Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Источники и историография с.22-122
1. Обзор источников
2. Историография Х1Х-начала XX вв.
3. Американская историография российской благотворительности
4. Изучение истории российской благотворительности современными отечественными исследователями (1989-2004 гг.)
Глава 2. Феномен российской благотворительности с.123-200
1. Терминология
2. Попечение о бедных в России. X - XVIII вв.
3. Обзор статистических данных (экспертные оценки числа нуждавшихся и числа тех, кому оказана помощь)
4. Феномен российской благотворительности: модернизация архаических форм подаяния в Новое время
Глава 3. Законодательство о благотворительности. Конец ХУШ-начало XX вв. с.201-268
1. Законодательство о благотворительности в дореформенный период
2. Законодательство о благотворительности в пореформенный период
3. Попытка реформы законодательства в 1890-е гг. Комиссия К.К. Грота.
4. Изменение правовых норм в сфере благотворительности в 1890-е-1914 гг.
Глава 4. Практика благотворительности: институциональное развитие и статистические показатели с.269-411
Раздел 1. Институциональное развитие российской благотворительности в контексте формирования гражданского
общества. Конец XVIII-начало XX вв с.269-368
1. Устройство Приказов общественного призрения в царствование Екатерины II
2. Императорское Человеколюбивое общество. Создание светских благотворительных обществ и заведений в первой половине XIX в.
3. Учреждения Императрицы Марии - благотворение под Высочайшим покровительством
4. Комитеты для разбора и призрения просящих милостыни
5. Церковноприходские попечительства как структурная единица благотворительности внутри местного сообщества
6. Общественное призрение и благотворительность в деятельности земских и городских органов самоуправления
7. Помощь бедным в конце Х1Х-начале XX вв.: правительственная политика и общественные инициативы. Всероссийские съезды деятелей благотворительности
Раздел 2. Система благотворительности и общественного призрения в Российской империи с конца XIX в. и до начала Первой мировой войны: обзор статистических данных с.369-411
1. Общие параметры
2. Показатели, характеризующие деятельность крупнейших общероссийских благотворительных ведомств (Ведомство учреждений Императрицы Марии, Императорское Человеколюбивое общество, Российское общество Красного Креста, Попечительство о трудовой помощи, Попечительство о народной трезвости)
3. Благотворительность на местном уровне: земские и муниципальные благотворительные учреждения, церковноприходские попечительства, приказы общественного призрения
Глава 5. Региональное развитие благотворительности с.412-547
1. Региональная специфика благотворительности (на примере крупных городов: Москва, Петербург, Рига, Одесса, Киев, Саратов, Томск). Конец Х1Х-начало XX вв.
2. Практика благотворительности в столичном городе (на примере Москвы)
3. Практика благотворительности в губернском городе (на примере Нижнего Новгорода)
Заключение с.548-564
Список литературы с.565-608
Введение к работе
На нынешнем этапе развития гуманитарной науки очевидна необходимость расширения исследований социально-экономической истории России, прежде всего, путем постановки новых и малоизученных проблем. Одной из них является проблема роли благотворительности в процессе стремительной и противоречивой модернизации российского государства и общества на протяжении XIX -начала XX вв. В отсутствие государственной системы социального обеспечения (которая в странах Запада получила развитие только в XIX в. - в Англии с 1834 г., в прочих государствах с последней четверти XIX в., а в России - в советский период), благотворительность в изучаемый период явилась базовым элементом всей сферы помощи малоимущим1.
Важность благотворительности и шире помощи бедным осознавалась передовыми общественными деятелями Российской империи. Так, один из видных юристов, профессор Петербургского университета В.Ф. Дерюжинский писал в учебнике по дисциплине
Социальное обеспечение в западноевропейских странах фактически начало развиваться на рубеже XIX-XX вв. В частности обязательное страхование на случай старости существовало в Германии с 1889 г.: рабочие обязаны были вносить обязательные суммы с заработной платы в страховой фонд, свою долю вносил владелец предприятия, где трудился рабочий (взносы рабочего и его хозяина обеспечивали 60% будущей пенсии), и государство обеспечивало 40% денежных поступлений. Пенсия выплачивалась по достижении 75-летнего возраста. В Великобритании общегосударственная пенсионная система была введена с 1909 г. Для получения пенсии надо было пробыть в гражданстве Соединенного королевства не менее 20 лет. Пенсия из государственного казначейства выплачивалась не всем, а лицам с минимальными доходами, по достижении ими 70 лет. С 1 января 1909 г. через почтовые отделения пенсию стали получать свыше 300 тыс. английских пенсионеров. См.: Народное благо. 1909. №1. С.42-43.
«Полицейское право»: «Вопрос о рациональном устройстве призрения бедных принадлежит к числу труднейших вопросов общественной жизни и управления. Длинный ряд законодательных предписаний и литературных памятников различных эпох и разных народов красноречиво свидетельствует о тех усилиях, которые были направляемы к отысканию лучших способов борьбы с бедностью» .
