Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Нематериальные и субъектные аспекты развития социально -экономических систем 15-119
1.1. Принцип субъектности в познании экономики 15-49
1.2. Проблема идеального в экономике 49-80
1.3. Хозяйственные типы и смысловые парадигмы социально - экономического развития 80-119
Глава 2. Античный и Христианский хозяйственные типы 119-200
2.1. Понятийный инструментарий исследования социально - экономических систем и хозяйственных типов 119-124
2.2. Античный хозяйственный тип 124-148
2.3. Христианские хозяйственные типы 148-200
Глава 3. Хозяйственные типы Модерна и Постмодерна 201-283
3.1. Хозяйственный тип Модерна 201 -234
3.2. Постмодерн и постэкономика 234-257
3.3. Исторические опыты социально-экономических трансформаций и альтернативы постэкономики 257-283
Заключение 283-317
Список использованной литературы 318-333
- Проблема идеального в экономике
- Хозяйственные типы и смысловые парадигмы социально - экономического развития
- Античный хозяйственный тип
- Постмодерн и постэкономика
Проблема идеального в экономике
Под человеческим капиталом понимается воплощенный в человеке запас способностей, навыков, знаний, мотиваций и здоровья, которые, будучи результатом инвестиций семьи, фирмы и общества, неотделимы от его носителя и могут оказывать положительное влияние на доходы человека и фирмы, а также на увеличение благосостояния всего общества.41 Данный ресурс причисляют к внеэкономическим составляющим хозяйственного развития, поскольку человеческий капитал формируется в таких отраслях, как здравоохранение и образование, а его применение и использование является уникальной личностной характеристикой каждого индивида. Важность такого внеэкономического фактора как человеческий капитал можно проиллюстрировать тем обстоятельством, что на протяжении XX века накопление человеческого капитала опережало темпы накопления физического капитала.
Термин «интеллектуальный капитал» применяется по отношению к неосязаемым активам предприятия, которые выступают причиной роста стоимости активов компании. Интеллектуальный капитал в разных трактовках включает в себя ряд элементов: рыночные активы (товарные марки, репутация корпорации), интеллектуальная собственность как активы (ноу-хау, патенты), человеческий капитал (способность к инновациям, квалификация), инфраструктурные активы (технологии и процессы, делающие работу фирмы возможной). Существует трактовка интеллектуального капитала как активов, представляющих собой знания, которые неотделимы от сотрудников предприятия, а также знания, воплощенные в результатах мыслительной деятельности - в интеллектуальной собственности и клиентуре. Пионеры изучения-данной проблемы Л. Эдвинссон и М. Мэлоун полагают, что он состоит из двух компонентов: невоспроизводимого человеческого капитала (сюда также относят моральные ценности компании и общую культуру труда) и воспроизводимого структурного капитала (техническое и программное обеспечение, организационная структура, патенты, отношения между компанией и ее клиентами и т.п.)2. В интеллектуальном капитале большую роль играют «неосязаемые» статусные ценности и невоспроизводимые на рынке «знаниевые активы», что позволяет относить этот фактор к сфере внеэкономического.
Для нашего исследования особенно значимы социальный и культурный капиталы. Понятие социального капитала было введено в научный оборот в 1980-х гг. Дж. Коулмэном и Р. Патнэмом. Одним из основных исследователей влияния социального капитала на процессы в современном обществе является Ф. Фукуяма. Изначально понятие «социальный капитал» зарождалось как развитие концепции человеческого капитала. Если человеческий капитал создается путем внутренней трансформации индивидов, которая вызывается усовершенствованием их навыков и способностей, то, как рассуждает Дж. Коулмэн, «происхождение социального капитала связано с изменениями в отношениях среди индивидов и облегчает их деятельность. Если физический капитал полностью осязаем, будучи воплощенным в очевидных материальных формах, то человеческий капитал менее осязаем. Он проявляется в навыках и знаниях, приобретенных индивидом. Социальный же капитал еще менее осязаем, поскольку он существует только во взаимоотношениях индивидов»43.
