Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Концептуализация и категоризация "DECEPTION" .. 11
1.1. Онтология концепта "DECEPTION" 11
1.1.1. Обман в мифологии 11
1.1.2. Архетип плута-трикстера 17
1.1.3. Связь обмана с изменениями и превращениями органов человеческого тела 19
1.1.4. Роль обмана для выживания человека 22
1.1.5. Игровой характер культуры и обман 26
1.1.6. Концептуальное содержание "DECEPTION" 30
1.1.7. Словарные дефиниции слова "deception 36
1.1.8. Аксиологический ресурс английских идиом со значением обмана 38
1.2. Прототипический подход к категоризации обмана 41
1.2.1. Прототипический сценарий ситуации обмана 43
1.2.2. Непрототипические сценарии ситуации обмана 45
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 49
ГЛАВА П. Когнитивная теория метафоры как ключ к пониманию английских идиом со значением обмана 51
2.1. Метафора как продукт когнитивной работы мысли 51
2.1.1. Когнитивный феномен идиоматической образности 51
2.1.2. Метафора как модель смыслообразования и внутренняя форма идиомы как "след" образа в метафоре 58
2.1.3. Метафорический сценарий обмана и метафорическое картирование DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL и DECEPTION IS PLAY 61
2.1.4. Концептуальный бленд "DECEPTION" 65
2.2. Ключевые метафоры DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL и DECEPTION IS PLAY 68
2.2.1. Базовая метафора DECEPTION IS HUNTING 68
2.2.2. Базовая метафора DECEPTION IS WAR 71
2.2.3. Базовая метафора DECEPTION IS TRADE 74
- 2.2.4. Базовая метафора DECEPTION IS POLITICS 79
2.2.5. Базовая метафора DECEPTION IS GAMBLING 83
* 2.3. Прагматический потенциал метафоры 88
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 93
ГЛАВА III. Прагматические аспекты английских идиом со значением обмана 94
3.1. Теория речевых актов как метод описания прагматического значения идиом 94
3.2. Дискурсивный анализ идиом 96
3.3. Возможный мир как инструмент анализа идиом в дискурсе 101
3.4. Дискурсивные характеристики английских идиом со значением обмана 103
3.4.1. Базовые метафоры обмана в дискурсе 103
3.4.1.1. Английские идиомы со значением обмана, репрезентирующие простые концептуальные
бленды в дискурсе 103
3.4.1.2. Английские идиомы со значением обмана, репрезентирующие сложные концептуальные бленды в дискурсе 126
3.4.1.3. Английские идиомы со значением обмана в неискреннем дискурсе 131
3.4.2. Аксиологический "след" прототипической ситуации обмана в дискурсе 137
3.4.3. Диалектика концепта "DECEPTION" в дискурсе 141
Выводы по третьей главе 151
Заключение 153
Библиография 158
- Связь обмана с изменениями и превращениями органов человеческого тела
- Метафорический сценарий обмана и метафорическое картирование DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL и DECEPTION IS PLAY
- Возможный мир как инструмент анализа идиом в дискурсе
- Аксиологический "след" прототипической ситуации обмана в дискурсе
Введение к работе
В работах последних лет исследователи стали привлекать прагматические данные для анализа структур языковых единиц и их функционирования в речи. А это значит, что язык стал изучаться с функциональной точки зрения, то есть с точки зрения особенностей использования языка в актах речевого общения (Телия 1996). Значительный прагматический потенциал фразеологизмов вызывает интерес многих ученых и оказывается в контексте современных работ по изучению фразеологического материала (Каплуненко 1992; Телия 1996; Куницына 1998; Ефимова 2000; Федорюк 2001; Baranov 1996 и др.). Функционирование фразеологических единиц в речи во многом зависит от прагматических аспектов ситуации общения (время, место, коммуниканты, их социальный статус, взаимоотношения, мировоззрение, интенции и т.д.).
