Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Формирование и концептуальные особенности интеграционной модели развития международных отношений
1.1. Ретроспективный анализ развития теории интеграции 10
1.2 Процессы глобализации и регионализации под углом зрения международных интеграционных процессов 27
Глава 2. Политико-правовое состояние института государственности в контексте мировых интеграционных процессов
2.2 Теоретико-методологические основы классификации межгосударственных объединений в аспекте «надгосударственности» 47
2.3. Трансформация роли государства в условиях усиления мировых интеграционных процессов 59
Глава 3. Политические проблемы взаимодействия принципов суверенитета и надгосударственности в функционировании международных интеграционных объединений
3.1 Влияние мультиакторности на современное состояние и перспективы фактора государственного суверенитета в мировой политике 81
3.2. Специфика формирования принципа «надгосударственности» в интеграционных структурах 98
Заключение 113
Литература 117
Приложения 134
- Ретроспективный анализ развития теории интеграции
- Теоретико-методологические основы классификации межгосударственных объединений в аспекте «надгосударственности»
- Влияние мультиакторности на современное состояние и перспективы фактора государственного суверенитета в мировой политике
- Специфика формирования принципа «надгосударственности» в интеграционных структурах
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется следующими факторами. Во-первых, процессы развития информационного общества и создания единого глобального рынка, составляющие объективную сторону комплексного процесса глобализации, ставят перед мировым сообществом задачи, решение которых требует координированных действий со стороны отдельных государств. Вопросы безопасности современных обществ выходят далеко за пределы военно-стратегического планирования. Такие реалии, как общность экологического пространства, «сетизация» международной преступности и возрастание угроз техногенного характера, транснационализация мировой экономики, обострение проблем демографического и социального характера создают идентичные и взаимосвязанные проблемы практически для всех стран. Эффективное решение этих задач требует образования постоянно действующих дееспособных структур с элементами надгосударственности, как на региональном, так и на глобальном уровне.
Во-вторых, возникшая в этой связи объективная необходимость интеграционных процессов наталкивается на серьезное препятствие в виде неготовности политических элит к изменению национального суверенитета.
В-третьих, классический государственный суверенитет переходит в состояние органического несоответствия мощным тенденциям постиндустриальной эпохи, в силу которых объективно теряется его абсолютная значимость, поскольку в мировых экономических и политических взаимодействиях важную роль стали играть новые акторы, в частности, ТНК.
В-четвертых, наблюдаемая интенсификация интеграционных процессов дает все основания предположить, что в обозримом будущем влияние международных организаций на международные и мирополитические процессы будет возрастать. В этой связи концептуальное
осмысление принципа «надгосударственности» может внести теоретическую ясность в интеграционный дискурс.
Объект исследования - мировые интеграционные процессы.
Предмет исследования - принцип надгосударственности в мировых интеграционных процессах.
Степень научной разработанности проблемы. Ознакомление с российской и зарубежной литературой по интеграционной проблематике свидетельствует о значительном интересе исследователей к вопросу «надгосударственности». Тематика интеграционных процессов является предметом внимания как отечественных, так и зарубежных исследователей. Иностранные ученые и практики достаточно интенсивно разрабатывают проблематику «надгосударственности» с началом интеграционных процессов, начавшихся на европейском континенте по окончании второй мировой войны. В целом, теоретические работы зарубежных авторов характеризуются наличием достаточно полной и объективной информации, анализом происходящих в Европе политико-интеграционных процессов. Вместе с тем, в них доминируют оценки и выводы, которые полностью не учитывают политико-экономические интеграционные тенденции на внеевропейских ареалах. При сравнении внеевропейские интеграционные процессы своими политико-экономическими параметрами, глубиной и масштабами отличаются значительным своеобразием от своего европейского «прототипа». Современная мировая политика диктует необходимость исходить из многомерного характера и множественности моделей межгосударственного сотрудничества.
Специфику изменений в фундаментальном содержании государственности в аспекте сложной конфигурации ряда параллельных и переплетающихся процессов интеграционного, глобализационного и регионализационного характера в своих научных изысканиях раскрывали такие именитые зарубежные авторы, как К.Поппер, Р.Робертсон, Д.Белл, Дж.Розенау, У.Бек, Э.Гидденс, Д.Хелд, Г.Киссинджер, З.Бжезинский,
Ф.Моро-Дефарж, С.Сассен, Ф.Фукуяма1 и т.д. Среди российских исследователей проблематику мирополитического и международно-правового состояния института государственности и трансформации государственных функций в условиях интенсификации международного сотрудничества и усиления интеграционных тенденций рассматривали М.Флоринский, В.Княжинский, А.Капустин, А.Богатуров, В.Иноземцев, А.Панарин, И.Бусыгина, В.Ачкасов, В.Барановский, М.Ильин, И.Василенко, Ю.Игрицкий, Г.Костюнина, Т.Лавровская, СЛанцов, М.Лебедева, А.Неклесса, С.Удовик, А.Уткин, П.Хмылёв, П.Цыганков, А.Чубарьян 2 и др.
