Содержание к диссертации
стр.
Введение 3
Общая характеристика китайского языка 13
Глава 1. Семантика числа/количества: языковое воплощение
и репрезентация в русском и китайском языках 18
Общая семантика числа. Количество и качество 19
Формирование числовых представлений и счетных систем 21
Семантическое поле числа/количества в русском и китайском язьжах.. 25
Семантическое поле числа/количества в русском языке 25
Семантическое поле числа/количества в китайском языке 29
Счетные слова (классификаторы) в китайском языке 32
Выделение числительных в особую часть речи 49
Состав числительных 51
Значение числительных 55
Порядковые числительные 59
Морфологические характеристики числительных 62
/.9.1. Числительные и грамматическая категория числа 62
/. 9.2. Категория рода числительных 65
1.9.3. Категория падежа и склонение числительных 65
Сочетаемость числительных 67
Числа и цифры 69
Выводы 73
Глава 2. Семантическое развитие концепта «число» в русской и китайской
языковой культурах 76
2.1. Словарь В.И. Даля как источник культурологической информации
о семантике чисел в русском языке-. 77
2.2. Лингвокультурологическая интерпретация'наименований чисел
натурального ряда в русском и китайском языках 80
Лексема «один» в русском и китайском языках 81
Число «два и семантика четности/нечетности,
парности/непарности 89
А) в русской языковой культуре 90
Б) в китайской языковой культуре 95
Чисто «три» и семантика троичности 101
Лингвокультурологическая семантика числа четыре 107
Коннотация ч исла «пять» у русских и китайцев 112
Семантические наращения слова «шесть» 116
Значимость числа «семь» в сопоставляемых культурах 117
Число «восемь в представлениях русских и китайцев 122
Интерпретация семантики числа «девять» 124
Число «десять» в традициях русских и китайцев 128
Культурологическое восприятие чисел за пределами
первого десятка 130
Сочетание чисел в русской и китайской фразеологии и литературе 134
Выводы ко второй главе 146
Заключение 148
Литература 151
Введение к работе
Жизнь любого человека и культуры всех развитых народов «закодированы» в числах. Каждый знает дату своего рождения, количество прожитых лет, число членов своей семьи, номер дома, где он живет и т.д. Почти столь же уверенно можем мы назвать важнейшие даты в истории своей страны, имеем представление о ее территории, народонаселении, годовом бюджете. И в повседневной жизни нас окружает множество чисел: зарплата, налоги, цены, счета, количество участников торжества, оценки в дневнике сына - продолжать этот ряд можно долго. Что же представляют собой наименования чисел не с математической, а с лингво-культурологической точки зрения? Можно ли говорить о том, что универсальное понятие числа обретает в различных языковых культурах специфические фоновые смыслы (термин Е.МВерещагина и В.Г.Костомарова) и коннотации? Если да, то почему это происходит?
Дело в том, что число, представляющее собой, со строго научной точки зрения, «предельно широкую абстракцию» [Горский, с. 226], как и все прочие понятия, реализуется в языке и воплощается в слове. А языковой (словесный) знак подвержен, как известно, не только собственно языковым, но и экстралингвистическим влияниям и способен «обрастать» дополнительными смыслами под воздействием узуса (употребления). Поэтому абсолютно объективная и общая для всех языков семантика количества, в чистом виде свойственная наименованиям чисел, трансформируясь в речевом употреблении и языковом сознании, может приобретать оттенки качественных и оценочных значений, многие из которых «культурно обусловлены»1. Например: оценка «два» в российской школе - это плохо, а «пять» - отлично, тогда как в немецкой системе среднего образования - наоборот; пятиэтажный дом - низкий, по мнению жителя столицы, но высокий, по меркам селянина. Многие люди питают слабость к «круглым» цифрам и датам - это проявляется в тра-
1 Недаром для письменной передачи чисел установились интернациональные идеограммы- цифры, которые используются параллельно со словесными знаками и отличаются от последних большей строгостью числового значения [см. Лингвистический, с. 583; о соотношении наименований чисел и цифр см. ниже, 1.11].
