Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История археологического изучения кочевнических памятников Среднего Поволжья VII-VIII вв. 15
Глава 2. Общая характеристика праболгарских памятников Самарского и Ульяновского Поволжья 36
2.1. Географическое положение, топография и планиграфия памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья - 37
2.2. Погребальный обряд памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья 44
2.3. Вещевой инвентарь 61
2.4. Хронология 95
Глава 3. Этно-диагностирующие признаки материальной культуры праболгар Самарского и Ульяновского Поволжья 109
3.1. Этно-диагностирующие признаки погребального обряда 112
3.2. Этно-диагностирующие элементы материальной культуры 135
Глава 4. К вопросу об этно-культурной компоненте кочевников-болгар VII-VIII вв. 182
4.1. Юго-западный компонент 183
4.2. Восточный компонент 189
4.3. Местный компонент 193
4.4. Соотношение этнокультурных компонентов в культуре праболгар 196
Заключение 203
Список сокращений 209
Список использованной литературы
- Географическое положение, топография и планиграфия памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья
- Погребальный обряд памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья
- Этно-диагностирующие признаки погребального обряда
- Юго-западный компонент
Введение к работе
Вопросы этно-культурного взаимодействия народов Евразии в эпоху раннего средневековья чрезвычайно сложны, но, в то же время, весьма актуальны и очень интересны. Время IV-IX вв., которое принято обозначать термином «Великое переселение народов», выплеснуло на арену истории такое великое множество племен и народов, что иные из них исчезали, так и не успев попасть в исторические хроники. Вместе с тем, именно в этот период сформировался целый ряд этносов, потомки которых проживают в Европе и Азии и доныне.
Одним из таких народов являются болгары. По последним данным, представители этого яркого и самобытного этноса появляются в степях Восточной Европы в конце IV века. И, вероятнее всего, приход их связан с продвижением гуннских племен. Пиком консолидации болгарских племен стала первая половина VII века, когда в Приазовье ряд этнически близких кочевых племен объединяются в единый союз и выступают на политической арене под знаменами Великой Болгарии хана Кубрата. Смерть этого выдающегося лидера повлекла за собой скорый распад этого союза. Болгарская орда распадается на ряд этно-политических объединений, каждое из которых ищет свою удачу самостоятельно и на новых землях. Исторически хорошо известен знаменитый поход хана Аспаруха в Подунавье и основание там государства Дунайская Болгария. Миграция ранних болгар на Среднюю Волгу в письменных источниках не отражена. Однако много-
летние археологические исследования в этом регионе позволили выявить целый пласт памятников, которые в полной мере отражают процессы первоначального заселения кочевниками-болгарами районов лесостепного Поволжья и дальнейшее освоение ими этого региона.
Долгое время специалисты полагали, что перемещение болгарских племен на Волгу произошло в самом конце VIII века, и связывали они эту дату с материалами грунтовых могильников типа Больше Тарханского. Новые материалы, полученные за последние 20 лет, в результате работ, главным образом, археологов Самары, позволяют, не только более чем на столетие удревнить эту дату, но и совершенно по-новому взглянуть на целый ряд проблем этнического и культурного развития Среднего Поволжья bVII-VIIIbb.
Монографические работы [Матвеева Г.И., 1997; Багаутдинов Р.С., Богачев А.В., Зубов С.Э., 1998] в значительной степени подвели итог многолетних исследований самых ранних памятников кочевников-болгар на территории Самарской и Ульяновской областей. В руках исследователей-медиевистов оказался хорошо опубликованный материал, который стал важнейшим источником, позволяющим подойти к постановке целого ряда задач, связанных с хронологией, культурой, искусством, этнической историей многих, современных болгарам народов Поволжья и сопредельных территорий. Вместе с тем, решение целого ряда важнейших вопросов, в силу большого объема публикуемой новой информации, было намечено
авторами лишь пунктиром. Сегодня, когда материал уже «отлежался», ак
туальность дальнейшей более эшелонированной проработки этих проблем
становится все более явной. И на первый план выходят вопросы, связан
ные прежде всего с культурной и этнической атрибуцией праболгарских
памятников. Уже первый анализ материалов подвел исследователей к вы
воду о полиэтничности пришедших на Среднюю Волгу болгарских пле-
f" мен. Это «читалось», как в особенностях погребального обряда болгар, ко-
торый уже в первом приближении был явно неоднородным, так и в их антропологии [Газимзянов И.Р., 1995; БогачевА.В., Ермаков С.Ф., Хохлов А.А., 1996].
