Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Источники и история изучения погребальной обрядности саргатской культуры 10
1.1. Очерк истории изучения саргатской погребальной обрядности 10
1.2. Характеристика источников 30
1.3. Проблема представительности курганного способа погребения 37
Глава II. Теоретические подходы к изучению погребальной обрядности 44
И. 1. Обзор англо-американской литературы 46
П.2. Краткий обзор российской литературы 65
Глава III. Возрастные и тендерные аспекты саргатской погребальной практики 73
1. Возрастная структура 73
2. Тендерная структура , 95
Глава IV. "Вертикальные" и "горизонтальные" аспекты саргатской погребальной практики 125
IV. 1. Вертикальная структура 125
IV.2. Вопросы реконструкции родства и горизонтальных связей 144
Глава V. Интерпретация погребальных памятников саргатской культуры 152
1. Пространственная организация 152
2. Проблема отражения социальных структур в саргатских погребальных памятниках 160
3. Погребальная обрядность и оценка уровня "сложности" общества 174
Заключение 181
Список источников и литературы
- Очерк истории изучения саргатской погребальной обрядности
- Обзор англо-американской литературы
- Вопросы реконструкции родства и горизонтальных связей
- Проблема отражения социальных структур в саргатских погребальных памятниках
Введение к работе
На обширной лесостепной территории Зауралья и Западной Сибири, более чем тысячелетний период раннего железного века представлен преимущественно памятниками саргатской культурной общности. Она являлась, очевидно, самым устойчивым и долговременным из когда-либо существовавших здесь культурных образований до русской колонизации. В предыдущем столетии, интенсивные археологические исследования саргатских поселений и могильников позволили постепенно собрать огромное количество информации. Существует множество научных работ, как обобщающих, так и посвященных отдельным проблемам - генезису культуры и ее внутренней хронологии, аспектам хозяйственной деятельности, военного дела, социальной организации, вопросам мировоззрения. В разные годы проблемами, связанными с изучением саргатских древностей, занимались В.П. Левашева, П.А. Дмитриев, В.Н. Чернецов, В.Ф. Генинг, В.А. Могильников, М.Ф. Косарев, В.И. Матющенко, Л.Н. Корякова, Н.П. Матвеева, М.К. Хабдулина, Н.В. Полосьмак, Л.И. Погодин, А.Я. Труфанов, Н.П. Довгалюк, и другие исследователи.
Несмотря на большое количество публикаций, лишь немногие исследователи уделяли внимание социальному анализу саргатской погребальной обрядности. До конца 80-х гг. XX в. материалы могильников привлекались в основном для определения культурно-хронологических позиций отдельных памятников и культуры в целом, решения проблем культурогенеза и исторических судеб саргатского населения.
Значительный вклад в область социальных исследований внесли работы Л.Н. Коряковой, Л.И. Погодина, Н.П. Матвеевой. Л.Н. Корякова (1988, 1997) и Н.П. Матвеева (2000) предложили модели организации саргатского общества, построенные с помощью методов математической статистики. Тем не менее, прирост фактологической базы по археологии раннего железного века Северной Евразии, совершенствование методик полевых исследований, а также появление новых теоретических разработок позволяют предлагать все более развернутые и обоснованные интерпретации погребальных памятников. Яркие археологические открытия последних лет на сопредельных территориях Южного Зауралья, Горного Алтая, Тувы - все чаще обращают внимание исследователей на перспективы моделирования социальных структур эпохи поздней первобытности.
Погребальные памятники всегда вызывали пристальный интерес ученых, благодаря многообразию заложенной в них информации. Погребальный памятник является многомерным источником. Социальные черты отражаются в нем через призму идеологии - обычаев, верований и традиций. Изучение погребальных комплексов тесно связано с вопросами реконструкции социальных структур и социальной сложности, то есть, проблемами, выходящими далеко за рамки собственно отдаления умершего.
