Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История возникновения институционализма в экономической социологии
Институционализм в классической социологии
Возникновение институционального подхода к экономике
Современные формы институционализма
Глава 2. Принцип развития в институциональном исследовании экономики
Типологическая концепция развития
Эволюционная концепция развития
Диалектическая концепция развития
Глава 3. Институциональный анализ основного противоречия общественного способа производства
Проблемы экономической трактовки институтов
Проблемы социологической трактовки институтов
Экономико-социологическое содержание категории институт
Общественная роль институтов
Глава 4. Институциональные закономерности общественного производства стр 128
Общественные условия институционализации способов производства стр 128
Институциональная форма товарного обмена стр 132
Институциональная форма отношений собственности стр 146
Глава 5. Субстанциональные категории институционального воспроизводства общества стр 177
Рынок как элементарный институт общества товаропроизводителей стр 178
Фирма как непосредственный институт организации производства стр 187
Государство как всеобщий институт классовых общественно-экономических формаций стр 203
Выводы стр 226
Литература
- Институционализм в классической социологии
- Типологическая концепция развития
- Проблемы экономической трактовки институтов
- Общественные условия институционализации способов производства
Введение к работе
В современной научной литературе растёт популярность институциональных методов. Различаясь в трактовках, они, тем не менее, солидарны в важности и своевременность обращения учёных к пониманию институтов в качестве важнейших категорий социологии. Поскольку такое обращение уже не выглядит случайным, то естественно требуется его серьезное изучение.
Сегодня институциональный подход имеет не только вполне оформившуюся систему категорий, но и прошел ряд стадий, ведущих в итоге к появлению такой системы. Для того чтобы охватить целостным взглядом весь институционализм надо полагаться на совокупные знания общественных наук. При этом применение данного подхода как правило становится востребованным для исследования экономики в системе общественных отношений. Объяснимым становится и то обстоятельство, что прогресс институционализма весьма значительно покоится на творчестве экономистов. В то же время институционализм сближает социологическую и экономическую науки, выливается в разнообразные типы междисциплинарных исследований смежных областей.
В современной отечественной и зарубежной науке накоплен немалый, но недостаточный опыт исследования данного вопроса. Серьезный интерес он стал привлекать лишь недавно. Во многом, поэтому пока еще отсутствуют такие решения, которые бы позволяли раскрыть закономерности вычленения институционального подхода из социологического исследования экономики. Более того, общая тенденция заставляет искать объяснений формирования институционализма преимущественно в творчестве экономистов, если вообще допустимо их противопоставление социологам, также исследующим экономику. Немало исследователей социологической теории сегодня вообще не выделяют институционализма в числе ключевых подходов социологии
(Anderson 1987; Giddens 1987; Монсон 1992; Waters 1994). Видимо, они предполагают, что институционализм присущ всей социологии со времен классики и ввиду ее влияния. Но иногда его представляют самостоятельной традицией, начавшейся с Дюркгейма (Collins 1985). А Валлерстайн, обобщая судьбу социологии в двадцатом веке, даже поставил принципы Дюркгеймовского институционализма во главу угла всей современной парадигмы социологии (Wallerstain 1999). Правота суждений об институционализме состоит в том, что, начиная с классической социологии, общество рассматривалась как система, развивающаяся по своим внутренним, объективным законам, и понимание этой системы как системы институтов стало общепринятым делом. Любопытно отметить другое, что строгость в определении институционального подхода находится в прямой зависимости от успешности исследования тем или иным теоретиком социологии такой специфической сферы как экономика.
В литературе по общей истории социально-экономической мысли институционализму до последнего времени отводилось незаслуженно мало места (Блауг 1994; Schumpeter 1994; Негиши 1995). Только сами приверженцы институционального направления пытались включать его в канву истории (Селигмен 1968; Mitchell 1969), но эти работы исключали рассмотрение послевоенного периода. Что касается современной российской литературы (Автономов 2001, Худокормов 2002), то она преподносит эволюцию институционализма очень упрощенно, игнорируя логику развития его как единого направления, а в ряде случаев искажая действительную картину (Олейник 1999; Нуреев 1999). Подобные методологические недостатки, с одной стороны, объясняются стремлением многих обществоведов к "объективизму", и рассматривать историю науки вне зависимости от общественных условий, в которых находится эта наука. С другой стороны, описательность мешает быть надежным руководством к пониманию институционализма. В тоже время нельзя пожаловаться на недостаток в литературе специализированной на
истории институциональной экономики, направления, которое и стало носителем воззрений институционалистов на экономику на протяжении двадцатого века. При всей тщательности таких работ в них негативно проявляется внутренняя борьба течений данного направления. Поэтому её скорее можно разделить на работы дающие представление о развитии либо старого (социологического) институционализма (Gruchy 1972, Козлова 1987, Tsuru 1993) либо нового (экономического) институционализма (Eggertsson 1990; Капелюшников 1991; Reisman 2002). Противоречие двух типов институционализма наблюдается в теоретических работах по обобщению опыта институциональной экономики в целом (Gordon 1980; Schotter 1981; Langlois 1986; Gruchy 1987; Hodgson 1988; Samuels 1988; Demsetz 1988/1995; Dugger 1989; Alt Shapsley 1990; Powell DiMaggio 1991; Tool 1993; Dietrich 1994; Vromen 1995; Stanfield 1995; Уильямсон 1996; Kasper Streit 1998; Furubotn Richter 1998; Шаститко 1998; Олейник 1999; Hodgson 2001).