Предметом исследования является совокупность современных английских идиом со значением обмана. Под идиомами мы понимаем, вслед за А.В. Куниным, раздельнооформленные языковые единицы, с полностью или частично переосмысленным значением (Кунин 1996). Объектом исследования послужили тексты художественных произведений английских и американских писателей XIX и XX в.в. Общий объем привлеченного к анализу материала составляет около 5000 страниц.
Следует отметить, что многие исследователи, как зарубежные, так и отечественные, обращались к проблеме истины и лжи (Глаголев 1987; Бо-линджер 1987; Вайнрих 1987; Гадамер 1988; Шатуновский 1991; Дубровский 1994; Степанов 1997; Арутюнова 1999; Панченко 1999; Плотникова 2000; Щербатых 2000; Экман 2000; Гоффман 2000; Карамышева 2001; Токарева 2001; Вок 1979; Coleman 1981; Carson 1989; Sweetser 1994 и др.). Тема обмана неоднократно становилась предметом изучения многих ученых и рассматривалась на материале разных языков. Тем не менее, как представляется, на стоящее исследование ориентировано на решение новых задач в этой достаточно изученной области. В фокусе нашего внимания исследование прагматического потенциала английских идиом со значением обмана, занимающих особую дискурсивную нишу.
Развитие идиом, в первую очередь, "регулируется процессами прагматического характера" (Каплуненко 1992: 87). Прагматическая функция, то есть целенаправленное воздействие языкового знака на адресата, реализуемое в контексте, является "важнейшей функцией любой единицы языка, в том числе и фразеологической" (Кунин 1996: 114). В условиях речевой деятельности значение идиомы осложнено стойкими смысловыми связями с определенными признаками контекста и дискурса. Эти связи настолько устойчивы и воспроизводимы, что дают основания считать прагматический аспект идиом ведущим (Каплуненко 1992). Очевидно, что адекватный анализ прагматики идиом должен производиться в контексте дискурса. Дискурсивный анализ английских идиом со значением обмана занимает одно из центральных мест в нашей работе.
Целью настоящей работы является установление функционально-прагматических факторов, обусловливающих использование английских идиом со значением обмана в дискурсе художественной прозы. В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:
1) выявить истоки идиоматического обозначения обмана;
2) установить прототипический и непрототипические сценарии ситуации обмана;
3) определить ключевые и базовые метафоры, посредством которых происходит концептуализация "DECEPTION", и систематизировать английские идиомы обмана по принципу принадлежности к базовым метафорам;
4) рассмотреть когнитивный феномен идиоматической образности и смоделировать метафорические сценарии базовых метафор обмана на основе метафорического картирования;
5) исследовать функционирование английских идиом со значением обмана, а также определить прагматическое значение английских идиом обмана в дискурсе художественной прозы;
6) дать характеристику английским идиомам со значением обмана с точки зрения аксиологии.
Методологической основой исследования является принцип антропоцентризма и связанный с ним интерпретативный подход, в рамках которого использованы теория интенциональных состояний (Searle 1983), процедура исчисления речевых актов Дж. Серля (Searle 1995), метафорический анализ по методике Дж. Лакоффа и М. Джонсона (Lakoff 1980). Кроме того, в основу интерпретативного метода положена концепция дискурсивного анализа М. Хэллидея (Halliday 1991), пропозициональный анализ семантики неискреннего дискурса, разработанный С.Н. Плотниковой (Плотникова 2000). Интерпретативный подход позволяет в комплексе подойти к рассмотрению исследуемого материала с учетом человеческого фактора в языке.
Актуальность исследования обосновывается необходимостью изучения прагматических аспектов английских идиом со значением обмана с учетом дискурсивных особенностей контекста употребления. Раскрывается прагматическая сущность идиомы как средства речевого воздействия. Актуальность исследования также диктуется интересом современной лингвистики к проблеме соотношения фактора субъекта речи и значения идиом, что предполагает при анализе идиом опору на феноменологический опыт интерпретатора.
