Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Святилища Боспора: проблемы идентификации и классификации
1. Внешний вид эллинского святилища и его основные элементы 23
2. Критерии выделения и идентификации античных святилищ 33
3. Функции святилищ 56
4. Организация и строительство святилища 60
Глава II. Святилища Азиатского Боспора 1 .Фанагория и окрестности
1.1. Апсидальное здание из раскопок 1979-1980 гг. 65
1.2. Храм в антах из раскопок 2002-2004 гг. 73
1.3. Храм в антах из раскопок 1972-1974 гг. («Центральный раскоп») 76
1.4. Объект 300 80
1.5. Сакральные объекты на раскопе «Южный город» 84
1.6. Святилище на Майской горе 88
1.7. Апатур 97
2. Горгиппия
2.1. Культовый сброс 1965 г. 106
2.2. Домашнее святилище 1978 г. (раскоп «Заповедник») 111
3. Святилище Афродиты в Кепах 115
4. Сакральные комплексы Фонталовского полуострова
4.1. Святилище «Береговой 4» 122
4.2. Каменная батарейка 132
5. Святилища северо-восточной части Таманского полуострова
5.1. Святилище на горе Бориса и Глеба 134
5.2. Таманский толос 138
5.3. Домашнее святилище в усадьбе Хрисалиска 151
Глава III. Анализ сакральных комплексов Боспора
1. Вопросы классификации эллинских святилищ в современной историографии 159
2. Типология боспорских святилищ 168
3. Роль ритуалов и жертвоприношений в эллинском святилище 175
Заключение 189
Список сокращений 200
Список принятых сокращений обозначений античных и византийских авторов и произведений 201
Библиография 202
Приложение
- Критерии выделения и идентификации античных святилищ
- Храм в антах из раскопок 1972-1974 гг. («Центральный раскоп»)
- Сакральные комплексы Фонталовского полуострова
- Роль ритуалов и жертвоприношений в эллинском святилище
Введение к работе
Соблюдение религиозных традиций являлось центральным элементом общественной жизни в Древней Греции, а проведение религиозных ритуалов служило неотъемлимой частью отправления культа-в Элладе: и* ее'колониях. Греческая, религия была очень ритуализированной, священные действа сопровождали не только все важные полисные дела, но также сопутсвовали эллинам и в частной, семейной жизни. Не удивительно; что религия являлась важным фактором развития духовной культуры эллинов. Поскольку речь идет об обществе с мифоритуальной моделью мира; то говорить о разделении сакрального шпрофанного в понимании людей того времени неправомерно.
Святилище играло важнейшую роль в жизни эллинов. Любое греческое святилище это; прежде всего, сочетание взаимосвязанных места, символов и ритуалов. Первоначально, еще с периода, темных веков, территория эллинского святилища — теменос ассоциировался, с алтарем и священной оградой; вокруг него, но* со временем- происходит усложнение структуры теменоса, хотя всегда главными: элементами остаются1 алтарь, храм, священная/ ограда w пропилеи- Уже неї раз; предпринимались.^попытки систематизации сведений о внешнем" виде эллинского святилища и его организации (подробнее см. гл. I) но, несмотря на это, очевидно, что понятие греческого святилища более многогранно, чем мы себе представляем: святилищем мог, являться и небольшой алтарь в священной; роще, окруженный оградой как, например, в пафосском святилище Афродиты. (Hymni Homerici. In Venerem. 59), так и крупные архитектурные комплексы со сложной организацией храмового хозяйства, такие, как: в- Дельфах, Эпидавре, Олимпии и пр.
Кроме того, необычайную сложность представляет археологическое исследование сакрального памятника и его анализ, а так же интерпретация найденных там вещей: вотивов„и храмового инвентаря (подробнее см. глава
Г.2), особенно, при отсутствии литературной; традиции и надежных эпиграфических источников.
Как и для многих других регионов античной Эллады, например, Крита (Sporn. 2002. S..344), ситуация с исследованием святилищ на азиатском Боспоре складывается* не очень удачно; бнаружены и исследованы, в основном, лишь части; культовых комплексов: либо' отдельные культовые сбросы (сброс 1965 года в Анапе),-.либо:отдельно?стоящие постройки даже без- алтарей, интерпретируемые на; основании находок, либо архитектурных особенностей как храмы (апсидальное здание из раскопок Фанагории 1979L80 гг., объекты» 123\ 300 из: Фанагории; кепское святилище из раскопок 1963 г.). Именно' поэтому, актуальным при исследовании святилище и сакральных комплексові Боспора кажется привлечение многочисленных аналогий; из раСКОПОК СВЯТИЛИЩ* ЭлЛаДЫ. И ЄЄ КОЛОНИЙ. РЯД ИССЛеДОВателеЙ сетует На ТО; что- «многие современные археологи* и< историки? склонны исключать»
ВЫЧЛенеНИе МеСТНЫХ ЭЛеМеНТОВ? В'реЛИГИИ СеверОПрИЧерНОМОрСКИХ ГОрОДOBi из проблематики; своих работ, мотивируя это нежелание, в; том? числе; и?; политическими? причинами* (Шаубі 2009* Є15). Несмотря; на- важность обнаружения*; ш выделения? местных влиянию на- организацию- отправления;^ культов боспорящ более перспективным, учитывая;, как плачевное-состояние источников; по: сакральным традициям! боспорян, так и подтверждаемое археологическими источниками» заимствование элементов- религиозной: системы' и Традиций1 колонистами? из? метрополий; является- рассмотрение религиозной истории: боспорян; и вопросов^ функционирования«боспорских святилищ'віконтексте общеэллинских религиозных традиций.
Территориальные рамки диссертационного- исследования определены в его названии' - территория; Азиатского Боспора; Выбор' для исследования- азиатской части Боспорского царства обусловлен, в первую очередь, несоответствием в степени изученности сакральных памятников; Европейского и Азиатского Боспора, а так же, необходимостью досконального описания и анализа некоторых памятников Азиатского Боспора (в первую очередь, ряда объектов из раскопок Фанагории и Горгиппии). Для достижения поставленной цели в работе привлекались также материалы, найденные на памятниках Северного Причерноморья, материковой и островной Греции; а так же эллинских колоний в Малой Азии, Италии и Африке.
Хронологические рамки исследования ограничиваются периодом с VI в. до н.э. по конец I в. до н.э. Широта хронологических рамок определяется, в основном, состоянием источниковой базы, ее чрезвычайной фрагментарностью, делающей невозможной комплексный анализ функционирования святилищ Азиатского Боспора в более узкий хронологический период.
Выбор верхней границы исследования продиктован несколькими факторами: именно в VI в. до н.э. на Азиатском Боспоре появляются первые эллинские поселения (Кепы, Гермонасса, Патрей, Фанагория, возможно, Береговой 4 и пр.), соответственно, вполне очевидно, что тогда же начинают функционировать первые святилища (на что косвенно указывают материалы из Кеп, поселения Береговой 4), организованные переселенцами на основании уже сложившейся, заимствованной из метрополии религиозной системы. Выбор нижней границы исследования обусловлен теми кардинальными изменениями, которые происходят в религиозном мировоззрении боспорян в эту эпоху. Уже с III в. до н.э. отмечается изменение состава боспорского пантеона, связанное с ростом популярности восточных божеств: Кибелы, Аттиса, египетских культов. Дальнейшие изменения в мировоззрении жителей Боспора связаны, главным образом, со сложившейся политической и этнической обстановкой, резким увеличением негреческого населения в боспорских городах, еще более усиливающейся религиозной синкретичностью и пр., а впоследствии, и попаданием Боспора в сферу геополитических интересов Рима.
