Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Природно-географические условия Доно-Волжского междуречья 19
I.I. География и палеогеография Доно-Волжского междуречья 19
I.II. Топография и стратиграфия мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья 42
I.III. Сырьевая база стоянок мезолита 45
ГЛАВА II. История исследования и историография изучения мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья 54
ГЛАВА III. Характеристика источников 90
III.I. Мезолитические памятники Подонья 93
ІП.І.І. Памятники Верхнедонского Лесостепного Левобережья 93
III.I.II. Памятники Среднедонского Лесостепного Левебережья 96
III.I.IIL Памятники Донского Степного Левобережья 108
III.I.IV. Памятники Лесостепного Похоперья 113
Ш.П. Мезолитические памятники Лесостепного и Степного Поволжья 126
III.II.I. Памятники Лесостепного Посурья и Примокшанья 126
Ш.П.П. Памятники Лесостепного и Степного Волжского Правобережья 139
ГЛАВА IV. Вопросы формирования раннеголоценовых древностей Восточной Европы 144
ГЛАВА V. Хронология, периодизация и культурная принадлежность мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья 169
Заключение 187
Источники и литература 192
Список сокращений 231
Приложение I. Характеристика источников (на 45 листах) 232
Приложение II. Альбом иллюстраций (на 157 листах) 278
- География и палеогеография Доно-Волжского междуречья
- Топография и стратиграфия мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья
- Мезолитические памятники Подонья
- Памятники Лесостепного Похоперья
Введение к работе
Мезолит - период каменного века, занимающий промежуточное положение между палеолитом и неолитом, - время крупных перемен практически во всех областях материальной культуры. Изменения коснулись характера поселений и их назначения, техники изготовления каменных и костяных орудий, произведений искусства и др.
Изучение мезолита Восточной Европы и составление целостной картины бытования древностей среднекаменного века усложняется большим количеством неисследованных или слабо исследованных районов, входивших в мезолитическую ойкумену. Одним из таких регионов является Доно-Волжское междуречье, где вплоть до последних лет известно всего около нескольких десятков мезолитических памятников.
АКТУАЛЬНОСТЬ настоящей работы определяется слабой исследо-ванностью мезолита Доно-Волжского междуречья, что создает немало проблем для воссоздания позднеплейстоценовой и раннеголоценовой истории древнего населения указанной территории. В частности, неясными до сих пор остаются многие аспекты процесса перехода от верхнего палеолита к мезолиту, и от мезолита к керамической эпохе. Проблемой также остаются культурные и хронологические лакуны в развитии древних обществ, достигающие тысяч лет и непонятной пока трансформации, выглядящей в • том числе и как исчезновение, слагающих культуру индустрии.
Необходимо отметить, что общее количество памятников мезолита в сопредельных регионах достаточно многочисленно, и последние можно отнести к хорошо изученным в плане мезолитоведения, в то время как огромная территория между Доном и Волгой в силу различных обстоятельств до сих пор остается «белым пятном» в исследованиях мезолита Восточной Европы. Пространства к западу от Дона и к востоку от Волги насыщены стоянками и поселениями, давшими богатейший материал для анализа эпохи. То же самое можно сказать и относительно территорий, расположенных север нее и южнее Доно-Волжского междуречья.
Интересно отметить, что все памятники сопредельных регионов обладают вкупе ярко выраженным своеобразием; здесь выделено множество специфических археологических культур. Однако проследить процессы их пространственного изменения (меридионального и широтного) сложно как раз в силу слабой изученности Доно-Волжского региона.
Между тем, его исследование может дать ответ на многочисленные вопросы, связанные с анализом истории среднекаменного века Восточной Европы.
ЦЕЛЬЮ данной диссертационной работы является анализ мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья, - крупнейшего региона Восточной Европы, остающегося до сих пор «белым пятном» в плане мезо-литоведения.
В качестве основных ЗАДАЧ рассматриваются следующие:
1. Создание единого свода всех известных источников по мезолиту Доно-Волжского междуречья (включая стационарные раскопки, результаты разведочных работ и данных о местонахождениях).
2. Анализ историографии мезолитических памятников Доно-Волжского региона.
3. Выявление природно-географических особенностей Доно-Волжского междуречья в лесостепной и степной зонах на основе всех имеющихся палеогеографических данных по раннеголоценовой истории региона.
4. Рассмотрение вопросов хронологии и периодизации финальнопалеолити-ческих и мезолитических древностей рассматриваемого региона в их корреляции с памятниками Восточной Европы.
5. Анализ проблем происхождения и исторических судеб мезолитического населения рассматриваемой территории.
ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА работы включает в себя материалы более чем сорока памятников финального палеолита и мезолита в Доно-Волжском междуречье. Некоторые коллекции вводятся в научный оборот впервые (Иль мень-Голова, Плаутинская 2, Самотоевка, Песчаная, Верхний Карабут 2, Каменка 1, Каменка 2, Устье Савалы, Плаутинская 3, Плаутинская 4, Дубки 1-3, Малореченская, Терешковский Вал и другие); часть материалов уже опубликована (Ураков Бугор, Пургасово 3, Барашево 1, Шапкино, Ховрино, Клюквенное, Подлесное, Широмасово и другие). Ряд стоянок, таких как Ильмень-Голова, Плаутинская 2, Плаутинская 3, Плаутинская 4, Каменка 1, Каменка 2, Дубки 1-3, Устье Савалы исследовались под руководством автора. При написании работы также использовались материалы археологических фондов и музеев гг. Воронеж (фонды Воронежского областного краеведческого музея), Борисоглебск (фонды Борисоглебского государственного краеведческого музея), Липецк (фонды археологического кабинета ЛГПУ), Самара (фонды археологической лаборатории СамГПУ), Пенза (фонды Пензенского государственного краеведческого музея), Балашов (фонды Балашовского краеведческого музея), Луганск (Украина) (фонды Луганского областного краеведческого музея), Тверь (фонды Тверского государственного объединенного музея) и Москва (фонды ИА РАН, Государственного Исторического Музея, Музея истории Москвы).
