Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы изучения языка У.Шекспира и концепта "судьба" 13
1.1. Место У.Шекспира и шекспировского словаря в процессе становления английского литературного языка
1.2. Исследования лексической системы языка У.Шекспира 24
1.3. Концепция судьбы 32
Выводы по главе 1 42
Глава 2. Теория значения и современные методы семантического анализа 44
II. 1. Понимание значения 44
П.2. Лексические системы в языке 54
П.З. Методы семасиологического анализа 60
Выводы по главе П 65
Глава 3. Наименования судьбы в языковой системе и шекспировском употреблении 67
III. 1. Прямые наименования судьбы 67
FATE 67
DESTINY 81
FORTUNE 87
CHANCE 117
III.2. Непрямые наименования судьбы 128
DOOM 128
WEIRD 134
LOT 146
LUCK 150
Выводы по главе Ш 154
Заключение 162
Библиография 167
- Место У.Шекспира и шекспировского словаря в процессе становления английского литературного языка
- Исследования лексической системы языка У.Шекспира
- Понимание значения
- Прямые наименования судьбы
Введение к работе
Современный период развития лингвистики характеризуется все более пристальным вниманием ученых к совершенно особому пласту языка - "культурной" (Смирницкая 1990) или "концептуально-значимой" лексике (Топорова 1985), "культурным концептам" (Логический анализ языка... 1991). Под данное терминологическое определение подпадают слова и понятия (концепты), обозначающие "универсальные категории человеческого сознания и культуры" (Роль человеческого фактора в языке... 1988), к каковым причисляют и судьбу (Гуревич 1972:16).
В последние десятилетия стремительно растет число научных изысканий, предметом которых является культурная лексика как общефилософского, так и духовно-этического плана: "время" (Жабицкая 1974, Ищук 1994, Яковлева 1991) и "пространство" (Гуревич 1984, Топорова 19946), "жизнь" и "смерть"(Русяцкене 1990), "судьба"(см. подробнее гл.1.3 данной диссертации), "вера"(Бабич 1978), "позор, 6ec4ecTbe"(Lohmander 1981), "любовь"(Сергеева 1994), "закон"(Михальчук 1997, Schwyter 1996), "свобода" (Кошелев 1991), "истина"(Арутюнова 1991, Гринцер 1991, Шатуновский 1991) и др.
Обилие работ по концептуальному анализу лексики свидетельствует об обращении современной лингвистики к новой стороне словесного значения - его когнитивным, понятийным, психологическим аспектам. Ученые делают еще один шаг к получению тех глубинных знаний и представлений о мире, которые складывались на протяжении всей человеческой истории и, преломляясь в сознании, находили выражение в языковых значениях и формах.
"Континуум" исследовательского поля в сфере культуры складывается из трех основных направлений изучения: "истории духовных ценностей (концептов культуры)", "истории слов", "истории вещей" (Бенвенист 1995:11). Мы исследуем один из концептов культуры - судьбу, но через историю слов - ее наименований - и не изолированно, а в языковом (словари) и в речевом (художественные произведения) контексте эпохи, то есть через "язык судьбы" (в определении Н.Д.Арутюновой). Смыкание культурной и лингвистической сфер неизбежно, так как последняя раскрывает "значения", а первая помогает раскрыть "смысл". Задача семантических
6 исследований в том, чтобы "посредством сравнения и диахронического анализа выявить "смысл" там, где сначала мы знаем только "значение" (Бенвенист 1995:12).
Наименования судьбы с полным основанием можно отнести к "ключевым" словам любой эпохи, связанным с системой самых общих представлений человека, "в которых находит свое выражение его толкование мира и своего места в нем" (Постовалова 1994: 208). Отличительные черты ключевых слов - их "историческая стойкость и внутренняя защищенность от влияния времени" - свидетельствуют, с одной стороны, о "высокой стабильности самой картины мира человека, воспринимаемой ее носителями как онтологически безусловной реальности", а с другой стороны, обеспечивают долговременное функционирование самих слов, способных "пережить" конкретную картину мира (Ibid.). В этом случае анализ культурных концептов становится одним из наиболее эффективных путей получения знаний о давно ушедших эпохах и идеях о мироздании. Семантика слов - это своего рода информационный код, ибо в ней находит свое выражение "вся совокупность социально-культурных особенностей жизни конкретного социума" (Колшанский 1990: 78).
Слово неслучайно расценивается как "хранитель и источник знаний", "память культуры". Основная функция языка, - "отражая когнитивную деятельность человека в мире, в глубоко рациональной форме хранить знания об окружающем мире и опыте его познания" (Хопияйнен 1997:5).
