Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Политика США в отношении Кореи в 1876–1894 гг. 29
1. Установление дипломатических отношений между США и 29
Кореей (1876–1882 гг.)
2. Американо-китайское соперничество в Корее в 1883–1887 гг. 51
3. Политика США в Корее накануне японо-китайской войны 79
1894–1895 гг.
ГЛАВА II. Американо-японские контакты в Корее в 1895–1910 гг .
1. Политика США в Корее в середине 1890-х гг. 95
2. Изменения внешнеполитического курса США в отношении Кореи в 1897–1905 гг .
3. Свертывание экономического и политического присутствия 135
США в Корее в 1905–1910 гг.
ГЛАВА III. Американские миссионеры в Корее 1884–1910 гг . 162
1. Направления деятельности американских миссионеров в Корее 162
2. Причины и предпосылки христианизации Кореи 181
3. Американские миссионеры и политика 204
Заключение 226
Список источников и литературы
- Американо-китайское соперничество в Корее в 1883–1887 гг.
- Изменения внешнеполитического курса США в отношении Кореи в 1897–1905 гг
- Причины и предпосылки христианизации Кореи
- Американские миссионеры и политика
Введение к работе
Актуальность темы исследования. США были и остаются ведущим стратегическим партнером Республики Корея. Победа над Японией и «холодная война» дали такой шанс США, которым они воспользовались в полной мере. После исчезновения «советской угрозы» Корея, наряду с Тайванем и экономической взаимозависимостью азиатских государств и США, стала одним из трех прочных «якорей» американского влияния в Азии. Надёжность «корейского якоря» предопределяется не столько геополитической ситуацией в регионе, сколько прочными историческими связями США и Кореи как экономическими, так и культурно-политическими. Обычно принято считать, что основы американо-корейского сотрудничества закладывались после 1945 г. Однако предпосылки к этому были созданы значительно раньше – еще в конце ХIХ – начале ХХ вв.
Изучение политики США в Корее в рассматриваемый период представляет собой актуальную научную задачу еще и потому, что в данной области существует значительный пробел, препятствующий построению полноценной и объективной картины дальневосточной политики США во второй половине XIX – начале XX вв. Корейское направление внешней политики США, по сравнению с японским или китайским, пока недостаточно изучено.
Корее – небольшому государству в Восточной Азии, прошедшему сложный исторический путь, полный блестящих побед и драматических событий, в конце XIX в. суждено было стать одним из основных центров нестабильности на Дальнем Востоке. Эти процессы были сопряжены с вхождением страны в сложившеюся к тому времени систему международных отношений, усилением западного влияния на полуострове, сопровождались освоением западной культуры и окончились трагедией для Кореи, связанной с потерей независимости в начале ХХ в. Соединенные Штаты в это не простое для корейского государства время играли решающую роль в его судьбе, что определяло характер внешней и внутренней политики Кореи.
Степень изученности проблемы. Объективно тему «Политика США в Корее в 1876-1910 гг.» нельзя считать достаточно полно разработанной в отечественной исторической науке. В отечественной историографии политика США в Корее в 1876–1910 гг. никогда не становилась объектом самостоятельного исследования, хотя различные аспекты темы рассматривались в рамках общих работ по истории международных отношений или внешней политики США. В отечественной историографии вопроса следует выделить три периода: дореволюционный, советский и постсоветский.
Первый период. Нужно подчеркнуть, что специально вопросы политики США в Корее или проникновения западных держав в Корею вообще на протяжении данного этапа не рассматривались. Добавим также, что в дореволюционной России история США (в отличие от истории европейских стран) изучалась сравнительно мало.
Изучая труды российских авторов и публицистов конца XIX – начала XX вв., необходимо учитывать также, что большинство их них чрезмерно идеализировало политику царского самодержавия в Корее и других странах Востока. Оправдывая ее, они в то же время осуждали колониальную политику других государств.
Второй период. Американистика в СССР была довольно молодой, но быстро развивающейся отраслью исторического знания. В 20–30-е гг. XX в., несмотря на появление среди историков интереса к политике США на Дальнем Востоке (Б.А. Романов, А.Я. Канторович), не было создано ни одной работы, специально посвященной ее корейскому направлению.
Определенные перемены происходят после Второй мировой войны. США превратились в главного врага СССР, в связи с этим усиливается интерес к истории США и в начале 50-х гг. XX в. начинается бурное развитие советской американистики.
Самой разработанной в советской литературе областью истории США, безусловно, стала внешняя политика. Но вопросы политики США в отношении Кореи не стали тогда, как в прочем и в настоящее время, предметом специального исследования. Некоторые аспекты американской политики в Корее рассмотрены в трудах советских историков – исследователей международных отношений на Дальнем Востоке (С.С. Григорцевич, В.Я. Аварин, Л.И. Зубок, А.Л. Нарочницкий, Н.Н. Иноземцев и др.).
