Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологические предпосылки исследования 18
1.1. Современные эпистемологические теории о взаимоотношении понятий «опыт» - «язык» - «знание» 18
1.2. Концептуальный анализ языка в современных лингвистических исследованиях 25
1.2.1. О понятиях «концепт» и «категория» 25
1.2.2. Частеречная категоризация как способ представления связей между словом и концептом 34
1.2.3. Концептуальная структура и аналитическое понятие «концептуальная метонимия» как инструмент анализа концептов 40
Выводы по первой главе 47
ГЛАВА 2. Структура категории experience 49
2.1. Этимология именного и глагольного выражения категории experience 51
2.2. Основные концептуально-семантические составляющие категории experience в современном английском языке 57
2.2.1. «Внешняя» составляющая 62
2.2.1.1. Опыт как собственно событие 63
2.2.1.2. Опыт как действие/деятельность 69
2.2.1.3. Опыт как перцептивный акт/процесс 72
2.2.1.4. Опыт как вынужденная вовлеченность 75
2.2.1.5. Опыт как совокупность всех пережитых событий 78
2.2.2. «Внутренняя» составляющая 82
2.2.2.1. Опыт как перцептивно — когнитивно - аффективные состояния 84
2.2.2.1.1. Опыт как телесное состояние 85
2.2.2.1.2. Опыт как эмоциональное состояние 87
2.2.2.1.3. Опыт как ментальное состояние 91
2.2.2.1.3.1. Опыт как научение 93
2.2.2.1.3.2. Опыт как способность к практической деятельности 98
2.2.2.1.3.3. Опыт как факт 101
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 107
ГЛАВА 3. Вовлеченность категории knowledge в формирование категории experience 110
3.1. Критерии выделения аспектов категории knowledge, релевантных х для структурирования категории experience 111
3.1.1. Источник знания Ill |
3.1.2. Содержание знания 113
3.1.3. Ценность знания 114 ч
3.2. Классификация аспектов категории knowledge 115
3.2.1. К проблеме классификационного анализа 115
3.2.2. Феноменологическое знание 118
3.2.3. Знание как способность к практической деятельности 122
3.2.4. Знание как факт 125
3.2.5. Знание как понимание 127
3.2.6. Знание как мнение 130
3.2.7. Теоретическое знание 135
3.2.8. Знание как информация 138
3.2.9. Знание как когнитивно-аффективное состояние 143
Выводы по третьей главе 147
Заключение 148
Библиографический список 154
Список использованных словарей и принятые сокращения 170
Список источников примеров и их условные сокращения 173
приложение
- Современные эпистемологические теории о взаимоотношении понятий «опыт» - «язык» - «знание»
- Концептуальный анализ языка в современных лингвистических исследованиях
- Этимология именного и глагольного выражения категории experience
- Критерии выделения аспектов категории knowledge, релевантных х для структурирования категории experience
Введение к работе
Современные эпистемологии пересматривают взгляд на категории «опыт» и «знание» и на их взаимосвязь. Любое исследование языка, претендующее на статус когнитивного, неизбежно обращается к процессам познания, а значит, к таким категориям, как «знание» и «опыт». Язык в когнитивных науках вообще и в когнитивных лингвистических теориях или в теориях антропоцентрической направленности в частности является одним из центральных механизмов познания, осуществляя функцию связи, своеобразного интерфейса между опытом и знанием. Поэтому триада ОПЫТ-ЯЗЫК-ЗНАНИЕ является объектом особого интереса современных эпистемологических теорий, философии языка и, собственно, лингвистических концепций, посвященных языковой эмпирике как таковой. Кроме того, для современной науки характерно стремление к интеграции знаний, добытых различными дисциплинами, в особенности смежными. Это естественно, так как данные и наблюдения в философии языка и эпистемологии используются лингвистами. В свою очередь, наблюдения и данные лингвистического характера оказываются необходимыми для пополнения представления о таких гносеологически значимых категориях, как опыт и знание.
Литература о знании огромна. Представления о знании вырабатываются и развиваются традиционно в философии и психологии. Начиная с прошлого века, со времени возникновения когнитивной науки, знание становится предметом особого интереса во всех теориях, охватываемых этой наукой. В том же XX веке происходит изменение взглядов на знание, что позволило авторам Краткого словаря когнитивных терминов сделать следующий комментарий: «Высказывается мнение, что наши современные представления о знании рождаются только в ходе научной революции XIX века и что научное исследование знания вряд ли имеет смысл связывать с именами Аристотеля, Юма и даже Декарта» [КСКТ: 29].
Радикальный пересмотр взглядов на знание заявлен в книге «Philosophy in the Flesh», совокупном труде лингвиста Дж. Лакоффа и философа М. Джонсона [Lakoff, 1999]. Авторы утверждают, что западная философская традиция, насчитывающая около 2000 лет, содержала ошибочное представление о мышлении, так называемом истинном познании и истинном знании. Знание, как содержание истинного познания, относилось к сфере идеального со времен постановки этого вопроса Платоном и его учеником Аристотелем. Такое знание восходит к идее трансцендентного, т.е. лишенного телесной эмпирики, известной под именем «опыт». Именно это разделение разума, оперирующего универсальными, трансцендентными, идеальными структурами знания и телесного, физического опыта, так называемый картезианский дуализм, подвергается фундаментальному пересмотру как в указанной книге, так и в современной когнитивной науке и различных эпистемологических теориях. Обсуждая знание в терминах концептуальных систем и значения, Дж. Лакофф и М. Джонсон пишут следующее: «Ум/разум не только воплощен в теле, но воплощен таким образом, что наши концептуальные системы во многом определяются свойствами наших тел и той среды, в которой мы живем <...>. Поскольку наши концептуальные системы вырастают из наших тел, значение возникает в наших телах и посредством наших тел» [Lakoff, 1999: 6].
