Знахарство восточных славян юга Дальнего Востока России Поповкина Галина Сергеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Социокультурный аспект функционирования знахарства 33

1. Этнокультурные и социальные основания знахарства у восточных славян 33

2. Функционирование знахарства и бытовой народной медицины у восточных славян на Дальнем Востоке России 49

Глава II. Знахарь и его мировоззрение 75

1. Становление знахаря 75

2. Мировоззрение знахаря 94

Глава III. Типология восточнославянского знахарства на Дальнем Востоке России 116

1. Виды лекарской специализации знахарей 116

2. Анализ этнической специфики знахарства 142

Заключение 157

Список использованных источников 161

Список литературы 166

Список сокращений 188

Приложение

• Этнокультурные и социальные основания знахарства у восточных славян
• Функционирование знахарства и бытовой народной медицины у восточных славян на Дальнем Востоке России
• Становление знахаря
• Виды лекарской специализации знахарей

Введение к работе

Знахарство — неотъемлемая часть традиционной культуры восточных славян, в том числе проживающих на юге Дальнего Востока России. К настоящему времени в Приамурье и Приморье в результате переселения из Европейской части России и Сибири и под воздействием новых природных и этнокультурных условий сформировалось своеобразное регионально-культурное пространство локальных групп славянских народов России, в котором и функционирует институт знахарства.

Знахарство объемлет различные области народных знаний и верований, выступает как явление духовной культуры, интегрирующее восточнославянские народы в новых условиях, и в этом качестве, безусловно, представляет актуальную научную проблему.

Актуальность исследования знахарства восточных славян Приморья и Приамурья обусловлена и тем, что до сих пор оно не было предметом специального изучения, вследствие чего знахарство и сопутствующие ему аспекты духовной культуры восточных славян освещены фрагментарно. Между тем знахарство представляет собой сложный комплекс этнокультурных традиций и новаций, региональных специфических черт, которые во многом определяют особенности этнического и регионального самосознания восточнославянского населения на Дальнем Востоке России.

В современном мире под влиянием процессов глобализации происходит растворение народных традиций в массовой и безликой поп-культуре. Угасают народные промыслы и искусства, утрачиваются уникальные народные знания. В этой связи все большее значение получает исследование различных феноменов традиционных культур с целью их сохранения и возрождения. Одним из таких феноменов и является знахарство.

Объект исследования — знахарство восточных славян. Предмет исследования — знахарство восточных славян юга Дальнего Востока России.

Источниковую базу исследования составили неопубликованные и опубликованные материалы, многие из которых вводятся в научный оборот впервые: материалы полевых наблюдений, произведенные в процессе работы над диссертацией, личные архивы краеведов-любителей, материалы краевых и областных архивов Дальнего Востока, а также некоторые опубликованные материалы.

Важнейшим источником для характеристики знахарства восточных славян, реконструкции традиционных обрядовых комплексов, связанных с различными аспектами бытования знахарства и выявления их специфики, являются полевые материалы автора, собранные во время этнофафических экспедиций 2002-2003 годов в городских и сельских районах Амурской области, Приморского и Хабаровского краев. Представленные материалы особо ценны, т.к. преимущественно получены от носителей знахарской традиции (известных своей скрытностью и стремлением не разглашать сакральные знания) при помощи интервьюирования, наблюдения за проведением лечебных обрядов и непосредственного участия в них.

В ходе исследования нами были использованы материалы краевых и областных архивов Дальнего Востока. В Российском Государственном Архиве Дальнего Востока для нас представляли интерес следующие фонды: Ф. 702 — фонд Приамурского генерал-губернатора, Ф. 705 — Врачебное управление при военном губернаторе Амурской области.

В Государственном архиве Амурской области ценный для нашего исследования материал содержится в Ф. 958 — фонде Г.С. Новикова-Даурского.

В фондах научного архива ДВО РАН находятся полевые отчеты Ю.В. Аргудяевой, которые также содержат полезный для нашего исследования материал о бытовании родильных обрядов на территории российского Дальнего Востока в начале XX в.

Большой научный интерес представляют материалы из личного архива краеведа и преподавателя средней школы п. Кавалерово Приморского края Т.А. Тюнис, также использованные в работе.

Фольклорные материалы, содержащиеся в фольклорном архиве кафедры истории русской литературы Дальневосточного Государственного Университета, явились важным этнографическим источником, позволяющим реконструировать отдельные элементы духовной культуры, связанные со знахарством и народной медициной.

В качестве источников для реконструкции бытования знахарства среди восточных славян европейской части и юга Дальнего Востока России с конца XIX по настоящее время автором использованы опубликованные наблюдения современников, которые, хотя и в небольшом количестве, но все же сохранились до наших дней и доступны для исследователей.

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XIX — начало XXI в. Выбор временных границ объясняется тем, что первые поселения восточных славян в Приамурье и Приморье появились в 50-60 гг. XIX в. и наши дни — конечная грань исследования — обусловлена живучестью и реальным функционированием рассматриваемого феномена и позволяют проследить новационные явления в мировоззрении и практике знахарей.

Географические рамки исследования включают юг Дальнего Востока России: территории современной Амурской области, Хабаровского и Приморского краев (Приамурье и Приморье). Именно в этой местности, наиболее пригодной среди других территорий Дальневосточного региона для традиционных занятий восточных славян — земледелия и животноводства, сосредоточились основные носители и хранители культуры восточнославянского сообщества — крестьяне и казаки.

Цель работы — исследование феномена знахарства восточных славян юга Дальнего Востока России в единстве общего и особенного с родственными группами восточнославянского населения центральных регионов России.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

— выявить этнокультурные и социальные основания знахарства у
восточных славян;

реконструировать бытование знахарства и бытовой народной медицины восточных славян во взаимодействии с медицинскими знаниями коренных малочисленных и восточноазиатских народов юга Дальнего Востока России;

раскрыть основные особенности становления знахаря;

проанализировать специфику мировоззрения знахаря;

определить типы лекарской специализации знахаря;

— осуществить анализ этнической специфики знахарства.
Методология исследования определяется его целью и задачами. В

исследовании знахарства восточных славян юга Дальнего Востока России мы придерживались феноменологической установки, акцентируя внимание на знахарстве как культурном феномене, воздерживаясь от вынесения суждений о его сути (например, результативности лечения или механизма воздействия лечебных приемов на организм пациента и т.п.). Осмысляя проблему знахарства, мы опирались на принцип историзма, согласно которому любое явление народной культуры рассматривается в его связи с ходом истории.

Теоретическую основу исследования составили труды отечественных и зарубежных этнологов, культурологов. В реконструировании бытования знахарства теоретический фундамент составляли положения об этноинтегрирующих и этнодифференцирующих свойствах этнической культуры таких видных ученых как С.А. Арутюнов, Ю.В. Бромлей, Н.Н. Чебоксаров. Большое значение также имели работы школы антропологической герменевтики, постулирующей интерпретацию этнологических фактов главной задачей этнолога (М. Элиаде). Использовались подходы и разработки В.А. Харитоновой о проявлении сверхчувственных способностей человека в различном культурном выражении. Важными для представленного исследования явились выводы Н.Е. Мазаловой о существовании у восточных

славян представлений об энергетике человеческого тела и его взаимодействии с окружающим миром.

Наряду с рассмотренными выше теоретическими положениями в работе были применены общеисторические методы:

описательный метод использовался при рассмотрении этнокультурных и социальных оснований знахарства у восточных славян, для раскрытия особенностей становления и деятельности знахаря, этнической специфики знахарства.

сравнительно-исторический метод применялся для выявления сходства и различия в знахарской практике и мировоззрении знахарей в начале исследуемого периода и на современном этапе;

типологический метод использовался для составления классификации знахарей по видам лечебной деятельности;

ретроспективный метод применялся при реконструкции знахарства и бытовой народной медицины восточных славян на юге Дальнего Востока.

При сборе полевого материала применялись следующие методы: визуальный, интервьюирования, методы фото- и аудиозаписи для фиксации этнографического и фольклорного материала.

Степень разработанности темы. Проблемы знахарства в традиционной культуре изучены явно недостаточно. Так, согласно электронному каталогу Российской Государственной Библиотеки за период с 1995 г. по настоящее время по исследованию знахарства в России защищена лишь одна кандидатская диссертация.¹ Знахарство восточных славян дальневосточного региона до сих пор не было предметом специального исследования. Однако отдельные аспекты темы нашли отражение в работах отечественных ученых.

Литературу по теме исследования можно разделить на две категории: теоретико-методологическую и конкретно-исследовательскую. В результате изучения теоретико-методологических трудов нами избраны основные концепции и методики исследования.

¹ Электронный каталог диссертаций РГБ — Режим доступа: .

Разработке и концептуальному исследованию проблемы этноса посвящены работы Ю.В. Бромлея, К.В. Чистова, Н.Н. Чебоксарова и И.А. Чебоксаровой, В.И. Козлова.

Различные аспекты этнической культуры получили теоретическое осмысление в трудах классиков отечественной этнографической науки С.А. Арутюнова, А.К. Байбурина, А.Л. Топоркова, Т.В. Цивьян, Л.Я. Штернберга.³ Важны для нас и работы исследователей Л.Е. Березович, СЮ. Неклюдова, А.С. Свирновской, разрабатывающие различные проблемы духовной культуры восточных славян, в том числе такие категории культуры как мера, доля, судьба и др.⁴

Монографии крупнейшего отечественного ученого академика Б.А. Рыбакова⁵ посвящены выявлению и анализу в культуре славян родственных явлений, которые уцелели в фольклоре славянских народов вплоть до XX в.

Бесценный вклад в обоснование теории индоевропейского единства европейских, в том числе восточнославянских, народов внес В.Я. Пропп. Его работа «Исторические корни волшебной сказки»,⁶ выявившая древнейшие архетипические элементы в сказках, сохранивших, по мнению ученого, исчезнувшие формы социальной жизни, позволяет правильно понять посвящение в знахарство.

² Бромлей Ю.В. Этнические функции культуры и этнография // Этнознаковыс функции культуры. — М.: Наука,
1991. — С. 5-22; Бромлей Ю.В., Чистов К.В. Этнокультурная история восточных славян и современные
этнические процессы // Этнография восточных славян. — М.: Наука, 1987. — С. 511-528; Чебоксаров Н.Н.,
Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры. — М.: Наука, 1985; Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм.
Сущность и проблематика. — М.: Старый сад, 1999.

³ Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. — М.: Наука, 1989; Байбурин А. К.
Некоторые вопросы этнографического изучения поведения // Этнические стереотипы поведения. —Л.: Наука,
1985. — С.7-21; Он же. Обрядовое перераспределение доли у русских // Судьбы традиционной культуры. —
СПб.: 1998. — С.78-82; Он же. Ритуал: между биологическим и социальным // Фольклор и этнографическая
действительность. — СПб.: Наука, 1992. — С. 18-28; Он же. Жилище в обрядах и представлениях восточных
славян. — Л.: Наука, 1983; Он же. Ритуал в системе знаковых средств культуры // Этнознаковые функции
культуры. — М.: Наука, 1991. — С. 23-42; Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета. — Л.: Наука,
1990; Цивьян Т.В. Мифологическое программирование повседневной жизни // Этнические стереотипы
поведения.—Л.: Наука, 1985. —С. 154-178.

⁴ Березович Л.Е. Демонический топос в призме русской народной языковой традиции //Признаковое
пространство культуры. — М.: 2002. — С. 103-127; Неклюдов С. Ю. Вещественные объекты и их свойства в
фольклорной картине мира // Там же. — С. 21 - 31; Свирновская А.В. Мера и доля: концепции судьбы //
Проблемы социального и гуманитарного знания.—СПб.: 1999.-Вып. 1. — С. 305-326.

⁵ Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. — М.: Наука, 1988; Он же. Язычество древних славян. — М.: Наука,
1981.

⁶ Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — М., 2000.

