Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Трансформационный потенциал социалистической экономики 13
1.1. Трансформация как философско-исторический и социально-экономический феномен 14
1.2. Составляющие трансформационного потенциала плановой экономики и их динамика 24
1.3. Альтернативные теории кризиса плановой экономики 47
ГЛАВА 2. Трансформационный спад и необходимые условия его преодоления 66
2.1. Причины, признаки и определяющие факторы трансформационного спада 66
2.2.Структура механизма выхода из трансформационного спада 73
2.3.Либерализация и макроэкономическая стабилизация как базовые условия преодоления трансформационной рецессии 92
ГЛАВА 3. Стратегические компоненты механизма преодоления трансформационного спада 116
3.1 . Приватизация и создание новых частных фирм: противоречивость и единство целей 121
3.2. Модель генерации экономического роста на основе промышленной политики 138
Заключение 163
Библиография 167
Приложения 178
- Трансформация как философско-исторический и социально-экономический феномен
- Составляющие трансформационного потенциала плановой экономики и их динамика
- Причины, признаки и определяющие факторы трансформационного спада
- Приватизация и создание новых частных фирм: противоречивость и единство целей
Введение к работе
Актуальность исследования. В 90-е годы XX века большинство стран, декларировавших прежде социалистическую модель развития, осуществляло преобразование централизованной плановой экономики в рыночную.
Преобразования на постсоциалистическом пространстве не могли не отразиться в спорах о сути экономической теории, её месте и роли в социально-экономических процессах. В традиционной трактовке вопрос звучал так: насколько применимы выводы и рекомендации экономической теории в практике экономической политики?
Этот вопрос оказался далеко не праздным для более чем 350 миллионов жителей 26 стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и СНГ, ощутивших на себе всю тяжесть постсоциалистических преобразований. Если же к ним прибавить население восточноазиатских государств (Китай, Вьетнам), в которых на всём протяжении реформ продолжается экономический рост, то число заинтересованных в ответе лиц превысит 1,5 миллиарда.
Ход событий последнего десятилетия XX века, в терминологии ф профессора Лондонской школы экономики И.Лакатоса, вызвал не только существенную модификацию «защитного пояса» большинства исследовательских программ в экономической науке, но и трансформацию их «жёсткого ядра», поставив вновь экзистенциальную дилемму: способна ли экономическая наука выполнять прогностическую (прагматическую) функцию или её удел - только описание происходящего постфактум?
Актуальный аспект при анализе указанной дилеммы - сравнение нынешних результатов постсоциалистических реформ с представлениями о трансформации середины 80-х гг. По мнению Е.Гайдара, «наиболее серьёзная ошибка, опровергнутая жизнью, - представление о высокой степени управляемости процесса трансформации социалистической экономики в рыночную. Идеи «социальной инженерии», когда мощное государство, исходя из соображений социальной справедливости и экономической эффективности, будет привносить новые эффективные рыночноориентированные механизмы, постепенно вытесняющие традиционные для иерархически организованной экономики механизмы ресурсного регулирования - иллюзия» .
Однако такой довод не означает потерю популярности идей о планомерности трансформации, прежде всего среди российских учёных, лейтмотив которых: «Без плана практически никто не живёт, но каждый стремится его критиковать.»2
Видимо, определённая программа действий всё же должна существовать, хотя бы в виде оптимальной последовательности шагов, которые позволили бы обеспечить устойчивость преобразований. Там, где она выполняется пунктуально, как в Восточной Германии в конце 80-х -начале 90-х, или из-за прагматических соображений отдельные её положения могут откладываться, корректироваться или вовсе забываться, как происходит на протяжении последних двух десятилетий в Китае, позитивные результаты просматриваются более отчётливо. В отличие от стран, где никаких программ вообще не разрабатывают, либо они просто не выполняются.
