Содержание к диссертации
Введение
1. Община русского населения Мордовии и ее половозрастная структура 25
2. Формы досугового общения старшего и среднего поколения 49
2.1. Празднично-обрядовые формы общения 49
2.2. Неформальные коллективные встречи 81
3. Формы досугового общения детей и молодежи 86
3.1. Хоровод и посиделки - основные формы общения молодежи 86
3.2. Обрядовые обходы дворов 107
3.3. Спортивно-игровые формы общения и развлечения 128
Заключение 158
Список использованной литературы 162
Приложение 177
Список сокращений 187
- Община русского населения Мордовии и ее половозрастная структура
- Празднично-обрядовые формы общения
- Неформальные коллективные встречи
- Хоровод и посиделки - основные формы общения молодежи
Введение к работе
Современное состояние историко-этнографических и
этносоциологических исследований подводит нас к изучению этических традиций как одного из компонентов духовной культуры народа. Термин «этика» употребляется в данной связи для обозначения системы норм поведения. Традиционные устойчивые нормы поведения, передававшиеся из поколения в поколение, касались самых различных сторон социальной жизни. Речь идет о нормах поведения, регулировавшихся не юридическими установлениями, а почти исключительно общественным мнением. Нарушение их не влекло наказаний по государственному и даже, в значительной части, обычному праву. Тем не менее, они устойчиво сохранялись на протяжении длительных периодов истории этнической общности, будучи связаны с существенными элементами социального, этнического и религиозного сознания.
Выделение этических традиций как особого предмета исследований позволяет раскрыть ряд таких сторон общественного быта и общественного сознания, которые нередко выпадают из поля зрения историка и этнографа, а также увидеть в новом аспекте уже достаточно известные явления, включив их в систему нравственно-этических представлений и норм поведения.
При изучении традиционных норм поведения необходимо сочетание социального и этнического аспектов. Социальные слои и малые (контактные) социальные группы имели свои этические традиции, реализовавшиеся в рамках специфики конкретного этноса, а иногда получавшие окраску особенностей отдельных этнических групп. Крестьянство, выделяемое из структуры общества по социальному признаку и включавшее в рассматриваемый период подавляющую часть населения, составляло в то же время большинство нации.
К числу наиболее важных компонентов этнической культуры, регулируемых народной этикой относится досуг, под которым понимается
«свободное от работы, от дела время» (Даль, 1980: 439). Досуг крестьян был направлен на восстановление сил после работы. Он являлся важнейшим условием, обеспечивающим удовлетворение духовных запросов людей, осуществлением их свободной деятельности, интеллектуального развития личности. Кроме того, наличие свободного времени способствовало сохранению народных традиций, в том числе и этических.
Во время досуга неизбежно происходило общение между членами крестьянского сообщества (как групповое, так и индивидуальное), которое принимало различные формы. Под «формами общения» мы понимаем различные способы коллективных контактов, имеющие традиционные повторяющиеся признаки, т. е. исторически сложившиеся формы групповых встреч, сопровождающихся общением (Громыко, 1986: 7).
В силу специфики крестьянской этики изучение форм досугового общения целесообразно строить в органичной связи с определенной половозрастной стратой (группой) сельской общины. Дело в том, что возрастная специфика вносила коррективы и дополнения в общую систему этических взглядов и норм поведения определенной этнической и социальной общности, в данном случае общины русского крестьянства. Последняя в данном исследовании обозначает конкретное поселение, составляющее с точки зрения населения, единство во всех сферах жизни: экономической, социальной, идеологической, семейно-брачных отношениях, быте, психологии, культуре (Александров, 1976: 14 — 15).
Актуальность темы. Изучение традиционных форм досугового общения вызвано тем, что этот компонент народной культуры не должен остаться вне поля зрения исследователей, в противном случае историко-этнографическое изучение этноса может быть признано не достаточно полным.
Необходимо решать эту проблему и на региональном уровне, ведь досуговая культура русского народа имеет своеобразный облик практически в каждой из региональных традиций, особенно в районах с многонациональным
населением каковым и является территория Мордовии. Здесь русские, которые по итогам Всероссийской переписи 2002 г. составляют большинство (60,8 % -Национальный, 2004: 2 — 3), длительное время живут в тесном контакте с мордвой (эрзей и мокшей) и татарами-мишарями. Естественно, что это оказало влияние на появление ряда особенностей во всем культурно-бытовом облике русского населения в том числе и в сфере досугового общения. Исследование этих процессов также представляет несомненный интерес.
Актуальность исследования данной темы обусловлена и повышением интереса и внимания к традиционной организации досуга, отчетливо проявившиеся в последнее время. Народные праздники, обряды, игры и забавы, восходящие иногда к глубокой древности являются неотъемлемой частью нашего культурного наследия. Осознание и осмысление, заложенного в них огромного гуманистического потенциала, может стать фундаментом нравственного и духовного воспитания современной молодежи, привития им устойчивых образцов поведения и общения, культурных норм и ценностей.
Степень изученности проблемы. Досуг русского крестьянства довольно широко освещался в этнографической литературе, посвященной изучению социальной жизни и культурных традиций деревни. В XIX -первой трети XX в. были опубликованы труды, в которых на основе обширного фактологического материала рассматриваются различные формы досугового общения всего русского населения.
Так, И. М. Снегирев (1837) в своем исследовании обобщил весь накопленный к тому времени этнографический материал о годовом цикле русских праздников и представил их как систему жизни человека в окружающем мире.
А. В. Терещенко, монография которого впервые вышла в 1848 г., уделяет большое внимание такой форме досугового общения молодежи как хороводы. Он совершает экскурс в историю возникновения хоровода, и делает вывод о том, что он сохранился у русских, в отличие от других народов Европы, «с многообразными изменениями» (Терещенко, 1999: 94).
Автор приводит большое количество весенних и летних хороводных песен. Исследователь рассматривает и обрядовые формы досугового общения, а также различные игры и забавы, которые он делит на три группы - детские, «девические» и мужские.
В работе И. П. Сахарова, выпущенной впервые в 1885г., дается обзор обычаев, обрядов, праздников и примет русского народа, которые подробно расписаны им по дням и месяцам.
Крупнейший русский этнограф и филолог Д. К. Зеленин посвятил много своих работ изучению духовной культуры русского народа. В них он часто описывает и отдельные формы досугового общения крестьянства. Например, в статье «Троецыплятница», впервые опубликованной в 1906 г., автор не только дал разносторонний и полный анализ данного обряда, но и описал те виды взаимоотношений, которые складывались во время его исполнения между отдельными группами русской общины. В монографии «Восточнославянская этнография», которая была в первый раз издана в 1927 году на немецком языке, а на русском увидела свет только в 1991, Д. К. Зеленин рассматривает сходки деревенской молодежи - посиделки, молодежные увеселения - хороводы, празднично-обрядовые элементы -кулачные бои, катание на лошадях, санях, качелях, игры, ряженье и т.д. Еще одна статья ученого (1931) посвящена возникновению оберегов. Он разделяет данный процесс на несколько этапов. По его мнению, вначале человек, обороняясь от диких животных и злых демонов, пытается истребить, убить их, реально; на втором - он их только отпугивает (криками, свистом, трещотками и подобными предметами); на третьем— орудия-обереги подменяются их магическими символами. Конечно, на практике процесс возникновения оберегов и амулетов был гораздо сложнее, Но, тем не менее, следует признать, что в построениях Д. К. Зеленина, прослеживается попытка объяснить рассматриваемую проблему с точки зрения эволюционной теории, основателями которой были Тейлор и Фрэзер.
Появляются в этот период и труды, в которых суммируются сведения о досуге крестьян по отдельным губерниям. К подобным исследованиям относятся работы М. Е. Соколова «Обряды, поверья и суеверия великорусов Саратовской губернии» (1916) и П. С. Ефименко «Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии» (1878).