Важной вехой в исследовании проблем религии являются труды отечественного этнографа С.А. Токарева. Исследованию верований русских, украинцев и белорусов посвящена монография ученого «Религиозные верования восточнославянских народов XIX начала XX века».⁷ В монографии

«Религия в истории народов мира» исследователь дает общий обзор религий различных народов и стран: от зарождения первоначальных верований (анимизм, тотемизм и др.) до формирования мировых религий. В книге уделяется внимание и проблеме славянского знахарства. Изучению происхождения и развития религии, ранних форм верований и магии посвящена монография С.А. Токарева «Ранние формы религии».⁹

Этнографии и антропологии отдельных восточнославянских народов и восточных славян в целом посвящены фундаментальные труды Д.К. Зеленина, Н.И. Толстого, СМ. Толстой, коллективные труды, выпускаемые Институтом этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН.¹⁰ Проблемы традиционной медицины затронуты в статье Л.И. Никоновой," вопросам изучения магических практик исторической наукой посвящена статья Н.В. Карначук.¹²

Большое значение для изучения вопросов мировоззрения знахаря имеют исследования заговорных текстов, произведенные крупным отечественным ученым В.Н. Топоровым¹ и A.M. Астаховой.¹⁴ Исследователями выявлены образы и мировоззренческие компоненты заговоров.

Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских пародов XIX начала XX века. — М-Л.: 1957.

⁸ Он же. Религия в истории народов мира. — М., 1976.

⁹ Он же. Ранние формы религии. — М., 1990.

¹⁰ Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. — М.: 1991; Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки
по славянской мифологии и этнолингвистике. — М.: 1995; Толстая СМ. Категория признака в символическом
языке культуры (вместо предисловия) // Признаковое пространство культуры. — М., 2002. — С. 7-20; Она же.
Символические заместители человека в народной магии // Судьбы традиционной культуры. — СПб., 1998. С.
72-77; Этнография восточных славян. — М., 1987; Белорусы. — М., 1998; Украинцы. — М., 2000; Русские. —
М., 1997; Восточные славяне. Антропология и этническая история. — М., 1999.

¹¹ Никонова Л.И. Традиционная медицина - важнейший компонент этнокультурных процессов в обществе //
Материалы научно-практической конференции. Владивосток 12-15 ноября 2002 г. — Владивосток, 2002. —
С.65-70; Никонова Л.И., Кандрина И.А. Как лечились народы Поволжья и Приуралья. — Саранск, 2005.

¹² Карначук Н.В. Изучение ведовства и пути исторической науки //Историческая наука па рубеже веков.
Материалы всероссийской научной конференции. Т. 1. — Томск, 1999. —С.244-252.

¹³ Топоров В.Н. Об индоевропейской заговорной традиции (избранные главы) // Исследования в области балто-
славянской духовной культуры. Заговор. — М., 1993. — С. 3-103.

¹⁴ Астахова A.M. Художественный образ и мировоззренческий элемент в заговорах. — М., 1964.

При рассмотрении вопроса мировоззрения знахаря нами использовались и другие работы российских ученых, посвященные проблемам традиционного мировоззрения. Так, например, в теоретической работе Л.В. Анжигановой выделяется онтологическая, гносеологическая, рефлексивная, этическая, этнопедагогическая, прогностическая функции народного мировоззрения.¹⁵

Осмыслением таких явлений культуры как народная медицина и знахарство и сопряженных с ними магических практик у различных этносов посвящены исследования многих антропологических школ. Многие из теоретических положений по исследуемой проблеме, выработанные известными учеными мира, используются в современной этнологической науке.

В трудах известного представителя психоаналитического направления К.Г. Юнга для исследования мировоззренческих аспектов, сопряженных со сферой сакрального в человеческой культуре, особо важной явилась разработка понятия «коллективное бессознательное».¹⁶ Данное изыскание ученого особо ценно, т.к. К.Г. Юнг занимался не только клиническими испытаниями, но и изучал философию, литературу, мифологию, восточные верования, историю культуры, экзотические ритуалы и мистические аспекты культуры.

Проблема взаимосвязи между психикой и поведением отдельного человека и общества или культуры нашла отражение в теоретических взглядах представителей этнопсихологической школы. Народная медицина, ее смысл и значение для различных типов этносоциального окружения, психология восприятия болезни в различных культурах и т.п. являются традиционным разделом этнопсихологических исследований. Большой вклад в изучение явления знахарства в культуре восточных славян, а также определения значения знахарства и характера адаптации этнической группы к иной

Анжиганова Л.В. Традиционное мировоззрение и развитие этноса //Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. Тезисы Междунар. науч. конф. Новосибирск (Академгородок), 26-30 июня 1995 г. Т. П. Археология, Этнография. — Новосибирск, 1995. — С.67-69. ¹⁶ Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. — СПб.: ПИТЕР, 2002.

этнокультурной и природной среде имели труды российских ученых Н.М. Лебедевой, А.А. Велика.¹⁷

В данном исследовании мы также опирались на работы этнолога-структуралиста К. Леви-Строса, который, рассматривая влияние психоаналитических и шаманистских методов на пациента, представляет бессознательное как неизменную символическую функцию, некую совокупность законов, подчиняющую себе подсознание — один из аспектов памяти, «хранилище воспоминаний и образов, которые каждый индивидуум накапливает в течение всей жизни», т.е. бессознательное, в понимании К. Леви-Строса и всей психоаналитической школы — это дорациональный компонент психической структуры человека.

В Российской этнологической науке изучение традиционной медицины также является областью исследования такого направления как этническая экология, рассматривающая не только традиционно выработанные способы лечения уже возникших заболеваний у человека, но и всю систему профилактических традиционно сложившихся мер, направленных на предотвращение болезней. С этой точки зрения можно изучать, в какой мере все особенности традиционной культуры в состоянии обеспечить здоровье популяции, и, следовательно, способствуют адаптации популяции к окружающей среде. Наиболее значимыми работами по этнической экологии для нас явились труды В.И. Козлова, А.А. Воронова.¹

Большое значение для данного диссертационного исследования имели работы школы антропологической герменевтики, для которой интерпретация этнологических фактов — главная задача этнолога. Нами использованы теоретические разработки румынского ученого М. Элиаде, посвятившего свои

Велик А.А. Психологическая антропология. История и теория. — М., 1993; Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. — М., 1993.

¹⁸ Леви-Строс К. Структурная антропология. — M., 1983. — С. 181.

¹⁹ Козлов В.И. Этническая экология: становление дисциплины и история проблемы. — М., 1994; Лебедева Н.М.
Психологические аспекты этнической экологии // Этническая экология: теория и практика. — М., 1991. —
С. 100-124; Воронов А.А. Традиционная медицинская культура и этническая экология //Там же. —С. 125-139.

²⁰ Элиаде М. Тайные общества: обряды инициации и посвящения.— К., М., 2002; Он же. Оккультизм,
колдовство и моды в культуре. — К., М., 2002; Он же. Йога. Свобода п бессмертие. — К., 2000; Он же.
Аспекты мифа. — М., 2000.

труды исследованию проблем верований, обрядов, мифологии, религии и признававшего, что исходным значением мифа или символа является результат осмысления определенной картины мироздания.

Проблеме изучения такой области духовной культуры этноса как народные знания посвящена докторская диссертация дальневосточного этнофафа В.В. Подмаскина, в которой на примере тунгусо-манчжуров и нивхов Нижнего Амура и Сахалина ученый рассмотрел традиционную медицину как систему, включающую рациональные и иррациональные знания этноса. Теоретические положения, разработанные и отраженные ученым в его монофафиях, также использованы в данном диссертационном исследовании.

В российской науке с конца 90-х гг. XX в. уверенно развивается новое направление интердисциплинарного исследования шаманизма, названного физико-психологической антропологией. Одно из достижений этого направления — выявление у людей, наделенных суперсенситивными и экстрасенсорными данными, особенностей пофужения в измененные состояния сознания и работы в них. Эта способность не зависит от исторических условий, но принимает в разные исторические периоды то или иное культурологическое выражение. Данной проблеме посвящены труды В.И. Харитоновой, ведущей свои исследования первоначально как этнофафические и этнолингвистические и далее ставшей, по сути, основоположницей нового научного направления в отечественной этнологии.²³ Важные выводы ученого

²¹ Подмаскип В.В. Народные знания в традиционной культуре тунгусо-маньчжуров и нивхов Нижнего Амура и
Сахалина (середина XIX-XX в.) Автореф. диссерт. на соискание уч. степ, доктора истор. наук. — Владивосток,
2002.

²² Он же. Народные знания удэгейцев. Историко-этнографическое исследование по материалам XIX- XX вв. —
Владивосток: ДВО РАН, 1998; Он же. Этнические особенности сохранения здоровья народов юга Дальнего
Востока: проблемы типологии врачевания и питания (середина XIX - XX в.). — Владивосток: Дальнаука, 2003.

²³ Харитонова В.И. Заговорно-заклинательный акт в народной культуре восточных славян ІІЗО, 1993 г., № 4. —
C.91-I06; Она же. Заговорно-заклинательный текст: композиционные основы, воздействие на пациента и
заклинателя // Филологические науки. 1991, № 5. — С.45-54; Она же. «Избранники духов», «преемники
колдунов», «посвященные учителями»: обретение магико-мистических свойств, знаний, навыков // ЭО, 1997, №
5. — С. 16-35; Она же. О хождении по огню, воде и странствиях в иных мирах // ЭО, 1997, № 1. — С. 116-120;
Она же. Религиозно-магические практики в России в конце XX - начале XXI столетия (Хакасия, Тува)
//Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным верованиям и практикам. Т. 7., ч. 2. — С.
169-187; Она же. Черная и белая магия славян. — М.: Интербук, 1990; Она же. Заговорно-заклинателыюе
искусство восточных славян: проблемы традиционных интерпретаций и возможности современных
исследований. — М: ИЭА РАН, 1999. Часть I.; Она же. Заговорно-заклинателыюе искусство восточных славян:
проблемы традиционных интерпретаций и возможности современных исследований. — М: ИЭА РАН, 1999. 4.
II.

подтверждаются нами и на материале русских, украинцев и белорусов Дальнего Востока России.

Литература второй категории включает общероссийские, сибиреведческие и дальневосточные этнографические работы, прямо или косвенно затрагивающие различные аспекты темы знахарства. Этнографические труды данной категории условно можно разделить на три группы. 1) — исследования дооктябрьского периода, 2) — работы этнографов советского периода, 3) — труды 1990-х годов и современные изыскания по исследуемой проблеме.

В дооктябрьский период изучение знахарства носило, в основном, описательно-иллюстративный характер, не затрагивало многих аспектов проблемы, часто рассматривало знахарство как рудиментарный пережиток в мировоззрении русского, украинского и белорусского народов. Среди исследований данного периода выделяются работы, специально посвященные описанию знахарства у сельского населения отдельных губерний, явившихся местом выхода для переселенцев на Дальний Восток, и, вследствие этого, представлявшие для диссертационного исследования особый интерес. Таковы исследования В. Даля, А. Афанасьева, считавших, что верования, предания, поэзия, ритуалы являются остатками почти забытого древнего мировоззрения, которое бытовало у предков индоевропейских народов, а также работы В. Мансикки, Д.Н. Ушакова, А. Колчина, И. В. Костоловского, А. Харузиной, А. Харитонова, А.И. Трунова, С. Ефименко, А.П. Звонкова, А.И. Иванова, В. Бондаренко, Н.А. Иваницкого, А.Н. Минх, В.Н. Перетц, К.Г. Завойко, П.Г. Богатырева, А.И. Иванова, С. Максимова, Ф.Р. Рыльского, Н.А. Маркевича, В.П. Милорадовича, П.В. Иванова, В.М. Гнатюка, И.Я. Франко.²⁴

²⁴ Даль В. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа // Русское колдовство. — М. - СПб., 2002. С. 7-116; Афанасьев А. Мифы, поверья и суеверия славян. Поэтические воззрения славян на природу. В 3-х т. — М.-СПб., 2002; Мансикка В. Представители злого начала в русских заговорах // Живая старина, 1909, в.4.— С. 1-30; Ушаков Д.Н. Из «материалов по народным верованиям великороссов» // Русское колдовство. — М. -СПб., 2002. — С. 396-416; Колчин А. Из статьи «Верования крестьян Тульской губернии» //Там же. — С. 417-439; Костоловский И.В. Из поверий о животных у жителей Ярославской губернии // ЭО, 1908, № 4. — С. 137-139; Харузина А. По поводу заметки Р. Андрэ о новом этнографическом музее в Антверпене // ЭО, 1907, № 4. — С. 91-103; Харитонов А. Из «Очерка демонологии Шенкурского уезда» // Русское колдовство, ведовство, знахарство. — СПб., 1997. — С. 259-267; Трунов А.И. Из статьи «Понятия крестьян Орловской губернии о

Среди трудов дооктябрьского периода выделяется работа врача Г. Попова,²⁵ содержащая достаточно глубокий анализ такого явления народной культуры русских как народно-бытовая медицина русских. Однако автор книги, являясь сторонником научной медицины, видит и недостатки традиционного врачевания. Тем не менее, труд исследователя содержит богатые материалы о знахарстве и методах традиционной медицины, степени их распространенности среди сельского населения.

