Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Теоретические предпосылки исследования .
1.1 Основные положения предикатно-аргументной концепции семантико-синтаксической организации предложения 13-18
1.2 Проблемы построения типологии предикатов 18-30
1.3 Теория семантических ролей 31-37
1.4 Проблемы определения агентивности 3 8-45
1.5 Проблемы глагольного действия и моделирования процессов, лежащих в основе образования глаголов неконтролируемого действия 46-52
1. 6 Признак «контроль» как характеристика ситуации и элемент значения глагола 52-59
Выводы по теоретической главе 60-61
Глава 2: Исследование семантических особенностей и функционирования антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия
2.1 Предпосылки построения классификации антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия 62-65
2.2 Особенности проявления неконтролируемости у глаголов «неуспеха» действия 65-81
2.3 Семантика неконтролируемости у глаголов физиологического действия 81-86
2.4 Реализация значения неконтролируемости у глаголов, имплицирующих способ действия 86-92
2.5 Признак «контроль» у глаголов эмоционального воздействия 92-101
2.6 Особенности реализации признака «контроль» у глаголов действия 102-113
2.7 Особенности перекатегоризации значения у ингерентно неконтролируемых глаголов 114-123
Выводы по исследовательской главе 124-125
Заключение 126-132
Библиография 133-144
Список лексикографических источников 144
Список источников примеров 145
- Основные положения предикатно-аргументной концепции семантико-синтаксической организации предложения
- Проблемы построения типологии предикатов
- Предпосылки построения классификации антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия
- Особенности проявления неконтролируемости у глаголов «неуспеха» действия
Введение к работе
Настоящая работа посвящена рассмотрению одной из ведущих частей речи - глагола. Обращение к глаголу не случайно: в современной науке глаголы являются центральной темой многих исследований, т. к. они справедливо считаются конструктивным ядром высказывания. Глагол, выступая в функции предиката, является неотъемлемой частью и центральным звеном пропозициональной модели предложения, тем самым определяя его семантико-синтаксическую структуру.
Темой настоящего исследования являются антропоцентрические глаголы неконтролируемого действия, которые обладают рядом специфических семантических особенностей, позволяющих выделить их в отдельную группу в глагольной классификации.
В традиционных классификациях глаголов (базирующихся на типологии глагольных предикатов) принято выделять три основных типа -глаголы действия, состояния и процесса. Эта типология основывается на двух главных признаках: контролируемости и локализованности во времени. Под контролируемостью понимается способность человека намеренно совершать запланированное действие и достигать необходимого результата. Временная локализация предполагает соотнесение глагольного значения с отрезком или точкой на временной оси. Действия являются контролируемыми и допускают временную локализацию, в отличие от состояний, которые считаются неконтролируемыми и не локализуются во времени. Процесс допускает временную локализацию, но не контролируется.
Что касается группы неконтролируемых глаголов действия, которые являются предметом нашего исследования, то она стоит особняком среди других глаголов действия, описывающих действие по достижению определённого результата. Глаголы неконтролируемого действия отличаются по ряду семантических и синтаксических признаков. Исследуемые глаголы объединяет то, что они описывают ситуации, в которых действие или не
5 реализуется вовсе, или результат действия не соответствует запланированному, например: fall, lose, miss, forget, fail, etc. К группе неконтролируемых действий также принадлежат глаголы, описывающие незапланированные, спонтанные действия: sneeze, blink, belch, sigh и т. п. Мы также рассматриваем глаголы, инкорпорирующие неконтролируемый способ совершения действия: trudge, shuffle, croak и др. В работе исследуются возможности приобретения ингерентно контролируемым глаголом ситуативно обусловленного признака [- контроль].
Признак контролируемости \ неконтролируемости, как базовый для глагольной классификации и центральный для выделенного подкласса глаголов, тесно связан с такими признаками как одушевлённость, намеренность, целенаправленность, волитивность и т. п. Контролируемость предполагает наличие в ситуации субъекта, который прилагает усилия к совершению некоего действия и реализует это действие в соответствии со своим намерением и представлением о необходимом результате. Следует отметить, что признак контролируемости и агентивность, как его основа, тесно связан с антропоцентричностью языка. Современная научная парадигма признаёт, что «человек - центральная фигура языка, и как лицо говорящее, и как главное действующее лицо мира, о котором он говорит» [Золотова, 1982: 5]. Вопросы контролируемости \ неконтролируемости обсуждаются только в связи с антропоцентричными ситуациями. Только обладающий сознанием антропоним способен контролировать ситуацию. Этим объясняется выбор названия интересующей нас группы глаголов.
