Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Влияние военно-рыцарских идей на повседневную жизнь средневекового общества 57
1.1 Идеология "рыцарства" и их место в социуме 57
1.2 Рыцарские традиции в повседневной жизни третьего сословия 78
Глава II. Модель поведения рыцарей во время массовых сражений в войнах эпохи средневековья 90
2.1 Отношение к войне и военной профессии в средние века 90
2.2 Стереотипы рыцарского поведения во время массовых сражений.. 122
Глава III. Формы турнирного поведения и идеалы этики противоборства .150
3.1 Значение и смысл поединка 150
3.2 Структура и турнирные правила поединка 182
Заключение 208
Список источников и литературы 219
Приложения 250
- Идеология "рыцарства" и их место в социуме
- Отношение к войне и военной профессии в средние века
- Значение и смысл поединка
Введение к работе
Актуальность исследования.
Проблемы изучения рыцарства являются одними из наиболее популярных в медиевистике, поскольку напрямую связаны с целым комплексом системообразующих черт средневекового общества. В богатой историографии, посвященной рыцарству, кажутся изученными буквально все стороны этого феномена, тем не менее, вопрос типологизации поведения в бою остается исследованным слабо, и многочисленные рассуждения о так называемых "рыцарских войнах" не дают четкого понимания данного явления. Неизученными остаются и морально-этические ценности, формирующиеся в ходе этих войн, а так же остается мало освещенным в исторической литературе вопрос о общесоциальной роли рыцарской этики. Более исследованными в этом отношении, по известным причинам, является западноевропейские рыцари, менее - воюющие других Евразийских регионов. Тем более, эти вопросы никогда не рассматривались в комплексе, на широком территориальном и временном фоне, хотя правомерность такого подхода прекрасно продемонстрировал Ф. Кардини в "Истоках средневекового рыцарства"1.
Между тем, рассмотрение евразийских обществ на обширном пространстве от Гибралтара до Японских островов убедительно показывает наличие ряда социальных образований - сословно-классовых групп, каст и пр. (арабские фарисы, адыгские уорки, тюрко-монгольские "батыры", индийские раджпуты, японские самураи и др.), деятельность которых отразилась в эпических, исторических и др. произведениях, имеющих немало общих черт, которые позволяют рассматривать западноевропейское рыцарство на фоне этих воинских сообществ.
Рыцарство - это, прежде всего социальная элита, жизни которой и роли которой в обществе ныне уделяется все возрастающее внимание, как носителю наиболее репрезентативных для общества качеств, свойств, характеристик. И в
1 Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.
4 том числе, носителю определенных идеалов, ценностей, которые служили ориентирами как в обществе современников, в конкретный хронологический период эпохи, так и оставались привлекательными для последующих поколений на многие века. Рыцарский идеал, пропитывавший на протяжении столетий мировоззрение знати, демонстрировал и предоставлял модель и нормы "благородного" поведения так же и самым широким слоям средневекового общества. Воздействие рыцарских идей на выработку светского этико-эстетического идеала в общественном сознании и практике людей этой эпохи было чрезвычайно вели-ко . Рыцарство положило начало светской этике в Западном мире и на Востоке. Феодально-рыцарская этика, возникнув, дала идеал военной доблести и верности. "Если освободить понятие чести от аристократической спеси и склонности к насилию, то в нем останется нечто такое, что помогает человеку сохранять порядочность и распространять принцип взаимного доверия в общественных отношениях"3. Сказанное имеет особую ценность для современного российского общества, которому еще только предстоит по-настоящему освободиться от тоталитарно-бюрократического отношения к человеку, научиться уважать его достоинство и честь.
В нашей диссертационной работе, основываясь на выявленном нами комплексе черт рыцарского поведения в бою, и морально-этических ценностей, связанных с этим поведением, мы попытаемся реконструировать кодекс чести рыцарской элиты, кодекс, который в своем дальнейшем развитии характеризует не только воина, но и человека мирного времени, считающего себя вправе занимать самые высшие ступени общественной лестницы. Анализируя западноевропейское рыцарство, а так же различные воинские сообщества Евразии, прежде всего их идеологию, мораль и этику, связанные с поведением на войне, мы попытаемся создать некую парадигму, определенный и постоянно повто-
2 Малинин Ю.П. Рыцарская этика в позднесредневековой Франции (XIV-XV вв.) // СВ.
Вып.55; Цыбулько Г.Ф. Рыцарская культура в эпоху Филиппа Августа и Людовика святого
// СВ. Вып.60.
3 Russell В. Human Society in Ethics and Politics. L., 1954. P.42-43.
5 ряющийся образ "рыцаря", который можно будет принять в качестве "идеального типа" в веберовском4 смысле.
Этому идеалу приписывался ряд особых черт характера, норм поведения, наконец, особая ментальность. Этот идеал воспевался в художественных произведениях, к нему стремились. Мы достаточно хорошо осознаем то, насколько нормы рыцарского кодекса чести отличались от повседневной практики. Но, как известно, любые этические идеалы не перестают быть таковыми от их несоблюдения, во всяком случае, до той поры, пока они не подвергаются массовой профанации. Как удачно выразился В. Парето - "В жизни народов нет ничего реальнее и практичнее идеала"5.
Научная новизна исследования. Автором впервые в отечественной и зарубежной историографии на диссертационном уровне предпринято осуществленное на широком историческом фоне исследование "рыцарской" идеологии и менталитета в доиндустриальных обществах Евразии, связанных с поведением на войне и поединке. Такой подход позволил взглянуть под другим углом, на казалось бы давно изученную тему "рыцарских войн", тем более что тема эта как оказалось изучена недостаточно. Так же автором впервые переведен на русский язык, определенный круг источников и научной литературы по заявленной теме.
В процессе работы нами проанализирован ряд недостаточно разработанных ранее аспектов темы и таких ее сторон, которые не находились прежде в центре внимания ученых:
Место "воюющих" и войны в жизни средневекового общества.
Влияние военно-рыцарских традиций на повседневную жизнь третьего сословия.
Морально-этические ценности "рыцарей", связанные с войной.
Структура "рыцарского" поединка.
Региональная специфика "рыцарских" кодексов чести.
4 Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.
5 Цит. по: Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали. М., 1987. С.81.
Привлечение широкого круга источников и их новая трактовка в сочетании с широкими территориальными и временными рамками работы позволяют по-новому рассмотреть указанные аспекты темы.
Состояние научной разработанности проблемы. Историография истории рыцарства в различных странах весьма обширна и имеет давние традиции, однако в зарубежной и отечественной историографии практически отсутствуют работы, в которых бы рыцарство (в различных аспектах своей деятельности) рассматривалось в общеевразийском историко-культурном контексте. Как верно выразился немецкий исследователь рыцарства А. Борет, "...почти каждый из ученых предпочитает рассматривать рыцарство своей родины"6. Он имел в виду, прежде всего, исследователей западноевропейского рыцарства, и тем более это утверждение верно и актуально в отношении рыцарства как общемирового феномена, который прежде никогда не подвергался комплексному анализу. Лишь изредка делались попытки провести параллели между западноевропейскими рыцарями и японскими самураями7, и еще реже с рыцарями других стран.
Так же, по мнению Н.И. Басовской "Нельзя сказать, что история отношения людей к проблемам войны и мира хорошо изучена"8. Решительно недостаточно разработан, вопрос о воздействии войны на духовную жизнь общества. Проблема "рыцарских войн" так же остается изученной недостаточно9. Ученые, в разное время рассматривавшие эту проблемы, в основном интересовались поведением западноевропейских рыцарей при столкновении с "воюющими" других народов: арабов, славян и т.д. Почти в не поля их внимания оставалось то, как рыцари воевали между собой. Лишь в последние десятилетия заново просыпается интерес к этой теме, ведущие позиции здесь занимает французская
6 Borst A. Einleitung // Das Rittertum im Mittelalter. Darmstadt, 1976. S.2
7 Lewis A. Knight and Samurai. Feodalism in Northern France and Japan. L., 1974.
8 Басовская Н.И. Идеи войны и мира в западноевропейском средневековом обществе // СВ.