Время показало, что существуют определённые закономерности переходных процессов в экономике и обществе, которые хотя и нельзя планировать с заданной точностью, но и относиться к ним как к «вещи в себе» нецелесообразно. Поэтому речь должна идти об особом, возможно, 1 Гайдар Е. Логика реформ // Вопросы экономики. - 1993. - №2. - С.12-16; с.13. новом направлении экономической науки, построенном на иных методологических постулатах, чем, с одной стороны, детерминизм в планологии и laissez-faire сторонников рыночной самоорганизации или спонтанности, с другой. В связи с переходными процессами на постсоциалистическом пространстве оно бурно развивается в последнее десятилетие. Мы говорим о транзитологии - науке о переходных, пограничных состояниях социально-экономических систем, исследовательский аппарат которой в большей мере использует вероятностную диагностику и элементы теории катастроф.
Степень разработанности проблемы. Проблематика социально-экономической трансформации разрабатывается в настоящее время достаточно активно как среди учёных самих трансформируемых стран, так и многими западными экспертами и международными организациями (ООН, МВФ, Всемирный банк и т.д.) В России трансформационные процессы являются объектом исследования как научных институтов, изучавших ранее экономику социализма (Институт экономики РАН, ИНП РАН, ЦЭМИ РАН, Институт экономики переходного периода (ИЭПП) и т.д.) и капитализма (ИМЭМО РАН, Институт Европы РАН), так и основанных сравнительно недавно Института экономического анализа (ИЭА), ЭПИ-центра, Экспертного института РСПП и ряда других. Плодотворно работают и учёные российских ВУЗов, наиболее известные труды которых опубликованы под эгидой экономического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова и ГУ Высшая школа экономики, что не умаляет значения исследований в рамках других ВУЗов и научных организаций.
Условно можно выделить ряд направлений в работах отечественных и зарубежных учёных, объединённых данной проблематикой:
Иванченко В. Экономическая наука в поисках разумных компромиссов // Вопросы экономики. - 1999. - №6. - С.154-158: с.155. исследование общих закономерностей трансформационных процессов с философской, социально-исторической и политико-экономической точек зрения (Абалкин Л., Бузгалин А., Евстегнеева Л. и Евстегнеев Р., Колганов А., Ноув A., May В., Ольсевич Ю., Осипов М., Радаев В.); социально-экономические особенности и современные проблемы постсоциалистической трансформации, в том числе в России (Аукуционек С, Бальцерович Л., Богомолов О., Васильев А., Деватрипойнт М., Домбровский М., Корнай Я., Лившиц А., Маевский В., Меньшиков С, Мовшович С, Мюррел П., Некипелов А., Олсон М., Полтерович В., Росс Дж., Шаванс Б., Шаталин С, Шмелёв Н., Ясин Е.); компаративные сравнения по линии стран, которые активно строят современные рыночные экономики (Вулфенсон Дж., Гайдар Е., Дорнбуш Р., Илларионов А., Попов В., Ослунд А., Сакс Дж., Стиглиц Дж., Улюкаев А., Фишер С, Чаба Л.); технологические и структурные проблемы постсоциалистических экономик индустриального типа и варианты их преодоления (Белоусов А., Гадди К., Глазьев С, Икес Б., Клейнер Г., Клепач А., Липсиц И., Ярёменко Ю.).
Данный список направлений и специалистов далеко не полон. Многообразие подходов наряду с широтой проблематики объективно осложняют разработку единой концепции трансформационного спада. Существуют методологические трудности синтеза выводов, полученных в рамках каждого из представленных направлений: сложность адекватной интерпретации полученных при обработке статистических рядов результатов, а, с другой стороны, апробации положений, выработанных на основе теоретического анализа; оторванность эконометрических моделей от реалий трансформационных процессов.
Поэтому комплексный механизм преодоления трансформационного спада редко становится центром профильных исследований учёных- транзитологов. Разное внимание уделяется отдельным аспектам данного механизма: если тема соотношения роли государства и рыночной самоорганизации на различных этапах трансформации активно дискутируется, то проблема аллокации (размещения) ресурсов и варианты структурного корректирования постсоциалистических экономик остаются малоисследованными.
