Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Имена собственные как часть лексической системы языка (Общие проблемы теории ономастики)
Раздел 1. Логико-философские аспекты исследования имен собственных 13
Раздел 2. Подходы к трактовке проблемы значения имен собственных в рамках ономастических исследований 18
Раздел 3. Проблема классификации функций имен собственных 24
Раздел 4. Статус имен собственных в лексической системе (в сопоставлении с именами нарицательными) 27
Раздел 5. Топонимы как класс имен собственных 36
Выводы по первой главе 44
ГЛАВА II. Структурно-семантическое моделирование немецких топонимов в диахроническом аспекте 47
Раздел 1. Структурные типы словосочетаний в функции топонимов 49
1.1. Словосочетания с онимизированным артиклем 49
1.2. Предложные субстантивные словосочетания 50
1.3. Беспредложные субстантивные словосочетания 52
1.4. Субстантивно-адъективные словосочетания 53
1.5. Субстантивно-партиципиальные словосочетания 54
1.6. Субстантивно-нумеральные словосочетания 55
1.7. Описательные дескрипции с осложненной структурой 55 Раздел 2. Модели дериватов в немецком языке 56
2.1. Суффиксальные образования как «наследие» индоевропейского периода 58
2.2. Производные топонимы, возникшие в германский период 65
2.3. Производные топонимы, возникшие в древневерхненемецкий период 72
2.4. Производные топонимы, возникшие в средневерхненемецкии и ранненововерхненемецкии периоды 76
Раздел 3. Модели композитов в составе древненемецкого топонимикона 77
3.1. Структурно-грамматическое моделирование апеллятивных и топонимических композитов 77
3.2. Особые типы топокомпозитов немецкого языка 82
3.3. Семантико-синтаксическое моделирование древненемецких топокомпозитов 82
3.4. Модели композитов со «связанными» морфемами (высокочастотными компонентами) 88
Раздел 4. Топонимы-симплексы в древненемецком языке 116
Выводы по второй главе 121
ГЛАВА III. Мотивационные признаки и мотивационные значения топонимов немецкого языка 123
Выводы по третьей главе 155
Заключение 159
Библиография 163
Список словарей и источников эмпирического материала 176
Список источников сети Интернет 178
Список сокращений 179
Приложения 182
- Логико-философские аспекты исследования имен собственных
- Словосочетания с онимизированным артиклем
- Структурно-грамматическое моделирование апеллятивных и топонимических композитов
- Семантико-синтаксическое моделирование древненемецких топокомпозитов
Введение к работе
Объектом настоящего диссертационного исследования являются топонимы немецкого языка (ойконимы, гидронимы и оронимы - имена собственные населенных пунктов, водоемов и форм рельефа) как подсистема оними-ческой лексики, занимающая одну из центральных «ниш» лексической системы. Выбор объекта исследования продиктован как необходимостью последовательного анализа лингвистической и экстралингвистической информации, содержащейся в топониме, так и недостаточной степенью изученности процесса формирования немецкого топонимикона, обусловленного закономерностями становления языковой системы и социокультурными процессами развития этносоциума.
Предметом нашего исследования является анализ словообразовательной и семантической (мотивационной) структуры топонимов немецкого языка в диахроническом аспекте.
Актуальность темы. Специфика топонимикона немецкого языка становится предметом пристального внимания лингвистов лишь во второй половине XX в. Объектом исследования являются прежде всего проблемы сопоставительного анализа значений имен собственных (ИС) и имен нарицательных (ИН), типологической классификации топонимической лексики на основании различных параметров, а также семантический, словообразовательный и функциональный аспекты исследования ИС-топонимов (ИСТ) с позиций синхронического подхода.
Вместе с тем, значительный интерес представляет и исторический аспект исследования структурно-семантического моделирования топонимов, поскольку в своих истоках они в любом случае являются апеллятивами, с их определенной структурой и определенным значением составных компонентов. Это позволяет рассмотреть топонимы и в динамическом аспекте: в мор-фонологическом плане (ориентированном на учет системных и позиционных изменений фонетического состава слова, влекущих за собой модификацию морфемного состава и соответственно типа словообразовательной модели) и в плане «движения словаря» (утрата лексем в подсистеме апеллятивной лексики и обретение статуса онимов либо словообразовательных элементов (СЭ) в структуре моделей онимической лексики; анализ динамики развития словообразовательных моделей (СМ) «собственно апеллятивов» в направлении модели «апеллятивов-топонимов» и «собственно топонимов» на различных синхронных срезах истории их становления и развития).