Категория «знание» всегда была и остается в центре научного внимания. Опыт в отличие от знания с момента возникновения идеи разделения разума и тела отходил на второй план или на периферию научного внимания, в частности в философии и когнитивной лингвистике первого поколения. На сегодняшний день категория опыта исследована менее, чем знание, и тем самым представляет больший интерес для изучения. Кроме того, идеи современных эпистемологических теорий, в которых утверждается, что знание и опыт взаимозависимы и предполагают друг друга [Sharov, 1991;
Здесь и далее цитаты из зарубежных источников даются в авторском переводе — Е.М.
Jarvilehto, 1998; 1999; Lakoff, 1999; Maturana, 2002; Zlatev, 2003; Поппер, 2000; Лав, 2006; Кравченко, 2008], побуждают к пристальному рассмотрению категории «опыт». Проследить возникновение и развитие философских взглядов на опыт имеет смысл также для оценки взаимосвязи и взаимодействия категорий «опыт» и «знание».
Несомненный интерес представляют учения античных философов. Во-первых, потому, что в центре их внимания были происхождение и природа чувственно воспринимаемого физического мира [Верхотурова, 2008]. Во-вторых, в трудах именно этих философов было заложено искусственное отделение разума от его эмпирической основы, которое явилось причиной более позднего научного, в частности философского интереса к такой категории, как «опыт». Обзор философских учений Древнего мира [ФЭС; Чанышев, 2005] позволяет заключить, что основная идея, которая четко прослеживается в трудах античных философов, состоит в том, что есть разрыв между чувственным опытом и рациональным познанием (знанием разума). Парменид, который был увлечен идеей Единого как Бытия, полагал, что для познания бытия человеку дан разум. Чувства отражают только видимое проявление Единого - множественность форм, видов движения, изменения. Они создают ложное впечатление отсутствия единого Бытия. Другими словами, разум отделен от чувств и принадлежит Единому Бытию, чувства же «идут на поводу» у ложной изменчивости внешнего мира. Демокрит ввел понятие микрокосма, под которым понимал мир, окружающий человека. Демокрит, как и Парменид, выделял два рода познания: мнение и знание. Мнение - «темное» познание, начальная ступень и потому не полно, недостоверно и даже иллюзорно. Знание - «светлое» познание, уровень постижения разумом того, что недоступно чувствам, а это - атомы и пустота, в которой они существуют и движутся. В сущности, Демокрит полагал, что есть разрыв между чувственным опытом и знанием разума. У Платона и Аристотеля действительно сущее («мир по истине») противопоставлялось сфере чувственных явлений
8 («миру по мнению»): лишь о первом можно иметь знание, изменяющийся же чувственный опыт - источник иллюзий, мнения и веры. В то же время в учениях античных философов обнаруживается особый аспект, касающийся того, что пронизывает сферу бытия обыденного сознания. Демокрит, в частности, говорит об особой явленности чего-то (что-то видно, а видно может быть только эмпирически) и называет это шестым чувством, или дополнительным Органом чувств у животных и философов. Аристотель не сомневается в реальности мира, данного в чувственном восприятии. «Чувственное восприятие <...> не имеет своим предметом само себя. Но есть и что-то другое помимо восприятия, что должно существовать раньше его» [Чанышев, 2005: 354]. Однако приоритет в своей теории он все же отдает мысли отдаленной от чувственного восприятия.
Т.Л. Верхотурова, исследуя метакатегорию «наблюдатель» в научной картине мира, проследила возникновение и развитие философских взглядов на восприятие. Она отмечает, что «элементарность сферы чувственного восприятия в процессе формирования знания преодолевается в европейской философии в воззрениях некоторых мыслителей, в частности, в учении Дж. Локка» [Верхотурова, 2006а: 49]. Знание, по мнению Дж. Локка, начинается с ощущений, или интроспекции. На основе ощущений и рефлексии ум получает «идеи». Идеи являются материалом знания. Воззрения эмпиризма и сенсуализма, основным положением которых является то, что чувственные данные — это единственно надежный источник знания, и поэтому в знании нет ничего такого, чего раньше не было бы в чувствах, получили широкое распространение в истории философии.
В противоположность эмпиризму представители рационализма полагали, что «логическое мышление не может базироваться на опыте, т.к. он дает неясное, смутное знание, приводящее к заблуждениям, и считали, что разум обладает способностью к интеллектуальной интуиции — постижению истины непосредственно, минуя чувственно-эмпирический уровень познания» [ФЭС,
1999: 447]. Признавая сложность, комплексность, многосторонность процесса познания, рационалисты тем не менее отдавали предпочтение исследованиям только одной стороны познавательного процесса. Они изучали формы рассудка, движение сознания, из которого выводится опыт, недооценивая важность чувственно-практической деятельности в этом процессе.
Еще одним примером односторонних, монистических воззрений на
опыт служат материалистические теории [ФЭС]. Материалисты исходили из
того, что опыт обладает объективным содержанием, зависящим от развития
практической и познавательной деятельности людей в ходе преобразования
ими внешнего мира и самих себя. Другими словами, опыт рассматривался
как результат деятельности человека во внешнем мире, обладающий некото
рым объективным содержанием. Таким образом, теории познания середины .
XIX — начала XX веков можно охарактеризовать как односторонние воззре
ния на категории «опыт» и «знание». ,
Б. Рассел, осуществляя попытку интегрировать накопленные данные психологии, физики, физиологии и философии в теорию познания, заявляет о неразрывной связи «опыта» и «знания». «Все частные факты, известные без вывода, известны через восприятие или воспоминание, т. е. через опыт. Выводные частные факты, вроде фактов истории, всегда требуют, чтобы среди их предпосылок были факты, испытанные в опыте <.. .>. На практике опыт ведет нас к обобщениям. Для того чтобы опыт давал такое основание, он должен быть дополнен причинными принципами, <...> существующими исключительно благодаря склонности к выводам и размышлениям над выводами» [Рассел, 2001: 541].