Анализ наименований судьбы в творчестве У.Шекспира позволит воссоздать представления о ней, существовавшие в национальной культуре Елизаветинской Англии. М.Н.Лапшина полагает, что достижение данной цели возможно в рамках когнитивного подхода к семантике слова. В соответствии с ним, в значение лексической единицы включают "не только признаки, необходимые и достаточные для идентификации обозначаемого, а весь комплекс знаний об обозначаемом, независимо от степени выраженности этих знаний в языке".Таким образом, устанавливается возможность хотя бы "в опредененной степени реконструировать концепт через его языковое выражение" (Лапшина 1996:8).
"Слова-ключи" возможно соотносить не только с эпохой, одним из литературных стилей, но и с определенным автором или его произведением. В языке писателя они определяются всей его лексикой широким контекстом произведения,
либо всем произведением (Будагов 1974:34-36). Но в любом случае "слова-ключи" характеризуются особой смысловой нагрузкой и ролью в авторских текстах. Лексемы, обозначающие судьбу, несомненно относятся к ключевым, если не всего языка Шекспира, то целого ряда его трагедий ("Макбет", "Отелло", "Ромео и Джульетта", "Антоний и Клеопатра", "Тит Андроник", "Гамлет" и др.). В этих произведениях судьба, проявляясь в разных ипостасях, приобретает особый статус самостоятельного, но безмолвного действующего лица, незримо присутствующего при завязке, кульминации или финале пьес. О степени ощутимости и значимости этого образа можно судить по количеству употреблений наименований судьбы в произведениях.
Одним из наиболее эффективных методов изучения лексики ушедших эпох учеными признается анализ всех контекстов, содержащих то или иное слово (Бенвенист 1974, Буштуева 1990, Лемберская 1980, Стеблин-Каменский 1984, Schwyter 1996 и др.). Материалом нашего исследования послужили все цитаты, содержащие шекспировские словоупотребления наименований судьбы, собранные методом сплошной выборки из произведений писателя.
Предмет изучения - лексико-семантическая группа (ЛСГ) "наименования судьбы", существовавшие в ранненовоанглийский период развития национального языка и зафиксированные в произведениях У.Шекспира. Обращение к ограниченной по составу лексической группе в языке У.Шекспира обусловлено тем, что "одним из наиболее эффективных средств исторического изучения словаря является по возможности более точное определение значений слов у одного писателя... . Большую роль при этом играет сопоставление синонимов и слов, обозначающих соседние понятия" (Бородина, Гак 1979:73).
Исследования словарного состава языка писателя велись по двум основным направлениям: стилистические, где предметом анализа выступали приемы и средства художественной выразительности (метафоры, эпитеты и т.д.), - и собственно лингвистическому. Специфика последнего состоит в дифференцированном описании лексикона Шекспира. Но ученые выделяли либо ограниченные группы, либо специализированные пласты лексики (терминологические, стилистические группы) (подробнее см.1.2 настоящей диссертации). Работы часто велись в рамках лишь лексикографической обработки (в результате чего появлялись специальные словари языка писателя) или не отличались систематичностью и полнотой.
Таким образом, научная новизна данной диссертации состоит в обращении прежде всего к "культурным словам" поэта и его эпохи на примере наименований судьбы, их системном исследовании и применении современных достижений в методике описания лексики.
Изучение семантики слов, хронологически удаленных от настоящего времени, сталкивается с рядом трудностей, обусловленных спецификой значения древней лексемы. Она заключена в синкретичности, или "диффузности" значения (Гвоздецкая 1990, Гуревич 1984, Русяцкене 1990, Феоктистова 1984 и др.). Это явление обусловлено тем, что древнее сознание было способно представлять абстрактные понятия "только через чувственно воспринимаемый предмет"(Гуревич 1972:10) и в меньшей степени расчленяло "понятийную сферу, в результате чего в семантике древнего слова оказываются совмещенными понятия редко или почти никогда не совмещаемые в семантике современного слова (Гвоздецкая 1990:168).
Однако диффузность не расценивается как присущая слову a priori. При рождении лексическая единица, как правило, однозначна, ибо вовлекается в языковую систему для номинации одного "относительно нового, весьма специфичного для данного коммуникативного коллектива класса смыслов"(Поликарпов, Курлов 1994:63). В ходе употребления слова в различных речевых ситуациях постепенно реализуется его "семантический потенциал" в виде дополнительных, ассоциирующихся с главным значением смыслов. Некоторые из них приобретают статус самостоятельных значений в определенных "диффузных" контекстах (Русяцкене 1990:63) и образуют периферию семантической структуры слова. Так языковые системы становятся полисемантичными. Новые значения развиваются как последовательно, так и параллельно, но в основе их порождения обязательно лежит механизм семантической деривации (производности).
Главным направлением эволюции значения является движение от конкретного к абстрактному (Поликарпов, Курлов 1994:63). Этот процесс представляет собой "более глубокое проникновение в суть реалий посредством отвлеченных мыслей и обобщений"(Плотников 1988:182-183).
Эволюция наименований судьбы подчинена общей тенденции. В эпоху Шекспира они в своем развитии довольно далеко ушли от исходных конкретных значений и практически утратили с ними связь. В Средневековый период лексемы
9 отличались смысловой диффузностью, что проявляется в сложности определения значений некоторых слов в ряде контекстов.
