Содержание к диссертации
Введение
1. Введение 6
2. Обзор литературы
2.1. Рецепторы прогестерона 11
2.2. Периферические эффекты прогестерона 17
2.3. Прогестерон и его метаболиты в ЦНС
2.3.1. Взаимодействие нейростероидов с ГАМКд-рецепторным комплексом 23
2.3.2. Взаимодействие нейростероидов с классическими внутриклеточными рецепторами 24
2.3.3. Взаимодействие прогестерона с биогенными аминами мозга 25
2.4. Поведенческие эффекты прогестерона и его нейроактивных производных 28
2.4.1. Половое поведение 28
2.4.2. Участие нейростероидов в организации нерепродуктивных форм поведения 29
2.4.3. Влияние прогестерона на психику человека 30
3. Материалы и методы исследования 32
3.1. Характеристика экспериментальных животных 32
3.1.1. Мыши линии NMRI 32
3.2. Экспериментальные манипуляции с животными 32
3.2.1. Интактные животные 32
3.2.2. Овариоэктомированные самки мышей с однократной инъекцией прогестерона на фоне длительной заместительной терапии эстрадиол-бензоатом 32
3.2.3. Овариоэктомированные самки мышей с введением блокатора прогестероновых рецепторов RU486 на фоне длительной заместительной терапии прогестероном, или прогестероном в сочетании с эстрадиол-бензоатом 33
3.3. Методы исследований 34
3.3.1. Определение стадии эстрального цикла у интактных самок 34
3.3.2. Определение уровня тревожности экспериментальных животных в приподнятом крестообразном лабиринте (ПКЛ) 34
3.3.3. Иммуногистохимичекое определение ПР-иммунопозитивных клеток в различных областях мозга непрямым иммунопероксидазным методом 35
3.3.4. Анализ результатов, полученных методом иммуногистохимии 36
3.3.5. Радиоиммунологический метод определения уровня прогестерона в плазме крови 37
3.3.6.Определение содержания моноаминов методом высокоэффективной жид костной хроматографии (ВЭЖХ) 39
3.3.6.1. Подготовка тканей мозга 39
3.3.6.2. Определение содержания моноаминов (ВЭЖХ с электрохимической детекцией) 39
3.3.7. Статистический анализ 40
4. Результаты выполненных исследований 41
4.1. Поведение интактных самок мышей в ПКЛ в различные стадии эстрального цикла 41
4.1.1. Уровень тревожности 41
4.1.2. Ориентировочно-исследовательская и смещенная активность 42
4.2. Поведение ОВЭ самок мышей в ПКЛ после однократной инъекции прогес
терона на фоне длительной заместительной терапии эстрадиол бензоатом 46
4.2.1. Уровень тревожности 46
4.2.2. Ориентировочно-исследовательская и смещенная активность 49
4.3. Поведение ОВЭ самок мышей в ПКЛ после введения блокатора прогестеро новых рецепторов RU486 55
4.3.1. Уровень тревожности 55
4.3.2. Ориентировочно-исследовательская и смещенная активность 58
4.4. Влияние введения половых стероидных гормонов на содержание
прогестероновых рецепторов в различных областях мозга мышей 58
4.4.1. Уровень прогестерона в плазме крови ОВЭ мышей с однократной инъекцией прогестерона на фоне заместительной терапии эстрадиол-бензоатом 58
4.4.2. Оценка ПР-иммунореактивности в различных областях мозга ОВЭ мышей после однократной инъекции прогестерона 64
4.5. Содержание и обмен моноаминов в разных областях мозга мышей при блокаде рецепторов прогестерона 67
4.5.1. Оценка ПР-иммунореактивности в различных областях мозга после блокады прогестероновых рецепторов введением RU486 69
4.5.2. Содержание и обмен серотонина и дофамина в разных областях мозга при блокаде ядерных рецепторов прогестерона 75
5. Обсуждение результатов 84
Выводы 101
Литература 1
- Взаимодействие нейростероидов с классическими внутриклеточными рецепторами
- Экспериментальные манипуляции с животными
- Иммуногистохимичекое определение ПР-иммунопозитивных клеток в различных областях мозга непрямым иммунопероксидазным методом
- Оценка ПР-иммунореактивности в различных областях мозга ОВЭ мышей после однократной инъекции прогестерона
Взаимодействие нейростероидов с классическими внутриклеточными рецепторами
Эти рецепторы можно разделить на три подсемейства [Laudet et al., 1992]: 1) рецепторы тиреоидных гормонов и ретиноевой кислоты; 2) орфановые рецепторы; 3) рецепторы стероидных гормонов и витамина Д. Некоторые домены могут отсутствовать в определенных рецепторных подтипах, однако у всех можно обнаружить высококонсервативный домен С. Также высококонсервативным является лиганд-связывающий гидрофобный домен Е. Предполагают, что домены С и Е имеют независимое эволюционное происхождение. Домен А/В является гидрофильным и наиболее вариабельным, что делает его активным в качестве иммуногена. Многим рецепторам недостает домена F, но только один испытывает недостаток домена А/В. Это ген, кодирующий орфановый рецептор у дрозофил, который, строго говоря, можно не причислять к суперсемейству, т.к. он не имеет сходства с остальными в области лиганд-связывающего домена Е.