НАУЧНАЯ НОВИЗНА работы заключается в том, что:
1) впервые предпринята попытка создания единой базы данных по мезолиту Доно-Волжского междуречья;
2) обосновано выделение нескольких групп памятников в мезолите рассматриваемого региона;
3) предложены концептуальные подходы к определению происхождения и развития мезолитических комплексов Доно-Волжского междуречья и их место среди культур Восточной Европы;
4) рассмотрена роль Среднего Похоперья, занимающего в географическом отношении центральное место в Доно-Волжском междуречье, в культурогенетических процессах, которые проходили на рассматриваемой территории;
обоснована и представлена модель периодизации и хронологии фи нального палеолита и мезолита Доно-Волжского междуречья в ее синхронизации с основными этапами бытования памятников сопредельных территорий Восточной Европы. 6) на основе использования естественнонаучных методов сделана попытка реконструкции природной обстановки рассматриваемой территории в мезолитическую эпоху. ОСНОВНОЕ ЗАЩИЩАЕМОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ: Доно-Волжское междуречье на протяжении эпохи мезолита являлось как местом бытования различных археологических культур, так и собственно очагом их формирования.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РАМКИ работы территориально определены лесостепной и степной зонами Восточной Европы в пределах Доно-Волжского междуречья. Анализ мезолитических памятников проводился по следующим группам в рамках рассматриваемого региона: 1) группы памятников Лесостепного и Степного Подонья (стоянки Донского Лесостепного и Степного Левобережья, стоянки Лесостепного Похоперья); 2) мезолитические памятники Лесостепного и Степного Поволжья (стоянки Лесостепного Сурско-Мокшанского междуречья, стоянки Лесостепного и Степного Волжского Правобережья).
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ работы охватывают период с XII по VI тысячелетия до н.э.
МЕТОДИЧЕСКАЯ ОСНОВА исследования включает в себя исторический анализ и синтез, обобщение, индукцию, дедукцию, сравнение, хронологический, периодизационныи, ретроспективный анализ, а также специальные археологические полевые и лабораторные методы: стратиграфический, пла-ниграфический, структурно-планиграфический, типологический, ремонтаж, и др. Помимо этого, в работе широко используются методы естественных наук: палинологический, радиоуглеродный, геологический, палеопочвенный, остеологический. Так как большое количество памятников представлено смешанными разновременными комплексами каменного века, был выработан
метод, позволяющий отделить коллекции мезолита от ранненеолитических. В качестве основных практических методов исследования также использовались порайонный анализ материалов памятников Доно-Волжского междуречья, обусловленный, во-первых, географически, во-вторых, степенью иссле-дованности рассматриваемого региона, и, в-третьих, - сходством/различием каменных индустрии; в плане реконструкции исторической ситуации ведущим явился метод культурно-исторической интерпретации.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ БАЗА исследования построена на диалектическом подходе к анализу и синтезу в изучении древних обществ с учетом неравномерности исторического развития, признании тесной взаимосвязи между палеоэкологическими и историческими процессами, возможности проявления конвергентных тенденций в историческом пути археологических культур.
АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ исследования. Положения данной работы изложены в ряде публикаций и докладывались на региональных, федеральных и международных конференциях в гг. Воронеже, Пензе, Твери, дважды на заседании отдела каменного века ИА РАН (г. Москва).
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ работы заключается в использовании ее основных положений для написания курсовых и дипломных работ по археологии и древней истории Восточной Европы, при составлении единого свода археологических источников, для написания учебных пособий по археологии, программ вузовских спецкурсов и лекций.
Эпоха мезолита является наименее изученной среди двух других этапов каменного века. Непосредственное введение в научный оборот понятия "мезолит" относится еще к XIX веку, но первенство в его употреблении с учетом конкретного содержания этого термина в различных работах связывается с разными исследованиями (Мезолит СССР. с. 5; Матюшин Г.Н., 1976, с. 5; Ошибкина СВ., 1983, С.З). Открытие археологических памятников, от личных от предшествующих палеолитических по характеру кремневого инвентаря и стратиграфически перекрывающих последние, началось с исследования грота Мае дАзиль во Франции, где Э. Пьеттом в 1874 г. был выявлен новый тип инвентаря, по которому мезолитические стоянки Европы были названы азильскими и тарденуазскими (Galinski Т., 2001, р. 59).
Своеобразное определение эпохи можно найти еще в работе Л.Г. Моргана, в которой она соответствует «высшей ступени дикости» (Морган Л.Г., 1934, с. 9).
В Западной Европе эпоха мезолита была выделена и получила фундаментальное обоснование в работе Г. Д. Кларка «Мезолитические поселения Северной Европы» (Clark G.D., 1936).
В советскую археологическую литературу мезолит был введен в современном значении М.Я. Рудинским (Рудинський М.Я., 1928). Однако закрепился он только в 1950-х годах, после посмертной статьи М.В. Воеводского (Воеводский М.В., 1950) и длительной дискуссии о сущности эпохи (Формозов А.А., 1977). Наиболее подробные сведения о введении термина "мезолит" приведены в отечественных исследованиях Г.Н. Матюшина (Матюшин Г.Н., 1976), Л.В. Кольцова (Кольцов Л.В., 1989) и СВ. Ошибкиной (Ошибкина СВ., 1983).
Интересно отметить, что В.И. Равдоникас в двухтомнике «История первобытного общества» (1939) по сути дела дает свое обоснование эпохи и еще в 1939 г. использует термин «мезолит» для обозначения древностей азиля и тарденуаза в системе периодизации каменного века (Равдоникас В.И., 1939, т. 1, с. 249). Тем не менее, до сих пор можно встретить эквиваленты этого термина — эпипалеолит, голоценовый палеолит и т. д. Более того, в литературе дебатировался вопрос о правомерности выделения мезолитической эпохи как таковой, а спор о правомерности существования эпохи не прекращался до недавнего времени (см., например: Рогачев А.Н., 1966; Формозов А.А., 1977; Брюсов А.Я., 1962). А.А. Формозов в противовес А.Н. Рогачеву неоднократно выступал с обоснованием своего видения мезолита. Так, отметим его статью
«О термине «мезолит» и его эквивалентах», в которой исследователь, убедительно критикуя подход А.Н. Рогачева к проблеме выделения мезолита, делает попытку устранения терминологических разногласий в его определении (Формозов А.А., 1970). Здесь же А.А. Формозов отмечает большую близость неолиту, нежели палеолиту, мезолитических культур, отрицая фактор изменения природной обстановки как критерий вычленения последних (Формозов А.А., 1970). Такой подход исследователя, в свою очередь, подвергся критике со стороны ученых, работающих на стыке археологии и естественных наук, отмечавших теснейшую связь природно-географических изменений с эволюцией культур каменного века (Долуханов П.М., 1977; 1979).
