Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление концепции региональной культуры в культурологическом знании
1.1. Теоретико-методологические основания региональной культуры 13
1.2. Особенности региональной культуры: калининградская модель 52
Глава 2. Регион как социокультурный феномен
2.1. Региональная идентичность в контексте культурного ландшафта 93
2.2. Слово и книга как инструменты культурного события 114
2.3. Региональный музей как основа межкультурного диалога 136
Заключение 170
Список использованной литературы
- Теоретико-методологические основания региональной культуры
- Особенности региональной культуры: калининградская модель
- Региональная идентичность в контексте культурного ландшафта
Введение к работе
Актуальность исследования
Современная историко-научная, социально-философская, культурологическая мысль все чаще обращается к изучению региональных процессов в обществе, и в последние десятилетия – к изучению региональной культуры. В культурологических исследованиях утверждается мысль, что культура любого социума не является некоей совершенной целостностью, а сложным образом складывается из большей или меньшей совокупности локальных культур. Признание важности процессов регионализации в территориальном устройстве России, дифференциация ее духовной жизни приводят к необходимости осмысления специфики региональных культурных традиций, механизмов сохранения наследия локальных культур, тенденций культурной и социальной автономизации.
В самом западном российском регионе – Калининградской области, образованной в 1946 г. на территории бывшей Восточной Пруссии, – переплетаются процессы глобализации и регионализма, что проявляется в своеобразии сложившейся на данной территории культуры. Уникальность культурного наследия и культурного пространства Калининградской области во многом определяется такими отличительными чертами, как пограничность, полиэтничность и поликонфессиональность. Именно поэтому здесь наиболее актуальны проблемы исторических корней, культурной идентификации, культурного диалога и, следовательно, стоит задача исследования той непростой социокультурной ситуации, которая складывалась в регионе на чужой почве и в весьма специфических условиях. Культурные проблемы самого западного российского региона значимы не только вследствие их специфики в сравнении с большинством других регионов России, но и потому, что здесь активнее всего осуществляется взаимодействие российской и западной цивилизаций. Кроме того, новый, свободный от идеологического давления, этап в развитии культурного самосознания жителей Калининградской области требует в настоящее время анализа и культурологического осмысления.
Актуальность темы обусловлена также наличием накопленного за последние десятилетия обширного материала по региональной культуре и в то же время отсутствием специальных работ, непосредственно посвященных комплексному изучению культурного пространства региона и регионального культурного наследия. Анализ сложных социокультурных процессов в калининградском регионе необходим для выработки приоритетов в региональной культурной политике, задача которой, с одной стороны, согласовать стратегию развития региона с общероссийской; с другой – при формировании культурной политики России учитывать как исторические корни регионального развития, так и динамику современных локальных социокультурных процессов. Решение проблем сохранения наследия и развития культуры региона представляется важным для формирования основ взаимопонимания, которое должно способствовать преодолению различных кризисных явлений в современных межэтнических и межрегиональных отношениях. Обладая богатым историко-культурным потенциалом, Калининградская область на рубеже тысячелетий имеет все основания для динамичного социокультурного развития.
Степень научной разработанности темы
Отечественные региональные исследования активизировались в 90-е гг. прошлого столетия, чему способствовал процесс суверенизации регионов, потребовавший выработки новой региональной политики в области культуры, а также необходимости осмысления специфики регионального развития в контексте глобализации.
Современные исследователи единодушно отмечают, что уникальность культуры каждого конкретного региона обусловлена целым рядом географических, экономических, исторических, социальных факторов, а также спецификой социокультурного опыта и культурного самосознания проживающих на данной территории людей.
Проблемы региональной культуры рассматриваются в теоретических работах в области философии культуры и культурологии (Е.И. Дергачева-Скоп, М.С. Каган, Л.Н. Коган, А.Ф. Лосев, Т.Ф. Ляпкина, И.Я. Мурзина и др.), этнопсихологии (Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко и др.), межкультурной коммуникации (И.С. Брилева, Д.Б. Гудков, В.В. Красных и др.), гуманитарной географии (Д.Н. Замятин, С.Я. Сущий, Р.Ф. Туровский и др.), а также в других дисциплинарных областях.