Следует отметить работу видного российского ученого Е.К. Елеонской, посвященную изучению различных аспектов духовной культуры. В частности, для нас явились важными ее разработки по проблеме истории заговора и колдовства в России XVI—XVIII в. Большое внимание в работе уделяется заговору как литературному произведению, в то же время рассматривается обрядовое сопровождение заговора, которое, как отмечает автор, позволяет судить о верованиях, породивших эти заговоры и обряды.

Интересна работа Я. Канторовича «Средневековые процессы о

ведьмах», представляющая собой экскурс в историю знахарства и колдовства не только в средневековой Европе, но и в России XIX в. Наблюдения автора

природе физической и духовной» (Глава III). Человек, его свойства и различные состояния // Там же. — С. 267-270; Ефименко С. Из «Материалов по этнографии русского населения Архангельской губернии» // Там же. — С. 270 -277; Звонков А. П. Из «Очерка верований крестьян Елатомского уезда Тамбовской губернии» // Там же. — С. 277-278; Бондаренко В. Из статьи «Поверья крестьян Тамбовской губернии» // Там же. — С.277-278; Иваницкий Н.А. Из «Материалов по этнографии Вологодской губернии»// Там же. — С. 279 - 281; Минх А.Н. Из книги «Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии. Собраны в 1861—1888 гг.» // Там же. — С. 282 -289; Перетц В.И. Из этнографического очерка «Деревня Будогоща и ее предания» // Там же. — С. 289 - 299; Завойко К.Г. «Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губернии» (Глава V) Люди-посредники со сверхъестественной силой // Там же. — С. 299-303; Богатырев П.Г. Из статьи «Верования великороссов Шенкурского уезда (из летней экскурсии 1916 г.)» (Главы XIII - XV) // Там же. — С. 303-305; Иванов А.И. Верования крестьян Орловской губернии // ЭО, 1900, № 3. — С. 68-118; Максимов С. Нечистая, неведомая и крестная сила // Русское колдовство. — М. - СПб., 2002. — С.417-438; Рыльский Ф.Р. К изучению украинского народного мировоззрения // Українці: народні вірування, повір'я, демонологія. — Київ, Льібідь, 1991. — С. 25-51; Маркевич Н.А. Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян II Там же. — С. 52-169; Милорадович В.П. Житье-бытье лубенского крестьянина // Там лее. — С. 170-341; Он же. Малорусские народные поверья и рассказы о пятнице // Там же. — С. 375-382; Он же. Заметки о малорусской демонологии //Там же. — С. 407-412; Иванов П.В. Народные рассказы о доле//Там же. — С. 342-374; Он же. Народные рассказы о ведьмах и упырях // Там же. — С. 430-497; Гнатіок В.М. Останки передхристиянського релігійного світогляду наших предків II Там же. — С. 383-406; Франко И.Я. Сожжение упырей вс. Нагуевичах в 1831 г. //Там же. — С.5І2-526.

²⁵ Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. — СПб., 1903. Переиздание труда Г. Попова произведено в
1996 г. // Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. — СПб., 1996.

²⁶ Елеонская Е.К. Сказка, заговор и колдовство в России. Сб. трудов. — М., 1994.

²⁷ Канторович Я. Средневековые процессы о ведьмах//История инквизиции: средневековые процессы о
ведьмах. — М., Харьков, 2002. — С. 231 -398.

были полезны при разработке вопросов взаимоотношений знахарства и социума, этнокультурных и социальных оснований знахарства.

В литературе первой группы следует также выделить сибиреведческие исследования М. Красноженовой, А. Макаренко, К.Д. Логиновского. Данные работы, затрагивающие проблемы народной медицины и знахарства у сибирских переселенцев в дореволюционный период, представляют интерес для нашего исследования, т.к. многие восточнославянские переселенцы прибыли на Дальний Восток из Сибири.

Особый интерес в русле нашего исследования представляют работы дальневосточных исследователей дооктябрьского периода. К сожалению, трудов данной группы немного, и тем более ценны становятся сведения и исследовательские выводы, содержащиеся в них.

В.К. Арсеньев широко известен как писатель и путешественник, оставивший бесценные материалы о российском Дальнем Востоке для многих поколений исследователей. Заметки В.К. Арсеньева о китайской народной медицине, распространении плантаций опийного мака в Приморье и, в связи с этим, взаимодействии переселенцев с китайцами, содержащиеся в его работе «Китайцы в Уссурийском крае»³¹ стали ценным дополнением при разработке вопроса этнокультурной адаптации восточнославянских переселенцев в новой экологической нише в области народной медицины и знахарства, о взаимовлиянии культур пришлого (славянского) и местного населения.

М.К. Азадовский одним из первых обратил внимание на существование заговорно-закл и нательной практики в жизни казаков-переселенцев, опубликовав «Заговоры амурских казаков» . В этой работе автор публикует около двух десятков устных заговоров, собранных по среднему течению р.

²⁸ Красножеиова М. Материалы по народной медицине Енисейской губернии // Известия Вост-Сиб. отдела
Импер. Рус. геогр. общества, т. 42, 1911. — С. 65-86.

²⁹ Макаренко А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. Восточная Сибирь.
Енисейская губерния. — СПб.: Государственная типография, 1913.

³⁰ Логшювский К. Свадебные песни и обычаи казаков восточного Забайкалья // Зап. Приам. Импер. Рус. геогр.
общества, т. V., вып.11. — Хабаровск, 1899. — С. I-V, 1-94.

³¹ Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае // Зап. Приам, отдела Импер. Рус. Геогр. Общества. т.Х, в. I.
Хабаровск, 1914.

³² Азадовский М. Заговоры амурских казаков //Живая старина. 1914, в. 3-4. — С. 005-015.

Амур, между Благовещенском и Хабаровском. Исследователь старался как можно точнее передать записанные им тексты. Устные заговоры он дает почти с фонетической точностью. Обращает на себя внимание и приведенная М.К. Азадовским рукопись, представляющая личные записи казака Филиппа К. Материалы, зафиксированные М.К. Азадовским, являются важным источником для восстановления картины бытоваЕшя знахарства среди казачества в начале XX в.

В этот же период создавал свои работы профессиональный врач, энтузиаст освоения и культурного процветания дальневосточного региона Н.В. Кирилов. Интересы исследователя охватывают широкий спектр научных знаний. Для нас представляет интерес доклад Н.В. Кирилова «Китайская медицина в ее прошлом, отходящем в область предания, и зачатки медицинской организации в Китае по европейскому образцу», сделанный на Первом съезде врачей Приамурского края 23-28 августа 1913 г. в г. Хабаровске и отражающий негативное восприятие европейской наукой начала XX в. китайской традиционной целительской системы. В докладе содержится и краткое описание принципов лечебного воздействия на пациента, из которого видно, что в основе китайской народной медицины лежат иные мировоззренческие установки, чем в славянском знахарстве. Другая работа Н.В. Кирилова «Огородная культура женьшеня» привлечена нами при рассмотрении вопроса о взаимодействии и взаимовлиянии пришлого и местного населения и этнокультурной адаптации переселенцев в новом для них регионе.

Замечательный краевед Амурской области Г.С. Новиков-Даурский, оставивший богатое наследие для исследователей, начал свою деятельность в 1904 г. Г.С. Новиков-Даурский — автор многих статей преимущественно этнографического характера, среди которых есть и посвященные знахарству.³⁵ Такова, например, статья «Заговоры и молитвы», опубликованная

³³ Кирилов Н.В. Китайская медицина к ее прошлом, отходящем п область предания к зачатки медицинской
организации в Китае по европейскому образцу // Труды 1-го съезда врачей Приамурского края 23-28 августа
1913 г. в г. Хабаровске. Вып.20. Хабаровск, 1914. — С. 27-40.

³⁴ Он же. Огородная культура женьшеня //Приморский хозяин, 1913, №8. — С. 1-5.

³⁵ Новиков-Даурский Г.С. Заговоры и молитвы // Записки любителя. Иллюстрированный научно-популярный и
литературный журнал любителей-исследователей и коллекционеров. № 5, 1916 г. — С. 2-3.

исследователем в 1916 г. и содержащая не только тексты молитв, но и сведения о распространении знахарства в крестьянской среде, способах передачи знахарских знаний.

Сохранился фонд рукописных материалов Г.С. Новикова-Даурского, которые являются прекрасным источником для работ историков и этнографов.

Работы дооктябрьского периода по исследуемой нами проблеме были первыми и очень важными шагами в изучении лечебной и магической практики русских, украинцев и белорусов. Эти труды содержат ценные материалы по бытованию знахарства и традиционной медицины в местах выхода переселенцев, перенесших устоявшиеся этнокультурные стереотипы с материнских территорий в регион обживання.

В работах этнографов советского периода и до середины 1990-х годов в целом прослеживается стремление исследователей зафиксировать уходящую традицию заговоров и народно-бытовой медицины, а также дать анализ данным явлениям культуры в соответствии с установками советской этнографической науки.

Н.А. Никитина одна из первых советских ученых обратила внимание на существование знахарско-колдовской практики у русского сельского населения, отразив свои наблюдения и выводы в статье «К вопросу о русских колдунах». Статья дает представление о внешнем облике, характере, видах занятий колдунов, взглядах крестьян на представителей сакральных областей деятельности. Наблюдения исследователя позволяют сравнить бытование знахарства и колдовства на материнских территориях восточнославянских переселенцев в начале XX в. и в этот же период на Дальнем Востоке, а также степень сохранности представлений о колдунах и знахарях в современный

период.

Никитина H.A.. К вопросу о русских колдунах. // Сб. Музея антропологии и этнографии. VII. —Л., 1928. — С.299-325.

Рассмотрению традиционных норм поведения крестьян XVIII-XIX в. посвящены монографии М.М. Громыко. Для нас ценными явились выводы ученого о существовании традиционного врачевания в крестьянской среде, статусе знахаря и особенно первая в отечественной этнографии попытка формулировки термина «знахарь».

Значительный вклад в исследование вопросов народной медицины русских был сделан М.Д. Торэн, осветившей в своей монографии различные методы народной фитотерапии, мануальной терапии и других способов лечения русских. Труд М.Д. Торэн, переизданный в 1996 г., можно считать классическим в отечественной этнографической науке в области изучения

народной медицины.

Работы Л.И. Минько освещают функционирование народной медицины и знахарства в дореволюционной Белоруссии и иллюстрируют их бытование в советское время. Однако исследователь видит в данных явлениях этнической культуры белорусов лишь последствия необразованности крестьянского населения в царской России.³⁹

Отличаются своеобразием и оригинальностью исследовательского подхода работы В.А. Липинской, «Заговоры, молитвы и охранительные списки русского населения юга Западной Сибири» и «Таинство заговоров»,⁴⁰ касающиеся заговорной традиции русских. В них автор делает попытку объяснения действия заговоров с рационально-материалистических позиций и затрагивает вопросы бытования и передачи-получения знаний в среде знахарей.

Народно-медицинская практика и знахарство охватывают многие аспекты этнической культуры. В связи с этим представляют интерес работы, посвященные изучению различных областей жизнедеятельности этноса. Таковы, например, труды Т.А. Листовой, К.Э. Шумова и А. В.Черных, В.Е.

