Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен английского двора и эволюция должностных структур 36
1. Королевский двор и хаусхолд 36
1.1 . Употребление терминов «двор» и «хаусхолд» 36
1.2. Эволюция английского королевского двора 55
2. Департаменты и службы хаусхолда (на материале «Черной книги Эдуарда IV») 70
3. Должности королевского двора 90
3.1. Придворные посты и закрепленные за ними обязанности 90
3.2. Совмещение должностей 99
Глава II. Социальные и просопографические аспекты корпуса придворных слуг 119
1. Корпус королевских слуг: социальный статус и династические симпатии 119
1.1. Количественный состав слуг королевского двора 120
1.2. Социальное происхождение слуг двора Эдуарда IV 128
1.3. Династические симпатии слуг королевского двора 138
2. Карьера придворных слуг 151
2.1. Начало карьеры 151
2.2. Карьерный рост 158
2.3. Окончание карьеры 162
3. Довольствия и другие источники дохода слуг королевского двора 172
3.1. Довольствия, предусмотренные регламентом и ордонансами 172
3.2. Дополнительные источники доходов придворных слуг 182
Глава III. Придворные ритуалы и церемонии в хаусхолде Эдуарда IV 189
1. Развитие церемониала в Англии 189
1.1. Некоторые моменты церемониала в Англии XV столетия 190
1.2. Бургундское влияние 197
1.3. Анализ трёх текстов о церемониале в хаусхолде Эдуарда IV 199
2. Основные характеристики церемониала 204
2.1. Великолепие 204
2.2. Градации 211
2.3. Формализм (строгий протокол) 216
Заключение 220
Список сокращений 228
Источники и литература 230
Приложения 250
- Употребление терминов «двор» и «хаусхолд»
- Придворные посты и закрепленные за ними обязанности
- Окончание карьеры
- Формализм (строгий протокол)
Введение к работе
Актуальность темы. Процесс становления западноевропейской средневековой государственности, оформления её отдельных институтов был неразрывно связан с развитием королевского двора. Не только многие государственные учреждения буквально образовались в результате разрастания и последующего обособления придворных структур, но и сама история будущей бюрократии во многом соприкасалась с эволюцией придворного служилого сообщества.
В этом смысле изучение постепенной институциализации придворных структур открывает вполне отчетливую перспективу в осознании процессов государственного строительства не только в эпоху Средневековья, но и в разрезе более масштабной исторической длительности.
Оформление более или менее чётких представлений о функциональной значимости королевского двора в его английском варианте совпадает со временем правления Эдуарда IV и материализуется в первом сохранившемся до наших дней регламенте двора, широко известном под названием «Чёрная книга Эдуарда IV».
Объектом данного исследования является сам феномен английского королевского двора эпохи Эдуарда IV. Предмет исследования ограничен основными придворными институтами, его должностной структурой и церемониалом, рассматриваемыми в контексте социальной политики английской короны.
Хронологические рамки исследования определяются 1461-1483 годами и совпадают со временем правления Эдуарда IV. Именно в этот период оформилась ставшая впоследствии классической структура королевского хаусхолда.
Степень изученности проблемы. Научный интерес к различным аспектам функционирования двора проявился ещё в конце XVIII столетия, когда в русле антикварной традиции увидел свет сборник, в котором были опубликованы тексты «Чёрной книги Эдуарда IV», придворных ордонансов и ряда других документов, относящихся к хаусхолдам герцога Кларенса, принца Уэльского Эдуарда и герцогини Сесилии Йоркской, а также рецепты средневековых блюд. Все эти тексты были подготовлены Обществом антиквариев, в частности М. Лортом, Р. Гуфом, Д. Топэмом, и Д. Брандом. Как видно из подбора памятников в сбор-
нике, учёные усматривали в королевском хаусхолде административно-хозяйственное учреждение и лишь только отчасти приписывали ему политические функции. Публикация сопровождалась вступительной статьей с перечислением ордонансов предыдущих королей. В XIX столетии благодаря усилиям Х. Николса, Т.Е. Томбинса и Д. Ретби были опубликованы многие другие исторические памятники, раскрывающие различные стороны деятельности придворных институтов. Эти издания стали важнейшими источниками информации для последующих поколений ученых.
Первое комплексное исследование английского королевского двора было предпринято Л.М. Ларсоном, защитившим в 1904 году диссертацию о хаусхолде донорманских королей. В ней были рассмотрены не только термины, употреблявшиеся современниками для обозначения различных подразделений хаусхол-да, но и сопоставлена практика дворов англосаксонских королей и королей датской династии, с одной стороны, и хаусхолдов королей Франции и Германии – с другой.
Продолжая традицию фундаментального описательного исследования, Т.Ф. Таут обратился к административной истории английского королевского двора Плантагенетов (от Генриха III до Ричарда II). Таут впервые высказал предположение о том, что все государственные учреждения выделились из служебных структур хаусхолда, и согласно этой идее рассматривал последовательно разные департаменты двора, сопровождая своё исследование детальными экскурсами в историю их становления и последующего развития, снабжая его большим количеством документальных приложений.
В рамках административной истории рассматривал королевский двор и А.П. Ньютон, занимавшийся раннетюдоровской эпохой и подчеркивавший значение Королевской палаты как финансового и административного центра. Подобно Тауту, Ньютон разделял идею «придворного исхода» будущих государственных департаментов.
Именно работы Т.Ф. Таута и А.П. Ньютона определили последующие тенденции исследований с рассмотрением отдельных придворных департаментов «верхних и нижних ступеней». При этом оба историка уделяли большое внимание именно изучению хозяйственных и финансовых моментов в отличие от по-
следующей традиции, ставившей целью изучить политические функции двора и их значение. Вероятно, всплеск интереса в конце 1950-1960-х годах к истории департамента Domus Regie Magnificencie, координировавшего всё, что было связано с репрезентативной функцией двора, был вызван трудами Э. Канторовича и Н. Элиаса, в которых рассматривались официальные торжественные манифестации королевской власти, а также развивалась концепция двора как особого социокультурного сообщества.
