Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные направления описания модальных глаголов в синхронии и диахронии 6
1.1 . Модальность и модальные глаголы 6
1.2. Основные направления лексико-семантического развития модальных глаголов в германских языках 23
1.3.Влияние процессов грамматизации на развитие семантики модальных глаголов 35
1.4.Роль контекста в семантико-прагматическом исследовании 47
Выводы по главе 1 54
Глава II. Семантико-прагматическое развитие модальных глаголов возможности в древнеанглийский период 56
2.1 Анализ лексических и прагматических значений глагола «magan» 56
2.2. Анализ лексических и прагматических значений глагола «motan» 99
2.3.Анализ лексических и прагматических значений глагола «cunnan» 133
Выводы по главе II 145
Заключение 148
Библиография 152
- Модальность и модальные глаголы
- Основные направления лексико-семантического развития модальных глаголов в германских языках
- Анализ лексических и прагматических значений глагола «magan»
- Анализ лексических и прагматических значений глагола «motan»
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена анализу семантических и прагматических аспектов значений глаголов модальной семантики возможности в древнеанглийском языке. Объектом исследования послужили глаголы "magan", "motan" и "cunnan" в их текстовых реализациях в памятнике первой половины древнеанглийского периода эпосе "Беовульф".
Работа выполнена в русле прагмалингвистического направления исследования исторических литературных памятников. Именно это и определяет ее актуальность. Известно, что историческая прагматика -относительно новое направление лингвистического анализа, которое возникло в середине 80-х гг. XX века и активно развивается в настоящее время. Большинство работ, посвященных описанию отдельных или общих проблем исторической прагматики, были выполнены зарубежными исследователями из разных стран и затронули различные аспекты исторической лингвистики. Одним из наиболее активно развивающихся аспектов является исследование прагматики модальных отношений. Среди работ этого направления широко известны общетеоретические и аналитические исследования Е.Троготт, Л.Гуссенса, А.Р.Уорнера, Д.Денисона, С.Конради, Б.Хейне, Дж.Ауверы, а также Л.Ермолаевой, Л.П.Чахоян, Т.П.Третьяковой и многих других.
Целью настоящей работы является исследование динамики модальных прагматических значений на одном историческом срезе - в древнеанглийский период.
Данная цель конкретизируется постановкой следующих задач:
1. Определить степень распространенности исходных модальных значений в наиболее репрезентативном тексте древнеанглийского периода - героической поэме "Беовульф".
2. Определить, как употребляются уже известные и как начинают реализовываться новые значения.
3. Описать взаимодействие семантики и прагматики этих глаголов.
4. Проследить динамику перераспределения семантических значений исследуемых глаголов.
5. Выявить специфику прагматических значений модальных глаголов "magan", motan", "cunnan" на раннем этапе их развития.
Материалом исследования послужили около 130 текстовых реализации указанных глаголов в поэме "Беовульф". Выбор материала был обусловлен, во-первых, жанровым характером памятника, ярко отображающими прагматическую картину периода, ибо текст поэмы дает большое число примеров разнообразного речевого употребления, во-вторых, его содержанием, включающим описание разнообразных ситуаций, что позволяет наиболее четко проследить ход развития прагматических и семантических характеристик рассматриваемых глаголов.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые детально исследуются семантические показатели появления новых значений у древнеанглийских глаголов исходной модальной семантики возможности, а также устанавливается степень распространенности прагматических значений этих глаголов. Впервые определяются и описываются пути перехода семантических значений в прагматические, а также переход одних прагматических значений в другие.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что в ней детально описывается текстовой аспект семантико-прагматических преобразований модальных значений возможности, раскрываются возможности взаимовлияния различных семантических компонентов друг на друга и как результат этого - появление новых смыслов, обогащающих выразительность языка.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материал и сделанные на его основе выводы могут быть использованы в курсах и спецкурсах по истории английского языка, а также при создании пособий по исторической прагматике.