1 Поппер К. Открытое общество и его враги / Пер. с англ. В.Н.Садовского. М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. 448 с; Robertson R., Lechner F. Modernization, Globalization and the Problem of Culture in World-Systems Theory, Theory II Culture & Society. II - N 3. 1985. P. 103-118; Robertson R„ Chirico J. Humanity, Globalization and Worldwide Religious Resurgence: A Theoretical Exploration II Sociological Analysis. Vol. 60 - N 3, 1970. P. 219 -242; Rosenau J. Powerful Tendencies, Enduring Tensions and Glaring Contradictions: The United Nations in a Turbulent World II Between Sovereignty and Global Governance: The UN, the State and Civil Society. -N.Y.: Houndmills, 1998. P.259-260., Бек У. Космополитическое общество и его враги // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003 Том VI - № 1 С. 24-53.; Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь / Пер. с англ. МЛ. Коробочкина. М: Весь Мир, 2004. 120с; Хелд Д., Гольдолатт Д, Макгрю Э., Перратон Дж. Глобальные трансформации: Политика, экономика, культура / Пер. с англ. В.В. Сапова и др. М.: Праксис, 2004. 576с; Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? / Пер. с англ. Под ред. В Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2002.352 с; Бжезинский 3. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2004. 288с; Моро-Дефаж Ф. Введение в геополитику. Москва: Издательство Конкорд 1996. 147 с; Sassen S. Losing Control?: Sovereignty in an Age of Globalization. N.Y.: ColumbiaUniversity Press, 1996. xvi, 158 p.; Fukuyama F. America at the Crossroads. Democracy, Power, and the Ncoconservative Legacy. New Haven - London: Yale University Press, 2006. 240 p.
Флоринский M Интеграция Европы? Москва.: Изд. иностр. лит-ры, 1956. 143 с, Княжинский В.Б., Потоков В.М. и др. Западноевропейская интеграция: проекты и реальность. М .: МО, 1986. 205 с; Капустин А. Европейский союз: интеграция и право. М.: Изд-во РУДН, 2000. 436 с; Богатуров А. Современная мировая политика: Прикладной анализ. М.: Аспект Пресс, 2009. 588 с; Иноземцев В., Кузнецова Е, Возвращение Европы. Объединенная Европа на пути к лидерству в мировой политике // Международная экономика и международные отношения. 2002 - N24 С. 3-14.; Панарин А.С. Постмодернизм и глобализация: проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств // Вопросы философии. 2003 - N6. С. 16-36.; Бусыгина И.М. Европейский Союз: новые измерения концепции суверенитета // Политическая наука / Редкол. Ю. С. Пивоваров (гл. ред.) и др. 2005 - № 4 С. 47-69.; Максимова М. Основные проблемы империалистической интеграции: Экономический аспект. М.: Мысль, 1971. 357 с; Шишков Ю. Формирование интеграционного комплекса в Западной Европе: тенденции и противоречия. М.: Наука, 1979. 343 с; Барановский В. Политическая интеграция в Западной Европе: Некоторые вопросы
Характеризуя в целом изученность интеграционной проблематики, следует отметить, что тематика «надгосударственности» затрагивается, главным образом, в контексте разработок, касающихся международно-правовых аспектов деятельности международных организаций.
В теории существуют кардинально противоположные представления о современном состоянии института государственности. Наблюдается плюрализм мнений также по вопросу перспективы государственного суверенитета, что, безусловно, отражается на проблеме надгосударственности в интеграционном дискурсе. В этой связи возникают разные модели соотношения суверенитета и надгосударственности.
Что касается существующей теоретической базы непосредственно
предмета настоящего исследования, а именно принципа
«надгосударственности» в контексте мировых интеграционных процессов, то
следует отметить особую роль западноевропейских исследователей в деле ее
разработки. Первое образцовое проявление принципа
«надгосударственности» как политико-правового качества международной
организации связано с западноевропейским интеграционным процессом.
Именно в западноевропейских интеграционных дискуссиях впервые был
сформулирован ряд тезисов, предполагающих внедрение элементов
надгосударственности в систему функционирования европейской
интеграционной структуры. Появление новых форматов
межгосударственного многостороннего сотрудничества и дальнейший процесс институционализации международных отношений привели к более широкому толкованию понятия «международная интеграция». Если ранее данное понятие в большинстве случаев использовалось в узком европейском контексте, то с развитием эффективных форм формальной регионализации
теории и практики. М.: Наука, 1983.264 е.;Лавровская Т. Североамериканская интеграция: экономические и политические аспекты. М.: Наука, 1987. 270 е.; Чубарьяи А. Европейская идея в истории: Проблемы войны и мира. Москва: Международные отношения, 1987. 352 е.; Борко Ю., Загорский А., Караганов А. Общий европейский дом: что мы о нем думаем? Москва.: Международные отношения, 1991. 232 с; КостюттаГ. Азиатско-тихоокеанская экономическая интеграция. M.: РОССПЭН. 2002. 207 с.
оно в упрощенном виде стало употребляться в научной литературе также применительно к иным международным организациям. Тем самым расширился ареал возможного действия принципа надгосударственности в системах управления различных интеграционных групп. При этом надо подчеркнуть, что внедрение эффективных надгосударственных механизмов управления в рамках международной организации, тесно связано с вопросом государственного суверенитета, который с учетом современных мирополитических реалий приобретает острый проблемный характер. Политические проблемы взаимодействия принципов суверенитета и надгосударственности в функционировании межгосударственного объединения в своих работах затрагивали Д.Митрани, Ж.Моне, К.Дойч, А.Спинелли, Э.Хаас, П.Шмиттер, А.Этциони и множество зарубежных исследователей интеграционной проблематики. Немало научных публикаций также среди российских специалистов в области изучения проблем международной интеграции. В частности, тезисы в настоящей работе, касающиеся разных аспектов исследуемого предмета опираются, в том числе на концептуальные идеи целого ряда специалистов, представителей российских социальных наук, таких как М.Королев, Е.Шибаева, А.Фащенко, М.Костенко, М.Энтин, А.Моисеев, И.Хохлов4 и др.
