Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания рассмотрения праздника в контексте культурной памяти 16
1.1. Праздник как феномен культуры: проблема обоснования методологического подхода к исследованию 16
1.2. Праздник в контексте видов коллективной памяти 34
1.3. Мифологизация праздника как способ оформления культурной памяти 56
Глава 2. Роль праздника в формировании и трансформации культурной памяти 74
2.1. Праздники советской эпохи: традиции и новации 74
2.2. Проблема «забвения» и «реконструкции» прошлого в формировании российского праздника на рубеже XX - XXI вв 87
Заключение 111
Список литературы 116
- Праздник как феномен культуры: проблема обоснования методологического подхода к исследованию
- Мифологизация праздника как способ оформления культурной памяти
- Праздники советской эпохи: традиции и новации
- Проблема «забвения» и «реконструкции» прошлого в формировании российского праздника на рубеже XX - XXI вв
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Праздник как феномен культуры на протяжении многих лет привлекает внимание исследователей самых разных областей гуманитарного знания - от этнографии до философии, поскольку праздничная культура сопровождает человеческое общество с самых ранних стадий развития и является неотъемлемой составляющей культуры в целом. Каждая эпоха имеет свой неповторимый культурный облик, свой набор ценностей и норм, что непосредственно репрезентируется в празднике. Праздник одновременно и формирует социокультурную ситуацию, и бытийствует в соответствии с ней. Этот двусторонний процесс идет непрерывно и тем самым обеспечивает перманентную актуальность праздника для общества. Учитывая данную специфику праздника, его изучение с точки зрения эволюции форм позволяет составить представление о культуре социума конкретного исторического периода. Анализ же эмоциональной и психологической составляющей праздника позволяет судить о культуре в антропологическом ключе.
Изучение культуры России советского и постсоветского периодов обладает огромным исследовательским потенциалом. С одной стороны, советская эпоха уже ушла в прошлое, с другой - она по-прежнему актуальна и продолжает оказывать влияние на развитие культуры современной России. Необходимость же исследования праздника на рубеже XX-XXI веков обусловлена тем, что, во-первых, праздник претерпевает значительные изменения, вызванные трансформациями в политической, экономической, социальной и культурной сферах. Анализ же этих изменений позволяет как составить представление о современном празднике, так и выявить тенденции развития самой культуры. Во-вторых, праздник как интегрирующая система выступает в качестве соединительного звена в культуре в условиях кризиса культурной идентичности, который имел место после распада СССР, о чем свидетельствует, в том числе, и появление новых праздников, не имеющих культурной основы в отечественной истории. В этой связи необходимо научное осмысление механизмов и условий укоренения праздников в обществе. В-третьих, представляет интерес исследование проблем, связанных с коммерциализацией праздничной сферы и постепенным вытеснением праздника праздничностью. И последнее -несмотря на частые трансформации праздничной культуры России в XX-XXI вв., связанные с появлением новых праздников, вытесняющих прежние, причины забвения одних праздников и рождения новых ос-
таются не вполне изученными. Сказанное дает серьезные основания для обращения к теме данного исследования.
На протяжении XX в. и в начале XXI в. праздник претерпевает значительные изменения по сравнению с каждой предшествующей эпохой. Очевидно, что во многом основой этих преобразований были социально-политические перевороты, однако, этим проблема бытования праздника в различные историко-культурные эпохи не исчерпывается. Для осмысления изменений, произошедших с праздничным календарем и собственно праздниками, значимым моментом, на наш взгляд, является их связь с событиями или сложившимися мифами об исторических событиях. В этом ключе важнейшим становится вопрос о причинах появления и последующего закрепления (либо отрицания) праздника в обществе, а также о его роли в формировании коллективного представления о существующем миропорядке. Данный аспект еще недостаточно изучен современной наукой, а потому представляет особый интерес.
Степень научной разработанности проблемы. Разработка выбранной темы потребовала обращения к различным группам источников и научных работ. В научной литературе можно найти достаточное количество работ, посвященных различным аспектам изучения праздника. Среди них - работы культурологов, социологов, философов, фольклористов, историков, этнографов, искусствоведов и представителей других направлений социально-гуманитарного знания. Все они рассматривают различные аспекты такого многозначного феномена как праздник, который, в свою очередь, включен в более широкое понятие «праздничная культура».
Для понимания общих культурологических аспектов праздника многое было сделано Л.А. Абрамяном, А.Н. Афанасьевым, М.М. Бахтиным, А.И. Бенифандом, B.C. Библером, Ф.И. Буслаевым, А.Н. Весе-ловским, Д.С. Лихачевым, А.Ф. Лосевым, Ю.М. Лотманом, А.И. Ма-заевым, А.Ф. Некрыло вой, В.Я. Проппом, И.М. Пыляевым, И.М. Снегиревым, Э.В. Соколовым, С.А. Токаревым и другими. Изучение социально-философских аспектов праздника представлено в работах П. С. Гуревича, М.С. Кагана, С.С. Хоружия и других. Осмыслению философских аспектов проблемы празднования способствовали также исследования Я.П. Белоусова, Э. Кассирера, X. Ортеги-и-Гассета.
Игровая природа праздника раскрывается в трудах Х.-Г. Гадаме-ра, А. Орлова, И. Хейзинги, Д.Б. Эльконина. Проблематика игры, присущей культуре в целом и ее особенности раскрыты также в исследованиях Е. Финка. Социальным аспектам изучения праздника посвящены работы Я. П. Белоусова, А. В. Бенифанда, Д.М. Генкина, К. Жи-
гульского и др., к социальной сущности праздника и обряда обращаются Д.М. Угринович, А.Н. Филатов и др.