Актуальным является также обращение к этнокультурным аспектам исследования немецкого топонимикона, становление и развитие которого отражает языковую и социо-культурную «картины мира» германского и немецкого этносов на различных исторических этапах их развития: топонимические этимоны выступают как «зеркало» истории германского и немецкого этносов, их культурно-исторического и языкового развития. Интерес к этнокультурной специфике языковых единиц, побудивший исследователей обратиться к истории становления и развития социума и его языка, также свидетельствует об актуальности исторических исследований на современном этапе развития лингвистической науки.
Новизна настоящего исследования заключается в обращении к системному диахроническому аспекту анализа топонимического материала немецкого языка: в работе исследуются в рамках последовательных синхронных срезов истории немецкого языка (древневерхненемецкого (двн.), средневерх-ненемецкого (свн.), ранненововерхненемецкого (рнвн.) и нововерхненемецкого (нвн.) периодов) системы СМ топонимов, изложению которых предшествует систематизация топонимических моделей, представляющих собой индоевропейское и общегерманское «наследие» в древненемецком топоними-коне, и на основании сопоставительного анализа этих систем намечаются общие тенденции развития структуры немецких топонимов и характер их СМ (их преемственность и неология).
В работе намечается также специфика топонимических номинаций в различных (диалектно-)географических ареалах древней Германии.
Цель исследования заключается в системном описании процесса становления и формирования топонимикона немецкоязычных ареалов. Поставленная цель предопределила следующие задачи:
- рассмотрение основных исторических событий, оказавших влияние на формирование германского и немецкого топонимикона;
- сбор и систематизация топонимов немецкого языка по каждому хронологическому периоду развития, выявление основных тенденций в области развития словообразовательных парадигм;
- исследование словообразовательной структуры топонимов, определение типов и основных моделей образования топонимов применительно к каждому синхронному срезу;
- определение основных фонетических изменений в процессе исторического развития топонимов, влекущих за собой модификацию СМ;
- выявление семантической (мотивационной) структуры топонимов, классификация основных мотивационных признаков топонимов и их социально-культурной обусловленности;
- изучение изменения лексического значения топонимов в процессе их исторического развития (онимизация апеллятивов).
Теоретической базой исследования послужили положения, разработанные в следующих отраслях лингвистики:
• в общей теории ономастики, разработанной в трудах А.В. Суперан-ской, В.А. Никонова, Н.В. Подольской, В.Д. Бондалетова, О.Н. Трубачева, В.Н. Топорова, Е. Куриловича, СБ. Веселовского, В.Н. Супруна; в том числе в топонимических исследованиях Э.М. Мурзаева, В.А. Жучкевича, В.Д. Беленькой, В.В. Кузикова, Е.М. Поспелова, Б.А. Серебренникова, Р.А. Агеевой, Е.Л. Березовича, М.В. Горбаневского, А.И. Ященко, А.К. Матвеева, А.И. Попова и мн. др.;
• в теории словообразования и теории мотивации, основные положения которых изложены в работах М.Д. Степановой, И.И. Чернышевой, В. Фляй шера, Е.С. Кубряковой, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, М.В. Голомидо-вой, А.И. Мойсеева, М. Шредера, Т. Нойберта;
• в теории номинации, нашедшей отражение в работах Н.Д. Арутюновой, А.А. Уфимцевой, Е.С. Кубряковой, В.Г. Гака, Ю.Д. Апресяна, В.Н. Телия, М.Э. Рут и др.
• в теории лексической семантики, исследуемой В.Г. Гаком, Н.Д. Арутюновой, С.Д. Кацнельсоном, К.А. Левковской, А.А. Уфимцевой, В.В. Виноградовым, Е.С. Кубряковой, А. Соломоником, Д.Н. Шмелевым, Е.М. Галки-ной-Федорук, А.А. Реформатским, Ю.С. Масловым, Ю.С. Степановым, О. Есперсеном, X. Серенсеном и др.;
• в теории этимологии, истории языка, лингвокулътурологии, представленной работами А.Х. Востокова, О.Н. Трубачева, Ж.Ж. Варбота, А.Ф. Журавлева, Л.А. Введенской, Н.П. Колесникова; А. Вежбицкой, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова и др.
Эмпирический материал диссертации составляют более 10000 примеров, полученных методом сплошной выборки из немецких топонимических словарей [Berger 1999; Urmes 2003; Bahlow 1985], историографических источников, основанных на изучении древних хроник [Casemir 2003; Casemir, Menzel, Ohainski 2005; Casemir, Ohainski, Udolph 2003; Reitzenstein 2006; Fischer 2005; Haefs 2003; Haefs 2004], монографий [Bach 1953, Krahe 1964; KoB 2002], энциклопедических справочников [DdS 1970], а также многочисленных статей и научных трудов по теме исследования. В ходе исследования также использовались результаты опроса носителей языка и данные сети Интернет.