3 Mitrany D. A Working Peace System I introd. by H. Morgenthau. Chicago: Quadrangle Books, 1966. 221 p.; Monnet J. A Grand Design for Europe. Luxembourg, 1988. P. 17-18; Кривых O.B. Правовая модель международных организаций универсального характера по решению глобальных проблем. М., 1996.; Deutsch К. Political Community and the North Atlantic Area: International Organization in the Light of Historical Experience. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1968. 246 p.; Spinelli A., Tr. С Grove Haines. The Eurocrats: Conflict and Crisis in European Community. Baltimore: The John Hopkins Press, 1966. viii, 215 p.; Haas E. The Uniting of Europe: Political, Social and Economic Forces, 1950-57. Stanford: CA: Stanford Univ. Press, 1958. 198 p., Hass E., Schmitter P. Economics and Differential Patterns of Political Integration II International Organisation, vol 18 -N 4, 1964. P. 22-53, Elzioni A. Political Unification. A Comparative Study of Leaders and Forces. New York: Holt, Rinchart and Winston. 1965. xx, 346 p.
Королев M. А. Наднациональность с точки зрения международного права // Моск. журнал международного права. 1997 - N 2. С. 8-17.; Шибаева Е. А. Право международных организаций. М., 1986. 160 с; Фещенко А. С. Проблема наднациональности в деятельности международных организаций и международное право. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1988. С.178.; Костенко М.Л, Лавренова Н.В. ЕС после Маастрихта: федерация, конфедерация или международная организация? // Государство и право. 1994 - №4. С.105-113.;
Также, в процессе исследования были использованы официальные акты и статистические материалы различных российских, иностранных и международных инстанций.
Цель исследования - определение содержания и характера реализации принципа надгосударственности в современных международных отношениях.
Задачи исследования. В процессе реализации названной цели ставились и решались следующие задачи:
-
проанализировать основные научные результаты исследований по интеграционной тематике для определения основных механизмов формирования принципа надгосударственности в функционировании межгосударственных объединений;
-
разработать базовые критерии для определения принципа надгосударственности;
-
определить специфику взаимодействия феноменов «глобализации», «регионализации» и «международной интеграции»;
-
Раскрыть особенности диалектики взаимосвязи принципов «государственного суверенитета» и «надгосударственности» в рамках интеграционных процессов.
Методологической основой настоящей работы послужили в первую очередь комплексный, системный, сравнительный и междисциплинарный подходы.
Научная новизна настоящего исследования отражена в ниже изложенных положениях.
1. систематизированы основные критерии «надгосударственности», на основе чего сформулировано определение «принципа надгосударственности» в контексте мировых интеграционных процессов;
Эитин Ы. Суд европейских сообществ: правовые формы обеспечения западноевропейской интеграции. М.: Международные отношения, 1987. 176 с, Хохлов И.И. Наднациональность в политике Европейского союза. М., 2007.160 с.
-
выявлены особенности взаимодействия принципов «надгосударственности» и «суверенитета» в условиях развития современных интеграционных процессов;
-
дана авторская трактовка влияния фактора мультиакторности на современное состояние и перспективы принципа «государственного суверенитета» в мировой политике.
Основные положения, выносимые на защиту. В результате проведенного анализа на защиту выносятся следующие положения:
интеграционные процессы представляют собой одну из важнейших характеристик глобализации и регионализации в условиях XXI века и оказывают определяющее воздействие на трансформацию властных функций государства, что выражается в формировании принципа «надгосударственности»;
принцип надгосударственности формируется на основе нормативной и институциональной базы международной организации и предполагает наличие механизмов автономного функционирования органов управления в рамках данной интеграционной структуры;
суверенитет исключительно государственный атрибут, и не в каких объемах не может делегироваться международным организациям, однако действие принципа надгосударственности в рамках международной организации невозможно без соответствующего и равномерного ограничения суверенитетов государств-членов.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования заключается в уточнении и расширении теоретических оснований анализа надгосударственных механизмов в современных интеграционных процессах. Полученные результаты могут быть использованы представителями научного и профессионального сообщества при дальнейшей разработке эффективных механизмов надгосударственного регулирования общих проблем в рамках межгосударственной интеграционной группы. Помимо этого материалы диссертационного
исследования могут быть использованы в лекционных курсах, научных работах и учебниках по интеграционной проблематике.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в научных публикациях, обсуждены на кафедре мировой политики Санкт-Петербургского государственного университета.
