Содержание к диссертации
Введение
ЧАСТЬ I. Истоки масонского феномена
Глава 1. «Вольные каменщики» средневековья .73
1.1. Мастера готики и цехи Западной Европы .73
1.2. Ложи каменщиков Британии 98
Глава 2. Предтечи масонской идеологии
1 2.1. Рыцари Святой земли .130
2.2. Философы добродетельного разума .153
ЧАСТЬ II. Модернизация масонских структур
Глава 3. Английские масоны на рубеже XVII-XVIII вв 184
Глава 4. рождеНие великой ложи Лондона .215
4.1. Братство стол и чн ых таверн 215
4.2. Наследие Кристофера Рена .231
ЧАСТЬ III. Каноны нового масонства
Глава 5. Ортодоксия книги «конституций» 250
5.1. «Служить Истинному Богу» .250
5.2. Созидатели масонских догматов 279
Глава 6. Архитектоника регулярной ложи .
3 6.1. Культовый ареал .310
6.2. Таинство посвящения . 333
ЧАСТЬ IV. Масонское братство века просвещения
Глава 7. Коллизии европейского триумфа 362
7.1. Масонское двоевластие в Англии 362
7.2. Реформаторы масонства в Европе 387
Глава 8. Первые масоны америки .
4 8.1. Ложи переселенцев и патриотов .416
8.2. На страже интересов республики 449
ЧАСТЬ V. Масоны и французская революция
Глава 9. Заложники перемен 465
Глава 10. Имперское масонство наполеона 495
Заключение .521
Список источников и литературы .5
Введение к работе
Актуальность исследования. На протяжении трех столетий деятельность «вольных каменщиков» привлекает пристальное внимание специалистов и общественности. Столь масштабный интерес к масонству объясним и закономерен. Достаточно сказать, что «следы» этого движения присутствуют в важнейших сферах общественной жизни, а секреты – прочно связаны с такими древними эзотерическими дисциплинами, как астрология, каббалистика, магия, нумерология. Несмотря на сохраняющиеся разночтения, современные специалисты подчеркивают: подлинный вес масонства определяется не надуманными ярлыками, а многообразием форм и фактов проникновения в различные социальные институты. Обилие таких примеров свидетельствует о поразительной способности братьев-каменщиков адаптироваться к самым неблагоприятным условиям общественно-политической жизни. Гонения со стороны государства, уничижительная критика и проклятия церкви не смогли остановить распространение масонских организаций. Сегодня они действуют в большинстве цивилизованных стран и объединяют миллионы людей. Транснациональный характер масонских структур, их активное участие в событиях повседневной жизни заставляют относиться к ним с надлежащим уважением. В этой связи особый интерес для изучения представляют происхождение масонства, его идейно-организационная эволюция, причины распространения и влияния.
Хронологические рамки исследования охватывают XV–XVIII вв. Широкое историческое пространство позволило автору сосредоточиться не только на процессе провозглашения Великой ложи Лондона (1717), но и осветить предшествующие этапы идейно-организационной эволюции «вольных каменщиков». В частности, повышенное внимание уделено связям спекулятивного (философского) масонства с конспиративной деятельностью западноевропейских интеллектуалов эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени. Временные рамки их творческой активности очерчивают не менее точные направления поиска истоков масонского движения, его организационной модели. Ретроспективный анализ событий, обеспечивших становление регулярного движения «вольных каменщиков», логически завершается рассмотрением участия масонских лож в идейной подготовке Североамериканской и Великой французской революций.
Объект исследования. Феномен масонского движения рассматривается в контексте всеобщей истории и ментальной эволюции западного социума. Особое внимание уделено формированию масонской идеологии и происхождению структур «вольных каменщиков» на всем протяжении Нового времени. Определена их статусная роль в различных сферах общественной жизни ведущих стран Европы (Англия, Франция, Пруссия) и Северной Америки (США). Последние сюжеты захватывают события XVIII в., поскольку связаны с широкой легализацией масонских структур. Наряду с чисто масонскими сюжетами, в эпицентре авторского внимания находятся темы междисциплинарного характера. В диссертации рассмотрены актуальные вопросы политики, культуры, философии, эзотерики, в пересечении с которыми происходило становление большинства тайных обществ Нового времени.
Степень изученности проблемы. Начало осмыслению масонского феномена положено в Англии. Точкой отсчета следует считать выход в свет книги «Конституций» Джеймса Андерсона (1684–1739), которого справедливо называют «отцом масонской истории». На страницах этого ценнейшего первоисточника была изложена самая первая, предельно мифологизированная летопись движения «вольных каменщиков». Дальнейшее изучение масонских структур привело к появлению особого направления в исторической науке и литературе.
Историография масонского движения подразделяется на два главенствующих направления. К первому, наиболее раннему, относятся сочинения масонских авторов, которые, как правило, носили апологетический характер. Помимо упомянутого Дж. Андерсона, наибольшую известность среди масонских летописцев-пионеров приобрели англичанин Роберт Гулд (1835–1915), немец Йозеф Финдель (1828–1905), американец Альберт Маккей (1807–1891), француз Луи Амиабль (1837–1897). В более близкой исторической перспективе в группе исследователей-масонов следует выделить французов Жерара Анкосса, Гастона Мартэна, Даниэля Лигу и Сержа Ютена. Столь же популярны американцы Артур Эдвард Уайт, Фостер Бейли, Тим Дедопулос, англичанин Джон Хэмилл. Их книги составили «золотой фонд» собственной истории всемирного масонского братства.
