Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Сфера возникновения и содержание коллизий законов в области регулирования отношений по наследованию 19
1. Понятие и сущность наследования 19
2. Основные положения о наследовании в праве РФ и зарубежных стран 30
Глава II. Наследственный статут 62
1. Понятие наследственного статута 62
2. Проблема «расщепления» наследственного статута 93
3. Проблемы определения статута наследования в праве РФ и зарубежных государств 105
Глава III. Квалификация и предварительный коллизионный вопрос в международных наследственных отношениях 137
1. Проблема квалификации в наследственных отношениях международного характера 137
2. Предварительный коллизионный вопрос в регулировании международных наследственных отношений 167
Глава IV. Проблема выморочного имущества в международных наследственных отношениях 179
Заключение 192
Библиография 197
- Понятие и сущность наследования
- Понятие наследственного статута
- Проблема квалификации в наследственных отношениях международного характера
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Институт наследования известен праву вообще, в том числе и международному частному праву, с древнейших времен. Его нормы регулируют отношения по переходу имущественных прав и обязанностей умершего лица к иным субъектам права. Длительность существования рассматриваемого института можно объяснить лишь особым значением наследования как для отдельного индивида, так и для общества в целом1. Как отмечал дореволюционный отечественный исследователь И.А. Покровский, «вопрос о судьбе имущества после смерти его субъекта-хозяина имеет огромное как личное, так и общественное значение. Здесь...сталкиваются самые разнообразные интересы, самые противоположные течения, которые дают эволюции наследственного права то одно, то другое направление» .
Право наследования в Российской Федерации в настоящее время относится к числу конституционно гарантированных прав человека и гражданина (ч. 4 ст. 35 Конституции РФ). Как разъяснил Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 16 января 1996 г. № 1-П , это право обеспечивает гарантированный государством переход имущества, принадлежавшего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам). Оно включает в себя как право наследодателя распорядиться своим имуществом, так и право наследников на его получение. Право наследования в совокупности двух названных правомочий базируется на положениях ч. 2 ст. 35 Конституции Российской Федерации, предусматривающей возможность для собственника распорядиться принадлежащим ему имуществом, что является основой свободы наследования.
1 См.: Мусаев P.M. Наследование по завещанию: история и современность. Диссертация на
соискание ученой степени кандидата юридических наук. М, 2003. С. 3.
2 См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., Статут, 2003. С. 294.
3СЗ РФ. 1996. №4. Ст. 408.
Наследственные отношения представляют собой ту область общественной жизни, в рамках которой возникает значительная масса проблем юридического характера. В современных условиях с учетом интенсификации миграции населения, расширения сферы разнообразных-международных обменов объективно усиливается необходимость правовой регламентации наследования средствами международного частного права (МЧП).
В частности, в материалах сравнительного исследования наследственного права в странах ЕС, опубликованных Немецким институтом нотариата в 2002 г., отмечается возрастание актуальности проблем международного наследования, что обусловлено рядом обстоятельств: в некоторых странах Союза проживает значительное число лиц - граждан других стран Союза (например, в Германии это 1,8 миллиона человек, а в Люксембурге граждане иных стран ЕС составляют около 20 процентов населения); многие граждане стран, входящих в ЕС, имеют банковские счета или недвижимую собственность в других государствах (по данным немецких банков, более 1 миллиона немцев владеют за границей недвижимостью) и т.д.1
Подобные процессы затрагивают не только государства ЕС, вследствие чего появляется потребность в соответствующих исследованиях и для отечественной доктрины и практики. Их значимость в современных условиях является результатом действия нескольких факторов.
Первый фактор - это качественное изменение объективной основы возникновения отношений по наследованию. Изменения, происшедшие в материально-правовом регулировании наследования в РФ, позволяют с достаточной уверенностью утверждать, что отечественный законодатель, конструируя соответствующие правовые предписания, не только допускал, но и учитывал такое их последствие, как «выход» наследственных отношений за пределы собственной правовой системы. Иными словами, нормы отечественного на-
См.: Rechtsvergleichende Studie der erbrechtlichen Regelungen des Internationalen Verfah-rensrechtes und Internationalen Privatrechts der Mitgliedsstaaten der Europaischen Union. S. 20 II Deutsches Notarinstitut (DNotI). Les Successions Internationales dans l'UE.
следственного права исходят из расширенной сферы возникновения отношений по наследованию за счет таковых международного характера.
Во-первых, значительно расширен круг лиц, которые могут призываться к наследованию - как но закону, так и по завещанию. В частности,- законные наследники в настоящее время сгруппированы по восьми очередям. Отнюдь не исключено, что среди них могут оказаться граждане иностранных государств или лица без гражданства. В отношении наследования по завещанию следует сказать, что законодатель, установив свободу завещательного распоряжения в виде основополагающего принципа российского наследственного права, в качестве одного из аспектов его действия закрепил возможность для наследодателя завещать свое имущество любым лицам. Закономерным следствием этого является включение в число субъектов, претендующих на наследство, тех лиц, которые в силу различных критериев - гражданства и домицилия для физических лиц, места учреждения для коллективных образований и пр., характеризуются принадлежностью к иностранным правопоряд-кам.
Во-вторых, концептуальное изменение правового регулирования отношений собственности, отраженное в Гражданском кодексе РФ (далее - ГК, ГК РФ), привело к тому, что в состав имущества, переходящего от умершего к другим лицам, могут входить компоненты, связанные с правовой системой иной, нежели российская: недвижимое имущество, расположенное за границей, имущественные права, вытекающие из договоров с иностранными банками или страховыми компаниями и т.д.
