе с тем вполне продуманно и методично принялся раскручивать конфликт дальше. Уже в начале октября 1925 г. страсти разыгрались нешуточные. Как известно, с 3 по 10 октября работал Пленум ЦК. Но одновременно (правда, в течение трех дней) происходили бурные прения на фракционном Пленуме с участием членов «руководящего коллектива». Небезынтересно, что даже советский историк С.Л.Дмитренко признал, что обсуждение «платформы 4-х» происходило «на четырех частных заседаниях членов ЦК» . Но ничего более конкретного по поводу «частных заседаний» историк не сообщает.
И напрасно. М.Кун в книге «Бухарин: его друзья и враги» привел пространные цитаты из письма Дзержинского Сталину и Орджоникидзе, написанного в ночь с 5 на 6 октября. По логике вещей Зиновьев имел в виду именно это письмо (что, однако, все-таки требует уточнения). Отметим отдельные мысли, несколько сумбурно высказанные Дзержинским:
«Без единства, без этого условия Термидор неизбежен... Ведь теперь очевидно, что Зиновьев и Каменев, вступив на путь Троцкого, подняв борьбу за свою власть, которой партия не желает, они этого не понимают - слепцы, - как не желала власти Троцкого, вступают в эту борьбу, предварительно обезоружив партию в дискуссии с Троцким когда заставили партию их самих возвеличить, простить им все их прошлое для того, чтобы развенчать их предшественника - Троцкого...
А ведь они забыли, что партии пришлось развенчать Троцкого единственно за то, что тот, фактически напав на Зиновьева, Каменева и других членов ЦК нашей партии поднял руку против единства партии, т.е. только за то, за что сейчас взялся Зиновьев... Зиновьев и Каменев -ваши душонки раскрыл Сокольников, - вы претендуете быть официальными и единственными наследниками вождя рабочих и крестьян. Честолюбие вас убивает. Опасностей вы не чувствуете, хотя можете о них говорить как никто, и вы думаете, что это Сталин или Бухарин вам мешают быть признанными...»
В конце письма Дзержинский заявил: «В расколе брать участия не буду, всяческую советскую работу, порученную мне партией, выполнять буду».
Согласно столь же эмоциональному свидетельству Зиновьева дело «почти до рукопашной доходилo» . Реально же дошло до ухода нескольких членов ЦК с заседания фракционного Пленума. Зиновьев позднее писал:
«Оставшееся большинство в своей резолюции осудило действия т.т. Сталина и Дзержинского, вызвавших уход меньшинства.
В принятой по этому поводу резолюции говорится:
« 1) Фракция считает письмо т.Дзержинского неправильным по содержанию и недопустимым по тону;
2) Фракция считает, что т.Сталин поступил неправильно, не представив предварительно письма т.Дзержинского в семерку».
Лишь после трехдневной борьбы под давлением меньшинства пленум принял ряд решений, которые должны были способствовать преодолению разногласий и неперенесению их в широкие слои партии. Важнейшие из этих решений касались вопросов подготовки к XIV съезду. Прежде всего, каждый член ПБ должен согласовывать в "семерке" свои выступления, в особенности те из них, которые непосредственно касались порядка работы съезда". По крестьянскому вопросу признавалось правильным "дать решительный отпор не только товарищам, недооценивающим середняка, но и уклону товарищей, не замечавших усиления кулака .проповедывавших необходимость культивирования кулацкого хозяйства»
Отразившейся в письме «железного Феликса» накал страстей не помешал заключению на фракционном Пленуме компромисса. Но что он дал? Для Сталина это была лишь оттяжка времени с целью лучшей подготовки новой атаки. В этом вполне определенно просматривается фирменный сталинский стиль всей «эпохи» внутрипартийной борьбы двадцатых. Всегда, когда лобовая атака не удавалась, генсек, неустанно маневрируя, заключал временный компромисс. Так было в 1923 г. с Троцким. Так произойдет в 1928 г. с Бухариным, Рыковым и Томским.
В этой связи представляется уместным привести высказаную С.В.Цакуновым оценку октябрьских соглашений: «Казалось, что компромисс достигнут, «недовольные» успокоены. Зиновьев, Каменев и их сторонники решили, что им удалось достичь согласия со Сталиным. Они были настроены четко выполнять эти решения и не выносить разногласия на широкое обсуждение партийных организаций. Но та будущая политическая роль в партии, к которой стихийно продвигался Сталин, не допускала наличия «недовольных», даже среди своих сторонников. Ни одно из компромиссных решений Октябрьского (1925 г.) Пленума ЦК выполнено не было. Обманув по существу своих оппонентов, притупив их бдительность, Сталин решил нанести удар с помощью подготовленного и пользующегося доверием партийного аппарата» 1.