4 диции отмечать юбилеи. Русским «нравится» число семь, а китайцам - восемь, европейцы «не любят» число тринадцать, а азиаты - число четыре. Выявлению этих числовых приоритетов, ориентации и посвящено настоящее исследование, объектом которого являются наименования чисел в русском и китайском языках, а предметом - семантические приращения, коннотации этих наименований, так или иначе отраженные в языковых единицах.
Утверждая значимость числа в мироустройстве, русский богослов и философ ХУ в. Николай Кузанский в трактате «Об ученом незнании» писал: «Первоначальным прообразом творимых вещей было в душе Создателя несомненно число». Поэтому «великие светочи древности приступали к трудным вещам только с помощью математических подобий». И Пифагор, «первый философ и по имени и по делам, положил, что всякое исследование истины совершается через число» [Кузанский Н. Сочинения. - М., 1979. - Т. 1, с. 63, 65. Цит. по: Юрченко 2000, с. 24, 25]. Важно и то, что с помощью чисел и счетных операций, то есть с помощью нумерологии2, люди «во все времена не только осмысляли окружающий мир: макро- и микрокосмос, не только умозрительно воспроизводили его структуру и законы бытия, но и определяли собственное в нем место, роль, поведение» [Кириллин 2000, с. 15]. Именно поэтому символические смыслы, связанные с теми или иными числами, свойственны различным языкам и культурам, и возникли они в глубокой древности. А это означает, в частности, что общекультурное содержание концепта 'число'3, в соответствии с основным свойством всех концептов культуры, существенно отличается от научного понятия числа в математике: «он может включать даже такие моменты содержания, которые с научной точки зрения могут показаться, или действительно быть, ошибками» [Степанов 1997, с. 404].
Учитывая эту особенность концептов культуры, основной целью своего диссертационного сочинения считаем представление лингвокультуроло-
2 Нумерологию определяют как учение о числах и их символике, и нумерологические идеи, по мнению ученых, достаточно широко распространены в истории человеческой мысли [Иванов 1994, с. 5]. 3Хотя «число не есть счет», а есть лишь «результат счета», все же концепты число и счет в лингвокульту-рологии признаются тесно связанными и рассматриваются вместе [см. Степанов 1997, с. 363, 367].
5 гической интерпретации семантики наименований чисел в таких неродственных культурно-языковых традициях, как русская и китайская.
Проблема сопоставления способов выражения универсальной идеи числа и количественных отношений в различных языках может быть отнесена к традиционным в лингвистике, ведь «числительное оказалось в числе тех слов, сравнение которых в индоевропейских языках послужило основой для создания сравнительно-исторического языкознания» [Лингвистический 1990, с. 583]. Различные аспекты этой проблемы не раз становились предметом интереса языковедов и в наши дни [см., например, работы: Дегтярев 1982; Степанов 1985; Хазагеров, Николаев 1984, 1990; Холодович 1979; Швачко 1981]. Однако на материале современных русского и китайского языков специальное сопоставление семантики числовых наименований, насколько нам известно, ранее не проводилось.
Выбор сопоставляемых языковых культур определяется родным языком автора диссертации и языком его специальности, а также тем, что в китайской языковой культуре числа играют значительную роль. Центральным понятием китайской науки считают модель, «узор» (вэнъ ли). Отсюда большое значение «науки чисел» - всякого рода классификации и каталогизации в китайской традиции, когда различные явления природного и человеческого мира описываются как бы произвольным и случайным набором чисел, а сами числа берутся в их символических смыслах [см. Малявин 2000. Китайская..., с. 299]. «Феномен универсального классификационизма», признаваемый отличительной чертой китайской философии и культуры и уже достаточно широко описанный в российской и зарубежной синологии [обзор литературы по этому направлению см.: Кобзев 1994] объясняет максимальную насыщенность китайского языка «классификационными формулами, членящими все сущее в мире на различные множества от 1 до 10000 элементов» [там же, с. 48]. Заметную «привязанность к числу», отличающую китайскую культуру от европейских, связывают нередко с особенностями самого языка как основы культуры, в частности с иероглифическим характером китайского письма,
иначе организующего мышление, чем письмо буквенное [см. об этом Иванов 1994, 1998; Карапетянц 1981, Кобзев 1994].