Вып.53.
9 Flori J. Guerre et chevalerie au moyen &ge (a propos d'un ouvrage recent) II Cahiers de civilisation
medievale. Poitiers, 1998. A.41, №164.
7 историография, несколько отстает в этом направлении английская и немецкая историография.
Зарубежная историография
Исходя их специфики выбранной темы и обширности зарубежной историографии посвященной рыцарству, мы дадим общую характеристику основных тенденций и направлений в изучении интересующей нас проблемы, а так же отдельно рассмотрим некоторые из работ оказавшиеся для нас наиболее полезными и доступными.
История изучения западноевропейского рыцарства имеет давние традиции. Первые историографические работы появились уже в XVII веке, к ним можно отнести "Записки о древнем рыцарстве" Лакюрна де Сент-Палея10 и "Историю французского рыцарства" Готье11. Этим работам присущ описательный характер поведения рыцарей на войне, без аналитического исследования. В XIX в., в эпоху романтизма, увлечение рыцарством стала всеобщим. Так Ж.Ж. Руа в "Истории рыцарства" , находясь под впечатлением героико-куртуазных средневековых романов, преувеличивал роль рыцарей и идеализировал их поведение, быт и нравы. Он рассматривал западноевропейское рыцарство как некий "идеальный орден" а средневековые войны как продолжения турниров, без всякого критического анализа.
В это же время появляются классические работы по военному искусству, где эпохе рыцарства уделяется отдельное внимание. Хотя проблемы стратегии и тактики "рыцарских войн" не являются темой нашего исследования, тем не менее, мы считаем необходимым отметить некоторые из этих работ. В XIX веке написал свою книгу Дж. Денисон "История конницы" , где есть глава, которая называется "Рыцарство". Автор считал, что рыцарство возникло во второй половине X века и "...составило главную военную силу народов, и введенные им обычаи и законы в военном деле имели огромное влияние на состояние совре-
10 Lacurne de Sainte Palaye. Memoires sur l'ancienne chevalerie. P., 1829.
11 Gautier d'Aupais. Le chevalier a la corbeille, fabliaux du XIII siecle, publies par Francisque Mi-
chel. P., 1835.
12 Pya Ж.Ж. История рыцарства. M., 1996.
13 Денисон Д. История конницы //
8 менного ему военного искусства"14. Далее автор занимается исследованием роли рыцарства в современных войнах, анализируя самые известные битвы Средневековья. Вопросам истории военного дела периода средневековья посвящен третий том классического произведения "История военного искусства" Г. Дельбрюка15. Автором, на основе богатых письменных и археологических источников, исследуются различные аспекты военного искусства средневековой Европы. В том числе, он анализирует социально-экономические и политические предпосылки возникновения рыцарства, их вооружение, а также особенности стратегии и тактики. К одному из достоинств этого исследования относится стремление ученого на практике проверить те или иные положения своей работы, осуществляя реконструкцию и моделирование эпизодов реальных исторических сражений.
В историографии конца XIX - первой половины XX в. большинство работ о западноевропейском рыцарстве были написаны в духе позитивизма, без всякого романтического ореола. В качестве примера можно назвать книгу А. Лю-шера "Французское общество времен Филиппа-Августа"16, в которой одна из глав "Жестокий и разбойный феодальный мир" - описывает повседневную жизнь рыцарства, и где название главы уже говорит о многом.
В XX веке впервые появляются работы изучающие "рыцарство" других стран и регионов, и делаются попытки провести некоторые аналогии в поведе-нии, жизни и быте различных групп "воюющих . В книге "Осень средневековья"18, выдающийся нидерландский историк и культуролог первой половины XX века - Й. Хейзинга указывая на эротический характер средневековых турниров, отмечал: "По своим мотивам турнир более всего напоминает состязание из древнеиндийского эпоса: центральным мотивом Махабхараты также является битва за женщину"19. Некоторые параллели с индийским эпосом автор видел
14 Там же. С. 127.
15 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. М, 1938. Т.З.
16 Люшер А. Французское общество времен Филиппа Августа. СПб., 1999.
17 Чемберлен Б. Вся Япония. СПб., 1905.
18 Хейзинга Й. Осень средневековья. М., 1988.
19 Там же. С.89.
9 и в обычае принятия рыцарских обетов . Большое внимание автор так же уделял таким вопросам как: место рыцарства в традиционной трехчастной структуре западноевропейского средневекового общества в XIV-XV веке; эволюция рыцарской идеологии в позднем средневековье и отношение к ней в обществе; роль женской любви в формировании рыцарского идеала; степень влияния рыцарства на войну и политику в XIV-XV в.? Говоря о рыцарских единоборствах в средневековой Европе, автор отмечал: - "Судебный поединок, равно как и внезапный, все еще жил в умах и в обычаях не только в землях Бургундии, но и на раздираемом распрями севере Франции. И верхи, и низы видели в поединке лучшее решение споров. С рыцарским идеалом все это само по себе имело мало общего; происхождение поединка гораздо более древнее. Рыцарская культура придала ему определенную форму, но и вне круга аристократии поединок вы-зывал почтение" .
В другой книге "Homo Ludens - Человек играющий", в главе "Игра и ратное дело", Й. Хейзинга доказывал, что рыцарская культура во многом носила игровой характер. Войны, поединки (судебные и обычные), и тем более турниры несли в себе игровой мотив, отсюда и возникновение различных кодексов, регламентирующих поединки и делающих их "благородной игрой" благородных людей. В статье "Люди и идеи"23 автор, наряду с другими общечеловеческими культурными парадигмами, выделял и рыцарскую идею. Он справедливо отмечал, что рыцарская этика не исчезла с завершением Средневековья, а постепенно эволюционировала в дворянский кодекс чести, или кодекс джентльмена Нового времени, и в определенной степени дожила до настоящего времени, но, тем не менее, ее цивилизаторская миссия остается далеко не полностью освещенной и по достоинству не оцененной. В этих работах автор анализирует не только историю западноевропейского рыцарства, но и приводит интересные параллели из жизни "воюющих" других стран.
20 Там же. С.95-96.
21 Там же. С.107.
Хейзинга И. Homo Ludens; Статьи по истории культуры / Пер., сост. и авт. вступ, ст. Д.В. Сильвестрова; Коммент. Д.Э. Харитоновича. М., 1997. 23 Huizinga J. Men and ideas. N-Y., 1960.
С этих позиций написана и книга Ф. Кардини "Истоки средневекового рыцарства"24, которая оказала огромное значение для определения предмета исследования нашей диссертации. Автор показал, что истоки средневекового западноевропейского рыцарства лежат гораздо глубже, чем представлялось ранее в зарубежной и отечественной историографии, и что самое главное, эти корни он находит на всем Евразийском континенте. Многие народы Евразии, участвовавшие в формировании западной цивилизации25, имели свои воинские культуры с присущими им всем определенными чертами менталитета, связанными с поведением на войне. В результате синтеза этих культур и в процессе дальнейшего исторического развития возник европейский рыцарь.
Но на этом Ф. Кардини заканчивает свое исследование. Нам же стало интересно, что же стало с этими "отцами" европейского рыцарства. В ходе Великого переселения народов, осев на территории всего Евразийского континента, они развивались в специфических региональных условиях, формируя местное рыцарство (уорки, батыры, раджпуты и др.). Таким образом, развиваясь в течение длительного времени, воюющие в разных странах приобрели свою специфику, свои неповторимые черты, но и сохранили в то же время ряд черт, присущих некоему общему образу идеального рыцаря.
Попытку рассмотреть рыцарство с историко-культурологических позиций, как общемировой феномен предприняла М. Оссовская в двух работах: "Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали" и "О некоторых изменениях в этике борьбы"27. В книге "Рыцарь и буржуа" автор, исследуя рыцарскую мораль, начинает искать ее корни в глубокой древности. Анализируя "Илиаду" и "Одиссею", автор убедительно показывает, что многие черты поведения гомеровских героев удивительно напоминают западноевропейских рыцарей. Обращаясь к истории древних германцев, автор рассматривает менталитет германского воина времен Тацита. Но в целом эта глава проработана хуже, чем
24 Кардини Ф. Ук. соч.; Cardini F. Alle radici della cavalleria medievale. Firenze, 1982.