В конце XIX — первой трети XX века предпринимались попытки специального этнографического изучения отдельных элементов праздничного досуга. В этом направлении работал А. А. Лебедев (1913), который подробно рассматривал правила проведения кулачных боев в различных регионах России, охарактеризовал государственное законодательство о боях, проанализировал отношение к ним православной церкви. О методах ведения кулачных боев пишут в своих публикациях также Н. Дубровский (1870), Н. В. Румянцев (1930) и И. Фомин (1926).
Следует также выделить работы, которые посвящены изучению детской игрушки - основному предмету, которым ребенок занят в часы досуга. Среди них «Русская народная игрушка» С. А. Абрамова (1929), «Русская крестьянская игрушка» Н. Церетелли (1933), «Ребенок и игрушка в условиях первобытной культуры» Е. А. Аркина (1935), «Русская глиняная игрушка» Л. А. Динцес (1936). Так Л. А. Динцес исследует происхождение и пути исторического развития различных видов и форм глиняной игрушки, ее назначение, прилагает иллюстрации с их изображением.
Такая форма досугового общения как свадебные обряды русских стали темой изучения Н. Ф. Сумцова (1881) и Е. Г. Кагарова (1929).
Начиная с середины XX в. появляются капитальные работы, в которых в той или иной степени рассматриваются вопросы общественного сознания крестьянства, в том числе и в досуговой сфере. Одно из первых исследований по этой проблематике принадлежит В. И. Чичерову (1957), рассмотревшего смысловое содержание зимних праздников русского аграрного календаря, а также зафиксировавшего те формы досугового общения, которые были им присущи.
Следующим существенным трудом явилась книга В. Я. Проппа «Русские аграрные праздники», впервые изданная в 1963 г. Он по-новому подошел к исследованию календарной обрядности. Он считает, что праздники нельзя изучать изолированно один от другого, как это делалось прежде. «Если изучать весь годовой цикл их, то сразу бросается в глаза, что между основными праздниками, при всех их отличиях, имеется ясно ощутимое сходство... значение этого сходства очень велико. При сравнении праздников между собой обнаруживается, что частично они состоят из одинаковых слагаемых, иногда различно оформленных, а иногда и просто тождественных. Эти составные части необходимо определить, выделить и сопоставить» (Пропп, 2000: 10).
Заслуга В. Я. Проппа состоит в том, что он выделил эти общие элементы, с помощью системного анализа объяснил их сакральное значение и историю возникновения. Ученый выдвинул следующую идею - надо учитывать, что сходные элементы находятся в различных обрядовых комплексах в разных сочетаниях и занимают в них неодинаковое место. Разнообразные комбинации их придают каждому празднику особое своеобразие. Некоторые же общие элементы полифункциональны; в зависимости от их места и роли в обряде, а также от направленности обряда их функции менялись. Поэтому, выделяя такие элементы, надо учитывать и их функцию в том или другом обряде. Естественно, что при рассмотрении праздников в целом неизбежны некоторые повторы при описании слагающих их элементов, но без этого представить обрядовые комплексы в полном виде нельзя.
Заметный вклад в изучение празднично-обрядовых форм досугового общения внесла В. К. Соколова (1979). В своей монографии она приводит их сравнительный анализ в весенне-летних календарных обрядах русских, украинцев и белорусов, выявляя в них как общие элементы, восходящие к славянской общности, так и разнообразные национальные, региональные и локальные формы, которые возникли в процессе исторического развития
славянских народов. Исследовательница отмечает, что в результате этих процессов произошло сложное переплетение дохристианских и христианских компонентов. Прежние этические нормы, присущие периоду язычества, были заменены православными. Иногда и сами обряды или их элементы получали новое осмысление в христианском духе.
Обряды в книге даются в той календарной последовательности, в какой они следовали друг за другом. Некоторым исключением является обряд первого выгона скота, строго фиксированный за определенной датой -егорьевым (юрьевым) днем, тогда как другие праздники в связи с переходной пасхалией, были подвижными, «бродячими». При этом анализируются не только сложные праздничные ритуалы, но и приурочивавшиеся к отдельным дням обычаи и магические действия, функция которых состояла в том, чтобы подготовиться к весенним работам, а в дальнейшем обеспечить урожай.
Наибольший интерес для нашего исследования представляют работы М. М. Громыко (1979, 1986, 1991), где автор на основе свидетельств современников и других источников рассматривает нормы народной этики, традиций поведения в труде и в праздничной обстановке. Она отмечает, что они служили опорой в жизни крестьянства. Например, многообразные виды коллективной взаимопомощи позволяли решать трудоемкие и срочные хозяйственные задачи. Общественное мнение селения выделяло умелых, осуждало нерадивость и нарушение нравственных норм. Исследовательница также выделяет круг вопросов, которые касаются роли общины в системе норм поведения и форм общения крестьян в период досуга. В частности, она прослеживает связь сроков, состава и характера посиделок, хороводов и других форм общения по возрастным группам с хозяйственно-сезонными и социальными условиями жизни русского крестьянства и особенностями его культуры. М. М. Громыко также анализирует этику гостеприимства: поведение гостей и хозяев; сезонные сроки, в которые было принято гостить у родственников; традиционные приемы угощения и т.п. Рассматривает она и нормы поведения отдельных страт русской общины в отдельные моменты
праздника: во время народных зрелищ, гулянии, состязании и т.п. При этом автор подчеркивает, что народная традиция допускали в праздничной обстановке немало отклонений от церковных канонов, а крестьянское мировоззрение подсказывало выходы из этого противоречия. Как, например, смывание «греха игрищ» на крещение в «Иордани» или «прощеный день» Масленицы, когда после разгульной недели все просили друг у друга прощенья ради нравственного очищения (Громыко, 1986: 13).
Т. А. Бернштам (1985; 1988; 1991) первая в отечественной этнографии исследовала половозрастную структуру традиционного русского сельского общества, дала классификацию форм коллективного общения по возрастным группам. Она отмечает, что эта классификация в большинстве случаев имеет определяющее влияние не только на жизнедеятельность и поведение членов общины, но и на их мировоззрение. Поэтому возрастной фактор являлся важным регулирующим моментом в повседневной и досуговой сферах. Основной акцент в своем труде Т. А. Бернштам уделила молодежи, ее положению в общине, особенностям образа жизни, функциям и поведению, а также ее досуговому общению - хороводам и посиделкам. Автор отмечает определяющее значение половозрастного фактора не только в жизнедеятельности и бытовом поведении членов общины, но также и в народном мировоззрении, которое регулировало ритуальную сферу. Исследования автора основаны на множестве письменных источниках, большая часть которых она впервые ввела в научный оборот.
Нельзя не отметить книгу «Этнография восточных славян» (1987), где даны сведения о происхождении и расселении русских, об их быте, культуре, семье и семейных отношениях, а также об обычаях, обрядах и праздниках. В 2003 г. в серии «Народы и культуры» было издано капитальное монографическое исследование «Русские». В нем содержатся ценные сведения об общественном быте русского населения различных историко-культурных ареалов, в том числе и Среднего Поволжья, а также приводятся сведения по народной этике, в том числе и традиционным нормам организации досуга.
Кроме обобщающих трудов по исследуемой нами проблеме, во второй половине XX в. появляются и исследования о ее отдельных компонентах. Так, в публикациях С. А. Токарева «Приметы и гадания» и «Маски и ряжение», которые размещены в монографии «Календарные обычаи и обряды в странах Зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев» (1983), заложены методологические основы исследования таких составных частей обрядового досуга, как различных видов гаданий и обычая ряжения. В первой статье автор дает классификацию таких компонентов традиционной обрядности как гадания, он делит их на три группы: по времени их исполнения, по цели, с которой они проводились и по способу гадания. Он отмечает, что хотя гадания до сих пор являются одним из довольных устойчивых обрядовых элементов, но уже давно потеряли свой первоначальный серьезный смысл и превратились в своеобразную игру.