Отмеченные обстоятельства с очевидностью свидетельствуют, что, с одной стороны, наследственные дела международного характера уже не будут для отечественного правоприменителя экстраординарным событием, а с другой стороны, для целей разрешения таких дел по существу ему придется активно обращаться к инструментарию МЧП.
<>. Последнее посещение сайта -27.08.07.
Кроме того, нельзя забывать, что отношения по наследованию для целей их правового упорядочения по преимуществу подвергаются воздействию внутренних, национальных правовых норм, отражающих специфику социальной, экономической и правовой системы конкретной страны. Закономерным явлением вследствие этого выступают многочисленные и разнообразные коллизии в случае, когда переход имущества по наследству связан с несколькими (двумя и более) национальными правопорядками. Следовательно, в качестве основного средства в упомянутом юридическом инструментарии, на который в наибольшей степени ложится «нагрузка» по регулированию наследственных отношений международного характера, будут служить соответствующие нормативные предписания - коллизионные нормы.
Именно с последним обстоятельством связан второй фактор, детерминирующий актуальность настоящего исследования, - существенное обновление коллизионного права в России и других странах СНГ. Этот процесс, как будет детально показано в последующем изложении, коснулся не только специальных правил, выражающих направления прикрепления международных наследственных отношений к праву того или иного государства, но также и основных максим коллизионного права, которые впервые за всю историю отечественного МЧП получили легальное закрепление.
Среди них особого внимания требует правило о первичной квалификации, закрепленное в ст. 1187 ГК, ибо именно квалификация является, с одной стороны, «фундаментом» отыскания применимого к частным международным отношениям права, а с другой - выступает в качестве явления, имманентного коллизионному регулированию как таковому. Хотя отечественная учебная и научная литература, равно как и комментарии законодательства
См., например: Ануфриева ЛЛ. Международное частное право. В 3-х томах. Том 1. Общая часть. М., БЕК, 2002. С. 242-248; Федосеева Г.Ю. Международное частное право. М., 2002. С. 106-110; Международное частное право. Учебник / Под. ред. д.ю.н., проф. Г.К. Дмитриевой. Изд-е 2-е, перераб. и доп. М., Проспект, 2003. С. 150-163; Звеков В.П. Международное частное право. Учебник. Изд-е 2-е, перераб. и доп. М., Юристъ, 2004. С. 181-188; Международное частное право. Учебник. / Отв. ред. Н.И. Марышева. М., Юристъ, 2004. С. 184-188.
традиционно уделяют внимание данному вопросу, обзор специальных работ
за последние три десятилетия3 свидетельствует о том, что концентрирован
ного анализа соответствующих проблем до сего времени не предпринима
лось. - -
Еще больше «не повезло» в отечественной науке МЧП другой проблеме коллизионно-правового регулирования - предварительному коллизионному вопросу. Состояние зарубежной доктрины МЧП в этой части позволяет заключить, что указанная проблема на протяжении многих лет получает более или менее подробное освещение4. Российская же наука и практика МЧП во-
См.: Лунц Л.А. Курс международного частного права в трех томах. М., Спарк, 2002 (далее - Курс международного частного права). С. 247-267; Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. С. 452-455; Толстых В.Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве: проблемы толкования и применения раздела VII части третьей ГК РФ. М., Спарк, 2002. С. 88-98; он же. Международное частное право: коллизионное регулирование. Спб., Издательство Р. Асланова «Юридический Центр Пресс», 2004. С. 169-186; Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. М., Во-лтерс Клувер, 2007. С. 180-190.
См.: Постатейный научно-практический комментарий части третьей Гражданского Кодекса РФ. Под общ. ред. Эрделевского A.M. "Библиотечка РГ", М., 2001 г. // СПС «Гарант». Комментарии законодательства; Гуев А.Н. Постатейный комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации. М., ИНФРА-М, 2002 г. // СПС «Гарант». Комментарии законодательства; Сергеев А.П., Толстой Ю.К., Елисеев И.В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья. М., Проспект, 2002. С. 196-198 (автор комментария к ст. 1187 - И.В. Елисеев); Виноградова Р.К, Дмитриева Г.К., Репин B.C. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под общ. ред. д.ю.н., проф. В.П. Мозолина. М., НОРМА, 2002. С. 188-201 (автор комментария к ст. 1187 - Г.К. Дмитриева); Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., Юристь, 2002. С. 320-330 (автор комментария к ст. 1187 - В. П. Звеков); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. д.ю.н. Н.И. Марышева и д.ю.н. К.Б. Ярошенко. М., КОНТРАКТ, 2004. С. 351-356 (автор комментария к ст. 1187 - А.Л. Маковский); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Отв. ред. Л.П. Ануфриева. М., Волтерс Клувер, 2004. С. 381-383 (автор комментария к ст. 1187 - Т.Н. Нешатаева); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., Юрайт-Издат, 2004. // СПС «Гарант». Комментарии законодательства.
См.: Лунц Л.А. К вопросу о «квалификации» в международном частном праве // СЕМП. 1979. М., 1980. С. 212-219; первая отечественная публикация по данной проблематике, появившаяся после выхода в свет статьи Л.А. Лунца, - это статья Н.С.Бирюковой (см.: Бирюкова КС Проблема квалификации понятий в правоприменительной практике при разрешении споров с иностранными участниками //Журнал российского права. 2005, № 7).
Зарубежную библиографию по предварительному коллизионному вопросу см., в частности: Schurig К. Die Struktur des kollisionsrechtlichen Vorfragenproblems II Festschrift fur Gerhard Kegel zum 75. Geburtstag 26. Juni 1987. herausgegeben von H.-J. Musielak, K. Schurig.