В настоящей работе выбор концепта "DECEPTION", лежащего в основе исследуемых идиом, определяется его безусловной ценностью. Представляется, что концепт "DECEPTION", уходящий своими корнями в глубокую древность, однозначно осознается англо-говорящими, являясь одним из важных концептов в мировидении носителей английского языка. Идиоматическое выражение концепта "DECEPTION" в английском языке осуществляется на ос нове ключевых (базовых) метафор.
Научная новизна работы заключается в том, что в ходе работы был выявлен характерный прагматический ресурс исследуемых идиом, а именно то, что прагматический потенциал ФЕ позволяет использовать идиому, про-тотипически восходящую к концепту "DECEPTION", для вхождения в иной концепт. Соединяя данные о специфике онтологизации концепта "DECEPTION" английскими идиомами со значением обмана с данными об их дискурсивной потенции, мы получаем исследовательскую процедуру, способную дать ответы на ряд вопросов о месте рассматриваемых идиом в языковой картине мира носителей английского языка и об их дискурсивной нише.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование функционально-прагматической обусловленности использования английских идиом обмана позволяет представить полную, с точки зрения антропоцентрического подхода, картину функционирования исследуемых идиом в художественном дискурсе. Применение теории интенциональных состояний, теории речевых актов, теории дискурса, теории метафоры к исследованию фразеологического материала позволяет осуществить комплексный анализ рассматриваемых идиом как дискурсивных средств воздействия на участников дискурса.
Практическая ценность работы определяется возможностью ее использования в курсах по общим проблемам фразеологии английского языка, лингвострановедения и перевода, а также в спецкурсах и семинарских занятиях по анализу дискурса, по теории интерпретации, по теории межкультурной коммуникации, в подготовке курсовых и дипломных работ.
На защиту выносятся следующие положения .
1. Избранные для исследования идиомы являются представителями категории "DECEPTION", построенной по прототипическому принципу.
2. Идиоматическое выражение концепта "DECEPTION" в английском языке осуществляется на основе ключевых метафор DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL, DECEPTION IS PLAY и их базовых метафор DECEPTION IS HUNTING, DECEPTION IS WAR, DECEPTION IS TRADE, DECEPTION IS POLITICS, DECEPTION IS GAMBLING.
3. В ходе интерпретации образов английских идиом обмана участниками художественного дискурса возникают как простые, так и сложные концептуальные бленды, определяющие функциональное своеобразие каждой базовой метафоры в дискурсе.
4. В художественном дискурсе английские идиомы со значением обмана чаще всего выступают носителями ассертивнои иллокуции и повышают интенсивность совокупной иллокутивной силы речевого акта высказывания.
5. Английские идиомы со значением обмана характеризуются в художественном дискурсе гибким прагматическим потенциалом. Под влиянием изменений интенциональности происходит диалектический поворот в кон-цептообразовании: идиома обмана, прототипически восходящая к концепту "DECEPTION", может репрезентировать в дискурсе совершенно иной концепт.
Апробация работы. По материалам проведенного исследования представлены доклады на научных конференциях и семинарах в Иркутском государственном лингвистическом университете (в период с 1999 по 2003 г.г.). Итоги работы прошли обсуждение на кафедре перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации. Основные положения проведенного диссертационного исследования отражены в семи публикациях, общим объемом в 1,8 п.л.
Объем и структура работы. Диссертация общим объемом в 188 страниц состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы, списка использованных словарей и энциклопедий, списка источников примеров и трех приложений.
Во введении обосновывается выбор объекта изучения и актуальность темы исследования, определяются цель, задачи и используемые в ходе анали за методы, указываются ее научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность. Первая глава "Концептуализация и категоризация "DECEPTION"" посвящена описанию "DECEPTION" в свете интерпретативного подхода. Осуществляется категоризация английских идиом со значением обмана по принципу принадлежности к прототипической и непрототипическим ситуациям обмана.
