Французское "славянофильство" конца XIX - начала XX века Данилова Ольга Сергеевна

Содержание к диссертации

Введение

I. Французское «славянофильство» -границы и парадоксы понятия 39-56

II. Условия зарождения и истоки «славянофильских» идей во Франции (вторая половина XIX века) 57

И.!. Становление французской русистики: между полонофильством и русофильством 57

II.2 А.Леруа-Болье: от русистики к «славянофильству» 85

П.З. Недооцененный фактор франко-русского сближения 102

III. Французское «славянофильство» в апогее исканий (1890-е годы — первое десятилетие XX века) 115

III. 1 «Католическое возрождение» во Франции на рубеже XIX-XX веков 115

Ш.2 Кристаллизация интеллектуального направления: от умонастроений к поиску организационных форм 130

Ш.З. Французский Институт в Санкт-Петербурге и развитие научной русистики 144

IV.П.Паскаль-персонификация кризиса французского «славянофильства» (1917 - начало 1920-х годов) 166

IV.1. Европейские интеллектуалы в поисках «света на Востоке» 166

IV.2. Русская революция и крах политических исканий французских «славянофилов» 180

Заключение 199

Список источников и литературы 205

Приложения 230

• Становление французской русистики: между полонофильством и русофильством
• «Католическое возрождение» во Франции на рубеже XIX-XX веков
• Европейские интеллектуалы в поисках «света на Востоке»

Введение к работе

Связь, исторически сложившаяся между Францией и Россией, поистине уникальна. Наши страны чаще всего выступали как внимательные партнеры, уважающие и стремящиеся понять друг друга во благо будущего Европы, одним словом, в любых коллизиях не теряющие нить «сердечных» отношений. Однако этому предшествовал противоречивый процесс «узнавания» друг друга — народы Франции и России прошли непростой путь преодоления взаимонепонимания, одной из решающих вех которого стало заключение франко-русского союза 1891-1893 гг. С тех пор минуло более 100 лет...

Глубокие преобразования на европейском континенте в XX в. по-новому осветили значение союза, что стало толчком к оживлению исследовательского интереса к истории отношений Франции и России. 100-летнему юбилею заключения союза был посвящен коллоквиум историков с красноречивым названием «Новый взгляд на русско-французский союз»¹, усилия участников которого были подчинены задаче - выработать таковой взгляд. Уже этим подчеркивалось, что союз как по своему символическому, так и реальному значению вышел за рамки военной и дипломатической истории. Именно тогда открывавший коллоквиум французский посол ПМорель обратил внимание исследователей на роль интеллектуальных связей, являвшихся до сих пор недооцененным фактором

становления союза .

Традиционно интерес исследователей концентрировался на проблемах политического диалога России и Франции, аспекты же культурного, духовного общения между народами рассматривались менее пристально. «Новый взгляд» корректировал акценты, предполагая придать новый импульс традиционной политической истории русско-французских отношений, в частности за счет обращения к глубинным пластам диалога культур. В этой связи исследование оригинального интеллектуального направления французского «славянофильст-

¹ См: Петров П. Коллоквиум «Новый взгляд на рус с ко-французе кий союз 189J-1893 гг.»// Новая и новейшая история. 1994. №4/5. С.374-375.

Выступление Чрезвычайного и Полномочного посла Франции в России г-на Пьера Мореля на открытии коллоквиума «Новый взгляд на франко-русский союз» // Россия и Франция XVIII-XX. Вып.1. М.,1995.

4 ва»³, выступившего заметным фактором общественной поддержки «союза сердец», призвано заполнить существующий до сих пор пробел в историографии

Историческую роль французского «славянофильства» трудно переоценить. Оно не только оказало влияние непосредственно на становление союза двух великих держав и сыграло стабилизирующую роль в период его существования, но и стало позже одним из факторов позитивного отношения определенной части «славянофильски» настроенных французов к большевистской революции. Французские «славянофилы» выступили одной из тех исторических сил, которые ткали личностную и интеллектуальную ткань, ставшую в будущем прочной основой для особой связи двух культур.

Исследование эффекта «зеркального» отражения в межкультурном диалоге на примере французского «славянофильства» обретает особое значение в условиях интеграции и глобализации с точки зрения участия России в европейском диалоге. XX век кардинально поменял ситуацию: в противостоянии двух стратегий человеческого бытия на территории Европы в период новой и новейшей истории Россия, как лидер восточно-европейского культурного круга, была поставлена перед необходимостью понимания, восприятия и отображения Западной Европы. В свою очередь аналогичные процессы: постижение «русской загадки», признание духовно-нравственного потенциала и культурно-исторического значения России не могли не задеть и Запад.

«Россия и Европа» — тема, давно находящаяся в центре внимания русской общественной мысли. В первую очередь речь идет не просто о сопоставлении путей исторического развития и культурных траекторий России и стран Западной Европы, а о том, насколько глубоко и органично Россия принадлежит Европе и что означает для России проблема европейской культурной идентичности. XXI век необычайно обострил интерес к истории формирования европей-

Этот прочно закрепившийся в литературе парадоксальный термин был впервые применен в качестве самоназвания более ста лет назад (1897) французским славистом рубежа XIX-XX вв. Л.Леже, а чуть позже (1908) подхвачен известной во Франции журналисткой и романисткой Ж.Адан. К концу XX в. данный термин уже широко вошел в научный оборот, прежде всего применительно к личности П.Паскаля, благодаря работам таких исследователей, как А.Мазон, Ж.Нива и Ф.Фюре.

5 ской цивилизации и цивилизационному видению самой истории. В последнее время споры вокруг этих вопросов приобретают все большую остроту и по накалу страстей порой напоминают дискуссии «славянофилов» и «западников» Х1Х-начала XX в. В поиске ответа на проблемы этих споров помогает изучение истории русско-французских связей, в первую очередь, культурных. Рассмотренные в европейском контексте и в широкой исторической перспективе они обретают новое измерение.

Также тема «Россия и Европа» является частью сравнительно новой и обсуждаемой проблемы, формулируемой как «образ других», предметом исследования которой выступают взаимные представления народов и государств друг о друге на разных этапах исторического развития. Это чрезвычайно интересная тематика, в которой объективное и субъективное тесно взаимопереплетены, а проблемы социальной психологии и индивидуального сознания выходят на первый план.

Диалог культур России и Франции, продолжающийся вот уже более трехсот лет, традиции дружбы и сотрудничества этих стран имеют немаловажное значение в свете исканий «русского пути», прежде всего, в той их части, которая касается самоопределения России по отношению к Западу. Российская интеллектуальная общественность не отрицает, что, прежде всего, источником этого самоопределения должно выступить культурное своеобразие и духовное величие России, признавая тем самым, что историческое призвание России состоит в отстаивании приоритета культуры перед остальными сферами общественной жизни. Активные процессы взаимодействия культур как раз относятся к числу факторов, способствующих формированию доминирующей роли культуры, потому осмысление истории межкультурного диалога, являющегося на сегодня важнейшим фактором реальной политики будущего, обретает особую практическую актуальность.

Объектом исследования данной диссертации являются французские интеллектуалы, объединенные серьезным интересом к русской истории, культуре,

религии, а также стремлением к осмыслению места и роли России в судьбах Европы. Предмет исследования - французское «славянофильство» как комплексный (философско-религиозный, интеллектуальный) феномен общественной жизни Франции рубежа XIX-XX вв.

Настоящее исследование подчинено двуединой цели. Во-первых, раскрыть сущность французского «славянофильства», его мировоззренческие, нравственно-психологические, культурные, религиозные и социальные основы. Во-вторых, воссоздать вклад и роль данного интеллектуального направления в общественно-политических и культурно-религиозных коллизиях конца XIX-начала XX в.

Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:

провести сравнительный анализ содержания термина «славянофильство» в контекстах французской и русской интеллектуальных культур и обосновать корректность его введения в научный оборот;

выявить истоки и условия зарождения «славянофильских» идей во Франции;

рассмотреть особенности духовно-нравственного климата Франции на рубеже XIX-XX вв., оказавшие определяющее влияние на развитие французского «славянофильства»;

проследить эволюцию представлений французских «славянофилов» на основе анализа их литературного наследия, публицистики и общественно-политической деятельности;

проанализировать причины краха политических исканий французского «славянофильства» посредством углубленного изучения парадоксального эпизода «обращения в коммунизм» П.Паскаля;

раскрыть роль французского «славянофильства» в становлении научной русистики во Франции.

Историографический аспект проблемы и степень ее научной разработанности. Комплексный и междисциплинарный характер исследования обуславливает разноплановый историографический контекст.

Внешнеполитическая история отношений России и Франции в конце ХГХ-начале XX в., и прежде всего, образование русско-французского союза как ее основная веха, неоднократно выступала предметом исследования в отечественной историографии. Внимания специалистов удостоились военно-стратегическая, финансово-экономическая, политико-дипломатическая составляющие союза, восприятие русско-французского сближения общественными кругами, историография вопроса⁴. Однако французское «славянофильство» как интеллектуальная канва военно-политического союза России и Франции оказалось вне поля зрения историков, будучи в лучшем смысле лишь обозначено.

Тема интеллектуальных связей, установившихся между двумя народами благодаря русско-французскому сближению и союзу, была поставлена и отчасти разработана А.З.Манфредом⁵ лишь в 1960-е гг. Работы не только подтверждают на различных примерах существование тесных культурных связей и литературных взаимовлияний между двумя странами, но и непосредственно повествуют о зарождении «славянофильского» направления в литературе Франции в 1870-х гг., хотя автор и не употребляет в исследованиях данный термин.

А.Манфред выделяет в компании по франко-русскому сближению не только политическую, но и интеллектуальную составляющую. Его работы посвящены, прежде всего, теме популяризаторства русской литературы во Фран-

⁴ Антюхииа-Московченко В.И. История Франции 1870-1918. М.,1963; Она же. Третья республика во Франции 1870-1918. М.,1986; Борисов Ю.В. Русско-французские отношения после Франкфуртского мира. М.,1951; Он же. Новейшая история Франции 1917-1964. М.,1966; Иоффе А. Русско-французские отношения в 1917 году. М.,1958; Манфред А.З. Внешняя политика Франции 1871-1891 М.,1952; Он же. Образование русско-французского союза. М.,1975; Оболенская СВ. Франко-прусская война и общественное мнение Германии и России, М.,1977; Розенталь Э-М. Дипломатическая история русско-французского союза в начале XX в. М.,1960; Рыбаченок И.С. Союз интересов и «союз сердец» // Вопросы истории. 1982. №4; Она же. Франко-русский союз во французской историографии // Внешняя политика России: Историография: Сб.ст. М.,1988; Тарле E.B. Европа в эпоху империализма. М.,1928; Хвостов В.М. Проблемы истории внешней политики России и международных отношений в конце XIX- начале XX в.: Избранные труды. М.,1977; Он же. Франко-русский союз к его историческое значение. М.,1955.

Манфред А.З. К истории русс ко-французе к их культурных связей 70-80-х гг. XIX в. // Очерки истории Франции XV1II-XX. М, 1961; Он же. Традиции дружбы и сотрудничества. Из истории русско-французских и советско-французских связей. М.,1967.

8 ции, то есть непосредственно одному из факторов становления «славянофильских» умонастроений. Автор проанализировал и показал многочисленные примеры проникновения русской науки, искусства и литературы в интеллектуальную жизнь Франции. Традиции культурных связей, по его мнению, являлись некой санкцией военно-политического сотрудничества. Однако статьи историка не лишены идеологического оттенка - он придает исключительное значение «русскому» фактору в развитии французской литературы, акцентирует внимание на революционной силе русской литературы, что, впрочем, не умаляет их общего достоинства и не исключает элемента новаторства во франковедении 1960-х гг. Хотя уже тогда сам А.Манфред говорил, что обозначенная тематика потребует целого ряда работ, раскрывающих ее различные аспекты.

Единичные фрагменты, касающиеся идей французского «славянофильства», проскальзывали на страницах «Французского ежегодника». В 1970-е гг. появляются работы: Ю.И.Рубинского⁶, где на фоне анализа отношений между церковью и государством во Франции прослеживаются некоторые интеллектуальные веяния эпохи (хотя автор не избежал оценок политической ситуации в стиле марксистской идеологии) и Г.В.Хасиной⁷, которая интересна тем, что является первой попыткой специального исследования о движении «Сийон». Однако Г.Хасипа, анализируя деятельность общества «Сийон» и ее влияние на общественное мнение, вовсе не упоминает о другом центре молодежного движения Франции - группе аббата Ф.Порталя, на идеи которого непосредственно повлияли воззрения лидера сийонцев М.Санье о христианской демократии. Данная статья имеет идеологически ангажированный характер, что выразилось в частности в идеализации автором связи «Сийона» с социалистическим движением. В целом же оба этих исследования ограничиваются лишь описанием контуров брожения общественного мнения Франции на рубеже XIX—XX вв., в

⁶ Рубинский ІО.И. Клерикализм и политическая борьба во Франции на рубеже XIX-XX вв. // Французский еже
годник.! 972. М„ 1974.