Найдены интересные корреляции между филогенетическим сходством и функцией рецепторов. А именно, близкие с филогенетической точки зрения ГР, MP, ПР и АР - все связываются с одним и тем же (или сходным) гормон-чувствительным элементом. Очевидно, что основным направлением эволюции генов, кодирующих ядерные рецепторы, явился процесс дупликации генов из общего предшественника. Так O Malley полагает, что гены рецепторов возможно произошли путем слияния ДНК-связывающих последовательностей и генов, вовлеченных в связывание стероидов в цитоплазме [O Malley, 1989]. Предполагается, что этот процесс произошел еще на ранних этапах эволюции до расхождения двух ее ветвей - членистоногих и позвоночных, т.е. около 500 млн. лет назад.
Гены, кодирующие стероидные рецепторы, состоят из 8 экзонов [Jeltsch et al., 1990]. Первый и последний экзоны могут содержать большие нетранслирующиеся области. Два экзона кодируют домен А/В, один экзон необходим для кодирования цинковых пальцев и 5 экзонов кодируют домены D и Е. Некоторые из стероидных рецепторов экспрессируются как две изоформы, являющиеся продуктами одного гена. Наиболее охарактеризованными являются изоформы ПР человека и цыпленка. Рецепторный белок, который специфично связывает прогестерон и индуцируется под воздействием эстрогена, был выделен из матки млекопитающих и яйцевода цыпленка и описан в начале 70-х [Leavitt, Blaha, 1972; Milgrom, Baulieu, 1970; Milgrom et al., 1970; Sherman et al., 1970]. Было показано, что ПР - это димер, состоящий из двух рецепторних белков, ПР А и ПР В, каждый из которых обладает способностью связывать прогестерон. ПР является уникальным в суперсемействе гормональных ядерных рецепторов, т.к. является одним из наибольших по молекулярной массе и содержит 933 аминокислотных остатка, в которых представлены рецептор-ные белковые молекулы различного молекулярного веса в приблизительно эквимоляр-ном соотношении. Обе изоформы структурно идентичны, однако, ПР А короче чем В изоформа на 164 аминокислоты с N-терминального конца. ПР, выделенные из раковой опухоли груди, охарактеризованы in vivo [Horwitz, Alexander, 1983] и in vitro [Lessey et al., 1983] как белки с молекулярной массой 81 kDa для ПР А и 115 кХ)адля ПР В. Кодовая информация об обеих рецепторных молекулах содержится в одной молекуле ДНК. Нет единого мнения, идет ли трансляция обеих молекул с одной мРНК [Cormeely et al., 1989] или с двух различных [Kastner et al., 1990]. Некоторые изоформы представляют собой альтернативные продукты одного и того же гена, которые могут находится под контролем различных промоторов. В отличие от ПР человека и цыпленка, ПР кролика представляет собой одну белковую молекулу, которая имеет высокую гомологию с ПР В человека [Savouret et al., 1991].
Наиболее консервативный ДНК-связывающий (С) домен расположен посредине молекулы и несет два цинковых пальца. Связывание прогестинов с карбоксил- (С)-терминальным лиганд-связывающим (Е) доменом вызывает образование (ассоциацию) комплекса прогестин-ПР со специфическим прогестин-чувствительным элементом на гене-мишене, что в свою очередь ведет к модуляции транскрипции этих генов [Gronemeyer, 1991].
