Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Прагматические и стилистические черты просодической структуры высказывания 9-64
1. Просодия речи и ее коммуникативные функции 9 — 25
2. Стилистические черты устного высказывания 26 - 39
3. Прагматический аспект высказывания 40-64
ГЛАВА II. Экспериментальное исследование просодических характеристик иллокутивных актов угрожающего характера . 65-117
1. Экспериментальный материал 65 — 68
2. Методика проведения экспериментального исследования..69 — 77
2.1. Слуховой анализ 69 — 70
2.2. Акустический анализ 71 — 73
2.3. Математико-статистический анализ результатов эксперимента 74-77
3. Результаты слухового анализа 78 -79
4. Результаты акустического и математико-статистического анализа 80- 117
4.1. Частотные характеристики исследуемых фраз 80-93
4.2. Характеристики интенсивности исследуемых фраз...93 — 105
4.3. Характеристики длительности исследуемых фраз... 105 — 117
ГЛАВА III. Лингвистическая интерпретация результатов экспериментального исследования 118 - 146
Заключение 147-148
Список использованной научной литературы... 149 - 173
- Просодия речи и ее коммуникативные функции
- Стилистические черты устного высказывания
- Экспериментальный материал
- Лингвистическая интерпретация результатов экспериментального исследования
Введение к работе
В последние годы в области интонологии все большее применение находят идеи, понятия, принципы и концептуальные схемы, заимствованные из психо- и социолингвистики, лингвистической прагматики и т. д. Причем прагмалингвистический подход в исследовании интонационных единиц языка позволяет не только глубже изучить коммуникативную функцию интонации, но также и восполнить существующий пробел в предметной области самой прагматики. Существует не столь значительное количество работ этого направления, и в частности, по теории речевых актов. Поэтому зачастую фонетический аспект языка, а точнее просодия, практически выпадает из поля зрения прагматики. В связи с этим представляется перспективным отнесение комплекса проблем, находящихся на стыке фонетики и прагматики, к особой области исследования звучащей речи -прагмафонетике, или фонопрагматике. В пределах этой области возможно было бы осуществить в определенной мере синтез указанных двух аспектов, а ее задачей явилось бы изучение функционирования элементов звукового строя языка в процессе речевого общения с учетом их роли в актуализации прагмалингвистических категорий и понятий (таких, как тип речевого акта, его иллокутивная цель и сила, перформативность и др.).
Понятие прагматического (коммуникативно-прагматического) типа высказывания, фигурирующее в работах отечественных лингвистов, и понятие типа речевого акта, введенное зарубежными специалистами в области лингвистической прагматики, по существу выступают как синонимичные, поскольку речь здесь фактически идет об одной и той же категории. Точнее говоря, речевой акт как «единица нормативного социоречевого поведения, рассматриваемая в рамках прагматической ситуации» [ЛЭС1990:412], по мнению Н.Д.Арутюновой, представляет собой элементарное (минимальное) звено языковой коммуникации, являющееся продуктом актуализации предложения в конкретной ситуации
4 общения и направленное на достижение определенной иллокутивной цели, причем одним из таких средств актуализации является просодия. Следует подчеркнуть, что имеющиеся в литературе сведения об интонационной реализации речевых актов носят весьма ограниченный и фрагментарный характер. Поэтому специальные экспериментально-фонетические исследования просодических характеристик речи с точки зрения различных уровней анализа речевого акта представляют собой актуальную задачу как для интонологии, так и для лингвистической прагматики. Составлению исчерпывающей таксономии речевых актов и их детальной спецификации, то есть делению на подклассы и подвиды, с возможной их последующей расклассификацией может способствовать введение критерия просодической маркированности типов речевых актов и их иллокутивной силы.