Единственным крупным исследованием, которое посвящено политике США в Корее, является работа П.П. Севостьянова. Автор характеризуется противостояние американского и японского капитала в Корее после русско-японской войны 1904–1905 гг., приводятся важные данные об американских концессиях (на добычу золота, постройку железных дорог), описываются условия заключения секретного американо-японского соглашения, подписанного в июле 1905 г. и другие аспекты дальневосточной политики США.
Деятельности американских миссионеров в странах Дальнего Востока посвящена работа А.А. Мурадяна «Американские миссионеры в странах Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Океании в XIX в.». Автор приводит детальный анализ роли миссионеров в экспансии США в этом районе и как идеологического авангарда колонизаторов, и как практических исполнителей задач американской внешней политики.
Следует отметить, что советские историки в силу существовавших в то время в обществе идеологических установок не могли дать реальную, всестороннюю картину дальневосточного узла противоречий западных держав в Корее. Отметим, что в советской исторической науке, так же как и в современной, при изучении международных отношений на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв. Корея проходила незначительным сюжетом, который терялся в более глобальных взаимоотношениях США с Японией или Китаем, китайско-японских или русско-японских отношениях. Тем не менее, во многих отношениях труды советских историков-исследователей международных отношений на Дальнем Востоке не утратили своей актуальности и научной значимости и в настоящее время.
Третий период. В отличие от советских историков, историки современной России проявляют гораздо меньше интереса к проблемам международных отношений конца XIX – начала XX вв. Исследования этого периода не выходят за рамки концепции тихоокеанской политики США, которая была разработана еще авторами предшествующего периода. Из приоритетного направления науки эта тематика стала «региональной», но в Сибири и на Дальнем Востоке проблемы политики США в Корее в конце XIX – начале XX вв. еще не стали предметом систематического изучения. Основной массив исследований конца XX – начала XXI вв. посвящен взаимоотношениям США и Кореи в XX в. либо русско-корейским отношениям в XIX в.
Современная геополитическая ситуация на Дальнем Востоке способствует тому, что все больше исследователей будут обращать внимание на этот регион и на проблемы роста его значения на мировой арене. Вопросы, рассматриваемые в настоящем исследовании, а также касающиеся истории международных отношений на Дальнем Востоке, достаточно хорошо отражены в англоязычной историографии.
Всплеск интереса американских историков в 20-30-х гг. XX в. к внешней политике США исследуемого периода, вызванный Первой мировой войной, однако, не привел к появлению отельных крупных работ по истории корейско-американских отношений, которые рассматривались в общем русле политики США на Дальнем Востоке. Гораздо больше историки уделяли внимания американо-японским отношениям.
«Атлантические» геополитические концепции, основанные на идеях Х.Дж. Маккиндера, А.Т. Мэхэна, Г. Кона и Н.Дж. Спайкмена, оказали заметное влияние на развитие европейской и американской исторической науки в 30-х гг. XX в. С точки зрения этих концепций западной цивилизации принадлежит особая культурная миссия в истории человечества. В рамках «атлантической школы» геополитики все государства в зависимости от методов экспансии делятся на торговые и агрессивно-военные. Торговые страны (Великобритания, Франция, Германия и США) «проводили политику сотрудничества и мирного проникновения в Китай, что прямо противоречило постоянной политике силы и специальных привилегий, проводимой Японией и Россией».
После окончания Второй мировой войны, начинает активно развиваться антисоветское направление американской историографии. Основным предметом исследований внешней политики США на Дальнем Востоке оставались американо-японские отношения, но появляются и исследования по корейской тематике, сводящиеся к изучению добрососедских связей, традиций многолетней дружбы, истории американо-корейских политических контактов.
Традиционным для американской послевоенной историографии является представление о том, что дальневосточная политика великих держав в начале ХХ в. была вызвана материальными интересами – стремлением контролировать новые территории, сферы влияния, рынки сбыта и т.д. Однако авторы достаточно большого количества исследований указывают на мессианский характер внешней политики США, оказавшейся благом для покоренных стран, население которых получило возможность познакомиться с западной цивилизацией и культурой.
Во второй половине XX – начале XXI вв. появляется достаточно много исследований по корейско-американским отношениям конца XIX – начала XX вв., что было вызвано изменениями в судьбе Корейского полуострова и заметным участием США в этих процессах. С другой стороны, это может быть связано также с динамичным социально-экономическим развитием Южной Кореи, которое стало возможным во многом благодаря помощи США.
Особенности и предпосылки формирования внешнеполитического курса США освещены в работах биографического жанра. Жизненному пути и политическому курсу Т. Рузвельта, У. Тафта и пр., а также деятельности американских посланников в Корее и наиболее выдающихся миссионеров посвящено большое количество исследований. Однако для всех подобных исследований свойственно преувеличение значения субъективного фактора в истории.