Цели и задачи. Данная работа посвящена изучению саргатских погребальных памятников в рамках постпроцессуальной концепции, и интерпретации проявившихся в них черт погребальной обрядности. Целью исследования является реконструкция саргатских социальных структур, нашедших отражение в погребальной обрядности - возрастной, тендерной, горизонтальной и вертикальной, а также рассмотрение некоторых проблем, связанных с мировоззрением, особенно - концепции пространства саргатского населения, отраженной в организации погребальных мест.
Главной задачей исследования было выявление различных обрядовых групп, которые могли создаваться в прошлом на основе одного пола (гендера), возраста, вертикальной или горизонтальной социальной позиции, других критериев, или их сочетания. Полученные обрядовые группы далее могут быть интерпретированы в терминах социальных структур - тендерной, возрастной, вертикальной или горизонтальной. Отдельная задача была связана с изучением уже имеющегося опыта исследования саргатской погребальной практики, и ее интерпретаций.
Чтобы разобраться в сложном переплетении символов различных социальных структур, представленных в погребальном источнике, представлялось необходимым провести контекстуальный анализ памятников. Контекстуальный анализ как метод исследования, в отличие от статистического, предполагает изучение объектов в "контексте" (взаимосвязи объектов и ситуации (условий) их нахождения). Выделяются два основных типа значений, которые могут быть найдены путем контекстуального анализа. Первый тип обращается к контексту окружающей среды, технологическому и поведенческому контексту деятельности, что приводит к пониманию археологического объекта как части большого функционирующего целого. Второй касается определения значения объекта в условиях ситуации места, времени и связи с другими объектами. Идентификация и изучение контекста объектов необходимы для интерпретации их значения, поскольку оно может серьезно варьировать в зависимости от контекста.
Для систематизации материала и удобства работы с ним была разработана и создана компьютерная база данных "Саргатские погребения Среднего Прииртышья", включающая сведения обо всех известных автору саргатских могильниках Прииртышья. База организована в СУБД "Microsoft Access" и включает в себя две базы данных, каждая из которых состоит из трех таблиц, связанных между собой ключевыми полями - кодом погребения и кургана. В базу данных вошли сведения о 111 курганах, которые в общем содержали 409 погребений.
Данная работа, базирующаяся на конкретном археологическом материале, тем не менее, не носит источниковедческого характера в прямом понимании этого термина. В задачу работы не входит уточнение абсолютных хронологических позиций или датировок отдельных погребений и могильников, также как источниковедческая характеристика и классификация сопроводительного инвентаря. Обе темы достаточно объемны и должны являться предметом специального исследования.
Хронологические и территориальные рамки определяются периодом существования памятников саргатской культуры на территории Среднего Прииртышья: с VI-IV вв. до н.э. по III-IV вв. до н.э., то есть, практически всем периодом раннего железа на этой территории (в соответствии с созданными ранее хронологическими схемами: В.А. Могильникова (1992), Л.Н. Коряковой (1993, 1997), Н.П. Матвеевой (2000)). Все рассматриваемые памятники локализуются вдоль берегов р. Иртыш. В ландшафтном отношении это зона лесостепи; согласно современному территориально-административному делению - центральная часть Омской области.
Научная новизна. Саргатские погребальные памятники Среднего Прииртышья до сих пор не выступали предметом специального исследования. Все они, за редкими исключениями, остаются неопубликованными. Данные из указанных памятников часто привлекались для статистики и аналогий, но введения их в полноценный научный оборот так и не последовало. Характеристика погребальной обрядности населения саргатской культуры Среднего Прииртышья, содержащаяся в предлагаемой работе, представляется наиболее полной из имеющихся на настоящий момент. Изучение могильников указанного региона, где саргатские культурные черты представлены наиболее ярко, позволяет глубже понять и исследовать многие проблемы, прежде всего, связанные с организацией и структурой социума, а также пересмотреть некоторые уже сложившиеся научные стереотипы. В настоящее время массив источников практически не пополняется, и это дает хорошую возможность собрать все имеющиеся сведения и подвести некоторые итоги.
