Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА ОБЩЕНИЯ В ИСТОРИИ НАУКИ 24
1. ПРИНЦИПЫ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕНИЯ 24
1.1. Предыстория постановки проблемы общения 30
1.2. Важнейшие направления науки и отдельные концепции, в контексте которых ставилась проблема общения в XVII - XX веках 34
2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕНИЯ В ИСТОРИИ НАУКИ 37
2.1. Философия и психология о проблемах общения (онтология, гносеология, логика, антропология) 38
2.1.1. Негативная постановка проблемы общения 39
2.1.2. Позитивная постановка проблемы общения 49
2.2. Проблемы общения в науках об обществе и культуре (философия истории, социальная философия, философия языка) 54
2.3. Проблема общения и эстетика 62 3. ПРОБЛЕМА ОБЩЕНИЯ В НАУКЕ XX ВЕКА72
3.1. Проблема общения в контексте неокантианской философии (персонализм и философии жизни) 72
3.2. Теория интерсубъективности в концепциях представителей феноменологического движения (экзистенциализм, деконструкция, герменевтика) 78
3.2.1. Теория интерсубъективности в феноменологии Э.Гуссерля 78
3.2.2. Теория интерсубъективности в феноменологии после Э.Гуссерля 81
3.2.3. Теория интерсубъективности в концепциях представителей феноменологического движения 86
3.3. Общение как основная проблема диалогической философии (неотомизм и религиозная философия) 93
3.4. Семиотические подходы к проблеме коммуникации и общения (логика, теория информации и коммуникации, лингвистика, риторика) 102
3.5. Психология и психоанализ о проблеме общения 109
3.6. Проблема общения в философии культуры, культурологии и философской антропологии
3.6.1. Философская антропология и культурология о проблеме общения 115
3.6.2. Эстетика "другого" в диалогической философии культуры М.М.Бахтина 123
3.6.3. История общения в других вариантах диалогической философии культуры , 129 ГЛАВА 2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ШИНЦИПЫ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ ОБЩЕНИЯ135 1. ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ И КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС ОБЩЕНИЯ135
1.1. Проблема онтологического статуса общения 136
1.2. Границы общения в пространстве человека и культуры 146
1.2.1. Общение в структуре человеческой деятельности 146
1.2.2. Общение в процессе человеческой деятельности 150
1.2.3. Переходные формы человеческой деятельности, включающие общение 153
1.2.4. На пути к определению общения 164
2. СТРУКТУРА КОММУНИКАТИВНОГО АКТА И ИСТОРИЯ ОБЩЕНИЯ 167
2.1. Участники общения 169
2.1.1 .Виды объема участников общения 169
2.1.2. Специфические качества позиций участников общения 176
2.1.3. Общие антропологические свойства участников общения 179
2.2. Канал и контекст общения 183 2.2.1.Контекст общения 183
2.2.2. Канал общения 18 7
2.3. Код общения 193
3. ИСТОРИОСОФСКИЕ И ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИСТОРИИ ОБЩЕНИЯ 197
3.1. Критерии исторической типологии общения 198
3.2. Источниковедение истории общения 206
3.2.1. Модели человеческого общения 210
3.2.2. Результаты общения 211
3.2.3. Формы деятельности, теснейшим образом обслуживающиеся общением 212
3.3. Проект истории общения 216
ГЛАВА 3. ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ 218
1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОБЩЕНИЯ 221
1.1. Предобщение животных и генезис человеческого общения 224
1.1.1 .Понятие предобщения 225
1.1.2.Структура предобщения 232
1.1.3.Проблема возникновения человеческого общения 240
1.2.Общение в первобытной культуре 245
1.2.1.Общая характеристика содержания и структуры архаического функционального общения 245
1.2.2.. Этапы становления архаического функционального общения 253
2. ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ КОНТЕКСТОВ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ В КУЛЬТУРАХ ДРЕВНИХ СКОТОВОДОВ И ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВ 260
2.1. Общение в культурах скотоводов-кочевников 263
2.1.1. Скотоводческое хозяйствование и культура как факторы истории общения 263
2.1.2. Участники и контексты общения скотоводов-кочевников 268
2.1.3. Каналы и коды общения скотоводов-кочевников 274
2.2. Общение в земледельческих культурах 275
2.2.1. Земледельческое хозяйствование и культура как факторы истории общения 275
2.2.2. Участники и контексты общения земледельцев 282
2.2.3. Каналы и коды общения земледельцев 293
3. КРИЗИС ФУНКЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ В КУЛЬТУРАХ ГОРОДСКИХ РЕМЕСЛЕННИКОВ И ТОРГОВЦЕВ АНТИЧНОЙ ГРЕЦИИ И РИМА 295 3.1. Торгово-ремесленное хозяйствование и культура как факторы истории общения 295
3.2. Участники и контексты общения торговцев и ремесленников античной
Греции и Рима 304
3.2.1. Немодифицированные формы функционального общения 306
3.2.2. Модифицированные формы функционального общения 313
3.2.3. Рождение интерперсонального и ролевого общения 319
3.3. Каналы и коды общения торговцев и ремесленников античной Греции и
Рима 323
4. ОБЩЕНИЕ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЕ 325
4.1. Многослойность средневековой культуры и хозяйствования как факторы история общения 325
4.2. Участники и контексты средневекового общения 330
4.2.1. Немодифицированные формы функционального общения в народной культуре 332
4.2.2. Модифицированные формы функционального общения в религиозной и аристократической культуре 341
4.2.3. Рождение интерперсонального и ролевого общения в городской культуре 351
4.3. Каналы и коды средневекового общения 356
СХЕМА РАЗВИТИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ 359
ГЛАВА 4. ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ РОЛЕВОГО И ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ 361
1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО И РОЛЕВОГО ОБ
ЩЕНИЯ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И РЕФОРМАЦИИ 371
1.1. Переход от традиционной культуры к креативной и возникновение новых форм общения371
1.2. Контексты возникновения интерперсонального и ролевого общения и характеристики их участников 379
1.2.1. Функциональное общение в условиях возникающей креагавной культуры 384
1.2.2. Культура Возрождения и возникновение интерперсонального общения 388
1.2.3. Социально-политические контексты возникновения ролевого общения 392
1.2.4. Религиозное общение и Реформация 397
1.3. Коды и каналы интерперсонального и ролевого общения в период их возникновения 401
2. СТАНОВЛЕНИЕ ОСНОВНЫХ ФОРМ ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО И РОЛЕВОГО ОБЩЕНИЯ В ЭПОХУ НОВОГО ВРЕМЕНИ 403
2.1. Рационализация культуры, абсолютистский феодализм и буржуазная демократия в истории интерперсонального и ролевого общения 406
2.2. Контексты и участники интерперсонального и ролевого общения в эпоху Нового времени 416
2.2.1. Становление основных форм ролевого общения в XVII и XVIII веках 417
2.2.2. Становление основных форм интерперсонального общения в XIX веке 428
2.3. Коды и каналы интерперсонального и ролевого общения в эпоху Нового времени 437
3. ОБЩЕНИЕ В ЭПОХУ МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ 440
3.1. Единство общечеловеческой культуры и массовые коммуникации 441
3.2. Контексты и участники общения в эпоху массовых коммуникаций 447
3.2.1. Кршис ролевого и интерперсонального общения в открытом обществе 448
3.2.2. Общение в условиях тоталитарного общества 455
3.2.3. Общение в условиях элитарной и массовой культуры 467
3.2.4. Формы художественного общения в XX веке 469
3.3. Каналы и коды общения в эпоху массовых коммуникаций 472
3.4. Перспективы истории общения в XXI веке 474 СХЕМА РАЗВИТИЯ РОЛЕВОГО И ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ 479 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. СУЩНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА И ОБЩЕНИЕ 484 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 491
- Предыстория постановки проблемы общения
- Проблема онтологического статуса общения
- Предобщение животных и генезис человеческого общения
Введение к работе
Настоящая работа посвящена истории общения. Общение понимается как одна из форм человеческой деятельности, реализованная во всех разновидностях человеческой культуры, то есть межсубъектное взаимодействие или процесс конкретного, деятельностного приобщения одного уникального субъекта к другому уникальному субъекту во всех его разновидностях, процесс целостного сопереживания ему, и духовного, и практического. Обоснование этого определения будет предложено во второй главе данной работы. Во введении же к ней мы постараемся показать специфику предлагаемой истории и ее роль в структуре процесса познания общения. Отметим сразу, что общение, на наш взгляд, не обладает самостоятельной историей, которую можно было бы понять только исходя из нее самой. Повторим в этой связи только что сказанное: общение - структурный элемент человеческой деятельности, его формы входят в состав человеческой культуры и имеют, следовательно, общую с ней историю. Пользуясь традиционной методологической дихотомией предмета и объекта исследования, можно определить предмет настоящего исследования как историю общения, а объект как историю культуры. Объем предмета может показаться очень большим, однако это оправдано многими причинами. Во-первых, мы не ставим своей целью описание всех исторических форм общения. Наша цель - историческая типология общения. Во-вторых, как мы покажем ниже, именно историческая типология общения является на сегодняшний день важнейшей и актуальнейшей проблемой изучения общения. Обратимся, следовательно, к обоснованию актуальности нашей работы.