Заключению судьбоносного для истории Кореи соглашения Тафта-Кацура достаточно большое внимание уделяется в исследованиях, посвященных деятельности 27-ого президента США У. Тафта. Общим для этих работ является, во-первых, представление о целях США в Корее и на Дальнем Востоке в целом, заключающихся в защите территориальной целостности и независимости Китая. Во-вторых, понимание того, что США были залогом стабильности в регионе.
Истории американского миссионерского движения в Корее на рубеже XIX–XX вв. посвящено достаточно большое количество исследований в США (С. Палмер, М. Хантли, Ф. Харингтон). Общим для большинства работ является признание того, что американские протестантские миссионеры в Корее играли просветительскую функцию, знакомя корейцев с идеалами, ценностями, научными достижениями западной цивилизации.
Корейские исследования изобилуют крайне интересным фактическим материалом. На корейские исследования, опубликованные после Второй мировой войны заметное влияние оказала американская историография. Наиболее болезненным вопросом является договор Тафта-Кацура, который по-разному оценивается корейскими историками. Значительное внимание в Корее уделяется изучению истории протестантизма. Корейские исследования в этом направлении идут в русле сложившейся американской историографии этого вопроса.
Появление научно-исследовательского интереса к выбранной теме в конце XX – начале XXI вв. было вызвано изменениями, произошедшими в мире, когда после крушения СССР и начала становления многополярного мира Корея все больше отходит от США, заявляя о себе как о самостоятельном игроке на мировой арене. Отношения между США и Республикой Корея на современном этапе активно развиваются, это дает возможность предполагать, что вопросы изучения истоков американо-корейских отношений будут представлять для исследователей все большей интерес.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы является получение целостного представления о сущности, причинной обусловленности и динамике политики США в Корее в период между заключением Канхваского договора (1876 г.) и аннексией Кореи Японией (1910 г.) в общей системе отношений великих держав и межгосударственных союзов того времени. Для достижения поставленной цели подразумевается решение следующих задач: 1) проследить эволюцию политического курса США в отношении Кореи в 1876–1910 гг. и выявить факторы, влиявшие на его формирование; 2) проанализировать динамику политического, экономического и культурного влияния США в Корее в 1876–1910 гг.; 3) сравнить и сопоставить особенности американо-китайского и американо-японского соперничества в Корее, выявить причины свертывания американской политической активности и уступок Японии после русско-японской войны 1904–1905 гг.; 4) раскрыть причины и предпосылки успешной христианизации Кореи в конце ХIХ – начале ХХ вв.; 5) выявить и проследить основные направления американской миссионерской деятельности в Корее, установить ее связь с политикой и дипломатией официального Вашингтона.
Объектом исследования является политика США в отношении Кореи в 1876–1910 гг.
Предметом исследования является динамика политического, экономического и культурного влияния США в Корее в 1876–1910 гг.
Хронологические рамки исследования охватывают 1876–1910 гг. Нижняя граница связана, с заключением Канхваского договора между Кореей и Японией, после которого активизируются попытки европейских держав и США «открыть» Корею. Верхняя хронологическая граница обусловлена аннексией Кореи Японией в 1910 г., после чего политическое и экономическое влияние США в этой стране значительно снизилось.
Географические рамки исследования охватывают главным образом Корейский полуостров, в меньшей степени Восточную Азию и северо-западное побережье Тихого океана, включая восточную часть Китая. Юго-Восточная Азия затронута лишь в той мере, в какой это представляется необходимым для освещения политики США в Корее.
Теоретико-методологической основой работы послужил цивилизационный подход, поскольку в диссертации рассматривается процесс трансформации восточного (корейского) общества под влиянием западного (американского) политического, экономического и культурного воздействия.
Анализируя политику США в отношении Кореи, автор также опирался на работы А.М. Шлезингера и Э. Хобсбаума, в которых американский империализм не сводится только к эконмическим причинам, а оценивается как более глубокое и сложное явление. Современная историография рассматривает империализм как многоаспектный феномен, включающий в себя экономическую, политическую, социальную, идеологическую и культурную составляющую.
В диссертации использовался системный метод, основанный на принципе историзма, с помощью которого возможно рассмотрение объекта исследования как системы, обладающей определенным внутренним единством и структурой. Этот метод сочетался с компаративным, который позволяет увидеть динамику развития объекта исследования, провести сравнительно-исторический анализ, выявить качественные изменений и их причины как внутреннего, так и международного характера в их взаимосвязи. С помощью данного подхода становится возможен системный анализ исторических факторов, определивших характер и специфику изучаемой проблемы, системную обработку полученных исследователем данных. На этой основе проанализированы общие закономерности и специфические проявления объекта исследования.