Хотя и ПР А, и ПР В связывают прогестины и способны взаимодействовать со специфическим прогестин-чувствительным элементом на гене-мишене, имеется большое количество свидетельств об их функциональном различии. В нескольких работах было показано, что эти два белка имеют различную способность активировать прогес-тин-чувствительный промотор, причем этот эффект был специфичен как в зависимости от промотора, так и в зависимости от типа клеток [Vegeto et al., 1993]. Предполагают, что клеточная чувствительность к прогестинам модулируется через изменение в соотношении экспрессии двух изоформ ПР. В то время как ПР В проявляет себя как сильный активатор генов-мишеней, ПР А может действовать преимущественно как репрес-сор ПР В. Это предполагает, что высокий уровень экспрессии ПР А может приводить к снижению клеточной чувствительности к прогестинам. Таким образом, соотношение двух форм ПР в данном типе клеток может служить либо активатором, либо репрессо-ром прогестинового действия. Прессорная роль ПР А проявляется не только в отношении второй формы ПР В. Показано, что ПР А ослабляет действие других гормонов через их соответствующие рецепторы, а именно - АР, ЭР, ГР, MP.
Экспериментальные манипуляции с животными
Исходя из функциональных свойств метаболитов прогестерона, проявляющихся на уровне нейрона, можно говорить о поведенческих эффектах нейростероидов как агентов, модулирующих хлорную проводимость через ГАМКд-ассоциированный хлорный канал и, таким образом, проявляющих анксиолитические свойства.
Был продемонстрирован анксиолитический эффект аллотетрогидроксипрогесте-рона при его подкожном введении в дозах, не вызывающих седативный эффект. Подкожное же введение аллопрегненолона в тех же дозах не вызывало какого-либо ан-ксиолитического эффекта. Было сделано предположение, что данный нейростероид либо очень быстро метаболизируется до нейронально-неактивных форм, либо при периферическом введении он недоступен для центральных мест действия в мозге [Brot et al., 1997]. В других работах был показан антиконвульсантный и седативный эффекты аллопрегненолона при периферическом введении его в малых дозах [Bitran et al., 1993]. При этом интересно отметить, что мыши были более чувствительны к седативному эффекту в дневное время, в то время как ночью отмечалось антиконвульсантное действие аллопрегненолона [Reddy, Kulkarni, 1997]. Другой положительный аллостерический модулятор бензодиазепин- ассоциированного ГАМКА-хлорного канала тетрогидрокси-прогестерон также оказывал анксиолитическое действие в дозах, неспособных вызывать седацию [Rodgers, Johnson, 1998].
Внутрижелудочковое введение аллопрегненолона вызывало дозо-зависимый аналитический эффект [Frye and Dunkan, 1994]. Интересно, что аналгезия, вызванная введением аллопрегненолона, может быть ослаблена как конкурентным, так и неконку рентным путем различными антагонистами ГАМКА-рецепторного комплекса, что мо жет говорить о том, что аллопрегненолон играет позитивную модуляторную роль в ГАМК-ассоциированной хлорной проводимости и что ГАМК-эргическая трансмиссия вовлечена, по крайней мере, в реализацию нескольких форм аналгезии [Engel et al., 2001]. Со свойствами аллопрегненолона как позитивного модулятора ГАМКд рецепторного комплекса связывают его способность противодействовать анксиогенно му эффекту, вызванному неизбегаемым шоком [Bitran et al., 2000].
Способность нейростероидов к снижению агрессии связывают не только с их анксиолитическим и седативным эффектами, но и с возможностью возникновения аналгезии [Мок et al., 1991]. 2.4.3. Влияние прогестерона на психику человека.
Еще в середине прошлого века было описано влияние экзогенного прогестерона на психику человека. Так, был обнаружен гипнотический эффект при инъекции прогестерона как у женщин, так и у мужчин [Merryman et al., 1954]. Введение прогестерона мужчинам вызывало понижение уровня бдительности в бодрствующем состоянии и удлиняло фазу быстрого перемещения глаз во время сна [Friess et al., 1997] Внутривенное введение прогестерона женщинам, страдающим от эпилепсии, вызывало выраженное антиконвульсантное действие, более того, эпилептиформная активность у пациенток была снижена во время прогестеронового пика лютеальной фазы [Backstrom et al., 1984].