Во второй главе "Когнитивная теория метафоры как ключ к пониманию английских идиом со значением обмана" рассматриваются базовые метафоры: DECEPTION IS HUNTING, DECEPTION IS WAR, объединенные ключевой метафорой DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL и базовые метафоры DECEPTION IS TRADE, DECEPTION IS POLITICS, DECEPTION IS GAMBLING, объединенные ключевой метафорой DECEPTION IS PLAY, моделируются метафорические сценарии указанных метафор обмана на основе метафорического картирования.
Третья глава "Прагматические аспекты английских идиом со значением обмана в дискурсе художественной прозы" посвящена анализу прагмати-ко-коммуникативных параметров английских идиом со значением обмана в условиях художественно-литературного произведения.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются его дальнейшие перспективы.
Связь обмана с изменениями и превращениями органов человеческого тела
Первобытный образ мира был порожден материальными отношениями первобытности и отражал почти полную подчиненность индивида и общества природным силам. Наиболее адекватной формой воплощения первобытной картины мира стал миф. Как уже было отмечено выше, А.Ф. Лосев указывал на то, что миф есть сама жизнь: "Для мифического сознания все явственно и чувственно ощутимо... мифы поражают своей постоянной телесностью и видимостью, осязаемостью" (Лосев 1990: 420). Миф лучше всего соответствует особенностям практического освоения действительности, беря обе мировоззренческие, воспитательные и культово-регулятивные функции, осуществляемые через религиозную, художественную, магическую практику.
Известный антрополог Б. Малиновский рассматривал миф как часть культуры в ее функциональном, прагматическом измерении реализуемого. Ученый вплетает миф и сказку в контекст жизни, в которой они возникают и бытуют. По мнению Б. Малиновского, "миф является существенной составной частью человеческой цивилизации; это не праздная сказка, а активно действующая сила, не интеллектуальное объяснение или художественная фантазия, а прагматический устав примитивной веры и нравственной мудрости" (Малиновский 1998: 99). Миф считается подлинным источником, из которого родились мораль, социальное группирование, обряды и обычаи.
Мифологическое мироощущение породило свою протоэтику: из сюжета видно, что хорошо, а что плохо. Однако эта протоэтика не строится в виде логической схемы: просто то, что полезно для своей общины - то хорошо. Выше мы отмечали, что понимание обмана у первобытных людей было синкретичным: ум и хитрость и колдовство не отделялось друг от друга. Обман оценивался положительно, если с его помощью община одолевала своих врагов, а отрицательно, если он грозил целостности миропорядка в общине. А то, что плохо - большей частью магически заворожено, табуировано. По-видимому, табу сдерживало человеческие инстинкты. На обман среди соплеменников было наложено табу. В противном случае, органы тела человека, нарушившего табу, могли измениться или превратиться во что-либо другое.
Эта тема аномальных соматических изменений вошла в сюжет некоторых мифов и сказок об обмане. Существует как совокупность устоявшихся, стандартизованных и составляющих фольклор данного племени легенд, так и постоянный поток рассказов о текущих событиях, подобно тем, что происходили в мифические времена. Так, например, рот Локи, вечного нарушителя табу, был зашит богами в наказание за то, что он часто нарушал свои обещания или действовал вопреки воле других богов. У многих народов мира есть волшебные сказки, в сюжете которых прослеживается тема изменения размеров ушей, носа героев в провинность за то, что они действовали посредством обмана. Подобные примеры народного творчества - это своего рода аллегории на архетип, на веру в сверхъестественные силы. Здесь мы сталкиваемся не просто с переживанием, а имеем дело с более древним слоем человеческого сознания - архетипическим.