Предмет исследования составляют 409 погребений из 26 могильников саргатской культуры Среднего Прииртышья. Источниковая база создана по результатам работ экспедиции Института Археологии РАН, Уральской археологической экспедиции, Среднеиртышской археологической экспедиции. Коллекции и полевая документация хранятся в Архиве и фондах
Института Археологии РАН, Проблемной лаборатории археологических исследований и фондах Уральского государственного университета, Музее Археологии и Этнографии Омского государственного университета.
Проблемам методологии в работе уделяется значительное внимание. В качестве теоретической основы избран широко известный в мировой археологии постпроцессуальный (интерпретационный) подход, в основе которого лежат социальные интерпретации. В своих работах, представители этой школы мысли обращают особое внимание на индивидов, в частности, тем, как социальное взаимодействие людей влияет на социальные структуры, представленные археологическим источником. Здесь базовыми являются концепции "значения, символов и интерпретации".
Социальное значение может быть дано материальным объектам, народам, обществам и пространству через интерпретацию. Интерпретация и значение диктуются идеологией, политикой и религией, одновременно, и древних людей, и археологов. Значения, отраженные в материальных символах информируют нас о значениях, которые создавались внутри политической, идеологической и культурной структуры общества. Поскольку один объект может иметь несколько значений, необходимо рассматривать каждый символ в контексте других символов, как ансамбль, а не как индивидуальный объект в изоляции. Понять значение артефактов или объектов можно, внимательно изучая условия их нахождения, то есть контекст.
Символизм - это передача важной культурной информации материальными средствами (через объекты, письменные источники и т.д.). Человеческое мышление и речь базируются на символах, они являются неотъемлемой частью повседневной жизни, средством социализации и управления людьми (Hodder at al, 1995; Hodder, 1986; Bradley, 2003, p. 20-21). Многие постпроцессуалисты рассматривают материальную культуру в контексте человеческой деятельности как часть языковой структуры, используя герменевтику (Hodder, 1991).
Практическая значимость работы. Составлена база данных "Саргатские погребения Среднего Прииртышья", включающая разнообразные характеристики 111 курганов и 409 погребений. Базу данных, выводы исследования можно использовать в дальнейшем для подготовки обобщающих работ по раннему железному веку Западной Сибири, и для сравнительного изучения саргатской погребальной обрядности других регионов. Обзор англо-американской теоретической литературы может быть включен в вузовские учебные курсы по археологии и истории первобытного общества.
Очерк истории изучения саргатской погребальной обрядности
В раннем железном веке саргатская культурная общность занимала обширную территорию всей лесостепной зоны от восточного склона Уральских гор на западе до среднего течения р. Оми на востоке, захватывая Барабинскую лесостепь (рис. 1). В хронологическом отношении этот период охватывал не менее тысячелетия: с VI-V вв. до н.э. до, как минимум, III-IV вв. н.э. Главные "кусты" саргатских памятников находятся на Среднем Иртыше, Среднем Ишиме и Среднем Тоболе. Вокруг этой основной территории, по выражению Л.Н. Коряковой, сформировалась "своеобразная саргатская "вуаль", плотность которой была различной в зависимости от того, на какие культуры она наложилась" (Корякова, 1994, с. 115). Саргатские памятники Притоболья, Приишимиья, Прииртышья и Барабы имеют некоторые локальные особенности, обусловленные, кроме прочего, их контактами с носителями иных культурных традиций (гороховской, кашинской, большереченской, кулайской и т.д.).
Необходимо различать собственно саргатскую культуру, характеризующуюся определенным набором черт, включая особенности керамики, погребального обряда и организации поселений; и саргатскую культурную общность, под которой подразумевается "совокупность культурных образований", локализующихся на указанной территории в раннем железном веке (Корякова, 1994, с. 115). В данной работе речь пойдет о памятниках саргатской культуры Среднего Прииртышья. На этой территории эпоха раннего железа представлена в подавляющем большинстве саргатскими могильниками и поселениями.