Интерес к общению сегодня проявляется во всех сферах культуры, спектр его простирается от обыденного и политического до научного.
Этот интерес вызван в XX и XXI веке очень многими причинами. Важнейшая причина связана с тем исключительным историческим положением, в котором оказалось человечество к началу указанной эпохи. Прогресс в области техники, прежде всего, средств связи и транспорта позволил людям впервые в их тысячелетней истории действительно объединить-
ся. Но объединение не может происходить между людьми, которые лишены возможности понимать друг друга. Мир стал слишком тесен для тех, кто не способен к общению. Пути и инструменты общения оказались важнейшей проблемой, насущно заявившей о себе в условиях мировой интеграции. Общение всегда предполагает некий уровень общности его участников. Но достигнут ли этот уровень в сегодняшнем мире? Что общего у представителей африканских племен и исламских фундаменталистов, у жителей России и США? Общность антропологических или даже антропоморфических характеристик не гарантирует еще никакого взаимопонимания ее обладателям. Однако отсутствие взаимопонимания приводит к проблемам, от решения которых зависит даже сама возможность выживания человечества. Отсутствие общности у существ, принадлежащих одному виду и вынужденных теснейшим образом взаимодействовать, приводило животных к тяжелейшей внутривидовой конкуренции. Поставленные в эти условия люди способны дойти до истребления друг друга. Две мировые войны, множество революций, межрелигиозные столкновения, террористические акции, борьба за национальную самоидентификацию и политическую независимость - вот те немногие последствия неумения находить общий язык при неизбежной необходимости контактировать друг с другом в современном человеческом мире. В прежние времена все это не имело значения глобальной проблемы, теперь нет вообще ничего локального, от поведения одного человека зависит жизнь всего человечества. Конфликт, оправдывая мрачную философию Ж.-П.Сартра, действительно становится единственной формой общения. Мы должны научиться общаться не только на языке агрессии и террора, но и на языке взаимного уважения и признания прав другого человека или нации.
Вторая причина интереса к общению не менее фундаментальна, чем первая. О ней следует сказать в связи с особенностями и средой этого процесса, в связи с его ролью в бытии человека. Общение есть результат многообразных потребностей людей друг в друге. Без общения невозможна ни одна человеческая деятельность, в его условиях она возникла и развивалась. Оно внесло важнейший вклад в возникновение человеческого бытия и
входит в самую его сущность. Общение есть контакт уникальных и неповторимых личностей или социальных групп. Общение есть взаимодействие, оно не похоже на другие - однонаправленные - формы деятельности человека. В общении люди не только приобщаются друг к другу, не только становятся ближе, но и самоопределяются, требуют признания у другого своей личной ценности и состоятельности. Но наше время не всегда располагает возможностями для реализации этих многообразных функций общения. Именно в наше время мы наблюдаем две прямо противоположные, но в равной мере разрушительные для общения тенденции. С одной стороны, небывалое развитие индивидуализма и обособленности человека приводит его к неспособности общаться, порождая бесчисленные психические, социальные и культурные кризисы и катастрофы. С другой стороны, развиваются очень напоминающие по форме, но в корне отличные по содержанию от общения процессы обезличивающего и усредненного взаимодействия людей, объединяющие их в так называемые массы. Романо Гвардини так определил понятие "массы": "это не множество неразвитых, но способных к развитию отдельных существ; она с самого начала подчинена другой структуре: нормирующему закону, образцом для которого служит функционирование машины" (Гвардини, 1999, С. 145). И та и другая тенденция разрушает общение изнутри, превращая его либо в индифферентные общественные отношения, либо в диалог глухих. XX век в контексте истории общения оказывается своеобразной историей разобщения, хотя именно в это время складываются наиболее благоприятные условия - и технические, и духовные, - для того, чтобы впервые общению ничего не препятствовало. Утверждение значительности роли общения в нашей культуре запаздывает. Об общении забывают на фоне развития других форм культуры: техники, политических и социальных институтов, даже искусства (например, в форме индустрии развлечений). Г.С.Батищев так замечательно писал об этом: "наша необщительность или крайняя ущербность, граничащая с почти полным отсутствием глубинного общения, выступает и проявляется через взаимное несоответствие степеней развития прочих сфер культуры, через их рассогласованность между собой" (Батищев, 1987, С, 15).
Люди, представители самых разных социальных слоев и самых разных этнокультурных традиций, от обычных рабочих и служащих до привилегированных политиков, ученых и религиозных деятелей, поставлены самой природой своего бытия и условиями современного мира перед необходимостью находить общий язык друг с другом, но они не всегда способны на это. Конфликты, порожденные непониманием на бытовом уровне, конечно, не так заметны, как конфликты политические, военные и экономические, но чаще всего именно ими провоцируются и из них складываются эти последние конфликты, способные перерасти в катастрофу. Проблема общения, таким образом, приобретает острое психологическое и политическое значение. Общение все больше и больше исчезает из структуры обыденной жизни человека или подменяется почти не затрагивающими сути его личности коммуникативными контактами. "Чем вооружённее и осна-щённее средствами коммуникативности становятся контакты между людьми, тем меньше и реже в них осуществляется собственно действительная всеобъемлющая общность-процесс - встреча их судеб, полноты их бытия" (Батищев, 1987, С. 4).
Все это стимулирует рост научного интереса к проблеме общения. Открытое в начале XX века как самостоятельная область предметов науки, общение привлекло внимание многих ученых, работающих в самых различных областях научного знания. Психология, философия, лингвистика, логика, эстетика, этика, антропология, риторика, семиотика, теория информации, кибернетика, теория коммуникации, герменевтика, искусствознание, культурология предложили к началу XXI века такое количество теорий общения, которое создало особую проблему - проблему теоретического синтеза полученных научных результатов. Но как осуществить такой синтез, который согласовал бы столь противоположные результаты? Исходить ли из какой-то одной концепции, согласовывая с ней все остальные, или строить некую новую, и в ее рамках умещать исходное теоретическое разнообразие идей? Противоположность исходного разнообразия очень велика, она сказывается на всех уровнях соотнесения концепций. Можно сказать даже, что сугубо теоретические (логические) расхождения построений,
исключающие друг друга, - только самый простой случай противоположности, с которым легче всего справиться. Гораздо сложнее обстоит дело с расхождениями методологическими и терминологическими (языковыми). Метод и язык многих ключевых концепций общения вообще не позволяет адекватно воспринять и соотнести их содержание. Вместе с тем, - именно поэтому мы называем их ключевыми - они чрезвычайно плодотворны и способны к развитию. Они не могут быть проигнорированы, ибо их влияние ощущается в чрезвычайно внушительном объеме концепций, как теоретически вменяемых, так и оставляющих будущему создателю теоретического синтеза представлений о коммуникации и общении только желать этого.
Впрочем, в конце XX века развитие науки привело к невиданной зыбкости ее дисциплины и границ. Теперь стало даже несколько неуместно говорить о новизне предлагаемой идеи. С одной стороны, как справедливо полагает С.С.Аверинцев, всякое утверждение новизны (по крайней мере, в области гуманитарного и социо-культурного знания) неизбежно оказывается плодом научной недобросовестности (в любом ее варианте - невежества или сознательной лжи) и, таким образом, уже почти запрещено самой логикой развития познания. Что же разрешено? Возможность существования науки все равно остается в прямой зависимости от новизны получаемых результатов. Может быть, следует изменить требования к специфике новизны, например, сосредоточить внимание как раз на поисках теоретического синтеза имеющегося полного реестра точек зрения и фактов, которые они объясняют? С другой стороны, указанная выше полифония несогласующихся между собой, но, тем не менее, числящихся научными концепций устраняет возможность вопроса об их преемственности и полемичности. Ни одна из таких концепций не может претендовать на роль новой, они просто разные. Синтез разных тезисов, не имеющих общих компонентов, по-видимому, должен попытаться отыскать эту общность за пределами самих тезисов, в их основаниях. Но, как уже отмечалось, выявить основания не всегда представляется возможным.