Вторую, более современную когорту, представляют исследователи, которые остались вне рамок изучаемого движения. Если на протяжении XVIII – XIX вв. таковых практически не существовало, то минувший век можно атрибутировать в качестве времени подлинно научного осмысления масонских тайн. Представителями новой «волны» являются англичанин Альберт Кэлверт, а также французы Поль Нодон и Рене Люк Мари. В наши дни не менее известны англичанин Джаспер Ридли, американец Стивен Баллок. Их усилия поддержали многочисленные представители континентальной Европы: немец Дитер Биндер, итальянцы Карло Франкович и Микеле Морамарко, австриец Гельмут Рейнальтер, поляк Людвик Хасс, испанец Пабло Алварес Лазаро, португалец Альваро Оливейра-Маркес. Заметный вклад в осмысление тончайших нюансов масонской истории внесли и те специалисты-историки, для которых эта мистическая тема не стала единственной в научном творчестве (М. Агюлон, А. Пятигорский).
Особую разновидность литературы о масонах являют собой произведения разоблачительно-критического характера. В частности, речь идет о политически ангажированных изданиях, первые из которых появились уже в конце XVIII столетия. Это – сочинения аббата О. Баррюэля, Д. Робинсона, Г. Бора, Б. Фэя, С. Найта, а в дореволюционной и в современной России – книги С. Д. Толь, Г. В. Бутми, О. А. Платонова. Их общая аннотация может быть сведена к пропаганде навязчивой идеи существования масонского международного заговора, направленного на подрыв устоев христианской цивилизации.
В обзоре интернациональной антимасонской литературы следует выделять сочинения, обличающие «жидо-масонский заговор». Во главе этого «критического» направления в самом начале XX в. оказалась Россия, переживавшая системный политический кризис. Главным доказательством тождественности идеологий сионизма и масонства стали пресловутые «Протоколы сионских мудрецов», которые были опубликованы в книге С. А. Нилуса (1862–1929). Такие попытки шли вразрез с уже начавшейся в нашей стране научной разработкой масонской тематики. Наибольший вклад в эту область знания внесли М. Н. Лонгинов, П. П. Пекарский, Г. В. Вернадский, Я. Л. Барсков, А. Н. Пыпин, Т. О. Соколовская. В центре внимания известных специалистов находились проблемы становления и начальной эволюции российских масонских лож.
В современной России различные сюжеты истории «вольных каменщиков» продолжают изучать В. И. Сахаров, С. П. Карпачев, А. И. Серков, О. Ф. Соловьев. Не менее актуальными можно считать краеведческие, историко-культурные изыскания, а также работы, в которых отечественные масонские ложи рассматриваются в контексте эволюции западноевропейских тайных обществ XIX в.. Значительное внимание российские специалисты, в том числе историки-эмигранты, уделяют проблеме «политического масонства» начала XX в. Однако можно согласиться с мнением отдельных авторов, утверждающих, что движение «вольных каменщиков» сыграло заметную роль прежде всего в культуре старой России.
На рубеже XIX – XX вв. историки масонского движения объединились в собственную исследовательскую корпорацию. Ее вдохновителями и организаторами на Западе, помимо уже известных Р. Ф. Гулда, А. Кэлверта и Г. Мартэна, стали В. Бегеманн, Р. Ле Форестье, Э. Нис, Г. Готеро, С. Морс, А. Лантуан. Накануне революции в России к этой группе присоединились А. М. Васютинский, И. М. Херасков, В. Н. Перцев.
Несмотря на достигнутые успехи, представители научного масоноведения долгое время пребывали вне господствующих исследовательских направлений. Их невозможно идентифицировать с позитивизмом или марксизмом, «школой «Анналов» или с «новой исторической наукой». Лишь к середине XX в. полоса непризнания, сопровождавшая творчество большинства историков масонства, окончательно завершилась. Об этом свидетельствуют их впечатляющие успехи в области междисциплинарного взаимодействия, активно практиковавшегося в контексте тотального изучения общественных явлений. Это означало, что кризис историографии, связанный со сменой парадигм, принципов, методов познания, а также с изменением социального статуса самой науки, коснулся непризнанных ранее специалистов. В их изысканиях проступили черты компаративной, локальной, интеллектуальной, глобальной, антропологической, социальной и гендерной историй. Поскольку этот список не является окончательным, стала уместной давно назревшая постановка вопроса о безоговорочном включении масонской проблематики в систему координат современной истории и других гуманитарных дисциплин. В большинстве цивилизованных стран сочинения историков масонства нашли своё место в солидных библиографических справочниках.
Ключевым вопросом истории масонского движения стала тайна его происхождения. Первая версия этого события, изложенная на страницах исторического сочинения Дж. Андерсона, была подвергнута научной критике и сохранилась в памяти поколений в качестве одной из вероятных мистификаций. В рамках XVIII-XIX вв. появились новые многообещающие гипотезы, связавшие появление масонских лож с древними мудрецами-египтянами, рыцарями-тамплиерами, каменщиками-строителями средневековой Западной Европы, а также с мистиками-розенкрейцерами Нового времени. Перечень вариантов можно продолжить, что говорит о весьма солидном разбросе мнений и до бесконечности расширяет как хронологические, так и географические рамки затронутой темы.
В последние десятилетия масонская библиография всё чаще пополняется работами, относящими начало реальной истории «вольных каменщиков» к XV–XVII вв.. Попытки радикального «омоложения» одной из древнейших корпораций в истории человечества подкреплены достаточно вескими аргументами. Прежде всего, речь идет об отсутствии по-настоящему серьезных доказательств библейского, античного, либо средневекового рождения спекулятивных масонских лож. Антитезой масонской мифологии стали факты, указывающие на более близкие корни движения «вольных каменщиков», в частности, на деятельность западноевропейских интеллектуалов. Как утверждают специалисты, многочисленная плеяда мыслителей переходной эпохи, явно не чуждых идеям оккультизма (Я. Беме, И. Вейгель, Д. Бруно, Т. Кампанелла, И. В. Андреэ), возглавила процессы западноевропейского Возрождения и Реформации. Наиболее ярким представителем такого подхода оказалась англичанка Фрэнсис Амелия Йейтс (1899–1981). Она и ее последователи констатировали, в частности, что интеллектуальная среда породила многочисленные тайные общества, наиболее известным из которых стал Орден розенкрейцеров. В начале XVIII в. организационно-теоретическое наследие розенкрейцеров, потерпевших окончательную неудачу в своих мессианских замыслах, подхватили и модернизировали масоны-просветители.