Анализу конкретных праздников и их символике, воплощенной в различных формах, посвящены статьи А.В. Захарова, С. Якобсона и Г. Д. Лассвелла. Особенности традиционных русских народных праздников и ритуалов нашли свое отражение в исследованиях А. К. Байбури-на, А.Ф. Некрыловой, И.И. Шангиной, В.И. Чичерова, историей праздников христианской Руси занимается Э.О. Бондаренко. В работе О.В. Немиро в историческом аспекте раскрывается искусство оформления праздников.
Карнавальная и смеховая культура праздника представлены в трудах выдающихся ученых М.М. Бахтина, Д. С. Лихачева, A.M. Пан-ченко, а также Р. Генона. Проблематике карнавального хронотопа посвящена также статья М.Ю. Реутина.
Существует немало этнографических работ, исследующих конкретные типы праздника (К. Леви-Стросс, Б. Малиновский, В. Тернер, Д. Фрезер и др.). Специфика праздника раскрывается также философами психоаналитического направления (3. Фрейд, Э. Фромм, К. Юнг). Праздник как эстетический феномен рассматривается Х.-Г. Гадамером, И.В. Гужовой, А.Ф. Еремеевым, А.И. Мазаевым, а проблематика пространства и времени праздника отражена в работах Л.Н. Когана, А.Ф. Лосева и М. Элиаде и др. Были и попытки создания целостной модели праздника (см., например, работы И.В. Гужовой).
Отдельный блок исследовательской литературы посвящен праздникам советской эпохи. Так, проблемы бытования советского праздника в провинции и русской деревне освещаются М.Д. Алексеевским, СЮ. Малышевой. Исследования массового праздника как феномена нового типа, характерного для советской эпохи, отражены в работах Д.М. Генкина, Б.Н. Глана, А.А. Коновича, Шт. Плаггенборга, М. Рольфа, В. А. Руднева, Л.А. Тульцевой; советским праздничным традициям и т.н. «красной обрядности» посвящены труды В.И. Воловика, В.А. Довбуша, Н.М. Заковича и др. Становление советской праздничной культуры в первые годы советской власти рассматривает в своих статьях С.Н. Шаповалов. Изучению истории празднования Нового года в советское время посвящены работы Е.В. Душечкиной, Т.А. Кругло-вой.
С целью реконструкции социокультурного контекста советского времени плодотворным оказалось обращение к исследованиям СБ. Адоньевой, С. Бойм, Шт. Плаггенборга, Ш. Фитцпатрик.
История становления современной праздничной культуры России и проблемы бытования праздника как историко-культурного феномена
отражены в трудах В.Д. Назарова, А. Новикова, О.Л. Орлова, Б.Н. Петрова, И.Н. Прониной. Проблематика выхолащивания смыслового наполнения праздника и замены его праздничностью представлена в статьях Т.В. Чередниченко, становление новой модели праздничной культуры в связи с проблемой идентичности - в работах М.Ю. Гудо-вой, СВ. Юрловой.
Отдельная группа источников образована работами, посвященным исследованиям проблем коллективной памяти и ее функциям в культуре, в частности, исторической, социальной и культурной памяти. Проблематика памяти получила широкое распространение в гуманитарных науках после выхода в свет в 1925 году труда М. Хальбвакса, посвященного социальным рамкам (условиям) памяти. С тех пор корпус работ, затрагивающих те или иные аспекты памяти, только расширяется. Для раскрытия проблемы памяти в культуре мы обратились к трудам Т. Адорно, Ю.А. Арнаутовой, Я. Ассмана, А. Ассман, В.Э. Бойкова, С. Бойм, Ф. Йейтс, А. Мегилла, П. Нора, П. Рикера, М. Хальбвакса, П. Хаттона, Ф.Б. Шенка, О.Г. Эксле, и др. Положения X. Вельцера позволили более широко представить вопрос, касающийся современной политики памяти. К. Кукконен (Karin Kukkonen) вводит в оборот понятие «популярной культурной памяти», которая представляет собой вместилище соглашений и образов, непрерывно восстанавливаемых в современной массовой культуре. Специфике культурной памяти и особенностям «культурного» вспоминания посвящены работы С. Рэдстоун (Susannah Radstone), К. Ходкин (Katharine Hodgkin) и других.
Работ, целиком посвященных взаимосвязи праздника и памяти, в настоящее время нет. Однако можно отметить монографию СЮ. Малышевой, в которой затрагивается данная проблематика, хотя и не является центральной идеей. Отдельные аспекты этой проблемы также раскрываются в монографиях Л.А. Шумихиной, статьях Л.Д. Гудкова, посвященных памяти о войне и идентичности россиян; Б.В. Дубина, Г. Зверевой.
Среди трудов отечественных исследователей, посвященных проблемам функционирования коллективной памяти в культуре, можно выделить работы А.Г. Васильева, Г.В. Лебедевой, М.К. Лавабра, Ю.М. Лотмана, Д.К. Куликова, Е.Ю. Мещеркиной, A.M. Пятигорского, Л. П. Репиной, М.С Роговина, И.М. Савельевой и А.В. Полетаева, Ж.Т. То-щенко и др.
В рамках диссертационного исследования потребовалось также обращение к пласту научных трудов, раскрывающих специфику мифологического сознания и бытования мифа в культуре. Исследования Р. Барта, Р. Кайюа, А.Ф. Лосева, Н.Б. Кирилловой, В.М. Пивоева, A.M.
Пятигорского, Н.А. Хренова, К. Хюбнера, А. Цуладзе, М. Элиаде, СВ. Юрловой и др., позволили проанализировать взаимосвязь праздника и мифа.