обще не располагают разработками по данному предмету, за исключением нескольких, по существу спорадических, высказываний1. Вместе с тем, на современном этапе развития права он приобретает особую актуальность в силу своей имманентности, подобно-квалификации, регулированию международных частных отношений, прежде всего коллизионному. Кроме того, обращает на себя внимание и еще одно обстоятельство - областью, в которой чаще всего возникает данная проблема, являются именно наследственные отношения международного характера.
Следует также отметить, что истекший с момента введения третьей части ПС РФ период принес с собой не только позитивный материал, но и обнажил определенные сложности, обусловленные новым регулированием.
Научная разработанность темы исследования может быть оценена по нескольким направлениям. С одной стороны, коллизионные вопросы наследования всегда были и остаются предметом внимания в отечественном МЧП2. Однако содержание соответствующих разделов имеющихся научных и учебных разработок свидетельствует о том, что их авторы в основном ограничиваются комментированием положений действующего или действовавшего в определенный период отечественного и зарубежного законода-
Verlag W. Kohlhammer. Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz. 1987. S. 550-551 (см. сноску 3 и указанную там литературу).
1 См., например: ЛунцЛ.А. Курс международного частного права. С. 239-241; Междуна
родное частное право: современные проблемы. С. 455-457; Толстых В.Л. Коллизионное
регулирование в международном частном праве: проблемы толкования и применения раз
дела VII части третьей ГК РФ. С. 81-85; он же. Международное частное право: коллизи
онное регулирование. С. 169-186; Звеков В.П. Коллизии законов в международном част
ном праве. С. 180-190.
2 См., например: Перетерский КС, Крылов СБ. Международное частное право. М., 1940;
Лунц Л.А. Очерки советского семейного и наследственного права // Ученые записки ВИ-
ЮН. Вып. 2. М., Юрид. изд-во НКЮ СССР. 1941; он же. Коллизионные вопросы насле
дования в советском праве // Очерки международного частного права. М., Издательство
ИМО, 1963; он же. Курс международного частного права; Ануфриева Л.П. Международ
ное частное право. В 3-х томах. Том 2. Особенная часть. М., БЕК, 2002; Богуславский ММ.
Международное частное право. Изд 5-е, перераб. и доп. М., Юристъ, 2004; Галенская Л.Н.
Международное частное право. Л., 1983; Звеков В.П. Международное частное право. Изд.
2-е, перераб. и доп. М., Юристъ, 2004; Федосеева Г.Ю. Международное частное право. М.,
Профобразование, 2002; Международное частное право. Учебник / Под ред. Г.К. Дмит
риевой. Изд.-е 2-е, перераб. и доп. М., Проспект, 2003; Международное частное право.
Учебник / Отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2004.
тельства, а также положений международных договоров. За пределами внимания доктрины остается вопрос о том, насколько имеющиеся (или имевшиеся) коллизионные правила соответствуют природе, сущности тех общественных-отношений, на регулирование которых они рассчитаны. Следовательно, о степени научной разработанности проблем регулирования международных наследственных отношений можно говорить весьма условно, так как до сего времени вопросы, анализируемые в настоящем диссертационном исследовании, не подвергались самостоятельному анализу.
Приходится признать, что даже существенное обновление законодательных решений, к сожалению, не способствовало активизации научных разработок.
С другой стороны, в 60-х - 80-х годах прошлого столетия вышли в свет несколько специальных работ, посвященных наследственным отношениям в МЧП1, ставивших основной своей задачей освещение проблем правового положения иностранцев в наследственных делах. Коллизионные вопросы наследования в них практически не освещались или же подвергались весьма краткому рассмотрению (при этом, аналогично с высказанным выше замечанием, освещение этих вопросов имело, в основном, характер комментариев правовых норм). Следует также отметить, что в течение последних 25 лет специальных исследований, посвященных проблемам так называемого «международного наследования», в том числе его коллизионным аспектам, в отечественной доктрине не осуществлялось.
Соображения, высказанные выше в обоснование актуальности темы исследования, обусловливают необходимость постановки следующего вопроса: как вообще следует конструировать правила отыскания правопорядка, компетентного регулировать наследственные отношения, связанные с несколькими национальными правовыми системами? И как следует решать пробле-
1 См.: Рубанов А. А. Наследование в международном частном праве (отношения СССР с капиталистическими странами). М., 1966; он же. Наследование в международном частном праве (отношения СССР с социалистическими странами). М., 1972; он же. Заграничные
мы, сопутствующие его отысканию? Работ по данной теме в отечественном МЧП нет. Примечательно, что даже в последних по времени диссертационных исследованиях, специально посвященном коллизионно-правовому регулированию наследственных отношений международного характера, указанному вопросу не уделяется внимание1.
Вследствие этого сосредоточение внимания не просто на анализе общего строя существующей регламентации, а формулирование задачи вскрыть принципиальные ее проблемы, являющиеся одновременно «узкими местами» теории и практики, самостоятельно придает диссертационной работе качество новизны.
Объект и предмет исследования. Настоящее диссертационное исследование своим объектом имеет коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в международном частном праве; его предметом выступают нормы национального права различных государств, международно-правовые предписания международных соглашений, доктрина и правоприменительная практика судебных и иных органов в области разрешения коллизий, касающихся наследственных отношений международного характера.
Целью работы является анализ теоретических и практических проблем, обусловленных действием коллизионного метода регулирования, в рамках правового упорядочения международных отношений по наследованию.