Дерюжинский особо подчеркивал, что «призрение бедных составляет собственно лишь часть общего социального вопроса», и если «право бедняка на помощь не вызывает особых разногласий», то «главный предмет споров и пререканий ... составляет роль государства в области призрения бедных, - вопрос о том, должно ли государство вмешиваться в это дело и регулировать его, или же оно должно быть всецело предоставлено заботам частной инициативы, частной благотворительности ?»3.
Следует отметить, что и ныне, спустя столетие, эта дискуссия не завершена. Споры о предмете и сущности и благотворительности среди российских социологов, философов, экономистов, политологов не утихают и сегодня4.
Дерюжинский В.Ф. Полицейское право. СПб., 1911. С.438-439.
3 Там же. С.439-440.
4 См.: Фомин Э.А. Чикадзе Е.З. Благотворительность как
социокультурный феномен в России. СПб., 1999; Алексеева О.
Благотворительное движение: Регионы России. М., 1995. С.3-17;
Благотворительность в России. Социальные и исторические исследования.
2001 / Под ред. О. Лейкинда. СПб., 2001. С.7-128 (раздел «Дилеммы
благотворительности»); Булгакова Л.А. Не в деньгах счастье: к вопросу об
этосе русской благотворительности // Клио. 1999. №3. С.183-191; Тазьмин
Ю.Н Меценатство и благотворительность в России: к вопросу о
мотивации // Социологические исследования. 2002. №2. С.32-96; Соколов
А.Р. Российская благотворительность в XVIII-XIX вв. (к вопросу о
периодизации и понятийном аппарате) // Отечественная история. 2003. №6.
С.147-158.
Актуальность темы обусловлена, прежде всего, ее научной значимостью. Изучение истории благотворительности предполагает реконструкцию и анализ социальных, культурных, политических и экономических явлений, высвечивающих различные грани феномена филантропии. Анализируя историографическую ситуацию, можно утверждать, что социально-экономическая эффективность филантропии (другими словами, механизм схемы «структура инвестирования -создание системы помощи - социальные результаты») - является до сих пор наименее исследованной в историческом ключе.
В современной общемировой историографии история благотворительности обоснованно рассматривается в широком контексте формирования и развития социальной политики в целом, несомненным достижением чего стала концепция «государства всеобщего благоденствия», реализуемая на практике в XX в. в развитых странах Запада. В Новое время благотворительность в светских ее формах создала экономические и духовные предпосылки для того, чтобы государственные органы стран Европы и Северной Америки, наряду с исполнением ими полицейской и контролирующей функций, начали с середины XIX в. осуществлять функцию заботы о гражданах, пытаясь уменьшить размеры бедности, которая расценивалась как источник множества трудностей: от протеста рабочего класса до физического вырождения населения.
В этом смысле до 1917 г., когда произошла смена политико-экономической парадигмы власти в нашей стране, Россия шла в русле общемирового развития (с некоторым запаздыванием по отношению к Западной Европе): в пореформенный период начинает развиваться, хотя и слабыми темпами по сравнению с Западом, социальное страхование и пенсионное обеспечение. Это развитие происходило на фоне
функционирования весьма удачно действовавшей с последней трети XVIII в. системы благотворительности.
Однако, как показало время, благотворительность не является отжившим явлением, исчерпавшим свой позитивный социальный потенциал. В современный период в странах, где социальные программы в течение XX в. стали играть важнейшую роль в государственной политике, благотворительность продолжает оставаться существенным фактором общественной жизни и элементом действующих моделей социальной политики (которая, как известно, направлена на сферы здравоохранения, образования, занятости и борьбы с безработицей, обеспечения жильем, поддержку семьи и детства).
Сейчас среди ученых-гуманитариев уже не подвергается сомнению тот факт, что на развитие социальных программ решающее влияние оказала вторая мировая война, во время которой перед лицом опасности уничтожения и вымирания населения на огромной территории, где шли боевые действия, проявился эффект сплочения наций. Осознание хрупкости человеческой жизни дало толчок гуманизации политической стратегии правящих кругов стран, переживших военную катастрофу.
Осмысление этого процесса в историографии датируется рубежом конца 1950-х - начала 1960-х гг., когда стали видны как первоначальные позитивные результаты реализации этих программ, так и допущенные промахи. Для исследователей было очевидным, что явление гуманизации общества имеет глубокие исторические корни, и одним из базовых элементов этой «корневой системы» является благотворительность.
Поэтому в последние пятьдесят лет изучение благотворительности постоянно находится в фокусе интереса специалистов по социальной истории, которые, как отмечено в «Энциклопедии европейской социальной истории с 1350 по 2000 гг.», «проводят всё больше времени, анализируя, как происходила трансформация от системы частной
благотворительности к государству благоденствия». Авторы современных исследований указывают на то, что в научном плане «упрощенное различение общественного и частного в процессе развития государства благоденствия попросту несостоятельно», поскольку «частные благотворительные заведения часто играют заметную роль в планах реформаторов социальной политики и остаются интегральной частью государств благоденствия, функционирующих сегодня»5.