Совокупность указанных положений предопределила объект и предмет исследования, обусловила постановку цели и задач настоящей диссертационной работы.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационной работы заключается в выявлении объективных закономерностей трансформационных процессов, их российской специфики и разработке на этой основе политики трансформационного роста с соответствующим инструментарием. Достижению данной цели подчинены следующие задачи исследования: выявить общетеоретические подходы к исследованию трансформационных процессов в обществе и экономике; - проследить истоки и причины трансформационного спада в постплановых экономиках; - охарактеризовать целевые ориентиры трансформации и на основе анализа программ реформ для постсоциалистических стран, реконструированных с точки зрения основных течений современной экономической мысли, предложить инструментарий их достижения, продемонстрировав специфику его реализации в России; - предложить и обосновать сценарные рекомендации по выводу экономики России на траекторию устойчивого развития.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является механизм преодоления трансформационного спада как постсоциалистической экономики в целом, так и России в частности.
Предметом исследования выступают социально-экономические и институционально-политические отношения, формирование которых в своей совокупности способно обеспечить преодоление трансформационной рецессии.
Поставленные задачи определили логику и структуру диссертационного исследования: работа состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии из 140 наименований, 3 приложений, 3 рисунков и 12 таблиц.
В первой главе «Трансформационный потенциал социалистической экономики» рассматриваются теоретические подходы к исследованию трансформационных процессов. Критически анализируются концепции учёных бывших социалистических стран об истоках и причинах кризиса централизованной плановой экономики, отражающие различия в существовавших моделях социализма, наряду с теориями западных экономистов. Доказывается, что к началу 90-х годов в экономике СССР сформировался трансформационный потенциал как в негативной, так и позитивной форме. Позитивную компоненту потенциала обусловили усложнение социально-экономической структуры социалистического общества, взаимосвязь роста уровня жизни с объективной необходимостью политических реформ, достижение определённого уровня душевого ВВП и потребность в постепенной интеграции социалистических экономик в мировую систему разделения труда. К тому же экономический рост на индустриальной основе объективно исчерпал себя. Негативом трансформационного потенциала экономики СССР стали: зависимость некогда самодостаточной советской экономики от конъюнктуры мировых сырьевых рынков, затягивание в принятии программ экономических реформ, финансовая и политическая дестабилизация.
Во второй главе «Трансформационный спад и необходимые условия его преодоления» вводится понятие трансформационного спада, отмечаются его признаки и факторы, влияющие на экономическую динамику постсоциалистических стран. Обозначаются критические параметры рыночных преобразований (рыночная координация, изменение отношений собственности, диффузия институтов и аллокация ресурсов) и на основе инструментария, разработанного основными экономическими парадигмами (неоклассической, кейнсианской и институционально-эволюционной), предлагается механизм преодоления трансформационного спада. Особое внимание в этой главе уделяется стартовым элементам указанного механизма - программам макроэкономической стабилизации и либерализации с точки зрения среднесрочных последствий для экономики России.
В третьей главе «Стратегические компоненты механизма преодоления трансформационного спада» разбирается первоначальное противоречие между приватизацией и созданием нового частного сектора как двуединых составляющих трансформации отношений собственности. Рассматриваются две основные модели приватизации: массовая ваучерная и единичная платная с точки зрения долгосрочных последствий в трансформационной экономике. На примере несостоятельности функции предложения Лукаса для экономики России демонстрируется опасность пассивного ожидания момента, когда рыночные силы автоматически сформируют самоиндуцируемый механизм устойчивого роста. Проводится сравнительный анализ вариантов промышленной политики с позиции основных экономических течений. Предлагаются практические сценарии промышленной политики на основе теории технологических укладов, а также меры по их реализации в России с учётом исторической специфики.