Основная трудность при изучении древних памятников и художественных произведений состоит в том, что читатель накладывает на их содержание сетку современных представлений и тем самым подгоняет истинные смыслы под свои понятия. Происходит "неоправданная модернизация и упрощения" значений (Силецкий 1990:428), что влияет на изучение семантических структур слов, определение наборов их значений, их классификацию и формулирование (Феоктистова 1984:4).
Понять истинное содержание древних слов очень сложно, необходимо проникнуться атмосферой той эпохи, "отойти от современных стереотипов"(Виноградов 1977:277, Силецкий 1990:428). Верно заметил по этому поводу М.И.Стеблин-Каменский: "Даже тот, кто читает древний памятник в подлиннике, в сущности читает его в переводе: ведь он неизбежно в какой-то степени подставляет в слова древнего языка привычные ему значения и, таким образом, как бы переводит слова древнего языка на современный язык"(Стеблин-Каменский 1984:14).
Шекспировские тексты нельзя назвать древними, и естественно, что написание многих слов совершенно совпадает с современным. Но это не облегчает, а скорее усугубляет решение проблемы. Лексические единицы современные по форме читатель воспринимает как современные и по содержанию. Он не просто подставляет в текст знакомое ему значение лексемы, а целиком заменяет ее семантическую структуру. В итоге истинное "шекспировское" содержание может остаться нераскрытым, или, напротив, слову приписывают неприсущие ему в ту эпоху смыслы. В любом случае цель адекватного понимания текста остается недостигнутой.
Таким образом, актуальность данной диссертации обусловлена, с одной стороны, обращением к основному фонду человеческого знания, закодированного в концептупльно-значимой лексике, в частности, в наименованиях судьбы, и, с другой стороны, обращением к по-прежнему актуальной проблеме адекватной интерпретации языка У.Шекспира - одного из величайших выразителей этого знания.
Целью работы является анализ лексем ЛСГ "наименования судьбы" на материале произведений и толкового словаря языка писателя, основанный на
системном подходе к изучению лексики, а также определение базы формирования данной группы в ранненовоанглийский период и специфики когнитивной модели представлений о судьбе в ту эпоху.
Соответственно цели устанавливается круг задач:
~ выявить объем и структуру ЛСГ "наименования судьбы" в языке Шекспира с учетом положения отдельных лексем в ней;
~ установить этимологию указанной группы слов и основные тенденции в развитии и трансформации их первичных значений в английском языке;
~ проследить перемещение членов внутри ЛСГ, вызванное пополнением группы новыми романскими лексемами и определить статус наименований германского и негерманского происхождения;
~ установить семантическую структуру лексем и выявить их типологические закономерности и частные особенности;
~ с помощью контекстуального анализа определить те ассоциации и коннотации в семантике синонимичных наименований, которые дифференцируют их употребления;
~ определить концептуальное содержание понятий судьбы, стоящих за каждым из наименований, провести их сопоставительный анализ и составить общую когнитивную модель представлений о судьбе на основе ее художественного воплощения в творчестве У.Шекспира.
В соответствии с проведенным исследованием на защиту выносятся следующие положения:
1. Наименования судьбы в ренненовоанглийский период представляли собой
стройную целостную систему (ЛСГ), входящую в свою очередь в обширное ЛСП
"судьба". В ЛСГ лексемы объединены общим грамматическим значением (имена
существительные), но входят в группу не во всей полноте семантического объема, а
лишь одним из своих ЛСВ со значением "судьба". Именно это понятие является
интегральным семантическим признаком ЛСГ.
2. Ядро группы сформировано заимствованными лексемами романского
происхождения. Исконные германские наименования вытеснены на периферию
системы. Заимствование романских лексем происходило в эпоху смены культуры
11 язычества новой парадигмой христианского мышления и бьшо обусловлено их большим соответствием новым представлениям.
3. Концепция судьбы сформировалась под влиянием других культурных понятий, что
отразилось в индивидуальных семантических структурах слов. В семантике
германских наименований оба слагаемых были равноправны и в реальном
употреблении часто проявляли диффузное значение. Подобная неопределенность
значения "судьба" в речевых ситуациях послужила тому, что германские лексемы
обрели статус непрямых наименований. В семантических структурах негерманских
лексем значение "судьба" формировалось как основное и первичное, и потому они
относятся к прямым.
Речевая актуализация наименований в авторских контекстах способствует экспликации скрытых СК, порой несвойственных системному значению, ассоциативных и окказиональных сем. Их реализация происходит под воздействием ближайшего окружения слова и контекстов разных уровней. Элементы действительного окружения слова способствовали определению дифференциальных признаков синонимичных наименований при их смысловой близости. В лексико-семантической и грамматической сочетаемости наименований судьбы проявляется структура знания о самом концепте.