Источниковая база диссертационного исследования включает нормативные акты, призванные регулировать праздничную сферу, а также работы, созданные непосредственно в рассматриваемый период времени и представляющие собой свидетельства эпохи. В данную группу включены Указы президентов РФ о проведении праздников и Декреты Совета народных комиссаров, представленные в «Собрании узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительств», фиксирующие первые шаги советского правительства на пути формирования нового праздничного календаря. И, что особенно важно для раскрытия заявленной темы, - данные документы отражают культурную политику нового государства в отношении прошлого. Еще одним видом документов эпохи, позволяющим составить представление о праздниках советского времени являются воспоминания непосредственных участников становящейся советской праздничной культуры, например - А.В. Луначарского. Понять устремления и взгляды на значение революционных праздников помогло обращение к таким источникам, как руководства по организации праздничных действ, созданные коллективами авторов, - например, «Массовые празднества», «Как праздновать «Октябрь». Пособие для городских политработников», «Массовое действо. Руководство к организации и проведению празднования 10-летия Октября и других революционных праздников».
Празднику как феномену культуры, его теоретическому осмыслению и истории развития посвящено немало научных работ. Однако в современной культурологии отсутствуют исследования, целиком посвященные празднику как форме культурной памяти и прослеживающие его эволюцию с точки зрения изменения отношения к памяти о прошлом. Это обусловило выбор объекта и предмета данного диссертационного исследования и определило его цель и задачи.
Объект исследования - государственные праздники России XX -начала XXI в.
Предмет исследования - взаимосвязь праздника и культурной памяти в контексте истории культуры России XX - начала XXI в.
Цель диссертационного исследования - на материале отечественной культуры XX - начала XXI века проанализировать возникновение и бытование государственного праздника как формы культурной памяти.
Для достижения поставленной цели в рамках диссертационного исследования необходимо решение следующих задач:
раскрыть эвристический потенциал изучения праздника как формы культурной памяти;
проанализировать специфику понятия «культурная память» по отношению к другим видам коллективной памяти;
исследовать механизмы оформления культурной памяти посредством государственного праздника;
выявить традиционные и новационные составляющие государственных праздников советской эпохи в их взаимосвязи с культурной памятью;
дать культурологическую интерпретацию государственных праздников России на рубеже XX-XXI веков в ключе проблематики актуализации и «присутствия» прошлого в настоящем.
Хронологические рамки исследования ограничены советским и постсоветским периодами (с 1917 по настоящее время). В фокусе нашего исследования государственные праздники России; народные, религиозные, семейные праздники составляют необходимый культурный контекст.
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретической базой исследования послужили труды М.М. Бахтина, Х.-Г. Гада-мера, К. Жигульского, Р. Кайюа, А.И. Мазаева, Й. Хейзинги, раскрывающие специфику феномена праздника. А также работы Я. Ассмана и А. Ассман, посвященные культурной памяти, исследования по феноменологии памяти П. Рикера, теория социальных рамок М. Хальбвакса, проблематика «мест памяти», разработанная П. Нора, и положения о специфике культурной памяти, высказанные Ю.М. Лотманом.
Наиболее значимыми для данного исследования являются следующие методы и подходы:
в рамках междисциплинарного подхода стал возможным анализ праздника как сложного феномена, раскрывающего свой потенциал в единстве философского, исторического, политического, психологического, художественного аспектов;
семиотический подход, применяемый при рассмотрении конкретных праздничных дат, способствовал анализу семантики праздничной культуры и символов праздника, связанных с историческим прошлым;
применение историко-сравнительного метода было связано с необходимостью проследить эволюцию праздника, выявить обусловленность праздников советского и постсоветского периодов традиционной праздничной культурой прошлого и исследовать традиционные и новационные составляющие праздника;
- герменевтический метод позволил рассмотреть и осмыслить праздник как специфический текст культуры советской и постсоветской эпох, свидетельствующий о значимости культурной памяти в их бытии. Культурологическая интерпретация этих текстов способствовала пониманию взаимосвязи и взаимообусловленности праздника и культуры.
Основные положения, выносимые на защиту:
Праздник - это форма культурной памяти, закрепленная в культурной традиции институциализированного действа, формирующего символически переработанный образ прошлого и одновременно выполняющего функцию репрезентации содержания и трансляции смыслов культурной памяти. Государственный праздник - это инициированное властью празднование в честь события, имеющего особое историко-культурное или общественно-политическое значение для становления и развития конкретного общества и государства. Государственный праздник требует поддержки и соответствующего оформления, которые обеспечивают связь с культурной памятью, так как культурная память нуждается в поддержании и трансляции, что и воплощается в одной из ее форм - празднике. Праздники, не имеющие опоры в культурной памяти, не получают признания и не могут считаться праздниками в полноте этого понятия (включающего не только внешнее оформление праздника, ритуалы, обряды, традиции празднования, но и эмоциональное восприятие события как праздничного).
Исследование праздника как формы культурной памяти строится на следующих базисных положениях:
специфика культурной памяти по отношению к другим видам коллективной памяти заключается в особенностях хранения и передачи ценностей, смыслов и ориентиров культуры через поколения;
в отличие от исторической памяти, культурная память вмещает историю не столько как линейный процесс, сколько как присутствие символически переработанного прошлого в настоящем, определяющим будущее;
культурная память проявляет себя, в отличие от других видов коллективной памяти, в различных формах, к которым могут быть отнесены обряды, ритуалы, праздники, письменные тексты, изображения, система современных медиа;
культурная память может быть подвергнута трансформации или путем применения различных практик «забвения» или, напротив, сохранения, запоминания, что выражается в формировании и укоренении новых праздников в социуме;
- содержание культурной памяти всегда обусловлено социокультурной ситуацией. Каждая эпоха создает свой пласт культурной памяти, который частично содержит культурный опыт предыдущих поколений и дополняется новыми представлениями о прошлом, отличающимися от реальных событий установкой на «сегодняшнюю» востребованность.