Следует отметить, что критика правомерности выделения мезолита не была лишена оснований, и прежде всего, потому, что не существует универсальных критериев, характеризующих наступление эпохи. Геометризация и микролитизация каменного инвентаря, появление лука и стрел, сверление, шлифовка и другие приемы обработки появляются еще в верхнем палеолите. Изменение природной обстановки также не может быть маркером эпохи, хотя это и очень важная причина изменений в раннеголоценовой истории человечества. А существуют ли такие четкие культурно-хронологические показатели в отношении других периодов каменного века? Переход от мезолита к неолиту для территории Восточной Европы фиксируется с появлением керамики; в археологии Ближнего Востока неолит связывается со становлением производящего хозяйства (используются термины «докерамический неолит», «бескерамический неолит»). Однако производящее хозяйство в «чистом» виде (например, на территории Среднего Дона) появляется достаточно поздно, а его отдельные проявления не всегда означали целенаправленное поступательное развитие в этом направлении.
В этой связи интересны наблюдения за жизнью реликтовых коллективов, которые практически ни в одном из случаев не могут четко сопоставить уровень развития последних с каким-либо из принятых в археологической периодизации каменного века эпох. Таким образом мы можем прийти к выводу,
что универсального критерия для определения археологической эпохи не существует, а периодизация как явление условное необходима для уточнения и систематизации знаний о древнейшем прошлом человечества.
Однако некоторые аспекты, присущие большинству археологических культур Восточной Европы, все-таки имеют общий характер. Мезолит выделяется прежде всего высочайшим развитием техники отделения ножевидных пластин, включая микроэкземпляры. В это же время получает наибольшее в каменном веке распространение изготовление орудий на ножевидных пластинах.
На Юге, Юго-Западе и Востоке Восточной Европы широко распространяется производство различных микролитов, в том числе орудий геометрических форм — сегментов, трапеций, треугольников, прямоугольников, параллелограммов. Развивается микрорезцовая техника, применявшаяся для изготовления микролитов. Широко распространяется изготовление рубящих орудий — топоров, тесел, долот, макролитических специализированных орудий — мотыг и кайл. В ряде мезолитических культур (например, пургасов-ская, веретье) появляется техника шлифовки каменных орудий, а также техника сверления и пиления.
Более разнообразной по сравнению с палеолитом становится костяная индустрия. В стоянках мезолитического времени встречаются разнообразные костяные и роговые гарпуны, наконечники стрел и копий, кинжалы, ножи, топоры и тесла, муфты для них и т. д. Ряд форм этих орудий был изобретен только в мезолите.
Происходят изменения в характере искусства. Менее распространены наскальные росписи, столь характерные для позднего палеолита. Широко развиваются геометрические узоры (Равдоникас В.И., 1939, с. 251, рис. 125). Основными элементами орнамента являются линии, точки, штрихи, елочки, зигзаги, сетки и т. д. Очень часто для нанесения орнамента используется техника прорезания и сверления. Распространена мелкая пластика, состоящая из зооморфных и антропоморфных изображений.
Мезолитические произведения искусства сохранились в очень редких, фактически, единичных, случаях. Отметим, однако, что массовый археологический материал - каменные орудия, по нашему мнению, помимо той смысловой чисто функциональной, нагрузки, которая воспринимается исследователями при анализе морфологии, способов обработки и т.п., имеет и еще одну информативную грань, отражающую в той или иной мере эстетико-психологические установки древнего населения. В числе последних как известный минимум мы можем отметить такие характерные черты, как геометризация орудийных комплексов, симметричность орудий заготовок и выдержанность, доработанность конечных форм.
Каменный инвентарь не принято рассматривать как источник для реконструкции духовной жизни и искусства мезолитических обществ, однако его сопоставление с традицией живописи и орнаментики показывает перспективность данного направления. При этом общие моменты, характеризующие развитие различных древнейших форм искусства по схеме «от реализма - к стилизации» применимы и к эволюции каменной индустрии: от случайных, невыраженных форм - к четко выработанным стандартам, напоминающим хорошо организованное производство (не случайно последнее обозначается термином «индустрия»); сами произведения искусства, если можно так выразиться, становятся «индустрийными».
В эпоху мезолита меняется размер и планировка жилищ и поселений по сравнению с позднепалеолитическими. Большинство поселений временные, чаще всего это сезонные стоянки с тонким культурным слоем, бедным находками. Крупные поселения встречаются крайне редко. Остатки жилищ, найденные при раскопках, как правило, представлены временными шалаше-видными постройками, жилища типа позднепалеолитических землянок или полуземлянок встречаются только в северных, холодных регионах.
Основой экономики, как и в позднепалеолитическое время, остается охота, однако ее характер резко меняется, прежде всего потому, что меняется по сравнению с поздним палеолитом способ адаптации человека к изменив шейся природной среде. Лук, изобретенный в палеолите, утверждается в качестве основного охотничьего вооружения. Разнообразны формы вкладыше-вого охотничьего вооружения, появляющиеся в позднем палеолите. Охота на крупных животных (мамонт, шерстистый носорог) практически полностью исчезает к концу палеолита. Возникают новые, специфические формы охоты, как, например, специализированная охота на птицу в позднем мезолите, о чем говорят разнообразнейшие формы наконечников стрел. Широкое развитие различных форм присваивания продуктов природы является отличительной чертой мезолита, хотя некоторые исследователи считают, что наивысшее развитие и дифференциация присваивающего хозяйства характерны уже для позднего палеолита (Сапожников И.В., 2003).
Именно в мезолите целенаправленным становится рыболовство, что подтверждается изобретением лодок, сетей, верш и т. д. В мезолите получают начало некоторые формы доместикации животных, во всяком случае распространены домашние собаки. Однако присутствие в материалах стоянок Северного Причерноморья костей свиньи по имеющимся данным не подтверждает доместикации этого вида особи, что утверждалось в литературе (Ермолова Н.М., 1977, с. 19). Усложняется собирательство, получая при этом в зависимости от экологической ниши обитания той или иной культуры своеобразный характер.