В настоящем исследовании мы попытались обнаружить основания всех этих концепций в предельной сфере для любых логических тезисов - в сфере истории. Именно история очень часто игнорируется теорией общения. Теория опережает историю. Для определенного - начального - этапа исследований такое положение дел нормально. Теория позволяет лучше определить предметные границы исторического интереса. Примитивное представление о вторичности теории в процессе познания не соответствует реальному положению дел. Факты не всегда можно непосредственно заметить. Иногда для их выделения требуются особые методологические, а следовательно, теоретические процедуры. Таким образом, теория, как правило, участвует в процессе познания дважды. Сначала в качестве предварительной гипотезы, позволяющей выявить интересующий исследователя предмет (то есть указать признаки, ориентирующие поиск предмета) и начать его первичное последовательное историческое описание. Понятно, что таких гипотез должно быть много, в точном соответствии с эпистемологической концепцией "фальсификации" результатов познания, принадлежащей К.Попперу. Затем теория вновь вмешивается в этот процесс. Она создает обобщающее объяснение бытия предмета (понятие его сущности и теорию его развития), то есть теоретический синтез представлений о нем. В науках о духе такое объяснение должно иметь широкие исторические выходы. Фактически цель гуманитарных и социо-культурных исследований не в получении строгих дефиниций своих предметов, но в обширных и теоретически обоснованных исторических картинах их бытия.
Таким образом, наше исследование актуально по очень многим причинам. У него есть своего рода "экстранаучные" (политические и психологические) и "интранаучные" причины, к каковым относится необходимость теоретического синтеза представлении о коммуникации и общении, а также поиск исторических оснований подобного синтеза. Если поместить данное исследование на только что набросанный в общих чертах путь познания, то его место можно определить так. Мы предлагаем "первичное последовательное историческое описание" общения. Оно, с одной стороны, отличается от предварительного сбора фактов, предшествующего всякой
теории и провоцирующего ее появление. Такие факты, как правило, собраны непоследовательно или случайно, то есть они не всегда входят (войдут) в будущий предмет исследования и между ними не установлены регулярные (необходимые и действительные) отношения. С другой стороны, оно отличается и от итоговой "обширной и теоретически обоснованной исторической картины бытия" общения. Данное исследование - неизбежно схематично. Оно формулирует основные принципы будущей истории и теории общения, являясь, таким образом, введением в них. Это очерк теории развития общения, заключающийся в характеристике его исторических типов. "Первичное последовательное историческое описание" объекта и есть не что иное, как историческая типология. На наш взгляд, логика развития познания и современное положение дел в области изучения общения неизбежно приводят сегодня всякого ученого, занимающегося проблемами общения, к построению его исторической типологии. Строить сейчас очередную новую теорию общения и определять его сущность, выявлять и исследовать отдельные факты истории общения - значит, лишать изучение общения подлинной новизны.
Конечно, надо отдавать себе отчет в том, что любая типология не будет единственной. Ее теоретический характер должен спровоцировать и, мы надеемся, спровоцирует в отношении данной типологии ее фальсификацию. Каждая теория в силу своей определенности всегда открыта для критики и должна быть уточнена или заменена другой. Если суждено когда-либо появиться на свет теоретическому синтезу представлений о коммуникации и общении, то его ждет та же участь. Он не будет единственным. Возникнут и другие, уточняющие и преодолевающие его. От преодоления (но не от уточнения), в какой-то мере защищена лишь итоговая историческая картина бытия объекта. Однако ее достижение никогда не гарантировано, оно - своеобразный идеал познания со всей присущей ему ирреальностью. Идеал нельзя понимать как пустую иллюзию, он - необходимый ориентир познания, без которого оно никуда не продвинется и только истощит свои силы в бесплодном топтании на одном месте. Нам известно, по крайней мере, три концепции истории общения, отвечающие указанным
выше характеристикам. Они принадлежат Ф.Розенцвейгу, О.Розенштоку-Хюсси и В.С.Библеру. К сожалению, ни одна из них не может быть адекватно оценена в силу проблематичности используемых ими методов и языка, о которой тоже уже говорилось. Для эффективной разработки теоретического синтеза представлений о коммуникации и общении необходима методологически и терминологически прозрачная и хорошо верифицируемая историческая концепция. Кроме того, авторы отмеченных концепций не рассматривают общение в качестве единственного предмета изучения, скорее, они заняты выяснением диалогической сущности того или иного этапа истории человеческой культуры в целом. Наша концепция в этом отношении противоположна им.
Теперь становится понятным и путь нашего исследования, то есть его метод. С точки зрения общетеоретической классификации методов перед нами индукция и обобщение, преследующие в качестве основной цели создание типологии общения. С точки зрения частнотеоретической классификации - сравнительно-исторический анализ, опирающийся на данные различных дисциплин. Фактически, любая работа использует один метод для достижения поставленных перед ней задач. Он заключается в том конкретном пути, по которому двигалось исследование. Другое дело - шаги на этом пути. Они представляют собой более или менее универсальные или оригинальные операции, при осуществлении которых используются такие же - универсальные или оригинальные - понятия. В данном случае это операции и понятия из тех областей знания, которые мы уже перечисляли выше, прежде всего, философии, психологии, теории коммуникации, культурологии, семиотики. Каждая операция конкретизирует цель исследования: решает одну из его задач. Подробное описание таких операций содержится во второй главе настоящей работы. Во введении мы ограничимся только указанием важнейших целей и задач, а также их последовательности, задающей структуру исследования.
Важнейшей целью исследования является построение исторической типологии общения. На первом этапе такого построения оно невозможно без достижения двух других основных целей. Во-первых, необходимо оп-
ределить теоретические критерии отбора материала, то есть исторических форм общения, существовавших в контексте истории культуры. Во-вторых, необходимо максимально полно представить соотношение истории культуры и истории общения. Поскольку история культуры на сегодняшний день изучена значительно лучше, чем история общения, а также поскольку история общения не обладает принадлежащими только ей движущими силами эволюции и изменяется в зависимости от изменений других форм культуры (прежде всего, материальной и научной), именно история культуры должна стать основой для понимания истории общения.
Культурология изучает общение в качестве одного из своих важнейших предметов. По-видимому, именно в этой области она выступает почти первооткрывателем и не пересекается с другими научными дисциплинами. Если наука, искусство, религия, материальная культура изучаются антропологией, историей с ее специфическими разделами, археологией, искусствознанием и филологией, то общение не стало предметом какой-либо из наук так, чтобы участие в его изучении культурологии вызывало сомнение в ее оригинальности. Социолога интересуют скорее абстрактные общественные отношения, чем конкретное деятельностное общение, а психолога -психические процессы, чьи связи с культурой, выступающей по отношению к ним в качестве особой - второй - реальности, очень сложны и меньше всего напоминают тождество. Культура общения и психология общения различны так же, как инвариант и вариации, как традиция и новации, как устойчивое и изменчивое, социальное и индивидуальное. Культурология изучает проявление социального в индивидуальном и поэтому она отличается и от социологии, и от психологии.
Целостной истории общения до сих пор не существует, хотя история всех остальных сфер человеческой культуры (искусства, науки, политики, религии, материальной культуры) последовательно изучена. Это объясняется одной из важнейших онтологических особенностей общения - его процессуальностью. А.Г.Щелкин писал: "собственно деятельность общения как процессуальность, движение, акт передаваться не может" (Щелкин, 1973, С. 10). Все виды человеческой деятельности процессуальны, но суть
их бытия не ограничивается только процессом; они направлены на создание конкретного продукта и завершаются в момент его возникновения. В науке рождаются открытия, символически регистрируемые в соответствующих текстах и физических объектах; технология способствует порождению машин и утвари материальной культуры; художественное творчество - начало произведения искусства; религиозный культ сам одновременно является и продуктом себя и деятельностью его производящей. Продуктивные процессы именно благодаря своей продуктивности, конкретности облегчают свое историческое изучение.
