Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Проблемы регионализации и институционализации на постсоветском пространстве в азиатском измерении 24
1.1 Основные подходы к оценкам изменения роли России на международной арене после распада СССР 24
1.2 Процесс оформления подсистемы международных отношений на пространстве Центральной Азии 46
1.3 Основные пути процесса институционализации в Центральной Азии 60
Глава 2 Выработка внешнеполитического курса России в Центральной Азии и особенности его реализации 88
2.1 Характер двусторонних отношений России со странами Центральной Азии 88
2.2 Формирование политики России в региональных институтах Центральной Азии 110
2.3 Эволюция и приоритеты политики России в Центральной Азии 121
Заключение 131
Список литературы и источников
- Процесс оформления подсистемы международных отношений на пространстве Центральной Азии
- Основные пути процесса институционализации в Центральной Азии
- Формирование политики России в региональных институтах Центральной Азии
- Эволюция и приоритеты политики России в Центральной Азии
Процесс оформления подсистемы международных отношений на пространстве Центральной Азии
В настоящее время Центральная Азия представляет собой регион, где явно прослеживаются тенденции формирующегося миропорядка: постепенное ослабление влияния США при возрастающей роли Китая. Россия в свою очередь стремится вернуть утраченные позиции и восстановить свою ведущую роль. Государства Центральной Азии слабо интегрированы между собой и стараются строить отношения с другими региональными и нерегиональными силами самостоятельно. Поэтому угрозы безопасности и экономические выгоды воспринимаются странами не как общие, а как национальные. В этом причина недостаточной эффективности региональных интеграционных институтов.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что её выводы могут быть положены в основу рекомендаций по совершенствованию сотрудничества России со странами Центральной Азии в рамках региональных международных институтов. Материалы исследования могут быть использованы для подготовки аналитических материалов для правительственных структур, учебных курсов по теории и практике международных отношений, для написания учебных и учебно-методических пособий.
Цели и задачи исследования определяют общую структуру работы, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка источников и литературы.
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект и предмет работы, формулируются её цели и задачи, оценивается степень разработанности проблемы в отечественной и зарубежной литературе, характеризуется методологическая основа, раскрывается научная новизна, обозначается теоретическая и практическая значимость, а также апробация результатов. Первая глава посвящена изучению Проблем регионализации и институционализации на постсоветском пространстве в азиатском измерении.
В первом параграфе – «Основные подходы к оценкам изменения роли России на международной арене после распада СССР» проводится анализ работ представителей либеральных и консервативных убеждений. В свою очередь первая группа поделена на модернизаторов, институционалистов и национал-демократов. Вторая – на державников, евразийцев, геополитиков и сторонников реалистической парадигмы.
В результате делается вывод, что либералы в настоящее время оказывают незначительное влияние на формирование внешнеполитического курса России. Консервативная парадигма в свою очередь является доминирующей и выступает основой большинства концептуальных документов российской внешней политики.
Во втором параграфе – «Процесс оформления региональной системы международных отношений на пространстве Центральной Азии» констатируется факт, что на данный момент не появилось общепринятого толкования центральноазиатского региона. У экспертов сложилось разное представление о том, какие страны входят в состав Центральной Азии. В зависимости от контекста анализа в него включают различное количество участников.
Кроме того, делается вывод, что регион все ещё находится в процессе становления. Причиной тому является отсутствие устойчивых внутрирегиональных связей, а также собственных региональных институтов, которые и определяют степень единства пространства. В параграфе определены основные внутренние и внешние факторы, препятствующие консолидации региона. В третьем параграфе – «Основные пути процесса институционализации в Центральной Азии» рассмотрена эволюция и деятельность Организации Договора о коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества, Евразийского экономического сообщества, Таможенного союза и Единого экономического пространства. В настоящее время ОДКБ, ШОС и ЕврАзЭС столкнулись с проблемой перспектив дальнейшего развития. По-видимому, ЕврАзЭС, окончательно передав свои функции Евразийской Экономической Комиссии, будет реорганизована. ШОС стоит перед выбором расширения состава участников и преодоления разногласий между Россией и Китаем. ОДКБ, никогда не принимавшей участия в боевых операциях, необходимо доказать свою состоятельность как организации, способной обеспечить безопасность региона.
Вторая глава посвящена исследованию Выработки внешнеполитического курса России в Центральной Азии и особенностям его реализации.
