Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Особенности гносеологической и религиозной интуиции 12
1. Рациональный характер гносеологической интуиции 12
2. Сверхрациональная природа религиозной интуиции 27
Глава II. Об интуиции в этике 54
1. Западно-европейская философия о непостижимости морали рациональными средствами 54
2. Онтологические предпосылки интуиции в русской религиозной философии 68
Глава III. Преимущества духовно-интуитивного подхода в понимании основных этических категорий 88
1. Трансцендентная этика о сущности морали 88
2. Категория справедливости - позиция равенства и позиция правды 106
Заключение 122
Библиография
- Рациональный характер гносеологической интуиции
- Сверхрациональная природа религиозной интуиции
- Западно-европейская философия о непостижимости морали рациональными средствами
- Трансцендентная этика о сущности морали
Введение к работе
Актуальность исследования. Человека начала третьего тысячелетия не прельстить ни лозунгами абстрактных истин разума, ни проповедью добрых чувств. Рационалистический подход бессилен перед непостижимой природой нравственного чувства, а благородные порывы, совершенно противоречащие разуму, не вызывают сомнений в их подлинности. И дело не в том, чтобы механически (или даже диалектически) соединить оба фактора. В этике нужны какие-то новые, снимающие противоречие между разумом и чувством способы исследования. Одной из таких форм теоретического осмысления морали является интуиция.
Интуитивное знание не иррационально, а сверхрационально потому что, как правило, завершает гносеологический процесс, возникая на вершине творческой мысли. Но оно же может быть и сверхчувственно, когда, например, в религиозном чувстве соединяет нас с абсолютным и запредельным началом. И именно в силу сверхчувственности и сверхрациональности интуиции, обращение к ней позволяет надеяться на более пристальный, а также более ответственный анализ нравственности.
Современная эпоха с очевидностью требует переоценки многих ценностей, в частности, идеала «человека разумного», рационально управляемого человека самодостаточного. Этический рационализм имеет богатую историю в философии. В его основе лежит представление о человеке как разумном существе, где разум считается высшим критерием человечности. В этике рационализм выражается в попытке создать единую систему нравственности, найти универсальный моральный принцип, из которого можно было бы логически вывести все конкретные требования нравственности применительно к различным ситуациям.
Основной недостаток рационализма в этике — это перенесение рациональной методологии в сферу морали и тотальное ее господство в решении любых нравственных проблем.
Этика, основанная только на рациональных основаниях, так или иначе,
может вести к этическому утилитаризму, а в конечном счете, к вырождению морального содержания - к эгоизму. Как нетрудно заметить, рационалистический характер носят этические системы гедонизма, эвдемонизма, утилитаризма, социологического и биологического детерминизма и др.
Разум, безусловно, необходим в морали, но его недостаточно для решения нравственных проблем. Поэтому, стремление все объяснить рациональными причинами в человеческой жизни и все подчинить разуму порождало противоположенную тенденцию - устранить господство рацио через его отрицание. Эта линия прослеживается в концепциях иррационализма.
Иррационализм, как методологический принцип истолкования нравственных проблем, исходит из того, что моральные вопросы в принципе не могут быть решены в теоретической, обобщенной форме. На первый план в этике выдвигается «алогичное», «противоразумное», находящееся якобы ближе к пониманию смысла человеческого существования, нежели любая форма рационального мышления. Утверждая, что каждая жизненная ситуация требует от человека уникального, неповторимого действия, иррационалисты делают вывод, что мораль вариативна в ценностном и смысловом аспектах, тем самым отрицая всеобщее в морали, да и саму мораль.
Несмотря на кажущуюся противоположенность иррационализм остается связанным с рационализмом, они не существуют отдельно; как рационалисты видят главную этическую добродетель в разуме, так и иррационалисты видят в разуме основное препятствие нравственной жизни. Однако те и другие не замечают главного: 1) разум лишь одно из средств понимания морали; 2) нравственность постигается «сердцем» как целостным, сверхрациональным переживанием.
Однако, следует заметить, кроме рационализма и иррационализма в этике существовала и существует еще одна традиция - традиция трансцендентной этики. Согласно этому направлению, в основании морали лежат высшие онтологические принципы, благодаря приобщению к которым чело век обретает свою подлинную сущность. Так, по мнению Ю.А. Шрейдера,
мораль имеет абсолютный, а не культурологический смысл, этика исследует, что является должным для человека, то есть соответствует неким глубинным онтологическим законам1. По Н.О. Лосскому, например, этика изучает конечную цель человеческой жизни и поведения2.