Этот тезис верен и для современной России: благотворительность не отменяет обязанностей государства по социальному обеспечению, а создает дополнительную возможность оказания помощи нуждающимся.
В настоящее время насчитывается несколько десятков научных монографий, посвященных политике государства, деятельности общественных организаций и ведомств, истории отдельных заведений, идеологическим концепциям перераспределения материальных благ через систему благотворительности - на примере разных стран и регионов 6 . Методология исследования благотворительности, как
Encyclopedia of European Social History from 1350 to 2000. New York: Scribner's Sons, 2001. Vol.2. P.485.
6 Из опубликованных в последнее десятилетие работ историков см., например: Pullan В. Poverty and Charity: Europe, Italy, Venice, 1400-1700. Variorum Series, 1994; Cavallo S. Charity and Power in Early Modern Italy: Benefactors and their Motives in Turin, 1541-1789. Cambridge, 1995; Humphreys R. Sin, Organized Charity and the Poor Law in Victorian England. N.Y. 1995; Gouda F. Poverty and Political Culture: the Rhetoric of Social Welfare in the Netherlands and France, 1815-1854. Lanham, Maryland, 1995; Luddy M. Women and Philanthropy in Nineteenth-century Ireland. Cambridge, 1995; Schneewind J.B. (ed.) Giving. Western Ideas of Philanthropy. Bloomington, 1996; Ilchman W., Katz S., Queen E. (eds.) Philanthropy in the World's Traditions, Bloomington, 1998; Frey M. Macht und Moral des Schenkens. Staat und burgerliche Mazene vom spaten 18. Jahrhundert bis zur Gegenwart. Berlin, 1999; Nitsch M. Private Wohltatigkeitsvereine im Kaiserreich. Die praktische Umsetzung der burgerlichen Sozialreform in Berlin. Berlin-N.Y., 1999; King St. Poverty and Welfare in England, 1700-1850: a Regional Perspective. Manchester, 2000; Schen C.S. Charity and Lay Piety in
значимой сферы социальных отношений в обществах с низкими жизненными стандартами в значительной степени выработана за последнее тридцатилетие и представлена в ставших уже классическими работах британских и американских исследователей (У. Джордан, Дж. Брэдли, Д. Рэнсел).
Однако, по истории благотворительности в России на сегодняшний день существует только одно академическое комплексное исследование , написанное А. Линденмайер и посвященное разработке, главным образом, общественно-политических аспектов феномена благотворительности на российском материале.
В советской историографии изучение истории
благотворительности не проводилось, поскольку сама филантропия рассматривалась только с негативной стороны. С середины 1930-х гг. до середины 1980-х гг. существовал фактический запрет на освещение вопросов благотворительности в историческом аспекте, идеологически неприемлемых в условиях монополии в гуманитарной науке марксистско-ленинской доктрины (согласно которой, бедность -результат особых социальных отношений в капиталистическом обществе и выражение его противоречий). Изучение феномена российской благотворительности противоречило идеологическим установкам, что отразилось в дефинициях: «Филантропия — одно из средств буржуазии маскировать свой паразитизм и свое эксплуататорское лицо посредством лицемерной, унизительной «помощи бедным» в целях отвлечения их от классовой борьбы» (БСЭ, 1951 г.). И хотя в оценке
Reformation London, 1500-1620. Aldershot, 2002; Friedman L., McGarvie M. (eds.) Charity, Philanthropy, and Civility in American History, Cambridge, 2003; Burlingame D.L. (ed.) Philanthropy in the U.S.: A Comprehensive Historical Encyclopedia. Santa Barbara, Calif., 2004.
7 Lindenmeyr A. Poverty Is Not a Vice: Charity, Society and the State in Imperial Russia. Princeton, 1996.
явления в 1950-е - 1980-е гг. происходил сдвиг от резкого негативизма к подчеркиванию объективно буржуазной сути благотворительности, тем не менее, был сделан вывод об идеологической неприемлемости изучения модели благотворительности, действовавшей в России до 1917 г.
Изучение истории благотворительности в нашей стране после длительного перерыва начало возрождаться на рубеже 1980-1990-х
годов . В научном плане проблема изучения истории благотворительности была впервые поставлена Я.Н. Щаповым, который высказал мнение о необходимости многоаспектного изучения истории благотворительности в контексте идеи значимости для духовной культуры России традиций милосердия и сострадания к убогим и дал периодизацию российской благотворительности: религиозно оформленная личная, частная благотворительность (до середины XVI в.), переход к системе общественного призрения с различным подходом к разным группам нуждающихся и нарождение светской организации помощи (с появлением Стоглава 1551 г. и Соборного уложения 1649 г.), развитие государственной системы призрения в XVIII в., и оказавшееся наиболее действенным «сочетание государственных форм благотворительности с общественными и частными» на этапе с середины XIX в. до 1919 г. 'За последнее пятнадцатилетие сложились
Подробный анализ историографии см.: Ульянова Г.Н. Изучение социальных аномалий, благотворительности и общественного призрения в России // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 405-426; Она же. Изучение истории благотворительности в России: Тенденции и приоритеты (1989-2002) // Благотворительность в России. Исторические и социально-экономические исследования. Ежегодник 2002. СПб., 2003. С.16-30.