Отдельный блок литературы о масонах XVIII в. связан с освещением истории Ордена иллюминатов. Важность этого исследовательского направления определяется первым в истории движения «вольных каменщиков» пересечением с политикой. Столь необычная ориентация была связана с деятельностью бывшего иезуита, профессора Ингольштадского университета (Бавария) и масона Адама Вейсгаупта (1748–1830). Конспиративные усилия «просветлённых» оставили заметный след в политической и общественной жизни Европы конца XVIII – первой четверти XIX вв..
Столь же политизирована тема масонского участия в событиях Великой французской революции. Противостояние мнений было вызвано разными вариантами ответа на вопрос о том, кто сокрушил «старый порядок»? Наибольшую известность «черная легенда» о масонском заговоре в предреволюционной Франции получила после выхода в свет сочинения аббата О. Баррюэля. Его вывод – революция стала плодом целенаправленного действа против церкви и монархии. Главными участниками событий были названы философы-просветители, масоны и немецкие иллюминаты. Достаточно оригинальную, хотя и не признанную, концепцию масонского участия в подготовке революции высказал «правый» историк Бернар Фэй. В своей нашумевшей книге он попытался развить концепцию существовавшего интеллектуального заговора против Франции. В частности, автор подчеркивал английские корни «вольных каменщиков» и связывал события 1789 г. с целенаправленным экспортом «Славной революции». В его исследовании было отмечено также негативное воздействие на абсолютистскую Францию со стороны революционной и масонизированной Америки. О «дьявольском влиянии» английской революции пишут некоторые современные французские авторы.
В наши дни изучение масонских структур, как возможных организаторов Великой революции, приобрело более взвешенный и целенаправленный характер. Прежде всего, историки пытаются составить исчерпывающие представления о деятельности провинциальных лож. Двигаться в этом направлении их побуждает желание максимально точно реконструировать ментальность и умонастроения революционной нации. В этом ряду выделяются монографии М. Агюлона, М. Тэйефера, а также книги Ж.–А. Фошэ и А. Ф. Альбера.
В данном контексте не осталась в стороне тема Парижа и Просвещения, поскольку накануне Великой революции во французской столице были созданы многочисленные радикальные масонские ложи, участниками которых были философы–просветители. Многообразные сюжеты интеллектуальной истории, увязанные с распространением масонства, занимают первенствующие места в творчестве современных исследователей общественно–политической мысли во Франции. За последние годы опубликована целая серия работ, в которых подробно рассматривается многогранная деятельность масонов–просветителей предреволюционного периода. Авторами наиболее заметных монографий в этой области, наряду с Пьером Борепэром, являются Ран Алеви и Шарль Порсе. Эти специалисты характеризуют масонский феномен в качестве новой формы демократического социального общения. Отметим, что «французская версия» получила поддержку за рубежом. О важности появления в предреволюционной Франции таких неформальных структур, как масонские ложи, лаборатории, картинные галереи, книжные лавки, кабинеты, кофейни и салоны, пишет, например, англичанин Питер Барк. Специальные труды написаны о связях с масонами императора Наполеона Бонапарта.
Обзор литературы убеждает в отсутствии взвешенных, общепринятых оценок по целому ряду важнейших проблем масонской истории. Сложившаяся ситуация порождает полифонию отстаиваемых в данной области точек зрения. Исследователи предпринимают все новые попытки обнаружить и расшифровать наиболее достоверные источники возникновения масонской организации.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в комплексном, междисциплинарном изучении масонского движения, как явления духовно-нравственного и транснационального порядка, в хронологических рамках истории Нового времени. Значительное место в работе отведено выявлению особенностей идеологии, социальной роли регулярного масонства, а также его вдохновителей в политических коллизиях XVIII в.
Непосредственные задачи исследования:
- выявить причины, обеспечившие интеллектуальной элите ганноверианской Англии лидирующие позиции в реформировании «старого» масонского движения;
- установить подлинные мотивы распространения теории библейского происхождения масонства и его культовой мифологии;
- доказать недостоверность и декоративно-аллегорическую направленность большинства античных, а также средневековых источников созерцательного масонства;
- обосновать авторскую концепцию возникновения «реальной истории» масонского движения, как интеллектуального феномена Нового времени;
- сформулировать основополагающие принципы ортодоксальной масонской идеологии, сложившейся в рамках XVIII в.;
- рассмотреть объективные и субъективные факторы распространения масонства в Старом и Новом Свете, состоявшегося в рамках века Просвещения;
- определить причины распада масонского движения на многочисленные и конкурирующие Обряды;
- раскрыть эзотерическое содержание обрядов и символов, используемых в работе регулярной масонской ложи;
- показать безосновательность обвинений, адресуемых масонам разных стран, в связи с их политическими амбициями и стремлением к заговорщической деятельности;
- охарактеризовать истинные причины и масштабы семитского влияния на созерцательное, философское масонство;
- дать адекватную оценку участию масонских лож в событиях Североамериканской и Великой французской революций;
- осветить место и роль масонства в государственной системе наполеоновской Франции.
Источниковая база исследования. Работа построена на анализе многообразных документальных, литературно-философских материалов, которые наиболее полно раскрывают особенности масонской идеологии и практической деятельности всемирного братства.
В диссертации использованы документы из фондов Гуверовского института войны, революции и мира (США), а также Научно-исследовательского отдела рукописей Российской Государственной библиотеки (НИОР РГБ).
Первая группа документов – из коллекции Б. И. Николаевского (1887–1966) – отражает специфику деятельности русских масонов-эмигрантов XX в.. Они содержат информацию, необходимую для адекватной интерпретации политических усилий отечественных лож, которые на всем протяжении своей истории особенно часто обвиняются в подготовке заговоров и революций.