Помимо разного характера письменности, русский и китайский языки различаются, как известно, принадлежностью к разным структурным типам: первый определяется как флективный, преимущественно синтетический, второй же - как изолирующий, аморфный4 [Широкова 2000, с. 77] (подробнее о китайском языке см. ниже). Столь существенные расхождения не являются, однако, препятствием в осуществлении цели сопоставительного научного исследования, поскольку давно уже было признано, что «мы можем сравнивать языки совершенно независимо от их родства, от всяких исторических связей между ними ... и подобного рода сравнение языков служит основанием для самых обширных обобщений как в области фонетики, так и, наконец, в области семасиологии, или науки о значении слов и выражений» [Бодуэн де Куртенэ 1963, т. 1, с. 371].
Научная новизна работы обусловлена прежде всего ее ориентацией в лингвокультурологическом направлении, которое проявляется в попытке выявить на материале ограниченного и семантически организованного множества языковьк фактов (наименований чисел) особенности национального самосознания и самовыражения русских и китайцев.
Лингвокультурология, представляющая в научной парадигме XXI в. активно развивающееся антропологическое направление лингвистики, определяется в современных работах как «комплексная область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры» [Карасик 2001, с. 3]. Развитие научного направления, в котором «язык рассматривается как культурный код нации, в не просто орудие коммуникации и познания» [Маслова 2001, с. 3] объясняется рядом внелингвистических и собственно лингвистических причин: во-первых, стремительной глобализацией мировых проблем и необходимостью учитывать при их разрешении универсальные и специфи-
4 Эта характеристика китайского языка в российской китаистике подвергается сомнению еще с середины прошлого века (Н.И.Конрад, А.А.Драгунов, М.В.Солнцев и др.).
7 ческие поведенческие характеристики различных народов; во-вторых, потребностью просчитывать заранее те ситуации, в которых велика вероятность межкультурного непонимания; в-третьих - и это «объективная интегративная тенденция развития гуманитарных наук» - необходимостью «освоения лингвистами результатов, добытых представителями смежных отраслей знания (психология, социология, этнография, культурология, политология и т.д.)» [Карасик, 2001, с. 3-4].
Такой подход к языку как ценнейшему хранилищу коллективного опыта социума и важнейшей части его культуры восходит, как известно, к Вильгельму фон Гумбольдту (1767-1835), который выдвинул идею «народного духа», определяющего развитие языка и способного объяснить различие человеческих языков. Гумбольдт писал, в частности: «... каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» [Цит. По: Алпатов 1998, с. 74]. Изучение иностранного языка можно, таким образом, сравнить с приобретением новой точки зрения в прежнем мирови-дении. Это положение стало методологической установкой для лингвокуль-турологической или страноведческой концепции языкознания, согласно которой лингвокультурное освещение языка есть сопоставительное его изучение в сравнении с иностранным либо родным. Именно на базе практики преподавания иностранных языков (и, в частности, русского как иностранного) и лингвострановедческой теории языка [см. Верещагин, Костомаров 1990] в языковедении (в первую очередь, в русистике) сформировалась новая лингвистическая дисциплина, получившая название сопоставительное лингвострановедение (СЛСВ). Описанию и научному обоснованию этой дисциплины посвящена монография А.С.Мамонтова «Язык и культура: сопоставительный аспект изучения» [см. Мамонтов 2000]. «Точкой отсчета» для СЛСВ выступает внеязыковая реальность, изучаемая также такими науками, как этнография, культурология, этнопсихология и социология. Исследуемые этими гуманитарными дисциплинами компоненты культуры - предметы материальной культуры, ритуалы, элементы
8 ной культуры, ритуалы, элементы обыденного сознания, символы, обычаи,
системы установок и предпочтений - так или иначе находят отражение в единицах языка и речи. Такого рода «отражение» получило название «культурной коннотации», и данное понятие признается базовым для лингвокультурологии [см. Телия 1996, с. 216]. А языковые и речевые единицы, имеющие культурные коннотации, оказываются ценным материалом для сопоставительного лингвострановедения как части лингвокультурологии, в поле зрения которой, как уже было сказано, попадают все ценности национальной культуры, отраженные в семантике единиц языка.