9 См.: Щапов Я.Н. Благотворительность в дореволюционной России: национальный опыт и вклад в цивилизацию // Россия в XX веке. Историки мира спорят. М., 1994. С. 84-88.
определенные тенденции в исследованиях, определились приоритетные направления. К ним относятся, в частности: развитие филантропических институтов, комплексные региональные исследования, выяснение биографических характеристик жертвователей (доноров) и пациентов благотворительности.
Уже к середине 1990-х гг. сформировался достаточный массив работ об истории благотворительности и помощи бедным. Это дало возможность приблизиться к пониманию типологических особенностей тех или иных видов помощи бедным: благотворительных обществ и заведений, деятельности благотворителей, механизмов оказания помощи. Примерно с 1996 г. наблюдается интенсификация процесса исследований. Проблематика заняла полноправное место в штудиях по социальной истории. Этот историографический этап характеризуется использованием широкого поля разноплановых источников, применением серьезных методов исследования (прежде всего, количественных), взвешенностью оценок.
Стремясь восполнить лакуну в изучении благотворительности как важного аспекта истории России, при написании диссертации нами была поставлена задача создать комплексное исследование, в котором впервые свести воедино изучение ряда важнейших характеристик российской благотворительности в период стремительной и противоречивой модернизации российского государства и общества конца XVIII-начала XX вв., и рассмотреть правовые, экономические и социальные параметры явления. Необходимость исследования продиктована также практическими задачами возрождения благотворительности в постсоветский период.
Объектом исследования в диссертации является благотворительность - бескорыстная помощь со стороны частных лиц и общественных организаций нуждающимся, не способным собственным
трудом обеспечить средства к существованию (таким категориям населения, как, в первую очередь, старикам, инвалидам и детям, во вторую очередь, временно не имеющим средств к существованию -безработным, жертвам катастроф, больным,). Следует отметить, что благотворительность побуждалась разными мотивами: состраданием, религиозными верованиями, нравственными воззрениями, патриотизмом, сознанием гражданской солидарности между членами общества, желанием получить признательность со стороны правительства, видящего в благотворительности один из способов смягчить или устранить социальную напряжённость.
Новизна поставленной задачи заключается в воссоздании систематической картины поступления средств на благотворительность и корреляции инвестирования с событиями общественного движения в данной сфере. Конечно, исследователь должен отдавать себе отчет, что в эпоху, когда духовно-нравственный климат российского социума во многом детерминировался религиозными мотивами (и пожертвования в церковные институции, «из рук в руки» и анонимного характера часто не фиксировались на бумаге) - общие благотворительные потоки не подчинялись учету. Поэтому основное внимание в книге обращено на практически не изучавшееся до сих пор инвестирование в светские благотворительные институции, имевшие официальную отчетность. Ведь именно экономическое выражение помощи было чутким индикатором общественных настроений.
Благотворительные учреждения как результат реализации благочестивых помыслов жертвователей возникли не на пустом месте. Этому много способствовали христианско-православные этические традиции, а также ряд правил, регулирующих жизнь сельской общины. Известно, что в русской деревне были распространены «помочи», то есть соседская безвозмездная помощь односельчанам, оказавшимся в
трудном положении. Причем, как отмечает известный этнограф М.М. Громыко, «нравственные принципы помощи бедствующему и соседской взаимопомощи и соответствующие этические нормы, сформировавшиеся вокруг обычая, регулировались общественным мнением»,0. Помочь погорельцу, вдове, сироте, больному, соседу, у которого пала лошадь, было нормальным явлением. Журнал «Русское богатство» в 1879 г. писал, что, к примеру, в Крестецком уезде Новгородской губернии «в случае постигшего домохозяина несчастья, например, пожара, мир (община) дает бесплатно лес для постройки, если кто заболеет, то мир бесплатно исправляет его хозяйственные работы: убирает хлеб, сено и т.п.; на работу должны идти все; не желающего может принудить староста»11.
Но с появлением капиталистических черт в сельском хозяйстве общинные обычая, в том числе помочи (окончательное угасание которых последовало с началом коллективизации) перестают срабатывать и обеспечивать равновесие общинного организма. Массовое отходничество и зачастую окончательное переселение вчерашних крестьян в город требовали адекватных способов помощи нуждавшимся.