В связи с этим автор поставил перед собой следующие задачи: выявить объективную основу возникновения коллизий в сфере материально-правового регулирования отношений по наследованию, возникающих в рамках международного оборота;
наследства. М., 1975; Голъская Д.Х. Правовые проблемы сотрудничества социалистических и капиталистических стран в делах о наследовании. М., 1980. 1 См.: Сивоконъ А.Я. Коллизионные вопросы наследования в международном частном праве. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Киев, 1977; Алешина А. В. Коллизионные вопросы наследования по закону в международном частном праве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Спб., 2006; Папушой И.Л. Гражданско-правовое регулирование института наследования с участием иностранного элемента. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Спб., 2007.
дать анализ подходов к формулированию принципов отыскания правопо
рядка, выступающего в качестве наследственного статута, на протяжении ис
тории развития МЧП;
- исследовать проблему «расщепления»~наследственного статута;
проанализировать современную практику разрешения проблем отыскания статута наследования, базируясь на нормативном материале РФ и ряда зарубежных стран;
исследовать проблемы первичной юридической квалификации и предварительного коллизионного вопроса в наследственных отношениях международного характера на основе анализа отечественной и зарубежной доктрины и практики.
проанализировать возникновение и разрешение проблем выморочного имущества в МЧП на материале отечественного и зарубежного права.
Методологическую основу исследования составили формальнологический, историко-правовой и сравнительно-правовой методы.
При написании настоящего исследования использовались труды по римскому частному, гражданскому, наследственному и международному частному праву как отечественных, так и зарубежных правоведов, составившие теоретическую базу исследования. Автор обращался, в частности, к работам дореволюционных (М.И. Брун, В.Э. Грабарь, Д.Д. Гримм, A.M. Гуляев, Н.Л. Дювернуа, Д.И. Мейер, Б.Э. Нольде, А.А. Пиленко, К.П. Победоносцев, И.А. Покровский, В.И. Сергеевич, В.И. Синайский, В.М. Хвостов, Г.Ф. Шершеневич), советских (Б.С. Антимонов, И.Л. Брауде, Д.Х. Гольская, В.Э. Грабарь, К.А. Граве, М.В. Гордон, В.М. Корецкий, СБ. Крылов, Л.А. Лунц, А.Н. Макаров, В.Ф. Маслов, И.Б. Новицкий, Н.В. Орлова, И.С. Перетерский, В.И. Серебровский, А.Я. Сивоконь, Е.А. Флейшиц, Б.Б. Черепахин) и современных российских исследователей (Т.Е. Абова, Л.П. Ануфриева, A.M. Бай-зигитова, В.В. Безбах, Н.С. Бирюкова, М.М. Богуславский, Б.А. Булаевский, Е.А. Васильев, Р.И. Виноградова, В.В. Гущин, Ю.А. Дмитриев, Г.К. Дмитриева, И.В. Елисеев, А.Н. Жильцов, В.В. Залесский, В.П. Звеков, А.Е. Зуев,
В.А. Канашевский, M.H. Клевченкова, А.С. Комаров, З.Г. Крылова, А.Л. Маковский, Т.Н. Малая, Г.З. Мансуров, Н.И. Марышева, М.Г. Масевич, Т.В. Матвеева, И.Г. Медведев, В.П. Мозолин, А.И. Муранов, P.M. Мусаев, В.К. Пучинский, В.С Репин, А.А. Рубанов, О.Н. Садиков, A.F. Светланов, А.П. Сергеев, Н.Г. Скачков, Е.А. Суханов, Ю.К. Толстой, В.Л. Толстых, Е.Т. Усенко, Г.Ю. Федосеева, М.В. Филимонова, P.M. Ходыкин, Т.Д. Чепига, О.Ю. Шилохвост, К.Б. Ярошенко).
Кроме того, в ходе работы над диссертацией были использованы труды английских (М. Вольф, Р. Грейвсон, А. Дайси, Дж. Моррис, П. Норт, Д. Хэй-тон, Дж. Чешир), американских (Дж. Бил, Э. Рабель, Дж. Стори, Г. Штум-берг, А. Эренцвейг), немецких (К. Венглер, М. Вольф, Ф. Кан, Г. Кегель, Я. Кропхоллер, X. Кох, У. Магнус, Г. Мельхиор, П. Винклер фон Моренфельс, Х.-Й. Музилак, Г. Нёйхауз, Л. Раапе, В. Риринг, Ф. Савиньи, К. Шурих, А. Юнкер, Э. Яйме), австрийских (X. Кёлер, М. Швиман), швейцарских (П. Ла-лив, А. фон Планта, Ф. Фишер), французских (Б. Ансель, Э. Бартэн, А. Ба-тиффоль, П. Бурель, Д. Гутман, Ж. Деруппе, Ф. Деспанье, В. Ёзе, И. Лекетт, П. Леребур-Пижоньер, И. Луссуарн, П. Лягард, П. Майе, А. Пийе, Ф. Франсе-скакис, Ж. Эрон), бельгийских (Мерлен, Ф. Риго), венгерских (Л. Векаш, Ф. Мадл), датских (Т. Шмидт), голландских (П. Вут, У. Губер), польских (Б. Валашек, М. Сосьняк), македонских (Т. Бендевский), сербских (Т. Варади), алжирских (М. Иссад), индийских (Р.С. Чаван) и японских (Т. Ариидзуми, С. Вагацума) авторов - как оригинальные, так и переведенные на русский язык.