Общение же не направлено на создание какого-либо продукта, хотя и может его обслуживать. Оно есть процесс, основная цель которого в нем самом. Общешіе завершается в самом общении, точнее, оно лишь временно прекращается. Общающиеся всегда ощущают эту незаконченность, болезненную прерванность ситуации общения. Общение - есть конкретное и целостное (духовное и практическое) взаимодействие двух уникальных субъектов, взаимопроникновение двух содержательно бесконечных форм бытия. Именно в этой бесконечности и коренится принципиальная незавершенность общения. Однако оно все же не настолько аморфно, чтобы вовсе не иметь истории; "приняв предметную форму, условия деятельности обладают тем преимуществом перед процессуальной стороной деятельности, что их можно передать, транслировать во времени" (Щелкин, 1973, С. 11). Бесконечность содержания общения не отрицает наличие у него условий осуществления, то есть определенной структуры, отражающейся в исторических источниках, порожденных той или иной человеческой деятельностью (например, в различных сводах правил общения, в некоторых результатах общения, таких как разделение традиционного жилища или поселения на женскую и мужскую сторону).
Неопределенный деятельностный статус источников истории общения заставляет предположить, что в принципе любые исторические источники могут иметь отношение к истории общения. Только история культуры есть комплексное изучение любых продуктов человеческой деятельности. Таким образом, наука о культуре, в частности, история культуры, оказыва-
ется именно той дисциплиной, в рамках которой можно осуществить изучение истории общения. На начальном этапе культурологического изучения истории общения следует выработать предварительные методологические принципы этого изучения. В настоящей работе и предлагается один из таких принципов: проект исторической типологии общения. Данный проект есть гипотеза, являющаяся результатом традиционного изучения истории культуры и подлежащая дальнейшей последовательной проверке, в ходе которой будет выработана более конкретная и более обоснованная историческая типология общения. Предварительность предлагаемого проекта нисколько не лишает его эвристической ценности, поскольку без предварительной гипотезы невозможна никакая теория.
Достижение поставленных основных целей конкретизируется в ходе решения конкретных задач. Вот перечень основных задач исследования:
необходимо проанализировать важнейшие концепции общения с целью построения рабочей гипотезы о природе общения и его исторических типах;
необходимо определить онтологический статус общения, то есть его место в структуре бытия;
необходимо определить место общения в структуре человеческой деятельности и культуры;
необходимо получить рабочее определение общения;
необходимо выявить структуру общения;
необходимо определить основные исторические источники информации о коммуникации и общении;
необходимо определить основные особенности важнейших исторических типов культуры;
необходимо соотнести основные особенности важнейших исторических типов культуры с особенностями важнейших исторических типов общения;
необходимо выявить важнейшие исторические типы общения;
необходимо охарактеризовать возникновение общения и его первый исторический тип - функциональное общение;
необходимо охарактеризовать варианты второго исторического типа общения - ролевое и трансперсональное общение;
необходимо охарактеризовать третий исторический тип общения, являющийся синтезом двух первых.
В первой главе данной работы мы подробно проанализируем историю проблемы общения в науке. Поэтому здесь наша характеристика состояния этой проблемы на сегодняшний день ограничится уже указанными выше общими тезисами, обосновывающими актуальность данной работы и ее новизну. Назовем только важнейшие имена и концепции, определившие метод работы, поскольку это необходимо для предварительной ориентации читателя в том, с каких теоретических позиций ведется критика той или иной концепции. Все эти концепции наиболее последовательно, на наш взгляд, решают три основные теоретические проблемы, связанные с теоретическим изучением общения и позволяющие перейти к его истории. Первая проблема - онтология общения, то есть характеристика его места и роли в структуре бытия. Именно феноменология Э.Гуссерля имеет решающее значение для разработки данной проблемы, поскольку она построена на критических достоверных основаниях, которые только и необходимы при решении подобных задач. Вторая проблема - культурология общения, то есть характеристика его важнейших культурно-исторических форм. Здесь мы отдаем предпочтение диалогической философии культуры М.М.Бахтина, поскольку она впервые открыла сущностную (эйдетическую) связь между феноменами общения и культуры и продемонстрировала возможность изучения общения в истории культуры. Третья проблема - определение имманентной сущности общения, раскрывающейся в его структуре и типологии. Это главная проблема, успешное решение которой обусловливает успешное решение двух предшествующих, ибо от него зависит само понимание общения. Наиболее полным ответом на вопросы, связанные с этой проблемой, является концепция М.С.Кагана. Полнота эта - результат соответствия его концепции важнейшему научному принципу такого рода исследований - системному подходу.
Все три проблемы очень тесно взаимосвязаны. Роль первой из них уже определена выше. Без указания онтологического статуса общения крайне проблематичным оказывается достоверность его определения. Общение - одно из явлений, понятие которого имеет предельно большой объем, близкий объему понятия бытия, что делает; их определения тесно зависимыми друг от друга. Большинство известных теперь концепций общения обсуждают его онтологический статус; следовательно, без выработки собственной точки зрения по данному вопросу невозможно адекватно оценить и значение этих концепций. О роли проблемы культурных форм общения в достижении поставленной нами цели нечего и говорить, ибо они попросту совпадают. Проблема культурных форм общения и проблема его определения и структуры должны быть разрешены под особым углом зрения, позволяющим говорить об истории общения. Обе эти проблемы, рассмотренные в интересующем нас ключе, выявляют еще одну очень важную трудность. Общение - процесс, а, следовательно, оно эфемерно и труднодоступно для исторического наблюдения. Строя определение общения и отвечая на вопрос о его структуре, необходимо найти такие свойства и компоненты общения, которые оставляли бы следы, запечатлевались бы в исторических источниках.
Решение этих задач создает нашу рабочую гипотезу и основные итоговые положения исследования, включающие в свой состав определение общения и его исторических типов. Определение общения уже было приведено выше. Общая форма предлагаемой исторической типологии общения такова.
Различаются два типа: функциональное общение, характерное для традиционной культуры; ролевое и интерперсональное общение, характерное для креативной культуры.
Функциональное общение предполагает ритуализированный контакт двух представителей одной и той же или разных социальных групп, в котором истинными субъектами оказываются сами эти группы, а деятельность их представителей сведена к выполнению соответствующих социальных функций.
Интерперсональное общение - контакт двух конкретных личностей, представляющих только самих себя.
В ролевом общении участники выполняют определенные функции социума, который они представляют, но при этом содержание их субъективности не исчерпывается характеристиками социума, между этими характеристиками и их личностями всегда остается некоторая дистанция.
Структура общения, на наш взгляд, складывается из его участников, средств (канала) и контекста общения, а также правил (кода), по которым оно организовано. Таким образом, конкретная характеристика исторических типов общения уточняется и сосредоточивается вокруг этих компонентов. Еще большего уточнения можно достигнуть, определив круг необходимых для подобной характеристики исторических источников. Мы считаем, что основным компонентом структуры общения является код, поскольку он - структурная доминанта общения, ибо организует весь его процесс. Код четко фиксируется - на письме или в устной традиции - и, следовательно, имеет больше шансов, чем другие компоненты, оставить о себе информацию в исторических источниках. К числу исторических источников общения можно отнести любой из известных нам их типов. В разные исторические эпохи доминировать будет тот или иной тип: вещественные источники, этнографические или письменные. Поскольку, как только что было отмечено, важнейшая роль в изучении истории общения отводится исследованию его кода, можно предположить, что подлинно научные результаты будут получены только при изучении письменных источников, ибо код - совокупность ментальных или языковых фактов, а письмо - лучшее средство их фиксации.
Понятно, что решение указанных трех (или двух, если свести две из них - проблемы сущности и культурных форм общения - к одной: проблеме эфемерности общения) важнейших задач теории и истории общения не может быть связано только с тремя особо отмеченными нами концепциями. Чтобы сформировать рабочую гипотезу, пришлось обратиться и к другим исследованиям. Это обращение оказалось очень подробным (целая глава), что вызвано многими причинами. Во-первых, для настоящей работы исто-
риографический анализ особенно важен, поскольку ее возникновение продиктовано тем местом в процессе познания общения (то есть, сложным состоянием вопроса, затронутого в ней), которое уже обсуждалось выше. Она претендует на историческое обоснование будущего теоретического синтеза представлений о коммуникации и общении. Следовало, таким образом, возможно полно представить синтезируемый материал. Во-вторых, несмотря на обилие разных по методу и стилю сочинений о сущности общения, чрезвычайно мало из них посвящено его истории. Приходилось буквально по крупицам собирать необходимый материал из концепций, посвященных, хотя и близкой, но все же иной теме. Наконец, в-третьих, огромный масштаб поставленной задачи, требовал столь же огромной проверки оригинальности предложенного ее решения, а, как известно, без разработки проблемы общения не обходилась ни одна претендующая на исчерпанность результатов философская или антропологическая доктрина.