В середине XX столетия увидели свет исследования Д. Элтона об административных преобразованиях XVI века. По его мнению, лишь во время правления королей из династии Тюдоров произошла так называемая «революция в управлении», минимизировавшая роль хаусхолда исключительно до уровня хозяйственных функций. Точка зрения Элтона была принята большинством историков и стала определяющей на протяжении нескольких десятилетий. Однако некоторые исследователи, занимающиеся историей XV столетия, в частности Д.Л. Харрис, утверждали, что многие особенности, приписываемые Элтоном только тюдоровской эпохе, наблюдались ещё в конце XIV –XV веках. Таким образом, развернулась дискуссия, в которую были вовлечены многие английские историки: в журнале «Past and Present» на протяжении нескольких номеров историки высказывали своё мнение, получали отзывы на свои статьи и отвечали своим оппонентам.
В 1980-е годы выдвинутая Элтоном концепция вновь была подвергнута широкомасштабной критике со стороны Д. Старки, Д. Гая, К. Коулмэна, настаивавших на том, что процесс изменений в управлении начался ещё до Тюдоров. Влияние этой группы исследователей на последующую историографию проявилось главным образом среди тех ученых, которые занимались изучением придворных институтов и социального состава королевского двора середины XIV – начала XV века (Ч. Гивен-Уилсон), позднетюдоровской эпохи (Д. Лоудз) и, отчасти, раннестюартовского двора (М. Сматс, Р. Аш). При этом двор рассматривался не только как собрание политической элиты, но и как особое культурно-историческое явление.
Пост-элтоновская концепция с элементами теории Н. Элиаса была применена историками для исследования более раннего периода истории английского
двора. Однако историография, посвященная королевскому двору XV века, до последнего времени остается не слишком обширной. История двора, в основном королей династии Ланкастеров, была предметом изучения Р.А. Гриффита и Д. Моргана, рассматривавших вопросы преемственности двора и его основные характеристики. В частности, Морган настаивал на том, что в эту эпоху доминировал так называемый «военный хаусхолд». В 2003 году был выпущен коллективный труд, посвященный истории Ланкастерского двора со статьями Д. Уоттса, Э. Карри, М.Л. Кекевич, У. Роклиффа, а также упомянутого выше Д.Л. Харриса. Эти исследователи вскользь затрагивали вопросы, связанные с ха-усхолдами королей династии Йорков.
Среди исследований, посвященных непосредственно двору Эдуарда IV, в первую очередь необходимо сказать о написанной А.Р. Майерсом вступительной статье к публикациям «Черной книги Эдуарда IV» и ордонансов 1445 и 1478 годов. В этой статье интерес историка сконцентрирован, главным образом, на финансовых аспектах королевского хаусхолда и на источниковедческих моментах публикуемых документов. Вопросами, касающимися создания самой «Черной книги», занималась также К. Мертес, в частности, нашедшая ещё один список регламента, сравнивавшая различные списки и интересовавшаяся рукописной традицией самого регламента.
На фоне этих групп исследований выделяется традиция изучения двора, ведущая начало от континентальной историографии, популяризированная в своё время В. Паравичини и группой ученых из Немецкого института истории в Париже (Institut Historique Allemand). В основу их концепции положены детальное изучение терминологической базы, а также синтез двух аспектов двора как центра политической жизни и как центра домохозяйственных функций. Яркими последователями этой традиции стали М. Вэйл и К. Вулгар. Их работы посвящены как герцогским, так и королевским хаусхолдам XII –XV веков на материале разнообразных источников; они рассматривали эволюцию общего понятия «хаус-холд» (во всех его возможных вариантах), анализируя его характеристики.
Наряду с исследованиями, посвященными административной истории двора, в историографии разрабатывались вопросы, связанные с персоналиями отдельных придворных. В двух считающихся классическими биографиях
К. Скоуфилд и Ч. Росса, посвященных Эдуарду IV есть главы, раскрывающие персональный состав ближайшего окружения монарха. Феномен придворной службы также рассматривался Р. Хоррокс, но применительно ко времени правления Ричарда III. Кроме того, вышло два биографических исследования о слугах йоркского двора – Уильяме Гастингсе и Джоне Говарде.
Узкие сюжеты, затрагивающие те или иные моменты придворной жизни, также были объектом изучения историков: М.С. Хилл исследовал вопросы о должностях королевских послов и вестников, Р. Расталл рассматривал образование первой гильдии менестрелей и их положение при дворе. Кроме того, в конце XX века намечаются сдвиги в отношении изучения бургундского влияния, импульсом для которого послужили статьи В. Паравичини.
В отечественной историографии интерес к придворной теме проявился сравнительно поздно: только в апреле 1998 года на конференции «Жизнь двора и его образ в литературе Средних веков и раннего нового времени» придворная тематика стала объектом пристального рассмотрения. Целью конференции было объединение усилий отечественных специалистов по изучению различных аспектов придворной жизни западноевропейских монархий. На данный момент вышло несколько коллективных трудов, со статьями, посвященными разнообразным сюжетам придворной организации, её институтов и церемониала. Среди опубликованных в 1990 –е годы работ наиболее ценной для нашего исследования является статья С.Е. Федорова и В.С. Ковина, обобщившая и унифицировавшая терминологическую базу придворных исследований.
Степень изученности темы определила постановку следующих задач:
-
Изучить основные особенности оформления специальной терминологии, обозначавшей институциональное единство королевского двора второй половины XV века.
-
Исследовать основные подразделения и должностную структуру двора Эдуарда IV.
-
Показать степень участия английской монархии в оформлении системы материального и финансового обеспечения её отдельных ведомств.
-
Реконструировать персональный состав королевских слуг, их родственные связи, статус и придворные карьеры.
5. Рассмотреть процесс оформления придворного церемониала и определить его роль в институционализации пространства королевского хаус-холда.