Модальность и модальные глаголы
Одной из наиболее сложных лингвистических проблем является определение понятия «модальность». Сложность этой проблемы заключается в том, что это явление изучается не только в лингвистике, но и в философии, логике, когнитологии и прагматике (Исаев 1961; Колшанский 1976; Бондаренко 1977; Зайченко 1977; Грепл 1978; Беляева 1979; Агаева 1990; Трунова 1991; Лагута 2000).
Один из наиболее распространенных подходов к изучению модальности в лингвистике связан со стремлением определить это явление как единицу синтактико-грамматического плана. Так, В.В. Виноградов предложил рассматривать модальность как семантическую категорию, выражающую отношение содержания высказывания к реальной действительности с точки зрения говорящего и соотносил это понятие с высшей синтаксической единицей - предложением. Основными средствами выражения этой категории он считал формы наклонения и модальные слова (Виноградов 1972).
Развивая основные положения теории модальности В. В. Виноградова, отечественные лингвисты впоследствии выделили три вида модальности в зависимости от типа отношений между высказыванием и реальной действительностью, а именно: 1. отношение содержания высказывания к реальной действительности, т.е. так называемая объективная модальность; 2. отношение субъекта речи к содержанию высказывания, т.е. так называемая субъективная модальность I; 3. отношение лица, о котором говорится в высказывании, к объективной действительности, т.е. субъективная модальность II (Золотова 1973:148).
В рамках этой теории модальности оставались спорными такие вопросы, как вопрос о модальном статусе экспрессивных средств выражения и о модальности коммуникативных типов предложения (повествовательное, повелительное).
Известно, что в логике давно разрабатывался вопрос о типах модальности, которая может быть представлена в рамках суждения. Типология логической модальности отражается в следующих терминах:
1) алетическая модальность - выражает необходимость или возможность события (действия); характеризуется операторами «необходимо», «возможно» (Кондаков 1975:32, 139, 691).
2) деонтическая модальность - выражает прескриптивность; характеризуется операторами «обязательно», «разрешено», «безразлично», «запрещено».
3) эпистемическая модальность - это модальность, отражающая знание субъекта о предмете речи; характеризуется операторами «доказуемо, что» или«опровержимо, что...».
Эта триада была перенесена на лингвистическое понятие модальности, содержанием которого, как известно, является отражение отношения субъекта речи или субъекта любого другого действия к объективной действительности. Ф.Р. Палмер учел некоторые особенности лингвистической природы модальности, а именно ее динамичность и историзм. В результате схема разновидностей модальности, предложенная им для лингвистического исследования, приобрела следующий вид: root modality = (dynamic mod.) = deontic mod. = epistemic mod., где термин «root modality» практически соответствует логическому понятию «алетическая модальность», включающая в себя «dynamic modality» и «deontic modality» (Palmer 1979:35).
Стремясь отойти от логической схемы, некоторые авторы предложили дихотомическое противопоставление видов модальности и стали говорить об эпистемической и не-эпистемической модальности (Coates 1983:21; Ноуе 1997:44). Данное противопоставление снимает с повестки дня выделение таких видов модальности, как «динамическая» и «деонтическая», что представляется неоправданным ввиду явного различия, существующего между этими двумя видами модальности.
То, что эпистемическая модальность, как правило, отражает субъективную позицию говорящего относительно реально существующего положения дел, событий или действий, как правило, приводят к трактовке эпистемической модальности как субъективной модальности (Coates 1983:247; Palmer 1986:16, 102, Ноуе 1997:43). Дж. Лайонз, напротив, считает, что эпистемическую модальность можно разделить на два подвида, из которых один выражает объективную модальность, а другой - субъективную. Последняя разновидность основывается на том, что сам человек делает вывод о достоверности факта. Так, субъективная эпистемическая модальность высказывания Alfred must be unmarried выступает тогда, когда его смысл может быть расшифрован как «I (confidently) infer that Alfred is unmarried». Если же эпистемическая модальность расшифровывается с помощью высказывания «In the light of what is known, it is necessarily the case that Alfred is unmarried», то мы имеем дело с объективной эпистемической модальностью (Lyons 1977:797).