При этом, говоря о хронологических рамках исследования, важно отметить, что в изучаемом временном периоде можно выделить несколько принципиально различных периодов, связанных со временем полисной автономии (VI — V вв. до н.э.), нахождение полисов Таманского полуострова и Синдской Гавани (Горгиппии) в составе Боспорского царства под властью Спартокидов (конец V в. до н.э. - II в. до н.э.), а так же временем вхождения Боспора в состав Понтийского царства.
Цель и задачи. Исследователи не раз обращали внимание на необходимость изучения- святилищ и сакральных комплексов Боспора, и в отношении ряда святилищ Европейского Боспора была проведена занчительная работа по сбору, систематизации и анализу материала. В значительно меньшей степени были изучены, в том числе и исследованы археологически, сакральные комплексы Азиатского Боспора. Именно* это определило основную цель данной работы; которой является комплексное изучение, описание и анализ сакральных комплексов (святилищ) Азиатского Боспора с привлечением многочисленных аналогий из других регионов* эллинского мира. Для достижения данной цели исследование осуществлялось в нескольких направлениях:
Определение основных терминов, используемых по отношению к эллинскому святилищу и рассмотрение функций греческого святилища.
Выделение критериев для идентификации античного святилища на основании аналогий из различных регионов эллинского мира.
Рассмотрение вопросов организации и строительства эллинского святилища.
Описание и анализ сакральных комплексов (святилищ) Азиатского Боспора, основанное на территориальном принципе (святилища Фанагории, и ее окрестностей; святилища Горгиппии; святилище в Кепах; сакральные комплексы Фонталовского полуострова; святилища северовосточной части Таманского полуострова) - всего пятнадцать комплексов.
Рассмотрение современной историографии классификаций эллинских святилищ и создание на основании их анализа, а также, на основании анализа сведений о святилищах Азиатского и Европейского Боспора, типологии боспорских святилищ.
Характеристика роли ритуалов в жизни эллинов и функционировании греческих святилищ Азиатского Боспора как части общегреческого мира.
Следует отметить, что в работе сознательно не рассматриваются зольные алтари Боспора, причиной чему послужило то, что, данная тема требует отдельного тщательного изучения, а так же разработки критериев отделения культовых сбросов от обыкновенных мусорных свалок, что невозможно полноценно выполнить в рамках данной диссертации. Кроме того, по той же причине в работе не анализируются сакральные комплексы, расположенные на некрополях (например, герооны) Боспора. Лишь пару раз в случае со святилищем хтонических божеств в Фанагории привлекаются аналогии из раскопок некрополя близ пос. Войково и из некрополя Березани.
Методологическую основу диссертационного исследования составляет, в первую- очередь, комплексный анализ всех групп имеющихся «. источников: немногочисленных свидетельств литературной традиции, а так же, эпиграфических, археологических и нумизматических источников, что является следствием крайне фрагментарного состояния источниковедческой базы по святилища Азиатского Боспора, в частности,' да и Боспорского царства, вообще. Конкретно-исторический метод так же положен в основу диссертационного исследования и используется при анализе различных групп источников. Кроме того, важным в данной работе является метод аналогий, попытка сопоставить известные нам отдельные элементы сакральной жизни боспорян с общим контекстом эллинских религиозных традиций. При анализе отдельных комплексов используются новейшие разработки хронологической периодизации археологических материалов, прежде всего, различных групп амфорных клейм и прочего датирующего материала.
Научная? новизна исследования. Данная* работа является первой комплексной; попыткой обобщения и анализа результатов археологических исследования святилищ Азиатского Боспора VI-I вв.- до н.э; В работе использованы как опубликованные материалы по святилищам Азиатского Боспора, так и ряд архивных материалов' и записей"» из;.полевых дневников, еще не введенных в научный оборот (в основном; касающихся; сакральных комплексов: Фанагории).
Источники по святилищам Боспора- вообще и по святилищам Азиатского его стороны-, в частности;, очень; незначительны. Основной характеристикой источниковедческой; базы > по святилищам; Азиатского-Боспора является неравномерность освещенности* источниками*. интересующих нас проблем, в подавляющем большинстве получаемая?; информация является косвеннощ а наиболее надежными;'хотя ив своемфоде «молчаливыми» источниками при изучении святилищ; азиатскош частш-: Боспорского царства; остаются данные археологических исследований.; памятников: Обратимся; теперь ко всему комплексу использованных:;.
ИСТОЧНИКОВ;.
Нарративные источники: Данные нарративной традиции по изучаемой теме необычайно;скудны.
Практически? все известные данные античных авторов о Северном-Причерноморье, в том» числе и о религиозных воззрения боспорян, были собраны В: В1 Латышевым: в его/ хрестоматии «Scythica: et Gaucasica», переизданном в Л 940-е гг. в: ряде номеров «Вестника древней истории». Что же касается непосредственно сакральных памятников Азиатского Боспора, то в литературных: источниках встречается информация; лишь относительно знаменитого святилища Афродиты Урании Апатуры. Большая часть сведений об Апатуре содержится в «Географии» Страбона: Он перечисляет
Апатур, святилище Афродиты, в числе городов, находящихся на побережье Корокондамитского озера (Strabo. XI. 2. 10). В этом же фрагменте он говорит о том, что знаменитое святилище Афродиты Апатуры. «есть и в Фанагории» и приводит миф о борьбе Афродиты, и Геракла с гигантами, который объясняет, по его мнению, эпитет Афродиты — Апатура. Наиболее же ранние свидетельства о существовании святилища Афродиты Апатуры встречаются у Гекатея Милетского (FGrH. I. 211), известного в пересказе Стефана Византийского (Rostowzew. 1931. S. 20-21): Стефан пересказывает информацию Страбона о существовании храма Афродиты Апатуры в Фанагории и сведения Гекатея о заливе Апатур, расположенном «в Азии». Еще упоминания об-Апатуре встречается у Плиния Старшего (Plin. Hist. Nat. VI. 6. 18) и Птолемея (V.8.5).
Эпиграфические источники представляют собой- одну из важнейших, категорий? материала при- изучение особенностей отправления культов и -религиозной жизни эллинов. Однако' следует отметить, что в случае с памятниками. Азиатского Боспора, информативность, данного вида-источников существенно снижается, так как интересующие нас в контексте данного исследования посвятительные надписи-были найдены не in situ.