В настоящее время в научной литературе существует ряд понятий, – как новых, так и выработанных в предшествующие столетия, но получивших в настоящее время актуальность и методологическую значимость, – с помощью которых характеризуют и анализируют региональную культуру. Учитывая круг задач, поставленных в диссертационном исследовании, в этом ряду следует выделить прежде всего следующие понятия: «регион» (А.Д. Воскресенский, Т.Ф. Ляпкина, А.С. Макарычев и др.); «региональная культура» (Т.Ф. Ляпкина, И.Я. Мурзина, А.Ю. Тихонова); в применении к калининградской региональной культуре – «анклав» и «эксклав» (Е.Ю. Винокуров, А.П. Клемешев); «культурное гнездо» (И.М. Гревс, Н.К. Пиксанов, П.Н. Сакулин); «провинция», «провинциальная культура» (В.Ф. Афиани, И.Л. Беленький, Е.Я. Бурлина, Э.Я. Дмитриева, Н.М. Инюшкин, М.С. Каган, Л.Н. Коган и др.); «субкультура» (М. Брейк, П.С. Гуревич, В.С., Жидков, Т. Роззак, К.Б. Соколов), «культурное пространство», (Н.С. Иконникова, В.Л. Каганский, А.С. Кармин, Т.Ф. Ляпкина, Р.Ф. Туровский), «культурный ландшафт» (Н.П. Анциферов, Ю.А. Веденин, Д.Н. Замятин, В.Л. Каганский, Р.Ф. Туровский, Р.Ю. Федоров), «хронотоп культуры» (М.М. Бахтин, А.Я. Гуревич), «культурная память» (Г.В. Лебедева, Ю.М. Лотман), «культурное событие» (М.М. Бахтин, В.С. Библер, Ю.М. Лотман), «культурное наследие» (С.Н. Иконникова, М.С. Каган, Д.С. Лихачев, М.Н. Макеева и др.), «литература» и «музей», понимаемые в качестве особых культурных феноменов культурного пространства региона и центров (О.В. Беззубова, О.М. Ломако, Т.Б. Маркова, С.В. Пшеничная).
Большое значение для диссертационного исследования имели работы культурологов по проблемам сущности и динамики культурного пространства (С.Н. Иконникова, Н.М. Инюшкин, М.С. Каган, А.С. Кармин, Ю.М. Лотман, Т.Ф. Ляпкина и др.).
В культурологическом анализе региональной культуры диссертант опирается также на идеи и понятия, разработанные в рамках теории социокультурной стратификации (Е.В. Дуков, В.С. Жидков, Ю.В. Осокин, К.Б. Соколов и др.).
В работе были учтены концепции градоведения и краеведения И.М. Гревса и Н.П. Анциферова.
Цель и задачи исследования
Целью диссертации является исследование условий формирования и факторов динамичного развития культуры калининградского региона.
Цель работы определяет следующие задачи:
проанализировать основные теоретические положения о региональной культуре и уточнить значение этого понятия в контексте культурологической мысли прошлого столетия и настоящего времени;
обозначить приоритетные направления научных исследований культуры Калининградского региона;
выявить своеобразие культурного пространства калининградского региона и описать, на его основе, формирующуюся модель региональной культуры;
определить специфику механизма преемственности культурного наследия на примере городского культурного ландшафта, литературы, музея;
показать основания и условия межкультурного диалога.
Источниковедческая база исследования
При написании диссертации был использован широкий круг источников, что обусловлено поставленными целью и задачами. В качестве теоретического фундамента представленного исследования послужили, в первую очередь, философско-культурологические и культурологические концепции М.М. Бахтина, С.Н. Иконниковой, М.С. Кагана, А.С. Кармина, Ю.М. Лотмана.