У любого классика философской мысли Нового времени можно найти интересную теорию общения, будь то Р.Декарт или Б.Сгашоза, Г.Лейбниц или Н.Мальбранш. Ф.Бэкон, Т.Гоббс, Дж.Локк, Д.Юм, Дж.Беркли, К.А.Гельвеций, П.Гольбах, Ж.-Ж.Руссо, Д.Дидро, И.Кант, И.Г.Фихте, Г.В.Ф.Гегель, Й.В.Ф.Шеллинг, Ф.Шлейермахер, В. фон Гумбольдт, Л.Фейербах, К.Маркс и Ф.Энгельс, О.Конт, Г.Спенсер и Дж.Ст.Милль, С.Кьеркегор, О.Либман, Р.Фишер, А.Ланге, В.Дильтей, Г.Т.Фехнер, Т.Липпс, Г.Гомперц, В.С.Соловьев и В.В.Розанов рассматривали общение в качестве важнейшего звена своей философской концепции. История проблемы общения некоторым образом концентрирует историю философии вообще.
XX век принес особенно много интересного в разработку проблемы общения. В диалогической философии М.Бубера, Ф.Розенцвейга. Ф.Эбнера, в религиозной феноменологии Э.Левинаса общение оказалось важнейшей категорией. Сущность общения подробнее других обсуждали экзистенциалисты и персоналисты: Э.Мунье, К.Ясперс, М.Хайдеггер, Г.Марсель, Н.А.Бердяев, Ж.-П.Сартр; психологи и психоаналитики. Ж.Лакан, П.Рикер, А.А.Леонтьев, Б.Д.Парыгин.
Структура общения была разработана в семиотике и теории коммуникации. Назовем только важнейшие имена ученых, внесших вклад в решение этой проблемы: Ч.Моррис, Р.О.Якобсон, К.Леви-Стросс, К.Черри, Т.Шибутани. Структура и типология общения была предметом исследования в философии культуры и философскоц антропологии Р.Гвардини. Г.Плесснера, Г.С.Батищева и других. Онтологический статус общения рассматривался феноменологами: М.Мерло-Понти, Л.Ландгребе, А.Шюцем; неокантианцами: Э.Кассирером, Г.Риккертом. Списки имен можно было бы продолжать, но все они вместе с анализом их концепций содержатся в первой главе работы, к которой мы и отсылаем читателя.
Гораздо сложнее нам пришлось тогда, когда исследование непосредственно подошло к характеристике исторических типов общения. Специальной литературы по данному вопросу почти не оказалось, поэтому ответы на него нужно было искать у специалистов по истории культуры соответствующего периода. Как история проблемы общения формировалась в истории философии, так и история общения тесно связана с историей культуры, поэтому крупнейшие исследователи тех или иных периодов рістории культуры всегда, так или иначе, отмечали и особенности общения, присущего этим периодам.
При изучении возникновения общения и функционального типа общения использовались концепции происхождения человека и человеческого общества, концепции архаической и традиционной культуры: А.Леруа-Гурана, А.Н.Леонтьева, Н.А.Тих, Б.Ф.Поршнева, И.С.Кона, Б.Малиновского и других; исследователей земледельческих и скотоводческих культур древнего Востока: И.М.Дьяконова, М.И.Стеблина-Каменского, Л.Н.Гумилева, ' Г.М.Бонгард-Левина, В.М.Массона, С.П.Фицджеральда, Г.Чайлда, Э.В.Сайко и других; исследователей культуры античной Греции и Рима: А.И.Зайцева, Ф.Ф.Зелинского, Т.Моммзена, А.Бонара, А.Ф.Лосева и других; исследователей средневековья: А.Я.Гуревича, Л.Февра, Ж. Ле Гоффа, Й.Хейзинги, П.М.Бицилли, В.В.Бычкова, А.М.Панченко и других.
При изучении трансперсонального и ролевого общения использовались концепции исследователей культуры эпохи Возрождения: М.М.Бахтина, Л.М.Баткина, В.Дильтея, М.А.Гуковского, и других; исследователей европейской культуры XVII - XVIII веков: Ф.Броделя, Ж.Делеза, Ю.М.Лотмана, М.Вебера и других; исследователей культуры XIX века: В.М.Жирмунского, Л.Е.Кертман, В.В.Познанского, Г.Д.Гачева и других. При изучении общения в эпоху массовых коммуникаций (XX века) использовались концепции В.Беньямина, Ж.Бодрийяра, А.Тоффлера, Д.Белла, В.Шубарта и других.
Подведем итог всему сказанному в этом введении, изложив обоснование структуры нашего исследования. Мы начинаем с обзора истории проблемы общения в науке. Поскольку классическая наука обратила внимание на проблемы культуры и общения только в Новое время, именно этот период истории науки и рассматривается в первой главе. Особое внимание уделяется XX веку, поскольку в это время по ряду политических, психологических и собственно научных причин проблема общения стала одной центральных в гуманитарном знании и некоторых областях естественного. Анализ концепций общения позволяет выявить три важнейшие проблемы (онтологического статуса, сущности и культурных форм общения), решение которых дает основания для создания рабочей теории общения: его определения и описания структуры. В историческом плане проблема сущности и культурных форм общения сводится к проблеме его эфемерности и процессуальности.
Вторая глава исследования содержит методологию следующей - собственно исторической - части. Это и есть наша рабочая гипотеза, с помощью которой организована развернутая историческая типология общения. Мы определяем сущность общения в контексте бытия в целом, а также в контексте культуры. Других контекстов не существует. В контексте бытия общение оказывается материально-интуитивным и духовно-символическим актом приобщения одного субъекта к другому. В контексте культуры общение сравнивается с другими формами человеческой деятельности: познанием, преобразованием и оценкой. Это позволяет понять
специфику общения и тех переходных форм (коммуникации), которые оно образует вместе с другими типами человеческой деятельности. Дальнейшее уточнение специфики общения происходит в процессе описания его структуры и основных исторических источников, в которых как в продуктах отразилась деятельность общения. Третья и четвертая главы посвящены соответственно двум основным периодам истории культуры и двум его основным историческим типам: функциональному общению, трансперсональному и ролевому общению.
Предыстория постановки проблемы общения
В 1974 году А.А.Леонтьев в книге "Психология общения" писал "понятие общения до сих пор почти не было предметом серьезного монографического рассмотрения" (Леонтьев А.А., 1999, С. 11). Знаменитый психо лингвист говорил о неисследованное данной проблемы как в отечественной, так и в зарубежной науке. С одной стороны, с тех пор многое изменилось. В Советском Союзе, в постсоветской России, за рубежом появились такие исследования. С другой стороны, не все в цитируемом выше утверждении можно принять. Во-первых, научные понятия редко обсуждаются в специальных исследованиях. Во-вторых, проблема общения все-таки имеет свою научную историю и предысторию. Утверждая, что то или иное понятие не обладает определенным научным статусом, мы часто бываем правы лишь постольку, поскольку вкладываем в данное понятие очень конкретное, иногда только нами разработанное определение. Если же обратить внимание на иные подходы к той же проблеме, более широкие или более узкие определения того же понятия, может оказаться, что история проблемы богата и эвристически чрезвычайно продуктивна.
Но если генеральная теория общения в своих основных принципах разработана (насколько можно говорить о разработанности теории в науках вообще, и в науках о духе в частности, ибо разработанность никак не означает окончательности исследования), то отдельные ее разделы еще требуют изучения. Это, прежде всего, относится к проблеме истории общения. Филогенез общения не стал предметом последовательного теоретического обсуждения.
Однако нельзя сказать, что ничего по этой теме в научной литературе не существует. Во-первых, очень часто рассматривались конкретные отдельные эпизоды данного филогенеза. Прекрасный пример подобного находим в книге М.М.Бахтина "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса", где описан сложный диалог народной и официальной религиозной культур в средневековой западной Европе (Бахтин, 1990). В.Л.Махлин пишет: "Розенцвейг, Эбнер, Бубер мыслят "диалог"; в этом смысле они - "мыслители". Бахтин видит диалог: он видит его там и тогда, где до него либо вообще не видели, либо видели все, что угодно, но не это, не то, что он увидел и дал увидеть другим." (Махлин, 1995, С. 70). М.М.Бахтин оказывается первым историком общения, но не только историком, то есть ученым, он оказывается еще и тем, кто учит видеть в истории культуры диалог и, следовательно, помогает вступить в этот диалог. "Диалогизм Бахтина - это не только и не просто определенный тип мышления, мировоззрения, не теория среди других теорий. Диалогизм - это "зрячее" мышление, открывающее мир других мировоззрений, "миров" и "голосов", их "архитектонику" (со-причастность друг другу)." (Махлин, 1995, С. 71).