³⁷ Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. — М., 1986; Она
же. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII - первая половина XIX в.). — Новосибирск, 1975.

³⁸ Торэн М.Д.. Русская народная медицина и психотерапия. —СПб., 1996.

³⁹ Минько Л.И. Знахарство. — Минск: Наука и техника, 1971; Он же. Народная медицина Белоруссии (краткий

исторический очерк). — Минск, Наука и техника, 1969. 40

Липинская В.А. Заговоры, молитвы и охранительные списки русского населения юга Западной Сибири //

Традиционный опыт природопользования в России. — М., 1998. — С. 480-485; Она же. Таинство заговоров //

Здоровье. 1993, №7. — С.ЗО-31.

Добровольской о родильных и крестильных обрядах русских.⁴¹ В данных работах для нас представляет интерес роль повитухи как знахарки.

Охрана ребенка при помощи песни от воздействия злых сил стала предметом исследования В.И. Ереминой в статье «Заговорные колыбельные песни». Автор делает интересные выводы, касающиеся мировоззрения славян.

Различным аспектам славянской традиции магического воздействия на окружающую действительность посвящены работы Т.А. Агапкиной, В.Л. Кляуса, Е.Е. Левкиевской, Ю.А. Назаренко, Л.Г. Невской, А.Б. Островского, Е.В. Ревуненковой, М.В. Семенцова, А.Л. Топоркова, Н.Е. Грысык (Мазаловой), И.А. Разумовой, Л. Раденкович.⁴³

Среди сибиреведческих работ данного периода следует отметить работу Миненко Н.А. «К истории русской народной медицины в Сибири XVIII -первой половины XIX в.», в которой значительное место отводится традиции лечения при помощи магических методов у русских Сибири.⁴⁴

Заслуживают внимания труды новосибирского этнографа Ф.Ф. Болонева, посвященные изучению народной медицины русских Забайкалья, а также

Листова Т. А. «Нечистота» женщины (родильная и месячная) в обычаях и представлениях русского народа // Секс и эротика в русской традиционной культуре. — М, 1996. — С. 151-174; Она же. Ребенок в русской семье. Рождение, крещение. 2-я половина XIX - XX в. // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка. — М., 1995. — С.8-59; Шумов К. Э., Черных А. В. Беременность и роды в традиционной культуре русского населения Прикамья // Секс и эротика в русской традиционной культуре. — М.: Ладомир, 1996. — С. 175-191; Добровольская В. Е. Институт повивальных бабок и родильно-крестильная обрядность (по материалам экспедиций 1994—1997 гг. в Судогодский район Владимирской области) // Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. — М., 2001. — С. 92-106.

⁴² Еремина В.И. Заговорные колыбельные песни // Фольклор и этнографическая действительность. — СПб.,
1992. —С.29-34.

⁴³ Агапкина Т.А. «Славянские обряды и верования, касающиеся менструации» // Секс и эротика в русской
традиционной культуре. — М, Ладомир, 1996. — С.ІОЗ-І50; Кляус В.Л. Сердца птиц и половые органы
животных как средства любовной магии // Там же. — С. 313-316; Левкиевская Е.Е. Сексуальные мотивы в
карпатской мифологии // Там же. — С.225-247; Назаренко Ю.А. О некоторых аспектах моделирования границ в
связи с представлениями о человеческом теле // Этносемиотика ритуальных предметов. — СПб., 1993. — С.68-
79; Островский А.Б. Лечебно-магический комплекс с иконой Божьей Матери // Там же. — С.79-98; Семепцов
М.В. Символическое значение предметов традиционного врачевания (на примере народной медицины
кубанских казаков) // Там же. — С. 101-110; Невская Л.Г. Пестрое в балто-славянском: семантика и типология
//Фольклор и этнографическая действительность. — СПб.: Наука, 1992. — С.88-100; Ревуненкова Е.В.
Представления о волосах (опыт сравнительно-типологического анализа) // Там же. — С.108-113; Топорков АЛ.
«Перепекание» детей в ритуалах и сказках восточных славян // Там же. — С.114-118; Грысык И. Е., Разумова И.
А. К представлениям о человеке и животном (по севернорусским верованиям и сказке) //Фольклористика
Карелии. — Петрозаводск, 1991, — С.46—60; Разумова И.А. Ведьма и женские демонические персонажи
волшебной сказки //Там же; Она же. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История.
— М.: «Индрик», 2001; Она же. Антропонимический меморат в семейном фольклоре //Язык и поэтика
фольклора. Доклады междунар. конф. 15-18 сентября 1999 г. — Петрозаводск, 2001 г. — С.219-224; Раденкович
Л. Дурной глаз в народных представлениях славян // Живая старина. 1995, № 3 (7). — С. 33-35.

⁴⁴ Миненко Н.А. К истории русской народной медицины в Сибири XVIII - первой половины XIX в. //Традиции
и инновации в быту и культуре народов Сибири. — Новосибирск, 1983. — С.88-103.

исследованию заговорной традиции Сибири и Дальнего Востока. Так в статье Ф.Ф. Болонева «О народной медицине и заговорах русского населения Забайкалья» рассматривается лечебная практика русских этого региона. В особую группу выделены магические способы лечения.⁴⁵ Представляет особый интерес коллективный труд Ф.Ф. Болонева, М.Н. Мельникова, Н.В. Леоновой «Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока»⁴⁶, вышедший в 1997 г., в котором впервые после 1917 года опубликованы 373 текста лучших в художественном отношении заговоров.

Изучению проблем народной медицины русского населения Сибири XIX в. посвящены работы В.Я. Темплинга, в том числе по вопросам знахарства и народных врачевательных знаний.⁴⁷

Особенности знахарства у восточнославянских народов Сибири отражены также в работе Г. Афанасьевой «Знахарство и колдовство в Сибири». Автор, представив большое количество заговоров и богатый фольклорно-этнографический материал, касающийся бытования знахарства в Сибири, попыталась и проанализировать собранный материал. По мнению исследователя, «мифологическое сознание отводит знахарю роль медиума, посредника между миром земным и надземным, между больным... и теми высшими силами Вселенной, которые обеспечивают относительно

гармоническое сосуществование человека с окружающим его мирозданием».

Трудов дальневосточных ученых в этот период по рассматриваемой проблематике немного, тем более ценны содержащиеся в них сведения и выводы исследователей.

Болоиев Ф.Ф. О народной медицине и заговорах русского населения Забайкалья // Генезис и эволюция этнических культур Сибири. Сб. науч. тр. — Новосибирск, 1986. — С. 114-129.

⁴⁶ Болонев Ф.Ф., Мельников М.Н. Русские заговоры Сибири и Дальнего Востока // Русский календарно-
обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск, 1997. — С.245-272; Леонова Н.В. Об
интонировании заговоров // Там же. — С.273-289.

⁴⁷ Темплинг В.Я. Роль письменной традиции в передаче народных врачевательных знаний //Аборигены Сибири:
проблемы изучения исчезающих языков и культур. Тез. Междунар. науч. конф. Новосибирск (Академгородок),
26-30 июня 1995 г. Т. II. Археология, Этнография. — Новосибирск, 1995. — С.237-239; Он же. Народная
медицина русского населения Западной Сибири XIX в. (социо-культурный аспект). Автореф. диссерт. на
соискание уч. степ, кандидата истор. наук. — Екатеринбург, 1996.

⁴⁸ Афанасьева Г. Знахарство и колдовство в Сибири. — Иркутск: Ин-т гуманитарной информации и рекламы;
Иркутское отделение советского фонда культуры, 1991. — С. 3.

Большую работу по изучению заселения славянами Дальнего Востока и сбору материалов по фольклору и диалектам славян-дальневосточников осуществил А.П. Георгиевский. В 1926-1930 гг. он опубликовал ряд работ по теме «Русские на Дальнем Востоке», в числе которых и фольклорно-диалектологический очерк «Фольклор Приморья»⁴⁹, содержащий 50 заговоров различной тематики, записанных у представителей восточнославянского населения: русских, украинцев и белорусов. Так, украинских, или со следами украинского языка - 23 заговора, близких к белорусским - 10, русских -11, и 4 - как называет их А.П. Георгиевский, «смешанных», записанных от переселенцев, которые до переезда в Приморье длительное время жили в Сибири. Такое разделение исследователь провел по диалектологическому признаку.

Известным специалистом в области восточнославянского фольклора на Дальнем Востоке является фольклорист Л.М. Свиридова, ею собраны десятки лечебных заговоров и заговоров от змей. Благодаря трудам этого ученого сохранены и стали доступны для исследователя белорусские лечебные заговоры, бытовавшие еще в начале XX в., и увидел свет сборник «Фольклор Дальнеречья»⁵⁰, в котором помещены сведения, собранные энтузиастами Е.Н. Сыстеровой и Е.А. Ляховой. Еще один сборник дальневосточного фольклора «У ключика гремучего...» представляет наиболее характерные произведения устного народного творчества, собранные в Приморье, Хабаровском крае и Амурской области.⁵¹

В начале 1990-х годов выходят в свет монографии видных специалистов по этнографии восточнославянского населения российского Дальнего Востока, сотрудников Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Ю.В. Аргудяевой и Л.Е. Фетисовой.

Георгиевский А.П. Русские на Дальнем Востоке. Фольклорпо-диалектологический очерк. Вып. IV. Фольклор Приморья. — Владивосток, 1929.

⁵⁰ Фольклор Дальнеречья, собранный Е.Н. Сыстеровой и Е.А. Ляховой. Сборник /Сост., коммент., вст. ст. Л.М.
Свиридовой. — Владивосток. Изд-во Дальневосточного универститета, 1986.

⁵¹ «У ключика гремучего...» Дальневосточный фольклор. /Сост., вст. ст. предисловие, примечания Л.М.
Свиридовой. — Владивосток. Дальневосточное книжное издательство, 1989.

Ю.В. Аргудяева, глубоко изучившая особенности семейной обрядности восточнославянского населения юга Дальнего Востока России второй половины XIX - начала XX вв. и посвятившая данным вопросам ряд трудов, вышедших в период с 1990-х по 2003 годы, отмечает, что, например, при родильном обряде, «повитуха использует как рациональные так и магические приемы» . Так, например, бабка-повитуха, кроме производства медицинских и магических действий, непременно произносила особые молитвы-заговоры. Эти материалы, а также вопросы взаимодействия переселенцев с аборигенным населением нашли отражение в монографиях и ряде статей этого исследователя.⁵³

Л.Е.Фетисова - первый дальневосточный исследователь, обративший внимание на традиции народной медицины и заговорно-заклинательныи акт как часть лечебной практики восточнославянского населения юга Дальнего Востока России во второй половине XIX - начале XX века. Исследователь справедливо заметила, что «в традиционном быту устойчиво сохраняется достаточно цельная система методов, называемых "иррациональными", хотя порой они, вопреки "здравому смыслу", торжествуют над медицинской наукой. К числу таких методов относятся заговорно-заклинательные акты».⁵⁴ Важное положение, выдвинутое исследователем, о возникновении единого культурного пространства на осваиваемых славянами территориях, а также этнокультурные

Аргудяева Ю.В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего Востока России (50-е годы XIX в. -начало XX в.). — М., 1997. — С. 164-168.

⁵³ Она же. Украинцы. Крестьянская семья украинцев в Приморье (80-е гг. XIX - начало XX в). — М., 1993; Она
же. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего Востока России (50-е годы XIX в. - начало XX
в.).— М., 1997; Она же. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. — М. Ин-т этнологии и антропологии
РАН, 2000; Она же. Семья и семейный быт у русских крестьян на Дальнем Востоке России во второй половине
XIX - начале XX в. — Владивосток, 2001; Она же. Взаимодействие и взаимовлияние аборигенных,
восточнославянских и восточно-азиатских народов в условиях Дальнего Востока (вторая половина XIX —
начало XX в.) // Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI века.
Междупар. науч. конф. 22-23 октября 2002 г. Матер, докладов. III. — Хабаровск, 2002. — С. 16-25.