В сферу интересов этого направления лингвокультурологии А.С.Мамонтов включает сопоставление национально-культурных элементов семантики сходных единиц разных языков с целью установления тождества, частичных совпадений-расхождений или отсутствия общности между ними. Основной предмет СЛСВ, по А.С.Мамонтову, - это национальная (этническая) специфика материальной и духовной культуры, находящая отражение в семантической структуре родного и иностранного (изучаемого) языков. Поэтому материалом исследований в рамках СЛСВ выступают те элементы языка, которые наиболее насыщены фоновой и коннотативной семантикой, а именно единицы лексического, фразеологического и афористического уровней, формы речевого этикета, художественный текст-феномен национальной культуры, соответственно маркированные невербальные средства коммуникации, а также национальная (этническая) психология как субстрат речевого и неречевого поведения, выраженная в концептах (С.А.Аскольдов, Д.С.Лихачев, Ю.С.Степанов, Н.Д.Арутюнова, АВежбицкая), речевых тактиках (Е.МВерещагин, В.Г.Костомаров).
Культурный концепт, являющийся важнейшей, интенсивно разрабатываемой в последнее время категорией лингвокультурологии, представляет собой неоднородное образование. Демонстрируя разновидности концептов по степени их конкретности/абстрактности и подходы к их изучению, В.И.Карасик приходит к выводу, что «концепт как лингвистическая катего-
9 рия представляет собой развитие идеи понятийной категории применительно
к грамматике», а основной характеристикой концепта «является его опора на некоторое лексико-семантическое множество» [Карасик 2001, с. 10-11]. При этом вслед за О.Есперсеном, И.И.Мещаниновым, к ведущим понятийным категориям он относит множественность, вещественность, одушевленность, модальность.
Выделение множественности как одной из основных, универсальных [см. Лингвистический... 1990, с. 535] и, следовательно, концептоформирую-щих категорий языка принципиально важно для нашего исследования. Другим опорным для нас положением, высказанным в работе В.И.Карасика, является мысль о том, что специфика выражения грамматических категорий (значит, и соответствующих им концептов) зависит в первую очередь от типа языка. Согласуясь с этой мыслью, ИЕ.Ким вводит понятие этнограмматики, под которой предлагает понимать раздел этнолингвистики, изучающий национально специфическое в грамматике и его связь с национальными особенностями мировосприятия [см. Ким 1999, с. 141].
Обозначенные позиции позволяют сделать предположение, что идея единичности/множественности (числа, количества) в сопоставляемых разнотипных языках (в данном случае - русском и китайском) и основанных на них культурах получает не вполне адекватное воплощение5. Проверке и разработке выдвинутой гипотезы и посвящено настоящее исследование.
Избранная цель предполагает решение следующих задач:
1. Показать особенности языкового воплощения концепта «число» в русском и китайском языках, отметить при этом место и общую значимость семантики числа в русской и китайской языковых культурах, сопоставить па-
Данное предположение косвенным образом подтверждается словами Н.Б.Мечковской, которая относит счетные слова к лингвистическим универсалиям и соглашается с тем, что «... во всех языках есть лексические средства для указания на множественность (неединственность)», однако предупреждает о том, что «не универсально наличие счетных слов даже в пределах первого десятка» [Мечковская 2001, с. 268].
10 раметры семантических полей числа и количества в этих двух неродственных языках.
Рассмотреть языковое выражение противопоставления понятий «четное - нечетное» в названных культурных традициях.
По материалам толковых словарей представить семантическую структуру количественных числительных (в основном, от одного до десяти -ядро семантического поля числа) в русском и китайском языках.
4. Опираясь на данные фразеологических (в широком понимании) сло
варей, используя, кроме того, отдельные художественные тексты, показать
семантическое развитие концепта «число» в названных языках и культурах.
Согласно воззрению В. фон Гумбольдта, сопоставление языков на этапе их совершенствования - это, прежде всего, сопоставление «мировидений» - картин мира, создаваемых с помощью языков. В.М.Алпатов считает, что «к такого рода проблемам наука о языке всерьез стала подступаться лишь в самые последние годы» и «во многом данная дисциплина - еще дело будущего» [Алпатов, с. 68].