Трансцендентная этика предполагает иной, более целостный подход в познании морали, включающий в себя как непосредственное переживание ценностей, так и разумное их осмысление. Как отмечает Д. Фон Гильдеб-ранд: «Для занятия этикой совершенно необходимо иметь дофилософский опыт, достаточный для того, чтобы вступить в контакт с экзистенциальной реальностью моральных ценностей. Этот непосредственный контакт не заменит никакой интеллект»3.
Русская религиозная философия продолжила в XIX-XX веках традицию этики высших ценностей, утверждая в период борьбы рационализма и иррационализма принципы идеал-реализма, т.е. реальности духовного начала в человеке. С.Л. Франк, характеризуя русскую философию, писал: «добро в ней - это не содержание моральной проповеди или нравственное требование, оно не норма, а «истина» как живая онтологическая сущность мира, которую человек должен постигнуть и ей покориться»4.
Этика высших ценностей исходит из следующих положений: 1) источником нравственной жизни человека является высшее, трансцендентное начало; 2) содержание нравственности непостижимо только рационально, оно открывается нравственному чувству в непосредственном опыте переживания.
Мораль имеет свою познавательную особенность, отличную от гносеологической. В морали познавательный опыт расширен. Для его обозначения в истории философии предлагались такие понятия как «разум сердца», «жи
вознание», «целостный дух» и т.д. Непосредственность такого опыта играет для нравственной жизни совершенно иную, более значительную роль, чем для чисто познавательного процесса. В данном диссертационном исследовании для описания такого опыта используется термин «интуиция». Выяснению места, роли и специфики данного понятия в истории этических учений, а также возможностей интерпретации некоторых моральных проблем с учетом действия нравственной интуиции и посвящена данная работа.
Цели и задачи исследования. Целью данного исследования является определение специфики моральной интуиции и ее роли в решении различных нравственных проблем.
Достижение поставленной цели требует постановки и разрешения следующих задач:
1 - в связи с тем, что природа интуиции более обстоятельно изучена в гносеологии и религии пришлось обратиться к исследованию интуитивного познания в науке и религии;
2 - выявить общие черты и отличия гносеологической, религиозной и моральной интуиции;
3 - проанализировать природу моральной интуиции в истории этических учений;
4 - выработать на основе сравнительного анализа различных видов интуиции рабочего понятия «духовно-интуитивный опыт» для описания нравственной интуиции;
5 - продемонстрировать преимущества духовно-интуитивного подхода к пониманию сущности морального чувства и совести;
6 - дать анализ категории «справедливость» с позиций духовно- интуитивного подхода.
Степень разработанности проблемы. В поисках возможностей соприкосновения с самой реальностью в философии не раз возникали идеи непосредственного знания - интуиции, озарения, откровения и т.д. Термин «интуиция» имеет свое историко-философское поле значений. Достаточно
разработанный контекст этого понятия представлен в гносеологии, поскольку интуиция понимается как одна из способностей человеческого познания. В истории философии от Платона до Э. Гуссерля трудно отыскать мыслителя, который бы не коснулся бы в своих размышлениях о познании темы непосредственного восприятия мира.
В XX веке проблема интуиция вызывает особый интерес в связи с исследованием творческой деятельности ученых и широким изучением бессознательных процессов психической деятельности. Среди фундаментальных работ, которые можно считать классическими в этой области выделяются исследования М. Бунге «Интуиция и наука» (1967 г.), В.Ф. Асмуса «Проблема интуиции в философии и математике» (1965 г.), А.А. Налчаджяна «Некоторые психологические и философские проблемы интуитивного познания» (1972 г.), А.С. Кармина и Е.П. Хайкина «Творческая интуиция в науке»(1971 г.), Я.А. Пономарева «Психология творчества» (1976 г.). Большой вклад внесли в разработку этой темы В.Р. Ирина, А.А. Новиков, И.М. Морозов, А. Пуанкаре, Ж. Адамар, И.С. Ладенко, П.В. Копнин, И.И. Лапшин и др. Трактовки интуиции колеблются в целом в диапазоне от «смутного внутреннего образа» до «духовного прозрения высших принципов».
Что касается этики, то тема интуитивности, здесь также не нова. В истории этики теории и учения, пытающиеся обосновать специфику морали артикулированием ее интуитивной природы, встречаются достаточно часто. Моральное сознание оценивается нередко как интуитивное видение высшего блага. В конце XIX - начале XX века возникают различные концепции интуитивизма: А. Бергсона, Б. Кроче, Н.О. Лосского. Относительно непосредственного интуитивного восприятия этических понятий высказывались А. Шопенгауэр, Т. Сиджвик, Дж. Мур, Д. Росс, Т. Причард, Дж. Ролз и др.
