Введение к работе
Данное диссертационное исследование посвящено функционированию советизмов в публицистическом тексте начала XXI века.
Исследование языка тоталитарного государства, каким, безусловно, был русский язык советской эпохи, – это одна из актуальных тем отечественного и зарубежного языкознания.
Направления исследований русского языка советской эпохи (который также называют «советским языком» или «советским новоязом») многообразны. Рассматривается язык не только официальных документов, но и медиасреды – прессы, радио и телевидения. Изучались как отдельные советские идеологемы, так и лингвистические особенности целых исторических периодов, а также эволюция русского языка на протяжении всей советской эпохи. Исследователями в разных странах рассматривались стилистические и риторические аспекты «советского языка», и особенности грамматики тоталитарного дискурса. Во многих работах описывается место советизмов в творчестве известных советских литераторов.
Однако употребление советизмов в постсоветской речевой практике представляется недостаточно изученным.
Различные определения термина «советизм» можно найти в работах Н.А. Мещерского, И.Ф. Протченко, И.А. Седаковой, Н.А. Купиной и других исследователей.
В данной работе под советизмами понимаются языковые единицы, которые возникли в русском языке в советскую эпоху и отражают официальную государственную идеологию.
Изучение функционирования советизмов в современной прессе позволяет понять, какие советские штампы – не только речевые, но и идеологические – по-прежнему живут в языке и сознании российского общества, и, наоборот, увидеть, какие из них выходят из широкого употребления и каким образом протекает процесс десоветизации.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью проанализировать влияние советской картины мира, частично законсервированной в языке, на содержательные и формальные особенности современной российской журналистики.
Объектом исследования являются оценочные советизмы, функционирующие в текстах периодических изданий «Коммерсантъ» и «Российская газета».
Предмет исследования актуальные процессы в языке СМИ.
Цель данной диссертации – проанализировать влияние на современное российское языковое сознание советской официальной картины мира. Поскольку в ее основе лежат оценочные противопоставления, в рамках исследования автор ограничивается оценочной лексикой.
Для реализации поставленной цели в диссертации решается ряд задач:
- выявить актуальные для современной публицистики советизмы;
- проанализировать изменения в их семантике, происходящие в постсоветский период;
- описать контекст употребления изучаемых слов в периодических изданиях;
- выявить способы и причины актуализации советизмов в современном публицистическом тексте.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Актуализированные в современной публицистике оценочные советизмы соответствуют идеологемам ленинской и сталинской эпохи.
2. Многие оценочные советизмы сохранились в языке благодаря тому, что трансформировались в нейтральные слова – экономические, политические, исторические термины.
3. Советизмы могут использоваться в политическом дискурсе в той же роли, что и в советской пропаганде. С помощью подобной лексики чиновники и авторы газетных публикаций оправдывают те или иные государственные реформы, критикуют политических оппонентов, констатируют достижения в различных областях.
4. Оценочные советизмы обладают выразительным потенциалом. Они участвуют в создании различных фигур речи, в том числе парадокса, оксюморона и иронии.
5. Изменения, происходящие в области применения некоторых оценочных советизмов, свидетельствуют о сдвигах в их семантике.
6. Можно выделить три основные причины, по которым оценочные советизмы сохраняются в современном русском языке: активное использование советизмов официальными лицами; семантическая и стилистическая эволюция оценочных советизмов; выразительный потенциал этих слов.
7. Большая часть оценочных советизмов чаще встречается в «Российской газете», чем в «Коммерсанте». Это свидетельствует о том, что слова данной категории характерны прежде всего для лексикона проправительственной печати.
Литература вопроса представлена в научных трудах, которые могут быть условно распределены по трем группам в соответствии с хронологией и основной проблематикой, затронутой в работах:
1. Исследования 1920-1930-х гг.
Несмотря на то что сам термин «советизм» возник в языкознании, по всей видимости, не ранее 1950-х годов, исследования лексико-семантических особенностей «советского языка» начались практически сразу после революции 1917 г.
Одним из первых подробно описывает изменения, произошедшие в русском языке после прихода к власти большевиков, французский славист А. Мазон. В опубликованной в 1920 г. в Париже книге «Lexique de la guerre et de la rйvolution en Russie» («Лексика войны и революции в России») Мазон отмечает три основных пути пополнения лексикона того времени – это аббревиация, иностранные заимствования и переход имен собственных в имена нарицательные. Мазон уделяет большое внимание новым словам, созданным при помощи сокращения, как буквенного, так и слогового.
