Содержание к диссертации
Введение
1. Использование спорово-пыльцевого анализа (сна) в исследованиях антропогенного фактора формирования растительности 9
1.1. История
1.2.Основные факторы формирования СПС
1.3. Антропогенные факторы формирования СПС
1.4. Выбор объектов исследований и сбор образцов
1.5. Обработка и интерпретация результатов СПА
2. Объекты и методы исследования 48
3. Характристика района исследований 51
3.1. Физико-географическая характеристика
3.2. История освоения
3.3. Общая характеристика растительности
4. Результаты исследований истории растительности ключевых участков (по данным СПА и гуманитарных наук) 83
4.1. Ландшафты моренной равнины: современное состояние и история растительности ключевых участков 83
4.1.1. Морозовское болото
4.1.2. Воздвиженское болото
4.1.3. Исаковская роща
4.2. Вершины водораздела рек Торгоши и Пажи: современное состояние и история растительности ключевых участков 118
4.2.1. «Гора над Радонежем»
4.2.2. Дубрава у пос.Семхоз
4.2.3. Копнинский лес
4.2.4. Троице-Сергиева лавра
4.3. Ландшафты флювиогляциальной равнины: современное состояние и история растительности ключевых участков 150
4.3.1. Селище и курганный могильник Царёво-2 (Теременевский омут)
4.3.2.Селище Кукарки
Выводы 164
Использованная литература 166
Приложения
- Выбор объектов исследований и сбор образцов
- Физико-географическая характеристика
- Ландшафты моренной равнины: современное состояние и история растительности ключевых участков
- Вершины водораздела рек Торгоши и Пажи: современное состояние и история растительности ключевых участков
Введение к работе
Актуальность темы исследований. Изучение истории растительности с помощью спорово-пыльцевого анализа (СПА) ископаемых отложений - одно из основных направлений в палинологии. Влияние антропогенных факторов на формирование растительности в голоцене изучается как на палеогеографическом уровне (т.е. в масштабах целых регионов и продолжительных периодов времени), так и на палеофитоценологическом уровне — в пределах конкретных исторических территорий и на протяжении сравнительно небольших промежутков времени. В последние десятилетия исследования такого рода получили широкое развитие в Европе (Dimbleby, 1985; Faegry, Iversen, 2000; Andersen, 2004; Hicks, 2004 и др.) и в нашей стране (Спиридонова, 1993; Александровский и др., 1996; 2001; Александровская и др., 2002; Афанасьева, Березина, 2000; Алешинская, Спиридонова, 2001; Носова, 2002; Гоняный и др., 2007; Спиридонова и др., 2008 и др.).
Многолетние комплексные археологические и историко-ландшафтные исследования территории древнего Радонежского княжества (Московская область) позволили восстановить историю славянского освоения края, установить точное расположение и размеры конкретных владений, картировать их и определить степень их хозяйственной освоенности (Чернов, 1996; 2000; 2004 и др.). Благодаря полученным данным появилась возможность реконструировать историю растительности региона за последние несколько тысяч лет, проследить локальные антропогенные изменения и восстановительные сукцессии и их зависимость от типа природопользования.
Детальная реконструкция природной среды средневековья важна для решения ряда исторических проблем, связанных с изучением истории хозяйственного освоения возвышенностей Волго-Окского междуречья и становления Московской Руси. С другой стороны, разработка комплексных
методик, повышающих пространственное и временное разрешение СПА, создает новые возможности для ботанических исследований: изучения динамики современных фитоценозов и влияния на нее антропогенных факторов. Результаты изучения изменений растительности исторических территорий за несколько последних столетий должны стать основой для выделения особо ценных природно-исторических памятников и выработке рекомендаций по их сохранению.
Цель работы: детальная реконструкция истории растительности на территории древнего Радонежского княжества и прилегающих к нему территорий со времён начала заселения края до наших дней с помощью комплексной методики, сочетающей СПА с результатами гуманитарных наук.
Задачи, которые требуется решить для достижения поставленной цели:
Изучить общее состояния современного растительного покрова района исследований с использованием полевых геоботанических методов и литературных данных, составить карту современных лесов.