В первом параграфе – «Характер двусторонних отношений России со странами Центральной Азии» описывается краткая история взаимоотношений России с пятью центральноазиатскими республиками, оценивается потенциал дальнейшего сотрудничества. Чтобы реализовать инициируемые интеграционные проекты, России необходимо выработать новый подход в конструировании отношений с государствами региона. Следует осознать, что республики Центральной Азии являются независимыми государствами со своими национальными интересами. Одновременно с этим, Россия вынуждена выстраивать отношения с учётом идей, генерируемых другими внерегиональными акторами. В таких условиях «мягкая сила» должна стать главным инструментом повышения роли России в регионе.
Второй параграф – «Формирование политики России в региональных институтах Центральной Азии» – начинается с анализа действий РФ в рамках ОДКБ. Вывод союзных войск из Афганистана ставит перед Россией и странами Центральной Азии вопрос обеспечения безопасности региона от потенциальных угроз. Очевидно, что Россия может взять на себя основной груз ответственности, что отвечает и интересам собственной безопасности. У России появляется возможность подтвердить своё притязание на роль регионального лидера и повысить престиж патронируемой ею структуры безопасности.
Основные пути процесса институционализации в Центральной Азии
Первым международным институтом на постсоветском пространстве, возникшим после распада СССР в конце 1991 г., стало Содружество Независимых Государств (СНГ). Азербайджан, Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Молдова, Россия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина стали государствами-учредителями СНГ. В 1993 г. членом организации стала Грузия.
СНГ позиционирует себя как форму сотрудничества равноправных независимых государств, признанной международным сообществом региональной межгосударственной организацией. По мнению А. Власова в сложных политических условиях начала 1990-х СНГ, когда странам пришлось практически заново выстраивать государственные структуры, «выполнила важнейшую функцию по сдерживанию центробежных тенденций»
С этой оценкой согласен И. Халевинский, который считает, что Содружество независимых государств дало возможность «сохранить исторически сложившиеся производственные, экономические и иные традиционные связи народов наших стран, открыв перспективу их дальнейшего укрепления»2.
В Аналитическом докладе о деятельности СНГ довольно смело заявлено, что «… за 20 лет Содружество состоялось как уникальная региональная межгосударственная организация и механизм взаимодействия в решении ключевых вопросов развития входящих в него государств, включая экономику, безопасность, политическое и гуманитарное сотрудничество, миграцию и развитие контактов между гражданами государств – участников Содружества»3.
Хотя в 1990-х гг. СНГ сыграло положительную роль, современный анализ деятельности Организации показывает небольшую эффективность данного института. Большинство принимаемых решений не нашло своего воплощения. Д. Тренин замечает, что «пришлось отказаться от идеи объединенных вооруженных сил СНГ, от рублевой зоны и общего экономического пространства, от общих внешних границ и общей пограничной службы, от двойного гражданства»1.
Он настаивает на том, что СНГ стало подходящим инструментом для дезинтеграции бывших республик Советского Союза. Действительно, в 1990-х гг. Россия не предпринимала активных действий для использования данного института в целях удержания постсоветского пространства как единого региона. Можно сказать, что сейчас постсоветское пространство распадается на отдельные субрегионы. По утверждению Д. Тренина, Молдавия, Украина, Белорусь подключаются к Восточной Европе; Азербайджан, Армения, Грузия обосабливаются на пространстве Южного Кавказа; Центральная Азия представляет собой группу из Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана2.
СНГ превратилось в своего рода элитный клуб для встреч лидеров постсоветских стран. А. Рябов замечает: «На регулярных саммитах они словно пытались доказать, что если вопросы сотрудничества и интеграции не продвигаются на уровне институтов и бюрократических процедур, то их вполне можно разрешить в рамках личных встреч»3.
Можно сказать, что страны-члены постепенно теряют интерес к данной организации и веру в эффективность и целесообразность её функционирования. В настоящее время очевидно, что полноценная интеграция в рамках СНГ невозможна, поэтому целесообразно сконцентрировать внимание на реализации более узких по составу участников интеграционных проектах.
После распада СССР перед странами постсоветского пространства, в том числе и центральноазиатскими республиками, остро встал вопрос обеспечения безопасности. Осознание того, что в одиночку справиться с угрозами и рисками не представлялось возможным, привело к подписанию в 1992 г. в Ташкенте Договора о коллективной безопасности (ДКБ)1, или Ташкентского договора. Свои подписи в документе поставили представители от Армении, Казахстана, Киргизии, России, Таджикистана и Узбекистана. В 1993 г. к нему присоединились Азербайджан, Белоруссия и Грузия.