В этой связи, очень важно внимательно проанализировать новые ис-точники на предмет поиска главной этно- и культурообразующей компоненты, которая явилась субстратом формирования нового болгарского общества на Средней Волге.
Природно-географическая специфика этого региона такова (стык сухопутных и речных торговых путей; пригодная для земледелия почва; умеренный климат; обилие рыбы и дичи), что в разные исторические эпохи этот регион пытались контролировать различные этнические группы: финны, угры, балты, славяне, иранцы, тюрки.
И именно по этой причине мы посчитали возможным именно во Введении диссертации (чтобы в дальнейшем не разрывать цельную ткань ра-боты) дать краткую характеристику памятников именьковскои культуры -
носители которой контролировали районы Среднего Поволжья непосред
ственно накануне освоения (завоевания-?) региона кочевниками-
болгарами. Кроме всего прочего, это необходимо еще и потому, что, по
мнению некоторых исследователей (Г.И. Матвеева), в формировании бол
гарского этноса на новой территории приняли участие и носители оседло-
земледельческой именьковской культуры,
f Именьковская культура- самое крупное этнокультурное образова-
ние середины I тысячелетия на Средней Волге. В настоящее время учтено свыше 600 памятников (городища, селища, могильники) этой культуры. Они занимают территорию от низовьев р.Камы (на севере)- до устья р. Самары (на юге); от среднего течения р. Суры (на западе) - до среднего течения р. Белой (на востоке). Заметим, что регион, который заселили впоследствии болгары, практически совпадает с территорией расселения именьковских племен.
Первые обследования памятников этой группы были произведены в 1930-х годах казанским археологом Н.Ф. Калининым, который выделил их в особую восточно-буртасскую культуру [Калинин Н.Ф., ХаликовА.Х., 1954]. В 1959 году В.Ф. Генинг, согласившись с выделением культуры, предложил назвать ее «именьковской», по названию одного из наиболее исследованных городищ [Генинг В.Ф., 1959]. В 1967 году вышла сводная работа П.Н. Старостина, в которой был обобщен весь материал многолетних раскопок памятников именьковской культуры [Старостин П.Н., 1967].
Именьковская культура представлена тремя типами памятников: 1) городища (поселения или убежища, укрепленные системой оборонительных валов и рвов); 2) селища (неукрепленные поселения, расположенные, как правило, по несколько вокруг городища); 3) могильники (грунтовые безурновые трупосожжения - «поля погребений»).
Комплекс материальной культуры «именьковцев» весьма своеобразен. На городищах и селищах были исследованы подквадратные и подпря-моугольные жилища полуземляночного типа и разного рода хозяйственные ямы. На городище Старая Майна в Ульяновской области были раскопаны основания жилищ [Матвеева Г.И., 1993] каркасно-столбовой конструкции - так называемые «длинные дома» [Богачев А.В., 1991].
Погребения именьковской культуры - грунтовые безурновые трупосожжения. В небольшие (до 1 м) ямы, как правило, округлой формы, ссыпался прах кремированного где—то на стороне человека. Затем очищенные от золы остатки кальцинированных костей и оплавленные в огне вещи (украшения, детали костюма) ссыпались на дно могилы, рядом ставились горшки с заупокойной пищей. Интересно, что на периферии именьковско-го мира исследованы немногочисленные, хронологически более поздние, могильники - Кушнаренковский [Генинг В.Ф., 1977] и Коминтерновский II [Казаков Е.П., 1996; 1998] - с биритуальным обрядом захоронения (кремации и ингумации) умерших.