⁷ Хаснла Г.В. Социальны!! католицизм и христианская демократия во Франции в конце Х1Х-начале XX. Обще
ство «Сийон» 1894-1910// Французский ежегодник. 1974. M..I976.

9 частности - политических предпосылок «католического возрождения», а также — создания движения «Сийон» как попытки поиска «нового общества».

В 1980-е гг. во «Французском ежегоднике» появляются первые статьи, продолжающие тему культурного диалога Франции и России, сформулирован-ную еще А.Манфредом. Коллективная статья В.Г.Кисунько - М.М.Наринского представляет краткий обзор культурного диалога двух стран, прежде всего, в период XIX в. Однако основное внимание уделяется контактам в области искусства, музыки, архитектуры и науки; литературные же связи авторы ограничили деятельностью И.Тургенева, а имена выдающихся русистов вообще оставили без внимания. Зато Е.М.Макаренкова⁹ подробно проанализировала научную деятельность Л. Л еже. При этом она исследовала наследие именно этого «пионера русоведения» т.к., по ее мнению, он был более остальных русистов предан интересам науки. Эта работа стала первым, кроме некролога¹⁰, обстоятельным исследованием о «славянофиле» в советской историографии, до этого Л.Леже был запечатлен в ней как автор поверхностных сочинений о России .

И, тем не менее, большая заслуга в освоении тематики культурного диалога Франции и России принадлежит все же советским литературоведам, которые в известной степени опередили историков в разработке данной темы. Проблема вхождения русского художественного слова в культурный обиход западноевропейских стран, в частности Франции, была поставлена советским литературоведением в 1920-1930-е, а в 1960-1970-е гг. стала уже предметом пристального внимания. Одну из главных ролей в этом сыграл «Сектор взаимосвязей русской и зарубежных литератур» (Институт литературы АН СССР, Пушкинский дом), задачей которого было систематическое изучение истории русско-западноевропейских литературных и культурных отношений на протяжении XVHI-XX вв. По инициативе или при участии его руководителя М.П.Алексеева

⁸ Кисунько В.Г., Парижский М.М. Русско-французские культурные связи (XIX-начало XX в.) // Французский
ежегодник. 1984. М.,1986.

⁹ Макаренкова Е.М. Луи Л еже - первый французский славист. К истории французско-русских культурных свя
зей второй половины XIX в, //Французский ежегодник. 1986, М.,1988.

¹⁰ Лавров П.А. Памяти Л.Леже // Известия И Отд. Рос. Акад. паук. Т.28. М.,1923.
" См.: Советская историческая энциклопедия. T.8. М.,1965. С.529.

10 в 1960-е гг. осуществлялись самые значительные коллективные труды сектора, среди которых и сборники статей, посвященные международным связям русской литературы.

Также особо стоит отметить некоторые работы специального обширного издания «Русская культура и Франция». Так С.А.Макашин исследует пропаганду русской литературы во Франции и повествует о завоевании французской нации русским классическим романом, акцентируя при этом внимание на деятельности Э.М.де Вогюэ. Автор говорит о существовании «русского движения» во французской литературе с 1880-х гг. Данная статья перекликается с другими работами о пропагандистской роли ИТургенева и о завоевании Франции романами Л.Толстого¹³.

Обзор П.Н.Беркова интересен тем, что увязывает культурологические и политические мотивы, чем подчеркивает перспективность изучения политической истории в свете ее «другой истории» - культурной. Причем статья повествует не только об изучении во Франции русской литературы, но и русского языка. Литературовед подробно рассказывает о содержании работ многих французских ученых периода 1870-1930 гг., оперируя при этом терминами «русисты», «русоведы», «слависты». Тем не менее видные французские «славянофилы» (А.Леруа-Болье, Ш.Кене, А.Грасье) остались вне поля зрения исследователя. П.Берков предложил своеобразную периодизацию изучения русской культуры и литературы во Франции. Однако обзор носит тенденциозный характер и потому порой излишне критичен, но, несмотря на идеологическую определенность многих оценок, для него характерен качественный, подробный анализ фактического материала.

Значительный пласт исследований историографии составляют работы о деятельности в Советской России французских интернационалистов в 1918-

¹² Макашии С.Л. Литературные взаимоотношения России и Франции XVIII-XIX вв. // Литературное наследство. T.29-30. М.,1937.

" Чистякова М. Лев Толстой и Франция //Литературное наследство. T.31-32. М.,1937; Алексеев М.П. Тургенев - пропагандист русской литературы на Западе. М.;Л.,1948; Международные связи русской литературы: Сбхтатей / Под ред. М.П.Алексеева. М.;Л„1963; Гроссман Л.П. Собеседник Толстого Р.Роллан и его творчество. М.,1928; Прийма Ф.Я, Русская литература на Западе: Статьи и разыскания. Л.,1970. ¹⁴ Берков П.Н. Изучение русской литературы во Франции //Литературное наследство. Т.33-34. М.,1939.

1920 гг. В 1980-х гг. «Французский ежегодник» публикует целый ряд статей на эту тему¹⁵. Однако все они сводятся к констатации факта присутствия французов в большевизируемой России и ие раскрывают такого важного явления в среде французских интеллектуалов, как католическое «попутничество» большевизма, причиной которого явились «славянофильские» умонастроения определенной части французов.

Тематически к этим сюжетам близки работы Л.М. Зак . Исследовательница впервые попыталась восстановить полный состав группы, выявить условия ее возникновения, исследовать деятельность французских коммунистов в Советской России. К сожалению, ключевыми фигурами «группы» в работах выступили лишь избранные, тогда как имена остальных в лучшем случае Л.Зак только упоминает. Вышеназванные работы слишком тенденциозны, многие факты в них упрощаются и искажаются. Деятельность французских сторонников большевизма рассматривается как интернационалистское движение в защиту молодой Страны Советов, против интервентов и сил внутренней контрреволюции, при этом канонизируется строго ограниченный список имен французов, что привело, в частности, к замалчиванию роли французского «славянофила» ГШаскаля как попутчика большевизма.

Некоторые пробелы истории взаимоотношений России и Франции были восполнены российской историографией. Изучение истории политических, экономических и культурных связей России и Франции стало одним из важнейших направлений отечественного франковедения. В частности его представляют материалы сборников Центра французских исторических исследова-

Кузнецова H.B. Советская Россия и Франция (ноябрь 1917 — ноябрь 1918) // Французский ежегодник. 1977. М.,1979; Вильдср М.З. Французские интернационалисты в защиту Великой Октябрьской социалистической революции// Французский ежегодник. 1977. М.,1979; Виллар К. Первое знакомство французского рабочего класса с Октябрьской революцией (1918-1919 гг.) // Французский ежегодник. 1977. М.,1979; Ланжевеп Л. Французская интеллигенция и Октябрьская революция // Французский ежегодник. 1967. М.,1968.

Зак Л.М. Они представляли народ Франции, М.,1977; Она же. Деятельность Французской коммунистической группы РКП (б) в 1918 -1919 годах // Вопросы истории. I960. №2; Она же. Славные традиции солидарности. М.,1962; Она оке. Ленин и французские интернационалисты в 1918-1919 гг. //Участие трудящихся зарубежных страві в Октябрьской революции. М.,1967.

12 ний ИВИ РАН¹⁷ и Фраико-россинекого центра общественных и гуманитарных наук при ИНИОН РАН¹⁸.

Ученица А.З.Манфреда СВ. Оболенская в конце 1990-х гг. желала историкам глубже заинтересоваться проблемой «образа другого», справедливо полагая, что история взаимоотношений между Россией и Францией не только на уровне внешней политики, но и на уровне культуры, а также изучение представлений наций друг о друге могут составить предмет серьезных исследований¹⁹. По мнению исследовательницы «союза сердец» И.С.Рыбаченок, несмотря на определенные успехи, проблема русско-французского союза к началу

Of)

1990-х гг. была далеко не решена . Ею были опубликованы сразу несколько работ в свете «нового взгляда» , но в основном они касались изучения системы франко-русского союза с точки зрения трех элементов: военно-стратегического, финансово-экономического, политико-дипломатического, а потому аспекты «славянофильского» направления интеллектуальной мысли во Франции прослеживаются в них лишь фрагментарно, так как «интеллектуальное горнило» автор незаслуженно вынес за рамки его существенных факторов. Лишь послед-няя работа , написанная в духе интеллектуальной истории, заслуживает с этой точки зрения большего внимания - она непосредственно повествует о процессе складывания «образа другого» в международных отношениях.

Создан в 1993 г. (руководитель - П.П.Черкасов) с целью объединения усилий франковедов в деле изучения политических, экономических и культурных отношений между Францией и Россией. С 1995 г. центр организовал издание тематических сборников «Россия и Франция XVIII-XX».

¹³ Создан в 2001 г. (директор — А.Я.Берелович) в помощь исследователям, работающим в области общественных и гуманитарных наук. При содействии центра публикуются различные сборники докладов.

¹⁹ См.: Оболенская СВ. Русско-французский союз и русское общество // Россия и Франция XVII-XX. М.,1998.
Вып.2. C.I70.

²⁰ См.: Рыбаченок И.С. Союз с Францией во внешней политике России в конце XIX в. М., 1993. С.9.

²¹ Рыбаченок И.С. Брак по расчету: ІІ.К.Гирс и заключение русско-французского союза // Российская диплома
тия в портретах. М.,1992; Она же. К истории соглашения между Россией и Францией о подтверждении русско-
французского союза // Россия и Франция XVII-XX. Вып.2. М., 1998; Она оке. Путь к союзу с Францией: эволю
ция взглядов генерала Н.Н.Обручева // Россия и Франция XVII-XX. Вып.4. М.,2001; Русско-французский союз:
сто лет изучения // Россия и Франция XVII-XX. Вып.1. М.,1995;Онл Dice. Русс ко-французе кий союз в тостах //
Россия и Франция XVII-XX. Вып.2. М.,1998; Она же. Русско-французский союз во внешней политике России
(1894-1904)// Россия и Франция XVI1-XX. Вып.2. М.,1998; Ока же. Союз с Францией во внешней политике
России в конце XIX в. М.,1993.

²² Рыбаченок И.С. Россия и Франция: союз интересов и союз сердец. 1891-1897: Русско-французский союз в
дипломатических документах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и меню. М.,2004.

В 2001-2003 гг. появляются публикации, «новизна» взглядов авторов которых заключается в приоритете изучению эволюции представлений французов о России в XIX-XX вв. и межкультурному диалогу двух стран. Так А.В.Бодров анализирует общественное мнение во Франции периода зарождения интереса к франко-русскому сближению XIX в., проявившегося, в частности, в появлении «прорусских» книг русиста А.Рамбо. Культуролог Т.В.Партаненко²⁴ исследует исторический процесс формирования национального образа русских в умах французов. Справедливо отмечая роль политического фактора в деле постижения русской загадки, она подробно останавливается на деятельности русистов Л.Леже, А.Леруа-Болье. Исследовательница констатирует раздвоение французского общественного мнения на русофобские настроения и интерес к научному познанию России, оформившийся с работами первых «славянофилов». Однако автор упустила из виду многие другие работы французов, оказавшие не меньшее влияние на складывание «русского образа».

Особо стоит отметить работы Г.И.Любиной²⁵, объектом изучения которой стали научные связи Франции и России. Автор прослеживает направления и динамику двустороннего сотрудничества в области науки, его стимулирующие и тормозящие факторы. В главе о пропаганде знаний о России исследовательница довольно подробно анализирует деятельность первых французских русистов. При этом она вовсе не упоминает о Французском институте в Санкт-Петербурге, под эгидой которого и работали почти все русисты первых десятилетий XX в. В результате чего в параграфе о французских русистах нет целостности, порой автор обозначает лишь фамилии ученых. Более того, в работе встречаются ошибки как в датировках, так и в указаниях фамилий русистов. Кроме того, идеализация роли русских интеллектуалов в деле формирования положительного российского имиджа в глазах европейцев привела автора в бо-

²³ Бодров A.B. Влияние общественной психологии на политические события на примере «военной тревоги»
1875 года// Мир в новое время. Спб.,2003.