На основе данных спорово-пыльцевого анализа отложений мелких водоемов, прудов, почвенных разрезов, культурных слоев поселений в сочетании с данными почвенных, исторических и археологических исследований выявить локальные особенности антропогенных изменений растительности в пределах выбранных ключевых участков.
На основе обобщения данных по отдельным участкам, а также данных СПА и радиоуглеродного анализа опорных торфяных разрезов выявить общие региональные особенности изменения растительности региона в течение последних 6000 лет.
Научная новизна работы. Получены новые подробные данные об истории растительности региона за последние 6000 лет, опирающиеся на
радиоуглеродные и археологические датировки. Разработана методика комплексных палеофитоценологических исследований русских средневековых поселений (метод ключевых участков, метод трансект). Впервые использованы для СПА отложения искусственных водоемов -прудов-«копаней». Исследованы формы, интенсивность и длительность антропогенного воздействия на природу с начала русской колонизации края. Показана целесообразность и продуктивность совместных археологических и палинологических исследований, дополняющих и корректирующих друг друга, расширение возможностей СПА.
Практическая значимость работы. Разработанная в ходе работы методика комплексных палеофитоценологических исследований может быть использована в археологических и исторических исследованиях аграрной истории русского средневековья. Она также может быть применена ботаниками при изучении истории и динамики отдельных лесных фитоценозов и влияния на них антропогенного фактора. Полученные данные могут быть использованы для более масштабных палеоботанических реконструкций и картографирования растительности прошлого, а также для выработки стратегии сохранения исторических и природных ландшафтов на охраняемых территориях. Материалы диссертации использовались при создании проекта «Зоны охраны древнего города Радонеж» и являются частью Радонежского палеоландшафтного проекта по научной реконструкции растительности XIV-XV вв. Результаты исследования используются в учебном курсе СПА на кафедре геоботаники Биологического факультета МГУ.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры геоботаники Биологического факультета МГУ 9 октября 2009 г. и рекомендована к защите. Отдельные положения были доложены на Пятой Всероссийской научной конференции «Экологические проблемы сохранения исторического и культурного наследия» (15-16 ноября 2000 г.,
Бородино), Международной научной конференции «Сельская Русь в IX -XIV вв.: от новых методов изучения к новому пониманию» (сентябрь 2005 г., Кириллов), на XII Всероссийской Палинологической конференции «Палинология: стратиграфия и геоэкология» (29 сентября - 4 октября 2008 г., Санкт-Петербург), научно-практической конференции «Экология, природные ресурсы и развитие Московского региона» (октябрь 2009 г., Истра). Материалы исследования использованы в проекте «Зоны охраны древнего города Радонеж».
Публикации. По теме диссертации опубликовано 9 работ и 1 находится в печати.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, 4 глав, выводов, списка литературы (320 наименований, в том числе 86 на иностранных языках). Работа изложена на 190 страницах машинописного текста, включая список литературы, 1 таблицы и 35 рисунков. Объем приложения составляет 10 страниц).
Выбор объектов исследований и сбор образцов
До середины XX в. при интерпретации данных спорово-пыльцевого анализа (СПА) человек, как фактор развития и изменения растительного покрова, фактически не рассматривался — не было соответствующих данных и методик. Однако, использование СПА в археологии началось ранее, что отражено в работах Л. Фон Поста (1925), Ф. Фирбаса (1934), Дж. Иверсена (1941). Г. Годвин (1944) показал с помощью СПА значительность влияния деятельности доисторического человека на смены растительности в Европе. Одновременно подобные исследования проводились и в России (Доктуровский, 1925; Тюремнов 1942; 1949). С тех пор изучение взаимодействия человека и природы стало одним из основных направлений СПА. Сегодня общепризнано, что человеческая деятельность является столь же важным фактором в развитии растительного покрова, как климат, почвы, миграция растений. Поскольку исследования, связанные с применением СПА в археологии начали проводиться в разных странах независимо, то единой терминологии в этой области пока не существует. Основные направления можно объединить в следующие.