Существует достаточное количество сделанных в клинике наблюдений того, что психические проявления у женщин во многом зависят от текущего гормонального статуса, причем это справедливо как для психически здоровых женщин, так и женщин, страдающих теми или иными психопатологическими отклонениями. Так было описано значительное изменение шизофренической симптоматики в зависимости от стадии менструального цикла [Hallonquist et al., 1993]. Кроме того, угроза проявления симптомов шизофрении у женщин, предрасположенных к заболеванию, увеличивается во много раз после наступления менопузы [Hafner et al., 1993].
Хорошо известно, что предменструальное падение уровня прогестерона в крови может приводить к возникновению так называемого предменструального синдрома, сопровождающегося повышенной тревожностью у психически здоровых женщин [Angst et al., 2001]. В этой связи интересно отметить, что быстрое психическое утомление, наблюдаемое в начале беременности, связывают с подъемом уровня прогестерона в крови [Biedermann, Schoch, 1995]. С другой стороны, возникновение послеродовых дисфорических расстройств связывают с резким падением уровня прогестерона сразу после родов [Hams et al., 1994]. В послеродовой период также резко увеличен риск возникновения и более серьезных психических расстройств [Brockington, Meakin, 1994].
Таким образом, изменение текущего гормонального статуса, выражающегося, прежде всего, в повышении или снижении концентрации прогестерона в крови, может привести к изменению уровня тревожности, в отдельных случаях переходящему в серьезные нарушения психики.
В заключение следует отметить, что вопрос о влиянии прогестерона на мозг так же как и его участие в регуляции уровня тревожности остается до сих пор мало изученным. Неясной остается и роль прогестерона в развитии предменструального синдрома, основным проявлением которого является повышенная тревожность женской особи. Мало данных о конкретных механизмах анксиолитического действия гормона и их связи с рецепторами. Учитывая то обстоятельство. Что прогестерон оказывает длительное влияние на поведение, следует полагать, что его действие имеет геномную природу и что реализуется оно, скорее всего, путем изменения синтеза и обмена медиаторов, т.е. через ядерные гормональные рецепторы. Эти вопросы, однако, практически не изучены совсем, что и послужило главной задачей данной работы.
Иммуногистохимичекое определение ПР-иммунопозитивных клеток в различных областях мозга непрямым иммунопероксидазным методом
Стадия эстрального цикла определялась путем анализа окрашенных крезилвио-летом вагинальных мазков. Стадию определяли по характерным изменениям вагинального эпителия, которые сопровождаются изменениями клеточного состава в мазке. Проэструс: вагинальный мазок содержит относительно небольшие эпителиальные клетки с ядрами. Эструс: мазок содержит большое количество чешуевидных отмерших эпителиальных клеток. Метеструс: мазок содержит крупноядерные клетки и полимор-фоядерные лейкоциты. Диэструс: мазок содержит небольшие эпителиальные клетки и лейкоциты.
Для определения уровня тревожности животных нами был использован тест ПКЛ, являющийся на сегодняшний день наиболее адекватным, удобным и широко используемым. Мы использовали стандартный аппарат, адаптированный для мышей (Lister, 1987). ПКЛ состоял из двух закрытых 30 х 5 х 30 см и двух открытых 30 х 5 см рукавов, расположенных крест-накрест, с центральной платформой 5x5 см. Аппарат был поднят на 50 см выше уровня пола. Поведение животных записывалось на стан 35 дартную видео-камеру Panasonic для последующей расшифровки. Поскольку тест основан на естественном стремлении грызунов избегать высоту и открытые пространства, уровень тревожности принят как показатель обратно пропорциональный времени пребывания в открытых рукавах лабиринта, числу заходов в открытые рукава, а также числу реакций свешивания с открытых рукавов ПКЛ. Во время расшифровки поведенческих сессий учитывались следующие показатели: процентное соотношение времени пребывания в открытых рукавах лабиринта к общему времени теста, число заходов в открытые рукава и число реакций свешивания с открытых рукавов лабиринта, как индексы тревожности; число заходов в закрытые рукава лабиринта, суммарное число заходов в рукава лабиринта и число вертикальных реакций, как индикаторы уровня общей ориентировочно-исследовательской и двигательной активности, а также продолжительность реакции груминга, как индикатор смещенной активности. Кроме того, отдельно учитывался показатель оценки риска ситуации, выражающейся в продолжительности нахождения в центральном квадрате ПКЛ. Тест проводился между 17.00 и 19.00. После тестирования каждого животного пол лабиринта протирали слабым раствором перекиси.