Современные антропоцентрические теории, как эпистемологические [Jarvilehto, 1998; 1999; Lakoff, 1999; Maturana, 2002; Zlatev, 2003; Коули, 2006; Лав, 2006 и др.], так и лингвистические [Langacker, 1999а, Ь; Апресян, 19956; Арутюнова, 1999; Малинович, 2002; Кравченко, 2004; Кубрякова, 20046; Залевская, 2005 и др.] призывают к целостному подходу к изучению
10 индивида как личности, формирующейся при взаимодействии «тела» и «духа». В эпистемологических теориях «распределенного познания» [Коули, 2006; Лав, 2006], «автопоэза» [Maturana, 1987, 2002; Матурана, 1996] и различных теориях биосемиотики [Sharov, 1991; Sebeok, 1999; Hoffmeier, 1997; Emmeche, 1999], постулируются неразрывная взаимосвязь и взаимодействие опыта и знания. Когнитивные процессы рассматриваются как распределенные в мозге, теле и, в некотором смысле, социальном и физическом мирах человека. Под знанием понимается ментальное интегральное образование, модусом существования которого является постоянная динамика. Иначе говоря, знание генерируется в процессе опыта.
Определенные изменения в трактовке знания позволяют констатировать сдвиг интереса исследователей в направлении специфики «живого знания», т.е. возникающего и функционирующего в процессе взаимодействий человека с его физической, социальной и культурной средой. «Ментальные феномены могут быть полностью поняты только в контексте взаимодействия организма с его окружением» [Залевская, 2006: 88].
Таким образом, развитие современных представлений о категориях «опыт» и «знание» существенно расширило осмысление категории опыта, которая — в широком смысле - стала употребляться «для обозначения процесса и результатов деятельности сознания во всех его проявлениях: чувственное и рациональное, эмпирическое и теоретическое, объектное и рефлексивное, индивидуальное и коллективное, направленное во вне и во внутрь сознания» [Лебедев, 2006: 28]. Именно это последнее понимание опыта предоставляет достаточное число координат для анализа категории knowledge в ее отношении к категории experience.
Актуальность исследования определяется повышенным вниманием, которое уделяется сегодня процессам познания в лингвистических исследованиях, что свидетельствует о понимании ключевой роли языка в триаде «опыт» - «язык» - «знание». Актуальность исследования связана также с
возрастающим научным интересом к категории «опыт» и тем фактом, что категория «знание» подвергается фундаментальному пересмотру в современных теориях познания: в эпистемологических теориях биосемиотики [Sharov, 1991; Hoffmeyer, 1997; Kull, 1999; Sebeok, 1999], в теории «распределенного познания» [Коули, 2006; Лав, 2006], в теории «автопоэза» [Maturana, 1987, 2002; Матурана, 1996]. Кроме того, при стремлении современной науки к интеграции знаний на междисциплинарном уровне особое значение приобретает изучение лингвистических аспектов взаимосвязи таких эпистемологически значимых категорий как «опыт» и «знание». Актуальность исследования обусловлена также научной потребностью в создании «из недр теории языка» непротиворечивой классификации знаний, которая смогла бы объединить все виды знаний, выделяемые по разным основаниям.
Объектом настоящего диссертационного исследования являются категории experience и knowledge в их именных и глагольных выражениях.
Предметом исследования являются взаимосвязь и взаимодействие категории experience с категорией knowledge в обыденной картине мира английского языка.
Цель исследования состоит в выявлении основных концептуально-семантических составляющих категории experience и их структурировании с привлечением категории knowledge. В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
- изучаются соотношения понятий «опыт» и «знание» в современных
эпистемологических теориях;
определяется роль частеречной категоризации в формировании концептов EXPERIENCE и KNOWLEDGE;
определяется аналитическое понятие «концептуальная метонимия», используемое в качестве основного инструмента анализа лексикализованных категорий experience и knowledge;
исследуются в ономасиологическом направлении основные концептуально-семантические составляющие категории experience с помощью аналитического понятия «концептуальная метонимия»;
структурируются базовые концептуальные аспекты «внешней» и «внутренней» составляющих категории experience;
анализируется концептуальное содержание категории knowledge, релевантное для формирования категории experience, по трем критериям — «источник знания», «содержание знания» и «ценность знания»;
классифицируются выделенные концептуальные аспекты категории knowledge по степени их вовлеченности в формирование категории experience.
С учетом специфики поставленных нами задач наиболее адекватными . представляются следующие методы исследования: концептуальный анализ, целью которого является познание стоящей за словом ментальной структу- < ры, соотносимой с определенным фрагментом языковой действительности [Wierzbicka, 1996; Фрумкина, 1992; Чернейко, 1997; Стернин, 1999; Плотникова, 2000; Ирисханова, 2007; Петрухина, 2007], этимологический анализ, "* приемы компонентного анализа, дефиниционного анализа, методы семантической интерпретации, а таюке контекстуальный анализ.
Общей теоретико-методологической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов, занимающихся изучением проблем категоризации и концептуализации [Taylor, 1989; Langacker, 1987, 19996; Jacken- doff, 1997; Чернейко, 1997; Болдырев, 2000; Карасик, 2002; Кубрякова, 2004а; Плотникова, 2001, 2006; Демьянков, 2007; Кравченко, 2008], в которых одним из основных методологических принципов является учет механизма концептуальной метонимии при исследовании сложных комплексных феноменов [Taylor, 1989; Lakoff, 1999; Barcelona, 2002; Brdar-Szabo, 2002; Падучева, 2004a; Рябцева, 2005], а таюке исследования, посвященные проблемам генерации и классификации знаний [Шатуновский, 1996;
Рябцева, 2005; Залевская, 2008]. Наиболее важными явились следующие постулаты:
Категории получают объяснение и описания в терминах концептов, обусловливающих структуру и содержание категорий. Категории в отличие от концептов являются полностью вербализованными структурами знания и зависят от языковой системы [Taylor, 1989; Болдырев, 2000, 2006; Кубрякова, 2004а].
Восприятие сложных комплексных явлений обусловлено механизмом концептуальной метонимии, который заключается в переносе фокуса внимания с одного концептуального аспекта на другой внутри целостной концептуальной структуры [Taylor, 1989].