Ретроспективный анализ развития теории интеграции
Слово «интеграция» имеет долгую историю и по оксфордскому словарю возводится к XVII столетию. Сейчас оно широко используется в разных научных направлениях, от математики до психологии, но первоначально появилось в естественных науках, позже было заимствовано социальными науками. Несмотря на то, что международное сотрудничество стало интенсивно развиваться еще в последней четверти XIX века и уже к началу Первой мировой войны были созданы десятки международных организаций, сам термин «интеграция» еще не был свойственен политико-правовой и экономической лексике того периода. Понятие «интеграция» вошло в сферу политологии и международных отношений из области экономики, где оно изначально употреблялось для описания процесса слияния отдельных бизнес-структур в единую промышленную систему. Как полагает Ф.Махлуп, понятие «интеграция» приобрело значение, близкое к его современному пониманию на стыке 30-х и 40-х годов XX века. Отныне «интеграция» становится одной из важнейших понятий для описания международного политико-экономического взаимодействия. Сегодня в социальных науках существуют разные версии данной дефиниции. По одной из них, которую дал профессор Лондонской школы экономики и политических наук, автор многочисленных публикаций по европейской интеграции В.Уоллес, «интеграция» подразумевает формирование интенсивных и многогранных систем между ранее самостоятельными элементами .
Но, довольно часто в печатных изданиях и интернет-ресурсах можно встретить грубое пренебрежение понятием «интеграция». В публицистической, а порой и научной литературе нередко встречаем его некорректное употребление, когда правильнее применить другие термины, обозначающие иные формы межгосударственного сотрудничества. Еще чаще наблюдается применение указанного термина в некотором тождестве с понятием «глобализация». В этой связи необходимо дать небольшое пояснение об значении понятия «интеграция». В социально-политическом контексте под интеграцией нужно понимать образование единого целого посредством сложения частей; взаимопроникновение или объединение каких-либо элементов в процессе развития; процесс образования взаимосвязей и усиления взаимозависимости между различными элементами и их соединение в целостной, гармоничной системе. Таким образом, в международных отношениях «интеграция» есть процесс формирования единой, целостной и гармоничной системы путем взаимного сближения государств.
Но как любое другое понятие, «интеграция» в процессе развития теоретической мысли претерпела некоторые семантические изменения. Этому способствовало появление разных вариаций интеграционных процессов. Классическую теоретическую базу по интеграционным процессам разработали Р.Маккей, У.Дженнингс, Д.Митрани, Э.Бойд, К.Дойч, Э.Хаас, Л.Линдберг, Б.Балаша, А.Спинелли, Дж.Най, Ф.Шмиттер, А.Этциони, и ряд других авторов.
На европейскую интеграцию колоссальное влияние оказали концептуальные идеи, пожалуй, главного идеолога этого проекта, Жана Моне, что сказалось также на интеграционном дискурсе в целом. Важнейшим фактором для разворачивания масштабных интеграционных процессов в западноевропейском ареале стало создание предпосылок для интенсивной кооперации национальных экономик. Такими предпосылками в первую очередь являются:
1. Наступивший мир после второй мировой войны и создание благоприятных условий для оживления западноевропейских экономик;
2. Синхронизация представлений о европейском развитии у политических элит западноевропейских стран и координация хозяйственной политики, ориентированной на «общее благо»;
3. Необходимость создания экономически детерминированной общеевропейской зоны безопасности;
4. Объективная потребность формирования международных бюрократических структур для реализации поставленных задач и обеспечения эффективности в заявленных сферах сотрудничества;
На фоне начавшегося в Европе и других регионах разнопланового и интенсивного сотрудничества интерес к анализу и разработке новых концептуальных проектов интеграционных процессов в теоретической мысли стремительно повышался. Изучением этой проблемы занялись десятки авторов, представляющих разные теоретические школы. Среди них ЧЛентланд, И.Берниер, А.Экслайн, С.Девис, П.Кинг, П.Тейлор, М.Хиршлер, Б.Циммерман, П.Робсон, Д.Элазар, А.Эл-Аграа, Д.Хендерсон, А.Моравчик и др. На протяжении последних десятилетий интеграционная тематика не теряет своей актуальности также в российской научной и философской мысли. Первые экономические и социологические исследования в этом направлении были проведены М.Флоринским, В.Княжинским, М.Максимовой, Ю.Шишковым, В.Барановским и др. В дальнейшем эту тему рассматривали Т.Лавровская, А.Чубарьян, М.Энтин, Ю.Борко, А.Капустин,
Г.Костюнина, А.Байков, М.Стержнева, С.Голунов и множество других исследователей. В бурных дебатах вокруг послевоенного международного сотрудничества начали формироваться несколько концептуальных течений. На начальном этапе теоретических дискуссий по проблеме международной интеграции появились два оппозиционных направления, которые в научной литературе принято называть школами «федерализма» и «функционализма».
Идея европейского единства в философской мысли периодически актуализировалась начиная со средних веков. А уже в воззрениях Ж.Ж. Руссо параллельно существуют и необходимость европейского союза и скепсис к абсолютизму, что отдаленно напоминает зачаток федерализма. Но гораздо более подробно и предметно идея федерации описывается в учении И. Канта, а именно в трактате «К вечному миру» (1795) и ряде параграфов «Метафизики нравов». Идея вечного мира у философа увязывается с необходимостью создания мировой федерации. В своих суждениях о публичном праве «федерацию» определяет как «взаимное объединение» ряда государств для совместной защиты от любых внешних или внутренних возможных нападений, но не для нападения или внутренних завоеваний.4 Именно кантианская идея о вечном мире стала идейной основой, на которой опирался проект Лиги наций в период своего функционирования. Успешная реализация идеи федеративной республики в Соединенных Штатах также стала стимулом для обогащения теоретической базы федерализма. В Европе идея федерации начала принимать зримые черты после первой мировой войны на волне панъевропейского движения. Старая идея европейского единения приняла форму организованного идеологического течения во главе с австрийским графом Р.Куденхов-Калерги. В ситуации жесткой политической конкуренции и нарастающего национализма в Европе он 1923 издал книгу, озаглавленную «Пан-Европа», которая представляла собой некое воззвание к европейским народам. В ней автор призывал европейские страны к единению в европейской нации на базе культурно-ценностной и исторической общности. Помимо теоретической деятельности, Куденхов-Калерги пытался осуществить на практике разработанные им концептуальные положения панъевропейской идеи. В этом направлении он с особой активностью действовал по окончании второй мировой войны, когда идея европейского единства после временного упадка популярности вновь приобрела актуальность. Он принимал активное участие в подготовке предложения У. Черчилля по созданию «Соединенных штатов Европы» (представленного в 1946 г. в Цюрихе), что имело огромное значение в укреплении позиций федерализма в западноевропейских интеграционных дискуссиях.