Конечно, возможно говорение, в основе которого не лежит иллокутивный акт (например, при чтении написанного под диктовку текста), и, наоборот, возможен иллокутивный акт, не сопровождаемый высказыванием в форме предложения (например, «Эй» в качестве угрозы). Однако обычно предложение-высказывание продуцируется одновременно с иллокутивным актом. Между локутивным и иллокутивным актами соотношение хотя и не прямое, но регулярное, и говорящий должен владеть им, если он желает владеть языком. Каждый, кто желает осуществлять коммуникацию средствами языка, и в особенности при изучении иностранного языка, должен научиться не только грамматически правильно строить высказывания, но и знать, в каких деятельностных контекстах возможны те или иные высказывания, как следует их понимать, как непрямо и непросто связаны между собой типы высказываний и типы речевых актов -в этом и состоит коммуникативная компетенция. В настоящее время для языковеда совершенно очевидно, что в одном и том же ситуационном контексте различные высказывания могут иметь одинаковую коммуникативную функцию. Таким образом, форма предложения еще не определяет его иллокутивной функции. И, напротив, одно и то же
5 предложение может иметь в различных ситуациях различную коммуникативную функцию. Из факта несовпадения формы высказывания и иллокутивной функции (=речевого акта) не следует, однако, делать вывод, что каждое предложение может иметь в зависимости от контекста бесконечное число различных функций. Существуют как правила, позволяющие порождать бесконечное число правильных предложений (грамматическая компетенция), так и правила соотнесения порождаемых предложений с их деятельностным контекстом (коммуникативная компетенция).
Исследованиями речи в аспекте фонетики и фонологии занимались такие ученые, как СО. Карцевский, P.O. Якобсон, A.M. Пешковский, Н.С. Трубецкой, А.А. Реформатский, В.А. Артемов, Л.В. Щерба, О.А. Норк, К.К. Барышникова, Р.К. Потапова, Л. П.Блохина, Л.В. Бондарко, Л.Р. Зиндер, Н.Д. Светозарова, а за рубежом - Ш. Балли, А. Мартине, Л. Блумфилд и многие другие.
Большой вклад в изучение звукового строя языка и его просодии внесли в 20 веке сначала Лаборатория экспериментальной фонетики ЛГУ под руководством Л.В. Щербы (ученика И.А. Бодуэна де Куртенэ) и позднее Лаборатория экспериментальной фонетики и психологии речи МГПИ. Методика проведения экспериментов, разработанная в этих лабораториях, до сих пор остается актуальной и исчерпывающей для современных исследований.
С техническим прогрессом стремительно развивались методы экспериментальной фонетики. Современный этап развития вычисления, в частности, акустических объективных характеристик речи можно с уверенностью назвать «компьютерной просодией». В этом русле и выполнено настоящее исследование.
Актуальность диссертационного исследования определяется тем, что работа выполнена в рамках одного из новых направлений в прагмалингвистике - фонопрагматики, которое позволяет выявить
просодические структуры отдельных иллокутивных актов и установить их зависимость от ситуативных условий общения.
Объектом исследования являются супрасегментные характеристики иллокутивных актов немецкого языка.
Предметом исследования послужили речевые акты угрожающего характера, минативы, реализованные в трех ситуативных моделях коммуникации.
Цель настоящей работы заключалась в установлении общих и различительных черт просодических моделей употребления иллокутивных актов угроз трех фонетических стилей.
Задачами исследования являются:
Установление просодических моделей стилистически обусловленных РА угрожающего характера.
Обнаружение общих и стилистически дифференцированных признаков этих моделей.
Построение инвариантной модели РА угрожающего характера.
Анализ связи полученных просодических характеристик со смысловым содержанием этого типа РА.
Экспериментальным материалом послужили речевые акты немецкого языка угрожающего характера в количестве 1583 фразы в исполнении четырех испытуемых (мужчин), из которых 601 фраза (общим объемом 7454 слога и длительностью в 21 минуту 32 секунды) была идентифицирована аудиторами-носителями языка как минатив и подвергнута дальнейшему инструментальному анализу.
Научная достоверность и обоснованность основных теоретических положений и результатов исследования обеспечивается экспериментальным характером работы и анализом обширного языкового материала в результате комплексного использования различных методов исследования: метода наблюдения, метода слухового анализа с носителями языка, метода слухового анализа с преподавателями фонетики, метода акустического
7 анализа, метода математико-статистической обработки данных, метода сопоставительного анализа, а также в результате применения современных компьютерных программ по обработке речевого сигнала.
Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что в ней минативы как речевые акты угрожающего характера исследуются с позиции ситуативно обусловленной просодической манифестации.