Внутри ЛСГ наименования образуют микросистемы по разным основаниям (прямые/непрямые, коннотативно окрашенные/неокрашенные, синонимичные ряды с интегральными признаками "благоприятная судьба", "несчастливая судьба", "случайная судьба", "смертельная судьба").
В составе концепта "судьба" возможно выделить универсальные понятийно-смысловые аспекты, или отдельные понимания судьбы: 1) предопределение, 2) жребий, участь, 3) объективная сила, 4) персонифицированный образ, - которые в структурах разных наименований проявляются в разной степени. В художественном сознании судьба осмысливалась и представлялась сквозь призму конкретных образов (человек, море, война) и ситуаций (социально-общественные отношения).
Теоретическая значимость исследования обусловливается тем, что оно ведется в рамках современной семантической теории. Его результаты станут определенным вкладом в разработку полевого принципа описания лексики и семантической структуры лексемы вообще и синонимов и многозначных слов в частности, а также в
методику компонентного и контекстуального анализа значения.
Практическая значимость видится в том, что работа может быть использована в спецкурсах, посвященных творчеству Шекспира, как лингвистической так и литературоведческой направленности, на семинарах по истории и стилистике английского языка, а также в курсе лекций по лексикологии и на практических занятиях по аналитическому чтению.
Апробация работы осуществлялась в форме докладов и сообщений на научных конференциях в ИвГУ (1998-2000гг.), в ИГХТУ (апрель 1999г.), на Ш международной школе-семинаре, проводившейся на базе ИвГУ (сентябрь 1999г.), на спецкурсе по лексикографии для студентов IV курса факультета РГФ ИвГУ. Частные результаты и выводы исследования представлены в пяти публикациях.
Композиционно работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. В первой главе излагаются теоретические основы работы, краткий обзор проблематики изучения языка У.Шекспира и общекультурного концепта "судьба". Во второй главе центральной темой становятся принципы системной организации единиц языка на разных уровнях, структурного строения семантического содержания слов и их отдельных значений. Третья глава содержит практический анализ прямых и непрямых наименований. В заключении формулируются итоги исследования. Библиография содержит 250 источников, из них 83 на иностранном языке, использовано 18 словарей.
Место У.Шекспира и шекспировского словаря в процессе становления английского литературного языка
Вторая половина нашего столетия отличается своеобразным процессом постоянного возвращения к У.Шекспиру, постоянного возобновления разговора о нем во всевозможных художественных формах. Поэта не открывают вновь - он был открыт однажды, и с тех пор вопрос о нем остается нерешенным (Rozett 1994). Во многих сотнях томов литературоведческих, исторических, критических, биографических исследований приводятся противоречивые гипотезы и документальные факты относительно тайны личности, жизни и смерти, творчества Великого Барда (см.: И.Гилилов 1997 и библиографию в указ. издании).
Возвращение к У.Шекспиру происходит регулярно с приходом каждого нового поколения. Великий поэт и мыслитель неисчерпаем: "Ни одна пьеса не обладает исключительностью значения, - отмечает Ч.Маровиц, - и чем величественнее пьеса, тем больше смыслов она способна породить" (пит. по: Rozett 1994:34).
Эпоха У.Шекспира совпала с одним из самых знаменательных этапов национального развития. Исторически это время становления государственности Англии, смены культурной парадигмы Средневековья идеалами Возрождения, гуманистической концепцией человека, началами новой философии.
С точки зрения языковой эволюции нации, творческая биография писателя полностью пришлась на ранненовоанглийский период (1477-1660) - наиболее важный в истории языка, так как тогда происходила закладка современных форм на всех языковых уровнях и становление национального литературного языка. Особый акцент для ранненовоанглийского периода следует сделать именно на определении "национальный", так как литературный язык в той или иной форме существовал во все времена. В любой период английского языка различаются литературный и нелитературный стили "на противоположных концах спектра, а между ними множество градаций, так что трудно провести четкую границу" (Blake 1992:500).
Литературный язык на разных исторических этапах формируется на основе преемственности, проявляющейся на разных уровнях по-разному (Гальперин 1976:94). Описание синхронического состояния языка логично начинать с анализа в диахроническом плане.
На ранних этапах истории "литературным" следует считать язык письменных памятников, и он далеко не соответствует современным представлениям о нем. В древнеанглийской поэзии функцию литературной наддиалектной формы языка выполняло "поэтическое койне" (Blake 1992:501, Гальперин 1976:95, Макаев 1976:32, Ярцева 1976:52). После нормандского завоевания поэтическое койне как разновидность литературного языка прекратило свое существование. Сохранившиеся прозаические произведения донормандской эпохи написаны главным образом на уэссекском диалекте, зафиксировавшем, таким образом, письменную форму языка и наиболее распространенные языковые варианты на уровне не только морфологии и орфографии, но и лексики и семантики.
