Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Развитие законодательства о наследовании престола в российской империи
1. Российская правовая традиция наследования Престола 15
2. Установление порядка наследования Престола в силу закона 36
3. Развитие законодательства об условиях применения права на престолонаследие 56
4. Пределы наследственных прав Императора как Главы Церкви 77
ГЛАВА 2. Порядок формирование императорского престола
1. Вступление на Престол и присяга подданства 100
2. Правительство и опека при несовершеннолетнем Императоре .119
3. Правовой смысл священного коронования и миропомазания 141
4. Отречение от Престола и от права на его наследование .161
Заключение 183
Список сокращений 189 список литературы .
- Установление порядка наследования Престола в силу закона
- Пределы наследственных прав Императора как Главы Церкви
- Правительство и опека при несовершеннолетнем Императоре
- Отречение от Престола и от права на его наследование
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Исследованию проблем организации государственной власти и созданию правовых систем, которые способны к стабильному развитию, в историко-юридической науке уделяется постоянное внимание. Не стал исключением и поиск путей для обеспечения устойчивости правовой системы современного российского общества, которая за последнее столетие неоднократно подвергалась существенной перестройке.
Это обстоятельство побудило ученых обратить внимание на опыт законодательной деятельности и правой практики Российской Империи, за которым скрыт громадный потенциал социокультурного наследия прошедших веков. К его изучению стало обращаться все больше и больше ученых, которые не имели такой возможности в условиях советского периода российской истории, когда любые результаты отечественных исследований, связанные с наследованием верховной власти в условиях монархии, были практически полностью исключены из научного оборота.
Важнейшей частью российского социокультурного наследия была и
остается имеющая тысячелетнюю историю своего развития правовая традиция
наследования Престола, ставшая основой для принятия закона о
престолонаследии, который, регулируя его порядок и условия, не мог быть
изменен по воле царствующего Императора. Применение этого закона
прекратило практику насильственного преемства верховной власти, заметно
упорядочило государственную жизнь и стало существенным фактором ее
стабилизации. Выработанный в этот период времени опыт законодательного
регулирования преемства верховной власти позволяет учесть его
положительные стороны при совершенствовании современной российской
правой системы, что заслуживает специального историко-правового
исследования.
О его актуальности свидетельствует также и опыт более чем сорока государств современного мира, где регулируемое законом наследование Престола способствует сохранению стабильности государственного развития, а монархическая форма правления до сих пор не лишилась своей практической ценности и правового значения. Интерес к законодательному регулированию преемства верховной власти в условиях наследственной монархии в России, где сегодня официально зарегистрированы две монархические партии, находит отклик не только среди ученых, но и среди заметной части ее населения1.
При таких обстоятельствах, совершенствование модели российской государственности уже не может не учитывать как сложившиеся в прошлом представления о преемстве верховной власти в Российской Империи, так и зарубежную мировую практику нынешнего времени, делая своевременным исследование вопросов законодательного регулирования наследственного династического правопреемства верховной власти.
Степень научной разработанности темы. Изучение работ, касающихся наследования Престола в Российской Империи, показывает, что исследование вопросов российского династического престолонаследия проводилось в рамках отдельных разделов, которые были включены в монографии и учебники второй половины ХIХ – начала ХХ вв., как правило, освещавшие общие вопросы русского государственного права. Среди них выделяются работы таких известных юристов, в основном либеральной политической ориентации, как И. Андреевский «Русское государственное право» (М., 1866 г.); А.С. Алексеев «Русское государственное право» (М., 1905 г.); А.Д. Градовский «Начала русского государственного права» (СПб., 1875 г.); В.В. Ивановский «Учебник государственного права» (Казань, 1908 г.); Н.М. Коркунов «Русское государственное право» (СПб., 1899 г.); Ф.Ф. Кокошин «Лекции по общему государственному праву» (М., 1912 г.); С.А. Котляревский «Юридические предпосылки русских основных законов» (М., 1912 г.); А.С. Корф «Русское
1 По данным ВЦИОМ, «не имеют ничего против власти монарха в России 28% опрошенных». Инициативный всероссийский опрос ВЦИОМ проведен 9-10 марта 2013 г. Опрошено 1600 человек в 138 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,4%. Режим доступа:
5 государственное право» (СПб., 1915 г.); Н.И. Лазаревский «Лекции по русскому государственному праву. Конституционное право» (СПб., 1910 г.); Н.И. Палиенко «Основные законы и форма правления в России» (Харьков, 1910 г.); А.В. Романович-Славатинский «Система русского государственного права» (СПб., 1886 г.); В.В. Сокольский «Краткий учебник русского государственного права» (Одесса, 1890 г.); Б.Н. Чичерин «Курс государственной науки» (М., 1894 г.); Л.А. Шаланд «Русское государственное право» (Юрьев, 1908 г.).
В советский период вопросы престолонаследия в России изучались
преимущественно историками в связи с описанием царствований монархов. В настоящее время наиболее информативными историческими исследованиями, затрагивающими вопросы престолонаследия в России, являются работы А.Н. Боханова (М., 2002 г.), А.В. Манько (М., 2010 г.), И.Я. Фроянова (СПб., 2007 г.).
Зарубежная историография начала ХХ в. представлена в основном тремя
специальными работами русских эмигрантов, посвященных престолонаследию
в Российской Империи. Это исследование сенатора Н.Н. Корево
«Императорский Всероссийский Престол. Наследование Престола по Основным
Государственным законам: Справка по некоторым вопросам, касающимся
престолонаследия» (Париж, 1922 г.) и монография М.В. Зызыкина «Царская
власть и закон о престолонаследии в России» (София, 1924 г.). К ним примыкает
написанное несколько позднее исследование Архиепископа Иоанна
(Максимовича) «Происхождение закона о престолонаследии в России» (Шанхай, 1936 г.), которая носит обзорный историко-аналитический характер.