Во второй публикации С. А. Токарев рассматривает такой элемент обрядового досуга как ряжение. Он прослеживает историю изучения данного обычая, а также его генетические корни, дает характеристику различным способам ряжения, в том числе разнообразным маскам и анализирует их ролевые функции в календарной обрядности. В результате он делает вывод, что ношение масок и ряжение, как в прошлом, так и сейчас было вызвано желанием людей подчеркнуть отличие праздника от буднего дня и психологически создать хорошее настроение.
Обычай ряжения также подробно исследуется в монографии Л. М. Ивлевой «Ряженье в русской традиционной культуре» (1994). Исследовательница подробно рассматривает персонажей, участвующих в том или ином обрядовом действе, способы изготовления масок и маскарадных костюмов, а также поведение ряженых. Она пишет, что традиции допускали для них отклонение от общепринятых норм поведения. Ряженые могли вести себя довольно развязно, но затем они должны были усердно замаливать грехи в церкви, или попросить прощения у крестьянского «мира».
Этнограф И. И. Шангина в своем труде «Русские дети и их игры»
(2000) рассматривает детские игры как одну из важных форм организации досуга детей и как средство воспитания. Автор приводит примеры разнообразных игр и забав, бытовавших в среде крестьянских детей в соответствии с их половозрастными особенностями.
В этот период продолжилось и изучение такого вида развлечения, как кулачные бои. О них пишут Б. И. Чесноков (1955) и Б. В. Горбунов (1997). Б. И. Чесноков дает краткий очерк истории этой игры у русских, а Б. В. Горбунов исследует древние корни, прослеживает пути эволюции этого развлечения, различные стороны его социального функционирования.
Что касается региональных исследований, то надо отметить, что изучение досуга русских крестьян на территории Среднего Поволжья в прошлом почти не велось. В крупных монографиях, вышедших во второй половине XIX в., посвященных истории и этнографии края, характеристика русского населения по существу отсутствует. Например, в многотомном издании «Россия» под редакцией В. П. Семенова-Тяныпаньского, 6-й том которого посвящен Среднему и Нижнему Поволжью, говорится: «Обходя описанием великорусского племени в бытовом отношении, как уже описанного в другом томе» (Россия, 1901: 158). Здесь имеется в виду описание быта русского населения центральных регионов, на что имеется соответствующая ссылка.
Подобное отношение к изучению культуры и быта русского населения является результатом двух причин; во-первых, правительство, проводившее русификаторскую политику, интересовалось больше бытом нерусских народностей, что, естественно, отразилось в работах исследователей; во-вторых, авторов интересовал более оригинальный, совершенно не изученный быт коренных поволжских народов — татар, чувашей, мордвы и др.
Среди работ советского периода, затрагивающих обозначенную нами тему, в первую очередь надо назвать коллективную монографию ученых Казанского университета Е. П. Бусыгина, Н. В. Зорина и Е. В. Михайличенко
«Общественный и семейный быт русского сельского населения Среднего Поволжья» (1973). В ней широко и всесторонне освещены общественные и семейные отношениям русских крестьян конца XIX века, в том числе и в период календарных и семейных праздников. Авторами проведено картографирование элементов праздничной обрядности, что позволило им наглядно отобразить ареалы территориальных культурных комплексов, возникновение которых связано с историей заселения Поволжья и формирования здесь русского населения. Изложенный в работе материал свидетельствует, что эти процессы были тесно связаны с взаимовлиянием русских и местных поволжских народов (мордвы, татар, чуваш и др.), что привело к оформлению на данной территории своеобразного культурно-бытового облика русских.
Также надо отметить работы Н. В. Зорина (1981), Г. Г. Шаповаловой и Л. С. Лаврентьевой (1985), Л. П. Шабалиной. Н. В. Зорин в своем труде привел ценные сведения о формах общения во время свадебного ритуала. Г. Г. Шаповалова и Л. С. Лаврентьева на основе богатого полевого материала, собранного в ходе многолетних экспедиций проанализировали традиционные обряды и обрядовый фольклор русских Поволжья.
В Мордовии со времени образования автономии приоритет в этнографических исследованиях отдавался изучению мордовского этноса. Русское население мордовского края в этом отношении еще недостаточно хорошо изучено. Имеющиеся работы в основном посвящены материальной сфере его культуры. Значительный вклад в ее изучение внес А. С. Лузгин (1987, 1993, 2001). В его работах рассматривается процесс формирования русского населения края и дается характеристика его традиционного хозяйства. Автор освещает такие его стороны, как занятия населения, домостроительную технику, костюмные комплексы, систему питания, роль и место промыслов в хозяйственно-бытовой жизнедеятельности. Он также дает подробную характеристику основных промысловых центров и конкретных
мастеров, анализирует особенности реализации промыслово-кустарной продукции.
Изучению истории развития поселений и комплексов жилища многонационального населения Мордовии посвятил свою работу В. Ф. Вавилин (1980). В ней он анализирует архитектурно-планировочные традиции зодчества в нашем крае, состав и структуру сельских поселений, жилых и хозяйственных построек, влияние социально-поселенческой среды на этнические процессы в регионе. В другой своей книге «Количественная оценка современных этнокультурных процессов в Мордовской АССР» (1989) исследователь разработал модель функционирования основных компонентов этнической культуры народов, проживающих в Мордовии, в том числе и русских.
Л. И. Никонова, исследуя этномедицину народов края, касается и вопросов по народной медицине русских в статье «Этномедицина славян в системе жизнеобеспечения» (2003). Этот компонент народной культуры она рассматривает как важную составную часть жизнедеятельности этноса, а также анализирует и обобщает основные достижения русской народной медицины, ее методы и средства, применяемые при профилактике и лечении заболеваний.
В подобном же ключе традиционная культура русских Республики Мордовии исследовалась и С. Г.Мордасовой (2004). В своей работе автор затрагивает и некоторые аспекты духовной культуры, в частности ее обрядовую сферу.
Надо отметить книгу В. И. Колмыкова (1993), в которой он описывает различные виды глиняных игрушек, бытовавших на территории Мордовии. Автор также рассказывает о народных мастерах-игрушечниках из русских и мордовских сел, выделяет населенные пункты, где было развито изготовление глиняных свистулек и других игрушек.
В связи с тем, что мордовский край издавна является многонациональным и изучение культуры русского населения невозможно в
отрыве от культуры соседних народов, мы в своей работе в качестве сравнительного материала использовали и труды ученых-этнографов, которые занимаются изучением мордвы и татар. В частности, различные формы празднично-обрядового досуга мордвы описаны в монографии Г. А. Корнишиной «Традиционные обычаи и обряды мордвы: исторические корни, структура, формы бытования» (2000), где она дает обзор обрядов, связанных с семьей и хозяйственными занятиями этого этноса. Определенный интерес для нас представлял раздел ее книги, в котором рассматриваются обряды, связанные с переходом членов крестьянской общины в другую половозрастную группу.
Обстоятельное описание мордовской общины и ее структурообразующих элементов дает Н. Ф. Беляева (2002). Исследовательница рассматривает ее как один из важнейших институтов социализации личности, который приобщал детей и молодежь к нормам общественной. Правовой, трудовой жизни, к системе общинного этикета и его вековых правил, коллективным видам работ, общественным праздникам и религиозным верованиям. Особое внимание в данном исследовании она уделяет формам досугового общения детей и подростков: играм, молодежным гуляниям, посиделкам и т.п. В другой книге (2000) Н. Ф. Беляевой, посвященной традиционным приемам воспитания детей у мордвы, она характеризует место и роль детей в досуговом общении. Особое внимание она уделяет участию данной половозрастной группы в различных обрядовых действиях.
При сравнении досуга русских и татарских крестьян мы использовали монографию Р. Г. Мухамедовой «Татары-мишари» (1972), в которой автор проанализировала материальную и духовную культуру мишарей второй половины XIX - середины XX в., проживавших на территории мордовского края. В частности, большое внимание она уделяет празднично-обрядовым формам их досугового общения.