Все памятники, особенно поселенческие, так или иначе приурочены к водоемам. Известны поселения двух типов - укрепленные (городища) и неукрепленные. Саргатские городища достигают крупных размеров (до 12 га), многие из них имеют сложную фортификацию, состоящую из нескольких линий обороны. Постройки на поселениях отличаются по площади и количеству камер, но в большинстве имеют неглубокие котлованы и каркасно-столбовую конструкцию. Основные артефакты, получаемые при раскопках поселений - фрагменты керамики и кости животных, из орудий труда и предметов быта наиболее многочисленны пряслица и керамические лощила, далее по степени встречаемости следуют различные костяные изделия (или отходы косторезного производства) - "проколки", ложечки, ножи, части составных орудий. Из предметов вооружения можно отметить костяные наконечники стрел, иногда - бронзовые или железные. Изделия из металла редки и представлены в основном обломками.
Могильники представляют собой курганные группы, размещенные, как правило, на высоких террасах, в разной степени удаленности от берега (рис. 2). Некрополи насчитывают от одной до нескольких десятков насыпей, часто расположенных цепочкой параллельно течению реки (Богданово III, Горная Бития, Карташево I, Карташево II и т.д., см. Приложение Памятники). Под насыпью устраивались от одного до пятнадцати погребений, при этом основное располагалось в геометрическом центре подкурганной площадки, остальные группировались на периферии. В большинстве случаев, курган окружался одним или несколькими рвами. Погребения производились в простых ямах, которые обычно перекрывались берестой, досками или бревнами. Умерших хоронили в вытянутом положении на спине, ориентируя головой в северном направлении. Сопроводительный инвентарь характеризуется значительным разнообразием типов, однако орудия труда в его составе практически отсутствуют. Пища и посуда обычно находились в головах или/и в ногах покойного. Детали одежды, украшения и клинковое оружие располагались там, где их носили при жизни, лук клался рядом (см., например, рис. 49, 50).
Из погребений происходят сосуды, орнаментированные по плечикам характерным узором - так называемыми "фестонами" (рис. 16-1,2,5,8,10,11; 15-8). Декорированные подобным образом круглодонные сосуды являются, по сути, отличительной саргатской чертой, основным культурно-диагностирующим признаком. Предметы вооружения находят широкие аналогии в скифо-сарматской среде; украшения и предметы роскоши в абсолютном большинстве представляют собой импорт из различных территорий.
Саргатская экономика имела, по-видимому, скотоводческую направленность. Население вело полукочевой (или полуоседлый) образ жизни, судя по наличию постоянных мест проживания и значительной доли крупного рогатого скота в составе стада (Косинцев, Бородина, 1991; Koryakova, Daire, 2004, p. 209).
Обзор англо-американской литературы
Как известно, археология долгое время была наукой антикваров, путешественников и музейных работников. Однако, в течение XIX в. интенсивное развитие естественных наук привело к появлению новых подходов к изучению общества. Публикация "Происхождения видов" Ч. Дарвина (1859 г.) оказала большое влияние на антропологию и археологию. Дарвиновская концепция выживания "наиболее приспособленных" вскоре стала использоваться и для объяснения феномена формирования человеческой культуры. Д. Леббоком и Л. Морганом была предложена теория социальной эволюции, предполагающая, что все общества в своем развитии проходили последовательные стадии "дикости, варварства и цивилизации" (Bahn, 1996, р. 115-117). Эта теория эволюции от простого к сложному разрабатывалась также Ф. Энгельсом и Г. Спенсером (Энгельс, 1961, с. 25-178). За последние десятилетия данная схема много раз подвергалась критике по своим основным позициям, в том числе и со стороны археологов (Kristiansen, 1998, p. 12; Альтернативные пути к цивилизации, 2000; Крадин, 2001; Клейн, 2001; Bahn, 1996, р. 118; Shanks and Tilley, 1987).
