Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические основания исследования СПП с придаточным определительным в функционально-прагматической парадигме 10
1.1. Стиль, дискурс. Газетный дискурс 13
1.2. СПП с придаточным определительным в формальной и структурно-семантической парадигме 21
1.2.1. Рестриктивные и аппозитивные определительные придаточные 30
1.2.2. Континуативные придаточные определительные 37
1.2.2.1. Способы выделения категории континуативных определительных придаточных предложений 43
1.2.2.1 . Тест на главное предложение 45
1.2.2.1.Тест на сочинение 49
1.2.2.1. Dennoch-тест 58
1.2.2.2. Классификация определительных придаточных согласно результатам тестирования 64
1.2.3. Иллокутивная и информационная структура аппозитивных и рестриктивных определительных придаточных предложений 67
1.3. Актуализация СПП с придаточным определительным как компонента функционально-семантического поля атрибутивности 68
Выводы по Главе I 72
Глава II. Семантика СПП с придаточным определительным в функционально-прагматическом поле атрибутивности 74
2.1. Место СПП с придаточным определительным в общесинтаксическом поле 74
2.1.1. Контаминации атрибутивных и причинных смыслов 80
2.1.2. Контаминации атрибутивных и временных смыслов 83
2.2. Понятие когнитивно-прагматической ситуации и функционально-прагматическое поле атрибутивности 90
2.2.1. КПС «Представление контекстно-сужающей квалификации» 95
2.2.2. КПС «Представление постоянного признака лица, предмета или явления, обозначенного антецедентом» 95
2.2.3. КПС «Представление социально-нормирующей квалификации» 96
2.2.4. КПС «Представление релятивной спецификации» 97
2.2.5. КПС «Представление состояния, каузированного референтом антецедента» 97
2.2.6. КПС «Представление деятельности референта антецедента» 101
2.2.7. КПС «Представление назначения референта антецедента» 103
2.2.8. КПС «Представление происхождения референта антецедента» 106
2.2.9. КПС «Представление осуществления какого-либо действия над референтом антецедента» 108
2.2.10. КПС «Представление желаемого / ожидаемого положения вещей, связанного с референтом антецедента» 109
2.2.11. КПС «Представление намерения лица, обозначенного антецедентом» 112
2.2.12. КПС «Представление объяснения / толкования значения понятия, обозначенного антецедентом» 114
2.2.13. КПС «Представление предполагаемой / неподтвержденной информации о референте антецедента» 115
2.2.14. КПС «Представление принадлежности референта антецедента» 117
2.2.15. КПС «Представление адресованности референта антецедента» 119
2.2.16. КПС «Представление временной и / или пространственной локализации» 121
2.3. СПП с придаточным определительным как периферийный сегмент функционально-прагматического поля атрибутивности 122
2.4. Роль придаточных определительных в структурировании газетного дискурса 125
2.5. Сопоставление функционирования СПП с придаточными определительными в межрегиональной и местной прессе 149
Выводы по Главе II 154
Заключение 156
Библиографический список 163
Список источников языкового материала 179
- Стиль, дискурс. Газетный дискурс
- СПП с придаточным определительным в формальной и структурно-семантической парадигме
- Место СПП с придаточным определительным в общесинтаксическом поле
- Контаминации атрибутивных и причинных смыслов
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена исследованию актуализации сложноподчиненных предложений с придаточным определительным в современной немецкой прессе в функционально-прагматической парадигме исследования. Атрибутивность (лат. attribuo - придаю, наделяю) является языковым выражением одной из основных онтологических сущностей -категории признака. Придаточное определительное, как лингвистическая репрезентация признака предмета, издавна вызывает научный интерес отечественных (В.А. Белошапкова, В.В. Виноградов, Г.А. Волохина, А.А. Зализняк, Е.В. Падучева, З.Д. Попова, Н.С. Поспелов, Г.Д. Фигуровская, Н.И. Формановская, Е.Н. Ширяев и др.) и зарубежных лингвистов (Э. Бенвенист, О. Бехагель, М. Брандт, X. Бринкман, Г. Зайлер, Э. Керкхоф, К. Леман, В.-И. Фрич, Г. Фрош, Г. Цифонун, Б. Энгелен и др.).