П. Бурдье утверждал, что «социальный капитал представляет собой совокупность реальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства и признания - иными словами, с членством в группе»44. Он делает акцент на отношениях членства в группе. Ф. Фукуяма основной характеристикой социального капитала называет доверие как степень, в которой индивиды в обществе придерживаются схожих норм и ценностей, и готовы подчинить индивидуальные интересы интересам больших групп: «Доверие есть возникающее в рамках определенного сообщества ожидание того, что члены данного сообщества будут вести себя нормально и честно, проявляя готовность к взаимопомощи в соответствии с общепризнанными нормами»45. Тогда социальный капитал можно определить как экономические возможности, возникающие из наличия доверия в обществе. Известна трактовка социального капитала М. Палдэма, который определяет его как «социальный клей, позволяющий мобилизовать дополнительные ресурсы отношений на основе доверия»4 . Доверие принято рассматривать в двух измерениях: межличностное доверие (о чем говорит, в частности, Фукуяма), т.е. доверие между людьми в равноправных, партнерских отношениях, а также как доверие к публичным институтам, т.е. доверие людей к государственным и общественным структурам. Е. Ясин первый вид доверия называет горизонтальным доверием, а второй вид - вертикальным доверием.
Таким образом, социальный капитал - это категория, современной экономической науки, означающая наличие отношений доверия,и готовности к сотрудничеству между агентами экономики. Ключевым в определении со-циальногокапитала является понятие связей, основанных на доверии, а не на эгоистическом расчете. Доверие выражается» в вере в добрые намерения; компетентность и надежность других участников отношений. Доверие - это возникающее у членов общества ожидание того; что другие члены общества будут вести себя предсказуемо, честно и со вниманием к окружающим, в согласии с некоторыми общими нормами. Социальный капитал «отличается от других форм человеческого капитала тем, что он обычно создается и передается посредством культурных механизмов - таких, как религия, традиция, обычай».48 Эмпирическими исследованиями уровней социального капитала в мире занимается организация World Values Survey49.
Хозяйственные типы и смысловые парадигмы социально - экономического развития
Понятие хозяйственного типа мы определяем на основе философской теории всеединого субъекта истории Л.П. Карсавина и теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского. Согласно Л. П. Карсавину, «нет развития без субъекта развития. Но субъект не вне развития — тогда он был бы не нужен - а в самом развитии. Нет субъекта и развития, а есть развивающийся субъект. Тем самым он реален, как реально само развитие, и должен быть признан объемлющем и содержащим все развитие».80 Акцент на субъекте максимально сближает обществознание с жизнью, ибо социальная действительность представляет собой непрерывное историческое развитие субъекта - отдельного человека, социальной группы, народа, этноса, цивилизации и всего человечества.
По Н.Я. Данилевскому, «всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком.или группою языков, довольно близких собою для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий,- составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло из младенчества».81 При этом Н.Я. Данилевский признавал четыре вида культурной деятельности в истории: религиозную, культурную, политическую и общественно-экономическую; По= его мнению, культурно-исторические типы концентрируют свою деятельность В ОДНОЙ из указанных сфер (греки - на культуре, древние евреи - на религии, европейцы - на науке, русские же пытаются равномерно развивать,все четыре сферы).
По мысли Л.П. Карсавина, субъект исторического развития выступает как «всеединство своих качествований» — экономики, политики, религии, этики и права, которые, теряя статус самодостаточных сфер бытия, оказываются свойствами, присущими одному и тому же субъекту. Иными словами, все сферы бытия общества, отличаясь одна от другой, в действительности не отъединены друг от друга, - они пребывают в едином субъекте как разнокачественные формы его жизни.
Стало быть, вопрос о «влиянии» религии на экономику или идеологии на политику оказывается бессодержательным. Не религия «влияет» на экономику, идеология - на политику и т. д., а и религия, и экономика, и идеология, и политика выражают, хотя и по- разному, субъект развития и потому изменяются вследствие изменений самого этого субъекта.
Несомненно, рассмотрение развития общества как жизни «всеединого субъекта» заключает в себе опасность игнорирования различий между отдельными сферами — религией, экономикой, политикой, правом. Но только на первый взгляд. Если сферы общества выражают единый субъект, то каждая из них выражает его неполно, ограниченно. Характеристику любого исторического субъекта нельзя свести только к религии, экономике или политике. «Коллективные исторические личности» - народы, этносы или цивилизации всегда развиваются (или деградируют) и религиозно, и экономически, и политически. В экономике как неполном выражении субъекта, содержатся все другие стороны его развития, и, наоборот, экономика сама присутствует в них. Ведь все эти сферы не разъединены в каком- либо социальном или категориальном пространстве, а по выражению-Л. П. Карсавина, «суть сам субъект».