Несомненно, при изучении религиозных аспектов жизни1 боспорян особую роль играют посвятительные надписи, большинство из которых для Азиатского Боспора носит частный з характер" (Прил. III). Это посвящения Афродите в различных ее ипостасях (КБН: № 1041 (Прил. VI.7.4), 1043 (Прил. VI.7.5), 971 (Прил. VI.7.1), 972 (Прил. VI.7.2), 1111 (Прил. VI.7.3); SEG. LIII-2. №773; надпись с посвящением боспорским царем Аспургом статуи Эрота Афродите Урании, найденная при исследовании затопленной части Фанагории в 2004 г. (Прил. VI.7.7), КБН. №1234 ((Прил. VI.7.6)), Артемиде Агротере и Аретмиде Эфесской' (КБН. № 1014 (Прил. VI.13.4), 1039, 1114), а так же посвящение царицы Комосарии Санергу и Астаре (КБН. № 1015) (Прил. VI. 13.6) и пр. Несомненно, важнейшим источником о культовой жизни боспорян служит фрагмент устава для проведени мистерий (КБН. №1005) II в. н.э., в котором тщательно и жестко регламентируется процесс культовых отправлений. Этот документ служит свидетельством наличия многовековых канонов отправления ритуала на Боспоре, основой которого служили общегреческие традиции.
Т.н. «малая эпиграфика» для святилищ Азиатского Боспора представлена, прежде всего, надписями на керамике. Особую ценность для изучения античных святилищ имеют посвятительные граффити, на которых можно встретить имена посвятителей и божества, которому совершались приношения. Одним из наиболее интересных образцов посвятительных граффито является надпись на ножке чернолакового килика с посвящением жреца Мольпагора, найденная в Кепах.
Нумизматические источники. Несомненно, нумизматические источники представляют важную категорию материала приизучении культов Боспора (например, изображение кабира на фанагорийской монете). Так же они- могут дать важные сведения для датировок памятников1 (комплекс из раскопок святилища на Майской горе; святилища у поселения Береговой-4). ' Претендовать на подробную- характеристику эпиграфических и-; нумизматических источников в контексте этой работы» невозможно, эти темы являются объектами самостоятельных исследований. Поэтому при характеристике эллинских святилищ Азиатского Боспора мною были использованы лишь опубликованные материалы.
Археологические источники. Несомненно, наиболее значимый пласт источников* по сакральным комплексам- Азиатского Боспора, составляют данные археологических раскопок. Поэтому важной задачей стал сбор доступного материала по известным сакральным памятникам Азиатского Боспора, который представлял собой сопоставление данных о музейных коллекциях, сведениях из полевых отчетов и дневников в совокупности с анализом опубликованных результатов полевых исследований. Автором была просмотрена и проанализирована коллекция протом, чернолаковой и простой гончарной посуды из раскопок 1965 г. Bt Горгиппии на ул. Протапова, т.Н; культовый сброс, хранящаяся в анапском археологическом музее-заповеднике «Горгиппия». Кроме того;, были обработаны коллекции, хранящиеся; в; Государственном: историческом музее:, из помещения «Д» Резиденции Хрисалиска, материалы из святилища 1963 г.. в Кепах (раскоп «М») и ГМИИ им; A. G. Пушкина: протомы и терракоты из раскопок фависсы на Майской горе. Так же были изучены, коллекции из раскопок последних лет в Фанагории, хранящиеся» в? Институте археологии РАН (материалы,, относящиеся к т.н. «храму в антах» из раскопок 2002-2004 гг. и комплекс керамики и терракот изфаскопок объетка 300;
В связи с невозможностью; получения доступа к ряду необходимых коллекций? и. отдельных. предметов^ в; исследовании широко используются данные, полученные из полевых отчетов; хранящихся- в научном- архиве Института археологии: РАН:: о раскопках сакральных памятников в Горгиппии; на Майскою горе, в Кепах, на'раскопах Верхний и Южный; город ^ В' Фанагории; на;, пос. Береговой! 3- т Береговош 4, а так же: на городище «Румынское» (перечень, используемых отчетов- см; в; списке источников* ш, литературы)..
Очевидно, что при изучении святилищ Азиатского Боспора: наиболее продуктивным является комплексный анализ имеющихся источников: данных литературной традиции, эпиграфических памятников; а так. же археологических источников. Хотя; следует отметить, что ни: для одного отдельного комплекса- (из 15 изученых) не имеется полной совокупности данных сведений. Именно: поэтому, важно помнить, что в изучении особенностей сакральной жизни боспорян и, в частности; вопросов отправления: культа, важна каждая известная: деталь ведь, как известно, в эллинском святилище не хранились и не приносились случайные вещи: там присутствовали либо предметы храмового инвентаря, либо вотивные приношения. Все это обусловливает необходимость как можно более скурпулезной фиксации археологических материалов на сакральных памятниках, а так же как можно более непредвзятого их анализа в совокупности с анализом аналогичных комплексов из других регионов эллинской ойкумены.
История изучения святилищ Азиатского Боспора. Осмотр археологических памятников Боспорского царства русскими и иностранными путешественниками начинается с XVIII века. Вряд ли для данного периода можно говорить о какой-то систематичности в археологическом изучении региона, в это время предпринимались, первые, часто неудачные, попытки локализации археологических памятников, особое внимание привлекали предметы искусства, эпиграфические памятники и монеты, находки которых часто не были связаны с определенным археологическим, контекстом и .привязкой к определенному комплексу.
Общие тенденции оказывали влияние и на изучение сакральной жизни Азиатского Боспора и большее внимание оказывалось изучению и публикации наиболее интересных находок из некрополей. Тем не менее, именно т.н. «ученые путешествия» XIX в. создали богатую* основу для^ изучения религиозных представлений боспорян, что связано, прежде всего, с обнаружением, публикацией и интерпретацией ряда посвятительных надписей.
Первой крупной вехой в изучении сакральных древностей-Азиатского Боспора стала публикация Кёлером в его «Dissertation sur le monument- de la reine Comosarye» («Рассуждение о- памятнике царицы Комосарии») памятника царицы Камасарии с посвящением Санергу и Астаре (КБН. № 1015), найденного в 1804 году во время его путешествия по Тамани у Рахмановского мыса (Тункина. 2002. С. 570-571). Вскоре в 1818 г. была открыта надпись о посвящении Ксеноклидом сыном Посия храма Артемиде Агротере (КБН. № 1014). Согласно сведениям Кеппена, она была выброшена при извержении грязевой сопки. Согласно данным Ашика, она была обнаружена в 1819 г. после землятресения в фундаменте древнего храма (Тункина. 2010. С. 36). Среди неизданных рукописей Кеппена* сохранилась статья «Ахденизовская надпись. Артемизион или лунопоклонение на берегах Ахденизовского лимана», введенная в научный оборот И. В. Тункиной, в которой Кеппен с полной уверенностью локализует храм Артемиды на горе Бориса и Глеба «влево от дороги из Темрюка в Тамань» (Тункина. 2010. С. 36). Кеппен в «Древностях северного берега Понта» отметил, что в 1818 г. после извержения грязевой сопки в полуверсте к югу от станицы Ахтанизовской, в одной* из расщелин жители станицы обнаружили каменный фундамент подквадратного в плане здания^ со сторонами около 19-20 м (Тункина. 2002. С. 576). В связи с этим следует отметить, что Е. Е. Келер, связавший находку этих двух эпиграфических памятников и фундамента-храма, сделал вывод о том, что вероятно на холме у станицы Атханизовской стоял «храм Дианы Агротеры», а «памятник Комосарии и, вероятно, многие другие...были размещены вне храма» (Тункина. 2002. С. 576). А. Ашик в" «Боспорском царстве» разместил зарисовку основания храма Артемиды-Агротеры (Прил. VTil3tl), длина которого, согласно его*плану, составила 25." шагов (Ашик. 1848. Р. X). В 1859 г. К. К. Герц осмотрел гору Бориса и Глеба и отметил в «Археологической топографии Таманского полуострова», что план сушествовавшего здесь здания ясен на основании сохранившихся в результате крестьянских раскопок вала и рва (Герц. 1989. С. 154-155). В 1873 г. Кубанское межевое урочище отправило землемера для снятия на план археологических памятников Таманского полуострова. Согласно сведениям из записки землемера, на Борисоглебской горе были обнаружены «признаки храма Артемиды-Агротеры» (Быковская. 2008. С. 99-100).