В целях дегидротации фиксированные ткани мозга были проведены через систему градуированных спиртов и залиты в парафин. Парафиновые секции толщиной 7 мкм были депарафинизированы, регидратированы и отмыты в 0,1 М фосфатном буфере (рН 7.4). В дальнейшем готовые секции были использованы для иммунодетекции ПР по непрямому иммунопероксидазному методу с применением авидин-биотин-пероксидазного комплекса. Для блокирования эндогенной пероксидной активности, после отмывки секции были инкубированы в 0,5% растворе Н2О2, содержащем метанол, 10 минут при комнатной температуре (КТ). Неспецифическое связывание было блокировано путем инкубации секций в 10% лошадиной сыворотке 30 минут при КТ. Затем секции были оставлены на сутки для инкубации с первичными антителами к ПР при +4 С . Поликлональные антитела к ПР, распознающие обе формы ПР (А и В), PR 120, были получены путем иммунизации кроликов полипептидом, соответствующим 312-327 аминокислотным остаткам в N-терминальном конце ПР. В дальнейшем секции были отмыты в 0,1 М фосфатном буфере и связывание первичных антител определялось путем инкубации секций с биотинилированными вторичными антителами (horse anti-mouse IgG; Vector, Burlingame, CA, USA) и авидин-биотин-пероксидазным комплексом (Vector) по 30 минут при КТ. Визуализация пероксидазной активности была проведена с использованием 3,3 -диаминобензидин тетрагидрохлорида в качастве субстрата в присутствии 0,01% имидазола и 0,02% Н202 в 0.5 М Трис (рН 7,6) 5-Ю минут при КТ. Остановка реакции производилась путем промывки секций в 0,5 М Трис/HCl, после чего секции были дегидратированы и залиты в Entellan (Merck, Darmstadt, Germany). Анализ полученных образцов производился под световым микроскопом (Nikon FXA, Tokyo, Japan). 3.3.4. Анализ результатов, полученных методом иммуногистохимии.
В эксперименте с однократной инъекцией ПГ число иммунопозитивных клеток было просчитано для следующих регионов: медиальная преоптическая область гипоталамуса (МПОА), вентромедиальное ядро гипоталамуса (ВМГ), маммилярные тела гипоталамуса (МТ), септо-гиппокампальная область (СГ), околопроводное серое вещество (СОВ). В эксперименте с инъекцией блокатора ПР RU486 на фоне длительного введения овариальных гормонов число иммунопозитивных клеток подсчитывалось в ВМГ, МТ, поле САЗ гиппокампа, базальной миндалине и фронтальной коре. Соответствующие секции для каждого из регионов были проанализированы под микроскопом, после чего при помощи системы для анализа изображения, состоящей из IBM-PC компьютера, цифровой камеры SensiCam (РСО Computer Optics GmbH, Kelheim, Germany), объектива Nikon 55 мм, сканера Nikon Coolscan II и Northern Light иллюминатора (Imaging Research, St.Catharines, Ontario, Canada), были получены соответсвующие компьютерные изображения. Изображения со стекол сканировались в программу Image-Pro Plus (Media Cybernetics, Silver Spring, MD, USA), где и производились измерения и подсчет иммунопозитивных клеток в анализируемых областях мозга на площади, получаемой при 10-кратном увеличении микроскопа.
Оценка ПР-иммунореактивности в различных областях мозга ОВЭ мышей после однократной инъекции прогестерона
Вопрос о влиянии женских половых гормонов на организацию различных форм поведения, определяется, прежде всего, клиническим аспектом возникновения различных психофизиологичских нарушений у женщин в результате дисбаланса овариальных гормонов. В этой связи, более глубокое понимание механизмов взаимодействия между отдельными звеньями данной системы может дать практические подходы к поиску и усовершенствованию фармакологических препаратов не только для лечения, но и для профилактики психопатологии, вызванной гормональными нарушениями. Фармакологический подход к изучению гормональных влияний на поведение в настоящее время является наиболее популярным, однако, он не дает того понимания механизмов, который необходим для расшифровки роли гормонов в формировании и регуляции поведения в целом и уровня тревожности в частности, как одной из основных детерминант вектора поведенческих реакций. Именно поэтому задачей данной работы было проанализировать взаимосвязь между уровнем тревожности и уровнем половых гормонов в норме и при различных модификациях в модельных экспериментах на самках мышей. Кроме того, был проведен поиск возможных механизмов полученных нами гормональных эффектов.
