Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История публикации и теоретические аспекты изучения калмыцких сказок
1. История публикации калмыцких народных сказок 11
2. Классификация калмыцких народных сказок 27
Глава II. Сюжетный состав калмыцкой волшебной сказки
1. Сопоставление сюжетов калмыцких волшебных сказок с «Сравнительным указателем сюжетов» 40
2. Контаминированные сюжеты и сюжеты калмыцких волшебных сказок, отсутствующие в «Сравнительном указателе сюжетов»...68
Глава III. Традиционные формулы и общие места калмыцких волшебных сказок
1. Обрамляющие (инициальные и финальные) формулы калмыцких волшебных сказок 91
2. Медиальные формулы и общие места калмыцких волшебных сказок 104
Заключение 126
Список использованной литературы 131
Источники 145
Принятые сокращения 149
- История публикации калмыцких народных сказок
- Классификация калмыцких народных сказок
- Сопоставление сюжетов калмыцких волшебных сказок с «Сравнительным указателем сюжетов»
- Обрамляющие (инициальные и финальные) формулы калмыцких волшебных сказок
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется тем, что на современном этапе возрождения национальных культур на фоне огромного интереса народов Российской Федерации к своему духовному наследию исследования в области фольклора, а в особенности сказок, приобретают особую значимость. Сказка является одним из важнейших жанров фольклора, познавательное и воспитательное значение ее бесспорно и огромно. Художественный мир народной сказки с его фантастическими образами и картинами представляет интерес для познания специфического способа восприятия народом окружающей его действительности, этнической картины мира. Сказки представляют большой интерес и в художественном отношении, в частности - как проявление народного таланта в области сюжетосложения.
Изучение особенностей отдельных жанровых групп сказок в фольклористике имеет большое значение. Выявление специфики вымысла каждой разновидности сказок способствует пониманию сказки как жанра. В калмыцком фольклоре ученые выделяют волшебные, богатырские, бытовые сказки и сказки о животных.
Волшебные сказки характеризуются многообразием сюжетов и персонажей, богатством изобразительно-выразительных средств, что делает их важной составной частью духовной культуры любого народа. И если волшебные сказки многих народов являются более или менее изученны зарубежными и российскими фольклористами, то калмыцкая волшебная сказка еще не исследована в полной мере, между тем она представляет собой существенную часть калмыцкого сказочного фонда.
В калмыцкой фольклористике рассматривались отдельные вопросы жанровой специфики сказок, описывались персонажи и художественно-
4 изобразительные средства. Однако в научных работах, посвященных сказочному жанру калмыцкого народа, не систематизирован весь накопленный сюжетно-тематический фонд волшебной сказки (международные, локальные и контаминированные сюжеты), а также система стереотипных художественных структур (традиционные формулы и общие места), составляющие поэтику и стиль волшебной сказки.
Сюжетный фонд калмыцкой волшебной сказки специально не изучался. В связи с этим в данной работе предпринята попытка подробной характеристики сюжетно-тематического фонда калмыцкой волшебной сказки в сопоставлении с «Сравнительным указателем сюжетов», составленным по принципу международного указателя сказочных сюжетов по системе Аарне-Томпсона. Систематизация калмыцкого сказочного материала на основе «Сравнительного указателя сюжетов» даст возможность привлечения калмыцких волшебных сказок в широкий научный оборот и проведения типологических исследований.
Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется малоизученностью означенной проблемы в калмыцкой фольклористике.
Степень научной разработанности проблемы. Калмыцкий фольклор издавна привлекал внимание ученых. Сбором и публикацией образцов калмыцкого фольклора занимались в свое время известные отечественные и зарубежные востоковеды, такие как Б. Бергманн, Б.Я. Владимирцов, К.Ф. Голстунский, Г. Гомбоев, A.M. Позднеев, Г.И. Рамстедт, Б. Юльг и др.