Среди работ, которые вышли в последние годы, наибольший интерес представляют два диссертационных исследования. Одно из них принадлежит Е.В. Староверовой под названием «Правовой статус Императора Российской Империи. 1721-1917 гг.» (2009 г.). В его первой главе рассматриваются вопросы преемства Императорского Престола. Второе исследование провела Г.В. Владимирова и дала ему название: «Основные государственные законы Российской империи 1832-1892 гг. в определении основ государственного строя в России» (2009 г.). В нем автор обращает внимание на законодательное
6 закрепление в Основных государственных законах правового статуса Членов Императорского Дома.
Объектом диссертационного исследования является законодательное регулирование престолонаследия в Российской Империи в период с конца XVIII в. и до начала XX в.
Предметом диссертационного исследования являются доктрины, которые были положены в основание российской правовой традиции наследования Престола, нормативные правовые акты, регулировавшие передачу верховной власти Императора Всероссийского по наследству в силу закона и практика их применения при формировании Престола в Российской Империи.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII в. и до начала XX в. Его нижняя граница определяется датой опубликования Павлом I Акта о наследовании Престола 5 (18) апреля 1797 г., когда династическое престолонаследие в отличие от предыдущего периода наследования Престола по завещанию, стало регулироваться в силу закона, а не по воле царствующего Императора. Верхняя граница исследования определяется датой падения самодержавия 2 (15) марта 1917 г., когда нормы, регулировавшие порядок наследования Престола утратили свое практическое значение в условиях фактического упразднения Российской Империи.
Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы показать целостную картину законодательных основ формирования Престола и порядок его преемства в Российской Империи в период с конца XVIII в. и до начала XX в. В соответствии с поставленной целью, автором были определены следующие задачи:
- изучить доктрины, в силу которых был установлен круг лиц, обладавших
правом на наследование Престола;
- изучить нормативные правовые акты и практику их применения при
регулировании порядка и условий наследования Престола, а также возможность
отказа от Престола царствующим монархом и от права на его наследование
Членами Императорского Дома;
- выявить правовое содержание объявления о вступлении на Престол,
клятвы на верность подданства и установленного законом церковного обряда
священного коронования и миропомазания;
- исследовать законодательный порядок установления и функционирования
правительства и опеки в период управления государством до достижения
совершеннолетия царствующим Императором.
Источниковедческая база исследования представлена четырьмя
основными группами источников, которые делятся на 1) нормативные правовые акты; 2) материалы государственных архивов; 3) книги и периодическую печать; 4) официальные сайты Русской Православной Церкви и Российского Императорского Дома.
Отправным пунктом для исследования послужили источники, включающие такой нормативный материал, как Основные государственные законы Российской Империи в редакции 1832 г. (и их последующие переиздания, осуществленные в 1842, 1857, 1886 и 1892 гг.) и 1906 г., отдельные нормативные акты, помещенные в Полное собрание законов Российской Империи, Свод законов Российской Империи (СПб, 1912 г.), а также сборники законодательных документов по истории России. В общей сложности в работе исследуется более семидесяти нормативных правовых актов различного объема.
Архивные материалы включают опубликованные и неопубликованные документы из Государственного Архива Российской Федерации. Среди них материалы из фондов: Ф. 550; Ф. 601; Ф. 655; Ф.1463.
Впервые введены в научный оборот архивные материалы Отдела рукописей Российской государственной библиотеки из фондов: Ф. 152; Ф. 256; Ф. 310; Ф. 316, Ф. 483.
Отдельную группу источников составляют архивные материалы, помещенные на официальном сайте Московского Патриархата за 1997-2009 гг.2 и Российского Императорского Дома3.
Режим доступа:
Режим доступа:
Всего в диссертационном исследовании были использованы материалы из двух государственных архивов, девяти фондов, девяти описей. Материалы из четырех фондов были введены в научный оборот впервые.
Научная новизна исследования. В период после прекращения
существования Российской Империи законодательное регулирование
наследования Престола в силу неизменяемого по воле царствующего Императора закона впервые стало объектом исследования российской историко-правовой науки. Его научная новизна выразилась в том, что автор, рассматривая Российскую Империю как исторически сформированное социокультурное пространство с его многовековой правовой традицией династического престолонаследия, показал, что ее законодательное оформление привело к фактическому прекращению споров о порядке династического преемства наследственной верховной власти, что, в свою очередь, существенным образом повлияло на достижение политической стабильности в государстве.
Кроме того, примененные в диссертационном исследовании
методологические подходы не имели ранее конкретного историко-правового воплощения в отношении российского династического престолонаследия и способствовавшей его формированию российской правовой традиции наследования Престола.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в
возможности использования содержащихся в работе сведений и выводов с
целью углубления теоретических знаний о содержании и эволюции правовой
традиции российского династического престолонаследия, оценки ее
уникального вклада в развитие российской государственности, а также для
выработки концептуальных основ историко-правовой систематизации
законодательства о порядке и условиях наследования Престола в Российской Империи, а также о порядке его формирования.
Выводы и рекомендации диссертационной работы могут оказать содействие в подготовке образовательных программ по отечественной истории
9 государства и права, в развитии научных исследований в области истории и истории права и государства.