В настоящее время вопросы контролируемости \ неконтролируемости широко обсуждаются в различных работах отечественных и зарубежных лингвистов. На материале русского языка проблемы неконтролируемости рассматривались в работах Зализняк (1992), Кустовой (1992), Арутюновой (1992, 1993, 1998), Падучевой (1992, 1996), Апресяна (1974), Рахилиной (1988) и ряда других лингвистов. Следует отметить, что в основном исследования велись либо в рамках рассмотрения более широких вопросов,
как, например, глагольного вида (Зализняк, 1992; Алисова, 1971), либо затрагивались в связи с проблемами сочетаемости данных глаголов с наречиями нарочно \ случайно (Зализняк, 1992; Кустова, 1992; Givon, 1975), речевой многозначностью предикатов (Апресян, 1974). Признак неконтролируемости также использовался при рассмотрении конструкций, в которых отглагольное имя, обозначающее ситуацию, синтаксически и семантически подчинено некоторому глаголу, например, 'начать прыжок'(Плунгян, Рахилина, 1988). В работах Ван Валина (1992), Гивона (1975), Круза (1973) вопросы контролируемости затрагиваются в связи с вопросами агентивности.
Следует отметить, что уже установлен ряд признаков, позволяющих выделить данный вид глаголов в самостоятельную группу, таких как признак [-контроль], нецеленаправленность, спонтанность. Вместе с тем есть основания считать, что отнюдь не все аспекты функционирования данного типа глаголов исследованы в достаточной степени, особенно если принять во внимание тот факт, что материалом исследования в работах отечественных лингвистов являлись, в основном, глаголы русского языка. Английские глаголы, являющиеся объектом исследования в данной работе, имеют ряд особенностей, которые подлежат подробному описанию. Хотя данная группа глаголов представляет самостоятельный исследовательский интерес, описание их лексико-семантических особенностей требует сопоставить их с другими семантическими классами глаголов, в связи с чем в работе предполагается подробное рассмотрение существующих семантических классификаций глагола.
Следует подчеркнуть, что антропоцентрические глаголы неконтролируемого действия как отдельная группа не являлись предметом специального исследования. Хотя ряд глаголов, которые мы включаем в эту группу, был рассмотрен в работах, основной задачей которых было решение каких-то других лингвистических проблем. Так, Е.А. Камышаньченко (1999) рассматривает ряд глаголов неконтролируемого действия в своей работе,
7 посвященной глаголам 'нереализованное действия', неконтролируемые глаголы действия включаются в группу глаголов 'неуспеха' действия в исследовании Л. В. Пантелеевой (1986), посвященном импликативным глаголам. На материале русского языка некоторые глаголы получили освещение в работах Е. В. Падучевой (1992, 1996), которая подробно рассматривала семантику моментальности.
В своем масштабном исследовании «Язык и мир человека» (1998) Н.Д.
Арутюнова затрагивает вопросы семантики неконтролируемости. Важным
моментом ее наблюдений является признание ею наличия в языке глаголов
действия, изначально характеризующихся отрицательной
контролируемостью и описание семантики ряда неконтролируемых глаголов. Важность этого исследования (проведённого, однако, на материале русского языка) для настоящей работы заключается в том, что многие идеи Арутюновой, использованы нами для субклассификации неконтролируемых глаголов действия на материале английского языка.
Отсутствие полномасштабных работ по исследованию семантики и особенностей функционирования английских антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия определяет актуальность данной диссертационной работы.
Целью настоящего исследования является комплексное семантическое изучение выделенной группы глаголов. Достижение этой цели требует постановки и решения ряда задач, таких как:
1 уточнение понятия «контролируемость» и признака «контроль» как
базовых для выделения группы интересующих нас глаголов;
изучение особенностей лексического значения глаголов, принадлежащих к данной группе;
определение границ группы глаголов интересующего нас типа и выявление существенных отличий этих глаголов от других глаголов действия;
4 исследование принципов субкатегоризации глаголов данной группы и
построение их классификации;
8 5 исследование условий реализации признака «контроль» как элемента глагольной семантики в актуализированном высказывании; 6 описание типичных случаев перекатегоризации ингерентно присущего глаголу признака [+\- контроль];
Для решения поставленных задач используются следующие методы лингвистического анализа: метод компонентного и контекстуального анализа глагольного значения, метод анализа словарных дефиниций, метод лингвистического наблюдения и описания, а также методика анализа глагольного значения по этапам отражаемого глаголом процесса совершения действия (актогенеза).
Решение поставленных задач также потребует обращения к ряду основных положений и концептов семантико-синтаксического направления лингвистики, в русле которого написана диссертация.
В теоретической главе работы представлено подробное освещение основных понятий и принципов предикатно-аргументной теории предложения, обращено особое внимание на проблемы исследования семантической структуры высказывания. Представляется также необходимым рассмотреть существующие семантические классификации предикатов, которые позволяют представить семантическую типологию глаголов, основывающуюся на предикатных классах. Так как глагол в функции предиката является концептуальным ядром высказывания, предопределяя количество и роли аргументов, в работе излагаются основы теории семантических ролей.
В теоретической главе также подробно рассматриваются вопросы контролируемости, предлагается определение этого понятия, определяется связь с близкими понятиями 'намеренность' и 'агентивность'.
В качестве основного инструмента анализа глаголов неконтролируемого действия нами используется теория актогенеза Г. Г. Сильницкого, позволяющая определить связь этапов актогенетического процесса с намерением и контролем.