Поставленные в работе задачи определили соответствующий отбор памятников, составивших источниковую базу исследования
Основным источником для реконструкции структуры королевского хаус-холда, его департаментов и обязанностей слуг является первый известный в истории английской монархии придворный регламент – так называемая «Черная книга Эдуарда IV». Этот памятник сравнительно слабо изучен: до сих пор неизвестно, кто был его автором или составителем, а также точная дата его написания. Отсутствие протографа компенсируется наличием двенадцати различных списков. Базовым для данного исследования послужил опубликованный А.Р. Майерсом вариант «Черной книги». При этом опубликованный текст был сопоставлен диссертантом с семью из двенадцати существующих списков регламента, хранящимися в Национальном архиве Соединённого королевства и Британской библиотеке1.
Регламент составлен на трёх языках – английском, французском и латинском; в нём содержатся цитаты из произведений античных и средневековых авторов, отрывки из документальных и финансовых памятников различных периодов английской истории.
Помимо придворного регламента, в работе привлечены и другие источники – отчеты, приказы и ордонансы. Эти документы служат нам также для реконструкции структуры и эволюции королевского хаусхолда, его отдельных служб, системы должностей. В первую очередь в работе были использованы опубликованные ордонансы не только Эдуарда IV, но и его предшественников – Стефана, Эдуарда I, Эдуарда III, Генриха VI – с тем, чтобы сравнить их и выявить существовавшие изменения. В качестве вспомогательного материала в исследовании привлекались и другие документальные источники, иллюстрирующие моменты так или иначе связанные с темой королевского двора. Речь идёт о списках при-
1 The National Archives. Public Record Office. Exchequer. Treasury of receipt. Miscellany Book. 36/230; The National Archives. Public Record Office. Lord Steward’s Department. 13/278; Library. Additional Manuscript 21/993. ff. 55-130v; British Library. Harley Manuscript 293. ff. 1-18 v; British Library. Harley Manuscript 369. ff. 1-55; British Library. Harley Manuscript 610. ff. 1-50; British Library. Harley Manuscript 642. ff.1-129.
дворных слуг для резумпций, а также патентах, выданных королевской властью придворным слугам. Большую помощь оказывают данные сборников патентов, так называемые «закрытые письма» и штрафные книги. Подобного рода документы содержат сведения об изменениях персонального состава королевского двора, грантах и пожалованиях, выданных королевским слугам.
Следующая группа источников, задействованных в исследовании, представлена мемуарной литературой, свидетельствами современников (Луи Грюто-за, Тецеля, Доменика Манчини), позволяющими выявить образ английского королевского двора, увиденный извне. Кроме того, диссертант обращается и к другим источникам нарративного характера. Речь идёт о трактатах, хрониках и корреспонденции. При этом используются не только свидетельства англичан, но и французов, а также бургундцев. Стоит заметить, что работа с такими источниками довольна сложна из-за известного субъективизма: перед иностранцами королевский двор старались представить как нечто более великолепное, чем это было на самом деле.
Основным методологическими принципами для исследования послужили текстологический и просопографический методы. При этом из множества ресурсов текстологического метода, с учётом специфики источника, предпочтение было отдано лексикографической, лексикометрической и факториальной методике. Лексикографический подход использовался для выявления происхождения специфических терминов, обозначавших различные структуры и службы королевского двора. Лексикометрический анализ позволил исследовать количественные характеристики использования таких терминов в разных частях анализируемых текстов (основу такого анализа составила программа Lexico 3, разработанная в университете Париж III). Факториальный анализ (Analyse Factorielle des Correspondances), использованный в работе, был разработан специалистом университета Пьера и Марии Кюре в Париже Ж. - П. Бензекри и приспособлен для исторических текстов А. Далло, преподавателем университета Парижа I, Пантеон-Сорбонна. Анализ основан на статистическом подсчете количества слов в различных частях одного или нескольких различных текстов; с помощью математической программы можно противопоставить наличие или отсутствие одинаковых слов в разных частях текста. Если количество слов оказывается близким
по своему значению в каких-либо частях текста, то на графике названия этих частей располагаются рядом. Если же совпадения лексики невелики или ничтожно малы, то названия дистанцируются друг от друга на максимальном расстоянии. При этом названия тем и слова, употребляемые в них, разделяются с помощью векторной линии или так называемого фактора, благодаря чему и появилось название программы – факториальный анализ.
Просопографический подход в сочетании с созданной базой данных, в которую были занесены все найденные имена придворных слуг Эдуарда IV наряду с датами и фактами их жизни и карьеры, позволяет ответить на вопросы о различных видах деятельности должностных лиц. Социальный подход также нашел своё отражение в исследовании при анализе идей в сопряжении с социальной действительностью.
Таким образом, в данной работе задействованы самые разнообразные методы и подходы, она написана с учетом достижений в современной медиевистике, актуальных направлений в исследовательской практике.
Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что это первое в историографии комплексное исследование королевского двора Эдуарда IV. Многие смежные проблемы, связанные с лексикометрическим и фактори-альным анализом текстов, с просопографическим анализом карьер, а также анализом довольствий слуг английского королевского двора XV столетия также затронуты впервые.
Практическая значимость исследования заключается в возможности привлечения его выводов и материалов в ходе дальнейшего изучения не только истории английского королевского двора, но и английской государственности эпохи позднего Средневековья в целом. Результаты исследования позволяют скорректировать существующие представления об институтах и организации королевского двора, в том числе и в более отдалённой перспективе. Представленные материалы могут использоваться при написании обобщающих работ по истории английской государственности позднего Средневековья, а также при чтении лекций и курсов по истории Западной Европы данного периода.
Апробация работы. Работа обсуждалась по главам и целиком на заседаниях кафедры истории средних веков Санкт-Петербургского государственного
университета. Отдельные результаты проведенного исследования были представлены в научных публикациях, а также в докладах на всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых СПБГУ в 2008-2010 годах.