Нормативной и эмпирической базой исследования послужило законодательство и судебная практика по наследственному и международному частному праву Англии, США, Франции, Бельгии, КНР, Мадагаскара, Российской Федерации, Румынии, Таиланда, Эстонии, Австрии, Бразилии, Буркина-Фасо, Венгрии, Венесуэлы, Германии, Греции, Грузии, Египта, Ирана, Италии, Кубы, Литвы, Лихтенштейна, Макао, Монголии, ОАЭ, Перу, Польши, Португалии, Украины, Чехии, Чили, Швейцарии, Югославии, Болгарии, Южной Кореи, Японии.
Соображения, высказанные выше в обоснование актуальности темы исследования, как представляется, в достаточной степени характеризуют и его новизну, однако не исчерпывают ее. В диссертации впервые предпринимается попытка специального рассмотрения важнейшего из коллизионно-правовых вопросов - статута наследования, его понятия и критериев определения - как самостоятельной теоретической проблемы. Реализация указанной цели сопровождается введением в научный оборот новой терминологии.
На защиту выносятся следующие положения:
Имеющееся в доктрине определение понятия статута международного частного отношения, характеризующее статут как правопорядок, установленный с помощью норм международного частного права, который регулирует данное отношение по существу, т.е. определяет права и обязанности его субъектов, является неполным и нуждается в существенном уточнении. Правила, с помощью которых отыскивается право, применимое к частным отношениям международного характера, должны воплощать наиболее оптимальную модель разрешения коллизий законов применительно к тому или иному виду отношений, а значит с учетом природы, цели и назначения последних. В результате понятие статута частного отношения международного характера формулируется следующим образом: под статутом международного частного отношения следует понимать правопорядок, с которым данное отношение связано по своему существу, природе, цели и назначению.
Наследственный статут как правопорядок, компетентный регулировать наследственные отношения, юридически связанные с несколькими национальными правовыми системами следует обозначить с помощью специальной формулы - lex successions. Понятие lex successionis отражает ту связь, которая существует между определенным видом общественных отношений, нуждающихся в юридической регламентации, и правопорядком, подлежащим применению в качестве компетентного для ре-
гулирования этих отношений, не только в силу их существа, но и природы, цели и назначения.
Одной из современных тенденций развития МЧП является воплощение в коллизионных нормах для целей регулирования частных отношений, юридически связанных с несколькими национальными правовыми системами, принципа прикрепления к тому правопорядку, с которым они наиболее тесно связаны. В части международных наследственных отношений следует говорить о двух основных подходах к определению тесной связи данных отношений с конкретным национальным правопорядком. В основе первого из них лежит теория единства наследственной массы, подчиняющая наследование в целом праву страны последнего гражданства или домицилия наследодателя. Второй подход базируется на разделении имущества умершего на две относительно самостоятельные части - движимые и недвижимые вещи, с выделением для каждой из них собственных привязок: личного закона (права последнего гражданства или домицилия наследодателя) для движимого имущества и закона места нахождения имущества - для недвижимостей. Дифференциация подходов к определению тесной связи наследственных отношений международного характера и соответствующего правопорядка своей основой имеет различия в квалификации перехода имущества по наследству. Первый подход применяется, за редкими исключениями, в тех странах, правовая система которых понимает наследование как разновидность универсального правопреемства, а наследодателя рассматривает как субъект разнообразных имущественных отношений, часть из которых должна продолжаться и после его смерти для целей стабильности имущественного оборота, в то время как второй используется по преимуществу в странах «общего права», где умерший рассматривается как обладатель определенного имущества. Сообразно указанному в первом случае тесная связь отношений по наследованию с правопорядком той или иной страны опосредствуется нахождением в ней
«центра жизненной активности» умершего, а во втором решающее значение придается классификации вещей, принадлежавших наследодателю.
Принцип, заложенный в подходе, основанном на разграничении вещей, иногда трактуется в отечественной доктрине как «расщепление» статута наследования. Однако на самом деле такой подход генерирует два самостоятельных наследственных статута, порождая явление полистатутности наследования, состоящее в возможности действия двух самостоятельных коллизионных норм: 1) «наследование движимого и иного имущества, не относящегося к недвижимостям, подчиняется праву той страны, гражданином которой был наследодатель (в которой наследодатель имел место жительства) на момент своей смерти» и 2) «наследование недвижимости осуществляется по праву той страны, где недвижимость находится». Таким образом, отношения, возникающие в связи с двумя различными частями наследственного имущества подчиняются разным правопорядкам.
Возникновение полистатутности в регулировании международных наследственных отношений может характеризовать и другие ситуации, в частности, когда наследование по существу подчинено одному правопорядку, а формальные его аспекты (например, форма завещательного распоряжения или акта его отмены, либо право,-дееспособность завещателя и т.п.) - другому.