Теоретическая значимость работы обусловливается тем фактом, что изучение звучащей стороны речи, а именно, смысловая выраженность при помощи просодических средств частоты основного тона, интенсивности, длительности, ритма и тембра является значимым как в плане теории познания языка, выяснения механизма семантизации высказывания, так и в аспекте обучения правильному владению приемами коммуникативного воздействия. Теоретическая значимость исследования заключается также в описании просодической структуры иллокутивов угрожающего характера в рамках фоностилистического подхода. В диссертации показаны изменения вариативных супрасегментных характеристик. Тем самым настоящая работа вносит определенный вклад в проблему изучения влияния ситуативных факторов коммуникации на просодический облик иллокутивов.
Результаты исследования могут быть использованы в курсах теории коммуникации, фонетики, прагматики, общих проблем языкознания, психологии; в курсе преподавания практической фонетики немецкого языка, обучении речи на старших курсах спецфакультетов; в дальнейшем типологическом и тендерном изучении данных иллокутивов. На защиту выносятся следующие положения:
1. Речевые акты, относящиеся к группе «минативов», представляют собой речевые действия, которые в отличие от прочих, уже изученных, не обнаруживают стилистической дифференциации, они являются моностилистическими образованиями. Инвариантная модель в основном совпадает по своим просодическим признакам с вариантными.
Семантика угрозы создается тонально-динамическими корреляциями, диапазон которых составляет 5 уровней.
РА угрозы соотносятся в большей мере с РА обещания, а также с предостережениями и простым информированием о позиции адресанта.
Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в ряде докладов и сообщений на научной конференции в Тамбовском государственном университете им. Г.Р. Державина (2003), на VIII научной конференции Тамбовского государственного технического университета (2003), на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры немецкой филологии ТГУ, а также в семи опубликованных статьях по теме исследования.
Структура и содержание настоящей работы: данное диссертационное исследование состоит из Введения, Теоретической главы, Главы экспериментального исследования, Главы лингвистической интерпретации результатов, Заключения, Списка использованной научной литературы и Приложения.
Просодия речи и ее коммуникативные функции
Известно, что в процессе коммуникации человек пользуется пятью разными знаковыми системами: вербальный текст; интонация; сигнатура (тембр голоса); жесты, пластика; энергетический импульс [Зарецкая 1998: 469].
Первые три традиционно относятся к компетенции лингвистики (слуховые знаковые системы), четвертая — к языку тела (визуальные знаковые системы), пятая — к экстрасенсорике.
Следовательно, интонация, или просодия являются неотъемлемой частью знаковых систем передачи информации, использующихся в каждодневном общении. Между тем, представляется необходимым пояснить, что понимается под этими терминами.
Как известно, термин «просодия» впервые упоминается в трудах древнегреческих грамматиков для обозначения независимых от основной артикуляции звука всяких дополнительных речевых характеристик, как то: ЧОТ, длительность, придыхание и т. д. [Марузо 1960].
Аналогичное применение термин «просодия» нашел в трудах языковедов 18-19 вв., которые видели главный предмет просодии в изучении согласия между простейшими звуками, перехода от артикуляции одного слога к артикуляции другого, равномерности перерывов между словами, долготы и протяженности звуков и слогов.
На сегодняшний день термин «просодия» понимается лингвистами довольно широко. Большинство лингвистов называют просодией совокупность супрасегментных характеристик, то есть динамических, высотных и временных изменений, характеризующих тот или иной отрезок речевого континуума (слог, фонетическое слово, фразу) [Трубецкой 1960, Григорьев 1997].
Первичные акустические параметры (частота основного тона, интенсивности, длительность) речевых единиц, рассматриваемых в потоке речи, могут интерпретироваться двояким образом: в плане просодии и в плане интонации. На необходимую дифференциацию просодии и интонации указывает ряд лингвистов. Еще Н.С. Трубецкой подчеркивал, что «хотя для различения предложений используются те же звуковые признаки, что и для словоразличительных просодических корреляций, фразоразличительные средства, тем не менее, принципиально отличны не только от просодических, но и от всех других словоразличительных средств. Это принципиальное отличие состоит в том, что фонема и словоразличительные просодические признаки никогда сами по себе не являются языковыми знаками: они представляют собой лишь часть языкового знака, наоборот, фразоразличительные средства являются самостоятельными знаками; «предупредительная» интонация обозначает, что предложение еще не завершено, понижение регистра обозначает, что данный отрезок речи не связан ни с предыдущим, ни с последующим и т. д. В этом отношении фразоразличительные элементы можно сравнивать с делимитативными и кульминативными средствами языка» [Трубецкой 1960: 254].