Среди социологов, исследующих экономику, то есть представителей
экономической социологии, институционализм всегда был в почете.
Принципиально важно указать, что ведущие исследователи истории
экономической социологии методично включают разработку
институционального подхода в контекст развития своей дисциплины (Smelser Swedberg 1994; Веселое 1995). Но массовый интерес к таким исследованиям стал формироваться лишь в последние четверть века вместе с возникновением так называемой новой экономической социологии. Именно институциональный подход, правда, в своеобразной интерпретации, стал главным орудием этого течения. Поскольку на этот период приходится процесс коренной ломки отечественного обществоведения, то восприятие институционализма в России имело благоприятные условия. Причем именно этот процесс часто рассматривается как наиважнейший для современной российской экономической социологии (Радаев 1997; Ядов 1998; Кирдина 2002). Нельзя не отметить, что у нас стала превалировать тенденция экономического
институционализма, поддерживаемая группой московских ученых во главе с Радаевым (Радаев 2001), хотя коллектив новосибирских исследователей продолжает держать курс на социологическую ориентацию (Бессонова 1997; Кирдина 2000).
При всей внешней радужности положения все же следует отметить, что в последнее время даже в лагере эконом-социологов некоторые, как например Флигстин (Fligstein 2001, 8), указывают на неспособность социологии создать альтернативу экономической науке в исследовании экономики. В этом отношении диссертационная работа отражает иной взгляд. Сам вопрос о неких альтернативах может существовать благодаря неразвитости методологии. В современной науке именно правильное использование институционального метода должно раскрыть единство социологии и экономической науки.
Очевидно, что перед нами лежит очень важная и животрепещущая проблема современной социальной науки. Потребность ее разрешения послужила основанием для постановки цели настоящего исследования. Она состоит в том, чтобы внимательно проанализировать процесс становления институционального подхода к экономике во всей противоречивости воззрений его представителей и многообразии общественных процессов 20-го века, которые формировали позицию институционализма, а также в том, чтобы выяснить внутреннюю логику и методологические принципы институционального мышления. Для достижения такой двойной цели предлагается обозначить ключевые средства.
Теоретико-методологические основания исследования состоят из нескольких взаимосвязанных элементов. Во-первых, задействована отечественная традиция истории обществоведения, в том числе, социологических, политических, правовых и экономических учений. Во-вторых, теория экономической социологии используется в качестве методологической основы институционализма. В-третьих, основные характеристики институтов рассматриваются с точки зрения
материалистического понимания общественного развития. И, наконец, анализ и классификация институциональных форм строится на изучении опыта зарубежной (США, Великобритания, Голландия) эволюционной традиции в институциональной экономике и политической экономии.
Институционализм как форма социологического мышления пользуется тем, что экономические явления повсеместно выступают в их правовой форме. В результате возникает попытка интерпретации сущности через эту правовую оболочку, что грозит принять поверхностные связи за существенные зависимости. Такая тенденция усиливается по мере совершенствования трактовок о социальной природе права. Социологизация правоведения на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков привела к институциональной версии правовой иллюзии, где источник правил выводится из контекста повседневной жизни. С того времени главным типом институционального мышления стала теория институциональной экономики, подчёркивающая значение институциональных явлений и процессов по отношению к экономике. В данном отношении институциональная экономика стала способом преобразования теории исторического материализма, и, прежде всего идеи о диалектической взаимосвязи базиса и надстройки. Социологическое содержание институционализма как правило исследовалось недостаточно и настоящая работа стремится восполнить имеющийся пробел.
Институционализм было бы неверно рассматривать как исключительно иллюзорную научную версию. Он безусловно играет роль исследовательского подхода в социологии, исследуя формы проявления фундаментальных общественных закономерностей, то есть общественные закономерности как формы субъективной человеческой деятельности. Специфика таких форм связана с классовым характером общества, в котором они имеют место быть и с появлением частной собственности, рынка, гражданского общества и государства. Но своего наиболее полного развития они достигают в капиталистическом обществе. Здесь институты выступают в своем наиболее
абстрактном виде, представляются как самостоятельные явления и привлекают внимание учёных как основания отдельной предметной области в общественных науках. Поэтому японский институционалист Цуру считает (Tsuru 1993, 101), что именно характер проблем, которые ставит развитие социально-экономических систем современности, требует применения институционального подхода. Задача развития такого подхода базируется на том, чтобы найти системное свойство институционального устройства на основе его отношения к экономике.