На памятниках именьковской культуры собраны богатые коллекции
вещевого материала. Изделия из керамики представлены чаще всего горш-
ковидными (округлобокими с примесями крупного шамота) и мискообраз-
ными (с мелкими примесями) сосудами, дисками-лепешечницами, бико-
ническими пряслицами и мелкой пластикой (фигурки животных). Изделия
из железа представлены разного рода орудиями труда (ножи, серпы, на-
" ральники, мотыжки, топоры, ножницы, скобели, рыболовные крючки, куз-
нечные молоты и клещи) и оружием (наконечники стрел и копий, боевые топоры). Предметы цветной металлургии представлены украшениями (серьги, антропоморфные амулеты, фибулы, подвески) и деталями поясов
(пряжки, накладки, наконечники).
Изучение всего комплекса материальной культуры именьковских племен позволило исследователям сделать ряд интересных выводов. Главный из них сводился к тому, что уровень хозяйственно-экономической жизни (наличие высокоразвитой черной и цветной металлургии, знание пашенного земледелия), специфика материальной культуры (особая кера-мика и украшения, традиции домостроительства) и погребальная обрядность (безурновые трупосожжения) именьковской культуры таковы, что ее носители не имеют местных корней, что это население в районах Волго-Камья является пришлым.
Фактически именно этот тезис переменил бытовавшее долгое время в археологической среде представление о том, что Среднее Поволжье на
протяжении почти тысячелетия (вплоть до прихода ранних болгар) являлось частью финно-угорского мира ананьинско-пьяноборских племен и их потомков. Именно такой версии придерживался первый исследователь именьковских древностей Н.Ф. Калинин, выводивший их из позднегоро-децкой культуры [Калинин Н.Ф., Халиков А.Х., 1954], и ряд других исследователей- А.П.Смирнов [СмирновА.П., 1955], А.М.Ефимова [Ефимова A.M., 1962],В.Ф.Генинг[ГенингВ.Ф., 1959].
Однако, по мере накопления материала, предлагались новые и новые версии происхождения именьковской культуры: угро-мадьярская [Степанов П.Д., 1964], тюркская [ГенингВ.Ф., 1961], славянская [Смирнов А.П., 1971]. В 1980-х годах Г.И. Матвеевой была высказана гипотеза о заруби-нецких истоках именьковской культуры [Матвеева Г.И., 1981]. Это предположение о переселении такого большого этнического массива со Среднего Днепра на Среднюю Волгу вызвало очень бурную дискуссию, и, прежде всего потому, что в те годы у медиевистов существовал определенный стереотип: в эпоху раннего средневековья движение племен шло с востока на запад, а не с запада на восток.
В 1985 году в Куйбышеве (ныне Самара) на базе Куйбышевского (Самарского) государственного университета состоялось выездное заседание Ученого Совета Института археологии АН СССР, в котором приняли участие как исследователи культур I тысячелетия Среднего Поволжья (А.Х. Халиков, Г.И. Матвеева, П.Н. Старостин, Е.П. Казаков и др.), так и
специалисты (К.В. Каспарова, М.Б. Щукин, А.Л. Обломский и др.), занимающиеся изучением культур Поднепровья: зарубинецкой, Черняховской, киевской, пеньковской и др. Ознакомившись с коллекциями археологического материала непосредственно, исследователи воочию убедились в очень большом сходстве именьковских и зарубинецких комплексов, однако «камнем преткновения» стал очень большой хронологический разрыв между этими культурами - около 400 лет. Как отметил М.Б. Щукин: «сейчас основная задача для разрешения проблемы днепровско-волжских связей заключается в поиске промежуточных звеньев, хронологических и территориальных» [Щукин М.Б., 1986, с. 32].