Уже начиная с 1880-х гг. современники признавали устарелость принципа сословной помощи, зафиксированного в законодательстве (в Уставах о общественном призрении 1832 и 1857 гг.). Этот принцип гласил, что каждое сельское или волостное общество обязано осуществлять «призрение престарелых, дряхлых и увечных членов общества, не могущих трудом приобретать пропитание, у которых нет родственников, или же у которых родственники не в состоянии
Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. С.63. 11 Цит. по: Там же. С.59.
содержать их; призрение круглых сирот» , для чего предусматривалось образование у бывших помещичьих крестьян особых мирских капиталов (по желанию общины, они могли заменяться ежегодным сбором). Сама по себе идея мирской помощи была разумной и во многом учитывала особенности крестьянского быта и традиции «помочей» сельчан друг другу в тяжелые моменты. Но в 1860-е гг. и позже меры общественного призрения, поставленные Редакционными комиссиями в ряд обязательных повинностей, уже не отвечали потребностям времени. Этот разлад законодательства с течением общественного развития усиливался на протяжении всего пореформенного периода. Сельские и волостные общества чаще всего, из-за мизерности средств, были бессильны в борьбе с нуждою.
Устаревающие способы социальной регуляции вытеснялись новыми, а именно - созданием сети больших и малых благотворительных заведений повсеместно на всей территории Российской империи.
Этот процесс был, прежде всего, связан со стремительными социально-экономическими изменениями в жизни страны. С одной стороны, набиравшие силу промышленная революция и урбанизация сопровождались возрастанием социальной мобильности, вследствие которой часть населения неизбежно перемещалась в ряды бедных и безработных, с другой - наблюдался цивилизационный процесс, выражавшийся в европеизации форм социальной жизни.
На этапе исторического развития, избранном для освещения в
диссертации, определяющим моментом для развития
благотворительности становится сознание общественного долга.
12 ПСЗ И. T.XXXVI. Отд.1. № 36657 (Высочайше утвержденное общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости). Разд. III. Гл.П. 179.
Нравственным венцом эволюции благотворительности является соединение усилий трех сил, а именно, отдельных лиц - путем передачи пожертвований поддерживающих частную благотворительность, общества - организующего помощь усилиями активистов-добровольцев, и государства - осуществляющего контроль и грамотную регламентацию вышеозначенной деятельности в духе патернализма.
Непосредственным предметом изучения в диссертации являются
учреждения помощи бедным, действовавшие преимущественно в
городской, и отчасти в сельской, местности на всей территории
Российской империи. По данным вышедшего в 1907 г. официального
справочного издания «Благотворительность в России» к 1902 г. в
Российской империи насчитывалось свыше 19 тыс. филантропических
учреждений (обществ и заведений), включая церковноприходские
попечительства и попечительства о народной трезвости 13. При этом
отмечалось: «Приведенные цифры, которые представляют собою лишь
минимум действительности и которые, с обновлением ныне
государственного строя России (речь идет о демократических свободах,
провозглашенных Октябрьским манифестом - Г.У.), несомненно еще
долго будут значительно расти, служат показателем того, какую роль
играют в экономической и духовной жизни населения
благотворительные учреждения»14. По неполным данным, приводимым
ведущим экспертом по вопросам благотворительности Е.Д.
Максимовым, в середине 1900-х гг. число получавших помощь через эти учреждения могло достигать 2,5 млн. чел.15 Чтобы эти учреждения могли возникнуть и благополучно функционировать, должна была
13 Благотворительность в России. СПб., 1907. Т.1. С.5, XXI.
14Тамже.С5.
15 Максимов Е.Д. Очерк исторического развития и современного
положения общественного призрения в России // Общественное и частное
призрение в России. СПб., 1907. С.34-52, 66.
сформироваться такая область социальной практики, где постоянно совершался процесс добровольной и безвозмездной передачи денежных и прочих материальных ресурсов (недвижимости, оборудования, одежды, продуктов питания, энергоносителей) в пользу бедных социальных групп.
Обширность темы продиктовала ограничение поля исследования главным образом теми учреждениями, деятельность которых организационно носила преимущественно светский, нецерковный характер - детскими приютами, богадельнями, больницами, работными домами и домами трудолюбия, а также патронирующими эти учреждения комитетами, обществами, попечительствами.
Следует отметить и тот важный момент, что благотворительность как одно из течений общественной жизни и система благотворительных заведений как материальное воплощение позитивных усилий общества в этой сфере - в Российской империи приобретали своеобразие в условиях патерналистского государства. Хотя в период XIX - начала XX вв. расходы государственного бюджета на общественное призрение, здравоохранение и народное образование неуклонно росли, всё же они всегда были недостаточными16. Поэтому, всё большее значение для развития «социальной сферы», особенно в пореформенный период, приобретали финансовые вливания за счет ширившегося потока частных пожертвований (как денежных, так и в виде недвижимости).