Разнообразные историко-культурные варианты общения рассмотрены гениальным Ойгеном Розенштоком-Хюсси (см. например, его "Письма из Каира", в которых представлен диалог восточного язычества и христианства от первых веков нашей эры до XX века - Розеншток-Хюси, 2000). В последнее время появилось множество работ, посвященных проблеме общения в творчестве тех или иных ученых, художников (такова, например, интересная работа о проблеме диалога в философии М.Хайдеггера, написанная Е.В.Борисовым - Борисов, 1997).
Во-вторых, в работах общетеоретического характера, посвященных генеральной теории общения, можно найти отдельные очень важные замечания и положения, эвристически ценные и продуктивные, позволяющие, приняв их или, наоборот, оспорив, построить последовательную программу истории общения. Так уже в "Немецкой идеологии" К.Маркса и Ф.Энгельса содержатся идеи, касающиеся генезиса общения, его возникновения (Маркс, Энгельс, 1988). В книге "Я и Ты" М.Бубера уже предложен набросок важнейших изменений функции общения в хроноструктуре культуры (Бубер, 1993). Монография "Мир общения" М.С.Кагана, исторические работы Э.В.Сайко представляют краткие проекты построения будущей истории общения (Каган, 1988; Сайко, 1999).
Наша историография ограничена временными рамками. Это наука Нового и новейшего времени. Подобная ограниченность для проблемы общения представляется нам обоснованной. Если бы речь шла о проблеме бытия или проблеме природы, следовало бы, вероятно, начать поиск ключевых концепций если не на древнем Востоке, то, во всяком случае, в древней Греции. Общение - феномен настолько же древний, насколько древней является сама культура, но последовательный научный интерес к нему моложе, чем он. Такое положение дел объясняется самой историей культуры. Новое время оказывается эпохой, в которую впервые отчетливо обрисовались контуры нового - креативного - типа культуры. Креативность, противостоящая традиционности, укоренена в свойствах нового типа человека, она - основная историко-культурная особенность возникшей и активно утверждающейся человеческой личности. Именно в данную эпоху возникает последовательный интерес к уникальным, а не к родовым или социальным характеристикам человека. Общение же есть та самая среда, где, прежде всего, проявляются эти характеристики. Интерес к личности порождает интерес к общению, хотя связь этих двух видов интереса проявилась не сразу и не всегда; первый вид несколько предшествовал второму. Только XX век явился веком подлинного открытия феномена общения. Поэтому мы опускаем все, что было сказано об общении в эпоху традиционной культуры, то есть все, что оказывается предысторией научной постановки данной проблемы, хотя в эту эпоху, конечно, тоже можно найти интересующие нас концепции или отдельные тезисы.
Какие же науки интересуются общением, и, следовательно, какая литература должна стать предметом нашего анализа? А.А.Леонтьев полагал, что общение является предметом исключительно психологии и философии (Леонтьев А.А., 1999, С. 30 - 33). "Существует ли социология общения как самостоятельная научная область? Думается, что ее существование следует поставить под сомнение." (Леонтьев А.А., 1999, С. 32). Аргументы в защиту данного тезиса возникают благодаря различению общения и взаимодействия в концепции А.А.Леонтьева, характеристика которой будет дана ниже. На наш взгляд, взаимодействие как социальная форма общения является составной частью общения, благодаря каковой в значительной мере возможно его изучение. Таким образом, не только психология, но и социология, а также культурология оказываются дисциплинами, для которых общение является предметом изучения.
Общение изучается различными науками благодаря своей сложной природе. Философия изучает место общения в структуре человеческой деятельности и шире - в структуре бытия. Такие разделы философии, как антропология, онтология, гносеология, этика, социальная философия, философия истории, аксиология, так или иначе имеют дело с формами общения. Даже эстетика эвристически чрезвычайно плодотворна в изучении общения, поскольку ее интересуют вопросы восприятия искусства и эстетического отношения к природе и человеку, то есть общения с художественными образами, с субъективированной природой, практического общения с человеком, интуитивного проникновения в образ другого. Психология изучает общение как результат психофизической жизни человека, детерминированный его психической и физиологической структурой, его социальным статусом. Психология имеет дело прежде всего с внутренними аспектами общения, заключенными в индивиде, в его психике, хотя и устроенными для функционирования вне его, в контакте с другими индивидами. Психология изучает сам процесс коммуникативного опредмечивания - распредмечивания, обращаясь к его субстрату, носителю, то есть человеку. Социология изучает внешние аспекты общения, формы, в которых оно проявилось и воплотилось. Социология и этнография могут изучать данные формы в процессе их функционирования. Социология и культурология может изучать данные формы в качестве статических фактов, материальных предметов, используемых в процессе общения, продуктов общения, текстов, фиксирующих условия его протекания (коды). Для социологии, этнографии и культурологии очень важны био-социо-культурные характеристики участников общения. Особую роль в процессе общения играет язык, то есть знаки и каналы, благодаря которым общение возможно. Именно поэтому общение оказывается в поле зрения лингвистов и семиотиков, специалистов в области логики, теории информации и теории коммуникации.
Специальных работ по историографии проблемы общения не существует, мы можем указать только на главу "Проблема общения в истории культуры" из уже упоминавшейся монографии М.С.Кагана (Каган, 1988, С. 8 - 62). Наша работа восполняет некоторые пробелы, содержащиеся в этом исследовании, и пытается шире осветить историю вопроса, сосредоточившись не только на концепциях, имеющих непосредственное, положительное отношение к проблеме общения, но и на тех, которые негативно решали эту проблему, обосновывая несуществование общения, или рассматривали общение в качестве второстепенного явления. Отметим также классическую книгу И.И.Лапшина "Проблема "чужого Я" в новейшей философии" (Лапшин, 1910), которая представляет панораму философских подходов к сущности психического, психогенезису представлений о другом Я, наконец, к проблеме общения. Из последних публикаций следует выделить статью К.Г.Исупова "Я и Другой: опыт словарного определения" (Исупов, 1998, С. 230 - 237) и книгу В.Л.Махлина "Я и Другой: к истории диалогического принципа в философии XX века" (Махлин, 1997). В этих работах, так же как и в книге И.И.Лапшина, проблема общения затрагивается только в связи с одним из ее аспектов - проблемой "другого Я", его статуса, его роли в процессах общения. Из зарубежных работ по историографии проблемы общения отметим статью Ф.Дэнса, посвящештую анализу основных определений понятий общения и коммуникации (Дэне, 1970).
Предваряя анализ истории проблемы общения, заметим также, что мы не всегда стремились всесторонне представить ту или иную концепцию, скорее, нас интересовала некая общая тенденция развития представлений об общении, реализованная в той или иной концепции. С другой стороны, представление чужой точки зрения мы пытались проводить в духе заявленной темы, то есть общения. Чужая точка зрения по возможности, хотя и без должной полноты, выявлялась во всей присущей ей самостоятельности, независимо от наших оценок. (Общение - специфическая тема и раскрывалась она в истории науки подчас тоже специфическими средствами. Чтобы адекватно изложить суть дела, в подобных условиях приходилось даже пользоваться особым языком соответствующей концепции.) Наш ответ на нее звучит не сразу, он появится только во второй главе. Иногда он прорывается уже здесь, иногда его нет вообще. Последний случай возможен тогда, когда чужая точка зрения не может быть непосредственно введена в избранный нами стиль и метод исследования. Но она не может быть не услышана, ибо ее научная (общекультурная) значимость очень высока и из таких, как она, образуется современный контекст теории общения. Теория и история общения находятся еще только в начале своей раззоработки, на этом ее этапе даже непродуктивные элементы их историко-научного контекста нельзя упускать из вида.
Проблема онтологического статуса общения
Проблема онтологического статуса общения - важнейшая и труднейшая в истории изучения общения. Что такое общение? Каковы его виды? Какова его структура? В чем заключается непосредственный контекст сущего, в котором следует искать общение? Не ответив на эти вопросы, невозможно обращаться к конкретным историческим формам общения, ибо непонятно, что искать и как рассматривать найденное. Мы видели, что длительное время, в XVII - XVIII веках само существование общения вызывало сомнение у крупнейших философов, прежде всего рационалистического направления, но не только его. И это сомнение было обоснованным. С точки зрения классического рационализма (В.Лейбниц, Г.Фихте), который имеет давние традиции (Фома Аквинский, Ф.Суареш) и влиятельные перспективы (Э.Гуссерль, Л.Витгенштейн), многие кажущиеся наивному сознанию хорошо понятными и всегда существовавшими предметы и обстоятельства при внимательном и критическом обсуждении предстают весьма проблематичными даже в своем бытии и, конечно, в элементах своей сущности.