Л.П. Блохина и Р.К. Потапова считают, что в акустическом плане любая фраза является сложным структурным единством двух областей: области просодии и области интонации. Первая определяется, по их мнению, фонетической природой того или иного языка и не участвует в реализации языковых значений. Область интонации, напротив, всегда имеет языковое значение и является неотъемлемым фактором акта коммуникации [Блохина, Потапова 1982: 8].
В лингвистической литературе существует так называемое «широкое» и «узкое» понимание термина «интонация». Узкое понимание ограничивается высотным компонентом звука, мелодикой, широкое — включает весь комплекс просодических средств. Известно, что первое толкование, в целом, более характерно для западной традиции, а второе - для русской.
СИ. Бернштейн также отмечал, что одним из важных синтаксических средств, служащим для выражения самых разнообразных сопутствующих представлений, является интонация в обширном смысле, то есть мелодика речи, паузы, динамические акценты [Бернштейн 1922: 464].
Б.В. Томашевский под словом интонация подразумевает систему, в которую входят разные средства членения речи и соединения расчлененных частей: это и повышение, и понижение основного тона (мелодия), и расстановка более или менее сильных ударений, так называемых фразовых или логических ударений (динамика), и относительное ускорение или замедление речи внутри отдельных ее членов (темп), и разрывы произношения (паузы) [Томашевский 1958: 10].
Как отмечает Н.Д. Светозарова, для просодических характеристик, функционирующих на уровне слога и слова, чаще используются, соответственно, термины (словесный, морфемный) тон и (словесное) ударение. Тон и ударение представляют собой отдельные просодические подсистемы, со своими собственными функциями. Однако использование в этих подсистемах одних и тех же звуковых средств и частичная общность функций ведет к тому, что один и тот же термин может использоваться в рамках разных подсистем [Светозарова 2002:502]. Так, описывая мелодическую структуру высказывания, исследователи оперируют порой выражениями восходящий или нисходящий тон, наряду с выражениями восходящая либо нисходящая интонация (мелодика).
Стилистические черты устного высказывания
Просодия является одним из уровней средств языка, формирующих стиль. Первоначально понятие «стиль» получило определение в функциональной стилистике на базе двух противоположений: 1) дихотомии языка и речи и 2) дихотомии устной и письменной речи [Виноградов 1955:81]. Эти два противоположения обусловили деление предмета функциональной стилистики на стили языка и стили речи. В свою очередь, стили речи дифференцируются на основе принципиальных различий устной и письменной форм речи.
Двойственность предмета функциональной стилистики предопределила дальнейшее развитие исследований в данной области в двух направлениях: 1) изучение стилей языка и 2) изучение стилей речи. Оба эти направления имели собственные цели и задачи. Стилистика языка или, по выражению В.В. Виноградова, «объективная стилистика» включила в свои задачи выявление инвентаря единиц и стилистических приемов различных стилей и их взаимодействие в системе языка, то есть парадигматический аспект [Виноградов 1955: 62].
Стилистика речи, напротив, включила в свои задачи изучение таких проблем как организация единиц языка в тексте, композиция и комбинаторика этих единиц [Винокур 1974:5] и т. д., то есть синтагматический аспект.
Различная направленность этих тенденций в рамках функциональной стилистики нашла свое выражение также и в различных определениях стиля. С позиции стилистики языка стиль определяется как дискретная совокупность или слой однородно-окрашенных средств и приемов, закрепленных в системе языка. Стили речи представляют собой реализацию средств языка, их целенаправленный отбор в различных жанрах и формах речи [Виноградов 1955: 82, Кожина 1977: 39].