Хозяйственная деятельность человека - далеко не естественно - научное понятие. Она выражает общность психологической реакции людей на-внешние условия: картину мира, единство миросозерцания, идеалов, взглядов и пр. Господствующий тип мировидения, обеспечивая СХОДСТВО1 мотивов, интуиции и предпочтений людей, так или иначе «направляет» их хозяйственную активность. Вот почему согласно Л. П. Карсавину, С. Н. Булгакову, А. Ф. Лосеву и др. русским философам - космистам, хозяйственное бытие; как и общественное бытие в целом, представляет собой прежде всего и по преимуществу процессы духовные, социально - психические. По определению, С. Н. Булгакова, «хозяйство есть явление духовной жизни, как и все другие стороны человеческой деятельности и труда». Но подобная постановка вопроса вовсе не утверждает приоритет «идеализма» над «материализмом».
С точки зрения русских православных мыслителей, противопоставление идеи и материи, дуализм духа и плоти является неприемлемым. Догмат о реальном (душевном и телесном) воплощении Христа, соединившим Божественную и человеческую природы, приводит к принципиальному принятию мира. Поэтому «гнушение плоти» характеризуется христианством как. недопустимое отрицание идеи конечного преображения мира и человека. Отечественная традиция отстаивает принцип реализма, учитывающего все три составляющих человека - тело, душу и дух. Реализм - это подход к социальной жизни как к нераздельному тождеству идеи и материи, духа и плоти, субъекта и объекта. Таким образом, хозяйствование субъекта есть всегда конкретно-историческое единство того, «есть на самом деле», объективно, и нашего восприятия, того, что «нам кажется», - единство факта и мысли об этом фак- те, единство.практики и ее идеально- мифологической интерпретации. Идеальные аспекты хозяйственной жизни находятся не вне хозяйства, они содержатся внутри хозяйственной-деятельности в виде смыслозадающих установок и целеполагания личности-.
Многообразиехозяйственных субъектов мьь выражаем через понятие хозяйственных типов. Поскольку речь идет именно и-только о субъекте хозяйства, то неизбежно возникает вопрос о смысле и цели хозяйственного процесса, который не может рассматриваться как пространство действия обезличенных «объективных» закономерностей. Иными словами, хозяйственный тип всегда сочетает в своей деятельности и материальные, и идеальные практики. Разнообразные виды социально- экономической практики не могут изучаться изолированно потому, что они выражают, хотя и по- разному, единый субъект развития, пребывают в нем как разнокачественные формы его жизни. Хозяйство должно быть осмыслено и интерпретировано как одна из сторон развития субъекта в единстве с другими сторонами, моментами и историческими особенностями этого развития.
Античный хозяйственный тип
Смысл и течение истории определены в прошлом - в сакральном первовремени, в котором содержатся социальные идеалы. Вся человеческая история оказывается деградацией - регрессом, ухудшением духовного начала жизни, движением к хаосу. Например, Гесиод описывает историю как последовательную смену эпох, взятую в качестве регрессивного нисходящего движения от золотого века к серебряному, медному и железному. Если в первом золотом веке люди жили «как боги», с спокойной и ясной душою, горя не зная, не зная трудов... недостаток был им ни в чем неизвестен», то в последнем веке «землю теперь населяют железные люди. Не будет им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, и от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им. Все же ко всем этим бедам примешены будут и блага».110
Эта смысловая парадигма, воплощаясь в материальных практиках: личности, приводит к тому, что модернизация- движение: от хозяйства! к; экономике- оказывается невозможной; Модернизация: может здесь мыслиться,. следовательно, и являться лишь как усугубление хаоса железного: векаїю приближение: гибели- мира., Смысловая парадигма античности никоим обра-зом не могла привести к становлению системы хозяйства; подобной новоевропейскому капитализму - при наличии «объективных» предпосылок подобного переворота, как это будет показано выше. Если же: ко всем бедам железного века «примешаны, будут и. блага», то развитие экономики никак не может обладать самодостаточной и желаемой перспективой: экономика оказывается подчиненной всему общественному контексту, а ее гипертрофия приводит лишь к росту перераспределительных практик и сверхпотреблению;
Нормативная модель хозяйственной системы .Как показал АФ. Лосев; классический идеал античности: означает «скульптурное или пластическое» восприятие мира: тождество идеи и материи, данное чувственно-материально,, осязаемо и телесно на основе слияния идеально-личного с природным, самодовлеющим и самотождественным космосом.111 Столь же целостно, неподвижно и самотождественно выглядел в представлениях греков и римлян общественно-хозяйственный строй.