Методологическую и теоретическую основу исследования составляют методы научной абстракции, компаративного и системного анализа на основе принципа единства логического и исторического подходов, а также методология синергизма. Теоретическая база основана на трудах российских и зарубежных учёных. Информационную базу диссертации составили статистические данные Госкомстата РФ, сборник ИЭА «Россия в меняющемся мире», результаты опросов в рамках «Российского экономического барометра».
Научная значимость и новизна исследования определяется следующими основными положениями: раскрыты историко-философские основы постсоциалистической трансформации как межсистемного перехода, определены её составные элементы; на этой основе дан краткий анализ различий текущих результатов рыночных преобразований в переходных экономиках; предложено определение трансформационного спада как падения реального ВВП, которое вызвано системным кризисом структуры общественного воспроизводства и происходит при смене социально-экономической модели, а также выявлена взаимосвязь категорий «трансформация», «реформа», «переход» применительно к экономической науке; реконструированы варианты рыночной трансформации с позиции основных экономических течений: неоклассиков, современного кейнсианства и институционально-эволюционного направления; выявлены ограничения и достоинства мер по преодолению трансформационного спада, которые предлагает каждая из указанных школ; на основе анализа конституционных элементов трансформации с позиции «шокотерапевтов» и градуалистов смоделирован механизм преодоления трансформационного спада, дополненный социальной и промышленной политикой; систематизированы последствия сочетания высокой трансформационной инфляции и фискального кризиса; описан механизм замещения инфляции издержек импортированной инфляцией, порождённый форсированным «открытием» экономики России, а также его негативные эффекты в стратегическом плане; показана тактическая противоречивость мероприятий по приватизации, с одной стороны, и созданию новых фирм, - с другой, как двуединой программы реформирования отношений собственности; установлено, что в среднесрочной перспективе отсутствует однозначная зависимость между приватизацией предприятия и результатами его деятельности; поэтому в начале трансформации предложено сконцентрировать усилия на создании благоприятной макроэкономической и институциональной среды для организаций всех форм собственности, а в дальнейшем отдавать предпочтение единичной платной приватизации перед массовой ваучерной её моделью; - осуществлена классификация подходов к промышленной политике с точки зрения основных направлений как в мировой, так и отечественной экономической мысли; осмыслена возможность их реализации в экономике современной России; дана авторская концепция индустриальной, а также постиндустриальной политики, основная цель которой - реализовать концепцию опережающего развития на базе преумножения сохранившихся у России динамических конкурентных преимуществ.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования обсуждены и одобрены на заседаниях кафедры экономической теории и международных экономических отношений Ульяновского государственного университета. Основные идеи и выводы диссертации были представлены на двух ежегодных научно-практических конференциях УлГУ в 1997-98гг., на II Всероссийской научно-практической конференции «Прогнозирование экономической конъюнктуры в системах маркетинга» (Ульяновск, 1999), на I Всероссийской научно-практической конференции молодых учёных и студентов "Экономика и управление: новой России -новые идеи" (Ульяновск, 1999), а также использовались при разработке программ Средневолжского научного центра. Содержательные аспекты исследования применялись автором в подготовке программ курсов и лекций, а также включались в планы семинарских занятий по экономической теории и государственному регулированию экономики на экологическом, гуманитарном и экономическом факультетах УлГУ. По теме диссертационного исследования опубликовано 7 научных работ общим объёмом 1,0п.л. « Хотя законы и общественные институты не создают непосредственных стоимостей, они, тем не менее, создают производительную силу... Нация должна пожертвовать материальным благосостоянием, чтобы выиграть в культуре, квалификации, мощи своего совокупного производства...» (Ф.Лист)