Особенности обыденного, «живого знания» как достояния познающего мир, мыслящего, чувствующего, переживающего и говорящего человека [Антропологическая лингвистика, 2003] выводятся из свойств субъекта и практических контекстов его деятельности и общения. Это значит, что не только истинное научное знание, но и фантазии, заблуждения, верования, убеждения, предрассудки и обыденные представления, эмоции и нравственные решения являются формами знания [Залевская, 2005, 2008].
Материалом исследования послужили около 2000 примеров из художественных произведений британских и американских авторов XIX - XX веков, газетных и журнальных статей за 1995-2008 гг. Общий объем текстов составил более 8 тысяч страниц. Источником языкового материала явились также данные толковых, энциклопедических словарей и словарей синонимов, электронных толковых и энциклопедических словарей и тезаурусов современного английского языка.
Научная новизна исследования заключается в ономасиологической процедуре анализа — от экспликации концептуальных аспектов категорий к языковым формам, выражающим их в речи. Отправной точкой лингвистического анализа послужила теория концептуальной метонимии [Taylor, 1989;
Lakoff, 1999; Barcelona, 2002]: при анализе концептуальной структуры категорий experience и knowledge применялась аналитическая категория «концептуальная метонимия».
В работе используется междисциплинарный подход к исследованию взаимосвязи категорий experience и knowledge, учитывающий данные вышеуказанных современных эпистемологических теорий.
Теоретическая значимость диссертационной работы определяется ее вкладом в изучение активно разрабатываемых в настоящее время проблем языковой категоризации и концептуализации мира человека. Данное исследование способствует также приближению к пониманию таких значимых категорий познания, как «опыт» и «знание». Лингвистический анализ взаимосвязи и взаимодействия категории experience с категорией knowledge вносит определенный вклад в разработку проблем не только когнитивной лингвистики, но и эпистемологии и когнитивной психологии.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов при разработке курсов лекций и проведении семинарских занятий по проблемам когнитивной семантики и концептуально-семантических исследований, на практических занятиях по общему языкознанию, при составлении учебных пособий и при руководстве научно-исследовательской работой студентов и аспирантов. Результаты данного исследования могут найти применение в других областях научного знания, среди которых эпистемология и психология.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты отражены в 5 публикациях общим объемом 2,0 п. л. и представлены в докладах, которые обсуждались на заседаниях кафедры теоретической лингвистики ИГЛУ (2004 - 2007 гг.), на кафедре английского языка ф-та заочного обучения в рамках методологического семинара (апрель 2008), а также были представлены в виде докладов на региональных конференциях молодых ученых ИГЛУ (март 2004, февраль 2006).
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Феномен концептуальной метонимии лежит в основе создания и
интерпретации различных значений слов experience, know, knowledge, объек
тивирующих концептуальные аспекты категорий experience и knowledge, и
позволяет установить связь между ними.
2. Единое концептуально-семантическое пространство категории ex
perience образуют две взаимодополняющие составляющие: «внешняя» и
«внутренняя», выделяемые на уровне этимологии и современных значений
существительного experience и одноименного глагола. Каждая составляю
щая формирует ряд базовых концептуальных аспектов, между которыми
существуют метонимические связи.
3. «Внешняя» составляющая, обобщающая события внешнего мира, в которые случайно или целенаправленно вовлечен человек, вербализуется в основном за счет именной категории experience. Глагол experience выражает внутренние физиологические и/или психоэмоциональные состояния, формирующие «внутреннюю» составляющую категории experience.
4. Категория knowledge образует «внутреннюю» составляющую кате
гории experience, в которой содержание осмысленного, объективированного
в языке знания, является недискретным, поэтому анализ формирования
структуры и состава категории experience, ее вербализации невозможен без
категории knowledge и наоборот.
5. Степень вовлеченности категории knowledge, вербализованной
глаголом know и существительным knowledge, в формирование категории
experience мотивирована источником, содержанием и ценностью знания.
Центральное положение в классификации аспектов знания занимают «фено
менологическое знание», «знание как способность к практической деятель
ности» и «знание как факт». Удаление от центра демонстрируют «знание
как понимание» и «знание как мнение». «Теоретическое знание» и «знание
как информация» располагаются на периферии категории knowledge в ее отношении к категории experience.
6. Личностное, возникающее в результате непосредственного опыта или осмысления опытных данных, знание выражается глаголом know. Существительное knowledge обозначает объективированное, передаваемое и/или приобретаемое из вторых рук знание.
Объем и структура работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 162 наименования, списка использованных словарей, списка источников примеров и их условных сокращений, а также приложения. Общий объем работы составляет 180 страниц печатного текста.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, научная новизна исследования, формулируются его цели и задачи, аргументируется теоретическая и практическая значимость работы, описываются материал и методы исследования, излагаются положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Теоретико-методологические предпосылки исследования» рассматриваются существующие современные эпистемологические теории, в центре которых находятся категории «опыт» и «знание», предпринимается попытка погружения проблематики взаимосвязи данных категорий в сферу исследования процессов категоризации и концептуализации, в частности, концептуальной метонимии. С этой целью излагается сущность аналитических понятий и терминов, используемых в работе. Рассматриваются особенности частеречной категоризации как способа представления связей между исследуемыми словами и концептами.
Во второй главе «Структура категории experience» исследуется в ономасиологическом направлении концептуальный фон данной категории. Во-первых, эксплицируется содержание ее исходного, этимологического слоя, послужившего основой для современных концептуальных слоев. Во-вторых,
посредством понятия «концептуальная метонимия» анализируется концептуальное содержание категории experience, принципы организации ее концептуальных составляющих. В главе осуществляется анализ системных значений имени experience и глагола experience, осмысливаются обозначаемые ими понятия, исследуются различного рода контекстуальные употребления этих слов с последующим структурированием рассмотренных концептуальных аспектов.