Помимо теоретической определённости институциональная экономика обладает идеологической определенностью. Она сложилась на волне процесса глобализации капитализма и сопутствующих явлений макроэкономической нестабильности, экологической разрухи, социального неравенства, политического господства буржуазии (Stanfield 1999, 252). Козлова (Козлова 1987) определяет институционализм как теоретическую реакцию на монополизм в капиталистической экономике для решения её социальных противоречий, что делает проблему власти главной темой институционализма. И если период появления институционализма был связан с глобальным распространением капиталистической экономики,. возникновением социалистической альтернативы, перспективами стран освободившихся от колониальной зависимости, то его последние десятилетия отражают наметившееся превосходство частнособственнического капитализма (Fusfeld 2000, 259). Именно превращение США в ведущую капиталистическую державу предопределило американское лицо институционализма, поскольку именно они стали распространять повсеместно принципы их собственного миропорядка. Внутренняя противоречивость этого порядка подпитывала идеологическую раздробленность институционального мышления экономистов, которая выразилась в либеральной линии экономического институционализма и радикальной линии социологического институционализма. Если либералы защищают интересы крупной американской буржуазии и ведущих корпораций,
то в идеологии радикалов синтезируются интересы американских наёмных трудящихся и профсоюзных объединений. Поэтому ключевые расхождения среди институционалистов в политической сфере касаются борьбы вокруг сделки о купле-продаже рабочей силы и роли государства в экономике. Однако в любом случае эти интересы остаются интересами классов господствующего капиталистического государства.
Институциональная концепция экономики имеет ряд характерных особенностей.
Во-первых, институционализм сложился как некий юридический способ мышления в различных общественных науках, который приобрёл особую актуальность в экономической теории под названием институциональная экономика.
Во-вторых, развитие институциональной теории происходило в виде нескольких самостоятельных трактовок и версий, поляризовавшихся в двух направлениях, известных как старый и новый институционализм.
В-третьих, институциональная концепция экономики предопределена идеологическим и культурно-историческим своеобразием, продиктованным временем и местом формирования теории, а так же политической борьбой направляющей её совершенствование.
В-четвёртых, институционализм определяет экономику с точки зрения определенных общественных условий, где институты играют неотъемлемую роль.
Пятой чертой институционализма является эмпирический уклон в исследованиях. Рассматривая поверхностные явления, институционалисты сосредотачиваются на их описании и сравнении друг с другом. В силу этого институционализму свойственно тематическое разнообразие и интерес к частностям.
Шестая особенность институционального подхода связана с междисциплинарным характером большинства исследований, которые вместе с
привлечением опыта разных общественных наук привносят свои особенные методы и способствуют усилению эклектики.
Одним из наименее разработанных мест современного институционализма является стоимостная теория, поскольку ее разработки еще не соответствуют задачам систематического исследования общества во всех исторических формах производства. Пока идеям институционализма служит лишь теория прибавочной стоимости, открывающая социальную природу стоимости в капиталистическом обществе. Однако первые усилия уже делаются и в этой области (Mirowsky, 1989). Можно ожидать, что также как открытие теории прибавочной стоимости позволило Марксу довести до логического конца материалистическое понимание истории, так и институциональная разработка теории стоимости на базе логики развития цивилизации сделает институционализм содержательно полной концепцией в обществоведении. Однако именно стоимостная концепция институционализма была оставлена вне поля исследования диссертационной работы.
Со времен социологической классики разное понимание противоречивого единства общества и экономики предопределяло два магистральных направления институционализма. Существует множество их наименований, порой противоречащих одно другому, и не все их них одинаково удачны. Стэнфилд предлагает различать их как старую, или подлинную институциональную экономику, и новую, или условную институциональную экономику (Stanfield 1999, 231-2). Такое по существу верное деление не фиксирует их качеств, поэтому представляется верным называть данные направления социологический институционализм и экономический институционализм. В этих названиях отражается их коренные особенности в трактовке общественной природы и деятельности индивидов. Социологический институционализм рассматривает любые общественные процессы исходя из культурных и политических свойств конкретной социальной системы, в зависимость от которой ставится и содержание частной воли. Они подходят к
предмету с точки зрения социологической модели поведения. Экономический институционализм берёт абстрактную рациональную волю, за которой нет никаких реальных общественных интересов, в качестве фундамента правового порядка общества. Главное здесь подчёркивание холизма, в сравнении с индивидуализмом экономического институционализма. Они подходят к предмету с точки зрения экономической модели поведения. Соответственно по-разному они трактуют экономику. Для социологического институционализма экономика заключается в институциональном процессе снабжения общества, для понимания которого применяется теория эволюции и функционирования институтов. Для экономического институционализма экономика является процессом принятия решений в условиях редкости, а теоретической основой служит теория ценовых механизмов.