Палеогеографическое направление. Изучение изменений растительности и климата голоцена и его вли яния на деятельность человека и его расселение, в дополнение к изучению влияния человека на окружающую среду является важнейшей темой исследований четвертичной палинологии. Объектами исследований являются как природные отложения (болота, водоемы, аллювий рек), так и отложения, связанные с человеческими поселениями (пещеры, погребения), пыльцу из которых можно интерпретировать в терминах климатической хронологии. Четвертичная палинология голоцена оперирует большими временными периодами (тысячелетиями), связанными со значительными изменениями климата и растительного покрова, в археологии используется для датирования и корреляции между стратиграфическими слоями и реконструкции природной среды на региональном и зональном уровне (Гричук, Заклинская, 1948; Нейштадт, 1957; Хотинский, 1977; Климанов, 1976, 1994; Еловичева, 1987, 1993; Елина, 1986; Елинас соавторами, 2000 и др.).
Археопалинология (палеофитоценология). Направление, названное К. Фегри «археопалинологией» («archaeopalynology») (Faegri, Kaland, and Krzywinski, 1989) изучает влияние локальной деятельности человека, а не климата, на окружающую растительность с помощью традиционного СПА озерных и болотных отложений. Это направление также относят к палеофитоценологическому, так как оно, в отличие от палеогеографического, изучает смены растительных сообществ определенных конкретных местообитаний, не всегда связанные с общими закономерностями изменения природной обстановки в регионе, и обусловленные местными экологическими условиями, естественными и искусственными нарушениями и последующими восстановительными сукцессиями, внутренними законами развития биоценозов (Березина и др., 2001). Поскольку влияние антропогенной растительности на «пыльцевой дождь» может быть слабозаметным в торфах и озерных отложениях, был предложен метод индикаторов - видов, характерных для нарушенных человеком ландшафтов (культурные злаки и сорняки) (Behre, 1986). В 1954 г. Дж. Иверсен (1956) экспериментально исследовал влияние деятельности доисторического человека на пыльцевой дождь . Были созданы методики, позволяющие оценивать масштаб влияния человека на растительность, через отражение ее в «пыльцевом дожде» (Iversen, 1964; Kaland, and Krzywinski, 1989). Методы археопалинологии были использованы также в Северной Америке П. Сирсом (Scars, 1937). В настоящее время большинство европейских палинологов по-прежнему предпочитают исследовать историю хозяйственного освоения территории по водным отложениям, так как это позволяет им с помощью хорошо разработанных методик характеризовать растительность региона и сравнивать результаты, полученные в разных регионах между собой. Разработаны методы, с помощью которых можно определить время, степень и характер хозяйственного воздействия на природу — сведение леса и последующие восстановительные сукцессии, Участок леса был вырублен каменным топором, а затем в течение нескольких лет наблюдалось чарастаннс вырубки и отражение восстановительных сукцессии в СПС расположенного рядом водоема (Iversen, 1956). появление культурных видов и сорняков, индикаторов пашни и выпаса (Behre, 1981; 1988; Lytle-Webb, 1981; Andersen, 1988; Robinson, 1988; Hicks, 1998 и др.). Эти методы позволили установить в Европе время начала культивирования тех или иных видов, способы землепользования и т.п. (Bergland, 1969; Poska at all, 2003). В Северной Европе накоплено большое количество палинологической информации, представляющие собой отдельные спектры или небольшие диаграммы, которые можно сопоставлять с опорными, региональными для последующей датировки. Хотя и в меньшем количестве, такие исследования проводятся и в Южной Азии, Японии, Мексике, Австралии, Центральной Америке и США (Fish, 1994; Dodson, 1994 и др.). Изучение окружающей среды археологических объектов (Environmental Archaeology). Это направление основано Дж. Димблеби в Великобритании в 1950-х годах XX в. и относится к исследованиям отложений непосредственно на археологических объектах, в основном почв. Дж. Димблеби показал, что пыльца сохраняется в почвах при определенных условиях, и интерпретировал процентные соотношения пыльцы в антропогенно измененных условиях (Dimbleby, Gill, 1955; Dimbleby, 1957, 1961; 1985). Методы, им разработанные, получили развитие в Северной Америке благодаря работам П. Мартина и его коллег в 1950-60-х годах в Аризоне, где сухой климат позволяет сохраниться пыльце в открытых археологических объектах и в аллювиальных