25 Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.
26 Оссовская М. Рыцарь...
27 Оссовская М. О некоторых изменениях в этике борьбы // Там же. С.490-510.
предыдущие. В главе "Рыцарь в средневековье" М. Оссовская рассматривает западноевропейское рыцарство классических "chansons de gestes".
Появились подобного рода работы и в ближайшем зарубежье. Так армян-ский исследователь Р. Абрамян в статье "Армянское рыцарство" убедительно показывает, что на Востоке вообще и в Армении в частности, феодальные отношения существовали уже IV-VI вв., а следствием этого было появление военно-служилого сословия - "рыцарей", образ жизни которых напоминал жизнь их западноевропейских собратьев по многим показателям и характеристикам. Автор приводит ряд интересных параллелей, однако, к сожалению, в основном исследует не "армянское рыцарство" как таковое, а высшую знать, хоть и живущую согласно рыцарским традициям, но все таки занимавшую особое положение в феодальной иерархии.
В XX веке также появились работы, посвященные рыцарским войнам на средневековом Западе. В современной западной историографии принято считать, что средневековое общество было, прежде всего, обществом военным, структурированным применительно к потребностям войны. Английский исследователь Д. Билер вводит даже соответствующее понятие - "военный феода-лизм" . В свете этих подходов вполне обоснованным является утверждение, что именно рыцарство, т.е. сообщество профессиональных воинов-всадников, наряду с духовенством, выступало в качестве социальной элиты, а Х.В. Кох даже использует для определения средневекового рыцарства понятие "каста"30.
Огромный вклад в изучение этих проблем внес видный представитель школы "Анналов" Ж. Дюби. В работах, посвященных раннему средневековью, автор интересовался процессами становления рыцарства во Франции31. В статье "Бувинское воскресенье" , посвященной знаменитому сражению первой чет-
28 Абрамян Р. Армянское рыцарство (IV-VI вв.) // Армянский вестник. №1-2,1999. С. 144-150.
29 Beeler J. Warfare in Feudal Europe. Ithaca - Lnd. 1972.
30 Koch H.W. Medieval Warfare. Lnd., 1978. P.67.
31 Дюби Ж. Рыцарство II Трехчастная модель, или представления средневекового общества о
себе самом / Пер. с фр. Ю.А. Гинзбург. М., 2000. С.262-275; Duby G. La societe au XI et XII
siecles dans la region maconnaise. P., 1971.; ejusd. Hommes et structures du Moyen Age. P.,
1973.
32 Duby G. Le dimanche de Bouvines. 27 Juillet 1214: (La guerre au XH-e ciecle). P., 1973;
12 верти XIII в., автор на примере этой битвы дал характеристику проблемам войны в этот период, показал место рыцарства в средневековых войнах. В книге "История Франции"33 Ж. Дюби, исследуя историю эволюцию государства в данный период, указывал и на значение рыцарства и его идей в экономике, политике, военном деле и культуре Франции. Для Ж. Дюби, в целом, характерно представление о "рыцарском сражении" как о некоей "мирной процедурой", своеобразном "Божьем суде" и не более.
Учеником и последователем Ж. Дюби является швейцарский медиевист Ж. Флори, так же занимавшийся ранней историей французского рыцарства. Он считает, что уже в конце XII в. рыцарство украсило себя этикой, которую ему предлагали более ста лет, и превратило ее в собственный моральный кодекс, становясь таким образом "орденом", ordo, оправдывая a posteriori34 свое существование как таковое35. Книга "Идеология меча"36 посвящена проблеме формирования идеологии рыцарского сословия. Анализируя редкие, малоизвестные исторические материалы, Ж. Флори рисует картину эволюции взглядов на войну и роль воина в раннесредневековом обществе, в результате чего идеологические основы рыцарского самосознания выступают рельефно и обоснованно. В статье "Аристократия и рыцарские ценности во второй;половине XII в."37 автор рассматривает влияние рыцарских идей на различные сферы их жизни, анализируя поэмы Марии Шампанской. Ж. Флори показывает, что литература оказывала огромное влияние на рыцарство, и наоборот подвиги реальных рыцарей вдохновляли поэтов в их творчестве.
Дюби Ж. История... Задним числом.
Flori J. La notion de Chevalerie dans les Chansons de Geste du XII s.: Etude historique de vo-cabulaire. Le Moyen Age. P., 1975, vol.81, №2, P.211-240, №3, P.407-445; ejusd. Les origins de l'adoubement chevaleresque. Etude des remises d'armes et du vocabulaire qui les exprime dans les chroniques et annals latines du ГХ au XIII siecle II Traditio. 1979; ejusd. L'essor de la chevalerie. Geneve, 1986.
Флори Ж. Идеология меча. Предыстория рыцарства / Пер. с фр. М.Ю. Некрасов; науч. ред. Ю.П. Малинин. Спб., 1999.
Flori J. Aristocratie et valeurs "chevaleresques" dans la seconde moitie du Xlle siecle: L'example des lais de Marie de France II Moyen age. Bruxelles, 1990. P.35-65.
Зарубежная медиевистика уже давно занимается изучением войны и воюющих, стратегии и тактики рыцарского поведения. Об этом свидетельствуют исследования, ставшие классическими, например книга Р. Смэйла, опиравшегося в своем исследование на анализ сражений во время крестовых походов38, продолженная и улучшенная последними произведениями С. Маршала39, и Ж. Филлипса40, а так же исследованием А. Форея военно-религиозных орденов, которое содержит полезную информацию, касающуюся военной практики этих орденов на Ближнем Востоке, и в Испании41. Эти работы стремились главным образом уточнять военные методы христианских бойцов по отношению к своим иноверным визави, особенно на Ближнем Востоке, поэтому, по сей день, существует нехватка трудов, изучающих реальное поведении рыцарей в конфликтах на Западе.
Частично эта нехватка восполняется двумя недавно появившимися книгами. Труд известного французского медиевиста Ф. Контамина "Война в Средние века"42 - это история войны как важнейшего фактора жизни средневекового западноевропейского общества в самых разных ее проявлениях и последствиях. Автор исследует не только формы военных конфликтов, но и сопутствующие политические ситуации, эволюцию вооружения и представлений средневекового общества о войне. Используя огромное количество самых разнообразных источников, Ф. Контамин осуществил их исторический синтез, тем самым, делая картину наиболее полной и достоверной. По мнению автора, сама война должна рассматриваться как культурный феномен, так что нет и не может быть ничего удивительного в том, что воин в этот период неизменно выступает как фигура исключительно важная для светского общества, а само это общество старается по возможности справедливо относиться к концепции воинской чести, воплощенной высшим сословием во множестве весьма сложных ритуалов. По
38 Smail R.C. Crusading Warfare, 1097-1193. Cambridge, 1956.
39 Marshall С. Warfare in the Latin East, 1192-1291. Cambridge, 1992.
40 Phillips J. Defenders of the Holy Land. Relations between the Latin East and the West, 1119-
1187. Oxford, 1996.
41 Forey A. The Military Orders, from the 12th to the Early 14th Centuries. Londres, 1992.
42 Контамин Ф. Война в Средние века// Под ред. Ю.П. Малинина. СПб., 2001.
