Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Проблемы в рамках существующих подходов .
1.1. Научная глубина предмета исследования 27
1.2. Спорные вопросы в истории русско-китайских и советско-китайских отношений 42
1.3. Проблемы существующих исторических подходов 48
ГЛАВА 2. Методологические дилеммы и теоретические подходы.
2.1. Проблемы подходов, существующих в политологии и в науке о международных отношениях 55
2.2. Необходимость интегрирующего подхода в изучении международных отношений и российско-китайского взаимодействия 80
ГЛАВА 3. Многофакторное равновесие и метод сфокусированного структурированного сравнения .
3.1. Общие замечания 96
3.2. Спецификация переменных факторов 102
3.3. Ключевые внешние и внутренние факторы в поддержании равновесия 105
3.4. Концептуализация идеи многофакторного равновесия...111
3.5. Корректировка системы и соотношение между общечеловеческими интересами и национальными (общественными и государственными) интересами 116
3.6. Метод сфокусированного структурированного сравнения 129
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ 131
ЧАСТЬ II.
ГЛАВА 4. Царская россия и цинский китай.
4.1. Устойчивые факторы и специфика их действия на примере России 137
4.2. Устойчивые факторы и специфика их действия на примере Китая 144
4.3. Царская Россия и Китай: поиск стабильного равновесия 152
ГЛАВА 5. Республиканский китай и "новая" россия (при временном и советском правительствах) (октябрь 1917 г. - октябрь 1949 г.).
5.1. На ранней стадии отношений 175
5. 2. Ситуация в 1940-х годах 204
ГЛАВА 6. Развитие отношений между двумя коммунистическими державами: от дружбы к конфронтации и далее к нормализации отношений (1949-1980-е гг.).
6.1. Эпоха дружбы 215
6. 2. Эпоха конфронтации 221
6. 3. Нормализация отношений 231
ГЛАВА 7. Российская федерация и китай .
7.1. Структурные изменения, внешние факторы и двусторонние отношения 240
7.2. Влияние реформ на преобразование российского и китайского обществ. 255
7.3. Возможное будущее соотношение факторов в рамках многофакторного равновесия между Россией и Китаем...260
Заключение: перспективы стабильного равновесия в российско-китайских отношениях 269
Примечания 276
Библиография 304
- Спорные вопросы в истории русско-китайских и советско-китайских отношений
- Корректировка системы и соотношение между общечеловеческими интересами и национальными (общественными и государственными) интересами
- Устойчивые факторы и специфика их действия на примере Китая
- Структурные изменения, внешние факторы и двусторонние отношения
Введение к работе
Есть ли основания говорить о том, что успехи экономической реформы в Китае, а также политико-экономический хаос в Советском Союзе, приведший к распаду СССР и образованию пятнадцати государств на его территории, позволяют по-новому взглянуть на четырехсотлетнее геополитическое соперничество между Россией и Китаем? Или же новый этап международных отношений, получивший не очень удачное название "новый международный порядок", позволяет отказаться от идеи соперничества государств и говорить о партнерских отношениях и об отношениях нового типа - отношениях конструктивного сотрудничества? Что означает распад Советского Союза и неспособность российских политиков стабилизировать Россию на фоне необычайного экономического роста Китайской Народной Республики (КНР) в условиях наблюдаемой там политической стабильности, если не сказать авторитарности? Корректна ли такая постановка вопроса? Каковы пределы экономического роста в КНР? Следует ли рассматривать такую ситуацию как коренную перемену в отношениях между нашими государствами или как ограниченный сдвиг сиюминутного характера? Что может скрываться за постановкой этих вопросов: чисто страноведческие проблемы или же эти "узкие" страноведческие вопросы выводят нас на методологический уровень и заставляют задуматься о необходимости многих вопросов, связанных с общими теоретическими подходами к истории международных отношений?
В специальных научных публикациях просматривается естественная тенденция рассматривать российско-китайские отношения в отрыве от советского периода, либо наоборот - рассматривать характер этих отношений главным образом в ретроспективе последних пятидесяти -семидесяти лет, когда в обеих странах у власти находились (а в Китае и по сей день находится) правительства коммунистов, или последних пяти - десяти лет, когда в обеих странах предпринимались попытки модернизации и реформирования политических и экономических систем. Однако если говорить о полном историческом срезе отношений, то очевидно, что наиболее длительный период российско-китайс - 6 ких отношений приходится на то время, когда обе страны были империями - главным образом на время правления династии Цин в Китае (1644-1912 гг.) и династии Романовых в России (1613-1917 гг.), хотя при этом следует отметить, что история отношений между двумя странами в то время была отнюдь не столь насыщенной событиями эпохального характера, как в XX веке. Некоторые исторические закономерности российско-китайских отношений явно повторялись и в советский период. Зафиксированные в старых русско-китайских договорах положения о границе сохраняют свою силу и поныне. Они взяты за основу нынешних пограничных договоренностей, хотя и модифицированы применительно к нормам современного международного права, а политики, историки и общественность обеих стран в равной степени оперируют примерами прошлого российско-китайского взаимодействия в своей повседневной жизни. Иными словами, игнорирование и незнание исторического развития и недостаточно точный анализ политических явлений в России после 1917 г. ив КНР после 1949 г. создали по меньшей мере странную ситуацию, когда ошибки прежних лидеров оказались забыты, а потому вполне возможно возникновение таких ситуаций, когда аналогичные просчеты могут совершаться заново. Одним словом, некоторые коренные моменты российско-китайских отношений повторялись и, возможно, будут повторяться в будущем. Именно поэтому при анализе российско-китайских отношений не следует предавать забвению события истории при построении сегодняшних политологических концепций [1]. Справедлив ли этот вывод при анализе отношений России с другими государствами?
При всем множестве публикаций различных авторов, детально рассматривающих те или иные аспекты российско-китайских и советско-китайских отношений, до сих пор не появилось практически ни одного труда, в котором были бы исследованы поставленные выше вопросы и содержался бы комплексный анализ всей истории российско-китайского взаимодействия. Как будет показано в данной работе, современные методологические подходы, доминирующие в имеющейся литературе по российско-китайским отношениям, не достаточны, по нашему мнению, для того, чтобы обеспечить логически последовательное разъяснение отношений между двумя странами. В этой связи возникают вопросы: (а) как и в какой мере следует расширить методологию по сравнению с предыдущими исследованиями; и (б) какие методы и подходы следует применять для полного и адекватного объяснения и объективной оценки эмпирических фактов и свидетельств участников событий. Данные вопросы заставляют задуматься над тем, какой именно подход требуется исследователю для рассмотрения столь противоречивой проблемы как типология российско-китайских отношений, в которых прошлое и настоящее имеют в равной степени важное значение, если брать типологию этих отношений в качестве примера для преломления теории к эмпирической реальности. Все это связано как с методологическим спором между историками и политологами о характере присущих той и другой науке методов исследования, так и со спорами между политологами о том, каким образом обеспечить адекватный анализ феномена международных отношений. Мы надеемся, что предпринятая в настоящем исследовании попытка рассмотреть методологические вопросы на примере и в связи с российско-китайскими отношениями поможет восполнить пробелы в имеющейся литературе и станет редкой соединить теоретический анализ с практикой конкретного страноведческого исследования.
По мнению некоторых авторов, для историка необходимо лишь реконструировать динамику исторических событий на основе уже известных фактов. Однако факты как таковые не могут что-либо добавить к объяснению истории, ибо все споры историков ведутся именно о том, как следует толковать те или иные факты и как создать наиболее адекватную интерпретацию исторического события. Следовательно, такой подход можно применять только в ретроспективном анализе. Основанные же на нем исторические обобщения не очень то помогают понять, как проецировать исторические обобщения на развитие событий в настоящем и, возможно, в будущем времени. Кроме того, историки оспаривают само существование многих важных фактов (событий) в российско-китайских и советско-китайских отношениях, и даже архивные материалы, рассредоточенные по разным странам, не позволяют вынести окончательное суждение по многим вопросам.
Различие стандартов верификации, принятых в истории и в политологии, и вопрос о том, какой именно из этих стандартов может наиболее успешно применяться при анализе российско-китайского взаимодействия, создало необходимость исследовать в данной работе методологические проблемы. Как указывается ниже, поскольку в центре дебатов о российско-китайских и советско-китайских отношениях стоят вопросы о том, что именно происходило и как следует толковать происшедшее, то историки предмета испытывают трудности в воссозда ний "правдоподобной", не говоря уже об "объективной" истории (если таковая вообще существует из-за личных пристрастий и наличия различных исторических школ). В силу этой и ряда других причин (например, таких, как "распыление" первоисточников, которые хранятся не только в России, материковом Китае и на Тайване, но и в США, Великобритании и даже в других странах), применение одного только метода исторического анализа к изучению всего комплекса документов по российско-китайским отношениям представляется затруднительным, если не невозможным. Следовательно, для понимания типологии российско-китайских отношений необходимо изыскать и попробовать применить и иные, неисторические, подходы.