По мнению Л.В. Кольцова, по сравнению с поздним палеолитом изменяется социальная организация мезолитического населения, что отражается в резком возрастании количества археологических культур (Кольцов Л.В., 1989, с. 8). Отметим, что это положение кажется спорным уже хотя бы потому, что количество открытых за последние десятилетия позднепалеолитиче-ских культур Русской Равнины намного превышает, например, число культур лесной зоны Европейской России.
Как отмечает Л.В. Кольцов, для мезолита кажется более реальным оперирование термином «социально-производственная ячейка», чем употреблять широко известные определения, принятые для отражения социальных отно шений в первобытном обществе, - семья, род, племя, группа племен и т.д. (Кольцов Л.В., 1989, с. 7). В.В. Сидоров напрямую сопоставляет понятия «вариант культуры» и «племя», «культура» и «этнос», экстраполируя это предположение на все археологические эпохи (Сидоров В.В., 2003). Археологические материалы не всегда могут дать действительное отображение социальных отношений в мезолите. Думается, что и содержание таксономии культурных образований будет специфичным для каждого периода первобытной истории.
В отечественной археологической литературе намечены два подхода к пониманию мезолита. Одни специалисты расценивают его как культурно-исторический промежуточный этап между палеолитом и неолитом. Другие рассматривают его только с хронологических позиций как продолжение палеолита. Думается, что самым правильным было бы объединение этих двух точек зрения с учетом культурно-исторических изменений в эпоху мезолита по сравнению с палеолитом на фоне глобальных изменений климата, растительности, животного мира и других экологических проявлений.
Однако с учетом всего сказанного выше, можно отметить, что мезолит в некотором смысле близок и палеолиту, и неолиту в случае длительного существования эпохи (более тысячелетия) на какой-либо территории. Ранний мезолит действительно напоминает позднеледниковые каменные индустрии, позднемезолитические древности зачастую неотличимы, за исключением керамики, от ранненеолитических.
Начало мезолита в общих чертах исследователями связывается с началом голоцена, однако, в некоторых случаях, и предшествует этому периоду. Последнее, например, фиксируется исследователями Поволжья (Галимова М.Ш., 2001). Формы перехода к неолиту в разных природных зонах различны. Если в степной зоне это переход от присваивающего хозяйства к производящему, то в лесной - это дальнейшее, на более высокой ступени развитие присваивающего хозяйства, но уже с уклоном в сторону рыболовства, а не охоты (в ряде мест и в лесной зоне намечается переход к скотоводству (Ма зуркевич А.Н., 2003)). И там и тут основным результатом хозяйственной деятельности в неолите становится создание избыточного продукта, т. е. части продукта, не поступающего непосредственно в сферу потребления.
Отличия между мезолитом и неолитом прослеживаются и в других позициях, характеризующих эти эпохи. В области материальной культуры это проявляется в сокращении роли производства ножевидных пластин и микролитов, в замене этих технологических операций техникой двусторонней обработки; этот процесс начинается местами уже в мезолите.
Однако следует отметить, что запутанность в критериях подразделения каменного века во многом связана с неразработанностью или слабой разработанностью вопросов исследования памятников переходного периода — от палеолита к мезолиту и от мезолита к неолиту. Отметим, что в данной работе этим проблемам уделено особое внимание.
В области социальной структуры изменения сводятся к укрупнению социально-производственных коллективов в неолитическом обществе и увеличению оседлости. Однако наблюдается запаздывание перехода от мезолита к неолиту в северных частях Евразии по сравнению с южными. Поэтому обнаруживается сосуществование северных мезолитических и южных неолитических культур, значительно усложняющих общую картину.
Л.В. Кольцов дает следующее определение эпохи: «мезолит — это раннеголоценовая эпоха каменного века, характеризующаяся особыми чертами адаптации человека к природной среде, определяющимися всесторонним и дифференцированным развитием присваивающего хозяйства, которое выражается в наибольшем развитии микролитизации в каменном инвентаре, усовершенствовании экономики применительно к способам присваивающего хозяйства, создающем предпосылки для получения впоследствии избыточного продукта, дроблением социальных коллективов при подвижном образе жизни» (Кольцов Л.В., 1989, с. 6). Такой подход аналогичен пониманию эпохи Г.Д. Кларком (Clark, 1936, р. 14). Отметим, что приведенное выше определение не может быть универсальным в силу того, что на различных терри ториях формы проявления мезолитических новаций (инноваций) несли различный характер. А.А. Ластовским проведена критика существующих на сегодняшний день критериев обозначения мезолитической эпохи (Ластовский А.А., 2001). Не всегда, особенно применительно к раннему мезолиту, мы констатируем микролитизацию каменной индустрии памятников, несущую еще палеолитические традиции; в некоторых местах с эпохой мезолита происходит становление основ производящей экономики и т.д. Таким образом, определение эпохи, по нашему мнению, должно всегда иметь непосредственную локальную привязку, определяющую специфические моменты проявления мезолита на конкретной территории.
Длительность мезолита определяется в большинстве случаев приблизительно - от IX до V тыс. до н.э. Различны также мнения о продолжительности мезолита. Интересно, что по данным геологии есть возможность определить начало мезолита лесной зоны с точностью до года — 8213 г до н.э. (Зализняк Л.Л., 1991, С. 3) Именно этим временем определяется прорыв перемычки (Билингенская катастрофа), разделяющей Балтийское ледниковое холодное озеро и теплые воды Атлантики. Уровень закрытого Балтийского бассейна снизился на 30 м. Холодный климат, генерировавшийся Балтийским озером, сменился более теплым и влажным.
Климат, обусловленный влиянием теплого Иольдиевого моря, способствовал установлению современных ландшафтных зон в Европе, что и определило дальнейшее развитие ее мезолитического населения. Причем, результаты этих перемен отразились, главным образом, на Восточноевропейских пространствах. Неравномерное развитие и глубоко различающиеся условия существования отдельных групп населения на обширной территории в мезолите привели к усилению вариативных изменений материальной культуры. Это, в свою очередь, служит причиной целого ряда несоответствий археологического материала вновь и вновь предлагаемым принципам выделения мезолита и схемам или периодизациям для его членения.