Кроме того, еще одним значимым пунктом исследований путешественников и ученых XIX в. стали поиски святилища Афродиты Урании Апатуры. При этом, основным источником данных изысканий явились свидетельства Страбона. Важными вехами, в локализации Апатура стала находка в 1853 г. возле хутора, принадлежавшего П..Семеняке, на территории городища Фанагории надписи; с посвящением Кассалии, дочери Посия, Афродите Урании (КБН;№972(Прил. VI:7.7.2));.B'1896 г. на том же хуторе на территории Фанагории* была; найдена: надпись Аполлодора; сына Фанагора.; с посвящением Афродите Урании, владычице Апаптура (КБН: .. № 97 Г (Ирил. УІІ7Л))., М: ТЕ Ростовцев і: отмечает,, что = количество надписей, имеющих прямое: отношение к храму Афродиты. Апатуры или Афродиты Урании, заставляет думать,, что «большинство этих камней- первоначально стоялогвшериболеіхрама-Афродитьі» (Ростовцев: 1925. С-152):
Кроме того, во второшполовине XIX в. на территории Фанагории;были раскрыты, архитектурные : остатки; зданий, интерпретированные. исследователямшкак; храмы. Так Герц описал толос, обнаруженный;^ 1859 г.. в Фанагориш шинтерпретировал его как памятник,, воздвигнутый? «в;честь какого-то: божества или- какого-то лица» (Герц: 1989; С. 64-65',. 97-98). В-1!872 г. на городище: Фанагория; Иі Е. Забелиным: были, открытые"'остатки: четырехугольного:фундамента;здания, названного авторомграскопок;храмом. Ю: А; Виноградов; проанализировав;; сведения-, сохранившиеся; в? отсчёте ИШ Забелина.- Исследователь, отметил; любопытную? деталь: ряды кладок; стен здания шли с. небольшим уклоном; внутрь, что- было* характерно^ для. боспорских^ каменных склепов;ТУ в: до^н.Э; Эта архитектурная особенность-здания-вместе.с обнаруженным^ восточношстороныьздания;безынвентарным погребением, позволили; Ю* А. Виноградову предположить^ что это И. Е. Забелин имел дело не с храмом^, ас герооном'(Виноградов. 2011. С. 41-
43), - ; ;' " ' \- ' '"-' :- ' ' :" ' XIX в. для? археологии- Боспора; в;том; числе, для археологического изучения .религиозных верований .боспорян- являлся своего рода временем «проб' и ошибок». С однош стороны, совершались крупные открытия, публиковались новые надписи, исследовались великолепные курганы с т.н. жреческими захоронениями (Большая Близница), с другой стороны, несовершенство методики проведения раскопок и фиксации материала, привели к тому, что полученная информация, в первую очередь, сведения о святилище на горе Бориса и Глеба, малоинформативна. Своеобразный итог необходимости смены методики изучения античных древностей юга России, в том числе, и эллинских святилищ, подвел М. И. Ростовцев в работе «Классические и скифские древности северного побережья Черного моря» (1918 г.). Согласно его мнению, необходимо было найти и раскопать «руины древних храмов, находившихся вне городов, преимущественно на Тамани» (Тункина. 1989. С. 23). Нельзя не согласиться с мнением М. И. Ростовцева о том, что «очень печально», что после разведок Герца и Забелина не были сделаны попытки более серьезного археологического исследования Фанагории и, что «высокой важности эпиграфический и археологический материал, несомненно, дали бы и раскопки тех больших храмов великой женской богини, которые, кроме Фанагории^ находились, по крайней мере, в двух пунктах Таманского полуострова» (Ростовцев. 1925. С. 152).
Но начавшаясяфеволюция 1917 г. и последовавшая-за ней гражданская война, приведшие Kv вынужденной эмиграции и гибели ряда-замечательных российских антиковедов, несколько отодвинули время начала сисематических раскопок археологических памятников" Боспора. В' 1926 г. Башкиров вновь проводил разведки на горе Бориса и Глеба. Согласно его наблюдениям, остатки античного храма там были перекрыты разрушенной в 1918-1920тг. часовней Бориса и Глеба (Башкиров. 1927. С. 7). Более систематическое исследование святилищ Азиатского Боспора началось лишь во второй половине XX в. и было связано с обнаружением, археологическим исследованием и публикацией материала из ряда сакральных комплексов. Одним из ярких событий в исследовании религиозной жизни боспорян стало открытие культового сброса в Анапе, исследованного частично в 1965 г. в ходе охранных раскопок под руководсктвом Г. А. Цветаевой, впоследствии частично опубликовавшей комплекс протом из данного сброса (Цветаева. 1965; Цветаева. 1968; Цветаева. 1969).
В конце 1950 — начале 1960 гг. проводились археологические исследования на вершине Майской горы (Блевака), расположенной к югу от Фанагории, в ходе которых были исследованы фависса и остатки построек, относящихся вероятно к святилищу женских богинь плодородия, функционировавшему, по мнению И. Д. Марченко с кон. VI в. до н.э. вплоть до III в. до н.э. (Марченко. 1958; Марченко. 1959; Марченко. 1961; Марченко. 1963л). Впоследствии И'. Д. Марченко опубликовала комплекс протом из фависсы и на его основании интерпретировала исследованный комплекс, как святилище женских божеств плодородия и1 даже, возможно, как святилище Афродиты Апатуры (Марченко. 19636; Марченко. 1962; Марченко. 1960; Марченко. 1974; Марченко. 1977). Монеты из» раскопок на Майской горе были каталогизированы Д. Д. Шеловым (Шелов. 1963). Комплексный анализ * датировки культового комплекса близ Майской горы был проведен Т. В. Егоровой, Т. А. Ильиной и Т. М. Кутиновой, которые рассмотрели и частично переопубликовали наиболее важные для датировки данного комплекса материалы: амфорные клейма, чернолаковую посуду и'протомы (Егорова, Ильина, Кутинова. 2008). Кроме того, важной вехой в изучении данного сакрального памятника стал анализ Т. А. Ильиной протом из раскопок фависсы на Майской горе. Применяя комплексный подход к изучению технологии производства античных терракот, основанный на использовании иконографического, механического и археомагнитного методов, Т. А. Ильина смогла сузить датировки данного комплекса до середины V - середины III вв. до н.э., а так же, сократить количество выделенных И. Д. Марченко типов, выявить их прототипы в материковой Греции, а так же варианты производства в местной коропластике Азиатского Боспора (Ильина. 2008а; Ильина. 20086).