²⁴ Партаненко Т.В. Представления о России во Франции конца XIX — качала XX вв. // Studia culturae, Вып.2.
Спб.,20О2.

²⁵ Любина Г.И. Россия и Франция: История научного сотрудничества (вторая пол. XIX-нач. XX в.). М.,1996;
Люби на Г.И. Русская научная эмиграция XIX в. в Париже: общий взгляд и уроки // Вопросы истории естество
знания и техники. 2002. №.2.

14 лее поздней работе к неточному выводу о том, что одним из результатов научного сотрудничества стало складывание довольно многочисленного кружка «сочувствующих России интеллигентов», в который входили русисты Л.Леже, А.Леруа-Болье, П.Буайе. Данное определение представляется некорректным в отношении французских «славянофилов».

В этой связи хочется отметить две другие работы, также посвященные истории научных русско-французских связей, - О.Медведковой, В.Ржеуцкого . Оба автора рассматривают историю научных контактов России и Франции сквозь призму деятельности Французского института в Петербурге. Работы наглядно демонстрируют плоды научного, культурного сближения и сотрудничества двух стран, состоявшегося не без участия политических интересов. Вышеуказанные исследования дают объективное представление о практической значимости французского «славянофильства» в деле становления французской русистики начала XX в., кроме того, повествуют о жизни и деятельности многих ученых, которые со временем составят кадровую основу Института славяноведения во Франции.

Впрочем, как и в советские времена, в разработке темы культурного диалога литературоведы опередили историков. В нескольких работах АЛО.Овчаренко уделено пристальное внимание теме литературных взаимоотношений России и Франции, а также изучению русского языка во Франции. Автор предлагает периодизацию развития французской русистики, выделяя четыре этапа ее становления. Тем не менее, с точки зрения французского «славянофильства», работы носят поверхностный характер, потому что касаются в основном обозначения контуров вех литературной деятельности французских русистов и русских эмигрантов.

²⁶ Медведкова О. «Ученые» или «интеллектуалы»? Луи Рео и создание Французского института в Санкт-Петербурге // Отношения между Россией и Францией в европейском контексте (в XVII-XX вв). История науки и междуЕтародныс связи. М.,2002; Ржеуцкий B.C. Французский институт в Санкт-Петербурге // Альянс Франсэз. и Французский институт в Санкт-Петербурге. Спб.,2001.

¹⁷ Овчарен ко А.Ю. Русская литература 1920-1930-х гг. в оценке французской русистики // Россия-Запад: диалог культур. М.,1995; Она же. К истории развития французской русистики // Вестник МАПРЯЛ. 2000. № 31; Она же. Россия и Франция: диалог двух культур // Ученые записки РУДН. М.,2001; Она же. Учебник П.Буайе н Н.Ф.Сперапского «Manuel pour t'etude de la langue russe» как факт преподавания русского языка во Франции // Вестник МАПРЯЛ. 2002. №38.

15 Минимум внимания в отечественной историографии уделялось изучению представлений французских «славянофилов». Так, предметом исследования К.А.Цыковой стала проблема русско-французского союза в трудах «славянофила» А.Леруа-Болье. Она подробно исследует эволюцию политических взглядов француза и анализирует его основные работы. Вслед за зарубежными историками автор рассматривает русиста как «архитектора» союза. Несмотря на обилие привлекаемых в работе трудов А.Леруа-Болье, его самая обстоятельная книга «Царская империя и русские» проработана К.Цыковой меньше его же политической публицистики, что несправедливо умаляет «славянофильское» значение научной деятельности французского исследователя. Кроме того, в силу тематической заданности работы, автор проанализировала в основном политические взгляды «славянофила», но не упомянула о его либеральных и демократических убеждениях, которые во многом их определяли. Наконец, она незаслуженно обошла вниманием работы о А.Леруа-Болье современного слависта Ж.Нива, которые вполне могли бы скорректировать некоторые ее утверждения. Чуть больше внимания со стороны историков уделено П.Паскалю. Несмотря на то, что в 1977 г. это имя проскользнуло в отечественной историогра-фии , изучением его наследия лишь в конце 1990-х гг. стали заниматься исследователи Санкт-Петербурга (по инициативе племянницы П.Паскаля В.А.Русаковой) и Екатеринбурга (под руководством В.А.Бабинцева) . Все эти работы позволяют проследить эволюцию представлений французского «славянофила», объяснить его положительное отношение к революции 1917 года, а также выявить на примере П.Паскаля причины краха политических исканий французского «славянофильства».

Цыковз К.А. Проблема русско-французского союза в работах Анатоля Леруа-Болье // Вестник Московского университета.Сер.8. 2003. №6.

⁹ Соловьев О.Ф. Рец. на кн.: Паскаль П. Мой русский дневник. Во французской военной миссии в 1916-1918 гг.//Новая и новейшая история. 1977. №2.

³⁽¹ Русакова В.А., Ржеуцкий B.C. Пьер Паскаль: христианки или большевик // Российская интеллигенция на историческом переломе, первая треть XX в. Спб., 1996; Русакова В.А. Pierre Pascal. Француз, влюбленный в Россию// Bulletin d'Alliance Francaise de Saint-Petersbourg. 1999.№2.

Бабинцев В.А. Христианский шанс русской революции в зеркале французского «католического возрождения» // Европа в контексте диалога Запада и Востока в новое и новейшее время. Екатеринбург, 1998.

В заключение обзора необходимо указать, что для выявления содержания термина «славянофильство» и изучения правомерности его употребления в отношении французских интеллектуалов соискатель обращался к работам, по-священным истории славянофильства и отдельным его персоналиям .

Таким образом, французское «славянофильство» как целостный исторический феномен незаслуженно осталось вне сферы внимания отечественных историков. При всей изученности основных составляющих истории франко-русского военно-политического союза конца XIX в. французское «славянофильство» как его интеллектуальная предпосылка остается еще недооцененным фактором. Непосредственно тема «славянофильства» во Франции в конце XIX— начале XX в. историками специально не изучалась, даже не была сформулирована. Хотя на первый взгляд тематика, связанная с культурным взаимодействием России с Францией, не относится к категории малоизученных, в отечественной историографии не предпринималось попытки систематизировать разрозненные факты, восстановить персоналии, имеющие отношение к «славянофильскому» направлению во Франции, и тем самым его идентифицировать. Даже при упоминании некоторых в работах по отношению к ним не фигурирует термин французские «славянофилы». В результате в исследованиях можно встретить разрозненные и порой еле уловимые фрагментарные очертания темы данного диссертационного исследования.

В отличие от отечественной, зарубежная историография, представленная в основном исследованиями французских специалистов, уделила намного больше внимания как изучению важнейших аспектов французского «славянофильства», так и непосредственному исследованию жизни и деятельности отдельных его представителей.

Бердяев Н.Л. Л.С.Хомяков. М.,1912; Эрн В.Ф. Время славянофильствует. М.,1915; Благова Т.И. Родоначальники славянофильства. А.С.Хомяков и И.В.Киреевский. М.,1995; Емельянов Б.В., Исаева М.В. Славянофилы: поиски идентичности. Екатеринбург, 1999; Славянофильство и современность. Спб.,1994; Цимбасв И.И. И.С.Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М.,1978; Он же. Славянофильство (из истории русской общественно-политической мысли XIX в.). М.,1986.

Естественно, что многие европейские исследователи изучали историю рус-ско-французского союза , Впрочем, эти работы также ограничиваются рассмотрением политических и дипломатических аспектов союза, в то же время французское «славянофильство» как его ментальная предпосылка оказывается вне поля зрения ученых, хотя в некоторых из них четче, чем в российских, прослеживаются его очертания . Однако анализ западной литературы позволяет говорить, что пробел изучения французского «славянофильства» историками частично восполнен исследователями смежных с историей дисциплин.

Французские исследователи, в отличие от советских, скорее откликнулись на призыв ПРенувена, указавшего на встрече историков в Сорбонне в 1958 г. на необходимость изучения общественного мнения при анализе внешней политики государств. В 1960-е гг. одновременно выходят обстоятельные монографии французских исследователей. Однако М.Кадо³⁵ в своей диссертации исследует эволюцию образа России лишь в представлении французских интеллектуалов, при этом он ограничивается периодом 1830-1850-х гг. По мне-нию литературоведа Ш.Корбе , в период 1870-1894 гг. во Франции прослеживаются четыре этапа преодоления французами «русской неизвестности». Благодаря данной книге российские исследователи имеют сведения почти обо всех работах французской русистики ХТХ в., а также могут смело опровергнуть пре-

Ллэн Ж.К. Центрально-европейская стратегическая система накануне заключения русско-французского союза // Россия и Франция XVIEI-XX. Вып.2. М.,1998; Огенюис-Селиверстоф А. Роль политических и военных деятелей в заключении фра нко-русс ко го союза// Россия и Франция XVHI-XX. Вып.2. М.,1998; Ренувен П. Новое в ориентации франко-русского союза в 1900-1901 гг.// Французский ежегодник. 1966. М.,1967; Эмерсон Б. Великобритания и франко-русский союз // Россия и Франция XVIII-XX. Вып.2. М.,1998; Albin P. L'AIlemagne et la France en Europe 1885-1894. P.,1913; Dechanel L. Histoire de la politique exterieure de la France. P.,1936; Girault R. Emprunt russes el investissement fransais en Russie 1887-1914. P.J 973; Guillen P. L'Expansion, 1881-1898. P., 1985; Kennan G. The decline of Bismark's european order: franco-russian relations, 1875-1890. N.Y.,1979; Idem. The fateful alliance: France, Russia and the coming of the first world war. Manchester, 19 84; Idem.La guerre de 1870-1871 et ses consequences. Bonn,1990; Langer W.L. The franco-russian alliance. 1890-1894. L., 1931; Nolde B. L'alliance franco-russe: les origins du sisteme diplomatique d'avant guerre. P.,1936; Pinon R. France et Allemagne 1870-1913. P.,1913; Renouvin P. Les engagement de l'alliance franco-russe // Revue d'histoire de la guerre mondial. Octobre,1934; Idem. La politique exterieure de Theophile Delcasse (1898-1905). P., 1954; Idem, Les relations franco-russe a la fin du XIX s. Et au debut du XX s.// Chaier du monde russe et sovietique. №1. P., 1959; Schefer Ch. D'une guerre a Г autre. Ossai sur la politique exterieure dc la 3-rac Rcpublique (1871-1914). P.,1920; Tardieu A. La France ct ses alliances. La luttc pour l'equilibre. P., 1909; Wdsthinger H. L'alliance franco-russe. P.,19I9.

³⁴ Daudet L. L'entre deux guerres. P., 1992; Grunwald С Les alliances franco-russes. P., 1965; Hogenhuis-Seliver.siorf
A. Une alliance franco-russe. La France, la Russie et I'Europe au tournant du siecle dernier. Bruxelles, 1997; Mishon G.
L'Alliance franco-russe 1891-1917. P.,1927.

³⁵ Cadot M. La Russie dans la vie intellectuelle francaise (1839-1856). P.,1967.

³⁶ Corbet Ch. A 1'ere des nationalismes. L'opinion francaise face a I'inconnue russe (1799-1894). P.,1967.

18 увеличенные в источниках утверждения современников о незнании французами России в начале 1870-х гг. Тем не менее изучение наследия «славянофилов» было не главной целью автора, а эпизодом, в результате многие книги русистов хотя и получили оценку автора, но остались нераскрытыми по содержанию.

Тематически к этим работам примыкают статьи последних десятилетий по изучению общественных настроений периода становления и существования русско-французского союза. Например, Э.Рео освещает в своей работе проблемы национального менталитета и формирование во Франции «образа рус-

ских». А.Огенюис-Селиверстоф отмечает доминирование аффективного элемента выбора и неприятия между двумя странами. Особое внимание она уделяет журналистской деятельности Ж.Адан — одной из ключевых фигур политической кампании франко-русского сближения. Обе исследовательницы датируют утверждение русофильства во Франции 1892-1893 гг., однако вовсе не упоминают первых русистов и их роли в становлении союзнических отношений, ограничиваясь лишь освещением политических и социально-психологических аспектов «сердечного согласия».

В этой связи хочется отметить статью А.Бернар³⁹, в которой автор предлагает своеобразное видение французского «славянофильства», предпочитая употреблять в его отношении термин «панславизм». Панславизм, по ее мнению, имел во Франции несколько особенностей и первоначально был связан с полонофил ьством, отрицанием всего русского. Постепенно возникает «государственный панславизм», связанный с германской угрозой и необходимостью поиска в лице России союзника, апогеем которого стало открытие Института славяноведения. Но употребление термина «панславизм» приводит к тому, что французское «славянофильство» оказывается исследованным косвенно: автор затрагивает лишь ту часть его определения, которая связана с «национализ-

³⁷ Рео Э.дю. Французское общественное мнение о франко-русском сближении (1893-1897) // Россия и Франция

XVIII-XX.Btm.2.M.,I998.