Поставленные конкретные задачи определили выбор лингвистических методов анализа топонимов немецкого языка. В качестве основного выступает описательный метод, предполагающий сбор, обработку, систематизацию топонимического материала и классификацию имен. Применение этимологического метода, метода реконструкции, позволяющего восстановить формы, не зафиксированные в письменных источниках, метода системно динамического исследования, позволяющего выявить пути изменения фонетического и морфонологического облика лексемы и составляющих ее морфем, дает возможность проследить эволюцию немецкого топонимикона. Структурный анализ топонимов проводится с помощью словообразовательного, формантного метода, метода анализа по непосредственно составляющим (НС), применяемых при анализе структурных моделей топонимов. Семантический анализ топонимов проводится с помощью семантической интерпретации внутренней формы слова.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что анализ структурно-семантических особенностей немецкого топонимикона на различных срезах истории немецкого языка вносит определенный вклад в теорию ономастики и мотивации номинативных процессов. Основные наблюдения и выводы данного исследования намечают ряд аспектов и направлений дальнейшего изучения специфики немецкого топонимикона, основным из которых, на наш взгляд, является исследование немецкого топонимикона в плане исторической диалектологии и ареальной лингвистики.
Практическая ценность работы заключается в том, что наблюдения автора по истории и этимологии топонимов немецкого языка и собранные материалы могут найти применение при составлении топонимических и филологических словарей, в теоретических курсах по лексикологии, словообразованию, истории языка, лингвокультурологии, при написании дипломных работ.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:
1. Топонимикой немецкого языка, исследуемый в диахроническом аспекте, обнаруживает общность процессов слово- и фразообразования с ИН, к которым топонимы восходят генетически. Основными структурными моделями в сфере топонимической лексики являются словосочетания (составные, многословные именования), дериваты, композиты и симплексы, обнаруживающие определенную преемственность и различную продуктивность на после довательных синхронных срезах истории немецкого языка и отражающие косвенно номинативные процессы в предшествующие, дописьменные периоды истории этноса и языка (в общеевропейскую и общегерманскую эпохи).
В общегерманском и двн. периодах наиболее продуктивной является модель словосочетаний, обнаруживающая значительное число структурно-семантических типов, для которых характерна «прозрачность» мотивацион-ной основы наименования. Достаточно широко распространены дериваты с суффиксами -т, -п, -1, -nt, -s, -ithi, -ing(en). Словосложение, зародившееся в двн. периоде, получает наибольшее распространение в свн. и рнвн. периодах. Симплексы являются малопродуктивной группой, их число возрастает в свн. и рнвн. периодах за счет фонетического опрощения топокомпозитов и топо-дериватов. В качестве симплексов функционируют в нвн. периоде также немногочисленные топонимы, восходящие к индоевропейскому периоду и утратившие «прозрачность» своей словообразовательной основы. Нвн. период характеризуется также формированием большого количества аббревиатур.
2. В свн. и рнвн. периодах начинают формироваться полуаффиксы (аф-фиксоиды) на основе словосложения с частотными топоосновами; ИСТ с полуаффиксами до настоящего времени занимают промежуточное положение между композитами и дериватами.
3. Топонимы, восходящие к апеллятивам, «наследуют» их структуру и семантику, однако впоследствии пути развития фонетического, структурного и семантического планов апеллятивов и образованных от них топонимов расходятся и обнаруживают значительные различия формально-грамматической и семантической структуры: фонетический облик топонимов значительно меняется в связи с процессами редукции, ассимиляции, диссимиляции, стяжения и т.п., в силу чего «внутренняя» форма номината частично или полностью утрачивается.
4. В процессе исторического развития немецкого топонимикона СМ топонимов могут трансформироваться. Изменения возможны в двух направлениях.
а) Как правило, происходит упрощение СМ, обусловленное законом экономии языковых средств:
словосочетание
композиты
дериваты
симплексы
б) С другой стороны, процесс упрощения СМ может привести к появлению омонимов, что противоречит индивидуализирующей функции топонимов, поэтому возникает обратная тенденция - стремление к нейтрализации омонимов и наиболее точной локализации называемого географического объекта, которая реализуется, в основном, при добавлении уточняющего компонента, вследствие чего исходный топоним обретает форму словосочетания или композита:
симплексы
дериваты композиты
словосочетания
5. Система мотивационных признаков топонимов отражает историко-культурные особенности жизни социума или его социально-ролевых групп в ту или иную эпоху, что и обусловливает, в определенной степени, процессы номинации и выбор мотивационного признака. Топонимы немецкого языка обладают обширным спектром мотивационных признаков, отражающих политическую, социальную, религиозную жизнь социума, его профессиональную, хозяйственную деятельность, а также ландшафты, растительный и животный мир и мн.др.