Необходимость реконструкции древних общественных отношений привела к тому, что археология к концу XIX в. перестала быть узкой музейной дисциплиной, и стала востребована идеологически. Возникла необходимость в философском и историческом обрамлении различных подходов. В течение последних 150 лет, отмечает К. Кристиансен, можно наблюдать циклическое чередование между обобщающим (телеологическим) направлением и партикуляризмом (отрицающим детерминизм), со средней позицией в форме функционализма и структурализма (Kristiansen, 1998, р. 36). Если в конце XIX в. доминировало эволюционистское направление, то в первой половине XX в., в период агрессии и мировых войн, сформировался новый фокус на "особенности, самосознание, вариации и диффузии" (Kristiansen, 1998, р. 37). В археологии это выразилось в требовании дать слово культурному контексту и лежащим в его основе идеям и верованиям. После Второй мировой войны, на волне послевоенного оптимизма вновь произошел поворот к эволюционистскому и экологическому подходу, в археологии связанному с попытками создать научную основу для установления социальных и экологических закономерностей.
Кратко очертив общетеоретическую линию развития археологии как науки, остановимся подробнее на разработках, связанных с изучением и интерпретацией собственно погребальных памятников.
По мнению некоторых исследователей, изменения в подходах к изучению погребений отражают доминирующие тенденции внутри археологии в целом (Chapman, 1987, р. 199-213). В начале и середине XIX в. основное внимание археологов уделялось типологии и классификации погребального инвентаря, а также определению его хронологических позиций (Bahn, 1996, р. 80-92). На этой базе, в конце XIX - начале XX в., последовали первые выводы относительно социального устройства древних обществ (эгалитарного или иерархического). Это устройство могло маркироваться отличиями в сопроводительном инвентаре или размере могил. В этот период внимание исследователей было в целом больше сосредоточено на определении различий между культурами, чем на изучении структуры общества в рамках одной культуры. Изучение погребальной обрядности должно было в первую очередь показать существование в прошлом этнических групп. Эту установку классически сформулировал Г. Чайлд: "Общность традиции налагает на всех членов общества требование общей модели поведения. Это может выразиться в создании стандартных типов, которые, если они будут артефактами, погребальными ритуалами или остатками пиршеств, археология может идентифицировать" (Childe, 1956, р. 9-10). Таким образом, погребальная практика символизировала культуру.
Дальнейшее развитие науки и накопление материала закономерно привело к необходимости обратиться к внутренней структуре отдельного общества. К началу 70-х гг. XX в., погребальные памятники стали восприниматься как главный источник для социальных реконструкций.
На базе антропологической традиции, в 70-е гг. XX в., в западной (преимущественно американской) археологии сформировалось направление, известное как "процессуальная" (обращенная к процессу формирования памятника) или "Новая археология" (подробнее см.: Корякова, 2002). Еще в начале XX в. французскими социальными антропологами А. ван Геннепом и Р. Гертцем были высказаны некоторые идеи относительно существования наиболее общих законов человеческого поведения в определенных обстоятельствах, в частности, в обстоятельствах, связанных со смертью. Универсалистская теория rites de passage ("ритуалов перехода") рассматривает переход из одного социального состояния в другое как трехчастный процесс.
Вопросы реконструкции родства и горизонтальных связей
Проблемы идентификации горизонтальных связей по археологическим данным - иными словами, проблемы изучения родства и родственных отношений — являются одними из самых сложных. Реконструкция этого типа отношений даже более чем тендерных, зависит от антропологических и биологических определений.