14 словам Ф. Контамина его книга носит постановочный характер поэтом он, в некоторых случаях ограничивается лишь обозначением той или иной проблемы. Одной из таких проблем, по мнению автора, как раз и являются морально-этические ценности рыцарей связанные с войной. В целом же автор уделяет внимание не столько роли рыцарства в средневековых войнах, сколько другим "воюющим" той эпохи, осадному искусству, материальным аспектам войн и т.д. Более конкретной является книга М. Стриклэнда "Война и рыцарство в средние века"43. Автор справедливо отмечает, что прежде всего необходимо сопоставлять рыцарскую идеологию, предложенную литературой и церковью с их реальным поведением во время сражений. Образовывается рыцарская этика, начиная с конца XI-ого века, когда понемногу рыцарская модель воинственного поведения, становится менее варварской чем прежде, основанной одновременно на соблюдении деонтологического кодекса (кодекса профессиональной этики), на интересе и, в меньшей степени, на моральных или религиозных размышлениях. Эта модель распространяется во всей христианской Европе, но она касается только членов аристократии. Изучение поведения разных бойцов в конкретных сражениях, осадах, набегах, поединках и турнирах, показывает, что за этой общей моделью, существовали многочисленные варианты вызывающие наибольший интерес у историка. Для автора, новые черты, которые характеризуют рыцарство в XII в. прежде всего, отношение к побежденным, и существующие соглашения, которые стремились к тому, чтобы контролировать насилие воюющих в ходе военных операций. Можно к этому добавить и другие черты, такие, как смысл подвига, хвастовства, щедрости, которые автор также отмечает в ходе своего исследования, но не предавая им большого значения. Вступая в полемику с Ж. Флори, М. Стриклэнд не придает особого значения влиянию Церкви на становление рыцарской идеологии. Так же автор считает нужным различать поведение рыцарей к себе подобным от поведения в отношении пехотинцев или конных сержантов, к которым было не обязательно от-
Strickland М. War and Chivalry. The Conduct and Perception of War In England and Normandy, 1066-1217. Cambridge, 1996.
15 носится с той же этикой. В заключении автор отмечает что этические ценности рыцарей ограничивавшие насилие, касались только небольшой группы элиты, и эта элита сама не всегда соблюдала все правила. Однако, даже в этих условиях, развитие этого идеала имело большое значение: уменьшалось количество массовых убийств, систематически сокращался захват в рабство, не считавшееся больше нормой воинственного поведения.
Во второй половине XX века появляются комплексные работы, рассматривающие историю западноевропейского рыцарства с различных точек зрения и изучающие те или иные стороны его жизни. К подобным трудам относится книга "Рыцарь и рыцарство" американского исследователя Р. Барбера44, освещающая главные проблемы становления и жизнедеятельности этого социального института и его идеологии на протяжении всего средневековья. Книга распадается на пять частей: в первой и второй частях ("Феодальный воин" и "Рыцарство и литература") рассматривается процесс формирования рыцарства и его идеологии. А три последние ("Рыцарство в действии", "Рыцарство и религия", "Рыцарство и государство") посвящены его общественному функционированию и взаимоотношениям с другими социально-политическими институтами. В заключительной части затрагивается проблема упадка рыцарства в XIV-XV вв.
Еще одним таким произведение является книга М. Кина "Рыцарство"45. Исследуя средневековые войны, автор в первую очередь, останавливается на вопросе об уровне реальной опасности на войне в XIV веке считая, что такая опасность была весьма существенной, несмотря на прочные доспехи, которые носили рыцари и существующий кодекс чести предписывающий брать противников в плен а не убивать. Далее автор рассматривает вопрос, касающийся странствующих рыцарей: насколько в позднем средневековье культ странствующего рыцаря соответствовал общественным и политическим нуждам своего времени, и как в умах современников культ странствующего рыцаря уживался с
Barber R. The knight and chivalry. N-Y., 1970.
Кин M. Рыцарство I Пер. с ант. И.А. Тогоевой. М., 2000.
пониманием того, какие ужасы и преступления могут быть связаны с действиями таких рыцарей по отношению к мирным жителям?
Многие историки стремятся исследовать многообразные черты и характеристики западного рыцарства, и серии публикаций, отражающих это стремление появляются постоянно46: в частности турниры, о которых принято думать, что они сыграли важную роль в формировании боевых навыков и в образовании рыцарской этики, являются предметом некоторых качественных исследований47.
Л.Д. Бенсон, автор статьи "Турнир в романах Кретьена де Труа и Истории Гильома ле Марешаля"48, считает, что преобразование турнира из военной игры в куртуазное зрелище началось в конце двенадцатого столетия. В своей работе он рассматривает первую стадию в истории турнира, чтобы более ясно понять, как это развитие началось, и какое место занимала в этом литература. В своем исследовании автор опирается на самые ранние описания вымышленных турниров в работах Кретьена де Труа, и самые ранние описания реальных турниров в Истории Вильгельма Маршала (Гильома ле Марешаля). Нас в этой статье заинтересовало исследование ранних турниров, которые еще очень сильно напоминали настоящие войны, и именно там формировались правила будущего рыцарского кодекса чести.
Особой форме рыцарских единоборств - "военным турнирам" посвящена статья С. Махлберджера "Борьба или Забава? Чем были опасны формальные Подвиги Оружия 14-ого столетия?49" а также целый сайт в сети Internet "Knighthood, Chivalry & Tournaments Resource Library"50, курируемый этим ученым. Автор считает, что в XIV столетии, вопреки свидетельствам некоторых
46 Harper-Bill С, Harvey R. The Ideals and Practive of Medieval Knighthood, T.I.
Woodbridge, 1986.
47 Barker J. The Tournament in England (1100-1400). Woodbridge, 1986; Barber R., Barker J.
Tournaments, Jousts, Chivalry and Pageants in the Middle Ages. Woodbridge, 1989.
48 Benson L.D. The Tournament in the Romances of Chretien de Troyes & L'Histoire de Guillaume
Le Marechal II
49 Muhlberger S. What Was At Stake in Formal Deeds of Arms of the 14th Century? II
17 письменных источников, все же существовали различия между "турнирами" и "реальными войнами". Летописец 14-ого столетия Жан Фруассар посвятил сотни тысяч слов faits d'armes (подвигам оружия) когда "реальная" военная кампания могла быть остановлена, в то время как враги вступали в формальный, почти дружественный бой. Благородные и куртуазные "вооруженные мужчины" могли убить друг друга в сражении, но могли и сохранить друг другу жизнь. Те же самые "схватки" или "турниры" в некоторых случаях могли быть дружественными конфликтами, с правилами, и ограничениями, но рана и смерть так же была возможным результатом, и каждый знал это.
Американский исследователь Р.Л. Килгур в книге "Закат рыцарства в отражении французской литературы позднего средневековья"51 разбирает проблему упадка французского рыцарства как социального института и культурного идеала во второй половине XIV - XV вв. на основании свидетельств литературы той эпохи. Автор считает, что на первом - "героическом" этапе (IX-XI вв.) для рыцарских идеалов был характерен сплав военной славы с религиозным рвением, но уже на втором этапе (XII-XIII вв.) появились признаки слабости. Главным из них Р.Л. Килгур считал складывание идеала куртуазности, что привело к утрате чистоты и силы двух изначальных идеалов войны и религии. На заключительном этапе (XIV-XV вв.) с исчезновением "военно-религиозного вдохновения" рыцарство переходит к бессмысленной и чрезмерной роскоши и парадности, как бы пряча свое бессилие и пороки под "позолоченными доспехами и ниспадающими шелками".
Эволюции взглядов на войну и военное сословие в христианской церкви в период до начала крестоносного движения посвящена книга К. Эрдмана "Возникновение идеи Крестовых походов"52. Как отмечает автор, отношение к войне, ее этически-ценностное понимание пережили на протяжении IV-XI вв. серьезную эволюцию, в ходе которой сложился христианский идеал рыцаря - борца за церковь. Эволюция эта имела сложный характер: с одной стороны, изменя-
51 Kilgour R.L. The decline of chivalry as shown in the French literature of the late middle ages.
Cambridge (Mass.), 1937.
52 Erdmann С Die Entstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1965.
18 лась сама церковная концепция войны, с другой - происходило восприятие и усвоение рыцарством воззрений на этот счет, вырабатывавшихся в лоне церкви53.
Интересной является так же книга М. Дефурно "Повседневная жизнь в эпоху Ж. д'Арк54" где целая глава посвящена военному делу в рассматриваемый период. Автор анализирует то, как в ходе Столетней войны менялось отношение к войне и "воюющим", какие черты приобретал рыцарский кодекс чести в новых исторических условиях? В своем труде автор большое внимание уделяет анализу романа Ла Саля "Маленький Жан де Сентре" и автобиографии Жана де Бюэй "Юноша".
