Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Методологические истоки концепции 14
1.1. Общая картина общественного прогресса 16
1.2. Характеристика постиндустриального общества
1.3. Перспективы цивилизации 41
ГЛАВА 2. Понятие постэкономического общества 50
2.1. Парадигма анализа 50
2.2. Дихотомия труда и творчества 16
2.3.Предпосылки формирования творческой активности 92
2.3.1. Объективная составляющая: развитие материального производства и хозяйственных структур 93
2.3.2. Субъективная составляющая: рост человеческих возможностей 106
2.4. Формы проявления творчества в современном хозяйстве 118
2.4.1.Элементы творчества и индивидуальное поведение 118
2.4.2. Творчество и современная корпорация 129
ГЛАВА 3. Направления постэкономической трансформации 148
3.1. Деструкция рыночного хозяйства 149
3.1.1 .Рыночное хозяйство и стоимость: к определению понятий . 150
3.1.2. Деструкция стоимости со стороны производства 161
3.1.2.1.Становление «свой структуры общественного производства 161
3.1.2.2. Факторы современного экономического прогресса 167
3.1.2.3. Становление новой мотивации 178
3.1.3. Деструкция стоимости со стороны потребления 185
3.1.3.1. Индивидуальные издержки и субъективная полезность 187
3.1.3.2. Интеллектуальный капитал: субъективные оценки неосязаемых активов 194
3.1.4. Подрыв рынка? 206
3.2. Преодоление частной собственности 212
3.2.1. Основные понятия: попытка переосмысления 213
3.2.2. Частная собственность против частной собственности 223
3.2.3. Личная собственность против частной собственности: радикальный вызов 235
3.2.4. Государственная собственность: между частной и личной собственностью 251
3.3. Устранение эксплуатации и новое социальное противостояние 260
3.3.1, Эксплуатация: объективная данность или феномен сознания? 266
3.3.2- Социальный конфликт постэкономического общества 272.-
3.3.3.Постэкономические причины и экономические следствия 291
ГЛАВА 4. Постэкономические тенденции и современный мир 303
4.1. Основы внутренней устойчивости постэкономического общества . 306
4.2. Внутренние противоречия постэкономического общества 320
4.3. Постэкономический мир и внешняя среда 342
Заключение 357
Список литературы 375
- Общая картина общественного прогресса
- Парадигма анализа
- Деструкция рыночного хозяйства
- Основы внутренней устойчивости постэкономического общества
Введение к работе
Актуальность темы. С конца 60-х годов в экономической науке утвердилось понимание происходящих в наиболее развитых странах мира хозяйственных и вызываемых ими социально-политических перемен как провозвестников качественно нового этапа общественного прогресса. К настоящему времени за рубежом выдвинуто немало оригинальных концепций, в которых обобщаются фундаментальные закономерности хозяйственного развития и на этой основе делаются попытки осмыслить глобальные перспективы человечества. Многие авторы, стремясь привлечь внимание к своим построениям, концентрируются на самых новейших явлениях в сферах производства и потребления, науки и технологии, международного обмена и коммуникаций, организационных структур и других областях общественной жизни. Широко используются броские термины и максимально резкие противопоставления. Тем не менее, большинство теорий не отличаются последовательностью и универсальностью.
Прошедшие годы выявили два крупных недостатка в подходах к анализу мирового развития. Первый проистекает из чрезмерной сосредоточенности на отдельных хозяйственных, а иногда даже чисто технологических новациях, что не способствует созданию комплексной картины. Второй связан с априорным предположением об устойчивости тех или иных выявленных тенденций современности и их абсолютизацией. Это искусственно сужает рамки исследования, не позволяя увязать все этапы прогресса человеческой цивилизации, а главное, определить моменты, когда в историческом движении общества происходят наиболее радикальные сдвиги и появляется новое качество.
Выявление действительного значения переживаемых ныне миром экономических и социальных трансформаций, научная оценка их послед-
ствий, на наш взгляд, невозможны без глобальной концепции, способной непротиворечиво поместить современный период хозяйственного развития в общую картину эволюции цивилизации. В данном диссертационном исследовании предпринимается попытка реализовать подобный подход, воплощенный в предлагаемой концепции постэкономического общества.