В калмыцкой фольклористике в разные периоды рассматривались вопросы жанровой специфики сказок, освещались идеи и образы, описывались их художественно-изобразительные средства. Первая попытка классификации калмыцких сказок была предпринята И.Кравченко. К проблемам соотношения фантастических и реалистических элементов, описания типичных персонажей калмыцких сказок обращался У.У. Очиров. Происхождению, жанровому составу, идейно-тематическому
5 содержанию, основным образам калмыцких сказок посвящена монография М.Э. Джимгирова.
Элементы сюжетосложения, особенности художественной формы, «типические места», художественные приемы калмыцкой богатырской сказки были предметом исследования в работах В.Т. Сарангова. В ряде научных статей Т.Г. Борджановой, Б.Э. Мутляевой и других исследователей рассматриваются изобразительные средства калмыцких сказок, их поэтические формулы, мотивы чудесного рождения героя сказки и эпоса, отдельные персонажи сказочного жанра, взаимосвязь богатырских сказок с эпосом, антропонимия, характерная для калмыцкой сказочной традиции. Язык и стиль калмыцких сказок в их лексико-грамматическом и семантическом аспектах исследованы С.С. Бадмаевой. Однако в вышеуказанных научных работах мало исследованы сюжетно-тематические особенности волшебной сказки: международные, локальные и контаминированные сюжеты, а также стереотипные художественные средства.
Объектом исследования является калмыцкая волшебная сказка.
Предметом исследования выступают компоненты поэтики и стиля калмыцкой волшебной сказки: ее сюжетный состав и система стереотипных художественных структур - традиционные формулы и общие места.
Цель диссертационной работы - анализ поэтико-стилевой традиции калмыцкой волшебной сказки, описание сюжетики и традиционных формул - стабильных поэтических структур калмыцкой волшебной сказки.
Исходя из цели исследования, были определены следующие задачи:
охарактеризовать сюжетно-тематический фонд калмыцкой волшебной сказки, применяя систематизацию и классификацию «Сравнительного указателя сюжетов»;
- выявить локальные сюжеты, т.е. дифференцирующие элементы
калмыцкой волшебной сказки, отсутствующие в восточнославянской
традиции;
проанализировать контаминированные сюжеты калмыцких волшебных сказок, степень их распространенности и функциональной значимости;
рассмотреть фольклорный сборник «Седклин кур» («Задушевный разговор»), его место и роль в калмыцкой сказочной традиции;
дать полное аналитическое описание традиционных формул и общих мест калмыцкой волшебной сказки.
Методологической и теоретической основой исследования явились труды отечественных фольклористов, в частности А.И. Алиевой, В.П. Аникина, A.M. Гадагатля, В.М. Гацака, С.Л. Зухба, С.А. Каскабасова, Е.М.Мелетинского, Г.И. Михайлова, СЮ. Неклюдова, Э.В. Померанцевой, В.Я. Проппа, Н. Рошияну, Г.Р. Хусаиновой и др.
В основу исследования положены историко-сравнительный и историко-типологический методы, которые выступают наиболее приемлемыми для выявления сюжетов калмыцкой волшебной сказки и их соответствий со сказками других народов. При этом исследование сосредоточено не только на определении сходства, но и на выявлении своеобразия, рассмотрении специфики контаминации и интерпретации международных сюжетов в калмыцкой сказочной традиции.
Элементами структуры волшебной сказки выступают стереотипные средства выражения. Для характеристики развития сюжета исполнители фольклорных произведений нередко используют традиционные формулы -словесно-художественные сочетания как целостные художественные единства, переходящие из текста в текст. По композиционной роли общепринято деление традиционных формул на инициальные, медиальные и финальные.
Традиционные формулы изучались на материале сказок многих народов: восточнославянских (P.M. Волков, Н.В. Новиков, Н.М. Герасимова), западнославянских (И. Поливка), румынских и восточнославянских (Н. Рошияну), адыгских (А.И. Алиева), бурятских (Б.Д. Цыренов) и др.
В калмыцких волшебных сказках выработана своя система стереотипных художественных структур, в связи с чем возникает необходимость исследования всех основных разновидностей традиционных формул, определения их роли и места в композиции сказки, а также в развитии сюжета.