Трансформация как философско-исторический и социально-экономический феномен
В современной философии истории можно условно выделить два основных подхода к историческому процессу: универсалистский и на основе теории цивилизаций. Универсалистский подход, фундаментальное философское обоснование которого дано в работах Г.Гегеля, получил своё развитие в экономической мысли в концепциях способа производства и общественно-экономических формаций К.Маркса, стадий экономического роста У.Ростоу, теории индустриального общества Дж. Гэлбрейта и Р.Арона, а затем и в теории постиндустриального (информационного, постэкономического) общества Д.Белла, О.Тоффлера, Ф.Фуку ямы. В условиях глобализации и тенденции к формированию мегаэкономики -единого мирового экономического пространства - универсалистский подход является методологической основой экономического анализа большинства современных исследовательских экономических программ. Однако последнее вовсе не исключает того, что некоторые учёные-экономисты продолжают свои плодотворные исследования в русле теории цивилизаций, основы которой были заложены в философских трудах О.Шпенглера, создавшего теорию локальных цивилизаций, Л.Гумилёва, исследовавшего процессы этногенеза, и А.Тойнби, который попытался увеличить масштаб исследований до уровня мировых. Описать экономические цивилизации во всём их технологическом и культурном многообразии взялись Ф.Бродель, а также французская школа "Анналов", которые скрупулёзно исследовали эволюцию национальных хозяйственных систем. Продолжая данные исследования И.Валлерстайн , выдвинул концепцию мир-экономик, локализованных в пространстве и времени, из которых и складывается мировая экономика в целом. Развиваясь и конкурируя между собой, мир-экономики как бы втягиваются в орбиту наиболее мощной из них, становясь периферией или полупериферией последней, которая, в свою очередь, начинает играть роль центра мир-экономики планетарного масштаба. Такой подход, следуя в русле набирающей силу эволюционной парадигмы, пытается совместить универсалистский подход с цивилизационным. Однако, несмотря на все его преимущества, он не позволяет рассматривать плановую экономику как самостоятельное явление, что, безусловно, сужает сферу его применимости именно для целей нашего анализа. Во-первых, на его основе невозможно объяснить как России, невходившеи до революции в мировую экономическую элиту и являвшейся, по мнению И.Валлерстайна, полупериферией западноевропейской мир-экономики, удалось в столь короткий срок самой стать центром социалистической мир-экономики, втянув в свою орбиту страны Центральной и Восточной Европы, некоторые из которых имели более высокий уровень экономического развития, чем СССР. Во-вторых, остаётся открытым вопрос, почему менее эффективной в последние годы существования социалистической экономике удавалось так долго функционировать в прежнем самостоятельном режиме? Наконец, как объяснить невероятно быстрый распад социалистической мир-экономики? В рамках данной концепции однополярного мира поставленные вопросы остаются без ответа. Хотя теория, что менее конкурентоспособная централизованная плановая экономика в конечном итоге будет поглощена более эффективными рыночными мир-экономиками, получила практическое подтверждение. В экономической науке названные философские подходы к истории трансформировались соответственно в структурно-аналитический и культурно-исторический методы. Сторонники структурно-аналитического направления (наиболее известные у нас из западных представителей -Джеффри Сакс, Андерс Ослунд, среди российских - Андрей Илларионов, Егор Гайдар) проводят аналогии между различными странами на определённых этапах их развития. Они считают универсальные институты более значимыми для социально-экономического развития, чем национальные особенности или культуру. Соответственно и основные проблемы, с которыми столкнулись постсоциалистические страны, они считают следствием отклонений от общемировых тенденций и ошибочного отступления от универсальных экономических закономерностей. Напротив, представители культурно-исторического подхода (французские институционалисты - регуляционисты3, Юлий Ольсевич6), подчёркивая уникальность каждой отдельной страны, видят главную причину постсоциалистического кризиса именно в том, что западные универсальные рецепты оказались непригодными для восточноевропейских стран, не прижились на местной национальной почве.