Наряду с указанными выше исследованиями, в диссертации анализируется сложившаяся в Калининграде традиция изучения региональной культуры, представленная как отечественными, так и зарубежными учёными: теоретические работы отечественных и зарубежных культурологов, в которых рассматриваются основные идеи и подходы к анализу региональной культуры; архивные источники; краеведческие, исторические и политологические труды региональных ученых; материалы периодической региональной печати; справочные и статистические издания, в которых содержится фактологический материал по культурной жизни региона.
При анализе этих источников демонстрируется эвристический потенциал той эмпирической и теоретической базы исследования, которая сформирована усилиями, прежде всего, региональных ученых и которая создает условия для комплексного культурологического изучения культурного пространства калининградского региона.
Автор диссертации обращает внимание на динамику становления традиции в изучении культуры калининградского региона, которая имеет свои специфические особенности, напрямую связанные с уникальностью социокультурной ситуации в самом регионе. Так, например, роль культуры и её значимость в исследованиях и публикациях советского периода определяется непоследовательно и фрагментарно, а недостаток объективной исторической информации и специальных исследований по истории и культуре Восточной Пруссии, бум которых пришелся на 90-е гг., восполнялся на советском этапе, в основном, работой краеведов.
Отмечается также, что история и культура Калининградской области после 1945 г. долгое время оставались вне сферы научных исследований в Германии, поэтому традиция зарубежных исследователей представлена отдельными именами, а научный интерес к «калининградской теме» сосредоточен преимущественно в области политики и экономики. Исследования по культурологической проблематике появляются лишь в последние годы, и в этом ряду стоят работы таких немецких учёных, как Д. Альбрехт, П. Вёрстер, Г. фон Глински, Э. Маттес, Б. Хоппе.
90-е гг. прошлого столетия в целом можно определить как период актуализации региональных исследований разной направленности: культурологической, исторической, археологической, этнографической, а также междисциплинарной. Работы этого этапа характеризуются продолжением краеведческих традиций, введением в научный оборот новых архивных материалов, а также результатов этнографических и археологических экспедиций. В работе отмечается, что на первый план в исследованиях региональной культуры в это время выходит проблема культурной идентичности (Н.В. Андрейчук, Г.И. Берестнев, Л.М. Гаврилина, Ю.В. Костяшов, Г.В. Кретинин, И.С. Кузнецова, А.П. Лысков, А.Н. Попадин, Л.В. Рубцова и др.).
Проблема идентичности регионального сознания калининградцев связывается региональными исследователями с эксклавным положением области (Е.Ю. Винокуров, Г.В. Кретинин), что позволяет именовать калининградскую область эксклавом не только географическим и политическим, но и культурным.
Теоретико-методологические основы исследования
В диссертационном исследовании к анализу культурного пространства Калининградской области и выявлению его специфики применен культурологический подход, который позволил интегрировать накопленный исследовательский опыт, сложившийся в теоретическом и историческом знании о регионе. Культурологический анализ предполагает комплексное исследование процессов и тенденций, происходящих в культурном пространстве региона, понимаемого как целостность. Культурологический подход позволил не только воспроизвести реальное состояние культуры, но и рассмотреть формирование специфической региональной традиции в исторической динамике ее трансформаций, в соотношении с общероссийским и европейским историко-культурными процессами.
Культурологический анализ сложно организованного культурного пространства калининградского региона обусловил применение системного подхода, который имел особо важное методологическое значение для исследования (М.С. Каган). Диссертантом применялись также принципы исторической культурологии (С.Н. Иконникова), диалогический подход к культуре (М.М. Бахтин, В.С. Библер), аксиологический подход.
В ходе исследования использованы также такие общенаучные методы, как диалектический, метод сравнительного анализа, семиотический.
Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что:
осуществлён целостный культурологический анализ культуры калининградского региона;
представлена уникальная в своём роде модель региональной культуры, основанная на динамике социокультурного развития Калининградской области и логике историко-культурной преемственности;
показано своеобразие культурного пространства региона, основным регулятором и «оператором» которого выступает принцип региональной идентичности;
обоснована необходимость создания механизмов преемственности культурного наследия на примере таких важных сфер культуры, как городской культурный ландшафт, литература и музей;
рассмотрена возможность ремифологизации традиции как важной составляющей современного культурного пространства;
выявлены междисциплинарные основания научного диалога и принципы межкультурного диалога в контексте формирования региональной культуры на примере Калининградской области.
Основные результаты исследования отражены в следующих положениях, выносимых на защиту:
центральное для регионоведения понятие – «регион» – рассматривается в диссертации как социокультурный феномен, специфика которого обусловлена геополитическим, этнокультурным и историко-культурным многообразием Калининградской области, при этом культурная составляющая в понятии «регион» выдвигается в исследовании на первый план и рассматривается как объединяющее и системообразующее начало;
эксклавность, пограничность, полиэтничность, поликонфессиональность, многослойность являются отличительными чертами культуры калининградского региона, поэтому приоритетным для исследования является понятие калининградской региональной идентичности, что отражает специфические черты, присущие культуре калининградского региона;
своеобразие культурного пространства калининградского региона обусловлено диалектическим единством таких важнейших культурных сфер, как городской культурный ландшафт, литература и музей, которые обеспечивают механизмы сохранения и трансляции культурного наследия;
инструментами механизма культурной преемственности становятся культурная память и культурное событие.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Представленная диссертация может служить теоретической базой для исследования культурного наследия региона, совершенствования музейного дела, издательской деятельности; способствовать трансляции опыта музейной работы по сохранению материального и духовного наследия калининградского региона; содействовать реализации целевых региональных программ.
Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и результаты исследования могут быть использованы в опыте культурной деятельности других российских регионов.
Итоги исследования могут послужить методологической основой для разработки стратегий культурной политики региона, а концептуальная основа диссертации может быть использована в учебных курсах по культурологии, отечественной истории, краеведению, а также по социальной философии, регионоведению, музееведению, социально-культурной деятельности.
Апробация работы
Идеи диссертационного исследования излагались соискателем на региональных и международных научных конференциях и семинарах: «Понятие “Прогресс” в различных культурах» (2004), «Приоритетные направления международного и межрегионального сотрудничества в области культуры и туризма» (2004), «Лихачевские чтения» (2005), «Калининградская идентичность – решающий фактор для прогресса и демократического развития в регионе Балтийского моря» (2007), «Культура как основа социального и экономического развития Калининградской области» (2007), «Социогуманитарная ситуация в России в свете глобализационных процессов» (2008) и др.
Результаты исследования в значительной степени являются обобщением практической деятельности автора диссертации в Калининградском отделении Российского фонда культуры, министерстве культуры Калининградской области, музеях и библиотеках области. Так, отдельные результаты исследования внедрялись диссертантом в процессе участия в образовательной программе европейской школы менеджеров культуры при поддержке Европейского культурного фонда по теме «Инновационные стратегии местного развития: развитие потенциала организаций культуры» (2004–2007).
На основе изложенной в диссертации концепции была разработана стратегическая программа развития музеев Калининградского региона, целью которой стало сохранение и развитие музейного пространства в контексте особенностей и тенденций развития региональной культуры в целом, а также издательская программа правительства Калининградской области, представляющая лучшие достижения региональной литературы.
Апробация выводов работы осуществлялась в ходе преподавания курсов: «Культурология», «Культура региона», «История региональной культуры Калининградской области», «Сохранение природного и культурного наследия Калининградской области».
Структура диссертации
Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. В библиографии приводится 217 наименований различных изданий, в том числе 14 на иностранных языках.
В объёмном измерении диссертация насчитывает 190 страниц.
Теоретико-методологические основания региональной культуры
Исследование региональной культуры к настоящему времени имеет богатую междисциплинарную традицию. К нему обращаются: история, культурология, регионоведение и др. Динамику культурных процессов различных регионов изучает историческая культурология [66].