9 В исследовательской части работы представлена классификация антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, каждый подвид выделенной группы получает детальную характеристику в плане особенностей выражаемого значения и анализируется согласно прохождению действием этапов актогенетического процесса.
В исследовании рассматриваются особенности реализации ингерентно присущего глаголу признака [+\-контроль] в актуализированном высказывании, анализируются возможности и способы перекатегоризации прототипического значения глагола.
На защиту выносятся следующие положения:
Группа антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия подразделяется на подгруппы: глаголов 'неуспеха' действия, глаголов непроизвольного физиологического действия, глаголов, инкорпорирующих неконтролируемый способ совершения действия.
Глаголы 'неуспеха' действия (fall, lose, miss, forget, etc.) называют ситуации, характеризующиеся сбоем в процессе актогенеза, мешающим реализации первоначально запланированного действия. На основании того, на каком этапе актогенеза происходит сбой, препятствующий контролируемой реализации такого действия, различаются подгруппы глаголов с физическим сбоем, ментальным сбоем, глаголы отрицательного результата действия (типа: overcook, underproduce, etc.).
Глаголы 'неуспеха' представляют собой лексикализацию неудачи в выполнении намерения совершить некое действие, содержание которого входит в пресуппозициональную часть глагольного значения.
Глагол fail является ядерным для группы глаголов 'неуспеха', лексикализуя неудачу широкого круга изначально задуманных действий. Сходным значением обладает глагол miss.
Группа неконтролируемых глаголов физиологического действия объединяет непроизвольные моторные реакции человека на внешние
10 раздражители (blink, sneeze, vomit, etc.) и физически выраженные реакции человека на психические раздражители (groan, sigh, moan, etc.).
6. В качестве отдельной группы выделен ряд глаголов, имплицирующих
неконтролируемый способ совершения действия (shuffle, toddle, croak,
wheeze, etc.).
7. Как неконтролируемые могут интерпретироваться глаголы
эмоционального воздействия, каузирующие негативные эмоции (dissatisfy,
disturb, annoy, etc.).
8. Глаголы, имеющие ингерентный признак [+контроль], могут его
утрачивать в ряде ситуаций. Такая возможность реализуется в результате
действий непрототипического агенса, который не контролирует собственное
поведение. Глагол также реализуется как неконтролируемый при условии
наличия в контексте указаний на неблагоприятные обстоятельства,
препятствующие осуществлению контроля.
9. Ингерентно неконтролируемое действие может интерпретироваться как
контролируемое при условии наличия в контексте ситуации условий,
указывающих на реализацию контроля со стороны субъекта.
10. Большинство глаголов неконтролируемого действия реализуется в
высказываниях, в которых субъект является одушевлённым производителем
намеренного действия, по той или иной причине не осуществляющим
контроль над действием или ситуацией в целом.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые на материале
английского языка производится комплексное изучение
антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия,
рассматриваются их семантические особенности, а также особенности реализации признака [-контроль] в актуализированном высказывании. Впервые производится детальная субклассификация группы глаголов неконтролируемого действия в зависимости от признака [-контроль], положенного в основу номинации. Осуществляется рассмотрение семантики неконтролируемости с точки зрения особенностей протекания
актогенетического процесса. Описываются контексты, препятствующие реализации изначально присущего глаголу признака [+\-контроль] в актуализированном высказывании.
Материалом исследования послужили английские глаголы, обладающие ингерентным признаком [-контроль] или реализующие его в актуализированном высказывании. Отбор единиц, составляющих материал исследования, производился в два этапа. На первом этапе методом сплошной выборки из словарей и анализа словарных дефиниций были выделены лексемы, характеризующиеся признаком [-контроль]. Была также использована выборка из тезаурусов Rogef s и Wordsmith. На втором этапе исследования была произведена контекстуальная выборка из произведений художественной литературы и публицистики. Кроме того, использовался иллюстративный материал словарей и интернет сайтов. Как показали результаты исследования, группа неконтролируемых глаголов действия имеет гетерогенный характер. Было выделено около 200 таких глаголов, имеющих ингерентный признак [-контроль]. В работе анализируются наиболее типичные глаголы, отражающие семантические особенности выделенных групп. В диссертации также показано, что границы изучаемого явления неконтролируемости расширяются за счет так называемой ситуативно обусловленной неконтролируемости, реализуемой в ряде контекстов принципиально контролируемыми глаголами.
Теоретическая значимость работы состоит в уточнении понятия контролируемость и признака «контроль» как элемента глагольной семантики, соотнесении концепта «контроль» с близкими по значению понятиями агентивность, намеренность и т. п., исследовании связи контроля с особенностями процесса совершения действия, представленного в виде актогенетической модели. Результаты исследования также позволяют лучше понять связь семантики различных подклассов глаголов с ролевым статусом их актантов. Диссертация помогает более широко представить понятие
12 «неуспеха» действия, не ограничиваясь рамками так называемых импликативных глаголов.