Однако в данной диссертационной работе проблема интуитивности в морали, как уже было указано в разделе «актуальность исследования», рассматривается с позиций трансцендентной этики. Наиболее отчетливо сущность трансцендентной методологии прослеживается в религиозном позна ний. Вот почему в данной работе для понимания трансцендентного характера интуиции обращения к анализу религиозного опыта. Литература, специально посвященная этому вопросу, малочисленна. Это вызвало необходимость реконструкции различных точек зрения на природу непосредственного познания в религии, что позволило очертить круг необходимых факторов в восприятии объектов духовного содержания. Так, анализ многочисленных высказываний по этому поводу отцов церкви: Василия Великого, Григория Нисского, Григория Богослова, Григория Паламы, а также современных богословов и философов Г. Флоровского, пр. И. Мейендорфа, пр. М. Дронова, Б. Геце, А. Кураєва, Б.П. Вышеславцева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина, В.Н. Назарова, С.С. Хоружего - позволил сформулировать основные выводы относительно роли интуиции в религиозной сфере.
Весьма обстоятельно проблема духовной интуиции обсуждалась представителями русской религиозной философии - Вл. Соловьевым, П.Д. Юркевичем, Ф.М. Достоевским, С.Л. Франком, Н.А. Бердяевым, Н.О. Лосским, В.И. Несмеловым, Л.М. Лопатиным, Е.Н. Трубецким и др.
Несмотря на широкую представленность в литературе идей относительно роли интуиции в морали, специальные работы, посвященные именно этой проблеме, весьма малочисленны. В связи с чем неоценимую помощь оказали в разработке выбранной темы: монография СП. Суровягина «Нравственная целостность личности: чувство добра», работы Титаренко А.И. «Мораль как особый способ освоения мира», Титова В.А. «Познавательный аспект морали», Ю.А. Шрейдера «Лекции по этике», Л.В. Максимова «Природа моральных абсолютов», «Очерк современной метаэтики», сборник «Рациональное эмоциональное в морали» (под редакцией А.И. Титаренко и Е.Л. Дубко (1983 г.)). В работе использованы также труды современных этиков, посвященные вопросу специфики и сущности морали А.А. Гусейнова, Р.Т. Апресяна, О.Г. Дробницкого, В.Н. Шердакова, В.П. Фетисова, А.В. Разина и др.
Объект исследования: феномен моральной интуиции.
Предмет исследования: духовно интуитивный опыт постижения моральных ценностей с позиций трансцендентной этики.
Методологические основы исследования. В данной работе для выявления особенностей интуитивного знания использовались методы компоратив-ного и структурного анализа философского, богословского и частно-научного материала.
Реконструкция философских воззрений на природу интуиции в этике позволила обозначить необходимость особых понятий для описания нравственных действий человека «живознание», «сверхрациональное», «духовно-интуитивный опыт».
Для выяснения роли и места интуиции в этике методологической основой диссертации послужило использование принципов трансцендентной этики, позволяющие не выводить моральные феномены из низших мотивов: экономических, психологических, социальных, а рассматривать нравственную жизнь человека как стремление к проявлению своей высшей сущности -духовному содержанию. В рамках названной этической традиции пришлось опираться на принцип автономности морали Канта, концепцию идеал-реализма русской религиозной философии (Франка, Лосского, Ильина, Достоевского и др.), позицию метафизического экзистенциализма Гильдебранта и многих других авторов.
В третьей главе диссертационного исследования на основе выработанного «духовно-интуитивного» подхода к рассмотрению нравственных проблем используется категориальный анализ некоторых моральных понятий.
Научная новизна работы. Научная новизна диссертации заключается враскрытии особого статуса интуиции в сфере морали, в отличие от ее положения в решении сугубо гносеологических задач.
Результаты исследования представлены в следующих положениях.
1. Для понимания моральных проблем продемонстрирована недостаточность обычных средств познания, выработанных рационалистической ме тодологией. В данной работе намечены контуры нового «духовно-интуитивного» подхода к изучению морали.
2. Нравственная интуиция рассматривается как сверхрациональное и сверхчувственное познание нравственных ценностей, в отличие от бессознательных и иррациональных трактовок интуитивности.
3. Интуитивность как сверхрациональность рассматривается как неотъемлемое и основное качество нравственного опыта, а не как одно из средств, используемых в моральном познании.
4. В работе произведен анализ и сопоставление таких видов интуиции, как гносеологическая, религиозная, моральная. На основе этого сделаны выводы о специфике и роли интуитивного познания в науке, религии, этике.
5. Рассмотрены духовно-интуитивные основания совести и морального чувства.