⁵⁴ Фетисова Л.Е. Семейные традиции народной медицины восточнославянского населения на юге Дальнего
Востока России. // Семья и семейный быт в восточных регионах России. — Владивосток, Дальнаука, 1997. С.
139-154; Она же Восточнославянский фольклор на юге Дальнего Востока России. — Владивосток, Дальнаука,
1994.

и бытовые аспекты адаптации переселенцев отражены в ее монографиях и статьях.⁵⁵

Характеризуя работы данной группы в целом, отметим, что в советский период этнографы, продолжив исследование проблем народной медицины, поднимали вопрос о необходимости изучения магической практики восточных славян. Но в советское время занятие целительством в нашей стране было делом небезопасным: «раньше так нельзя было говорить, что лечишь»⁵⁶, т.к. не признанные официальной медициной способы лечения считались примитивными, и по советскому законодательству знахарство как незаконное врачевание влекло за собой уголовную ответственность. В связи с этим долгое время исследование лечебной практики было возможно только в рамках изучения обрядовой стороны народной медицины и религиозных верований. Носители народных медицинских знаний были вынуждены скрывать свое умение; лишь тексты заговоров - ценный памятник народного поэтического искусства — нашли свое место в трудах ученых-фольклористов. В итоге мощный пласт культуры восточнославянского населения России был сведен только к разделу устного творчества, а о лечебной практике, поведении знахарей, их психологии и мировоззрении говорилось очень мало.

Примерно с середины 1990-х годов отношение к народным методам лечения меняется: феномен знахарства осознается как часть духовной культуры народа, начинают публиковаться работы, посвященные исследованию врачевательного искусства древних славян, лекарскому делу славян европейской России и Сибири. Во многих работах отечественных этнографов затронуты те или иные аспекты традиционной духовной культуры восточных

⁵⁵ Фетисова Л.Е. Восточнославянский фольклор на юге Дальнего Востока России. — Владивосток, Дальнаука,
1994; Она же. Белорусские традиции в народно-бытовой культуре Приморья. — Владивосток, ИИАЭМ ДВ
ДВО РАН, 2002; Она же. Этнокультурный аспект адаптации крестьян-переселенцев в Приамурье и Приморье //
Культура, наука и образование народов Дальнего Востока России и стран Азиатско-Тихоокеанского региона:
история, опыт, развитие. Материалы международной научно-практической конференции. Хабаровск, 2-5
октября 1995 г. Вып. IV. — Хабаровск, 1996. — С. 21-27; Она же. Культурно-бытовые контакты китайского и
русского населения Приморья во второй половине Х1Х-начале XX вв. //Российское Приморье и китайская
народная республика на рубеже третьего тысячелетия: современное состояние и перспективы сотрудничества.
Матер, междунар. науч-практ. копф. — Владивосток, Изд-во ВГУЭС, 1999. — С. 136-140.

⁵⁶ РФА. Информация Г.В. Булатовой.

⁵⁷ Советский энциклопедический словарь. — М., 1985. — С. 465.

славян, которые использованы нами для раскрытия этнокультурной специфики феномена знахарства.

Среди работ данной группы следует отметить, прежде всего, труды ученых, продолжающих традиции классической этнографии.

Проблемы народной медицины и традиционных верований русских от древности до наших дней затронуты в работах СИ. Дмитриевой, Т.А. Бернштам и Т.Б. Щепанской, Л.Н. Виноградовой, М.Н. Власовой, Л.Н. Пушкарева, Г.Н. Чагина, коллективной монографии сотрудников Института

этнологии и антропологии РАН «Баня и печь в русской народной традиции».

Состояние народной медицины у русских Западной Сибири XIX - XX вв. отражено в статье И.В. Волохиной.⁵⁹ Автор в среде сибирского крестьянства выделила два круга носителей народно-медицинских знаний: «посвященных» и «непосвященных», и два уровня народно-медицинских знаний — бытовой и профессиональный. По-видимому, данная особенность является традиционным компонентом этнической культуры восточных славян и сохраняется вне зависимости от природно-климатических и социокультурных условий проживания этноса. Сходная ситуация прослеживается и у

Дмитриева СИ. Народная медицина и врачебная практика (мировоззренческий аспект) // Русские народные традиции и современность. - М., 1995. — С.13-42; Она же. Сравнительный анализ мировоззренческих элементов русских заговоров и гаданий // ЭО, 1994, № 4. — С.66-75; Она же. Традиционная народно-медицинская практика // Русские. Серия "Народы и культуры". — М., 1997. — С.760-772; Она же. Дохристианские народные верования // Русские: народная культура (история и современность). Том 5. Духовная культура. Народные знания. — М., 2002. — С. 170-204; Бернштам T.A., Щепанская Т.Б. Женщина и магия (выставка из фондов МАЭ) // Курьер Петровской Кунсткамеры. Вып. 8-9. — СПб., 1999. — С.214-217; Виноградова Л.Н. Сексуальные связи человека с демоническими существами // Секс и эротика в русской традиционной культуре. — М: Ладомир, 1996. — С. 207-224; Она же. Полесская народная демонология на фоне восточнославянских данных // Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. — M., 2001. — С. 10-49; Она же. Та вода, которая... (Признаки, определяющие магические свойства воды) //Признаковое пространство культуры. — М., 2002. — С. 32-60; Она же. Символический язык культуры: гадания и снотолкования // Родная старина: Матер. I и II науч.-практ. конфер. по проблеме сохранения и развития фольклора. — Калуга, 2001. — С. 212-217; Власова М.Н. Представления о «посмертном бытии» в быличках Новгородской области (по записям 1985-1996 гг.) // Русский фольклор. Материалы и исследования. Т. XXI. — СПб., 2001. — С. 123-139; Она же. «Знающие люди» в фольклоре Терского берега Белого моря // Мифология и повседневность: тендерный подход в антропологически дисциплинах. Матер, науч. конф. 19-21 февраля 2001 г. — СПб., 2001. — С. 166-178; Пушкарев Л.Н. Природа в традиционной медицине русских. Народная фитотерапия // Традиционный опыт природопользования в России. — М.: Наука, 1998. — С.323-335; Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. — Пермь: Перм, ун-т, 1998; Баня и печь в русской народной традиции /РАН. Ин-т этнологии и антропологии. — М.: Intrada, 2004.

⁵⁹ Волохина И.В. О лечебном комплексе русского населения Западной Сибири (XIX-XX вв.) // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и Центральной Азии. Матер. Междупар. копф. «Из века в век», посвященной 95-летию со дня рождения акад. А.П. Окладникова и 50-летию Дальневосточной Археологической экспедиции РАН. — Новосибирск, 2003. — С. 427 - 430.

восточнославянского населения дальневосточного региона России, что показано в нашем диссертационном исследовании на обширном полевом материале. Кроме того, нами выявлен критерий, отличающий знахаря от знатока народной медицины.

Вопросы состояния медицинского дела среди казачества Дальнего Востока России затрагивает А.И. Коваленко. Исследователь выделяет основные факторы, оказывающие воздействие на распространение заболеваемости среди казаков: природно-климатические условия, миграционные процессы, экономическую слабость новоселов и, как следствие этого, неудовлетворительные условия для здорового быта и питания.⁶⁰ С отмеченными трудностями встречались все новоселы дальневосточного региона.

Диссертационное исследование Г.Г. Ермак, посвященное проблеме семейного и хозяйственного быта дальневосточного казачества второй половины XIX - начала XX в., содержит интересные сведения о бытовании народной медицины, семейной обрядности (в том числе родильной).⁶¹ Автором приведены факты использования заговоров, подручных материалов и даже продуктов питания как способа лечебного воздействия. В нашем исследовании использованы выводы ученого о слабой организации медицинского обслуживания казачества в указанный период, о функционировании народной медицины, существовании института повивальных бабок в казачьей среде.

Для данного диссертационного исследования представляют ценность работы фольклорно-этнографического и этнолингвистического характера. Так, Н.А. Криничная, работающая в русле фольклорно-этнографических исследований, одна из первых ученых, обратила внимание на традиционные представления о травах, судьбе, мифологических персонажах. Труды Н.А.

⁶⁰ Коваленко А.И. Культура дальневосточного казачества (вторая половина XIX - начало XX в.). —
Благовещенск, 2002. — С. 61.

⁶¹ Ермак Г.Г. Семейный и хозяйственный быт казаков юга Дальнего Востока России (2-я половина XIX -
начало XX в.). Диссерт. на соискание уч. степ. канд. истор. наук. — Владивосток, 2000.

⁶² Криничная Н.А. Травное зелье, дивии коренья (из мифологических представлений о растительных атрибутах
ведунов) // ЭО, 1999, № 4. — С. 51-62; Она же. Ведуны в свете терминологии: из опыта этнолингвистического
анализа // Язык и поэтика фольклора. Доклады Междунар. конф. 15-18 сентября 1999 г. — Петрозаводск, 2001

Криничной, безусловно, являются одними из важнейших для разработки темы знахарства у восточных славян. В частности, в нашей работе используется термин «неофит», как уже применяемый в этнографической науке.

Монография В.П. Федоровой «Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX века»⁶³ отражает бытование заговорной магической традиции в современном Зауралье. Наблюдения исследователя были полезны при разработке 1 Главы I «Этнокультурные и социальные основания знахарства восточных славян».

Из этнолингвистических работ необходимо отметить статью О.А. Черепановой «Концепт круга в структуре текста и в языке заговоров». Автор рассматривает круг как универсалию, входящую в число базовых понятий славянского и общечеловеческого менталитета, находящую свое воплощение на разных уровнях культуры, в данном случае - в заговорах. Наблюдения исследователя были привлечены нами в работе для выяснения вопросов, касающихся мировоззрения знахаря.⁶⁴

В этот же период появляются работы, рассматривающие магию и народную медицину, прежде всего, в мировоззренческом аспекте традиционной культуры русских, украинцев и белорусов. Таковы статьи А.Л. Топоркова, СВ. Турова, Е.В. Закусило, Д.А. Баранова.⁶⁵ Представляет интерес попытка

г. С. 123-130; Она же. Народные представления русских о свойствах растений // ЭО, 2001, № 4. — С. 48-62; Она же. Посвящение в колдуны: нсторико-этнографическая основа русских мифологических рассказов о передаче-усвоении эзотерических знаний // ЭО, 2002 г., № 2. — С. 10-23; Она же. Русская народная мифологическая проза. Истоки и полисемантизм образов. В 3-х тт. т. I. — СПб., 2001; Она же. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. — Л., 1988; Она же. На росстани: мифологема судьбы в фольклорно-этнографическом освещении //ЭО, 1997, № 3. — С. 32-45.

⁶³ Федорова, В.П. Человек и слово в заговорах: Южное Зауралье. Конец XX века. — Курган: Изд-во
Курганского гос. ун-та, 2001.

⁶⁴ Черепанова О.А. Концепт круга в структуре текста и в языке заговоров //Язык и поэтика фольклора. Доклады
Междунар. конф. 15-18 сентября 1999 г. — Петрозаводск, 2001. — С.53-59.

⁶⁵ Топорков А.Л. «Перепекание» детей в ритуалах и сказках восточных славян // Фольклор и этнографическая
действительность. — СПб., 1992. — С.114-ІІ8; Туров СВ. Современное состояние и некоторые
культурологические аспекты русской традиционной медицины Северо-Западной Сибири // Космос Севера.
Вып. 2. — Екатеринбург: Средне-Уральское книж. изд-во, 2000. — С. 195-222; Закусило Е.В. Домашняя птица
(петух, курица) в системе религиозных языческих верований восточных славян // Герценовские чтения, 2001 г.
Актуальные проблемы социальных наук. — СПб., 2001. — С. 7-8; Баранов Д. А. «Золотник», «золотая дыра»,
матка: Об одном фрагменте мифической анатомии восточных славян // «А се грехи злые, смертные...»: Любовь,
эротика и сексуальная этика в доиндустриалыюй России (X - первая половина XIX в.).— М.: Ладомир, 1999. —
С. 737-746.

тендерного анализа магических практик восточных славян в статье А.К. Богданова⁶⁶.

Статьи и монография Н.Е. Грысык (Мазаловой) посвящены исследованию народной медицины русских как мировоззренческой системы. Для нашего исследования особо ценны были выводы ученого о соматических представлениях русских, основой которых были воззрения о жизненной силе (жире) и энергетическом взаимодействии человеческого тела с окружающим миром.