Деонтическая модальность, также как и динамическая, в целом соответствует объективной модальности, ибо они отражают идею общей необходимости (Coates 1983; Bolinger 1989). В то же время поскольку речевая реализация деонтической модальности чаще происходит при передаче разрешения и обязательства, или того, что считается необходимым или возможным с точки зрения некого авторитета (говорящего) -з»ь"дискурсно-ориентированная" ( discourse-oriented - Palmer 1979), или субъективная деонтическая модальность (Lyons 1977:792-93). К несубъективной (объективной) деонтической модальности относятся, следовательно, случаи обязывания и разрешения, в которых их источник не сам говорящий, деонтический источник при этом может быть не обозначен: это может быть другое лицо или некие социальные, моральные, юридические и другие нормы (Warner 1993:15).
Те авторы, которые выделяют динамическую модальность, определяют ее как оценивающую происхождение событий или существование некого положения вещей с точки зрения их необходимости, важности, возможности, желательности и т.д. внутри обстоятельственной рамки соотнесенности, например, со способностями или желанием субъекта. При этом различаются субъектно-ориентированная ( subject-oriented - термин Ф.Р.Палмера), или субъектно- избирательная ( subject-selective - термин А.Р.Уорнера) и нейтрально-динамическая модальность - случаи безразличия к выбору субъекта ( lack of subject-selectiveness - Warner 1993), или "обстоятельственной модальности" (Palmer 1979:36-37; Warner 1993:15). В то же время Ф.Р.Палмер отмечает, что нейтральная динамическая модальность не всегда явно выражена, таким образом "нейтральный сап размывается в субъектно-ориентированный сап , а нейтральный must в деонтический must" (Palmer 1988:103). Однако следует заметить, что выделение семантического поля динамической модальности в целом и его внутреннее деление на субъектно- ориентированную и нейтральную динамическую модальность используется многими авторами для описания и разъяснения исторических процессов семантических трансформаций модальности (Goossens 1982, 1987; Traugott 1982, 1990; Warner 1990, 1993, Auwera, Plungian 1998 и др.). Таким образом , характеристика модальности как семантической категории тесно связана также с понятиями реальности/нереальности. Л.Л. Иофик считает, что модальные глаголы, могут выражать как модальность реальности (например, he must visit her), так и модальность ирреальности (например, he must have visited her) (Иофик 1968:186; см. также: Матвеева 1984). Хотя действие, описанное в первом предложении, еще не состоялось, однако говорящий рассматривает его как реальное. На этом основании, А.В. Зеленщиков предлагает уточнить понятие «реальности», выражаемое модальными глаголами: «реальное» будем рассматривать», - пишет он, - «как то, что, как думает говорящий, он знает об окружающем мире, как некоторую ментальную модель внешнего мира, частично соответствующую объективному положению вещей» (Зеленщиков 1997:81).
Основные направления лексико-семантического развития модальных глаголов в германских языках
Многие источники, описывающие значения модальных глаголов, указывают, что первоначально (очевидно, в индоевропейский период существования германских языков или, по крайней мере, в период существования балто-славяно-германской подгруппы) эти глаголы выражали домодальные значения (premodal meanings). Так, Дж.Байби и В.Паглиука (Bybee, Pagliuca 1985; Heine et al. 1991) высказывают мнение, что домодальные значения были представлены такими семантическими компонентами, которые могут быть проиллюстрированы с помощью современных глаголов "be strong, know, arrive at, finish, suffice,be permitted, dare, become, happen, stand, like, not to know" или такими абстрактными понятиями, как "duty, need, possession,existence" (Auwera, Plungian 1998:91, 94).