В 1920-х гг. в советской России поднимается волна пуризма, вызванная главным образом лексическими изменениями в общественно-политических текстах. В 1922 г. издается книга А.Г. Горнфельда «Новые словечки и старые слова». С одной стороны, автор выступает против пуристских настроений в языкознании. С другой – сам осуждает ряд нововведений в русском языке. В частности, исследователь указывает на неоправданно большое, по его мнению, количество неологизмов, созданных при помощи аббревиации. Засилье аббревиатур А.Г. Горнфельд объясняет тем, что подобные слова «создаются во имя некой стремительности, во имя высшей энергии, высшей целесообразности». В то же время, по его мнению, «нет уважения к сжатому, бойкому слову, когда им названо учреждение неповоротливое и неуклюжее». В новых слова А.Г. Горнфельд не видит «ощущения так называемой внутренней формы».
С книгой «Новые словечки и старые слова» полемизирует Г.О. Винокур. В работе «Культура языка», вышедшей в 1925 г., языковед не соглашается с положением, высказанным А.Г. Горнфельдом, согласно которому сокращения «удерживаются <…> только потому, что так установлено». Г.О. Винокур утверждает: «Одно из самых характерных явлений русского языка современной эпохи заключается в том, что многочисленная категория слов распалась на новые составные элементы – темы, то есть такие звукосочетания, как «зам», «зав», «проф», являющиеся частью «нормального» слова, но несущие тем не менее полное материальное значение соответствующих этим темам слов. Темы эти употребляются <…> на правах самостоятельных слов и даже слоняются: «зава», «заву» <…> Темы сохраняют внутреннюю форму постольку же, поскольку сохраняют ее полные слова». Г.О. Винокур указывает также на основной источник пополнения языка сокращениями: «Девять десятых всех этих сокращений, несмотря на их исключительную распространенность, изобретает пресса». Так или иначе, исследователь, как и его предшественник, отмечает особую роль аббревиации в процессе словообразования после революции.
В 1923 г. в Берлине опубликована работа С.И. Карцевского «Язык, война и революция». В ней описывается история пополнения русского языка новыми словами в первые годы ХХ века. Автор указывает также на основные способы образования неологизмов в современном ему языке: «Новые основные слова получаются в результате переосмысления и заимствования, причём к заимствованиям же мы относим и перевод с иностранного <…> К этим исконным средствам обогащения запаса основных слов в нашем лексиконе в последние годы присоединился ещё один способ – это сокращения, как, например, с.-р. или эсер, вместо социалист-революционер; совдеп вместо Совет рабочих депутатов и т.п. Наконец, от основных слов всех трёх типов образуются производные слова, например, от мешочник – мешочничать, от митинг – митинговать, от с.-р. – эсерствоватъ и т.д., от совдеп – совдеповский, совдепия, совдёпыч и т.п.».
С.И. Карцевский уделяет большое внимание сокращениям, признавая их количество в русском языке уникальным: «На Западе с окончанием войны количество сокращений <…> свелось к минимуму». Также исследователь пытается их систематизировать, выделяя основные типы аббревиатур. С.И. Карцевский называет аббревиацию «революционным» видом словообразования, но считает слова, созданные по этому принципу, немотивированными: «...В большинстве случаев сокращения являются либо абсолютно немотивированными словами, либо словами недостаточно мотивированными и должны быть приравнены к словам-этикеткам. В сложных же сокращениях, где есть мотивированность, очень часто нарушена грамматическая сторона. Во всём этом сказывается искусственный, надуманный характер сокращений. Живой язык, а тем более народный, сам создавать сокращений не будет».
Таким образом, исследователь, так же как А.Г. Горнфельд, указывает на влияние государства на лексикон. Важно отметить, что С.И. Карцевский одним из первых выделяет в советском языке явление эвфемизации, правда еще не называя его этим термином: «Террор создал целый жаргон». В качестве примеров он приводит такие слова и выражения из лексикона чекистов, как «Вера Михайловна» (высшая мера наказания), «Манечка» и «Эммочка» (Московское отделение ЧК), «умереть от угрызения совести» (скончаться под пытками).
В 1928 г. была издана книга А.М. Селищева «Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926)». Исследователь подробно рассматривает всю совокупность лексико-семантических изменений, произошедших после революции, перечисляет источники пополнения лексикона:
- слова иноязычного происхождения;
- слова с изменением прежнего значения, – с изменением, вызванным по большей части эмоциональной функцией;
- сочетание прежних терминов с прилагательными и наречиями, которые соответствуют революционным обстоятельствам, требованиям, вкусам;
- новообразования.