Практическая значимость полученных результатов состоит в том, что они могут быть использованы в качестве материалов при подготовке и проведении лекций и семинарских занятий по теоретической грамматике, лексической и синтаксической семантике английского языка, а также использоваться при составлении справочных материалов и пособий.
Результаты исследования были апробированы на научных конференциях Герценовские чтения 2001, 2002г., Future Imperfect 2002г. в РГПУ им. А. И. Герцена, Апрельских конференциях 2000, 2001 в Институте иностранных языков ун-та экономики и финансов, на аспирантском семинаре кафедры английской филологии 2002г. Основные положения и выводы диссертации отражены в 5 публикациях.
Основные положения предикатно-аргументной концепции семантико-синтаксической организации предложения
Характерной особенностью семантико-синтаксических исследований в настоящее время является стремление к комплексному описанию языковых единиц как в связи с их экстралингвистическими референтами, так и в связи с их особенностями в содержательном (смысловом) плане. Экстралингвистические ситуации отражаются в сознании человека в виде логических содержательных схем, в языке они получают конкретное выражение посредством единиц языка [Кибрик, 1980]. Предложение рассматривается как основная единица языка, отражающая ситуацию реального мира, именно в нем воплощена прежде всего семантика языка [Степанов, 1981: 4]. В связи с этим, предложение является одним из центральных аспектов исследования лингвистической науки.
В лингвистической литературе последних десятилетий наиболее широкое распространение получила денотативная или референтная концепция предложения, идеи которой были изложены в работах Н. Д. Арутюновой (1976, 1980, 1998), В. В. Богданова (1974, 1977, 1978, 1982), В. Г. Гака (1969, 1972, 1973, 1978), Г. Г. Сильницкого (1973, 1978), А. Е. Кибрика (1980), Т. Б. Алисовой (1971), Чейфа (1975), Лакоффа (1970, 1981, 1981а, 1988), Лайонза (1968, 1977), Крофта (1992) и др. Одной из задач семантико-синтаксических исследований является определение характера связи между семантикой высказывания и положением дел в экстралингвистической ситуации. Предложение рассматривается как полный языковой знак, обладающий двусторонней сущностью: содержательной, на которой мысль сополагает понятие вещи и понятие признака в самом широком смысле, и формальной, на которой семантические единицы получают лексико-синтаксическое выражение [Богданов, 1977: 39]. В отличие от слова, являющегося простым лингвистическим знаком, денотатом которого выступает конкретная вещь или признак, экстралингвистическим денотатом предложения является ситуация.
Различные лингвисты по-разному определяют понятие ситуации, относя его то к миру, как экстралингвистическому референту предложения, то к языку, то к мышлению.
В. Г. Гак относит ситуацию к сфере действительности, определяя её как референт высказывания, т. е. «совокупность элементов, присутствующих в объективной действительности, в момент «сказывания» и обусловливающих в определённой мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания» [Гак, 1973: 358].
По определению В. С. Храковского, «смысловая структура предложения представляет собой вырезанный и обработанный мыслью фрагмент действительности, который принято называть денотативной ситуацией» [Храковский, 1972: 5]. Таким образом, понятие ситуации относится в данном случае и к экстралингвистической действительности, и к мышлению, и к языку.
Г. Г. Сильницкий рассматривает ситуацию как «семантический аналог поверхностной структуры предложения, т. е. как семантическую единицу, выражаемую предложением и состоящую из некоторого количества семантических (ситуативных) позиций, синтагматически (функционально) соотнесённых между собой и имеющих «субстанциональное» заполнение в виде соответствующих лексических значений» [Сильницкий, 1974: 5].
Попытка систематизации проблемы определения ситуации представлена в работах В. Б. Касевича (1977, 1988), который различает денотативные ситуации-элементы экстралингвистической действительности, описываемые отдельным высказыванием, и сигнификативные ситуации -содержание высказывания, которые являются семантическим соответствием денотативной ситуации [Касевич, 1988: 57]. Денотативное направление лингвистики занимается изучением того аспекта предложения, в котором отражена структура ситуации и который в разных работах получил название семантического, номинативного, денотативного, когнитивного, уровня референции, реляционной структуры, пропозиции [Арутюнова, 1980: 8].
В настоящее время понятие пропозиции является центральным для синтаксической семантики, в связи с повышенным вниманием лингвистов к смысловой стороне предложения. В работах большинства лингвистов признаётся, что смысл предложения имеет сложную структуру, которую принято называть «семантической структурой» или «глубинной структурой». Комментируя эти термины, Богданов отмечает, что все они отражают организованный характер смысла и его глубинный статус по отношению к реально наблюдаемым высказываниям, которые формируют лексико-синтаксический план высказывания или его «поверхностную» структуру [Богданов, 1977: 3]. Следует отметить, что семантическая и синтаксическая структуры высказывания исследуются в современных концепциях предложения в их неразрывной связи. Ведь, как отмечал Чейф, «без знания семантической структуры мы ничего не знаем о процессах, в результате которых возникают (грамматически) правильные высказывания, т.к. эти процессы представляют собой процессы семантического формирования [Чейф, 1975: 91]. Таким образом, исследование актуализированного предложения в настоящее время связано с исследованием его семантической структуры и способом её отражения в соответствующей синтаксической структуре.