Источниковая база исследования состоит из четырёх основных сегментов:
1) неопубликованные документы из фондов Архива внешней политики Российской империи МИД РФ (АВПРИ) и Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) на русском и английском языках впервые вводимые в научный оборот. Главным образом это дипломатические документы – депеши и инструкции министров иностранных дел Российской империи, адресованные российским представителям в Китае, Корее, Японии другая дипломатическая и межведомственная переписка, касающаяся дипломатических коллизий и внутриполитической ситуации в Корее рассматриваемого периода. Отечественные дипломатические документы конца ХIХ – начала ХХ вв., относящиеся к одному из самых критических периодов в истории Кореи, достаточно разнообразны и информативны, что объясняется пристальным вниманием России к ситуации на Дальнем Востоке, постоянным мониторингом событий вокруг территорий, которые рассматривались российскими правящими кругами как сфера интересов Российской империи;
2) опубликованные официальные документы на русском и английском языках. Были широко использованы официальные публикации государственного департамента США, изданные по годам и составленные по географическому принципу. К исследованию привлекались сборники за период с 1883 г. по 1905 г., то есть за время существования официальных дипломатических контактов между Кореей и США в конце XIX – начале XX вв. Разделы, посвященные отдельным вопросам взаимоотношений с Кореей, имеются не во всех томах и не всегда достаточно полны и информативны. Кроме того, в 1950-х гг. в США были опубликованы документы из архива Т. Рузвельта, в которых содержится обширная личная и деловая переписка с госсекретарями и другими должностными лицами. Здесь имеется много материалов, касающихся политики США в Корее, а также причин изменения внешнеполитического курса США в начале XX в.;
Ценным изданием по вопросам политики США в Корее являются три обширных тематических сборника документов «Корейско-американские отношения. Документы, относящиеся к Дальневосточной Дипломатии Соединенных Штатов Америки» изданные в 50–80-х гг. В сборники включены дипломатические документы США, касающиеся исключительно корейского направления их внешней политики за период с 1883 по 1905 гг., то есть почти совпадающие с хронологическими рамками исследования. Указанные сборники не просто дублируют материалы, опубликованные государственным департаментом США, но восполняют существенные пробелы, так как включают в себя документы, не получившие отражения в официальном издании.
3) американская и корейская англоязычная периодическая печать, использующаяся фрагментарно и отражающая идеологическое противостояние и политическую борьбу внутри той или иной страны;
4) источники личного происхождения – мемуары и воспоминания государственных деятелей США и России, американских миссионеров, работавших в Корее в конце XIX – начале XX вв., а также письма и свидетельства современников событий. Вспомогательный характер данного вида источников обусловлен его очевидной тенденциозностью и избирательной репрезентативностью.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые на основе рассмотрения достаточно обширного и разнообразного круга письменных источников предпринимается комплексный анализ политики США в Корее в 1876–1910 гг., а также экономических, политических, дипломатических и иных методов США в установлении своего влияния. Политика в Корее изучена в контексте осуществления внешней политики США на Дальнем Востоке в начальный период выхода на мировую арену в качестве соперника великих держав, а также исследована с точки зрения ее влияния на развитие восточноазиатского региона. Именно в этот период четко проявляются транснациональные финансово-промышленные интересы, способные диктовать политическую линию держав. Таким образом, впервые исследуется влияние азиатского фактора не только на политику США в Корее, но и на состояние баланса сил великих держав в мировой политике.
Так как существенную роль в дальневосточном узле противоречий мировых держав играли не только американо-японские, но и русско-японские взаимоотношения, то большое значение в изучении выбранной темы имеют российские архивные дипломатические документы, недоступные (труднодоступные) для большинства зарубежных исследователей, что делает настоящее исследование значимым не только для отечественной исторической науки.
Практическая значимость исследования определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы для дальнейшего исследования истории международных отношений на Дальнем Востоке, а также внешней политики США. Полученные в работе выводы могут использоваться при разработке общих лекционных и специальных курсов по новой и новейшей истории стран Востока, Европы и Америки, а также учтены при составлении программ курсов по истории международных отношений. Проведённый в диссертации комплексный анализ выявленных внешнеполитических приоритетов США позволил наиболее полно определить сущность и истоки как корейско-американских контактов, так и соперничества между США и Японией в дальневосточном регионе в XX в. Новые знания в этой области расширяют представления о целях региональной стратегии и характере взаимоотношений между важнейшими дипломатическими партнерами России на Дальнем Востоке.
Структура работы. Работа состоит из введения (с. 3–28), трех глав, разделенных на параграфы (с. 29–225), заключения (с. 226–231), списка использованных источников и литературы (с. 232–257). Общий объем диссертации составляет 257 страницы.