Методологическая основа диссертации обусловлена спецификой объекта исследования – регулирования наследования Престола в Российской Империи в силу закона, что определило необходимость использования общенаучных и частных методов научного познания.
Базовым в исследовании стал социокультурный подход. В отличие от формационного подхода, который предполагал выработку унифицированной картины исторического процесса как единообразного порядка развития всех народов и государств в зависимости от уровня их экономического состояния, социокультурный подход позволил взглянуть на предмет диссертационного исследования в его историко-правовой ретроспективе, не связывая себя «классово-нормативным пониманием права»4.
Социокультурный подход сделал также возможным исследование законодательного развития преемства царской власти в Российской Империи как части целостной культурной системы, в самобытных условиях которой возникла и развивалась на протяжении девяти веков сохранявшая способность преемственности в праве5 российская правовая традиция династического престолонаследия
Применение принципа историзма позволило, во-первых, – подойти к
исследованию совокупности правовых норм, регулировавших
престолонаследие, как к изменяющемуся во времени явлению в его поступательной эволюции и хронологической последовательности с учетом всех известных автору фактов и явлений, конечным результатом которого стала выработка порядка и условий наследования Престола в силу закона. Во-вторых – отрешиться от искусственного перенесения на почву политико-правовых
4 Муромцев Г.И. Культурно-исторический аспект сравнительно-правовых исследований//Методология
сравнительно-правовых исследований. Жидковские чтения. Материалы Всероссийской научной конференции.
М.: РУДН, 2013. - С.7.
5 Немытина М.В. Традиции в правовых культурах, правовых системах//Материалы международной научной
конференции. Жидковские чтения. М., РУДН, 2014.- С.19.
10 реалий конца ХVIII - начала ХХ вв. современных нам взглядов на выработку законодательных норм, регулировавших формирование Престола.
Использование диалектического метода позволило проанализировать
разнообразные точки зрения и доктринальные взгляды на предмет
диссертационного исследования, которые характеризовались
противоположностью правовых позиций.
При проведении диссертационного исследования были использованы частные методы исследования, присущие исторической и юридической наукам там, где их взаимосвязь была неразрывной.
При исследовании норм, регулировавших порядок наследования Престола,
нельзя было обойтись без применения диахронного и синхронного методов, что
позволило выявить пересечение западноевропейских норм престолонаследия,
заимствованных российским законодателем в период создания нормативной
основы для наследования Престола в силу закона, с традиционными нормами,
выработанными многовековым отечественным опытом преемства верховной
власти, обосновав самостоятельность российской правовой традиции
наследования Престола.
Применение герменевтического метода разрешило проблему раскрытия
контекстуального смысла правовых норм, регулировавших
внутридинастические связи при возникновении спорных правоотношений
наследования Престола, что стало основой для их доктринального авторского толкования.
Для более глубокого осмысления предмета диссертационного исследования автор обратился к формально-догматическому методу, который позволил выработать понятие царского самодержавия и дать его определение, выявить нормативное правое содержание объявления о восшествии на Престол, клятвы на верность подданства, церковного обряда коронования.
Раскрытию предмета диссертационного исследования способствовало
применение хронологического и проблемно-категориального способов
изложения материала в их неразрывном единстве при изучении преемства
11 верховной власти в Российской Империи в условиях, когда действующий закон стал неизменяемым по воле царствующего монарха.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Преемство Всероссийского Императорского Престола имеет в своей основе правовую традицию его династического наследования, которая была выработана в течение девяти веков российской истории, и представляет собой совокупность правового опыта и правовых знаний о порядке наследования Престола и его формировании, получивших отражение в единообразных устных и письменных правилах поведения для круга лиц, обладавших правом на престолонаследие. Наиболее значительную роль эта традиция сыграла в период последних ста двадцати лет существования Российской Империи, когда она получила законодательную поддержку в виде Акта о престолонаследии от 5 (18) апреля 1797 г., поставившего право Членов Императорского Дома на наследование Престола выше воли царствующего Императора. Тем самым, были коренным образом изменены действовавшие ранее правила о наследовании Престола, что существенным образом повлияло на стабилизацию дальнейшей государственной жизни, устранив потенциальную опасность очередного конфликта при передаче верховной власти, а в случае его возникновения способствовало его скорейшей ликвидации, опираясь на закон.
-
Наследование Престола в силу закона было выстроено с применением двух разнородных правовых подходов к установлению его порядка. Предпочтительный порядок агнатского престолонаследия по нисходящей линии по праву первородства, от отца к сыну, не исключал применения субсидиарного когнатского порядка наследования Престола, который оставлял право его восприятия за представителями царствующей династии из числа лиц женского пола в случае пресечения всех ее мужских линий. Все иные нормативные элементы правой традиции наследования Престола, такие как: условие о вере, порядок восприятия Престола и присяги воцарившемуся монарху, его коронование и возможность отказа от права на Престол, дополняли ее основное содержание, усиливая его императивность.
-
Условия наследования Престола, которые в отличие от порядка его наследования могли быть изменяемы по воле царствующего Императора, регулировались специальным семейно-династическим законом, имевшем публично-правовое значение, – Учреждением о Императорской Фамилии, первая редакция которого была введена в действии одновременно с Актом 1797 г. В силу закрепленных в нем норм, которые нашли в дальнейшем свое отражение в Основных государственных законах Российской Империи, условиями наследования Престола были: наличие Императорской Крови, законность династического брака и принадлежность будущего супруга к царствующему или владетельному дому, а также условие о вере. Законным считался дозволенный царствующим Императором брак, предусматривавший приобретение права на наследование Престола для супругов и их потомков от этого брака. Морганатические браки Членов Императорского Дома, с точки зрения гражданского права, признавались законными, но династических преимуществ не обеспечивали и потомство от этих браков правом на наследование Престола закон не наделял. Особым условием для вступления на Престол, которое соблюдалось при любых обстоятельствах, было условие о вере. Его нарушение являлось абсолютным препятствием для фактического занятия Престола.