Предикатно-аргументное направление синтаксиса рассматривает предикат как центральный элемент семантической структуры предложения. Доминирующая роль предиката в предложении выражается в том, что он задаёт определённое количество участников ситуации - аргументов. Такая способность предиката называется валентностью или "местностью". Существуют различные понимания термина «валентность». В самом широком понимании валентность трактуется как свойства значения устанавливать отношения с другими значениями [Кацнельсон, 1972]. Большинство исследователей признаёт выделение трех видов валентности: предметно-логической, семантической, синтаксической. При рассмотрении семантической структуры высказывания мы опираемся на определённую выше семантическую валентность (подробнее о валентности предиката см., например, Почепцов, 1969, 1971, Сильницкий, 1974, 1978, Храковский, 1970, Кацнельсон, 1972, Долинина, 1982, 1983, 1989 и др.). Таким образом, имеющий семантические валентности предикат определяет количество участников ситуации и характер отношений между ними.
Проблемы построения типологии предикатов
Как уже упоминалось во введении, исследование интересующих нас глаголов должно проводиться в тесной связи со структурой высказывания, в котором они употреблены. Этим обусловлено обращение к особенностям семантической и синтаксической структуры предложения, о которых говорилось в разделе 1.1. Как мы уже не раз отмечали, актуализированное высказывание описывается на семантическом уровне исследования в виде глубинной или семантической структуры, главным элементом которой является пропозиция, состоящая из предиката и его аргументов.
Как уже говорилось, в настоящее время в лингвистической литературе безоговорочно признаётся доминирующее положение предиката в семантической структуре предложения: являясь центральным элементом пропозиции, предикат предопределяет в общих чертах морфо-синтаксическую организацию предложения. Предикат органически связан с предложением, которое без него немыслимо. «Выбросить предикат из пропозиции - значит удалить её жизненный нерв» [Кацнельсон, 1972: 162]. Само понятие «предикат» в лингвистике является многозначным. «Вопрос об определении этого понятия относится к традиционным вопросам языкознания» [Демьянков, 1980: 336].
В терминах анализа по НС, понятие «предикат» не является базисным, а определяется по конфигурации синтаксического представления. Предикатной составляющей называется та составляющая предложения, которая в качестве главы имеет глагольную группу, т. е. всё, что относится к глаголу в личной форме, составляя с ним одну целую синтаксическую группу в предложении [Демьянков, 1980: 336].
В дальнейшем понятие «предикат» рассматривается как семантическая категория: «предикаты это особые семантические сущности, их категоризация представляет собой обобщение объективных явлений бытия» [Булыгина, 1982: 11]. В соответствии с предикатно-аргументной теорией базой семантической структуры предложения является одно или несколько предикатных выражений. Термином «предикатное выражение» В. В. Богданов предлагает называть комбинацию, образованную предикатными знаками (предикатами) и одним или несколькими непредикатными знаками (аргументами). Нельзя не отметить, что существует множество различных определений предиката. Под предикатом понимается слово любой части речи, обозначающее признак (действие, состояние, свойство или отношение), под непредикатом - слово, обозначающее вещь [Богданов, 1977: 197].
В.Б. Касевич [1988: 61] определяет предикат как наличие или отсутствие смысловой полноты, самодостаточности, что определяется семантическими правилами данного языка.
Степанов отмечает, что «предикаты - это особые семантические сущности языка, и они типизируются языком не в форме словарных единиц, а в форме "структурных схем" предложений» [Степанов, 1980: 312].
На морфо-синтаксическом уровне предикат может выражаться различными частями речи. Так, например, долгое время считалось, что типичным предикатом является только глагольное слово: Г.Г. Сильницкий отмечает, что «значение глагола в ядерной позиции сказуемого моделирует семантическую структуру типового предложения, которое может быть развёрнуто из глагольного ядра путём экспликации имплицируемых глаголом семантических позиций » [Сильницкий, 1986: 3]. Наличие такой точки зрения признаёт и А. Е. Кибрик [1980: 325]: «в связи с рассмотренной предикатно-аргументной структурой становится ясным, что глаголы как часть речи - это грамматикализованные предикаты, а существительные -грамматикализованные термы (актанты)». Вместе с этим, отмечается, что соотношения между семантическими единицами и частями речи далеко не однозначны. Так, Кибрик отмечает, что многие существительные могут являться номинализованными предикатами, прилагательным и наречиям в семантическом представлении также соответствуют предикаты [там же, 326]. В связи с этим А. В. Бондарко определяет предикат как некий приписываемый субъекту «семантический признак действия, состояния, отношения, бытия (существования), соотносящий - с точки зрения говорящего - содержание предложения-высказывания с действительностью по актуализированным семантическим признакам (таким, как модальность, темпоральность, временная локализованность, персональность)» [Бондарко, 1992: 32].