С другой стороны, не исторический, а, к примеру, чисто политологический анализ сужает анализ отношений между государствами до какого-либо одного измерения (например, исследования политических, военно-политических либо экономических, культурных и др. аспектов), либо позволяет рассматривать их с точки зрения какой-либо одной теории (реализма, либерализма, исторического материализма и т.д.), но не дает возможности охватить всю историю российско-китайских контактов во взаимосвязи прошлого и настоящего. Рассмотрение предмета под одним углом зрения на основе одной теории обычно возможно только в относительно краткосрочной перспективе, и поэтому подходы второго типа в большинстве случаев отличаются антиисторичностью и статичностью и автоматически вызывают вопрос о том, в какой степени недолговечные подвижки в отношениях между государствами в рамках определенного периода времени отражают существенные исторические перемены, либо сдвиги исторического характера. Выводы, сделанные на базе изучения хронологически ограниченного периода, предоставляют весьма ограниченную возможность для обобщения. Как указывал Э. Клабб (Clubb, 1977), в рамках краткосрочного периода можно наблюдать и точно измерить преемственность и отсутствие преемственности, но при этом практически невозможно заключить, отражают ли они более долговременную тенденцию значительных перемен или ограниченных колебаний, на что указывал так же и Д. Модельски (Modelski, 1987).
Обобщения на основе наблюдений за кратковременными историческими, либо политическими колебаниями едва ли помогают понять предшествующие или последующие явления. В то же время исторические материалы, с помощью которых мы только и можем исследовать прошлые явления в развитии, страдают - если сравнивать их с современными материалами - фрагментарностью, отсутствием полноты и субъективизмом. При исследовании прошлого невозможно применение методов непосредственного наблюдения и опроса свидетелей того или иного события. При "распыленности", либо полном отсутствии исторических данных исследователь должен быть готов использовать индикаторы, отражающие историческое развитие косвенно или в относительном приближении. В сравнительно-историческом исследовании при отсутствии полного сходства между любыми двумя историческими эпохами особенно трудно проверить гипотезы, основанные на явлениях современной жизни, а гипотезы новейшей истории обычно оказываются неприменимыми к более ранним периодам, особенно, чем дальше эти периоды отстоят от сегодняшнего дня.
Таким образом, важно найти ответ на следующие вопросы: возможно ли, в методологическом плане, увязать российско-китайские отношения прошлого и настоящего в рамках единого концептуального подхода? Если это возможно, то какой подход следует применять для увязки прошлого и настоящего межгосударственных отношений? Что он может добавить к существующим подходам? Какие гипотетические предположения можно сформулировать на базе такого подхода? Как можно конкретно увязать российско-китайские отношения прошлого и настоящего, чтобы показать их преемственность и, одновременно, не забыть о динамике? Как при этом составить прогнозы возможного развития отношений в будущем? Какие аналитические рекомендации с учетом последствий того или иного политического решения могут быть выработаны на базе такого подхода?
В данной работе разработана КОНЦЕПЦИЯ МНОГОФАКТОРНОГО РАВНОВЕСИЯ, которая позволяет проводить анализ динамики и преемственности межгосударственных отношений в широких исторических рамках на основе баланса интересов. Разработка этой концепции являлась основной МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАДАЧЕЙ данного исследования. Как будет показано ниже, этот подход не только дает возможность рассматривать в комплексной взаимосвязи политические и экономические проблемы, проблемы безопасности и экономики (необходимость такого рассмотрения признана повсеместно), но и задает этой взаимосвязи новые измерения, такие как возможность учета фактора культуры при анализе мощи государства, проанализировать взаимосвязь безопасности и экономики, и ряд других сочетаний факторов развития, которые не могут быть проанализированы в рамках существующих подходов. Это сделано в работе на примере взаимоотношений между Россией и Китаем. Предлагаемый концептуальный подход делает возможным пронаблюдать взаимную динамику различных факторов в исторической перспективе, а следовательно, увязать прошлое и настоящее, что чрезвычайно трудно сделать в чисто историческом исследовании. Концепция многофакторного равновесия не является теорией в традиционном смысле, ибо не ставит целью зафиксировать превалирующий порядок вещей, она в гораздо меньшей степени, чем другие теории, подвержена идеологической или геополитической конъюнктуре, которая все еще, по нашему мнению, определяет большинство современных китайских и российских исследований в данной области.
Другими словами этот подход создает единую структуру для анализа прошлых и нынешней ситуаций на примере российско-китайских отношений и позволяет посмотреть на возможное будущее соотношение факторов, соотнеся их с нормативными установками, имеющими конкретные политические последствия. По нашему мнению, в нынешний период изучения российско-китайских отношений должны приниматься во внимание все сложные комбинации различных факторов, а отношения должны строиться на основе баланса интересов. Поэтому необходимо вести исследование не только в глубокой исторической перспективе, но и анализировать внешнеполитические последствия того или иного казалось бы сиюминутного решения. Необходимо иметь четкое представление о том, как со временем может меняться компоненты интересов стран и влияние определенных факторов, и соответственно вырабатывать внешнеполитические рекомендации на более прочной основе, чем просто на основе обобщений исторического характера.
Политолог-международник рассматривает международные отношения как "систему", анализирует "систему" на "системном уровне" и показывает, как она функционирует в конкретные периоды. Историк рассматривает общество в историческом плане, через призму "объекта" исследования, которым может выступать государство, класс, либо отдельная личность (как правило, но необязательно, имеющая историческое значение). Но историк, в отличие от политолога, "пропускает" свой анализ через собственное субъективное "историческое" видение, хотя любая общественная наука "более" субъективна, чем точные дисциплины. В данном исследовании предлагается подойти к "системе" международных отношений с точки зрения "объекта" исследования, в качестве которого выступает "государство", попытавшись увязать в динамике прошлое и настоящее этого "объекта" и взаимоотношений "объектов", дав историческую оценку конкретному периоду исследования. Именно поэтому в настоящей работе отвергаются попытки свести российско-китайские отношения к какой-то одной сфере (будь то политическая, экономическая или культурная), либо просто представить историческое описание событий.
С точки зрения МЕТОДОЛОГИИ работа носит междисциплинарный характер, поскольку в силу комплексного характера исследования она затрагивает не только, и не столько, область истории международных отношений с ее традиционным проблемно-хронологическим подходом, но и сферу политологического анализа, сочетая исторический и логический методы исследования.
Для того, чтобы быть возведенной на уровень теоретического построения, "основополагающая" концептуальная идея, заложенная в основу подхода, должна проверяться только в рамках самой концепции и без привлечения "дополнительных" терминов, либо фактов (Hollis and Smith, 1990, с. 57). Если эта схема претендует на "звание" теории, которая "объясняет" события, то она должна применяться ко всей истории российско-китайских отношений. Если она предусматривает рассмотрение вариантов будущего развития событий (без чего ее нельзя квалифицировать как "теоретическое" построение - Hollis and Smith, 1990, с. 61-63), она должна подводить к выработке аналитических установок рекомендательного характера [2]. Предлагаемый нами подход содержит в себе две возможности, отсутствием которых, по нашему мнению, страдает предшествующая литература по российско-китайским отношениям. Он позволяет: (а) рассмотреть всю историю отношений в рамках единого теоретического построения и объяснить происшедшее, минуя "интуитивные" закономерности исторического характера; и (б) сформулировать гипотезы согласно предложенной теоретической схеме, эмпирически оценить их с помощью исторических свидетельств и фактов, и предложить на основе этих гипотез аналитические внешнеполитические рекомендации нормативного характера.
ОСНОВНАЯ ИДЕЯ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Концепция многофакторного равновесия, представляя собой теоретическое "ядро" данного исследования, основана на общей посылке, суть которой состоит в том, что "система" состоит из независимых политических единиц, а именно национальных государств (наций-государств). Эта система находится в неупорядоченном равновесии - но только в том смысле, что над ней нет контролирующего политического органа (мирового правительства), который мог бы обеспечить установление универсального порядка и обладал бы верховной политической властью и полномочиями (Bull, 1977). Соответственно, государства, как правило, поддерживают равновесие между собой. Из этих основных посылок исходят представители как реалистического, так и либерального направлений международных отношений как научной дисциплины, в русле которых возможно распределить и все более или менее второстепенные теории и построения (Goodin and Klingemann, 1996, с. 441-444).
