Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Русская эмиграция в Польше, ее общественно-культурная деятельность 15
ГЛАВА II. Творчество писателей-эмигрантов старшего поколения (Д. Мережковский, Д. Философов, Б. Савинков, М. Арцыбашев) 48
ГЛАВА III. Поэзия русской эмиграции в Польше 1920—30-х годов 119
Заключение 156
Библиография 164
- Русская эмиграция в Польше, ее общественно-культурная деятельность
- Творчество писателей-эмигрантов старшего поколения (Д. Мережковский, Д. Философов, Б. Савинков, М. Арцыбашев)
- Поэзия русской эмиграции в Польше 1920—30-х годов
Введение к работе
Революция и гражданская война, произошедшие в России, вынудили к бегству из страны тысяч и тысяч ее граждан. За пределами Родины оказалось десять миллионов русских1. Эти люди «разбрелись» по всему миру, унося с собой воспоминания о прошлой жизни, сохраняя в эмиграции русскую культуру. Среди них были выдающиеся представители интеллигенции: художники, композиторы, писатели, философы. Насильственно отторгнутые от родной земли, вдали от нее они сумели сохранить свою индивидуальность, свое писательское слово и творческий дух. Они продолжали творчески напряженно работать, создавать яркие и значительные произведения. Писатели-эмигранты, развивающие в своем творчестве традиции русской классической литературы, сохранили потенциал этой литературы, сделали его достижением общеевропейской культуры.
К середине 20-х гг. за рубежом оказались такие известные до революции писатели, как А. Т. Аверченко, М. А. Алданов, М. П. Арцыбашев, К. Д. Бальмонт, И. А. Бунин, 3. Н. Гиппиус, Б. К. Зайцев, А. И. Куприн, Д. С. Мережковский, Б. В. Савинков (В. Ропшин), И. Северянин, А. Н. Толстой, Н. А. Тэффи, Д. В. Философов, В. Ф. Ходасевич, М. И. Цветаева, И. С. Шмелев и многие, многие другие.
Из страны были высланы видные ученые, в том числе Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, Ф. А. Степун, С. Л. Франк, Л. П. Карсавин, С. Н. Булгаков. Многие из высланных обосновались в Париже, образовав там центр русской культуры. Именно они во многом определили особую атмосферу интеллектуальной, духовной жизни русской эмиграции. Говоря об этой жизни, известный литературный критик Георгий Адамович писал: «У нас осталась неприкосновенной личная творческая ответственность — животворящее условие вечного духовного созидания, у нас осталось право выбора, сомнения и желания, и поэтому в некоторых областях нам в самом деле суждено было представлять ту Россию, голос которой на родной земле был в течение сорока с лишним лет заглушён»2. Русские писатели-эмигранты в труднейших экономических и правовых условиях «не впали в уныние, не соблазнились донкихотством, благородным, но в конце концов бесплодным, и продолжали работать в той области, где им удалось и проявить себя и послужить развитию русского, а значит, и общечеловеческого духа»3.
В Берлине, Белграде, Париже, Праге организуются литературные центры, издательства, выпускаются многочисленные газеты и журналы. Так, например, парижские «Последние новости», «Возрождение», «Современные записки», берлинские «Руль», «Грядущая Россия» становятся рупором общественно-политической и культурной жизни русской эмиграции. Во многих европейских столицах создаются различные политические, культурные, профессиональные организации и объединения, открывают ся русские школы, гимназии, даже высшие учебные заведения, работают русские театры и художественные школы-студии, организуются выставки русской живописи и скульптуры, устраиваются литературно-музыкальные вечера.
Напряженной духовной работе эмиграции, определению самого понятия «русского литературного зарубежья» как особого, уникального, требующего тщательного изучения явления, были посвящены работы таких видных публицистов и литературных критиков, как Г. В. Адамович, П. М. Бицилли, И. В. Гессен, В. В. Вейдле, П. М. Пильский, Ф. А. Степун, П. Б. Струве, Ю. К. Терапиано и другие.