-
Наследование Императором прав Главы Церкви в силу Акта 1797 г. и ст. 64 ОГЗ 1906 г. как лица, обладавшего единственным священным царским чином, законодательно устанавливало заимствованную из византийского правового наследия идею неразрывного единства царской и церковной власти, указывая тем самым на исключительный государственно-канонический правовой статус коронованного Государя Императора как главы государства, Церкви и династии одновременно. При этом, закон ставил пределы прав Императора на управление церковной жизнью, исключая возможность изменения канонов господствовавшей в Российской Империи православной веры в силу Его личной воли.
-
Объявление о восшествии на Престол имело форму манифеста и представляло собой нормативный правовой акт Высочайшей воли воцарившегося монарха. Манифест являлся неотъемлемой частью формирования Престола и был обращен к неограниченному кругу лиц. До принятия Акта 1797 г. он служил правоустанавливающим, а после указанного акта правоподтверждающим документом, который публично свидетельствовал о применении права Наследника на добровольное занятие Престола по закону Им лично, факт его воцарения и восприятия наследственной царской власти Государем Императором независимо от достижения Им совершеннолетия.
-
Нормы, регулировавшие порядок правления в период правительства и опеки, когда Престол занимал несовершеннолетний Государь Император, были законодательно установлены Павлом I с учетом опыта предыдущих царствований, став следствием длительного влияния правовой традиции российского престолонаследия. Вступавший на Престол, но не достигший совершеннолетия Император, осуществлял управление государством через назначенного в соответствии с волей почившего Императора, а в случае ее отсутствия, в силу закона, Правителя, который мог одновременно назначаться и Опекуном. Власть Правителя в отличие от царственного самодержца была ему делегирована, юридически ограничена и не священна, хотя и единолична, поскольку приданный ему для управления Совет, членов которого он избирал по своему усмотрению, имел значение совещательного органа.
-
Основные государственные законы Российской Империи предусматривали ограничение прав на отречение от наследования Престола для его Наследника и Членов Императорского Дома, которые таким правом обладали. Отказ от права на наследование Престола принимался законом во внимание, лишь в том случае, если не возникало затруднений в дальнейшем престолонаследии. Независимо от способа передачи Престола в неустановленном законом порядке, отречение царствующего Императора от Престола было канонически и юридически ничтожно, поскольку ни Основные государственные законы, ни соборно принятые православной Церковью правила, не предусматривали возможности
14 отречения от Престола помазанного на царство православного государя и добровольность такого акта не имела юридического значения.
Степень достоверности и апробация результатов исследования.
Достоверность выводов автора подтверждается их соответствием
методологическим положениям историко-правового исследования и
применением соответствующего комплекса методов, адекватных его цели и задачам, а также привлечением значительного объема источников. Результаты исследования прошли практическую апробацию в опубликованных автором научных работах, которые были изложены в статьях, в журналах, включенных ВАК при Министерстве образования и науки РФ в перечень ведущих рецензируемых научных изданий. Кроме того, они были изложены в ходе доклада на Международной научной конференции «Правовые традиции» (Жидковские чтения), состоявшейся в Российском университете дружбы народов 29-30 марта 2013 г. в Москве, ответственные редакторы Г.И. Муромцев, М.В. Немытина, а также в докладе на научно-практической конференции «Конвергенция частного и публичного права: проблемы совершенствования современного законодательства» в Московской академии бизнеса и права. Москва, 2013 г., ответственный редактор Ю.С. Харитонова.
Материалы и результаты диссертационного исследования обсуждались и были одобрены на заседании кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Российского университета дружбы народов, были использованы в учебном процессе на кафедре по дисциплине история отечественного государства и права.
Установление порядка наследования Престола в силу закона
Предметом диссертационного исследования являются доктрины, которые были положены в основание российской правовой традиции наследования Престола, нормативные правовые акты, регулировавшие передачу верховной власти Императора Всероссийского по наследству в силу закона и практика их применения при формировании Престола в Российской Империи.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII в. и до начала XX в. Его нижняя граница определяется датой опубликования Павлом I Акта о наследовании Престола 5 (17) апреля 1797 г., когда династическое престолонаследие в отличие от предыдущего периода наследования Престола по завещанию, стало регулироваться в силу закона, а не по воле царствующего Императора. Верхняя граница исследования определяется датой падения самодержавия 2 (15) марта 1917 г., когда нормы, регулировавшие порядок наследования Престола утратили свое практическое значение в условиях фактического упразднения Российской Империи.
Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы показать целостную картину законодательных основ формирования Престола и порядок его преемства в Российской Империи в период с конца XVII в. и до начала XX в. В соответствии с поставленной целью, автором были определены следующие задачи:
1) - изучить доктрины, в силу которых был установлен круг лиц, обладавших правом на наследование Престола; 2) - изучить нормативные правовые акты и практику их применения при регулировании порядка и условий наследования Престола, а также возможность отказа от Престола царствующим монархом и от права на его наследование Членами Императорского Дома; 3) - выявить правовое содержание объявления о вступлении на Престол, клятвы на верность подданства и установленного законом церковного обряда священного коронования и миропомазания; 4) -исследовать законодательный порядок установления и функционирования правительства (регенства) и опеки в период управления государством до достижения совершеннолетия царствующим Императором.