Материалы исследования. При написании работы привлекались тексты калмыцких народных сказок, опубликованные на протяжении XIX-XX вв., печатные издания советского периода, а также публикации калмыцких сказок на русском и немецком языках, правомерность использования которых обусловлена сохранением традиционного состава и поэтики калмыцкой волшебной сказки. Из неопубликованных материалов использовались записи, хранящиеся в научном архиве Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, и полевой материал исследователя.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые дается полный анализ сюжетного состава калмыцкой волшебной сказки, исследуются традиционные формулы и общие места - стереотипные художественные средства, сложившиеся в процессе исторического развития жанра калмыцкой волшебной сказки.
В содержательном плане научная новизна состоит в следующем:
- впервые на основе систематизации и классификации в соответствии со «Сравнительным указателем сюжетов восточнославянской сказки» охарактеризован сюжетно-тематический фонд калмыцкой волшебной сказки;
8 выявлены произведения с оригинальными сюжетами, обусловленные особенностями истории и культуры калмыцкого народа, а потому не нашедшие соответствия в «Сравнительном указателе сюжетов»;
- установлено, что взаимодействие разных сюжетных типов в рамках
одной сюжетной структуры придает калмыцким волшебным сказкам
неповторимое своеобразие, так как создаются художественно целостные и
законченные национальные произведения;
- фольклорный сборник «Седклин кур» («Задушевный разговор»)
рассмотрен в сравнении с «Сиддиту кур» («Волшебный мертвец»),
«обрамленным» произведением ойрат-калмыцкой литературы;
-впервые осуществлено исследование всех основных разновидностей традиционных формул калмыцкой волшебной сказки в сравнении с аналогичными поэтическими структурами сказок других народов. Основные положения, выносимые на защиту.
На основе систематизации и классификации сюжетов калмыцкой волшебной сказки по «Сравнительному указателю сюжетов», представляющему более отдаленную в территориальном и культурном смысле сказочную традицию, выявлено, что в калмыцкой сказочной традиции в разной степени представлены сюжетные типы всех семи разделов волшебной сказки указателя.
Произведения с оригинальными сюжетами составляют особую разновидность калмыцких волшебных сказок, они не имеют соответствий в «Сравнительном указателе сюжетов». Существование специфических сюжетов в сказочной традиции калмыков обусловлено особенностями истории монгольских народов, воспринявших через посредство тибетской культуры индобуддийские литературные традиции.
Наиболее частые сочетания различных сюжетных типов в рамках одной сюжетной структуры свидетельствуют, что творческая контаминация разных сюжетных типов выполняет в калмыцкой волшебной сказке идейную и художественную функции.
Сюжеты и «рамочная конструкция» литературного сборника «Сиддиту кур» («Волшебный мертвец») стали частью сказочной традиции калмыков. При этом инокультурные мотивы, образы и реалии переосмыслены или замещены на мотивы, образы и реалии, традиционные для калмыцкой культуры. Обрамляющий сюжет фольклорного сборника «Седклин кур» («Задушевный разговор») есть трансформация обрамления литературного сборника в соответствии с эстетикой народных сказок, вставными сюжетами сборника «Седклин кур» выступают типично народные калмыцкие сказки.
Исследование всех основных разновидностей традиционных формул и общих мест калмыцкой волшебной сказки в сравнении с аналогичными поэтическими средствами сказок других народов показало, что стабильные поэтические структуры выступают неотъемлемой частью сюжетно-композиционного построения сказочного повествования.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоят в дальнейшей разработке концептуальных и теоретико-методологических положений в исследовании поэтики и стиля калмыцкой волшебной сказки. Материалы исследования могут послужить основанием для дальнейшего изучения сюжетно-тематического фонда жанра сказки в целом, а также для анализа поэтико-стилевых констант в фольклорных произведениях калмыков. Результаты исследования могут быть использованы при научной классификации калмыцкого фольклора в целом и сказки в частности. Кроме того, результаты исследования могут быть применены при написании научных трудов по истории и теории калмыцкого устно-поэтического творчества, при изучении калмыцкого фольклора в высших учебных заведениях.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры калмыцкой литературы Калмыцкого государственного университета и рекомендована к защите в диссертационном совете по специальности 10.01.09 - фольклористика.
Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены в 6 публикациях, общим объемом 2,1 п.л. Наиболее важные положения исследования были отражены в докладах и выступлениях на конференциях, в числе которых: Международная научная конференция «Монголоведение в новом тысячелетии» (к 170-летию организации первой кафедры монгольского языка в России) (г. Элиста, 2003); Международная научная конференция «Джангар» в евразийском пространстве», посвященная 200-летию со дня первой публикации калмыцкого героического эпоса «Джангар» (г. Элиста, 2004); Всероссийская научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива -2002» (г. Нальчик, 2002); 1-е Бертагаевские чтения (г. Элиста, 2005); Республиканская научно-практическая конференция «Величие личности», посвященная 80-летию Народного поэта Калмыкии Д. Кугультинова (г. Элиста, 2003) и др.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих по два параграфа, заключения и библиографического списка, включающего 206 наименований. Общий объем диссертационной работы - 150 страниц машинописного текста.
>
История публикации калмыцких народных сказок
Сказка оказалась в центре внимания ученых почти с момента возникновения фольклористики как науки. Ни один жанр устного поэтического творчества народа не вызывал столько противоречивых мнений и споров, как сказка. Это объясняется главным образом разнообразием ее тематического и сюжетного состава. Хотя ученые неоднократно пытались выделить сказку среди других жанров фольклора, однако до сих пор нет бесспорного, точного ее определения. Отсутствие единого мнения в определении жанра сказки, способного охватить все ее специфические особенности и признаки, в определенной мере осложняет работу ученых.
Фольклористика знает большое количество определений сказки. Представители мифологической школы утверждали, что сказка - осколок древнейших мифических сказаний, являющихся общими для всех индоевропейских народов (Бр. Гримм, Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев).
А.И. Никифоров дает такое определение: «Сказки - это устные рассказы, бытующие в народе с целью развлечения, имеющие содержанием необычные в бытовом смысле события (фантастические, чудесные или житейские) и отличающиеся специальным композиционно-стилистическим построением». Поясняя свое определение сказки, исследователь указывает, что сказке свойственны «три существенных признака». Первый признак сказки - «целеустановка на развлечение слушателей»; второй - «необычное в бытовом смысле содержание» и, наконец, третий важный признак сказки - «особая форма ее построения» [Никифоров 1930, с. 7-8].
Академик Ю.М. Соколов дал более сжатое определение сказки: «Под народной сказкой в широком смысле этого слова мы разумеем устно-поэтический рассказ фантастического, авантюрно-новеллистического и бытового характера» [Соколов 1941, с. 292]. По справедливому замечанию В.П. Аникина, это определение слишком расширяет понятие сказки [Аникин 1959, с. 7-8]. Более узко признаки сказки отмечены в определении, данном В.И. Чичеровым в его работе «Русское народное творчество». Выдвигая основными признаками для определения сказки художественность и своеобразие ее содержания и формы, исследователь приходит к следующему определению сказки: «Под народной сказкой понимаются устные повествовательные произведения волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел, рассказываемые в воспитательных или развлекательных целях» [Чичеров 1959, с. 276].
Близко к нему определение сказки, данное в книге «О русском фольклоре» Э.В. Померанцевой: «Сказка - преимущественно прозаическое художественное повествование волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел» [Померанцева 1977, с. 42]. Это определение вошло в Литературный энциклопедический словарь 1987 года, вышедший под общей редакцией В.М. Кожевникова и П.А. Николаева [ЛЭС, с. 383].
Взгляд на сказку как на фантастический вымысел высказывается в монографии Н.В. Новикова: «Сказка по отношению к действительности изначально остается сказкой, т.е. произведением, объективно основанным на художественной фантастике, независимо от того, верят или не верят рассказчик и его слушатели в реальную возможность всего того, о чем в ней рассказывается» [Новиков 1974, с. 14]. Как отмечает далее исследователь, «следует помимо отмеченного нами основного ее признака принимать во внимание и другие существенные моменты, которые в том или ином качестве обнажаются в характере ее образов, сюжете и стиле» [Там же, с. 16].