³³ Огенюис-Селиеерстоф Л. Франция-Россия-Германия (1878-1918) // Россия и Франция XVI1I-XX. Вып.З.

М.,2000.

³⁹ Бернар А. Несколько особенностей панславизма во Франции // Славяноведение. 1998. №5.

19 мом». В итоге «славянолюбие» как основа оформления «славянофильского» направления во французской славистике, а также «славянофилы» школы аббата Ф.Порталя остались за рамками работы.

Значительное количество работ зарубежных исследователей посвящено изучению столь оригинального явления интеллектуальной мысли Франции на рубеже XIX-XX вв., как «католическое возрождение», а также - жизни и деятельности олицетворяющих его литераторов. Обстоятельные монографии предоставляют полную картину подъема католической духовности и морали, анализируют его причины, последствия на примере произведений католических авторов, позволяя тем самым отследить те исторические процессы, в русле которых и формировались мировоззрения французских «славянофилов».

В работах литературоведческого характера каждый из авторов предлагает в отношении данного исторического феномена свое определение. Так Ж.Каль-ве исследует «католическое обновление» во французской литературы», предлагая заслуживающую внимания периодизацию данного явления. Г.Трюк⁴¹ оперирует термином «религиозное возрождение», а Р.Бессед⁴² - понятием «кризис католического сознания» во французской мысли и литературе.

Здесь же стоит отметить исследования по религиоведению, в которых рассматривается как «разрыв между церковью и современностью», так и практические попытки французских католиков по его преодолению. Данные работы способствуют не только глубокому изучению «католического возрождения» в свете процессов, направленных на ревизию подходов официального Ватикана к острейшим проблемам эпохи, но и выявлению попыток оформления идейных направлений своеобразного «богоискательства», в частности - деятельности движения «Сийон» (идеи христианской демократии) или образования группы Ф.Порталя (идеи экуменизма). Многие моменты данных исследований позволяют восстановить картину складывания вокруг лазаристов школы славистики,

⁴⁰ Calve J. Le rcnouvcau calholique dans la litlerature contemporaine. P., 1927.

⁴¹ True G. Histolrc ilc la litterature catholique contemporaine. Tournai,196I.

Bessede R. La crise de la conscience calholique dans la litterature et la pensee francaise a la fin du XIX scieele. P., 1975.

20 которая и являлась первой попыткой придания французскому «славянофильству» организационной формы в XX в.

В частности вехи французского «религиозного возрождения» обозначены в труде Ж.Шолви-И.М.Хилэр , многотомной работе под редакцией Ж.Лс Гоф-фа-Р.Ремона . В коллективной работе под редакцией Ф.Лебрена «изгнанникам

в родной стране» посвящена отдельная статья М.Лагре , где автор дает представляющую интерес классификацию католиков-неофитов по принципу их путей обращения в веру. Эта работа интересна уже тем, что выполнена в характерной методологии школы «Анналов», что предполагает в духе ментальной истории изучение истории католиков, а не католицизма. Экуменической проблематике и трансформации католической мысли во Франции посвящен ряд исследований последователя Ф.Порталя - И.Конгара⁴⁶, в которых, например, анализируется творчество «славянофила» А.Грасье, рассматриваются причины угасания данного интеллектуального направления во Франции.

Религиозный ренессанс в среде молодежи - предмет исследования многих историков. Так идеологию и практическую деятельность общества «Сийон» изучали многие французские историки⁴⁷, однако самая обстоятельная из работ принадлежит Ж.Карону. Деятельности другого центра молодежного движения

- группы аббата Ф.Порталя - были посвящены также несколько работ . При этом в основном они больше анализируют экуменическую деятельность лаза-риста и рассматривают его участие в англо-римской кампании, в то время как

⁴³ Cholvy G„ Hilaire Y.M. Histoire religieuse de la France contemporaine (1880-1930). P.,1986.

⁴⁴ Histoire de la France religieuse I Sous la direction de Jacques Le Goff et Rene Remond. P., 1992.

⁴⁵ LagreeM. Exiles dans leur partie (1880-1920) //Histoire des catholiques en France du XV-e siecle a nos jours/ Sous
la direction de Francois Lcbrun. P., 1980.

⁴⁶ Congar Y.M.J. Avertissement II Gratieux A. Le movement slavophilie a la veille de la Revolution. Dmitri A.
Khomiakov. P., 1953; Idem. Chretiens en dialogue. Contributions calholiques а Г OEcumcnisme. P., 1964; Idem. L*
Eglise De Saint Augustin a I'epoquc modcrne. P.,1970.

⁴⁷ Bilon L. La Democratic chretienne dans la vie politique francaise. Angers, 1955; Fabreques J.de Lc Sillon de Marc
Sagnier. Un tournant du movement social catholique. P.,1964; Caron J. Le Sillon el la democratic chretienne 1894-
1910. P., 1967.

⁴³ Hcmmcr H.M. Fernand Portal. Pretre de la mission. P.,1947; Idem. Fernand Portal 1855-1926, Apostle of unity. N.Y.,1961; Nedoncelle M. Sur I'abbe Portal de Regis Ladous I! Revue d'Histoire ct de Philosophic Religieuses. P.,1974; Gonthier J. Fernand Portal, Fils de Saint Vincent de Paul II Unite des Chretiens. 1976. №22; Gurtner R. Fernand Portal: A pioneer of Today's Ecumenical Dialogue II Vincentiana. 2001. №2.

21 диссертация Р.Ладу посвящена не только группе аббата в целом, по и его отношениям со «славянофилом» П.Паскалем.

Отдельный пласт исследований составляют работы, касающиеся изучения эволюции представлений французских «славянофилов». Жизнь и творчество А.Леруа-Болье исследовали М.Раев, Ж.Нива . Авторы анализируют его политические взгляды, акцентируют внимание на внесении интеллектуального вклада во франко-русский союз, характеризуют многочисленные произведения историка, выявляют особенности и новизну его методологии исследований, дают оценку научной деятельности А.Леруа-Болье, показывая ее значение для французской исторической науки. При этом работа М.Раева, являющаяся введением к изданию «Царской империи и русских» А.Леруа-Болье, по своему объему и информационной насыщенности выглядит более полным научным исследованием, в то время как статьи Ж.Нива имеют больший уклон в сторону исторического эссе и освещают «славянофильские» взгляды русиста.

Предметом работ школы славистики во французской историографии (Ж.Нива, Ж.Лалуа, Ф.К.Кокен)⁵¹ стала исследовательская, научно-преподавательская деятельность одного из самых ярких представителей французского «славянофильства» П.Паскаля. Причем современный славист Ж.Нива одновременно оперирует по отношению к герою терминами «славянофил» и «русофил», что в устах знаменитого специалиста убедительно свидетельствует об идентичности этих понятий для французского менталитета в их толковании как «славянолюбие». Здесь же стоит указать книгу в жанре исторической эссеисти-ки Ф.Фюре , предлагающую трактовку понятия французский «славянофил». Однако предложенная историком схема духовной эволюции героя — увлечение

⁴⁹Ladous R. Monsieur Portal et les siens (1855-1926). P., 1985.

⁵⁰ Racff M. Introduction It Leroy-Beaulieu A. L'Empire des tsars et les nisses. En 3 vol.T.l .P.,1990; Niva G. Anatole
Leroy-Beaulieu It Leroy-Beaulieu A. L'Empire des tsars et lesRusses. En 31. T.I. Lausanne, 1988; Idem. La luciditede
Lcroy-Bcaulicu//Russic-Еигорє. La fin du shistne. Etudes litcraircs ct politiqucs. Lausanne, 1993-

⁵¹ Niva G. L'itineraire exceptional d'un bolchcvik Chretien II Le Monde. 1982. 3 december; Idem. Un Russophile, Pierre
Pascal II Niva G. Vers la fin du myihc russe. Essais sur la culture russe de Gogol a tros jours. Lausanne, 1982; Idem. La
«religion russe» de Pierre Pascal // Niva G. Rossie-Europe. La fine de Shisme. Lausanne, 1993; Laloy J. Preface fl
Pascal P. Mon journal de Russie: a la mission militaire francaise 1916-1918. Lausanne, 1975; Coquin Fr.X. Witness to
his age: Pierre Pascal, political and intellectual evolution//Russian History. 1994. №2.

⁵² Фюре Ф. Прошлое одной иллючии. Очерк коммунистической идеи в XX веке. М.,1998.

22 идеалами коммунизма, разочарование при встрече с реальностью — является линейной и упрощенной, не позволяющей понять предпосылки метаморфозы монархиста в католического попутчика большевизма и логику разрыва с ним. Более того, подобная заданность ведет автора к тенденциозности при подборе и цитировании фактов, что подтверждается при обращении к источникам, биографическим исследованиям.

Особое место в зарубежной историографии занимает литература, посвященная вопросам отношения французской интеллигенции к революции 1917 г. и утверждению большевизма в России. Притягательность большевизма его романтической поры реализовалась в весьма неоднозначном феномене «попутни-чества», одними из факторов которого явились «славянофильские» настроения и идеи католиков-неофитов о необходимости социальной революции. Исследование католического «попутничества» большевизма на примере П.Паскаля позволяет проанализировать не только причины обращения француза-католика в коммунизм как лоно церкви, но и выявить причины краха французского «славянофильства». «Попутничеству» в среде французских интеллектуалов посвящены сразу несколько работ.

В частности, по мнению К.Желена⁵³, Октябрь 1917 г. ослепил некоторых французов и способствовал рождению в общественном мнении социалистического мифа. В работе автор уделяет особое внимание попутчику П.Паскалю: раскрывает причины его интриги с большевизмом и пытается оценить степень «ослепления» французского интеллектуала. Лейтмотивом книги С.Коре выступает образ Советской России во Франции. В поле зрения автора не только попутчики и их роман с большевизмом, но и предпосылки зарождения подобного феномена. В работе дается предыстория отношений двух стран с позиций, которые впоследствии и объясняют иллюзорность мнения французов в отношении русской революции. Не случайно, что название книги созвучно популярнейшему в начале XX в. во Франции роману Ж.Ромена «Тот великий свет с

⁵³ Jekn Ch. L'aveuglement. Les socialistes et la natssance clu mythe sovietique. P., 1984.

⁵⁴ Coeure S. La grande lucura Test. Les francais et Г Union sovietique 1917-1939. P., 1999.

23 Востока». Представитель исторической школы «Анналов» М.Аполон описал в своем эссе процесс индивидуальной детоталитаризации сознания интеллектуалов, выделив четыре категории «бывших коммунистов». Следуя его схеме, П.Паскаль является представителем самой многочисленной из них (тех, кто видел в коммунизме квинтэссенцию политики, но после разочарования деполити-зировался). Однако вышеназванные работы скорее являются исследованиями общего характера, потому что изучение «попутничества» было для авторов не главной целью, а эпизодом.

Наряду с ними в зарубежной историографии есть специальные исследования, полностью посвященные этой теме. В частности это монографии А.Крижель , творчество которой также идейно восходит к методологии школы «Анналов». В одной из своих работ автор предлагает типологизацию приверженцев, выделяя три категории. Согласно этой классификации «славянофил» П.Паскаль относится к третьей категории французов, которых в Россию привела война в качестве членов Французской военной миссии.

С этими работами перекликаются труды английского социолога и публи-циста Д.Кота , который выбрал объектом своего исследования взаимоотношения французских интеллектуалов с коммунизмом, потому что считал французский опыт в этом плане классическим проявлением общеевропейской тенденции. Обе его работы объемны и анализируют движение «попутничества» с момента зарождения до 1960-х гг. Среди основных причин, побудивших интеллектуалов обратиться к революции, Д.Кот указывает на сам климат Франции, который был таков, что большинство из них не могло поступить иначе.

Таким образом, в целом зарубежная историография французского «славянофильства» и его истоков достаточно обширна, в ней соседствуют исторические, философские, культурологические исследования, а также работы по ис-

⁵⁵ Agulhon М. Vu des coulisses //Essais d' ego- histiore. P., 1987.

⁵⁶ Kriegel A. Les communistes francos. P.,1969; Eadem. Communismes au miroir francos: temps, cultures ct soci^tes
en France devant le communismes. P., 1976; Eadem. Histotre du mouvement ouvrier francais. 1914 - 1920. En 2 t.
P., 1964.