На тот момент наиболее ранние комплексы именьковского круга были исследованы на памятниках лбищенского (городище Лбище [Матвеева Г.И., 1998], городище Переволоки [Богачев А.В., Матвеева Г.И., Набоков А.В., 1989]) и славкинского [Агапов С.А., Пестрикова В.И., Салуги-наН.П., 1981] типов. Городище Лбище датируется IV в., поселение Слав-кино — III—IV вв. Однако, в последние годы на территории лесостепного Прихоперья, в пределах Саратовской и Тамбовской областей, открыт ряд памятников постзарубинецкого облика, которые выделяются в особый инясевский тип памятников и датируются П-Ш вв. [Хреков А.А., 1985]. То есть, хронологическая лакуна между сравниваемыми материалами Поднепровья и Поволжья постепенно сокращается.
Новые материалы позволили исследователям корректировать представления о характере миграции с Днепра на Волгу. В частности, Г.И. Матвеева допустила, что в формировании именьковской культуры кроме зарубинецких, приняли участие и племена пшеворской культуры [Матвеева Г.И., 1986, с. 168]. В.В. Седов предположил генетическую связь именьковской культуры с Черняховской [Седов В.В., 1996, с. 315]. А.В. Богачев, анализируя конструктивные особенности жилых построек городища Старая Майна, не исключил возможность участия в миграции запада каких-то культурных групп германского круга [Богачев А.В., 1991, с. 164].
Но все это сегодня лишь уточнение деталей в рамках уже закрепившейся в науке концепции Г.И. Матвеевой о западных корнях именьковской культуры. Однако вопрос об этносе носителей этой культуры еще остается открытым. Г.И. Матвеева [Матвеева Г.И., 2000, с. 123] и В.В. Седов [Седов В.В., 1996, с. 315] считают ее славянской, А.Х. Халиков - балтской [Халиков А.Х., 1988, с. 119-126]. М.Б. Щукин категорически против отождествления именьковской культуры со славянами, поскольку, как он предполагает, их предки - племена зарубинецкой культуры - были этническими бастарнами. «Бастарны были, очевидно, бастарнами, что не помешало им позже считаться германцами, поскольку с последними у них были общие корни... Бастарнская принадлежность не только поняешты-
лукашевскои, но и всей или почти всей зарубинецкой культуры приобрела большую очевидность» [Щукин М.Б., 1993, с. 92,94].
Не менее спорной является проблема дальнейших судеб племен именьковской культуры. В.В. Седов полагает, что славяне-именьковцы покинули Волго-Камье и переселились в левобережные районы Поднеп-ровья, где оставили памятники волынцевской культуры [Седов В.В., 1996, с. 315]. Г.И. Матвеева соглашается с В.В. Седовым лишь частично. По ее мнению, лишь часть именьковцев ушла на запад, а другая - осталась в Поволжье и смешалась с пришельцами-болгарами [Матвеева Г.И., 2000, с. 124], приняв участие в этногенезе волжских болгар [Матвеева Г.И., 2003,
с. 78].
***
Даже беглый анализ материальной культуры оседло-земледельческого населения именьковской культуры, казалось бы, разительно отличает ее от памятников кочевников-болгар. Однако доводы профессора Г.И. Матвеевой имеют ряд определенных оснований, которые можно подтвердить или опровергнуть посредством выделения и более детального изучения этно-диагностирующих элементов материальной культуры ранних болгар.
Кроме этого следует отметить, что за последнее время появился ряд исследований (см. Главу 1), в которых различные авторы начали давать довольно смелую, иногда оригинальную, зачастую спорную трактовку из-
данных нами [Багаутдинов Р.С., БогачевА.В., Зубов С.Э., 1998] материалов, где в ряде случаев, без должных на то оснований, связывали прабол-гар Поволжья с той или иной этнической группой кочевников.