Н.М. Ведерникова в книге «Русская народная сказка» приходит к выводу о том, что «установка на вымысел» обретает в сказке эстетическую функцию. «Доминантность этой функции определяет устойчивую поэтическую структуру сказки, особенности ее бытования и исполнения» [Ведерникова 1975, с. 23]. Таким образом, исследователи признают, что в основе сказки лежит фантастика, художественный вымысел, независимо от того, волшебная это сказка, бытовая или о животных, но при этом предлагается учитывать и ряд других особенностей сказок.
Разделение сказки в народной среде основывается на объеме повествования. Чаще всего сказители, как и их слушатели, пользуются термином «ут тууль» (длинная сказка) по отношению к волшебным и богатырским сказкам. Бытовые и сказки о животных называются «ахр тууль» (короткая сказка). Отметим также, что в народной среде слово «тууль» используется для обозначения жанра загадки - «тээлвртэ тууль» (доел. - сказка с разгадкой).
«Тууль - в современном калмыцком языке значит сказка вообще, что подразумевает ряд жанров сказочного эпоса (сказки волшебные, бытовые, богатырского, героического содержания и т. д.)», — писал в своей статье «О тууль-улигерном эпосе (к постановке вопроса)» А.Ш. Кичиков. Но с другой стороны, «термин тууль имеет прямое отношение к героическому эпосу, и в своем первоначальном значении «тууль» действительно обозначал жанр типа ойратских эпопей героического содержания, богатырские поэмы. В этом же значении, - отмечал ученый, - термин «тууль» принят в современной монгольской фольклористике» [Кичиков 1978, с. 3].
Классификация калмыцких народных сказок
На важность классификации сказочного материала в свое время указывал один из крупнейших исследователей сказки В.Я. Пропп. Он отмечал, что «разные виды сказки различаются не только внешними признаками, характером сюжетов, героев, поэтикой, идеологией и т.д., они могут оказаться совершенно различными и по своему происхождению и истории и требовать различных приемов изучения. Поэтому правильная классификация имеет первостепенное научное значение» [Пропп 1984, с. 57].
В российской фольклористике деление сказок на волшебные, о животных, бытовые и кумулятивные в известной мере определяет внутрижанровые различия: в одних преобладают фантастические элементы, для других характерен специфический состав действующих лиц; третьи раскрывают социальные конфликты, четвертые строятся по особым законам цепевидных структур. Учеными выделяются также сказки «переходного типа, сочетающие в себе черты различных групп, например волшебных и бытовых» [Ведерникова 1975, с. 19].
Попытки научного осмысления образцов калмыцких народных сказок были сделаны в середине 1930-х гг. В книге «Калмыцкие сказки» (1936 г.) И.И. Кравченко, предприняв первую попытку классификации калмыцких народных сказок, выделил: 1. Фантастические сказки 2. Бытовые сказки 3. Сказки о животных 4. Легенды и предания.
В.Я. Пропп в своем труде «Русская сказка» отмечал, что в русской науке не было четких дифференцированных представлений о жанрах русской народной прозы. Так, к сказочным повествованиям относилсиь былички, легенды и предания. Ученый считал, «что легенда возникает в системе «единобожеских» религий», наряду с христианскими легендами можно говорить о мусульманских или буддийских легендах. В.Я. Пропп прогнозировал, что «пристальное изучение сказки и столь же пристальное и детальное изучение легенды покажут, что мы здесь имеем разные образования» [Пропп 1984, с. 49].