Явление расщепления статута международного частного отнощения состоит в том, что единый объем прикреплен для целей регламентации такой привязкой, которая способна привести в действие не один правопорядок, а несколько. В сфере коллизионно-правового регулирования международных наследственных отношений примером расщепления служит закон наследования недвижимого имущества, так как в результате действия привязки «lex rei sitae» на регламентацию соответствующих отношений в конечном счете могут претендовать два и более правопорядков,
если имущество находится в разных странах. Никакие иные случаи «расщепления», на которые порою указывается в доктрине и практике МЧП, не имеют места в сфере действия статута наследования. 8» Имущество лица после его смерти приобретает особые свойства - оно превращается в единый эластичный имущественный комплекс, основное назначение которого состоит в переходе к наследникам умершего. Иной подход - дробление наследственной массы на части и подчинение их различным правопорядкам - не только порождает значительные практические сложности юридического свойства, но и противоречит природе наследования, которая проистекает отнюдь не из характера имущества, принадлежавшего умершему. Объем и привязка коллизионной нормы, приводящей в действие наследственный статут, должны быть взаимоувязанными, согласованными, а этим статутом должно выступать право страны, с которой наследодатель имел наиболее тесную связь на момент смерти.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что оно, во-первых, уточняет понятийный аппарат отечественного МЧП в части формулирования дефиниции наследственного статута и признаков его «расщепления», и, во-вторых, содержит рекомендации законодательным и правоприменительным органам по формированию более выверенных решений в аспекте создания, толкования и применения юридических норм, регламентирующих порядок отыскания статута наследования. Современное состояние мирового хозяйственного оборота свидетельствует, что множественность статутов наследования, применяемых к имуществу умершего лица, выступает существенным тормозом для нормального международного общения. Данный тезис, как представляется, в немалой степени может быть подкреплен тем обстоятельством, что в настоящее время доктрина, законодательство и практика даже тех государств, которые традиционно стоят на позициях «полистатутности» наследования (прежде всего, для целей недопущения подчинения недвижимостей, находящихся на их тер-
риториях, иностранному правопорядку), все более склоняются к тому, чтобы
прикрепить наследственные отношения международного характера к право
порядку той страны, с которой наследодатель при жизни был наиболее тесно
связан. - -
В свете этого можно утверждать, что закрепленные в отечественном законодательстве правила отыскания наследственного статута не вполне отвечают потребностям современного гражданского оборота. Учитывая данное обстоятельство, в диссертации формулируются положения, направленные на совершенствование отечественного коллизионного права в аспекте прикрепления международных наследственных отношений к определенной национальной правовой системе.
Выводы, полученные в ходе работы над диссертацией, могут быть использованы при разработке проектов международных договоров РФ, законодательных актов, а также при преподавании курсов международного частного права и наследственного права.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена и обсуждена на кафедре международного частного права Московской государственной юридической академии. Основные положения настоящего исследования изложены в опубликованных работах и доложены на научных конференциях, а также использованы диссертантом в педагогической и учебно-методической работе, в частности, при разработке учебно-методических комплексов по международному частному праву, при чтении лекционного курса и проведении семинарских и практических занятий по данной дисциплине в Ульяновском государственном университете.
По теме диссертации были опубликованы следующие работы:
Абраменков М.С. Коллизионные вопросы наследования в российском праве // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. 2006, №3.
Абраменков М.С. Проблема определения наследственного статута в российском праве // Молодежь в юридической науке. Сборник тезисов меж-
дународной научно-практической конференции молодых ученых «Пятые осенние юридические чтения» (Хмельницкий, 27-28 октября 2006 г). Часть третья. Гражданское право. Семейное право. Международное частное право. Коммерческое право. Подтом 1. Хмельницкий: Издательство Хмельницкого университета управления и права, 2006.
Абраменков М.С. Некоторые проблемы коллизионно-правового регулирования наследственных отношений в Российской Федерации // Московский журнал международного права. 2006, № 4.
Абраменков М.С. Учебно-методический комплекс по курсу «Международное частное право». Димитровград, филиал Ульяновского государственного университета, 2007.
Абраменков М.С. Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в современном международном частном праве. Димитров-град, филиал Ульяновского государственного университета, 2007.
Понятие и сущность наследования
Как уже было отмечено выше, наследственные отношения входят в ту область общественной жизни, правовая регламентация которой обеспечивается преимущественно внутренними, национально-правовыми, нормами. Указанное объясняется тем обстоятельством, что данные отношения в значительной степени подвержены влиянию исторических, этнических, религиозных и иных факторов, которые обусловливают наличие существенных различий в позитивном праве разных государств и делают унификацию соответствующих правовых норм затруднительной, а подчас и невозможной. Как справедливо замечает немецкий исследователь В. Риринг, «наследственное право представляет собой типично национальную правовую материю»1. Аналогичным образом высказывался еще российский дореволюционный автор Д.И. Мейер: «Право наследования у каждого народа своеобразно, так что положения одного законодательства не применяются к другим»2.
Наряду с этим «выход» наследственных отношений за пределы границ одного государства не только не является чем-то уникальным для современного гражданского оборота, но наоборот - закономерно сопутствует его развитию на самых разных этапах. Миграция населения, заключение браков между иностранцами, рождение в подобных смешанных брачных союзах детей, международное усыновление и т.д. - все это порождает проблемы адекватного правового упорядочения общественных отношений в условиях интернационализации.
В то же время такая интернационализация различных процессов, в том числе и регулирования наследования, присутствует не только в сегодняшней действительности. Как отмечается в научной литературе, «в международном частном праве едва ли можно найти еще такую же область, которая-обладала бы столь устойчивым «международным» характером и длительной историей, как право наследования»1. Уже ранние правовые памятники Древней Руси свидетельствуют, что рассматриваемые отношения подверглись соответствующему регулированию. Так, в договоре князя Олега с византийцами («греками») 911 г. содержалась специальная статья, посвященная русским, находящимся на службе у императора, которая гласила: «Если кто из них умрет, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят все имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмет имущество и наследует в нем»2. Данная норма являет собой один из редчайших примеров двусторонней международно-правовой унификации положений о наследовании.