Преодоление антагонизма между двумя течениями институциональной экономики дело критичного синтезирующего разума. Во многом их скрытое единомыслие нарушается расхождениями в понятиях и категориях, принятых для объяснения одних и тех же явлений. Самуэльс (Samuels 2000, 311), призывая к единению старого и нового институционализма, отмечает, что для этого можно было бы пойти в одном случае на отказ от односторонней трактовки дихотомии, а в другом случае от одностороннего понимания спонтанного порядка и непроизвольного консенсуса. Те многие достижения новой институциональной экономики последних десятилетий, которые стали считаться её вкладом в развитие экономической науки, уже давно рассматривались сторонниками социологического институционализма, но в иной форме (Stanfield 1999, 247). Причём в последнем случае сохранялась методологическая связь в системе общественных наук, которую уничтожала неоклассическая экономика. Приоритет социологического подхода нарушает всю логику неоклассики и ведёт не к необходимости их смеси, а к полному отрицанию. Поэтому путь разрешения противоречий институционализма должен выглядеть совершенно по иному.
В диссертационной работе проводится линия, что противоречивое единство экономики и общества находит последовательное объяснение в концепции воспроизводства общества. На определённом историческом этапе развития воспроизводство общества осуществляется через воспроизводство общественных институтов, то есть общественных отношений производства в особенной институциональной форме. Такая форма возникает по мере общественного разделения труда в виде потребности обеспечения социальной формы принуждения к труду. Условиями появления такой формы становятся отношения отчуждения прибавочного продукта и эксплуатации труда, возникающие в цивилизованном обществе. А в качестве основных средств выступают рынок, фирма и государство. Эти средства и образуют группу субстанциональных категорий институционализма. Но прежде чем раскрыть содержание указанных категорий, требуется в процессе специального социологического исследования дать анализ самого процесса воспроизводства институтов, вскрыть основные противоречия такого процесса.
Проделанная автором работа даёт основания утверждать, что достигнуты определённые положительные результаты в совершенствовании институционального подхода к экономике.
Во-первых, вывялена историческая логика становления
институционального метода в экономической социологии.
Во-вторых, проведена субординация предмета институциональной экономики в рамках экономической социологии, что заложило фундамент систематизации категорий институционализма.
В-третьих, разработана категория "институт" в контексте предмета экономической социологии.
В-четвёртых, определены ведущие категории институционального метода в экономической социологии.
Полученные результаты дают решения, отсутствовавшие ранее в социологической теории, что позволяет рассматривать их как важный и
своевременный вклад в разработку актуальных проблем современного институционализма.
Материалы диссертации могут быть использованы для совершенствования учебного процесса по курсам экономической социологии и институциональной экономики.- Выводы, полученные в результате исследования необходимы не только в образовательных, но и научных целях. Ряд положений вносят существенный вклад в разработку теории современной социологии.
Основные положения диссертации изложены в монографии "Институциональный подход в экономической социологии" (Синютин 2002) и в ряде статей. Они неоднократно докладывались на научных конгрессах и конференциях.
Институционализм в классической социологии
Классическая социология (Маркс, Дюркгейм, Вебер) не формировала принципов институционального подхода, и лишь подошла к определению социальной природы институтов. Но они преодолели абстракцию государства и права, как сущности общества, то есть вышли за рамки государственно-правового детерминизма. Общество стало определяющим основанием всех процессов и явлений, связь которых трактовалась по-разному, но пока не через институциональную систему. Ближе других к системному пониманию институтов подошли структурализм в социологии и инструментализм в экономической науке. Дюркгейм провозгласил институты предметом социологии, а Гамильтон - предметом экономической теории. Тем самым была обозначена роль категории "институт" при объяснении экономики внутри социальной системы. Позднее функционализм добавил новые характеристики данной категории, что послужило дополнительным стимулом экономической социологии. Поэтому Эйре даже считал, что институт - не структурная, а функциональная категория. Но, с другой стороны, именно концепция Парсонса подвела черту под социологической классикой и способствовала изменению институционального подхода к экономике.
Классическая социология отражает потребность исследования общества как развивающейся системы. Основанием такого исследования становится видение экономики как базиса системы. Такой базис соответствует природе капиталистического общества, как наиболее развитой формы цивилизованного общества. Именно при капитализме возникает всемирная история, то есть формируются мировые экономические связи и цепь звеньев цивилизации. Но здесь системность выступает лишь в форме связи капиталистического характера материального производства, а не как существенная связь по производству самого человека. Системное свойство выступает в виде институционального устройства. Поэтому единство институтов проявляется в цивилизации, а различия - в способах производства. Последовательнее всего решение взаимоотношения экономики и общества было сделано Марксом. Создатели остальных классических концепций стремились пересмотреть его постановку вопроса, но свой собственный статус создали лишь этим интересом. Более того, доминирование в их творчестве исследований капитализма обеспечивалось тем же Марксизмом. Со своей стороны, ограниченность классической социологии проявилась в том, что определения развивающейся системы общества раскрывали преимущественно капиталистическую форму развития.