Структура исследования. Диссертация построена по проблемному принципу: она состоит из введения, трёх глав, поделенных на параграфы и разделы, заключения, приложений, а также списка использованных источников и литературы, сопровождается перечнем сокращений.
Употребление терминов «двор» и «хаусхолд»
Историки не дистанцируют оба термина и зачастую используют их в качестве синонимов. При этом слово «хаусхолд» не переводиться с английского на другие языки, например, на русский — «домохозяйство» или на французский - «/ hotel», а употребляется в своём первоначальном написании с транслитерацией. По нашему мнению, подобная практика употребления связана с устоявшейся определенной служебной вертикалью при английском королевском дворе, отличавшейся от структуры придворных должностей в других странах.
Тема соотношения двух терминов всегда представлялась историкам достаточно сложной. До середины XX столетия сфера распределения употреблений терминов была более менее четкой: «хаусхолд» считался институтом, обеспечивающим основные нужды короля и его окружения, то есть приготовление пищи, уборка помещений, стирка и тому подобные каждодневные потребности, а «двор» ассоциировался со сферой, связанной с церемониями. Кроме того, вполне вероятно, что английские историки избегали употребления слова двор {court) из-за того, что в английском языке есть другое значение данного слова, обозначающее «суд» в его широком значении, например, «the court of the Exchequer».
С середины XX века в английской историографии историки не занимались этим вопросом, и оба термина начали употребляться либо как полные синонимы, либо как идентичные термины с небольшим оттенком различий. Тенденция к полной синонимии значений прослеживается в работах К. Ги-вен-Уилсона139, Д. Лоудза ; Дж. Лейсмит141 называет одну из глав своей книги «Двор и хаусхолд» и тем самым избегала разъяснения тонкостей, присущих каждому из этих понятийных значений. Однако во французской историографии историки следовали определениям, данным Ф. Лотом, в частности, что «королевский отель (хаусхолд) — это объединение всех домохозяйст-венных служб»142. Это мнение стало доминирующим после исследований М. Вэйла и В. Паравичини. На рубеже XX-XXI веков М. Вэйл предложил всё-таки разделить значения терминов, так как понятие «двор», по его мнению, намного шире, чем «хаусхолд», который, в свою очередь, является только базой для содержания «двора» , так как «двор - это окружение, в котором живет король (принц)144. Кроме того, немногим ранее, В. Паравичини обозначил пять основных функций, осуществляемых «двором»: 1) организация повседневной жизни, 2) гарантия безопасности государя и контроль доступа к его персоне, 3) создание впечатления на публику, 4) интеграция высших слоев общества, 5) управление и администрация145. Из пяти лишь три первых пункта определяют реальную «нагрузку» «хаусхолда». В то время как функции «двора» намного превышают объём домохозяйст-венных обязанностей. Позиция Паравичини совпадает с определениями этих двух понятий в современных толковых словарях средневековых терминов. В одном из них «двор» представляется как окружение принца, сеньора, с совещательными и судебными функциями, а также как центральный орган администрации. Что касается термина «хаусхолд», то ему соответствуют два определения: во-первых, это сообщество домашних слуг и советников короля, а, во-вторых, постоянные службы при короле, управляемые высшими должностными лицами1
Для того чтобы избежать неясностей в исходном толковании терминов, обратимся к тому, разделяли ли оба понятия сами люди XV столетия. Для этого мы будем использовать лексикометрический метод, исходя из убеждения, что употребляемая в официальных документах, таких как регламент хаусхолда «Черная книга», лексика неминуемо должна отражать реалии, которые она описывает. Естественно предположить, что встречающиеся в тексте понятия, имеющие принципиальное значение для описания и позиционирования придворных институтов должны отражать определенный уровень «учёной» лексики того времени, с одной стороны, и используемый самим придворным окружением категориальный аппарат, с другой. В «Черной книге Эдуарда IV» встречается большое количество слов, обозначающих окружение короля - «curia», «domus», «court», «housellyng», «house», «household», «familia»147. Такое обилие терминов было связано, в первую очередь, с тем, что текст регламента включал в себя фрагменты на нескольких языках: на английском, французском и латинском. Выбор английских и латинских терминов обусловлен исходным использованием традиции раннего средневековья, которая основана на употреблении латинских терминов для характеристики придворных институтов и двора в целом. Предположительно, именно эти термины могли играть роль исходных понятий, которыми оперировали составители предшествующих «Черной книги» описаний двора и возможно сами составители регламента. В этом смысле набирающая силу традиция употребления английских эквивалентов этих терминов должна была отражать бытующие в английском обществе XV века их понимания. Исходя из этого, мы выявили значения основных латинских терминов, содержащихся в толкованиях наиболее распространенных к этому времени словарей Promptorium Patvulorum и Catholicon Anglicum, а также определили, основываясь на данных этих словарей, другие латинские и английские понятия, которые потенциально могли использоваться для описания институциональной природы английского двора. Ниже в таблице IV мы попытались обобщить зафиксированные в словарях XV столетия латинские термины и их английские эквиваленты, не только соответствующие, но и различающиеся с понятийными реалиями «Черной книги». Латинские варианты мы поместили в центральный столбец, а в крайних столбцах их значения в двух словарях с указанием страниц; выделенные жирным шрифтом термины были использованы авторами в тексте «Черной книги».
Из латинских терминов в регламенте были использованы только три — «domus», «curia» и «familia»; большая вариативность наблюдалась в употреблении понятий на английском языке. Анализ словарей XV века показал, что латинское значение «curia» переводится на английский язык в обоих словарях как «cowrt», «cowrte» соответственно, то есть с небольшими различиями в написании терминов, а понятие «domus» как «house», и как «house» и «menze» соответственно. Кроме вышеперечисленных понятий в словаре Catholicon Anglicum упоминается термин «cowrtehouse», однако, без перевода на латинский язык. Таким образом, составители регламента употребляют два варианта терминов «curia» и «domus» с их переводами на английский язык «court» и «house».