И индусы, и древние германцы верили в происхождение мира из частей человеческого тела. А. Вежбицкая полагает, что примитивная культура интересуется внешними проявлениями внутренних состояний, и в этих внешних проявлениях тело играет решающую роль. "Слова, обозначающие части тела, часто выступают в составе идиом, описывающих внутренние состояния" (Вежбицкая 1996: 315). "Когда речь заходит о переживаниях, человек, рассказывая собеседнику об этих переживаниях, очень часто пользуется известными ему идиомами, в которых, как раз отражается самое наивное представление об устройстве человеческого организма и о реакциях его органов на соответствующие раздражители" (Черданцева 1996: 62). Английские идиомы обмана с компонентами-соматизмами: pool smb. s leg - "подшучивать над кем-л.", "разыгрывать кого-л.", "надуть", "одурачить"; throw dust in a person s eyes - "пускать пыль в глаза", "обманывать кого-л."; put one s neck into the noose - "позволить себя провести" и др. иллюстрируют действия трикстера-обманщика, нарушителя табу. Указанные идиомы переносят наше сознание в атмосферу мифа, магии, мир чувственно-образных ассоциаций.
Магия движется славой древней традиции, но она также создает свою атмосферу вечно рождающего мифа. Лишь единообразие ментальных процессов привело к определенным универсальным особенностям магии и общности концепций, которые мы находим в основе магического мировоззрения и поведения человека. "Магия является связующим звеном между исконным мастерством Золотого века и чудотворной силой настоящего. Поэтому магические формулы изобилуют мифологическими аллюзиями и аллегориями, которые, будучи высказанными, высвобождают силы прошлого и переносят их в настоящее" (Малиновский 1998: 83).
Таким образом, употребляя английские идиомы обмана с компонента-ми-соматизмами, мы, по-видимому, апеллируем к коллективному бессознательному, переживая посредством мифологических мотивов архетипические образы. Эти образы являются основными составляющими любых религий, мифологий, легенд и сказок всех времен и народов (Юнг 1997). Встреча с ар-хетипическим образом всегда сопровождается сильным эмоциональным переживанием, сообщающим индивиду чувство надличностной энергии, некоей силы, явно превосходящей индивидуальное эго. Указанные идиомы активируют архетип плута-трикстера, часто прибегающего к обману, нарушающего нормы морали. Выше мы уже отмечали, что архетип плута-трикстера имеется почти в каждой культуре и, обманывая, человек может воскрешать в себе этот архетип.
Метафорический сценарий обмана и метафорическое картирование DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL и DECEPTION IS PLAY
Образное переосмысление характерно для идиоматического значения. Образное переосмысление отражает движение от конкретных значений к более абстрактным. "Для большинства идиом образность является конститутивным признаком от образа к концепту" (Добровольский 1996: 79).
С помощью метафоры осуществляется перенос наименования с одного денотата на другой, ассоциируемый с ним на основе реального или воображаемого сходства. "Метафора - это такой способ мышления о мире, который использует прежде добытое знание, постигая новые: из некоторого еще не четко "додуманного" понятия формируется новый концепт за счет использования первичного значения слова и многочисленных сопровождающих его ассоциаций" (Маслова 2001: 91).
Дж. Лакофф и М. Джонсон указывают на тот факт, что абстрактные концепты могут пониматься в терминах более конкретных концептов (Lakoff 1980). По мнению Й. Хейзинги, "за каждым выражением абстрактного понятия прячутся образ, метафора, а в каждой метафоре скрыта игра слов" (Хей-зинга 2001: 15). Когнитивная парадигма видит метафору как средство, с помощью которого более абстрактные области опыта концептуализирутся в терминах более знакомых и конкретных (Taylor 1995). Поиск метафоры направлен на то, чтобы онтологизировать в своем сознании абстрактный концепт. Это справедливо и по отношению к абстрактному концепту "DECEPTION". В английском языке есть большое количество идиом, базирующихся на концептуализации обмана как борьбы и игры (см. 1.1.4. и 1.1.5.).