Источниковедческая база исследования представлена четырьмя основными группами источников, которые делятся на 1) нормативные правовые акты; 2) материалы государственных архивов; 3) книги и периодическую печать; 4) официальные сайты Русской Православной Церкви и Российской Императорского Дома.
Отправным пунктом для исследования послужили источники, включающие такой нормативный материал, как Основные государственные законы Российской Империи в редакции 1832 г. (и их последующие переиздания, осуществленные в 1842, 1857, 1886 и 1892 гг.) и 1906 г., отдельные нормативные акты, помещенные в Полное собрание законов Российской Империи, Свод законов Российской Империи (СПб, 1912г.), а также сборники законодательных документов по истории России. В общей сложности в работе исследуется более семидесяти нормативных правовых актов различного объема.
Архивные материалы включают опубликованные и неопубликованные документы из Государственного Архива Российской Федерации. Среди них материалы из фондов: Ф. 550. (Оп.1.Д.517); Ф. 601. (Оп.1.Д.2100а; Оп.1.Д.2143); Ф. 655. (Оп.1.Д.2900.); Ф.1463. (Оп.2.Д.50).
Впервые введены в научный оборот архивные материалы Отдела рукописей Российской государственной библиотеки из фондов: Ф. 152 (№ 231); Ф. 256 (231); Ф. 310 (Хр.30); Ф. 316 (К.2. Ед.хр.10, Ед. хр.7).
Отдельную группу источников составляют архивные материалы, помещенные на официальном сайте Московского Патриархата за 1997-2009 гг.2 и Российского Императорского Дома3. были использованы материалы из двух государственных архивов, восьми фондов, восьми описей. Материалы из четырех фондов были введены в научный оборот впервые.
Научная новизна исследования. Впервые в историко-правовой науке проведено исследование законодательного регулирования наследования Престола в силу закона в Российской Империи. Его научная новизна выразилась в том, что автор, рассматривая Российскую Империю как исторически сформированное социокультурное пространство с его многовековой правовой традицией династического престолонаследия, показал, что ее законодательное оформление привело к фактическому прекращению споров о порядке династического преемства наследственной верховной власти, что, в свою очередь, существенным образом повлияло на достижение политической стабильности в государстве.
Кроме того, примененные в диссертационном исследовании методологические подходы не имели ранее конкретного историко-правового воплощения в отношении российского династического престолонаследия и способствовавшей его формированию российской правовой традиции наследования Престола, основу которой составляло преимущественное агнатское престолонаследие по нисходящей мужской линии по праву первородства.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в возможности использования содержащихся в работе сведений и выводов с целью углубления теоретических знаний о содержании и эволюции правовой традиции российского династического престолонаследия, оценки ее уникального вклада в развитие российской государственности, а также для выработки концептуальных основ историко-правовой систематизации законодательства о порядке и условиях наследования Престола в Российской Империи и его формирования.
Выводы и рекомендации диссертационной работы могут оказать содействие в подготовке образовательных программ по отечественной истории государства и права, развитии научных исследований в области истории и истории права и государства.
Методологическая основа диссертации. Обусловлена спецификой объекта исследования – регулирования наследования Престола в Российской Империи в силу закона, что определило необходимость использования общенаучных и частных методов научного познания.
Базовым в исследовании стал социокультурный подход. В отличие от формационного подхода, который предполагал выработку унифицированной картины исторического процесса как единообразного порядка развития всех народов и государств в зависимости от уровня их экономического состояния, социокультурный подход позволил взглянуть на предмет диссертационного исследования в его историко-правовой ретроспективе, не связывая себя «классово-нормативным пониманием права»4.
Социокультурный подход сделал также возможным исследование законодательного развития преемства царской власти в Российской Империи как части целостной культурной системы, в самобытных условиях которой возникла и развивалась на протяжении девяти веков сохранявшая способность преемственности в праве5 российская правовая традиция династического престолонаследия
Применение принципа историзма позволило, во-первых, – подойти к исследованию совокупности правовых норм, регулировавших престолонаследие, как к изменяющемуся во времени явлению в его поступательной эволюции и хронологической последовательности с учетом всех известных автору фактов и явлений, конечным результатом которого стала выработка порядка и условий наследования
Пределы наследственных прав Императора как Главы Церкви
Из приведенных норм было видно, что непрерывность наследования Престола обеспечивалась обязательным предпочтением той мужской линии, которая начиналась от старшего сына, и затем продолжалось далее, с учетом старшинства среди сыновей царствующего Императора по нисходящей линии, «так что, прежде всего, наследует перворожденный и все его потомство, затем следующий и все его потомство и т. д.»94 Таким образом, закон устанавливал преимущественное право самого отдаленного представителя старшей линии перед самым близким представителем младшей95.