Под стилем языка понимают также «логико-теоретическая модель», научная абстракция, совокупность лексико-фразеологических, грамматических и фонетических, а также специальных стилистических средств, которые системно упорядочиваются и кодифицируются соответственно их качественным свойствам и количественным характеристикам [Ризель 1975: 8]. А стиль речи тогда определяет динамико-синтагматическое оформление парадигматических закономерностей в письменных текстах и устной речи.
Определяя функциональный стиль как «общественно осознанную» и «функционально обусловленную совокупность средств и приемов», В.В. Виноградов указывает на основные критерии выделения и классификации функциональных стилей - сферы общения, а также функции и цели языковых средств [Виноградов 1955].
В функциональной стилистике общепринятой является точка зрения о том, что основная стилистическая дифференциация функциональных стилей происходит на экстралингвистической базе сфер общения, а также функций языковых средств.
Функции языка обуславливают наличие функциональных стилей, под которыми Ю.С. Степанов понимает исторически сложившуюся, осознанную обществом подсистему внутри системы общенародного языка, закрепленную за теми или иными ситуациями общения (типичными речевыми ситуациями) и характеризующуюся набором средств выражения и скрытым за ними принципом отбора этих средств из общественного языка [Степанов 1965:218].
Значит, что социальным коррелятом лингвистической категории «функциональный стиль» является не конкретная социально-речевая ситуация, а определенный тип или класс ситуаций, или, иными словами, коммуникативная сфера.
Многими лингвистами признается иерархическая структура стилевой дифференциации. Э.Г. Ризель, А.Д. Швейцер за верхний ярус этой иерархической системы принимают функциональные стили, затем следует микросистема жанровых стилей, которые, в свою очередь, делятся на стили типов текста [Ризель 1975, Швейцер 1991].
Однако разные ученые предлагают различные составляющие элементы иерархических уровней. Так, Э.Г. Ризель в качестве приблизительной классификации всех систем функциональных стилей предполагает разделение на художественные и нехудожественные стили. Причем последние, по ее мнению, включают в себя деловую прозу (научный стиль и стиль официально-деловой речи), стиль обиходно-разговорной речи, а также стиль публицистики и прессы [Ризель 1975]. Жанровые стили являются, следовательно, субстилями всех перечисленных.
Для литературных языков языковой универсалией в сфере стилистики В.Г. Гак, например, выделяет оппозицию «литературная (публичная)/разговорная речь». В связи с тем, что деятельность человека в целом осуществляется, по его мнению, в трех сферах: в повседневной жизни, в общественно-производственной и в сфере художественного творчества, внутри литературной речи различается стиль художественной речи и стиль научно-производственной речи. Трехчастное стилевое деление (повседневная речь - производственная речь - художественная речь) он представляет как универсалию. К этим стилевым разновидностям в разных языках В.Г. Гак добавляет специфические функциональные стили: административный, публицистический, ораторский, поэтический, религиозный и др. с разнообразными жанровыми подразделениями [Гак 1988]. Как видно, иерархическая зависимость в данной классификации четко прослеживается.
Г. Вариг, в свою очередь, классифицирует стили на разговорный стиль (стиль бытового общения); вульгарный стиль; жаргонизмы; стиль поэтической речи [Wahrig 1975].