Таким образом, в настоящее время в пределах семантической концепции предикат трактуется как некий признаковый смысл, который может выражаться различными частями речи. Типичным случаем является манифестация предикатного смысла в глаголе и прилагательном [Арутюнова, 1980].
Семантико-синтаксическое исследование глаголов интересующего нас типа должно опираться на классификацию глагольных предикатов. Следует отметить, что в ряде лингвистических работ термины «глагол» и «предикат» часто заменяют друг друга, однако в данной работе мы придерживаемся подхода, по которому термин «глагол» принадлежит к уровню морфологического анализа (по частям речи), тогда как «предикат» - термин логики и семантики.
В лингвистических работах представлен ряд классификаций предикатов, в основе которых могут лежать преимущественно семантические или, наоборот, синтаксические признаки.
Исходя из того, что объектом исследования в данной работе являются глаголы, основное внимание при описании типологий предикатов будет обращено на глагольные предикаты. Необходимость обращения к глагольным предикатам обусловлена тем, что предметом настоящего исследования является проблема контроля, а вопросы контролируемости \ неконтролируемости возникают только в связи с глагольными предикатами. Поэтому известные предикатные классификации базируются на глагольных значениях, их сочетаемостном потенциале, и т. п. В то же время, оправданным будет и обратное утверждение, по которому семантическая классификация глаголов представляет собой реализацию семантической классификации глагольных предикатов.
Базовой для современных предикатных типологий является глагольная классификация, предложенная 3. Вендлером (1967). Вендлер заложил основы глагольной классификации. Он сосредоточил своё внимание на темпоральном аспекте предикативного значения: как соотносится денотат предиката с временным отрезком. Вендлер выделяет четыре группы: activity terms (слова со значением «деятельности»), accomplishment terms (слова со значением исполнения), achievement terms (слова со значением достижения), states (состояния).
Предпосылки построения классификации антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия
Как было показано в предыдущей главе, вопросы контроля как характеристики ситуации и признака действия являются объектом повышенного внимания современной лингвистики. Понятие «контроль» используется в определениях таких явлений как агентивность и псевдоагентивность, применяется при построении типологии предикатов. Как элемент глагольной семантики, признак [+контроль] является частью семантического содержания типичного глагола действия, направленного на достижение какой-то определённой цели и, вследствие этого, контролируемого. Вместе с тем, в настоящее время в лингвистике признаётся существование так называемых маргинальных действий - действий, которые стоят дальше от прототипа (подобные идеи смотри, например, Падучева, 1992: 69; Гак, 1992: 77-78 и др.). Как уже не раз упоминалось в теоретической главе, действия в ряде случаев могут характеризоваться признаком [-контроль], который является элементом их семантического содержания. Типично неконтролируемые действия упоминались в работах А. Зализняк (1992), Г. Кустовой (1992) Е. Падучевой (1992, 1996) и др. Ряд неконтролируемых действий рассматривался в монографии Н. Д. Арутюновой «Язык и мир человека» (1998).
Опираясь на работы предшественников и собственный анализ языкового материала, представляется возможным предложить собственное видение классификации глаголов, обладающих признаком [-контроль]. Группа антропоцентрических глаголов неконтролируемого действия, которая является объектом нашего исследования, имеет гетерогенный характер. В неё включены различные типы проявления значения неконтролируемости у глаголов действия. Следует особо отметить, что мы рассматриваем ситуации, в которых действие производится одушевлённым и обладающим сознанием деятелем - антропонимом, поскольку, как уже указывалось в теоретической главе, только человек обладает способностью к контролю. Поэтому исследуемые глаголы получили в диссертационной работе название антропоцентрических.
Основу интересующей нас группы антропоцентрических глаголов действия (которая по сути является макрогрупой) составляют глаголы, у которых неконтролируемость является частью семантического содержания. Эта группа состоит из подгруппы глаголов, которые мы, вслед за Л. Пантелеевой (1986) называем глаголами «неуспеха» действия, глаголов физиологического действия и глаголов, инкорпорирующих неконтролирумый способ совершения действия. Следует отметить, что хотя базовой характеристикой всех этих глаголов является признак [-контроль] как элемент их семантики, в основе выделения вышеупомянутых подгрупп лежат разные признаки. В рамках данного параграфа представляется необходимым дать лишь краткую характеристику признаков, которые легли в основу выделения той или иной подгруппы, поскольку детальное описание семантики глаголов каждой из подгрупп дается в рамках специальных параграфов.
Подгруппа глаголов «неуспеха» действия (fall, drop, forget, etc.) основывается на представлении об актогенетическом процессе, рассмотренном в теоретической главе. Под «неуспехом» понимается то, что некое действие не реализовалось согласно запланированной модели, т. е. либо не реализовалось вовсе, либо привело к незапланированному результату. «Неуспехом» называется также невозможность сохранить желательное для субъекта положение вещей. При рассмотрении актогенетической модели совершения действия, выраженного глаголом «неуспеха», выделяется типологический признак, позволяющий объединять в данную подгруппу глаголы, обладающие рядом несовпадающих черт. Это указание на сбой или ошибку в процессе совершения действия, что дает основание квалифицировать действие как неудачу.