Если же право какого-либо государства не содержит подобных единообразных правил, созданных посредством международно-договорных инструментов (что выступает типичным явлением), то наследственные отношения, даже являющиеся по своему фактическому составу международными (например, когда в них участвуют иностранные физические лица - граждане иностранных государств, апатриды или беженцы, или когда эти отношения возникают по поводу имущества, находящегося за границей, либо в связи с фактом открытия наследства, произошедшего за рубежом), должны быть подчинены тому или иному национальному правопорядку (правопорядкам). Итогом такого подчинения будет не просто «установление национальной принадлежности» наследственных отношений, но, напротив, может повлечь за собой диаметрально противоположные или, по крайней мере, существенно различающиеся решения в аспекте, во-первых, определения круга наследников, равно как и иных заинтересованных-лищ и, во-вторых, защиты и реализации их прав и законных интересов. Ведь, как уже указывалось ранее, национально-правовые системы характеризуются значительным своеобразием и консервативностью в отношении регламентации отношений по наследованию, что, в свою очередь, существенно расширяет сферу возникновения коллизий между правопорядками, могущими в силу различных причин претендовать на применение к наследственным отношениям международного характера.
Примечательно, что эти коллизии начинаются уже с того, что самое понятие наследования не является общим для правовых систем различных государств. С точки зрения использования соответствующих подходов, можно выделить две группы стран: 1) те из них, в которых наследование понимается как разновидность универсального правопреемства. Такая квалификация наследования восходит к классическому римскому праву, где в лице наследника видели продолжение юридической личности наследодателя1. В эту группу входят практически все страны континентального права, в том числе и Российская Федерация; 2) страны, в которых наследование понимается как распределение имущества умершего между лицами, указанными в законе и/или завещании. Такой подход характерен для стран «общего права».
Понятие наследственного статута
Как уже отмечено ранее, случаи разработки на международном уровне единообразных норм о наследовании сравнительно редки, а принятые таким образом унифицированные правила касаются лишь отдельных аспектов наследственных отношений. В подобной ситуации правоприменитель неизбежно сталкивается с проблемой: какими правовыми нормами должны быть урегулированы наследственные отношения, юридически связанные с право-порядками нескольких государств, - собственными или иностранными, а если иностранными, то какими правилами надлежит руководствоваться при их выборе. Такую ситуацию в доктрине и практике МЧП традиционно именуют коллизионным вопросом. Задача суда или иного компетентного органа в данном случае состоит в том, чтобы определить, какой национальный правопорядок будет регулировать существо частного отношения международного характера, т.е. выступать в качестве его статута (lege causae). Решение данной задачи имеет определяющее значение для адекватного правового упорядочения отношений, составляющих объект регулятивного воздействия норм МЧП, в том числе таковых наследственных.
Проблема формулирования правил отыскания наследственного статута имеет в МЧП длительную историю.
Глоссаторы и постглоссаторы. Основными элементами в категории «наследственный статут» выступают, как видно, понятия «наследственный» и «статут». Однако «несущей» конструкцией данной категории является статут. Первоначально данным понятием обозначали «материальное регулирование - закон - как исходную точку вопроса о применимом праве»1. С X в. начинается рост экономического и культурного значения городов Северной и Средней Италии - Генуи, Пизы, Милана, Болоньи, Венеции, Флоренции,
Пармы, Сиены, Амальфи и других. Право этих городов-государств облекалось в «статуты». Статут в основном представлял собой письменную фиксацию обычного права более раннего периода, применявшегося в городе и его торговых общинах. Один из юристев около 1215 г. дал следующее определение статута: «статут есть добровольно принятая норма, которая происходит из народного обычая»1. Дореволюционный отечественный исследователь М.И. Брун, ссылаясь на итальянских авторов конца XIX - начала XX века, указывает, что «Генуя имеет свои статуты в 1145 г., Пиза в 1161 г., Феррара в 1208 г., Милан в 1216 г., Модена в 1218 г., Верона в 1228 г и т. д. Кодифицированные обычаи и статуты регулируют торговую и промышленную жизнь, уголовную юстицию, университетское устройство, но также и частноправо-вые отношения» . Сходным образом давал дефиницию понятия «статут» Дж. Стори.3 Бельгийский правовед Мерлэн в 1828 г. писал: «Этот термин (статут) применяется ко всем видам законов и правил. Любое правовое постановление есть статут, который разрешает, предписывает или защищает что-либо»1.
Таким образом, изначально термин «статут» понимался достаточно узко - как письменный источник права, действовавшего внутри определенного государственного образования, например, в городской общине, который заключал в себе нормы как публичного, так и частного, в том числе наследственного, права.
В своем содержании городские статуты существенно расходились. В то же самое время, торговые сношения между различными городами, а также между Италией, с одной стороны и Сирией, Аравией, Испанией и Южной Францией - с другой, требовали установления норм, регулирующих выбор статута, подлежащего применению в том или ином случае. Здесь не последнюю роль сыграла и активная миграция населения, обусловленная частыми вооруженными конфликтами итальянских общин между собой. Результатом столь интенсивного - добровольного или вынужденного - перемещения лиц стали столкновения «иностранцев и еще чаще иногорожан с местными пра-вопорядками» при вступлении данных субъектов в различные отношения частного характера1.
Вначале судьи ограничивались применением права своего собственного города. Полагали, что эта практика оправдывалась отчасти мнением, что стороны, выбирая своего судью, тем самым подразумевают также и выбор его правовой системы. Ввиду того, что многочисленные договоры, заключавшиеся между отдельными городами, никогда не предусматривали разрешения вопроса о применимом праве,— основная проблема заключалась не в том, какое право подлежит применению, а в том, какому судье принадлежит юрисдикция. Однако, в XIII в. итальянская общественная жизнь начала все чаще выдвигать случаи, когда судьям приходилось задумываться именно над коллизионным вопросом: иноземное или местное право, римское или статутное, и какой статут, если сталкиваются два из них, надлежит применить при разрешении частноправовых споров.