Хотя все авторы выделяют перечисленные выше значения как источники возникновения будущего модального значения, они вместе с тем подчеркивают, что лексические единицы, содержавшие эти (или часть этих) семантические компоненты, неизвестны. Этот факт не позволяет точно определить линии лексико-семантического развития домодальных значений в модальные. Однако, некоторые предположения все же могут оказаться достаточно убедительными. Дж.Байби и ее соавтор указывают в этой связи, что одна из линий этого семантического развития связана с переносом грамматического значения будущности действия, выраженного инфинитивом, на значение модальности действия: например, "you have to take a taxi" (Bybee, Pagliuca 1985:73). Для значения возможности грамматическое значение, которое могло повлиять на появление некоторых модальных значений, это - результативность: например, I can read ( I know how to read).
С другой стороны, в основе лексических сдвигов при переходе домодальных значений в модальные могли лежать такие чисто лексические явления, как метафора или метонимия и специализация (т.е. гиперонимо-гипонимические отношения). Так, например, переход от максимально широкого домодального значения к конкретному модальному значению происходит, как считает Дж. Аувера, в результате специализации значения, а переход от одного типа домодального значения к другому - путем метафоризации или метонимического переноса (Auwera, Plungian 1998:93).
Попытки осмысления и систематизации метонимических и метафорических поцессов, приведших к сдвигам в ранее немодальных к модальным значениям, представлена в работе Н.К.Карташовой (Карташова 1983). Исследуя процесс десемантизации претерито-презентных глаголов, автор выделяет отдельные этапы этого процесса. Наиболее древней в развитии семантики этих глаголов является ступень, на которой эти глаголы выражали состояние конкретного одушевленного лица, выступая при этом как самостоятельные полнозначные глаголы. Тогда эти глаголы употреблялись абсолютно или имели при себе прямое дополнение или зависимое предложение. На следующем этапе претерито-презентные глаголы выражали состояние конкретного одушевленного лица по отношению к действительности и употреблялись в сочетании с инфинитивом другого глагола, проявляя при этом модализованное или модальное значение. Таким образом, уже в древний период германских языков происходит превращение этих полнозначных глаголов во вспомогательные, служащие для передачи оттенков возможности, позволения, разрешения, необходимости, вероятности, предположения и т.п. На этом этапе, для некоторых из глаголов ("skulan", "magan", "kunnan ) вещественное значение является уже устаревшим и пережиточным и встречается крайне редко, в то время как употребление этих глаголов в конструкциях с инфинитивом отмечается более часто. Говоря об особенностях развития семантики данной группы глаголов, Н.К.Карташова предлагает лексико-семантическую цепь развития модальных значений из немодальных: первое звено- конкретное вещественное значение действия; второе звено - значения, выражающие физический результат действия (поскольку в их семантике присутствовал оттенок результативности или состояния как результата какого-либо действия); третье звено - обобщенные и абстрактные значения, выражающие символические последствия действия и четвертое звено - грамматикализованные модальные значения. Особая роль, по мнению автора, отводится третьему звену, обозначающему абстрактные и обобщенные значения, поскольку вследствие выпадения этого звена произошел коренной перелом и сдвиг в семантике развития претерито-презентных глаголов
В частности, исследуя развитие значений общегерманского претерито-презентного глагола magan, Н.К. Карташова приводит более ранние значения этого глагола и выстраивает следующую цепь значений: 1. Исходное, конкретное значение: "быть большим". 2. Значения, выражающие физический результат действия: " быть сильным, здоровым", "убивать", "умервщлять", "приносить в жертву", " усиливать", "укреплять". 3. Значения, выражающие символические последствия действия: "быть могущественным", " быть великим", "господствовать", "прославлять", "ценить", " превозносить", "чтить". 4. Модальное или модализованное значения: " быть способным", " быть в состоянии", "иметь возможность", " мочь". (Карташова 1983:9-14).