На первом этапе развития ДКБ первостепенной причиной сотрудничества в рамках договора для его членов было скорее «стремление сохранить остатки советской ценностно-идеологической общности, чем потребность в отражении внешних угроз»2. Поэтому на начальном этапе функциональное наполнение объединения проходило медленно. Различия в понимании угроз безопасности и направлениях выбранного внешнеполитического курса государств-членов послужило причиной его консервации на довольно продолжительный период времени.
В Договоре о коллективной безопасности государства-участники взяли на себя обязательства не вступать в военные союзы и не выступать против другого государства – участника3.
В условиях, когда существовала реальная угроза возникновения территориальных конфликтов (особенно в треугольнике Киргизия -Таджикистан-Узбекистан), гарантия безопасности каждой из сторон в отношении другой была весьма актуальной. Кроме того, в начале 1990-х гг. существовал ряд других потенциальных источников опасности внутри самой организации: боевые действия между Арменией и Азербайджаном, Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией. На 1992-1993 гг. пришлась активная фаза гражданской войны в
Таджикистане. Примечательно, что разрешение всех этих конфликтов происходило при помощи механизмов, выработанных СНГ. ДКБ в то время отвечал за оборону от внешних угроз.
В Концепции коллективной безопасности 1995 г.1 дано определение системы коллективной безопасности2, прописаны основы военной политики государств-участников, основы обеспечения коллективной безопасности, направления и этапы создания системы коллективной безопасности, обозначены источники военной опасности3, из определения которых видно, что изначально ДКБ представлял собой договор коллективной обороны, в основе которого лежала стратегия реагирования на «традиционные» угрозы безопасности.
Формирование политики России в региональных институтах Центральной Азии
В концепциях внешней политики РФ Узбекистан не упоминается отдельно, однако эта центральноазиатская страна всегда была в поле зрения России в виду его важного геополитического положения и обладания значительными запасами полезных ископаемых.
Развитие отношений между странами шло неравномерно. Были моменты сближения и отдаления. Неустойчивость взаимодействия отражалась как на качестве двусторонних отношений, так и на функционировании интеграционных структур, инициируемых Россией (во время участия в них Узбекистана).
Дипломатические отношения между Россией и Узбекистаном были установлены в 1992 г. В том же году был подписан Российско-узбекский договор об основах межгосударственных отношений, дружбе и сотрудничестве2. Характеризуя этот документ, А. Богатуров отмечает, что «скорее это был договор о нейтралитете и отсутствии у сторон взаимных претензий»3.
После обретения независимости вопрос безопасности стал определяющим в выстраивании двусторонних отношений России и Узбекистана. Несмотря на процесс дезинтеграции, обусловленный различиями во внешнеполитических целях двух государств и личной неприязнью друг друга Б. Ельцина и И. Каримова, общие вызовы безопасности сдерживали окончательный разрыв взаимодействия.
В середине 1990-х гг., когда угроза безопасности стала вполне реальной, стороны были вынуждены пойти на сближение. Тогда был подписан ряд документов1, ставших основой дальнейшего сотрудничества двух стран.
Экономическое сотрудничество в отношениях России и Узбекистана значительно отставало от военно-политического. Тем не менее, в целях его развития были подписаны договоры и соглашения
В конце 1990-х гг. произошла внешнеполитическая переориентация Узбекистана: приоритетным направлением стали отношения с США. С началом международной операции по борьбе с международным терроризмом Ташкент предоставил свою территорию для войск США и НАТО (база Карши-Ханабад), и стал главным партнером Вашингтона в Центральной Азии. В 2002 г. Узбекистан и США подписали Декларацию, регламентирующую основы сотрудничества и стратегического партнерства между ними.
Одновременно с развитием отношений с США Узбекистан начал сворачивать сотрудничество с Россией и в рамках международных организаций: В 1999 г. он отказался продлить Договор коллективной безопасности и вступил в Организацию за демократию и экономическое развитие ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия) – интеграционную структуру, целью которой провозглашалось присоединение к европейским институтам в противовес российским проектам. Примечательно, что решение о создании данной организации было принято в ходе саммита Совета Европы, а декларация, определяющая её цели – в ходе саммита Североатлантического Альянса.