Объяснение объективного источника развития, содержащегося во взаимодействии сторон самого общества, было найдено Марксом и Энгельсом в процессе анализа именно капиталистического общества и получило название материалистического понимания истории. В качестве общей теории общества была предложена теория общественно-экономических формаций, которая раскрывала качественную специфику каждой стадии общественного развития через анализ характера взаимодействия производительных сил и производственных отношений. Создаваемый этим взаимодействием способ производства служил базисом для остальных форм общественных отношений. Фактически материалистическое понимание истории не оперировало понятием института, хотя совокупность подлежащих явлений характеризовала как надстройку к производственным отношениям, способ же производства фиксировал единство существующих институциональных форм. В итоге первостепенное значение для описываемых процессов приобрела категория надстройки, что частично снимало интерес к методологической разработке понятия института. Тем более, что для Марксизма девятнадцатого века уточнение этих категорий еще не было главенствующей задачей.
Впоследствии Марксизм долго не принимал понятие институтов, поскольку это предполагало найти закономерности развития системы формаций и требовало переосмысления ряда общесоциологических принципов. Нельзя обходить и практической стороны вопроса. При противопоставлении Марксизму Дарвинизма, как верно подметил Бухарин (Бухарин. 1988, 93), эволюционизм противостоит революционности. Поэтому Марксисты долго смотрели на использование институциональных категорий как на внесение антиреволюционных идей в материалистическое понимание истории.
Европейский Марксизм лишь за редким исключением (например, Грамши) обходил понятие института при объяснении развития экономики. И даже влияние социальных процессов на производственные отношения не рассматривались специально как определенная система институтов. Только американские Марксисты ввели в оборот данную категорию, ясно понимая ее необходимость для объяснения экономических процессов. Именно тут сформировалась дилемма технологий и институтов как источник общественного развития. Эта дилемма призвана была заменить идею о противоречии производительных сил и производственных отношений гораздо более близкими американцам категориями инструментализма.
Советских обществоведов вела к игнорированию категории институт нерасчлененность философских и социальных аспектов материалистического понимания истории. Лишь в работах историков, как например Рейснера (Рейснер 1993), Марксизм соединялся с институциональными исследованиями, поскольку анализ сталкивался с взаимными переходами различных формаций. Но это движение могло быть только вместе с материалистическим пониманием истории. Следует вспомнить слова Ленина. "Пока мы не будем иметь другой попытки научно объяснить функционирование и развитие какой-нибудь общественной формации - именно общественной формации, а не быта какой-нибудь страны или народа, или даже класса и т. п. - другой попытки, которая бы точно так же сумела внести порядок в "соответствующие факты", как это сумел сделать материализм, точно так же сумела дать живую картину известной формации при строго научном объяснении ее, - до тех пор материалистическое понимание истории будет синонимом общественной науки" (Ленин 1935, т. 1, с. 63). Такую необходимость позднее отчетливо выразил Вазюлин, правда, так и не придавший значения институциональным категориям. "На мой взгляд, - писал он, - следующим предметом, при изучении которого возможно было углубить, развить марксизм в целом (ив том числе материалистическое понимание истории и диалектический метод) было изучение истории человечества, со времен К. Маркса, Ф. Энгельса (и даже В. И. Ленина) существенно изменившейся" (Вазюлин 2002). Таким образом, советский Марксизм оказался вне поля институциональной методологии в ее систематическом виде. Разработка основных категорий как политической экономии, так и исторического материализма остановились в полушаге до ожидавшегося поворота исследований.
Введение институционального подхода для решения проблемы взаимоотношения общества и экономики происходило в классической социологии не со стороны Марксизма, а под влиянием домарксовских методов. В этой связи надо указать, что исследование институтов в их связи с экономикой стало итогом применения эволюционной теории. Эволюционизм во многом заставлял смотреть на экономику как на основу общества, поскольку требовал выяснить базис изменчивости различных обществ. Но и институты выступают как нечто, с помощью чего общество влияет на свою основу.
Типологическая концепция развития
Принцип развития основатели институциональной экономики выдвигали как инструмент переворота в экономической теории. Причём преобладающей среди институционалистов трактовкой стала эволюционная концепция, и такое положение, в общем, продолжает сохраняться. Осознание важности ввода эволюционной концепции было шагом вперёд по сравнению с типологической концепцией, хотя последняя ещё долго господствовала в неоклассической экономической теории. Согласно распространенному мнению, замена неоклассической теории на эволюционную экономику означает переход от типологического к популяционному мышлению. Таким образом, было углублено понимание взаимосвязи принципов развития и всеобщей связи. Эволюционизм поставил вопрос о непрерывности и необратимости изменений, но главное перенёс вопрос об источнике развития в область отношений организма с окружающей средой. Для этого потребовались новые категории, сближающие экономику с другими общественными науками, и, прежде всего, с социологией. Тем не менее, успехи эволюционизма еще не сводили на нет интерес исследователей экономики к типологическому способу мышления.