В сборнике «Народное творчество Калмыкии» (1940 г.) И. Кравченко попытался представить образцы всех основных жанров калмыцкого фольклора, сгруппировав сказочный материал таким же образом, как и в упомянутом выше сборнике. При этом волшебные и героические сказки характеризуются составителем как наиболее древние сказочные жанры, которые «изобилуют пережитками представлений и обычаев родового строя». Акцентируя внимание на особенностях изложения сказочной эпопеи, он пишет, что «стиль калмыцких сказок достоин специального исследования. Яркость, сочность, цветистость языка, богатство выдумки, фантазии, разнообразие художественных приемов ставят калмыцкую сказку на значительный художественный уровень» [Кравченко 1940, с. 39]. И. Кравченко приводит в комментариях к сказкам ссылки на «Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне» Н.П. Андреева. Среди действующих лиц волшебных сказок выделены персонажи, которые, по мнению составителя, играют важную роль в сюжетах сказок: Белый старик (хозяин земли), дочь Солнца, таинственный, невидимый мурза, «страшный обитатель пустынной степи» - мус, царь-дракон, многоголовые чудовища, чудесные животные (волшебный конь, небесный олень, четырехглазая собака и т.п.) [Кравченко 1940, с. 7].
Описывая сказки о животных, И. Кравченко подчеркивает, что они аллегоричны, «многие из них завершаются, как басня, моралью». Более поздние по своему происхождению бытовые сказки, по мнению составителя, имеют социальную направленность. В них «на первый план выступают мотивы богатства и бедности, права и бесправия, мотивы протеста против общественного неравенства».
К жанру сказки отнесена им также «71 небылица» (чаще встречается -«72 небылицы»), бытующая в стихотворной и прозаической форме, и легенды. Наличие общих мотивов, эпизодов, тем в сказках калмыков и других народностей, по мнению И. Кравченко, обусловлено не только взаимовлиянием, но и «общностью социально-экономических, культурных, бытовых моментов в истории развития этих народов».
Во вступительном слове к сборнику образцов калмыцкого фольклора «Хальмг фольклор» («Калмыцкий фольклор») (1940 г.) его составители Ц.Леджинов и Г.Шалбуров дали следующую классификацию сказки: 1. Сказки о живых существах 2. Басни 3. Волшебные сказки 4. Героические сказки 5. Бытовые и сатирические (реалистические) сказки.
Выделяя некоторые сказки о животных в отдельный жанр басни, они обосновывают это тем, что животные - герои этих сказок - являются олицетворением человеческих пороков.
В общей сложности в сборник вошло 49 сказок; четыре из них составителями отнесены к волшебным сказкам, одиннадцать - к героическим, семь - к сказкам о животных, двадцать четыре - отнесены к социальным или бытовым сказкам и три сюжета выделены как легенды. На наш взгляд, шесть из бытовых сказок на самом деле являются волшебными. Еще один сюжет следует отнести к богатырским сказкам. Вопрос о жанровой принадлежности «72 небылиц», также вошедших в группу бытовых сказок в сборнике, до сих пор остается спорным [Васильева 2004].
Сопоставление сюжетов калмыцких волшебных сказок с «Сравнительным указателем сюжетов»
Своеобразие сказочной традиции любого народа, прежде всего, проявляется в ее сюжетном составе. Сюжетный фонд калмыцкой волшебной сказки до настоящего времени не был предметом специального изучения. В связи с этим в данной главе дается характеристика сюжетно-тематического фонда калмыцкой волшебной сказки.
Попытки классификации и систематизации сказочных сюжетов предпринимались неоднократно вплоть до начала XX в. Однако самым удачным из них оказался «Указатель сказочных типов», составленный финским ученым А. Аарне (Aarne A. Verzeichnis der Marchentypen. Helsinki, 1910). Он, в отличие от своих предшественников, рассматривал в своем «Указателе сказочных типов» весь накопленный сказочный материал, находившийся в распоряжении науки на тот период. Этот материал нашел свое отражение в нескольких европейских изданиях, крупнейшим из которых был сборник А.Н. Афанасьева.
А. Аарне в основу своей классификации сказочных сюжетов положил принцип разделения текстов по жанровым разновидностям, а внутри них -по сюжетным типам. Ученый сгруппировал сюжеты сказок по определенному тематическому признаку, и назвал их типами. Каждый сюжетный тип был дан в кратком, схематическом пересказе. Номер типа представляет собой шифр, обозначающий сказку.