В ходе исследований Н. И. Сокольского на городище Кепы, расположенном примерно в 3 км к с.-в. от Фанагории, были открыты остатки храма Афродиты II—I вв. до н.э., расположенного на восточной окраине города (Сокольский. 1963; Сокольский. 1964; Сокольский. 1975; Журавлев, Кузнецов. 2010). В. Д. Кузнецов, проводивший раскопки городища Кеп в 80-е гг. XX в., на основании находок Н. И. Сокольского (граффито с посвящением Мольпагора на ножке чернолакового килика, большое терракотовое жертвенное блюдо на высокой подставке и пр.), а так же находок большого количества расписной керамики третьей четверти VI в. до н.э., на части которой еще до ее до обжига были просверлены отверстия- (что может служить, свидетельством использования ее в качестве подношения в храм) предположил существование с середины Vr в. до н.э. храма-Афродиты и на западной оконечности Кеп (Кузнецов. 1991; Журавлев, Кузнецов. 2010).
Необычайный интерес представляет открытие в 1970-1973- гг. остатков Таманского толоса, расположенного внутри большого перистильного двора, а так же открытие на городище «За Родину-7», расположенного неподалеку от Таманского Толоса в 1976-1978 гг. архетиктурного комплекса с перистильным двором синхронного толосу и-, вероятно, имеющего^ к нему отношение (Сокольский. 1973; Сокольский. 1976; Пичикян. 1984; Пичикян. 1975; Сорокина. 1976). Несомненно, интересным* открытием стало обнаружение в одной из комнат резиденции Хрисалиска (помещение Д), построенной на руинах Таманского толоса в 20-х годах II в. до н.э. домашнего святилища (Сокольский. 1971; Сокольский. 1976).
Продолжились и исследования на горе Бориса, и Глеба. В 1955 г. Б. А. Рыбаковым и Н. И. Сокольским там были проведены небольшие раскопки, в ходе которых были обнаружены несколько рустованных блоков, относившихся к одному зданию I в. до н.э. - I в. н.э. Оно было интерпретировано Н. И. Сокольским как поздняя перестройка храма Артемиды Агротеры, упомянутого в посвятительной надписи Ксеноклида (Сокольский. 1957). Уже в новом тысячелетии обследование горы Бориса и Глебы было продолжено: в 2006 г. Г. А. Ломтадзе, а в 2007 г. Д. В. Журавлевым и У. Шлотцауэром, которым благодаря данным магнитной разведки удалось локализовать следы постройки четырехугольной формы (Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауэр. 2010).
Несомненный* интерес для исследователей представляет сакральная жизнь фанагорийцев. К сожалению, дела с исследованием и идентификацией святилищ на территории Фанагории обстоят непросто. В 1970-е гг. М. М. Кобылиной были раскрыты остатки т.н. храма «в антах» на Центральном1 раскопе городища, который исследователь пыталась сопоставить с фанагорийским святилищем Афродиты Апатуры (Кобылина. 1972; Кобылина. 1975; Кобылина: 1983). В 1979-1980 гг. Фанагорийской экспедицией' на раскопе Верхний город были» раскрыты фундаменты интересного архитектурного.сооружения апсидальной формы, трактованного В. С. Долгоруковым в полевом отчете-как святилище кабиров. Впоследствии, при публикации данный архитектурный комплекс был рассмотрен" в связи с немногочисленными аналогиями из раскопок материковой Греции, Ольвии и-Европейского Боспора и- интепретирован с наибольшей вероятностью как небольшое городское святилище хтонических божеств (Долгоруков. 1979; Кузьмина. 2010). Ряд комплексов, раскопанных в Фанагории, идентифируемых как сакральные, например, объекты 123 и 300 из раскопок на Верхнем городе, а так же постройка5 из раскопок 80-х годов на Южном городе еще ждут публикации. К сожалению, они трудны для.интерпретации в связи* с плохой^ сохранностью как архитектурных остатков, так и комплекса находок.
Конец XX - начало XXI в. ознаменовался систематическим археологическим исследованием и публикацией отдельных групп материала из святилища Элевсинских богинь Береговой 4, остатки которого впервые были обнаружены в ходе раскопок, проводимых в 1986-1988 гг.
Б. Г. Петерсом. Наибольший вклад в исследование данного сакрального комплекса внес А. А. Завойкин, руководивший работами на памятнике в 1999-2002, 2004 гг. Хотя полное исследование по результатам раскопок данного памятника пока не издано, тем не менее, А. А. Завойкин опубликовал разные категории материала из святилища, а так же выпустил ряд статей, связанных с различными аспектами* элевсинского культа на святилище (Завойкин, Сударев. 1999; Завойкин, Сударев. 2000; Завойкин, Сударев. 2001; Завойкин, Сударев. 2002; Завойкин, Сударев. 2004; Завойкин. 2003; Завойкин. 2003а; Завойкин. 2005; Завойкин. 2005а; Завойкин. 2006; Завойкин. 2002а; Завойкин, Добровольская. 2007; Завойкин, Сударев. 2005; Завойкин, Сударев. 2009).
Мы говорили об исследованиях отдельных памятниковни публикациях материалов из их раскопок. Если же перейти к вопросу о месте изучения святилищ Азиатского- Боспора в современной историографии, следует отметить, что, к сожалению, до сих пор не издано специальных обобщающих монографий по святилищам этой части государства. Можно констатировать, что пока научная разработка вопросов, касающихся святилищ1 Азиатского Боспора, связана, главным^ образом, с археологическим^ исследованием памятников.и публикацией материалов раскопок. Некоторые аспекты данной темы затрагивались в публикациях как отечественных, так и зарубежных исследователей (Алексеева. 1997; Сокольский. 1976; ряд статей в I томе издания «Античное наследие Кубани» и пр.). В последнее десятилетие в отечественной историографии заметно вырос интерес к сакральным комплексам Боспорского царства, опубликован ряд монографий, частично затрагивающих данную тематику. Например, следует отметить книги А. С. Русяевой' (Русяева. 2005) и И. Ю: Шауба (Шауб. 2007). Было проведено несколько конференций, посвященных святилищам Северного Причерноморья и Боспора. Начало нового века было ознаменовано тематической конференцией под названием «Святилища: археология ритуала и вопросы семантики», на которой в ходе проведения секции «Античность и варварский мир» А. М. Бутягиным и Д. Е. Чистовым были затронуты вопросы выделения античных святилищ архаического и классического времени в Северном Причерноморье. В 2002 г. в Санкт-Петербурге ИИМК РАН, Институтом лингвистических исследований РАН и Государственным Эрмитажем была проведена очерёдная конференция «Боспорский феномен», темой которой стало обсуждение погребальных памятников и святилищ региона, а по итогам ее были выпущены два тома тезисов-докладов. Ряд статей- из I тома тезисов были посвящены публикации и анализу материалов из сакральных комплексов Азиатского Боспора (Амелькин. 2002; Завойкин. 2002). В 2007 г. была проведена^ конференция «Боспор - Киммерийский-и варварский мир в период античности и средневековья. Святилища- и сакральные объекты».