6. Предложен «духовно-интуитивный» вариант решения проблемы соотношения всеобщего характера нравственных предписаний и конкретно-индивидуального их практического применения.
7. Впервые дан сравнительный анализ категории справедливость с точки зрения двух мировоззренческо-методологических позиций - равенства (рационалистический подход) и правды (духовно-интуитивный подход).
Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материалы диссертационной работы могут быть использованы в широком спектре философских исследований. В области гносеологии и методологии для изучения механизмов и видов интуитивного познания, в этике - для более тщательного уясненбия сущности морали, в философии религии - для осмысления специфики религиозного познания. Многие положения диссертационной работы могут послужить в качестве аргументов в защиту мировоззренческих позиций трансцендентной этики.
В практической преподавательской работе собранный материал может быть использован в разработке курсов по этике, истории русской философии, философии религии, гносеологии.
Апробация темы исследования. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры философии Воронежской государственной лесотехнической академии. Некоторые идеи работы были представлены на научно-практических конференциях г. Воронежа (1998-2000 гг.) и г. Москвы (2000 г.). Основные положения диссертации излагались на семинарах и лекциях, проводимых со студентами ВГЛТА в 1998-2001 гг., а также отражены в публикациях автора.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры ( ).
Структура работы. Данное диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Рациональный характер гносеологической интуиции
Советский философ В.Ф. Асмус интерпретировал появление термина «интуиция» следующим образом. Непосредственное знание представляет собой прямое усмотрение истины, т.е. усмотрение объективных связей вещей, не опирающееся на доказательства, в отличие от опосредованного, дискурсивного.5 Первоначальной формой такого знания является непосредственное познание при помощи внешних чувств. Так как из всех внешних чувств наиболее важным служит зрение, то всякое прямое усмотрение истины получило название «интуиция» от латинского слова «intuitus», буквально означающего «созерцание», «усмотрение», «видение».
В словаре иностранных слов интуиция определяется как чутье, проницательность, непосредственное постижение истины без логического обоснования, основанное на предшествующем опыте (от латинского «intueri», пристально внимательно смотреть)6.
В психологическом срезе интуиция есть восприятие данного через бессознательное, это непосредственное переживание действительности7.
Так или иначе, в различных дефинициях интуиции фиксируются оппозиционные отношения непосредственного и опосредованного, целостного и дискретного. Интуиция — либо до-знание, возможность видеть видимое до того, как мы что-то о нем узнали, либо после-знание или сверхзнание - целостное, очевидное, ясное видение ситуации.
В европейской традиции, берущей начало в древнегреческой философии, качество непосредственности, присущее человеческому познанию, восходит в своем генезисе к категории «созерцание» или «умозрение». Платоновский мир «чистых идей» открывался только чистому разуму, который
благодаря своей сверхчувственности способен непосредственно усматривать истину. Греки выделили два противоположных процесса - «ноэсис», дискретное знание, и «дианою», интуитивную активность разума, способного в его высшем, очищенном состоянии созерцать истину и дискурсивную мысль в движении ее переходов.
В неоплатонизме вершиной познания является также созерцание чистого ума. В плотиновском «синэстезисе» целостно соединены способности воспринимать и быть воспринимаемым. Ум в этом состоянии настолько очищается от всего постороннего, что способен непосредственно соприкасаться с «умной реальностью», или даже отождествляется с ней. Как отмечает С.С. Хоружий, всевосприимчивость чистого ума толкуется у Плотина как идеальный прообраз зрения . Только чистый разум способен видеть, зрить истину.
Таким образом, непосредственность созерцания присуща только высшим ступеням познания и является, скорее, следствием онтологического единства разумного мироустройства и человеческого разума, что находило отражение в греческих идеях «нус», «логоса».
Представление об интуитивности, непосредственной восприимчивости разума в высших своих проявлениях стало основным пунктом размышлений европейской гносеологии вплоть до современных научных теорий о природе интуиции. В истории философии данное представление послужило основой для различных концепций интеллектуальной интуиции.