Подгруппа глаголов физиологического действия объединяет глаголы, характеризующиеся отсутствием первичного намерения и целеполагания, поскольку они описывают спонтанные действия: blink, vomit, sneeze, etc.
Подгруппа глаголов, инкорпорирующих неконтролируемый способ совершения действия, объединяет глаголы, обозначающие ситуации, в которых само действие контролируется субъектом, а его характеристика является неконтролируемой: trudge, shuffle, croak, champ, etc. Для выделения этой подгруппы используется понятие «частичный контроль», определённое в разделе 1.6.
В группу глаголов, обладающих признаком [-контроль], включен ряд глаголов эмоционального воздействия: depress, annoy, disturb, etc. Исследования С. И. Назарова (1985, 1987) и В. Д. Апресяна (2000), а также анализ семантической структуры глаголов, обозначающих эмоциональное воздействие субъекта на объект, позволяет сделать вывод о том, что указание на ненамеренность подобного воздействия может содержаться в значении самого глагола.
Особое внимание в исследовании обращается на специфику реализации значения [-контроль] глаголами, которые традиционно считаются контролируемыми. Как будет показано в работе, признак [+контроль] у большинства глаголов действия имеет ингерентный, прототипический характер. Он реализуется в актуализированном высказывании при наличии так называемого «не противоречащего» контекста. Однако в ряде ситуаций в высказывании присутствуют указания на неконтролируемость производимого действия, вследствие чего глагол окказионально реализует ингерентно не присущее ему значение отрицательной контролируемости. Подобного рода ситуативная неконтролируемость ингерентно контролируемых глаголов расширяет границы интересующего нас явления неконтролируемости и подлежат рассмотрению в отдельных параграфах главы.
Следует отметить, что на основании выводов о возможности ситуативной неконтролируемости глаголов действия мы рассматриваем также контекстуально обусловленные случаи реализации признака [+контроль] типично неконтролируемыми глаголами.
Таким образом, исследование признака [-контроль] у глаголов действия затрагивает как собственно глагольное значение, так и особенности семантики высказывания в целом. Определив границы интересующего нас класса глаголов и представив краткую характеристику входящих в него групп, представляется логичным перейти к более детальному рассмотрению выделенных групп в последующих параграфах.
Особенности проявления неконтролируемости у глаголов «неуспеха» действия
Первая группа глаголов, реализующих в своей семантике признак [-контроль], объединяет глаголы действия, называющие ситуации, характеризующиеся определённым сбоем, мешающим реализации первоначально задуманного действия. Общей характеристикой глаголов выделенной группы является то, что запланированное действие не достигает завершающей стадии под воздействием внутренних или внешних обстоятельств, или его результат не соответствует задуманному. В языке существует ряд глаголов, в семантике которых заключено указание на сбой или ошибку в процессе совершения действия. В лингвистической литературе такие глаголы получили название глаголов «неуспеха» (неудачи) (Пантелеева, 1986) или контрадикторно-дефинитивных глаголов (Сильницкий, 1983). Следует отметить, что они входят в более широкую группу импликативных глаголов, являясь глаголами с отрицательной импликацией действия. Речь идет о таких глаголах как: fall, lose, drop, miss, forget, stumble, и т. п.
Исследования импликативных глаголов получили отражение в работах таких лингвистов как Л. Карттунен (1971), Т. Гивон (1972, 1973), I. Podaulf (1972), Л. В. Пантелеева (1986) и др. Под импликативными Карттунен (1971: 340-342) подразумевает глаголы, которые имплицируют истинность или неистинность комплемента, например: manage, remember, happen, fail, forget, neglect и т. п. Отмечается, что утвердительное предложение с глаголом такого типа предполагает отрицание комплемента: John forgot to lock his door- John didn t lock his door. Разрабатывая проблему глаголов, принимающих сентенциональный комплемент, Гивон (1973: 890-891) делит их на две макрогруппы: когнитивные (глаголы восприятия и знания) и аспектуально-модальные глаголы, основываясь на специфике выражения ими пресуппозитивных и импликативных смыслов. Для разграничения этих значений Гивон вводит понятие «временной оси»: то, что может быть отнесено к значению «до временной оси», называется пресуппозицией, «после» - импликацией. Гивон (1972) расширяет границы импликативных глаголов, включая в этот класс и фазовые глаголы.