Однако свойственная реалистам исключительная концентрация на мощи (power) государств вводит исследователей в заблуждение. В своих воззрениях, даже отредактированных с учетом веяний новой эпохи, представители неореализма и структурного реализма с их акцентом на возможности возникновения войны между суверенными государствами при "неупорядоченном" ("анархичном" в их терминологии) мировом порядке, так и не смогли объяснить, каким образом государствам удается избегать войн (Buzan et el., 1993), в то время как конкурирующее либеральное течение не дает адекватного ответа на вопрос о том, почему, невзирая на наличие глобальных, либо сходных, экономических интересов, в силу которых должна отпадать заинтересованность в войне, войны все-таки происходят (Burchill et al., 1996). Многие аберрации (с точки зрения структурного реализма) в ранне-имперский период российско-китайских отношений становятся более понятными в контексте исторического или даже культурологического подходов [3]. Как отмечалось выше, первый подход делает акцент на исторической взаимозависимости явлений и сложности объяснений, а второй, в объяснении конфликтов межгосударственных отношений, акцентирует внимание на различии между конфуцианской и христианской цивилизациями (Мясников, 1996).
В то же время классический реализм, неореализм и даже "мягкий" реализм (известный как рационализм, или "английская школа") не дают адекватного объяснения экономической взаимозависимости. Как считают авторы концепции "взаимозависимости" государств Р. Ко-хейн и Дж. Най (Keohane, 1987; 1990), а также многие другие иссле - 13 дователи, придерживающиеся схожих взглядов, экономическая интеграция и роли, исполняемые формальными и неформальными международными институтами, гораздо лучше интерпретируются в рамках либеральной традиции. "Новый мировой порядок", который последовал за крахом биполярной модели мира, автоматически подразумевает пересмотр всех вопросов безопасности ввиду появления новой научной дисциплины -политической экономии международных отношений (Smith et al., 1996, с. 122-125). Необходимость такого пересмотра очевидна и в свете нарождающегося и крепнущего российско-китайского конструктивного партнерства. Все эти соображения заставляют нас модифицировать посылки реализма как теории международных отношений и попытаться выработать иные подходы, способные помочь в объяснении развития российско-китайских отношений на всем протяжении их истории.
Для того, чтобы понять механику взаимодействия государств (в данном случае, России и Китая), исследователю необходимо изучить не только государственный, но и другие, более низкие уровни отношений. Ни реализм, ни либерализм в "чистом" виде не дают возможности подступиться к этой задаче. Используя терминологию самого известного современного интерпретатора реализма К. Уолтца, этот подход можно определить как "изнутри-наружу" (inside-out) или "вторичного образа" (second image) (Waltz, 1979), подразумевающий необходимость тривиального сочетания анализа внешних и внутренних факторов. Поэтому-то в данном исследовании и применен подход с позиций многофакторного равновесия, где принятый реалистами баланс мощи (сил) рассматривается всего лишь как конкретный случай, который может быть реализован при конкретных обстоятельствах и в конкретные периоды времени.
Вообще говоря, в соответствии с нашим подходом, государства не поддерживают равновесие силой, либо поддерживают равновесие не силой, а чем-то иным, стремясь при этом обеспечить себе наилучшую из возможных позиций - в идеале, при минимальных затратах и минимальном внимании к возникающим проблемам. Наилучшая из возможных позиций достигается посредством сложного соотношения факторов и с помощью корректировки интересов. Таким образом, как нам представляется, концепция многофакторного равновесия может служить метате-оретической схемой (своего рода общей теорией) и в то же время представлять собой "качественный" (в отличие от "количественного", т.е., к примеру, математического моделирования, статистического
- 14 анализа и т.д.) [4] подход на "среднем" уровне анализа [5], ибо международная система рассматривается в настоящей работе как состоящая из нескольких подсистем, каждая из которых может впоследствии рассматриваться как система, состоящая из подсистем. Для понимания закономерностей функционирования системы необходимо понять, как взаимодействуют ее составляющие. Для этого необходимо понять, что представляют собой внешние факторы, оказывающие влияние на "объекты" анализа (государства), и что представляют собой внутренние факторы (т.е. факторы "ниже" уровня "объекта" анализа, т.е. "внутри" объекта анализа), которые играют важную роль в понимании отношений между "объектами" анализа. Иными словами, необходимо понять как экзогенные (внешние), так и эндогенные (внутренне присущие) детерминанты поведения государств в их сложном взаимном влиянии.
Соответственно, ЦЕЛЬ данной работы состоит в том, чтобы проследить и объяснить преемственность и динамику российско-китайских отношений с учетом возможных вариантов их дальнейшего развития, а также разработать методологическую схему для понимания четырехсотлетней истории отношений между Россией и Китаем, которые и являются ХРОНОЛОГИЧЕСКИМИ РАМКАМИ работы, на основе баланса интересов. Использованная в нашем исследовании МЕТОДИКА основана на применяемой к анализу международных отношений общей теории систем, а также ее различных модификаций. Если говорить о западной традиции, то это прежде всего разработки Дж. Клира (Klir, 1969), Б. Лангефорса (Langefors, 1973), Г. Фитцжеральда ( FitzGerald et al., 1981), посвященные общей теории систем и основам системного анализа, Р. Кавалло (Cavallo, 1979) о системном подходе к общественным наукам и Б. Медины (Medina, 1981) о структурном анализе систем. Мы использовали работы Дж. Лиски (Liska, 1957) о равновесии в международных отношениях, М. Каплана (Kaplan, 1964) и С. Рассет (Russet, 1966) о системно-функциональном подходе к международным отношениям, "динамическую" теорию М. Николсона (Nicholson, 1972), информационную теорию Э. Расмусена (Rasmusen, 1989), теорию турбулетности в международных отношениях Дж. Розенау (Rosenau, 1990), идеи прерывистости экономических отношений, выработанные Ж. Россером (Ros-ser, 1991), работы Ф. Зэйгара и Д.М. Килгура (Zagare and Kilgour, 1995) и идеи "разбалансированного равновесия" в международных отношениях, выработанные И. Галтунгом (Galtung, 1978). Многие из по - 15 ложений, высказанных в этих исследованиях, в свою очередь основывались на идеях отечественных математиков А. Андронова, В. Арнольда, А. Колмогорова, А. Ляпунова, М. Леонтовича, Л. Понтрягина.
Естественно, что эти работы сопоставлялись с другими исследованиями общетеоретического профиля по теории и истории международных отношений и политической экономии международных отношений, прежде всего К. Уолтца, Р. Гилпина, К. Дэйча, Р. Кохэйна, Г. Мор-гентау, Дж. Ная, М. Хааса, П. Виотти и М. Кауппи и др. В отечественной теории международных отношений структурные подходы применялись прежде всего к анализу конкретных международных ситуаций, однако в 80-ых гг. и у нас сложились по крайней мере две школы системно-структурного анализа международных отношений, идеи которых также учитывались в данной работе - это "школа" ИМЭМО (В.И. Гант-ман) и "школа" МГИМО (А.А. Злобин и М.А. Хрусталев). Мы также учитывали теоретические положения, высказанные в работах Э.А. Позднякова, Б. Г. Капустина, А. С. Панарина, К. В. Плешакова, А. Д. Богату-рова, К. С. Гаджиева, А. Дугина, В. С. Мясникова, А. С. Красильнико-ва, П. А. Цыганкова и других отечественных ученых.
Кроме того, в качестве косвенной философской посылки исследования принимается и эволюционный фактор. Такие методологические "заходы" позволяют "отчленить" теорию от эмпирических свидетельств, деконструировать систему в подсистемы, оценить саму целостную схему как аналитическое построение, а затем дать ей эмпирическую оценку, реконструировав на ее основе прошлое, и применив ее для понимания текущих событий межгосударственных отношений на основе баланса интересов с целью выяснения возможного соотношения факторов в будущем.
Таким образом, ОСНОВНОЙ ПРАКТИЧЕСКОЙ ЗАДАЧЕЙ нашего исследования является: на основе анализа уроков и опыта развития русско-китайских и советско-китайских отношений, а также попыток построения российско-китайского конструктивного партнерства, направленного в XXI век, дать новое концептуальное прочтение истории русско-китайских, советско-китайских и российско-китайских .отношений на основе концепции многофакторного равновесия, которая сформулирована в работе в соответствии с современными реалиями международных отношений.
В рамках достижения указанной основной задачи решаются следующие
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ЗАДАЧИ:
-сформулирован понятийный ряд равновесие, динамика (изменение), внутренние и внешние факторы, национальные, государственные и общественные интересы, применительно к международным отношениям и адекватные современному знанию.
-определено теоретическое содержание и базисные качественные характеристики концепции многофакторного равновесия, иллюстрированные конкретикой материала; проведено выявление его типических черт, отличий от предшествующих теорий и одновременно базы и условий возникновения, основных параметров, сильных и слабых сторон и ограничений применения концепции.
-сформулированы цели и задачи применения концепции многофакторного равновесия применительно к русско-китайским, советско-китайским и российско-китайским межгосударственным отношениям.
- выявлены основные параметры и перспективы концепции применительно к взаимоотношениям России и Китая.