Надо сказать, что понятие федерализма в литературе используется, как минимум, в трех значениях:
1) Как комплексная система принципов, определяющих одну из форм государственного устройства - федерацию;
2) Как концептуальная линия, которая в определенные периоды истории становилась актуальной в ряде федеративных государств по причине чрезмерной децентрализации политической власти и вероятной опасности распада государства;
3) Как первое идеологическое течение европейской интеграции, в котором важнейшим приоритетом является первичная политическая интеграция, как правило, по конституционному принципу.
Теоретико-методологические основы классификации межгосударственных объединений в аспекте «надгосударственности»
Вопросы формирования и действия надгосударственной власти международных организаций носят остро проблемный характер и уже давно занимают умы ведущих юристов и политиков мира. Остроту проблемы СВ. Ершов связывает в основном со стремлением государств не утратить свою суверенную идентификацию в результате передачи своих полномочий надгосударственным организациям и органам с одной стороны, и максимально использовать надгосударственные механизмы в своих целях и потому активно развивать их - с ДРУГОЙ.29
Как было отмечено, создание ЕЭС, а позднее Европейского Союза, сопровождалось спорами по теоретическим вопросам европейского строительства. Было предпринято множество попыток концептуального осмысления интеграционных процессов. «Европейская интеграция исходно означала политическую реакцию западноевропейских держав на ускорившуюся интернационализацию хозяйственных связей в послевоенной Европе. Государства добровольно отказались от части своих полномочий в пользу институтов, более адекватных новым требованиям различных групп интересов, прежде всего экономических. Европейские интеграционные объединения стали лабораторией, в которой проходили апробацию надгосударственные методы регулирования хозяйственной деятельности. Появились новые регуляторы, решениям которых подчинялись отдельные государства. Фактически, как казалось некоторым авторам из стран ЕС, была выработана рабочая модель одной из теоретически возможных версий политической глобализации», - пишет Е.Громогласова.30 Далее она представляет существующее в теории альтернативное видение европейской интеграции, суть которого сводится к тому, что созданная в «объединенной Европе» система коллегиального управления стала по сути оригинальном рецептом сохранения государственного суверенитета. Определяя интеграцию как процесс трансформации системы в новое качество, автор, развивая мысль, пишет, что с политической точки зрения экономическая и социальная интеграция являются и саморазвивающимися, и регулируемыми процессами одновременно, управление которыми может приобретать межправительственные и надгосударственные формы, что и есть сущность политической интеграции. «Межправительственный характер взаимодействия на самом верхнем уровне вертикали власти в ЕС свидетельствует о том, что институты, участвующие в выработке, принятии и исполнении коммунитарных решений (Еврокомиссия, Совет, Европарламент, Европейский центральный банк) - по-прежнему только средство реализации общих целей государств-членов. Только на уровне формулирования и исполнения надгосударственной политики проявляется верховенство надгосударственных институтов в полной мере, не сдерживаемое различными формами межправительственной кооперации».32
Сегодня в политической теории не существует четкой классификации форм межгосударственных структур по степени институционализации. Но в последний период видна тенденция разграничения межгосударственных объединений по организационному принципу и уровню интеграции.
В.Чиркин полагает, что наряду с государствами существуют международные организации с элементами федерализма, а при современных реалиях, когда во многих регионах разворачиваются интеграционные процессы, в международных отношениях появились многие организации - субъекты публичного международного права, которые обладают определенными конституционно-правовыми элементами.33
В теоретических изысканиях можно найти много вариантов классификации форм межгосударственных объединений, причем зачастую без анализа их признаков и четкого определения приводимых понятий. В процессе интеграции государства руководствуются различными принципами, в качестве которых выступают территориальная близость, долговременные общие интересы, схожесть политических систем, общие ориентиры политического курса и т.д. Весь межгосударственный интеграционный опыт не дал двух одинаковых во всех аспектах межгосударственных формирований. Это обусловлено тем, что в формировании и функционировании каждого объединения государств применяются уникальные организационные методы. Разнообразие форм межгосударственных объединений в международных отношениях также вызвано задачами, стоящими перед ними, которыми могут являться как углубление интеграции вплоть до обретения признаков федерализма, так и формирование универсальных или региональных международных конференций консультативного характера и институционализированных международных организаций.