Степень разработанности темы. Исходным толчком к формулированию предмета и задач данного диссертационного исследования прежде всего послужило изучение работ таких виднейших западных экономистов, социальных мыслителей и футурологов как Р.Арон, Г.Бекер, Д.Белл, Ж.Бодрийяр, Ф.Бродель, Зб.Бжезинский, П.Дракер, Дж.К.Гэлбрейт, Р.Кан, М.Кастельс, Р.Дарендорф, Р.Ингельгарт, Ф.Махлуп, Д.Мандел, Г.Маркузе, Д.Нэсбит, Д.Норт, Г.Стиглер, Дж.Стиглиц, Т.Стоуньер, А.Тоффлер, А.Турен, Л.Туроу, Т.Форрестер, Р.Фукуяма, А.Этциони, Д.Хабермас, СХантингтон, Р.Хэйлбронер. Диссертация базируется на проработке обширного круга иностранных источников, многие из которых вышли в свет лишь в самые последние годы и впервые вводятся нами в научный оборот в нашей стране. В их числе работы не только чисто экономического характера, но и относящиеся к теории управления, социологии, философии, психологии, а также к пограничной проблематике (например, экономическая социология и социальная психология).
В отечественной науке после краха догматизированного марксизма-ленинизма резко снизился интерес к крупным теоретическим обобщениям по вопросам общественного прогресса, развития человеческой цивилизации в целом. И это понятно: наша социальная наука слишком долго развивалась в отрыве от общемировых тенденций. Предстоит много сделать в освоении достижений многих конкретных, прикладных направлений существующих за рубежом экономических и социологических теорий, и на этом пока делается закономерный акцент. Однако, по нашему мнению,
нельзя упускать из виду и более широкие вопросы, касающиеся глобаль
ных перспектив мирового хозяйственного и социального развития, иначе
| Щ мы навсегда окажемся в роли отстающих, ведь западные исследователи не
\ стоят на месте, а их разработки приобретают все более всеобъемлющий и
междисциплинарный характер.
Хотя работ, непосредственно перекликающихся с темой данного дис
сертационного исследования в отечественной литературе до сих пор прак
тически не было, неоценимую помощь при его подготовке нам оказало
знакомство с трудами советских и российских специалистов, в разное вре
мя и под различными углами зрения исследовавших те или иные аспекты
интересующей нас проблематики. Здесь, как и в случае с зарубежной ли
тературой, мы не ограничивались политэкономическнми работами, а об
ращались также к трудам в смежных областях науки. Отметим с благодар
ностью таких авторов как В.С.Автономов, О.И.Ананьин, А.В.Аникин,
Г.С.Батищев, Н.М.Бережной, С.В.Брагинский, А.В.Бузгалин,
Ю.А.Васильчук, Э.О.Вильховченко, О.С.Виханский, Л.С.Гребнев,
Б.Т.Григорян, И.Е.Гурьев, Г.Г.Дилигенский, А.А.Дынкин, Л.И.Евенко,
В.Я.Ельмеев, Т.И.Заславская, В.В.Зотов, Р.И.Капелюшников, А.И.Китов,
А.И.Колганов, Э.Г.Кочетов, К.Б.Козлова, Ю.Б.Кочеврин,
В.А.Красильщиков, О.Н.Крутова, В.И.Кузнецов, В.М.Кульков, Ю.В.Куренков, Ю, А. Левада, Н.А.Макашева, М.М.Максимова, С.В.Малахов, М.К.Мамардашвили, В.И.Марцинкевич, В.А.Медведев, В.М.Межуев, Н.Ф.Наумова, Л.П.Ночевкина, Р.М.Нуреев, И.М. Осадчая, Я.А.Певзнер, А.В.Полетаев, В.Д.Попов, Ю.К.Плетников, В.В.Радаев, Р.В.Рывкина, В.Б.Супян, ВЛФофанов, Р.И.Цвылев, Ю.В.Шишков. Г.А.Шпилько, P.M. Энтов, В.АДцов, Ю.В.Яковец.
Научная новизна. В настоящее время вряд ли возможно полностью и с должной основательностью охарактеризовать этап общественного про-
гресса, открывающийся изменениями последних десятилетий. В связи с этим исключительно важно четко определить содержания предыдущего этапа.