6. Развитие номинативного значения характеризуется, как правило, направлением к снижению уровня мотивированности топонимов. С другой стороны, десемантизировапные названия нередко обнаруживают обратную тенденцию к мотивированности, что может привести к переосмыслению первоначального мотивационного признака топонима (т.е. смене этимона, «народной этимологии», ложной этимологии, псевдоэтимологии).
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в докладах на международных и региональных научно-практических конференциях в г. Белгороде в 2001, 2003, 2004 гг., на международных конференциях в г. Курске в 2005 г., в г. Пятигорске в 2006 г. и в г. Астрахани в 2007 г., а также па ежегодных научных конференциях по итогам НИР в Бел-ГУ (секция немецкого языка) в 2005-2008 гг. Основные положения диссертации отражены в семи публикациях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 168 источников (в том числе 43 на иностранных языках), списка словарей и источников эмпирического материала, списка источников сети Интернет и приложений.
Во Введении дается общая характеристика работы: намечаются предмет и объект исследования, обосновываются цели и задачи, раскрываются актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, предоставляются сведения о научной апробации основных положений диссертации.
Первая глава «Имена собственные как часть лексической системы языка (Общие проблемы теории ономастики)» посвящена изложению теоретической платформы дальнейшего исследования. Здесь дается обзор точек зрения относительно сущности онимическои лексики, систематизируются основные типы ИС, излагаются точки зрения относительно специфики ИС, освещаются подходы к трактовке проблемы лексического значения ИС и характера взаимодействия, взаимовлияния и взаимоперехода между ИС и ИН, дается характеристика топонимов как одного из классов ИС, приводятся типы классификаций топонимов.
Вторая глава «Структурно-семантическое моделирование немецких топонимов в диахроническом аспекте» посвящена системно-структурному анализу топонимов немецкого языка. Применительно к каждому хронологическому срезу (индоевропейский, германский, двн., рнвн. и нвн. периоды) рассматриваются типы структурных моделей (словосочетаний, дериватов, композитов, симплексов), выявляются основные топоформанты, прослеживаются изменения СМ в процессе развития немецкого топонимикона, устанавли ваются фонетические изменения, ведущие к трансформации СМ топонимов в диахроническом аспекте.
В третьей главе «Мотивационные признаки и мотивационные значения топонимов немецкого языка» определяется понятие «мотивационного признака», выявляются группы топонимов по степени мотивированности, проводится анализ семантической структуры немецких топонимов, выделяются основные номинативные (мотивационные) признаки названий.
В Заключении обобщаются результаты исследования, намечаются перспективы дальнейшего изучения проблемы.
В Приложении представлены сводные таблицы и картографический материал.
Логико-философские аспекты исследования имен собственных
Ономастика (от греч. onomastike (techne) «искусство давать имена» — от греч. onoma «имя») как раздел языкознания, изучающий ИС, обретает научный статус в ЗОе гг. XX в., после Первого международного ономастического конгресса (1930 г.), созданного во Франции по инициативе А. Доза и заложившего теоретические основы ономастической теории со своим объектом и методами исследования [ЛЭС 1990: 347].
Однако предметом научного интереса ИС являются уже в работах древнегреческих и древнеримских ученых. В рамках древнегреческих философских трактатов проблема имен (onomata) привлекает интерес прежде всего в плане обоснования сущности процессов номинации. Одни исследователи (Прокл, Гераклит, Кратил, стоики) полагают, что названия объектам реального мира даются «по природе» (теория фюсей), отражая их внутренние свойства, природная сущность которых (physes), вечная и неизменная, лежит вне человека. Другие же (Демокрит, софисты, Аммониос, Гермоден) утверждают, что имена создаются «по договору / установлению» (nomos, позднее thesis) в силу определенных обычаев и традиций, т.е. «социального договора», и являются произвольными, конвенциональными (теория номо, или тесей). В историю лингвистики противоборство этих концепций вошло, согласно формулировке Порфирия в предисловии к трудам Аристотеля, как спор «реалистов» («натуралистов»), утверждавших истинностный (объективный) характер языковых знаков, отражающих «органическую» связь с обозначаемыми ими «вещами», и «номиналистов» («конвенциалистов»), отрицавших данную «органическую» связь в силу условности языковых знаков [Albrecht 1975: 27-29, 38, 254-255; Steinthal 1890: 44-46, 74-79, 107; Arens 1955: 5-7, 14; АОР 1975: 34-39, 43; Лайонз 1978: 24-25, 425; ЛЭС 1990: 35, 273; Соломоник 1995: 6-7].