Исследователи региональной тематики единодушно отмечают, что культура каждого конкретного региона по-своему уникальна. Эта уникальность обусловлена целым рядом факторов: географических, экономических, исторических, социальных, а также спецификой социокультурного опыта и культурного самосознания проживающих на данной территории людей.
В настоящее время в научной литературе существует ряд понятий (как новых, так и выработанных в предшествующие столетия, но обретших в настоящее время актуальность и методологическую значимость), с помощью которых характеризуют и анализируют региональную культуру. Учитывая задачи, поставленные в диссертационной работе, в их ряду следует выделить понятия: «регион»; «региональная культура»; в применении к калининградской региональной культуре - «анклав» и «эксклав»; «культурное гнездо»; «провинция», («провинциальная культура»); «субкультура», «культурное пространство», «культурный ландшафт», «инфраструктура культуры», «хронотоп культуры», «культурное наследие», «культурная память», «культурное событие».
Рассуждая о региональной культуре, в первую очередь, необходимо конкретизировать сам термин «регион», в определении которого исследователи отмечают отсутствие единого подхода. Чаще всего, регионом называют любую самостоятельную в хозяйственно-экономическом и административном отношении территорию, начиная от сельского района и кончая крупными народнохозяйственными территориальными комплексами. Он выступает как «системообразующее начало локального географического пространства» [128, с. 22]. Понятие регион является многоуровневым (край, автономный округ, крупные регионы мирового сообщества); в основе выделения региона лежит принцип целесообразной целостности, определяемый группой факторов, степень воздействия которых на состояние и динамику региона, составляют его специфику.
Большинство авторов предлагают понимать под термином «регион» конкретную территорию в качестве основного (социально-экономического и административно-территориального) признака. Следует отметить, что в ряде случаев ученые (В.И. Бутов [32, 64], В.А. Долятовский [57], В.Г. Игнатов [64], Ф.Д. Ко-журин [90], и др.) не выделяют культурную составляющую в понятии «регион» Другой группой ученых (А.Д. Воскресенский [39], М.А. Орешина [146], В.Н. Стрелецкий [181], Г.В. Черкашин [198] и др.) признается необходимость включения в понятие «регион» культурного компонента.
А.Д. Воскресенский, рассматривая регион в международно-политическом контексте, считает, что это «привязанная к территориально-экономическому и национально-культурному комплексу (основывающемуся на однородности географических, природных, экономических, социально-исторических, национально-культурных условий, мотивирующих его выделение) региональная совокупность явлений международной жизни, объединенных общей структурой и логикой таким образом, что эта последняя и историко-географические координаты ее существования взаимообусловлены» [39, с. 498].
А.С. Макарычев выделяет, наряду с международно-политическим подходом к региону, также философский, исторический и географический [129]. Философское понимание заключается в своеобразии региона, как особого мира с присущим только ему менталитетом, образом мышления, традициями, мировоззрением и мироощущением (идеи высказаны в свое время Ф. Броделем [28]). Историческое видение регионов состоит в том, что признается их генетическая зависимость от привязанности в Средние века к тому или иному церковному приходу или епархии и т.д. Географическая трактовка базируется на понимании региона, прежде всего, как территориальной единицы.
Понятие «регион» рассматривается нами в диссертации не только как административно-территориальное образование, но и как специфическое культурное пространство, поэтому особое значение для исследования имеют определения, в которых в понятии «регион» присутствует культурная составляющая.
Для всестороннего и полного рассмотрения региона в современных условиях, на наш взгляд, следует выделять и осуществлять культурологический подход, при котором культурная составляющая в понятии «регион» не просто признается, а выдвигается на первый план и рассматривается как объединяющее и системообразующее начало.
Культурологический подход позволяет изменить видение региона, осознать его роль в трансляции ценностей национальной и общероссийской культуры, понять его уникальность и одновременную включенность в культурное пространство страны и мира.
От того или иного подхода к определению понятия «регион» зависят, в свою очередь, трактовки понятия «региональная культура».