Типологическая концепция рассматривает системы хозяйствования в рамках функциональных изменений. Как ни странно здесь к общему знаменателю приходят на первый взгляд разные экономические школы. И классические взгляды англичан, и исторические взгляды немцев на экономику одинаково упрощали смысл и роль категории развития. Научное применение этой категории сводилось ими к объяснению циклической повторяемости процессов при сохраняющемся состоянии общественно-экономической системы. Различие было исключительно в способах объяснения этого состояния и выводах. Классический подход соотносил все исторические формы с одним всеобщим состоянием и объяснял происхождение и функционирование рыночного порядка проявлением универсальной человеческой природы, его неотъемлемого естественного права. Исторический подход признавал существование различных, но самостоятельных состояний, каждое из которых меняется лишь в пределах национальной общности, её непреходящих культурных ценностей. В последнее время институционалисты стремятся преодолеть типологическое мышление. Однако его крепкие методологические связи с неоклассикой продолжают влиять на институциональные исследования. Как правило, в таких случаях речь идёт о рассмотрении модели рыночной капиталистической экономики, об использовании веберовского идеального типа. Это универсальное состояние, основанное на принципах якобы всеобщей человеческой природы ("хомо экономикус"). Здесь историческое развитие понимается в виде раскрытия возможностей человеческой рациональности, что обеспечивается определёнными институтами, и в первую очередь частной собственностью. Поэтому есть смысл говорить о существовании экономики и исследовать её, лишь когда созданы минимальные институциональные условия для действия законов рынка (Coleman 1990; Becker 1995; Pejovich 1998). С момента становления рыночной экономики её дальнейшее развитие трактуется как усовершенствование одного и того же качества - товарно-денежных отношений. Механизмы рынка признаются тем исключением, которое не подвержено развитию. А само их существование служит базисом вечного повторения и круговращения всевозможных изменений системы. В действительности типологический подход рассматривает все социально-экономические формы не исторически, вне законов истории, а поэтому, чтобы сохранить хотя бы видимость взаимосвязи идеализирует некоторые из них.
Конечно, типологическая трактовка различает определённые виды изменчивости. Однако здесь существенно, что понимание развития связывается с изменениями частного, а не общего в социально-экономической системе. Объяснение нацелено на то, чтобы категория развития не вышла за рамки частностей и случайностей, осталась характеристикой спонтанного порядка, не слилась с категорией всеобщей взаимосвязи. Эльстер (Elster 1990) по этому поводу предпочитает употреблять термин динамический аспект, основанный на выделении каузальных механизмов и затушёвывании общих законов. В таком динамизме появляется момент случайности изменений. С позиций типологического подхода общие законы раскрывают момент необходимости и направленности, что исключает динамизм. А каузальные механизмы наоборот касаются частных изменчивых моментов. Случайности выступают результатом процессов распада и разрушения, свойственных системе наравне с процессами созидания. Указанная трактовка развития как изменчивости снижает значение других его характеристик, таких как необратимость, направленность и закономерность.
Типологическое мышление видит абстрактные изменения социально-экономической системы, оно ещё не различает условий её существования, система сведена самодостаточной совокупности. В этой абстракции изменение исходит из раздвоенности состояния, из пустой раздельности двух определений (постоянной и переменной частей). Осознание их единства, пока ещё формального и случайного, позволяет определить их в качестве изменения. Однако поскольку эти определения не представлены как нечто конкретное, как единство противоположностей, не соотносятся как форма и содержание, то говорить о подлинном развитии оказывается невозможно. Здесь имеется простое отношение, несущественный процесс в безусловности его начала и конца. Причина, происхождение изменений если и рассматриваются, то в качестве чего-то постороннего по отношению к самому процессу. Рыночная модель, на которую опирается, как правило, неоклассическая экономическая теория остаётся абстракцией, к которой применимо только понятие изменения, содержащее лишь момент развития. Такая абстракция не содержит ещё низшего и высшего, а только простое и сложное, старое и новое.
Проблемы экономической трактовки институтов
Экономическая концепция институтов фокусируется на теории прав частной собственности. Так Коулман выводит права из социальных процессов, где "индивиды действуют рационально для поддержки своих интересов посредством коллективного установления расположения прав, дающего им выгоды" (Smelser Swedberg 1994, 170). Иначе говоря, права появляются в согласии воль заинтересованных в их обладании. Тут необходимо обратить внимание на акцентирование зависимости права от действия, которому приписывается социальный характер (Coleman 1993, 213). Отдельное действие наделяется таким абстрактным содержанием, в котором отсутствует реальная совокупность отношений, но которое имеет место в каждом конкретном отношении. Отдельная воля подчиняется общественной необходимости только в форме правового регулирования поведения. Следовательно, право рассматривается в качестве над-индивидуальной сущности (Coleman 1993, 230), как элемент системного уровня, основанный на согласовании интересов участвующих во взаимоотношениях. По своей внутренней природе оно есть социальное целое, существующее лишь благодаря высокой степени согласия по поводу размещения прав. Содержание права, определяется в самой системе интересами деятелей и их относительной силой в данной системе (Coleman 1990, 53). Однако и интересы, и социальное положение выступают здесь как самостоятельные сущности, а не как формы проявления иной сущности -закономерной связи определённых производительных сил и производственных отношений. С точки зрения правовой иллюзии каждая социальная система имеет свою специфику в силу своеобразия характера распределения прав.