⁵⁷ Caute D. Le communisme et les intellectuals francaisc 1914-1966. P.,1967; idem. D. The fellow-travellers: Intellec
tual Friends of communism. New Haven, 1988.

24 тории религии и литературы. Однако, несмотря на употребление во многих работах определения французский «славянофил» (Ж.Нива, А.Мазон, Ж.Лалуа), историография по сути дела так и не дошла до постановки проблемы комплексного исследования французского «славянофильства» как целостного исторического феномена. Понятие - феномен «французский славянофил» прозвучало лишь единожды (Ф.Фюре), да и то в отношении одного, хотя и самого яркого представителя этого интеллектуального направления П.Паскаля. В то же время, например, нельзя по аналогии говорить о неизученности интеллектуального явления «католического возрождения», которому «славянофильство» ничем не уступает по оригинальности и историческому значению. При том, что существует немало исследований непосредственно о жизни и творчестве католических литераторов, также имеются систематизированные работы, в которых в совокупности изучен данный феномен. Можно с полным основанием сказать, что в опубликованных исследованиях проблема вызревания «славянофильских» настроений в интеллектуальной среде Франции рубежа XIX—XX вв., их значения в культурно-историческом контексте эпохи своего решения далеко не нашла.

Источи и ковую основу работы составляет обширный комплекс документов, в котором можно выделить несколько групп источников. Из неопубликованных источников были изучены и использованы материалы Российского государственного архива литературы и искусства из фонда французского русиста

А.Рамбо , в котором сохранились как письма его русских корреспондентов {И.И.Срезневского, К.И.Бестужева-Рюмина и др.), так и французских славистов (Л.Леже, Э.М.де Вопоэ). Материалы переписки отражают спектр знакомств А.Рамбо с русскими учеными, факты научного сотрудничества исследователей. Письма самих французов отмечают результаты работы по культурному сближению двух стран уже в 1880-е гг.

Некоторые материалы фонда Аксаковых помогли глубже проанализировать смысл трактовки термина «славянофильство» в устах русских классиков,

³³ РГАЛИ. Ф.429: Архив А.Рамбо. Оп.1. ⁵⁹ РГАЛИ. Ф.Ю: Фонд Аксаковых. Оп.5.

25 что позволяет обосновать корректность применения данного термина к французским духовным аналогам. Прежде всего, это работы К.С.Аксакова «О названии «славянофил» и «Отголоски о новом происхождении имени славян и славянофилов», которые были написаны в ходе полемики в русском обществе по поводу смысловой нагрузки и возможности употребления данного термина.

В Архиве внешней политики Российской империи при МИД РФ были изучены документы фонда Посольства в Париже⁶⁰, в котором находятся записи о создании ассоциации «Франция-Россия», способствующей созданию взаимоотношений интеллектуального, политического и экономического характера двух стран. Приводятся данные о составе комитета, планируемых мероприятиях, а также о создании Французского института в Петербурге. Среди документов находится проект воссоздания Русской Высшей школы общественных наук в Париже, явившейся в 1900-1905 гг. одной из первых ступеней пути плодотворного научного сотрудничества России и Франции.

В Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории были изучены несколько фондов. Так среди материалов Архива Коминтерна⁶¹ находились анкета и личная карточка сотрудника Коминтерна П.К.Паскаля, уточняющие биографические данные попутчика. Бумаги из фонда основателя Института Маркса и Энгельса Д.Рязанова предоставляют малочисленные, но любопытные сведения о занимаемой должности и ставке научного сотрудника этого института ПЛаскаля .

В диссертационном исследовании были использованы официальные документы по заключению франко-русского союза конца XIX в., которые помогли восстановить атмосферу эпохи, в частности проследить эволюцию обществен-ного мнения по вопросу «русского курса» . Материалы, касающиеся религи-

^м АВПРИ. Ф.187: Посольство в Париже. Оп. 524. *' РЦХИДНИ. Ф.495: Архив Коминтерна. Оп.270. ⁶² РЦХИДНИ. Ф.374: Фонд Д.Рязанова. Ол.1.

^ю Мартене Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными государствами. Т. 15. Трактаты с Францией. 1822-1906. Спб.,1909; Материалы по истории франко-русских отношений за 1910-1914, М.,1922; Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М.,1952; Рыбаченок И.С. Россия и Франция: союз интересов и союз сердец. 1891-1897: Русско-французский союз в дипломатических документах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и меню. М.,2004.

26 озных аспектов формирования французского «славянофильства», способствовали пониманию интеллектуального климата, причин распространения идей экуменизма и христианской демократии⁶⁴.

Наибольшую группу источников составили материалы личного характера: мемуарные и дневниковые записи. Эти источники необычайно информативны, поскольку позволяют рассмотреть во всей полноте эволюцию взглядов французских «славянофилов», причем на достаточно широком фактическом материале, связанном с разнообразием затрагиваемых тем. Более того, многие из них помогают восстановить этапы процесса складывания русского образа в представлении французов и объясняют прочность последующей особой связи двух культур. Анализ мемуаров свидетельствует, что при всей субъективности этого вида источников их данные достаточно репрезентативны.

Одним из основных и ярких источников является 4-томный «Русский дневник» П.Паскаля⁶⁵, хронологически охватывающий период с 1916 по 1928 г., главными объектами которого выступают Россия и Революция 1917 г. Дневниковые записи отражают встречу двух культур через судьбу и идейную эволюцию автора. Ежедневная хроника, которую вел автор, не имеет себе равных, потому что является не только ценнейшим документальным источником, но и одновременно помогает понять увлечение католика революцией и проследить эволюцию его взглядов.

Толчком к опубликованию П.Паскалем своих дневников (впрочем, как и к написанию других работ автобиографического характера)⁶⁶ послужили события 1960-х гг., когда его стали осаждать просьбами об интервью для разнообразных передач, посвященных празднованию 50-летия Октябрьской революции. Именно в это время П.Паскаль неуловимо изменил свое поведение: человек, который с 1936 г. предпочитал не рассказывать о своем пламенном боль-

⁶⁴ Православие и экуменизм (документы и материалы 1902-1997). М.,1998; Россия и Ватикан в конце XIX - пер
вой трети XX в. М.;Спб.,2003; Энциклики его святейшества Папы Римского 1891,1981,1991 годов о труде и че
ловеческой жизнедеятельности, нравственности и морали. Киев, 1993.

⁶⁵ Pascal P. Mon journal Ue Russie (a la mission militaire francaise) 1916-1918. Lausanne, 1975; Idem. Mon
journal de Russte. En communisrae 1918-1921. Lausanne, 1977; Idem. Mon journal de Russie. Mon etat d'ame

1922-1926. Lausanne, 1982; Idem. Mon journal de Russie. Russie 1927. Lausanne, 1986. Pascal P, Mon pere Charles Pascal//Revues des Etudes slaves. T.54.1982; Idem. Les pages d'amiue. Allia, 1987.

27 шевистеком прошлом и годах, проведенных в России, начал выступать публично. По мнению издателя дневника, ученика П.Паскаля - Ж.Нива, молчание учителя объяснялось не только рядом объективных причин (диссертация, академическая карьера, война), но и «невозможностью объяснить аудитории, как можно безоговорочно осуждать советский коммунизм, полностью соглашаясь с моральной революцией 1917 г. и почти не отрекаясь от Ленина»⁶⁷. Также на поведение П.Паскаля повлияли студенческие волнения (1968), которые не обошли стороной университет в парижском пригороде Пантер, где в то время он преподавал, когда пропасть между революционным идеалом и «большевистским абсолютизмом» еще больше углубилась. Тогда-то жена П.Паскаля — Ж.Русакова и показала Ж.Нива крошечные записные книжки, страницы которых были исписаны карандашом, тонким почерком - это и был «Русский дневник».

Это сложная по видовой классификации публикация: здесь в соседстве наличествуют документы официального характера, публицистика и материалы прессы, документы партий и организаций, дневниковые записи и материалы личной переписки. Первые три тома дневника вышли еще при жизни П.Паскаля (1975-1982) в известной во Франции коллекции «Славика» - история и свидетельства», публикующей труды по славистике и руководимой Ж.Нива и Ж.Катто. К первому из них он сам написал краткое вступление о причинах, побудивших его искать «свет на Востоке» и обратить свой взгляд на Россию. Однако после смерти П.Паскаля (1983) работа над изданием дневников замедлилась. Это было связано не только с тем, что прекратились консультации с главным ее участником, но и тем, что последние тома уже охватывали времена беспокойных 1927-1933 гг., когда по цензурным соображениям многие мысли автор начал зашифровывать. Если четвертый том вышел в 1986 г., то работа над пятым томом (с записями вплоть до отъезда П.Паскаля из России в 1933 г.) до сих пор ведется из-за проблем дешифровки текстов.

Ж.Нива. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе. М.,1999. С.114.

Здесь же стоит упомянуть о вспомогательных материалах для оценки личности П.Паскаля и его роли в истории французского «славянофильства» -это воспоминания его друзей, коллег и учеников. Мемуары Б.Суварина, М.Боди, А.Мазона, В.Тапье посвящены непосредственно П.Паскалю и были написаны не только в свете публикации «Русского дневника» и оживления интереса к истории Советской России, но и в результате издания французским Институтом славяноведения специальных тематических сборников о жизни и деятельности светил французской славистики. В частности П.Паскалю было посвящено два из таких сборников: первый - по случаю 70-летия (1961), второй - 90-летия (1982). В воспоминаниях М.Боди, В.Сержа, Л.Нодо⁶⁹ П.Паскаль фигурирует одним из героев. В отличие от вышеназванных мемуаров, содержащих в основном сведения о жизни и научной деятельности П.Паскаля, эти в большей степени помогают восстановить исторический контекст эпохи, т.к. их авторы были непосредственными участниками российских событий 1920-1930-х гг., являясь вместе с П.Паскалем приверженцами большевизма и революции.

Не меньшего внимания среди воспоминаний заслуживают и мемуары о путешествиях по России французских «славянофилов» Л.Леже, А.Грасье, Р.Лабри, Ж.Легра , изобилующие эмоционально окрашенными фактами и характеризующие неординарность восприятия французами российской действительности. В перечисленных книгах раскрываются причины, побудившие их авторов обратить свое внимание на Восток; приводится много примеров и фактов, объясняющих русский характер; анализируются события, происходящие в России до и после революции 1917 г.; прослеживаются попытки постижения французами «русской загадки». Они уникальны не только взглядом со стороны, но и тем, что порой проливают свет на события, которые имели политическое

⁶⁸ Souvarine В. Pierre Pascal et le sphinx //Revues des etudes slaves. T.54.1982. On оке. Пьер Паскаль и Сфинкс// Континент. 1982. №34; Body М. Petr Karlovic // Revues des Etudes slaves. T.54.1982; Mazon A. Avant-propos// Revues des eludes slaves. T.38.1961; TapieV.L. Lescours duvendredi //Revues des Etudes slaves. T.38.1961.

Body M. Un piano en bouleau de Carelie. Mes annexes de Russie 1917-1927. Hachette,19Sl; Idem. Les groupes communistes francais de Russie. Allia,l988; Serge V. Mcmoire d'un revolutionnaire. 1901 -1941 .P., 1951; Idem. Carnets. P.,1951; Он лее. От революции к тоталитаризму: Воспоминания революционера. Оренбург, 2001; Naudeau L. En prison sous la terreur russe. P., 1920.

Leger L. Souvenirs d'un Slavophile P.,1905; Gratieux A. Mes impressions religieusseuses de Russie, Mende, 1911; Labry R. Autour du bokhevisme. Cahors,192I; Legras J. EnSiberie. P.J 899; Он же. Memoires de Russie. P., 1921.

29 значение, но при этом не нашли отражения в других источниках. В комплексе с научно-исследовательскими работами этих же авторов мемуары позволяют выявить значение интеллектуальных связей в «союзе сердец» Франции и России, остававшихся до сих пор недооцененным фактором франко-русского сближения конца XIX в.

Восстановить политический контекст складывания идей французского «славянофильства» помогают мемуары, свидетельствующие об эволюции французского общественного мнения по вопросу заключения военно-политического союза России и Франции. Так воспоминания Ж.Адан⁷¹, вышедшие в начале XX в., интересны тем, что дополняют, уточняют картину оформления умонастроений французов в пользу России, которую в конце XIX в. отчасти формировал ею же и редактируемый журнал «Нувель Ревю». Мемуары Ж.Адан не менее тенденциозны и субъективны, чем ее журнальные «Письма о внешней политике», и по большей части они дают представление о видении автором политических и дипломатических перипетий союза с точки зрения идеи реванша в противостоянии Франции и Германии, а не о его интеллектуальных предпосылках. Не случайно журналистка определяла свое «славянофильство» именно как логический синоним германофобства.