Свертывание нэпа и разгром правых большевиков
Вопрос датировки раскола между Сталиным и правыми большевиками, на наш взгляд, еще не разрешен до конца. Данный факт следует подчеркнуть в связи с тем обстоятельством, что на рубеже 80-х и 90-х гг. так называемая «бухаринская альтернатива» являлась одной из наиболее дискутируемых тем историографии. По этой причине представляется целесообразным данную часть работы начать с небольшого историографического экскурса.
Одну из глав своей книги о Н.И.Бухарине венгерский историк М.Кун прямо начинает с постановки интересующего нас вопроса: «Когда и каким образом задумал впервые Иосиф Сталин избавиться от Николая Бухарина?». И далее историк высказывает осторожное предположение: «Не искпючено, что генеральный секретарь уже во второй половине 1927 года планировал, как менее безболезненно «отстранить» от руководства страной сразу трех влиятельнейших членов Политбюро -Бухарина, Рыкова и Томcкого»295.
В качестве аргумента в пользу такого предположения М.Кун указывает на то, что именно во второй половине 1927 г. был опубликован дореволюционный ленинский документ, в котором Рыков фигурировал в качестве большевика-примиренца. При этом М.Кун приводит комментарий, данный этому факту Троцким: «Каким образом эти жесткие строки могли увидеть свет? Ведь сейчас из всех писаний Ленина извлекаются жесткие строки лишь по отношению к оппозиционерам... Все объясняют себе этот факт совершено одинаково: сталинские историки считают необходимой (уже, увы!) полную объективность... по отношению к Рыкову»2"6. Памятуя о сталинской привычке «готовить сани летом», такую трактовку игнорировать было бы легкомысленно. Более того. Стоит вспомнить и о том, что лидеры объединенной опозиции многое поняли и предсказали еще летом 1926 г. Правда, как показали последующие события, верное понимание ситуации в дальнейшем не спасло их от жестокого поражения. Но последнее обстоятельство не снижает интереса к заявлениям 1926 г.
В сентябре 1926 г. Троцкий писал: «Совершенно ясно, что ни Томский, ни Рыков, ни Бухарин - по своему прошлому, по авторитету своему и пр. - не могут и не способны играть при Сталине ту роль, какую играют при нем Угланов, Каганович, Петровский и пр. Отсечение нынешней оппозиции означало бы неизбежное фактическое превращение в оппозицию остатков старой группы в ЦК. На очередь встала бы новая дискусия... Только бездарный тупица может не видеть неизбежности этой пepcпeктивы»297. Стоит напомнить и ту реплику, которую в июле 1926 г на Пленуме ЦК и ІЛКК Зиновьев публично бросил Томскому: «Не вышло бы у тебя, тов.Томский кое с кем каких-нибудь споров»298. Намек был достаточно прозрачным.
В 1927 г. тот же Зиновьев уже обходился без намеков. В июне 1927 г. давая показания комиссии ЦКК, он прямо говорил: «План его (Сталина -О.Н.) заключается в том, чтобы исключить ленинское крыло из партии, разослать кого куда, а потом начать искпючать рыковцев. Вы сейчас можете прочитать в парижской газете - органе французских фабрикантов и заводчиков - подробнейший анализ этого плана Сталина, написанный на основе анализа литературы нашей партии. Люди видят этот план Сталина удалить Рыкова - даже из Парижа»2 59.
Показательна и бурная реакция генсека. В письме Молотову от 23 июня решительно протестуя против превращения комиссии по обвинению Троцкого и Зиновьева «в трибуну по обвинению ЦК и КИ с заострением «дела» против Сталина», последний закпючил: «Получается впечатление сплошного конфуза для ЦКК»300
Наконец, в заявлении группы «децистов» Сапронова - В.Смирнова от 27 июня 1927 г. также можно прочитать следующее: «В 1926 г. происходит слияние оппозиции 1923 и 1925 гг.
В то же время внутри новой руководящей группы опять возможен новый раскол»301.
Правда, размышляя над тем, почему столь верные прогнозы лидеров трех оппозиционных групп так и остались не особенно замеченными, следует принять во внимание одно обстоятельство: в середине 1926 г. долго сдерживавшего себя Троцкого, так и многих других оппозиционеров буквально прорвало. Казалось, что они очень спешили выплеснуть все накопившееся прежде. В череде поднятых оппозиционерами тем и вопросов интересующий нас сюжет о предпосылках раскола между сталинцами и бухаринцами находился явно не в центре внимания.