отложениях. П. Мартин и его коллеги показали возможности СПА в установлении истории окультуривания и распространения растений, изучении диеты древного человека с помощью спорово-пыльцевого анализа капролитов, а также ввели в археологию метод отмывания пыльцы с каменных артефактов (Arendt, 2004) и методы палинологического изучения древних пахотных и огородных почв (Fish, 1994). Все эти направления и методы объединяются термином «Археологическая палинология» («Archaeological Palynology»), принятом в США (Traverse, Sullivan, 1983). В нашей стране работы, сочетающие спорово-пыльцевой анализ и археологические исследования, ведутся с начала 20-х годов XX века. Впервые В. С. Доктуровский (1925) применил СПА для определения возраста палеолитической стоянки. В работах С. Н. Тюремнова (1942; 1949) были показаны возможности сочетания СПА с археологическими и историческими исследованиями для датирования торфяных отложений и изучении истории растительности, в том числе измененной хозяйственной деятельностью. С 40-50-х годов начали проводиться исследования археологических памятников, связанных в своем залегании с болотными и озерными отложениями: в Вологодской области (Брюсов, 1951; ЛисицинаД961), Прибалтике (Лисицына, 1958), Верхнем Поволжье (Никитин, 1966; Нейштадт, 1969), Урале и др. Примерно с середины 60-х гг., в связи с созданием методики выделения пыльцы из минеральных отложений (сепарационный метод В. П. Гричука), спорово-пыльцевой метод стал широко применяться в изучении почв (Савина, 1968, 1983; Березина, Тюремнов, 1967, 1969 и др.), а также при изучении памятников археологии, не связанных с водно-болотными отложениями. В последние десятилетия работы такого рода ведутся в разных регионах страны и очень часто сопровождают археологические раскопки (Гунова, Кренке, 1985; Макаров, Спиридонова, 1993; Сычева и др., 1998; Рябогина и др., 2001; Александровский и др., 2001; Александровская и др., 2002; Иванов и др., 2002 и др.). Активно развиваются также методы, позволяющие проследить по палинологическим данным общую историю сельскохозяйственного освоения и антропогенной трансформации ландшафтов в период голоцена, в том числе с помощью применения метода индикаторов человеческой деятельности — культурных злаков и сорняков (Федорова, 1965, 1976; Крупенина, 1973; Сафарова, 1973; Гуман, 1978; Болиховская, 1988; Александровский и др., 1991; Абрамова, 2001; 2008; и др.).
Физико-географическая характеристика
Метод индикаторов - метод, применяемый в случаях, когда относительный процентный анализ оказывается недостаточным для выявления антропогенных изменений растительности. Метод основан Дж. Иверсеном (Iversen, 1941), и учитывает присутствие в спорово-пыльцевой диаграмме отдельных таксонов и их сочетаний, сопутствующих хозяйственной деятельности или наоборот избегающих ее. Регистрация вида или группы видов с узкой экологической нишей означает присутствие в прошлом специфического растительного сообщества, созданного определенным типом природопользования. Так, индикаторами культуры считают пыльцу культурных растений в сочетании с сорными и рудеральными видами Plantago lanceolata, P.major, Rumex spp., Artemisia, Chenopodiaceae и др. (Troels-Smith, 1954; Behre, 1986; Lytle-Webb, 1981). Различают сегеталъные (пашенные), пасквильные (пастбищные) и рудеральиые (мусорные) виды-индикаторы , среди пашенных сорняков различают также яровые и озимые. Кроме того, выделяют также неофиты - сорняки, принесенные с экзотическими культурами и археофиты - местные растения часть которых была распространена в послеледниковое время и сохранилась как реликты . Все эти группы могут различаться в разных регионах и пересекаться между собой. Поскольку эксклюзивных индикаторов очень немного, более продуктивно использовать всю сумму антропогенных видов, чем отдельные виды.
Индикаторы могут быть позитивными, т. е. сопутствующими определенному виду человеческой деятельности, но могут быть и негативными, т.е. чувствительными к присутствию человека. Наиболее важным негативным индикатором является пыльца лесных деревьев. Вырубка леса почти всегда сопровождается падением кривой АР. Исчезновение вяза в Европе (так называемый «Ulmus fall») 7000-5000 ВР многими исследователями связывается с прямой или косвенной реакцией таксона на антропогенные изменения среды, поскольку совпадает с появлением группы позитивных антропогенных индикаторов (Cerealia, Plantago, Rumex). Важным непыльцевым индикатором является угольная пыль, образующаяся при сожжении древесины и других растительных материалов .