Публикации и апробация работы. По теме диссертации опубликовано 6 статей (общим объемом 3 п.л.), в том числе три статьи в изданиях, рекомендованных ВАК (объемом 2,1 п.л.). Работа в целом рассматривалась на заседании кафедры исторического образования Школы педагогики ДВФУ. Положения и выводы диссертации докладывались и обсуждались на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы духовной и интеллектуальной культуры» (Уссурийск).
Американо-китайское соперничество в Корее в 1883–1887 гг.
Два важных вопроса были подняты соглашением, которые в совокупности станут камнем преткновения американской политики в отношении Кореи в ближайшие годы. Первый касался статуса Кореи в качестве независимого государства. В ходе переговоров между Шуфельдтом 100 РГВИА. Ф. 448. Корея (коллекция). Донесения русских военных агентов об отношении Кореи к Китаю, России и США; о численном составе корейских войск. Оп. 1. Д. 3. Л. 41 (об)–42. и Ли Хунчжаном в Тяньцзине, последний первоначально настаивал на том, что договор должен содержать статью, четко указывающую, на то что Корея останется зависимым государством, то есть государством, являющимся вассалом Китая. Шуфельдт выступил категорически против этого, заявив, что Соединенные Штаты не могут предложить дипломатического признания ни одной нации, которая может быть юридически связана обязательствами с другой. Казалось, переговоры зашли в тупик. Но компромисс был все же достигнут, когда, наконец, Шуфельдт согласился, что сопроводительное письмо к договору, которое бы объясняло особые отношения Кореи с Китаем, может быть отправлено вану Кореи. Хотя подобная схема решения проблемы не устранила споры вокруг статуса Кореи в международном сообществе. Американские и китайские дипломаты в Сеуле в течение следующих тринадцати лет будут не раз сталкиваться с этим вопросом.
Другой важный вопрос, поднятый договором, брал начало во втором абзаце первой статьи этого документа. В этом пункте сказано: «Если другие державы поступят несправедливо или жестоко с одним из двух правительств, другое окажет свои добрые услуги, будучи проинформировано об этом деле, чтобы добиться мирного соглашения, демонстрируя тем самым свои дружеские чувства»101. Для американцев это заявление не имело особого значения, оно было в первую очередь выражением дружбы. Для многих корейцев, однако, этот пункт о «добрых услугах», подразумевал гораздо большее. Он, казалось, был обещанием, что Соединенные Штаты будут помогать Корее в ее усилиях по защите своей независимости. Некоторыми корейскими чиновниками и учеными эта оговорка могла даже быть интерпретирована как дипломатический союз между двумя странами, чтобы парировать любые иностранные посягательства на Корейский полуостров. Не удивительно, что, когда такие посягательства все же начали происходить в течение следующих двух десятилетий, американские действия, будь то АВПРИ. Ф. 195. Посольство в Токио. Оп. 529. Д. 182. Л. 128. военные или дипломатические, редко соответствовали корейским ожиданиям.
Вскоре стало очевидно, что, если корейско-японский договор 1876 г. был «первым клином, отделившим Корею от Китая», корейско-американский договор был «вторым клином еще большего значения»102. Английский и немецкий договоры с Кореей, заключенные вслед за ним, были другими клиньями. Все западные договоры, с одобрения Китая, предусматривали независимый статус Кореи. «Очевидно, что Китай потерял всякие права вмешиваться в дела Кореи, на которые он притязал», по крайней мере, в глазах Запада103.
Заключение договора между США и Кореей вызвало большое раздражение в Японии, которое усиливалось тем, что к середине июня японское правительство не получило еще подлинного текста договора. Японский посол в Корее безуспешно добивался от корейского правительства передачи текста договора заключенного им и командором Р. Шуфельдтом. Корейцы отказывали ему в этом под предлогом, что договор еще не получил ратификации и должен пока сохраняться в тайне. Кроме того, заключением договора руководил Ли Хунчжан, и японская миссия в Корее оставалась в совершенном неведении о происходивших переговорах.
В краткосрочной перспективе, однако, казалось, что договор Шуфельдта соответствует интересам всех трех основных участников – Кореи, Китая и США. Корея появилась на международной арене, и могла надеяться, по крайней мере, на то, что новые отношения с США позволят гарантировать ее независимость в эпоху нарастающего соперничества западных держав в тихоокеанском регионе, а также будут способствовать модернизации Кореи. Китай рассматривал договор Шуфельдта как дипломатическую возможность уравновесить растущее японское влияние в
Что касается американцев, договор выполнял две цели, которые они преследовали более десяти лет: правовая защита потерпевших кораблекрушение американских моряков и открытие корейских портов для внешней торговли США. В то время как эти три национальные позиции, казалось, были совместимы, они скоро пройдут проверку рядом кризисов, которые зарождались в Восточной Азии.