Идиоматическое выражение концепта "DECEPTION" в английском языке осуществляется на основе ключевых метафор DECEPTION IS FIGHT FOR SURVIVAL, DECEPTION IS PLAY и их базовых метафор DECEPTION IS HUNTING, DECEPTION IS WAR, DECEPTION IS TRADE, DECEPTION IS POLITICS, DECEPTION IS GAMBLING. Мы определяем ключевую метафору (метафору "высокого" уровня) как родовой термин по отношению к более частному термину "базовая метафора" (метафора "низкого" уровня). Метафоры более "низкого" уровня наследуют свойства метафор более "высокого" уровня, конкретизируя некоторые их аспекты, иначе говоря, сфера их функционирования ограничена.
Метафорическое понимание концепта "DECEPTION", означает перемещение сознания в возможные миры (наше видение восприятия), которые задают соответствующие сценарии. "Механизмы метафоризации могут служить своего рода полигоном, на котором испытывается такая деятельность человека, которая основана на его способности разгадывать и понимать языковые выражения, в том числе и описывающие "возможные миры" за счет восстановления по ассоциативно-языковой памяти объекта в его целостности по его фрагментарному предъявлению в метафоре" (Телия 1988: 5).
Итак, область нашего познания (deception) концептуализируется посредством других областей (hunting, war, trade, politics, gambling). Выражаясь иначе, мы понимаем процесс обмана, когда мы проецируем на неё структуры (домены) "hunting", "war", "trade" и т.д. Ту область, которую мы концептуализируем, называем областью-мишенью (target domain), ту же, посредством которой концептуализируем, обозначаем как область-источник (source domain). С помощью метафоры одна сфера опыта (deception) понимается нами в терминах совершенно других сфер опыта (fight и play). "Принцип понимания двух областей опыта может быть определён как метафорический сценарий" (Lakoff 1993: 206). Например:
Обманывающий и обманываемый - борцы, представляющие противные стороны; целью обмана является победа над противником; средством обмана являются руки, ноги противников, а также виды оружия; местом обмана выступает арена, где происходит схватка; обманные действия — это приёмы борьбы, используемые противниками; об осуществлении обмана сигнализирует наличие поверженного противника.
Схематично этот метафорический сценарий представляет собой картирование (математический термин) от области источника (fight, play) к области-цели (deception). "Метафора - это фундаментальная мыслительная способность, посредством чего люди понимают себя и мир через концептуальное картирование знаний от одного домена к другому" (Gibbs 1994: 207). Такое картирование плотно структурировано. Так, имеются онтологические соответствия, согласно которым сущности в области/домене DECEPTION (участники, цель, средства, место и т.д.) соотносятся систематично сущностям в области/домене FIGHT (борцы, победа, приёмы, руки, ноги, оружие, арена и т.д.) и области/домене PLAY (игроки, предметы игры, игровая площадка и т.д.).
Возможный мир как инструмент анализа идиом в дискурсе
В дискурсе существует аксиологический ресурс (одна сущность поднимается до Мира Ценности, другая низводится до Мира Действия), тем самым обеспечивается безграничность языка. Аксиологические ценности "тянут" весь возможный мир. Как верно отмечает П. Рикер: "Понимание предваряет объяснение путем сближения с субъективным замыслом автора текста, оно создается опосредованно через предмет данного текста, то есть мир, который является содержанием текста и который читатель может обжить благодаря воображению и симпатии" (Рикер 1995: 9).
Понятие "возможный мир" встречается в философии Г. Лейбница, пытавшегося разрешить проблему множественности измерений, видений, интерпретаций одного и того же предмета в ходе познания. Финский логик Я. Хинтикка определяет возможный мир как эпистемическое событие, по отношению к которому интерпретатор занимает позицию наблюдателя (Hintikka 1967). К философским проблемам семантики теории возможных миров обращались В.В. Целищев (Целищев 1977), Столнейкер (Столнейкер 1988), U. Есо (Есо 1990) и др. "Действительный мир полностью эмпиричен, построен вокруг определенного "Я", в то время как от возможного мира "Я" отчужде-но, переведено в позицию стороннего наблюдателя" (Каплуненко 1992: 140).