Вторая группа документов относится к дореволюционной коллекции Московского публичного и Румянцевского музеев. В наши дни в НИОР собраны раритеты, относящиеся к бурной масонской истории XVIII – XIX вв. В этой связи, крайне важно подчеркнуть тесную связь западноевропейского и русского масонства, обеспеченную попытками сохранить организационное единство Ордена «вольных каменщиков». Русские масонские ложи, получившие официальное признание на конгрессе в Вильгельмсбаде, вплоть до своего первого столкновения с монархией в 1792 г., проводили заседания в точном соответствии с общепринятыми на Западе уставами и протоколами. Отметим также идентичность идейных пристрастий масонских лож Запада и Востока Европы в рамках XVIII в. Наибольший интерес для изучения представляют документы из следующих фондов НИОР: 14 (В. С. Арсеньева), 147 (С. С. Ланского - С. В. Ешевского), 237 (Д. И. Попова) и 267 (П. И. и Н. П. Сафоновых).
Фонд В. С. Арсеньева располагает уникальными масонскими рукописями, в частности документами регламентного характера (должностные обязанности, обрядники), столь необходимыми для проникновения в тайну работы регулярной ложи. В бумагах, некогда принадлежавших С. С. Ланскому и С. В. Ешевскому, накоплены протоколы масонских собраний, списки участников лож, личная и служебная переписка. Другому участнику тайных масонских собраний, Д. И. Попову, удалось сформировать настоящую библиотеку, в которой находятся сочинения духовных наставников «вольных каменщиков» из Германии. Библиофильскую традицию поддержали коллекционеры из семьи Сафоновых. Их богатейшее книжно-документальное собрание составлено из россыпи раритетов 1690–1859 гг. Использование архивных материалов позволило автору существенно уточнить картину интернациональной эволюции масонского движения в рамках XVIII в.
Помимо архивного блока источников, значительный интерес представляют публикации масонских документов, а также сочинения масонских авторов. В этих материалах отражена официальная и персонифицированная история движения «вольных каменщиков». В частности, уникальную по важности подборку документов содержат книги масонских «Конституций». Здесь собраны материалы, которые позволяют проанализировать ортодоксальную идеологию нового масонства («Старые предписания»), а также его классическое организационное устройство («Общие постановления»). Поскольку текст книги масонских «Конституций» регулярно обновлялся, для историка крайне важно осуществить сравнительный анализ ее важнейших разделов, появившихся в изданиях 1723, 1738, 1756 гг.. Помимо книги «Конституций», к числу важнейших масонских документальных публикаций могут быть отнесены сохранившиеся списки масонских лож, а также инструкции по организации их текущей работы.
Особое место в истории XVIII в. занимают сочинения масонских авторов. Наибольшей популярностью в России, как и в других странах континентальной Европы, пользовались масонские сочинения К. Ф. Кеппена, В. Гучинсона, Т. Уилсона, И. А. Штарка, С. Марешаля, К. Г. Плуменека. В московской типографии И. В. Лопухина издавался популярный масонский альманах, который распространялся среди читателей по подписке. Большим спросом пользовались другие, менее известные издания. Подчеркнем, что для русскоязычного читателя оказались также доступны работы крупнейших западноевропейских мистиков XVIII в. – Л. К. Сен–Мартена и Д. Пордеджа.
Как и масонская литература, столь же важны труды ее предшественников – западноевропейских эзотериков, утопистов и философов-гуманистов, захваченных всеобщей идеей создания тайной организации интеллектуалов, которая могла бы эффективно влиять на политику, делая ее разумной, а самих монархов – просвещенными и добродетельными. В общей массе эти многочисленные и разнохарактерные сочинения можно назвать литературно-философским памятником эпохе Просвещения и времени интеллектуальной революции. Среди них наиболее привлекательны произведения Теофраста Парацельса, Томаса Мора, Никколо Макиавелли, Эразма Роттердамского, Иоганна Валентина Андреэ, Томмазо Кампанеллы, Фрэнсиса Бэкона.
На рубеже XVII–XVIII вв. и далее, в рамках классического века Просвещения, идеи выдающихся западноевропейских гуманистов развили многочисленные писатели-просветители. Прежде всего, это англичане Джон Локк, Томас Гоббс, а также французы Шарль Луи Монтескье, Франсуа Мари Вольтер. Не менее интересны сочинения американских просветителей, хотя они были и не столь популярны в избалованной интеллектуальными талантами Западной Европе. Тем не менее, поистине революционные и антиклерикальные убеждения Бенджамина Франклина, Томаса Джефферсона и Томаса Пейна сыграли немалую роль не только в формировании американского государства, но и в становлении масонского движения. Отдельной, достаточно высокой оценки заслуживает творчество немецких (И. Гердер, Г. Лессинг, И. В. Гете) и русских (Н. И. Новиков, И. В. Лопухин) просветителей-масонов.
Для восстановления наиболее полной картины масонской предыстории автором диссертационного исследования использовались документальные свидетельства о деятельности средневековых мастеров-строителей Англии, Франции и городов Священной Римской империи германской нации.
Отметим также широкий перечень документов, которые носят вспомогательный характер. Среди них – многочисленные мемуары современников изучаемой эпохи, сочинения ортодоксально-религиозного характера, в столкновение с которыми вступила масонская доктрина, получив тем самым могущественного и опасного противника в лице вселенской Церкви. Эти и некоторые другие источники помогают наиболее точно воспроизвести особенности эпохи, в рамках которой зародилось и широко распространилось спекулятивное масонское движение.
Методологическая основа и принципы исследования. Диссертация выполнена в русле концепции интеллектуальной истории, которая определяется специалистами как процесс творческой деятельности человека, протекающий в основных формах бытия – пространстве и времени. Методологические принципы интеллектуальной истории сложились в условиях современной революции исторического знания, обозначив новые содержательно-предметные основания, отделяющие «интеллектуальную историю» от «истории идей». Конечная цель исследования, осуществляемого в рамках интеллектуальной истории, заключается в составлении максимально полной «биографии» изучаемой идеи, то есть в попытке раскрыть ее происхождение, эволюцию и сферы применения.