В специальной литературе можно найти три основные существующие на сей день направления, в рамках которых изучается родство (Федосова, 1995, с. 104-111; Parker Pearson, 1999, p. 116-118; Chamberlain and Parker Pearson, 2001, p. 114-118). Первое - это анализ формы и размеров костей и зубов: измерение элементов (метрические черты) или выявление аномалий (не-метрические черты). Имеется более чем 400 не-метрических вариаций, описанных для человеческого скелета. Они, как правило, не причинены болезнями, но на их развитие могло повлиять питание и факторы, действующие в период роста. Причины большинства не-метрических особенностей до сих пор неизвестны, но некоторые, как оказалось, наследуются генетически, особенно, строение черепа. Не-метрические признаки используются, чтобы изучать генетические связи внутри кладбищенских популяций. На этом основании проверяется, соотносятся ли пространственные подгруппы или кластеры с родовыми группировками. Однако, нет достаточного количества определенных свидетельств, что многие из не-метрических черт обязательно являются результатом генетического наследования. Проблемой также является тот факт, что определенные черты (признаки) широко распространены внутри большой популяции сотен или тысяч людей и редко ограничены отдельной родственной линией.
Второе направление связано с исследованием групп крови. Идентификация групп крови из древних человеческих останков возможна из клеток крови, сохранившихся как в костях, так и в мягких тканях. Тем не менее, определение группы крови индивида только из костей очень затруднено, так как возникают проблемы неспецифической абсорбции, загрязнения и возможных технических ошибок. Кроме того, большинство групп крови встречается достаточно часто в обширной популяции, и поэтому из их распределения среди индивидов могут быть сделаны только очень ограниченные выводы.
Третий путь - это анализ ДНК. Как известно, ДНК - это молекула, которая содержит наследственную генетическую информацию и преимущественно находится в хромосомах. Сейчас представляется, что сохранность древнего ДНК не связана с возрастом останков, а зависит от условий консервации или хранения. Цепочки древнего ДНК обычно всегда неполны и фрагментированы. Наилучшие результаты дают замороженные или мумифицированные тела. Однако, до сих пор остается большой проблемой загрязнение современным ДНК, так что результаты должны перепроверяться, желательно, в независимых лабораториях (Parker Pearson, 1999, p. 118).
"Археологические" методы изучения родства, конечно, более субъективны. В западной археологической литературе эта тема получила, пожалуй, большее развитие, чем в отечественной. Известна, например, работа Дж. О Ши, посвященная изучению социальной дифференциации среди индейцев Великих равнин: пауни, омаха и арикара (О Shea, 1981, р. 39-52). Автор проанализировал (при помощи статистических методов) погребальные памятники, относящиеся к концу XVIII - началу XIX вв., и сравнил полученные результаты с имеющимися этнографическими данными. О Ши пришел к заключению, что "горизонтальные различия должны выражаться через каналы нейтральных ценностей" — одежду, прически, различные артефакты, имеющие символическое значение, а также, возможно, через ориентацию и позу погребенного.
Однако, нечего и говорить, что одежда и прически, за редкими исключениями (пазырыкские курганы: Руденко, 1953; Frozen Tombs..., 1978; Феномен алтайских мумий..., 2000; Полосьмак, 2001), не сохраняются в археологическом контексте. Артефакты, которые могли бы символизировать горизонтальные связи, трудно идентифицировать с уверенностью. Это, может быть, например, орнамент на посуде, определенный тип украшений или легко разрушающиеся органические изделия, такие, как деревянные тотемы в примере Дж. О Ши. Неудивительно, что этому исследователю ни в одном случае не удалось идентифицировать "горизонтальные под-системы", несмотря на то, что факт их существования был надежно зафиксирован этнографически. Причина, на его взгляд, заключается в проблеме диагностики подобных групп археологическими методами (O Shea, 1981, р. 51). Кросс-культурное изучение К. Карром этнографических данных во многом подтвердило выводы
Проблема отражения социальных структур в саргатских погребальных памятниках
Как уже отмечалось в предыдущих главах, в погребальных памятниках обычно присутствуют элементы, указывающие на существование в обществе нескольких социальных структур. В саргатских могильниках в той или иной степени представлены, как минимум, четыре из них: возрастная, тендерная, горизонтальная и вертикальная.