Не только три выше обозначенные державы получили выгоды от договора, заключенного Р. Шуфельдтом. Путь в Корею был открыт. Вслед за США подобные договоры с Кореей заключили Великобритания, Германия, Франция, Италия, Россия. Казалось, что только одна Япония не получила ничего от договора, а только потеряла свое преимущество в Корее, полученное в 1876 г. И приобрела множество новых конкурентов в борьбе за Корею, среди которых существенно выделялся Китай.
Таким образом, большая стратегическая роль Кореи в регионе, ее природные ресурсы привлекали внимание американских политиков и коммерсантов. Интерес американцев к Корее обозначился во второй половине XIX в. впервые и довольно четко. Было очевидно, что речь идет о долговременном интересе, который, конечно, не могли устранить частные неудачи. Проявив настойчивость и прибегнув к помощи влиятельного в Корее Китая, американцам удалось «открыть двери» Кореи для себя и для всего мира. Так было положено начало дипломатическим отношениям между странами.
Изменения внешнеполитического курса США в отношении Кореи в 1897–1905 гг
Когда известия о различных попытках Силла противодействовать Японии достигли Вашингтона, госсекретарь Р. Олни, напрямую заявил посланнику США в Сеуле, что защита повстанцев невозможна, так как корейское правительство объявило их преступниками и нарушителями законов Кореи, и что использование американских судов совершенно недопустимо. В заключении госсекретарь отметил, что не одобряет действия Силла, которые могут скомпрометировать правительство США, и напомнил ему, что тот не должен «вмешиваться во внутренние дела и политику Кореи, и строго ограничиваться соблюдением американских интересов»274.
Отметим, что об этом Вашингтон уже не однократно напоминал своему посланнику в Сеуле. Так, в ноябре 1894 г. Олни писал Силлу, что «вмешательство в политические дела Кореи не входит в ваши обязанности и запрещено дипломатической инструкцией»275, «строго ограничивайтесь защитой американских граждан и их интересов. Не касайтесь внутренних [корейских] дел»276. Тем не менее Силл, как мы видим, продолжал следовать своей линии в Корее. Вот какие разъяснения он дал Олни в конце декабря 1895 г.: «Я могу только сказать, что руководствовался взаимным обещанием осуществления дружественных услуг, содержащемся в нашем договоре с Кореей, и инструкцией, полученной мной телеграммой 23 июня 1894 г., «использовать все возможные усилия для сохранения мирного положения», я был осторожным и делал то, что мог, чтобы привести к улучшению состояние дел»277. Отвечая Силлу, Олни пишет, что «положение, содержащееся в первой статье договора США с Кореей, … никоим образом не означает, что наш дипломатический представитель в Корее должен неизменно и в любое время и без конкретных указаний госдепартамента», определять на свое усмотрение наличие или отсутствие того внутреннего состояния Кореи, которое требует применения добрых услуг США в интересах мира278. «Напротив, оно оставляет правительству США право определять, когда это состояние складывается. И решение, принятое незадолго до начала военных действий между Китаем и Японией в Корее, использовать все возможные усилия для сохранения мира относилось только к событиям, которые происходили тогда, и не является, как вы, кажется, думаете, постоянной инструкцией»279.
10 января 1896 г. разгневанный Олни сообщил Силлу: «Ваш курс, продолжающий вмешиваться во внутриполитические дела Кореи, отмечен с удивлением и неодобрением», а также потребовал от него каких-либо объяснений по этому поводу и велел ответить на вопрос, намерен ли он соблюдать указания»280. Силл уверял Вашингтон, что его действия не причинили вреда американским интересам в Корее и подтвердил, что он будет следить очень тщательно за тем, чтобы его действия строго соответствовали инструкциям281. Одновременно с этим, желая, как кажется, оправдать себя и убедить Вашингтон в серьезности и опасности для американских граждан ситуации в Корее, он заявил, что «американцы, проживающие сейчас в Сеуле, подвергаются большой опасности по причине антияпонских настроений, которые они открыто высказывают и неосторожное выражение их симпатий … оказывает сопротивление японскому влиянию»282.
В ответном отправлении Олни велел Силлу «информировать всех американских резидентов в Корее, что они должны строго воздерживаться от любого выражения мнения или от предоставления консультаций, касающихся внутреннего управления страной, или от любого вмешательства в политические вопросы; что если они сделают это на свой страх и риск, то ни вы, ни правительство Соединенных Штатов не cмогут одобрить такие действия с их стороны или едва ли смогут адекватно защитить их в случае если они оставят без внимания этот совет. Они должны строго ограничиваться своей миссионерской деятельностью, будь то преподавание в школах, проповедь Евангелия или посещение больных, для которых они отправились в страну. Используйте эти и другие аргументы, чтобы вы могли должным образом воспрепятствовать и остановить, если это возможно, тенденцию, которая стабильно усиливается», когда лица, не несущие никакой ответственности, дают советы и делают попытки управлять правительством страны283. Очевидно, что это обращение госсекретаря касалось и действий Силла.