В диссертации не менее широко использованы приемы междисциплинарного анализа. Речь, в частности, идет о таких способах проникновения в прошлое, как проблемно-хронологический, историко-генетический, сравнительный и функциональный. В этом же ряду находятся междисциплинарные методы синергетики. В наши дни они приобрели особую популярность среди историков, философов и социологов. Синергетический подход к историческому процессу основан на таких категориях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость и альтернативность. С точки зрения принципов этой науки, масонство теряет шарм непостижимости и загадочности, превращаясь в объективный и осязаемый фактор неизбежного духовного сопротивления личности немотивированному, избыточному давлению со стороны официальной идеологии и морали. При этом диалектическое содержание синергетики позволяет отобразить многообразие и противоречия масонства в качестве важных и закономерных, а вовсе не специфически-изолированных компонентов западноевропейской общественно-политической мысли и всего социокультурного пространства Нового времени.
Столь же полезны для исследователя, пытающегося постичь тайны масонской эволюции, возможности историко-антропологического метода, который все чаще используется в целях системного осмысления цивилизационной деятельности человека. Его интердисциплинарные и хронологические особенности активно обсуждаются и комментируются новейшими специалистами.
Проникновение масонской идеологии в повседневную жизнь большинства цивилизованных стран заставляет обратиться к исследовательским приемам и традициям глобальной истории. При этом речь идет не столько о достижениях «культурно-исторического синтеза», на применении которого в свое время настаивал французский ученый-теоретик Анри Берр (1863–1954), желая подчеркнуть необходимость сближения истории с другими науками о человеке – антропологией, биологией, демографией, географией, социологией и философией, сколько о признании особой полезности аналитических экскурсов его коллеги, французского историка Фернана Броделя (1902–1985). Именно он, ограничиваясь в собственных трудах сравнительно узкими хронологическими рамками, приветствовал максимальное расширение самого географического пространства исследования. Эти рекомендации побудили автора диссертации, не замыкаясь на истории Великой ложи Лондона, попытаться воссоздать более масштабную, с точки зрения глобальной экспансии, панораму масонского Возрождения. Как известно, помимо Великобритании, она захватила Францию, Германию, будущие США, переживавшие в конце XVIII в. стадию обретения независимости, а также Россию. Не менее важно учитывать трактовку глобальной истории как одного из компонентов современного процесса коммуникации идей.
Применение антропологического метода познания межкультурного пространства и возникшего в его рамках масонского феномена подводит исследователей к необходимости постижения не менее перспективных приемов социокультурной истории. Она же, в свою очередь, обеспечивает связь с таким важным научным инструментарием, как культурная антропология, социальная психология и лингвистика. Только с помощью модернизированных методов репрезентации прошлого возможно осуществление наиболее полного анализа столь хрупкой нематериальной константы, как стремление личности к достижению внутренней гармонии и обретению духовной составляющей своего развитии.
Научная новизна работы заключается в том, что здесь, на базе широкого круга источников и литературы, с применением новейших методов и принципов исследования, впервые в отечественной и зарубежной историографии осуществлен системный анализ становления и организационно-идейной эволюции масонского движения. При этом исследование выполнено в рамках широкого исторического фона, захватившего XV–XVIII вв. В диссертации впервые в историографии масоноведения четко разделены понятия «мифической» и «реальной» истории движения «вольных каменщиков». С использованием документов оперативного (ремесленного) масонства автором показан механизм зарождения современных созерцательных лож. В частности, сделан вывод о том, что последние вовсе не придерживались библейских и античных традиций, а стали сферой широкого проникновения и конспиративно-просветительского творчества наиболее активной части интеллектуальной элиты протестантской Англии.
Впервые в отечественной историографии автор осуществил сравнительный анализ первых изданий масонской книги «Конституций», что позволило дать исчерпывающую характеристику ортодоксальной идеологии и организационных структур регулярного масонства, зародившихся в ганноверианской Англии.
Поиск истоков масонской идеологии в хронологических рамках позднего Средневековья и раннего Нового времени позволил автору, помимо архивных материалов, привлечь новый, достаточно широкий круг источников. Прежде всего, это творческое наследие философов эпохи Возрождения и Просвещения. Ранее, отдельные сочинения этих авторов (Ф. Бэкон, Ш. Монтескье, Ф. Вольтер, С. Марешаль) привлекались зарубежными и отечественными исследователями лишь для того, чтобы подкрепить выводы об их подчиненности масонской идеологии. На самом деле, их творения можно рассматривать в качестве самого источника зарождающейся мировоззренческой концепции «вольных каменщиков».
В диссертации дана новая интерпретация сочинений Т. Мора («Утопия»), Н. Макиавелли («Государь», «Размышления над первой декадой Тита Ливия»), Т. Кампанеллы («Город Солнца»), Ф. Бэкона («Новая Атлантида», «Новый Органон»). В частности, особый интерес вызывает пропаганда миссии ученых-интеллектуалов по контролю над обществом, а также вынашиваемая ими идея просветительской конспирации, принятая на вооружение масонскими ложами в XVIII в.
С опорой на данные новых архивных материалов автором диссертации показана аллегорическая, во многом декоративная направленность масонских обрядов, рождение которых, судя по семантике употребляемых терминов, состоялось не в древности, а на рубеже XVII–XVIII вв.
В работе, впервые в историографии и с опорой на источники, осуществлен критический разбор версии ремесленного происхождения масонских лож.
Практическая значимость. Содержание и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в ходе дальнейшей работы над проблемами масонской истории XVII–XVIII вв. В этом направлении особо перспективной представляется тема, затрагивающая судьбы французских «вольных каменщиков» предреволюционного периода. Собранные материалы могут быть применены в плане дополнительного обеспечения учебной работы высших учебных заведений: при чтении общих лекционных курсов по Новой истории, а также в рамках подготовки специальных курсов, затрагивающие проблемы западноевропейской общественной мысли, масоноведения, а также историю тайных обществ XVII – XVIII вв. Использованные автором источники и литература полезны для организации работы специальных семинаров и при написании диссертационных исследований по проблематике Новой истории.