- вычленены, по мере возможности, основные составляющие национальных и государственных интересов во внешнеполитических мотивациях царской и советской России, СССР, Российской Федерации и империи Цин, Китайской Республики и Китайской Народной Республики в отношении друг друга, в регионе и в мире.
- на основе концепции многофакторного равновесия отношения между Россией и Китаем проанализированы в их динамике и определены наиболее вероятные направления развития ситуации, а соответственно защиты и продвижения интересов безопасности России в регионе.
В рамках этих теоретических задач был проведен КОНКРЕТНЫЙ ИС-ТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ и:
- исследованы теоретические подходы России и Китая к их взаимоотношениям на основе новых материалов и дана свежая интерпретация уже известным историческим знаниям на основе концепции многофакторного равновесия.
- проанализированы и дано авторское объяснение геополитическим, структурным и политико-психологическим истокам конфликтных ситуаций между Россией и Китаем в их динамике.
- выявлены причины советско-китайского конфликта 60-ых гг. в контексте двусторонних отношений и с точки зрения общего состояния международных отношений того времени.
- показаны особенности подходов царской и Советской России, СССР и Цинского Китая, Китайской Республики и КНР к обеспечению равновесия двусторонних отношений во взаимовлиянии внутренних и внешних, объективных и субъективных факторов.
- объяснены причины возможных пробуксовок российско-китайского партнерства и исследованы возможные последствия развития ситуации в России и Китае в разных направлениях с точки зрения влияния этого фактора на развитие двусторонних отношений и для ситуации в Северо-Восточной Азии в целом.
- определены контуры российско-китайских отношений конструктивного партнерства в современной структуре региональных отношений, а также значение и перспективы развития этих отношений для ситуации в АТР в целом.
При этом ОСНОВНЫМ ПРЕДМЕТОМ исследования стала не столько конкретика отношений между Россией и Китаем, сколько анализ базисных тяготений и отталкиваний между ними, динамики и преемственности отношений, выявленных на основе сформулированной концепции многофакторного равновесия, и вычленения взаимоотношений национальных, государственных и общественных интересов при принятии этими государствами внешнеполитических решений стратегического характера. Соответственно этому за главный в работе был принят теоретико-аналитический, а не хронологический компонент, хотя второй и присутствует в качестве событийной канвы во второй части работы.
Такое понимание предмета исследования определило ИСТОЧНИКОВУЮ БАЗУ исторической части исследования. Мы опирались на материалы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Архива внешней политики Российской Федерации (АВПРФ), Российского Центра хранения и изучения документов по новейшей истории (РЦХИДНИ). Из зарубежных архивов использовали материалы Лондонского миссионерского общества (ЛМО), причем нас интересовали в этом архиве, прежде всего проблемы восприятия западными людьми российско-китайского взаимодействия в различные периоды истории. В связи с особым характером оформления ссылок на архивные материалы они вынесены в примечания. Использованы также опубликованные в России, Китае и ряде западных стран коллекции материалов по международным отношениям, истории русско-китайских, русско-монгольских и международных отношений в Центральной Азии. Однако, как мы оговаривали несколько ранее, данная работа представляет собой структурное объяснение взаимодействия между Россией и Китаем, а потому применяемые нами стандарты верификации принадлежат политическим, а не историческим нау - 18 кам. Поэтому если объяснения, представленные в литературе, не вступали в противоречие с архивными материалами, которые мы исследовали, то мы ссылались на известную нам литературу.
Из работ общеисторического пласта использовались практически все разработки, связанные с взаимоотношениями России и Китая и изданные прежде всего в России (работы В.С.Мясникова, С.Л. Тихвинского, М.Л. Титаренко, Ю.М. Галеновича, 0. Борисова и Б. Колоскова, Б. Т. Кулика, М. С. Капицы, А. Г. Яковлева, М. Персица, А. М. Дедовского, Р. А. Мировицкой, Ю. С. Пескова, И. Т. Мороз, В. Ф. Соловьева, Е.Белова, А. В. Меликсетова, A.M. Григорьева, З.Д. Катковой и других отечественных авторов). Представленные в их работах идеи сопоставлялись с идеями, высказанными западными и китайскими исследователями в работах, указанных как в библиографии данного исследования, так и в отдельно изданной книге (Voskressenski, 1998).
Стремление понять динамику и преемственность российско-китайского взаимодействия при помощи концепции многофакторного равновесия стимулирует комплексный анализ, хотя эта концепция, как и всякое аналитическое построение, представляет собой некоторое упрощение реальности. В нашем бескомпромиссно современном мире множественных реальностей методологическая задача приблизиться к такому "нео-позитивистскому" и "нео-структурному" пониманию может показаться странной [6] , ведь в настоящее время, как отмечают авторы авторитетной "Новой энциклопедии политических наук" ("A New Handbook of Political Science")," научные претензии на истину , рациональность , объективность и реальность подвергаются новому критическому осмыслению по мере того, как происходит отход от относительной концентрации на механических, каузальных объяснениях в сторону большего интереса к исторически обусловленным интерпретационным теориям" (Goodin and Klingemann, 1996, с. 450). К.В. Хвостова и В. К. Флинн удачно предложили назвать такое понимание "позитивным" или "положительным" (Хвостова и Финн, 1997, с. 256).
Действительно, "поле пересечения" вышеупомянутых теоретических крайностей изучено недостаточно, и если мы откажемся свести позитивизм к простому эмпиризму (Smith et al., 1996, с. 17; Хвостова и Финн, 1977, с. 256), то возможно будет пойти по пути сочетания теоретических рассуждений с практическими намерениями, которые нередко встречаются в теориях международных отношений (Smith et al., 1996). Если не только исследователи и политики, но и пра - 19 вительства России и Китая серьезно выступают за строительство российско-китайских отношений нового типа, которые лучше бы вписывались в новую международную систему отношений, то тогда при любом пересмотре отношений следует руководствоваться отнюдь не интуитивными умозаключениями, а точной АНАЛИТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИЕЙ, прошедшей эмпирическую оценку. Кроме того, применяемая концептуальная схема должна быть свободна от грубых идеологических или геополитических соображений, которые все еще используются многими китайскими и российскими ведущими специалистами в этой области.
Предлагаемая в нашей работе аналитическая концепция имеет НЕПОСРЕДСТВЕННУЮ МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ ЦЕЛЬ: показать, что стоит за изменениями (динамикой) в межгосударственных отношениях, как инициировались и инициируются эти изменения вообще и в отношениях между Россией и Китаем, в частности. Этот вопрос практически не разрабатывался ни в политологических, ни в исторических исследованиях, тем более связанных с российско-китайскими отношениями, в то время как его решение (либо просто правильная постановка) может помочь в выявлении факторов, способных инициировать изменения в отношениях между нашими странами в будущем.
В этой связи возникает еще один вопрос: в какой степени разработанная нами аналитическая концепция может применяться в исследованиях более широкого характера, чем просто анализ российско-китайских отношений, или какого-то иного международного явления? Как нам представляется, поскольку концепция многофакторного равновесия представляет собой КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД, то ее применение дает возможность решить многие проблемы, и, в частности, объяснить и анализировать двусторонние отношения между теми государствами, которые в своей повседневной жизни придают важное значение историческому прошлому и различиям в культурном наследии (в качестве примера можно привести Россию, Китай, государства Азиатско-Тихоокеанского региона /АТР/, государства Центральной Азии и т.д.) [7]. Поскольку концепция многофакторного равновесия имеет "чисто" аналитическую базу для построения, она также может применяться в качестве общей схемы, а в изучении международных отношений может рассматриваться как общий и, одновременно, более специализированный вариант так называемого системно-теоретического (или "научного" - Smith et al., 1996, с. 25) реализма. Таким образом, подход с позиций многофакторного равновесия является методологической по - 20 пыткой "уложить" общесистемные формулировки в рамки качественно-аналитический схемы для анализа на "среднем уровне" и на средне срочные перспективы, в котором рассматриваются как экзогенные (внешние), так и эндогенные (внутренне присущие) детерминанты "объекта" анализа, и который базируется на позициях реализма с включением параметров эволюционного развития.
Аргументируя попытку рассмотреть (и понять) динамику и преемственность российско-китайского взаимодействия через призму многофакторного равновесия, автор данной работы хотел бы показать, каким образом политическое руководство России и Китая может обеспечить безопасность своих стран, построив одновременно отношения стабильного конструктивного партнерства на основе баланса интересов, и избегая при этом непреднамеренных и ненужных конфликтов друг с другом, с соседними государствами и с международным сообществом. Знание методов действия крупных держав делает мир более безопасным. Следовательно, употребляемое в данном исследовании понятие "знание" является отнюдь не нейтральным, ибо за ним стоит заинтересованность в положительной трансформации отношений, а поскольку одна из задач данного исследования состоит в том, чтобы определить возможности трансформации предсказуемой и стабильной системы, это позволяет использовать методы критического материализма, который допускает участие людей в сотворении истории (Burchill et al., 1986, с. 147).