Составляющие трансформационного потенциала плановой экономики и их динамика
Выявленные выше различия в практической реализации социалистических экономических идей теоретически наиболее полно отражены, на наш взгляд, в концепциях Я.Корнаи и Ю.Ярёменко. Венгерский экономист Я.Корнаи исследовал закономерности плановой экономики микроэкономическим инструментарием неоинституциональной школы. С помощью него он продемонстрировал, что плановая система не есть просто антипод рыночной экономики, а представляет собой равновеликий ей институт: «Социалистическая экономика имеет иные (чем капиталистическая) институционные условия, и, следовательно, иные закономерности поведения субъектов, принимающих решения. Именно здесь следует искать объяснение хронического дефицита, отсоса и ресурсоограниченной системы, а не в особенностях ценообразования.»(29;579) В плановой экономике, обозначенной им как «экономика дефицита», действуют свои закономерности, которые, тем не менее, укладываются в рамки всемирного развития. Этот постулат означал возможность существования плановой системы, несмотря на все недостатки, в течение продолжительного времени. По теории Я.Корнаи, её эволюция должна была происходить в сторону всё более жёстких бюджетных ограничений . Однако экономическая практика СССР свидетельствовала об обратном: бюджетные ограничения для предприятий становились с течением времени всё более мягкими, что и явилось, в итоге, одной из причин системного кризиса.
Чтобы прояснить данный феномен, а также другие причины социально-экономического кризиса в СССР, остановимся на основных постулатах теории многоуровневой экономики Ю.Ярёменко: «Технологическая структура экономики... имеет пирамидальное строение, в соответствие с которым осуществляется распределение ресурсов. Нижний уровень - массовые ресурсы, дешёвые, доступные, но некачественные, дающие низкую отдачу. Соответственно более высокие уровни опираются на технологии и ресурсы более высокого порядка. Низкая отдача массовых ресурсов приводит к тому, что страна, форсирующая свой экономический рост, начинает потреблять их в огромном количестве, быстро вычерпывая их запасы...»(72; 9) Ограниченность запасов массовых ресурсов вынуждает государство, которое активно занимается перераспределением, заменять их ресурсами и технологиями более высокого технического уровня. В экономике должны возникать замещающие потоки, которые способствуют перемещению всей системы вверх по уровню технологического развития: мобилизационная экономика сама себя «тянет за волосы», как сказочный барон Мюнгхаузен. Такой алгоритм необходим для восстановления некоего технологического равновесия, которое государство сознательно отвергло на этапе ускоренной индустриализации. Технологический баланс и в дальнейшем постоянно нарушался в связи с дефицитом массовых ресурсов, но с помощью постоянного пересмотра приоритетов и возникновения замещающих процессов равновесие планировалось восстанавливать. Так должно быть в идеале. В реальности «слишком большие качественные разрывы между технологиями верхних и нижних уровней через систему промежуточных звеньев... сдерживают качественный рост верхнего слоя хозяйственной пирамиды» , провоцируя структурный кризис.24 Основные проявления структурного кризиса индустриальной системы: инвестиционно-технологическая стагнация, рост оборонной нагрузки, деградация потребительской сферы были характерны в той или иной форме для всех социалистических стран, но «специфика нашей ситуации (СССР) состояла в том, что качественные ресурсы высокого технического уровня почти полностью изымались из гражданского сектора и передавались ВПК. Это приводило к возрастающей нехватке массовых ресурсов для замещения более редких ресурсов высшего порядка при падении коэффициента компенсации, начиная с 70-х годов.»(72;10)" Здесь необходимо пояснить следующие аспекты. Во-первых, даже при отсутствии огромных расходов на гонку вооружений структурные диспропорции образовались бы и внутри гражданского сектора в условиях неэффективной аллокации и диспропорционального ценообразования, что и показал Я.Корнаи в своей работе «Дефицит». Во-вторых, возрастающая нехватка массовых ресурсов была характерна к началу 1970-х годов и для развитых капиталистических стран, что дало импульс к структурной перестройке их экономик и переходу от экстенсивного к интенсивному типу экономического роста. Поэтому важен анализ причин, по которым такой переход не состоялся в СССР 70-80-х годов, хотя механизм был известен: «Трансформация нижних технологий происходит через уменьшение концентрации ограниченных ресурсов на верхних этажах экономики и частичного их перераспределения в нижние слои.»"