Экспериментальный материал
Экспериментальным материалом для изучения просодических характеристик речевых актов угрожающего характера послужили высказывания, реализованные испытуемыми, носителями немецкого языка в соответствующих ситуациях. При составлении ситуаций учитывались национально-культурные традиции немецкого языкового ареала, поэтому на данном этапе привлекались консультанты из числа носителей немецкого языка. В целях получения однородного экспериментального материала всем испытуемым задавались одни и те же фразы, соответствующие каждой из ситуаций общения. Испытуемым предоставлялась возможность по ходу «вживания» в роль изменять фразу, добавляя вводные слова, модальные частицы и т. д. Допустимость незначительных изменений высказывания диктовалась необходимостью естественного произнесения речевого отрезка. Однако в целом вербальный корпус сохранял идентичность. В качестве испытуемых выступили четыре носителя немецкого языка, постоянно проживающих на территории Германии и владеющих произносительными нормами литературного немецкого языка. Возраст испытуемых - от 28 до 45 лет. Все респонденты имеют высшее образование и по роду деятельности являются аспирантами, бизнесменами и сотрудниками немецких компаний. Для получения речевых образцов испытуемым было предложено разыграть в диалоге несколько ситуаций, в которых должны быть реализованы экспериментальные иллокутивные акты: варианты официально-делового, бытового и непринужденного общения. Причем некоторые варианты были разделены на несколько отличные друг от друга ситуации. Таким образом, были использованы следующие ситуации общения. 1. Начальник угрожает подчиненному. Например, der Chef spricht mit dem Manager anla(3lich systematischen Zuspatkommens des Untergebenen in seiner Abteilung und empfiehlt ihm, so bald xvie moglich, Abhilfe zu schaffen, anderenfalls wiirde er [der Chef] selbst Mafinahmen ergreifen. Er sagt eine Drohung ... (см. Приложение 1). Или, например, der Buchhalter beging einen bedauerlichen Fehler im Jahresbericht, was eine Revisionskontrolle zur Folge hatte. Der Chefdroht ihm ... (см. Приложение 1). Контекстуально-логические условия дискурса данной ситуации общения: направление интеракции сверху вниз (вышестоящий -нижестоящий), официально-деловой стиль общения, ситуация общения при личном контакте, коммуниканты знакомы друг с другом, производственная обстановка интеракции. 2. Отец угрожает сыну. Например, der Vater verbietet dem Sohn etwas zu tun, zum Beispiel, die Streichholzer zu nehmen. Der Sohn gehorcht ihm wieder nicht. Der Vater sagt drohend darauf ... (см. Приложение 1). Или, например, der Sohn will gegen Vaters Wunsch und Willen handeln, das Studium an der Universitat aufzugeben. Der Vater sagt, dafi ernsthafte Konsequenzen fur den Sohn folgen wiirden, wenn der Sohn sein Vorhaben in die Tat umsetzt... (см. Приложение 1).
Контекстуально-логические условия дискурса данной ситуации общения: направление интеракции сверху вниз (вышестоящий -нижестоящий), бытовой стиль общения, ситуация общения при личном контакте, коммуниканты не просто знакомы, но и находятся в родственных связях. 3. Учитель угрожает ученику. Например, der Schiller verstofit regelmafiig gegen die Disziplin. Der Lehrer erteilt ihm einen Verweis und ruft ihn zur Ordnung, aber erfolglos. Der Lehrer droht dem Schiller ... (см. Приложение 1). Ріпи, например, der Schiller veranderte verbotenerweise die Note Ungenugend im Klassenbuch. Der Lehrer bemerkte es, aber der Schiller wollte es nicht eingestehen. Der Lehrer droht ihm ... (см. Приложение 1). Контекстуально-логические условия дискурса данной ситуации общения: направление интеракции сверху вниз (вышестоящий -нижестоящий), официально-деловой стиль общения, ситуация общения при личном контакте, коммуниканты знакомы друг с другом, производственная обстановка интеракции. 4. Преступник угрожает полицейскому. Например, der Verbrecher hat etliche Geisel genommen undfordert, dafi seine Bedingungen sofort erfullt werden, und droht anderenfalls, die Geiseln zu erschiessen (см. также Приложение 1). Контекстуально-логические условия дискурса данной ситуации общения: направление интеракции ровное, непринужденный стиль общения, ситуация общения при визуальном контакте, коммуниканты не знакомы друг с другом, обстановка общения неформальная, свободная. 5. Неизвестный угрожает представителю прокуратуры по телефону. Например, ein Unbekannter erpresst den Vertreter der Staatsanwaltschaft. Wichtige Dokumente, die die Korruption der Beamten dieser Verwaltungsdienststelle beweisen, gerieten in seine Hande. Er ruft an und droht... (см. Приложение 1). Контекстуально-логические условия дискурса данной ситуации общения: направление интеракции ровное, непринужденный стиль общения, ситуация общения опосредованная (например, посредством телекоммуникационных каналов), коммуниканты не знакомы друг с другом непосредственно.