Регулируя порядок занятия Престола агнатами, закон оставлял такую возможность и для женщин, охраняя тем самым принцип непрерывности в преемстве Престола в рамках царствующей династии. Акт 1797 г. устанавливал это обстоятельство в описательной форме в приложении к конкретным историческим обстоятельствам наследования Престола в случае прекращения всех мужских линий сыновей Павла I: «По пресечении последнего мужского поколения Сыновей Моих, наследство остается в сем роде, но в женском поколении...»96 ОГЗ 1832 г. и 1906 г. были построены более абстрактно. «Оба пола имеют право к наследию Престола», -указывают ст. 5 ОГЗ 1832 г. и ст. 27 ОГЗ 1906 г., оставляя при этом . преимущественное право за агнатами: «…но преимущественно принадлежит cиe право полу мужескому по порядку первородства»97. Здесь же закон поясняет как следует действовать в случае полного угасания мужских поколений сыновей Императора. «За пресечением же последнего мужского поколения, - устанавливает норма, содержащаяся в указанных статьях, -наследие Престола поступает к поколению женскому по праву заступления»98. Пояснение смысла «права заступления» дано Палом I в следующей редакции: «По пресечении сего рода наследство переходит в род старшего Моего Сына в женское поколение, в котором наследует ближняя родственница последнецарствовавшего рода вышеупомянутого Сына Моего, а в недостатке оной, то лицо мужеское или женское, которое заступает ее место, наблюдая, что мужеское лицо предпочитается женскому, как уже выше сказано; что и есть заступление»99.
К сожалению, ОГЗ такого пояснения порядка заступления не содержат, хотя по общему правилу, установленному Актом 1797 г., вполне понятно, что заступление представляет собой порядок наследования в женских линиях, который является обратным по отношению к порядку первородства: «…В женских линиях к престолонаследию призываются прежде всего ближайшая родственница последнецарствовавшего представителя мужских линий, а таким при пресечении всех мужских линий всегда окажется представитель самой младшей из них и следование наследования престола женскими линиями пойдет не от старших к младшим, а от младших к старшим»100. Таким образом, в силу вступал субсидиарный порядок престолонаследия, представленный женскими линиями царствующей династии и установленный в ст.ст. 9-12 ОГЗ 1832 г. и ст.ст. 30-35 ОГЗ 1906 г. Этот порядок касался более редких случаев престолонаследия, что хотя и оказывало влияние на общий характер формирования Престола, но в
Относительно когнатского порядка наследования Престола Павел I указывал: «По пресечении последнего мужеского поколения Сыновей Моих… наследство, остается в сем роде, но в женском поколении последнее-царствовавшего, как в ближайшем престолу, дабы избегнуть затруднений при переходе от рода в род, в котором следовать тому же порядку, предпочитая мужеское лицо женскому; однако здесь приметить надлежит единожды навсегда, что не теряет никогда права то женское лицо, от которого право беспосредственно пришло»101. В ст. 8 ОГЗ 1832 г. и ст. 30 ОГЗ 1906 г. эта норма вошла практически без изменений, за исключением указания на то, что она касается «сыновей Императора» вообще, а не только сыновей Павла I102. Из приведенного положения Акта 1797 г. и указанных норм ст. 8 ОГЗ 1832г. и ст. 30 ОГЗ 1906 г. видно, что закон, утверждая право престолонаследия за обоими полами, но отдавая предпочтение агнатскому престолонаследию, устанавливает следующее: женщины, вступившие на Престол, тем самым, «открывают новые линии, в которых наблюдается тот же порядок, как и в мужских, т. е. мужчины предпочитаются женщинам»103. Таким образом, общая идея российского престолонаследия сохранялась в неизменном виде.
Ст. 31 ОГЗ 1906 г. устранила персонифицированный характер Акта 1797 г. и ввела понятие «Император-Родоначальник», кем Павел I был лишь изначально. В ОГЗ под этим термином подразумевался ближайший к последнему царствующему Императору родоначальник104, что позволяло «избегнуть затруднений при переходе от рода в род»105, поскольку, если придерживаться мнения о том, что родоначальником является только Император Павел I, то «в роде каждого сына Павла I наследовала бы лишь . одна женская линяя с совершенным исключением остальных женских линий, сколько бы их ни было»106. Подобное построение системы престолонаследия привело бы к более ускоренному угасанию династии с юридической точки зрения, при фактическом наличии женских линий царствующего рода. Введение понятия «Император-Родоначальник» было, таким образом, необходимым уточнением в первоначальный вариант закона о престолонаследии, задачей которого, как и прежде, являлось желание придать этому закону более приемлемый современный вид для его использования в отношении установления порядка наследования Престола не только в период царствования Павла I и его ближайших потомков, но и в дальнейшем.
Продолжая пояснять порядок когнатского престолонаследия, указанные ст. 9 ОГЗ 1832 г. и 31 ОГЗ 1906 г. вводили также понятие «боковой линии»: «По пресечении сего рода, наследство переходит в род старшего сына Императора-Родоначальника, в женское поколение, в котором наследует ближняя родственница последне-царствовавшаго рода сего сына, по нисходящей от него или сына его старшей, или же, за неимением нисходящих, по боковой линии, а в недостатке сей родственницы, то лице мужеском или женском, которое заступает ее место, с предпочтением, как и выше, мужского пола женскому»107. То есть в боковые линии Престол переходил лишь при пресечении всех без исключения прямых нисходящих линий. При пресечении всего потомства старшей линии к наследованию Престола призывалось женское потомство старшего сына и последующих сыновей Императора. В последующем - женские поколения мужских линий. По их пресечении к наследованию призывалось мужское, а затем женское потомство дочерей.