Поскольку обобщающих монографий по всему комплексу боспорских святилищ нет, необходимым для того, чтобы восполнить пробелы при интерпретации- культовых комплексов, является использование аналогий из других регионов' эллинского мира. Издан ряд монографий, посвященных подробному анализу святилищ отдельных регионов, как, например, монографии М. Джост по святилищам и культам Аркадии (Jost. 1985), К. Шпорн - по святилищам и культам Крита в классическое и эллинистическое время (Sporn. 2002), обобщающая монография по сакральным памятникам Ольвии (Древнейший теменос Ольвии Понтийской. 2006) и пр. Кроме того, изданы основательные труды по некоторым святилищам Европейского Боспора* (Масленников. 2006; Масленников. 2007).
Приведенный выше обзор результатов изучения темы показал что, несмотря на возросший интерес к сакральным комплексам Боспора, активную публикацию результатов проводившихся археологических исследований; так и не издано комплексной монографии, как в целом по святилищам Азиатского Боспора, так и по отдельным группам святилищ региона. Сбор информации об известных сакральных комплексах Азиатского Боспора вместе с комплексным анализом аналогий из других регионов Причерноморья, материковой Греции и эллинских колоний мог бы быть полезен для изучения культурной ситуации в регионе, а так же, особенностей религиозных верований и отправления ритуалов боспорянами.
Структура работы определяется поставленными целями и задачами. Она состоит из введения, трех глав (разделенных, в свою очередь, на параграфы и пункты), заключения и списка литературы. В качестве приложения предложены: сводная таблица, основанная на анализе эпиграфических источников, в которых упоминаются святилища и культы Азиатского Боспора; сводная таблица археологических объектов, исследованных во время раскопок святилища Береговой 4, таблица амфорных и черепичных клейм из раскопок объекта 123 в Фанагории. В иллюстративной части представлены карты Северного Причерноморья и Боспора. Кроме того, отдельным приложением являются таблицы иллюстраций ко второй главе диссертационного исследования (их порядок и структура соответствуют порядку и структуре второй главы диссертации).
Критерии выделения и идентификации античных святилищ
Одним из наиболее сложных и дискуссионных вопросов в современной классической археологии является вопрос о критериях выделения храмов и святилищ, а так же идентификации их с какими-то определенными божествами или героями. Данный вопрос уже частично затрагивался в современной российской и довольно обширно изучается в зарубежной историографии (Бутягин, Чистов. 2000; Буркерт. 2004. С. 153-166; Bergquist. 1967; Greco. 1990; Klockner. 2006 и мн. др.). Несомненно, что в настоящее время он требует привлечения как можно большего внимания, так как зачастую археологические комплексы определяются как сакральные «по наитию» на основании не столь значительных археологических источников, что приводит к тому, что большое количество комплексов становятся «сакральными» сразу же после обнаружения в них, например, нескольких терракот.
Тонио Хельшер выделяет три обязательных компонента, которые должны наличествовать на объекте, чтобы его можно было идентифицировать как сакральный (Holscher. 2002. S. 332): 1. Сооружения и постройки, имеющие религиозные функции и служащие культовым целям: ограниченная территория и вход, алтарь, храм, прочие постройки на территории святилища и т.д. ,! 2. Знаки и символы: вотивные приношения, скульптура, которые служат цели визуализации культа. 3. Следы ритуала: сведения и следы процессий и жертвоприношений и пр., служившие помощниками в установлении контакта между людьми и божествами.
Таким образом, в первую очередь, любое святилище - это сочетание взаимосвязанных места, символов и ритуалов.
Остановимся же более подробно на каждом отдельном критерии, который может помочь в интерпретации сакрального объекта.
Несомненно, важнейшим источником идентификации святилища являются данные письменной традиции, которые можно сопоставить с обнаруженным археологическим объектом. В случае с Боспором данная категория источников, к сожалению, настолько мала, что ее информативность практически равна нулю. В литературной традиции имеются сведения об Апатуре (Strabo. XI. 2, 9-10; Plin. Hist. Nat. VI, 6, 18; Steph. Byz. Ethnica (epitome). 103,18-104,6), местонахождение которого до сих пор археологически не установлено (упоминание Апатура в литературной традиции см.: FGrH., I, 211; Strabo. XI. 2. 9-Ю; Plin. Hist. Nat. VI. 6. 18; дискуссии о местоположении Апатура см.: Ростовцев. 1918. С. 124; Ростовцев. 1925. С. 280 и ел.; Харко. 1941. С. 81; Гайдукевич. 1949. С. 214; Розанова. 1951; Сокольский. 1976. С. 77-80; Ломтадзе. 1996. С. 147; Мачинский, Мусбахова. 2009. С. 336-338; Тохтасьев. 1986; Тохтасьев. 1983; Яйленко. 1977; Кошеленко. 1999). Единственной постройкой на Боспоре, которую исследователь интерпретировал как храм, в том числе, и .на основании литературной традиции, является дворцовый храм Афродиты и Диониса на акрополе Пантикапея. В нем В. П. Толстиков видит храм, расположенный рядом с дворцом царя Боспора, упоминаемый в новелле Лукиана Самосатского «Токсарид или дружба» (Lye. Sam. Тох., 50; Tolstik ov. 1989. S. 76-77; Толстиков, Виноградов: 1999: С. 282-304).
Храм в антах из раскопок 1972-1974 гг. («Центральный раскоп»)
В 1960-1970-е гг. производились исследования, в центральной части городища, на нижнем его плато (раскоп «Центральный»). М. М. Кобылина предполагала, что именно в этом месте находилась агора Фанагории, подтверждением чему, по ее мнению, служили находки большого числа ... . т архитектурных деталей, отесанных квадров эллинистического времени и пр. (Кузнецов. 2010. С. 442). Наиболее интересным из исследованных там архитектурных сооружений представляется сооружение А (по мнению автора раскопок, храм в антах) (Прил. VI.3.3). Ему предшествовала небольшая (длина 5 м, ширина - чуть менее 5 м) четырехугольная в плане деревянная постройка, при расчистке которой были обнаружены фрагменты архаических ионийских чаш с орнаментом в виде полос. Исследователь предположила, что эта постройка являлась древнейшим святилищем, возведенным первыми переселенцами, с Теоса, которое впоследствии погибло в пожаре, который, вероятно, был связан с военным нападением враждебно настроенного местного населения (Кобылина. 1989. С. 51-52). В. С. Долгоруков и А. Б. Колесников отрицают сакральную принадлежность архаической постройки. Они считают, что остатки деревянного (по мнению М. М.Кобылиной) здания, материал которого не имел никакого отношения к отправлению культа, в действительносги представляют собой глиняноплетневое сооружение, аналогичное открытым впоследствии на раскопе «Южный город». Последние определены этими авторами в качестве временных жилых домов, построенных новой волной переселенцев из Ионии (Долгоруков. 1993. С 128-131). В свою очередь, B. Д. Кузнецов отрицает жилой характер данных построек, приводя в качестве довода, что в то время в Фанагории глиняноплетневые дома соседствовали с сырцовыми постройками, которые примерно в одно и то же время, и высказывает версию о том, что это были ремесленные бронзолитейные мастерские, свидетельством чему, по его мнению, является состав находок из домов: древесный уголь, зола, бронзовый шлак, бронзовые изделия, а так же так называемые «очаги» в центре построек, которые были бронзолитейными печами (Кузнецов. 2010. С. 443-444).