Третья глава «Вовлеченность категории knowledge в формирование категории experience» посвящена выделению концептуальных аспектов категории knowledge, вербализованной глаголом know и существительным knowledge. В работе рассматриваются только те концептуальные аспекты категории knowledge, которые имеют непосредственное отношение к рубрикации категории experience, по трем критериям - «источник знания», «содержание знания» и «ценность знания» — с их последующей классификацией в зависимости от степени вовлеченности выделенных аспектов знания в формирование категории experience.
В заключении подводятся основные итоги работы, обобщаются полученные результаты и определяются перспективы дальнейшего изучения категорий.
Современные эпистемологические теории о взаимоотношении понятий «опыт» - «язык» - «знание»
Процессы познания, включая языковые процессы, изучаются целым рядом эпистемологических теорий. Помимо классических теорий существуют некоторые современные эпистемологии, в которых радикальное изменение взглядов на процесс познания, взаимоотношения «опыта» - «знания» -«языка» особенно заметно, в частности эволюционная теория К. Поппера [Поппер, 2000]. Во главу угла данной теории ставятся проблемы эволюции человеческого языка и роли, которую играет язык в росте человеческого знания. В отличие от традиционного подхода к познанию, где обычно говорят о стимуле, запускающем реакцию, и имеют при этом в виду, что сначала в окружающей среде появляется стимул, который вызывает реакцию организма, основная идея эволюционной теории заключается в том, что поведение, «акции» организма не являются реакциями на окружение. К. Поппер подчеркивает, что именно организм и состояние, в котором он оказался, определяют, или выбирают, или отбирают, какого рода изменения окружающей среды могут быть для него значимыми, чтобы он мог реагировать на них как на стимулы. Поскольку организм определяет сущность, с которой ему предстоит взаимодействовать, то, следовательно, всякое знание выполняет биологическую функцию, суть которой состоит в попытке предвосхитить, что произойдет в окружающей среде. Адаптируясь, приспосабливаясь к окружающей среде, организмы чрезвычайно активны в приобретении знания. При этом информация не «вливается» в нас из окружающей среды. Организм активно исследует окружающую среду и сам создает информацию, вычленяя то, что значимо для него. Роль языка в этом взаимодействии сравнивается с ролью прожектора. Точно так же как прожектор выхватывает из темноты самолет, язык может «поставить в фокус» некоторые аспекты, некоторые описываемые им положения дел, выхватываемые из континуума фактов. Таким образом, язык не только взаимодействует с разумом, он помогает увидеть вещи и возможности, которые без него человек не мог бы увидеть. Холистический подход к языку как естественному биологическому феномену, т.е. неразрывно связанному с разумом, мышлением человека, продемонстрирован в так называемой «воплощенной» теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Lakoff, 1999]. Центральные положения этой теории состоят в том, что концептуальные структуры возникают из сенсомоторного опыта и обеспечивающих его нейронных структур. Ментальные структуры по природе своей обладают значением в силу своей связи с телом и телесным опытом. Разум является воплощенным в том смысле, что фундаментальные формы умозаключений возникают из сенсомоторного и другого телесного опыта. По мнению Дж. Лакоффа, изучая работу нейронных механизмов мозга, можно проникнуть в биологическую природу языка. Биосемиотика - это еще одно направление, в рамках которого осуществляется целостный подход к изучению процессов, происходящих в живой природе. Биосемиотическая концепция основывается на том наблюдении, что взаимодействие между организмом и его окружением - это не случайная цепочка необходимых причин и следствий, а знаковые процессы [Sharov, 1991, 1995; Kull, 1993, 1999; Hofrmeyer, 1997; Vehkavaara, 1998; Emmeche, 1999; Sebeok, 1999]. Означивание является фундаментальным свойством организмов/живых систем. Наличие знаков, значений и смыслов - специфическая фундаментальная особенность живых систем, включая разумные, начиная с их молекулярной организации [Ногппеуег, 1997]. «Се-миозис - это неотъемлемая характерная черта всех форм жизни. Наука о жизни и наука о знаках взаимно предполагают друг друга [Sebeok, 1994]. Каждый компонент среды имеет специфическое значение для человеческого организма и связан с одной или несколькими функциями, которые поддерживают процесс выживания и репродукции организма. Любая сущность, которую выбирает организм, значима для него. Организм затрачивает свои ресурсы для производства знака лишь в том случае, если знак имеет ценность (value) [Sharov, 1991]. Одновременно получатель никогда не станет интерпретировать сообщение, если оно не будет способствовать его адаптации после интерпретации. Организмы должны приспосабливаться к быстрым изменениям окружающей среды, поэтому знание об окружающей организм среде должно быть сохранено в стабильной форме/структуре. «Материал, из которого состоит структура, не важен, и вовсе не обязательно, чтобы она была языковой или ментальной ... . Однако эта структура должна быть доступной или интерпретируемой для носителя знания (the knower) - довольно часто структура является частью субъекта, хотя и не обязательно (как, например, u в случае письма)» [Vehkavaara, 1998: 214]. Понятие материальности знаковых процессов, включающих познание и означивание, позволяет уйти от понимания знания и значения как некоторого строго ментального содержания. Вместо этого знание и значение необходимо понимать как возникающее из взаимодействий организма с его окружающей средой.