Похожая ситуация складывалась во Франции. Французские города XIII в., как пишет М.И. Брун, «не могли равняться с итальянскими по своему культурному и политическому значению, но в отношении обилия местных правопорядков Франция, благодаря им, напоминала архипелаг. Уже в XII в. наряду с обычаями («кутюмами» - М.А.) целых областей многие французские города имели свои хартии; обыкновенно это произведения феодальных сеньоров, которые то сами фиксируют повинности вассалов, то делают это, вынужденные к тому победой коммуны. Таковы...хартии Лаона, Лорриса, Руа-на...Бомона... В хартиях попадаются также и нормы частного права. В XIII в. у ряда больших и сильных городов южной Франции появляются свои статуты, в которых, в отличие от итальянских статутов, с одной стороны, и хартий...с другой, больше отражается римское право; Марсель (1228), Арль (1245), Монпелье, Тулуза, Перпиньян — имеют в XIII в. свои статуты». Отсюда и у французских юристов интерес к вопросам, создаваемым конфликтами между кутюмными и статутными источниками права2. Чем же руководствовались средневековые профессора и юристы-практики при разрешении коллизионной проблемы?
Проблема квалификации в наследственных отношениях международного характера
С учетом того, что международные наследственные отношения традиционно регламентируются с помощью коллизионно-правового метода, его реализация связана с решением проблем, изначально сопутствующих процессу выработки и применения коллизионных норм: отыскания применимого права, действия коллизионных норм, и в рамках этого проблем квалификации, предварительного коллизионного вопроса и т.д. Правовое регулирование наследования в рамках частного права любой страны включает в себя весьма детальную регламентацию довольно обширного круга вопросов, касающихся, в частности: оснований наследования (закон, завещание, наследственный договор, договор дарения после смерти); порядка открытия наследства; порядка наследования по закону и группировки законных наследников по соответствующим классам (очередям, ветвям, парантеллам); отстранения от наследства по недостоиности; распределения наследственного имущества между наследниками; совершения, изменения и отмены завещания; обязательной доли в наследстве и пр.
Если отношения по наследованию выходят за пределы одной правовой системы, то регулирование соответствующих их сторон в связи с указанными выше моментами должно осуществляться в рамках того правопорядка, который выступает в качестве «решающего» - статута наследования. Lex succes-sionis как правопорядок, призванный регулировать наследование, юридически связанное с несколькими национальными правовыми системами, по существу, детерминируется природой этих отношений и определяется по большей части на основе коллизионных норм.
Для того, чтобы правильно применить данные нормы, соответствующий компетентный орган должен установить прежде всего, что имеющееся общественное отношение, по поводу которого возник вопрос о применимом праве, представляет собой, во-первых, именно наследственное отношение, а, во-вторых, такое общественное отношение, которое по своей природе является международным . Иными словами, он должен удостовериться в том, что необходимо прибегнуть к международному частному праву, а не внутреннему гражданскому праву данного государства, и соотнести имеющиеся фактические обстоятельства с формулой объема коллизионной нормы - осуществить первичную юридическую квалификацию фактического состава для того, чтобы уяснить, что ему надлежит отыскивать именно наследственный статут, а не таковой, регламентирующий, скажем, имущественные права и обязанности супругов. В качестве примера можно привести знаменитое «мальтийское дело», которое, как принято считать, «открыло» для доктрины и практики МЧП проблему квалификации понятий как юридическую квалификацию.
Супруги Бартоло - англомальтийцы, не заключившие брачного контракта, через 10 лет после вступления в брак переехали в Алжир. В Алжире муж приобрел недвижимость и через некоторое время скончался. Вдова, имевшая право на половину в общем имуществе супругов, предъявила во французском суде требование об узуфрукте «вдовьей четверти», предусмотренном материальным правом Мальты. Перед судом встал вопрос: каковы по своей природе права вдовы на недвижимое имущество: идет ли речь о наследовании его или об имущественных правах пережившего супруга? . Иными словами, в данном случае перед французским судом стояла задача разграничения сферы действия двух коллизионных норм - той, которая определяет наследственный статут, и той, которая регламентирует режим имущественных отношений супругов. Комментируя данный казус, французский специалист Э. Бар-тен писал: «Я не говорю - каковы наследственные права вдовы на недвижимость...я говорю - каковы вообще права вдовы на недвижимость?»4.
Если признать, что права пережившей супруги на узуфрукт являются по своей природе наследственными, то суд Алжира должен применить соответствующую коллизионную норму Кодекса Наполеона - его ст. 3, устанавливающую, что недвижимости, находящиеся на территории Франции, даже те, которыми владеют иностранцы, подчиняются французскому закону. Следовательно, вопрос о притязаниях вдовы на недвижимое имущество должен быть решен судом в соответствии с французским законом. Согласно положениям гражданского законодательства Франции, действовавшего на момент рассмотрения спора, пережившая супруга не могла претендовать на узуфрукт в недвижимости.
Если же квалифицировать притязания вдовы как вытекающие из имущественных отношений супругов, то суду следовало бы применить соответствующую коллизионную норму, отсылаюшую к праву страны, на территории которой супруги свой первый совместный домицилий, а именно к материальному праву Мальты. В этом случае требования вдовы были бы удовлетворены.
Столь же хрестоматийным для французской юриспруденции является «дело о голландском завещании»1. Голландский подданный совершил во Франции олографическое завещание. Национальный закон завещателя - ст. 992 ГК Нидерландов - запрещает подобные распоряжения и особо устанавливает, что данный запрет распространяется даже на голландцев, находящихся за границей. Французский же закон дозволяет олографические завещания и устанавливает, что форма завещательного распоряжения подчиняется классическому правилу locus regit actum.