Воспоминания русского ученого, эмигрировавшего в Париж в 1879 г., И.Циона⁷² по времени выхода более синхронны кампании по франко-русскому сближению. И.Цион еще в большей степени, чем Ж.Адан, пропагандировал не столько политическую, сколько военную идею франко-русского союза в свете националистических настроений. Мемуары были опубликованы на французском именно из идеологических побуждений, они во многом повторяют как идеи, так и сюжеты статей М.Каткова в «Московских ведомостях», потому что с 1886-1887 гг. И.Цион стал руководить «Нувель Ревю», таким образом Ж.Адан дала ему возможность параллельно с М.Катковым вести антигерманскую кам-

¹ Adam J. Apres Гabandon de la revanche. P.,1908; Eadem. Impression francaises en Russie. P.,1912. ⁷²Cyon.E. de Histoire de 1'cntente franco-russe 1886-1894. Documents et souvenirs. P., 1894.

панию. Приверженность И.Циона «русскому курсу» привела к тому, что книга пронизана духом «значительности» его роли в заключении «союза сердец».

Третья группа источников представлена научно-исследовательскими работами. Они заслуживают пристального внимания, поскольку являются своеобразным отражением действительности тех времен; положения, сформулированные авторами, выражают не только их собственные взгляды, но и пристрастия общественного мнения, формирующие ментальный фон эпохи. В этой группе особое место занимают сочинения и исследования классиков славянофильства А.С.Хомякова, К.С.Аксакова, И.В.Киреевского, Ю.Ф.Самарина⁷³, а также работы В.С.Соловьева⁷⁴, дающие аргументы в пользу употребления по отношению к французским духовным аналогам термина «славянофилы» и способствующие выявлению общего и особенного во взглядах представителей данного направления интеллектуальной мысли Франции и России. Естественно, что, как и «Русский дневник» П.Паскаля, данные публикации сложны по видовой классификации: в них содержатся материалы публицистического характера, письма, дневниковые записи, научные работы славянофилов и пр.

Однако более многочисленны в этой группе источников работы конца XIX в. французских русистов. Это целый ряд трудов по славистике Л.Леже⁷⁵, труды о России и странах Европы А.Леруа-Болье , книги русистов А.Рамбо, Э.М.де Вопоэ . Их тематика определялась историческими задачами, продиктованными временем, и перспективой союза двух стран. Все они написаны в свете интеллектуального и научного сближения на почве заключения русско-

⁷³ Хомяков А.С. Поли. собр. соч: В 8 т. М.,1900-1914; Он же. Собр. соч: В 2.т. М.,1994; Аксаков К.С. Поли,
собр. соч: ВЗт.М., 1860-1880; Киреевский И.В. Поли. собр. соч: В 2 т. M., 1911; Самарин Ю.Ф. Сочинения: В 12
т.М.,1877-1911.

⁷⁴ Соловьев B.C. Россия и вселенская церковь. Минск, 1999; Он оке. Догматическое развитие церквей // Biblio-
theque slave de Paris. Collection Sim vol. 1994. №5.

⁷⁵ Leger L. Le monde slaves. Etudes politique» et liiteraires. P.,1897; Idem. Russes el Slaves. Etudes politiques et
Htteraires. P.,l890-1899; Idem. Panslavismc et 1'intcret francaise. P.,1917; Idem. Le monde slave. Voyages et
literatures. P., 1873-1902; Idem. Nouvelles <5tudes slaves. Histoire et litte'rature. P., 1880-1886; Idem, La Russie
intellectuelle. P., 1914; Idem. Histoire de la literature russe. P., 1893; Idem. Etude slaves. Voyages et litte'rature.
P.,1875; Он же. Славянская мифология. Воронеж, 1908,

⁷⁶ Leroy-Beaulieu A. La France, La Russie et L'Europe. P.,1888; Idem. Etudes russes et europeenns. P.,1897; Leroy-
Beaulieu A. L'Empire des tsars et les russes. En 3 vol. P.,1990.

⁷⁷ Rambaud A. La Russie epique. Etude sur les chansons heroiques de la Russie. P., 1876; Idem. Histoire de Russie,
depuis les origins jusque 1'anne 1900. P., 1878 ; Idem. Moscou et Sevastopol. 1812-1854. P.,1877; Vogue E.M.de Le
roman russe. P., 1886.

зі французского союза. Зачастую над авторами довлели политические и конъюнктурные соображения, которые удавалось преодолеть не каждому из них. Перед первыми русистами стояла щекотливая задача - необходимо было возвеличить Россию как политическую союзницу Франции и в то же время не уронить себя в глазах французского общественного мнения, которое продолжало неприязненно относится к русскому царизму. Именно поэтому основным объектом изучения становилось прошлое и настоящее русского народа, что обеспечило столь большой успех данных сочинений, т.к. удовлетворяло нарастающий интерес официальной и неофициальной Франции тех времен к «русской загадке». В результате такие исследования отличались от заведомо апологетичных сочинений многочисленных авторов по отношению к самодержавию, хотя в свою очередь были не менее апологетичны в отношении народной Руси.

Данные труды не являлись поверхностным взглядом на русское общество со стороны, а были написаны непосредственно по следам пребывания французов в России. Работы приоткрывали завесу «тайны» русского общества, столь загадочного для француза, поэтому расставленные в них акценты и интерпретация фактов сквозь призму личных ощущений и эмоций авторов представляют большой интерес для понимания сущности французского «славянофильства». Они наглядно демонстрируют степень знакомства, глубину изучения французами конца XIX в. истории, философии и культуры России.

Что касается научных работ, вышедших в период 1930-1970-х гг., то исследованиям Ж.Легра, РЛабри⁷⁸ и П.Паскаля⁷⁹ не в такой степени присущ элемент аффекта. Если они и отражали симпатию авторов к России, то не в силу идеологической заданности, а по состоянию души. Особо среди этой группы источников стоит указать опубликованные докторские диссертации «славяно-

Legras J. La literature en Russie. P.,l929;Idem. L'ame russe. P.,I934;Labry R. Autourde Moujik. P., 1923. ¹⁹ Pascal P, Le pay sail dans l'Histoirc de Russie, a propos d'un ouvrage recent. P._t 1934; Idem. L'enlr'aide paysanne en Russie II Revues des Etudes slaves. T.20.1942 ; Idem. La religion du people russe II Revue de psyhologie dcs peuples, 1947.№ 2,3; Idem. La duree des voyages en Russie au XVIII siecle II Revues des Etudes slaves. T.27.1951; Idem. Histoirc de la Russie des origins a 1917. P.,1957; Idem. Civilisation paysanne en Russie. Lausanne, 1969; Idem. Les grands courants de la pensee russe contemporaine. Lausanne, 1971.

32 филов», в которых интересно проследить обоснование авторами выбора «рус-ских» тем для своих исследований .

Среди материалов публицистического характера особо стоит выделить, во-первых, брошюры А.Леруа-Болье⁸¹, которые стали единственными произведениями известного русиста, переведенными на русский язык и опубликованными в России. Кроме них ни одна книга этого члена-корреспондента Петербургской академии наук не прошла цензуру, включая его знаменитую работу «Царская империя и русские». Очевидно, обе они были изданы по идеологическим соображениям, в частности после указа о веротерпимости 1905 г. и революционных событий. В первой из них убежденный либерал и католик развил проблему роста антисемитских настроений, начатую им ранее в работе «Израиль у разных народов». Данная брошюра явилась сборником лекций, прочитанных в Практической школе высших наук. Во второй он рассуждал о непримиримости доктрин социализма и христианства, о схожести последнего с демократией. Содержание этой брошюры во многом определили положения, высказанные А.Леруа-Болье в речи при вступлении в должность президента комитета «Защиты и социального прогресса»⁸², им же и основанного в январе 1895 г. в противовес радикальным и социалистическим течениям во Франции.

Во-вторых, стоит назвать агитационную брошюру П.Паскаля⁸³, специально опубликованную издательством Коминтерна с намерением противостоять «деморализующему» влиянию НЭПа за границей. Она представляет собой сборник передававшихся за рубеж выступлений по радио агитатора П.Паскаля, в которых он яростно пытался нейтрализовать негативное отношение к Советской России за границей. Данная работа примечательна уже тем, что, называя ее

^so Gratieux A. Le movement slavophilie a la vcille de la Revolution. Dmitri Л. Kbomiakov, P.,1953; Quenet Ch. Tchaadaev et les letters philosophiqucs. Contribution a 1'etude du movement des idees en Russie. P., 1931; Labry R. Alexander Ivanovitch Herzcn. Essai stir la formation et le development de scs idees. P.,1928; Lirondelle A. Lc poetc Alexis Tolstoi. L'homme et 1'oeuvre. P.,1912; Pascal P. Avvakum et les debuts du raskol: la crise religieuse au XVII siecle en Russie. P.,1938; Idem. La vie de 1'archipretre Avvakum ecrite par lui-meme, tradutte du vieux russe en franeais avec introduction et commentaire. P.,1938; Мазон A.A. Материалы для биографии и характеристики И.А.Гончарова. Спб., 1912.

¹ Леруа-Болье А. Антисемитизм Киев,1906; Он же. Христианство » демократия. Христианство и социализм. Спб., 1906.

^к Leroy-Beaulieu A. Pourquoi nous ne sommes pas socialistes I Comite de defense et de progress social. P., 1895.№8. Pascal P. En Russie Rouge (lettres d'un Communiste francaise). Petrograd,1920.

33 чрезмерно оптимистической, автор сам вступал с ней в противоречие на страницах своего дневника, который параллельно вел.

В-третьих, особый интерес представляет стенограмма инаугурационной лекции А.Мицкевича по случаю вступления в должность заведующего кафед-рой славянских языков и литературы в Коллеж де Франс . Ее положения как опровергают мнения некоторых исследователей об излишней политизированности курса профессора-эмигранта, так и подтверждают его предпочтения в преподавании славянских литератур в пользу литературы польской и сербской. Наконец, это материалы, непосредственно касающиеся некоторых моментов истории французского «славянофильства»⁸⁵: доклад специалиста по новой французской литературе и провансальской поэзии нового времени, профессора Харьковского университета С.В.Соловьева, повествующий о трудах французских русистов; брошюра Т.Н.Толычевой о восприятии в России работ А.Леруа-Болье и А.Рамбо; переводная брошюра французского историка П.Шаля, опубликованная в России по поводу смерти А.Леруа-Болье.

Привлекались в данном диссертационном исследовании периодические издания научного и общественно-политического характера. Из последних отметим статьи пропагандиста П.Паскаля, который постоянно публиковался на страницах многих журналов⁸⁶. Так в официальном печатном органе III Интернационала — журнале «Бюллетень Коммунист» он как секретарь Французской коммунистической группы РКП(б) писал материалы, касающиеся деятельности группы. Некоторое время он каждый месяц вел серию статей «Месяц в Советской России», анализирующих положение дел с точки зрения экономики и политики. Однако с 1926 г. разочаровавшийся в деле большевистской революции он начинает позволять себе на страницах журнала свободу выражений, при этом его критические статьи выходят под псевдонимами Леонид, Игорь, Киев-

^ы Mickiewicz A. Les Slaves. Cours inaugural aii College II Les Slaves. Cours professe au College tie France par A.Mickie wicz (1840-1841). P., 1894.

Соловьев СВ. Современное положение русского языка и литературы во Франции. Харьков,1912; Т.Н. [Толы-чева Т.Н.] Статьи о России г. Лсруа-Болье и г. Рамбо и отзыв о них Санкт-Петербургских ведомостей. М„ 1873; Шаль П. Анатоль Леруа-Болье. Спб.,1913. ⁸⁶ Bulletin commimiste. 1920-1930; Clarte. 1922,1924; La Revolution proletarienne. 1928.

34 лянин. Лишь в феврале 1930 г. письмо П.Паскаля в «Бюллетень Коммунист» стало последним. Журнал уже подвергался нападкам «Юманите» и Коминтерна. Лишившись средств, он начал выходить не регулярно и вскоре прекратил свое существование. В «Клартэ», издававшемся международным объединением писателей и деятелей культуры, во главе которого стоял А.Барбюс, и знакомившем читателей с успехами культурного строительства в Советской России, П.Паскаль публиковался бессистемно и под псевдонимом Парижанин. В основном это зарисовки культурно-исторического характера, переводы на французский язык произведений советских авторов - сторонников революции. Под собственным именем он как корреспондент отдела печати НКИД несколько раз написал отчет с международных конференций, в которых принимал участие.