Проблемы исследования философски и лингвистически значимых категорий знака и значения неразрывно связаны с изучением понятия «знания». На связь этих категорий указывает А.В. Кравченко: «Каждый раз, когда мы говорим: "это значит (то-то и то-то)", мы имплицитно апеллируем к понятию знака как некоторой сущности, позволяющей нам устанавливать связь между ней и другой, отсутствующей сущностью. Эта связь есть значение, которым обладает знак. Если мы осознаем наличие такой связи, мы говорим: "Я знаю (то-то и то-то)" или "Я знаю, что (то-то и то-то)"» [Кравченко, 2001: 73]. Существование общего корня зна- указывает на необходимость изучения категории «знание» в неразрывной связи с категориями «знак» и «значение», что неизбежно ведет к междисциплинарному подходу к исследованию. В этой связи необходимо отметить интегративный подход к значению И. Златева. Он разработал биокультурную теорию значения, объединив достижения эволюционной психологии, психологии развития, кибернетики, семиотики и биологии. Значение рассматривается как отношение между организмом и средой, определяемое ценностью, которую отдельные аспекты среды имеют для этого организма [Zlatev, 2003]. Иначе говоря, «значение является экологическим концептом, в том смысле, что оно не чисто субъективно ("в голове") и не объективно ("в мире"), но характеризуется взаимодействием между организмом и средой» [Кравченко, 2004: 46]. Окружающая человека среда может быть как физической, так и культурной. Значение культурных элементов, в число которых входят и языковые категории, определяется на основе конвенциональной системы ценностей, состоящей (главным образом) из знаков. Знаки должны быть усвоены, т.е. стать частью опыта организма, прежде, чем смогут определять значимостное отношение для организма. Другими словами, система ценностей, состоящая из знаков, должна быть внутренней (врожденной или приобретенной). Это значит, что сущность (физическая или культурная) может определяться организмом как знак (иметь значение) только будучи познанной, т.е. на основе имеющегося опыта и знания. Сущность, которой нет в опыте и знании организма, с которой не взаимодействует организм, не может быть знаковой, иметь значение для него.
Концептуальный анализ языка в современных лингвистических исследованиях
Практическая методологическая база общего современного направления лингвистических исследований — это когнитивная семантика или концептуальный анализ, а значит, основной понятийный, методологический инструментарий включает понятия «концепта» и «категории».
Термин «концепт» активно используется в современных когнитивных лингвистических исследованиях. При этом употребление этого термина увязывается с широким кругом значений, что нередко ведет к подмене исследуемых сущностей. Расхождением взглядов характеризуется вопрос об определениях, даваемых не только термину «концепт», но и самому концептуальному анализу. Лингвисты отмечают, что в сложившихся условиях возникла необходимость обобщить и систематизировать многочисленные философско-лингвистические взгляды на «концепт» и «концептуальный анализ», а также ввести термины «концепт» и «концептуальный анализ» в более жесткие рамки [Залевская, 2005; Зибров, 2006; Архипов, 2007; Демьянков, 2007; Кубря-кова, 2007; Кравченко, 2008]. Е.С. Кубрякова одна из первых попыталась дифференцировать термины «концепт» и «понятие». «Мы полагаем, пишет автор, что указанные термины характеризуют разные аспекты человеческого сознания и мышления ... . Концепт мы трактуем расширительно, подводя под это обозначение разносубстратные единицы оперативного сознания, какими являются представления, образы, понятия» [Кубрякова, 1988: 143]. В.З. Демьянков уточняет, что «о понятиях люди договариваются, конструируя их для того, чтобы „иметь общий язык" при обсуждении проблем» [Демьянков, 2007: 27]. Рассмотрев значительный ряд концептуальных исследований, Е.С. Кубрякова попыталась выделить наиболее характерные признаки концепта [Кубрякова, 2004а, 2007]. В частности, различаются вербализованные и невербализованные концепты в концептуальной системе человеческого сознания. Тем самым признается существование бессознательного психического, т.е. неосознаваемой психической деятельности. Являясь достоянием индивида, индивидуального сознания, концепт с биологической, психической точки зрения представляет собой «спонтанно функционирующее в познавательной и коммуникативной деятельности индивида базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека...» [Залевская, 2005: 411]. Аналогичный взгляд на природу концепта высказывает А.В. Кравченко, рассматривающий концепт как специфическое состояние активности нервной системы, возникающее в процессе когнитивной (жизненной) деятельности [Кравченко, 2008]. Следует отметить, что концепт, как психическое состояние включает широкий спектр компонентов (как рациональных, так и эмоциональных, как абстрактных, так и конкретных и т.д.), для исследования которых «требуются особый теоретический подход, способный интегрировать результаты новейших изысканий в разных областях науки о человеке, и другие исследовательские процедуры...» [Залевская, 2005: 361].
Концепты оформлены в языке, поэтому отмечается невозможность структурации концепта человеческого сознания до его вербализации в языке. «Невербализованный еще смысл не может быть осознан, ибо для того, чтобы он был осознан, он должен быть „назван", обозначен словом» [Уфимцева, 2007: ПО]. Оформленный в языке концепт абстрагируется от своего источника индивида. Такие структуры знания «функционируют в сверхбольшой системе и представляют собой продукт социальных взаимодействий и общения» [Залевская, 2005: 410]. Оформленный в языке концепт функционирует в общественном сознании как инвариант. Являясь продуктом научного описания, концепт мыслится как «конструкт» [Фрумкина, 1996; Залевская, 2005; Кубрякова, 2007], т.е. «результат целенаправленной реконструкции продуктов сложного взаимодействия ряда психических процессов, не поддающихся прямому наблюдению и описываемых вербально через опосредованность логико-рациональными рассуждениями» [Залевская, 2005: 242]. В этой связи Е.С. Кубрякова особо подчеркивает, что «концепты как невербализованные, так и вербализованные изучаются в виде гештальтных оперативных единиц нашего сознания и ни в какой структурации во время их использования в разного рода ментальных процессах не нуждаются. Структурация вербализованного концепта — это чисто лингвистическая процедура, реконструирующая путь выбора и/или создания имени нового концепта и определяющая его отнесенность к тому или иному домену знания, включение в него неких оценочных и когнитивных характеристик и т.п. [Кубрякова, 2007].
Таким образом, концепт, мыслимый как перцептивно-когнитивно-аффективное образование, имеет материальное воплощение в специфических состояниях активности нервной системы и отвечает представлениям о ментальных/психических ресурсах сознания. В содержательном плане, отражающем опыт и знание человека, под концептом понимаются структуры знания, которые конвенциализируются, становятся оформленными в языке и функционируют как в индивидуальном, так и в общественном сознании. Следовательно, становится очевидным, что при исследовании языковой онтологизации концепта в результате раскрываются только некоторые аспекты того, что составляет суть и специфику концепта как достояния человека.