Над остатками архаической постройки в 1973 г. был открыт фундамент здания, длина которого вместе с антами составляла 8 м, а ширина б м (Прил. VI.3.1, 3. 3). В 1974 г. было определено, что фундаменты помещения продолжаются и на восток от раскопанного в 1973 г., вполне вероятно, что там располагался пронаос и вход во внутреннее помещение (Кобылина. 1975. C. 111). Длина антов видимо составляла 1,10 м, о чем М. М. Кобылина судит по темному грунту, оставшемуся после выборки камней северного анта (Прил. VI.3.4-6). Фундамент представляет собой вытянутый в плане четырехугольник, ориентированный с востока - северо-востока на запад — юго-запад (Кобылина. 1983. С. 53) (Прил. VI.3.1). Стены храма были сложены из сырцового кирпича и покоились на каменных фундаментах, изготовленных из необработанного мрамора, гранита и розового мергели -хрупкого строительного материала редкого при использовании в строительном деле Северного Причерноморья (Прил. VI.3.2, 3.3). Фундамент располагался на мощной тридцатисантиметровой субструкции, весь черепяный массив которой чрезвычайно закопчен (Кобылина. 1972. С. 15; Кобылина. 1989. С. 52). Субструцкция состояла из двух слоев: верхний слой — черепяный (фрагменты хиосских пухлогорлых амфор, фрагмент терракотового антефикса, ионийских киликов, киосских кубков с белой обмазкой, фрагмент открытого чернолакового1 светильника и т.п.), нижний слой —песок. (Кобылина. 1972. С. 16). Данное здание имело несколько строительных периодов и неоднократно подновлялось. Об этом свидетельствуют два уровня глинобитных полов,, и два ряда кладки, каждый из которых был уложен на подсыпке из слоя чистого песка, золы и битой керамики (Кобылина. 1972. С. 13; Кобылина, Долгоруков. 1974. С. 111). Нижний ряд кладки датируется V в. до н.э. Видимо, в IV в. до н.э. был произведен ремонт здания, о чем позволяет судить новая насыпь субструкции, состоящей из крупных обломков черепицы и амфор V-IV ввю до н.э. (фасосского, гераклейского производства), чернолаковых рыбных блюд и чашек, сероглиняных сосудез, толщиной 15-20 см, лежащая под вторым — верхним рядом фундамента, сложенном в основном из известняка правильной формы (Кобылина.1983. С. 54; Кобылина. 1989. С. 52). Не отрицала М. М. Кобылина и возможности существования на месте данной постройки более монументального храма эллинистического времени, о чем могли свидетельствовать находка архитектурных деталей, в том числе и ионийской капители, отесанных
Сакральные комплексы Фонталовского полуострова
Западнее первого здания были обнаружены остатки второго здания, примыкавшего к первому (Прил. VI.6.14). В ходе полевого сезона 1963 г. была исследована только часть одной стены на протяжении 11,0 м (Марченко. 1963. С. 3)(Прил.У1.12).
На участке XIV были обнаружены пятна зольного грунта, занимающие всю северную часть площади, кроме того отдельные пятна встречались и у западного борта. Отдельные пятна имели размеры 40 х 50 см, но большинство все же было меньших размеров. Заполнением этих ямок служили угольки, зола, единичные фрагменты простой керамики, кости животных отсутствуют (Марченко. 1959. С. 19-20).
При раскопках на Майской горе было обнаружено девяносто монет, семьдесят восемь из которых поддались определению. Большинство из них -восемьдесят шесть экземпляров - были найдены на участке, где располагались остатки культового здания эллинистического времени. Находка монет в святилище важна прежде всего для датировки времени существования и разрушения здания. Наиболее ранними в данной коллекции являются пантикапейские монеты последней трети IV в. до н.э. (три экземпляра), время окончания существования святилища же определяется несколькими пантикапейскими монетами, датируемыми концом II в. до н.э. (пять экземпляров) (Шелов. 1963 № 4. С. 89, 91 - 94).
Еще четыре монеты были найдены при раскопках фависсы, две из которых - пантикапейской чеканки - были определены Д. Б. Шеловым: одна из них датируется концом IV в. до н.э. (№2), вторая - первой половиной II в. до н.э. (№1) (Шелов. 1963. С. 70).
Таким образом, учитывая датировки отдельных категорий археологических источников, можно определить время существования святилища на Майской горе с конца VI в. до н.э. и вплоть до II в. до н.э., хотя при этом стоит отметить, что уже со второй половины III в. до н.э. начинается его упадок.
Определяя, какому божеству было посвящено данное святилище, автор раскопок предположила, что мы имеем дело с Апатуром, в качестве доказательства чему она использовала близость к Фанагории, совпадение времени существования (по крайней мере, возникновения. - Ю.К.), своеобразие природной среды и пр. (Марченко. 1974. С. 31).
И. Д. Марченко подытожив результаты археологических исследований на Майской горе пришла к выводу о том, что там почитались одно многоликое, либо несколько женских божеств: Афродита, Артемида, Деметра (Марченко. 1962. С. 32). При этом, Марченко высказывает предположение о том, что святилище на Майской горе является легендарным Апатуром (Марченко. 1960).
Хотя археологические раскопки на Майской горе не были завершены, не возникает сомнений, что перед нами остатки античного святилища. Важным подтверждением этому является его местоположение между двумя действующими грязевыми вулканами и доминирующая роль Майской горы на фоне окружавших ее курганов и р. Антикит. Несмотря на сложность интерпретации сохранившихся архитектурных остатков, несомненно, важную роль при трактовке данного комплекса как сакрального сыграл исследованный культовый сброс — фависса, в которую на протяжении всей истории функционирования святилища сбрасывались пришедший в негодность, либо более не используемый в святилище, инвентарь и приношения. Судя по находкам из фависсы, в святилище почитались различные хтонические божества, по крайней мере, сложно более точно идентифицировать данный недоследованный комплекс с конкретным божеством. Однозначно, следует подчеркнуть, что идентификация комплекса на Майской горе с Апатуром, так же как и другие высказываемые точки зрения о локализации данного памятника (например, об идентификации Апатуриона и Таманского толоса) пока при отсутствии надежных источников представляется безпочвенной. В данном случае, речь, вероятно, идет о пригородном святилище, расположенном на расстоянии около 1 км от Фанагории, в котором отправлялись культы женских божеств плодородия.
К сожалению, локализация столь интересного сакрального памятника, как Апатур — знаменитое боспорское святилище Афродиты до сих пор остается предметом дискуссий.
Ряд исследователей связывает наименование святилища Апатур с общеионийским праздником Апатурий, который, по мпенио И. Д. Марченко, справлялся в Фанагории под покровительством Афродиты (Марченко. 1977. С. 123).
Основные разногласия и споры в дискуссиях вызывает пассаж из «Географии» Страбона: «Над Корокондамой лежит очень большое озеро, называемое от этого селения Корокондамитидой. В 10 стадиях от селения озеро изливается в море. В озеро впадает какой-то рукав реки Антикита и образует остров, омываемый этим озером, Меотидой и рекой. Некоторые называют и эту реку Гипанисом подобно реке у Борисфена. При въезде в Корокондамитиду находятся значительный город Фанагория, Кепы, Гермонасса и Апатур - святилище Афродиты. Фанагория и Кепы расположены на упомянутом острове при входе в озеро с левой стороны, а остальные города-за Гипанисом в Синдской области» (Strabo. XI. 2. 9-10).