Итак, после методического сомнения в бытии мира, которое осуществил Рене Декарт, только сознание (человеческое или трансцендентальное, если принять уточнение его вида, принадлежащее И.Канту) оказалось существующим поистине. Мы не станем здесь возвращаться к хорошо известным страницам истории философии и подробно воспроизводить рассуждение Р.Декарта, но напомним его общую форму. Французский философ говорит, что сомнение можно отнести ко всему, традиционно признаваемому существующим, кроме самого сомнения, которое уже фактом своего протекания перформативно (в терминах логической прагматики) противоречит смыслу направленного на него отрицания. Нельзя в одно и то же время и сомневаться и отрицать это сомнение. Сомнение есть форма мышления, следовательно, "полагать, что мыслящая вещь в то самое время, как она мыслит, не существует, будет явным противоречием" (Декарт, 1989, с. 316).
Рационалистическая философия XVII - XVIII веков, признав это положение Р.Декарта, стремилась обеспечить установленной достоверностью его все добытые ею научные положения, обосновать их знаменитым принципом принципов. И, хотя в XX веке выяснились различные логические и онтологические слабости картезианского тезиса, даже после многих поправок его влияние ощущается поныне в ряде важнейших философских традиций (феноменология, герменевтика, экзистенциализм). И.Кант и И.Г.Фихте выступая против некоторых выводов, сделанных самим Р.Декартом из своего открытия, прежде всего против утверждения субстанциальности сознания, тем не менее не отрицали сущности этого открытия: фундаментального онтологического статуса сознания.
И.Кант провозглашает тезис Р.Декарта формулой одного из ключевых априорных трансцендентальных свойств разума: "Должна существовать возможность того, чтобы "я мыслю" сопровождало все мои представления; в противном случае во мне представлялось бы нечто такое, что вовсе не может быть мыслимым, иными словами, нечто такое, что, как представление, или невозможно или по крайней мере для меня вовсе не существует." (Кант, 1993, с. 98 - 99). И.Кант говорит о тождестве сознания (с самим собой или о тождестве его актов в качестве "моих", meinige) как о необходимом условии существования предметов сознания, то есть несомненных фактов опыта или действительного бытия.
Еще выразительнее выглядит концепция тождества сознания в нау-коучении И.Г.Фихте, ибо здесь оно оказывается исходным основанием всей диалектически развернутой системы бытия. Согласно ИХ.Фихте тождество всякого объекта, позволяющее ему существовать и познать его, существует, в свою очередь, лишь благодаря тождеству сознания, равнозначному бытию сознания и выражающему это бытие: "не положение "А = А" служит основанием для положения "Я = Я", "Я есть", а, наоборот, это последнее положение обосновывает собою первое" (Фихте, 1993а, с. 81 - 82).
Теперь мы подошли к центральному пункту наших рассуждений. Ведь именно последовательно развиваемое учение о тождестве сознания и приводит к отрицанию существования общения. И это отрицание содержится в уже обсуждавшейся выше концепции Г.В.Лейбница. Мы рассмотрели эту концепцию исторически, теперь же нам предстоит сделать из нее методологические выводы. Повторим важнейшие компоненты учения Г.В.Лейбница о социальных отношениях. Поскольку сознание обладает тождеством, и это тождество абсолютно, оно сразу содержит в себе все свое бытие и всю свою предметность. Сознание есть монада или исключительное, уникальное единство, а "монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти" и при этом "естественные изменения монад исходят из внутреннего принципа, так как внешняя причина не может иметь влияния внутри монады" (Лейбниц, 1982, с. 413-414).
Знаменитый отечественный психолог и философ Л.М.Лопатин в конце XIX века утверждал почти то же самое: "Мы никогда не воспринимаем явлений как таковых; содержанием нашего непосредственного восприятия всегда оказывается наше собственное субстанциальное единство как сознающих", а значит, "настоящий момент абсолютно неуловим для нашего сознания и поэтому оно всегда обращено к прошлому и всецело наполнено им как своим единственным содержанием" (Лопатин, 1996, с. 213).
В такой ситуации общение оказывается невозможным, а то, что люди, не разделяющие данной философской позиции, привыкли называть общением есть лишь кажимость. Никаких действительных, только что возникших и теперь существующих контактов между людьми не бывает, а за кажимостью общения скрывается разновидность процесса, определяемого Г.В.Лейбницем и Э.Гуссерлем термином "предустановленная гармония". Сознание человека всегда готово, цельно, а общение или какой бы то ни было другой контакт с "внешним" миром - только проявление внутреннего принципа сознания, демонстрирующего ему же в определенный момент одно из всегда в нем существовавших содержаний, например, общение с другим. Общение, когда бы оно ни происходило, предустановлено этим принципом изначально, со времени возникновения сознания. Переживания двух "общающихся" людей лишь гармонично согласованы между собой, но ни в какой мере не вызваны к бытию активностью друг друга, то есть не являются последовательно разворачивающейся цепочкой причин и следствий.
Справиться с данным затруднением, не отказываясь от картезианского критицизма и оставаясь, таким образом, в жестких дисциплинарных границах трансцендентальной философии, удалось лишь в XX веке. Мы имеем в виду теорию "аналогизирующей агшрезентации" Э.Гуссерля, уже обсуждавшуюся выше. Однако Э.Гуссерлю потребовалось отказаться от попытки построить основанную на достоверном знании концепцию общения и прибегнуть к такому слабому логическому инструменту науки, каким является аналогия. Несмотря на всю предварительность этой концепции, она свидетельствует, что для методического изучения общения актуален следующий его компонент - человеческое тело участников общения; ибо последнее оказалось возможно благодаря аналогии воспринятых внешними чувствами тел вступающих в него людей, ведь именно сходство тел есть необходимая, хотя и не достаточная, причина, провоцирующая участников межсубъектного контакта признать друг в друге равноправных партнеров (Гуссерль, 1998, С. 182 - 283).
Критика философии Э.Гуссерля со стороны М.Хайдеггера, М.Мерло-Понти, П.Рикера и других крупных философов XX века позволяет заключить о природе общения следующее. Сознание человека лишено возможности вступать в общение с сознанием другого человека непосредственно в силу идеальности и внутреннего характера его содержания; оно непроницаемо для другого, и тело оказывается необходимым посредником в данном процессе. Тело - конкретная пространственно-временная реальность, оно есть поэтому способ и условие доступа к месту общения идеально существующих сознаний. Но в непосредственности тела для сознания открываются лишь очень ограниченные выходы приобщения к другому. Тело другого открыто только в своей внешней ипостаси, его экспрессивные возможности ограничены, сфера прошлого и сфера идеального в сознании другого оказываются навсегда скрыты от аналогизирующей аппрезентации. Два человека, созерцающих тела друг друга, в лучшем случае поймут лишь то, что происходит с ними - их телами и душами - в данный момент времени, но и это понимание, оказавшееся единственным содержанием общения, будет лишено адекватности и полноты.
М.Мерло-Понти в "Феноменологии восприятия" впервые обратил внимание на роль культурных условий бытия тела в процессе общения (Мерло-Понти, 1999, с. 442 - 469). Мы в ряде статей и в монографии "Феноменология знака" описали процесс, дополняющий гуссерлеву анало-гизирующую аппрезентацию и способствующий преодолению трудностей этого механизма общения, которые вызывали основные претензии со стороны некоторых названных выше философов в неадекватности теоретического описания реальному положению дел в коммуникативном акте, и назвали данный процесс "парадигматизацией" (Докучаев, 1999, с. 53 - 71).
Действительно, Другой является мне в ситуации общения прежде всего как пространственное тело, как один из видов трансцендентной вещи, как факт моего сознания и т.п. Другой вступает в общение именно благодаря своей конкретности и телесности. Но ведь присутствием этим он не исчерпывается. Смыслы, определяющиеся в сознании, вовсе не обязательно порождены или выражены первоимпрессиями (в терминах привычной психологии - восприятиями), то есть ни Я, ни Другой совсем не обязаны думать только о том и ко всему еще одинаково, что теперь и здесь они созерцают вокруг себя. Возможности выбора предметов мышления и способы его даже в конкретной ситуации восприятия бесконечны, мир сознания, не связанный с этой ситуацией, еще многообразнее.