Тревожность является одной из важнейших характеристик высшей нервной деятельности, отражающая изменения в поведении животного при возникновении (наличии) ситуаций потенциальной или актуальной опасности. Состояние тревожности включает в себя два основных компонента: стабильный и лабильный, первый из которых определяет генетически детерминированные особенности особи, а второй является отражением ее индивидуальных особенностей при взаимодействии с конкретными условиями среды [Lister, 1990]. И хотя тревожность рассматривается в человеческой популяции как основной эмоциональный компонент [Boulenger, Boyer, 1994; Schneider, 1996], именно его изменение считают причиной развития патологической тревожности, которая, в свою очередь может перейти в ту или иную стойкую или обратимую психопатологию [Жариков, Тюльпин, 2000]. В ввиду того, что уровень тревожности, особенно его лабильный компонент, находится в тесной зависимости от флуктуации половых гормонов в процессе овариального цикла [Hendrick et al., 1996; Seeman, 1997], женщины подвержены наибольшему риску возникновения той или иной психопатологии, как следствия различных нарушений в половой гормональной сфере [Weissman, Klerman, 1985; Williams et al, 1995]. При этом, на начальном этапе развития болезни отмечается резкое повышение уровня тревожности [Pigott, 1999]. В этой связи очень важно понять механизмы гормональной регуляции уровня тревожности, который, являясь базисным компонентом определенного спектра поведенческих реакций, оказывается измененным в первую очередь при том или ином сдвиге в системе регуляции женских половых гормонов.
В настоящее время тест ПКЛ является наиболее адекватным для определения уровня тревожности в модельных экспериментах на крысах и мышах по сравнению с использовавшимися ранее [Green, 1991], так как отражает безусловнорефлекторный страх высоты и открытых пространств у ночных животных. Традиционно принято оценивать уровень тревожности как величину обратно пропорциональную продолжительности пребывания животного в открытых рукавах к общему времени теста, числу све-шиваний с открытых рукавов, а также по числу заходов в открытые рукава [Pellow et al., 1985; Widgiz, Beck, 1990].
Результаты, полученные в первой серии экспериментов на интактных самках мышей, демонстрируют высокую степень зависимости уровня тревожности животных, оцененного в тесте ПКЛ, от стадии эстрального цикла и, соответственно, от уровня и соотношения основных овариальных гормонов эстрадиола и прогестерона в крови. В то же время мы не обнаружили значительного эффекта гормональных флуктуации на общую активность, которая включала в себя как ориентировочно-исследовательскую ак 86 тивность, так и истинно локомоторную активность, т.е. число заходов в закрытые рукава лабиринта. В более ранних работах с использованием теста ПКЛ, которые шли нарастающим потоком после его широкого внедрения в экспериментальную практику в работах на крысах [Pellow et al., 1985] и мышах [Lister, 1987], было принято считать, что эффект вещества является анксиолитическим, если у животного увеличивается предпочтение открытых рукавов и при этом не изменяется общее число заходов в рукава лабиринта как показателя двигательной активности [Lister, 1990]. Однако, проведенная в последние годы более глубокая статистическая оценка поведения животных в ПКЛ с использованием факторного анализа, показала, что общее число заходов в рукава лабиринта также является показателем, который включает в себя фактор тревожности, поэтому более адекватной характеристикой собственно локомоторной активности в настоящее время принято считать число заходов в закрытые рукава лабиринта [Cruz et al, 1994; Rodgers, Johnson, 1995]. Данные, полученные в наших экспериментах, говорят о том, что уровень общей двигательной активности у самок мышей в ходе эстраль-ного цикла практически не изменялся. И хотя ряд исследователей при анализе данного вопроса отмечали наличие положительной корреляции между повышенным уровнем эстрогенов в крови и высокой двигательной активностью [Slonaker, 1924; Ball, 1926; Burke, Broadhurst, 1966; Martin, Battig, 1980; Виноградова, 1999], наши данные укладываются в представление об отсутствии подобной корреляции [Bolles, 1963; Barnett, McEwan, 1973; Васильева, Макарова, 1994], веским основанием чему служит детальная многопараметровая статистическая оценка структуры спонтанного поведения в ходе овариального цикла у крыс [Mullenix, 1981].