Мы полагаем, что все стадии развития цивилизации, которые основаны на труде как главной форме человеческой активности и характеризуются борьбой индивидов и классов за материальные блага, господством товарных отношений, частной собственности и эксплуатации, следует объединить в одну большую эпоху, которую можно назвать экономической. В данном случае понятие «экономическая» используется в тот же смысле, в каком применяется термин «oekonomische» в немецком языке, где противопоставление экономики и хозяйства, воплощенное в различных смысловых оттенках понятий Oekonomie и Wirtschaft, выражено гораздо более явно, чем в рамках английской или французской терминологии. Основополагающий характер выделения данной эпохи для осмысления хозяйственной истории человечества дает возможность отказаться от специфического терминологического определения как предшествующей ей, так и будущей. Первая может быть рассмотрена как доэкономическая общность (pre-oekonomische Gemeinschaft)^ а вторая — как постэкономическое общество (post-oekonomische Gesellschaft). Попытка же определения социума будущего в "позитивном" аспекте, через обнаружение его фундаментальных отношений и закономерностей, пока преждевременна; возможности современного исследователя ограничены лишь выявлением предпосылок и тенденций, наиболее важных для его становления.
Целесообразность подобного подхода может быть обоснована следующими соображениями. Во-первых, с помощью понятия постэкономического общества можно логично противопоставить формирующееся социальное целое всем формам обществ, объединяемым в экономическую эпоху; только в этом случае обеспечивается адекватный характер доктри-
ны, претендующей на охват всего пройденного человеческой цивилизацией пути. Во-вторых, данный подход позволяет увидеть как первооснову нынешней трансформации, каковой, по нашему убеждению, выступает переход от трудовой деятельности к творческой, так и определить основные «точки роста», в которых происходит формирование новых отношений. В-третьих, рассмотрение сегодняшней трансформации как становления постэкономического общества позволяет более взвешенно подойти к оценке характера переживаемой нами эпохи. Принципиально важно не преувеличивать роль технологической революции; последняя является не более чем предпосылкой качественных изменений, которое должны произойти прежде всего на личностном уровне. В то же время нужно подчеркнуть глобальный характер переживаемого переворота, который гораздо более значителен, чем отрицание одной только индустриальной эпохи. Главное - становится возможным осознание того, что человечество находится накануне наступления такого социального состояния, которое не может регулироваться и управляться фактически ни одним из известных доселе способов.
Свою задачу мы видели не в констатации эпохальности современной социально-экономической трансформации, а в попытке понять, какими неизвестными ранее явлениями она сопровождается, какие новые формы обретает в ее ходе общественная структура. Инструмент такого осмысления - изучение тенденций, общих для второй (центральной) эпохи хозяйственного развития. Предлагаемый нами подход не распространен в современной науке, обычно ограничивающейся противопоставлением общества будущего капиталистическому или индустриальному типам хозяйства, что не обеспечивает выявления наиболее глубинных и эпохальных сдвигов.
Важнейшими чертами, объединяющими в экономическую эпоху античность, средневековье и Новое время, мы считаем рыночный обмен, частную собственность и эксплуатацию. С момента обретения разделением труда устойчивого характера противоречия, возникающие в сфере обмена, стали важнейшим источником общественного прогресса. Товарные отношения, известные с раннеантичных времен, были и остаются вплоть до сего дня важнейшим фактором социальных трансформаций. Само развитие форм производства — от античного полиса, причудливо сочетавшего товарные черты с доминировавшей натуральнохозяйственной системой, через средневековье, где рыночные отношения начали проникать в различные сферы общественного хозяйства, вплоть до становления буржуазного способа производства, когда товарное обращение приобрело всеобщие масштабы, — скорее отражало эволюцию товарного хозяйства от примитивных к наиболее развитым формам, чем представляло собой прогрессивную смену классовых обществ. Продолжительная история генезиса и развития рыночных отношений однозначно свидетельствует о том, что и их преодоление будет не менее долгим и комплексным.
Отношения собственности отражают механизм функционирования социума как системы, основанной на противоречивости материальных интересов составляющих ее индивидов. Они ведут свою историю с появления личной собственности, принимавшей разнообразные формы — от владения участком общинной земли, хозяйственным инвентарем и продуктами труда, которыми земледелец свободно обменивался с соседями в земледельческих сообществах, до обладания всем достоянием государства, включая и подданных, что характерно для ранних азиатских монархий. Частная собственность в привычном понимании этого термина возникла намного позже, когда атомизированный характер производства стал общественной нормой, а политическую власть получили силы, отражающие це-
ли и ориентиры нового строя. Преодоление частной собственности способно стать содержанием весьма продолжительного периода обществен-
Ф ного прогресса, характеризующегося скорее возвратом к различным фор-
мам личного владения, чем пресловутым обобществлением производства.