Итак, в древнеанглийский период литературный язык представлен поэтическим койне - языком письменной поэзии - и уэссекским диалектом, на котором писалась проза. Все произведения создавались в соответствии с указанными языковыми формами, имевшими, следовательно, на том этапе статус нормы , то есть наиболее общепринятого и устоявшегося варианта. Древнее литературное творчество характеризуется неосознанным авторством и, соответственно, отсутствием понятия "авторского стиля".
Среднеанглийский период представляет гораздо более сложную ситуацию: имели место значительные сдвиги в употреблении английского языка и вариативность в письменных формах. В течение нескольких столетий ведущие позиции в стране занимали романские языки - французский и латинский. Французский язык долгое время выступал в роли "технического письменного языка". В этом качестве он пережил свое собственное употребление в устном общении даже высших слоев общества (Burnley 1992:426-427) и наложил отпечаток на орфографию английского языка. Иноязычный элемент ощущается и на лексическом, и на синтаксическом, и на фонологическом уровнях (Burnley 1992:453).
На этом этапе английский язык существовал на уровне диалектов. Все они имели наравне с устной и письменную форму и были равноправны по отношению друг к другу (Иванова, Чахоян 1976:26).
Создание письменных памятников на разных диалектах служит проявлением их кодификации и дает основание расценивать диалекты "как формы региональной литературы" (Ярцева 1976:51). В целом литературное творчество раннего среднеанглийского периода отличается отсутствием унификации в сравнении с древнеанглийской эпохой. Единого литературного языка не существовало, равно как и нормы. Вычленение отдельных литературных языков в различных районах осложняется сосуществованием и взаимозаменяемостью форм "правильного" и "неправильного" стилей (Blake 1992:501).
Во второй половине среднеанглийского периода (XIV-XV вв.) социальные и политические факторы вызвали возвышение лондонского диалекта над другими. Он не существовал как цельное образование изначально, а складывался на базе других диалектов, в основном юго-западного и восточно-центрального. Из сферы устного общения лондонский диалект проник и в письменность как государственно-официального, так и литературно-художественного плана (Rastorguyeva 1983:159). Литературные творения Дж.Чосера и перевод Библии Дж.Уиклифа многократно переписывались и расходились по всей стране, распространяя тем самым письменный вариант лондонского диалекта и отчасти закрепляя его. Для ряда современных ученых это служит достаточным основанием, чтобы утвердить его в статусе литературного языка и даже в определенном смысле нормы в поздний среднеанглийский период (Strang 1979:156).
Исследования лексической системы языка У.Шекспира
Язык писателя составляет основу его творчества; как заметила Х.Хьюм, не понимать язык У.Шекспира значит упускать что-то, добавим - самое важное, - в его искусстве (Hulme 1962:5). Исследователи различают "язык найденный" и "язык созданный" драматургом, причем последний представляет больший интерес и становится предметом изучения, но всегда на фоне общелингвистической ситуации (Hulme 1962, Lehnert 1976, Quirk 1974:46).
В шекспироведении традиционно сложился поуровневый метод описания языка: анализируются основные черты в сфере фонетики, грамматики, словоупотребления. В ряде работ с большей или меньшей степенью полноты охвачены все языковые уровни (Joseph 1966, Lehnert 1976). В других исследованиях внимание сконцентрировано на одном из аспектов: словообразовании (Cusack 1970, Salmon 1970), особенностях формообразования (Smithers 19706), произношения (Ayres 1962, Cercignani 1981), синтаксиса (Houston 1988).
Лексический уровень языка У.Шекспира в неменьшей степени привлекает внимание ученых, подвергаясь как комплексному анализу (Brook 1976, Hulme 1962), так и фрагментарному описанию. В монографиях, представляющих общий обзор языка писателя, содержатся краткие комментарии некоторых наиболее примечательных фактов шекспировского словоупотребления и словотворчества, необычных значений (McKnight 1968, Quirk 1974).
Сложность и богатство вокабуляра У.Шекспира обусловливались спецификой общеязыковой ситуации в Елизаветинской Англии (поливариантностью, ненормированностью, взаимопронокновением литературных и разговорных форм). С другой стороны, очевиден вклад самого автора и влияние тенденции к лингвистическому экспериментированию, отмечаемые у писателей-современников У.Шекспира (Joseph 1966:50).
Изначально интерес к шекспировской лексике был обусловлен практическими целями: сделать его язык доступным для публики. В связи с этим описанию и толкованию подвергались весьма ограниченные лексические группы - необычные и устаревшие слова (Axel 1869, Foster 1908), редкие выражения, которые чаще всего комментировались в глоссариях, сопровождавших издание произведений поэта.