Первой исторически сложившейся формой межгосударственной «интеграции» условно можно считать империю, под которой принято подразумевать объединение государств, как правило, по принципу принуждения, посредством присоединения. Главными особенностями империи являютея масштабная территориальная база, мощная вертикаль власти, принцип господства и подчинения в асимметричных отношениях центра и периферии, многообразие культурно-этнического состава населения.34 Но империи, в своем оригинальном понимании, сошли с исторической авансцены и при современном международном правовом режиме интеграционные процессы между странами инициируются на основе общего и добровольного принятия перспективы совместного развития, в договорном порядке.
С появлением новых государств, с различными юридическими и политическими статусами в международных отношениях возникли новые формы межгосударственных объединений. Так, «протекторат», как международный правовой статус, предполагает союзнические отношения между двумя странами, при которых одна из сторон выступает в роли военно-политического покровителя, а вторая находится в положении фактической зависимости, с определенной степенью внутренней самостоятельности. Помимо протектората, между неравносильными государствами существовала также другая форма двусторонних правовых отношений - «Сюзеренитет».35 Указанные две формы международно-правовых отношений схожи по своему ассиметричному порядку отношений между сторонами объединений. Но, если форма сюзеренитета, аналогично империи предполагает вассальную зависимость слабого субъекта по репрессивному принципу, то при протекторате бинарная схема взаимоотношений господство - подчинение строится по добровольному принципу, без подавления воли слабой стороны. Современный международно-правовой порядок исключает, как минимум, формальное существование указанных форм межгосударственных объединений, так как несмотря на активизацию дискуссий по реконцептуалиаации и трансформации доктрины суверенитета, международное право пока не выработала альтернативного базового принципа построения межгосударственных отношений, и принцип суверенного равенства государств (п. 1, ст. 2 Устава ООН)36 с формально - правовой точки зрения продолжает действовать в качестве фундаментального принципа в международных отношениях.
С точки зрения проблемы надгосударственности, важное значение приобретает политико-правовой дискурс о политической и юридической организации общества в формате «конфедерации». Конфедерация, как исторический феномен возникла в средние века, но в отличие от приведенных форм, не исчерпала себя, и вполне подходит к современному международно-правовому порядку. В классической теории государства и права конфедерация, вместе с федерацией и унитаризмом включается в классификацию форм территориальной организации государства. Но вместе с тем, в политико-правовом дискурсе проблема конфедерации носит дискуссионный характер. Предметом теоретических споров становятся такие вопросы, как проблема определения специфических признаков конфедеративного строя, его правовая природа. Начиная с XIX века под конфедерацией принято подразумевать объединение государств для реализации общих целей. При определении данного термина базовым принципом в классической теории является сохранение суверенитета государств, входящих в ассоциацию. Ряд авторов считают, что конфедерацию нельзя рассматривать в качестве формы административно-территориального устройства государства, поскольку она представляет собой союз суверенных государств, образованный на базе международного договора.37
Влияние мультиакторности на современное состояние и перспективы фактора государственного суверенитета в мировой политике
Определение «Мировой политики» как сферы жизни и как научной дисциплины все еще находится в процессе своего становления. Несмотря на то, что для западных научных кругов проблема разграничения понятия «мировой политики» и близких ему по значению понятий (таких как «международная политика», «глобальная политика», и т.д.) не имеет столь важного значения, это тема продолжает оставаться актуальным в российском научном сообществе. Возникла реальная необходимость наделить конкретным содержанием это понятие и определить его место в понятийном аппарате политологии. Это позволит внести конкретику в научные и политические дискуссии, поскольку словосочетание «мировая политика» пока еще в большинстве случаев употребляется беспорядочно.
При этом, в российском научном сообществе уже сделаны первые шаги в направлении конкретизации этого понятия. Оно обсуждается на страницах таких научных периодических изданий, как «Международные процессы», «Полис», «Pro et Contra», «Мировая политика и международные отношения» и др.
Высказывая свое мнения о концепции мировой политики, А.Богатуров сконструировал общие и отдельные предметные поля «мировой политики» и «международных отношений» как сопредельных субдисциплин.77 М.Лебедева отмечает, что мировая политика как научная дисциплина «охватывает международные отношения, а также анализ иных транснациональных отношений, которые являются результатом деятельности различных транснациональных акторов».78 Но так как мировая политика в данном случае нам интересна не столько как научная дисциплина, сколько как сфера человеческой жизнедеятельности, то можно предположить, что автор включает в нее международные отношения и деятельность разнообразных транснациональных акторов. С.Ланцов и В.Ачкасов пишут, что мировая политика, в отличие от международных отношений, «включает и международную политику, но не сводится к ней, она шире по своей проблематике и по числу задействованных в ней субъектов».79
По мнению одного из классиков политической мысли Дж.Розенау, существует два сопряженных компонента мировой политики: «мультицентричный мир» нетрадиционных акторов и традиционный «государствоцентричный мир», между которыми идет активный обмен сильными импульсами.