Предложенная Н.К. Карташовой лексико-семантическая цепочка развития домодальных значений в модальные выносит на первый план развитие от конкретного "вещественного" к более абстрактному значению с упором на звено абстрактных и обобщенных значений как непосредственно предшествующему появлению модализованных и модальных значений в общегерманском. Очевидно, это звено можно принимать за ту ступень развития, когда особенно интенсивно происходит процесс внедрения ранее прагматических, метафоризированных значений в речевое употребление, исчезновение же старых значений может происходить размыто и не оставлять заметных следов, что внешне выглядит как скачок, или сдвиг значения (Bybee, Pagliuca 1985:75).
Анализ лексических и прагматических значений глагола «magan»
В трудах историков английского языка обычно указывается исходное значение глагола "magan" и тот результат развития его значений, который фиксируется в конце периода (Брунер 1956; Visser 1973; Mitchell 1985; Смирницкий 1955; Ильиш 1968; Расторгуева 1969; Иванова, Чахоян 1976). Однако процесс перехода одного значения в другое в их трудах не отслеживается. Между тем в работах последнего времени все большее внимание уделяется выявлению генеральной линии развития модальных глаголов и, в частности, глагола "magan". Эта генеральная линия, как уже отмечалось, заключается в том, что исходное, пропозициональное, значение приобретает в контексте дополнительные значения, которые постепенно закрепляются и таким образом становятся экспрессивными (т.е. прагматическими) или приобретают другой пропозициональный статус. Исследование текстового функционирования глагола "magan" позволяет проследить, как возникают дополнительные значения и восстановить динамику его семантических и прагматических значений.
В древнеанглийский период "magan" вместе с глаголами "motan" и "cunnan" входит в лексико-семантическое поле с общим значением "возможность", поскольку в семантике каждого из них в результате предыдущих семантических сдвигов выделилось как основное значение потенциальности. Будучи рефлексом более древнего материального значения "быть большим, быть сильным", возводимого к индоевропейским основам, в частности, к греч. "mega" - "большой", "magan" стал выражать потенциальность, основанную на физической силе, мощи субъекта. Собственная сила субъекта дает ему возможность быть инициатором действий и действовать активно. В этом отличие исходного значения "magan" от семантики его основного коррелята "motan", который передавал статичное пребывание субъекта на "отмерянном месте" и ожидающего сигнала к действию в виде разрешения извне. В свою очередь, "cunnan" выражал потенциал знания, дающий возможность обладать навыком, умением (Прокош 1954:197; Гухман 1966:412; Карташова 1983:11).
Приводимые словарные значения "magan" показывают, что в указанный период именно этот глагол обладал самым широким семантическим потенциалом для выражения различных аспектов" возможности" как немодального, так и модального содержания и употребления: I. "быть сильным, действенным, полезным, давать помощь, преодолевать, быть достаточным": "Gifthu meht: si vales" (Kent. Gl. 52) -Если ты в силах (можешь); " Ne maeg mon: hoh prevaleat homo"( Ps. Suit, 9, 20). - He одолеет человек. П. "быть сильным, быть здоровым": "HWflmaeg he? Не cwethon thaet he wel mihte" - "Sanusne est? Valet, inquiniunt"( Gen., 29, 6) - Он здоров? Они говорят, что он был здоров. III. "быть в состоянии, мочь (потому что что-либо возможно): 1) с инфинитивом: "Ic mid handum ne maeg heofon geraecan" (Cd. 216). - Я не мог/рукой до неба достать; 2) с дополнением - предложением: "Hwa maeg thaet he ne wundrige" (Bt. 34, 10). Как может (быть), что он не удивляется; 3) с эллипсом инфинитива: а) с глаголом, встречающимся в другом месте в предложении: "Gelacne thu forthan thu ethest mint" (Ну., 1,6)- Вылечи их, ибо ты легко это можешь (сделать); b) глагола, чье место занимает "swa": "Wolde freadrihtens feorh ealgian, thaer hie meahton swa" (Beo. Th. 1599; 797). - Он хотел своего господина жизнь защитить везде, где они могли бы; c) глагола, выводимого из контекста: (1) движения: "No thy aer fram meahte" (Beo, Th. 1513; 754). - He мог он из-за этого оттуда (выбраться); (2) других глаголов "Wael thaet swa maeg - that may well be so". -Это вполне может (быть) так; IV. "may" (потому что что-либо может быть разрешено или согласуется с законом; потому что для этого есть достаточная причина): "Thu miht thaes habban thane, thaet thu minra gifa wel bruce" (Bt, 7, 3) - Ты смог бы иметь благодарность в том, что ты бы моим дарами владел бы; V. в Нортумбрийских евангелиях глагол используется как вспомогательный в переводах латинского субьюнктива или футурума индикатива: "Synngiga maege - peccabit" (Mt. RVBL.Lind.18, 21) ; "We habbas t magon habba - habebimus" 21, 38) (Bosworth 1947: 665).