Культурная, литературная, общественная жизнь русской диаспоры во Франции, Германии, Югославии, Чехии и Китае была достаточно подробно освещена и изучена, причем основное внимание исследователей обращалось на крупные европейские центры. Но деятельность русской эмиграции не ограничивалась Парижем, Прагой, Берлином. Одним из центров русской культуры можно считать и Варшаву, в которой в разные годы жили, продолжали свою писательскую и публицистическую деятельность Д. С. Мережковский, 3. Н. Гиппиус, Д. В. Философов, Б. В. Савинков, М. П. Арцыбашев, А. А. Кондратьев, Л. Н. Гомолицкий и другие менее известные писатели. Многие из этих имен являются достоянием не только русской, но и европейской культуры. Литературная слава некоторых русских писателей опередила их приезд в Польшу. Об этом свидетельствуют многочисленные дореволюционные издания их произведений, инсценировки пьес на сценах польских театров, рецензии в польской прессе. С именами писателей-эмигрантов связана деятельность таких творческих объединений, как «Таверна поэтов», «Литературное содружество», литературный клуб «Домик в Коломне». Русская диаспора в Польше была, конечно, не столь многочисленна, как в других странах Европы. Но в отличие от эмигрантских центров — Парижа, Берлина, Праги — в Польше деятели русской культуры имели весьма тесные контакты с польской литературной средой. Этим во многом определяется специфика жизни русского зарубежья в Польше. Следует также учесть вопрос близкородственно-сти наших культур, что также не могло не отразиться на творчестве русских в этой стране.
Многие видные деятели польской культуры были воспитаны на польско-русском интеллектуальном пограничье. Они учились в университетах Москвы и Петербурга, превосходно владели русским языком. Личные связи со многими представителями русской интеллигенции, в том числе находившимися в эмиграции, повлияли на их взгляды и убеждения о художественном и духовном значении русской литературы.
Такие известные польские литераторы, как Ю. Чапский, М. Здзеховский, своей творческой деятельностью определяли интерес к русской культуре и литературе в межвоенное двадцатилетие. Многие работы видных польских исследователей: Т. Парницкого, А. Брюкнера, В. Ледницкого, Е. Стемповского, М. Здзеховского, написанные в эти годы, посвящены русской литературе, польско-русским литературным связям.
В целом, в 20—30-е годы в Польше проявляется определенный интерес к произведениям русской классики, а также к произведениям русского литературного зарубежья. Об этом свиде тельствуют многочисленные издания книг русских писателей, их переводы на польский язык.
Оазисами культурной жизни русской эмиграции были не только Варшава, но и Вильно, Львов, Ровно, Брест. К сожалению, значительная часть документов, архивов, касающихся пребывания русских в Польше, была утеряна во время Второй мировой войны. Современным исследователям приходится по крупицам восстанавливать картину жизни русских эмигрантов в Польше.
На волне всеобщего интереса к эмигрантской литературе в России в последнее десятилетие появилось множество исследований, посвященных русскому зарубежью, творчеству отдельных авторов. Общий обзор литературной, культурной деятельности русского зарубежья первой волны дан в книге А. Г. Соколова «Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов»4. Документальное свидетельство судеб десятков русских писателей, философов, критиков представляет собой справочник в 3-х частях «Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918—1940)» под редакцией А. Н. Николюкина5. В нее также вошли статьи о важнейших книгах писателей и литературных критиков первой волны русской эмиграции, о значительных периодических изданиях, альманахах, литературных центрах, издательствах зарубежья.
Литературно-биографические портреты крупнейших представителей литературы русского рассеяния даны в коллективной монографии «Литература Русского зарубежья: 1920—1940» под редакцией О. Н. Михайлова6.
О двух разделенных потоках в русской поэзии 20—30-х годов, о характере и путях их взаимодействия пишет в своих статьях под общим заголовком «Два крыла русской поэзии», а также в книге «Расколотая лира» А. И. Чагин7.
Однако в этих научных трудах не представлена судьба русской эмиграции в Польше.