Т.Ф. Ляпкина, обобщая опыт исследования региональной культуры, выделяет в региональной культурологии [128, с. 11] следующие трактовки понятия [128, с. 23]: 1) культура, сложившаяся в территориальных границах региона; 2) культура национальная; 3) культура, сохраняющая в себе основы материнской, а в границах России русской культуры, но, при воздействии на нее других культур и разных факторов, приобретающая индивидуальные черты и местный колорит. Однако, как показало наше исследование, ни один из вышеприведенных подходов не работает в полной мере в силу геополитических и историко-культурных особенностей Калининградского региона и потому нуждается в дополнениях и конкретизации.
Особенности региональной культуры: калининградская модель
В годовщину штурма Кенигсберга советскими войсками, 7 апреля 1946 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР об образовании на территории г. Кенигсберга и примыкающих к нему районов бывшей Восточной Пруссии Кёнигсбергской области в составе РСФСР [174, с. 47]. Кенигсберг стал центром новой области. 4 июля 1946 г. Кёнигсбергская область была переименована в Калининградскую, а её главный город в Калининград (в честь известного деятеля Коммунистической партии и Советского гхх ударстваМ.И.Калинііна).
Эти акты закрепили решение Берлинской (Потсдамской) конференции союзников о послевоенном устройстве Европы. Как известно, после войны территорию Восточной Пруссии разделили Польша и Советский Союз. Польша получила примерно две трети территории, а СССР — оставшуюся треть, которая теперь носит название Калининградской области. Область стала частью РСФСР, будучи отделенной от последней территорией Литвы, что послужило основанием для ее эксклавности сорок пять лет спустя. В состав Калининградской области вошла часть земель Восточной Пруссии, общая площадь которых составила 15,1 тыс. кв. км (включая площадь двух заливов, равную 1,7 тыс. кв. км).
В истории Калининградской области в соответствии с общепринятыми подходами можно выделить пять периодов: 1) 1946-1952 гг., 2) 1952-1962 гг., 3) 1962-1985 гг., 4) 1985-2000 гг., 5) 2000 - по настоящее время.
Первый период (1946-1952), наиболее интересный для историков, изучающих документы и материалы, характеризуется особенно неустойчивым положением новой области, заселением ее жителями других областей и республик СССР, совместным проживанием советских переселенцев с немецким населением. Это время отличают трудные жизненные условия, разрушенное хозяйство и преобладающее среди переселенцев настроение заграничного путешествия на вражескую территорию.
За время войны некогда промышленно развитый район с населением более 1 млн. человек был приведен в состояние хаоса. Подавляющее большинство предприятий было полностью разрушено или сильно повреждено, в городах не работали электростанции, водопровод, канализация и другие коммунально-бытовые сооружения, вышел из строя весь городской транспорт, автопарк был вывезен немцами или уничтожен. Значительно пострадало дорожное хозяйство: были взорваны мосты, разрушены железнодорожные станции, водокачки и Другие сооружения, паровозы и подвижной состав угнаны или выведены из строя.
Советским руководством была поставлена задача: создать на этом пепелище новую область в соответствии с определенными идеологическими установками. По замечанию историков, «речь шла не о простом восстановлении народного хозяйства, а о полной ликвидации здесь капиталистического способа производства и создании передового, социалистического типа хозяйства, а также о выборе наиболее рационального и полезного для всей страны направления для развития промышленности и сельского хозяйства» [91, с. 155]. Партийные постановления предусматривали «превращение области в высокоразвитый индустриальный район и создание здесь крупного молочно-животноводческого хозяйства в деревне» [91, с. 155]. О каком-либо преемственном отношении к тому, что находилось на данной территории до войны, не могло быть и речи.
Первоочередное внимание руководства областью было направлено на проведение строительно-восстановительных работ (прежде всего, промышленно-хозяйственных объектов), организацию колхозов, образование в области исполкомов местных Советов и местных партийных органов.