Важны наблюдения А.А. Панченко о сновидениях в традиционном мировоззрении, согласно которому сон представляется как возможность

/о

контакта с сакральным миром. В этом же русле написана статья Ж.В. Корминой и С.А. Штыркова, посвященная способам контактов мира живых и мира мертвых в традиционных представлениях русских. Выводы исследователей привлекались нами в работе при рассмотрении вопроса о мировоззрении знахарей.

Проблемы бытования знахарства в Европейской части , России на современном этапе, передачи и усвоения целительского знания, традиционные воззрения славян на лекарственные свойства растений затронуты в статьях молодых исследователей Е.М. Лазаревой, Е.В. Арсеновой, В.Б. Колосовой, А.Б. Ипполитовой. Также представляют интерес работы О.В. Беловой «Другие» и «чужие»: представления об этнических соседях в славянской народной

Богданов А.К. Тендер в магических практиках: русский случай // Мифология и повседневность: тендерный подход в антропологический дисциплинах. — СПб., 2001. — С. 150-165.

⁶⁷ Грысык Н.Е. Севернорусский "знающий" (знахарь, колдун) // Традиционные ритуалы и верования. Ч. I. —
М.: РАН, 1995. — С. 198-206; Мазалова Н.Е. Народная медицина в традиционной русской культуре // М.Д.
Торэн. Русская народная медицина и психотерапия. - СПб., 1996. — С. 478-489; Она же. Состав человеческий:
человек в традиционных соматических представлениях русских. — СПб., 2001.

⁶⁸ Панченко А.А. Сновидение и фольклор: сон в народной религиозной традиции // Русский фольклор.
Материалы и исследования. Т. XXI. — СПб., 2001. — С. 112-122.

⁶⁹ Кормина Ж.В., Штырков С.А. Мир живых и мир мертвых: способы контактов (два варианта северорусской
традиции //Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. — М., 2001. — С.
206-231.

⁷⁰ Лазарева Е.М. «Знающие» на Руси — вчера и сегодня // Культурология XX век. Вып. I (5). Москва, РАН,
1998. — С. 58-61; Арсенова Е.В. Представление об «особом» знании и способах его передачи у восточных
славян // Проблемы социального и гуманитарного знания. Сб. науч. работ. — СПб., 1999. Вып.1. — С. 185-194;
Колосова В.Б. Цвет как признак, формирующий символический образ растений // Признаковое пространство
культуры. - М.: "Индрик", 2002. — С.254 - 266; Ипполитова А. Б. Символика цвета в русских простонародных
травниках XVIИ века // Там же. — С. 267-300.

культуре», М.М. Валенцовой «Первый в славянской традиционной культуре», которые также были использованы нами при разработке вопроса о мировоззрении знахаря.

Известно, что в славянской традиционной культуре люди, владеющие некоторыми ремеслами (пастухи, кузнецы, плотники, мельники и др.) обладали сакральным статусом. Подробному рассмотрению некоторых персонажей из этих «специалистов» посвящены работы Т.Б. Щепанской.⁷² Для диссертационной работы были важны выводы ученого о вере русских в существование некой силы, особых магических качеств, позволяющих заниматься некоторыми ремеслами.

Для сравнения механизма адаптации, а именно — функционирования народной медицины славянских переселенцев в других регионах, например, Средней Азии, в данном диссертационном исследовании привлечена работа О.И. Брусиной «Славяне в Средней Азии. Этнические и социальные процессы. Конец XIX - конец XX века».⁷³

При выяснении вопроса о взаимодействии этносов в области духовной культуры, в частности, среди «специалистов» магических практик, мы обращались к монографии СВ. Березницкого «Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалинского региона».⁷⁴ Наблюдения исследователя подтверждают наши выводы о том, что взаимодействие этносов в области духовной культуры происходит достаточно медленно, а среди «специалистов» магических практик, чья деятельность связана с сакральными традиционными представлениями и верованиями, такие взаимовлияния практически не наблюдаются.

⁷¹ Белова О.В. «Другие» и «чужие»: представления об этнических соседях в славянской народной культуре
//Признаковое пространство культуры. — М., 2002. — С. 71-85; Валеіщова М.М. Первый в славянской
традиционной культуре //Там же. — С. 192-208.

⁷² Щепанская Т.Б. Сила (коммуникативные и репродуктивные аспекты мужской магии) // Мужской сборник.
Выпуск 1. Мужчина в традиционной культуре: Социальные и профессиональные статусы и роли. Сила и власть.
Мужская атрибутика и формы поведения. Мужской фольклор. — М., 2001. — С. 71-94; Она же. Мужская магия
и статус специалиста (по материалам русской деревни конца XIX - XX вв.) // Там же. — С. 9-27.

⁷³ Бруси на О.И. Славяне в Средней Азии. Этнические п социальные процессы. Конец XIX - конец XX века. —
М.: Восточная литература, РАН, 2001.

⁷⁴ Березницкий СВ. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалинского
региона. — Владивосток, Дальнаука, 2003.

Проводя этнокультурные параллели с шаманами, мы обращались к современным исследованиям вопроса о шаманизме. Так, О.В. Горшунова считает, что, если человек «опирается на методы, полученные в результате сознательного усвоения определенных приемов у наставника, или в результате собственных, эмпирическим путем полученных навыков, то данного деятеля можно отнести к лекарю. В отличие от него, шаман получает значительную, если не сказать главную часть своего знания, находясь в состоянии транса, во сне, т.е. в измененном состоянии сознания».

Интересны наблюдения М.М. Балзера, касающиеся трансформации традиций шаманизма у якутов. Примечательно, что выводы исследователя могут быть применены и к знахарству восточных славян: свойственные человеку психофизические возможности реализуются в различных культурных текстах, под влиянием усвоенной культурной традиции.⁷⁶

В диссертационном исследовании также привлечены работы, помогающие провести параллели с традициями других народов мира, что было необходимо в связи с нашим предположением о существовании у восточных славян представлений о биополе человека, биологически активных зонах и энергетике человеческого организма.

С середины 1990-х годов научная общественность обратила внимание на так называемые нетрадиционные формы лечения. В этой связи в диссертационном исследовании использованы труды ученых естественнонаучной сферы исследования данных вопросов.

Представляют интерес публикации доктора медицинских наук В.И. Иванова «Сила заговорного слова» и «Исцеляющая сила рук», в которых автор дает характеристику и исторический экскурс бытования таких феноменов

⁷³ Горшунова О.В. Образы духов-покровителей среднеазиатских шаманов (бахши): К вопросу о психомеиталыюм аспекте в этнографическом исследовании. // Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным верованиям и практикам, т. 7, ч. 2. — С. 22-33.

⁷⁶ Балзер М.М. От бубнов к сковородам: повороты судьбы шаманизма в истории саха (якутов) // Шаманизм и
ранние религиозные представления. К 90-летию доктора исторических наук, профессора Л.П. Потапова / Сб. ст.

— М., 1995. — С. 25-36.

⁷⁷ Ошо Раджниш. От медицины к медитации. — К.: София, Ltd, 2001; Вон Кыо-Кит. Искусство цигун. — М.,
2000; М. И М. Цзя. Пробуждение целительного света дао. Кн. I. — М., 1996; Д. Мамфорд. Чакры и кундалини.

— К.: София, 1999.

⁷⁸ Иванов В.И. Сила заговорного слова. - М., 2001; Он же. Исцеляющая сила рук. - М., 2001.

как бесконтактный и контактный массаж, лечение при помощи заговоров и магических процедур.

Рассмотрению правомерности и богатых перспектив соединения так называемых оккультных знаний и современного естествознания в единую научную систему посвящена работа А.С. Маркона «Психология целительства или оккультной медицины»,⁷⁹ в которой предпринята попытка объяснения таких феноменов, как ясновидение, лечение на расстоянии и т.д.

Другой работой данного направления является монография И.Ю. Черепановой «Дом колдуньи. Суггестивная лингвистика».⁸⁰ Автор, используя экспериментальный психометрический метод изучения символического значения звуков речи, рассмотрела принципы суггестивного (скрытого) воздействия слова на человека. В числе прагматически маркированных текстов рассмотрены также заговоры и молитвы. Исследователем сделан вывод, что в языке действительно имеются суггестивные механизмы воздействия на целостную установку личности, которые проявляются в закономерностях универсальных суггестивных текстов.

Таким образом, в современной отечественной историографии создана эмпирическая и теоретическая база для рассмотрения темы «Знахарство у восточных славян юга Дальнего Востока России».

Научная новизна работы заключается в том, в ней впервые исследуется знахарство восточных славян, проживающих на территории юга Дальнего Востока России, как самостоятельная проблема. Значительная часть архивных и полевых материалов вводится в научный оборот впервые, благодаря чему стало возможным описание феномена знахарства и выявление его специфики у восточных славян.

Научная и практическая значимость данного исследования состоит в том, что оно восполняет пробел в изучении духовной культуры восточных славян дальневосточного региона России. Основные результаты

Марком А.С. Психология целительства или оккультной медицины. — М.: Педагогика, 1990. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Суггестивная лингвистика. — СПб., 1996.

представленного исследования дополняют картину развития духовной культуры у восточнославянских переселенцев в условиях новой природной и этнокультурной среды. Обобщенный в диссертации фактический материал и выводы теоретического характера могут быть использованы при дальнейшей разработке вопросов магических практик восточных славян, в интердисциплинарных исследованиях различных аспектов народной медицины и традиционных верований. Кроме того, результаты данного исследования могут применяться общественными институтами и органами государственной власти при решении задач по развитию национальных культур, при создании трудов, посвященных проблемам этнического самосознания, взаимодействия этнических культур, психологии этнических миграций, этнической экологии, при разработке школьных и вузовских курсов по этнографии, регионоведению, народной медицине.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 9 публикациях в научных журналах и материалах конференций, изложены в сообщениях и докладах на научных конференциях Всероссийского (Этнология и образование: Проблемы интеграции академической науки и высшей школы. Владивосток, 12-15 ноября 2002; Народная культура: личность, творчество, досуг. Омск, 2003.) и регионального (Культура XXI века. Векторы развития. Третья конференция-семинар молодых исследователей. Владивосток, 2003; Годичная сессия Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН — Владивосток, 2003; Традиционная культура народов Дальнего Востока России. Владивосток, 2003; VIII Конференция молодых историков. Владивосток, 2004) уровней.

Структура диссертации определена поставленными в исследовании задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений и приложения.

В главе I, состоящей из двух параграфов, рассматриваются проблемы этнокультурного и социального основания знахарства у восточных славян, взаимодействия института знахарства и социума, функционирование

знахарства и бытовой народной медицины у восточнославянских переселенцев на Дальнем Востоке России.

Вторая глава посвящена вопросам становления знахаря и его мировоззрения, которые являются ключевыми моментами, определяющими дальнейшую деятельность знахаря.

В третьей главе освящена практическая деятельность знахаря. В первом параграфе рассматриваются типы знахарского лечения, выявлен основной принцип воздействия знахаря на пациента, проведены этнокультурные параллели с врачевательными традициями других народов мира. Во втором параграфе рассмотрена деятельность знахарей разной этнической принадлежности и специализации в области врачевания для выявления этнокультурной специфики, этнических корней знахарства у русских, украинцев и белорусов как представителей восточных славян.

В разделе «Заключение» подведены итоги, сформулированы основные выводы по проблеме, изложена значимость полученных результатов.

В «Приложении» помещены тексты заговоров и описания лечебных процедур знахарей, фотографии знахарей-информантов и их списки, снимки, запечатлевшие некоторые процессы лечения.

Этнокультурные и социальные основания знахарства у восточных славян

Народная медицина восточных славян, как и любого этноса, имеет многовековую традицию, истоки ее восходят к глубокой древности. Главными носителями знаний народной медицины у восточнославянских этносов были и остаются так называемые знахари: «бабки» («дедушки»), травники, костоправы и другие «знающие» люди. Долгое время они играли значительную роль в обеспечении здоровья всех членов общества. В связи с этим необходимо рассмотреть вопросы этнокультурного и социального бытования знахарства у восточных славян России, а также вопросы знахарской практики и народной медицины у восточнославянских переселенцев на Дальнем Востоке.