Достаточно большое количество работ в отечественной и зарубежной лингвистике посвящено отдельным аспектам изучения данного типа гипотаксиса, однако эти исследования в большинстве своем выполнены в структурной и функциональной исследовательских парадигмах, которые ставят ограниченные задачи и поэтому оказываются редуцированными по своему характеру. Анализ в функционально-прагматической парадигме обязательно включает в себя также две другие парадигмы и потому является полным, нередуцированным типом исследования [Баранов, 1993: 84]. Кроме того, остается недостаточно раскрытым вопрос о структуре сегмента функционально-семантического поля атрибутивности, конституентами которого являются придаточные определительные. Практически не освещен вопрос о функционировании данных единиц в дискурсе. Это обусловливает актуальность настоящей диссертационой работы.
Объектом исследования являются сложноподчиненные предложения с придаточным определительным в современном немецком языке. Интерпретация этих единиц с функционально-прагматических позиций составляет предмет исследования.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проводится интерпретационный анализ сложноподчиненных предложений с придаточными определительными в современном немецком языке в рамках теории функционально-прагматического поля, учитывающего их реальное функционирование в немецкой межрегиональной и локальной прессе. Новым является описание поля через когнитивно-прагматические ситуации атрибуирования и установление периферийности сегмента с придаточными определительными в этом поле. Впервые описывается свойство СПП с придаточным определительным контаминировать дополнительные смысловые отношения.
Основная цель диссертационного исследования заключается в изучении актуализации придаточных определительных как компонента функционально-семантического поля атрибутивности и в описании соответствующего сегмента функционально-прагматического поля атрибутивности.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие конкретные задачи:
1. Выявить теоретические основания для изучения придаточных определительных в функционально-прагматической парадигме.
2. Описать структуру сложноподчиненных предложений с придаточным определительным и виды относительной связи между частями бинемной конструкции.
3. Определить составляющие сегмента с придаточными определительными функционально-прагматического поля атрибутивности и установить факторы, влияющие на их формирование.
4. Описать особенности функционирования придаточных определительных в контексте немецкого газетного дискурса.
В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод непосредственного наблюдения, метод контекстуально-интерпретационного анализа, трансформационный, компонентный и статистический методы. Положения, выносимые на защиту:
1. Под СПП с придаточным определительным понимается сложное предложение, в котором главная и придаточная части имеют общий актант, являющийся антецедентом придаточного и повторяющийся в нем посредством относительного местоимения. Такое понимание помогает отсечь другие виды придаточных, близкие по типу связи или по функции. В диссертации различаются три основных типа определительных придаточных: рестриктивные, аппозитивные и континуативные. Каждый из них связан с определенным типом атрибуирования.
2. Специфику придаточного определительного, которое всегда находится в постпозиции к определяемому слову, составляет то, что они дают прагматическую характеристику этого слова, тогда как препозитивные определения (прилагательные) выражают его сущностные семантические характеристики. Признак, обозначаемый придаточным определительным, реализуется как выбор из некоторого множества признаков, которыми наделен данный антецедент.
3. Семантика атрибутивности организована в языке по принципу функционально-семантического поля, которое пересекается с рядом других функционально-семантических полей, прежде всего с функционально-семантическим полем причины, темпоральное™, локальности, обусловленности. Придаточные определительные часто контаминируют при этом семантику причины, времени, места, цели, уступки, условия, следствия. Сложноподчиненные предложения с придаточным определительным реализуются в когнитивно-прагматических ситуациях, специфицирующих значение атрибутивности под влиянием дискурсивного контекста. В работе выявлено шестнадцать типов когнитивно-прагматических ситуаций.
4. Основной функцией сложноподчиненных предложений в газетном дискурсе является функция уплотнения информации. Она реализуется через ряд частных функций, таких как идентификация референта антецедента, введение новой информации, сообщение аппозитивными и континуативными придаточными дополнительной и второстепенной информации соответственно, развивающая дискурсивная функция, вхождение в топикальную структуру дискурса, генерализующая, или обобщающая, функция определительных придаточных.