Таким образом, понять Другого, вступить в диалог с ним можно лишь в ситуации, когда его тело семиотически организовано по некоторому известному нам обоим социальному стандарту. Стандарт не даст нам ошибиться в истолковании намерений друг друга. Его активное или даже пассивное предъявление, при условии совместного знакомства с ним общающихся, явится настоящим откровением интенций и содержания конкретного сообщения и целокупного космоса переживаний Другого.
Историческая совокупность таких стандартов есть человеческая культура. Культура есть общее во мне и в другом, мост из моего внутреннего мира в мир другого и наоборот, языковой код, организующий герменевтическую дисциплину нашего речевого контакта. Культура есть общение, каждый ее факт есть носитель определенного функционального значения, одинаково, парадигматически, стандартно интерпретируемого участниками культурного сообщества. Пространство культуры значительно шире совокупности артефактов, творений преобразовательной деятельности человека, оно включает и природу, наделяя ее кодифицированными и меняющимися смыслами. Оказывается, что образец конституирования субъективности, то есть путь к общению имеет культурное происхождение и не сводим к Я или Другому, не они его непосредственные источники. Без со-цио-культурных образцов сознание никогда не имело бы критерия для того, чтобы признать другое Я в качестве равносущностного самому себе, подобного, но не иного и не тождественного, равноправного и равноста-тусного существа, то есть чтобы возник сам феномен "другости" и общения.
Предобщение животных и генезис человеческого общения
Почти все крупные этологи и зоосоциологи, зоопсихологи и специа листы в области физиологии высшей нервной деятельности животных определяют роль общения в поведении животных, в становлении и функцио нировании их психики как один из важнейших факторов, регулирующих эти процессы. Еще на заре разработок по зоопсихологии Н.Н.Ладыгина-Котс, тщательно изучив поведение шимпанзе, констатировала: "жизнь шимпанзе немыслима вне общества, ибо только общество дает ему полноту выявления его исконных стремлений" (Ладыгина-Коте, 1935, С. 153). Сегодня К.Э.Фабри в своем учебнике по зоопсихологии пишет: "поведение высших животных в целом всегда осуществляется в условиях общения" (Фабри, 2001, С. 86). Физиолог В.Я.Кряжев указывает на это же обстоятельство в связи с характеристикой высшей нервной деятельности животных: "обще ние животных как биологический фактор общеприродной среды является непременным условием всей их жизнедеятельности, без которого организм не может существовать, не может нормально развиваться"; и далее: "фактор общения организмов является наиболее существенной составляющей ча стью среды их существования" (Кряжев, 1955, С. 3). Классик этологии Н.Тинберген в главе "Общение животных" своей работы "Поведение жи вотных" рассматривает общение в качестве важнейшего и неотъемлемого элемента их поведения, ведь, "чтобы согласовывать свои действия, живот ным необходима способность к общению" (Тинберген, 1985, С. 157). Коли чество цитат можно было бы увеличить, но общий вывод ясен: уже у жи вотных общение становится одной из основных форм поведения. Однако общение животных по ряду свойств отличается от человеческого общения и является эволюционно предшествующей стадией его развития. Именно в силу, с одной стороны, эволюционно обусловленной взаимосвязи, а с дру гой стороны, содержательного и структурного отличия человеческого об щения и общения животных, мы будем называть второе предобщением, пользуясь термином, который уже введен в обиход этологии Прежде всего, отметим, что предобщение имеет собственную историю, о которой нет возможности в рамках настоящего исследования подробно вести речь. Предобщение интересует нас именно в связи с вопросом возникновения человеческого общения; выявление основных свойств содержания и структуры предобщения также позволяет сравнить их с соответствующими особенностями человеческого общения и лучше понять природу последних. Однако нужно все-таки сказать, что история, или, точнее, эволюция предобщения сформировала несколько его важнейших типов, существенно различающихся по своему содержанию и структуре, что обусловлено именно их "эволюционным возрастом". Ряд типов предобщения не может дать каких-либо эвристически ценных результатов сравнения с человеческим общением, поскольку их "эволюционный возраст" значительно превышает возраст общения, а аналогии содержания и структуры, наоборот, незначительны. Морфологическое и поведенческое родство заставляет искать формы, являющиеся непосредственными предшественниками общения, только в поведении высших животных или даже только в поведении человекообразных приматов, хотя, по мнению К.Э.Фабри, уже представители видов, стоящих выше кольчатых червей и низших моллюсков, общаются (Фабри, 2001, С. 85).
Э.Д.Шукуров специально исследовал вопрос о происхождении предобщения. Он справедливо пишет: "феномен общения возникает не одновременно с возникновением жизни, а появляется значительно позже", однако "предпосылки общения необходимо искать в фундаментальных особенностях жизни" (Шукуров, 1976, С. 27). К таким предпосылкам Э.Д.Шукуров относит: изменчивость (динамизм) видовой и индивидуальной жизни, ее дискретность и вариантность (например, половой диморфизм). Добавим также от себя другие важнейшие свойства жизни: активность организма в его отношениях со средой, сложность, генетическую воспроизводимость. Все это приводит живые существа к необходимости взаимодействовать не только с неорганической природой, но и с себе подобными. Взаимодействие облегчает решение биологических задач, оно расширяет опыт организма, который в одиночку не всегда способен решить эти задачи. Организмы начинают конкурировать внутри вида и с другими видами, совместно заботятся о рождении и выращивании потомства.
Еще одной предпосылкой возникновения предобщения является возникновение психики. А.Н.Леонтьев связывает возникновение психики с появлением раздражимости организма по отношению к небиологическим факторам, связанным с биологическими и ориентирующим организм в среде его обитания, облегчая достижение целей, позволяющих поддерживать собственное существование или существование вида: "на определенном этапе биологического развития прежде единый сложный процесс взаимодействия, осуществляющий жизнь организмов, как бы раздваивается. Одни воздействия внешней среды выступают для организма как определяющие (положительные или отрицательные) само его существование; другие - лишь как побуждающие и направляющие его деятельность." (Леонтьев А.Н., 1999, С. 65). Чувствительность во всех ее формах (и в форме элементарной сенсорной восприимчивости качеств объекта, и в форме перцептивной восприимчивости целого объекта, и в форме интеллектуальной восприимчивости отношений между объектами) позволяет организму различить непосредственно и опосредованно существенное для его жизни. На некотором другом определенном этапе биологического развития к таким опосредованным фактам начинают относиться и другие организмы (или их свойства и отношения).
Предобщением являются, конечно, не все формы отношения между животными. Простой временный случайный контакт или не случайное длительное скопление животных не могут быть охарактеризованы как предобщение. К.Э.Фабри называет общением животных "психическое взаимодействие (обмен информацией) между особями, выражающийся в согласовании, интегрировании их действий" (Фабри, 2001, С. 464). Думается, что к психическому контакту предобщение не может быть сведено. Н.Тинберген дает более широкое определение предобщения: "совместные действия, основанные на взаимном реагировании" (Тинберген, 1993, С. 10). Процесс предобщения складывается из двух действий: агрегации и сотрудничества.
Предобщение или коммуникация животных отличается от коммуникации машин. Предобщение не всегда оказывается врожденным, очень часто оно требует научения и зависит от индивидуального опыта. Конечно, научение у животных облегчается инстинктивной предрасположенностью к нему. Эта предрасположенность значительно превышает, например, аналогичную предрасположенность у человека, однако она одна не может обеспечить животного владением всеми необходимыми для его жизни формами поведения. Роль инстинктивных программ в становлении и существовании предобщения не может быть сведена к жесткой реализации поставленных задач, присущей функционированию коммуницирующих машин. Любое поведение животного, и в том числе предобщение, не может быть объяснено жесткой программой стимулов и реакций. Это поведение является сложным комплексом действий, каждое из которых имеет сразу несколько разных видов происхождения; оно одновременно может быть инстинктивным и полученным в результате индивидуального опыта или научения. А.Н.Леонтьев подчеркивал: "даже деятельность простейших животных обладает пластичностью и не может быть сведена к механической сумме тро-пизмов, если последние понимать как вынужденные, автоматические движения"; поведение животного "менее всего похоже на "поведение" пущенной в действие заводной игрушки" (Леонтьев А.Н., 1999, С. 298, 299).