Несмотря на ангажированность большинства текстов и очевидную идеологическую заданность эти материалы информативны с нескольких точек зрения. С одной стороны, они отражают особенности духовной жизни первых лет строительства «нового мира», что позволяет уточнить, а порой и расширить известный исследователям ряд фактов истории Советской России. С другой стороны, субъективный взгляд помогает оценить степень иллюзорности отношения П.Паскаля к советскому режиму, выявив логику заблуждений католического попутчика большевизма.

Некоторые аспекты французского «славянофильства» нашли свое отраже-

ние на страницах журналов «Нувель Ревю» и «Ревю де Де Монд» . Влиятельный орган правых республиканцев «Ревю де Де Монд» был одним из самым популярных «толстых» журналов Франции, будучи связанным со многими политическими группами, он имел положение почти правительственного издания и вплоть до конца 1880-х гг. стоял на реваншистских позициях. Потому как антипод курсу «Ревю де Де Монд» в вопросах внешней политики в 1879 г. был создан «Нувель Ревю», объединявший разнородные элементы французской буржуазии. Лишь с конца 1880-х оба издания повели между собой негласную

La Nouvelle Revue. 1880-1891; Revues des Deux MonJes. 1846-1893.

35 борьбу по освоению русской тематики в свете военного сближения Франции и России. Причем если в «Нувель Ревю» придавалось большее значение политическим, экономическим и финансовым аспектам этого сближения, то в «Ревю де Де Монд» — интеллектуальным. Материалы этих изданий наглядно демонстрируют процесс формирования позитивного «русского образа» в общественном мнении французов, а журналистские работы русистов доказывают непреходящее значение «славянофильских» настроений в деле заключения франко-русского союза, остававшихся недооцененным фактором сближения двух стран.

Особое место среди материалов научной прессы занимают некрологи французских «славянофилов», опубликованные в «Ревю дез Этюд Слав»⁸⁸. Эти материалы содержательно дополняют данные источников личного характера, т.к. приводят многочисленные свидетельства о жизни французских интеллектуалов, характеризуют их научную и творческую деятельность, позволяют выявить личный вклад каждого из исследователей в становление культурного диалога двух держав и в частности - славяноведения во Франции.

Что касается российской периодики⁸⁹, то по богатству материалов исключительное место среди всех журналов занимает «Журнал Министерства народного просвещения», освещающий на протяжении десятилетий вопросы русове-дения во Франции, экспертом в которых выступал «славянофил» Л.Леже со своей корреспонденцией из Парижа . Также из публикуемых в ЖМНП рецензий можно почерпнуть информацию о работе отдельных французских ученых, издательской жизни, научных публикациях. Эти источники наглядно демонстрируют стабилизирующую роль французского «славянофильства» в период существования военного союза двух держав, доказывая правомерность его рассмотрения как интеллектуальной канвы «сердечного» согласия.

Revues ties etudes slaves. 1923, 1936, 1939, 1947,195), 1952.

Апполои. 1912; Вестник Европы. 1878, 1889,1891; Русский вестник. 1880-1893.

Журнал Министерства народного просвещения. 1882-1892.

Хронологические рамки работы охватывают исторический период второй половины XIX-первых десятилетий XX в. К концу XIX в. французское «славянофильство» кристаллизуется как направление интеллектуальной мысли: зарождается интерес французов к России, усиливающийся в процессе сближения двух стран на фоне заключения военно-политического союза; набирает силу французское «католическое возрождение». В качестве завершающего рубежа берутся 1920-е гг., когда интрига с большевизмом в уповании на христианский выбор русской революции рухнула, что обусловило крах политических исканий французских «славянофилов».

Содержание исследования наложило отпечаток на своеобразие методологической основы работы. Диссертационное исследование опирается на общепризнанные принципы научной объективности и историзма. В работе использованы как классические, так и относительно новые методы исторического исследования (из арсенала школы «Анналов»). В частности, методология истории представлений (М.Блок, Ф.Арьес, Р.Шартье), предполагающая в процессе исследования особое внимание к анализу восприятий, ощущений и учету умонастроений людей, особенностей их психологии. История представлений выступает как качественно новый этап истории ментальностей. В силу того, что «система представлений определяет особенности мировоззрения, тем самым направляет практические действия людей» , данный подход является существенным дополнением традиционной политической и социальной истории. Кроме того, учитывалась сложившаяся в рамках новой социальной истории методология так называемой «народной религии» или «религиозной культуры» (Ж.Делюмо, Н.З.Дэвис), согласно которой история религии не должна замыкаться в рамках церковной истории и канонической теологии. Необходимо исследовать реальные религиозные и околорелигиозные воззрения мирян, т.е., по образному выражению «анналиста» Ф.Лебрена, изучать «историю католиков, а

не католицизма» .

⁹¹ L'histoire aujourd'hui. Р.,1999. Р.45-46.

^п Histoire des catholiques en France du XV-e siecle a no* jours/Sous la direction de Francois Lebrun. P., 1980. P.7.

В работе применен междисциплинарный подход как метод получения знаний и последующей их интеграции на стыке истории со смежными дисциплинами: религиоведением, философией, литературоведением, культурологией, психологией, социологией. Концептуальный аппарат этих наук позволяет исследовать феномены исторической действительности как элементы социальной и культурной систем. Данное исследование в области интеллектуальной культуры выстроено в духе интеллектуальной истории, понимаемой как новый междисциплинарный подход (Л.Фадеева) , предметом внимания которого выступают коллективное, индивидуальное сознание и их взаимовлияние.

Историко-философский контекст работы организован вокруг диалоговой концепции культуры М.Бахтина-В.Библера (диалог в культуре на макроуровне, т.е. социально-историческом) и связанного с этим использования понятий «диалога», «полифонии» как методологического инструментария при анализе социокультурных феноменов. В концепции диалог истолковывался как форма общения отдельных личностей, а также как способ взаимодействия личности с объектами культуры, искусства и различных культур в исторической перспективе. Также одно из ключевых - понятие «большого времени» (М.Бахтин) как своеобразной «хроно-полифонии», позволяющей взглянуть на каждое явление культуры в проекции прошлого и будущего, а не только в современном ему социокультурном контексте.

Научная новизна работы заключается в том, что в отечественном франко-ведении столь важное явление интеллектуальной жизни Франции рубежа XIX-XX вв., как «славянофильство», изучается комплексно впервые. Междисциплинарный характер исследования обеспечивает последовательность в освещении истории данного направления с момента его зарождения до угасания и возможность анализа содержания воззрений французских интеллектуалов. В отечественную историографию впервые введен термин французское «славянофильство» и проанализирован этот исторический феномен, а также показана его связь

⁹³ Фадеева Л.А, Интеллектуалы, интеллигенция и концепция политической культуры // Диалог со временем. Вып.З. М.,2000. С.290.

38 с идеями французского «католического возрождения». В отечественный научный оборот введены и систематизированы многие франкоязычные источники.

Апробация основных результатов данного исследования проводилась на теоретических семинарах кафедры новой и новейшей истории Уральского госуниверситета; научно-практических ежегодных конференциях студентов и аспирантов исторического факультета Уральского госуниверситета (Екатеринбург, 2001 и 2002); на Всероссийской конференции «Российская интеллигенция: критика исторического опыта» (Екатеринбург, 2001); на международной конференции «Виктор Серж и антитоталитарный социализм» (Москва, 2001). Диссертация была обсуждена и одобрена на кафедре новой и новейшей истории Уральского государственного университета им. А.М.Горького. По теме диссертации имеется одиннадцать публикаций, две из которых - опубликованные переводы фрагментов франкоязычных источников.

Практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения проблем культурно-исторического диалога России и Франции в конце XIX— начале XX в. Апробированные подходы могут быть применены в компаративно-аналитических исследованиях эффекта «зеркального» отражения в межкультурном диалоге (испанское барокко, русское вольтерьянство, немецкое Просвещение и др.). Материалы и важнейшие выводы могут быть использованы в общих курсах новой и новейшей истории Запада, а также при разработке специальных курсов для студентов исторических, филологических и культурологических специальностей. Принципиальные положения работы будут способствовать формированию ценностного отношения к проблемам межкультурного диалога и толерантного сознания.

Становление французской русистики: между полонофильством и русофильством

Традиции русско-французских и франко-русских культурных связей имеют давнюю историю. Однако если увлечение Францией, интерес к ее общественной, политической жизни, литературе и искусству было давней традицией русского общества, то представления в сознании французов о России были туманны. Обращение французов к русской культуре было достаточно спонтанным, поэтому до середины XIX в. сохранялось явное неравенство культурного обмена.

С конца XVIII в. Россия привлекает внимание французов в силу того, что ее международная роль становится все значительнее. Именно тогда исторические судьбы двух стран оказываются столь тесно переплетенными. По словам французского исследователя М.Кадо, «с момента появления Суворова в Альпах Россия занимает умы всех, кто размышляет о Европе. С этого времени важная роль России на европейской сцене не могла не вызвать множество вопросов, особенно во Франции, в чьей памяти наполеоновская катастрофа надолго оставила след о несостоятельности устремлений»1.

Но признание великой будущности России вовсе не означало устойчивого интереса к ее истории и культуре. И лишь с середины XIX в. культурные связи Франции и России переходят в стадию систематических, что было неизменно связано с политическими и экономическими аспектами. Развитие культурных взаимоотношений, остававшихся заложниками дипломатии, шло волнообразно: всплески оживления перемежались спадами интереса. При этом русскую культуру французы сводили едва ли не исключительно к литературе, именно с нее во Франции началось изучение России, а потом уже дошла очередь до научных связей, театра, архитектуры, живописи, музыки. Франция с литературным наследием России начинает знакомиться одной из последних в Европе. Хотя в 1755 г. в парижском журнале «Литературный хамелеон» («Cameleon litteraire»), редактором которого был Т.Г.Чуди, изредка и печатались переводы из русской поэзии, российская литература воспринималась как сугубая экзотика. Как вспоминал французский исследователь К.Куррьер: «Мы верили слепо, что Россия не имеет литературы или что если эта литература существует, она не может нас интересовать»2. Первые попытки «основательного» изучения французами русской литературы были связаны в основном с переводами произведений русских авторов или представляли собой фактологически довольно бедные компилятивные обзоры. Непосредственным стимулом к познанию «русской загадки» стала книга воспоминаний Ж.де Сталь «Десять лет в изгнании» .

Несмотря на эти малочисленные переводы и воспоминания, общая картина отношения французов к русским долгое время не менялась. Историк П.В.Безобразов, освещая в своей монографии основные аспекты франко-русских отношений XIX в., указывал, что «редкий француз не отзывался о Российской империи отрицательно»; заключал, что франко-русские симпатии были односторонними «русские увлекались Францией и французской культурой, а французы знали Россию очень плохо, а то, что они о нас знали, в большинстве случаев не представлялось им симпатичным» .

Неудивительно, что западноевропейская публицистика первой половины XIX в. была исполнена выражением враждебного отношения к России. И причин тому было несколько. Во-первых, политическое возрастание России шло быстрее, чем ее внутреннее развитие и образованность. «Европа видела военную и политическую силу, но еще не видела самостоятельной образованности, общественной жизни; видела поверхностное влияние европейских обычаев наряду с первобытной дикостью...при всей политической силе, Россия оставалась несимпатична Европе чертами своего быта и нравов; с предполагаемой или действительной азиатской грубостью и суровостью» .

Действительно, во Франции вплоть до последней четверти XIX в. сведения о России как цивилизованной державе носили отрывочный, зачастую предвзятый и почти всегда случайный характер. В этом отношении симптоматична нашумевшая книга маркиза Астолъфа де Кюстшш. Можно даже говорить о том, что на территории Европы по отношению к России долгое время господствовали русофобские настроения, которые во Франции олицетворяла традиция презрения к «русской азиатчине».

В своей книге «Россия в 1839 году»6 А. Кюстин утверждал, что у России нет будущего, т.к. русские от века не знают свободы, а где ее нет, нет души и правды; весь русский народ опьянен своим рабством до потери сознания. Вывод автора прост - нигде, кроме России, не мог возникнуть подобный государственный строй («рабы рабов»); деспотизм здесь согласуется с духом народа; такая форма правления, соединяющая в себе недостатки демократии и деспотизма, и страна «немых и страшащихся» достойны друг друга.