Создание новой советской области сопровождалось множеством проблем. Наряду с положительными оценками со стороны историков достижений первого периода [191], имеются и указания на то, что восстановительные работы к 1947 г. были грандиозны по своим объемам, но мало ощутимы по результатам [См.: 96, с. 105]. В течение всего 1947 г. шли жалобы от переселенцев в ЦК, правительство и «лично товарищу Сталину» на неустроенность, нехватку продуктов, отсутствие пригодного жилья, разгул бандитизма, заминированные поля, произвол начальства [См.: 96, с. 106-107]. Для руководства областью проблемными были отношения с военными, с оставшимися в области немецкими гражданами (свыше 100 тысяч человек); не удавалось собственными силами справиться с бандитизмом и грабежами. Все это вызывало беспокойство. Это заставило П.А. Иванова, командированного из Ленинграда на должность второго секретаря обкома и в течение полугода возглавлявшего областную парторганизацию, письменно обратиться к И.В. Сталину с целью привлечь внимание к брошенной на самовыживание новой российской области. Иванов указывал на отсутствие успехов в восстановлении, провалы в хозяйственной деятельности, голод; отмечал, что все это порождает у населения неуверенность в своем положении на новой территории. Напомним, что Калининградская область не была включена в послевоенную пятилетку, и центральный аппарат правительства игнорировал ее проблемы.
Региональная идентичность в контексте культурного ландшафта
Региональная культура становится серьезным фактором существования определенного социума тогда, когда члены этого социума осознают себя как некое единство, идентифицируют себя с конкретной территорией, ощущая себя связанными с нею не только производственными связями, но и транслируемыми ценностями, среди которых доминантной является значимость места жизни в судьбе жителей региона и судьбе страны [См.: 137].
По замечанию литовского политолога Р. Лопаты, проблема идентичности калининградцев может быть сформулирована не столько в вопросе «Кто мы?», сколько в вопросе «Где мы находимся?» [См.: 124].
«Обживать» и культурно осваивать место, именуемое сегодня Калининградской областью, как было показано выше, российским переселенцам послевоенной поры приходилось достаточно сложно. А. Юозайтис отмечает, что культура, обнаруженная переселенцами «была враждебной стихией ... Её стали воспринимать как природу», и соответственно покорять [212, с. 22].
В 50-е гг. XX столетия польский поэт-эмигрант и Нобелевский лауреат Че-слав Милош назвал это место одним из трагичнейших мест на Земле. Напомнив, как в XIII в. «говорящие по-немецки почитатели Иисуса» истребили здесь прусов с такой жестокостью, что «тот, кто слишком усердно вчитывался бы в реестр преступлений минувшего, ...поседел бы от ужаса» [135, с. 239], он удрученно говорит и о событиях прошлого века: «Территория, соединявшая когда-то балтийские страны с Германией, то есть пограничье Восточной Пруссии, была заселена коренными русскими; большой город в тех местах, Кенигсберг, в стенах которого родился и прожил всю жизнь Кант, переименован в Калининград и уже не отличается от Тулы или Самары» [135, с. 245]. С последним нельзя согласиться, так как, даже при поверхностном знакомстве, по словам впервые приезжающих в Калининград, бросается в глаза его непохожесть на большинство российских провинциальных городов, и, напротив, схожесть с некоторыми прибалтийскими городами.
Для понимания культурного пространства Калининграда необходимо учитывать целый ряд, проявляющихся в нем черт, специфику составляющих его пластов и, в первую очередь, своеобразие культурного ландшафта. Эта тема привлекла внимание региональных исследователей лишь начиная с 90-х гг. XX в., что в какой-то степени явилось отражением общего процесса, происходящего во многих российских регионах.
И.Д. Чечот, историк искусства и специалист по немецкой культуре, сформулировал вопрос, важный для понимания специфики культурного пространства калининградского региона следующим образом: «Как Калининград и Кенигсберг совмещаются в одном месте и в настоящем времени?» [199, с. 15]. Это, по словам ученого из Санкт-Петербурга, часто бывающего в Калининграде и знающего город не понаслышке, вопрос о будущем города, вырастающем из его истории.