Также совершенно ясно, что официальные лица в Вашингтоне не были заинтересованы в борьбе с Японией по вопросу независимости Кореи, как это было с Китаем десять лет назад. Государственный секретарь США Р. Олни запретил американскому представителю вмешиваться в политические дела Кореи, то есть фактически приказал ему не препятствовать укреплению японского влияния на полуострове284. В конечном счете Силл был отозван администрацией президента Уильяма Мак-Кинли, пришедшего к власти весной 1897 г., в значительной степени из-за его постоянной оппозиции японской политике в Корее.
Причины и предпосылки христианизации Кореи
Временное усиление России в Корее в середине 1890-х гг. и затем русско-японская конкуренция в регионе сдерживали рост японского влияния на полуострове. В этих условиях Япония пришла к выводу, что она еще не была готова к противоборству с Россией по поводу судьбы Кореи, и, как следствие, осажденное королевство смогло получить десятилетнюю отсрочку. Но в первые недели 1904 г. временное затишье, установившееся на полуострове, было прервано. 8 февраля 1904 г. японские войска предпринял неожиданную атаку против русского флота в Порт-Артуре. Долгожданное противостояние между Японией и Россией началось. Хотя основные сражения этого конфликта разворачивались за пределами Кореи, сама война имела глубокое влияние на судьбу корейского народа и на политику США в отношении Кореи.
В ходе русско-японской войны Япония неуклонно усиливала свои позиции в Корее. Весьма показательной была замена большинства иностранных чиновников на службе корейского правительства японскими подданными346. Исключением был только американец Д.У. Стивенс, назначенный в ноябре 1904 г. советником правительства по иностранным делам на основании рекомендации Горация Аллена347. Не удивительно, что эту кандидатуру также поддерживало и японское правительство, так как Стивенс много лет занимал аналогичную должность в Японии. И в целом его политическая деятельность в Корее демонстрирует, что он явно был прояпонски настроен.
Для подобных решительных действий в Корее японцам необходимо было получить согласие заинтересованных иностранных держав. Япония хотела получить согласие на свободу действий в Корее, прежде всего от правительства Соединенных Штатов, учитывая силу американского влияния на полуострове, которое, несмотря на заметный спад, все же продолжало играть немаловажную роль. На решение этого вопроса существенное влияние оказала не только объективная необходимость, но и субъективные взгляды американского президента Т. Рузвельта.
Президент Рузвельт сыграл решающую роль в американской внешней политике в отношении Кореи в начале XX в. Как Тайлер Деннет подчеркивал, он был «сам государственным департаментом», особенно ввиду того, что его активная роль в принятии внешнеполитических решений резко возросла после первых двух лет президентства348. В связи с этим понимание системы убеждений, которые сформировали мировоззрение Теодора Рузвельта, раскрывает основы политики США в отношении Кореи в период, непосредственно предшествующий русско-японской войне.
В понимании Рузвельта в международной политике участвовали две принципиально отличающихся друг от друга группы: европейцы и японцы составляли «круг цивилизаций», в то время как корейцы и другие «менее развитые» народы составляли «вредное пространство» некультурных людей. В его образе мира цивилизованные страны проводили большую политику на международной арене, в то время как малым народам и нациям в нецивилизованных регионах мира не было ни суждено, ни они сами не были способны играть заметную роль в глобальных делах. В действительности, эти взгляды Рузвельта, оценивающие нецивилизованные народы как объекты для эксплуатации, в качестве пешек в колониальных играх Запада, были типичными для эпохи европейского империализма, современником которой он был349.
Внешняя политика США в начале ХХ в. уже находилась под глубоким влиянием того, что президент Рузвельт называл «долгом цивилизации».
Территориальная экспансия стала естественным процессом для западных держав. Рузвельт настаивал, что «экспансия властных народов вызывает не сожаление, а гордость»350. В результате президент был одним из самых сильных сторонников увеличения мощи США на Тихом океане. Рузвельт считал, что цивилизация должна распространиться на «вредное пространство» мира. Кроме того, он решительно настаивал на том, что активная внешняя политика – это обязанность цивилизации.
Япония была единственной не белой цивилизованной нацией, с точки зрения Рузвельта. Он пришел к этому выводу в основном из наблюдений военной линии поведения Японии и ее военно-морских сил. Вследствие этого Рузвельт считал, что «вход Японии в круг великих цивилизованных держав является хорошим предзнаменованием для всего мира. … Пока я президент, к японцам будут относиться точно так, как к англичанам, немцам, французам, или другим цивилизованным народам. … Я думаю что, это будет постоянная политика нашего правительства»351. Такие убеждения, основанные на расовых различиях и неравенстве цивилизаций, являются очень важными для понимания внешней политики США в Восточной Азии на рубеже XIX–XX вв. Он стремился к созданию международного порядка, основанного на убеждении, что менее развитые нации могут и должны быть во власти великих держав для их же блага.