В переходе из действительного мира в возможный мир выражается взаимодействие между Миром Действия и Миром Ценности (термины Уайт-хед 1990). A.M. Каплуненко подчеркивает тот факт, что с переходом из Мира Действия в Мир Ценности связываются многие особенности единиц идиоматики (Каплуненко 1992).
Идиоматика - есть проявление иррационального в языке. Идиома - это единица иррационального смысла. Иррациональное идет от человеческого начала в языке, она передается в памяти, традиции, в отличие от рационального, облаченного в отчужденные от человека формы. Самая главная особенность иррационального - неспособность быть выраженным и понятым в отчуждении и обособлении от человека. Используя идиому в речи, коммуникант, фактически, прибегает к постоянной саморефлексии смысла, отождествляет его с собственной ценностной ориентацией, поскольку его коммуникативная цель заключается в сохранении авторского "Я" в конечном смысле высказывания (Указ. соч.).
Иррациональный смысл, как правило, ориентирован на выражение оценки. "Преобладающим свойством идиом как средств номинации выступает их направленность на выражение квалификативно-оценочной сферы" (Указ. соч.: 144). Оценка саморефлексивна (Вольф 1985, Арутюнова 1999), а саморефлексия, в свою очередь, требует "сокровенных" средств, значительная часть которых - иррациональные единицы языка. На этапе появления оценки, человек, оценивая, перемещается из Мира Действия в Мир Ценности или возможный мир. Оценка обеспечивает "проход" в возможный мир, где мы переживаем через звуковые и зрительные образы. Идиома как выразитель оценочного отношения к действительности, рассматривается чаще всего в аксиологическом или ценностном "слое" дискурса. Для пояснения последнего тезиса уместно процитировать П. Рикера: "Читатель приступает к чтению рассказа, трагедии, романа, имея определенные ожидания, и эти ожидания, его мировоззрение изменяются в процессе чтения... Иногда чтение сопрово 103 ждается борьбой. Ведь можно восхищаться тем или иным произведением с эстетической точки зрения, одновременно испытывая неприязнь по отноше нию к его персонажам или тому видению жизни, которое оно несет. Это за висит от нашей личной этической позиции, мы принимаем или не принимаем мировоззрение, заключенное в данном тексте. Думаю, что в результате этой борьбы и формируются ценности (Рикер 1995: 98 - 99)". Представляется, что ценностный "слой" дискурса - это и есть та этическая позиция читателя, ко-торая позволяет ему оценивать прочитанное и формировать ценности. Переживание в возможном мире манифестирует интенциональное состояние героя или автора в дискурсе. Выше мы указывали на то, что декоди-» рование смысла фразеологической единицы зависит от всех горизонтов ин тенциональности. Возможный мир - это серьезный инструмент анализа дис курса. Пытаясь понять дискурс, интерпретатор хотя бы на миг переселяется в чужой мысленный мир (Демьянков 2002). Возможный мир, иначе говоря, культурный сценарий вводится в анализ, когда необходимо спрогнозировать возможное развитие событий, для настоящего исследования - это спрогнозировать метафорический сценарий идиомы.
Аксиологический "след" прототипической ситуации обмана в дискурсе
Мы анализируем очередной эпизод из произведения А. Кристи "Почему они не спросили Эванс?". Происходит диалог двух молодых людей, занимающихся сыском. Герои задаются вопросами, ответы на которые помогают им обнаружить настоящего преступника. Иначе говоря, в ходе разговора детективы выявляют причинно-следственные связи, верифицируя обман преступника Лжениколсона:
"My God!" cried Bobby.
"What is it?"
"Frankie, that wasn t Nicholson who came here just now!"