На основе данных положений исследованы механизмы репрезентации и реконструкции прошлого (путем мифологизации и сакрализации определенных фрагментов, семиотизации пространства, трансляции культурных смыслов эпохи посредством праздника). Вьщелены сущностные характеристики государственного праздника как формы культурной памяти (отнесенность к прошлому, имеющему определяющее значение для настоящего и будущего; наличие сильного мифологизирующего компонента; потребность в постоянном проговаривании основных ценностей, зафиксированных в пластах культурной памяти и тексте праздника, а также поддержании их актуальности. Эта потребность удовлетворяется за счет периодичности празднования).
3. Теоретико-методологическим основанием при интерпретации
праздников советской и постсоветской эпох в контексте культурной
памяти является анализ причин и механизмов удержания или вытес
нения памяти о прошлом. Обеспечение функции актуализации про
шлого посредством праздника предполагает его реконструкцию
прошлого через создание мифа о нем путем символизации. В резуль
тате мифологизация праздника выступает в качестве важнейшего ус
ловия оформления культурной памяти. Миф же, воспринимаемый
как воссоздание минувших событий, может быть направлен как на
закрепление, так и на вытеснение памяти о прошлом и играет важ
нейшую роль в процессе укоренения (либо отторжения) государст
венных праздников России XX - начала XXI вв.
Наличие традиционных и новационных составляющих праздников советской эпохи обусловлено их отношением к прошлому и специфическими механизмами оформления культурной памяти, к которым, в частности, могут быть отнесены фиксация воспоминаний, архивирование, организация «мест памяти» (семиотизация пространства). Праздничная культура СССР является отражением политики памяти, направленной на искоренение общественных устоев дореволюционной России и создание нового пласта культурной памяти.
На основании проведенного анализа представлена авторская типология государственных праздников России XX - начала XXI вв. в
их отношении к памяти о прошлом. Выделено три основных типа праздника:
праздник-реконструкция. К данной группе относятся праздники, обосновывающие настоящее через сакрализацию и репрезентацию прошлого; эти праздники связаны со становлением государства/общества и утверждают основы миропорядка, чем в значительной степени влияют на формирование культурной идентичности социума;
праздник-вытеснение. Этот тип праздников выполняет функцию вытеснения из культурной памяти определенных фрагментов прошлого за счет их «исключения» и/или за счет «замены» символически переработанной памятью о событии;
праздник-закрепление, основная функция которого - утверждение уже существующего миропорядка посредством дополнительного проговаривания основных ценностей. Изменения социокультурной ситуации могут приводить к тому, что праздники «переходят» из одной группы в другую.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
Обоснована научно-практическая значимость исследования праздника как формы культурной памяти; проанализированы теоретико-методологические основания данного культурологического подхода в интерпретации праздника;
На основе исследования механизмов репрезентации и реконструкции прошлого выделены сущностные характеристики государственного праздника как формы культурной памяти: отнесенность к прошлому, имеющему определяющее значение для настоящего и будущего; наличие сильного мифологизирующего компонента; потребность в постоянном проговаривании основных ценностей, зафиксированных в пластах культурной памяти и тексте праздника, а также поддержании их актуальности. Эта потребность удовлетворяется за счет периодичности празднования.
В культурологическом ключе проанализированы причины как укоренения, так и отторжения праздников в культуре; определяющим фактором является отнесенность к содержанию культурной памяти;
На материале советских и постсоветских государственных праздников доказано, что каждая эпоха создает новый пласт культурной памяти, содержание которой одновременно и формируется, и репрезентируется через систему праздников;
Представлена авторская типология государственных праздников России XX-XXI вв. (праздник-реконструкция, праздник-
вытеснение, праздник-закрепление); критерием типологии являются различные варианты взаимосвязи праздника и памяти о прошлом.
Научно-практическая значимость работы. Теоретическая значимость исследования заключается в расширении смыслового поля праздника как феномена культуры за счет погружения его в контекст культурной памяти. Данный подход позволяет выявить причины изменений праздника, его эволюции и тенденций развития.
Результаты исследования могут быть использованы в базисных учебных курсах «Теория и история культуры», «История мировой и отечественной культуры», «История и методология культурологии», а также могут составить основу специальных лекционных курсов по проблематике культурной памяти и праздничной культуры.
Апробация результатов исследования. Основные идеи и положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, нашли свое отражение в докладах и выступлениях, сделанных автором на всероссийских научных и научно-практических конференциях (Екатеринбург, 2008, 2011), на всероссийских научных конференциях с международным участием (Екатеринбург, 2009), а также всероссийской конференции с элементами научной школы для молодежи (Екатеринбург, 2009). Материалы и результаты исследования были также апробированы в лекционных курсах, читаемых автором, и практических занятиях, проводимых им на факультете искусствоведения и культурологии Уральского государственного университета им. A.M. Горького: «История и методология культурологии», «Культурная антропология XX века».
Диссертация обсуждалась на заседании кафедры культурологии и социально-культурной деятельности Уральского государственного университета им. A.M. Горького.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и списка литературы. Содержание работы изложено на 132 страницах, библиография насчитывает 169 наименований.
Праздник как феномен культуры: проблема обоснования методологического подхода к исследованию
Праздник как одна из древнейших форм человеческой культуры не раз становился предметом изучения, однако вокруг этого феномена до сих пор не сформировалось целостной теоретической базы. Являясь одним из наиболее устойчивых компонентов культурного пространства, праздник в то же время является чрезвычайно восприимчивым к происходящим в обществе изменениям. С течением времени меняется общество, меняются ценностные установки, формы означивания ценностей и их репрезентация. Как пишет А. Новиков, праздник позволяет «сканировать состояние общества или, во всяком случае, культурного режима»2. Праздничный календарь, в свою очередь, - это нечто вроде кристаллической решетки, упорядочивающей жизнь общества и расставляющей акценты в истории, а вместе с тем - и в общественном сознании.