Платон в рамках диалога «Кратил» намечает основную антинонию теории номинации в форме комментариев Сократа, выступающего в качестве «судьи» в споре двух греческих философов: слово создается на основании определенной СМ,, которая отражает сущность предмета, не будучи тождественной ему (прав Кратил, бывший учителем Платона до Сократа); однако поскольку модель не тождественна вещи, у нее может быть много имен, при этом все имена будут правильными, а вещь не перестанет быть идентичной самой себе (и тут прав Гермоген) [Платон 1990: 613-614, 836; АОР 1975: 47; Albrecht 1975: 38; Steinthal 1890: 81-92].
В процессе анализа «истинности» слова, «правильности» имен Платон большое внимание уделяет «этимологии» - словообразовательной структуре слова и его значению, результирующему ся из суммы значений составляющих компонентов (т.е. .мотивации номинаций). Так, Сократ, комментируя точку зрения о «природности» имен, отмечает, что спорщики не соответствуют тем характеристикам, которые заложены во внутренней форме их имен (например, имя «Гермоген» значит: «рожденный Гермесом», богом торговли, удачи, ловкости - а Гермоген беспомощен, неловок - возникает вопрос: имеет ли он право носить это имя?). На это Гермоген категорически возражает: «ни разу меня не убедили, будто правильность имени есть что-то другое, нежели договор и соглашение»; при этом он отмечает практику греческих господ менять имена своим слугам, «и они не менее правильны, чем прежние» [Платон 1990: 836].
Как видим, первоначально ИС не отграничиваются от ИН и рассматриваются как единицы, имеющие определенную мотивацию именования. Однако основное внимание уделяется ИН, исследуемым в плане соответствия «имя - вещь», «имя - мысль о вещи (духовные впечатления, идеи)», ценности имен в плане познания действительности, т.е. в аспекте «доверия языку» в его обнаружении разума и «доверия разуму» в его познании физического мира [ЛЭС 1990: 273; Arens 1955: 11; Steinthal 1890: 92]; при этом Платон (428-348 гг. до н.э.) формулирует мысль, представленную прямо или косвен но в работах многих древнегреческих философов (Гераклита, Парменида, Анаксагора, Демокрита) о том, что «простой люд» не в состоянии постичь суть вещей и правильные имена вещам должен давать лишь облеченный особыми правами эксперт-философ (nomothetes) [Платон 1990: 676; Steinthal 1890: 46-47; 95-96].
Аристотель (384-322 гг. до н.э.), трактующий понятие имени достаточно широко, как номинативную единицу (к числу опота он относит несклоняемые существительные и прилагательные, местоимения и неопределенную форму глаголов), и представляющий концепцию конвенциональности имени, вместе с тем не отрицает наличия определенной мотивационной основы имен, которая, однако, по-разному проявляется в именах вещей и именах живых существ: так, для сочетания „kallos hippos" (красивая лошадь) Аристотель отмечает полнозначность и самостоятельность составных частей, в то время как для PIC Kallipos Hippos, Theodor (бог + дар) он отмечает цельность номинативной единицы, соотносимой с конкретным денотатом и утрачивающей семантическую значимость составных компонентов [Аристотель 1978: 93-94; 1983: 668, 785; Albrecht 1975: 39-41].
Как особый класс слов ИС были отмечены в исследованиях стоиков (3 в. до н.э. - 2 в. н.э.), однако спор в русле проблемы «фюсей — тесей» не позволяет более четко определить их сущность, в отличие от ИН; большое внимание уделяется отношению «слово (звуковая форма) - вещь», положившему начало теории звукосимволизма (onomathopeie): стоики полагали, что звуки, входящие в состав слова, отражают свойства предметов и явлений [Лайонз 1978: 25-26, 425; Arens 1955: 14, 18]. Уже в этот период в работах Хрисиппа намечается тенденция к трактовке термина опота в более узком смысле, применительно к РІС (как это имеет место в современной лингвистической традиции) [Соломоиик 1995: 250].
Словосочетания с онимизированным артиклем
Многие гопопимы-симплексы, а позднее и композиты употребляются в древненемецком языке (двн., свн., рнвн. периоды) с артиклем, свидетельствуя о переходном состоянии от апеллятива к ониму, ср.: der Ham, daz Newhaus. В. Фляйшер относит подобные ИС в разряд словосочетаний с они 50 мизированным артиклем как обязательной составной частью имени [Fleischer 1981: 404-405]. Впоследствии разные типы топонимов развиваются неодинаково.
Оронимы, начиная со свн. периода, включают в свой состав определенный артикль и сохраняют его по сегодняшний день: свн. der Swarzwald, der Spehteshard; пвн. der Brocken, der Harz, dieAlpen, dieEifel и мн. др.