С учетом меняющихся социальных и хозяйственых реалий должен быть заново осмыслен феномен эксплуатации. Вопреки распространенно-
^ му мнению, эксплуатация не может быть устранена одним лишь перерас-
пределением части продукта, обычно присваиваемой представителями праздных классов, в пользу производителей общественного богатства. Устранение эксплуатации возможно, на наш взгляд, прежде всего в форме преодоления специфического феномена сознания. В обществе, где каждый человек рассматривает материальные интересы как основные, любое ущемление таковых естественным образом воспринимается им как эксплуатация; там же, где интересы не привязаны столь жестко к материальным целям, эксплуатация естественно перестает существовать как значимый элемент социальных отношений. Преодоление эксплуатации, этого характернейшего атрибута экономической эпохи, станет длительным процессом, сложность которого обусловлена прежде всего инертностью человеческого сознания.
Таким образом, нельзя не заметить, насколько существенно меняется представление о будущей эпохе, если противопоставлять ее не капитализму или индустриальному строю, а всему периоду господства классовых обществ как единому целому.
г Становление постэкономического общества представляет собой обо-
ротную сторону уже наблюдающегося процесса деструкции основ традиционного экономического строя. Так же как раньше экономические отношения расширяли сферу своего господства, устраняя прочие хозяйственные и политические формы, так и ныне новое общество прокладывает себе
дорогу посредством происходящего исподволь постоянного отрицания элементов прежнего социально-экономического устройства. Важнейшим явлением становится преодоление труда как утилитарной активности и замена его творческой деятельностью, непосредственно не мотивированной материальными факторами. Данный процесс связан с модернизацией системы человеческих ценностей и психологических ориентиров, он неизбежно будет весьма длительным и происходить эволюционным путем.
Важно также подчеркнуть, что тенденции, на анализе которых сфокусировано исследование, развиваются нелинейно, возвратно и циклически, В наибольшей мере они характерны для периодов экономического роста, тогда как при ухудшении хозяйственной конъюнктуры и социально-политической обстановки они неизбежно становятся менее выраженными, отходят на второй план, но не исчезают вовсе.
Структура работы. Указанные соображения определили структуру диссертации. Работа состоит из четырех глав, первые три посвящены преимущественно методологическим и теоретическим аспектам поднятой проблемы, а в последней делается попытка наметить пути практического применения предлагаемой концепции.
В первой главе проводится обзор концепций, с нашей точки зрения, наиболее адекватно подходящих к выявлению и пониманию основополагающих социально-экономических процессов, определяющих пути общественного прогресса. К таковым мы относим, с одной стороны, современные концепции постиндустриализма (а также постмодернизма), берущие свое начало в институциональной теории. В них наиболее выпукло отражена масштабность и эпохальная значимость трансформаций, наблюдаемых в экономике наиболее передовых стран Запада; правда, делается это в основном с чисто эмпирических позиций. С другой стороны, это марксова теория общественных формаций, которая, имея немало созвучий с по-
\">
стиндустриальными доктринами XX века, отличается от них гораздо большей внутренней последовательностью, теоретической глубиной и проработкой методологических аспектов. При творческом, недогматическом подходе марксизм и сегодня способен вооружить исследователя строгим и логически непротиворечивым инструментарием для проникновения в сущность происходящих глобальных технологических, хозяйственных и социальных сдвигов.
Марксистская теория стоимости послужила автору в качестве фундамента всего осуществляемого им в последующих главах политикоэконо-мического анапиза. Синтез и развитие марксизма и постиндустриализма лежат в основе предлагаемой нами концептуальной схемы. К сожалению, ограниченные рамки диссертации не позволили автору подробно остановиться на других важнейших теоретических школах современности, которые также пытаются осмыслить новые хозяйственные явления, вводя такие категории как «трансакционные издержки», «человеческий капитал», «дробление прав собственности», «общественный выбор», «симулированные потребности» и т.д.
Во второй главе обосновывается понимание формирующегося сегодня общества как постэкономического. Здесь, наряду с общеметодологическими проблемами, акцент сделан на терминологических вопросах. По нашему убеждению, теория общественного развития должна базироваться на глубоком и всестороннем анализе человеческих интересов как детерминанты всей эволюции хозяйственных и социальных систем. Именно поэтому центральное место в этой части работы занимает исследование перехода от трудовой деятельности к творческой, рассматриваемого нами в качестве главной движущей силы современного прогресса цивилизации.