Американские миссионеры и политика
Основатель этой школы, выражая ее философию, говорил: «Мы не собираемся выпускать переводчиков или торговцев, мы хотим выпускать образованных, культурных людей»404. Но он не уточнял, что понимал под понятием «образованный, культурный человек». Но, по крайней мере, впервые в Корее американские миссионеры целью христианской школы назвали гуманитарное образование.
Образование в школе строилось не на формировании личности, ищущей выгоду для себя, а на формировании идеологии целой нации и государства. Студенты школы «Печже» принимали участие в инновационных мероприятиях «Тоннип хёпхве» (Общества независимости). Современные политологи скажут потом, что «Печже хакдан» была неразрывно связана с политическим движением405.
Именно миссионеры положили начало женскому образованию. Первая женская школа в Корее «Ихва хакдан» (Школа Ихва) была открыта доктором У. Скрентоном и его матерью Мэри Флетчер Скрентон в Сеуле 31 мая 1886 г. на заброшенной территории, на которой находились 19 фанз. В 1888 г. в школе обучались 18 девочек. М.Ф. Скрентон видела свою задачу в следующем: «Перед нами не стоит цель воспитать западную манеру поведения или стиля одежды у девочек. Наша цель воспитать корейцев прекрасными людьми для своей страны. Мы хотим, чтобы через христианскую религию в детях воспитывалась гордость за свой народ и страну»406. Так же как «Печже», Коджон присвоил этому первому женскому образовательному учреждению официальное название «Ихва». Однако правительство не оказывало никакой помощи ни ученикам, ни учителям школы. Школа «Ихва» полностью финансировалась миссионерами и была первой частной школой в Корее.
Печже и Ихва, как и другие школы, открытые миссионерами в последующие годы (к 1910 г. более половины начальных школ в Корее были открыты миссионерами407), сделали очень многое для развития современного образования в Корее. Именно на базе двух этих школ в начале XX в. образуются первые корейские университеты, существующие до сих пор.
Другие миссионеры также стали открывать образовательные учреждения, чтобы обучать корейцев западным знаниям и наукам. В 1886 г. Г.Г. Андервуд открыл образовательное учреждение для мальчиков, которое назвал «Коавон», где основной задачей стояло христианское образование, это была своего рода духовная семинария. Пресвитерианские миссионеры также предпринимали попытки организации женских семинарий, но на начальном этапе пресвитерианские учебные заведения вызывали меньший восторг, чем методистские.
Деятельность по созданию образовательных учреждений, похоже, имела больше сложностей, чем деятельность по оказанию медицинской помощи населению. Самими сложными были вопросы о содержании образования и языке обучения. В сознании корейцев обучение означало знакомство с ханмуном408, китайской письменностью, а также классическое образование. Однако миссионеры отдавали предпочтение изучению английского языка и преподаванию всех школьных предметов на английском. Неудивительно, что в такой ситуации большинство корейцев не видели смысла в образовании, которое давали миссионеры, не видели в изучении английского языка вероятности улучшения своего социального положения. Более того, в этой ситуации, чтобы познакомиться с христианским вероучением, корейцам сперва нужно было выучить английский язык. Именно по этой причине служение и школы миссионеров вызывали недовольство, и даже презрение, что отражалось на численности учеников миссионерских школ, которая оставалась очень низкой. Поэтому миссионеры уменьшали количество часов на изучение английского языка. А в качестве средства обучения стали выбирать именно корейский язык (а не ханмун, как это было ранее)409. Кроме того, миссионеры упрямо настаивали на том, что цель их служения заключалась в обучении местных христианских лидеров, а не в подготовке переводчиков для административных и коммерческих учреждений. Мотивируя этим свои действия, они перестали набирать в школы детей высшего класса и интеллигенции, а стали отдавать предпочтение детям из низших классов.
Настойчивость американских миссионеров в их стремлении использовать корейскую письменность была очень важна для развития современного корейского языка. Во время запрета на использование корейского языка японцами именно написанная на корейским языке Библия послужила одним из источников корейской письменности.
Следует отметить еще одного американского миссионера – Гомера Халберта, внесшего заметный вклад в зарождение современной науки в Корее. В совершенстве владея корейским языком, он написал и опубликовал книгу на корейском языке о мирозданье для взрослых и детей. Более того, он начал первые попытки описания корейской истории на английском языке. Халберт не только читал проповеди на корейском языке, но и рассказывал всему миру о событиях, происходящих в Корее.