Постепенно в сферу лингвистического исследования вовлекались более обширные пласты вокабуляра. Словарный состав писателя членился на основании разных критериев: грамматического (Гичева 1994), функционально-стилистического, тематического. Лексические группы составили предмет описания значительного числа специальных словарей языка Шекспира и общетеоретических лингвистических работ. В рамках лексикографического метода описания создавались словари "оскорбительной" и "неприличной" лексики поэта (Shakespeare Insults 1995), терминологические справочники, в частности, по садоводству, военному и морскому делу, экономике периода Ренессанса и т.д. (Ryden 1978, см. также библиографию: Карпова 1994). Собственно лингвистический подход осуществлялся в описании "разговорного" пласта (Colmon 1974, Grevelet 1963) и философской лексики (Князевский 1962). Он позволял ученым не только описывать, но и интерпретировать значимость отдельных групп слов в контексте художественного метода У.Шекспира в целом и их роль в отдельных его произведениях. На протяжении всей истории шекспировской лексикографии ученые решали проблему полной и адекватной интерпретации значений слов в употреблении поэта. С этой целью создавались объяснительные (глоссарии) и толковые (лексиконы) словари языка Шекспира (Cunliffe 1910, Dyce 1902, Foster 1908, Onions 1992, Schmidt 1971 и др., см. подробно: Карпова 1994). Наиболее полным по охвату лексики, презентации семантических значений слов и иллюстративных примеров их авторского использования является справочник А.Шмидта. Именно в нем содержится максимально полный перечень наименований судьбы, употребленных У.Шекспиром, и довольно развернутые дефиниции значений этих лексических единиц. В данном исследовании шекспировский лексикон А.Шмидта принят в качестве основного лексикографического источника.
Таким образом, в XX веке в исследовании шекспировской лексики сложились две противоположные тенденции. Наравне с дифференциальным подходом, когда вокабуляр поэта изучается "малыми порциями" (Spevack 1973:107), наблюдается стремление к всеобъемлющему описанию словаря писателя, к охвату всех сфер и тем, а в конечном итоге - к комплексному представлению языка У.Шекспира. Практической реализацией этой тенденции стали полные по охвату лексики печатные и машинные словари, электронные базы данных (Neuhaus 1991, Spevack 1993, Shakespeare Database 1998).
При исследовании лексики особое внимание уделялось проблеме "шекспировского словозначения" (термин см.: Burckhardt 1968). Оно, по мнению ученых, требует особого подхода и не может быть изучено в рамках только лингвистического метода. Необходимо знание "ситуационных рамок (frames) его реализации" (Neuhaus 1987:241).
Интерпретация шекспировского значения во многом зависит от времени изучения и личности исследователя. Так, в XVII веке "Шекспиром наслаждались, несмотря на его язык", хвалили "простоту и легкость диалогов", одновременно критикуя "сложность, шероховатость, двусмысленность языка" (Hulme 1962:3). XX век ознаменован переоценкой достоинств стиля поэта. Признание его искусства вариации значений способствовало новому прочтению пьес и открытию дополнительных, подтекстовых смыслов и содержательных пластов.
Для изучения шекспировского значения предлагались два подхода. Возможно исходить из самого значения, предположив его как наиболее соответствующее контексту, а затем подтвердив нешекспировскими употреблениями. Либо основой послужат имеющиеся теоретические данные о том, как в эпоху Шекспира говорили и понимали слова. Предварительно изученный общеязыковой материал позволит определить значения в конкретных авторских контекстах (Hulme 1962:239).
В рамках проблематики шекспировского словозначения ученые особо выделяют наиболее "трудные" случаи. Общепринятое авторское понимание слова может не вполне соответствовать внутренним данным лингвистического или драматического контекста. Подтверждение значению необходимо искать в нешекспировских употреблениях и словарях. Значения слов могут подтверждаться элементами авторского ближайшего контекста, но не иметь свидетельств в словарях. В этих случаях рекомендуется обращаться к другим источникам. Особый интерес вызывают лексемы, чьи значения раскрываются в широком контексте произведения, содержащем свидетельства в пользу значения (Hulme 1962: 271-283).
Понимание значения
Семантика - одна из интереснейших сфер языкознания - становится особенно актуальной в последнее время. На современном этапе наблюдается тенденция к расширению направлений семантических исследований с выходом в область концептуального мышления, когнитивной лингвистики, психолингвистики, культурологии, философии. В результате значение вовлекается в сферу исследования других наук, которые рассматривают его под определенным углом зрения и в ряду особых концептов: "понятие" (логика), "смысл" (психология).
В рамках возникшего симбиоза семантики с другими науками необходимо отграничить "значение" от близких ему категорий, которые не отождествляются и не сводятся друг к другу.
"Значение" и "понятие" имеют разные объемы, которые не включены друг в друга, а перекрещиваются. "Значение" беднее исходного гносеологического образа по содержанию, но шире по объему, так как имеет дополнительные к когнитивному компоненты - модальный, криптокомпонент (фоновое знание). Понятие также обладает компонентами, не входящими в значение (Тайсина 1995:60).