Таким образом, в настоящее время представляется важным решение ряда взаимосвязанных задач: 1) выделение комплекса элементов материальной культуры болгар VII—VIII вв., как некоего целого этно-культурного феномена; 2) вычленение в этом комплексе определенных памятников (или групп памятников) со своей особой спецификой; 3) определение характера этой специфики (локальные, хронологические, этнические, социальные или др. возможные группы); 4) выделение этно-диагностирующих элементов (признаков) материальной культуры как каждой из выделенных групп, так и общих для культуры праболгар VII—VIII вв. в целом; 5) сопоставление этих признаков с подобными из других известных памятников Евразии VII—VIII вв.; 6) выявление возможных культурных и этнических параллелей как с синхронными памятниками других территорий, так и с памятниками предшествующих культур (именьковская) региона Среднего Поволжья.
Именно этой проблематикой, обусловлены и хронологические рамки исследования - VII—VIII вв. - время, когда племена ранних болгар только начали заселять и осваивать районы Среднего Поволжья, и представляли собой достаточно консолидированное этническое сообщество в инородном окружении. Более поздняя эпоха (конец VIII-X вв.), представленная в ре-
гионе давно и хорошо исследованными памятниками ранних болгар типа Больше—Тарханским, Танкеевским и др. могильниками, когда уже происходил процесс метисации тюрков-болгар с соседним прикамским финно-угорским населением - остается за рамками настоящего исследования.
Как уже было отмечено, для решения всех этих задач в настоящее время имеется достаточно хорошо «отформатированная» монографически изданная источниковая база [Матвеева Г.И., 1997; Багаутдинов Р.С., Бога-чев А.В., Зубов С.Э., 1998], созданная в результате многолетних археологических раскопок, одним из руководителей которых был и сам автор настоящей диссертации. Помимо указанной монографии, по обозначенной проблематике автором опубликован ряд статей (см. Список использованной литературы). Кроме того, свое видение названных проблем автор изложил в ряде докладов на региональных, всероссийских и международных археологических конференциях.
Географическое положение, топография и планиграфия памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья
В своем среднем течении Волга делает большую петлю, огибая Жигулевские горы. Эта волжская петля, или, точнее, коленообразный изгиб длиною свыше 200 км вместе с охватьшаемои ею территорией называется Самарской Лукой. Южная оконечность полуострова в природном отношении представляет собой как бы продолжение Заволжских степных ландшафтов. Вдоль северного и восточного края Самарской Луки высятся Жигулевские горы.
Климат в этой зоне континентальный, отличающийся холодной продолжительной зимой, стремительной весной, жарким с периодическими засухами летом, богатством солнечного освещения, большими колебаниями температуры и неустойчивостью погоды.
Растительность Самарской Луки характерна для лесостепи, где совместно существуют на водоразделах лиственные и хвойные леса и травянистая ковыльно-типчаковая степь. Леса занимают около половины АОзсываемой территории, образуя почти сплошной покров в Жигулевских горах. Коренными лесами Самарской Луки являются сосняки, дубравы и липняки.
В лесах Жигулевских гор в изобилии водились лоси, медведи, лисы, куницы, белки, тетерева, глухари, а в дуплах деревьев роились дикие пчелы. В горах можно было ломать камень-известняк, в соленых источниках -добывать поваренную соль.
В горных пещерах, балках-оврагах, в ущельях можно было найти убежище от неприятеля. А высоты Жигулевских гор являются естественным господствующим над местностью наблюдательным пунктом.
На территории Самарской Луки были выявлены и исследованы памятники ранних болгар, в научной литературе получивших название памятников «новинковского типа» [Матвеева Г.И., 1985, с. 237].
В науке уже достаточно давно утвердилось мнение о том, что характер расселения, особенности местообитания того или иного населения за висят от природных условий, от возможностей экологической адаптации к ним, от направления хозяйственной деятельности и образа жизни. Не последняя роль в выборе места для обитания социума отводилась естественной защищенности территории и окружению соседних народов.