Сущность праздника как феномена культуры по-разному раскрывается различными исследователями, и в ходе его изучения было выработано немало дефиниций. В «Толковом словаре» В.И. Даля объяснение празднику дается на основе понятия «праздность»3, и в то же время - это день, установленный в память какого-то события . ЯЛ. Белоусов также определяет «праздник», беря за основу древнеславянское «праздь» - отдых, безделье, лень5. Упоминаются и греческие корни слова «праздник», обозначающие торжественное собрание, общее восхваление, прославление6, и латинское «festum» - красивое, приятное, веселое зрелище; освящение . М.М. Бахтин считает праздник «первичной формой человеческой культуры» . Разграничивают также понятия «праздник» и «празднество». Празднество -пиршество или торжество, празднование чего-либо пирами, обрядами; почет событию или воспоминания о нем9. С одной стороны, празднество рассматривается как нечто внешнее по отношению к празднику, как форма его выражения, его обрядовая сторона, с другой - ряд исследователей говорит о празднестве как о чем-то, имеющем священный характер. Так, например, Й. Хейзинга в связи с этим пишет: «Слово «празднество» говорит уже само за себя: празднуется священный акт, т.е., иными словами, он попадает в рамки праздника. Народ, торжественно собирающийся к своим святыням, собирается для совместного выражения радости. Освящение, жертвоприношение, священные танцы, сакральные состязания, представления, таинства и мистерии - все они охватываются рамками празднества»10. Таким образом, для Й. Хейзинги праздник - более широкое понятие, нежели празднество. Празднество наделено большей торжественностью, сакральностью, мистичностью.
К. Жигульский приводит в своей работе следующее определение из «Словаря гуманитарных наук»: «Праздник - это момент социокультурной динамики, когда общество развлекательным (игровым) способом подтверждает свойственные ему общественные и культурные отношения. Праздник создается вокруг особого мифического сюжета и организует если не беспорядок, то по меньшей мере нарушение порядка, чтобы получить или укрепить в общественном сознании согласие на требуемый порядок. Праздник ценен постольку, поскольку для группы имеют ценность применяемая в этом случае символика и вызванный ею миф»11. Сам К. Жигульский считает это определение не вполне правомерным, поскольку с его точки зрения, подобными понятиями (миф, игра, развлечение), пытаются объяснить все явления культуры, «что явно приводит к схематичному, упрощенному и малоубедительному их изображению. Ибо в действительности праздник всегда организуется вокруг определенной ценности, добра, лишь выраженных с помощью символа, а иногда - с помощью игры или мифа, но, тем не менее, с ними не тождественного»12. К. Жигульский считает праздник одним из социальных институтов, «который охраняет, пропагандирует и обновляет ценности культуры, вокруг которых общество организует свою сознательную жизнь» . Таким образом, польский исследователь отделяет миф и игру от праздника, считая его вполне самостоятельной структурой, использующей миф только в качестве вспомогательного элемента. Однако нельзя с этим полностью согласиться, поскольку мифологическое начало является неотъемлемой составляющей праздника, о чем подробнее пойдет речь далее. И. Бьерре говорит о том, что праздник - не только сознание, но и действие, которое начинается с мифологических представлений14. Это характерно для всех этапов развития культуры, не только для первобытной ее стадии. На современном этапе человеческое общество также во многом строит свою жизнь на мифах, постоянно их создавая, мифологизируя свое прошлое и оформляя в соответствии с этим настоящее и будущее.
При исследовании сущности праздника следует, на наш взгляд, составить четкое представление о генезисе и хронотопе праздника. Научные работы, в той или иной мере посвященные проблеме генезиса праздника, не дают точного указания на период его появления. Так, Я.П. Белоусов считает временем появления первых праздников мадленскую эпоху (верхний палеолит), когда начинает формироваться родовой строй, религиозные верования и палеолитическое искусство15; К. Жигульский называет еще более поздние сроки1 . На наш взгляд, генезис праздника непосредственно связан с рядом изменений в жизненном укладе: переходом к оседлому образу жизни, сменой типа хозяйствования и появлением социального расслоения, в частности - выделением группы шаманов. Кроме того, бытование праздника должно быть тесно связано с формированием представлений о времени и пространстве, о сакральном и профанном. Можно предположить, что в первобытную эпоху гармонизирующая и компенсаторная функции праздника являлись основными. Данная линия разрабатывается и современными исследователями. Так, например, И.В. Гужова, анализируя проблему генезиса праздника, отмечает, что «праздник возникает и существует в культуре как форма эмоционально-символического выражения и моделирования человеком (обществом) своего эстетического отношения к опыту обретения гармонии с миром»17.
Мифологизация праздника как способ оформления культурной памяти
Зачастую оформление прошлого происходит при помощи мифа. Но идет и обратный процесс: «символы и мифы питаются нашими чувствами, эмоциями, нашей памятью. Прошлое возвращается к нам через мифы, которые хранятся в самых темных закоулках нашей памяти» . При анализе взаимосвязи мифа и праздника мы будем опираться на концепцию мифа, предложенную Р. Бартом. Р. Барт определяет миф как слово, высказывание. Однако для того, чтобы высказывание стало мифом, необходимо соблюдение особых условий. «И в древности, и в наше время мифология может найти свое основание только в истории, так как миф - это слово, избранное историей; он не может возникнуть из «природы» вещей»90. То есть, миф, который сам по себе не может быть вещью, всегда оказывается воплощен в конкретной форме. Миф не является чем-то раз и навсегда данным, он видоизменяется, приобретая формы конкретной историко-культурной среды, поэтому «вечных мифов не бывает».