Одна из важных задач при исследовании истории земледелия с помощью метода индикаторов — определение пыльцы культурных растений, что сопряжено с рядом проблем. Во-первых, пыльца многих культурных видов неопределима с точностью до вида, к тому же есть дикорастущие злаки дающие похожую пыльцу (Федорова 1959; Dickson, 1988). Во-вторых, из-за специфического химизма среды в пахотных горизонтах происходит частичное разрушение пыльцы злаков, или она теряет объемность (Спиридонова и др., 2008). В-третьих, многие культурные виды клейстогамны и производят очень мало пыльцы, и она не переносится на большие расстояния (Александровский и др., 1991; Robinson, Habbard, 1977; Greig, 1978). Как показал ряд исследований, большая часть пыльцы пшеницы и ячменя остается на чешуйках и, следовательно, может переноситься не ветром, а с зерном или соломой (Robinson, Habbard, 1977; Greig, 1982; Buckland P.C. at al, 1974). В ряде работ показана обратная зависимость между возможностью встретить антропогенные индикаторы и расстоянием от поселения (Behre, Kucan, 1986) и предложена количественная оценка участия видов-индикаторов в спектрах (Krzywinski, Faegri, 1974)35.
Кроме отдельных видов-индикаторов при интерпретации диаграмм можно использовать общую сумму или общий спектр современного культурного ландшафта, сравнивая его с ископаемыми спектрами. Этот метод требует создания коллекций современных СПС, отражающих как можно больше вариантов антропогенных растительных сообществ и установления корреляций между типом природопользования и отложением пыльцы (Berglund et al 1986; цит. по: Faegri, Iversen, 2000).
Проблемы интерпретации данных СПА культурных и нарушенных почв (дезекватных спектров). Интерпретация данных спорово-пыльцевого анализа антропогенных, потенциально нарушенных почв требует подхода, отличающегося от интерпретации традиционных объектов, поскольку в таких отложениях пыльца и накапливается и сохраняется иначе, чем в естественных отложениях.
Вырубка леса под сенокос или пастбище ведет к усилению процесса гумусообразования, изменяется кислотность почвы, возрастает активность почвенной фауны, - все это увеличивает вероятность перемешивания и разрушения пыльцы (Jewell, Dimbleby, 1966). В результате распашки разрушается почвенная структура, перемешивается пыльца из разных почвенных горизонтов, создаются условия для более интенсивного разрушения и вымывания пыльцы. Кроме того, распашка может вызвать эрозию, сползание и смыв почвенного материала вниз по склону (Александровский, 2004). Пыльца также разрушается при пожарах (Гольева, 2000). Наконец, существует вероятность заноса инородной пыльцы через удобрение, навоз, сено, строительные материалы и т. п. (Robinson, Habbard, 1977; Greig, 1978; 1982; Buckland at all 1974; и др.).
Из-за неравномерности распределения и разнообразных искажений СПС нарушенных человеком почв не всегда пригодны для реконструкции как региональной, так и локальной растительности. В то же время данные спорово-пыльцевого анализа измененных человеком почв могут быть очень ценны с точки зрения изучения хозяйственной деятельности. Детальное изучение горизонтального распределения пыльцы в культурном ландшафте с помощью серии шурфов (катенный метод) может дать информацию о степени и характере воздействия человека на среду, выявить зоны, подвергшиеся наибольшему нарушению, а также спектры, отражающие «природный стандарт», относительно которых можно оценивать антропогенные нарушения (Faegri, Iversen, 2000; Сычева и др., 2004).