На первом симпозиуме по мезолиту Европы в Варшаве в 1973 г. было принято двучленное деление мезолита — на ранний и поздний (Археология СССР. Мезолит СССР, с. 8) . Хронологически в значительной мере это деление совпадает с датами климатических периодов: памятники пребореального и бореального периодов относятся к раннему мезолиту, памятники атлантического периода — к позднему. В раннем мезолите в каменных инвентарях стоянок еще велика доля палеолитических элементов, в позднем — местами появляются элементы неолитической техники обработки камня.
В мезолите Восточной Европы выделено значительное количество археологических культур. В предисловии к изданию «Мезолит СССР» Л.В. Кольцов дает следующее определение археологической культуры: «Под термином «археологическая культура» понимается группа археологических памятников, имеющая культурное, хронологическое и территориальное единство» (Мезолит СССР, с. 8). При рассмотрении такого определения одного из центральных понятий археологической науки сразу же возникают вопросы, связанные с уровнями анализа культурных образований.
Широко известна таксономическая цепочка «памятник - группа памятников - вариант культуры - археологическая культура - культурно-историческая общность - культурно-историческая область - археологическая провинция». Некоторые ученые напрямую сопоставляют археологические таксоны с этническими образованиями, и не всегда без достаточных оснований. Однако на наш взгляд в такой иерархической модели культурного членения любых археологических древностей кроется ошибка методологического характера. Так, почему-то основное в археологии понятие «археологическая культура» оказывается не в основании таксономической цепочки, а где-то посередине, уже тем самым нарушая логику вычленения общего и особенного. Такая модель вступает в противоречие и прежде всего с процедурой исследования, которое всегда начинается с единичного памятника (Дукельский В.Ю., Фролов А.С., 1988).
Все сказанное выше не означает, что от понятия «археологическая
культура» нужно отказаться, как это утверждают некоторые исследователи. Необходимо пересмотреть основные установки, связанные с взаимоотношениями данной единицы с другими образованиями и ее места в системе археологических понятий.
Археология, как и другая наука, имеет эмпирический и теоретический уровни исследования, между которыми порой очень трудно провести грань. На первом уровне она является в утилитарном отношении источниковедением. Здесь мы можем говорить о «мертвых» культурах, т.е., комплексах артефактов, составляющих индустрию или элемент обряда. Однако этап создания исторических реконструкций, без которых не обходится почти ни одно археологическое исследование, выводит науку на совершенно другую ступень, и, по сути дела, археология здесь может быть названа историей первобытного общества. Существует определение понятия «культура» в более широком смысле: культура - адекватная реакция человека на внешние раздражители. Наверное, разработки в этом направлении с учетом археологических реконструкций могут дать интересные результаты. Напомним, что по сути дела такой же методологической установки в понимании сущности культуры в экосистеме придерживался Г. Кларк (культура - органический мир - естественная среда) (Кларк Г., 1953, с. 20).
На наш взгляд в конкретной ситуации оперирования материалом наиболее приемлемым (рабочим) для эпохи мезолита является «технологическое» определение культуры (с учетом особенностей других вариантов), созданное для эпохи каменного века, рассматривающее культуру как совокупность характерных индустрии (Брей У., Трамп Д., 1991). Это определение тесно связано с понятием «technocomplex», широко используемое зарубежными исследователями (Лисицын С.Н., 2000).
География и палеогеография Доно-Волжского междуречья
Доно-Волжское междуречье включает три растительные зоны: лесную, лесостепную, самую обширную, и степную. Лесостепь по утверждению большинства исследователей ныне рассматривается как особая природно-географическая зона с собственной спецификой. Ее северная граница между Днепром и Волгой проводится по линии Среднее Поднепровье (Киев) - верховья Дона - Волга (Н. Новгород, Казань). Южная граница лесостепи с запада на восток проводится по линии: Кременчуг - Полтава - Валуйки - Борисог-лебск и далее - чуть севернее Саратова вверх по Волге к устью р. Самара (Берг Л.С., 1955, с. 287). Ф.Н. Мильков проводит границу лесостепи для Русской равнины по южной окраине Донецкого кряжа и к Волге - южнее Саратова и Самары (Мильков Ф.Н., 1977, с. 129).
Характерный признак лесостепи - чередование безлесных пространств со значительными массивами лесов, располагающимися не только по долинам рек, но и на водоразделах. Считается, что в девственном состоянии лесистые участки составляли не менее 50 % площади этой зоны (Мильков Ф.Н., 1977, с. 130).
В степях же леса, как правило, встречаются очень редко и только в верховьях балок и по долинам рек, а на водоразделах они отсутствуют. Своеобразен и травяной покров лесостепи, имеющий разнотравно-злаковый характер, в отличие от ковыльно-типчакового разнотравья из жестких видов собственно степей.
В целом относясь к атлантико-умеренному поясу континентальной климатической области, лесостепь обладает комплексом признаков, отличающих ее от сопредельных зон. Значительные запасы тепла, достаточное увлажнение и плодородные почвы создают в лесостепи исключительно бла гоприятные условия для развития растительности. Здесь, в дубравах, имеется наибольший из всех зональных растительных сообществ запас фитомассы -400-500 тонн на гектар (из них три четверти — в надземной части). Запас зоомассы тоже очень высок и в среднем составляет около 500 кг на гектар. Зимой по всей зоне образуется устойчивый снежный покров от 20-30 см в Среднерусской лесостепи, до 50-70 см в Высоком Заволжье (Мильков Ф.Н., 1977, с. 130).
О степени развитости речной системы в современной лесостепи можно судить по участку Дона в пределах современной Воронежской области, где насчитывается 588 рек длиной свыше 10 км (Атлас Воронежской области, 1994). Это чрезвычайно существенный признак, позволяющий предполагать легкость освоения лесостепи водным путем не только меридионально (благодаря транзитности больших рек), но и в широтном направлении, внутри самой лесостепной зоны.