Актуальность настоящей работы состоит в освещении еще одной области фактов, способствующих созданию общей теории сопоставления языковых картин мира.
Теоретическую значимость исследования определяет обращение к области отражения национального сознания народа в его языке как основе культуры. Сопоставление способов реализации языковой универсалии, именуемой «число/количество», в языках разных структурных типов помогает увидеть общее и специфическое в познании мира разными народами, что особенно важно в свете нарастающего процесса глобализации.
Областью практического применения результатов исследования является, прежде всего, лингводидактика (преподавание русского и китайского языков как иностранных), а также более широкая сфера межнационального общения и межкультурных связей двух соседствующих великих народов.
В диссертационном сочинении применялись методы лексикографического наблюдения, лингвокультурологического описания, лексико-семантического анализа, а также сопоставительный.
Материал исследования извлекался из толковых и фразеологических словарей русского и китайского языков, из сборников пословиц и поговорок (см. список литературы), а также из так называемых «прецедентных»6 текстов, поскольку изучение культурологически значимых высказываний различного типа с точки зрения представленности и способов выражения в них тех или иных семантических констант способствует выявлению фрагментов языковой картины мира, отраженной в изучаемом языке.
Структура работы обусловлена решаемыми в ней задачами. Работа состоит из Введения (здесь, помимо обязательных композиционных компонентов, приводятся также общие сведения о китайском языке), двух глав: «Семантика числа, ее языковое воплощение и репрезентация в русском и китайском языках» и «Семантическое развитие концепта «число» в русской и китайской язьжовых культурах» - Заключения и Библиографического списка.
На защиту выносятся следующие положения:
Предельно абстрактное понятие числа/количества, представляющее собой одну из языковых универсалий, воплощаясь в единицах разных (в данном случае русского и китайского) языков, получает в них дополнительное семантическое развитие, особую культурологическую интерпретацию, обусловленную как собственно лингвистическими, так и внелингвистическими (культурологическими) факторами, и приобретает тем самым статус концепта.
При сопоставлении конфигураций семантических полей, репрезентирующих концепт числа/количества в русском и китайском языках, обнаруживаются зоны общности (это, прежде всего, структурное ядро поля - коли-
Имя, являющееся носителем культурной семантики, получило в лингвокультурологии наименование прецедентного имени (ср. также прецедентный текст, прецедентное высказывание, прецедентная ситуация [См. Гудков].
12 чественные числительные) и различия (грамматическая категория числа в
русском языке, лексико-грамматическая категория счетных слов в китайском).
Наименования чисел в силу особенностей своего категориального значения не обнаруживают сильной тенденции к семантическому росту. Развитие числовой семантики в русском языке осуществляется преимущественно в словообразовании (пять, пятый, пятерка, пятерня, пятак и т.д.). В китайском языке источником переосмысления наименований чисел оказывается их сходство в звучании с эмоционально-оценочными словами (явление омофонии).
Семантические наращения (коннотации) наименований чисел заметнее всего проявляются в культурологически маркированных («прецедентных») текстах, к которым, в первую очередь, относятся фразеологизмы разных структурных типов. В китайской фразеологии устойчивые сочетания с числовым элементом (элементами) представлены шире, чем в русском. Наблюдаются также различия в «числовых предпочтениях» сопоставляемых культур: китайскую можно назвать «четно ориентированной», а русскую -«нечетно ориентированной».
Наблюдения, материалы и результаты исследования прошли апробацию в преподавании китайского языка на Восточном факультете Института экономики, права и естественных специальностей (Краснодар), в выступлениях на семинарских занятиях по курсу «Введение в языкознание» (отделение «История культуры России и Северной Америки» филфака КубГУ), были освещены в докладах и сообщениях на следующих научных и научно-практических конференциях разных уровней: СНО (филфак КубГУ, 2001, 2002 гг.), «Теория и практика преподавания иностранного языка» (КВАИ, Краснодар, 2002), «Речь, речевая деятельность, текст» (Таганрогск. гос. пед. ин-т, Таганрог, 2002), «Картина мира в языковом сознании (Сочи, 2002), «Человек, язык, искусство» (МГПУ, Москва, 2002), получили отражение в шести публикациях.