В некоторых городах (например, в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Самаре и др.) - более половины лечебных и учебных
16 Например, с 1901 по 1913 гг. бюджетные расходы на медицинскую часть выросли в Российской империи с 43,9 млн. руб. в год до 145,1 млн. руб. в год, то есть в 3,3 раза. См.: Отчет о состоянии народного здравия и организации врачебной помощи в России за 1913 год. СПб., 1915. С С.61. За тот же период бюджетные расходы на народное образование выросли в 3 раза. См.: Статистический ежегодник России. 1913. СПб., 1914. С.5.
учреждений были созданы на частные средства. О высокой степени развития благотворительности в Российской Империи свидетельствовали статистические показатели, в том числе: значительный размер денежных капиталов (1902 - 260,9 млн. руб., в том числе, принадлежащих обществам - 132,9 млн. руб., заведениям - 128,7 млн. руб.), стоимость собственной недвижимости (1902 - 146,2 млн. руб., в том числе, принадлежащей обществу - 50,6 млн. руб., заведениям -95,6 млн. руб.), ежегодные доходы и расходы (1902 - 60,5 и 50,6 млн.
руб.) благотворительных обществ и заведений .
Многие благотворительные заведения создавались и финансировались за счёт частных пожертвований, но административно подчинялись государственным органам, формально числясь в системе Министерства внутренних дел, Приказов общественного призрения, других ведомств. В соответствии с законодательством, посредником в передаче пожертвований от частного лица или группы лиц могли выступать как частные лица, так и государственные учреждения, церковь, общественные организации и проч.
Что касается хронологических рамок исследования, то период конца XVIII-начала XX вв., избранный для изучения, характеризуется переходом от неорганизованной подачи индивидуальной милостыни и государственной репрессии по отношению к нищим (попрошаек вылавливали на улицах и жестоко наказывали) - к созданию заведений помощи бедным по единому плану, регламентированному общероссийскими узаконениями. Этот процесс наблюдался с последней трети XVIII в., когда под воздействием на русское общество идей европейского Просвещения, поставившего в центр внимания гуманистическое отношение к жизни и отдельному
17 Посчитано по изд.: Благотворительность в России. СПб., 1907. Т. 1. C.LVII.
человеку, началось активное развитие светской благотворительности (дозволение передачи пожертвований по личной инициативе первоначально прозвучало в законоположениях 1763, 1775 и 1781 гг.).
Очевидно, что структура, механизм и параметры частных пожертвований в каждый исторический момент были неразрывно связаны с существовавшим политическим и общественным контекстом. Причем, динамика пожертвований зависела от поведения нескольких сил: государства, общественных групп (к примеру, внутри предпринимательской среды или из числа депутатов городских дум), отдельных частных лиц. Здесь следует учитывать, что благотворительность являлась одной из немногих разрешенных властями и потому весьма значимой сферой социальной практики и общественной самодеятельности в пореформенный период (особенно до принятия в 1906 г. Временных правил об обществах, союзах и собраниях). Филантропическая деятельность стала не только социальным, но и культурным феноменом.
В работе автор стремилась избежать идеализации благотворительности - показать, как методом проб и ошибок удалось создать действенный механизм общественного контроля, сводивший к минимуму возможность хищений средств, предназначенных в помощь тем, кого судьба поставила в безвыходные житейские условия. Необходимо отметить, что благотворительность и призрение как явления, основывающиеся на духовном и душевном побуждении, в первую очередь, милосердии, не всегда имели желанные социальные и экономические последствия из-за своей легкой доступности злоупотреблению. Ярко и образно сказал об этом В.О. Ключевский: благотворительность «чиста в своем источнике, но легко поддается порче в своем течении. Здесь она против воли благотворителей и может
разойтись с требованиями общественного блага и порядка» .
В рамках заявленной проблемы был выделен ряд вопросов,
оставшихся за пределами внимания как отечественных, так и
зарубежных исследователей, а именно: формирование и
обусловленность законодательной базы благотворительности,
финансирование заведений социальной сферы (общественное призрение
детей, стариков и инвалидов, просвещение и здравоохранение) через
благотворительные фонды, деятельность благотворительных
институций как реализация гражданских потенций в русском обществе, региональная специфика развития благотворительности.
В соответствии с вышесказанным были поставлены задачи: 1)
рассмотреть базовые вопросы, обусловившие формирование в
общественном сознании представлений о содержании, формах и целях
благотворительности, что выразилось в складывании
терминологического ряда, благочестивых стереотипов подаяния, попытках научного определения числа нуждавшихся, видоизменении форм и способов помощи малоимущим; 2) проследить эволюцию законодательства и определить степень влияния практики на законотворчество; 3) рассмотреть особенности институционального развития системы благотворительных учреждений и установить степень развития т социальную эффективность этих учреждений путем обращения к финансовым показателям, характеризующим их деятельность в начале XX в.; 4) выявить тенденции региональной специфики благотворительности.