Правительство и опека при несовершеннолетнем Императоре
Следует сказать, что правовой статус «царства» и «священства» был законодательно сформулирован вследствие проведения кодификации различных по своей форме царских правовых велений, исходивших от русских государей в течение двух предыдущих веков, начиная с ХVII в. Результатом их анализа и обобщения стали правовые нормы, вошедшие сначала в ОГЗ 1832 г., а затем, с изменениями, в ОГЗ 1906 г. Таким образом, в первой трети ХIX в. была полностью выстроена система наследственной самодержавной власти, включающая в себя церковно-государственные отношения, находившиеся под верховенством ее царственного носителя251. Установленное Петром I право Императора на управление церковными делами, которое было подтверждено Актом 1797 г., в прямой норме в шестой
Учебник церковного права. М., 2004. С. 460. новелле Юстиниана отсутствует. Оно стало наследием правоприменительной практики Византийской Империи, закрепив за «Государем Императором церковное верховенство по отношению к господствующей религии»252. В силу закона, Император «признает святость догматов господствующей Церкви и провозглашает себя лишь блюстителем правоверия»253, действуя в сфере церковной администрации254 через Святейший Синод, который, по мнению А. Д Градовского, с которым трудно согласиться, являлся государственным, но не церковным установлением255.
Действовавшее на тот период времени законодательство и соответствующая практика его применения еще раз однозначно подтвердили, что Царь юридически и фактически возглавлял Российскую Православную Церковь и, как считал Н. И. Лазаревский, свидетельствовали – «верховная власть в делах церкви принадлежит Государю»256.. Синод, учрежденный Государем Императором, находился у Него в подчинении. В этой связи, делает справедливый вывод И. Алфеев, речь не может идти о «вмешательстве» государства в дела Церкви, а затем продолжает: «…Давая через Своего уполномоченного - Обер-Прокурора – рекомендации Синоду, Царь лишь исполнял то, что считал Своим долгом как Христианского государя»257. Это следовало в силу ст. ст. 63-65 ОГЗ 1906 г. Более того, в ст. 65 ясно определялось, что «В управлении Церковном Самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного». То есть речь шла о Синоде не как об органе государственной власти, а как об особом органе церковного управления, имеющим высочайший статус, учрежденном Императором и управлявшемся Им с помощью назначенного с этой целью Обер-Прокурора. Пределы правового регулирования церковной жизни со стороны Императора хорошо видны из практического применения действовавшего законодательства. Одним из таких примеров, относящихся уже к началу ХХ в., может служить ситуация, которая сложилась в 1913 г. в связи с гонениями на монахов-имяславцев, силой вывезенных с горы Афон в Россию258.. Их учение об Имени Божием имело отношение к догматическим основам православной веры и затрагивало сложившуюся практику понимания этого вопроса. Несмотря на то, что Синод и Николай II придерживались различных мнений в этом вопросе, Император не стал опровергать Постановления Синода от 18 мая 1913 г., осудившего учение имяславцев259. Это обстоятельство вызвало недовольство как у последователей афонских монахов за то, что Царь отказался от рассмотрения этого вопроса260, так и у членов Синода за то, что Он «принял сторону» имябожников261, отменил суд над ними, велел разместить монахов по российским монастырям, вернуть им монашеский сан и возможность священнослужения. То есть, предпринял меры организационного характера, не вмешиваясь в догматическую сторону вопроса.
Законодательство Российской Империи не ограничивалось общими положениями о государственном регулировании церковной жизни, устанавливая в соответствующих юридических документах более точные специальные нормы. В этом отношении особый интерес представляет «Устав о предупреждении и пресечении преступлений» (УПиПП), составленный на основе норм, которые действовали в различное время в период с конца XVII -начала XVIII вв. и до начала ХХ в. Согласно ст. 53 ОГЗ 1832 г., действовавшей на период учреждения УПиПП, он приобрел силу государственного закона. Церковная жизнь в ряде ее аспектов, касавшихся участия в ней мирян, регулировалась первыми четырьмя главами первого раздела УПиПП. В нем содержались правила вхождения в церковь262, поведения мирян во время службы в храме263, при прибытии на богослужение Членов Императорской Фамилии264. Отдельно выделенной статьей, которая неоднократно уточнялась с начала XIX в. (что свидетельствовало о повышенном внимании законодателя к включенным в нее нормам), регулировался порядок сообщения о нарушениях установленного УПиПП режима организации богослужений и церковной жизни. Эта статья предписывала «неукоснительно доносить» о происшествиях в церквах Святейшему Синоду и Синодальному Обер Прокурору. В свою очередь, Обер-Прокурор, согласно требованиям данной статьи, составлял на основании полученных донесений ведомости, которые регулярно, один раз в четыре месяца, представлялись Царю «на Высочайшее усмотрение». Более важные сообщения о происшествиях в церквах имели иной порядок их представления.
Таким образом, из рассмотрения действовавших в период XIX – начала XX вв. законодательных актов видно, что регулирование церковной жизни имело характер не только «верховного надзора за состоянием церковной жизни» и одновременно непосредственного «церковного надзора», как об этом пишет Н. С. Суворов265. Вполне понятно, что регулирование церковной жизни законом было не всегда идеально выдержанным. До 1906 г. детальным образом определялся даже порядок организации таких церковных таинств, как причастие и исповедь, что, на наш взгляд, носило характер избыточного правового регулирования, находившегося на грани вмешательства если не в существо церковного таинства, то в порядок подготовки к нему, что нарушало свободную волю христианина на жизнь в Церкви.
Отречение от Престола и от права на его наследование
Александра Федоровна387. В царствование Императора Александра II Правителем при таких же обстоятельствах был назначен Великий Князь Константин Николаевич, а Опекуншей стала Императрица Мария Александровна388. В царствование Императора Александра III Правителем был назначен Великий Князь Владимир Александрович. Опекуншей была Императрица Мария Феодоровна389. В царствование Императора Николая II обязанности Правителя при тех же обстоятельствах были возложены на Его брата Великого Князя Михаила Александровича390. Спустя восемь лет Великий Князь Михаил Александрович вступил в недозволенный Императором морганатический брак. Очевидно, полагая, что при таких обстоятельствах оставлять его Правителем невозможно, хотя закон этому не препятствовал, Император в Манифесте от 30 декабря 1912 г., официально не затрагивая причин своего решения, указал: «Ныне Мы сочли за благо сложить с Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича возложенные на Него Манифестом Нашим от 1 августа 1905 г. (24995) обязанности»391.