Апробация исследования. Диссертационное исследование обсуждалось и рекомендовано к защите кафедрой зарубежной истории и мировой политики Волгоградского государственного университета. Автором опубликованы две монографии и серия статей (7 – в центральных реферируемых изданиях). Основные положения и выводы диссертации изложены в научных докладах на конференциях.
Структура исследования. Композиционно диссертация соответствует поставленной цели и задачам, а также заявленным методологическим основам и принципам. Исследование состоит из Введения; пяти частей и десяти глав, большинство из которых делятся на параграфы; Заключения; Списка использованных источников и литературы; двух документальных и четырех графических Приложений.
Ложи каменщиков Британии
Подобную оценку ситуации, дополняемую некоторыми страноведческими подробностями, можно встретить в значительном количестве других исследований по теме . Разумеется, нет смысла пересказывать похожие друг на друга сюжеты, повествующие о проделанной каменщиками-ремесленниками сложной интеллектуальной эволюции. Отметим лишь, что научные изыскания помогли разделить действительность и легенду в летописи знаменитого братства. Однако, признавая значение полученных результатов, следует видеть и недостатки этого исследовательского направления.
Пожалуй, главным изъяном «строительной» версии рождения масонства является не вполне убедительная картина его превращения в духовно-созерцательную организацию. Детали этого процесса, не подкрепленные данными надежных источников, остаются во многом виртуальными и вызывают многочисленные вопросы. Вне всяких сомнений, никакие кризисные моменты в истории цехов и гильдий, и даже присутствие в них «посторонних» людей1, не позволяют раскрыть тайны зарождения всемирного движения, преследующего духовно-нравственные цели. Во всяком случае, крайне трудно представить грязных и пыльных каменотесов в качестве родоначальников «высокородной компании во главе с королями и принцами» . Возникшие неясности и сомнения заставляют новейших исследователей учитывать массу других, порой самых неожиданных нюансов, возникающих при самостоятельном обращении к названному сюжету. В частности, появилось вполне обоснованное предположение об отсутствии, какой бы то ни было, генетической связи между масонами-ремесленниками и масонами-философами. Одним из первых его сформулировал и высказал американский историк, знаток английского Средневековья и Крестовых походов Джон Робинсон.
Легко заметить, что такая трактовка опровергает одну из важнейших констант эволюции масонства. «Вновь открывшиеся обстоятельства» в рамках, казалось бы, давно решенного спора заставляют в очередной раз обратиться к истории средневековых цеховых организаций Западной Европы. При этом следует иметь в виду не только сочинения историков масонства, но и работы медиевистов, в которых представлена другая сторона вопроса3.
Отдельные авторы связывают первые шаги франкмасонства с новой историей Англии и Шотландии, переживших религиозную реформацию1. Однако и в этом случае сохраняется немало вопросов. Например, совершенно фантастическим и труднообъяснимым остается механизм перехода от профессионально-строительной деятельности ранних масонов к духовной работе современных лож. Даже постороннему бросается в глаза явное несовпадение их интересов и занятий. По-видимому, речь может идти лишь о выборочном «наследовании» новыми масонами прежних организационных форм, включая элементы атрибутики и символики, а также о заимствовании легендарной «строительной» истории. Впрочем, подобная трактовка событий также нуждается в дополнительной аргументации.
В наши дни ссылки на ремесленно-строительные корни масонства, как правило, носят во многом формальный характер. С одной стороны, такая рутина оправдана, поскольку символика масонства (молоток, циркуль, отвес), а также главные элементы его обрядовой культуры (персона мастера, ритуальные колонны, грубый камень) априори восходят к исполнению строительной миссии. С другой стороны, устоявшиеся оценочные клише отнюдь не поощряют приобщение к многовековому спору о происхождении масонства. В конечном итоге, бездумно-механическое использование словосочетания «вольный каменщик» содействует распространению явного недопонимания колоссального значения социокультурного переворота, связанного с появлением и распространением современного масонского движения.
Неясности и сомнения, связанные с попытками объяснить рождение масонства в контексте деятельности библейских, античных, а затем и средневековых строителей, обеспечили появление альтернативных версий. Так, Д. Робинсон подверг критике «привязку» масонства к ремесленным организациям каменщиков. По мнению американца, масонское движение зародилось в качестве тайного антикатолического общества после разгрома Ордена тамплиеров во Франции, получив в дальнейшем широкое распространение в Шотландии, Англии, а также в Ирландии. Только здесь, вне прямой досягаемости Ватикана, преследуемые еретики-тамплиеры, как объясняет автор, смогли обрести относительное спокойствие и создать новый тайный Орден с целью сопротивления католической церкви1. На очевидные связи масонства с рыцарями-тамплиерами, реанимируя тем самым доводы Майкла Рэмси, часто указывают некоторые западные2 и отечественные историки3.
Наследие Кристофера Рена
Как и руководители ремесленных гильдий, они считали себя пропагандистами, учителями свободных искусств1. Подобные настроения усилили центростремительные тенденции, помогли сблизить организационные структуры идеологов-интеллектуалов и практиков-ремесленников. В качестве компромиссного варианта подобного симбиоза перед нами предстают более поздние ремесленно-строительные ложи, превратившиеся в собрания интеллектуалов и центры свободомыслия.
По мере развития строительного искусства в цехах каменщиков происходили заметные организационные перемены. Это было связано как с усовершенствованием техники зодчества, так и с фактором неизбежного повсеместного социального расслоения. Первое обстоятельство привело к появлению «вольных каменщиков», зарекомендовавших себя в качестве наиболее востребованной и квалифицированной части ремесленного строительного цеха, второе - к распаду и постепенному умиранию этого прославленного братства. Лишь масонское Возрождение конца XVII -начала XVIII столетий сумело вдохнуть новую жизнь в обреченный ремесленный цех, превратив его в символический и созерцательно-философский, духовный Орден.