Концепт как сложное многогранное явление дает основание к его разностороннему изучению, т.е. учету данных, полученных не только в области языка, но и других смежных антропоцентрических наук. Соответственно, термин «концептуальный анализ» следует понимать гораздо шире, чем «семантический анализ». Концептуальный анализ базируется на более обшир- ном языковом материале, выходящем за пределы лексикографических изданий [Чернейко, 1997; Степанов, 2004; Кубрякова, 2007; Петрухина, 2007]. , «Концептуальный анализ следует за традиционным семантическим анализом языковой формы, переходя к когнитивному анализу и завершая эту цепочку концептуальным анализом, осуществляемым в терминах концептов более высокого порядка» [Кубрякова, 2007: 13-14].
Этимология именного и глагольного выражения категории experience
Обращение к этимологическому измерению концепта, сущность которого выявляется при исследовании «исторического прошлого» имени концепта, представляется чрезвычайно полезным, поскольку «некоторые изначальные смыслы слова или слов, репрезентирующих концепт, были сохранены в человеческой памяти, проявляясь в современных контекстах и словоупотреблениях и отражая исходный "стержень" концепта» [Ермолаева, 2005:57]. С другой стороны, изменение значений слова, трансформация смыслов свидетельствует о подведении под форму того же знака более сложного концептуального содержания и отражает эволюцию человеческого сознания и мировоззрения. Е.С. Кубрякова особо подчеркивает важность изучения абстрактных имен, к числу которых принадлежит исследуемое существительное experience, в исторической перспективе. Автор указывает на то, что «их выделение и опознание отражают, несомненно, ступень познания мира, более высокую по сравнению с той, что отражает познание наблюдаемых в телесном опыте (bodily experience) сущностей/объектов .. . » [Кубрякова, 2006:6]. Следовательно, обращение к изначальным смыслам абстрактного слова позволяет не только проследить формирование концепта, выделить основу, на которой возникли и базируются различные слои концепта, его «внутреннюю форму», но и высказать предположения о месте абстрактных слов в генезисе языка. Очевидно, что этап познания мира, отражаемый в абстрактных именах, связан с выводными знаниями, умозаключениями о природе связей и отношений между фрагментами мира, с постижением причинно-следственных зависимостей и т.п.
Анализ этимологии, как имени, так и глагола является существенно важным в данном исследовании, поскольку рассматриваемый глагол возник на базе существительного, а существительное представляет собой заимствование, созданное на базе латинских глаголов. Следовательно, их изучение позволяет установить, как соотносятся в концептуальной структуре признаки, мотивированные существительным, и глагольные признаки. Таким образом, этимологические исследования позволяют установить не только исконное содержание концепта, выявить концептуальный фон, на котором формировался данный концепт, проследить процесс формальной и семантической эволюции слов, вербализующих концепт, но и затронуть одну из важнейших проблем в лингвистике о роли языка в познании мира.
Существительное experience было впервые зафиксировано в среднеанглийском языке в XIV веке в форме experience [CODEE]. Предполагается, что существительное было заимствовано из старофранцузского языка (форма experience). В старофранцузском языке слово experience возникло путем прямого заимствования из латинского языка (форма experientia). Латинское слово experientia трактуется как «act of trying» [CODEE]. Данное значение присутствует и у среднеанглийского имени experience. В латинском языке именная форма experientia происходит от глагольной формы. А именно от формы Present Participle experient-, experiens глагола ехрегїгї. Данный глагол имеет значение «to try thoroughly» [EDEL], где try - «make an attempt; aim at» [OALDCE]. Как показывает толкование ключевого интерпретирующего слова try, слово experientia обозначает «намеренное, целенаправленное действие, которое человек осуществляет, прилагая усилия». Человек имеет определенную цель, ассоциируемую с некоторой сущностью или сущностями внешнего мира, которую он старается достичь, т.е. намерения, интенции направлены от человека на сущность/среду. Здесь прослеживается идея интенционального взаимодействия, в которой акцент сделан на целенаправленных действиях человека. Под интенциональностью понимается «общий термин для различных форм субъективных состояний (вера/верования, желания, намерения, восприятия, любовь, ненависть, страхи, надежды), посредством которых ум направляется на объекты или является об объектах и положениях дел в мире» [Searl, 1999:85]. В то же время следует отметить, что глагол ехрегїгї является инфинитивом настоящего времени страдатель
ного залога глагола ехрегіог, буквальное значение которого «быть что делаемым». Значение глагольной формы позволяет установить наличие такого семантического признака в слове experientia, как «действие, осуществляемое под воздействием чего-либо и/или кого-либо». Кроме того, предполагается, что форма латинского глагола ехрегїгї возникает путем прибавления префикса ex- «out of» к форме глагола регїгї, значение которого «to go through» [EDEL]. Рассмотрев значение ключевого словосочетания go through — «take part in; undergo; suffer» [OALDC], мы установили, что взаимодействия человека с воздействующим на него объектом характеризуются не только как осознанные и намеренные, но и как вынужденные, ср.: take part in -«to join in, participate» [AHD]; undergo — «pass through» [AHD]; suffer - «to undergo or sustain (something painful, injurious, or unpleasant)» [AHD]. Фрагмент значения ключевого словосочетания go through — «take part in» указывает на то, что человек принимает намеренное, целенаправленное участие в каких-то событиях внешнего мира, т.е. такое взаимодействие носит интен-циональный характер. Лексема «to undergo» является самым нейтральным в отношении характеристики взаимодействий с внешним миром. Значение глагола «to suffer» фокусируется на вынужденном/неинтенциональном взаимодействии человека с воздействующим на него внешним или внутренним миром.
Таким образом, во внутренней форме глагола ехрегїгї, а следовательно, и существительного experientia, произошедшего от него, содержится указание на взаимодействия человека с воздействующим на него объектом, которые можно охарактеризовать как целенаправленные, так и вынужденные, не запланированные.