Причины, признаки и определяющие факторы трансформационного спада
Прежде чем мы приступим к исследованию трансформационного спада и предложим механизм его преодоления, рассмотрим в целях внесения терминологической и методологической ясности соотношение категорий «трансформация», «переход», «реформа».
Зачастую под трансформацией подразумевают переход от одной системы к другой, воспринимая её как часть, составной элемент процесса реформ. В результате реформ вызревает необходимость перехода количественных изменений в качественные, то есть происходит системная трансформация. По окончании реформ завершается и трансформация. По мнению профессора В.Иванченко, всё происходит наоборот: «Эволюционная трансформация - процесс непрерывный, а реформы -проявление тех энергетических изменений, которые выступают результатом трансформационных преобразований. Привычно трактуя переходную экономику как незрелую, не сложившуюся, объективно противоречивую, мы вынуждены признать, что России пришлось пребывать в подобном состоянии целые столетия при отсутствии эволюционного развития и структурно-воспроизводственной целостности экономики.»
Однако при таком подходе, как мы полагаем, теряется активная сущность трансформации. Она рутинизируется и в подобной трактовке приравнивается к любым изменениям. И самое главное: становится невозможным объяснение столь разительных различий в результатах системных реформ (результатов трансформации не существует, ибо это непрерывный бесконечный процесс).
Так что же такое трансформация? В переводе с латинского transformatio - преобразование, превращение. В краткой экономической энциклопедии трансформация - «совокупность экономических, социальных и политических процессов, приводящих в итоге к новому качеству социальной системы. В политологии - переход от тоталитаризма или авторитаризма к демократии, который включает в себя осуществление экономических и политических реформ».
Более удачным, в свете набирающей популярность эволюционной парадигмы, будет определение из биологии: «Трансформация - это внесение в клетку генетической информации при помощи изолированной ДРЖ, что приводит к появлению у клетки трансформанта признаков, свойственных организму - источнику ДНК.»
Данное определение позволяет предложить объяснение двух обозначенных выше проблем одновременно. Причины неудачи «социальной инженерии» и различия в результатах постсоциалистической трансформации, оперируя биологическими терминами, видятся, во-первых, в невозможности предсказать ход операции, суть которой - пересадить ДНК дельфина в клетку слона, и, во-вторых, в невероятной мутации после операции, а также реакции отторжения: как самой ДНК, так и клетки в целом.
Наконец, что же означает категория «перехода» («переходности») применительно к экономике? Мы будем называть переходным такое состояние экономики, которое наступает в период смены в ней ключевого системного качества. В силу циклического характера развития экономики вступление в фазу перехода происходит периодически. Однако, как мы полагаем, категория перехода шире понятия трансформации. Если системное качество может эволюционировать в рамках прежней, пусть и изменяющейся системы (при этом динамика её развития может принимать положительный вектор), то при трансформации неизбежен межсистемный сдвиг и социально-экономическая рецессия выступает его закономерным следствием. Свидетельство тому - ряд негативных тенденций в странах ЦВЕ и бывшего СССР, которые сопровождали процесс трансформации плановой экономики в рыночную: общее снижение уровня ВВП; дефицит государственного бюджета; падение инвестиционной активности, рост износа основных фондов, сокращение выпуска товаров инвестиционного спроса; отсутствие на первоначальном этапе реальной структурной перестройки экономики; снижение покупательной способности населения; увеличение безработицы, обострение социальных проблем; падение производительности труда и эффективности экономики в целом.