Понятия - универсальные и надъязыковые категории; значения, выражающие их, своеобразны в разных языках и обусловлены их внутренним строем (Будагов 1984:22, Никитин 1988:42). "Понятие" соотносится с явлением действительности во всей его целостности и стремится охватить все его признаки и характеристики. Оно тяготеет к объективности, то есть содержит общеизвестное и общепринятое представление. Значения складывались в процессе членения действительности человеческим сознанием и закреплялись за отдельными формами (словами) (Плотников 1984:115). Таким образом, одно понятие может быть представлено в языковых культурах разным количеством лексических единиц, значения которых выражают разные его стороны. Категория смысла составляет предмет исследования главным образом психологии, поскольку выражает личностный аспект содержания. Проблема "смысла" рассматривается как один из вопросов комплексной проблемы "значения", а "смысл" как составляющая "значения". Лингвисты под "значением" понимают константную содержательную часть, "отстоявшееся в семантике слова" и языке, а под "смыслом" -"приращение, производное в речи" и потому индивидуальное и изменчивое (Вилюман 1980:15, Никитин 1988:39).
Концепции значения в лингвистике создавались под влиянием других наук. Так, значение понимается как 1) связь между знаком и понятием (Комлев 1969:44) или между "звучанием слова и тем отображением предмета или явления, которое происходит в сознании" (Будагов 1984:22) (релятивистская теория); "взаимное отношение между именем и смыслом, которое позволяет им вызывать друг друга" (Ullmannl951:70); 2) ситуация произнесения и реакция слушающего на информацию (Блумфильд и бихевиористская теория); 3) образ, возникающий в сознании реципиента при произнесении слова (менталистская теория); 4) "операция" в любом понимании (Авоян 1985:32); 5) инвариант информации (Нарский 1969:36). Аспекты, связанные с сущностью и природой значения, изучаются в рамках лингвофилософских исследований.
В работах лингвистического плана рассматривается лексическое значение и вопросы его статуса, дистрибуции и структуры. Значение трактуется как совокупность всех его реализаций. Однако, реальный содержательный объем значения больше, так как включает в себя семантический потенциал, из которого в определенных речевых ситуациях рождаются новые смыслы. Следовательно, значение не может быть сведено к сумме употреблений "ни в речевом опыте одного человека, ни в опыте языкового коллектива в целом" (Попова, Стернин 1984:10).
К началу XX века формируется собственно лингвистическое понимание значения, в рамках которого оно также представляет сложную сущность, в которой необходимо разграничивать языковое и речевое значение. Изначально внимание уделялось значениям системным.
Значения выделяют у языковых единиц разных уровней: морфем, лексем, словосочетаний, предложений. Однако основной остается проблема значения слова, которая стоит в центре данной работы. Важным вопросом является установление статуса значения в языке и в речи. К его разрешению существуют различные подходы. В рамках первого значение лингвистического знака трактуется как постоянное и идентичное в различных контекстах, и потому оно не может быть окказиональным. То особое, что проявляется в значении слова в речевых употреблениях, привносится контекстом и является его частью, не становясь частью значений (Antal 1963:52). Иными словами, отрицается роль контекста в формировании значения, которое обретает статус инварианта, закрытого для экстралингвистических и внутриязыковых воздействий. Однако с этих позиций невозможно объяснить наблюдаемые процессы модификации значений лексических единиц в диахронии и в синхронии.
Сторонники противоположной точки зрения рассматривают каждое обособленное употребление слова как его значение (Виноградов 1972:17). В этом случае число значений одной лексической единицы грозит стать бесконечным, становится проблематично свести их в одну систему. Абсолютизируется роль контекста в формировании значения: оно возникает лишь "в результате семантических взаимоотношений. Вне этих соотношений значений как таковых нет" (Силинский 1995:15). Значение выводится из знания его синтаксического окружения (Гулыга, Шендельс 1976:293), через отношения с окружающими словами, по которым рассматриваемая единица языка противопоставляется другим единицам в контекстах (Lehrer 1974:22).
Прямые наименования судьбы
Рассмотрение семантической структуры лексемы fate целесообразно начать с этимологического значения. В соответствии со словарными данными, слово восходит к латинскому понятию fatum (фатум) - "то, что говорится, сказано" и форме причастия прошедшего времени fatus, образованному от глагола fari - "говорить" и означающему "нечто сказанное". В основе лексемы лежит и.-е. корень bha- /Skeat/. Внутренняя форма слова fate соответствует русскому "рок" как "реченное" от глаголов "речь / реку" (Яворская 1994:120). Первичное значение латинского слова трактовалось в соответствующей религиозной традиции как "решение или приговор, особенно богов" /ODEE, SOED/. В дальнейшем латинское наименование приобрело значение, идентичное греческому moira - жребий, участь, что по сути должно пониматься как содержание приговора или предопределения богов. В то же время в семантизации лексемы наметилась тенденция к осознанию фатума как субъекта предопределения - "безличной силы": "...the impersonal power by which events are determined VODEE/; "The principle, power, or agency by which events are unalterably predetermined from eternity. Often personified VSOED/. Таким образом, на раннем этапе сформировались три основных понимания концепта fate: 1) предопределение как божественное речение; 2) безличная объективная сила, предопределяющая события; 3) предопределение как предреченные события (непосредственное содержание речения).