Много материала о традиционных нормах досуга этой группы татар содержится и в труде Р. К. Уразмановой (2001), в котором систематизированы сведения о традиционных обрядах и праздниках татар Волго-Уральского региона (XIX - начало XX вв.). Здесь собраны и описаны наиболее важные ритуальные комплексы, включающие годовой цикл календарной обрядности отдельных этнотерриториальных групп татар. В том числе автор вычленяет мишарскии комплекс, присущий для татарского населения Мордовии. Р. К. Уразмановой выделены его общие моменты, характерные для всего этноса, и специфические особенности присущие лишь этой группе.
В заключении следует отметить, что духовная культура русских мордовского края изучена недостаточно полно, а один из ее значительных компонентов - традиционная система досуга вообще не становилась предметом исследования. В данной работе предпринята попытка восполнить пробелы в изучении этой проблематики.
Цель данного диссертационного исследования состоит в изучении форм досугового общения русского населения мордовского края в органичной связи с определенной половозрастной стратой (группой) сельской общины.
В соответствии с общей целью исследования ставятся следующие задачи:
- охарактеризовать половозрастную структуру сельской общины русского населения Мордовии и систематизировать данные по ее половой и социовозрастной терминологии;
- исследовать основные формы традиционного досугового общения отдельных половозрастных страт (групп) русской сельской общины мордовского края;
- проанализировать возрастную специфику норм коллективного общения членов русской крестьянской общины Мордовии в период досуга;
- выявить общие и специфические черты досугового общения русского населения Мордовии с аналогичными формами коллективных контактов
русских других регионов, а также сходство и различия в проведении досуга русских и соседних народов Поволжского региона.
Объектом данного исследования являются традиционные формы общения в период досуга, присущие русскому сельскому населению, проживающему на территории современной Республики Мордовия.
Предмет исследования - празднично-обрядовые, спортивно-игровые и неформальные виды досугового общения отдельных половозрастных страт (групп) русской сельской общины мордовского края.
Территориальные рамки исследования соответствуют территории современной Мордовии, которая в конце XIX - начале XX века входила в состав Пензенской, Симбирской, Нижегородской и Тамбовской губерний. География исследования охватывает села Мордовии, где коренным является русское население.
Хронологические рамки исследования охватывают конец XIX — начало XX в. Этот период характеризуется значительной степенью устойчивости традиционной культуры русского народа. Материалы этого времени наиболее адекватно отражены в письменных и этнографических источниках, а также в памяти информаторов.
Источниковая база исследования. Досуг русских крестьян, особенно его празднично - обрядовая сфера привлекала большое внимание исследователей XIX - начала XX в., которые в своих публикациях обобщили богатый фактический материал о народных праздниках и их отдельных элементах.
Одними из первых попыток в России обобщить различные сведения о русском народе, в том числе и формах досугового общения можно считать работу М. Забылина «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (1880). Автор подробно описывает как христианские праздники, (Пасху, Троицу), так и простонародные (Масленицу, Святки), а также наиболее распространенные во время них игры и забавы.
Значительное количество фактологического материала взято нами у А. А. Коринфского (1995), который был известным литератором, внуком мордовского архитектора М. П. Варенцова-Коринфского. Его труд «Народная Русь» впервые была издана в Москве в 1901 г. Это народный месяцеслов, в котором описан годовой цикл праздников русского народа, а также приведено большое количество народных примет о погоде, пословиц и поговорок, собранных в Поволжье. Автор ищет в глубокой древности объяснение многих народных представлений. И хотя в его взглядах заметно влияние яркого представителя мифологической школы А. Н. Афанасьева, собственные наблюдения А. А. Коринфского и основанные на них выводы глубоки и самостоятельны.
Ценным источником по нашей тематике является книга С. В. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила», впервые опубликованная в 1903 г. В основе ее лежит программа для сбора сведений о крестьянах России, разработанная организатором «Этнографического бюро» князем В. Тенишевым. С энциклопедической полнотой представлены С. В. Максимовым верования, связанные с магическими силами природы, — «неведомая сила», а также христианские праздники и связанные с ними легенды. И хотя некоторые из объяснений автора выглядят, с точки зрения современной этнографии, несколько устаревшими, это нисколько не снижает познавательной ценности уникального труда, тем более, что в нем представлены материалы по уездам (Краснослободскому, Темниковскому, Спасскому и др.), территория которых вошла впоследствии в состав Республики Мордовия.
Много важных данных о традиционном досуге русских крестьян находится в рукописях Русского географического общества, описанных Д. К. Зелениным (1914, 1915). Здесь мы находим сведения о календарной и семейной обрядности, описания многих сторон общественного быта.
Привлечены нами и две статьи анонимного автора, опубликованные в журнале «Этнографическое обозрение» (Н-лов, 1894; Н-лов, 1895),
посвященные празднованию Масленицы и обрядам Вербного воскресенья в Саранском уезде Пензенской губернии. В качестве источника использован нами и этнографический очерк В. А. Гребнера «Село Тетюши», напечатанный во втором выпуске «Симбирского сборника» за 1870 г., где
автор подробно рассматривает масленичные гуляния и развлечения. Эти
работы в настоящее время представляют больше источниковедческий, чем историографический интерес.
Из опубликованных источников важное значение для нашей работы имеют сборники фольклорных материалов. Одним из таких сборников, в котором опубликовано большое количество фольклорных произведений, исполнявшихся во время различных обрядов, праздников, гуляний русского населения, является публикация П. В. Шейна «Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, сказках, легендах и т. п.» (1898).
В качестве источника по обрядовым формам досуга русского крестьянства использован энциклопедический словарь «Славянская мифология» (1995). В нем содержится обширный материал по праздничной культуре восточнославянских (русского, украинского и белорусского) народов, а также важнейшим понятиям и объектам этой сферы народного быта. Составителями словаря прослеживаются их генетические истоки, первоначальное значение и тенденции модификаций, а также состояние
і ритуальных комплексов и верований на различных исторических этапах.
В последнее время вновь стали появляться работы, в которых авторы, следуя традициям XIX в. собирают и обобщают фактический материал о русских обычаях и традициях. Среди них надо отметить «Русские обычаи и обряды» (2005) и «Русский народный календарь» (2005). В первой книге, особый интерес представляет описание религиозных праздников и обрядов, таких как Масленица, Пасха, Красная Горка, Троица. Во второй содержится
, подробный расклад календарных обычаев и обрядов не только по месяцам,
но и по дням.
Одним из основных источников для написания данной диссертации
послужили полевые материалы автора, собранные в русских и мордовских поселениях на территории Республики Мордовия. В 2003 - 2005 годах соискателем были обследованы селения Атюрьевского, Атяшевского, Болыдеберезниковского, Болынеигнатовского, Ичалковского,
Кадошкинского, Ковылкинского, Кочкуровского, Лямбирского,
Ромодановского, Рузаевского, Темниковского, Теньгушевского, Чамзинского районов.
В качестве информаторов выбирались люди пожилого возраста, знающие традиционные обряды, праздники, игры, способные о них рассказать, а в некоторых случаях и продемонстрировать. Полевые исследования позволили автору собрать материал о празднично-обрядовом досуге русского населения Мордовии, особенностей поведения и форм общения представителей разных половозрастных групп, а также сведения об отдельных элементах праздников и обрядов, составе их участников, описании игр и других развлечений. Был накоплен и иллюстративный материал (фотографии, рисунки), воспроизводящий основные моменты и материальные компоненты досуговых форм общения исследуемого этноса.
В диссертации были использованы и архивные документы, хранящиеся в Центральном государственном архиве Республики Мордовия и рукописном фонде Государственного учреждения «Научно-исследовательского институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия». Были изучены материалы из личного фонда М Е. Евсевьева (ЦГА РМ Р-267; РФ ГУ НИИГН Л-3), которые представляют собой полевые записи исследований, сделанные в 1902-1928 гг. в селениях Пензенской, Самарской, Симбирской, Тамбовской губерний. В них зафиксирован богатейший материал по традиционной культуре и быту не только мордвы, но и русского населения. Например, в деле № 22, хранящемся в фондах ЦГА РМ есть описания детских игр, которые бытовали в русских селениях.