Согласно В.Ф. Асмусу, впервые четкое разделение опосредованного и непосредственного знания было произведено в математике.9 Это различие аксиом, как исходных положений данной научной системы и теорем, как логически выводимых доказательных рассуждений. Природа всеобщности и необходимости, поставленная еще в античной философии, особо остро стала обсуждаться в период развития естествознания и математики в XVn-XVLII веках. І Іевозможность почерпнуть из опыта логическую необходимость доказательства теорем приводила многих философов к мысли о существовании интеллектуальной интуиции. В учениях Р. Декарта, Б. Спинозы, Г. Лейбница человеческий интеллект способен усматривать определенные истины непосредственно, без доказательств. Интуиция в представлениях рационалистов есть высшее проявление единства интеллектуального знания, ибо в акте интуиции разум одновременно мыслит и созерцает. Это есть созерцание всеобщности и необходимости связей предмета. Интуиция понималась как «врожденный божественный свет разума, более простой и достоверный чем сама дедукция».10 По выражению Лейбница «самое совершенное знание то, которое в одно и то же время и адекватно и интуитивно». пДж. Локк признавая опытное происхождение знания, также считает интуицию высшим типом познания, т.к. она устраняет сомнения. Опосредованное, демонстративное знание не может существовать без интуитивного, а интуитивное может. Локк определяет последнее как непосредственное усмотрение связи идей друг с другом, интеллектуальное, но не априорное, т.к. источник идей - опыт.
В качестве основных характеристик интуитивного знания в гносеологических теориях Нового времени можно выделить: 1) независимость от умозаключений и доказательств; 2) принадлежность к высшему типу интеллектуального знания. Такой статус интеллектуальной интуиции обусловлен, очевидно, тем типом идеала конечной цели познания, который господствовал в то время, а именно идеала несомненного, абсолютного, ясного и отчетливого знания. Признавали существование интеллектуальной интуиции и представители немецкой классической философии, хотя их понимание отличалось от понимания рационалистов.
Тема взаимоотношения опосредованного и непосредственного в познании раскрывается у немецких мыслителей через призму диалектичности познавательных процедур. И. Кант отрицает возможность интеллектуальной интуиции как непосредственного теоретического знания, т.к. теоретическое знание всегда дискурсивно. Созерцание же он относит к области чувственности. По Канту, интуитивное познание не способно выразить истину в понятии.
У И. Фихте познание выступает как самопознающая деятельность субъекта, которая является предметом интеллектуальной интуиции. Посредством последней снимается противопоставление объекта и субъекта, поскольку всякая реальность выступает у Фихте продуктом деятельности «я».
Важным моментом в представлениях об интуиции немецких диалектиков явилось стремление вскрыть особенности различных ступеней целостного процесса познания. Интеллектуальная интуиция становится средством схватывания единства противоположенностей.
Сверхрациональная природа религиозной интуиции
В религиозно-мистическом направлении понимания интуиции интуитивные возможности открываются на пути богопознания. В данном контексте опыт непосредственного восприятия выражается чаще всего категорией «откровение». Прежде всего, специфика познания в данном направлении обусловлена самим объектом познания. Например, дьякон А. Кураев пишет: «Слово «познание» многозначно. Есть два вида познания. Один - столь привычный нам путь собирания информации. И второй - путь соединения. На библейском языке «познать» - значит соединиться».
Познать что-то означает в религии вступить с ним в со-бытие, и поэтому живое познается только живым, святое - святым, истина - истинным. Религиозное познание выступает, таким образом, не просто деятельностью получения информации, а духовной практикой, требующей подготовки со стороны человека, и самое главное, Божьего промысла. «...Для людей, писавших Библию, и для Адама познать Истину означало принять Истину в себя, причаститься ей, приобрести реальный опыт жизни в Истине. Одно дело иметь предварительное знание о зле и добре; другое - принять непосредственное участие в том или другом».37 В библейском словаре Б. Геце приводится также два случая употребления глагола «познавать» в Библии: 1) получать верное и отчетливое представление о чем-нибудь; 2) такое проникновение в сущность познаваемого, что между ним и познающим устанавливается тесное жизненное общение. Слово «богопозна-ние» включает в себя, прежде всего понятие о тесном, живом союзе между Богом и тем, кого Бог признает за своего. Так же и со стороны человека правильное познание Бога и Господа Иисуса есть то, которое проникает в глуби-ны Божия естества и приводит к жизненному общению с Отцом и Сыном».