Исследование проблемы позволит с современных позиций дать оценку российской национальной модели благотворительности, определить ее специфику (с точки зрения структуры, механизмов,
18 Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси. Сергиев Посад, 1892. С.10.
мотивов), показать благотворительность как способ самоорганизации и самоидентификации прогрессивных слоев русского общества. Поскольку филантропическая деятельность являлась одной из немногих разрешенных властями, и потому весьма значимой сферой социальной практики и общественной самодеятельности в пореформенный период (особенно до принятия в 1906 г. Временных правил об обществах, союзах и собраниях), то наше исследование одновременно способно дать немалую новую информацию для обсуждения дискуссионного вопроса о степени развития черт гражданского общества в имперской России.
На нынешнем этапе развития России, с немалыми трудностями решая проблемы, возникшие в период экономического кризиса 1990-х годов, государство не в силах удовлетворить нужды групп населения, которым оно обязано помогать (прежде всего, нетрудоспособным -пенсионерам, инвалидам, детям), и потому вынуждено обратиться с призывом к обществу развивать общественную и частную благотворительность.
В этих условиях исторический опыт развития и функционирования сферы благотворительности в нашей стране, демонстрирующий, как нехватка государственного финансирования компенсировалась общественной активностью добровольных организаций и участием в их деятельности отдельных граждан, весьма актуален для выработки правительственными учреждениями оптимальной стратегии в области социальной политики (поставленной в последнее время в ряд государственных приоритетов).
Обзор источников
Источниковая база истории российской благотворительности широка и разнообразна. Особенностью ее является то, что значительный объем статистических и фактических данных имеется в опубликованном виде, что обеспечило проведение исследовательской работы в условиях недоступности ряда архивных источников из-за нестабильной работы РГИА в конце 1990-х-начале 2000-х гг.
Ситуация с существованием огромного массива опубликованных данных во многом объясняется тем, что сфера благотворительности и общественного призрения в Российской империи входила в компетенцию Министерства внутренних дел. Возможности этого ведомства позволяли публиковать, систематизировать и обобщать сведения, полученные от губернаторов и руководителей прочих ведомств. В то время как МВД осуществляло общую административно-регламентирующую функцию, имелось также специальное благотворительное ведомство - созданное в 1828 г. Четвертое отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (с 1880 г. - Ведомство учреждений Императрицы Марии). Ведомству учреждений Императрицы Марии были подконтрольны Петербургский и Московский опекунские советы, Попечительный совет заведений общественного призрения, Главное попечительство детских приютов, а также всероссийские попечительства - о слепых, о глухонемых, по охране материнства и младенчества. Имея казенное финансирование на нужды аппарата, Ведомство учреждений Императрицы Марии стремилось сделать довести информацию о своей деятельности как до лиц императорской семьи, под патронатом которых находилось, так и до широкой публики, - в результате были опубликованы сотни изданий, которые нынешние исследователи могут использовать в качестве источников. Другим положительным моментом для появления объемистого пласта отчетов и обзоров учреждений помощи бедным было то, что в сфере филантропии сложился механизм общественного контроля - финансовая отчетность была «прозрачной» - чтобы информировать жертвователей и общественность о расходовании средств, и путем демонстрации эффективности благотворительности приохотить к пожертвованиям новых доноров. Также в пореформенный период обширные местные материалы были изданы благодаря муниципальным органам.
Ряд источников, характеризующих политику Министерства внутренних дел и других ведомств в отношении благотворительности, поведение отдельных государственных чиновников (прежде всего, губернаторов) и самих жертвователей, был выявлен среди рукописных материалов из архивов Москвы и Петербурга (РГИА, ГАРФ, ЦИАМ, Отдела рукописей РГБ, РГАЛИ).
В фондах российских библиотек (РГБ, РНБ, ГПИБ) был выявлен содержащий более тысячи названий пласт публикаций, прежде всего, исторические очерки российской благотворительности, статистические своды, периодика. Опубликованный и рукописный компоненты источниковой базы информационно дополняют друг друга, что обеспечивает возможность достаточно достоверной реконструкции процесса социального и экономического развития сферы помощи бедным в Российской империи.
Терминология
Благотворительность как культурный концепт является своеобразным зеркалом, отражающим целый пучок социальных взаимосвязей.
Видный французский лингвист Эмиль Бенвенист в своем классическом труде «Словарь индоевропейских социальных терминов»1 уделил особое внимание группе понятий «давать» - «брать» в индоевропейском словаре. Здесь переплетаются религиозные аспекты (дар как жертва), экономические (передача имущества) и юридические (смена владельца). Примечательно, что «во всех индоевропейских языках корень do- обозначает «давать» . Бенвенист отметил, а частности, что в библейской фразе (Лк. XIX, 8): «Я отдам нищим; и если кого чем обидел, воздам вчетверо», переведенной на готский язык (содержащий самые древние формы германского языка), употреблялся термин "gadailja", дословно означавший «поделить мое добро между бедными»3. Понятие безвозмездной передачи Бенвенист фиксирует и в древнегреческом языке. Понятие «бесплатности, безвозмездности» (базирующееся на латинском термине gratia) «одновременно относится и к сфере экономики и к сфере морали», - пишет Бенвенист, - поскольку, с одной стороны, оно связано с денежными отношениями, а с другой - со сложным понятием «милость, благодеяние, благодать» 4.