Методологическая основа исследования. Теоретико методологической базой данного исследования послужили работы ведущих отечественных исследователей В. А. Александрова (1976.), Т. А. Бернштам (1988), Е. П. Бусыгина (1973), М. М. Громыко (1986, 1991), В. Я. Проппа (2000), В. К. Соколовой (1979), С. А. Токарева (1983), В. И. Чичерова (1957).
В процессе работы над диссертацией был применен целый ряд методов объединенных общими методологическими принципами: научной объективности, системности и историзма.
Основными методами исследования являются: сравнительно-исторический метод, позволяющий представить явления в их реальной форме и развитии; методы описательный и системный, которые дают возможность раскрыть сущность явлений посредством анализа их конкретной стороны. При сборе материала автором применены также методы полевой этнографии: непосредственного наблюдения и интервьюирования.
Применение в совокупности вышеуказанных методов позволило диссертанту подвергнуть тщательному анализу широкий круг источников, дало возможность проследить особенности отображения основных материальных компонентов традиционной культуры в устно-поэтическом творчестве мордвы.
Научная новизна. Изучение традиционных форм досугового общения одной из локальных групп русского населения, проживающего на территории мордовского края впервые являются предметом специального исследования на монографическом уровне. В силу того, что они рассматриваются в тесной связи с возрастным фактором, автором проанализированы основные виды коллективного общения отдельных половозрастных страт (групп) русской сельской общины мордовского края, а также выявлены общие и специфические черты досугового общения с аналогичными формами контактов русских других регионов и соседних народов Поволжья.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Данная работа вносит вклад в изучение локальных групп русского населения нашей страны. Приводимая в нем информация может быть привлечена для обобщающего исследования традиционной культуры русских, проживающих на территории Мордовии.
Материалы и выводы диссертационной работы могут быть использованы в разработках курсов и спецкурсов по этнографии, краеведению, культурологии, фольклору. Полученные результаты могут также применяться на семинарских и практических занятиях, лекциях по проблемам социально-культурной деятельности, организации и методике досуга в профильных учебных заведениях. Полевой материал, собранный автором уже используется им в учебной практике, а также при подготовке и проведении различных этнографических мероприятий - праздников, фестивалей, игровых программ в Колледже культуры и искусств РМ.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Община русского населения мордовского края имела четко выраженную половозрастную структуру. Представители каждой возрастной группы (страты) имели свое обозначение, общественно-трудовые и религиозно-обрядовые функции, а также присущие только им формы досугового общения.
2. Празднично-обрядовый досуг занимал ведущее место в общении людей среднего и старшего поколений. В конце XIX - начале XX в. основной формой их общения на праздниках становится гостевание. Но наиболее активная часть этих половозрастных групп, особенно среднего возраста принимала участие и в коллективном веселье. Люди же старшего возраста предпочитали выступать в качестве наблюдателей.
3. В русских селениях мордовского края было распространено коллективное общение людей среднего и старшего поколения, которое носило неформальный характер. Во время таких встреч обсуждались
различные бытовые вопросы, проводились совместные чтения, слушали бывалых людей, исполнителей фольклора и т.п.
4. Наиболее массовыми, частыми и многообразными видами досугового общения были собрания молодежи. Самыми распространенными их формами служили в весенне-летний период хороводы, а осенью и зимой -посиделки. Они обеспечивали яркую программу развлечений, определяли запоминающееся и желанное отличие одного праздника от другого. Кроме того, эти молодежные собрания были и местом знакомства парней и девушек с целью дальнейшего вступления в брак. Поэтому здесь создавались ситуации, которые имитировали семейные отношения.
5. Одной из форм досугового общения молодежи и детей были коллективные обходы дворов, которые включали исполнение песен- благопожеланий и сопровождались сбором угощений. Обходы приурочивались к конкретным календарным срокам и в зависимости от повода охватывали часть семей селения или все дворы
6. Распространенным способом создания праздничной эмоциональной атмосферы коллективных собраний являлось ряжение, которое повсеместно бытовало у русского населения Мордовии в конце XIX - начале XX в. Основу группы ряженых составляли представители молодежной страты.
7. Существенной формой досугового общения, особенно в детской среде, были игры. Во время них вырабатывались умения взаимодействия с различными партнерами, происходила социальная, культурная, этническая адаптация, усваивались различные знания.
8. Традиционные нормы досугового общения русского сельского населения мордовского края в исследуемый период имеет общую основу с русскими, проживавшими в остальных регионах нашей страны. Но эта основа обогащалась местными вариантами, что было вызвано их тесными культурно-бытовыми контактами с другими народами Среднего Поволжья и прежде всего мордвой и татарами- мишарями.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на межрегиональной научно- практической конференции историков-аграрников Среднего Поволжья «Крестьянство и власть Среднего Поволжья» (Саранск, 2003); ,у республиканский научно-практической конференции, посвященной 75-летию
со дня рождения профессора М. Ф. Жиганова (Саранск, 2004); республиканской научной конференции, посвященной 75-летию образования Мордовской автономной области и 70-летию Мордовской республики в составе Российской Федерации (Саранск, 2005); Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы образования и педагогики: диалог истории и современности» (Саранск, 2005); 3-й Всероссийской научно-теоретической конференции «Россия в глобальном мире» (СПб., 2005); электронной конференции Российской Академии Естествознания «Природно-географический фактор в историческом процессе (2005), отражение в четырех публикациях.
Структура работы построена в соответствии с поставленными исследовательскими задачами. Она состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложения.
к
Община русского населения Мордовии и ее половозрастная структура
Община - исторически сложившаяся форма крестьянского объединения и самоуправления. Она проявляла себя во всех сферах жизни: экономической, социальной, идеологической, семейно-брачных отношениях, быте, психологии, культуре. Община была хранительницей народных традиций, коллективной памятью этноса. В Мордовии у всех народов были сильны общинные традиции, и только после коллективизации община как институт прекратила свое существование.
Общину можно рассматривать как основной тип русской социальности. Синонимом слова «община» является слово «мир». Данное понятие было центральным в сознании русских крестьян. Крестьянин осознавал себя членом русского общества как член конкретной общины, конкретного «мира». «Мир» - это автономная самодостаточная целостность. С правовой точки зрения он был административной единицей, с церковно-канонической - приходом; с точки зрения имущественного права, «мир», поскольку он распоряжался землей, являлся поземельной общиной (Александров, 1976: 15).
Община не является специфически русским явлением, как полагали многие писатели XIX века. Поземельные общины, по типу похожие на русскую, существовали во многих регионах Ближнего и Среднего Востока, как у христианских, так и мусульманских народов. Причем у некоторых христианских народов община была «миром» практически в том же смысле слова, что и у русских. Отличительной чертой русской общины являлось ее центральное место в самоидентификации подавляющего числа членов русского общества, и, следовательно, та значительная роль, которую община л играла в общественной жизни целом. Ею был накоплен огромный практический опыт сочетания общественных интересов с индивидуальными. Этот опыт, на который община опиралась в своих повседневных делах, содержал подходы к решению проблем хозяйственных и самоуправленческих в непосредственной связи с проблемами этическими (нравственными). Мир осуществлял социальный контроль за поведением его членов, за выполнением ими принятых моральных норм. Община была носителем этических традиций, сохранение и развитие которых она регулировала через специальный социально-психологический механизм, воздействовавший буквально на каждого крестьянина (Громыко, 1986: 93 -116).