Таким образом, в оценке "рыцарской войны" на Западе, как особого состояния средневекового общества, в исследованиях ученых XX века господствуют два направления. Основателем одного направления был Й. Хейзинга с его "игровой" концепцией рыцарского поведения. Сторонниками этого направления, выступают такие известные ученые как Ж. Дюби, Ф. Контамин и др. "Рыцарские войны", по их мнению, были лишены ожесточенности и кровопролитное, характерных для войн древнего и нового времени. В обоснование этого тезиса выдвигается целый ряд доводов. Во-первых, ссылаются на малочисленность противостоящих воинских контингентов, основу которых составляла элитарная рыцарская конница. Во-вторых, подчеркивается относительно низкая интенсивность военных действий, обусловленная особенностями тактики (причем, генеральные сражения в открытом поле, как полагают, давались лишь в исключительных случаях). В-третьих, обращается внимание на техническое совершенство рыцарского вооружения и снаряжения, обеспечивавших надежную защиту их обладателям и, наконец, в-четвертых, - на принадлежность рыцарей из противоборствующих лагерей к единому (т.е. феодальному) сословию55. Сторонники другого направления утверждают, что анализ средневеко-
53 Там же. S.320.
54 Дефурно М. Повседневная жизнь в эпоху Жанны д'Арк / пер. Н.Ф. Васильковой. СПб.,
2002.
55 Ауров О.В. Образ жизни кастильского рыцаря XIII века // ВИ., 2003. №8. С.56-57.
19 вых хроник, а так же иные данные, не подтверждают этого представления, и дают совершенно иную картину сражений, даже с учетом того, что столкновения войск в открытом поле действительно были нечастыми, "рыцарские войны" никоим образом не напоминали "балетные па" а были жестокими, с постоянной угрозой смерти5 .
Далее следует рассмотреть историографию "воюющих" Евразии используемых нами в качестве сравнительного материала.
Истории военного искусства арабов XII в. посвящена кандидатская диссертация И.М. аль Махмуда57. Основная ценность данной работы заключается в том, что автор впервые вводит в научный оборот сведения о тактике и стратегии военного дела у арабов, ранее не известные советской и российской исторической науке. Для этого им были переведены на русский язык и использованы в диссертации работы средневековых арабских историков и писателей, мало изученные в других странах или вовсе не издававшиеся, и до сих пор хранящиеся в архивах58.
Однако, делая выводы из своего исследования, автор выдвигает такой те-зис: - "Комплектованию и составу арабских вооруженных сил способствовали идейно-религиозные взгляды мусульман на войну и военное дело. Нигде, как,у арабов, не встречается столь развитой философии войны, тесно связанной с их религиозными верованиями. Таким образом, в отличие от Западного мира, у арабов не могло быть особой военной касты, воинами становились все способные носить оружие"59.
Что касается первой части высказывания, то здесь автор несомненно прав, "идейно-религиозные взгляды" несомненно, оказывают влияние на военное дело. Что же касается категоричного утверждения что "нигде, как у арабов, не встречается столь развитой философии войны" то здесь автор демонстрирует
56 Gillingham J. Richard Coeur de Lion, Kingship, Chivalry and War in the 12th Century.
Londres, 1994; Кин M. Ук.соч.
57 Ибрагим Мустафа аль Махмуд. Военное искусство арабов в крестовых войнах XII века.
Автореф. Дисс.... канд. ист. наук. (Всеобщая история). М., 1994.
58 Там же. С.7-8.
59 Там же. С. 19.
20 лишь отсутствие элементарных знаний о военной истории других народов. Не выдерживает критики и утверждение что у арабов "не могло быть особой военной касты, воинами становились все способные носить оружие". Это утверждение может быть верно, лишь относительно периода начала арабских завоевательных войн, когда они еще жили в условиях родоплеменного строя. Но в XII веке на Востоке уже сложились классические феодальные отношения, и военное дело стало привилегией знатных особ60.
Богатую историографию имеет история самурайства. И. Нитобэ в своей книге "Бусидо: Дух Японии"61, впервые изданной в 1899 г., одним из первых в японской историофафии попытался понять и объяснить роль бусидо как своду морально-нравственных принципов для воспитания самурайства в феодальную эпоху, а также место заложенных в нем норм поведения в моральных устоях японского общества в буржуазное время. Автор сам происходил из знатной в прошлом самурайской семьи . Но этой работе присуща и определенная тенденциозность. В начале XX в., по словам А.А. Долина и Г.В. Попова "она стала знаменем воинствующего японского национализма"63.
Некоторые японские авторы, отмечая, что идея преданности господину являлась главной особенностью японского рыцарства, и имела превалирующее значение в отношениях между самураем и сюзереном, подчеркивают вместе с тем, что эти отношения предусматривали так же и определенные двусторонние обязательства, основанные на новых моральных принципах, а не только на рабском подчинении, как это было в древнем обществе. "Подобные черты морали, - пишет И. Сабуро, - в рамках отношений вассалитета были неизбежными, ибо феодальный союз сюзерена и вассала представлял собой форму общественных отношений, сложившихся во всех районах страны самостоятельно, независимо друг от друга, после крушения феодального единства древнего государства"64.
60 Юнусов A.G. Восточное рыцарство (в сравнении с западным) // ВИ. Вып.9. 1996. С. 103-
104.
61 Инадзо Нитобэ. Бусидо: Дух Японии / Пер. с англ. Киев, 1997.
62 Sukeo Kitasawa. The Life of Dr. Nitobe. Tokyo, 1953.
Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо - традиция воинских искусств. М., 1990. С. 179. 64 Иэнага Сабуро. История японской культуры / Пер. с яп. М, 1972. С. 101.
В книге X. Сато "Самураи: история и легенды"65 органично сплетаются в единое целое разные источники: мифы и исторические хроники, произведения самих самураев и художественные произведения, проза и поэзия. Все вместе они создают яркую и многоплановую картину жизни самураев, исполненную великих подвигов и свершений, верности традициям и заветам предков.
Небольшая книга известного американского японоведа П. Варли, в соавторстве с А. и Н. Моррис, "Самураи"66 знакомит нас с бурными событиями японской истории. Авторы увлекательно повествуют о развитии самурайской традиции, принципах воинского поведения и методах ведения боя. Без прикрас говорится о не всегда достойном поведении самураев, прославленном как образец верности в японских исторических хрониках.
Некоторые западные исследователи, пытаясь понять социальную природу и морально-нравственные особенности самурайства, иногда сравнивают его с европейским средневековым рыцарством. В книге В. Тарновского "Самураи. Рыцари Дальнего востока" , несмотря на название, практически отсутствует сравнительная характеристика самураев и западноевропейских рыцарей. Единственное на что обращает внимание автор, это некоторые параллели в их наступательном и защитном вооружении и тактике боя.
Так, английский профессор Б. Чемберлен полагал, что "воспитание, занятия, правила чести и, вообще, вся нравственная атмосфера, окружавшая самураев, представляла поразительное сходство с той, в которой находились английская знать и джентри в средние века. У них, так же как у англичан, безответное и восторженное повиновение феодальным повелителям перешло в преданность до гробовой доски монархам, управляющим по божественному праву. У них, так же как у англичан, имеют значение только происхождение и воспитание, а не деньги. Для самурая слово было равносильно обязательству, и ему предписывалось быть столь же благородным, сколь и храбрым. Без сомнения, некоторые резко обозначенные местные оттенки сильно отличают японские по-
65 Хироаки Сато. Самураи: история и легенды. СПб., 1999.
66 Варли П., Моррис А., Моррис Н. Самураи / Пер. с англ. А.В. Щеголевой. СПб., 1999.
67 Тарновский В. Самураи. Рыцари Дальнего Востока. М., 1997.
22 нятия о рыцарстве от западных. Обычай самоубийства, харакири, входящий в кодекс понятий о чести, хотя и напоминает дуэль наших предков, представляется одной из таких своеобразных особенностей. Еще более характерно отсутствие особой вежливости по отношению к прекрасному полу"68.