Французский путешественник иронизировал по поводу страны, в которой немыслимо счастье, ибо человек по природе своей несчастлив без свободы. Несвобода виделась ему причиной всех бедствий николаевской России, хотя он не отрицал природных способностей русского народа. «Мысль о том, чего бы мог достичь этот народ, если бы был свободен, приводит меня в бешенство, - писал в своих сочинениях А.Кюстин - ...но русские достойны своего ярма: тирания есть создание повинующегося ей народа ... Россия — страна похороненных заживо... пустыня без покоя и тюрьма без отдыха»7. По мнению этого «философа-наблюдателя»8, непостижимый славянский характер пребудет вечной стеной между Россией и Францией. Неудивительно, что книга была расценена российской общественностью как клевета, однако реакция французов была иной. Во Франции сочинение читали с большим любопытством, признавая, что в нем много тонких и правдивых наблюдений9. В результате доводы соотечественника, принятые на веру, только закрепили в общественном сознании французов стереотип отрицания Российской империи и непостижимости славянского характера, а утвердившиеся стереотипы встречались зачастую и в других записках.

В то же время М.Кадо полагает, что сочинение А.Кюстина не стоит воспринимать как исследование о России; скорее его следует считать «эссе, соединившим в себе впечатления от путешествия, воспоминания о беседах и прочитанном, фрагменты политических и религиозных теорий»10. Французский литературовед Ш.Корбе называет книгу А.Кюстина исследованием, побудившим интерес французской интеллигенции к русской жизни11. На сегодняшний день, как и 150 назад, эти сочинения продолжают находиться в гуще общественной полемики. В 1951 г. руководитель американской разведки генерал Б.Смит рекомендовал военнослужащим читать книгу Кгостина, что бы лучше понять психологию будущего противника . «Предупреждение Кгостина, адресованное европейцам, отнюдь не утратило силы: Россия меняет хозяев, но остается все той же»13 - подобная точка зрения не редкость в научном обороте Франции конца XX в.

«Католическое возрождение» во Франции на рубеже XIX-XX веков

Рубеж XIX-XX вв. во Франции был ознаменован очевидным, по словам архиепископа Малинского и Брюссельского кардинала Данниелса, «разрывом между церковью и современностью»1. Этот «разрыв» был спровоцирован, прежде всего, религиозным индифферентизмом на фоне общего процесса дехри-стианизации и попытками церкви избежать дальнейшей дискредитации официальной доктрины; усугублением социальных противоречий; осознанием новых проблем, поставленных перед трудящимися индустриальной революцией; растущей опасностью развития социалистических идей. Одним словом это были годы, когда воинствующий антиклерикализм, основанный на идеях Просвещения и вольтерьянства, завершил дело Французской революции секуляризацией в период Третьей республики; годы решающих побед антиклерикализма: роспуск религиозных орденов и конгрегации, разрыв отношений с Ватиканом, захват церковного имущества, прогрессирующая дехристианизация народа.

Католический литератор П.Клодель, вспоминая о тех временах, писал своим друзьям: «Вы не сможете понять, что пришлось выстрадать католику в эти страшные годы... понять, что я чувствовал в момент «инвентаризации», когда видел, как обращались, словно с преступниками, с мужчинами и женщинами, которых я почитал как отца и мать...когда каждый день, открывая газету, мы находили ее наполненной насмешками, обвинениями и богохульством по отношению к самым священным для меня вещам»2.

Раскол Франции на клерикалов и антиклерикалов усугублялся поляризацией общества по «делу Дрейфуса». Свидетель происходящих событий Р.Корнийо отмечал: «Все реальные достижения предшествующих пяти лет — победа нового духа, начало эры умиротворения, пробуждение религиозной пропаганды...все...рухнуло в урагане дела»3. Как точно подметил Д.Галеви, дело Дрейфуса было «совершенно особой революцией, быть может, гораздо более религиозной, чем все религиозные войны. Столько людей, не проливая кровь, отдали ей свои жизни» .

В итоге крупный политический кризис фактически поставил страну у порога гражданской войны; «в публикациях эпохи «Зверь Апокалипсиса» трансформируется в инфернальную жидомасонскую пару, которая задумала совершить некий заговор. Католический антисемитизм из доктринального и литургического в 1880-е гг. становится массовым феноменом»5. Таким образом, говоря словами Ш.Пеги, дело Дрейфуса стало «прекрасным поводом для возникновения религии, религиозного движения, для зарождения религии, поводом редким, может быть, исключительным» .

Естественно, что в результате всего происходящего во французской католической мысли наметились процессы, направленные на ревизию подходов официального Ватикана к острейшим проблемам эпохи. В частности, как конструктивная реакция на модернизацию, неизбежность прогресса и политику правительства оформляются идейные направления своеобразного «богоискательства». В условиях «разрыва» верующим необходима была какая-то доктрина, которая бы положила конец духовным и моральным поискам и вывела из тупика неопределенности и сомнений. В результате к католической церкви на этой волне обратились те, кому необходимо было обрести точку опоры в жизненных исканиях. Трансформации католической мысли, стимулирующие переориентацию официальной доктрины католицизма, вынужденного искать новые формы присутствия церкви в мире, отчетливо прослеживаются на примере т.н. французского «католического возрождения».

В отношении подъема католической духовности во Франции на рубеже XIX-XX вв. исследователи применяют различную терминологию. Так литературовед Г.Трюк называет обозначенный период «религиозным возрождением»7; последователь аббата Ф.Порталя филолог Ж.Кальве предпочитает термин «католическое обновление литературы» ; специалист по литературе Р.Бессед называет конец XIX в. временем «кризиса католического сознания во французской мысли и литературе»9; Ж.Шолви и И.М.Хилэр в своей работе по истории религии употребляют термин «религиозное/католическое возрождение»10; М.Лагре говорит о «повторной революции» и «новых католиках: против шерсти», которые имеют много общих черт с другим интеллектуальным феноменом - «обращенными в разрыве»11.

Употреблять в диссертационном исследовании термин «католическое возрождение» соискатель будет вслед за Ж.Т.Лойсоном, который первым ввел в научный оборот этот термин, начав в 1871 г. читать в Сорбонне одноименный курс лекций — «Католическое возрождение в XIX веке» . Заметим также, что данный термин употребляли и сами католики-неофиты. Так после причастия Ш.Пеги сказал своему другу Ж.Лотту: «В сущности, через меня осуществляется католическое возрождение». Причем слово «возрождение» он предпочитал слову «революция», которое также присутствовало в его словаре13.

Тем не менее, разночтения по поводу определения «католического возрождения» не меняют его сущности как религиозно-нравственного течения конца Х1Х-начала XX в. в среде интеллектуалов, оживлявшего мотивы янсенизма и галликанства, для которого были характерны искания в русле антикапитализма и христианского социализма. В сфере готовности к диалогу с мирскими реальностями оно намного опережало официальный Ватикан, который фактически оставался на позициях пресловутого Силлабуса, относившего социалистическую идею к числу главнейших заблуждений. В этот период — в период клерикализма и косности католической церкви, которая не давала простора религиозным устремлениям народа, - именно в католической вере, соответствующей духу старой Франции, многие стали искать пути нравственного и эстетического обновления.

Европейские интеллектуалы в поисках «света на Востоке»

В конце ХГХ-начале XX в. мир претерпел колоссальные изменения. Это было время кардинальных политических, социальных и культурных преобразований. Слова, вещи, люди переживали глубокую трансформацию при переходе из одной эпохи в другую. В.Серж дает точную характеристику этого периода: «Люди моего поколения, родившиеся около 1890 г., не могут избавиться от чувства, что живут на разломе, где кончается один мир и начинается другой. Поворот от века к веку был головокружительным»1.

Именно в конце 1890-х гг. впервые входит в разговорный обиход быстро завоевавшее признание и ставшее модным, почти неотделимым от времени, выражение «конец века». Его произносили важно, многозначительно, с легким оттенком грусти; при этом молча подразумевалось, мол, ничего не изменишь, так предопределено. Как отмечал Э.М.де Вопоэ, французы «охотно дают себя побеждать этим роковым словом «fine du siecle» .

«Великая эпоха пессимизма» наступила во Франции уже после военного поражения 1870 г., а чуть позже сформировалось особое умственное состоя-ние, выраженное в ментальносте «конца века» . Эти настроения выражали собой, прежде всего, настроения массы индивидов, которые не смогли реализовать себя в новых системах ценностей рационализма, для которых научно-техническое преобразование жизни несло угрозу их спокойствию, свободе, а для многих и благополучию. В значительной мере этот исторический пессимизм оказался тем климатом, той духовной атмосферой, в которой развивалась далее культура Запада.

Мыслители XX в. оказались перед лицом очевидного факта кризиса цивилизации и культуры Нового времени. Эта реальность сама врывалась в умы и судьбы, заставляла обратить на себя внимание и требовала осмысления. Кризис европейской культуры, ставший очевидным накануне Первой мировой войны, нашел свое отражение в философских системах Г.Ландау «Сумерки Европы» и О. Шпенглера «Закат Европы».

Перспективы российской истории обращали на себя внимание вольнодумных иностранцев - «Россию не хотели воспринимать на слух, туда ездили» . Россия была своего рода противомиром, здесь видели воплощенной радикальность тех преобразований, которые дома, как представлялось, могли быть реализованы шаг за шагом. Часть интеллектуалов искала на Востоке утраченные Западом духовные ценности. «В нашу эпоху, - писал Н.Бердяев - цивилизация Запада обращается на Восток, и прекультурные люди этой цивилизации ищут свет с Востока» .

Первая мировая война еще больше ускорила глубокую интеллектуальную трансформацию, начавшуюся в конце XIX в. После войны, как после землетрясения, многим представителям западной интеллигенции привычный мир XIX в. виделся взорванным и расколотым.

В интеллектуальной атмосфере Европы, потрясенной войной, обнаруживаются течения мысли, которые, так или иначе, отвергают традиционные ценности. «Истерзанная войной, Европа издыхала, корчась в судорогах «измов» и не имея уже никаких сил — ни политических, ни эстетических, ни нравственных, ни идейных. Отведав запретного плода с древа познания и утратив даже подобие веры, Европа суеверно и слепо вверилась кумирам... На что только не уповала Европа - на нравственный идеал, на эстетический и даже на убогий идеал коллективизма» .

Довоенный мир с его былыми ценностями, идеалами, нравственными нормами и верой в разумность человеческого существования сгинул, породив, по определению С.Дали, «духовный голод»: «Страдания, причиненные всем и каждому войной 1914 г., породили наивную детскую мечту о всеобщем благоденствии, которое обязано наступить, когда революция истребит все притеснения. . .та нищета, тот неутоленный духовный голод вынудил людей слепо пойти за обреченными краху демагогами материализма...»7.

Первая мировая стала серьезным испытанием. По словам русского философа В.Эрна, «старая антитеза Россия и Европа вдребезги разбивается настоящей войной, и в то же время из-под ее обломков с непреоборимой силой подымаются новые антиномии, новые всемирно-исторические противоположения и новые духовные задачи...время славянофильствует в том смысле, что русская идея всечеловечности загорается небывалым светом над потоком всемирных событий, что тайный смысл величайших разоблачений и откровений, принесенных ураганом войны, находится в поразительном созвучии и в совершенном ритмическом единстве с всечеловеческими предчувствиями славя о но фил о в» . Эти слова наиболее четко характеризуют взгляды французских интеллектуалов - учеников аббата Ф Лорталя в отношении России.

Похожие диссертации на Французское "славянофильство" конца XIX - начала XX века

Формирование и развитие идей национального освобождения в Египте в конце XIX - начале XX века Савичева Елена Михайловна

Политические и правовые учения в Китае в конце XIX - начале XX века Максимов Дмитрий Александрович

Российские иммигранты в США в конце XIX - начале XX века : этносоциальные особенности и специфика адаптацииНазаров Петр Владимирович

Российская Духовная Миссия в Японии в конце XIX-начале XX века Боголюбов Алексей Михайлович

Российско-эфиопские дипломатические и культурные связи в конце XIX-начале XX веков Малыгина Наталья Викторовна

Системы просвещения нерусских народов и чувашские школы Поволжья и Приуралья последней трети XIX - начала XX веков Ефимов Лев Архипович

Взаимодействие культур в процессе христианизации Нигерии : Середина XIX - начало XX векаБалашова Юлия Александровна

Образ английской и американской женщины в представлении современников (Последняя треть XIX-начало XX веков) Нестерова Светлана Александровна

История развития латышского национального движения в XIX-начале XX векаКирчанов Максим Валерьевич

Англо-русское соперничество в Центральной Азии в последней трети XIX - начале XX векаСальникова Анастасия Владимировна