А. Аарне пришел к выводу, что в мире существует исчислимое количество интернациональных сюжетов сказочного фольклора. Он предусмотрел в своем «Указателе сказочных типов» пустые места для новых сюжетов. Фактическое число установленных им типов не превышает тысячи, но составитель предусмотрел для своего Указателя около 2400 номеров. А. Аарне разделил сказки на следующие три разряда: 1) сказки о животных 2) собственно сказки 3) анекдоты.
Критический анализ классификации, предложенной А. Аарне, имеется в работе В.Я. Проппа «Русская сказка» (1984). По мнению последнего, номенклатура деления сказок на три больших разряда «не совсем удачна, так как здесь сказки о животных как будто не признаются собственно сказками» [Пропп 1984, с. 109].
Собственно сказки делятся у А. Аарне на волшебные, легендарные, новеллистические и сказки о глупом черте. В этом делении В.Я. Пропп отмечает узость категории сказок о глупом черте в сравнении с широкими категориями волшебных, новеллистических и легендарных сказок. Принцип распределения волшебных сказок и анекдотов по действующим лицам, а легендарных и новеллистических сказок по мотивам не выдержан. Как подчеркивает Пропп, деление происходит по признакам, «не исключающим друг друга» [Пропп 1984, с. 109].
По мнению В.Я. Проппа, недостатки классификации А. Аарне не могут быть исправлены устранением «отдельных дефектов», так как недостатки эти «органические», сама же классификация должна рассматриваться как «вспомогательное средство для создания указателя», то есть как «чисто прикладная».
Дополнения, вносимые в «Указатель сказочных типов» А. Аарне, требовали упорядочения. Это было сделано американским ученым С. Томпсоном, который перевел Указатель А. Аарне на английский язык с учетом всех сделанных на тот период времени дополнений (Thompson S. The Types of the Folktale. Helsinki, 1927).
В своем нынешнем виде Указатель Аарне - Томпсона (AaTh) включает также параллельные ссылки на шеститомный межжанровый указатель мотивов С. Томпсона (Motif-index of folk-literature. 6 vols. Copenhagen, 1955 - 1958). Кроме того, он содержит отсылки не только к крупнейшим сказочным сборникам, но также к десяткам региональных каталогов, описывающих (по системе AaTh или как-либо иначе) ту или иную национальную сказочную традицию.
Многократные доработки Указателя Аарне - Томпсона (1928, 1961, 1964, 1973) сделали этот труд универсальным международным каталогом сказочных сюжетов, без обращения к которому в настоящее время не может обойтись ни один исследователь устных повествовательных традиций.
Критически оценивая «Указатель сказочных типов» А. Аарне, С.Ф. Ольденбург в то же время охарактеризовал его как «значительный шаг в деле классификации народных сказок». При участии и помощи С.Ф. Ольденбурга Н.П. Андрееву удалось завершить и издать многолетнюю и трудоемкую работу - перевод Указателя А. Аарне на русский язык с дополнением его русскими материалами, известный в российской фольклористике под названием «Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне» (1929).
Обрамляющие (инициальные и финальные) формулы калмыцких волшебных сказок
Изучения поэтики и стиля калмыцкой волшебной сказки включает и исследование стереотипных художественных средств, сложившихся в процессе исторического развития жанра и составляющих в совокупности стилистическую обрядность калмыцкой волшебной сказки. Исследователи сказки давно обратили внимание на то, что для описания внешнего облика персонажей, различных их свойств или действий исполнители нередко используют стереотипные средства выражения.
По определению Н.М. Герасимовой, формула представляет собой: «структурно организованный отрезок повествования, закрепляющий определенный смысл в форме устойчивого стилистического оборота» [Герасимова 1978, с. 73]. Данное определение нам кажется наиболее приемлемым, поскольку в нем имеется указание не только на стабильность состава и языкового оформления, на устойчивость в процессе передачи традиции, но и на смысловую определенность, цельность формульного значения.
До настоящего времени традиционные формулы калмыцких волшебных сказок не являлись предметом специального изучения. В связи с этим в данной главе предпринимается попытка исследовать их разновидности путем сопоставления с формулами сказок других народов.