Особо следует сказать, что ОГЗ не предусматривали ответственности Правителя за последствия его деятельности, очевидно, предполагая его добросовестность. Как полагал Н.М. Коркунов, безответственность Правителя и его неприкосновенность, как во время регенства, так и после его окончания являлись, следствием «осуществления функций власти монарха»392. В подтверждение своего мнения он ссылается на пример Тестамента Екатерины I, где в п. 7 было указано, что «великий князь по окончении администрации ни от кого никакого ответа не требовать»393.
Соглашался с этим выводом, в принципе, и Н. И. Лазаревский, который, одновременно, указывал на трудность в вопросе понимания ответственности регента. Сначала он приводил довод о том, что «по самому своему положению он (Правитель. - Авт.) не может претендовать на ту неприкосновенность и безответственность, которые присваиваются монарху», но тут же добавлял: «Однако, поскольку эта безответственность имеет в настоящее время своим основанием не божественное происхождение монархов или их власти, но практические потребности государства, надо прийти к выводу, что регент, осуществляющий функции монарха, должен пользоваться и его безответственностью»394. Таким образом, в своих рассуждениях Н.И. Лазаревский уравнивал понимание юридической безответственности Императора и Правителя по отношению к правовым последствиям, которые может иметь их деятельность во главе государства, но одновременно указывал на различие в юридической природе их власти, связанной с различием ее источников, но выводов по этому вопросу не сделал.
Если более подробно обратиться к этому вопросу, то будет понятно, что функции власти не являются критерием для определения того какую ответственность может понести Правитель за их применение или будет на этом основании безответственен. Скорее, ответ на это вопрос заключается в различии источников власти Государя и Правителя, являющихся основанием для отличий в законодательных нормах, опираясь на которые действуют Государь и Правитель, формируя, таким образом, неоднородные по своей юридической природе связи, складывающиеся между субъектами правоотношений правительства и опеки.
Так, в отличие от Императора, Правитель не являлся, согласно закона, особой неприкосновенной и священной. Он не венчается на царство. Его власть, таким образом, неравнозначна и «неоднородна власти Императора», о чем писал А. С. Алексеев и пояснял: «Власть правителя не обставлена теми условиями, в силу которых Император Всероссийский есть Император “Божией милостью”, Государь самодержавный, черпающий свою власть из власти Божеской»395, а значит, Он нес ответственность только перед Богом. Это и отличало юридическую безответственность Императора от ответственности Правителя, который был подвластен Ему и закону.
Кроме того, власть Правителя самодержавной по сравнению с властью царской назвать невозможно. Как замечал В.В. Ивановский, при условиях правительства «фактическое осуществление единоличной монархической власти оказывается невозможным.396 То есть, власть правителя, хотя и было самостоятельной и единоличной, но не монархической, из чего и вытекает разница между «особой юридической природой тех полномочий, которыми пользуется Государь Император»397, возникавших независимо от какого-либо иного субъекта властных правоотношений, и правовой основой полномочий, которыми пользовался Правитель. Власть Правителя - это верховная власть лица, не имеющая признаков самодержавия и царского верховенства398.
Не пользовался Правитель и теми преимуществами, которые «составляют исключительную принадлежность Государя и Членов Императорской Фамилии»399, разумеется, если он был назначен не из их состава. Властные полномочия Правителя, таким образом, имели, как и его права, подчиненный характер, поскольку были делегированы ему другим, более высокопоставленным, лицом, самодержцем, или установленным самодержцем законом400 на период до достижения Государем Императором совершеннолетнего возраста.
Иными словами, власть Правителя - это юридически ограниченная власть высокопоставленного государственного чиновника, который временно осуществляет полномочия главы государства и не пользуется безответственностью монарха, источником власти которого является Божественное установление. Другое дело, что в каждом конкретном случае, как это сделала Екатерина I, будут оценены результаты деятельности
Правителя царствующим Императором при достижении Им совершеннолетия. Следует согласится с С.А. Корфом, что «ничто не препятствует возбуждению вопроса об ответственности регента, в порядке предания суду высших должностных лиц»401.
Нормы, регулирующие правительство и опеку, являются важнейшим дополнением и неотъемлемой частью правовой традиции российского династического престолонаследия, получившей свое законодательное развитие в Акте 1797 г. и ОГЗ, исследование которых позволяет прийти к следующим выводам: - совокупность разработанных и установленных законодательных норм, специально предназначенных для регулирования правоотношений, когда государственная жизнь повергается потенциальной опасности в связи с малолетством вступившего на Престол Императора, способствует удержанию верховной власти в правящей династии, сохранению ее непрерывности и формы правления; - в период правительства и опеки царское самодержавие осуществляется опосредованно, уступая на время свое личное верховенство назначаемому Правителю, который может одновременно исполнять обязанности Опекуна; - власть Правителя не самодержавна, а его особа не священна, поскольку источником его временной власти являются воля назначившего его лица или закон. Он осуществляет ограниченную законом и волей избравшего его Императора делегированную ему верховную власть совместно с приданным ему коллегиальным совещательным органом управления – Советом Правительства, членов которого он избирает по своему усмотрению, если на то не было распоряжения Императора. Мнение членов Совета не является для Правителя обязательным к исполнению;