Осмысление специфики культурной памяти невозможно без проведения различия между историей и мифом, между «фактами» и памятью о них. Любое припоминание истории уже до некоторой степени обретает мифологическую окраску, поскольку проходит через индивидуальное, субъективное сознание, обусловленное, в свою очередь, коллективным сознанием и историко-культурным контекстом. Но, в то же время, надо принимать во внимание, что миф это не обман. Р. Барт, в связи с этим, пишет: «Миф ничего не скрывает и ничего не афиширует, он только деформирует, миф не есть ни ложь, ни искреннее признание, он есть искажение»91. Каковы бы ни были факты, важно выяснить не то, как было на самом деле, а почему именно те или иные события остаются в памяти культуры и почему именно в такой форме они закрепляются в памяти людей - носителей культуры. Истинность воспоминания при этом предопределена самоидентификацией социума, формируемой в контексте культурной памяти.
Какие формы может принимать миф? «Мифическое слово есть сообщение. Оно не обязательно должно быть устным: это может быть письмо или изображение, и письменная речь, а также фотография, кинематограф, репортаж, спортивные состязания, зрелища, реклама могут быть материальными носителями мифического сообщения» . Миф как одна из несущих конструкций культуры, безусловно, является одним из структурообразующих элементов и праздничной культуры. В связи с этим нас будут интересовать праздничные мифы (понимаемые как сообщения особого рода). Как пишет В.Н. Топоров, «наиболее часто праздник мотивируется мифом — событие, рассказываемое в мифе, рассматривается как прецедент, отмечаемый соответствующим праздником, в котором может воспроизводиться, в частности, и сам этот миф» . Мифологизация праздника при этом является основой и истоком его сакрализации.
«Праздник предстает как актуализация первых времен мироздания, Urzeit, изначальной эры великого творения, когда все вещи, живые существа, социальные институты сложились в своей традиционной и окончательной форме. Это та самая эпоха, когда жили и действовали божественные прародители, чью историю рассказывают в мифах»94. Говоря о мифе как о способе объяснения мира, мирового устройства, и о его актуализации как возвращению к сакральному переживанию, истокам, можно рассматривать государственный праздник (и праздник вообще) как феномен, позволяющий соответствующим образом пережить заново это «возвращение к первоначалам». «Сакральное - это избыток, не вмещающийся в рамки обыденной жизни»95. Поэтому праздник «предоставляет» особые место и время сбора группы, обеспечивая доступ к прасобытию («вечности») и фиксируя это событие в сознании и памяти как действительно бывшее, и бывшее именно в таком и никаком ином виде. Разумеется, при этом большую роль играет именно коллективное участие в празднике, поскольку культурная память формируется не как отдельные воспоминания отдельного человека, но как множество «памятей», связанных одной цепочкой. В отличие от индивидуальной памяти, культурная память может быть привязана к личному опыту лишь опосредованно. Праздник через мифологизацию прошлого обеспечивает приобщение к коллективной памяти и создает такое важное звено как эмоциональное возбуждение, связанное с эффектом «узнавания» события как пережитого лично. В случае с государственным праздником это приобретает особое значение. «Желание осознать этот ритм (жизни общества - В. П.), почтить его и обозначить, припомнить важные моменты прошлого, стремление слиться с этим ритмом и попытки оказать на него влияние, предотвратить его возможные нарушения - вот мотивы, в силу которых люди тысячи лет отмечают праздники»96. В этом смысле хронотоп праздника обеспечивает условия такого переживания и приобщения к изначальному сакральному. «Проживая» мифы, мы выходим из времени хронологического, светского и вступаем в пределы качественно другого времени, времени «сакрального», одновременно исходного, первоначального и в то же время бесконечно повторяющегося» . Как пишет Н.А. Хренов, «повторение некогда совершенного предками сотворение космоса может происходить как в реальных, так и в ритуальных формах. Иллюстрацией такого ритуального повторения сотворения мира служат календарные праздники, актуализирующие первый день творения» . «Новое погружение в вечность», которое происходит во время праздника (не только календарного, но и других праздников - почти в той же мере), дает обществу возможность омолодиться, противостоять времени и обветшанию за счет воспоминания о «золотом веке» и проведения параллелей с ним в настоящее. Немаловажное значение при этом обретают «места памяти», о которых уже шла речь -праздники зачастую проводятся в границах особого пространства, также наделенного сакральной силой. Так, религиозные праздники разворачиваются в храмах, святилищах; праздники XX века, посвященные революции - на площадях; праздники, призванные воскресить в памяти воспоминания о военных победах - на местах сражений либо же около собственно памятников, символизирующих данные победы. Таким образом, пространство обретает мифический и сакральный характер, «места памяти» становятся вехами, напоминающими о героях и их деяниях. Поль Рикер называет эти метки для памяти «указателями, призванными защищать от забвения»99. В то же время подобные указатели могут иметь и оборотную сторону запоминания-воспоминания - их перенасыщенность приводит, скорее, к более скорому вытеснению из памяти и выхолащиванию первоначально заложенного смысла, оставаясь лишь пустой формой. Подобный процесс, вероятно, можно сравнить с передачей части функций «человеческой» (индивидуальной) памяти современным техническим средствам. По-видимому, начало этому было положено еще с момента появления письменности, когда постепенно необходимость в запоминании становилась уже не столь острой - всегда можно было обратиться к зафиксированной информации. С появлением такой искусственной «памяти» как память компьютера, это становится еще более актуально. В то же время не исчезла потребность общества в консолидации, общих воспоминаниях, и Хренов Н.А. Воля к сакральному. СПб., 2006. - 571 с. С. 99. Рикер П. Память, история, забвение / Пер. с франц. / - М., 2004. С. 65. государственный праздник остается одной из форм хранения, реконструкции и передачи памяти о прошлом.