"Have you gone quite mad? Who was it then?"
"I don t know - but it wasn t Nicholson. All along I felt there was something wrong - but couldn t spot it, and your saying "ears" has given me the clue. When I was watching Nicholson the other evening through the window I specially noticed his ears - the lobes are joined to his face. But this man tonight - his ears weren t like that."
"But what does it mean?" Frankie asked hopelessly.
"This is a very clever actor impersonating Nicholson."
"But why - and who could it be?"
"Bassington-ffrench," breathed Bobby. "Roger Bassington-ffrench. We spotted the right man at the beginning and then - like idiots, we went astray red herrings."
"Bassington-ffrench?" whispered Frankie. "Bobby, you are right. It must be. He was the only person there when I taunted Nicholson about accidents."
"Then it really is all up," said Bobby. "I ve still had a kind of sneaking hope that possibly Roger Bassington-ffrench might nose out trial by some miracle. But now the last hope s gone. Moira s a prisoner; you and I are tired hand and foot.
Nobody else has the least idea where we are. The game s up, Frankie" {Christie 3, 134-135).
Контекст ситуации максимально приближен к охоте, поскольку речь идет о криминальном расследовании. Интенциональность участников почти по букве охотничья: отыскать добычу vs. уйти от охотника. Интенциональ-ный горизонт героев, Фрэнсис Дервент и Бобби Джонс, определяемый в описываемом эпизоде интенциональным состоянием отчаяния (Frankie asked hopelessly; The game s up, Frankie), с необходимостью задает намерение совершить определенный речевой акт, объясняющий факт попадания в западню, на которую рефлексируют участники диалога.
Так, вначале Бобби инициирует умозаключение, своего рода, эвристический тезис о том, что преступник на самом деле не является доктором Ни-колсоном: "Frankie, that wasn t Nicholson who came here just now!". Затем герой последовательно излагает свои соображения, которые основываются на интерпретации прошлого знания. В основе его решающего довода выступает следующий аргумент: "the lobes are joined to his face. But this man tonight - his ears weren t like that". Герой совершает речевые акты-дескриптивы, где "слова оказываются приспособленными к миру". Степень уверенности персонажа в высказанном предположении возрастает по мере того, как разворачивается диалог. Можно сказать, что окончательная уверенность героя достигается благодаря ответной реплике согласия героини, резюмирующей окончательный вывод: "Bobby, you are right. It must be. He was the only person there when I taunted Nicholson about accidents". Тем самым у Бобби повышается степень приверженности истине того, что утверждается пропозицией Отот человек не Николсон .
В ходе диалога открывается ниша для соответствующей идиомы со значением обмана: draw a red herring across the path - "сбить кого-л. со следа, ввести в заблуждение" на фоне попадания в западню. В рамках аргументации, очевидно, что иллокутивная цель речевого акта, частью которого является идиома go astray red herrings, — ассертив. ФЕ отражает жанровую доминанту произведения - детектив, поэтому ее появление оправдано.
Как известно, для прагматического подхода к языковым явлениям релевантным остается мнение говорящего/интерпретатора: в каких условиях осуществляется это сообщение и т.п. (Телия 1996). Мы уже упоминали о том, что молодые детективы, будучи в неволе, путем умозаключений разоблачают обманщика Лжениколсона. По мнению героев, преступник обманул детективов так, "как если бы преследуемый бросил селедку, чтобы сбить преследующих со своего следа посредством ложного запаха". Здесь, по-видимому, включается в действие модус фиктивности "как если бы" по В.Н. Телия (Телия 1996), причем образ селедки воздействует даже на органы обоняния читателей/наблюдателей. Как уже упоминалось выше, прагматическая функция идиомы заключена в иллокутивной силе идиомы, которая хорошо просматривается в процедурной записи знания: "знай, что X обманул, считай, что это "плохо", вообрази, что X сбил со следа, испытай "чувство-отношение" неодобрения".