В последние годы в периодической печати появился ряд статей, посвященных творчеству отдельных писателей русского зарубежья, в их числе и живших в Польше. Большой интерес привлекла яркая, противоречивая фигура Б. В. Савинкова (В. Роп-шина) и его насыщенная событиями жизнь8. Значительно меньше писали о его литературном творчестве. 6 М., 1993; Вып. 2. М., 1999.
7 Российский литературный журнал. 1993. № 2, 3; «Расколотая лира». М., 1998.
8 См.: Давыдов Ю. «Борис Савинков, он же Ропшин и другие» // Огонёк. 1989. № 30, Алешковский П. «Трагический и кощунственный балаган» // Юность. 1989. № 3, Сидельников В. «Литературный архив Савинкова» // Наше наследие. 1990. № 6, Жуков Д. Б. «Б. Савинков и В. Ропшин. Террорист и писатель» // Наш современник. 1990. № 8—10, Могилънер М. «Б. Савинков: „подпольная" и „легальная" Россия в перипетиях одной судьбы» // ОНС. 1995. № 4, Цурганов Ю. С. «Савинков Б. В.» Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918—1940). Т. 1. // Писатели русского зарубежья. Ч. П. М., 1994.
О Льве Гомолицком содержится небольшая справка в «Литературной энциклопедии русского зарубежья».
Поэме «Варшава», одному из лучших достижений довоенного творчества поэта Льва Гомолицкого, посвящена содержательная статья О. В. Цыбенко9.
Этим, пожалуй, и ограничивается список российских работ, в которых идет разговор о судьбе русских писателей-эмигрантов в довоенной Польше.
В польском литературоведении последнего десятилетия наблюдается появление устойчивого интереса к русскому зарубежью. Это относится к изучению жизни и творчества писателей-эмигрантов первой, второй и третьей волны. Не обойден вниманием вопрос о жизни русских эмигрантов в межвоенное двадцатилетие на польской земле.
Следует также отметить, что отдельные работы о судьбах некоторых русских писателей в Польше, об их широкой литературной известности в этой стране появились и в более ранний период. Так, в 70-е годы были опубликованы статьи профессора Ф. Селицкого «Мережковский в межвоенной Польше» и «Михаил Арцыбашев в Польше»10.
Обширный материал о творческой деятельности русских в Польше, об их многолетних контактах с польской творческой интеллигенцией собран также в книге Ф. Селицкого «Русские писатели начала XX века в межвоенной Польше», изданной во Вроцлаве в 1996 году11.
Из исследований, появившихся в последние годы, следует назвать работу профессора Я. Кульчицкой-Салони «Из истории русской литературной эмиграции в Варшаве в межвоенный период»12.
В статье дается обзор литературной и общественной деятельности таких писателей-эмигрантов, как Д. Мережковский, Д. Философов, М. Арцыбашев, Б. Савинков. Статья отличается не только обилием интересных фактов, но и ценна тем, что автор рассказывает о многом, чему был свидетелем.
Льву Гомолицкому, одному из значимых имен русского зарубежья, посвящена статья Кульчицкой-Салони «Довоенное и послевоенное творчество Леона Гомолицкого»13. Ценные сведения о жизни русских в Варшаве содержатся в работах А. Ковальчика «Сцены из жизни русской эмиграции»14 и «Савинков в Варшаве»15.
Личным и литературным связям русских писателей-эмигрантов и Юзефа Чапского, одного из ярчайших представителей польской культуры, посвящены статьи профессора Б. Бялокозовича «Д. С. Мережковский и А. М. Ремизов в восприятии и художественном сознании Ю. Чапского»16 и «Юзеф Чапский и литературный триумвират»17.
О жизни в эмиграции Михаила Арцыбашева, о его напряженной публицистической и писательской работе в Польше говорится в статье профессора Т. Шишко «Жизнь писателя-эмигранта Михаила Арцыбашева»18, а профессор В. Скрунда дает интересный анализ изданной в эмиграции драмы писателя «Дьявол»19. О неизвестной современному польскому читателю повести Б. В. Савинкова «Конь вороной» пишет И. Тужиньская20.