Право не создаёт новых общественных отношений, а придаёт им особенную форму, способствует проявлению, конкретизации заключённого в них содержания. Однако проявление общественной сущности в праве иллюзорно рассматривается как деятельность воли по формированию общественных институтов. Абстрактный индивид действует таким образом, чтобы реализовать исключительно свой частный интерес. Его реализация зависит от его силы в проведении своего интереса, и от соотношения с интересами окружающих (Coleman 1993, 223). Коулман рассматривает это как социальный процесс производства, так как право создаётся совместными усилиями лиц в стремлении к согласию. Здесь сила переходит в право только благодаря признающей его социальной структуре, и посредством процессов образования в ней разных мнений. Так и владелец силы, что бы стать владельцем прав должен повлиять на согласие, что бы ни оставаться бесправным насильником. "Право существует и находится в обладании данного деятеля (или ряда деятелей), если все затронутые деятели убеждены в принадлежности права этому деятелю или ряду деятелей" (Coleman 1993, 219-220). Источник прав выявляется в убеждениях людей и в согласовании этих убеждений. Убеждения объясняются через теорию принятия решений, а их согласование через теорию социального взаимодействия. В итоге, достаточным способом социологического исследования становится выяснение природы убеждений абстрактных индивидов и порядка их согласования. Однако таким образом охватывается только та часть общественных отношений, которая институционализирована в праве. Вся борьба общественных интересов, порождаемая процессом разделения труда, представляется в искажённой форме рационализации и институционализации правовых притязаний частных собственников. В то время как правоотношение, т. е. правовое опосредование, возможно лишь в обществе как целом, в котором отражены закономерности общественно-экономических формаций, логика институционализма обнаруживает лишь систему взаимодействия пустых личных интересов.
Институционализм сужает понимание общественных отношений до социального контекста, выступающего условием возникновения права. Социальный контекст образует некую внешнюю форму, в границах которой происходят трансакции, которая признаёт права участников, и которая содержит силу по их принуждению (Coleman 1993, 218). Без образования этих социальных рамок не возникнут права, даже если фактический обмен состоится. Поэтому самый примитивный организованный обмен всегда есть установление этих рамок. Если социальные рамки привели к возникновению прав, то правами наделяются все лица охваченные этими рамками даже при их пассивности и неведении. В результате видно, что право выступает как нормативный регулятор действий первоначально неорганизованных разрозненных индивидов.
На основе правового фетишизма проблема общего и индивидуального выступает как взаимозависимость институтов и человеческой воли. Поскольку индивидуальность проявляется в виде принимающей решения воли, то задача нахождения общественного в индивидуальном сводится к поиску социальных аспектов процесса рационального выбора.
Анализ деятельности человеческой воли исходит из определения её рациональности. Среди институционалистов нет единого мнения о том, насколько рациональность воли социально обусловлена. По утверждению Коулмана, рациональность того или иного действия определяется распределением прав (Smelser Swedberg 1994, 170). В свою очередь Грановеттер полагает, что социальное действие является рациональным, если оно "нацелено не только на экономические цели, но также на общительность, одобрение, статус и власть" (Granovetter 1985, 509-510). Ортодоксальный институционализм трактует рациональное мышление как определённую привычку или обычай умственной деятельности (Sugiura 1999, 260). Все эти суждения имеют ввиду общепринятое для экономистов мнение, что рациональность является сущностью эгоистического интереса. Разногласия среди них касаются только форм детерминации этого интереса.
Общественные условия институционализации способов производства
Закономерности воспроизводства цивилизованного общества предполагают качественные изменения как в процессе производства материальных благ, так и в обусловленных ими процессах производства общества и человека. Общественное разделение труда приводит к выделению и обособлению закономерностей распределения и обмена. Институционализация общественного производства основанного на эксплуатации чужого труда изменяет форму проявления отношений собственности. По существу институты и должны обеспечить права частной собственности, а их совокупность - особую форму принуждения.
Проявление момента имущественных отношений имеет место в каждой абстракции классового общества. Ещё Гегель показал, что абстрактным правовым отношением является владение. Но предпосылкой самого владения служит наличие общественного целого, которое создаёт возможность для существования права, или явлением которого право только и может быть. Законы общественного производства проявляются в институциональной форме через специфические отношения владения. Владение и последующее потребление, по убеждению Вебера (Weber 1978, 73), выражают цели обмена. Но как общественные цели они предполагают общественный характер владения. Экономические трансакции выступают лишь видом социальных трансакций. Обмен благами становится возможен благодаря добровольному соглашению. Поэтому Вебер (Weber 1978, 73) рассматривал обмен в качестве правовой трансакции, приобретения, передачи, уступки, или исполнения законного требования. Меновые, имущественные отношения проявляются как право, когда общественно необходимый труд не служит единой основой обмена. Индивидуальное владение несущественно в том смысле, что оно обусловлено отношениями этого индивида в обществе и самим обществом.