Территорией Верхнего и Среднего Дона можно проиллюстрировать морфологические особенности долин крупных рек лесостепи. В верховьях долина Дона имеет небольшую глубину вреза и пологие склоны. В районе г. Епифани (Тульская область) долина расширяется до 15 км (Мильков Ф.Н., 1977). Ниже, до южных границ Липецкой области, долина сужается до трех полутора километров. Неширокие поймы высоко подняты над уровнем воды, почти лишены озер-стариц. Здесь выявляются лишь две нижние надпойменные террасы Дона высотой 8-Ю и 18-22 м (Мильков Ф.Н., 1977). Долине свойственна переменная асимметрия коренных склонов. Они густо рассечены оврагами и балками. Последние имеют вид настоящих суходолов - безводных речных долин, вытянутых на 20-30 км. Южнее, на границе Липецкой и Воронежской областей, появляются третья и четвертая террасы, а долина Дона расширяется до 20-30 км. Она приобретает устойчивую правобережную асимметрию. В пойме чаще встречаются озера-старицы. Еще ниже долина характеризуется увеличением ширины, причем, высота склонов возрастает до 70-80 м, а балки придают им волнистый вид. Наиболее значительные расширения долины приурочены к устьям Тихой Сосны, Икорца, Битюга, Черной Калитвы, Богучарки. Две нижние террасы сложены песком и супесями, верхние террасы прикрыты лессовидными суглинками. Лишь на юге, где Дон пересекает Калачскую возвышенность, левый коренной склон становится хорошо выраженным в рельефе. На северных участках значительная часть левобережья занимает флювиогляциальный песчаный вал Днепровского оледенения, возвышающийся над террасами на 25-40 м.
Приведенная оценка географических условий лесостепи имеет принципиальное значение для понимания многих аспектов истории ее древних обитателей, если, во-первых, подходить к лесостепи с позиции признания древности ее происхождения, а во-вторых, если будет достаточно четко определена степень совпадения ее современных и древних границ. Коротко остановимся на этих вопросах.
Если опустить противоречия, связанные с определением начальных этапов формирования лесостепного ландшафта, можно констатировать факт существования лесостепи в среднем голоцене, в атлантическом и субборе-альном климатических периодах (по схеме Блитта-Сернандера), датируемых временем от 7700 до 2500 лет от наших дней. В пребореале и бореале рассматриваемая территория покрывалась лесными сообществами (Хотинский Н.А., 1977).
Как отмечает А.Т. Синюк, открытые пространства лесостепи с сильно развитой речной системой предполагали легкость освоения, особенно ко времени появления водных средств передвижения; богатство животного мира и ихтиофауны в сравнении с другими зонами предполагало сохранение роли охотничьего и рыболовческого хозяйства (Синюк А.Т., 1986, с. 24).
Суммируя сказанное, можно высказать и еще одно предположение - о возможности существования и взаимодействия на территории современной лесостепи на протяжении интересующей нас эпохи не одной, а нескольких хозяйственных систем, освоенных разными этническими группами населения (Бессуднов А.Н., 1999).
Топография и стратиграфия мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья
Анализ топографической ситуации в расположении мезолитических памятников Доно-Волжского междуречья для нас тем важнее, что он является одним из принятых методов хронологической оценки полученных в ходе исследований материалов. Данные по топографии сведены в таблицу.
Отметим, что в целом некоторые из описанных выше памятников не вписываются в схему общепринятой периодизации двучленного дробления стоянок и поселений раннего и позднего мезолита (Археология СССР. Мезолит СССР) (рис. 88, 89). Памятники, для которых характерна насыщенность материалом раннего облика, как стоянка Ильмень-Голова, занимают высокое положение над уровнем воды (около 20 м), и участки первых и вторых надпойменных террас (рис. 90).
Исключение для приведенной выше схемы составляют многочисленные памятники различных периодов мезолита Среднего Похоперья, что позволило выделить здесь средний (развитый) период эпохи (Федюнин И.В., 2004). Остановимся подробнее на характеристике топографического расположения этих памятников.
Большинство исследованных памятников Новохоперского археологического микрорайона сосредоточено в месте впадения р. Савала в р. Хопер. Пойма р. Савалы представляет собой расширение до 5 км, начинающееся у с. Пыховка и сужающееся в приустьевой части реки (рис. 89, 90). Верхний участок обозначенного района изобилует рукавами и старичными озерами, берега которых покрыты зарослями ив и дубовыми рощами. На нижнем участке реки русло более меандрировано, берега обрывистые. На всем протяжении данного участка по обоим берегам реки встречаются песчаные всхолмления -гривки береговых валов, сложенные речным аллювием.
На участке поймы от станции Плаутино до с. Каменка-Садовка наблюдаются древние берега старицы р. Савала, сложенные пойменными влажными сильно гумуссированными черноземами с включениями болотной руды (рис. 88). К этим пойменным образованиям и приурочены стоянки развитого периода мезолита. Данные же по высотному расположению памятников (рис. 89, 90) говорят о том, что мезолитическое население осваивало долины рек вплоть до вторых надпойменных террас.
Стоянки Самотоевка и Плаутинская 2 расположены на невысоких всхолмлениях в пойме р. Ольховатка и р. Савала.
Стоянки датируются концом палеолита, а это заставляет пересмотреть приведенные выше положения о традиционном топографическом расположении такого типа памятников.
Памятники более позднего облика, как и ранненеолитические, связаны с различными структурными элементами поймы и не превышают уровня в 3,5 м от уреза воды. Считается, что они в основной массе расположены на дюнных всхолмлениях. Отметим, что под «дюной» в данном случае (для территории Воронежского Придонья) имеется в виду оконечность первой надпойменной террасы, отрезанная от основания в результате деятельности речной системы, что подтверждается как идентичностью стратиграфии обеих образований, так и отсутствием удаленных от террасы наносных возвышений в широкой пойме. Собственно же материковые дюнные образования складывались преимущественно западным ветром в перигляциальных зонах на протяжении всего дриаса, и в позднем голоцене (Дренова А.Н., 1994, с. 104).
Для памятников как раннего, так и позднего мезолита и неолита характерна несложная стратиграфия. Мощность культурного слоя редко достигает одного метра; в основном она варьирует в пределах 30-50 см. Памятники раннего мезолита содержат в составе слоев деллювиальные отложения, стоянки позднего периода - аллювиальные и аллювиально-деллювиальные, что усиливает вероятность влияния педотурбационных процессов на уровень сохранности культурного слоя. Горизонт залегания находок стоянки Плаутин-ская.2 расположен в слое суглинков.