В то же время один раз составители регламента используют выражение «familiam et domum suam»150, говоря о дворе Генриха IV. Исходя из данных словаря Promptorium patvulorum, термин «/атШа» означает «household», a термин «domus» - «house». Таким образом, мы видим дистанцирование понятий «дом» и «хаусхолд». Как мы видим из анализа истории употребления этих терминов, сделанном Д. Херлихи, на протяжении античности и средневековья понятия то становились синонимами, то их разделяли по вышеуказанному принципу 51, вследствие чего в историографии эти понятия смешались. Так, например Л. Стоун считает, что «familia» — это «представители одной семьи, которые живут под одной крышей», a «household» — «люди, живущие под одной крышей» 52. То есть, понятие «семьи» уже чем «хаусхолд», так как исключает не связанных родственными узами людей из своего круга. Но, всё же, по нашему мнению, авторы «Чёрной книги» употребляли их как синонимы и, говоря о «rex cum familia» , имели в виду короля и его хаусхолд.
От бытующей практики, используемой и зафиксированной словарями, переходим к анализу частоты употребления этих понятий - «curia», «domus», «court», «houselling», «house», «household», «familia» — в тексте самой «Черной книги» и сведём полученные нами данные в график 1.
График показывает, что наиболее употребляемыми понятиями являются «household» и «court» » (363 и 332 раза соответственно). Остальные — «curia», «domus, «house», «housellyng», «familia» упомянуты 11, 59, 50, 1 и 2 раза соответственно. Латинские варианты терминов «curia» и «domus» встречаются либо в латинских фрагментах, что легко объяснимо, а также в названиях некоторых англоязычных параграфов— «Domus regis Edwardi tercij» или «Domus regis Salamonis» , где с помощью латинского языка подчеркивается значимость названия и дальнейшего текста. Стоит заметить, что понятие «curia» ориентируется на пространственные очертания {«infra et extra curiam» 5) и человеческие отношения {«Pro 1 personis suis infra curiam regis» ), a «domus» — на институциональные {«domus Regis anglie»)157.
Из английских понятий термин «housellyng» в одной из рукописей «Черной книги» использован в сочетании «for the kinges housellyng», при этом в некоторых других списках был заменен на «household»15 . Нам не известно, по какой причине переписчик решил заменить один термин на другой, однако возможно, что «housellyng» вышел из употребления.
Что касается достаточно часто употребляемого термина «house», то обратимся к подсчетам, основанным на данных текста регламента, и проанализируем, какие слова употреблялись в сочетании с этим понятием. В данном случае мы упускаем союзы и предлоги, а полученные данные обобщаем в таблицу V.
Как видно из приведённых данных, в большинстве случаев речь идёт об использовании устойчивых выражений наподобие «counting-house»160 или «jewel house»161 - данные словосочетания писались очень часто раздельно. Таким способом подчеркивается обособленность, в том числе и архитектурная, служб Счетной палаты и сокровищницы Королевской палаты.
Кроме того, составители регламента употребляют понятие «house» в значении «household»: например, «new house of houses principall of Inglond»162. Кроме того, достаточно распространены выражения на подобии «king s house», «prince s house» или «queen s house» - «королевский дом», «дом принца», «дом королевы». Французский эквивалент термина для определения окружения короля или принца «house» — «maison» часто использовался и на континенте; наиболее ярким примером такого употребления может служить название трактата Оливье де ла Марша — L Etat de la Maison du due Charles de Bourgogne dit le Hardi (Устройство Дома герцога Карла Бургундского, именуемого Смелым). Таким образом, стоит обратить внимание на кристаллизацию двух тенденций в употреблении понятия «house». С одной стороны, это определение всего института двора {king s house), а, с другой, указание на отдельную, архитектурно обособленную, часть двора (counting house, jewel house).
Кратко проанализировав использование менее распространенных терминов для определения окружения короля, перейдем к часто встречающимися понятиям, использованным в регламенте, то есть к понятиям «двор» и «хаус-холд». Сразу же надо отметить, что в тексте нет единого общепризнанного графического написания этих слов, поэтому для упрощения нашего дальнейшего анализа, с начала обратим внимание на встречающиеся различия. Речь идёт о наличие или отсутствие буквы «е» на конце слова, использование буквы «w» вместо «и», и других незначительных графических разночтениях. Слово «двор» имеет три графических начертания в тексте «Черной книги» -«corte» (72 раза), «court» (203) и «courte» (55). Что касается термина «хаус-холд», то здесь наблюдается большая вариативность — по одному разу «householdes», «housholdez», «householding», «housholding», «howsold», по два раза- «howsolde» и «housolde», по три раза — «howsholde», «housold», «housholdes», 25 раз - «householde», 54 — «household», 83 — «housholde» и, наконец, 183 раза «houshold». Скорее всего, такое разнообразие графических написаний каждого термина является следствием того, что переписчик или составитель записывал слова так, как он их слышал. Очевидно, они не задумывались над какими-либо нормами орфографии, поскольку даже в одном предложении можно встретить различные написания одного и того же слова: «MASTYR SURGEOUNE sitting in the hinges chaumbre, but most party in the hinges hall, with a person of like seruyce, as knyztes lyuerey, taking at nyztj lofe, j quarte wyne, j gallon ale; and for wynter season j percher wex, ij candelles wex, iij candelles peric, j. dim. talwood; russhes and litter all the yere of the sergeaunt vssher of the hall and chambyr»x .
Проиллюстрируем частоту различных начертаний терминов «двор» и «хаусхолд», расположенных в разных частях текста источника. Мы поделили текст «Черной книги» на семь смысловых частей, в соответствие с их значением, то есть на части, посвященные рассказам 1) о Королевской палате, 2) о Королевской капелле, 3) о Королевском гардеробе, 4) о финансировании, 5) о Холле, а также 6) прологу и 7) параграфам об английской титулатуре. Далее, мы рассмотрим, в каких именно частях используются те или иные графические написания слов.