Д. Клеменц в статье "Средневековый Европейский Рыцарь против Феодального Японского Самурая" рассуждает на тему возможного индивидуального поединка рыцаря и самурая, анализируя защитное и наступательное вооружение, фехтовальную технику, психологическую подготовку обеих сторон. Он справедливо отмечает, что традиционно, по известным причинам, все что касается фехтовальной техники самураев сильно превозносится, а на технике рыцарского индивидуального боя лежат определенные клише, значительно умаляющие ее возможности и значение69.
Подводя итоги, можно отметить, что несмотря на богатую традицию, в западной историографии интересующий нас вопрос изучен недостаточно. Лучше изучены "рыцарские войны" на западноевропейском материале, менее используется материал по другим странам и регионом, и только единичные работы занимаются исследованием "рыцарства" как общеевразийского феномена.
Отечественная историография
Военная история - давно и плодотворно разрабатываемая область исторических исследований. Но вплоть до недавнего времени военная история, особенно в нашей стране, концентрировалась на изучении собственно военных, военно-политических и военно-экономических аспектов. Она также характеризовалась "событийным" подходом, в рамках которого освещался ход боевых действий, крупные сражения и битвы. За рамками предмета изучения исторической науки оставались такие вопросы, как повседневная жизнь "воюющих", их менталитет, социальная значимость в обществе и др. К тому же на военную тематику в нашей стране было наложено "политическое табу", в стране борющейся "за мир во всем мире" чрезмерное внимание к этой теме не одобрялось.
68 Чемберлен Б. Ук.соч. С.298-299.
69 Клеменц Д. Средневековый Европейский Рыцарь против Феодального Японского Самурая.
Серая гильдия //
Не избежала этой тенденции и история изучения западноевропейского и евразийского "рыцарства". За исключением нескольких работ дореволюционных историков70 это направление военной истории оставалось слабоизученным. К тому же эти работы были написаны в духе романтизма, и были однобоки и не вполне соответствовали исторической реальности. В советской историографии западноевропейское рыцарство рассматривалось, в основном, с отрицательных позиций, умалялось его военное значение, а также социально-экономическая и политическая значимость. Одним из первых историков в СССР, возродивших интерес к западноевропейскому рыцарству и по-новому взглянувших на ряд связанных с ним вопросов, был М.В. Горелик . Он убедительно показал значимость рыцарских армий в войнах средневекового Запада, а также отметил на высокий личный профессионализм отдельных рыцарей.
Буквально лишь в последние годы в российской исторической науке стало развиваться новое направление - военно-историческая антропология72. Эта новая наука призвана рассматривать различные вопросы, связанные с войной, через т.н. "человеческий фактор" с помощью различных смежных наук: истории, культурологии, философии, политологии, социологии, психологии и др. Новые подходы в изучении западноевропейского рыцарства продемонстрировал "Круглый стол" ассоциации медиевистов и историков раннего нового времени по теме "Средневековое европейское дворянство: от рыцаря к придворному и offcier"73, состоявшийся в 1997 г., а также ежегодный сборник Российской академии наук "Казус"74, где постоянно происходят дискуссии об отдельном, "частном" человеке в истории. Особо следует отметить конференцию, прошед-
70 Ефимова Е. Рыцарство. М., 2003; Богословский Л. Бусидо // Удар Солнца или Гири - чув
ство чести / Сост. B.C. Пинхасович. М.-СПб., 1999.
71 Горелик М.В. О Бальмунге, Дюрендале и их хозяевах (о рыцарях) //
72 Военно-историческая антропология. Предмет, задачи, перспективы развития. М., 2002.
73 Хачатурян Н.А. Статус западноевропейского дворянства, его внутренняя стратификация и
социальные потенции // Бюллетень Всероссийской ассоциации медиевистов и историков
раннего нового времени. М., 1997. №8; Тушина Г.М. Некоторые аспекты исследования
средневекового рыцарства Прованса (XII-XIV вв.) в современной медиевистике / Там же;
Каплан А.Б. Столетняя война: кризис рыцарства и усиление агрессивности в обществе //
Там же; и другие.
74 Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Вып.4 / Под ред. Ю.Л. Бессмертного и
М.А. Бойцова. М, 2002.
24 шую в апреле 2002 г. с участием редколлегии журнала "Одиссей". Тема конференции была посвящена такой мало изученной проблеме средневековья, как "Рыцарь, рыцарство, рыцарственность", в частности - проблеме сравнительной истории института рыцарства в разных регионах в разные эпохи75.
В современной отечественной исторической науке, по интересующему нас вопросу о "рыцарских войнах" сложилось два направления, которые только недавно стали развиваться в нашей стране. Большинство ученых поддерживают "игровую" концепцию "рыцарских войн" Й. Хейзинги. К этому направлению можно отнести исследования молодых ученых Д. Уварова76, А.Л. Барковой77. Противники этого направления утверждают, что "рыцарские войны" не были безобидными и бескровными, и в них напрочь отсутствовала "игровая" мотивация. К сторонникам этого направления можно отнести О.В. Дурова, который в статье "Образ жизни кастильского рыцаря XIII века" доказывает, что войны испанских рыцарей были весьма кровавыми и смертельно опасными. Указанные исследования, с нашей точки зрения, имеют один существенный недостаток: сторонники обоих направлений, аргументируя свои идеи, используют исторический материал, относящийся к одному региону или даже отдельной стране. Мы же считаем что для лучшего понимания феномена "рыцарской воц-ны" нужно привлекать как можно больше исторического материала со всего Евразийского континента, анализируя и сравнивая его.
Таких комплексных исследований "рыцарства" в отечественной историографии крайне мало. Одной из таких работ является статья А.С. Юнусова "Вос-
Асмолов К.В. Воинские сословия конфуцианского культурного региона // Одиссей. Человек в истории / Гл. ред. А.Я. Гуревич; Ин-т всеобщей истории. М., 2004; Калмыкова Е.В. Куртуазные игры и реалии рыцарства эпохи "осени средневековья" // Там же; Лучицкая СИ. Рыцарство - уникальный феномен западноевропейского средневековья // Там же; Назаров Б.Д. Нереализованная возможность: существовало ли рыцарство на Руси в XIII-XV веках? // Там же; Смирнов В.Е. Мамлюкские институты как элемент военно-административной и политической структуры османского Египта // Там же; и др. Уваров Д. Битва при Воррингене // : Он же. Военные потери в Средневековье //
Баркова А.Л. Структура архаического поединка в русских былинах и западноевропейском эпосе // Древняя Русь и Запад: Научная конференция. М., 1996. Ауров О.В. Ук.соч.
25 точное рыцарство (в сравнении с западным)" . Основная часть работы посвящена мусульманским рыцарям периода крестовых походов, вскользь говорится так же о и самураях. Работа представляет несомненную ценность благодаря широкой эрудиции автора и богатому кругу привлеченных источников и литературы. Автору удалось провести интересные параллели между западноевропейскими и мусульманскими рыцарями, убедительно показать наличие общих черт в их социально-экономических, политических и военных функциях, одновременно отметив и определенную региональную специфику. Но методология работы основана на принципах марксистской историографии, поэтому А.С. Юнусов в основном рассматривает социально-экономическое и политическое значение "рыцарства", практически оставляя в стороне идеологию и менталитет, за рамками внимания автора осталось и "рыцарское" поведение воинов Востока во время сражений и поединков.
Остальные работы отечественных историков, занимающихся изучением "воюющих", посвящены лишь тем или иным вопросам этого общеевразийского феномена.
Из дореволюционных работ отечественных исследователей рыцарства следует отметить книгу Е. Ефимовой "Рыцарство" , изданную^ 1914 году. Написана она в популярных тонах. В ней сосредоточен значительный фактический материал, однако, без ссылок на источники. Цель автора - познакомить с названным явлением широкую массу неискушенного читателя. Основная концепция - противоречие идеалов кодекса поведения рыцарей грубости, дикости, жестокости фактических носителей этого звания.