Данное развитие характерно и для гидронимов, -имеющих более древнее происхождение (многие из них восходят к индоевропейскому периоду). Исследуя проблему рода гидронимов, Э. Прокош отмечает, что он в определенной степени зависит от географических ареалов и, возможно, от языковых особенностей их прежних обитателей: так, названия рек мужского рода встречаются на территории бывшего кельтского заселения (der Rhein, der Main), а названия рек женского рода — в местах, ранее населенных славянами (die Elbe, die Oder) [Прокош 1954: 19].
Ойконимы в свн. и рпвн. периодах постепенно утрачивают формы с артиклем (сохраняя его, однако, в формах косвенных падежей): der Ham Натт, das Newhaus Neuhaus; ср.: Ы dem Newhans. В нвп. периоде топонимы с артиклем единичны, при этом они употребляются либо в форме именительного, либо (реже) косвенного падежа (возможно, топонимы второго рода восходят к предложному типу - см. 1.2.): названия стран - die Schweiz, die Normandie, die Niederkmde; городов - den Haag, den Helder, крепостей - die Marksburg, die Lahheck, der Rheinstein.
Предложные субстантивные словосочетания
В хрониках немецких городов и феодальных территорий засвидетельствовано большое число ИСТ с предлогами. Наиболее древними являются образования с предлогом zu в обозначениях территорий обитания германских племен: поскольку в период переселений, после исхода из и.е. прародины (2-3 тыс. до н.э.), племена находились в постоянном движении, они обозначали территории своей временной локализации этнонимом с локализующим пред 51 логом по типу: „(da) zu den В ay em", „(da) Ы Hessen" (туда, к баварам; там, у гессов). В период оседлости локализующие элементы утрачиваются, и топоним подвергается симплификации: (Ваует, Hessen).
А. Бах предполагает, что эти древнегерманские этнофорные ИСТ (Insas-sennamen) вначале представляли собой реликтовую форму индоевропейского локатива, впоследствии утраченного и замещенного формой датива, который затем дополняется локативными предлогами, в силу чего возникают предложные ИСТ, довольно широко распространенные в древние периоды развития немецкого языка [Bach-II 1953: 148]. Нередко ойконимы получают свои имена не только от названий племен, но и от названий маркирующих пунктов (рек, озер, гор, лесов и т.п.), близ которых располагается поселение племени.
В нашем материале зафиксированы следующие типы «локативно-предложных» ИСТ:
Priip + N chit (ИН, ИС): to dem Kyle (1232) (у=ї) Kiel; bey der Mautt (1698) Mauth; in Prvnne (1281) Prvnn (1292) Brunn; vor dem Flutgraben; hinter dem Flutgraben; unter dem Ауре (1375) die Ape; an dem Stainberg (1431) Steinberg (1598); auffdemperg (1468) Berckhaim (1498) Bergheim; von der Ode (1184) Schenkchenod.
Нередко один и ют же топоним варьируется и употребляется с целым рядом предлогов: cle Oviia (1104-1137) den Hofzu Аи (1386) in derHalertau bei Aw (1447) in der Hallertau zu Au (1517) Au in der Halletau; de Cella (1148) in Celle (1261) zw Awssern Czell Aufiernzell.
N priip + N priip (ИІІ + ИН, ИН + ИС). Иногда локализация поселения получает уточнение посредством двух маркирующих пунктов, представленных предложными субстантивными формами: in dem kroghe by dem have (1388) vp dem Haffkroch (1434) torn Hqfkroge (1467) Hqffkrug.
N nom + N priip (MH + ИН, ИН + ИС). Нередко предложные ИСТ обозначают и тип первоначального поселения (N пот), ср.: marckht zu Essing (1334) Essing; hofzu nederkirchen (1430) Niederkirchen.
Структурно-грамматическое моделирование апеллятивных и топонимических композитов
Композиты представляют собой сочетание двух морфем, в результате которого возникает новое свободное морфемное сочетание, или словообразовательная конструкция (Morphemgefuge, Morphemkonstruktion, Wortbildungs-konstruktion). Компоненты сложного слова в настоящее время трактуют как «непосредственно составляющие» (НС), Unmittelbare Konstituenten [DdS 1969: 429; Степанова, Чернышева 2005: 121; Ольшанский, Гусева 2005: 113].
Классификация композитов в современной теории словообразования осуществляется на основании различных параметров, поскольку сложные слова обнаруживают значительное разнообразие в морфологическом, семантическом и функциональном аспектах [Павлов 1985: 133], представляя собой противоречивое, многоаспектное образование [там же: 145].
Наиболее распространенными являются классификации на основании формально-грамматических (морфологических) и синтактико-семантических признаков НС, сочетающихся в составе композитной конструкции в некое структурно-семантическое целое.