Община являлась очень гибким организмом, способным менять свои внешние формы и приспосабливаться к различным условиям. Так, сообщество русских крестьян только в позднейшие времена приняло вид, которые многие исследователи принимали за застывшую древнюю форму, — вид поземельной деревенской общины. До XVII века крестьяне обычно селились дворами-хуторами. Иногда два-три двора, редко больше, располагались рядом. Слово «деревня» относилось к экономии данного двора. Многолюдных сел не существовало. Общиной, «миром», была волость, которая объединяла такое количество дворов, которое было необходимо для нормального самоуправления, нормального функционирования «мира» (www.booksite.ru). Несмотря на столь значительные отличия древнерусской общины от позднейшей, существенный характер той и другой оставался один и тот же. Она всегда стремилась быть автономной самодостаточной целостностью - самоуправляющимся «миром».
Понятия «мира», «общины» были центральными в сознании крестьян. Крестьянин осознавал себя членом русского общества лишь в качестве части конкретной общины, «мира». Он в глазах крестьянина был высшим авторитетом и обладал атрибутами государственности: самоуправление по установленному порядку, суд по «обычному праву», карательные функции, сохранение норм общественного быта и морали, целый ряд административных и культурных функций. «Мир» просили о заступничестве, к «миру» обращались с челобитной.
В основе экономических мировоззрений крестьян лежало понятие о том, что земля, Божье достояние и должна использоваться по-божески. Поэтому в случае обилия земли каждый мог взять себе столько, сколько мог обработать, а в случае малоземелья - ее надо справедливо перераспределять между полноправными членами общины. Таковыми считались люди, рожденные в данном сообществе, они имел все права и обязанности этого социального института. Пришедшие в общину со стороны входили в разряд «пришлых людей». Надо отметить, что данный термин еще бытует в русских селах среди людей пожилого возраста (ПМА: Скворцова, Жигуновы).
Община имела свой управленческий аппарат, высшим органом которого был сельский сход - общинное собрание. На него приходили все, кто был приписан к данному селению, в частности: учителя, лавочники и т.п. Большинство же схода составляли крестьяне-домохозяева, владеющие земельным наделом. Именно они имели право голоса, которое гарантировало обязательное участие их в вынесении решений по любым вопросам. Как правило, женщины на таких собраниях не присутствовали, но были исключения, например, вдовы с малолетними детьми. В случае если женатый сын не вел самостоятельного хозяйства, он не имел право решающего голоса.
Сельские сходы до самой Октябрьской революции (и даже в первое десятилетие после нее) собирались регулярно. Здесь принимались решения относительно землеустройства, распределения угодий, уплаты налогов, раскладки повинностей, выдела новых семей, сбора денежных средств на мирские дела, выдвижения рекрутов в армию, найма пастуха на сезон (Бусыгин, 1973: 48; Громыко, 1975: 294 - 322). На сходе происходили и выборы управленческого аппарата. Главой общины считался староста, которого избирали на три года. Обязанности старосты исполняли в основном незажиточные крестьяне и середняки. П. С. Ефименко отмечал, что крестьян отталкивал принудительный характер общественного служения. Оно отрывало домохозяина от сельскохозяйственных работ. Поэтому зажиточные крестьяне старались откупиться от любой выборной должности (Ефименко, 1878. Ч. 1). Не зафиксировано ни одного случая, когда на должность старосты избирался бедняк. Их кандидатуры сознательно отводились, чтобы гарантировать общину от финансовых затрат (Кучумова, 1992: 37).
Старостами обычно избирались крестьяне-домохозяева средних лет, то есть люди, по мнению «мира» приобретшие жизненный опыт, мудрость. Кроме возраста учитывались и морально-этические качества кандидата -честность, уважение к старшим, добросовестное отношение к своим обязанностям, строгое поведение в быту, в семье. Во второй половине XIX века стал действовать и образовательный ценз.
Празднично-обрядовые формы общения
Большую роль в досуговом общении русских крестьян старшего и среднего возраста играли праздники. Они были антитезой будней с их трудом и заботами, проявлением особой, празднично-свободной жизни, которая отличалась от повседневного распорядка жизни. Именно это отличие всегда отмечается исследователями при определении понятия «праздник». Такое толкование праздника является традиционным. Одним из первых подобное толкование празднику дал И. Снегирев. «Самое слово праздник, -писал он, - выражает упразднение, свободу от будничных трудов, соединенную с веселием и радостью. Праздник есть свободное время, обряд - знаменательное действие, принятый способ совершения торжественных действий; последний содержится в первом» (Снегирев, 1837: 5). По определению В. Н. Топорова праздник - своего рода «безвременье» -состояние, «когда время останавливается, когда его нет» (Бернштам, 1988: 180).
А. И. Мазаев, рассматривая праздник в первую очередь как социально-художественное явление, в то же время не мог не отметить, что: «Праздник... есть свободная жизнедеятельность, протекающая в чувственно обозримых границах места и времени и посредством живого контакта людей, собравшихся добровольно... Праздновать - значит свободно общаться и коллективно переживать идеальные устремления, которые на время как бы стали реальностью, а следовательно, ощущать полноту жизни -индивидуальной и коллективной, пребывающей в состоянии гармонии с собой и окружающим социальным и природным миром». (Мазаев, 1978: 11.)
Таким образом, термин «праздник» означает определенный период времени, свободный от дел и забот. Оно характеризует такое свободное время, когда отмечают определенное событие, которое необходимо выделить из потока других событий и предполагает свободное коллективное общение.
В связи с этим можно привести слова А. И. Мазаева: «Праздник -коммуникация по поводу свободы» (Мазаев, 1978: 12)
Существуют различные виды праздников. В этнографической науке имеется множество точек зрения о критериях их систематизации и классификации. Так Т. А. Бернштам придерживается мнения о том, что «в этнографической науке классификация и систематизация праздников не производилась: под словом «праздник» обычно описывают все сколько-нибудь значительные ритуалы календарного и жизненного циклов, в том числе и те, что происходили в будни (родины, свадьба)» (Бернштам, 1988: 213). Наряду с термином «праздник» она приводит термин «свят» и пишет, что: «Словами «праздник/свят» у русских назывались воскресенье, общинные и семейные (например, семейный «заветный», именины) торжества; термин «свят» имел, однако, более широкое значение и закрепился также за особо значимыми в данной традиции ритуальными днями и циклами, в которые работа могла и не прекращаться («свят-день» -благовещенье, рождественские, весенние святки и др.)» (Бернштам, 1988: 214). Кроме того, в качестве праздников исследовательница выделяет мужские, женские, молодежные и девичьи сборища/гулянья; подчеркивая, что о собраниях парней под этим названием сведений практически нет» (Бернштам. 1988:214).
И. М. Снегирев предлагал группировать праздники, исходя из нескольких признаков: 1) по времени их проведения: весенние, летние, осенние и зимние; 2) по месту проведения: городские и сельские; 3) по территории, на которой они проводятся: общие и местные праздники (последние, по мнению исследователя, были характерны для отдельных региональных групп русского населения). Такие же события в жизни людей как рождение, свадьба и смерть он выделят в особую группу праздников и обрядов (Снегирев, 1837:).
И. П. Сахаров считает, что разделение народных праздников на весенние, летние, осенние и зимние нецелесообразно из-за того, что в различных регионах они нередко проходят в периоды времени значительно отдаленные друг от друга. Поэтому в основу совей классификации он положил не сезонный принцип, а более короткие временные промежутки — недели и дни (Сахаров, 1990: 25).
М. М. Громыко подразделяет праздники, бытовавшие в крестьянской среде, на четыре группы: календарные, трудовые, храмовые и семейные. (Громыко, 1991:318)
В своей работе мы будем придерживаться классификации М. М. Громыко и рассмотрим наиболее крупные и значимые праздники, в которых принимали активное участие представители среднего и старшего поколения русских крестьян РМ.