Как мы уже частично отмечали выше, в методологическом смысле концепция многофакторного равновесия является интегрирующей и комплексной теорией, ибо она имеет общие гносеологические корни с теорией систем, а соответственно оставляет в стороне превалирующие в прошлых публикациях по российско-китайским отношениям идеологические ценности или мнения, которые могут повредить объективности исследования [8]. В то же время предлагаемый подход сохраняет связь между субъектом и объектом исследования, ибо не исключает оценок субъективного порядка, определенных нормативных ценностей и обязательств. Концепция многофакторного равновесия обладает стабилизирующим эффектом, но все же эта концепция не является "традиционной" теорией в том смысле, что она не навязывает стабилизацию превалирующих структур отношений. И, наконец, нам представляется, что концепция многофакторного равновесия, в отличие от всех традиционных теорий (там же, с. 145-149), не дает априорно консервативного результата, ибо она не обусловлена консервативными ценностями, которые подразумевают признание превалирующего порядка отношений в качестве аксиоматичного (там же, с. 150).
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ ОХВАТ И РАМКИ РАБОТЫ.
Предлагаемая в настоящем исследовании концепция позволяет по-новому рассмотреть известные эмпирические данные и факты. Как представляется, учитывая различные предрассудки, по сей день засоряющие литературу по предмету исследования, к российско-китайским отношениям в их динамике можно подходить только с позиций многофакторного равновесия, ибо только этот и никакой иной подход, по нашему мнению, позволяет (а) дать последовательную оценку полным противоречий четырехсотлетним отношениям, которые начались с первых контактов между двумя странами в конце XVI века и в своем историческом развитии прошли через периоды открытой вражды, балансирования на грани войны, тесной дружбы и (разного рода) партнерств, а также (б) одновременно исследовать современные и возможные будущие проблемы этих отношений на основе баланса интересов.
Стратегия примыкания к усиливающемуся соседу в ее двух вариантах - "вассализация" России (т.е. согласие России стать младшим партнером Китая) и "вампиризация" Китая (т.е. временное и прагматичное сближение с Китаем с целью получения необходимой "подпитки"), по нашему мнению, не реалистична потому, что в первом варианте подчинение отличной в цивилизационном отношении державе будет неизбежно отвергнуто большинством россиян на "цивилизационном" уровне, либо вызывет серьезные "цивилизационные" трения между народами России и Китая, а во втором будет означать резкий переход от "дружбы" к "сдерживанию", цена которого может перекрыть ранее полученные выгоды от "дружбы".
Данная работа не ставит целью подробно рассмотреть всю историю российско-китайских отношений в деталях, хотя хронологически она и охватывает период от самых первых до контактов между двумя государствами самого последнего периода. Однако, в какой-то степени такая реконструкция истории отношений и присутствует, поскольку она должна помочь в понимании прошлых событий и показать, как используемая автором аналитическая схема может применяться на примере долгосрочного исторического периода. Ставя своей целью скон
центрироваться на значительных (поворотных), с точки зрения формирования отношений, исторических событиях, автор исследования пытался проследить влияние ряда внешних и внутренних факторов, соответственно группирующихся во внешнем и внутреннем кластере единиц системы, на ход и результаты двусторонних отношений.
Для удобства анализа внутренние факторы в исследовании подразделяются на объективные (экономические, политические, демографические, географические и культурные) и субъективные факторы (общечеловеческие, общественные, государственные, национальные, а также индивидуальные, групповые и правительственные интересы), которые рассматриваются в рамках многофакторного равновесия. Как поясняется в данном исследовании, равновесие обычно поддерживается на уровне корректировки интересов (государственных и общественных, элитарных и общественных, национальных и общечеловеческих и т.д.). Иначе говоря, корректировка на уровне системы (которая в свою очередь является единицей "общей" системы) прежде всего рассматривается как изменение соотношения между общечеловеческими интересами и общественным и государственным компонентами национальных интересов. Если не происходит корректировки на этом уровне, следует ожидать корректировки на уровне внутренних объективных факторов (политических, экономических, демографических, культурных или даже геополитических и географических). При взаимном несоответствии между корректировкой внутренних объективных факторов и корректировкой интересов следует ожидать изменений, которые могут произойти внутри одного "объекта" исследования (государства), но окажут влияние и на другой(ие) "объекты", а следовательно, и на внешнюю среду. В то же время это изменение может быть осуществлено внутри одного "объекта" (государства), но, соответственно, все равно окажет влияние на другой "объект", либо на внешние факторы, соответствующие или соотнесенные с изменениями, произошедшими в первом "объекте". Одновременно может происходить и обратный процесс.
В реальной жизни ситуация, естественно, выглядит гораздо сложнее, и влияние некоторых факторов, или одного конкретного фактора, или группы факторов в том или ином сочетании, варьируется в ходе исторического развития. Э. Карр (Сагг, 1961) и Дж. Де Ври (de Vree, 1972), и ряд других авторов, с точки зрения методологии истории показали почему мы мы не можем принимать все факты как равнозначные и отбираем лишь некоторые факты, отбрасывая другие, ко - 23 торые субъективно, при историческом анализе, нам кажутся менее важными. В данной работе сделана попытка обратить особое внимание на события, важные с точки зрения объяснения перемен, т. е. на событиях стратегического характера в широком смысле [9], и показать историко-эволюционную динамику взаимосвязанности факторов. В целях осуществления комплексного характера исследования в исторической части работы использован СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ И ИСТОРИКО-АНА-ЛИТИЧЕСКИЙ МЕТОД анализа, под которыми подразумевается изучение развития отношений во всей их исторической многогранности и сложности. Столь широкое определение исторического метода позволяет показать эффективность применения принятой здесь аналитической схемы в условиях, максимально приближенных к сложностям реальных отношений, т.е. позволяет дать эмпирическую "проверку" предлагаемой аналитической концепции.
Политологи редко обращаются к истории для проверки истинности своих схем. Тем не менее, в данной работе предпринята попытка оценить эффективность построений, выработанных в рамках аналитической концепции, для объяснения критических событий, имевших место в критические периоды истории российско-китайских отношений и важных для понимания стратегического развития межгосударственных отношений. Эти события являлись своего рода поворотными пунктами, где происходили изменения в российско-китайских межгосударственных отношениях. Таким образом в исследовании воссоздается краткая история тенденций развития российско-китайских отношений, ибо сам метод анализа вместе с предложенным теоретическим подходом предопределил необходимость "новой" интерпретации истории отношений между двумя странами.
СТРУКТУРА ИССЛЕДОВАНИЯ.
Предложенную в данном исследовании методологию, по нашему мнению, нельзя считать эклектичной, хотя сравнительно-исторический метод анализа широко применяется для "проверки" схемы, построенной на основе теории систем, переформулированной для нужд политологического исследования. Данная работа представляет собой междисциплинарное историко-политологическое исследование, в котором концепция многофакторного равновесия играет интегрирующую роль. Желание "отстраниться" от методологических проблем в большинстве имеющихся работ по российско-китайским отношениям, написанным исследователями разных стран, часто в прошлом усугублялось идеологической, этноцентрической, либо какой-либо другой предвзятостью. Именно поэтому в ГЛАВЕ 1 рассматриваются проблемы, связанные с существующими подходами к российско-китайским отношениям, и дается ответ на вопрос, почему "чисто" исторический подход был бы неприменим для адекватного объяснения российско-китайского взаимодействия. Комплексный характер предлагаемого нами подхода предопределяет постановку обсуждаемых в литературе методологических проблем, что и обусловило появление такого аналитического обзора и множество ссылок на извечный спор между историками и политологами о природе исследования каждой из этих дисциплин. Краткий анализ этой дискуссии с историографическим обзором, в котором показаны слабости существующей литературы по российско-китайским отношениям, а также доводов, выдвигаемых представителями различных школ, закладывает основу для объяснения возможности применения комплексного подхода, необходимость которого обосновывается в ГЛАВЕ 2, где также показаны возможности и методы увязки прошлых и современных отношений между Россией и Китаем в рамках единой методологической схемы.
В ГЛАВЕ 2 показано, почему подходы, существующие в политологии и в науке о международных отношениях, не позволяют адекватно оценить типологию четырехсотлетней истории российско-китайских контактов. В ней в то же время выявлено, какие элементы имеющихся теорий международных отношений могут использоваться при создании комплексного подхода. Сама концепция многофакторного равновесия, необходимость применения которой обсуждается в ГЛАВЕ 2, подробно изложена в ГЛАВЕ 3, где дается ответ на вопрос, как сформулировать комплексный подход, что он может объяснить в сравнении с другими подходами, и какие гипотетические суждения можно вывести на его основе. В последнем разделе ГЛАВЫ 3 рассматривается метод сфокусированного структурного сравнения и показано, почему и как можно сузить предложенную в исследовании общую концепцию до конкретного случая российско-китайского взаимодействия, не придавая научной работе популярный характер и не подменяя анализ простым описанием событий. Такая структура проясняет методологическую логику нашего исследования. В заключении к ЧАСТИ I сформулированы гипотетические суждения, выведенные на базе концепции многофакторного равновесия, что позволяет перейти в ЧАСТИ II (где исследуется, как такие суж - 25 дения объясняют историческое развитие) к их эмпирической проверке.