Определенный вклад в изучение западноевропейского рыцарства внес директор Императорской Николаевской Царскосельской гимназии К.А. Иванов в своих двух работах "Многоликое средневековье"81 и "Трубадуры, труверы и миннезингеры"82. В первой работе наибольший интерес представляет первая
79 Юнусов А.С. Ук.соч. С. 101-112
80 Ефимова Е. Ук.соч.
81 Иванов К.А. Многоликое средневековье. М., 1996.
82 Иванов К.А. Трубадуры, Труверы и Миннезингеры. М., 1997.
Идеология "рыцарства" и их место в социуме
При любой системе традиционного жизненного уклада на основе воинст венной и благородной племенной жизни, вырастал идеал рыцарства и рыцарст венности, будь то у греков, арабов, японцев или христиан эпохи Средневековья. И всегда этот мужской идеал добродетели сохраняет неразрывную связь с при знанием и утверждением чести1. "Честь и стыд, - пишет Дж. Перестиани, - по стоянно занимают внимание людей в небольших замкнутых группах, где лич ные отношения в противоположность анонимным, играют значительную роль и где личность совершающего поступок столь же важна, как и его положение"2. Бельгийский социолог Э. Дюпреэль считал, что этос, в котором домини рует стремление к славе, к делам необычайным и трудным, присущ верхнему слою общества, состоящего из "верха" и "низа". Ибо отношение нижестоящих к привилегированным может быть двояким: либо нижестоящие восхищаются теми, кто наверху, и стремятся им подражать, либо прямо наоборот - относятся к ним враждебно и противопоставляют им свою собственную систему ценностей. В первом случае привилегированным угрожает проникновение снизу; чтобы этому помешать, они стараются установить для себя такие требования, которым
# нелегко соответствовать. Во втором случае ощущаемая ими враждебность за ставляет искать оправданий собственных привилегий. Достигается это, как и в предыдущем случае, культивированием "трудных" добродетелей, "vertus cThonneur", как называет их автор3. В пользу тезиса Дюпреэля свидетельствует, 58 по-видимому, то отмечаемое всеми историками обстоятельство, что в явной форме западноевропейский рыцарский кодекс был сформулирован в позднем средневековье, когда рост значения бюргерства вынудил рыцарство разработать "оборонительную" кодификацию собственных норм4.
Во Франции, и под ее влиянием в других западных странах к XIII в., в более или менее законченной форме, возник особый кодекс морально-этических ценностей. У истоков его лежали сугубо воинские, свойственные любым военным сословиям или группам понятия храбрости и доблести. В эпоху крестовых походов он обогатился многозначительными представлениями о долге рыцаря перед богом, церковью и обществом. Помимо, конечно, обязательного выполнения христианских заповедей, рыцари были призваны к защите церкви и поддержанию в обществе справедливости, каковые функции ранее возлагались на королей5. Но особенно важными его составляющими, придававшими ему действительно оригинальный характер, были феодальные и куртуазные понятия, первые из которых упрочивали социальное превосходство и служили атрибутом знатности, вторые же, напротив, отличались социальной открытостью.
Истинный рыцарь должен не только быть отважным, уметь искусно владеть оружием, но также быть достаточно образованным, щедрым, великодушным, защищать слабых и сирых, находить удовольствие в музыке и поэзии. Для него превыше всего - понятие чести и верности. Он должен быть верен своей религии, своему сюзерену, избранной даме, которой обязан служить как своей госпоже и питать к ней "высокую любовь". Все это соединялось в понятии "куртуазность": на провансальском наречии - cortezia, по-французски -courtoisie, по-немецки - hovecheit, что можно дословно перевести как "придворное вежество", но при этом следует учесть, что "вежество" означало не только соблюдение обычаев и приличий высшего общества, но еще и постоянное совершенствование своей личности. В культуре западноевропейского рыцарства была чрезвычайно важна внешняя сторона. "Храбрость, щедрость, благородство, о которых мало кто знал, не имели цены. Рыцарь постоянно стремился к первенству, славе. Отсюда внешний блеск рыцарской культуры, ее особое внимание к ритуалу, атрибутике, символике цвета, предметов, этикету"6.
Картину того, что из себя представлял "кодекс рыцарского поведения", в Западной Европе, может дать анализ исторических источников того времени. Представители разных социальных кругов (клирики, горожане, крестьяне а также сами представители знати) критикуя с различных точек зрения поведение реальных рыцарей из своего окружения, тем самым создавали определенную модель "идеального рыцарского поведения".
Первым наиболее популярным в XIII веке было сочинение "Книга о рыцарстве" Раймунда Луллия7. Ее автор рассматривал рыцарство, прежде всего как блюстителя справедливости, действующего с оружием в руках, и считал его самым существенным элементом социальной иерархии. Рыцари служат государю и богу, защищая государеву честь и католическую веру. Однако важнейшая их миссия - поддержание справедливости и содействие общественному благу, реализовалась не только на военной, но и на административной службе, Поэтому рыцарь должен быть образцом для всех в добродетели, набожности и благородстве, Раймунд Луллий особенно настаивал на благородстве духа, полагая, что оно доступно всем, "кто благородно поступает и ведет благородный образ жизни".
Отношение к войне и военной профессии в средние века
Образ жизни и все этические ценности рыцарей были связаны с войной, которая считалась единственным занятием, достойным человека знатного происхождения. Война была профессией рыцарей, а, начиная с XI-XII века в большинстве регионов Евразийского континента, сложилась монополия господствующего класса на военное дело. Народное ополчение сошло со сцены, и армии стали отрядами профессиональных рыцарей - тяжело вооружённых и сражающихся верхом. Военная профессия давала права и привилегии, определяла особые сословные воззрения, этические нормы, традиции, культурные ценности.
Составной частью рыцарской идеологии и воинской этики считались отказ от недостойных их положения занятий и образа жизни. Главным занятием рыцаря могло быть только военное дело. В число неприемлемых занятий входили земледелие и сельскохозяйственные работы, торговля, чрезмерное увлечение религией. Особенно это относится к земледелию. Так, например раджпу-ты считали, что ранить грудь Матери-земли плугом являлось непростительным преступлением. Дж. Тод отмечал: "Самый бедный раджпут наших дней сохраняет всю гордость своих предков - и часто это его единственное наследство; он презирает как недостойное его дело - браться за плуг или пользоваться копьем иначе, чем сидя верхом на коне"1. Д. Иббетсон указывал: "главное орудие кшатриев - воинского сословия - есть меч, и смена благородного занятия на более примитивное рассматривается как отречение от касты"2. Т. Веблен, в своей классической монографии "Теория праздного класса", называл четыре занятия, которые не наносили ущерба чести тех, кто стоял на вершине общественной лестницы: управление, религиозные функции, война и спорт3, причем в средневековье любимым спортом рыцарей опять же была война.
Хотя некоторые элементы идеологии рыцарской борьбы изначально имели место во многих военизированных обществах уже на ранней стадии истории человечества, известно, что именно в феодальном обществе эта идеология получила широкое распространение, и что именно здесь рыцарские состязания стали подвергается систематической институционализации. Сходство морально-этических кодексов поведения европейских рыцарей, фарисов, уорков, батыров, раджпутов, самураев и др. заставляет задуматься над тем, что именно в такого рода обществах способствовало оформлению подобной идеологии. Ответ, который при этом напрашивается, таков: существование класса (сословия, касты), свободного от хозяйственных забот, класса, для которого военное занятие - главное, класса, образующего элиту, члены которой ищут, прежде всего, личной славы4. Свобода от производительного труда позволяла смотреть на сражение как на игру; граница между войной и турниром стиралась, и такие войны приобретали свою неповторимую специфику, становясь "рыцарскими войнами".
Только в таком обществе, в котором знатному человеку не нужно было трудиться, но должно было воевать и участвовать в военных упражнениях и играх, могло процветать рыцарство с его неизбежной потребностью помериться силами, с его турнирами. Здесь относились всерьез к игре провозглашения фантастических обетов о свершении неслыханных героических подвигов, здесь уходили в вопросы гербов и флагов, здесь объединялись в ордена и оспаривали друг перед другом ранги или первенство. Только феодальная аристократия имела для этого время и испытывала к этому расположение. Как отмечал И. Хейзинга "этот обширный агональный комплекс идей, обычаев и уставов в наиболее чистом виде очерчивается на средневековом Западе, в мусульманских странах и в Японии. Возможно, еще явственнее, чем в христианском рыцарстве, проявляется фундаментальный характер всего этого в стране Восходящего Солнца. Самурай придерживался воззрения, что то, что серьезно для обыкновенного человека, для доблестного лишь игра"5.