Как видно из приведенных словарных значений семантическое поле "magan" охватывало как модальные, так и немодальные значения. Среди модальных значений отчетливо можно провести грань между динамическим и деонтическим значениями, а пример III, с (2) может трактоваться как раннее проявление эпистемической модальности (Traugott 1992; Warner 1990, 1993; Denison 1992)
В то же время, как и в современном языке, выражаемая древними языковыми единицами модальная семантика при тщательном контекстуальном анализе оказывается шире рамок указанных словарных дефиниций в силу подвижного характера модальности, проявляющего в случаях неопределенности выражаемых смыслов (indeterminacy). Они могут быть описаны в параметрах промежуточности, переходности ( gradience ), двусмысленности ( ambiguity ) и слияния ( merger ) (Leech, Coates 1980: 8 ). Семантическая категоризация смыслов, располагающихся на континууме между двумя экстремальными точками - отчетливо выраженными значениями а и Ь - проводится с помощью выделения промежуточных смыслов - градиентов ( gradients"), имеющих большую или меньшую степень выражения экстремальных значений (крайних точек на шкале значений). Случаи неопределенности, которые не соотносятся ни с я, ни с Ъ или могут относиться к обоим видам модальности, помещаются на шкалу, где их значения будут варьировать от полной принадлежности к а до полного соответствия Ъ. Например, у современного глагола "сап" значение "возможность" посредством градиентов "ограничение" (restriction) и "присущность" ( inherence ) соотносится с его двумя устойчивыми полярными значениями "разрешения" ( permission ) и способности" ( ability ) (Ibid; 82-83). Последние, в свою очередь, выступают конечными градиентами общего значения "возможность", что дает авторам основание считать "сап" в целом моносемичным модальным глаголом в современном английском языке (Ibid: 84-85).
Анализ лексических и прагматических значений глагола «motan»
В древнеанглийский период «motan» специализировался, главным образом, в выражении возможности, зависящей от чьего-либо разрешения. В редких случаях его значение истолковывается лингвистами как передача значения «долженствование, необходимость», которое, будучи периферийным значением «motan» в древности, с течением времени развилось в его основное значение для выражения как динамической и деонтической, так и эпистемическои необходимости.
Согласно данным англо-саксонского словаря БТ «motan» передавал: I. to be allowed, may, mote - иметь разрешение, мочь (а) с инфинитивом: - "Mot ic drinkan: licet mihi bibere" - мне позволено жить; "gif we mostan. si nobis liceret" - если нам будет позволено, если бы мы могли; "we moton: nobis licet" - нам позволено; "thu mostest: tibi licuit" - тебе было позволено (Aelfc. От. 33-44, Som. 37.15; 46.29). "Thu most heonon huthe laedan", (Cd. 98) - ты можешь отсюда добычу получить"; "thu on Heorote most sorh-leas swefan", (Beo. Th. 3347; B. 1671) - ты в Хеороте сможешь спать спокойно"; "Моппа aeghwylc geceosan mot swa helle hienthu swa heofones maerthu", (Exon. 166) - любой человек может избрать адские муки или небесную славу. (в) с эллипсом: 1) восполняемым из предыдущего предложения: -"Tha ic for God wille gemyndbyrdan gif ic mot", (Cd. 114): Тогда я к Богу обращусь, если мне будет позволено.