Для дальнейших размышлений важно следующее наблюдение Э. Бенвениста: «Серьезной ошибкой можно считать предположение, что экономические понятия рождаются из материальных потребностей, подлежащих удовлетворению, и что термины, с помощью которых выражаются эти понятия, могут иметь лишь материальный смысл. Всё, что относится к экономическим понятиям, связано с гораздо более широкими представлениями, которые затрагивают совокупность отношений между людьми или между людьми и миром богов; это сложные и запутанные отношения, в которых всегда предполагается участие двух сторон»5. И далее: «...Помимо нормального процесса обмена, когда одна вещь дается в обмен на другую, имеется и другой вид обмена - кругооборот благодеяний и признательности, когда нечто отдается безвозмездно, предлагается в знак «благодарности»6.
Поскольку процесс дарования в сфере благотворительности имеет мощный религиозный подтекст, то передача имущества и денег в пользу бедных в миросозерцании людей предшествующих эпох являлась реализацией «благодарности» Богу. В этом случае, термины, описывающие благотворительность, отражают сферу межличностных отношений и сферу общественных отношений.
Рассмотрим термины, применяемые в русскоязычной лексике к описанию благотворительности как явления, определим их семантику и насколько возможно проследим их эволюцию7.
Глагол «благотворить» в древнерусской форме «благотворити» и производные от него пришли в русский язык как калька с древнегреческого в процессе восприятия христианской религии и византийской литературы. Академический «Словарь церковнославянского языка» А.Х. Востокова, изданный в середине XIX в., включил следующие лексемы, характеризующие сферу благотворительности (с их греческими прототипами): благостыпя agathosyne; благостынин agathos; благостыньствовати agathon einai; благотвориение eupoiia; благотворити agathopoiesai; благотворящим tous agathopoiountas; благотворец euergetes; добротворив eupoios; добротворитель eupoios; добротворительница eupoios; добротворительн eupoios; добротворити agathopoiesai; добротворите kalos poieite, agathopoieite8.
Законодательство о благотворительности в дореформенный период
В изучении генезиса и особенностей функционирования системы благотворительности в Российской империи базовым является вопрос формирования и обусловленности законодательной базы благотворительности. Несмотря на очевидную важность этого вопроса, в исследовательской литературе до сих пор рассматривались хронологически и тематически ограниченные аспекты проблемы. Тем не менее, следует отметить серьезный вклад в анализ проблемы американских историков А. Линденмайер и Д. Рэнсела, российского правоведа Е.А. Абросимовой1.
В то время, как появление систематического законодательства о нищенстве и призрении бедных датируется для истории западноевропейских стран (Англии, Франции и германских государств) начиная с XVI в., что отразило восприятие этих явлений как проблем государственной важности, которые надлежало решить во имя национального процветания, в России аналогичный процесс наблюдался, на наш взгляд, с екатерининского времени, когда официально была разрешена частная благотворительность. Нельзя не согласиться с мнением наших предшественников-исследователей, что сама парадигма развития российской благотворительности мало отличилась от соответствующей западноевропейской, однако запаздывание всех явлений (как-то - создание заведений, возникновение обществ, соответствующая регламентация их деятельности) было очевидным и объяснимым.
На наш взгляд, в эволюции российского законодательства о благотворительности на протяжении исследуемого периода условно можно выделить четыре не всегда равноценных по хронологической длительности периода: 1) до реформы 1861 г., когда шло накопление законотворческого и практического опыта в сфере благотворительности; 2) пореформенный период, в течение которого наблюдался переход от правового регулирования сферы благотворительности путем единичных, частных актов - к правоотношениям на основе узаконений, кодифицирующих типовые ситуации; 3) работа в 1890-е гг. Комиссии Грота, пытавшейся выработать законодательство на новых принципах всесословной помощи; 4) период правления Николая II, когда в наиболее значимых узаконениях нашла выражение кристаллизация правовых представлений, выработанных юридической мыслью в предыдущее столетие.
Поскольку проблемы дефиниции «благотворительности» до сих пор остаются дискуссионными , то употребляемое здесь словосочетание «законодательство о благотворительности» несколько условно. Термин «благотворительность» (или «филантропия») применим к области общественной активности, связанной с передачей физическими и юридическими лицами (но только не субъектами государства) денежных и материальных ресурсов в помощь нуждающимся. Наряду с термином «благотворительность» будут употребляться термины «призрение», «помощь бедным», в зависимости от контекста расширяющие или сужающие область описания.