Но настоящее рыцарство могло возникнуть только в условиях феодального строя. Ведь именно в средние века господствующий класс принимает форму служилого сословия, как правило, военного, или, например, в Китае, преимущественно гражданского, с развитой внутренней иерархией, причем центр политической жизни с начала средневековья и до определенного периода находился в вотчине. В древности все было иначе: господствующему классу была свойственна общинная организация, а центром политической жизни был город6.
А.А. Свечин отмечал, что только в нецентрализованных формах феодального строя, когда при господстве натуральной системы хозяйства и слабости контроля, обмена и денежного хозяйства, подати натурой могут быть изысканы и поглощены только на местах, а со средствами по местам раздробляется и власть, то такому состоянию государства отвечает крайнее развитие индивидуализма в военном деле, столь характерная рыцарская тактика. Гордого феодала, привыкшего безраздельно царить в своем округе, всегда помнящего о своих привилегиях, заставить отказаться от своей ярко выраженной личности и раствориться в фаланге - слабое феодальное государство не в силах7.
Отношение к войне как к занятию, достойному настоящего мужчины, было присуще большинству обществ, которые в процессе своего исторического развития проходили стадию родоплеменного строя и военной демократии. Так в гомеровских поэмах, вожди владели пашнями и пастбищами, но, кроме того, пополняли свою казну военными набегами. Менелай свои богатства привез на кораблях; Одиссей, обнаружив, что женихи опустошили его сундуки, обещает опять заполнить их добычей, полученной в новом военном набеге. Война, впрочем, не могла не быть родной стихией людей, до такой степени чувствительных к обидам и готовых в любую минуту мечом восстанавливать справедливость. Как отмечала М. Оссовская, - "в этой культуре соперничества и ера-жения были важной частью человеческой жизни" .
Значение и смысл поединка
Когда мы говорим о рыцарском поведении, то в первую очередь мы имеем в виду отношение к врагу во время индивидуальных поединков. Наиболее часто эти поединки, как правило, происходили в ходе рыцарских войн, так как считалось что поединок - самое "правильное" сражение. Именно в условиях войны наиболее непосредственно рыцарский идеал воплощался в аристейях1 (героических единоборствах), которые проводились либо между двумя сражающимися, либо между равными группами. Иногда аристейя предваряла сражение или могла происходить и вместо него. Случались поединки и в мирное время во время случайных встреч двух равных соперников. Иногда такие встречи небыли случайными, а обуславливались заранее.
Подобные поединки были неотъемлемой частью рыцарского образа жизни - следствие возникающих в среде высших сословий конфликтов, касающихся чести, а также неустанного соперничества в среде элиты. Честь, которой хотят оставаться верными, действенна только для себе подобных. Признавать правила должны обе стороны конфликта, иначе эти правила никуда не годятся. Имея дело с равным противником, люди вдохновляются в принципе чувством чести, с чем связаны дух состязания, требование определенного самообуздания и пр. Жизнь рыцаря - это постоянное упражнение в добродетели и битва за честь своего высокого положения. Гомерово "тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться"3 является полным выражением этого идеала. Эпос и рыцарский роман питает интерес не к военным действиям как таковым, но к аристейе особых героев. В "Илиаде" большие массы ополченцев просто наблюдают за поединками героев-вождей, которые используют колесницы на поле боя как "такси"4.
Обычай решать различные конфликты путем поединков, конечно же, в основном был присущ военизированным обществам, где "воюющие" занимали высшую ступень в социальной иерархии, и он возник еще в древности. Приведем ряд весьма характерных примеров. Хорошо известно, что в древнем Египте представления о воине-герое не играли сколько-нибудь заметной роли, и что на месте героического идеала солдата стоял идеал удачливого чиновника-бюрократа5. Для того, чтобы стать героем, египтянину нужно было вырваться из системы социальных связей, определяющих всю его жизнь, а возможно это было только и одном случае - если он переставал быть египтянином и включался в иную систему ценностей. Единственный известный случай такого полного перерождении описан в "Повести о Синухете"6. Царский приближенный Синухет, опасаясь преследований по политическим мотивам, бежит в Сирию и, поскольку возвращение в Египет представляется ему невозможным, начинает новую жизнь в полном соответствии с нормами и обычаями общества периода "военной демократии". И происходит чудо - прежний сверхосторожный царедворец превращается в отважного предводителя племени, настолько хорош вписывающегося в образ жизни азиатов, что местный правитель даже ставит его над своими сыновьями. По существу же никакого чуда нет: просто за пределами Египта существовали условия для реализации личных качеств мужественного человека, и было общество, почитающее эти качества.
Сцена битвы Синухета с местным богатырем, пришедшим оспорить его первенство, - единственный героический эпизод во всей классической египетской литературе. В полном соответствии с рыцарским кодексом чести Синухет заявляет, что "если захочет бык биться, захочет ли (другой) храбрый бык отступить из страха перед равным себе"7, - и в дальнейшем ведет себя соответствен о но. Ночью перед боем он любовно подготавливает оружие и наутро побеждает богатыря, причем добивает противника его же собственным топором9.
Даже в войнах эпохи эллинизма, которые были далеко не рыцарскими, все же имелись прецеденты "рыцарского" единоборства. В индивидуальные поединки, иногда, вступали не только простые воины, но даже полководцы и цари. Самый известный такой поединок произошел между царем Пирром Эпир-ским и македонским стратегом Пантавхом. Произошло это событие в 289 г. до н.э. в греческой области Этолии. Армии сошлись врукопашную, но долгое время на поле боя царило полное равновесие, фаланги сходились грудь с грудью, но лишь для того, чтобы быть отброшенными назад встречным ударом. Перелом в сражение мог внести только какой-то неожиданный фактор, и македонский стратег предложил эпирскому царю сразиться в поединке. В упорном единоборстве, в ходе которого оба противника получили раны, победу одержал Пирр. Его тяжелораненый противник спасся лишь благодаря вмешательству своих телохранителей. Моральное впечатление от поражения Пантавха оказалось очень сильным, и его войско, в конце концов, дрогнуло и побежало, а авторитет Пирра в его войске, после этого случая, поднялся на небывалую высо-ту10.
Такие примеры можно найти в истории разных народов и эпох, например в средневековой Армении, стране которую мало кто из историков рассматривал с точки зрения наличия рыцарства и рыцарских традиций. Так армянский историк Фавстос Бюзанд повествуя о событиях V в н.э. рассказывает о конфликте царя Вараздата и полководца Манвела Мамиконяна. "После того, как много раз посланцы успели поехать и приехать и с каждым разом оскорбительнее становились речи, которыми они обменивались, тогда они (Вараздат и Манвел) на 53 значили время для взаимной встречи в бою. В назначенный час они сошлись и вступили в бой друг с другом...
Царь Вараздат и спарапет Манвел с копьями в руках выступали друг против друга соперниками. Когда царь Вараздат при выступлении поднял глаза, посмотрел на спарапета Манвела и увидел величину его роста, красоту его фигуры, крепкое его сложение, его железные крепко скованные неуязвимые доспехи, с ног до головы, сильного коня и несокрушимые конские доспехи, то в мыслях он сравнивал его с высокой неприступной горой. Но, видя смерть перед глазами, он напал, ибо другой надежды на спасение не имел. Но так как царь Вараздат был молод и не очень сведущ в бою, то, увидев его (Манвела) в таком виде, подумал, что копье не может пробить броню его (доспехов), поэтому он что было силы в руке, ударил копьем в рот полководцу Манвелу, а Манвел схватил за древко копье; оторвав от него острие, он выдернул через щеку и выбил себе много зубов, самое же копье он вырвал из рук царя.