Таким образом, несмотря на разнообразие формулировок понятия мировой политики, мы имеем определенный теоретический базис, для того, чтобы обратиться к проблеме современных «акторов мировой политики». Тезис, на котором сходится большинство российских исследователей, состоит в том, что «международные отношения», в рамках которых вступают во взаимодействие исключительно государства и производные от них международные организации, являются важной, но не единственной стороной «мировой политики». Сфера же последней гораздо шире и, как пишет П.Цыганков, «смещает акцент именно на ту все более заметную роль, которую играют в формировании международной среды нетрадиционные акторы, не вытесняющие, однако, государство как главного участника международных отношений».81
Считаем необходимым особо обратить внимание на качественные характеристики акторов мировой политики. Для целостности картины нужно обратиться к этимологии. Слово «актор» взято из латинского языка, в котором «actor», помимо других значений, означает также «исполнитель роли» и «действующее лицо». Именно эти два значения уместно применять, когда речь касается политических акторов. Акторами мировой политики следует считать тех ее субъектов, которые каким-то образом вовлечены в нее и оказывают какое-то влияние на ее динамику. Роль акторов в мировой политике непосредственно зависит от их мощности и степени активности. Часть современных акторов мировой политики порождены новейшим историческим временем. Именно поэтому мы сочли необходимым сгруппировать «акторов мировой политики» в виде традиционных и нетрадиционных. При этом следует подчеркнуть то обстоятельство, что для причисления того или иного субъекта к одной из этих групп нас интересует не временной аспект возникновения самого субъекта, а период его становления актором мировой политики.
Традиционные акторы мировой политики. В эту группу мы внесли трех из четырех субъектов международного права. Это государства, международные организации и национально-освободительные движения. Государствоподобные образования не включены в эту группу по той причине, что их участие в мировой политике давно уже в прошлом
1. Государство. Безусловно это первып и йистемообразующий участник мировой политики. Несмотря на то, что государство как политическая форма организации общества имеет историю нескольких тысяч лет и выступает основным и постоянным историческим актором, тем не менее, оно в качестве актора мировой политики в том смысле, который мы вкладываем в это понятие, тоже является порождением определенного исторического периода, а именно вестфальской эпохи. Вестфальский мир положил конец чисто династической дипломатии, в результате которого в международных отношениях монархов заменили суверенные государства. Несмотря на процессы глобализации, роль государства в мировой политике по-прежнему крайне велика. Правда, в каждом конкретном случае это влияние и активность в мировой политике зависит от его конкретных геополитических возможностей.
2. Международные организации. Созданные для решения конкретных задач, международные организации наделены государствами определенными полномочиями, что дает им возможность выступать в мировой политике в роли самостоятельных акторов. Речь идет о тех межгосударственных организациях, которые имеют институционализированную структуру и собственный состоявшийся бюрократический аппарат. Без этого ни одна международная организация не способна оказывать ощутимое влияние на государства и других акторов мировой политики.
3. Национально-освободительные движения. Невзирая на то, что концепция самоопределения народов была сформулирована и введена в оборот В.Вильсоном еще в 1918г.,82 международная правосубъектность национально-освободительных движений была признана лишь в 1945г. с принятием Устава ООН (ст.1,п.2).83 Однако, ошибочно полагать, будто до становления субъектами международного права национально освободительные движения не оказывали влияния на мировую политику.
Они расшатывали основы мощнейших государств, открыто и подпольно вели силовую и политическую борьбу, дестабилизировали политическую ситуацию во многих регионах мира.
Нетрадиционные акторы мировой политики. С появлением глобальной экономики, началом формирования информационного общества в мировую политику стали вливаться новые, ранее не знакомые акторы. Это либо образования, существовавшие еще в прошлом, но значение которых с течением времени резко возросло, либо абсолютно новые исторические феномены, которые дебютировали на мировом политическом поприще с началом глобальной эпохи.
1. Транснациональные корпорации (ТНК). Мировая экономика никогда не видела такого количества ТНК, как в современную эпоху. Кроме того, современный транснациональный бизнес - качественно новое явление и один из сильнейших конкурентов государства в мировой политике.
2. Международные неправительственные организации (МНПО). С исторической точки зрения это конечно явление не новое. Вспомним, например, что Международный Комитет Красного Креста (МККК) был основан еще в 1863г. Но тогда МККК не имел постоянных представительств в 60 странах, не осуществлял свою деятельность в более чем 80 странах и, конечно, его персонал не насчитывал свыше 12.000 человек.84 Сейчас спектр МНПО представляет собой не десяток слабо организованных и маловлиятельных учреждений, а целое созвездие институционализированных мощных структур, обладающих нужными технологическими и человеческими ресурсами.
3. Масс-медия. В период демократизационного транзита и скачкообразного развития информационных технологий значение СМИ резко возросло. Нельзя недооценивать значение крупных медиа-холдингов, которые для достижения определенных целей (от создания потребительских вкусов до формирования политических взглядов) в состоянии воздействовать на массовое сознание.
Специфика формирования принципа «надгосударственности» в интеграционных структурах
Сегодня понятие «надгосударственность» в печатной и электронной литературе используется не только как качество политической системы, которое присуще исключительно деятельности институтов ЕС. «Интеллектуальная монополия» ЕС на понимание и интерпретацию интеграции вне ЕС разрушается. В общем потоке научных трудов о феномене межгосударственной интеграции работы по Евросоюзу составляют сегодня только часть, хотя и весомую. Объектом изучения гораздо чаще выступает не столько степень воспроизведения европейских институтов или соотношение наднагосударственного и межправительственного подхода (и то и другое является уникальным европейским явлением и малопродуктивно для межрегиональных сравнений), сколько эффективность местных форм интегрирования и механизмов управления ими. Несмотря на то, что в литературе понятие «надгосударственности» традиционно связывается с полномочиями международных организаций, некоторые авторы справедливо говорят о присутствии признаков данного явления также в конфедерациях. Причем надгосударственные элементы в конфедерациях, как мы показали, имеют гораздо более давнюю историю и, несомненно, больший объем правового содержания.109 Однако, так как сегодня не существуют конфедераций в чистом виде, феномен «надгосударственности» актуализируется в контексте функционирования международных организаций. Надгосударственность в современной практике предполагает более демократические способы реализации властных полномочий, нежели прямое подавление несогласия.