В течение долгого времени преобладающей являлась классификация Я. Гримма, разграничивавшего на основании учета примарной (в историко-генетическом плане) морфолого-словообразовательной структуры два типа сложных слов: 1. echte / eigentliche Komposita (полносложные композиты, собственно-сложные слова); 2. unechte / uneigentliche Komposita (неполно-сложные композиты, несобственно-сложные слова, тематические / связанные сложные слова) [Ахманова 1969: 431-432; Степанова, Чернышева 2005: 111; Behaghel 1958: 200; Павлов 1985: 133-134, 145, 148].
Полносложные композиты формируются на основе соположения двух «исходных» нефлективных лексем: в единое семантическое, а позднее и структурное целое соединяются «чистые» древнегерманские и древненемецкие корневые морфемы либо «чистые» основы: «корень + словообразующий суффикс а» (Я. Гримм лишь этот тип признает полносложными композитами, даже когда с 12-13 вв. а редуцируется в е: taga-werk Tage-werk). Модели «корень + тематический суффикс о / і / и» появляются позднее и, как полагает В. Хенцен, создаются по аналогии. Я. Гримм и младограмматики считают полносложные композиты древнейшим типом, сформировавшимся в дофлективный период индоевропейского «праязыка», или «языка-основы» (Ur- / Grundsprache), на основании двух контактных несклоняемых форм, вступающих в некоторое синтактико-семантическое отношение. О. Бехагель, напротив, считает, что данные композиты не содержат никаких указаний на характер семантической связи компонентов и соответственно не допускают трансформацию в словосочетания. Вначале эти соположенные лексемы писались раздельно, а затем - с осознанием их семантической цельности и нераздельности - через дефис и, наконец, слитно. Полносложные композиты встречаются и в наше время, они, согласно В. Хенцену, создаются по аналогии, на основании сочетания существительных в «назывной», парадигматически исходной форме им. пад. ед.ч. Например: др.герм. (гот.) auga-dauro, mari-saiws; двн. taga-werk, seo-fogal, нвн. Lichtstrahl, Vaterhaus (ср.: erda Erd-, ouga Aug-) [Behaghel 1958: 200; Павлов 1985: 130, 134, 147-148, 150, 232; Степанова, Чернышева 2005: 111]. Для этого типа композитов характерна определенная неустойчивость семантических связей: das Bucherregal (= das Regal fur die Bucher? mit den Buchern?); die Sofawand (= die Wand mit dem Sofa? fur das Sofa?) [Павлов 1985: 141, 177]. B.M. Павлов отмечает, что подобные композитные конструкции не всегда допускают трактовку содержания посредством «трансформации» в словосочетания: «Синтаксическая связь члена композита ..-. имеет особый характер, ... и она в общем случае не подлежит истолкованию через приведение сочетательных параллелей» [там же: 141]. Отношение к пространственной локализации у композитов и словосочетаний различно: последние стремятся к конкретности, точности в обозначении пространственных отношений, что нетипично для композитов, ср.: Dorf an dem Bach - der Dorfbach (композит не уточняет отношение: «река протекает через деревню или близ деревни?») [там же: 177]. Полносложными композитами можно считать следующие топонимы: Friberch (1218) Freiberg , Niwiheim (790) Naumheim; Bohholt (799) Bocholt (двн. buoh + holt); Dahaua (805) Dachau (двн. daha + aua „Au"); Ascvilare (830) Eschweiler; Goslara (10 в.) Goslar; Saltwidele (1112) Salzwedel; Stutgarte (1200) Stuttgart (двн. stuta + garto).
Семантико-синтаксическое моделирование древненемецких топокомпозитов
Сохранение «внутрикомпозитных» синтаксических отношений, сближающих лексически и синтаксически «аналитические» образования и придающих им промежуточный статус в лексической и грамматической системе языка, являются причиной того, что композиты классифицируются на основании не только структурно-грамматического, но и семантико-синтаксического признака, несмотря на то, что исследователи осознают, что не все композиты генетически восходят к синтаксическим сочетаниям и «трансформации» композитов в словосочетания носят условный, вспомогательный характер: каким бы путем ни были созданы композиты, мы все же определенным образом «моделируем» при их восприятии определенный характер семантической связи составляющих их компонентов. Именно на таком основании выявляются структурно-семантические модели композитов применительно к современному языку, и мы в дальнейшем, в процессе диахронического анализа композитов, будем опираться на эту методику семантической «реконструкции» моделей топокомпозитов. Обычно в научной литературе отмечается различие моделей апеллятивных и онимических композитов, однако тщательному анализу были подвергнуты семантико-синтаксические модели лишь апеллятивных композитов.