При анализе вертикальной колонки из минеральных почв, сопутствующих археологическим исследованиям, необходимо учитывать признаки разрушения и вертикального перемещения пыльцы в почве, описанные моделью Дж. Димблеби (Dimbleby, 1985). Этими признаками могут быть: отсутствие в нижних слоях типов пыльцы, присутствующей в поверхностных спектрах; одновременное уменьшение сверху вниз как общего количества пыльцы, так и определенных, слабоустойчивых типов, присутствие пыльцы культурных и сорных видов в нижележащих, «доисторических» слоях (Fish, 1994). Признаком перемешивания пыльцы почвенной фауной (дождевыми червями и другой фауной), может быть особый, «гомогенизированный» по терминологии A. Havinga (1963, 1974), тип профиля, или части профиля. В ряде случаев возможно отличить переотложенную (в результате распашки, смыва, эрозии) пыльцу, и, наоборот, более молодую пыльцу, проникшую по трещинам и корневым каналам в нижележащие слои.
Ландшафты моренной равнины: современное состояние и история растительности ключевых участков
Территория древнего Радонежского княжества - одна из важнейших по своему значению исторических территорий России. Здесь, в Радонеже, а позднее в Троице-Сергиевой лавре зародилось духовное движение, оказавшее глубокое влияние на становление и историческое развитие Московской Руси. Уникальность древнего Радонежа состоит также в том, что, по мнению исследователей, это единственный из древних городов Московской земли, который сохранился до наших дней как комплекс памятников археологии, истории и исторического ландшафта (Чернов, 1998,2004).
До XI в. территория современного Радонежа и его округи населяли балтские и финно-угорские племена . Заселение края шло по долине реки Воря, притока р. Клязьмы. В I тыс. н.э. в среднем течении Вори существовал укрепленный родовой поселок финно-язычного населения. В XI-XII вв. началось заселение славянами-кривичами (рис. 2, 27), оставившими хорошо сохранившиеся памятники курганного быта. Большая часть этих поселений погибла в период монгольского нашествия в середине XIII в. и никогда не возобновлялась впоследствии. Первоначально славяне заселяли долины рек, устраиваясь на возвышенностях речных поймах, на террасах коренных берегов, на высоких мысах в речных излучинах. К последнему типу поселений относятся Радонеж , основанный, предположительно, в XII в. на пересечении древней Переславской дороги с р. Пажей, и Хотьково , в нескольких километрах выше его по течению (Чернов, 1989; 2000а; Ткаченко, 1997). Первоначально Радонеж входил в состав территории Ростово-Суздальского княжества, а с первой четверти XIII в. - в состав великого княжества Владимирского. После татаро-монгольского нашествия 1237-1240 гг. княжества Северо-Восточной Руси стали частью Золотоордынского государства .
Во второй половине XIII в. — XIV в. началось активное славянское освоение водоразделов Клинско- Дмитровской гряды — «внутренняя колонизация», вызванная появлением новых технологий хозяйствования и приведшая к быстрому демографическому и хозяйственному подъёму (Чернов, 2004). Поселения возникали на тех участках, которые были удобны для распашки (южные склоны моренных гряд): вначале вдоль небольших речек у подножия моренных возвышенностей, а затем на водоразделах, удаляясь на 200 - 500 м и поднимаясь на высоту до 40 м от рек и ручьев, причем источником питьевой воды стали ключи и пруды-«копани», запасающие дождевую воду (Чернов, 2004). На покрытых лесами водоразделах переселенцам открылись обширные пространства, занятые лесами, которые ранее использовались лишь как охотничьи угодья (Чернов, 1989). Система земледелия, получившая распространение в XIV — XV вв., и представляющая собой комбинацию трехполья с периодическим забрасыванием пашни в перелог или залежь, а также кратковременное использование под пашню лесных росчистей (Милов, 1997), позволяла использовать дерново-подзолистые почвы моренной возвышенности, более плодородные, чем почвы ранее освоенной Приклязьминской равнины. На Клинско-Дмитровской гряде наиболее плодородные почвы находились на вершинах водораздельных холмов и имели площадь не менее 100 десятин (около 1 км ). При системе земледелия с перелогом потребности в земле среднего крестьянского двора (15 десятин в трех полях) могли быть удовлетворены наилучшим образом, если поселение не превышало 5-6 дворов. В результате сложилась рассредоточенная система расселения, для которой было характерно постоянное возникновение все новых и новых малодворных селений, группирующихся вокруг сел (Чернов, 2004). В первой половине XIV в. появились самые ранние водораздельные поселения Радонежского княжества - у подножия и на южных склонах моренной возвышенности, летописной «горы над Радонежем» (Чернов, 1989; 1996а;б) (рис. За).