Традиционные формулы калмыцкой волшебной сказки, согласно общепринятому в фольклористике делению традиционных формул народных сказок, можно разделить на три большие группы: инициальные, финальные и медиальные.
Среди многочисленных поэтических стереотипов свою особую и значительную роль играют формулы, открывающие сказочное повествование, т.е. инициальные (начальные) формулы. По мнению Н.В. Новикова, «зачин в той или иной форме (традиционной и нетрадиционной) обязателен для любой сказки, тогда как присказка в зависимости от ряда обстоятельств (в том числе от мастерства сказочника, местной традиции и пр.) может применяться, а может и не применяться» [Новиков 1979, с. 19]. Они легче всего обнаруживаются в сказках как по композиционному положению, так и по высокой структурно-смысловой определенности.
Инициальная формула - это не только своеобразная экспозиция, которая определяет место и время сказочного повествования, представляет основных персонажей, означает исходную ситуацию. По мнению А.И. Алиевой, инициальная формула - это прежде всего сложившаяся система введения слушателей в сказочный мир, в сказочную ситуацию [Алиева 1986, с. 127].
Зачин и присказку принято считать инициальными формулами сказки [Волков 1924; Рошияну 1974; Алиева 1986]. В русских сказках присказка получила довольно широкое распространение и отличается значительным богатством и разнообразием. В отличие от русских, для калмыцких сказок присказки не характерны, в рассмотренных текстах сказок нами не были зафиксированы случаи использования присказок.
Калмыцкая волшебная сказка обычно начинается зачином, в котором содержится утверждение существования героев, описание их социального или семейного положения, исходной ситуации, места или времени действия сказки. Зачин вводит слушателя в сказочный мир и знакомит его с героями сказки. Зачины калмыцких волшебных сказок «никогда не бывают очень длинными», - отмечал в своей монографии М.Э. Джимгиров [Джимгиров 1970, с. 32].
Приведем перечень основных видов зачинов калмыцкой сказки, какими они оказываются при систематическом просмотре материала. Зачины, определяющие социальное положение героя: - «Кезэнэ нег цагт тавн зун хатта хан бээж» (« Жил когда-то в давние времена хан, у которого было пятьсот жен») (XT - II, с. 76); - «Кезэнэ бээж. Ьурвн кевутэ нег угатя эмгн бээж,» («Давно это было. Жила одна бедная старуха, у которой было три сына») (XT - III, с. 198); - «Кезэнэ ах-ду хойр хан кевун бээж.» («Давно жили два брата -сыновья хана») (XT - III, с.203).
Зачины, характеризующие социальное и семейное положение героя: - «Кезэнэ бээж. Угатя эмгн евгн хойр долан кууктэ, нег кевутэ бээж» («Давно это было. Жили бедные старуха и старик, у которых было семь дочерей и один сын») (XT - III, с. 171); - «Кезэнэ нег Хархн-Хурхн хан бээж- Тер хаана укрч эмгтэпэн нег чикн чицгэ кевутэ бээж» («Давно жил один хан Хархн-Хурхн. У пастуха этого хана были жена и один сын размером с ухо») (XT - III, с. 211). Зачины, определяющие семейное положение героя: - «Кезэнэ бээж- Her евгн бээж. Тер евгн эмгн уга бээж» («Давно это было. Жил один старик. Этот старик был без жены») (XT - III, с. 216); - «Кезэнэ Ьурвн кевутэ евгн бээж» («Давно жил старик с тремя сыновьями») (XT - IV, с. 57); - «Кезэнэ тавн зун хатта Теежл хан бээж» («Давно жил хан Тээджл, у которого было пятьсот жен») (XT - IV, с. 78). Зачины, вводящие слушателя в действие сказки: - «Кезэнэ бээж. Her хаана алвтд хаана укр хэрулдг енчн кевун бээж» («Давно это было. Среди подданных одного хана жил парень-сирота, который пас коров хана») (XT -1, с. 67); - «Байн куунэ хотнд нег енчн кевун тупл хэрулдг бээж» («В хотоне богатого человека один бедный парень-сирота пас телят») (XT - IV, с. 40);