Остановимся на анализе типов семантического взаимодействия компонентов сложных апеллятивов, обретающих характер ойконимов, и основанной на этом признаке классификации семантико-синтаксических типов топокомпозитов в немецком языке. В анализируемом нами материале зафиксированы следующие семантико-синтаксические модели топокомпозитов:
1. Сочинительные / копулятивные композиты (kopulative Zusammen-setzungen; модель: соединение равноправных основ на паритетных началах — [Никонов 1965: 92]), компоненты которых связаны между собой сочинением и характеризуются определенной степенью самостоятельности (критерий: постановка между НС союза „und"): Schleswig-Holstein, Baden-Wurttemberg, Nordrhein-Westfalen; аналогично сочинительные топокомпозиты возникают при объединении городов, общин: Bietigheim-Bissingen, Brand-Erbisdorf.
2. Детерминативы, или определительные композиты (Bestimmungszu-sammensetzungen), базисный компонент, или детерминат N2 (Grundwort) которых тем или иным образом конкретизируется посредством первых, опреде лительных компонентов, или детерминантов (Bestimmungswort), репрезентируемых прилагательными, существительными либо глагольными формами, получающими в составе композита характеризующую функцию (критерий: возможность трансформации в словосочетание с атрибутивной связью: Adj. + N2, N2nom + N gen, N2 wie N1, N2 zum Zweck I mit der Funktion X): Nianburg (961) Nienburg; Heiligenstat (973) Heiligenstadt; Eicheshart (hart wie Eiche). Такого рода топокомпозиты образованы по следующим СМ: - N пот + N пот: Hasalpah „Haselbach", Aharnouua „Ahornau", Nuzdorf„Nufl-dorf, Holthusen (872) Holzhausen; - N gen + N пот, склоняемые - no сильному типу, в форме ед.ч.: Bockesberg (1166) Boxberg; - по слабому типу, в форме ед.ч.: Maninseo (798) der Mondsee; - по сильному типу, в форме мн.ч.: Swinoperc (1040) Schweineberg, Geizloberch (778) Gaisberg; - по слабому типу, в форме мн.ч.: Ohsnofurt Ochsenfurt; Pernobach (772) Bernbach. - Adj + N nom: - несклоняемое прилагательное: Tiufbah; Hocheim (800) Hochheim; - склоняемое прилагательное в номинативе: Altermarkt; Smalacalta (874) Schmalkalden; - склоняемое прилагательное в дативе: Niuwenburc (1073) Nienburg; Lan-gonbuockheim (11 в.) Langenbochum. - Part I + N nom: - склоняемое причастие в номинативе: Hangunderstein; - склоняемое причастие в дативе: Hangentinheim (981) Hangenham; Stin-chentenprunnen (1140) Stinkenbrunn. - V + N nom: Scowenburch (1129) Schaumburg (schauen), Wartberk (1138)
Wartburg (warten „beobachten"), Cloppenborg (1297) Cloppenburg (свн. klop pen „klopfen"). Глаголы в качестве инициальных элементов встречаются так же в составе гидронимов, в лексике которых отражается динамика или, реже, свойства реки/ ручья/ водоема, например: Cnagapah (от: gnagan «подтачивать»); Suaeinpah (от: sweinen «высыхать»); Syfenburne (1216) Simmern; - Num + N nom: Triberg (1325) („drei"), Drivels (1081) Trifels; Siebengebirge; Siebenbiirgen. - Adv + N nom. Число композитов с инициальным элементом, выраженным наречием, незначительно. В большинстве случаев достаточно трудно определить частеречную принадлежность препозитивного компонента композитов данной группы: он может быть как наречием или прилагательным, так и предлогом: предлоги нередко формируются на базе наречий, и на определенном этапе их развития трудно провести границу между наречием и предлогом (существительные с инициальными элементами Auf-, Nieder-, Uber- и т.п.) до сих пор противоречиво трактуются: то как дериваты с предлогом-полусуффиксом, то как композиты с наречным компонентом [Reitzenstein 2006: 25, 281; Bach-I 1953: 123]. Прилагательные и наречия также нередко обладают единой корневой основой, различаясь лишь тематическим (словообразовательным) суффиксом: kuoni (Adj), kuono (Adv). К числу наречных детерминантов мы относим образования лишь с такими НС, которые в двн. и свн. уже более или менее четко отграничивались от прилагательных, функционируя в качестве обстоятельств, что свидетельствует об их отличии от предлогов. Число таких композитов невелико: overbuys [-hu:s] (1392) Ober-hausen, Niederheim, Uufhusa (957) Aufhausen, Furihulze („vor"), Uparach („liber"). Относительно данной группы сложно сказать, являются ли данные композиты определительными или локативными (здесь оба значения сливаются воедино: «верхнее» поселение - это поселение, которое расположено «наверху» — на горе, холме и т.д.).