ЧАСТЬ II работы в основном рассматривает эмпирические явления исторического характера, объясняемые в свете методологических соображений, изложенных в ГЛАВАХ 1 и 2, а также в рамках аналитической концепции, разработанной в ГЛАВЕ 3 (ЧАСТЬ І). В ней показано, как применение многофакторного равновесия дает возможность по-новому рассмотреть эмпирические данные; как именно можно объяснить противоречивые явления прошлых отношений между Россией и Китаем; как на практике увязать прошлое и настоящее межгосударственных отношений и одновременно построить возможные сценарии на будущее. В этой части исследования также дается ответ на вопрос о том, какого рода установки рекомендательного характера, имеющие те или иные внешнеполитические последствия, могут быть выработаны и предложены на основе концепции многофакторного равновесия. В ЧАСТИ II автор придерживается хронологической структуры: факторы показаны в исто-рико-эволюционной динамике с акцентом на характере их взаимосвязи в реальной истории.
ГЛАВА 4 (ЧАСТЬ II) посвящена отношениям между царской Россией и цинским Китаем. В начале главы рассматриваются устойчивые группы факторов, т.е. более или менее стабильные комбинации внутренних объективных и субъективных факторов, последовательно наблюдающиеся в обеих странах на протяжении длительного времени; затем автор переходит к факторам, иллюстрирующим характер равновесия между царской Россией и цинским Китаем. Таким образом появляется возможность уплотнить материал. Далее в работе выясняется характер взаимосвязи различных внешних и внутренних факторов в разные исторические периоды и определяется как полученное таким образом "новое" знание может способствовать провозглашенным целям данного исследования.
ГЛАВЫ 5 и 6 посвящены наиболее сложным периодам в отношениях между Советским Союзом и республиканским Китаем, а также между Советским Союзом и КНР. Имеющие отношение к этим периодам исторические свидетельства и даже факты носят исключительно противоречивый характер. Именно в силу этого в настоящей работе предпринята попытка самым подробным образом показать как на основе концепции многофакторного равновесия можно подойти к более адекватному, чем раньше, объяснению и пониманию этих двух сложных периодов.
ГЛАВА 7 охватывает период после распада Советского Союза и появления так называемого "нового мирового порядка". В четырех главах Части II отражены главные структурные изменения в системе международных отношений (от так называемой "пост-вестфальской эры", через ядерную биполярность, до гегемонистской (доминантной) и пост-гегемонистской (пост-доминантной) многополярности) и появление новых государств, в том числе России, правопреемницы СССР в международных отношениях. Заключительный раздел главы 7 содержит анализ возможного соотношения факторов в рамках многофакторного равновесия российско-китайских отношений. В ЗАКЛЮЧЕНИИ сформулированы конкретные аналитические выводы нормативного характера, имеющие те или иные внешнеполитические последствия. Таким образом структура данного исследования, по нашему мнению, объективно соответствует логике анализа.
Спорные вопросы в истории русско-китайских и советско-китайских отношений
В одной из своих работ М. Мэнколл писал: "В международных отношениях Китая, пожалуй, едва ли найдутся вопросы (за исключением проблемы Тайваня), которые вызывали бы столь острую печатную полемику, как российско-китайские отношения" (Mancall, 1984, с. 521). К тому же, как указывалось выше, по сей день ни в России, ни в Китае не выпущено ни одной монографии по общим вопросам российско-китайских отношений, в которой бы освещались и досоветский и советский периоды и содержалась бы аналитическая концепция, позво - 43 ляющая адекватно понять оба периода в одном концептуальном "измерении".
Прежде чем пытаться восполнить этот пробел, необходимо рассмотреть основные спорные вопросы в изучении российско-китайских и советско-китайских отношений. В российской историографии до 1917 г. основное внимание уделялось конкретным темам (как, например, российско-китайским торговым отношеним, тем или иным договорам, и т.д.) или конкретным историческим периодам. В советский период, к сожалению, пропагандистская заданность и застывшие марксистские догмы обусловили слабость многих публикаций по истории русско-китайских и советско-китайских отношений. Труды многих исследователей подпадали под влияние политических соображений советского периода. В 1960-х, 1970-х и 1980-х годах отечественные исследователи настойчиво проводили идею об агрессивном характере цинской политики в отношении соседних стран, что резко опровергалось китайскими авторами (Li Jiagu, 1989). Впоследствии российские исследователи стали подчеркивать несоответствие между азиатским (китайским) и западным (российским) традиционными подходами к установлению равноправных дипломатических отношений (Тихвинский, 1996; Мясников, 1996). В прошлом как в России, так и в Китае изучение советско-китайских отношений носило политизированный характер (т.е. "структурно определялось" политическими соображениями), либо сводилось к анализу определенных исторических проблем, присущих тем или иным историческим периодам. По этой причине интерпретации отношений между двумя странами были далеки от какой бы то ни было "истины" (при всей относительности этого понятия), выявить которую мы стремимся в данной работе.
В отличие от китайских коллег, российские исследователи обычно полагают, что китайские ученые испытывают трудности в применении методологических подходов и в своих исследованиях опираются на официальную китайскую версию событий [12] (а при изучении русско-китайских отношений - на официальную императорскую историографию), тем самым сохраняя тот же подход к истории, который практиковался в Китае с древних времен (Мясников, 1987, с. 36). В соответствии с этим подходом, из первоисточников отбираются только те факты, которые соответствуют "ядру" концепции, а все другие материалы отвергаются, либо игнорируются как ненадежные (Gardner, 1970, с. 64). Согласно российской исторической школе, в силу по - 44 добного подхода китайская историография склонна к предвзятости. Тот же подход в критике распространяется и на историографию Китайской Республики до 1949 г. (так называемая "гоминдановская историография") , и на концепции, разработанные позднее в КНР [13]. Проводя грань между двумя периодами, следует признать, что при всей значимости традиционных подходов и до, и после 1949 г., историография периода КНР в большей степени подвержена влиянию экономических факторов, ибо она базируется на марксистской традиции [14] и потому представляет собой сочетание традиционалистского и бихейвиористского подходов.
В то же время аналогичную критику можно высказать и в адрес отечественных трудов о русско-китайских отношениях. Невзирая на осознание "китаецентристской" ориентации китайских источников и, как правило, успешной реконструкции исторических фактов, "подправленных" в официальных китайских хрониках или в официальной историографии, российским исследователям самим зачастую не удавалось правильно интерпретировать эти факты, ибо они не могли устоять перед искушением объяснять все события с точки зрения государственных интересов России. Поэтому - особенно в отношении столь сложных проблем как территориальная - в России и в Китае разработаны диаметрально противоположные концепции, но правдоподобное объяснение, приемлемое для обеих сторон, так и не найдено.
При изучении русско-китайских отношений любой историк со временем приходит к выводу, что попытка оценить характер отношений между Россией и Китаем представляет собой наиболее трудную задачу в данной сфере исследований. Вопрос о характере отношений непосредственно связан с вопросом о равенстве или неравенстве старых русско-китайских договоров, которые определили нынешние границы между Россией, Китаем и новыми независимыми государствами Средней Азии. Как отмечалось выше, китайские ученые (например, Бу Пин, Сюэ Сяньтянь, Ли Цзягу) исходят из того, что все российско-китайские договора - за исключением самых первых, подписанных в период китайского господства в регионе (Нерчинский и Буринский) - были направлены против Китая и навязаны "агрессивным" российским государством. Подобный подход безоговорочно опровергается большинством российских ученых (например, Тихвинским, Мясниковым, Беспрозванных и другими).
С точки зрения российских исследователей, китайские труды представляют государственную политику России слишком упрощенно, подчеркивая ее насильственный характер и не учитывая того факта, что внешняя политика России в большинстве случаев находилась под сильным влиянием внешних факторов и внутриполитической борьбы. Внешняя политика маньчжурских императоров в китайских исследованиях, напротив, идеализируется и представляется как противовес "агрессивной политике" российского государства. Тем не менее, идея о неравноправных отношениях, при всей своей упрощенности, основана на исторических фактах. На протяжении определенных периодов Китай действительно был гораздо более слабым государством, чем Россия, из чего, однако, отнюдь не следует, что интерпретации, в основу которых заложены элементы истины, не поддаются критике. Следовательно, нельзя утверждать, что интерпретация, предложенная одной школой (например, российской) есть абсолютная истина, а другой (китайской) - должна полностью отвергаться, или наоборот. Подобная аргументация безусловно страдала бы релятивизмом.