Производственные отношения капиталистического общества в качестве важнейшей формы проявления имеют отношения собственности, или своё юридическое выражение. То, что право определяется экономикой, обусловлено развитием общества в целом. Правовые отношения имеют необходимую связь с вещными отношениями только в эксплуататорском, классовом обществе. А значит, право выступает явлением общественно-экономических отношений именно классового общества. Поскольку сам характер общества предопределяет то, как и чем являются производственные отношения, то именно наука об обществе, социология способна раскрыть закономерности разнообразных проявлений производственных отношений, в том числе и юридической формы. Соответственно институциональное исследование представляется составляющей в более широком и полном социологическом анализе правовых форм экономики. Имеет смысл говорить об институтах только с точки зрения их сущности заключённой в определённых общественно-экономических отношениях целого, то есть о правовой форме экономики. Институты выступают в качестве момента общественно-экономической формации в целом, а их исследование построено на анализе экономического строя. Основу институциональных форм проявления экономических отношений при капитализме составляют рынок, фирма и государство. О соответствии правовой форме социально-экономическому содержанию надо заметить, что придать определённым производственным отношениям неадекватную, примитивную юридическую форму значит затормозить их развитие.
Ввиду изменений характера производственных отношений при капитализме к началу двадцатого столетия потребовалось выявить новые особенности исходных и существенных форм и категорий. Такие особенности институционалисты обнаружили, прежде всего, в выявлении новых черт обмена, черт позволяющих сделать его центральной темой экономической науки. Коммонс предложил перейти от значения слова "обмен" как физического перемещения товаров к понятию трансакций как правовому перемещению собственности. Он видел в этом переходе стремление экономической науки к учёту разной степени владения товаром. Подобно естествознанию, как полагал Коммонс, обществоведение стало отходить от понятия единицы деятельности (труд) к понятию единицы взаимодействия (трансакция).
Тем самым исходным пунктом был сделан юридический акт смены собственников, в котором проявляется смена форм стоимости. То есть процесс обращения как момент общественного производства был взят в своей абстрактной форме, в отрыве от производства и представлен как суть всей экономики в целом. Поскольку в обращении нет труда как такового, производительного труда, труда создающего стоимость, то вполне естественно, что с переходом к понятию трансакции не просто теряется роль понятия труд в системе экономических категорий, но и исчезает основополагающая роль производства в структуре экономической деятельности. Одновременно при утрате понимания труда как создания стоимости теряется критерий разделения производительного и непроизводительного труда, что приводит к типичным для многих институционалистов сложностям отделения издержек производства от трансакционных или социальных издержек.
Но так как индивид не передаёт владение, а делает это общество через свои правовые институты, то экономическая теория обыкновенно не осознавала проблемы противоречия между общественным характером производственных отношений и формой их проявления в частнособственнических правоотношениях. Поскольку производственные отношения проявляются в виде имущественных отношений обмена, то, кажется, будто обмен порождает отношения производства и придаёт им общественную форму. Причина возникшей иллюзии - обособление производителей друг от друга частной собственностью. Институционализм позволяет найти своеобразное решение проблемы. Единичный акт обмена становится правовым единением конфликтующих интересов, где фиксируется степень владения товаром намечаются ожидаемые выгоды, и устанавливается цена. При капитализме, где производство ведётся для последующего обмена, права владения стали определяться в общественном порядке соглашениями между факторами производства. С другой стороны, перемещение прав обеспечивается согласием по общепринятым правилам ещё до вступления труда в процесс производства. А общественная цель обмена заключается в том, что бы приобрести господство над самим процессом обмена.
Пейович видит скорее частные цели обмена, рассматривая его в качестве средства, с помощью которого индивиды стремятся к большему удовлетворению (Pejovich 97). Мотивация деятельности, как покупателей, так и продавцов обеспечивается системой частных прав собственности и конкуренцией. Исходными моментами расчёта частного интереса служат система предпочтений и система дохода личности. А сам процесс расчёта протекает под воздействием законов спроса и предложения. С точки зрения Стэнфилда (Stanfield 1995), такая абстракция обмена равносильна товарному фетишизму и низводит все человеческие стремления к денежной выгоде, при этом отрицая все его социальные качества и отношения. "Индивиды действительно обменивают, - пишет он, - но только общества производят, и индивиды являются наиболее важной частью того, что производят общества" (Stanfield 1995). Стэнфилд отмечает, что власть частной собственности вообще, и капитала в частности, обеспечивается как раз двойственностью общества, где рыночная конкуренция способствует товарнизации всей социальной жизни, и где существуют противоположные интересы частной собственности и наёмного труда, политически сопротивляющиеся этой товарнизации. Можно прийти к заключению, что институционализация способов производства может происходить там, где это производство базируется на эксплуатации одних классов другими классами, и где, следовательно, должна формироваться социальная форма принуждения к труду.