Хозяйственная деятельность была органической частью целостного универсума, исполнявшая важные, но служебные по отношению к задачам социального космоса общины - государства функции. Ограниченность хозяйственных благ порождала в античном обществе потребность в обеспечении государства и граждан необходимыми средствами существования при непременном условии сохранения стабильности и устойчивости общины, при обязательном исключении или сведении к минимуму конфликтов между отдельными гражданами. А это предполагало умеренность личных, потребностей (идеал патриархальной бедности) и ориентацию на консервативные, освященные традицией способы ведения хозяйства.
Общеантичный хозяйственный идеал - образ экономики как «правильного хозяйства», имеющего целью удовлетворение естественных потребностей семьи, умеренный достаток и сытное потребление, но отнюдь не накопление и стяжание. В хозяйстве античная смысловая парадигма полагает себя в виде меры естественных потребностей, задающей целеполагание субъекта. Поэтому основной хозяйственный принцип представлен как принцип самодовлеющего удовлетворения конечных и ограниченных потребностей субъекта. Преобладающий хозяйственный субъект - не вышедший за пределы наличного мира субъект простого воспроизводства.
Эта смысловая парадигма, воплощаясь в материальных практиках личности, приводит к тому, что движение от традиционного хозяйства к самодовлеющей рыночной экономике оказывается невозможной. Такой сдвиг может здесь мыслиться, следовательно, и являться лишь усугублением хаоса железного века и приближением гибели мира. Смысловая парадигма Античности никоим образом не могла привести к становлению системы «античного капитализма», подобной новоевропейскому капитализму — при наличии «объективных» предпосылок подобного переворота в Древнем Риме.112 Рост денежных богатств, выход на мировые рынки и захват мировых ресурсов, развитие денежного обращения, торговли и ростовщичества после Пунических войн капитально поколебали полисную мораль и солидарный образ жизни римлян. Богатые граждане всячески обирали бедных и захватывали земли крестьян, когда те воевали вдали от Рима. Крестьяне, в свою очередь, бросали свои земельные участки и толпами уходили в Рим ради беззаботной жизни и получения бесплатного хлеба («хлебных раздач») от власти. С одной стороны, мы видим рост денежных богатств и капиталов, с другой — обезземеливание непосредственных производителей, превращение их в не имеющих собственности пролетариев и сотни тысяч захваченных рабов. Предпосылки генезиса капитализма — свободный капитал и дешевая рабочая сила — - как будто бы налицо. Тем не менее, «духа капитализма» или «буржуазной рационализации» не возникло, да и возникнуть не могло. Фундаментальный мировоззренческий переворот, осуществленный в Новое время, когда неограниченный рост доходов стал самоцелью личности,„был невозможен в античном этосе, в котором1 доминанта естественных потребностей ойкоса (дома, семьи) доминировал над «противной природе» жаждой денег и богатства.
Хозяйственные блага интересовали римлян по их конкретному назначению служить средством удовлетворения осязаемой, «телесной», естественной потребности. Отсюда следует, что отвлечение от конкретных свойств хозяйственных благ и их рациональный расчет в денежной форме, присущий европейскому буржуа, был просто немыслим для человека античной эпохи. Латифундии и мастерские с сотнями рабов воспринимались не в качестве анонимных, приносящих прибыль капиталистических предприятий, а как составная часть «дома» — богатого, но все равно семейного, ориентированного на человеческие потребности хозяйства. Рост товарности производства и денежных оборотов не менял сути римской экономики: любое, даже самое товарное, римское имение стремилось к самообеспечению, к удовлетворению потребностей «фамилии» (домашнего хозяйства). Лишь продукция одной, наиболее доходной отрасли шла на рынок, остальные, как правило, продолжали оставаться нетоварными, ориентированными на воспроизводство естественного для римлян образа жизни. Рост денежных богатств и-финансовых операций после побед в Пунических войнах и создания мировой империи был направлен не в накопление капитала и в новые инвестиции, а в ничем не ограниченный рост потребления, доходящего до паразитического сверхпотребления — в создание своего рода античной версии «цивилизации потребления». Широкое развитие денежных операций, торговли и ростовщичества порождало в Риме дух алчности и легкой наживы, но никак не методичное накопление и производительное инвестирование капитала.
Постмодерн и постэкономика
Парадигма Постмодерна не выходит за рамки либерально - позитиви-сткого мироощущения Модерна, он лишь крайне субъективизирует и психологизирует это мироощущение. И поскольку постмодернистская философия стремится к преодолению логики позитивизма, оставаясь в пределах либерального мировоззрения, то мощный заряд интеллектуального критицизма у мыслителей Постмодерна начисто лишен какой-либо положительной социальной перспективы.