В 1328 г. в Радонеж переселился ростовский боярин Кирилл, отец св. Сергия Радонежского, основавшего в 1340 г. Троицкий монастырь на берегу р. Кончуры, в 15 км к северо-востоку от Радонежа. В это время, по свидетельству «Жития...» , подтвержденному данными археологических исследований (Чернов, 2000а), заселена была только южная часть Радонежского княжества, соответствующая бассейну р. Пажи, в то время как северная его окраина, расположенная за водоразделов pp. Пажи и Кончуры, оставалась практически безлюдной «пустыней» 5. Но уже через 15 лет после основания монастыря вокруг него стали возникать поселения, которых к концу XIV в. насчитывалось уже около 20 (Чернов, 1996; 1998; 2000а). Заселение сопровождалось вырубкой леса и широкой распашкой возвышенных междуречий и склонов .
После смерти Ивана Калиты Радонеж отошёл его вдове Ульяне, а затем - её внуку Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Его сын, Андрей Радонежский превратил Радонеж в городок, насыпав крепостные валы и построив на них деревянный кремль. После смерти князя и его наследников городок отошёл к Москве. В 1456 году Иван III сделал Радонеж центром особого уезда, состоявшего из четырех волостей, широкой полосой протянувшихся вдоль реки Вори и ее притоков (Ткаченко, 1997; Чернов, 1989), в селе Воздвиженском был построен государев путевой дворец. В этот период (XV-XVI вв.) сельскохозяйственное освоение территории достигло максимума. После канонизации преп. Сергия монастырь стал духовным центром Московской Руси и местом массового паломничества. Монастырские вотчины расширялись, возникла единая система дорог и сел, регулируемая монастырем. Благодаря тому, что история Троицкой вотчины хорошо документирована , историкам и археологам удалось реконструировать структуру поселений и принадлежавших им полей в XV-XVII вв. 8 в окрестностях монастыря (рис. За). В этот период большая часть лесов была сведена под распашку .
Вершины водораздела рек Торгоши и Пажи: современное состояние и история растительности ключевых участков
Средневековые спектры. Как видно на рисунке (рис. 9, Б), средневековые спектры очень сильно отличаются как от поверхностных спектров, так и между собой. Близкими к естественным по соотношению АР/NAP можно считать только спектры Морозовского болота (Мб, М2, М4). Они соответствуют низинной осоковой стадии зарастания болота и отражают состав окружавшего его в средневековье леса: заболоченного сфагнового березняка с юга и широколиственно-елового, с липой, с севера, причем сосна, доминирующая в этом участке леса в настоящее время, практически отсутствовала.
Резко отличаются от естественных спорово-пыльцевые спектры отложений из остаточно-пахотных горизонтов. В отличие от естественных спектров болота и современных поверхностных спектров, в которых среди древесных доминирует ель, во всех спектрах остаточно-пахотных горизонтов присутствует пыльца широколиственных (2-27%), в том числе липы (3-20%), а доминирует пыльца березы (60-70%) и серой ольхи (6-15%) — видов деревьев, которыми зарастали брошенные пашни и сенокосы. Количество пыльцы трав (преимущественно злаков, среди которых отмечены культурные) в них значительно больше, чем в современных спектрах лугов и пашни. В образцах из остаточно-пахотного горизонта поляны, то есть там, где бывшая пашня никогда не зарастала лесом, сумма пыльцы трав (NAP) в 2,7-4,7 раз превышает сумму пыльцы древесных (АР).