А.М. Селищев выделяет следующие продуктивные в 1920-е гг. виды словотворчества:
- сокращения (исследователь отмечает, что такой способ применяется весьма часто);
- образования посредством сложения;
- образования при помощи прежних суффиксов и префиксов.
А.М. Селищев указывает также на то, что многие неологизмы (комбед, шкраб и др.), образованные в период революции, ко времени издания его книги уже успели выйти из употребления:.
В 1925 г. на страницах журнала «Журналист» состоялась дискуссия о культуре речи и других проблемах русского языка. Начало дискуссии положила опубликованная в январском номере выдержка из речи наркома просвещения А.В. Луначарского, в которой он критиковал ораторов и газетчиков за употребление непонятных для широких масс слов, в частности иноязычных заимствований. При этом Луначарский выступал не за упрощение публицистического языка, а за то, чтобы новые общественно-политические термины были разъяснены: «…Минимальный словарь иностранных слов надо пустить в массы, давая много раз, десятки раз, объяснения, чтобы массы к ним приучить, и обогатить, увеличить лексикон, запас слов читателя».
Там же была опубликована заметка В.И. Ленина «Об очистке языка», в которой политик выступает против бездумного употребления иноязычных заимствований.
В последовавшей за этими публикациями дискуссии о культуре речи приняли участие такие видные ученые, как Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский, С.И. Бернштейн, Д.Н. Ушаков. Примечательна статья Щербы, в которой он указывает на обилие в языке аббревиатур. Вслед предшественниками ученый отмечает, что сокращенные слова существовали еще до революции, но именно в 1920-е годы их количество чрезвычайно возросло. Щерба называет большинство аббревиатур профессиональными жаргонизмами и указывает на затруднение в понимании таких слов читателями.
Много внимания уделил нововведениям в русском языке и Е.Д. Поливанов. В статье «Революция и литературные языки Союза ССР» он указывает на то, что наибольшее влияние революция оказала на лексикон. Он также выделяет три источника его пополнения:
1) изменение значения старого слова (например, слово совет приобрело «новое революционное содержание»);
2) заимствование иностранного слова;
3) создание новых слов.
Е.Д. Поливанов, так же как и другие языковеды, называет наиболее характерным и актуальным способом словообразования 1920-х гг. аббревиацию: создание новых слов осуществляется «новым, революционным (по времени) и именно в силу указанного массового спроса – в данную эпоху узаконенным приемом аббревиации (сокращения)». Причину активного образования аббревиатур исследователь видит в принципе экономии языковых средств: «Каждое часто фигурирующее в данном коллективном мышлении понятие уже не может выражаться длинным словосочетанием (Совет рабочих и крестьянских депутатов), а требует выражения одним словом: будь то Совет или Совдеп».
В целом можно отметить, что исследователи 1920-х годов всесторонне описывают совокупность лексико-семантических и синтаксических изменений, произошедших в русском языке после революции 1917 г. В сфере наибольшего внимания ученых оказывается проблема пополнения словаря иноязычными словами и аббревиатурами. В связи с этим интерес исследователей вызывает вопрос не только о красоте, но и о функциональности «нового языка», распространяемого в первую очередь публицистикой.
Можно отметить, что начиная с первых лет революции новшества в языке ассоциируется у исследователей с новой властью, новым государством. Некоторые ученые впрямую говорят о том, что новые слова и выражения навязывается обществу чиновниками и газетчиками.
Если в 1920-е годы «новый язык» был объектом дискуссий, то в последующее десятилетие полемика об изменениях в лексиконе фактически сходит на нет. Начиная с конца 1930-х годов в отечественных исследованиях, затрагивающих проблему послереволюционных языковых нововведений, преобладает явная апологетика всего советского.
2. Исследования 1950-1980-х гг.
Определенного рода интерес к «советской лексике» вновь возникает в отечественном языкознании во второй половине ХХ века, вскоре после инициированной И.В. Сталиным дискуссии о языкознании в газете «Правда», приведшей к разгрому марризма в советской лингвистике.
Сам термин «советизм» появляется в отечественном языкознании, по всей видимости, в 1950-х гг. в рамках теории литературного перевода по аналогии с такими словами, как «англицизм», «галлицизм», «германизм» и т.п. Наиболее раннее упоминание термина «советизм» в рамках переводческой науки встречается в работе Г.В. Чернова.