Праздники советской эпохи: традиции и новации
После свершения Октябрьской революции 1917 года и прихода к власти большевиков существенные изменения затронули все сферы жизни общества. Праздники нового советского государства - особое явление, впитавшее в себя и особенности, и противоречия эпохи. Появление и закрепление советской праздничной культуры не было одномоментным, ее формирование продолжалось на протяжении всего периода существования СССР, и праздники 1918-1920-х годов значительно отличались от праздников 1960-х. Основная задача данного параграфа - выделить ряд специфических черт праздников советской эпохи, появившихся либо в качестве новации, либо продолжавших традицию. Согласно трактовке А.В. Медведева, существует несколько уровней прошлого. Третий уровень - это «прошлое, которое живет в новое время, этот уровень прошлого и есть то, что называется традицией. Традиция то, что было и что есть, вечное настоящее, традиция, таким образом, вневременное явление» . Символически переработанное и осмысленное прошлое, продолжающее «жить» в настоящем через традиции, составляет основу коллективной культурной памяти. Если традиция есть присутствие прошлого в настоящем, то попытка искоренения традиций может трактоваться как процесс забвения прошлого. Формирование новых культурных ценностей и внедрение новаций всегда начинается с критики и отрицания существующих норм и традиций. Борьба старого и нового, следовательно, может быть рассмотрена в контексте меняющегося отношения к прошлому и восприятия настоящего и будущего. Соотношение между традицией и новацией, понимаемой как новшество, введение новых моделей поведения в культуре, всегда зависит от исторических условий и, следовательно, может изменяться. Об этом говорит и А.Б. Гофман: «Каждое поколение, получая в свое распоряжение определенную совокупность традиционных образцов, не просто воспринимает и усваивает их в готовом виде; оно всегда осуществляет их собственную интерпретацию и выбор. В этом смысле каждое поколение выбирает не только свое будущее, но и прошлое»133.
Стремление советского режима не только уничтожить материальные свидетельства-напоминания царской России, но и создать новое понимание истории и культуры, новый вариант культурной памяти, выразилось в собственной схеме взаимодействия традиции и новации. Традиция, понимаемая как пережиток, вычеркивалась сразу или постепенно вытеснялась, заменяемая новациями, которые тут же претендовали на статус традиции. Таким образом, данная схема обеспечивала видимость непрерывности истории и культуры, но при этом начальной точкой объявлялось рождение нового государства, то есть - Великая Октябрьская революция.
Новые праздники должны были закрепить основные даты советского государства, внедрить новую символику и за счет коммуникации масс во время праздника способствовать формированию новой идентичности общества как советского народа. Как отмечает К. Жигульский, «такие праздники, сплачивая группу, в сознании которой они связаны с национальной, политической, государственной или классовой ценностью, вместе с тем отделяют ее от другой группы — старых противников, врагов народа, государства или класса»134. Понимая, что ситуация не может измениться в одночасье, новая власть не отказалась полностью от прежних форм праздника, сохранив, таким образом, некоторые праздничные традиции. В то же время началась целенаправленная работа по созданию новой системы государственных праздников. Этому способствовала реформа календаря и переход с юлианского на григорианский календарь в 1918 году, после чего даты прежних праздников были смещены.
Сразу после победы революции праздников было много. Ш. Плаггенборг приводит такие данные: только в Петрограде в период с октября 1918 года по октябрь 1922 года было отмечено 23 праздника, и этот список еще можно назвать неполным. Среди них - годовщины Октябрьской революции, праздник свержения самодержавия, день Красной армии, Кровавое воскресенье, маевки, день Парижской коммуны, праздник Конституции . Одной из первоочередных задач советской власти стало вытеснение прежней (царской и религиозной) системы праздников и их символики, построенное на обыгрывании ситуации «тогда - теперь». Это противопоставление в более широком смысле можно трактовать как борьбу с прошлым вообще.
В первую очередь Декретом Совета Народных Комиссаров «О свободе совести, церковных и религиозных обществах»136 была провозглашена свобода вероисповедания, были отменены религиозная присяга и клятва, ведение актов гражданского состояния передавалось государству, религиозные обряды и церемонии были отменены. Пункт «О религиозных церемониях и обрядах» содержит указание, отражающее политику в отношении памяти о прошлом: «Местная Советская власть устраняет или обязует соответствующих лиц устранить из храмов и других молитвенных домов, составляющих народное достояние, все предметы, оскорбляющие религиозное чувство трудящихся масс, как-то: мраморные или иные доски, надписи на стенах и на богослужебных предметах, произведенные в целях увековечения памяти каких бы то ни было лиц, принадлежащих к членам низвергнутой народом династии и ее приспешников»137. Техники забвения применялись и в отношении «памятных мест»: в том же принял «Декрет о памятниках Республики» , согласно которому памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие исторической и художественно ценности, должны быть убраны с площадей и улиц.