5. Функционирование СПП с придаточным определительным в немецких газетах межрегионального и местного уровня различно. В аналитическом стиле межрегиональной газеты они встречаются чаще, чем в местной, и располагаются преимущественно в середине абзаца, что является следствием большего объема абзацев газеты межрегионального уровня. Различия в дискурсивных функциях, выполняемых данными придаточными, и когнитивно-прагматических ситуациях, формируемых ими, обусловлены спецификой стилей, вытекающей из проблематики газет разного уровня.
Теоретическая значимость исследования состоит в уточнении понятия СПП с придаточным определительным, в использовании нового подхода к его описанию, в обосновании перспективности этого подхода, а также в том, что предложенный метод описания может быть экстраполирован на другие синтаксические явления; в описании функционально-прагматического поля посредством когнитивно-прагматических ситуаций; в раскрытии свойства СПП с придаточным определительным контаминировать дополнительные смысловые отношения; в выявлении дискурсивных функций данных конструкций.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его основных положений, результатов и языкового материала в соответствующих разделах курсов практической и теоретической грамматики, для разработки и проведения спецкурсов по прагмалингвистике. Отдельные наблюдения и выводы могут быть использованы в лекциях и семинарах по стилистике и лингвистике текста. Результаты исследования могут быть полезны для выполнения аналогичных работ на материале других языков с целью сопоставления способов формирования представления информации об антецеденте.
Материал исследования составил корпус из 3562 примеров употребления сложноподчиненных предложений с придаточным определительным, полученный методом сплошной выборки из немецкой межрегиональной газеты „Frankfurter Allgemeine Zeitung", как одной из ведущих газет такого уровня, и местной газеты окружного центра земли Баден-Вюртемберг „Ludwigsburger Kreiszeitung". Эти газеты выбраны как образцы, на материале которых выявлены тенденции употребления сложноподчиненных предложений с придаточным определительным в немецкой прессе. Единицей исследуемого материала послужили бинемные конструкции, т. е. в фокусе исследования были придаточные, относящиеся как к главной части, так и к другому придаточному.
Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в семи публикациях и апробированы на международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистического образования: теоретический и методологический аспекты» (Самара, 2004 г.) и на третьем международном симпозиуме по языкам Европы и Северной и Центральной Азии (LENCA) «Грамматика и прагматика сложных предложений в языках Европы и Северной и Центральной Азии» (Томск, 2006 г.), а также на заседаниях кафедры немецкого языка СамГПУ в 2002- 2005 годах.
Структура и объем работы: диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Содержание работы изложено на 162 страницах машинописного текста. К основному содержанию прилагается библиографический список, включающий 153 наименования, в том числе 91 на иностранных языках, и список источников языкового материала.
Стиль, дискурс. Газетный дискурс
Термин «дискурс» можно считать одним из наиболее популярных и широко употребляемых в современных гуманитарных науках. В настоящее время в некоторых работах, посвященных вопросам дискурса, такие имена ученых, как, например, Э.Г. Ризель, Н.М. Разинкина, Е.С. Троянская, Л.Г. Бабенко, М.Н. Кожина, Л.В. Славгородская, В.И. Карасик, М.Л. Макаров и другие, ставятся в один ряд несмотря на то, что не все из них оперируют понятием дискурса. Некоторые языковеды вообще скептически относятся к существованию понятия дискурса, говоря о том, что в наши дни «стиль оказался под ферулой вытеснения дискурсом» [Степанов, 2002: 47], что «популяризуется совершенно размытая и нечеткая, по сути не имеющая границ схема дискурсивного анализа», а лингвистам предлагается переключать свое внимание на «литературоведение, социологию, психологию, культурологию, когнитивистику, этнологию, на информационные стратегии и технологии, а в последнее время, как уже сказано, - на некий безгранично широкий дискурс по схеме «Я - Другой», определяемый по признаку «широкого контекста» как диалог с кем и чем угодно - Богом, небом, обществом, коллективом, средой, этносом, личностью, группой, самим собой, как диалог культур, цивилизаций, миров и т. п.» [Глушак, 2004: 19-20]. Русист А.В. Степанов, занимавшийся вопросом, «как согласовывать отживающее учение о "стиле" с современным состоянием знаний о дискурсе», заканчивая статью о коллизиях стиля и дискурса, восклицает: «Но не смиряться же перед исчезновением «стиля» из метаязыка филологии (или лингвистики), тем более в толковании явлений русского языка, из «национальных констант культуры», соблазнившись квазигуманистической дефиницией «дискурса» - погружение в жизнь. «Живой как жизнь»? А может, «колоссальное создание [филологического] воображения», если еще добавить эту несколько перефразированную собственноручную сноску Гоголя к заголовку одной из его повестей?» [Степанов, 2004].