Корректировка системы и соотношение между общечеловеческими интересами и национальными (общественными и государственными) интересами
В данном разделе будет более подробно показано, как именно, в соответствии с предложенной аналитической концепцией, происходит корректировка системы. Для этого нам придется прежде всего рассмотреть представленные в литературе определения "национального интереса" и объяснить, почему они являются недостаточно точными и не подходят для использования в подходе многофакторного равновесия. Затем будет показано различие между "общечеловеческими интересами" и "национальными интересами" как компонентами внутреннего субъективного кластера. Будут идентифицированы такие компоненты "национального интереса" как "общественные" и "государственные" интересы, и дано объяснение процесса корректировки в системе, понимаемой прежде всего как соотнесение "общечеловеческих интересов" с "национальными интересами". Как показано в предыдущем разделе, при отсутствии такой корректировки можно ожидать корректировки на уровне внутренних объективных (например, политических, экономических, военных, демографических или даже геополитических / географических) факторов.
Проблема определения "национального интереса" появилась давно. Для того, чтобы использовать данное понятие следует рассмотреть подходы, предложенные другими исследователями.
Согласно Ч. Берду (Beard, 1934, с. 22-24, 26), который прослеживает историю использование этого понятия, оно появилось еще в XVI веке в Италии и в XVII веке в Англии, а также широко применялось американскими государственными деятелями после принятия Конституции США. Российские исследователи использовали это понятие до Октябрьской революции 1917 г. и, как и китайские коллеги, вернулись к нему в конце 80-ых гг., хотя в промежуточный период, и в Советском Союзе, и в КНР, данный термин все же использовался в прикладных разделах политических наук, правда, в основном с критической нагрузкой. Внимание к концепции "национального интереса" усилилось в силу того факта, что советская внешняя политика стала подвергаться критическому анализу в самом СССР, а Китай тем временем стремился создать международную нишу для своей политики модернизации. О важности определения национальных интересов Советского Союза неоднократно говорилось в публикациях советских аналитиков, которые появились в связи с дебатами о природе СССР как нации, как государства или как нации-государства. В то же время в материковом (КНР) и островном (Тайвань) Китае, а также в политологических и политических кругах мира продолжались горячие дискуссии о месте китайской нации и китайского государства в международном сообществе. После распада Советского Союза проблему определения национальных интересов нового государства пришлось решать России, точно так же, как основным мировым державам предстояло выработать новую политику и свое отношение к этому новому субъекту международных отношений.
Несмотря на все попытки определить понятие национальных интересов, по сей день отсутствует концепция, которая получила бы всеобщую поддержку аналитиков всех стран мира. Некоторые исследователи, полностью отрицая это понятие, сардонически отмечают, что национальный интерес представляет собой всего лишь собрание частных интересов, облеченных в оболочку национальных для их успешного лоббирования (Greene, 1964, с. 37), и утверждают, что данное поня - 118 тие не имеет никакого аналитического содержания. В оправдание своей позиции скептики ссылаются главным образом на трудности "измерения" того, что попадает под это понятие. И в самом деле, при наличии "национального интереса" ученые-обществоведы должны найти способ измерения целей групп давления (групп интересов) в сравнении со стандартным интересам нации (там же, 37), а такая задача вполне может оказаться практически неразрешимой [43].
Согласно удачному объяснению Дж. Розенау, национальный интерес как концепция используется и в политическом анализе, и в реальной политике как аналитический инструмент для описания, объяснения или оценки адекватности внешней политики страны (нации), либо как средство оправдания или осуждения этой политики (Rosenau, 1971, с. 285), хотя ранее тот же автор отвергал понятие "национальный интерес", считая его аналитической концепцией "без большого будущего" (Rosenau, 1968, с. 39). К ограничениям данной концепции он относит трудность конкретизации интересов нации и отсутствие методологических процедур для обобщения интересов после их идентификации (Rosenau, 1971, с. 287).
Ученые, не отрицающие эту концепцию в целом, определяют национальный интерес любой данной страны, применяя различные подходы в соответствии со своими идеологическими и личными пристрастиями [44]. Если лорд Пальмерстон, бывший премьер-министром и министром иностранных дел Великобритании, указывал, что у его страны "нет ни вечных друзей, ни вечных врагов, а есть лишь вечные интересы" (цит. по Hill, 1963, с. 103), то другие исследователи полагают, что национальный интерес с течением времени меняется (Hartman, 1978, с. 7).
Вообще все те, кто считает национальный интерес категорией объективной, обычно сходятся в том, что он постоянен, неизменен и связан с мощью государства. Употребляющие определение "жизненно важный" (vital) указывают, что государство, как правило, не желает поступаться таким интересом и готово, если это необходимо, начать военные действия для его защиты. Эти авторы называют такой интерес "постоянным" (permanent) и подчеркивают его длительность во времени, ибо поддержание такого интереса признано необходимым для выживания нации и достижения многих национальных целей (Frankel, 1970, с. 76).
Устойчивые факторы и специфика их действия на примере Китая
Устойчивые факторы и специфика их действия могут также рассматриваться и на примере Китая. Китай всегда был страной с огромной территорией и огромным населением, что само по себе имеет существенное значение в плане методов конструирования власти. Согласно общепринятым оценкам, темпы прироста населения в Китае превышают 2 % в год, т.е. ежегодно население страны увеличивается на 12-16 миллионов человек (Курбатов, 1996, с. 9-11). При эффективной мобилизации, будь то в военное или в мирное время, огромное население естественно обладает гигантским потенциалом. Однако, столь огромное население также создает и проблемы - тем более, что большая его часть живет на краю бедности. Поскольку огромное население проживает на огромной, но ограниченной территории, весьма трудно поддерживать равновесие между промышленностью и сельским хозяйством, необходимое для успешной модернизации страны (Курбатов, 1996). Прирост населения сводит на нет рост производства. Наличие огромного населения всегда предопределяет определенную позицию в отношении собственности, власти, экономической политики и т.д., а также сопряжено с определенной и достаточно типичной реакцией власти на любые беспорядки. В то же время огромное население создает у правительства и народа такой страны ощущение уверенности и могущества, и это ощущение, в сочетании с уникальностью древней и своеобразной культурой, усиливает настроения этнической исключительности (этноцентризм).
Географические факторы и культурная уникальность любого огромного населения объективно воздвигают стену, которая препятствует другим народам в установлении длительных и близких контактов с любой великой цивилизацией и разрушает ощущение культурного родства, характерное для колыбели западной цивилизации - древнего Средиземноморья. Необходимость иметь общие границы с сотнями различных народов и десятками государств, которые рассматривались как "находившиеся на более низком уровне цивилизации", усиливала уникальность китайской культуры, а, следовательно, и ощущение культурного превосходства. В этой связи становится понятно, почему китайцы для обозначения своей страны избрали название "Срединное государство" (Крюков и др., 1987).
В силу всех этих факторов внешнеполитическая доктрина древнего Китая была чрезвычайно своеобразной (Scalapino, 1963). После краха династии Цин эта доктрина была отброшена в прошлое - но не полностью, ибо склонность к этнической исключительности жива и поныне (Yahuda, 1996, с. 188-189).
Изучение внешнеполитических доктрин древнего и средневекового Китая вскрывает по меньшей мере две традиционные модели общения Китая с внешним миром: китаецентристскую модель и модель договорных отношений. При том, что почти все специалисты по Китаю, занимающиеся этой проблемой, признают наличие этих двух моделей, они по-разному и зачастую противоречиво оценивают их иерархию. Одни рассматривают договорную модель как "деформацию" китаецентристской схемы "мироустройства" (Крюков и др., 1987, с. 264), в то время как другие считают "договорную" традицию совершенно независимой (Мартынов, 1975, с. 1-20) [59]. Китаецентристская модель представляется адекватной при анализе политических контактов старого Китая с более слабыми государствами, но как только Китай сам оказывался в более слабой позиции, он прибегал к договорной модели (Крюков и др., 1987, с. 264). Китаецентристская модель затрудняла объяснение ситуации, когда Китай был вынужден признавать суверенитет другого государства (Воскресенский, 1996, Глава 1).
Следует отметить, что В.С. Мясников, автор концепции китайской "стратагемной дипломатии" [60] и исследователь отношений между Россией и цинским Китаем в XVII веке с точки зрения их "неполноценности" для России, рассматривал китаецентристскую модель "мироустройства" как недостаточную для понимания внешнеполитической доктрины Китая того времени (Мясников, 1985, с. 4-10). Однако и концепции "стратагемной дипломатии" недостаточно, ибо она, будучи слишком упрощенной, не объясняет, почему стратагемная дипломатия была характерной именно для Китая, а также и не для других стран [61].