Роль ритуалов и жертвоприношений в эллинском святилище
Проведение религиозных ритуалов являлось неотъемлимой частью отправления культа в Древней Греции, например, на проведение религиозных фестивалей в Афинах в год уходило около семидесяти полнух дней (Martienssen. 1956. Р. 102). В общем отношение эллинов к религиозным праздненствам выражено в речи оратора Элия Аристида (XXX, 4): «Нам предстоит справлять празднества в честь Диониса, Афродиты и прочих богов. Мы будем совершать возлияния, приносить жертвы, петь пеаны и постараемся ничего не упустить из того, что повелевает нам благочестие».
Можно сказать, что греческая религия была «ритуализированной». Ритуальными действия сопровождали все важные полисные дела: тах, например, сбор народного собрания в Афинах начинался с жертвоприношения.
Тремя важными формами поклонения божеству и связи с ним в Древней Элладе были молитва, жертвоприношение и приношение вотивных даров (Strocka. 2005. S. 11). В структуру греческих религиозных ритуалов так же включены процессии, танцы, музыкальные и спортивные соревнования (Bremmer. 1996. S. 44).
Молитва (греки использовали для обозначения молитвы следующие существительные: еихч apd, XLTY, Ікхтєіа и глаголы: єйхорт, ароюрт, Х іааорш (XITOIIGIL), Ікітєиш) одному или сразу нескольким божеств ам произносилась в начале и конце дня, вместе с возлияниями до и после приема пищи, кроме того, молитвами сопровождались все важные дела в течение дня и, конечно же, с молитвы начиналось любое ритуальное действие в святилище, в том числе, и жертвоприношение (Bliimner. 1966. Р. 328). Молитва чаще всего произносилась стоя с поднятыми к небу руками. Кроме того, в честь богов во время религиозных ритуалов и фестивалей эллины пели культовые гимны, которые следует отличать от гимнов, исполняемых рапсодами. Культовые гимны исполнялись от второго лица и адресовались непосредственно божеству (Nordquist. 1994. Р. 87; Furley. 2008. Р. 129-130).
Именно поэтому важными участниками любой культовой церемонии в Элладе были музыканты, которые участвовали в ритуальных процессиях, музыкальных агонах, театральных представлениях (о театрах, функционировавших при святилищах см.: Nielsen. 2001. Р. 107-127), играли перед жертвоприношениями (Xenoph. Hell. IV, 3,21), развлекали участвующих в симпосиях и т.д. Обязательной частью ритуальной процессии было исполнение просодии (тгроаоЗюу) (Nordquist. 1992. Р. 144; Zschatzsch. 2002. S. 139-144). С эллинистического времени известны случаи, когда известные музыканты давали в. святилищах концерты как посвященіїе божеству (Nordquist. 1992. Р. 91-92).
Кроме того, важным элементом эллинского ритуала были процессии (ттоц.тгг), которые предшествовали жертвоприношению. Ритуальные процессии часто изображались на расписных сосудах, начиная с середины VI в. до н.э., а так же на посвятительных рельефах, что сделало возможным исследователям восстановить их ход (Laxander. 2000. S. 7. Kat. № OZ1 -OZ93. Taf. 1-17). В них принимали участие канефоры (кал/пфоро?) -девушки, несущие на головах корзины со священной утварью для жертвоприношения, музыканты, жрецы и прочие участники жертвоприношения, которые сопровождали жертвенное животное к алтарю (Bammer. 1984. S. 151; Straten. 1995. Р. 13-14; мотив процессии нередко изображался на посвятительных рельефах и в вазописи: Neumann. 1979. Abb. 12а, 12b, 13а, 13b). Ф. Граф выделяет два типа процессий: центростремительную, проходящую в черте города {centripetal) и центробежную {centrifugal), направляемую к загородным святилищам и имеющую цель связать отдаленные святилищ?, с городом (Graf. 1996. Р. 57-61).
Жертвоприношение {Qvola) в древнегреческой религии было главным аспектом большинства ритуалов и, прежде всего, служило цели общения людей и божеств. Жертвоприношения являлись дарами божествам, в ответ на которые люди ожидали даров от божеств (Burkert. 1979. Р. 52; Burkert. 1987. Р. 49).
Традиционно жертвоприношения делят на частные и публичньїг. Частные жертвоприношения могли проводиться как дома главой семейства, так и жрецом в публичном месте: Ouwv те у&р фсшеро? fjv тгоАХсхкід M-ev OLKOL, ттоХХакь? 8є єтті TUV KOLVGJV TT]? ттоХесо? (3cou.uv (Xen. Memorabilia. 1.1,2). В противоположность частным жертвоприношениям, совершаемым частными лицами в личных целях, общественные жертвоприношения совершались представителями-полисов, дем, триттий, родов и фратрий (Rosivach. 1994. Р. 11). Соответственно, количество жертвенных животных, приносимых божествам на публичных жертвоприношениях, было несравнимо большим, чем на частных. Сохранились некоторые календари жертвоприношений, в которых, кроме прочего, перечислялось количество жертвенных животных, приносимых божеству в определенны месяц (например см. аттические и косские календари: SEG. 21, 527; SEG. 21.541; SEG. 33, 147; IG. II2. 1358; IG. IP. 1496; Heilige Gesetze von Kos. 1, la, 2, 3, 4 и др.)
Ученые выделили некоторые схожие черты для проведения жертвоприношений в Древней Греции и ее колониях, основываясь по большей части на сведениях, почерпнутых из письменной традиции (Нот. Odys. III. 430-463) и вазописи.
В принципе, любое приношение (dvd0r)p.a) божеству расценивалось как жертвоприношение (Keesling. 2003. Р. 3-6), которые условно можно разделить на бескровные приношения и кровавые. К первой группе приношений относятся принесения в дар кисломолочных продуктов, первых плодов урожая, лепешек, зерна, ритуальных печений, муки, которые часто изготавливались в виде жертвенных животных, воскурения фимиама и пр. Важным элементом в бескровных жертвоприношениях было приношение в дар первого сбора плодов (аттархч)- Данный вид жертвоприношений был более характерен для ежедневных домашних ритуалов (Bruit Zaidman, SchmittPantel. 1994. St 38).
В некоторых святилищах разрешалось совершать только бескровные жертвоприношения. Павсаний сообщает, что на алтарь Зевса Высочайшего, расположенный перед Эрехтейоном, было запрещено принесение в жертву живых существ или возлияние вина, разрешено было лишь, принесение в жертву печений (Paus. 1. 26. 5). Афиней сообщает, что жрицы Афины не могли приносить в жертву овец; только леченья в виде овец (Athen. 9. 375). Вообще, принесение в жертву ритуальных печений и пирогов (тт [1[±а.), жертвенных лепешек (ттоттауоу, тгХакои?, фОбь?) пр. и, исходя из имеющихся эпиграфических свидетельств, было не менее популярно, чем жертвоприношение животных (Kearns. 1994. Р. 65-70). На святилище «Береговой 4» среди многочисленных комплексов-кострищ отмечена необычайная малочисленность костей животных (за редким исключением находок костей птиц, свиней, собак, еще реже мелкого рогатого скота), что является свидетельством сжигания бескровных жертв (Завойкин, Сударев. 2009. С. 178).