Публицистической и общественной деятельности Д. В. Фило-софова, истории созданного им литературного клуба «Домик в Коломне», определению той значительной роли, которую играл этот человек в среде русской эмиграции, а также его тесным связям с польской интеллигенцией посвящена статья И. Облонков-ской-Галанчак «Из истории русско-польских литературных связей межвоенного периода. (По статьям Д. Философова)»21. Ей же принадлежит работа «Из истории русской эмиграции межвоен ного периода. Проект литературной академии»22. Ценные сведения, касающиеся некоторых аспектов жизни русского зарубежья в Вильно, содержат статьи Т. Зенкевича «„Литературно-артистическая секция" и ее роль в жизни русской эмиграции в Вильно в 1920—1939 годах»23 и «Столетняя годовщина со дня смерти Пушкина на северо-восточных землях Польши»24.
Однако в российском и зарубежном литературоведении до сих пор нет серьезного обобщающего исследования о жизни русских писателей в межвоенной Польше, об их литературной, публицистической и общественной деятельности, о тесных контактах с польской интеллигенцией. Белым пятном остается вопрос о русских поэтах-эмигрантах.
Автор данной диссертации ставит перед собой следующие задачи:
1) Представить возможно более полную картину культурной жизни русской эмиграции в Польше, показать, как складывалась ее литературная судьба на польской земле.
2) Исследовать поэтическое, прозаическое, публицистическое творчество таких представителей русской эмиграции, как М. П. Арцыбашев, Л. Н. Гомолицкий, А. А. Кондратьев, Д. С. Мережковский, Б. В. Савинков, Д. В. Философов и некоторых других.
3) Выявить связи русских литераторов с польской культурной средой. Определить ту значительную роль, которую играли как в жизни русской эмиграции, так и в истории русско-польских литературных связей отдельные, наиболее яркие ее представители.
4) Определить то место, которое занимает русская литературная эмиграция в Польше в межвоенный период в общем ряду литературы русского зарубежья.
Решение этих задач нашло свое воплощение в нашем исследовании, структура которого такова:
I глава диссертации «Русская эмиграция в Польше, ее общественно-культурная деятельность» посвящена общей характеристике культурной жизни русской эмиграции в Польше, освещаются многообразные формы ее деятельности. Большое внимание уделяется характеристике эмигрантской периодической печати, той роли, которую играли в жизни русских выходящие в эти годы газеты и журналы.
II глава — «Творчество писателей-эмигрантов старшего поколения (Д. Мережковский, Д. Философов, Б. Савинков, М. Ар- цыбашев)» — посвящена литературной и публицистической деятельности наиболее ярких и значительных русских писателей и литературных критиков, оказавшихся на польской земле. Говорится также о том резонансе, который получила эта деятельность в Польше, об отношении к писателям-эмигрантам польской интеллигенции, о тесных, многолетних контактах с отдельными ее представителями.
III глава диссертации посвящена поэзии русской эмиграции 1920—30-х годов. В данной главе анализируется поэтическая деятельность отдельных представителей таких творческих объедине ний, как «Таверна поэтов» и «Литературное содружество». На примере творчества наиболее талантливых молодых авторов выявляются общие черты, присущие всей поэзии русского «рассеяния». Особое внимание уделяется вопросу литературных связей, существовавших между русскими поэтами-эмигрантами и литераторами-поляками.
Русская эмиграция в Польше, ее общественно-культурная деятельность
После революции 1917 года в Польшу попадает большое количество русских эмигрантов. К 1919 году их насчитывается уже около 36 тысяч25. Среди них были военные, духовенство, техническая интеллигенция, врачи, люди науки. «Великий исход» из России поражает редким богатством людей из сферы культуры, искусства, политики. Именно они во многом определяли духовную жизнь русского зарубежья. Для некоторых из них Варшава стала своеобразным «перевалочным пунктом» для дальнейшего переселения в Западную Европу, другие остались здесь до конца жизни. Основными центрами расселения русских в Польше стали Варшава, Вильно, Ровно, Львов. В Польше существовало и так называемое «коренное русское население»26, которое было весьма разнородно, не представляя собой единой группы. Его составляли, во-первых, жители тех областей Польского государства, которые ранее входили в состав Российской империи, во-вторых, коренное население Восточной Галиции, входившей до 1918 года в состав Австро-Венгрии.