В 1960-х гг. термин «советизм» становится общеупотребительным. В 1970-1980-х гг. проблема функционирования советизмов упоминается не только в работах, касающихся теории перевода, но и в некоторых исследованиях по стилистике русского языка. Однако в целом советские исследования, затрагивающих проблему советизмов, весьма немногочисленны. Одна из немногих работ, посвященных непосредственно советизмам, – книга И.Ф. Протченко «Лексика и словообразование русского языка советской эпохи». Это глубоко идеологизированный труд, направленный на апологию всего советского.
Совсем другое понимание общественно-политической сущности советизмов содержится в западных работах времен холодной войны. Оценка дается нередко уже в самих названиях исследований. Например, британский ученый Г. Ходгкинсон делает одну из первых попыток лексикографического описания советизмов (хотя в целом книга носит скорее публицистический характер). В самом заглавии он называет совокупность советской лексики и фразеологии словом «doubletalk». Этот термин (и его более распространенный вариант – «doublespeak») появился в языкознании по аналогии со словом «doublethink» – окказионализмом британского писателя Дж. Оруэлла. Это слово, наряду с другими авторскими неологизмами, литератор использует для описания особенностей тоталитарного общества и языка в антиутопии «1984».
Так же как и Г. Ходгкинсон, американский исследователь Р. Хант уже в самом заглавии своей книги (которая тоже построена в форме словаря) дает негативную оценку совокупности советизмов, называя ее «коммунистическим жаргоном».
Отрицательное отношение к советизмам демонстрируют и исследователи-эмигранты – А.В. и Т.П. Фесенко. В опубликованной в 1955 г. в Нью-Йорке книге «Русский язык при советах» авторы, опираясь на труды 1920-х гг., описывают совокупность лексико-семантических изменений, произошедших в русском языке после революции. Некоторые из этих процессов рассматриваются как осознанное влияние власти. По мнению А.В. и Т.П. Фесенко, «основной процент в советском языке – политизация его при широком применении сокращений».
В 1985 г. в Лондоне выходит книга И.Г. Земцова «Советский политический язык». В ней автор указывает на отрыв «советского языка» от действительности. Для обозначения советских лексем, содержанием которых являются несуществующие предметы, исследователь вводит термин «слова-фикции» – слова, «передающие понятия, лишенные всякого социального смысла (авангард, боевитость, внутрипартийная демократия, дружба народов, горизонты, идейность)».
В целом в большинстве исследований 1950-80-х гг. приводится либо явно отрицательная, либо явно положительная оценка роли и места советизмов в русском языке.
3.Постсоветские исследования
Положение о фиктивности языковых элементов «советского новояза» развивается в работах многих постсоветских исследователей. К примеру, Е.А. Земская в статье «Клише новояза и цитация в языке постсоветского времени» отмечает, что «клише новояза, как правило, ориентировано либо на абстрактный, условный референт, либо на референт, отсутствующий в действительности».
По мнению Б.А. Зильберта, со свойством фиктивности ряда элементов «советского новояза» связано наличие в нем большого количества эвфемизмов. В статье «Языковая личность и новояз эпохи тоталитаризма» автор проводит параллель между этим явлением и широким распространением аббревиатур: «Тяга к сокращению слов объяснялась не только экономией времени, но осознанной целью изменить смысл имени путем незаметного отсечения многих ассоциативных связей каждого лексического элемента сокращенного слова».
Особого внимания заслуживают исследования речевых реакций общества на тоталитарный язык, поскольку идеологически наполненное послание лишается смысла без своего прямого адресата. В 1993 г. А. Вежбицка вводит термин «язык самообороны», отечественный языковед Н.А. Купина употребляет в 1995 году в этом же значении термин «языковое сопротивление», а Э. Лассан пользуется для описания явления советского инакомыслия термином «акратический язык» («язык невласти»).
Работы, посвященные функционированию советизмов в постсоветской речевой практике, немногочисленны. Основная часть этих исследований относится к первой половине 1990-х годов. Подробный анализ публицистического материала провела в 1995 г. И.А. Седакова. Она выявила конкретные способы использования советских лозунгов и отдельных слов для создания публицистических и риторических приемов в газетных заголовках и текстах. По ее мнению, «советизмы очень “удобны” для разного рода речевой игры» и используются в большинстве случаев для оценки советского прошлого.