Ценное замечание сделал С.Коэн. По его мнению внутренние и международные трудности породили у Сталина «серьезные сомнения в дальнейшей жизнеспособности бухаринской политики» и «укрепили его склонность... искать собственных путей». Кроме того, С.Коэн подчеркнут тот факт, что расклад сил в Политбюро между Сталиным и правыми большевиками изменился в пользу первого уже после XV партконференции. В то же время историк признает: «Неизвестно точно, в какой момент экономическая политика начала раскалывать сталинско-бухаринское большинство»302.
Наконец, С.Коэн и М.Кун обратили внимание на то, что уже во время работы XV съезда отдельные сторонники Сталина позволили себе публичную критику деятельности Бухарина в Коминтерне303. В этой связи ценным представляется вывод С.Коэна: «Их критика, от которой Сталин определенно отмежевался, была знаменательной. Они критиковали не только бухаринское руководство Коминтерном, но и его самого как партийного теоретика... И наконец, вылазка этих второстепенных подставных лиц явилась началом кампании Сталина, в которой он искусно использовал Профинтерн и комсомол для подрыва авторитета правого крыла Политбюро и его власти»304.
В отечественной историографии доперестроечного времени факт участия Бухарина, Рыкова и Томского в борьбе против объединенной оппозиции упоминался редко и явно не афишировался. Подчеркивалось, что разгром троцкистов и зиновьевцев был осуществлен ЦК ВКП(б) во главе с И.В.Сталиным. Во время этой борьбы правые большевики, согласно трактовке советских историков, неизбежно плелись в хвосте событий. О расколе же между сталинцами и правыми большевиками говорилось, что в период трудностей в хлебозаготовках заколебались не достаточно выдержанные в идеологическом и политическом плане элементы. Лидеры правых большевиков, отражавшие интересы нэпманов и кулаков, стали оказывать открытое сопротивление намеченому партией курсу. По поводу того, что курс был в целом выработан еще на XV съезде ВКП(б) и именно сталинкая группа в ЦК Таким образом, не исключая полностью возможность неурожая, руководство страны весьма легкомысленно понадеялось на лучший вариант развития событий. Оно рассчитывало на урожай и на рост хлебозаготовок.
В докпаде Рыкова имелось и еще одно небезынтересное место. Отбиваясь от нападок объединенного блока по поводу неумения "серьезно взяться за улучшение обороны", Алексей Иванович заявил: "Тот орган, о котором говорил тов. Раковский, создан уже давно; туда включены и ГПУ, и все, что нравится тов. Раковскому. Мы имеем специальный правительственный орган по обеспечению обороны. Кроме того, мы образовали специальные органы в целом ряде парткомов... Это уже потребовало от нас затрат в размере, около 100 млн. рублей, из которых больше 60 в инвалюте" 12.
Думается, что указанное Рыковым решение явилось лишь одним из последствий того общего вывода, который сделало для себя руководство СССР в результате так называемой "военной тревоги" лета 1927 г. Н.С.Симонов не без оснований писал: "Она ("военная тревога" -О.Н.) продемонстрировала слабость правящего в СССР режима партийно-государственной номенклатуры как с точки зрения военной, так и с точки зрения социально-политической. Из этой вполне осознанной слабости правящий режим делал правильные для себя выводы, а именно: что военно-политическая отсталость чревата подрывающими авторитет власти международными осложнениями, что эти международные осложнения при малейшей угрозе перерастания в большую внешнюю войну обнажат серьезные внутренние проблемы, и прежде всего по линии взаимоотношений власти и крестьянства, составляющего основной костяк отмобилизованой армии"31 .
По мнению же Ю.Голанда, Сталин именно в 1927 г. пришел к выводу, что ухудшение международной обстановки можно использовать во внутриполитических целях, ибо оно дает повод ужесточить режим как по отношению к "буржуазным элементам", так и по отношению к оппозиции в партии. Ю.Голанд приводит перечень событий, произошедших в течение короткого временного отрезка. В середине мая 1927 г. были арестованы в качестве заложников ряд потомственных аристократов, служивших в различных советских учреждениях. В течение нескольких дней в разных городах события, носившие, по мнению Ю.Голанда, провокационный характер. Так, в Москве, на Лубянке, в доме, расположенном рядом со зданием ОГПУ, была обнаружена бомба. В Ленинграде в комнату, где проходило заседание семинара по историческому материализму, были брошены две бомбы, одна из которых ранила многих участников семинара