Большинство русских ехало в Польшу не случайно. У них сохранились связи с этой страной еще с дореволюционных времен, здесь они хотели переждать лихие времена. Некоторые из них имели польские корни, в Польше жили их родственники и зна комые. Однако положение русских в Польше было весьма сложным. Не имея средств, многие из эмигрантов влачили жалкое существование. Не получали они никакой поддержки и от официальных властей27. Вопрос о русских эмигрантах сознательно замалчивался. Довольно четко проявилась тенденция польской общественности игнорировать все русское. Груз исторически сложных связей между двумя странами определял на первых порах настороженное отношение к русской эмиграции, которая ассоциировалась в понимании поляка с царской Россией. В патриотизме русских эмигрантов, в их антисоветских настроениях усматривалось желание воскресить ненавистное прошлое, когда Польша была частью Российской империи. Царизм был плохим воспоминанием для Польши.
Однако уже в январе 1919 года был создан Русский политический комитет, официально разрешенный польскими властями при условии, что он не будет заниматься политикой. Комитет был организован для объединения русских эмигрантов. Важной целью комитета являлась политическая агитация и вербовка в среде эмиграции для участия в борьбе с большевиками, а также правовая защита интересов эмигрантов, их трудоустройство в Польше. Комитет ведал организацией религиозной и культурной жизни русской диаспоры, имел тесные связи с православной церковью и русскими учебными заведениями.
В течение нескольких лет в Польше создаются русские эмигрантские учреждения: информационно-справочное бюро при Русском комитете в Варшаве, Русский попечительский комитет по делу эмигрантов в Польше, Главное правление Русского благотворительного общества, Союз русских студентов, Объединение русской молодежи, Союз русских писателей и журналистов.
Варшава была центром многочисленных эмигрантских организаций. Здесь располагались Союз объединенных русских эмигрантских организаций в Польше, Русский комитет, Общество помощи русским эмигрантам, Русская академическая группа, Общество русских юристов, Союз русских студентов, Русское телеграфное агентство.
В Варшаве, Вильно, Ровно, Волыни и Львове существовали Русские дома, при которых имелись библиотеки, читальни, курсы иностранных языков, театральные залы, драматические труппы, спортивные кружки, даже русские музеи. В целом, в Польше насчитывалось до 170 русских библиотек28. Во Львове имелось большое русское книгохранилище — «Библиотека Народного дома». Там же было создано общество «Русская школа», основной целью которого была поддержка школьного образования русских детей. Вопрос об образовании стоял очень остро. К 1924 году на территории Польши было только 15 средних и 6 начальных рус ских школ. Посещать их мог один процент русского населения. Попечительскому совету начальной школы приходилось постоянно изыскивать средства на поддержку школьного образования. Никаких денежных пособий от польского правительства русские школы не получали.
Русская эмиграция в Польше, как и всякая эмиграция на чужбине, считала своей особой миссией сохранение культурной традиции и духовного наследия прошлого. Это стремление было общим для всего русского рассеяния. Поэтому такое значение придавалось воспитанию и образованию молодежи, открытию сети библиотек, книжных магазинов, изданию русской книги, проведению различных культурных мероприятий. Проводились вечера, собрания, юбилейные торжества, на которых люди могли хоть на мгновение возвратиться в прошлое, отрешиться от мучительной современности.
Творчество писателей-эмигрантов старшего поколения (Д. Мережковский, Д. Философов, Б. Савинков, М. Арцыбашев)
Поэтому, когда он приехал в Варшаву, то был встречен как один из выдающихся современных русских писателей, с творчеством которого польский читатель был достаточно знаком.