Интересующая нас группа глаголов «неуспеха» действия входит в группу глаголов отрицательной импликации действия, однако не все глаголы этой группы будут являться предметом нашего исследования. Нас будут интересовать глаголы, значение которых указывает на отсутствие адекватного контроля со стороны субъекта на всех этапах актогенетического процесса. Например, такой глагол как neglect не будет входить в интересующую нас группу, поскольку предполагает полную реализацию намерения субъекта по несовершению какого-либо действия, таким образом, ситуация рассматривается как контролируемая. Следует также отметить, что группа глаголов «неуспеха», представленная в работе, несколько выходит за границы, в которых обычно описывались импликативные глаголы, как глаголы, требующие сентенциональный комплемент. В неё будут входить как классические импликативные глаголы (например, fail, forget, miss), так и ряд полнозначных глаголов, не требующих комплимента для уточнения значения (например, fall, stumble). Главным критерием объединения их в группу «неуспеха» является то, что они являются лексикализацией неудачи реализации кого-то запланированного действия или желательного положения вещей. Представляется также возможным объединить в группе «неуспеха» такие выделенные Арутюновой (1998) группы неконтролируемых глаголов как глаголы непроизвольного физического действия или «нечайности» (споткнуться, оступиться, уронить, потерять и т. п.), так и промахи и ошибки в осуществлении целенаправленных действий (ошибиться, осечься, запутаться), поскольку, несмотря на особенности выражаемых значений, все они попадают под общую категорию «неуспех», как она понимается в работе. Семантическая структура глаголов интересующего нас типа обладает своеобразием по сравнению с другими группами неконтролируемых глаголов. Рассмотрим семантическую структуру глаголов «неуспеха». Как известно, в современной лингвистике признается, что лексическое значение слова представляет собой совокупность семантических признаков, относящихся к описанию называемых им сущностей. Эти признаки связаны между собой зависимостями и тем самым образуют структуру лексического значения, в которой выделяются 2 части: интенсионал и импликационал (Никитин, 1974, 1983, 1997). Интенсионал - содержательное ядро лексического значения, импликационал - периферия семантических признаков, окружающих это ядро. Интенсионалом называется совокупность семантических признаков, которые конституируют данный класс денотатов. Наличие их считается обязательным для данного класса [Никитин, 1997: 109]. В семантической структуре глаголов «неуспеха» мы, вслед за Пантелеевой (1986), выделяем сему «неуспеха», которая определяется как информация о нереализации (или неправильной реализации) первоначально задуманного действия. Следует подчеркнуть, что сема «неуспеха», как классифицирующая, входит в интенсиональную часть, отражая характерные черты описываемых глаголом ситуаций.
Группа глаголов «неуспеха» действия может быть подразделена на подгруппы на основании того, на каком из этапов актогенеза происходит сбой, препятствующий контролируемой реализации первоначально задуманного действия.
Большинство глаголов «неуспеха» действия описывают ситуации, порожденные физическим сбоем действия: сбой (нечто, препятствующее успешному завершению действия) происходит на эффекторной стадии действия в процессе его реализации. Проиллюстрируем глаголы, имплицирующие физический сбой, следующими примерами: The child stumbled and fell (О. A. D.). Then came a step up which she stumbled.. .(Green, 1996: 111). He slipped on the icy road and broke his leg (O. A. D.). Значение глаголов fall - to come or go down freely (by force of weight, loss of balance, etc.), slip - to lose balance, fall or almost fall as result of it, stumble -strike the foot against smth. and almost fall (O. A. D.) показывает, что запланированное движение человека закончилось неудачей, связанной с невнимательностью, неожиданным препятствием, оказавшемся на пути, т. е. каким-либо внутренним или внешним обстоятельством, мешающим реализации первоначального намерения. Намерение двигаться (а не падать, которое отражено в глаголе) входит в пресуппозициональную часть глагольного значения. В связи с этим следует остановиться на понятии пресуппозиции поподробнее. Пресуппозиция всегда связывалась с понятием истинности. Именно в этом аспекте рассматривались импликативные глаголы, которые назывались средствами пропозитивной пресуппозиции в том смысле, что они пресуппозитируют целые ситуации (действия, состояния и т. п.) (Никитин, 1997а: 9). В современной лингвистике пресуппозицию относят к имплицитной части информации, извлекаемой в актах коммуникации. Никитин (1997а: 9) определяет пресуппозиции как «невыраженные импликации из эксплицитного значения высказываний, спроецированные на его предметный фон» (о пресуппозиции см. также: Арутюнова, 1973; Кифер, 1978). Таким образом, информация о первоначально задуманном действии не эксплицируется в глаголе «неуспеха», а выводится человеком на основе его знания о мире и причинно-следственных отношениях в нём. Запланированное действие человека в таких случаях, как правило, проходит этап латентной стадии актогенеза, на которой сформировались намерение и замысел, а также обозначился необходимый результат. На эффекторной стадии действие прошло этап подготовки, однако не достигло дефинитивного уровня, который маркирует успешную реализацию действия. Таким образом, сбой в процессе актогенеза (в данном случае в движении по запланированному маршруту) происходит в районе пробационного уровня.
Рассматривая действия типа slip, stumble как дескрипции, Арутюнова (1998) отмечает, что неуправляемость входит в сам рисунок движения, из которого видно, что действие совмещено с противодействием. Утратив контроль над своими движениями, человек обычно пытается вернуть его себе, прилагая к этому определённые усилия. При этом происходит борьба как бы двух сил, в результате которой человек терпит поражение.