Итак, объект религиозного познания - живой Бог, живая Истина, требующая, соответственно, к себе живого отношения - соучастия. Русский философ и богослов С.Н. Булгаков определяет религию как опознание Бога и переживание связи с Богом «Религиозное переживание удостоверяет человека в реальности иного, божественного мира не тем, что доказывает его существование или разными доводами убеждает в необходимости последнего, но тем, что приводит в живую непосредственную связь с религиозной действительностью, ему ее показывает».39 И как умом нельзя понять красоту, отмечает этот философ, так же и мысль дает лишь бледное, отдаленное представление о существе религиозного опыта, если нет живого непосредственного переживания. Существо религии заключается в этом религиозном переживании, в котором непосредственно дано касание с миром иным, дано чувство Бога, и не абстрактно, а индивидуально для каждого человека, человек в себе и через себя обретает новый мир. Религия и субъективна и объективна, отмечает Булгаков, благодаря присущей ей серьезности реализма. В этом, автор видит ее отличие от беспредметной, субъективной, эстетизирующей субъективности. Субъективизмом и «психологизмом» в религии может быть лишь «религия настроения», т.е. религиозность, бессильная подняться до религии и светящая чужим, отраженным светом. Всякая подлинная живая религия знает свою объективность. Основное переживание в религии, встреча с Богом, обладает такой «победной силой», такой степенью убедительности, что оставляет позади всякую иную очевидность. Его можно забыть или утратить, но не опровергнуть. Поэтому религиозный опыт в своей непосредственности не сводим ни к какому другому, философскому, этическому, эстетическому и пр. Чтобы постигнуть религию необходимо, по мнению С. Булгакова, изучать жизнь тех, кто является гением в религии. Многие исследователи религиозного опыта, а также богословы писали о существовании особого «религиозного органа» или религиозной одаренности у людей, посвятивших свою жизнь Богопознанию.
О первостепенной важности непосредственного опыта в религии размышляет православный богослов М. Дронов. Он, в частности, пишет, что христианская церковь возникла как община Иисуса Христа и его двенадцати учеников. Смысл единения членов церкви заключается в свершении Евхаристии, т.е. получения опыта непосредственного переживания любви богочеловека. Именно этот опыт первичен, а не слова и формулировки учения. Словесные формулировки сами по себе бессильны «показать» догматическое учение, они лишь указывают на безусловно существующую реальность, воспринимаемую в опыте. Реальность эту невозможно познать иначе, как только сделавшись ей причастными.
Здесь автор отмечает, что философская мысль только с появлением экзистенциального характера мысли смогла приблизиться к пониманию события с реальностью, тогда как в патристическом богословии изначально присутствовало это понимание. Благая Весть - это предание церкви, открывшаяся человеку реально ни с чем не сравнимая радость единения с Богом.
В Новозаветных текстах и патристической литературе не абсолютизируется никакая словесная формула, образ или метафора, выражающая Бла гую Весть. Истину невозможно вложить в какую-либо конечную схему или образ, и потому суть евангельского повествования и перечисления различных аспектов истины понять невозможно без опытного их переживания. Так, Дронов приводит мнение В.Н. Лосского о том, что застывание образа Искупителя в человеческом сознании означает «недопустимые правовые отношения» между Богом и человечеством. Было бы правильнее, по Лосскому, включить его «в почти бесконечный ряд других образов, из которых каждый является как бы одним аспектом события, самого по себе неизреченного».40
Потеря этого экзистенциального измерения религиозной жизни, указывает Дронов, приводит к ереси, или утрате самой истины. «Как только словесные модели перестают восприниматься внутри вечно обновляющегося Предания как передающие знание лишь отчасти, как только они застывают в самодостаточности, - они тут же обращаются своей противоположностью. Они больше не указывают на реальность Благой Вести, а уводят от нее прочь».41 Поэтому, словесную модель истины нельзя объявить самой истиной. Можно услышать и прочесть Писание, но не получить Вести, т.к. первичен сам опыт открывающейся человеку новой реальности, а не слова и буквы, лишь указывающие на этот опыт.
Западно-европейская философия о непостижимости морали рациональными средствами
В области нравственности как и в религии, термин «интуиция» не столь адекватно раскрывает специфику непосредственности в моральном опыте. Данная неадекватность прослеживается прежде всего в вопросе противопоставления рационального и интуитивного. За гносеологической интуицией закрепилось понимание внерационального способа познания. Религиозная же интуиция - сверхрациональна, включая в себя рациональное и чувственное, она вместе с тем преображает эти способности, рождает новый вид познания - духовно-интуитивный.
Анализ европейских этических учений дает нам достаточный материал для исследования интуиции в морали, причем как в чисто ее гносеологическом значении, так и в более широком понимании, фиксирующем непосредственность, переживание, вчувствование, проникновение и другие особенности нравственного познания.
Хотя позиции разума в вопросах морали в европейской философии имели большие преимущества, тем не менее, стремление выделить особый характер нравственного отношения человека к миру и, соответственно, особого способа познания в морали, сопутствовало любому более или менее глубокому размышлению о предмете этики. Рассмотрим точки зрения европейских мыслителей, в которых прослеживается тенденция понимания ограниченности только рациональных средств в постижении морали, а также предлагаются те или иные интерпретации моральной интуиции.