Проблема «забвения» и «реконструкции» прошлого в формировании российского праздника на рубеже XX - XXI вв
Наряду с различными техниками упорядочения и сохранения воспоминаний и, шире, памяти о прошлом вообще, существуют и различные механизмы «забвения», которые в культурной практике применяются не реже. Но каким образом осуществляется «отбор» воспоминаний, которые должны остаться в культурной памяти? Думается, что сложно выделить определенные критерии, каждый раз это будет зависеть от конкретной социокультурной ситуации. Согласимся с X. Вельцером, который пишет, что «нормативные критерии, по которым то, что достойно памяти, отличают от того, что достойно забвения, как правило, слабо связаны с тем, что на самом деле произошло; важно, прежде всего, то, как память об этом событии используется сегодня» . Праздник репрезентирует оба этих аспекта феномена памяти в культуре во время разыгрывания праздничного действа. На наш взгляд, проблема забвения и реконструкции прошлого, определенным образом преломляемая в празднике, может быть обозначена рядом вопросов:
- каковы механизмы забвения прошлого?
- каким образом вытеснение фрагментов памяти о прошлом репрезентируется в празднике?
- возможна ли символическая реконструкция прошлого?
Что такое забвение по отношению к воспоминанию? Это потеря воспоминаний, невозможность вспомнить нечто, воскресить в памяти. «Забвение прежде всего и в самом общем виде предстает как ущерб, нанесенный надежности памяти, - ущербность, слабость, пробел»,165 -говорит П. Рикер. Мы не будем анализировать причины появления пробелов в памяти с точки зрения нейропсихологии, это не входит в наши задачи; нас интересуют причины появления подобных «пробелов» в памяти культуры, то есть, в коллективной памяти, даже если она отчасти связана с индивидуальной памятью. П. Рикер предлагает пользоваться термином «забывание из-за стирания следов» и термином «забывание-резерв». «Первое склоняется к идее окончательного забвения: это забывание из-за стирания следов; второе тяготеет к идее обратимого забвения, даже к идее незабываемого, то есть забывания-резерва»166. Согласно логике нашего исследования, первый тип забвения может располагаться между двумя полюсами: активным и пассивным. В случае с пассивным забвением процесс вытеснения воспоминаний из актуального пласта памяти идет постепенно, как правило, это связано с наслоением новых воспоминаний, детерминирующих развитие культуры на данном этапе. Иначе обстоит дело с активным забвением, когда осуществляется политика целенаправленного вытеснения из памяти определенных фрагментов прошлого. В связи с этим можно указать на такой парадоксальный момент: в памяти остается след того, что подлежит забвению. Таким образом, память должна помнить о том, что именно ей надлежит забыть. Однако так же, как возможно активное забвение, так возможен и обратный процесс - извлечение забытого и попытка актуализировать его. Забывание-резерв - это эта и есть та основа, на которой строится реконструкция прошлого. При этом следует отметить, что реконструкция всегда - не механическое воспроизведение образца, но в значительной степени создание его заново, и в этом смысле речь скорее идет
о появлении новой интерпретации прошлого. И здесь одну из ведущих ролей играет мифологизация, в данном случае - мифологизация праздника. Как пишет П. Рикер, рассказ всегда характеризуется избирательностью. «Идеологизация памяти становится возможной благодаря средствам варьирования, предоставляемым работой нарративной конфигурации. Стратегии забывания непосредственно соотносятся с такой работой конфигурации: всегда можно рассказать по-другому, о чем-то умалчивая, смещая акценты, различными способами рефигурируя участников действия, как и контуры самого действия»167. Как правило, процессы активного забвения связаны с «освобождением» (от прошлого в том числе) и ассоциируются с «обновлением».
В истории культуры стирание следов (а значит, - стирание памяти) -древнейшая политика. Так, древнеегипетский фараон Аменхотеп IV, правивший приблизительно в 1351-1334 годах до н.э., провозгласил единственно возможным почитание солнечного диска - Атона, и себя первосвященником нового бога, приняв имя Эхнатон (др.-егип. «Угодный (Полезный) Атону»). Фараон приказал стереть имена прежних богов, особенно тщательно уничтожалось имя Амона, к жрецам которого Аменхотеп IV питал особую ненависть, а также имена Мут и Хонсу, создававшие так называемую фиванскую триаду. Начинаются преследования почитания всех других культов, прекращается строительство храмов в их честь, искореняются сами слова «бог» и «боги», а сам Атон именуется не иначе как «властитель». Для культуры Древнего Египта стереть имя -величайшее преступление, это значит лишить человека вечности. В культурной памяти стирание следов происходит медленно. Для культурной памяти как символизированного прошлого уничтожение материальных «мест памяти» не всегда сразу приводит к стиранию памяти о прошлом. В празднике попытка стирания следа - это, скорее, не стирание имени как называния, а обессмысливание, нивелировка значимости. Отсюда - и особый
Там же. С. 619 механизм «забвения» в культуре. Приведем пример: разрушение царской системы праздников после Октябрьской революции было бы невозможно без нового варианта восприятия истории и культуры. Это понимала и новая власть. Поэтому не случайно помимо уничтожения «имени» (материальных напоминаний о прежнем режиме) необходим был новый набор символов, способный объяснить новый порядок, мироустройство. Праздник был призван не только объяснить, освежить в памяти основополагающие события, он «должен был прежде всего отвлекать людей от «старого праздника», чтобы они незаметно забыли о нем, привлечь внимание к новому празднику, воздействуя на душу и производя сильное эмоциональное впечатление» . Однако это не всегда срабатывало. Непримиримость советской власти по отношению к религии и попытки вытеснить ее из культурной памяти не привели к успеху. Религиозные праздники продолжали отмечаться, перейдя на «подпольный режим». Как пишет Я. Ассман, «в условиях угнетения память о прошлом может стать одной из форм сопротивления»16 . И тот факт, что религиозная культура в России пережила советскую эпоху, подтверждает это. По словам X. Вельцера, «воспоминание, переработка и забвение - точки одного континуума, который мы называем памятью»170, и в культуре важен каждый из аспектов памяти. Порой, гораздо важнее осмыслить то, что было предано забвению, чем то, что было сохранено.