В книге Ю.С. Степанова говорится о том, что термин дискурс (фр. discours, англ. discourse) начал широко употребляться в начале 1970-х гг., «первоначально в значении близком к тому, в каком в русской лингвистике бытовал термин «функциональный стиль» (речи или языка). По его мнению, причина того, что при живом термине «функциональный стиль» потребовался другой - «дискурс», заключалась в особенностях национальных лингвистических школ, а не в предмете. В то время как в русской традиции (особенно укрепившейся в этом отношении с трудами акад. В.В. Виноградова и Г.О. Винокура) «функциональный стиль» означал прежде всего особый тип текстов - разговорных, бюрократических, газетных и т. д., но также и соответствующую каждому типу лексическую систему и свою грамматику, в англосаксонской традиции не было ничего подобного, прежде всего потому, что не было стилистики как особой отрасли языкознания» [Степанов, 1995: 36]. Мы не задаемся целью оспаривать утверждение Ю.С. Степанова об отсутствии в англосаксонской традиции стилистики как раздела языкознания, а лишь отметим тот факт, что в очерках И.Р. Гальперина, которые являются первым опытом систематизации и обобщения фактов стилистики английского литературного языка, много ссылок на такие работы, как, например, «The Problem of Style» Дж. Миддльтона Мэррэя, «Miscellaneous Essays» Дж. Сейнсбери, «Style» Ф. Л. Лукаша [Middleton Murray, 1942; Saintsbury, 1895; F. L.Lucas, 1955].
Таким образом, исследования в этом русле проводились несмотря на то, что стилистика не оформилась в отдельный раздел языкознания. Хотя, как отмечает И.Р. Гальперин, большинство книг и статей, посвященных проблеме стиля, в английской, а также американской лингвистической литературе представляют собой собрание разрозненных догм. По его мнению, «нечеткость, расплывчатость, и, поэтому, чрезвычайно широкий охват характерных признаков понятия «стиль» связаны, главным образом, с тем, что проблема чисто языковых способов выражения определенного содержания смешивается с литературоведческим анализом творчества самого писателя. Такое смешение в какой-то степени объясняется тем фактом, что большинство языковедов, изучая стилистику языка, ограничивались художественной литературой, и, главным образом, поэзией. Устная речь во всем ее многообразии рассматривалась некоторыми исследователями вообще как отклонение от норм языка. Кроме того, необходимо отметить, что другие стили литературного английского языка почти не подвергались наблюдениям с точки зрения их стилистических особенностей. Естественно в этом случае и какое-то сужение общего понятия стиля языка» [Гальперин, 1958: 15].
Мы, в свою очередь, считаем, что не следует сталкивать между собой понятия «стиль» и «дискурс». Термин «стиль» в лингвистической литературе встречается в основном как категория практической стилистики в значении «функциональный стиль». Соответственно, функциональные стили рассматриваются как производные от функций языка: функции воздействия, функции сообщения и функции общения. Согласно этой классификации выделяются публицистический, ораторский, литературно-художественный, научный, официально-деловой, разговорный стили. Кроме того, функциональные стили подразделяются в зависимости от формы проявления языка (устной или письменной), от вида речи (монологической или диалогической), от способа общения (массового или индивидуального), от тона или регистра речи (высокий, нейтральный, сниженный). Дифференциальными признаками для определения стилей являются также базовые антиномии эмоциональность/ неэмоциональность, спонтанность/ неспонтанность, нормативность/ ненормативность [Долинин, 1978: 109-110]. В рамках дискурсивного направления лингвистических исследований существует мнение о том, что термин «функциональный стиль» относится к числу наименее удачных терминов в лингвистике, в частности, с точки зрения жанровостилистической категоризации дискурса. В качестве альтернативы предлагается понятие «формат дискурса», понимаемый как разновидность дискурса, выделяемая на основе коммуникативной дистанции, степени самовыражения говорящего, сложившихся социальных институтов, регистра общения и клишированных языковых средств [Карасик, 2002: 294]. Исходя из этих слов, можно предположить, что дискурс определяет стиль.