Вопреки распространенному мнению, свидетельствующему о якобы особых привилегиях франкмасонов, в действительности они никогда не нарушали жестких цеховых уставов и не обладали приписываемой им автономией
. Например, в средневековой Англии термин «free-masons» появился в документах, относящихся к последней трети XII столетия. По мнению специалистов-историков, он, в первую очередь, имел профессионально-ремесленное, а не социально-политическое значение. Есть все основания полагать, что слово «франкмасон» появилось в качестве производного от латинского словосочетания «sculptores lapidum liberorum» (каменотесы свободных камней). Оно обозначало мастеров-строителей, которые работали с мягкими породами камней вроде известняка и мрамора, то есть с материалами, предназначавшимися для тонкой, барельефной работы. В Англии они добывались между Дорсетом и Йоркширом1.
Таким образом, появление первых «вольных каменщиков» вряд ли было связано с интересующей нас мутацией самого ремесленного цеха в сторону его превращения в духовно-нравственную корпорацию. Мастера-строители всегда оставались приверженцами своего дела, не подозревая о наличии какого-либо иного способа существования и применения своих талантов, кроме как в рамках и на благо «родного» цеха. Об этом же, кстати, не менее убедительно свидетельствуют дошедшие до нашего времени уставы средневековых ремесленников Франции, Германии и Британии.
Помимо производственной принадлежности, термин «вольный каменщик» служил также для выделения из общей массы наиболее известных архитекторов и мастеров-строителей, которые получали специальные, самые ответственные задания. Именно они пользовались особым доверием королей, епископов, а других высокородных западноевропейских светских и духовных сеньоров. В качестве наиболее прославленных каменщиков Средневековья, как правило, предстают легендарные комачины (magistri comania) - строители-итадьянцы из провинции Комо, которые получали заказы на возведение католических соборов от самих римских иерархов. Правда, подобная информация многими специалистами опровергается. Однако с оппонентами, которых, в частности, представляют англичанин Роберт Гулд и американец Артур Уайт, можно поспорить. Так, автор масонской Энциклопедии во многом безосновательно относит сведения о комачинах к разряду «пустых слухов» . Разумеется, оспаривая такую оценку, нельзя утверждать, что средневековая Западная Европа была переполнена братствами бродячих «вольных каменщиков». И все-таки наличие отдельных представителей «вольнонаемных» специалистов-виртуозов в области строительства подтверждается документально. Об этом, например, свидетельствуют пункты «Ордонансов лондонских масонов» 1521 года, в которых речь идет о деятельности вполне реальных, а не придуманных каменщиков-иностранцев2. Известно также, что в период правления короля Генриха VIII Тюдора (1509-1547) в Англию были приглашены многочисленные мастера-итальянцы. Среди них особенно выделялись зодчие Пьетро Торриджано и Тото дель Нунциата, а также художники Джованни да Майано и Бенедетто Ровецано3.
Практика приглашения талантливых зодчих-иностранцев получила наибольшее распространение в период Возрождения и захватила все страны европейского континента, включая Великое княжество Московское4. Напомним, что многие архитекторы, отстраивавшие московский Кремль, были выходцами из далекой Италии.
Таинство посвящения .
Не желая принимать участия в трагических коллизиях, ослабляющих древний Орден «вольных каменщиков», якобы открывающего свою летопись «деяниями Моисея и Египетских Волхвов», прусские масоны, тем не менее, заявили о своем желании подчиниться классическим Обрядам трех английских степеней, а также покровительству уважаемого герцога и высокой Шотландской Директории2.
В целом вопрос о возможном участии тамплиеров в создании масонского Ордена распадается на ряд самостоятельных сюжетов. Прежде всего, неясно, с какого момента рыцари-храмовники могли приступить к созданию масонства. Со времени Крестовых походов, как утверждал Рэмси? После бегства в Шотландию, как считает Робинсон? Или же в другое, более позднее время? Например, известно, что в ноябре 1804 года произошло официальное восстановление Ордена тамплиеров в наполеоновской Франции с избранием их собственного Великого мастера - Бернара-Раймона Фабре-Палапра3. По-видимому, введение этой должности должно было свидетельствовать о сохранившейся принадлежности организации к масонскому братству. Позднее в этой же среде были торжественно отмечены подвиги средневековых тамплиеров. В частности, 11 марта 1808 года в парижской церкви Сен-Поль прошла поминальная служба в честь несправедливо казненного магистра Жака де Моле4.
Известно, что могущественный Орден тамплиеров повсюду, включая территории Англии, Ирландии и Шотландии, существовал легально, не предпринимая каких-либо попыток скрыться под тайными покровами. У крестоносцев были также собственные гильдии каменщиков-строителей, которые, как удалось выяснить исследователям, являлись ассоциированными членами Ордена1. Однако фактов использования этих ремесленных структур в непрофессиональном и, тем более, в духовном направлении не существует. Рыцари-храмовники, получившие обвинение в еретичестве, предпочитали участвовать в более реальных и прибыльных предприятиях. Они, например, активно вмешивались в общественную и политическую жизнь приютивших стран и даже принимали участие в войнах между ними .