Знахарство, являясь плодом культуры восточных славян, сочетает в себе элементы языческого и христианского мировоззрения и объемлет широкий спектр народных знаний и верований.

В сферу деятельности знахарей входят такие области медицинской практики как терапия, акушерство и гинекология, педиатрия, мануальная терапия, частично ортопедия и хирургия. Кроме того, знахарство занимается лечением болезней, не признаваемых официальной медициной, например, «сглаз», порча, испуг, «криксы» (плач) у детей. Следует отметить, что некоторые из этих болезней постепенно входят в сферу внимания психотерапии. В других областях лечебной практики официальная медицина также обратила внимание на опыт народного врачевания.

Знахарская лечебная практика включает в себя комплексы лечебно-магических процедур с применением трав, заговоров (иногда называемых молитвами) и других видов воздействия па пациента, приемов мануальной терапии, психотерапии и т.д. Для знахаря характерно ощущение особой, часто необъяснимой для него самого тяги к занятиям лекарским делом или наличие в его биографии каких-то необычных событий (например, тяжелой болезни и исцеления), предшествовавших началу его работы как целителя. Деятельность знахаря коренным образом отличается от практики колдуна или знатока народной медицины и, занимая важнейшее место в жизни знахаря, как правило, не является для него источником обогащения.

Традиционно к знахарям обращались в случаях грыжи, рожистых воспалений, также они врачевали зубную боль, «рожу», лишай, «зоб», «костоед», иногда называемый «волосом» («когда кость изнутри гниет»), «черную болезнь» (припадки), грыжу, боли в ухе, всевозможные нагноения («чирики»), ячмень на глазу, раневые кровотечения, различные заболевания опорно-двигательного аппарата, икоту и т.д. Для лечения использовались комплексы собственно лечебных и лечебно-магических процедур, особенные для каждой болезни и сопровождаемые заговорами. Кроме акушерско-гинекологической практики, почти во всех отмеченных областях применения знахарство и в наши дни действует параллельно с официальной медициной.

Своими корнями знахарство как часть народной медицины уходит в языческие времена. Первыми знахарями, по-видимому, можно считать волхвов, которые были неотъемлемой частью древних обществ. Существование этого сословия у древних славян подтверждает разнообразный археологический материал , летописи и другие древние письменные источники . Роль волхвов в жизни древних славян была огромна: они занимались лечением людей и скота, гаданием, к ним обращались для определения времени сельскохозяйственных работ и т.д. Как отмечает Б.А. Рыбаков, «нередок взгляд на волхвов, лишь как на деревенских колдунов, знахарей мелкого масштаба. Такими стали далекие потомки древних волхвов в XVI-XVII вв., по традиции все еще называвшиеся волхвами».84

Также народ наделял сверхъестественными способностями и другие категории лиц, выделявшихся своим положением или профессиональными знаниями (пастухи, мельники, печники и др.). По мнению исследователей, такое отношение к представителям данных профессий сохранялось у восточных славян и в XX в. Тайное знание было недоступно непосвященному, прикоснуться к нему могли только избранные, а его передача из поколения в поколение санкционировалась и регламентировалась определенными обычаями и обрядами.

Традиции врачевания с применением магических действий, сохранились и в наше время, хотя и претерпели некоторые изменения. Как отметила В.И. Харитонова, «Знахари, ведуны и колдуны по-прежнему "пользуют" своих пациентов с помощью тех познаний, которые им были переданы по традиции. Пожалуй, только некоторые из них стали усваивать современную лексику из области парапсихологии и применять для приезжающих к ним городских людей понятные тем для объяснения смысла традиционного деревенского лекарства. Однако в основе своей незыблемыми остаются пока даже представления о сопутствующих лекарской практике явлениях: например, истинные знахари и ведуны по-прежнему не назначают платы за свое лечение, отдавая себе отчет в том, что за Божий дар, доставшийся им часто вопреки их собственно человеческим наклонностям и стремлениям, и Божью помощь человеку они ни с кого ничего просить не имеют права - такую ситуацию уже невозможно себе представить в условиях Москвы, где почти все "потомственные", "наследственные" и даже "монашествующие" знатоки своего дела продают целительную помощь за весьма внушительные суммы».

Несмотря на высокий статус знахаря в социуме, отношение к нему было уважительно-опасливое: среди простых людей необычные способности и умения знахарей и колдунов всегда вызывали смешанные чувства почтения и страха, уважения и неприязни. В трудную минуту за помощью обращались к лекарям, признавали их искусство, пользовались их услугами. Но таинственные умения приносили и неприятности их обладателям. История знает много примеров, когда виновниками различных невзгод народ считал знахарей и колдунов и жестоко расправлялся с ними.

Причины особого отношения к знахарям-лекарям можно найти, как нам кажется, в традиционных представлениях о болезнях. Известно, что в мифологическом сознании древних болезнь персонифицировалась и представлялась в образе живого существа: девиц-лихорадок, некоторых животных (мышей, лягушек, змей) и т.д.; данные представления отразились и в текстах заговоров для лечения болезней, что отмечала в своей работе A.M. Астахова: «Источником художественных образов многих заговоров, в которых речь идет о болезнях и явлениях душевного порядка (любовь, тоска и т.п.), являются с одной стороны, анимистические представления... с другой стороны - понимание физического и душевного состояния как чего-то вещественного, материального...

Функционирование знахарства и бытовой народной медицины у восточных славян на Дальнем Востоке России

В связи с тем, что обращение к знахарям для лечения тех или иных заболеваний, для получения помощи и совета в различных ситуациях всегда было характерно для восточнославянского населения России, жители дальневосточного региона не составляли исключения из этого правила. В период освоения Дальнего Востока, как на любой новой обживаемой территории, население страдало из-за недостаточной медицинской помощи. Даже после открытия медицинских пунктов для гражданского населения, некоторые селения находились от них в сотнях верст, что делало невозможным обращение к профессиональным медикам жителей этих селений. Поэтому крестьянам приходилось надеяться в основном на собственные умения и традиции в лечебном деле и на приобретение нового опыта по использованию местных природных лекарственных ресурсов. Состояние медицинского обслуживания переселенцев во второй половине XIX — начале XX в. рассмотрено Л.Е. Фетисовой.129 Автор отмечает, что основной массе крестьянского населения приходилось использовать семейный опыт лечения либо, в особо тяжелых случаях, полагаться на мастерство знахарей. По замечанию Г.С. Новикова-Даурского, «лечение заговорами среди простонародья распространено весьма значительно. В Забайкальской области, например, я не знаю ни одной деревни, ни одного поселка, в которых не было бы «шептунов» (так в Восточном Забайкалье называют знахарей, лечащих заговорами)».130

Колонизация Дальневосточного края первоначально шла преимущественно за счет казачьего сословия. «Мистический характер сознания русского населения» был характерен и для казачества, в патриархальном быту которого, как отмечает А.И. Коваленко, наряду с православными идеалами широкое распространение получили различные суеверия. Казаки «верили в порчу, колдовство, дурной глаз, заговоры, нередко обращались к помощи знахарей. Живучесть религиозных архаизмов объясняется устойчивостью традиций, малообразованностью казачества, отсутствием элементарной медицинской помощи»131.

Обращение к заговорам в различных сферах казачьего быта было широко распространено, о чем можно судить по публикациям К. Логиновского и М. Азадовского. Так, К. Логиновский отмечал, что свадебный обряд казаков сопровождался различными магическими действиями и заговорами, призванными способствовать благополучной жизни молодоженов. Представляют интерес примечания М. Азадовского к опубликованным им заговорам амурских казаков. Исследователь пишет, что большинство приведенных текстов записано им со слов «знатоков», лиц преимущественно самого старшего поколения, три заговора записано мужем одной из «шептуний», а часть взята из рукописей казака Филиппа К. 133

Практика обращения к «бабкам», знахарям сохранялась еще долгое время после Октябрьской революции. Основной ее причиной так же оставалось слабое медицинское обслуживание периферийных районов - «врачей раньше не было», а иногда - недоверие к медикам, вызванное пьянством («один Хахулин /фельдшер - Г.П./ був и то він пил») или неопрятностью фельдшеров («в 20-е годы в Нахтаху приехал врач Парковский. Ходил он почему-то все время в одной и той же засаленной одежде»).134 В такой ситуации население предпочитало лечиться «своими средствами» и «кто как знал». В селениях всегда находились ведуны, которые «заговаривали» (так называли умение лечить различные болезни при помощи заговоров) и «травы знали». Лидия Константиновна Коваленко, уроженка д. Константинова Приморского края, вспоминает о такой бабушке-знахарке, проживавшей в д. Бусевка Спасского района Приморского края (в 3 километрах от Константинова), для лечения у которой собирали «детей со всей деревни, на подводу посадят и везут...Врачей-то нет».135 Интересно, что впоследствии Л.К. Коваленко сама стала лекаркой и лечила своих детей (период 1950-х гг.) и детей соседей и знакомых.

Интересно, что такие лекарки, как правило, специально не учились у знахарей. В опасную для здоровья ребенка минуту, по словам информатора, «оно само так получилось»: применялись способы лечения, которые запомнились при общении со знахаркой в детстве. Приобретая положительный опыт в врачевании детей, знахарка лечила и взрослых. Некоторыми лечебными приемами овладевали в зрелом возрасте, например, знахарка вылечила у Л.К. Коваленко «волос» (другое название этого заболевания - «костогрыз», «костоед»). Запомнив соответствующий заговор и необходимые действия, бывшая пациентка стала успешно лечить такую болезнь у родственников и знакомых, оставаясь лекарем вплоть до настоящего времени.136

Информации о колдунах сохранилось очень мало. Известно только, что некоторые из них могли помочь вылечить болезнь, но репутация их была другая, их считали «чернокнижниками», способными к колдовству, порче скота и т.д. "

Знахарство остается довольно популярным среди населения и в настоящее время. Как правило, к народным лекарям обращаются в крайнем случае — когда бессильна официальная медицина и используется последняя надежда на выздоровление. Информаторы указывают причину обращения к народным способам лечения тем, что в больнице вылечиться невозможно: «Нас там не ждут». Сами знахари рассматривают свое врачевание как служение людям, видя в этом свое предназначение. Рассмотрим некоторые аспекты лечебной деятельности знахарей.

1) Повивальное искусство. Почти до 30-х гг. XX в. в семьях сельских жителей чаще всего рожали в домашних условиях, чаще в бане.139 Женщин, «специализировавшихся» на принятии родов, называли бабками, повитухами, повивалками, а про их деятельность говорили — «бабничать», «бабить», «ходить бабушкой» или «ходить по бабушкам». Гораздо реже встречаются сообщения о мужчинах, принимающих роды.141 Практически в каждом селе была бабка-повитуха, а в больших селах их было несколько. У староверов Приморья, которые нередко жили отдельными семьями в глухой тайге, роды принимала свекровь или любая другая пожилая женщина. У белорусов вместе с бабкой-повитухой оставалась только одна женщина — опытная молодица, ибо, по поверью, за каждого, кто стоит рядом, роженица мучается, и чем больше число родственников будет стоять рядом, тем больше она будет мучаться.14

Становление знахаря

Мистические компоненты, присутствующие в мировоззрении любого этноса и проявляющиеся в различных верованиях и обрядах, становятся определяющими для человека, чья деятельность сопряжена со сферой сакрального. У восточных славян, как и у многих других народов, эзотерическая традиция имеет многовековую историю, корни которой уходят в глубокую древность. Основными носителями этой традиции являются знахари, колдуны и т.п. Главная особенность деятельности таких людей - способность влиять на происходящие события посредством магических действий. Так, например, для знахаря практически любой предмет может стать «предметом силы», с помощью которого совершается процедура лечения. Очевидно, что магическая деятельность знахаря должна определяться его мировоззрением. Специфические аспекты мировоззрения знахаря во многом обусловлены важнейшим этапом его становления - приобретением магических знаний, которое дает ему опыт прямого общения с мистическими силами и делает его открытым для взаимодействия с ними.