СПП с придаточным определительным в формальной и структурно-семантической парадигме
Определительные придаточные предложения относятся, пожалуй, к наиболее изученным придаточным немецкого языка, о чем свидетельствует огромное количество работ, посвященных данному языковому явлению. Однако далеко не во всех работах одни и те же грамматические структуры считаются определительными придаточными.
В германистике по синтаксическому принципу классификации определительные придаточные называются Attributsatze. Они не заменяют какой-либо член главного предложения, а являются лишь его частью {Gliedteilsatze) [Durscheid, 2000: 59]. Отличительная особенность определительных придаточных по сравнению с другими видами придаточных состоит также в том, что они имеют антецедент в главной части предложения. В традиционной немецкой грамматике используются такие термины, как относительное слово (Bezugswort), относительное имя (Bezugsnomen), относительная именная группа {Bezugs-Nominalphrase), именная синтагма {Nominalsyntagma) и др. Употребляются также другие термины, в которых не отражается объем антецедента, например: опора (Stutze) у О. Бехагеля или ядро (Nukleus) у Г. Зайлера [Behaghel, 1928; Seller, 1960: 9]. Место антецедента может занимать имя существительное, местоимение, прилагательное, наречие [Engel, 1996:290].
Определительными придаточными могут быть придаточные с подчинительными союзами, инфинитивные обороты, главные предложения в функции придаточного, причастные обороты, а также избранные объектом данной диссертационной работы относительные придаточные. Они всегда находятся в постпозиции по отношению к слову, которое они определяют [Engel, 1996: 290-292]. Относительные придаточные, антецедентом которых являются имя существительное или местоимение, обозначаются в немецкой грамматике термином „Relativsdtze" и являются прототипом определительных придаточных {Attributsatze). Их следует отличать от определительных придаточных, вводимых союзом, которые, например, Э. Хенчель и Г. Вайдт не причисляют к относительным в отличие от грамматики Дуден, П. Айзенберга, Г. Цифонун, Г. Хельбига / И. Буша и др. [Hentschel / Weydt, 2003: 424; Duden, 1998: 758; Eisenberg, 1999: 271-272; Zifonun, 2001: 78; Helbig / Buscha, 2001: 592]. Например: (1) In den Jahren, in denen / wo / wenn der Winter sehr halt war, soil der Sommer sehr heifi sein [Helbig I Buscha, 2001: 592]; (2) der Tag, ah der Regen кат [Zifonun, 2001: 78].
Из этого следует, что подобные придаточные являются определительными, но не относительными. У. Энгель отмечает, что в относительных придаточных, не являющихся необходимыми для понимания смысла главного предложения, употребление вопросительных слов wie, wo в функции подчинительного союза вместо относительного местоимения имеет место в единичных случаях, например: (3) ein Naturergebnis, wie wir es bisher nie zu sehen bekamen [Engel, 1996: 294]; (4) eine Vorstadtstrafie, wo monotone Koniferenkultur die Vorgarten charakterisiert [Там же.]; П. Айзенберг говорит о переходных случаях и приводит следующий пример: (5) die Stadt, in der ich wohne; (5a) die Stadt, wo ich wohne.
С его точки зрения, на месте относительного местоимения в сочетании с предлогом могут также появляться конструкции с wo, wie, wenn. Поскольку некоторые предлоги обладают локальной семантикой, то становится возможным употребление wo в относительном придаточном. В отличие от относительных местоимений они не склоняются, поэтому П. Айзенберг называет их универсальными относительными наречиями {universelles Relativadverb) [Eisenberg, 1999: 271].