Лингвистическая интерпретация результатов экспериментального исследования
Каждый человек по своей природе хочет быть правильно понятым и правильно понимать то, о чем говорят ему другие — это естественно. Однако даже самый внимательный и чуткий слушатель не может уверенно сказать, что он никогда не попадал в ситуацию непонимания, неправильно интерпретировал смысл того, о чем ему говорят. Это, в свою очередь, как снежный ком влекло за собой не те действия, которые от него ожидают, неверные поступки, далее следуют неожидаемые события и т. д. И ответственность за это лежит на обоих партнерах по коммуникации. Для того чтобы обоим интерактантам правильно понимать друг друга в той или иной ситуации общения, им необходимо владеть не только лексическими, семантическими и просодическими структурами построения высказывания, но и применять эти знания через призму прагматики.
Тем не менее, не умаляя значения лексики и семантики, хотелось бы отметить весомость просодии вкупе с прагматикой. Ведь именно это и задевает наши чувства при неправильной интерпретации высказывания. При одном и том же лексическом и семантическом наполнении фразы только просодия указывает на те смыслы, которые являются ведущими в чувственной сфере людей. И это подтверждает тот факт, что во взаимоотношениях людей чаще бывает важнее не то, что именно сказано, а как это сказано. Например, можно попросить что-либо сделать так, что слушающий поймет это как приказ или требование (при одном и том же лексическом и семантическом наполнении) и воспримет это как личное оскорбление или обиду.
В любом случае для комфортного сосуществования в человеческом сообществе порой бывает жизненно необходимо правильно трактовать высказывание, а именно его прагматическую направленность, особенно в ситуациях употребления угроз. Иначе коммуникативная неудача может стоить чьей-либо жизни. Хорошо, если коммуникативное фиаско компенсируется получением необходимой информации из экстралингвистической ситуации общения (некто угрожает пистолетом, ножом, тяжелым предметом и т. д.), и можно принять правильное решение для снятия этой конфликтной ситуации, даже если вербально его слова не были поняты как угроза. При других условиях общения неверно интерпретируемая угроза может быть весьма опасна, и иметь необратимые последствия.
Выраженная в Главе I. мысль о правомерности соотнесения угроз с РА обещания подтверждается результатами слухового анализа носителями немецкого языка (см. диаграмму 1). Довольно высокий уровень (27%) опознавания экспериментальных фраз в качестве РА обещания (при том, что все экспериментальные фразы употреблялись дикторами как угрозы), несомненно, может подтвердить мысль о том, что отнесенность действия к будущему, ряд особенностей ролевой структуры, некоторые структурно-семантические особенности объединяют эти два типа РА. Вместе с тем различие по признаку «+/-» отношения слушающего к содержанию обращенной к нему фразы делают возможным употребление РА, являющегося по формальным признакам угрозой, в качестве обещания и наоборот.
Тем не менее, большинство экспериментальных фраз (38%) были идентифицированы как угрозы (см. диаграмму 2).
Помимо этого, угрожающие иллокутивы вполне могут идентифицироваться слушающими как предостережения или простое информирование о позиции адресанта.
В целях дифференциации РА угрожающего характера от прочих типов РА важную роль играет та специфическая просодическая модель, присущая именно РА употребления угроз. По мере развития и формирования интеллекта человека в его сознании формируется определенная просодическая структура РА угрожающего характера, другими словами просодическая инвариантная модели угрозы. Данная инвариантная модель обладает общими мелодическим, динамическим и темпоральными признаками, по которым и определяется принадлежность того или иного высказывания к РА угрожающего характера.
Кроме того, в разных стилистически обусловленных ситуациях общения существуют, вероятно, определенные просодические изменения мелодики, динамики и длительности, характерные именно тому или иному фоностилю. Однако эти изменения не должны значительно выходить за границы прототипической модели, иначе РА может быть идентифицирован как другой РА.
В настоящем исследовании анализу подверглись РА угрожающего характера в следующих ситуациях общения: 1. Официально-деловая ситуация общения начальника с подчиненным представлена моделью М-1. 2. Бытовая ситуация общения родителя с ребенком позиционируется моделью М-2. 3. Непринужденная ситуация общения преступника с полицейским (шантажиста с представителем власти, руководителя фирмы с другим руководителем) отражена в модели М-3.