Термин «Надгосударственность» стал частью международного политического лексикона с началом интеграционных процессов в Европе, изначально используясь преимущественно в теоретических разработках федералистского толка. Позднее он стал употребляться в международно-правовых актах. Первое упоминание понятия «надгосударственности» зафиксировано в резолюции Европейского конгресса 1948 г. Касательно создания Верховного европейского суда, закрепилось положение о том, что для обеспечения гарантии прав человека необходимо основать надгосударственный орган, который будет обладать судебными полномочиями. В данном акте отмечалось, что для создания европейской федерации необходимо учредить инстанцию, которая по своим полномочиям и правомочиям будет стоять над государствами. В данной резолюции значение надгосударственности сводилось к тому, что международная организация должна быть иерархически выше, чем ее члены.
Слово «надгосударственность» также имело место в знаменитом декларации Шумана от 9 мая 1950 г.110 В декларации говорилось о надгосударственной власти, как о процессе частичного слияния государственных суверенитетов. В ней предполагалось также обеспечение независимости надгосударственного центра в процессе принятия решений, как от государств, так и от частных субъектов. В учредительном договоре Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) от 1951г. также упоминается термин «надгосударственность»111.
Опыт европейской интеграции со всей очевидностью показал, что изначально вопрос о суверенитете не был учтен в теоретических планах построения объединенной Европы, поскольку на стадии становления институциональной системы сообществ проблемы распределения компетенций между государствами и интеграционными институтами не существовало, так как в системе институтов центральное место занимал межправительственный орган - Совет. Именно поэтому на начальных этапах развития европейской интеграции серьезные ожидания связывались с надгосударственным методом правового регулирования. Предполагалось, что интеграционное сообщество для решения поставленных задач должно наделяться определенными компетенциями по принятию решений. Надгосударственный механизм стал опираться на систему с иным уровнем взаимосвязанности экономик и потому вышел на качественно новый уровень, стал развиваться по другим законам, приближенным к законам развития внутренней экономики стран-участниц. В этом его принципиальное отличие от прежней системы регулирования, которая включала лишь отдельные элементы надгосударственности. Их действие могло временно приостанавливаться. Сейчас такое вряд ли возможно без ликвидации системы как таковой. В этом смысле механизм получил новое качество зрелости.
Надгосударственность как категория общественного развития и определенный мировоззренческий подход оценивается по-разному: Существует точка зрения, согласно которой, распространение принципа надгосударственности способ преодоления государственной замкнутости и обособленности, построения «мирового государства», что предвещает грядущий закат цивилизации .Согласно иной точке зрения, наоборот, благодаря развитию надгосударственности человечество достигнет всеобщего благополучия.112
Количество и масштаб взаимосвязанных международных проблем, требующих глобальных коллективных решений и действий, увеличивается. Появление глобальных проблем в компетенции универсальных международных организаций, составляющих систему ООН, деятельность которых носит экономический, технический, экологический, социальный характер, является предпосылкой развития надгосударственных тенденций. Проблема существования надгосударственности возникает в связи с усилением глобальных проблем и поиском наиболее эффективных путей их решения в рамках международных организаций, причем, как представляется, у мирового сообщества нет иного выбора, кроме как найти эффективный ответ на вызов глобализации.
По мнению С.Иглтона, анализ деятельности международных организаций показывает, что целый ряд вопросов, традиционно считавшихся предметом внутренней компетенции государств, подвергается международному регулированию.114 Применение метода аналогий дает нам достаточно оснований предположить, что Западно-европейская модель интеграции, возникшая в конкретных историко-временных условиях послевоенного периода, с интенсификацией международного сотрудничества перестает носить исключительный характер, сохраняя при этом собственную историческую оригинальность. Сегодня мы становимся очевидцами усиления интеграционных тенденций не только в Европе, но и в самых разных регионах мира. Каждый интеграционный процесс уникален по своим социально-политическим, историко-временным и культурно цивилизационным параметрам и имеет собственную феноменологическую ценность. При этом, современные интеграционные процессы объединяет схожесть поставленных целей и алгоритмов развития. Все региональные интеграционные формирования стремятся к созданию единого пространства безопасности и экономического процветания в рамках объединения, используя в этих целях общие механизмы и международно-правовые методы институционализации сотрудничества. В этом смысле на построение иных региональных форматов межгосударственной интеграции, их управленческих механизмов интеграционный опыт Европейского союза оказал серьезное воздействие. Нельзя отрицать общую логику функционирования таких интеграционных группировок, как ЕС и АСЕАН. Сравнительный анализ региональных интеграционных процессов приводит к тезису, что в региональной интеграционной схеме, представленной МЕРКОСУР, просматривается перспектива создания в долгосрочном плане элементов надгосударственности по аналогии ЕС. Однако, следует полагать, что с появлением новых международных объединений с высокой степенью интеграции и развитыми институциональными механизмами, с дефиницией надгосударственности произойдут определенные метаморфозы.