Особые обряды сопровождали важнейшие этапы жизни человека, не составляло исключения и появление в обществе нового «специалиста» в области сакрального - этот процесс сопровождали обряды посвящения. В связи с этим необходимо определить особенности становления знахаря, выяснить, существует ли посвящение знахаря в восточнославянской эзотерической традиции.

В поверьях и приметах, касающихся людей с вредоносными способностями, выделяются два основных момента: 1) признаки в физическом облике и 2) особые знаки судьбы, свидетельствующие о необычайной жизненной силе и связи человека с потусторонними силами. Кроме того, по народным воззрениям, колдун (в некоторых традициях - «знающие люди», ведьмы, «дед», «бабка» и т.п.) должен иметь помощников и получить посвящение. В фольклорной традиции (в частности, в быличках и бывалыцинах) эзотерические знания неофит мог получить от тотемного предка, священного животного, от духа-«хозяина», от ведьмы или колдуна; у этих же персонажей новопосвященный приобретает и помощников, через которых «поступает «знание» из потустороннего мира, где хранятся первоначала и тайны бытия». Считается, что умирающий колдун может передать свое знание неофиту через прикосновение или вместе с каким-нибудь предметом.232 По вопросу о получении знаний в знахарской среде известно, что «знахарями делаются люди преимущественно старые, одинокие холостяки или старушки-вдовы и престарелые девицы, не сделавшиеся черничками потому, что захотели быть лекарками и ворожеями»2 и что «у знахарей наблюдается преемство... скорее путем выучки; обыкновенно знахарь передает свои знания кому-либо из родственников».

Краевед Амурской области Г.С. Новиков-Даурский отмечал сложность поиска материалов, касающихся знахарства и процесса передачи знаний от знахаря к преемнику: «Лечение заговорами среди простонародья распространено весьма значительно. В Забайкальской области, например, я не знаю ни одной деревни, ни одного поселка, в которых не было бы «шептунов» (так в Восточном Забайкалье называют знахарей лечащих заговорами). Заговорам учат старые знахаря преимущественно молодых скромных парней или девушек, а мужчин или женщин в зрелом возрасте реже и преимущественно из «надежных», т.е. таких, которые могут сохранить слова заговора втайне «до передачи» другому. Умереть «не передав слова» (не научив другого заговору) среди знахарей считается «великим грехом». Вместе с тем «шептуны» отказываются сообщать содержание заговоров незнакомым людям, а также относящимся с недоверием к силе заговоров и людям старше «шептуна», потому что у них существует поверье, будто слова заговора, переданныя «попусту», теряют, в устах знахаря, свою силу на долгое время, а иногда и навсегда.

Поэтому, для исследователя народного творчества, в этой области весьма затруднительно собирание подлинных материалов...»235

Рассматривая проблему становления знахаря, заметим, что эзотерическое знание знахаря, на первый взгляд, не представляет собой стройную систему, но за внешним хаосом и бессистемностью скрыта основа, позволяющая «видеть» и «чувствовать», без чего невозможна практическая деятельность знахаря. В связи с этим и процесс становления знахаря в каждом случае уникален и выявление типичных ситуаций и закономерностей в данной ситуации представляет для исследователя определенную сложность. Однако, можно выделить некоторые общие моменты: 1) личные (семейные) особенности кандидата в знахари, 2) «знаки судьбы» и особые жизненные обстоятельства, 3) процесс приобретения магических знаний.

Знахарь, занимающийся лечением людей, сам должен обладать хорошим здоровьем и «высочайшей трудоспособностью», иметь «очень хорошую память, чтоб в голове держать тысячи рецептов; от их количества идет импровизация рецептов, но она логична (как шофер в потоке машин)», «мама что мне сказала — я все-все помню». Часто с ухудшением памяти и собственного здоровья наступает «профессиональная непригодность» знахаря: «сейчас я болею, потому и не лечу уже. Сейчас нет силы говорить их /заговоры - Г.П.І... память плохая стала», «сейчас уже не лечу: стара стала, сама болею».

Кроме крепкого здоровья и памяти у кандидата в целители должны обнаружиться особые качества. Уже в детстве будущий знахарь проявляет ярко выраженные способности к целительству и чувствует особую, часто необъяснимую для него самого, тягу к занятиям врачеванием: таково, например, стремление маленькой девочки снять боль руками или вылить воском болезнь из любимой кошки.241 Как правило, знахарь является потомственным лекарем. В этом случае действующий знахарь определяет своего преемника среди остальных потомков: «Прабабушка по отцу меня выделила из семи внуков, я старшая... Ей понравились мои руки», 242 «прабабушка всегда говорила: смотри, что я делаю... А вот внучка моя видит, что у человека болит - это дар, у нее одной из пяти внуков».243

Наличие «дара» у человека заставляет его действовать и без предварительного обучения: «У Ольги моей есть. У нее всегда руки горячие. У меня заболит что-нибудь, я ее позову. Она рукой поводит-поводит, пошепчет чего-нибудь, глядишь: и отпустило. Я ее и не учила еще ничему».244

Некоторые информанты на вопрос о том, кому лучше передавать свои знания, дают достаточно полный, развернутый ответ: «Так как у нас /информант — шептунья. — Г.П.І это должен быть первый в роду или седьмой. Сейчас уже нету так много детей, значит, первому. Вот я была в роду первая внучка... И вот мой сын первый у меня и после него только один сын. И внук у меня опять пацан родился. Вот мой сын этого не хочет, но оно есть само по себе. Видя, как человек страдает, он берет и поможет ему. Он может... А мужчине или женщине: это уже кто идет в роду, но как правило, с темными глазами. Со светлыми могут быть и сильные люди, но они более уязвимы. А с темными — более защищенные. Больше подвергаются сглазу светлоглазые». Как видим, в традиционной передаче знаний знахари часто отмечают желательность преемственности среди членов одного рода, отзывчивость как обязательное качество знахаря и наличие жизненной силы, которая также обеспечивает и защиту от возможных негативных воздействий.

Виды лекарской специализации знахарей

Обращение к помощи знахарей было свойственно всем восточнославянским народам. Недостаточное медицинское обслуживание заселяемых территорий, как мы показали в Гл. 1 2, вынуждало переселенцев из центральных губерний России продолжать эту практику и на Дальнем Востоке. Рассмотрим основные типы медицинской деятельности знахарей у восточных славян.

Народная медицина русских, украинцев и белорусов не представляет систематизированной отрасли знания, а является частью традиционной культуры и включает в себя разностадиальные синкретические верования, магическую практику, богатейшие эмпирические знания и опыт. Н.Е. Мазалова, отмечает, что «народная медицина русских имеет прикладной и мировоззренческий характер. До настоящего времени она органична для мифологического мышления жителей русской деревни. Ее материалы имеют огромное значение при изучении обрядов, верований, мифологии русских». 70 Данное высказывание справедливо и для народной медицины всех восточнославянских этносов.

Основными и во многих отношениях образцовыми исследованиями в области народной медицины являются работы М.Д. Торэн «Русская народная медицина XIX — начала XX вв.» и Г. И. Попова «Русская народно-бытовая медицина» , в которых использованы богатейшие материалы конца XIX-XX вв. по применению многих средств народной медицины, а также касающиеся методов лечения знахарей и др.

Исследования данных авторов показывают, что в центральных регионах России в XIX- начале XX вв. в народно-медицинской практике тесным образом переплетались различные методы лечения, которые принято условно делить на рациональные и иррациональные. Так, например, многие манипуляции с лекарственными травами, действия физиотерапевтического характера сопровождались особыми магическими заговорами - «шептаниями». Лечение словом — старинная традиция, известная многим народам мира. На Руси народных врачевателей, которые в своем искусстве использовали силу слова, издавна называли: знахари, лекари, ведуны, шептуны, пыхтуны, бабушки и дедушки .

Практика лечения заговорами была чрезвычайно широко распространена в сельской местности как европейской зоны России, так и в Сибири и на Дальнем Востоке. При многих заболеваниях предпочтение в лечении отдавалось, прежде всего, заговору и сопровождавшим его магическим процедурам. Применение заговоров и нашептываний как одну из характерных черт народной медицины отмечала М.Д. Торэн: «Магические приемы часто сопровождались шептанием и наговорами. Шептание, известное под именем заговоров, произносилось большею частью без применения каких-либо средств. Иногда при шептании очерчивали больное место, например, при нарывах и жабах, углем или просто пальцем... Наговор по существу то же самое, что и шептание, но производилось оно над чистою водою или с прибавлением к ней других предметов... При наговорах употреблялись и различные домашние предметы: кочерга, помело, нож, веретено и др. ...Заговорами лечили не только нервные болезни, но и зубную боль, змеиные укусы, травматические повреждения и даже кровотечения...»

При обживаний славянами территорий Дальнего Востока потребность в умении знахарей сохранялась. Сведения о бытовании заговора среди амурских казаков, как первых засельщиков дальневосточного региона, зафиксированы в 1914 г. М. Азадовским: «Сообщаемые ниже заговоры («шопоты», «шопты», «шоптанья») записаны в казачьих старожильческих поселениях, расположенных по среднему течению Амура, между Благовещенском и Хабаровском... Не являются однородными в диалектологическом отношении и тексты, записанные мною. Но разнохарактерность говора, вообще, свойственна казачьему населению Амурской области, так как говор его представляет смесь разных говоров Забайкалья, откуда вышли первые засельники Амурского края... Кроме того, многие стараются передать заговор так, как сами они некогда слышали и заучили, тщательно сохраняя не только чуждые им диалектические особенности, но и литературную форму». В приводимых М. Азадовским материалах содержатся заговоры на различные случаи жизни: сельскохозяйственные — для охраны урожая от порчи вредителями, от болезней скота, «перед охотой», любовные (присушки и отсушки, свадебные), лечебные - для остановки кровотечения, от грыжи, от лихорадки, «от колотья», «от порчи» и т.д. Приведем пример заговора для остановки кровотечения, записанный М. Азадовским в 1914 г. на хуторе Новый:

«На острови, на Буяне, сидит дева Марея, на золотым стуле, золотой иголкой, со шолковой ниткой, шьют ы зашивают кровеную рану у раба Божія (имё ему) и кроф горячу».376

Кроме этого заговора, приведены еще шесть, в которых также использованы мотивы зашивания раны, звуковая аналогия (конь карь — кровь кань и т.п.), типичные для лечебных заговоров персонажи (девушка(и) или дева Марея, старец, царь стар, мертвецы) и др. характерные для данного жанра особенности.

Похожие диссертации на Знахарство восточных славян юга Дальнего Востока России

Старообрядцы на Дальнем Востоке России : Этнокультурное развитие во второй половине ХIХ - начале ХХ вв.Аргудяева Юлия Викторовна

Верования и ритуалы коренных народов юга Дальнего Востока: этнокультурные компоненты и современное состояниеБерезницкий Сергей Васильевич

Изобразительное искусство юга Дальнего Востока России в средние векаАсташенкова Елена Валентиновна

Государственное регулирование миграционных процессов на юге Дальнего Востока России в 20-30-е гг. XX в.Лескова Татьяна Анатольевна

Хозяйственная деятельность японских иммигрантов на юге Дальнего Востока России и политика администрации Приамурского края : вторая половина XIX - начало XX вв.Белоус Борис Сергеевич

История народно-инструментальной музыкальной культуры юга Дальнего Востока России : конец XIX в. - начало 90-х гг. XX в.Барашок Ирина Викторовна

Роль православного духовенства в освоении юга Дальнего Востока России во второй половине XIX - начале XX вв.Смагин Андрей Николаевич

История государственной политики поддержки предпринимательства и ее реализации на юге Дальнего Востока России в конце XX - начале XXI вв.Пилилян Елена Константиновна

Музыкальная культура юга Дальнего Востока России. 1917-1929 гг. Очерки историиКоролева, Валентина Алексеевна

Деятельность зарубежных благотворительных фондов и некоммерческих организаций на юге Дальнего Востока России : 1992-2002 гг.Верещагина Екатерина Сергеевна