Необходимо отметить, что, исходя из анализа топографии и стратиграфии памятников Доно-Волжского междуречья, уже начиная с финального палеолита населением были освоены практически все структурные элементы поймы и водораздельные плато. Это заставляет предположить и наличие некой специализации в характере памятников, связанной с долговременностью пребывания на одном месте.
Сведения о местонахождениях камня, который в древности был использован человеком для изготовления орудий труда, не менее важны для ученого, изучающего историю культуры, чем данные о составе камня и его свойствах. Знание месторождений горных пород, из которых изготовлялись орудия, и ареалов обработанного камня может оказаться полезным при выяснении территории расселения той или иной этнической группы или при установлении направления обменных связей между различными этническими группами.
Археологи до сих пор не обладают картой местонахождений пригодного для обработки камня. Отметим, что попытка создания общей карты такого профиля предпринималась Г.М. Ковнурко, которым в той же работе было выделено направление на ее последующую детализацию (Ковнурко Г.М., 1963, с. 239).
В памятниках мезолита и неолита частым явлением бывают находки орудий, изготовленных из мергеля или мела, а также слабоокремненной опоки. Функциональное назначение таких орудий (а они представлены достаточно разными типами) не совсем ясно, так как все они изготовлены из мягкого материала и непригодны для работы. Из всего круга гипотез по этому поводу наиболее вероятной представляется точка зрения А.Н. Сорокина, считающего, что орудия из мягких пород камня - муляжи, использовавшиеся для обучения детей (Сорокин А.Н., 2002). Действительно, мел, мергель и опока обладают сходными с кремнем или кварцитом техническими свойствами, но изготовление орудий из этого материала требует гораздо меньше усилий.
Термин «кремень» традиционно используется в археологии для обозначения основного вида сырья, используемого в изготовлении орудий каменного века. Между тем, в геологии это - «нечистый халцедон, образующий желваки...» (Геологический словарь, 1960, с. 353). Таким образом, данное определение имеет номинальное значение. В археологии же оно оправдано для разграничения материалов, слагающих особенности каменной индустрии: кремня, кварцита, сланца, песчаника, обсидиана и т.д.
Мезолитические памятники Подонья
Как видно из таблицы, основная масса находок представлена заготовками (нуклеусы, сколы с нуклеусов, аморфные нуклевидные обломки) и отходами производства, к которым, безусловно, можно отнести основную массу отщепов. Количество орудий, в целом невелико (15,2%). Экономичное отношение к поделочному материалу не фиксировалось. Встречено множество заготовок, с которых сколами отделена только валунная корка. Индустрия памятника характеризуется как отщеповая при очень незначительной доле пластинчатой техники раскалывания. Кварцитовые отщепы довольно массивны, редкие кремневые изделия несут микролитический облик.
Целые нуклеусы в коллекции памятника отсутствуют; встречены лишь два одноплощадочных экземпляра, с которых производилось радиальное снятие небольших отщепов 1-2 см шириной (рис. 85, 1, 2). Негативы покрывают тело заготовки на 30-50%. Информацию о технике первичного раскалывания могут дать многочисленные сколы с нуклеусов. Отметим, что населению стоянки были известны приемы продольного (рис. 85, 3, 5) и поперечного (рис. 85, 18; 86, 3, 4) членения тела нуклеуса, а также ретуширования ударной площадки.
Найден один концевой скребок на пластинчатом кварцитовом отщепе, лезвие которого обработано крупной крутой ретушью (рис. 85, 8), кварцито-вое скребло на отщепе удлиненной формы (85, 7), и нож на отщепе, ретушированный приостряющими сколами с двух сторон (рис. 85, 6).
Довольно многочисленную серию орудий составляют скобели на отще-пах с разным оформлением рабочей части: выемки наносились со стороны спинки на конец заготовки (рис. 85, 10, 11; 86, 1, 2) или на одну из ее сторон (рис. 85, 9, 12-17), иногда - с брюшка (рис. 85, 15). Однако определение такого типа орудия может быть достаточно условным, так как крупнозернистые кварцитовые отщепы подвержены выкрашиванию с краевой части в процессе движения артефактов.
Пластины, встреченные на стоянке, как правило, фрагментированы (рис. 86, 5-12), не имеют следов вторичной обработки. Правильное огранение спинки встречается очень редко.
Самой многочисленной категорией орудий в коллекции памятника являются резцы различных типов, в том числе и многофасеточные (рис. 86, 17): встречены угловые, боковые и срединные экземпляры, а также резец на углу сломанной пластины. Ширина негативов сколов варьирует в пределах 0,3-0,7 см.
Выявлено два рубящих орудия из целых кусков кварцита (рис. 86, 18, 19). Первое - небольшой топорик, выполненный из конкреции, покрытой крупными сколами и среднефасеточной полукрутой ретушью по лезвию с обеих сторон (рис. 86, 18). Второе, вероятнее всего, также представляет собой топор, обработанный по рабочей части с одной стороны крупной ретушью (рис. 86, 19). Оба орудия несут следы сильной утилизации.
На стоянке обнаружено несколько экземпляров орудий, которые могли выполнять функции метательного вооружения (наконечников стрел), однако, отметим, что к такому их определению нужно подходить с известной долей осторожности. Один экземпляр выполнен на пластине, острие сломано (рис. 86, 13). Черешок сформирован вентральной ретушью, которая придала ему ассиметричную форму. Другой также выполнен на пластине, имеет следы подправки с брюшка краевой ретушью (рис. 86, 15). Отметим, что в качестве наконечников стрел могли использоваться и другие пластины и отщепы, имеющие вид острия, обработанные с разных участков поверхности (рис. 86, 14, 16). Находки косо- и поперечнолезвийных наконечников стрел фиксировались в раннем мезолите на территории Верхнего Подонья (Бессуднов А.Н., 1996, с. 46).
Судя по топографии стоянки, архаизму каменного инвентаря, находкам пластин, в том числе и микролитичного облика, памятник можно отнести к ранней поре мезолита. Отличительной чертой каменной индустрии стоянки
Ильмень-Голова следует считать широкое использование кварцита в качестве основого поделочного материала, и незначительное - кремня.