На наш взгляд, к культурному ландшафту Калининграда применимо понятие «двойной ландшафт», введенное в свое время Н.П. Анциферовым. Подчеркивая сложность ландшафтов городов, в которых встречаются различные культуры (культуры различных эпох, рас и т.п.), Анциферов определяет «двойной ландшафт» как ландшафт, повествующий об их борьбе [См.: 5-7]. Этим объясняется тот факт, что доминаты такого города имеют бинарный характер.
Действительно, оппозиция «Кенигсберг - Калининград» в культурном пространстве региона является доминирующей, составляя тему многих исторических дискуссий, литературного творчества, музейной деятельности. По образному выражению А.Н. Попадина, Кенигсберг и Калининград - орел и решка на ладони музы истории Клио [155]. Образ Кенигсберга присутствует во всех сферах региональной культуры. Попадин обращает внимание на то, что у Калининграда нет истории, сравнимой по значимости с кенигсбергской; «другое дело, что у Кенигсберга есть только история. PI преимущество Калининграда в том, что он жив, а Кенигсберг остался в прошлом» [155].
Вышеупомянутая оппозиция проявляется также в культурном ландшафте Калининграда. От исторического Кенигсберга в материальном смысле Калининграду осталось немного: в результате военных действий город был разрушен на 90 процентов. Многие памятные места можно воспроизвести лишь в воображении. Как отмечает И.Д. Чечот, «не только для стороннего наблюдателя, для местного жителя тоже нелегко собрать город, тем более Калининград и Кенигсберг, в единое целое. Сегодня он распадется на фрагменты, части, лишенные очевидной зримой и логической связи» [199, с. 15].
Стремление переделать ландшафт в советское время на территории Калининградской области всегда сталкивалось с силой другой традиции. Самый яркий пример: возведенный напротив Кафедрального собора на месте снесенного Королевского замка Дом Советов, так и не смог выполнить свое назначение, оставшись бетонным «долгостроем».
Визуальные и топонимические формы калининградского ландшафта представляют собой феномен в достаточной степени противоречивый: неправильная форма площадей и скверов; важность роли отдельного дома (особняка); отсутствие четкого силуэта и главного вида; сочетание немецких фрагментов с многочисленными наименованиями советского периода.
Сложившийся облик города советского времени сильно изменился, город стал интенсивно застраиваться. Темпы изменений под воздействием московских инвестиций приобрели фантастические размеры. Все это имело и оборотную сторону: по причине эклектического характера архитектурного планирования и застройки облик современного Калининграда снова отдалился от облика исторического Кенигсберга, и вместе с тем от города-сада советской эпохи.
Характеризуя ситуацию, сложившуюся в городе, И.Д. Чечот пишет: «Если Кенигсберг уступил место Калининграду, то теперь Калининград отступает, прячется под натиском города XXI века, города супермаркетов, вилл, гаражей и боулингов. Вот-вот возьмутся за застройку зеленого центра, уже проводятся семинары и конкурсы. Одни предлагают построить там замок и старый город, сделать все заново и даже лучше, а другие, ругая их ретроградами, хотят создать на месте "кладбища" Кенигсберга и парковой идиллии Калининграда выставку достижений современного урбанизма, хотят настоящего шумного города» [199, с. 17].
Иную точку зрения выразил литовский исследователь Ф.П. Федоров. Он отмечает, что «противоестественность» «заключается в том, что пространство говорит по-немецки. Люди же, помещенные в это пространство, — по-русски. И неразрешима проблема понимания. Может быть, по этой причине подобного рода регионы обречены на неблагополучие» [139, ч. 2, с. 99].
По мнению Федорова, здешняя земля трехпространственна: есть современное советское реальное пространство, есть традиционное русское ментальное пространство, ему оппонирующее, но есть также кенигсбергское реальное пространство, которое невозможно было стереть с лица земли, «и ментальное пространство получает непрерывные импульсы со стороны этого реального кенигс-бергского пространства» [139, ч. 2, с. 98].