Естественной границей Самарской Луки с севера, востока и юга служит Волга, а с запада- Уса, река, которая как бы прорезает Самарскую Луку от села Переволоки до г. Тольятти. Площадь Самарской Луки не велика. Протяженность ее с запада на восток равна 45 километрам, а с юга на север - 35. Центральная часть Самарской Луки представляет собой ровное плато, имеющее постепенный уклон к югу и юго-западу. Высота этого плато на водоразделах достигает 300 метров. На юге она снижается до 80-ти, а у сел Малая и Большая Рязань - до 25 метров. В юго-западной части Самарской Луки находится волго-усинский водораздел шириною в 2 километра и высотою 64 м над уровнем Волги. Этот узкий перешеек служит воротами Самарской Луки. Не случайно именно в этом месте был основан в X-XI вв. укрепленный городок Волжской Болгарии, известный в научной литературе как Междуреченское городище [ПалласП.С, 1773, с. 245; Не-воструев Н.И., 1869, с. 4; Зубов С.Э., Матвеева Г.И., Приказчиков СИ., 1995, с. 208-225], который защищал единственный сухопутный проход вглубь Самарской Луки.
Погребальный обряд памятников кочевого населения раннего средневековья Самарского и Ульяновского Поволжья
В настоящее время в Среднем Поволжье выявлено две группы ран-неболгарских подкурганных захоронений. Характерной особенностью пер вых, выделенных Г.И. Матвеевой в особый «новинковский» тип памятников, является наличие каменных обкладок курганов и камней в их насыпях [Матвеева Г.И., 1985; Матвеева Г.И., 1997]. Курганы второй группы камней в насыпях не имели. И поскольку различия погребального обряда этих раннеболгарских захоронений далеко не исчерпываются названными характеристиками, представляется целесообразным рассматривать две обозначенные обрядовые группы раздельно.
Кроме того, необходимо отметить, что помимо подкурганных, на Средней Волге выявлены грунтовые захоронения конца VII - VIII вв., по обряду и инвентарю идентифицируемые с раннеболгарскими захоронениями «новинковского» типа [Матвеева Г.И., 1995]. Нам такая трактовка обозначенных бескурганных захоронений представляется вполне оправданной, и, в этой связи, грунтовые погребения ниже будут рассматриваться вместе с комплексами из курганов с камнями.
Курганы с земляными насыпями выявлены в Старомайнском и Сен-гилеевском районах Ульяновской области (УреньІІ, Старомайнский I, Шиловка), а также в Ставропольском (Брусяны III) и Шигонском районах Самарской области (Березовка).
В отличие от праболгарских курганов новинковского типа, в курганных насыпях этой группы не было камней. Диаметр курганов был от 20 до 40 м, при высоте от 0,3 м до 2 м (принимая во внимание то, что некоторые из них регулярно распахивались). Практически под всеми насыпями (за исключением Шиловки, к. 2) были исследованы ровики. Причем, лишь в одном случае ровик имел в плане форму разомкнутого кольца (Урень II, к. 2), в другом - остатки зафиксированного ровика предполагают его шестиугольную форму (Березовка, к.2), в остальных случаях ровик имел под-квадратную (или подпрямоугольную) в плане форму. Чаще всего ровик находился в пределах курганной насыпи. Единожды небольшой ровик окружал могилу, находившуюся за пределами курганной насыпи (Урень II, к. 4); единожды подрямоугольный ровик одной своей половиной далеко выходил за пределы насыпи (Брусяны III, к. 2). Интересно, что все под-прямоугольные ровики были сориентированы вдоль оси СЗ-ЮВ. Во всех случаях рвы прорезают материк. В них, как правило, найдены отдельные кости животных (овцы, лошади), иногда - остатки конских черепов, фрагменты керамики. В одном кургане конские черепа находились вне рва на уровне погребенной почвы (Урень II, к. 2); в одном - на уровне погребенной почвы рядом с могилой найден целый скелет лошади (Брусяны III, к. 2).
Во всех рвах обнаружены следы горения - сажа, угольки, прокалы. В кургане 1 у с. Шиловка в ров была вставлена бревенчатая ограда, которая частично сгорела. Кроме того, в Шиловском 1 кургане в насыпи прослежены остатки деревянных конструкций.