Английское слово experience в процессе семантического развития приобрело в XIV веке следующие значения «1. observation of facts 2. condition or event by which one is affected» [CODEE]. Значение ключевого интерпретирующего слова observation — «1. an act or instance of observing a custom, rule, or law; 2. an act of recognizing and noting a fact or occurrence often involving measurement with instruments» [MWOD; WIKI; AHD; OALDCE] выносит в фокус внимания тип целенаправленных взаимодействий человека с фактами среды, а именно перцептивных взаимодействий. Значение «condition or event by which one is affected» делает акцент на причине, вызывающей взаимодействия.
Критерии выделения аспектов категории knowledge, релевантных х для структурирования категории experience
Чтобы установить аспекты знания, связанные с опытом, категория knowledge рассматривалась с точки зрения критерия «источник знаний». Знание порождается разными источниками. Об этом свидетельствуют прежде всего этимологические данные. Два источника знаний были зафиксированы уже в древнеанглийский период. Е.Б. Китова, исследуя происхождение глагола know, отмечает, что «в современном английском языке глагол know занял "территорию", ранее принадлежавшую двум глаголам: wit и, отчасти, сап. Во внутренней форме лексемы wit содержится указание на способ получения знания (через личный опыт) и на эмпирический характер самого знания. Значение глагола сап указывает на способ приобретения знания - оно приобретается благодаря определенным усилиям, научению и связывается со способностями субъекта» [Китова 2006а:38-40]. Таким образом, в качестве основных источников знания выделяются эмпирический опыт и умственная деятельность человека. На современном этапе развития английского языка выделяется еще один источник знания - так называемое «знание из вторых рук», т.е. знание, «полученное» от других людей, из книг, средств массовой информации. При рассмотрении «внутренней» составляющей категории experience опыт, ассоциируемый с результатом целенаправленной деятельности человека или его случайной вовлеченности в событие, занимает центральное положение, в то время как опыт, полученный из других источников, выражен на периферии категории experience. Следовательно, прототи-пическими типами знаний в структуре категории knowledge будут считаться знания, порождаемые в результате эмпирического опыта. Знания, приобретаемые из других источников, будут рассматриваться по степени их удаленности от непосредственного опыта человека.
В теории языка существует ряд классификаций знания с точки зрения его источников. Л.О. Чернейко, в частности, использует термин «эмпирический опыт» для обозначения источника знания, полученного из личного опыта взаимодействий человека с физическим миром. Знание, возникшее из книг, «переданное» другим человеком, рассматривается автором как результат «доверия авторитету». Знание, полученное в результате мыслительной деятельности самого субъекта знания, Л.О. Чернейко категоризует как «знание по мнению» [Чернейко, 1997]. А.В. Кравченко выделяет два типа знаний [Кравченко, 1992, 1996]. Феноменологическое знание - это «знание, извлеченное в результате прямого чувственного опыта, которое своей отправной точкой имеет непосредственно фигуру познающего реальный мир человеческого индивида» [Кравченко, 1996:18]. Под структуральным знанием автор понимает форму категоризации информации, полученной и обработанной не как часть эмпирического опыта индивида, но как обобщающий итог опыта поколений, знание, абстрагированное от своего непосредственного источника, т.е. живого опыта.
На основании критерия «источник знания» выделяются такие аспекты знания, как «феноменологическое знание», «знание как способность к практической деятельности» и «теоретическое знание». Первые два типа знаний осмысливаются как результат непосредственного опыта человека, его перцептивно-когнитивной и практической деятельности и находятся в центре внимания при структурировании категории experience. «Теоретическое знание» выносит в фокус внимания результат непрототипического опыта, ассоциируемого со знанием, полученным из вторых рук.
Источник знания непосредственно связан с его содержанием. Критерий анализа категории knowledge «содержание знания» позволяет сделать акцент на различных вербализованных смыслах, структурах знания, имеющих отношение к рубрикации категории experience.
В лингвистике различные типы знания в «содержательном» аспекте рассматриваются с точки зрения их отношения к языку. В.Б. Касевич, в частности, под языковым знанием понимает две его основные разновидности -собственно языковое и текстовое знание. «Собственно языковые знания суть не что иное, как компонент наивной картины мира данного этноса, закодированный в самой системе языка, т.е. в его словаре и грамматике ... . Текстовые знания - это некоторая система информации о действительности, составляющая план содержания текста или множества текстов» [Касевич, 1990:99-100]. Л.О. Чернейко категоризует вербализованное знание как «ноуменально дискурсивное». «Это знание рациональное, являющееся высшей формой знания с точки зрения его участия в формировании сознания индивидуума, поскольку только оно, будучи вербализованным, способно передаваться в процессе социальных взаимодействий, обеспечивая социуму совместное знание (со-знание) какого-либо явления действительности» [Чернейко, 1997:181]. Н.К. Рябцева подчеркивает, что язык - важнейший источник знаний не только об окружающей действительности, но и о себе самом, а также о своем носителе, знаний явно выраженных и зафиксированных в лексической семантике - эксплицитных, вербализованных, «словесных», сознательно выраженных, дискурсивных [Рябцева,.2002]. И.Б. Шатуновский отмечает, что «пока субъект не говорит о своем мысленном "состоянии", в его уме нет ни "нового", ни "презумпций", он просто имеет в мысленной "картине мира" пропозиции» [Шатуновский, 1996:254]. Под пропозициями автор понимает скорее языковое явление, возникающее только тогда, когда описывается некоторое «положение вещей» средствами языка, как семантическая структура этого описывающего «положение вещей» языкового выражения.
С точки зрения «содержания знания» и его отношения к опыту в работе выделяются следующие аспекты знания: «знание как факт», «знание как мнение», «знание как понимание» и «знание как информация». «Знание как факт» и «знание как понимание» выносят в фокус внимания содержание знания, порожденного в результате непосредственного опыта индивида. «Знание как мнение» фокусируется на содержании умозаключений, основанных на фактах, порожденных в результате личного опыта человека. При рассмотрении «знания как информации» акцент делается на содержании знания, не-прототштческого, периферийного с точки зрения его отношения к традиционному пониманию опыта.