Как уже было показано в первой главе, в период Нового времени интуиция трактуется как высшая познавательная способность. Такие ее качества распространяются и на рассуждения о морали. Так, в кембриджском неоплатонизме Р. Кадворта и Г. Мора этическое учение основывается на позиции интеллектуалистического интуитивизма. Р. Кадворт в своем
«Трактате о вечной и неизменной морали» под нравственным законом понимает вечные и неизменные понятия о добре и зле. Усматривает эти понятия разум интуитивно, однако определить и объяснить их он не в состоянии. Мораль, добро и зло изначально ясны.
Г. Мор в «Руководстве по этике «различает разум и божественную проницательность, последняя представляет собой инструмент интуитивного познания. Следуя платонической традиции, Мор существование божественной проницательности в человеке объясняет качеством самих нравственных идей, требующих от человека особой познавательной способности. В отличие от познания предметов внешнего мира, мораль представляет собой предмет внутреннего опыта. Ее познание основано у Мора на переживании и прочувствовании.
Выделение морали как особой области внутреннего чувства, требующего особого познавательного опыта, стало основной темой в сенти-менталистской этике XVI1-XVIII вв. В учениях о морали Ф. Хатчесона и А. Шефстбери в целях раскрытия специфики нравственной области вводится понятие «моральное чувство». Под моральным чувством подразумевается способность человеческой природы воспринимать нравственные идеи. Моральное чувство не есть противоположенность разуму, или его отрицание, оно шире, чем разумность, т.к. включает в себя оценивающую способность. Разум без чувства целиком предопределен к личному благу и не способен воспринимать высшие цели и интересы.
Моральное чувство воспринимает нравственные идеи непосредственно и мгновенно. А. Шефстбери размышляет о мгновенности морального чувства в связи с тем, что каждое действие или чувствование несут в себе одну и ту же гармонию и пропорцию. Добродетельное и порочное в их конкретных проявлениях «неизвестны» моральному чувству, но они знакомы ему, ибо природа их такова же, что и природа самого морального чувства.
Ф. Хатчесон исходит из полной автономности внутреннего чувства, характеризуя его как совершенно независимое свойство человеческого духа, свободное от каких-либо посторонних воздействий, чуждых его собственной природе. Моральное чувство отлично у сентименталистов и от божественных откровений. Последние приходят извне, а моральное чувство -внутреннее, оно находится в самом человеке. По А. Шефстбери, добродетель может лишь быть «подсказана» извне, истоки же ее в самом человеке.
Ф. Хатчесон рассматривает стремление к общему благу в качестве инстинкта, но в отличие от инстинкта низших влечений моральный инстинкт есть утонченная склонность и способность человеческого духа. Таким образом, сентименталисты обозначили моральное чувство как особую способность, с одной стороны, непосредственную и инстинктивную, с другой стороны, не исключающую разумность, оценочность.
Тема интуиции в этике была особо артикулирована в европейской философии в конце XIX - начале XX веков. Реакция на господство сциентизма и рационализма выражалась в поисках иных алогичных или даже иррациональных основ морали. В этот период возникают философские теории, в которых интуиция утрачивает свои гносеологические характеристики, превращаясь в своеобразный способ бытия человека в мире.
Об одной из причин такого понимания интуиции писал русский философ Б.В. Яковенко: «Мысль о возрождении философии в конце XIX начале XX вв. заключалась в необходимости создания философии, в корне отличной от науки, как по предмету, так и по методу. Область ценностей - таков предмет философии, интуиция - ее метод»74.
Трансцендентная этика о сущности морали
Существуют различные основания в определении сущности морали. В истории этики можно выделить с достаточной степенью условности две традиции в понимании природы морали. Это - традиция эмпирической этики, в рамках которой причины морального поведения человека усматриваются в каких-либо конкретных обстоятельствах: биологической эволюции, общественно-исторических условиях, утилитарных установках и т.д. Наряду с этим подходом существует традиция надэмпирической этики, которая в постижении оснований человеческой морали исходит из трансцендентных нашему физическому существованию начал.
Целью данной работы является выяснение роли духовно-интуитивного способа восприятия моральных феноменов именно с позиций надэмпирической этики.
Традиционная эмпирическая этика (позитивизм, натурализм, прагматизм, марксизм и др.) использует в основном рационально выводимые аргументы в своих построениях. Доказывая историческую необходимость и полезность морали, философы старались сделать ее не только доступной для познания, но и практически не обременительной, ясной и очевидной для человека разумного. Так, например, с точки зрения марксистской философии, мораль определяется общественно-историческими условиями и выводится из них. Поэтому с изменением экономических и социальных структур общества меняется и сама мораль. В моральных нормах фиксируются позиции того или иного класса, чем, собственно, и объясняется различие представлений о добре и зле. Мораль есть форма общественного сознания, регулирующая поведение индивидов в коллективной жизни при помощи норм. В данной концепции достаточно понять причины и особенности общественной ситуации, «общественного бытия», для того, чтобы объяснить моральные ценности людей, живущих в данных обстоятельствах.