О месте советской фразеологии в российской публицистике писали также Е.А. Земская, М.Ф. Шацкая, С. Шулежкова. Е.А. Земская так же, как и И.А. Седакова, указывает на частое обыгрывание советских крылатых выражений в газетных заголовках.
Из недавних работ, посвященных существованию советизмов в языковом пространстве конца ХХ – начала XXI вв., следует отметить диссертации Г.Ч. Гусейнова, А.А.Пихуровой и китайского исследователя Лю Цзюнь Пин, цель которого – составить словник советских лексем, актуальных для преподавания русского языка иностранным студентам. В работе приводятся примеры по-прежнему употребляемых в российских газетах советизмов. Однако автор не анализирует цели и причины их использования, а также ситуативные оттенки значения и общественно-политический контекст употребления советизмов.
А.А. Пихуровой анализирует словарные значения некоторых советизмов. При этом в качестве источников взяты изданные в 1990-2000-е гг. словари советизмов и советских идеологем, несколько хрестоматийных советских и три постсоветских толковых словаря (включая переиздание «Толкового словаря русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова 2001 года). Большая же часть работы А.А Пихурововой посвящена так называемой «рефлексии над советизмами» в советской художественной литературе. То есть фактически автор не анализирует современное словоупотребление советизмов. Таким образом, содержание исследования не вполне оправдывает его название.
Аналогично Г.Ч. Гусейнов в работе «Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х годов» базируется в основном на советском материале. В то же время автор охватывает почти все уровни идеологизированного «советского языка» – от графики до фразеологии. Спорным представляется заостренное внимание Г.Ч. Гусейнова к табуированной лексике как элементу «языкового сопротивления» в советское время. В то же время безусловной заслугой автора является составленный им обширный и иллюстрированный примерами употребления словарь советских идеологем.
Новизна данной работы определяется тем, что функционирование советизмов в публицистке начала XXI в. до сих пор не изучалось. Впервые предпринято исследование процесса десоветизации русского языка с точки зрения журналистской практики.
Источником для диссертации послужили материалы, опубликованные в изданиях «Коммерсантъ» и «Российская газета» с 2000 по 2010 гг. Выбор источников обусловлен статусом данных СМИ.
Газета «Коммерсантъ», выходящая с 1989 г. и имеющая тираж 125–130 тыс. экземпляров, считается авторитетным качественным СМИ, ориентированным на мыслящего читателя. Данное издание принято относить к так называемым независимым, умеренно оппозиционным средствам массовой информации.
«Российская газета» выходит ежедневно с 1990 г. и является официальным изданием Правительства Российской Федерации. Тираж московского издания составляет около 200 тыс. экземпляров. «Российская газета» имеет статус официального издателя государственных документов. В ней также публикуются новостные и аналитические материалы о текущих событиях в стране и за рубежом. Газета распространяется на всей территории Российской Федерации.
В работе на примере материалов «Российской газеты» и «Коммерсанта» сравнивается употребление советизмов в государственных и условно независимых СМИ.
В качестве дополнительных источников в работе использованы статьи и речи В.И. Ленина и И.В. Сталина, партийные документы, тексты советских газет.
Для решения поставленных исследовательских задач применяются следующие методы: лексикографический отбор, сравнение актуализированных в современной прессе значений со словарными дефинициями, анализ семантики и дополнительных коннотаций, а также контекстуальный и частотный анализ.
Теоретическая и практическая значимость работы. Проведенное исследование дает основания для теоретического осмысления места советизмов в современном русском языке. Кроме того, результаты работы могут служить теоретической базой для дальнейших диахронных лексикологических исследований.
Полученные результаты могут быть использованы для разработки и совершенствования вузовских курсов «Современный русский язык. Лексика», «История русского литературного языка», «Русский язык и культура речи», «Стилистика русского языка», «Язык и стиль СМИ», а также для составления словаря советизмов, актуальных в современной публицистике.
Апробация работы. Основные положения диссертации в 2008–2011 гг. обсуждались на заседаниях кафедры литературной критики Института массмедиа РГГУ; на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов», организованной МГУ; на конференции «Медиаконтент – взгляд молодого исследователя», организованной Институтом массмедиа РГГУ и факультетом журналистики МГУ.
Основные положения исследования отражены в публикациях, часть которых – в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура работы определяется ее целью и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка источников и литературы. В первой главе рассмотрены советские негативизмы, во второй – позитивизмы. Анализируемые лексемы расположены в главах в алфавитном порядке.