В предлагаемой работе проводился контекстуальный анализ материала, где каждое погребение рассматривалось без учета требований, предъявляемых к статистическим операциям (оценка размера выборки, степени информативности памятников и т.д.). Даже если на памятнике было раскопано всего одно погребение, оно вносилось в базу данных и анализировалось наряду с остальными.
Наблюдения, сделанные в ходе работы с источниками, оказались следующими. Возрастная структура. По археологическим материалам можно реконструировать лишь два основных уровня: взрослый - до-взрослый. Для более дробного деления нет реальных оснований, хотя это и не значит, что оно не существовало в действительности. Рубежом между этими категориями, по-видимому, служил возраст 12-14 лет. Достоверно известны погребения подростков этого возраста со взрослыми артефактами (Корякова, Булдашев, Потро, 1997, с. 38). Предметов, однозначно символизирующих возраст, как таковых, не обнаружено (Berseneva, 2003, р. 99).
Индикаторами взрослости могли выступать артефакты, которые никогда не сопровождали детей - оружие (в первую очередь тяжелое вооружение), детали конской упряжи, так называемые "предметы культа" - курильницы, глиняные блюда, каменные жертвенники. Однако, эти вещи не являлись обязательными абсолютными маркерами - большинство погребальных наборов содержали инвентарь, который никак не указывает на возраст (взрослость или не-взрослость) погребенного: сосуды, остатки мясной пищи и детали костюма. Но возраст определенным образом отмечался через локализацию погребения во внутреннем пространстве кургана - детские погребения практически все периферийные, центральные могилы, принадлежащие детям - единичны.
Несмотря на то, что дети недо-представлены в саргатских кладбищах, они явно играли определенную общественную роль. Дети являлись наиболее многочисленной в прошлом социальной категорией, и с раннего возраста были включены во многие занятия взрослых (Chamberlain, 1997, р. 250). Социологи отмечают, что "модель детства" в обществе всегда направлена на поддержание и воспроизводство определенной модели социального порядка и, следовательно, очень важна для функционирования социума (Scott, 1997, р. 6). Тот факт, что в саргатском обществе дети погребались в одной манере со взрослыми, подтверждает их стабильное положение и важность для общества в целом. Судя по инвентарным наборам, статус детей был ближе к жескому, нежели к мужскому. Известны богатые и сложные по устройству погребения детей (рис. 43, 59). Особенно это характерно для поздних памятников - могильников Исаковка I и Сидоровка (Могильников, Колесников, Куйбышев, 1977; Матющенко, Татаурова, 1997). Такие могилы могут свидетельствовать о существовании наследственного (приписываемого) статуса, а также о росте иерархических порядков в социуме.
Тендерная структура символизирована в саргатской погребальной практике через ансамбли артефактов, сопровождающие некоторых умерших, а также, в меньшей степени, через локализацию погребения в пространстве (Berseneva, 2004, р. 79-80).
Тендерный символизм занимал, по-видимому, значительное место в погребальном обряде саргатского населения. Не менее 50% от общего количества погребенных демонстрируют определенную взаимосвязь между полом умершего и предметами, сопровождающими его. Интересно, что в гораздо большей степени это связано с мужчинами (как минимум, 60% мужских погребений содержали те или иные предметы вооружения). Женщины гораздо реже сопровождались большим количеством украшений (не более 30%, включая ограбленные могилы). Около 20% женских погребений содержали отдельные предметы вооружения, остальные ансамбли выглядят нейтральными.
Такая вариабельность может свидетельствовать о том, что тендерные характеристики, при всей своей несомненной важности, очевидно, не были единственными при выборе погребального инвентаря, об этом говорит прежде всего большое количество нейтральных погребальных ансамблей (см. Главу Ш.2).
Похожие диссертации на Погребальная обрядность населения Среднего Прииртышья в эпоху раннего железа: социальные аспекты