Как представляется, в нашем распоряжении имеются все факты, необходимые для рассмотрения влияния культурного фактора (Кроль, 1973, с. 13-29). Специфика китайской культуры относится не к изобретению "стратагемной дипломатии" как таковой (типологически аналогичные явления можно обнаружить и в дипломатических традициях других стран) [62], а скорее к совершенствованию такой дипломатии и доведению ее до высокого уровня абстракции, т.е. схемы (плана, клише, стратагемы) деятельности, который обеспечивает возможность адекватного действия с минимальным сопряженным риском (Воскресенский, 1996, Глава 1, Раздел 1). B.C. Мясников (1985, с. 55) подчеркивал, что стратагемы во внешней политике Китая представляли собой синтез оценки ситуации и теоретически разработанного конкретного плана или планов на случай повторения аналогичной ситуации. B.C. Мясников (там же, с. 55) также отмечал, что в определенном смысле стратагема сродни алгоритму в математике. Стратагемность стала характерным культурным признаком китайского общества [63], в результате чего в китайской культуре возникло стремление к разработке формы (структуры), которая могла бы адекватно отразить любое содержание. Эта форма, будучи впоследствии сакрализированной, обеспечила необычную стабильность традиции, ибо создавала иллюзорную гарантию от каких-либо изменений внутри страны и за ее пределами. В данном контексте стратагемную дипломатию можно интерпретировать как отражение более жесткого (по сравнению с другими государствами) соотношения между государственными и общественными интересами.
Вся сумма фактов, используемых сторонниками обеих концепций о внешнеполитической доктрине старого Китая, не оставляет места для сомнений относительно взаимосвязи и даже взаимодополняемости этих двух моделей (Гончаров, 1986, с. 7). Эти модели существовали всегда и служили все той же цели сохранения господствующих позиций за китайской дипломатией. Однако, в силу конкретных обстоятельств того или иного периода, предпочтение отдавалось то одной, то другой модели, но в теоретическом плане ни одна из них не являлась деформацией другой (Воскресенский, 1995, с. 40 и далее).
Структурные изменения, внешние факторы и двусторонние отношения
Во второй половине 1980-х годов начались изменения в биполярной системе международных отношений. Они в свою очередь отражали изменение структурно-системных факторов российско-китайских отношений. Экономическая и политическая нестабильность привела к распаду Советского Союза и созданию СНГ, что снизило стратегический вес РФ как преемника СССР. Как государство-правопреемник, РФ значительно отличается от бывшего СССР. Россия унаследовала 4/5 бывшей советской территории, но ее население вдвое меньше населения СССР, и производит оно лишь половину ВВП Советского Союза. В 1997 г. по размеру общего ВВП Россия отодвинулась на 16 место в мире, отстав не только от Большой семерки, но и от Индии, Бразилии, Индонезии, Мексики и Южной Кореи. Это отражает новое соотношение геополитических, экономических и демографических факторов России и Китая как объектов анализа (Сотрудничество Китая и России, 1996, с. 63-64). Россия - если не принимать в расчет ее ядерный потенциал - обрела статус крупной, но региональной державы, в то время как Китай начал превращение из региональной державы в мировую.
С окончанием "холодной войны", отразившим структурно-системные изменения, были разрушены последние барьеры на пути развития национализма, который в прошлом сдерживался необходимостью "подстраиваться" под схему биполярного мира. Конфликты, ранее не столь очевидные из-за конфронтации между Востоком и Западом, теперь прорвались наружу. Вновь всплыли на поверхность противоречия в национальных интересах между США и их союзниками, которые подавлялись в прошлом в целях сохранения единого фронта против советской угрозы. В результате окончания "холодной войны" появилась мировая система, в которой мощь той или иной страны определяется не только и не столько военными, сколько экономическими и финансовыми показателями. Военное, экономическое и идеологическое соперничество с СССР сменилось экономической конкуренцией между главными индустриальными странами, что отражает повышение роли экономических факто - 241 ров внутри каждого субъекта и в системе вообще (Yahuda, 1996, с. 15-16).
Благодаря успешному проведению реформ и стабильному экономическому росту Китай по своим показателям ВНП и перспективам дальнейшего развития выдвигается в авангард развивающегося мира (Сотрудничество Китая и России, 1996, с. 63-64). Поъем Китая затрагивает интересы всех его соседей в Азии, но особенно он касается России, пережившей изменение статуса и превратившейся из сверхдержавы СССР в региональную державу.
В настоящее время доля ВВП США от суммарного мирового уровня составляет около 21%, Европейского Союза - около 21%, Японии - 8%, Китая - 8%, а России - 1.7% (Цит. по: Арбатов, 1998, с. 54). По одному из авторитетных прогнозов к 2015 г. доля США от мирового ВВП может сократиться до 18%, Европейского Союза - до 16%, Японии - до 7%, а Китая - по самым осторожным прикидкам вырасти до 10%. При этом даже по достижении экономического роста в 4-6% доля России в мировом ВВП повысится лишь до 2% (Там же). Даже если Китай в XXI веке и не превратится в ведущую экономическую державу мира, не только по абсоютному размеру ВВП (по расчетам некоторых экспертов Китай уже в 1990 г. обошел Россию по абсолютному размеру ВВП (Цит. по: Портяков, 1998, с. 32)), но и по важному качественному показателю - ВВП на душу населения - он обойдет Россию. Это означает, что на глазах одного поколения Россия может превратиться не только в экономически более слабое, но и более бедное, чем Китай государство. Поскольку экономические успехи Китая способствовали изменению роли экономического фактора в регионе, подъем Китая превращается в один из важнейших внешних факторов для России, он может повлиять на место России в мире, на положение внутри России и даже на характер ее государственности, состав населения и внешнеполитическую ориентацию. Подъем Китая на фоне депрессии в России, ситуация не имевшая аналога в истории российско-китайских отношений, заставляет задумываться о том, как будут развиваться межгосударственные отношения через 10 и более лет и какие факторы могут влиять на развитие этих отношений в будущем.
В то же время роль геополитических факторов в Евразии также возросла, и Китай, естественно, озабочен изменениями на его границах, тем более что распад СССР оказал дестабилизирующее влияние на китайское общество. Учитывая сепаратистские настроения в Тибете, Синьцзяне, Внутренней Монголии и Гуандуне, правительство Китая вполне резонно опасается, что в стране могут начаться процессы, аналогичные тем, что привели к распаду бывшего Советского Союза. Одновременно Китай пытается выработать прагматичные подходы для общения с новыми соседями на севере и западе. Китай несомненно стремится подчеркнуть свои экономические и социальные достижения, надеясь при этом повысить относительную стабильность общего равновесия и при этом заполнить вакуум силы в Азии, который образовался после распада Советского Союза и может прогрессировать в связи с возможным выводом военных сил США из региона (Yahuda, 1996, с. 15-16). Китай, несомненно, является наиболее активной региональной державой в Азии и по мере развития своей экономики может попытаться проецировать свою мощь далеко за пределы своих границ. В следующем веке экономика Китая станет еще сильнее, хотя страной, возможно, по-прежнему будет править авторитарный режим. Именно поэтому в Северо-Восточной Азии возможны конфликты между политикой США, Китая, Японии и России. Такие конфликты предположительно могут быть инициированы различной ролью ключевых объективных факторов (по всей вероятности, экономических, политических и демографических) данных стран и различным соотношением государственных и общественных интересов каждой данной страны.
Отражая упомянутое выше новое соотношение внутренних объективных и субъективных факторов, роль России в Азиатско-тихоокеанском регионе постепенно начинает меняться. В настоящее время внешняя политика России в Азии базируется на следующих основных принципах, отражающих новое соотношение объективных и субъективных факторов. РФ придерживается всех международных соглашений и договоров, подписанных в прошлом советскими представителями, ибо она признана международным сообществом в качестве правопреемника СССР, но при этом РФ проводит свою политику (включая военные аспекты) в Азии на основе нового соотношения государственных и общественных интересов и в независимости от идеологических соображений, кроме тех, которые имеют непосредственное отношение к ее национальным интересам; Россия придает особое значение экономическим аспектам сотрудничества, что отражает растущую роль экономических факторов (Воскресенский, 1995, с. 37-40; Petro and Rubinstein, 1997, с. 191).
Для Китая сотрудничество с Россией становится фактором сохра - 243 нения баланса в регионе и одним из противовесов внешнему фактору (американскому и японскому влиянию) (Сотрудничество Китая и России, 1996, с. 1-3). Хотя некоторые китайские стратеги рассматривают Россию как источник нестабильности для Китая (по причине изменения ролей идеологического и геополитического факторов), столь же очевидно и то, что дезинтеграция Советского Союза ликвидировала угрозу Китаю с севера (т.е. изменила роль военного фактора для Китая) , и любая внешняя напряженность повысит заинтересованность Китая в сотрудничестве с Россией.