Третья глава посвящена анализу основных политэкономических аспектов глобальной трансформации, определяющей суть и облик общества
следующего тысячелетия. Наиболее подробно рассмотрены три процесса, обусловленных достижениями научно-технической революции и наметившимися глубинными изменениями в характере человеческой деятельности. Речь идет, во-первых, о деструкции рыночного хозяйства, вызываемой тем, что в развитии современной экономики центральную роль начинают играть знания и информация, которые, в отличие от материальных факторов производства, невоспроизводимы и неисчислимы в традиционном политэкономическом смысле. Во-вторых, происходит модификации отношений собственности, связанная с преодолением привычного отчуждения работника от средств производства. В-третьих, в определенном смысле можно говорить об исчезновении такого характерологического феномена всех классовых обществ как эксплуатация. Рассмотрение каждой из этих проблем убеждает не только в масштабности перемен, но и в том, что постэкономическое состояние общества отнюдь не будет свободно от самых различных конфликтов и противоречий, а его достижение -перспектива отнюдь не ближайших лет и даже десятилетий.
В заключительной главе в свете разработанных диссертантом методологических подходов анализируется ряд важнейших аспектов современного мирового развития. В частности, оценивается воздействие постэкономических тенденций (которые в обозримом будущем останутся уделом лишь ограниченного круга государств) как на характер развития самих этих стран, так и на их взаимоотношениях с остальными странами, по-прежнему живущими в экономической эпохе. Здесь речь идет о потенциале стабильности и самодостаточности постэкономической системы, ее потенциальных внутренних противоречиях, направлениях и формах ее взаимодействия с внешним по отношению к ней миром, новом контексте стоящих перед человечеством глобальных проблем.
Общая картина общественного прогресса
Начало теории постиндустриального общества в ее нынешнем понимании относится к 60-м годам. К этому времени, с одной стороны, окончательно выкристаллизовалось отношение к развитым обществам как воплощению индустриального порядка (Р.Арои заявлял, что «Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров: советского и западного, а представляет собой единую реальность — индустриальную цивилизацию»1 ); с другой — было возрождено понятие постиндустриализма (Д.Рисман выносит данный термин в заголовок своей известной статьи ", а Д.Белл использует его в лекциях, прочитанных им в Зальцбурге). Идея была подхвачена представителями самых различных идеологических направлений — от консерватора У.Ростоу1 и умеренного либерала К.Томинага17 до придерживавшегося явной социалистической ориентации А.Турена18 и чешского марксиста Р.Рихты1 .В 1973 г. вышла книга Д.Белла «Грядущее постиндустриальное общество», вызвавшая взрыв интереса к соответствующей проблематике. По мере углубления в проблему наметились два подхода. Один подчеркивает отличия нового состояния социума от всех прежних; наиболее типичным образом это проявляется на терминологическом уровне в ис- I пользовании понятий с префиксом «пост-». Другой нацелен на формулирование позитивных определений нового строя на основе выделения наиболее присущих ему признаков. Первый подход представлен прежде всего сторонниками собственно теории постиндустриального общества и концепции постмодернизма (postmodernity). Идеи постиндустриализма весьма популярны, а соответствующий термин широко применяется не только в экономических, но и философских и социологических работах. Некоторые исследователи конкретизируют свои подходы, говоря о постиндустриальном капитализме , постиндустриальном социализме , а также экологическом2" и конвенцжь напьном постиндустриализме. Общей же остается констатация снижения роли материального производства и развития сектора услуг и информации, иного характера человеческой деятельности, изменения типов вовлекаемых в производство ресурсов, а также существенной модификации социальной структуры. Присущий постиндустриальной доктрине технологический детерминизм пытаются преодолеть представители постмодернизма24, обращающие внимание не только на сугубо хозяйственные явления, но и на формирование системы постматериальных ценностей, отказ от прежних методов организации труда и переход к максимальному использованию творческого потенциала работников, а также на ряд сугубо социологических моментов — становление нового типа семьи и форм социального партнерства, повышение роли знания и изменение системы образования, национальные и этнические вопросы25. Наряду с этим развиваются пред- ставлення о современном обществе как о постбуржуазном26, посткапита- листическом , постпредпринимательском28, пострыночном29, посттрадиционном" , и даже постцивилизационном или постисторическом . Однако эти экзотические понятия не получили распространения. Приверженцы второго подхода определяют новое состояние цивилизации через рассмотрение его отдельных признаков; при этом часто в центре внимания оказываются явления, непосредственно не определяющие общество как социальное целое. Наиболее известная попытка такого рода - введение в научный оборот фактически одновременно в США и Японии Ф.Махлупом и Т.Умесао термина «информационное общество»j2, положившего начало теории, развитой такими известными авторами, как М.Порат, Й.Масуда, Т.Стоуньер, Р.Катц и др.33 Подобный подход рассматривает эволюцию человечества сквозь призму прогресса знания34 и имеет многих предшественников35. К этому направлению примыкают концепция технотронного (techn tronic - от греческого techne) общества Зб.Бжезински , а также доктрины, подчеркивающие роль знаний и обозначающие современный социум как «knowledgeable society»"7, «knowledge society»38, или «knowledge-value society»39. 1 Иг Попытки определить новое общество через апелляцию к отдельным характеристикам его социальной структуры малочисленны и малоубедительны. Так, идеи организованного (organized)40, конвенционального (conventional)4 или программируемого общества (la societe programmee)42 не обеспечивают выделения комплекса основных принципов и отношений новой структуры. Свидетельство неадекватности такого подхода и в том, что предлагаемые определения принимают предельно общий характер; так, говорят об «активном» (active)43 и даже «хорошем» (good)44 обществе. В этом контексте показательно признание О.Тоффлера, что все ранее предложенные определения будущего общества неудачны.