Однако следует отметить, что окончательно порвать с Москвой Ташкент не решился. Были подписаны документы1 и достигнуты договоренности, касающиеся сотрудничества в военной и военно-технической областях, сотрудничества по пограничным вопросам.
С начала 2000-х гг. военное сотрудничество стало сокращаться. Приоритетом двустороннего взаимодействия стала экономика. В 2002 г. было подписано соглашение между «Газпромом» и «Узбекнефтегазом», положившее начало кооперации в газовой сфере.
С 2004 г. стала звучать критика со стороны Запада, которая сводилась к нежеланию узбекского президента развивать демократию и гражданское общество у себя в стране. После событий в Андижане 2005 г., когда власти жестоко подавили антиправительственный мятеж, отношения Запада к Узбекистану ухудшилось. От Ташкента потребовали проведения независимого расследования, обвинили в жестоком применении силы и в конечном итоге ввели санкции. В таких условиях Узбекистан вновь пошел на сближение с Россией, оказавшей ему поддержку, проголосовав на Генеральной Ассамблеи ООН против резолюции, осуждающую Узбекистан за его отказ рассматривать события в Андижане иначе, как внутреннее дело страны.
С. Лузянин настаивает на том, что ещё одной причиной, заставившей Ташкент пойти навстречу Москве, стали опасения И. Каримова, что Запад намерен повторить в Узбекистане сценарий так называемой «цветной революции», довольно успешно прошедшей в Грузии и Украине,2.
Результатом российско-узбекского сближения стало подписание Договора о стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан от 16 июня 2004 г.3 и Договора о союзнических отношениях.1 В 2006 г. Ташкент настоял на том, чтобы американцы покинули военную базу в Карши-Ханабаде.
В 2005 г. Узбекистан вышел из ГУАМа. В 2006 г. он вновь стал членом ОДКБ, присоединился к ЕврАзЭС. Однако в 2012 г. вышел из первой организации, а в 2008 г. из второй.
Предстоящий вывод войск коалиции из Афганистана вновь заставил обратить внимание США на Узбекистан, на что последний мгновенно отреагировал новым изменением внешнеполитического курса.
Тем не менее, Узбекистан в очередной раз не намерен полностью отворачиваться от России. Двустороннее сотрудничество между двумя странами развивается довольно динамично. Так в ходе визита И. Каримова в Москву в апреле 2013 г. был подписан ряд документов о сотрудничестве2.
Таким образом, российско-узбекские отношения развивались неравномерно, эволюционировав от практически исключительно военно-политического партнерства до экономического взаимодействия.
На сегодняшний день Россия и Узбекистан в многостороннем формате взаимодействуют в рамках СНГ и ШОС. В 2012 г. Ташкент присоединился к Зоне свободной торговли Содружества независимых государств. Главными элементами сотрудничества являются энергетика и безопасность. Кроме того, присутствие на территории РФ узбекских трудовых мигрантов (первое место в России) побуждает страны к работе и по этому направлению.
Делать прогнозы относительно дальнейшего пути развития двусторонних отношений представляется достаточно проблематичным. Нынешнему лидеру И. Каримову уже достаточно много лет, и пока неясно, кто придет на его место, и какой курс будет проводиться.
Эволюция и приоритеты политики России в Центральной Азии
Выбор модели дальнейшего развития – построение демократического государства или исламского государства, пока остается открытым. При реализации внешнеполитической линии данные противоречия приводят к тому, что страны находятся в постоянном поиске новых связей и в ближайшем будущем не стоит ожидать создания единого институционального пространства в Центральной Азии.
Ещё одной проблемой, которая может угрожать безопасности центральноазиатского региона, является дестабилизация Афганистана в связи с выводом коалиционных войск из этого государства. Странам ЦА будет трудно самостоятельно ответить на эти вызовы, а Россия может взять на себя основной груз ответственности за обеспечение безопасности в регионе. У РФ в данной ситуации появляется возможность не только подтвердить притязания на роль регионального лидера, но и повысить престиж патронируемой ею структуры безопасности – Организации Договора о коллективной безопасности, которая пока не воспринимается как дееспособная организация.
Для РФ продолжает оставаться важной её политика в Шанхайской организации сотрудничества. Ключевым отличием ШОС от других интеграционных объединений в Центральной Азии является наличие второго лидера – КНР. В отличие от России, Китай прилагает основные усилия по развитию экономического сотрудничества в рамках ШОС.