2) привлекаемым из других источников: "Ic him yfle ne mot: I may not be harmful to him", (Exon. 1276). - Я не могу нанести ему вред.
II. to be obliged, must - быть обязанным, быть должным: - "Man mot on eoraost motian with his drihten (Aelfc. T. Gra. 15, 3) - Человек должен обращаться к Богу со всей серьезностью.
Словарь БТ также указывает на то, что инфинитив "motan" не встречается ни в одном из диалектов и имеет формы спряжения те же, что и другие англо-саксонские глаголы. Е. Троготт приводит в доказательство того, что "motan", как и "sculan" можно рассматривать как один из премодальных глаголов, которые «возможно были как вспомогательными, так и главными глаголами в некоторых контекстах», не только их синтаксическое употребление с инфинитивом в практически большинстве случаев, но и то, что они «никогда не появляются в неличных формах». В качестве семантического свидетельства того, что он наряду с другими глаголами данной группы "motan" обладал свойствами глагола вспомогательного употребления, по ее мнению, являлось то, что он выражал основные модальные значения возможности и долженствования. (Traugott 1992:194-195).
А.Р. Уорнер считает, что ядерным значением "motan" в древнеанглийском является деонтическая модальность разрешения, хотя «многие примеры сочетают понятие объективной возможности с тем смыслом, что она даруется судьбой или божеством. Это значение часто трудно отличить от полностью нейтральной динамической возможности, в которую оно переходит...» (Warner 1993:163).
Как отмечают многие лингвисты, переход от одного значения к другому был не одномоментным, а явился результатом длительного развития. Ф.Т. Виссер в своем анализе значений "motan" в древнеанглийском соотносит "motan" с готским "gamot" (иметь место) и вслед за Е. Стендопом (Standop 1957:67-93) возводит его к индоевропейскому корню "med-" со значением «отмерять», дающему начало последующей семантической трансформации в «мне отмеряно, мне отведено место». Это значение, по мнению Виссера, является базовым для последующих модальных семантических модификаций "motan" в древнеанглийском, из которых главным становится значение «возможность как разрешение», исходящая, с учетом языческих верований, а позже христианской философии, от неких высших сил -Судьбы и Бога. Виссер строит следующую семантическую цепочку:
Fate has allotted to me to do this - Fate has granted me the freedom to do this - Fate has given me the opportunity to do this - Fate has given me the power, faculty, ability to do this
Виссер полагает, что «все эти оттенки значения могли еще присутствовать в древнеанглийском внутри основного значения возможности как отпущенного разрешения, поскольку в некоторых контекстуальных употреблениях "motan" передавал "разрешено, позволено", а в других контекстах к этой идее разрешения подмешивалась идея объективной возможности (Visser 1973:1793). Более категоричного мнения по поводу способности "motan" выражать «объективную возможность» в многочисленных употреблениях, несмотря на «в целом деонтический характер его значения», придерживаются А. Уорнер и Д. Денисон (Warner 1993; Denison 1993).
Поскольку в плане логико-семантической категоризации модальных значений «объективная возможность» выражается при проявлении нейтральной (обстоятельственной) динамической модальности, то можно предположить, что оттенки значения «объективной возможности», о которых упоминает Ф. Виссер, могут быть либо следами предыдущего семантического сдвига, либо проявляться в контекстах, нейтрализующих идею субъективности разрешения. Усиление идеи объективной возможности происходит также в случаях генерализации отдельных актов разрешения, то есть, переноса разрешения с конкретного лица на всю людскую общность в виде определенных норм, догм, правил поведения и т.п. и проявления, так называемой, объективной деонтической возможности (Lyons 1977:792-793). При этом объективизации подвергается процесс или действие, а деонтический источник разрешения воспринимается не как конкретное лицо, берущее на себя ответственность за налагаемое им разрешение и следующее за ним действие, но как определенные внешние по отношению к субъекту реально существующие в мире силы, наделенные властными полномочиями.