Вопрос о культурной атрибуции выявленного на стоянке Ильмень-Голова материала на настоящий момент вызывает затруднения как в силу слабой изученности мезолита сопредельных территорий, так и из-за специфики памятника, заключающейся в большом удельном весе отходов производства при незначительном количестве орудий, что сближает его с кругом стоянок-мастерских. Наиболее сходным на территории Лесостепного Подо-нья мезолитическим материалом является каменный инвентарь стоянки Колосково IV в Среднем Поосколье, относимой автором раскопок к раннему мезолиту, однако наряду с чертами, сближающими рассматриваемые коллекции, такими, как большое количество резцов и скобелей различных типов, здесь присутствуют и отличительные: для коллекции Колосково IV характерна масса скребков, пластин и орудий на них, в том числе и вкладышей; инвентарь намного микролитичнее (Бессуднов А.Н., 1988). На этом фоне находки стоянки Ильмень-Голова выглядят более архаично. Количество орудий (15,2%) не позволяет отвести памятнику роль мастерской, однако стоянка очень близка по характеру именно такому типу памятников. Аналогии ей мы можем найти в материалах нижнедонских местонахождений Яровское и Фроловское.
Памятники Лесостепного Похоперья
В настоящее время на территории Лесостепного и Степного Волжского Правобережья раскопками исследована только одна стоянка, а также выявлено местонахождение (см. приложение I).
Стоянка Ураков Бугор расположена в 1 км к северу от вершины Урако-ва Бугра на сильно понижающемся к Волге мысу, ограниченном с севера и юга глубокими оврагами, заросшими кустарником и деревьями (Камышин-ский район Волгоградской области) (Дремов И.И., 2001). Береговая часть размывается Волгой. За 10 последних лет берег обрушился примерно на 3 м. Высота мыса над урезом воды 10-20 м. Далее, через 100 м высота увеличивается до 30 м. Ширина мыса между оврагами 45-50 м. (рис. 133, 1, 2).
Изделия из камня в подъемом материале встречаются на расстоянии до 20-30 м от берега Волги вдоль краев оврагов. Культурный слой эпохи мезолита зафиксирован на расстоянии 15 м от берега Волги, причем здесь он залегает на 30 см глубже и имеет мощность на 20 см больше. Точные границы мезолитической стоянки не определены, но очевидно, что ее площадь не ме нее 1000 кв. м. Находки эпохи средней и финальной бронзы распространяются несколько более чем на 100 м от берега, что составляет площадь около 5000 кв. м.
Вскрытая площадь памятника составляет 76 кв. м. вдоль разрушающейся части берега. Наибольшую мощность имеет участок, раскопанный на береговом обрыве посередине между северным и южным склонами оврагов. Этот срез послужил объектом различных анализов.
Стратиграфия на данном участке выглядела следующим образом (описание почв дается по И.В. Иванову) (сверху вниз): 1) - 0-20 см - светло-серая слегка гумуссированная эоловая супесь почти не содержащая находок; 2) 20-80 см - серый и светло-серый уплотненные сильно гумуссированные слабо плотные эолово-деллуглинки эолово-делллювиального происхождения. Содержат находки эпохи средней и финальной бронзы, а так же отдельные изделия из камня, аналогичные залегающим в нижних слоях. Верхняя часть почвы темнее и легче чем нижняя, что может соответствовать срубно-хвалынскому и ямнокатакомбному времени; 3) 80-180 см - серый и сероко-ричневый тяжелый суглинок и глина деллювиального происхождения с включением щебня и гальки, сильно уплотненный на глубине 80-110 см, очень плотный - на 110-150 см, уплотненный на глубине 150-180 см. В слое содержатся каменные изделия, керамика отсутствует. Слой перенасыщен костями рыб, реже встречаются обломки костей некрупных животных, встречаются скопления углей. Наиболее обильно находки концентрируются на глубине 150-180 см; 4) 180-200 см - шоколадная хвалынская глина с обильным включением галечника из подстилающих палеогеновых слоев. Предметов человеческой деятельности не встречается (Дремов И.И., 2001).
Произведенные А.В. Шадрухиным и И.В. Ивановым исследования позволили определить геологический возраст стоянки и динамику природных изменений от начала голоцена и, соответственно мезолита, до конца бронзового века (Дремов И.И., 2001). Подстилающий слой, судя по наличию палео-магнитной аномалии, относится ко времени не позже 12-13 тысяч лет, то естько времени хвалынской трансгрессии. Несколько позже, возможно, на берегу Хвалынского моря, или вскоре после его отступления, возникает стоянка. По крайней мере нижние находки лежат на стыке культурного слоя с хвалынской глиной. Нижняя часть слоя (150-180 см) характеризуется холодным климатом с преобладанием разнотравья. Для него имеется усредненная радиоуглеродная дата по костям 10480±680 (ЛЕ-4819). На уровне 120-140 см увеличивается количество широколиственных и болотных растений. Этот слой имеет несколько меньшую, но значительную насыщенность. Выше, по данным палинологического анализа и по содержанию бора климат становится суше и холоднее. Культурный слой насыщен слабее. Эти ритмы отражают колебания климата в начале голоцена.
Изделия из камня выполнены из сливного (кварцитовидного) песчаника, и единичные предметы из окаменелого дерева. Кварцит и окаменелое дерево местного происхождения. Кремень поблизости не встречается. Имеется серый, черный и светлый с красноватым или желтоватым оттенками, высокой и низкой прозрачности. Несколько предметов и отщепов сделаны из непрозрачного яшмовидного кремня красноватого и красновато-коричневого цвета. Имеются изделия из опаловидных пород высокой прозрачности светло-желтого цвета. Эти камни, по мнению петрографов НИИ Геологии СГУ, происходят с Южного Урала (Дремов И.И., 2001, с. 123). Количество кремневых отщепов и орудий почти совпадают, в то время как кварцитовые сколы почти в 10 раз превышают количество орудий из кварцита, так как кварцит был местным, а кремень привозным сырьем. В раскопе, не считая сборов, учтено 3838 изделий из камня, из которых 3614 кварцитовых и 224 кремневых (рис. 134). Отщепов найдено, соответственно, 3335 и 107, пластин 210 и 77, скребков и скребел на отщепах - 33 и 50; нуклеусов - 36 и 10. Кроме того, 10 отбойников из различных минералов и 4 изделия из кости.