Во многом неясным остается поведение тамплиеров в момент гибели Ордена. В частности, его преследование на Британских островах осуществлялось без особого рвения, хотя все его богатства были поделены между государством и Орденом Госпитальеров. По этой причине действия, которые пытаются приписать жившим в Шотландии, а также бежавшим сюда из континентальной Европы рыцарям представляются не вполне логичными. С учетом благоприятной для себя специфики, теперь уже бывшие храмовники легко могли пережить сложные времена, опираясь на ранее созданные организационные структуры. К тому же попытки тайной консолидации эмигрантов с неизвестными целями не одобрило бы правительство ни одной страны мира. Скорее всего, тамплиерам действительно удалось сохранить в Шотландии, которая в начале XIV столетия находилась в оппозиции к Ватикану, некоторые опорные пункты. Однако вряд ли они имели отношение к возникновению масонства, которое появилось отнюдь не в качестве чьей-либо прихоти. Речь следует вести о событиях принципиально иного содержания. Немногие сохранившиеся факты свидетельствуют, что значительно позднее рассматриваемых событий, на рубеже XVII-XVIII вв., в некоторых европейских странах (в Англии, Шотландии и во Франции) наблюдалось сближение двух самостоятельных тайных систем - старого масонства и неотамплиеров. По всей видимости, их взаимный интерес был спровоцирован падением династии Стюартов. Встречное движение явно контролировалось лидерами якобитской оппозиции, среди которых было немало представителей обоих течений1. В организационном плане результатом такого объединения стала легализация рыцарского масонства «строгого послушания». Его появление как самостоятельной системы внесло в набирающую популярность деятельность Великой ложи Лондона элементы раскола. Лишь в конце XVIII века рыцарская составляющая «строгого послушания», как уже было отмечено, подверглась критике и осуждению в Вильгельмсбаде.
Созданная в 1717 году Великая ложа признавала и контролировала только «цеховые» масонские степени (Ученик, Подмастерье, Мастер). А представители рыцарско-якобитской ветви братства считали подлинными собственные, «высокие градусы». Противостояние различных масонских систем, обострившееся к середине XVIII столетия и приобретавшее временами острый характер, привело к их временному запрету в ряде европейских стран - Испании, Португалии, Италии, Австрии, Голландии.
На страже интересов республики
Как и в Европе, в этой стране действовали многочисленные тайные интеллектуальные союзы. Их деятельность активизировалась при Якове I Стюарте, когда в Англии обозначилось контрнаступление консервативных, прокатолических сил, что ухудшило условия научной работы. Наибольшей популярностью среди английских интеллектуалов пользовался эзотерический Орден розенкрейцеров. Одним из проводников его влияния в Англии был, в частности, автор «Новой Атлантиды» Фрэнсис Бэкон (1561-1626)3. Знаменитый философ и политик всячески восхвалял такую общественную систему, в которой исключительное положение занимают ученые.
Попытки практического осуществления идей Бэкона привели к созданию Робертом Бойлем (1625-1691), родоначальником научного аналитического метода, так называемого «невидимого колледжа» в Оксфорде. В организационном плане колледж, тривиально именуемый братством1, представлял собой немногочисленную, но хорошо организованную и закрытую для внешнего мира структуру. Его участниками могли стать только тщательно отбираемые люди. Как и будущие масоны, они проходили специальный кандидатский стаж и преодолевали специальную процедуру инициации-посвящения2. Впоследствии союз ученых, действовавший в течение 1648-1659 годов, был преобразован в Королевское Общество . Любопытно, что в его архивах за 1659 год специалисты обнаружили первые упоминания о «вольных каменщиках». Так, в одном из регистров Общества записано, что «это ремесло... было основано королями, принцами и другими почтенными людьми». Здесь же превозносились заслуги «отца мудрости» Гермеса, который покровительствовал геометрии и ремеслу каменщиков. По мнению составителей регистра, именно Гермес «нашел два каменных столпа, где были высечены Знания», переданные впоследствии строителям Вавилонской башни4.
Очевидные параллели с масонскими традициями прослеживались и в других областях общественно-научной деятельности интеллектуальной элиты Англии. Так, один из организаторов Королевского Общества Джон Уилкинс (1614-1672) в апреле 1648 года занял пост Смотрителя (Warden)
Уодхэм Колледжа (Wadham Colledge) в Оксфорде1. Незадолго до падения Республики и реставрации Стюартов он был назначен парламентским указом на должность Мастера Тринити Колледж в Кембридже.
Участниками модного интеллектуального движения, которое можно расценивать в качестве одного из компонентов формирующегося спекулятивного масонства, стали многие видные члены Королевского Общества. Думается, именно по этой причине названия официальных должностей в университетских структурах перекочевали позднее в масонские регламенты.
Помимо уже знакомых нам Роберта Мюррея, Элиаса Эшмола и Кристофера Рена, членами «невидимого колледжа» оказались: астроном сэр Пол Нейл, врач Джонатан Годдерд, математики Лоренс Рук, Уильям Болл и Уильям Петти2. В будущем люди именно из этой среды возглавили новое масонское движение3.
Деятельным создателем тайных обществ в послереволюционной Англии выступал и философ-рационалист Джон Толанд (1670-1722). Для своих «сократических» клубов он разрабатывал специальные ритуалы, напоминавшие масонские4. Новейшие изыскания британских историков доказывают более весомое участие прославленного интеллектуала в событиях масонского Возрождения. Так, в его личном архиве, хранящемся в Британской Библиотеке, обнаружен текст одной из первых масонских «Конституций»5. Он был составлен в Гааге в 1710 году с участием эмигрантов-гугенотов из Франции Пьера Маршана и Жана Руссе де Миссу. Документ является прообразом английской книги «Конституций», впервые опубликованной Дж. Андерсоном и его коллегами по Великой ложе. Отметим, что Джон Толанд познакомился с Маршаном и его друзьями-масонами во время своего путешествия в Западную Европу, состоявшегося много раньше исторических событий 1717 года.
Таким образом, в своем стремлении к объединению и созданию Великой ложи лондонские масоны не были оригинальны. Они опирались на опыт и традиции других тайных организаций, деятельность которых оставила заметный след в общественно-политической жизни континентальной Европы и Великобритании XVII-XVIII столетий.
Приведенные факты - достаточно убедительные свидетельства взаимовлияния и консолидации интеллектуалов Западной Европы1. Истоки анализируемых процессов теснейшим образом связаны с «культурным взрывом» эпохи Возрождения. Крупнейшие мыслители Нового времени, выступая против схоластики и критикуя засилье католицизма, способствовали возникновению первых тайных философских ассоциаций, перешагнувших национальные границы. Так, деятельность Ордена розенкрейцеров в XVII веке распространилась по Германии, Голландии, Франции, Италии и Британии2.