По мнению некоторых исследователей, местоимения wer и was также способны выполнять функцию относительной связи [Engelen, 1986: 54; Hentschel/Weydt, 2003: 424]. Однако, в нашем понимании определительные придаточные всегда постпозитивны, поэтому предложения, подобные (6)-(7), не являются предметом нашего исследования: (6) Was ich brauchen konnte, das habe ich mitgenommen; (7) Wer zu spat kommt, der ist es selbst schuld (Engelen, 1986: 54). Конструкции с местоименными наречиями womit, worin, worau/и др. им также причисляются к относительным придаточным. У Б. Энгелена и в грамматике Дуден мы находим, что местоименные наречия взаимозаменяемы с общепринятыми относительными местоимениями der и welcher в сочетании с предлогом [Duden, 1998: 758], например: (8) gegen den /die /das: wogegen [Engelen, 1986: 54]; (9) auf dem /der/den /die/das /denen: worauf [Там же.].
Б. Энгелен указывает на стилистическое правило, что при одушевленных предметах должно употребляться только сочетание предлога с относительным местоимением, а при неодушевленных предметах и положениях вещей возможно также сочетание «wo(r) + предлог», правило, которое довольно часто не соблюдается [Engelen, 1986: 54-55]. Тем не менее, центральное место всеми лингвистами единодушно отводится относительным придаточным с относительными местоимениями der и welcher, хотя последнее в современном немецком языке встречается все реже [Sommerfeldt, Starke, 1988: 157] и служит для избежания повторов der I die I das [Brinkmann, 1962: 667; Eichler, 1989: 73; Engel, 1996: 83, 662].
В отличие от союзов относительное местоимение является знаменательным и потому выполняет функцию одного из членов предложения. Относительное местоимение является не только связующим элементом, но и необходимым членом придаточного предложения. Это означает, что относительное местоимение выполняют двойную функцию, так как оно реализует референциальную связь с антецедентом и одновременно представляет его в придаточной части.
Место СПП с придаточным определительным в общесинтаксическом поле
Со времени появления известных работ Й. Риса, посвященных основным единицам синтаксиса [Ries, 1928, 1931], лингвистика значительно продвинулась вперед в постижении природы этих единиц. Тем не менее, данный вопрос нельзя считать закрытым. В теоретических работах в области синтаксиса до сих пор продолжается дискуссия о составе синтаксических единиц и способе их организации в систему. Наиболее продуктивным здесь является полевой подход, позволяющий определить место той или иной синтаксической единицы в языковой иерархии, в частности, сложноподчиненного предложения с придаточным определительным. Теория синтаксического поля могла бы стать исходным пунктом такого исследования, в котором все синтаксические единицы упорядочиваются на основе инвариантного признака синтаксического отношения [Кострова, 1992: 3].
Организация объектов по принципу поля предполагает их неоднородность. Синтаксическое поле не является исключением. Все синтаксические отношения распадаются, по меньшей мере, на две большие группы: предикативные и непредикативные. Этим группам синтаксических отношений соответствуют два класса синтаксических единиц: предложения, так называемый «большой» синтаксис, и словосочетания, так называемый «малый» синтаксис [Чирко, Ломова, 2002]. Интересующие нас СПП с придаточным определительным образуют сегмент на периферии поля «большого» синтаксиса.
Описывая периферийные синтаксические средства выражения причинных отношений в современном немецком языке, организованных по принципу функционально-семантического поля, А.В. Карышева выявляет пять основных признаков периферийности причинных конструкций: 1. Имплицитность причинных отношений, присущая конструкции в большей или меньшей степени. 2. Свернутая или имплицитная предикативность. 3. Меньшая частотность по сравнению с конструкциями, относящимися к центру ФСП. Так, наиболее употребительными причинными конструкциями являются сложноподчиненные союзные предложения, они же являются центральными компонентами ФСП, следовательно, все остальные единицы будут относиться к периферии. 4. Синтаксическая раздробленность каузальной конструкции. В последовательностях предложений причина и следствие выражаются в разных предложениях, отделенных друг от друга точкой, что формально ослабляет смысловую связь между ними. 5. Способность конструкции выражать сопутствующие отношения, контаминировать смыслы. Этой способностью обладают все рассматриваемые единицы, которые, как правило, не выходят за рамки ФСП обусловленности [Карышева, 2004: 7-8].