В соответствии с ними впоследствии развились значения, зафиксированные в толковых справочниках /WCD, WBD/. На раннем этапе существования лексемы уже в английском языке (ME) основным значением fate было "сила, которой события предопределены" /SOED/. Образ безличной силы в художественном сознании людей подвергся процессу персонификации. Т.К.Шах-Азизова объясняет этот процесс наличием "мощного образного потенциала" в идее Рока вообще, в связи с чем ей "показано" воплощение" в мифические существа "разных времен и у разных народов, будь то греческие мойры, скандинавские норны или русское Горе-Злосчастье"(Шах-Азизова 1994:268).
Понимание fate как силы было соотнесено с образами языческих богинь -греческие мойры, римские парки. Основанием этому, вероятно, служила функциональная схожесть. Античные богини судьбы как бы практически осуществляли предопределение: пряли нить жизни и отмеряли ее срок. В более позднюю эпоху в английской культуре идея фатума наложилась на представления о мифических существах, в результате чего возник образ богини судьбы, на который распространилось наименование fate /1590год, SOED/.
Понятие "божественный приговор", претерпев влияние безлично-фаталистической тенденции в осмыслении концепта (Горан 1990:187), утратило ссылку на субъект (бог) и трансформировалось в объективное predetermination of events - "предопределение событий", осмысленное позже как судьба. Предопределение представлялось неизбежным и трагичным, и понятие судьбы приобрело соответствующую характеристику: фатальная, роковая /fatal destiny -ХУвек, ODEE/.
Понятие "предреченные события" выразилось в словарных значениях -predetermined lot - "предопределенный жребий" XIVB. /ODEE/, that which is fated to happen - "то, чему суждено случиться" /SOED/. Постепенно идея смерти как итога предопределения была вовлечена в семантическую структуру лексемы и сформирована в значение отдельного ЛСВ - "death, destruction, ruin" ME /SOED/.
В шекспировском употреблении выделено 4 самостоятельных значения fate, зафиксированных в Shakespeare Lexicon /SLA А.Шмидтом. ЛСВ1 - Destiny -первичное, прямое значение, выражающее идею судьбы в самом общем понимании, судьбы как предопределения. ЛСВ2 - персонифицированное значение "the Goddess of destiny" (богиня судьбы). ЛСВЗ - Evil destiny, death, perdition - выражает коннотативную окраску понятия и идею трагического итога. ЛСВ4 - Great good fortune, ordained by destiny - значение не отмечено в этимологических толковых справочниках как системное для английского языка эпохи Шекспира /SOED, ODEE, Partridge/. В словарях современного национального языка оно также фиксируется нерегулярно (см. иллюстративный пример "his happy fate VWCD/).
Итак, понятие судьба в SL представлено в нерасчлененном виде. Автором не уточнено, что понималось под судьбой-fate: безличная предопределяющая сила или общий ход событий. Приступая к контекстуальному анализу, мы ставим следующие задачи: 1) уточнение значения ЛСВ1 и смыслового содержания понятия судьба-fate; 2) определение соотношения значения ЛСВ2 и понятия судьба-сила; 3) определение соотношения значений "смерть" и "злая судьба", объединенных в ЛСВЗ; 4) рассмотрение ЛСВ4 как возможного примера авторского словоупотребления.
В ходе контекстуального анализа произведений Шекспира выделены СК I -явные и СКП - потенциальные, скрытые. CKI - это те элементарные смыслы, которые возникают в сознании сразу, при непосредственном прочтении слова. СКП производны от CKI и складываются в процессе осмысления содержания всего текста. Они составляют контекстуальное значение и содержат элемент коннотации, а именно: аксиологическую и эмоциональную окраску.
Fate понимается как судьба-закон, необходимость. Лексема именует вещи, которые "случаются", и представляет их неизбежными и необратимыми, неконтролируемыми и предрешенными предшествующими событиями" (Вежбицка 1994:118). Она не подвержена каким-либо изменениям и подвижкам. Это та истина, которая неподвластна усмотрению человека и действию его воли. Судьба-fate раскрывается непосредственно лишь ходом самой жизни, но может предчувствоваться и проявляться косвенно через различные необычные и роковые события. "Шекспировские пьесы полны предчувствий, примет того, что должно случиться, странных существ, явившихся из древних поверий"(Шах-Азизова 1994:269). Судьбу-fate определяют "действия неосознанных причин, каковыми являются законы материального мира" (Вежбицка 1994:118). Появление образа fate в трагедиях сопряжено со сверхъестественными явлениями: кометы и появление призрака отца Гамлета в "Гамлете", колдуньи в "Макбете" - или роковыми событиями: убийство Меркуцио в "Ромео и Джульетте":