Продолжали переводиться книги писателя и в 20—30-е годы. Так, в 1922 году в Кракове в переводе Барбары Белецкой вышел его роман «14 декабря» (1918), фрагменты которого краковская «Нова Реформа» поместила еще в 1918 году. В 1927 году было осуществлено повторное издание книги. Тираж составил 10000 экземпляров. Такой интерес к роману можно объяснить близкой для польского читателя темой, связанной с декабристами. В 1926 году фирма «Глобус» издала его исследование «Рождение богов — Тутанхамон на Крите» (1924). Рецензию на книгу поместил польский журнал «Вядомости Литерацке». С интересом была воспринята польской читательской аудиторией ис-торико-биографическая книга Мережковского о Наполеоне (1929) (издана в Варшаве на польском языке в 1930 году). Трактовка автором Наполеона как освободителя Европы, как человека, обладающего мистической силой, нашла понимание у поляков. Роман называли «одной из глубочайших и интереснейших книг последнего времени»66.
Произведения Мережковского находили свое сценическое воплощение на польской сцене как до революции, так и в 20—30-е годы. Например, драма «Царь Петр I» ставилась в нескольких польских театрах. Первая постановка была осуществлена в Кракове в 1910 году режиссером Л. Сольским, а последняя — в 1926 году в Варшаве. Премьера драмы «Павел I» состоялась в Варшаве в 1915 году. Было сыграно всего 52 спектакля. Позже она ставилась во Львове и Познани. Пьесу «Царевич Алексей» в переводе Вацлава Роговича поставил варшавский театр в 1921 году. Постановками интересовались театроведы, критика оценивала прежде всего их актуальность и прямые аллюзии на современность.
О Мережковском много писали на страницах польской печати67. Высокого мнения о творчестве Мережковского был его близкий друг, польский литературовед М. Здзеховский, который в своей книге «Русское влияние на польскую душу» говорил о нем, как о «самом знаменитом в настоящий момент художнике»68, сравнивая его с Львом Толстым, подчеркивал масштабность и значительность его творчества. Мнение Здзеховского подтверждает то особое место, которое занимал Дмитрий Мережковский в начале 20-х годов в умах польской литературной интеллигенции. Польский писатель Стефан Жеромский посвятил несколько статей творчеству Мережковского, называл его знаменитым «мистиком, а может и русским мистификатором».
Польский ученый А. Брюкнер в своем капитальном исследовании «История русской литературы»70 отмечал огромный интеллектуальный потенциал художника, его творческие возможности, умение погрузиться в ту или иную историческую эпоху. Но при этом он считал, что в книгах Мережковского идеи подавляют собственно произведение, отмечал достаточно вольное обращение с историческими фактами, очевидную искусственность исторических стилизаций.
Известный польский прозаик Т. Парницкий поставил Мережковского на первое место среди писателей-эмигрантов, подчеркивая, что он является одним из основных кандидатов на Нобелевскую премию. Он причислял писателя к наиболее талантливым, ярким романистам предреволюционной эпохи71. Однако он считал, что как писатель Мережковский состоялся именно в начале века, а все созданное им в эмиграции значительно слабее с точки зрения художественности, вкуса, чувства меры. Наибольшей удачей Мережковского он считал беллетризованные биографии исторических лиц.
Поэзия русской эмиграции в Польше 1920—30-х годов
Так, «Тыгодник Илюстрованы» отмечал, что Арцыбашев был прежде всего горячим патриотом, сделавшим смертельным оружием против большевиков свое перо публициста и отложившим во имя этого кисть художника.
На смерть Арцыбашева отозвались такие представители русского зарубежья, как Философов, Амфитеатров, Гиппиус и Мережковский.