Парадигма анализа
Приоритет в обозначении одной из основных стадий развития циви лизации как экономической эпохи безусловно принадлежит К.Марксу. В Предисловии к «К критике политической экономии» он ввел понятие эко номической общественной формации (oekonomische Gesellschaftsformation), которым определил значительную эпоху истории, объединяющую целый ряд существенно отличающихся друг от друга пе риодов. К.Маркс писал: «в общих чертах азиатский, античный, феодаль ный и современный, буржуазный, способы производства можно обозна чить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации;.. этой (курсив наш — В.И.) общественной формацией завершается предыс тория человеческого общества»1. Концепция экономической общественной формации сыграла важную роль в системе материалистического понимания истории. Обозначая данным термином целый ряд достаточно разнородных общественных форм, основоположники марксизма выделили в развитии человечества эпоху, на протяжении которой объективные элементы хозяйственной жизни проявлялись наиболее непосредственным образом и в наибольшей степени воздействовали на всю социальную структуру. Экономическим они считали такой способ взаимодействия между членами социума («форму общения»), который определяется не религиозными, нравственными или политическими, а в первую очередь производственными факторами. Таким образом, самым общим определением экономического общества в марксовом понимании является обозначение его как периода истории, основанного на превалировании материальных интересов в качестве главного мотива деятельности людей и предполагающего существование институтов частной собственности, индивидуального товарного обмена и эксплуатации. Отсюда вытекает и понимание исторической ограниченности данного периода. В трактовке этого вопроса К.Маркс и Ф.Энгельс проявили высокую степень последовательности и корректности. С одной стороны, говоря о том, что экономическая общественная формация включает в себя целый ряд способов производства, и отмечая, что капиталистическая система отношений формируется «на такой ступени развития экономической общественной формации, которая уже сама есть результат целого ряда предшествующих этапов развития»2, они отмечают, что буржуазный строй, являясь воплощением принципов экономической организации социума, не исчерпывает собой экономической эпохи. С другой стороны, полагают, что этот тип общественного устройства подготавливает основные материальные предпосылки для устранения всей экономической системы как целого; именно капиталистическое развитие приводит к тому, что «уже несколько десятилетий история промышленности и торговли представляет собой лишь историю возмущения современных производительных сил против современных производственных отношений»3. Экономическая форма общества в марксистской теории обозначает период, характеризующийся эксплуатацией, классовым делением общества и товарно-денежными отношениями и завершающийся с отрицанием указанных черт. Социумы, сменявшие друг друга в рамках данной эпохи, базируются на связях экономического порядка, их развитие обусловлено в первую очередь эволюцией хозяйственного базиса, а прогресс выражается прежде всего в разделении труда и следующей за ним экспансии товарно-денежных отношений. Подчиненное экономическим законам и развивающееся вместе с прогрессом товарных связей общество эволюционировало по пути, определяемому хозяйственными закономерностями, что позволило позволило К.Марксу заявить: «я смотрю на развитие экономической общественной формации как на естественноисто-рический процесс» . Этот подход определил теорию общественной трансформации, по которой революции, опосредующие становление и преодоление экономической общественной формации, были названы социальными, а все прочие революционные по своей форме события, в том числе отмечавшие смену способов производства внутри экономической эпохи, - революциями политическими. Последние порождаются взаимодействием между хозяйственным базисом общества и его социально-политической надстройкой и не знаменуют собой радикальных изменений в динамике и направленности эволюции экономической общественной формации. Следует отметить обстоятельство, которое никогда не рассматривалось в рамках ортодоксальной марксистской теории. Мы имеем в виду единственное «противоядие», позволяющее избегнуть революционного отрицания экономического строя. Говоря, что скоро «социальная революция станет неизбежной», К.Маркс подчеркивал, что подобное произойдет только случае, «если до тех пор не изменится... сама человеческая природа»5. Именно проблемы и последствия изменения таковой и станут центральным элементом нашего исследования постэкономического общества. Значение марксовой теории экономической общественной формации не может быть в должной мере понято без осмысления причин, побуждавших ее автора столь часто использовать введенный им термин. Их, на наш взгляд, по крайней мере три. Во-первых, понятие экономической общественной формации было и остается единственным, в рамках которого развитие социальных структур от азиатских общин до капиталистического способа производства может быть рассмотрено как внутренне единый процесс эволюции ряда фундаментальных отношений, определяющих характер общественного целого. Во-вторых, только в этом случае исследование буржуазных производственных отношений действительно становится ключом к познанию докапиталистических форм производства; основоположники марксизма не раз подчеркивали, что более развитое общество позволяет глубже исследовать законы эволюции ему предшествующих. И, наконец, только эта теория в полной мере подчеркивает значимость грядущей социальной революции как залога не только освобождения пролетариата, но и преодоления элементов вторичной эпохи, препятствующих развитию общества на принципиально новой основе, на базе максимального развития личных качеств каждого из составляющих его индивидов.