По общему количеству пыльцы трав и числу сорняков, в средневековых почвенных спектрах, а также по наличию хорошо выраженного остаточно-пахотного горизонта на Морозовской трансекте можно выделить 2 зоны, где антропогенное воздействие было максимально: это поляна, расположенная к северу от болота с прилегающей к ней территорией (шурфы 1, 3, 4) и вершина холма (шурфы 12,13,14) (селище XV в.). Выделяется также небольшой участок леса, примыкающий к болоту с севера (шурф 8). Большое количество пыльцы луговых трав и преобладание липы среди древесных позволяют предположить, что здесь небольшая по площади пашня не сразу заросла лесом, а какое-то время была сенокосом, окруженным широколиственно-еловым лесом, причем на опушке липа цвела особенно обильно («опушечный эффект»). Выводы к главе 4.1.1 1. Сравнение диаграмм разрезов, сделанных в разных частях болота, позволяет выделить в каждом из них локальные и региональные компоненты спектров. В отложениях серединной части болота размером 80x100 м отразились как региональные, обусловленные климатом, изменения растительности, так и местные сукцессии, происходившие в разных участках леса, окружающего водоем. В спорово-пыльцевых спектрах из болота размером 20x10 м, а также окраин большого болота преобладает локальный компонент, т. е. пыльца растений, растущих на расстоянии нескольких десятков метров. Максимально участие локального компонента в спектрах почв, как поверхностных, так и ископаемых. 2. Спектры остаточнопахотных горизонтов средневекового времени сильно отличаются как от современных им водно-болотных отложений, так и друг от друга, вследствие чего не могут служить основой для реконструкции как региональной, так и локальной растительности. В то же время использование метода трансект и количественная оценка участия групп - индикаторов позволяют выявить зоны средневековой хозяйственной активности и оценить характер и степень хозяйственного воздействия на лесные фитоценозы. 3. Данные СПА показали, что в течение всего изучаемого отрезка времени Морозовское болото было окружено лесом. Значительное участие широколиственных (дуба, липы, вяза) в лесах, окружающих болото, наблюдается в конце Атлантического периода (5500 ВР), достигает максимума (25%) в начале Суббореального периода и резко сокращается (до 5-10%) в его второй половине. Основной лесообразующей породой с середины суббореального периода является ель, участие сосны незначительно. К началу сельскохозяйственного освоения территории Радонежского княжества в XITI-XIV вв. леса, окружающие Морозовское болото, были представлены сложными ельниками или смешанными широколиственно-еловыми лесами с небольшим участием дуба, липы и вяза. Во всех слоях начиная с атлантического времени единично отмечена пыльца растений - антропогенных индикаторов, однако заметно их участие (5-6% от суммы АР) только в слоях, датируемых XV-XVI вв. 4. Спорово-пыльцевой анализ подтвердил выводы археологических и почвенных исследований об отсутствии поселений в непосредственной близости от болота на протяжении последних 8 веков, а также о вероятности ограниченной хозяйственной деятельности (вырубки и распашки) к северу от болота в XV-XVI вв. Данные СПА, полученные из почвенных горизонтов средневекового времени, представленные в виде трансекты, показали, что аномально высокая доля трав в СПС средневекового времени наблюдается на трех участках водораздела, предположительно подвергавшихся хозяйственному воздействию (распашка, сенокос). Наиболее ярко выраженное преобладание доли трав (к=4,5) в том числе сорняков (к=0,4) на поляне в 300 м к северу от болота (шурф 1/2) позволило предположить наличие малодворного поселения на этом участке, что было подтверждено повторными раскопками. 6. Сравнение спектров из древних пахотных горизонтов и семи разрезов Морозовского болота показали, что хотя распашкой и другой хозяйственной деятельностью в средневековье была затронута большая территория, по крайней мере, вся вершина холма к северу от болота, ее воздействие на окружающую природу имело очень ограниченный характер, и в спорово-пыльцевых спектрах центра болота она отразилась слабо. 7. Во всех спектрах, как болотных, так и почвенных, относящихся к средневековому (до XVII - XVIII вв.) и более раннему времени, присутствует липа. Сокращение участия широколиственных и исчезновение липы приходится на период восстановления лесов на месте древних пашен в XVII - XVIII в. Поскольку средневековая вырубка и распашка носили ограниченный характер, а в последующий период многократных рубок и сплошной распашки в лесу, окружающем болото, не зафиксировано ни историческими источниками, ни данными спорово-пыльцевого анализа, исчезновение липы к XVIII веку во всем лесном массиве, скорее всего, связано не с локальной хозяйственной деятельностью, а с более общей причиной — возможно, похолоданием «малой ледниковой эпохи».