Аналогичных оснований в интерпретации морали придерживается со-циобиологический детерминизм, эксплицирующий нравственные принципы человека из сложного комплекса различных биологических приспособлений, социальных потребностей и интересов. Изучение нравов и обычаев, психических и социальных закономерностей позволяет конструировать модель нравственного поведения. Нередко мораль трактуется как система принципов защиты и выживания той или иной социальной группы.
Особенностью эмпирической этики является стремление описать сущность морали рядом конечных, исчерпывающих причин и тем самым предоставить человеку ясные и четкие ориентиры во взаимоотношениях с окружающим миром, свод готовых правил, предписаний, методик и т.д. Однако существенной проблемой философии морали является тот факт, что феномен даже самого простого морального поступка всегда будет сложнее и шире любой его теоретической концептуализации. Мораль представляет собой один из самых сложных объектов философии. И как отмечают авторы пособия по этике, дело не в том, что философия не способна понять мораль, а в том, что сама мораль обладает неисчерпаемой многозначностью содержания.109
В традиции трансцендентной этики подчеркивается неоднозначный, непостижимый до конца характер морали, поскольку то, что открывается в нравственном опыте не подвластно обычной логике, будучи даже безумием для последовательного рационалистического мышления. Как подчеркивает Ю.А. Шрейдер, глубинный смысл этики состоит в том, что при решении прак-тических задач она заставляет считаться с чем-то, далеко выходящим за пределы этих задач.110
Трансцендентная методология включает в себя духовно-интуитивный аспект и является более сложной по сравнению с эмпирической или рационалистической. Рассмотрим специфику трансцендентного в моральном опыте.
П.Е. Матвеев предлагает следующее понимание трансцендентного: трансцендентное есть то, что существует вне материального бытия, выходит за пределы обычного чувственного опыта.111 Обычный чувственный опыт связан с нашими ощущениями или с их комплексами. Трансцендентное же познается через особые чувства, мышление, интуицию, веру. Сверхприродность трансцендентного означает, что его невозможно вывести из природы; что оно не формируется непосредственно природой. Сверхприродность трансцендентного, подчеркивает автор, не может быть на сей момент окончательно доказана, во многом это остается предметом веры. Моральные ценности трансцендентны, они есть «свойства предметных свойств».
Можно выделить, таким образом, две разновидности опыта: эмпирическую констатацию с помощью обычных органов чувств и рационального осмысления и экзистенциальный опыт, который есть контакт с реальностью нашего духовного существа. Экзистенциальный опыт предполагает не отрицание ощущений или рациональных способов восприятия, а их трансформацию благодаря подчинению духовному переживанию. Данная трансформация и создает супранатуралистический характер или «особость» чувств, мышления, восприятия.
И. Кантом были выделены три сферы сущностного опыта: мир в целом, Бог и душа. Как уже было рассмотрено в первой главе, для постижения целостности и единства необходим «трансцензус» - выход за пределы, а пределы устанавливает разум. Для выхода в бесконечность требуется интуитивный момент, т.к. целостность постигается непосредственно и мгновенно, а не по частям. Так, В.Ф. Васильев, анализируя интуитивное в основаниях логики Г. Гегеля, подчеркивает, что логическая форма не в состоянии схватить и удержать целое как таковое, которое таким образом всегда остается в тени иррационального. Знание целого, тем самым подразумевает в человеке сверхлогические способности. Поэтому интеллектуальная интуиция считалась высшим типом познания, т.к. соединяла в себе непосредственность восприятия и осмысленность. В религиозной сфере к постижению качеств целостности и единства прибавляется постижение непосредственного соприкосновения с духовной личностью Бога. Трансценденция достигает здесь высшего своего пика, оставляя место чистому восприятию и переживанию, но максимально затрудняет рациональную репрезентацию. И, наконец, сфера души - сфера морального опыта также подразумевает выход за узкие рамки рационализма, поскольку включает в себя, с одной стороны, восприятие моральных ценностей, трансцендентных в своей основе, и, с другой стороны, является опытом общения духовных личностей. А.И. Титаренко роли интуиции в морали придает значение большее, чем в научном познании. В факте непосредственного моментального узнавания ценностей, в появлении спонтанных оценок непосредственных реакций, всплесков чувств и сомнений - во всем этом, полагает автор, нет ничего мистического, все это аспекты функционирования нравственного сознания как особого способа освоения мира человеком.113