Все перечисленные признаки периферийности синтаксических конструкций с семантикой причинности находят отражение и в СПП с придаточным определительным и охватывают разные уровни языковой системы. «Имплицитность», которую А.В. Карышева ставит в основу трактовки периферийности средств выражения причины, проявляется как на синтаксическом, так и на семантическом уровнях. На семантическом уровне имплицитность рассматриваетя как смысловое явление. Наличие имплицитного смысла в предложении связывает его с уровнем пресуппозиций и импликатур [Грайс, 1985]. Между частями каузальной бинемы (в бессоюзных сложных предложениях и последовательностях предложений) устанавливается имплицитная межфразовая каузальная связь [Шкодич, 1981]. Имплицитная причинная связь реализуется в рамках каузальной бинемы, представленной каузируемой и каузирующей ситуациями в двух элементарных предложениях в составе бессоюзного сложного предложения или последовательности предложений. Таким же образом устанавливается относительная связь в последовательностях предложений, или «цепочках предложений» [Кострова, 1992: 5], семантически эквивалентных СПП с придаточным определительным. Антецедент и псевдопридаточная определительная, или «относительная» (Relativsyntagma) [Zifonun, 2001: 9], синтагма представлены в двух элементарных предложениях в составе последовательности предложений. Ср.: (177) Weizenbier aus Stuttgart erfrischt auch Kirchenfursten: „Malteser" gilt als Lieblingsbier von Joseph Kardinal Ratzinger. Dieser ist nach dem Papst der wichtigste Glaubenshuter im Vatikan [LKZ, 17.05.2003, № 113, с 6]. — Weizenbier aus Stuttgart erfrischt auch Kirchenfursten: „Malteser" gilt als Lieblingsbier von Joseph Kardinal Ratzinger, der nach dem Papst der wichtigste Glaubenshuter im Vatikan ist. Относительная конструкция может имплицироваться в простом предложении, содержащем причастие, которое имеет свернутую или имплицитную предикативность. Оно может трансформироваться в придаточную часть СПП с придаточным определительным. Ср.: (178) Fast die Halfte der rund 2,5 Millionen in Deutschland im Jahr 2002 verkauften Gerate trugen anstelle eines klassischen Kleinbildfilms einen digitalen Bildprozessor in ihrem Inneren [F.A.Z., 9.04.2003, № 84, с 14]. —» Fast die Halfte der rund 2,5 Millionen Gerate, die in Deutschland im Jahr 2002 verkauft wurden, trugen anstelle eines klassischen Kleinbildfilms einen digitalen Bildprozessor in ihrem Inneren.
Контаминации атрибутивных и причинных смыслов
Исследование периферийных синтаксических средств выражения причинных отношений А.В. Карышевой помогает нам проследить, каким образом реализуются скрытые смысловые отношения причины в СПП с придаточным определительным [Карышева, 2004].
Причинный смысл реализуется имплицитно в рамках каузальной бинемы, представленной в главном предложении каузируемой и в придаточном каузирующей ситуациями. На поверхностном синтаксическом уровне эти ситуации представлены в развернутом виде. На глубинном синтаксическом уровне в них эксплицируется смыслоразличительный маркер - причинный союз. Между частями каузальной бинемы устанавливается имплицитная межфразовая каузальная связь.