Деструкция рыночного хозяйства
На протяжении всей истории капитализма и его противники, и апологеты постоянно говорят о вызовах этому строго. Опасность пролетарской революции сменилась глобальными проблемами, кризисы перепроизводства уступили место развитию информационного сектора. Между тем поскольку этот строй основан на принципах всеобщего товарного хозяйства, единственным радикальным вызовом ему может стать деструкция основ рыночного хозяйства как системы, нацеленной на получение и присвоение стоимости в качестве носителя всеобщего богатства, отделенного от потребительной стоимости благ и противостоящей ей. В экономической теории рыночное хозяйство и товарное производство зачастую рассматриваются как идентичные явления. Поэтому все чаще возникающее стремление разграничить положения, касающиеся концепции рыночной экономики, и тезисы, относящиеся к теории производства и потребления высокотехнологичных и информационных блат, воплощается, как правило, лишь в призывах к замене «экономической теории товаров» новой «экономической теорией продуктов»3. При таком подходе в теорию рынка и товарного производства наряду с понятиями «рыночные товары и изделия» вводится термин «продукты», обладающий столь широким значением, что его плодотворное применение в рамках какой-либо прикладной концепции представляется невозможным. Мы предлагаем иной, более последовательный путь, основанный на теоретическом противопоставлении терминов «рыночное хозяйство» и «товарное производство» - понятий взаимосвязанных, но не тождественных. Товарное производство обозначает чрезвычайно широкий круг явлений, описываемых в рамках единственного предположения: в обществе существует определенное разделение труда, и создаваемые тем или иным субъектом хозяйствования блага могут быть обменены на иные товары, удовлетворяющие его потребности. Целью обмена выступает максимизация присваиваемых потребительных стоимостей и формирование той их структуры, которая в наибольшей мере отвечает стремлениям хозяйствующего субъекта; основа количественного соизмерения товаров при этом может быть любой — от исчисления трудовых затрат до субъективной оценки полезности блага. Напротив, рыночное хозяйство представляет собой систему, в которой производство товаров осуществляется как производство некоей всеобщей ценности, а сами они выступают воплощением всеобщего эквивалента, обычно называемого стоимостью. Условием формирования основ этого типа хозяйства является распространение принципов товарного обмена не только на большую часть потребительных благ, но и на все основные условия и ресурсы производства. Именно поэтому оно возникает на этапе, когда эпоха прогрессивного развития экономического общества приближается к завершению. В отличие от товарного производства, цель рыночного хозяйства заключается в максимизации присвоения стоимости как воплощения богатства, а принципы обмена основаны на соизмерении стоимости обмениваемых товаров. Превращение товарного производства в рыночное хозяйство привело к полному доминированию принципов экономического общества. В свою очередь, устранение элементов рыночного хозяйства и воссоздание системы отношений товарного производства как инструмента перераспределения потребительных стоимостей выступает важнейшей характеристикой постэкономической трансформации. Рыночное хозяйство кардинально отличается от товарного производства тем, что в его рамках безусловно наличествует всеобщий эквивалент, соизмеряющий стоимость производимых благ, причем растущий темп присвоения этого эквивалента тем или иным хозяйствующим субъектом отражает растущее благосостояние последнего. Цель же товарного производства ограничивается ростом присвоения конкретных потребительных стоимостей, поэтому в данном случае нет необходимости в эквиваленте, соизмеряющем товары. Таким образом, основное различие товарного производства и рыночного хозяйства состоит в отсутствии или наличии фундаментального эталона для соизмерения благ, придающего обмену ими эквивалентный характер.