Придворные посты и закрепленные за ними обязанности
При королевском дворе существовала своя иерархия должностей, основанная на принципе наличия определенных обязанностей, которые должен был выполнять каждый нанятый слуга. Согласно этой иерархии, все посты можно разделить на три основные категории. Во-первых, это должности, функции которых не требовали исполнения каждодневной работы и выполнялись лишь изредка. Во-вторых, должности для слуг, у которых не было необходимости постоянного присутствия в хаусхолде и которые назначались только на определенный срок. В-третьих, существовали придворные посты с каждодневными обязанностями. Мы рассмотрели последовательно все эти три категории придворных постов.
Согласно данным регламента, главы двух департаментов английского королевского двора - Domns Regie Magnificencie и Domus Providencie — лорд-камергер и лорд-гофмаршал должны были постоянно присутствовать при дворе. Однако оба должностных лица имели помощников, выполнявших их обязанности, если они отсутствовали: в случае с лорд-камергером - это были его помощник, а также специально прикрепленный к лорд-камергеру один из королевских оруженосцев , а с лорд-гофмаршалом — казначей хаусхолда . Эти обстоятельства дают возможность предположить, что такие должностные лица, как лорд-камергер и лорд-гофмаршал, находились в привилегированном положении по отношению к остальным придворным постам. Однако назвать эти должности только почетными мы никак не можем, ибо ни в регламенте, ни в ордонансах, нет упоминаний, что эти должностные лица могут избегать своих обязанностей постоянно и передавать их по наследству. Эдуард IV намеренно исключал саму вероятность использования практики почетных должностей, хотя подобное существовало при его предшественниках: пост лорд-камергера королевского хаусхолда был закреплен за семьёй не могли уклониться от большинства возложенных на них функций.
Следовательно, речь идёт о соединении обязательных функций и тех служб, которые могли быть переданы помощникам. В связи с этим, мы можем говорить лишь о привилегированном положении высших придворных должностей.
Обязанности, которые нельзя было передать заместителю, относились в первую очередь, к проведению различных церемоний. Все высшие должностные лица должны были присутствовать на торжественных приемах, таких как коронации, мессы по большим религиозным праздникам , приемы почетных гостей. Поэтому неудивителен тот факт, что в воспоминаниях многих посетивших хаусхолд гостей, воспевалось великолепие английского королевского двора. Одно из подобных прославлений двора Эдуарда IV было написано спутником Людовика Буржского, сеньора Грютоза и графа Уинчестера, во время его пребывания в Англии. Автор рассказывает, что именно лорд-камергер прислуживал королю [а не только присутствовал] при обеде и во время переодевания . Ежедневно же эти процедуры совершали слуги, занимавшие более низкие посты. Таким образом, можно считать подобные действия лорд-камергера показательным спектаклем для иностранных очевидцев, совершаемым с целью создания общественного мнения о великолепии двора и особом преклонении перед персоной короля. Если мы обратимся к. другому источнику, повествующем о церемонии приготовления постели для короля, то увидим, фразу, согласно которой «все стадии церемонии не совершались постоянно, а только в случае, когда король приказал сделать это»307.
Как писал М. Блок, при торжественных случаях господин желал «появиться на людях в окружении многочисленных слуг, некоторые из которых занимали высшие ступени социальной иерархии, прилюдно пользоваться услугами королевских оруженосцев, тафельдекеров, грумов - в ту эпоху придавалось высокое символическое значение подобным представлениям — всё это было для господина возможностью убедительно показать свою власть» . Как следствие, при всех торжественных приемах высшие придворные чины исполняли свои обязанности, но в остальные дни их заменяли слуги более низшего ранга.
Описываемые выше должности можно разделить на две категории. Во-первых, посты, получившие статус привилегированных благодаря тому, что они принадлежали к верхней части иерархии должностей. В департаменте Domus Providencie к таким постам относится должность лорд-гофмаршала, ибо его обязанности, согласно регламенту, могли выполняться и казначеем хаусхолда309 или кассиром-казначеем310. В департаменте Domus Regie Magnificencie почетных должностей было сравнительно больше. Мы предполагаем, что такое положение было связано с более привилегированным положением слуг этой части хаусхолда. Кроме этого, обязанности слуг департамента Domus Regie Magnificencie могли выполняться как слугами этого же департамента , так и второго , в противоположность департаменту Domus Providencie, в котором функции слуг не могли исполняться должностными лицами из департамента Domus Regie Magnificencie , так как это не соответствовало их более высокому статусу и принижало бы их положение.
В качестве примера мы рассмотрим обязанности лорд-камергера, которые состояли из административных (так как он являлся главой департамента Domus Regie Magnificencie), государственных (лорд-камергер обязан был присутствовать на заседаниях Королевского совета), и церемониальных (он участвовал как в государственных, так и в придворных церемониях)314. Разумеется, осуществлять все эти обязанности единовременно было практически невозможно, поэтому лорд-камергер имел помощника, ас 1471 года также специально приписанного к нему в помощь королевского оруженосца, обязанности которого по данным провизии выполнял сэр Рожер Рей315.
В то же время среди должностей королевского хаусхолда были и другие, которые также считались привилегированными. Речь идёт о том, что держатели этих должностей назначались только на время торжественных церемоний, таких как коронации, свадьбы или похороны. Так, например, сэр Роберт Финнз был назначен церемониймейстером Холла только на время коронации Елизаветы Вудвилл (в мае 1465 года), а сэр Томас Монтгомери, сэр Уильям Парр, Уильям Миддлетон, Томас Тирелл, Джон Сапкот, Джон Риелей стали участниками похоронной процессии Эдуарда IV . Большинство из перечисленных лиц и так занимали должности хаусхолда Эдуарда, но на время его похорон они получили дополнительные почетные посты. Однако необходимо отметить, что подобные привилегированные обязанности поручались только наиболее преданных лицам, что, несомненно, было связано с особым признанием такой добродетели как верность в эпоху войны Роз с её постоянными войнами и переворотами.