Интерпретация причинного смысла СПП с определительным придаточным происходит с опорой на семантику конституентов высказывания, которая формирует глубинную семантическую структуру высказывания: (191) Am radikaUten war wohl die Reaktion der grofien Privatsender „Radio NRW" und „Antenne Bayern", die ihr Format mit dem ersten Kriegstag praktisch vollig neu programmiert haben [LKZ, 28.03.2003, № 74, с 27]. — Am radikalsten war wohl die Reaktion der grofien Privatsender „Radio NRW" und „Antenne Bayern", well sie ihr Format mit dem ersten Kriegstag praktisch vollig neu programmiert haben; (192) Am schlimmsten betroffen sind die Hammerhaie, die seit 1986 einen Verlust von 89 Prozent erlitten [LKZ, 3.05.2003, № 101, с 12]. — Am schlimmsten betroffen sind die Hammerhaie, well sie seit 1986 einen Verlust von 89 Prozent erlitten; (193) Den hochsten Gewinn landete eine Tippgemeinschaft aus Leonberg, die im September mehr als 8,6Millionen Euro kassierte [LKZ, 17.01.2003, № 13, с 23]. — Den hochsten Gewinn landete eine Tippgemeinschaft aus Leonberg, we d sie im September mehr als 8,6 Millionen Euro kassierte.
Конституенты высказывания в форме превосходной степени прилагательного являются маркером причинного смысла на лексико-синтаксическом уровне и ведут к необходимости обоснования, почему свойства у одного из нескольких лиц или предметов обозначается в более высокой степени, чем у других. Эти конституенты являются также оценкой описываемой ситуации. Обоснование, или причина, осуществляется во второй части высказывания, то есть в определительном придаточном предложении.
Предикатные узлы бинемы помимо потенциального подчинения связаны «смысловой (прагматической) валентностью», которая определяет лексическое наполнение поясняющей части бинемы и возможные смысловые отношения, в данном случае причинные. Эта связь закономерна в развитии причинного смысла высказывания и обусловливается прагматическим конфликтом, который закладывается в первой части каузальной бинемы и решается во второй. Созданию конфликта предшествует несовпадение плана содержания (пропозиции) и пресуппозиции. При восприятии текста читатель, анализируя семантику конституентов высказывания, прогнозирует его развитие на основании предыдущего контекста, логики, фоновых знаний, личного опыта или субъективной оценки. При расхождении прогноза с действительным развитием текста возникает необходимость объяснения причин этого несовпадения [Карышева, 2004: 13].
На интерпретацию причинного смысла определительных придаточных предложений влияет оценочный компонент высказывания (ср. (191)-(193)). Как правило, это эмоциональная оценка, но возможна и моральная, и прагматическая. Читатель оценивает ситуацию, опираясь на экстралингвистические знания. При несовпадении оценки говорящего и читателя формируется прагматический конфликт, который необходимо решить во второй части высказывания, содержащей причину или обоснование. Такие прилагательные как verantwortlich, mitverantwortlich, wichtig (часто в сочетании с существительным), наречие insbesondere, выступающие в главном предложении, маркируют отношения причинности. Важность, особенность или ответственность лица/ предмета обосновывается в определительном придаточном предложении: (194) Mitverantwortlich sei auch die Verwaltung, die uberJahre den standigen Ruckgang beobachtet habe, aber keine Schlusse aus dem Fernbleiben der Jugendlichen von dem Heimatfest zog [LKZ, 7.04.2003, № 82, с 17]. — Mitverantwortlich sei auch die Verwaltung, we ll sie uber Jahre den standigen Ruckgang beobachtet habe, aber keine Schlusse aus dem Fernbleiben der Jugendlichen von dem Heimatfest zog; (195) Es handle sich urn einen wichtigen Fund, der bei der Aufklarung der Katastrophe helfen konnte, teilte der stellvertretende Chef der Weltraumbehorde, Michael Kostelnik, mit [LKZ, 6.02.2003, № 30, с 3]. —» Es handle sich um einen wichtigen Fund, we d er bei der Aufklarung der Katastrophe helfen konnte, teilte der stellvertretende Chef der Weltraumbehorde, Michael Kostelnik, mit.
Подводя итог, можно сделать вывод о том, что определительные придаточные предложения актуализируют скрытое грамматическое значение этих же самых форм в виде тонких оттенков смысла, которые мы называем причинными смысловыми отношениями. Присутствие тонких оттенков смысла коммуникантам только кажется скрытым, потому что на самом деле оказывается результатом их многократно исполняемого и свернутого речевого опыта, который перестал быть осознаваемым и используется коммуникантами интуитивно.