Основы внутренней устойчивости постэкономического общества
Основным источником социального прогресса в последние десятилетия етапи глобальные технологические изменения. Сама глобализация хозяйственной жизни, являющаяся одной из наиболее характерных черт современной эпохи, в значительной мере обусловлена экспансией информации как основного ресурса производства3. Подойдя к концу 70-х годов с научным и технологическим потенциалом, достаточным для развертывания информационной революции, западные державы оказались способны осуществить ряд мер по быстрому внедрению этих достижений в экономику. Приход к власти неоконсервативных правительств в США, Англии и ФРГ и последующее изменение налоговой политики обеспечили активный приток инвестиций в наиболее передовые отрасли. Так, инициированное администрацией президента Р.Рейгана в 19S1 г. снижение налогов высвободило средства, эквивалентные 58% всех затрат на техническое перевооружение промышленности США в первой половине 80-х годов , что вызвало экономический бум, определявший ведущее положение США в мире на протяжении целого десятилетия.
В результате страны «большой семерки» к началу 90-х стали более влиятельными в экономическом отношении, чем они были когда-либо ранее. В 1990 г. члены «клуба семи» обладали 80,4% мировой компьютерной техники и обеспечивали 90,5% высокотехнологичного производства. Только на США и Канаду приходилось 42,8% всех производимых в мире затрат на исследовательские разработки, в то время как Латинская Америка и Африка, вместе взятые, обеспечивали менее 1% таковых; если среднемировое число научно-технических работников составляло 23,4 тыс. на 1 млн. населения, то в Северной Америке этот показатель достигал 126,2 тыс Развитые страны контролировали 87% из 3,9 млн. патентов, зарегистрированных в мире по состоянию на конец 1993 г.6. Таким образом, технологический прогресс обеспечил как сближение уровней хозяйственного развития наиболее передовых постиндустриальных держав и взаимопроникновение их экономик, так и увеличившийся разрыв между ними и остальным миром.
Период становления основ постэкономического общества стал эпохой быстрого роста взаимозависимости национальных хозяйственных систем, обычно называемого глобализацией современной экономики. Данное явление представляет собой совокупность сложных и противоречивых процессов, в ряду которых следует выделить возрастающую взаимозависимость самих производств, активизацию торговых потоков, новый характер финансовых связей и активную миграцию рабочей силы. Развитие производства за рамками национальных государств во многом связано с экспансией транснациональных корпораций- Используя преимущества, порожденные различиями рынков труда, капитала и технологий в отдельных странах, они не только обеспечивают рост своих экономических показателей [так, отношение объемов продаж 50 ТНК к американскому ВНП выросло с 28 до 39% между 1975 и 1989 г,7], но и превращают сам принцип глобальной активности в универсальный, подготавливая понимание того, что «ограниченная локальными рамками компания может скоро стать совершенно неконкурентоспособной»8. Сегодня 500 крупнейших ТНК обеспечивают более 1/4 общемирового производства товаров и услуг9; при этом их доля в экспорте промышленной продукции достигает 1/3, а в торговле технологиями и управленческими услугами —4/510. Триста крупнейших корпораций обладают 25% всего используемого в мировой экономике капитала и обеспечивают 70% прямых зарубежных инвестиций.
Гораздо большие масштабы приняла в конце XX века глобализация финансовых потоков. Соотношение между ВВП и объемом международных операций с акциями и облигациями, не достигавшее в 1980 г. и 10%, к 1992 г. составил в Японии 72,2, в США — 109,3, а во Франции — 122,2%12. При этом в течение второй половины 80-х и первой половины 90-х годов повсюду в мире росли обороты фондовых бирж, увеличившись с 1986 по 1995 г. более чем в 8 раз. Другим важным направлением активизации финансовых потоков стал валютный рынок. Еще в конце 80-х годов он был единственным сектором, где оборот удвоился в период относительно медленного хозяйственного роста ; финансовые потоки, ежедневно проходящие через действующую в США компьютеризованную систему межбанковских расчетов, с 1993 г. превосходят 1 трлн. долл.14 Основные финансовые центры образом сосредоточены в постиндустриальных державах, и их обороты лишь подчеркивают степень контроля над остальным миром.