В мае 1927 года в Варшаве состоялся вечер памяти М. П. Арцыбашева, на котором с речью «Примирение в непримиримости» выступил Д. Философов. Он говорил об Арцыбашеве как о подлинном художнике слова, который в годы народных бедствий и катастроф превращается в пророка и вождя. Его «художественная интуиция становится громадной ценностью общественного порядка. Он видит в темноте, видит в то время, когда профессиональные политики зачастую слепнут»200. Речь Д. Философова была напечатана в качестве предисловия к посмертной книге М. П. Арцыбашева «Записки писателя. Черёмуха». В Варшаве в 1928 году был выпущен сборник статей «Неугасимая лампада», посвященных памяти писателя.
Литературная, публицистическая и общественная деятельность русской интеллигенции, эмигрировавшей в Польшу, публикуемые ими статьи на страницах газет и журналов, безусловно, оживляли и духовно обогащали жизнь русских в изгнании. III глава. Поэзия русской эмиграции в Польше 1920—30-х годов Литературная эмиграция с самого начала разделилась на писателей с именем, с одной стороны, и на молодых — с другой.
Русская эмигрантская поэзия в Польше создавалась в основном молодежью, которая не успела проявить себя на Родине. Среди этих поэтов практически не было громких имен, сложившихся художников слова. Их творческая индивидуальность оформилась вне стихии родного языка. Стремясь не потеряться вдали от Родины, не растратить свой творческий потенциал, молодые поэты объединяются в творческие группы, создают литературные кружки, совместные поэтические сборники.
Так, в 1921—1925 годах в Варшаве существовало литературное объединение «Таверна поэтов»201, а в 1929—1935 — «Литературное содружество». Эти литературные группы были представлены поэтами самого различного толка, разных направлений и эстетических позиций. В литературное объединение «Таверна поэтов» входили Всеволод Байкин, Владимир Бранд, Александр Тополь-ский, Александр Туринцев, Сергей Жарин, Олег Колодий, Олег Воинов, Екатерина Аристова, Михаил Константинович и другие. Руководителем и идейным вдохновителем объединения становит ся Альфред Бем202, известный впоследствии как основатель пражского литературного объединения «Скит». За годы существования «Таверны поэтов» ее членами было опубликовано свыше 150 стихотворных произведений, разбросанных по страницам многих газет и журналов. Довольно часто они публиковались в газете «За свободу». Собрания «Таверны поэтов» проходили в редакции этой газеты при активном участии ее сотрудников во главе с Д. Философовым. В литературных встречах принимали участие и польские поэты (например, Леонард Подгорский). После формального распада группы в 1925 году стихотворения поэтов публиковались на страницах русских газет, выходивших в Варшаве («Молва» (1932—1934), «Меч» (1934—1939). В состав редколлегий обеих газет входил активный участник «Таверны» Владимир Бранд.
К сожалению, о жизни и творчестве поэтов «Таверны» известно чрезвычайно мало, и сегодня мы имеем возможность восстановить картину их литературной деятельности в самых общих чертах203. Стихи в газетах часто публиковались без указания име ни автора и точной даты их написания. Ни один из членов группы в начале 20-х годов не выпустил самостоятельного поэтического сборника.
Олег Воинов, в частности, объясняет этот факт тем, что «те немногочисленные книги, что изданы поэтами-эмигрантами, в большинстве своем настолько бледны, что на них не стоит и останавливаться»204.
Он, безусловно, прав в том смысле, что молодые поэты еще не обрели свое творческое лицо и не проявили своей творческой индивидуальности. В то же время это очень скромная оценка. Среди поэтов группы были и таланты, сумевшие впоследствии заявить о себе.
Одним из первых поэтических изданий русской эмигрантской молодежи стал сборник «Шестеро»205, представляющий стихотворения поэтов «Таверны». Однако этот сборник не отражает в полном объеме творчества поэтов объединения, так как в него не вошли произведения многих членов поэтической группы.
Публиковались стихи «Таверны» и в других изданиях. Эмигрантская печать содержит сведения еще об одном поэтическом сборнике молодых русских поэтов, изданном во Львове в 1923 году. В него были включены стихи из циклов О. Воинова «Петербург» и «Фантазии», стихотворения О. Колодия «Осень» и Сергея Жарина «Вечерняя баллада».