Важнейшее значение в жизни российской деревни имели праздники, связанные с традиционными хозяйственными занятиями. Начинаясь в декабре, когда «солнце поворачивается на лето», предвещая скорее пробуждение кормилицы матери-земли от зимнего сна, и заканчиваясь осенью, с завершением уборки урожая, они составляли целостный календарный цикл. Отсюда и принятое в науке их название — календарные праздники или праздники народного календаря. Основное содержание этих праздников, возникших в глубокой древности, было обеспечение с помощью сакральных средств здоровья людей и лада в семье, хорошего урожая полевых и огородных культур, богатого приплода домашней живности.
Значительное воздействие на календарные обряды и праздники русского населения оказало христианство. Постепенно древние празднества и обряды были приурочены, как и у других европейских народов, к датам христианского календаря, атрибуты ряда древних мифологических персонажей были перенесены на православных святых (например, громовержец Перун — Илья Пророк); в обряды вошли церковные молитвенные формулы, по своим функциям близкие к древним заклинаниям, в качестве магических предметов наряду с древними стали использоваться предметы церковного культа, в обрядовые песни и заклинания вошли имена Христа, Богородицы, святых. Воздействие церкви на обрядность не было чисто внешним, происходил сложный сплав дохристианских и христианских элементов. Двойственным было и отношение к праздникам духовенства, которое, с одной стороны, запрещало их, а с другой — нередко само принимало в них участие, старалось придать им христианский смысл.
Любой праздник сопровождался преображением обстановки дома, внешнего облика людей, а также и их поведения, форм общения. Во время праздников нельзя было трудиться, было в обыкновении постоянное столованье с приемом гостей и хождением в гости, питье и пение песен. Несоблюдение этих норм поведения вызывало осуждение односельчан. Естественно, что формы праздничного общения представителей отдельных половозрастных групп были различными. Если у молодежи, как правило, они были коллективными, массовыми, то у взрослых членов крестьянской общины даже и в праздничное время сохранялось некоторое обособление: половое - мужчины и женщины «гуляли» отдельно, в гостях часто сидели за разными столами; родственное - принимали только определенный круг гостей, переходили из дома в дом своими партиями и т.п. Кроме того, если парни и девушки играли наиболее активную роль в различных увеселениях, то взрослые женатые члены общины больше выступали здесь, как правило, в роли наблюдателей. Все это, конечно, не исключало их участия, особенно людей среднего возраста, в различных играх, забавах, «театрализованных» зрелищах и т.п. Взрослые женщины принимали большое участие и в подготовке праздников, они готовили обильную еду, обеспечивали членов семьи нарядами, убирали помещения.
Неформальные коллективные встречи
Одним из видов таких встреч были совместные трапезы, связанные с приемом гостей. Гостьба - одно из древнейших и примечательных явлений русского быта, во время которой шло активное общение крестьян среднего и старшего возраста, как односельчан, так и жителей разных селений. Эта форма общения чаще всего бытовала в праздничные и воскресные дни. Обязательной она была в престольные праздники, когда каждая крестьянская семья принимала гостей — родственников, свойственников и знакомых из своего и соседних селений и обязательно обильно их угощала. Кроме того, гости вместе с хозяевами, по обычаю, обходили дома родственников и соседей. Жительница с. Протасово А. С. Скворцова вспоминает, что к ним в гости всегда приходила пешком из соседнего села Монастырское родная сестра матери и приносила гостинец. Из этого же села приходил дальний родственник, по словам информатора «какой-то дедушка», но уже без гостинца, а как она говорит «чтобы выпить и поесть досыта». К ней же самой, когда она уже была замужем, в гости приходил старший брат со свой семьей, жившей в этом же селе (ПМА: Скворцова). В некоторых селах было принято собираться сначала в семье, которая жила в родительском доме, даже если родителей уже не было в живых. Такая традиция существовала в с. Языковка Лукояновского уезда Нижегородской губернии (ныне Ичалковского района РМ) (ПМА: Боровков). Родственники из других селений приезжали на лошадях, если таковые имелись или приходили пешком накануне праздника - кто-то с угощением, кто-то без него. Всех гостей встречали с поклонами. Здоровались, а с близкими родственниками целовались. Некоторые приезжие родственники уезжали утром после гуляния, а некоторые оставались на все праздничные дни, обязательно пригласив к себе тех, у кого гостили.
Праздничное застолье заканчивалось заполночь. Каждая чарка выпивалась под провозглашенный тост - за здоровье, за благополучие в доме, за достаток и др. Смысл застолья состоял для хозяина в том, чтобы как можно обильнее накормить гостя, а для гостя этот смысл сводился к тому, чтобы не показаться обжорой или пьяницей, не опозориться, не ославиться в чужой деревне. Чем больше отказывался гость, тем больше настаивал хозяин. Выработалось множество приемов угощения, существовали традиционные приговорки: «Бог троицу любит» и др. У гостя был свой запас доводов. Отказываясь, он говорил, например: «Как хозяин, так и гости» Потчевание было постоянной обязанностью хозяина дома. Праздничное застолье сопровождалось беседами на различные темы, песнями, плясками. Выходили также на улицу, посмотреть, как гуляет молодежь. Пообедав в одном доме, вся компания по приглашению одного из гостей отправлялась в следующий дом. Постепенно толпы гостей, ходивших по селению, редели.
Гостевание было присуще русскому населению и остальных регионов Поволжья (Бусыгин, 1973: 87), а также людям других национальностей, например мордве (Беляева, 2000: 165 - 166). Причем люди разных национальностей, проживающие в одной местности, посещали друг друга во время праздников. Так, в Краснослободском уезде Пензенской губернии на Пасху существовал «обычай, в силу которого каждый, кто хочет, будь то знакомый, незнакомый, русский, татарин, мордвин — все равно, может зайти в любую избу и пить, сколько угодно, причем никто из хозяев не скажет ему ни слова» (Максимов, 1995: 500).
Наряду с гостеванием в сельской местности широко бытовали и другие коллективные встречи представителей старшего и среднего поколения, которые возникали стихийно: либо по приглашению хозяина какой-либо избы, либо в традиционном месте и в закрепленный обычаем час буднего или праздничного досуга.
Подобные встречи мужчин происходили на завалинке одной из изб, когда собиралось много людей. Они рассаживались на чурбаки или прямо на землю. Темы разговоров были, прежде всего, связаны с полевыми работами, сенокосом. Вспоминался прошлогодний урожай, делались виды на будущий, при этом как довод того или иного прогноза приводились различные народные приметы. Так, Д. И. Жигунов житель с. Протасово, вспоминает о подобной встрече следующее: «На скамейке у загородки сидели мужчины и говорили об ожидании хорошего урожая, который по примете (много было снега) должен обязательно быть. Потом разговор плавно перешел на войну 1914 года, Гражданскую войну» (ПМА: Жигунов). О том, что тема войны в мужских компаниях присутствовала, говорят многие информаторы. В том же с. Протасово неформальные встречи бывали около дома Ф. К. Скворцова, который выращивал махорку и часто угощал ей курящих односельчан. Так, за самокруткой, обсуждались различные вопросы, в том числе и то, как воевали в Великой Отечественной войне. Вспоминали те, кто принимал участие в боях. Мужчины помоложе внимательно слушали. Около такой компании нередко можно было видеть мальчишек, которые следили за разговором немного в сторонке. Женщины в таких разговорах не участвовали (ПМА: Скворцова).
В ходе серьезного разговора крестьяне могли и пошутить, и посмеяться. Надо сказать, что смех и юмор занимали большое место на неформальных встречах. На все шутки - это было характерной чертой в стиле поведения крестьян - достаточно быстро реагировали. Темой разговоров могли быть и различные рассказы односельчан, которые ходили на заработки. Временами пелись песни. Иногда взрослые мужчины и парни играли в городки, лапту под одобрительные или ироничные крики окружающих. В процессе разговоров крестьяне выполняли какую-либо работу - плели лапти, чинили лошадиную упряжь и т.д.