Под насыпями курганов этой группы находилось не более двух захоронений. Могилы имели овальную или подпрямоугольную в плане форму, по размерам они соизмеримы с физическими параметрами погребенных. Лишь погребение в кургане 1 Брусянского III могильника имело круглую в плане форму диаметром 5 м. Длинные оси подпрямоугольных и овальных могил были вытянуты вдоль оси СЗ-ЮВ с отклонениями. Как правило, могильные ямы имели отвесные стенки и плоское дно. Однако, известны могилы с подбоями (Урень II, к. 4, п. 2; Шиловка, к. 2, п. 2), катакомба (Шиловка, к. 1, п. 2), а также яма, по дну которой проложена кольцевая канавка (Брусяны III, к. 1, п. 1).
Большинство погребений было полностью или частично разрушено. Вероятно, их ограбили в древности, но мы не исключаем возможности ритуального повреждения костяков. Там, где были зафиксированы не потревоженные (хотя бы частично) кости человеческого скелета — погребенные лежали вытянуто на спине. Ориентировка погребенных на могильниках Урень II и Старая Майна I — северо-запад; в Шиловке — восток. Различия в ориентировках на памятниках обуславливается разной хронологией (подробнее см. соответствующий раздел).
Этно-диагностирующие признаки погребального обряда
В погребальной обрядности ранних болгар Самарского и Ульяновского Поволжья выделен ряд этно-диагностирующих признаков, каждый из которых имеет несколько значений.
Каменная наброска
Наличие известняковых камней в насыпях является характерной особенностью курганов новинковского типа и является, пожалуй, одной из важнейших этно-культурных характеристик этого круга памятников.
Характер каменных выкладок курганов не одинаков даже в пределах одного памятника. В настоящее время можно выделить три значения признака «каменная наброска», заметив, что каменные выкладки в виде прямоугольных оградок выделены нами в отдельный признак.
1) В виде сплошного округлого в плане щита-панциря, покрывающего практически весь курган вне зависимости от числа находящихся там захоронений (рис. 5, 7; 7,1, 3; 9,1).
2) Наброска из камней непосредственно над погребениями (рис. 10, 1). Говоря о каменных набросках над погребениями, следует отметить, что они прослежены и над грунтовыми захоронениями (в частности, над пятью могилами Шелехметского могильника и над одиночным погребением у д. Малая Рязань).
3) Разреженная (символическая) наброска из нескольких камней, располагающаяся как над погребением, так и безотносительно могилы (рис. 6, 5). Сооружение курганных насыпей из камней или выкладок над могилами весьма типично для тюрок Алтая VI-VIIBB. [Могильников В.А., 1981; Савинов Д.Г., 1982; Гаврилова А.А., 1965]. Из них наиболее известен могильник Кудыргэ на р. Чулымшан в районе теленгитских поселений алтайцев [Руденко С. и Глухов А., 1927, с. 37-52]. Именно с экспансией алтайских тюрок связано появление подобных курганов в Туве, в Казахстане и Средней Азии [Могильников В.А., 1981, с. 32-33].
Круглая каменная наброска зафиксирована над погребением в кургане 17 могильника Наташино, комплекс которого принадлежит к памятникам перещепинско-вознесенского круга [Колотухин В.А., 1983, с. 45, рис. 171].