Исходная философская интуиция Постмодерна основана на критике классической логики понятий, присущей науке Модерна. Согласно постмодернистам, непонимание и противоречия-между людьми рождаются из-за стремления к тотальному логическому определению понятия. Истину невозможно замкнуть в кругу понятий - слишком велика доля несообщаемого, неопределимого и невоспринимаемого даже в диалоге всего лишь двух личностей. Любая всеохватывающая система понятий есть насилие над человеческой идентичностью, поскольку упорядоченное знание может лишь перевести мир на путь тоталитарного социального проекта - прагматического плана мироустроения, который не может ничего воспроизвести из того, чтовдох-новляло искателей универсальных истин. Понятия и логика понятий замыкают, ограничивают и подавляют наше существование. Взамен логики понятий постмодернисты предлагают вести рассуждение на языке «симулякров понятий».
Там, где отчужденный дискурс логики и науки уступает место человеческой.подлинности, считают постмодернисты, там понятие уступает свое место симулякру. Симулякр не имеет объективного смысла, он «схватывает» миг ускользающего бытия как мгновение непрестанно меняющейся человеческой идентичности. Симулякр - это освобождение и открытость всех «я», всех вещей и всех существований.
Внеморальность Постмодерна подчас интерпретируется как полная и исчерпывающая толерантность - открытость всем разнообразным мировым ценностным контекстам и способность к пониманию незападных культур и цивилизаций. Но это не так. «Открытость другому» здесь можно рассматривать как «сужение области собственной моральной высоты» - способность «посмеяться над своими богами». Чужие ценности принимаются постмодернистами не посредством их включения в определенных рамках в-свою систему ценностей, а благодаря тому, что свои ценности утрачивают абсолютное значение, внутреннюю интимную привязанность - ониотстраненно прочитываются как «текст» наряду с другими рядоположенными «текстами»206. Такой ценностный релятивизм порожден предпринятой теоретиками Постмодерна попыткой полной деонтологизации мира - отказом от признания подлинности бытия, сущего, сверхличного.
Теоретики Постмодерна декларируют отказ от единой картины мира, предлагая взамен бесконечные возможности конструирования, точнее, перекомбинирования моделей мира «играющим» субъектом. Постмодерн манипулирует любыми культурными контекстами, образами и знаками предшествующих эпох. Отрицая подлинную реальность, Постмодерн создает свою -реальность мозаики несводимых друг к другу уникальных состояний «экзистенциально заброшенного» субъекта, модель непрерывно меняющего свою конфигурацию хаоса. Поэтому в дискурсе Постмодерна не воспринимается «всерьез» реальность мироздания, предметность веры или сверхличных основ нашей материальной жизни. Отсюда проистекает определенное интеллектуальное бесплодие Постмодерна, отсутствие в нем творческой подлинности.
Когда Модерн прошел стадию зрелости и вступил в эпоху заката, тогда наступило, по выражению Ж. Бодрийяра, «царство полной свободы -всеобщей ни — к - чему не привязанности, никому - не - обязанности, ни - во - что -не - верия».207 Абсолютный плюрализм деконструкций и свободная игра с симуляциями смыслов, броуновское движение интеллектуальных молекул постмодернизма есть результат истощения сил творчества и внутренней мобилизованности личности.
Классические мыслители искали - а нередко и находили! - невыразимую сущность вещи, то, что пребывает в вещи, а не просто меняется в бесконечном ряду ее интерпретаций. Уход в хаос интеллектуальной комбинаторики свидетельствует о полном разрушении вертикали, связывавшей личность с Абсолютом и свехэмпирическими энергиями творчества. Метаморфоза личности в «саморефлектирующую молекулу» - вот элементарная тайна и элементарная разгадка Постмодерна.
Постмодерн, как и все на свете, развивается из противоречий. Особенности постмодернистского противоречия состоят в том, что постмодернизм живет за счет либерально- позитивистского уклада жизни и в то же время разлагает его. Действительно, что представляет собой мир Постмодерна? Этот мир не имеет ни развития, ни субстанции, он не знает ни своей сущности, ни своего происхождения. Постмодернизм предлагает нам уйти в неопределимую бесконечность смыслов и значений, которую человек может только смутно ощущать. Ж. Бодрийяр, например, прямо указывает, что уже не существует ни «истории», ни «субстанции»: наступила «стадия полной относительности, всеобщей подстановки, комбинаторики и симуляции».208