В с. Пятина Ромодановского района жители села охотно приходили на площадь послушать, как пел Иван Байдин по прозвищу «Байда». «Как только услышим, что Байда будет петь, бежим со всех ног на площадь, место поближе к нему занять. Очень все любили его пение. После его выступления долго потом не расходились, разговаривали» (ПМА: Родина).
В некоторых селах был распространен такой вид неформального общения как коллективные чтения. Одним из стимулов такого рода коллективных встреч служила неграмотность многих крестьян. Интерес к чтению проявляли как грамотные, так и неграмотные слушатели. Крестьяне с большим вниманием выслушивали чтение грамотного односельчанина. Читались не только газеты, но и письма, которые приходили от родных с фронта или из других мест. Чаще всего такие чтения происходили в доме, куда собирались большей частью женщины, хотя иногда приходили и мужчины. Постепенно от чтения письма переходили к другим темам -беседовали об урожае, о детях, о трудной женской доле и др. Нередко на таких встречах звучали протяжные песни (ПМА: Родина, Фролкина).
В более поздний период - с появлением радио в доме, где оно было, также собирались жители села послушать новую информацию и здесь же ее обсудить. Позже такие встречи происходили в избах, хозяева которых приобрели телевизор. Односельчане приходили к ним вечером, после работы на просмотр «Новостей», концертов и художественных фильмов. Попутно между крестьянами возникали разговоры, касающиеся непосредственно конкретной программы, а затем они переходили на другие темы, затрагивали местные проблемы. На такие просмотры приходили в основном люди среднего и пожилого возраста, а также дети.
Хоровод и посиделки - основные формы общения молодежи
Из всех видов досугового общения по возрастным группам наиболее массовыми, частыми и многообразными были собрания молодежи, которые в зависимости от времени года проходили на свежем воздухе или в помещении.
В весенне-летний период общение молодежи, как правило, осуществлялось на деревенской улице, в центре села или за его околицей. Весна, когда происходило пробуждение природы, символически отождествлялась с рождением (детством, юностью) мира, которому в человеческом коллективе соответствовал возраст молодежи. Представления о чистоте и девственности этого периода отражались на формах ее отношений и поведения: наблюдается максимальная обособленность парней и девушек, редкость совместных сборищ и их, как говорили в народе, «постный» характер (без эротических игр и поцелуев). Досуговое время молодежь проводила либо в своем семейном, либо в половом кругу. Девушки объединялись в ритуальные группы с женщинами в обрядах «призывов» весны. Чаще всего они совершались на Красную горку (воскресенье после Пасхи, называвшееся также Фоминым).
Весну закликали песнями. Для этого участницы обряда шли за село: на горку, к реке и начинали петь песни-веснянки: Весна, весна красная! Приди, весна, с милостью, С тою ли милостью, С великою радостью С тою ли радостью, С великою благостью!.. Весна, весна красная!.. (Коринфский, 1995:198 -199). В некоторых местах, например в Инсарском уезде Пензенской губернии подобные песни исполнялись и на центральной улице села (Соколова, 1979: 76 - 77).
В целом этот ранневесенний этап можно охарактеризовать как стадию «разминки, пробы сил» молодежи, ее состояние накануне совершеннолетия, требующее изоляции половых групп.
С Пасхи (точнее, со светлой недели) начинается качественно новый этап: обряды «встречи весны» сочетаются с выходом молодежи на открытое пространство - улицу — и первыми групповыми сближениями, а также началом функционирования их собраний. Эти собрания принято обозначать термином «хоровод» (карагод, круг, танок). Его употребление в научной литературе многозначно. И. И. Шангина считает хоровод — видом русского народного хореографического искусства, который является составным элементом молодежных гуляний, посиделок (Шангина, 2003: 480) По мнению М. М. Громыко данный термин в самом широком своем значении может служить синонимом крестьянского понятия «улица» (ходить на улицу, ходить в хоровод; не пускать кого-либо на улицу, не пускать в хоровод и пр.), т.е. обозначать весь весенне-летний «клуб», все весенне-летнее времяпрепровождение деревенской молодежи в разных его проявлениях (Громыко, 1986: 162). Т. А. Бернштам под этим термином имеет в виду, прежде всего один из видов общения крестьянской молодежи в свободное от работы время - под открытым небом (на деревенской улице, у околицы, в поле, на лугу и пр.), в специально для этого предназначенном или произвольно выбранном месте, включающий не только художественно-игровую форму коллективного движения по кругу или иными фигурами, с песнями, а иногда и сценическими действиями (т.е. хоровод в узком смысле), но и весь комплекс действий непосредственных или косвенных участников этого собрания (Бернштам, 1988: 233). В своем исследовании мы будем придерживается интерпретации рассматриваемого термина, данного Т. А. Бернштам.
Как правило, весенние хороводы собирались по воскресеньям, но они могли заводиться и в будничные вечера. Общепринятые правила требовали выхода на улицу и участия в них всей молодежи. Отсутствие кого-либо без уважительных причин (особые девичьи запреты, болезнь) считалось грехом, и за это молодые люди могли по поверью поплатиться неудачным браком, безбрачием, вдовством или иными трагическими обстоятельствами; кроме того, их могли заклеймить как больных или слабоумных, что определяло всю их дальнейшую судьбу (Бернштам, 1988: 232).
Дневной праздничный (воскресный) хоровод собирался обычно часов в 10 - 11, а около часу или двух пополудни расходился - участники шли обедать. Вечерний хоровод продолжался, как правило, до 10-11 часов ночи, но иногда молодежь гуляла в хороводе до зари. Время возникновения каждого конкретного хоровода и самый механизм его формирования никем, как правило, не определялись, не организовывались, рождались внешне как бы стихийно, но в рамках давней сложившейся традиции, согласно крестьянскому этикету.
Основу хоровода составляли девушки. Они начинали ходить в хоровод с 12 - 13 лет, но полноправным участниками становились только с 14-15 лет. Для крестьянской девушки вопрос о посещении хоровода не всегда решался только исходя из возраста. В семьях, где росло двое или больше сестер, при решении его вступали в силу представления о преимуществе старшей дочери в выборе жениха и выходе замуж, что оборачивалось рядом ограничений для младшей. Семья сознательно держала младшую дочь (или. младших дочерей) в тени до замужества старшей: их хуже одевали, во время престольных праздников, когда семью посещало большое количество гостей и притом не только родственников, угощать их выходила только старшая сестра. Она работала только в будни, а в праздники наряжалась и ходила на всевозможные гуляния, всю домашнюю работу в это время делали мать и младшие дочери. Когда приезжали сваты, младших сестры не должны были им показываться. Девушек обычно куда-то отсылали, чтобы гости их не увидели. Большим позором было для девушки, если младшая сестра выходила раньше нее замуж. Считалось, что старшую после этого уже никто не будет сватать. Только после того, как первая дочь выходила замуж, следующую начинали наряжать и предоставлять ей определенную свободу.
Этими же понятиями определялось и положение сестер в самом хороводе. Старшая дочь пользовалась приоритетным правом его посещения. Днем в хороводы она ходила в праздничной одежде, а ее младшая сестра - в будней. Иногда последняя и совсем не выходила днем в хоровод; особенно если была красивее своей сестры. Если же девушки бывали в хороводе вместе, то младшая (или младшие) сестра не должна была разговаривать с парнями, играть или шутить с ними; ей полагалось молчать.
В хороводе, особенно в праздничные дни, могли принимать участие и молодые женщины. Их выход в хоровод в очень большой степени зависел от отношения к этому домочадцев: мужа, свекра, свекрови и др. Не случайно эта тема постоянно обыгрывалась в песнях и пантомимах самого хоровода: о том, как звали «на улицу гулять» молодку и она спрашивала разрешения поочередно у свекра, свекрови, снохи; муж не пускал ее. Судя по постоянному упоминанию «молодых баб» как участниц хороводов в подавляющем количестве описаний, разрешение они все-таки, как правило, получали. Тем более что некоторые молодухи ходили туда вместе с мужьями. Уместным считалось появление в хороводах и молодых вдов.