Каменная оградка
Каменные конструкции в виде оградки исследованы лишь на Бру-сянском II могильнике. В первом случае (к. 13, п. 1) оградка имела под-прямоугольно-трапециевидную в плане форму размерами 2,75x2,0 м (по внутреннему контуру), длинной осью соориентированная по линии ССВ-ЮЮЗ (рис. 6, 1). У северо-восточной стенки оградки находился горшок, в непосредственной близости от которого лежали, собранные в кучу, кости человеческого скелета. Во втором случае (к. 17, п. 2) подпрямоугольная в плане (2,5x1,5 м) оградка была сориентирована по линии ССЗ-ЮЮВ, а находившийся в ней погребенный лежал в прямоугольной яме вытянуто на спине. Но если в первом случае каменный контур оградки был практически замкнут, то во втором - восточная стенка оградки отсутствовала, что может объясняться как конструктивными особенностями последней, так и позднейшими разрушениями. В третьем случае, четыре погребения в кургане 12 были вытянуты в ряд (вдоль линии СВ-ЮЗ), а камни находились не над костяками, но были выложены таким образом, что отделяли одну могилу от другой (по принципу отсеков); все же остальные, вытянутые вдоль линии СВ-ЮЗ, камни находились к северу от захоронений. Интересно, что во всех шести случаях погребения были сориентированы в северном (с отклонениями) направлении.
Юго-западный компонент
«Юго-западный» компонент представлен как в элементах погребального обряда, так и в сопровождающем инвентаре.
Одним из наиболее ярких признаков погребального обряда, указывающим на южные истоки культуры праболгар Среднего Поволжья являются подквадратные и прямоугольные подкурганные ровики. Как уже отмечалось, раннесредневековые курганы с подквадратными ровиками распространены в довольно узкой степной полосе от Северного Приазовья до
Нижнего Поволжья, достигая наивысшей концентрации в междуречье Сала и Маныча. Исследователи памятников этого региона связывают традицию возведения такого рода сооружений с хазарами. И в этом есть определенные резоны. Ранний этап хазарской истории, когда хазары появляются впервые на самых дальних границах Европейской Сарматии, т.е. где-то в Поволжье, характеризуется их тесным контактом с тюрками. В середине
VII века в Хазарии укрепляется одна из ветвей тюркской династии Ашина. Вся военно-административная лексика хазар, как выяснил П. Голден, отно сится к одному из тюркских диалектов (теле), хотя язык самих хазар, как полагают, был близок к праболгарскому (группа «шаз»). В период Хазаро арабских войн, как свидетельствуют письменные источники, в середине VIII века под натиском арабов хазары покидали свой домен в низовьях Волги и уходили на север в сторону Среднего Поволжья.
Вместе с тем, генезис этой этнокультурной традиции представляется более сложным. В частности, нельзя сбрасывать со счетов сравнительно недавно найденные памятники (устное сообщение В.А. Могильникова) в Западной Сибири, в Кулундинской степи (Лесное, Топольное, Кириллов-ка). Полевыми работами В.А. Могильникова и некоторых других исследователей выявлены земляные курганы с квадратными ровиками, которые датируются не ранее VIII века, но, по-видимому, есть и более ранние прототипы. По мнению В.А. Могильникова эти курганы представляют не тюрок-тупо, а другую группу тюркоязычного населения.
Таким образом «юго-западный» исток такого признака как прямоугольные и подквадратные подкурганные ровики можно считать юго-западным с достаточной долей условности.
Вместе с тем, имеется группа других признаков, усиливающих аргументацию о юго-западной этно-культурной компоненте в материальной культуре праболгар Среднего Поволжья. И это прежде всего керамические материалы.
Традиционно принято считать, что кувшины с расширенной нижней частью тулова в Восточной Европе связаны с салтово-маяцкой культурой. И это трудно оспоримый факт. Говоря о кувшинах этого типа из подкур-ганных захоронений Среднего Поволжья можно отметить их несомненное сходство с керамикой Северного Кавказа или Подонья. Что является еще одним существенным аргументом, подтверждающим юго-западный вектор в сложении культуры праболгар Поволжья.
Кроме того, найденные в регионе яйцевидные амфоры с зонами мелкого частого рифления в верхней части тулова, которые были широко Распространены в Крыму, в Подонье, на Северном Кавказе также без сомнения указывают на юго-запад.
Все это явные свидетельства включенности изучаемой территории в орбиту влияния Хазарского каганата и, вполне возможно, в зону северных откочевок или каких-то других значительных перемещений этнических групп, входивших в хазарскую политическую общность.