Приватизация и создание новых частных фирм: противоречивость и единство целей
При рассмотрении процесса приватизации часто возникают противоречия между сложившейся в западной науке теорией и практикой её реального воплощения в постсоциалистических странах. Данное противоречие не только обогатило теорию, но и потребовало объяснения. Точкой опоры для этого может быть выбрана дилемма общего и особенного, ибо невозможно, с одной стороны, рассматривать приватизацию в переходных экономиках в отрыве от общемировых тенденций разгосударствления, а, с другой, - не учитывать специфику каждой из реформируемых стран. За прошедшие годы многое изменилось: по некоторым оценкам, более 15 тысяч государственных предприятий во всём мире, не считая находившихся в бывших социалистических странах, были приватизированы в 1980 - 1992 годах.1 Однако это всего лишь капля по сравнению с числом приватизированных объектов на постсоциалистическом пространстве. Подобных масштабов разгосударствления прежде нигде не проводилось, что вызывало наибольшую неопределённость и не имело прецедентов в мировой практике. Приватизация в постсоциалистических странах, на наш взгляд, должна выступать как составной элемент реструктуризации экономики -совокупности мероприятий по: 1. изменению отношений собственности, содействию перехода государственных предприятий в руки эффективных собственников; 2. созданию законодательных и институциональных основ рыночной деятельности на микроуровне; 3. содействию изменениям организационных форм и размеров предприятий с целью повысить производительность национальной экономики и вывести её на траекторию устойчивого развития. Удалось ли достичь этих целей? Ведь с теоретической точки зрения неясно, влияет ли сама по себе форма собственности на эффективность деятельности предприятия. Чтобы чётче представить ответ на данный вопрос остановимся на основных моделях восточноевропейской приватизации. Для упрощения анализа предположим, что существуют две модели приватизации: массовая ваучерная (наиболее близкое практическое воплощение получила в Чехии) и единичная (штучная) платная (прошедшая в Восточной Германии, но в связи со спецификой реформ в Новых землях ФРГ, нагляднее будет пример Венгрии). Нас будут интересовать не причины выбора и приводимые гипотетические доводы в пользу той или иной модели, а средне- и долгосрочные последствия их реализации с точки зрения экономического роста и преодоления трансформационной рецессии. Одной из ключевых составляющих мероприятий по преобразованию собственности, входивших в пакет реформ «Вашингтонского консенсуса», была массовая приватизация и, в частности, её ваучерная форма. Именно она была взята за основу в России. Стоит отметить, что перед глазами российских реформаторов на тот момент уже был, как тогда казалось, позитивный опыт чехословацкой приватизации. Там всего за пару лет удалось приватизировать 2/3 бывших государственных предприятий168 и сформировать первичную инфраструктуру фондового рынка в виде ногочисленных инвестиционных фондов, аккумулировавших ваучеры населения. Однако привлекательная с социальной точки зрения массовая приватизация в стратегическом плане страдает серьёзными экономическими недостатками, что и показал, в частности, опыт Чехии. Волна банкротств приватизированных предприятий началась примерно через год после завершения ваучерной приватизации, а затем последовали банкротства инвестиционных фондов.1 Сама приватизация во многом оказалась фикцией: приватизированные предприятия погрязли в долгах неприватизированным (то есть, по сути, государственным) банкам, которые к тому же обладали контрольными пакетами большинства упоминавшихся инвестиционных фондов. Поэтому большая часть обанкротившихся фирм должна была бы вновь стать государственной. В итоге, ваучерная приватизация «размывает» государственную собственность, редко способствуя появлению реального частного собственника. Номинально передавая титул собственника каждому гражданину, государство продолжает косвенно отчуждать, пусть и не в прежних масштабах, часть прав собственности. Другим следствием ваучерной приватизации является «рабочее акционирование», которое не получило широкого распространения в странах, где проводилась платная приватизация. Будет ли в таком случае новый собственник (трудовой коллектив, администрация) наиболее эффективным? Ответ зависит как от окружающей предприятие экономической среды, так и от той стратегии, которую в этих условиях оно выбирает.