Российско-китайские отношения достигли беспрецедентно высокого уровня «отношений нового типа» со времени подписания в 2001 г. Договора о 133 добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Но признавая особую роль России в Центральной Азии, Китай постепенно увеличивает своё экономическое влияние. По объёмам внешней торговли КНР занимает первое место в Казахстане и Туркменистане, второе в Узбекистане и Киргизии и третье в Таджикистане. Можно предположить, что экономическое сотрудничество с Китаем для государств Центральной Азии может стать альтернативой российским интеграционным проектам. Обладая большим экономическим потенциалом, Китай готов решать внутриполитические задачи за счет активизации своего участия в ШОС. Преобразование Шанхайской пятерки в полноценную международную организацию в 2001 г. во многом стало результатом последовательной политики КНР не только по укреплению сотрудничества с РФ, но и со странами Центральной Азии.
России необходимо предлагать и принимать активное участие в проектах экономического взаимодействия в ЦА. Участие в ШОС Китая и возможное привлечение Индии в эту организацию должно быть использовано Россией для увязки приоритетных направлений внешней политики – евразийского и тихоокеанского, для модернизации и экономического роста страны. С этой же целью Таможенный союз ведёт переговоры с Вьетнамом и Новой Зеландией о создании зон свободной торговли.
Очевидно, что жизнеспособность Таможенного союза и Евразийского экономического пространства во многом зависит от желания и готовности РФ всерьез работать над созданием нового объединения. Расширение состава ТС за счет центральноазиатских республик должно быть основано на реальной экономической выгоде для всех его членов. Опора только на геополитические расчеты не приведет к эффективному функционированию организации. Для России важно отказаться от претензий на роль единственного лидера и стать привлекательным партнером в глазах других стран. Для реализации этого интеграционного проекта России необходимо начать выстраивать отношения со странами региона последовательно, а не реагировать импульсивно в ответ на действия других внерегиональных акторов. Участие в евразийской интеграции стало своеобразным методом определения идентичности, и от того, какие страны войдут в новый ареал, будет зависеть и самоопределение самой России. Политика по привлечению к евразийскому проекту центральноазиатских республик позволяет сделать вывод о том, что Россия формирует себя в образе евразийской державы.
Недовольство России сложившимся мировым порядком привело к тому, что на международной арене она стала позиционировать себя как носительница особой цивилизации, предлагающую иные ценности, оспаривающую универсализм либерально-демократических ценностей Запада.
Присоединение Крыма к России весной 2014 г. означает кардинальный пересмотр российской внешнеполитической доктрины с опорой на новую интерпретацию национальной идентичности и угроз безопасности. Очевидно, что РФ намерена диверсифицировать внешнеполитические связи за счет «поворота» к странам АТР. В сложившейся ситуации главным потенциальным союзником можно считать Китай. Но китайская политика не может строиться только на развитии отношений с РФ. Решение стран БРИКС о создании Нового банка развития и Пула валютных резервов можно трактовать по-разному, но основной вклад принадлежит КНР.
В любом случае России необходимо выработать комплексную стратегию в АТР, которая бы включала себя сотрудничество с ключевыми странами региона, помимо Китая, для комплексного развития Сибири и Дальнего Востока РФ.
Следует признать, что западный вектор всегда был приоритетным направлением внешнеполитического курса РФ, а восточный является сравнительно новым.
Россия продолжает стоять перед выбором идентичности: является ли она европейской или евразийской державой. К этой дилемме добавилось ещё и понятие, предложенное Д. Трениным в 2003 г. о том, что «Россия евро-тихоокеанская держава»1. Но пока эта идея не находит поддержки на уровне государственной политики. Новые подходы и методы формирования внешнеполитического курса Россия вынуждена будет использовать и на постсоветском пространстве – зоне её национальных интересов, как это провозглашается в документах, регламентирующих внешнюю политику.
Вопрос о выборе евразийской интеграции в условиях формирования нового мирового порядка приобретает особую актуальность. Странам Центральной Азии будет сложнее сохранять баланс как на уровне двусторонних, так и многосторонних отношений. А внерегиональные акторы активизируют усилия по привлечению их на свою сторону. России придется приложить значительные усилия по сохранению своих позиций в ЦА и задуматься над новыми путями претворения деклараций о создании единого интеграционного пространства в регионе под лозунгами евразийской идентичности.