С понятием и признанием верности связана и другая возможностью получения привилегированной должности. Речь идёт о людях, отдавших многие годы служению династии Йорков, в частности, ещё отцу короля Эдуарда IV герцогу Ричарду Йоркскому. Так Джону Кендалу, который «дни своей юности провел на службе у отца короля и самого короля, но сейчас стал старым и немощным», была дарована номинальная должность смотрителя за королевскими работами с соответствующим довольствием317.
Окончание карьеры
При Эдуарде IV многие придворные слуги занимали свои должности в течение долгого времени: «текучесть кадров» была минимальной. Завершение служебной карьеры, как правило, было связано со старостью, опалой или смертью самого слуги, либо смертью монарха.
Мы уже подчеркивали ценность проявляемой верности в эпоху междоусобной войны, поэтому неудивительно, что Эдуард IV очень ценил это качество и приветствовал ситуацию, когда его преданные слуги занимали придворные должности либо до глубокой старости, либо до самой их смерти. Ни в одном параграфе ордонансов или придворного регламента не был указан возрастной предел для работы в хаусхолде: лишь два упоминания о возрасте придворных слуг касаются мальчиков. Первый случай касается мальчиков-хористов в Королевской капелле: они могли оставаться в этом качестве только до достижения ими восемнадцати лет55 . Во втором случае, некоторые слуги могли иметь своих собственных слуг, которые обозначены в регламенте как дети.5 Возможно, подобное предписание связано с желанием уменьшить расходы двора, поскольку довольствия детям были ниже, чем взрослым.
Отсутствие возрастного ценза, очевидно, означало, что все остальные слуги могли занимать свои посты до самой старости. При этом трудно опре-делить даты рождения многих слуг, особенно незнатного происхождения. Следовательно, нельзя судить о конкретном возрасте большинства должностных лиц, наиболее представительными являются сохранившиеся данные о " представителях знати. Среди знатных слуг самым преклонным по возрасту был Генри Бушье, граф Эссекс,— лорд-гофмаршал: ему было 65 лет, когда он окончил свою службу. Уильяму Невиллу561, тоже лорд-гофмаршалу, исполнился 61 год. Б. Гене утверждает, что среди слуг, окружавших принцев или королей, большая часть была людьми преклонного возраста ", что связывалось с необходимостью для правителя иметь многоопытных советников.
В окружении Эдуарда IV было много молодых слуг, что, скорее всего, определялось двумя обстоятельствами. С одной стороны, молодой король (в 1461 году ему было 19 лет) нуждался в сверстниках или особах, которые были ненамного его старше (братья Гастингс, Говард и другие). Речь идёт, главным образом, о привратниках, камергерах-привратниках, королевских оруженосцах и королевских рыцарях. С другой стороны, за исключением нескольких человек, верных герцогу Ричарду Йоркскому, отцу Эдуарда, остальные знатные пожилые люди, оставались сторонниками династии Ланкастеров. Для примера можно привести уже упомянутый выше случай в семье Брот, в котором отец семейства и старший брат поддержали Генриха VI, и лишь младший сын Томас был отправлен к Эдуарду IV.
Назначая изначально верных ему людей, Эдуард IV стремился сохранить их в качестве своих слуг на долгое время. Известно, что Эдуард не увольнял со службы без серьезной причины. В регламенте двора есть описание строгой системы наказаний в случае неисполнения слугами своих функций. «В первый раз виновный должен был заплатить штраф, во второй раз - наказывался лишением месячной оплаты, [и только при нарушении] в третий раз слуга увольнялся без права вновь получить должность в хаусхолде».564 Таким способом король старался сохранить уже проверенные временем «кадры». Помимо этого для стимулирования своих слуг Эдуард IV учредил своего рода систему по обеспечению контроля за здоровьем придворных. Для этого при дворе были королевский врач565, хирург566, аптекарь567 и их подчиненные. Если кто-нибудь из слуг заболевал, даже такими тяжелыми болезнями как чума и проказа5 , его не увольняли, а обеспечивали уход и лечение. К сожалению, в источниках нет информации об использовании на практиае этого положения. Во время болезни слуга продолжал получать довольствия.569 Результатом такой политики короля стало отчётливое стремление слуг сохранить свои посты настолько, насколько это представлялось возможным, иногда до своей смерти.
При кратковременной реставрации Ланкастеров на английском престоле в 1470-1471 годах Эдуард вынужден был бежать из Англии, и вместе с ним покинули страну многие из его придворных, в частности лорд-камергер Уильям Гастингс, Джон Донн и другие. Оставшихся в Англии ожидала незавидная доля. Так, Уильям Хатклифф, врач и секретарь Эдуарда IV, был арестован и приговорен к казни за измену Генриху VI, врачом которого он был до восшествия Эдуарда, и только возвращение Эдуарда с континента спасло Хатклиффа. Похожая судьба была и у Ральфа Гастингса, королевского оруженосца, арестованного, но освобожденного в 1471 году. Впрочем, не всем слугам так повезло: Джон Типтофт, граф Вустер, занимавший должность лорд-гофмаршала, был казнен сторонниками династии Ланкастеров в 1470 году.572
После смерти (насильственной или естественной) некоторые особо приближенные к Эдуарду слуги были захороненны рядом со своим королем. В завещании Уильяма Гастингса, лорд-камергера Эдуарда IV, говорится, что король в благодарность за службу своему верному слуге «позволяет быть захороненным в капелле Святого Георгия [в Виндзоре] около будущего сарко фага Эдуарда». Кроме Гастингса, чести быть захороненным рядом с Эдуардом IV, были удостоены сэр Гилберт Добени и сэр Джон Донн, королевские рыцари хаусхолда.
Другой причиной завершения карьеры при дворе, которую мы рассмотрим, считалось увольнение должностного лица. Однако, как мы уже упоминали выше, даже за проступки придворные слуги лишались своего места не сразу, а только после третьего фиксированного нарушения. Отметим, что за всё время правления Эдуарда IV нет ни одного известного историкам случая прямого увольнения придворных слуг. Процедуры увольнения как таковой при дворе Эдуарда не существовало, поскольку слуг назначали либо на какой-то определенный малый срок (до года), либо, что чаще и происходило, пожизненно (for life). В добавление к этому, в найденных нами документах нет сведений об отстранении слуг от должностей вследствие их неблагонадежности или некомпетенции. Возникает закономерный вопрос, встречались ли такие отстранения от службы вообще, или они просто не остались зафиксированными в источниках. В пользу последнего может говорить тот факт, что после того, как королевские архивы по XV веку частично сгорели во время великого Лондонского пожара, книги патентов {Calendar of Patent Rolls) восстанавливались по данным из фамильных архивов. При этом стечении обстоятельств наследники могли либо подделать документы, либо скрыть сам факт увольнения. При всём при этом единичные увольнения, скорее всего, не фиксировались, а в случае при массовых отстранениях от службы издавался новый ордонанс, содержащий имена назначаемых лиц.
Закономерно возникает вопрос, почему в источниках нет сведений об увольнениях. Во-первых, согласно распространённому мнению, Эдуард IV был достаточно миролюбивым королем, ценившим верность и службу. Он не только стремился сохранять кадры, но и хорошо оплачивал их работу. Во-вторых, Эдуард IV был практичным монархом, понимавшим, что увольнение слуги, связанного с определёнными родственными кругами, могло привести к недовольству всей его семьи. Снять возможные негативные последствия помогала разработанная схема с тремя нарушениями, а также отказ от назначений на должности хаусхолда людей из семей, утративших королевское расположение. Так, в случае с Невиллами, которые начали терять доверие короля с 1464 года, никто из представителей этой семьи не получил придворный пост после смерти лорд-гофмаршала Уильяма Невилла.
Формализм (строгий протокол)
Все вышеперечисленные правила не только декларировались, но и чётко соблюдались всеми действующими лицами двора. Многие историки спорят, каким образом стала возникать подобная регуляция — с подачи самих людей, или установлением верховной власти. По мнению одного из исследователей, строгий протокол был навязан извне, чему немало способствовало появление книг этикета . Мы уже обращали внимание, что практически всё такие книги были написаны слугами королевских и герцогских хаусхолдов, однако не можем с достоверностью утверждать бьшо ли это заданием их господ, или же их собственным желанием упорядочить сумбурную жизнь двора и обучить молодежь, найти свое место в мире, позиционировать себя по отношению к своим соседям и выстроить своё дальнейшее поведение. А.Р. Майерс добавляет, что составление чётких ритуалов связано с попыткой соотнести ме няющиеся обстоятельства и желание стабильности .
Неоспоримо одно, что регулярное участие в церемониях требовало от слуг соответствующего поведения и воспитания. В регламенте «Черная книга Эдуарда IV» особо прописывалось, что королевские оруженосцы и йомены короны должны быть иметь «хорошие манеры», «джентльмены, йомены и рыцари нуждаются в соответствующем воспитании»814. Кроме воспитательной цели строгий протокол способствовал существенной экономии средств. Каждый из слуг хаусхолда четко знал, когда и где он должен находиться, какие привилегии ему положены, любой же отход от нормы, особенно в сторону увеличения расходов, незамедлительно карался штрафом. Так, теоретически, слуги не могли привести кого-либо в хаусхолд, съесть больше положенного и тому подобное. На практике такие меры, скорее всего, действовали плохо, так как слуги хаусхолда воспринимались как оплачиваемые посредни ки между королем и остальными подданными , а, следовательно, имели возможность приглашать и проводить в хаусхолд посторонних лиц.
Известное сокращение числа придворных должностных лиц при Эдуарде IV было произведено за счет четкой регламентации и описания всех функций, предписанных каждой должности. Во избежание случаев, когда слуги остаются незанятыми или их функции невостребованными, вводилась строгая система субординации, благодаря которой «каждый слуга должен подчи няться вышестоящему слуге в службе. Так «йомен [подчиняется] сержанту, грум — йомену, паж — груму, [и такая система существует] для блага и чести короля, и должна исполняться под страхом штрафа в размере оплаты шести недель».
Таким образом, протокол позволял определить действия в конкретных ситуациях. Однако из всего вышесказанного о формализме не следует считать всё аксиомой, так как в XV веке были лишь зачатки жесткой системы церемониала, которая закрывала доступ к персоне короля, и апогеем которого стали дворы английского короля Карла I и французского монарха Людовика XIV.
Более того, в эпоху династии Иорков не стоит говорить об уже установленном феномене повседневного церемониала, так как в источниках фигурируют рассказы только об экстраординарных событиях, таких как коронации, свадьбы или похороны. В то же время о каждодневных ритуалах нет никаких сведений, поскольку, хотя некоторые церемонии описаны, но описаны гостями хаусхолда, для которых они и проводились, следовательно, неизвестно проводились ли они ежедневно. Вторым моментом, который стоит упомянуть, было то, что при Тюдорах и Стюартах должно было обеспечивать связь монархов с различными социальными группами и создавать образ дина-стий , при Эдуарде IV ещё не персонифицировалось, и представлялся не образ династии или конкретного короля, а самой идеи королевского достоинства. Единственным моментом, говорящем об идее династии, была эмблема «солнца Йорков».
Таким образом, в XV столетии продолжали использоваться традиционные для средних веков церемонии коронаций, выездов и других ритуалов. Другим существенным для нас моментом является то, что большинство церемоний при Эдуарде IV было рассчитано либо на массового зрителя, то есть это были уличные процессии, либо на конкретных, в подавляющем большинстве, ино странных гостей хаусхолда. Что касается ординарных церемоний, то их либо не было, либо о них не сохранились сведения.
