Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Языковая картина мира и «концепт» как главное ее понятие
1.1 Языковая картина мира (ЯКМ). Язык и культура как этноконсолидирующие факторы 9
1.2. Понятие «концепт» в современной лингвистике 20
Выводы 30
Глава 2. Культурный аспект концепта «судьба»
2.1 Концепт «судьба» в понимании философов 32
2.2 Семантика слов «язмыш» и «fate» в лингвистическом аспекте 41
2.3. Концепт «судьба» в татарских и английских фразеологических единицах и фольклоре 62
2.4. Судьба народа в понимании классиков английской и татарской литературы 74
Выводы 80
Глава 3. Концепт «судьба» в Татарских и Английских контекстах 82
В ывод ы 132
Заключение 134
Список использованной литературы 140
Список анализируемого материала 152
Лексикографические источники 155
- Языковая картина мира (ЯКМ). Язык и культура как этноконсолидирующие факторы
- Понятие «концепт» в современной лингвистике
- Концепт «судьба» в понимании философов
- Судьба народа в понимании классиков английской и татарской литературы
Введение к работе
Актуальность исследования языковой картины мира (ЖМ) и ее основного конструкта - концепта обусловлено тем, что в современной лингвистике переосмысливается роль языка в реальном процессе культуросозидания. В ЯКМ отражается возникновение и развитие культурных и моральных ценностей соответствующего этноса: в языке находят отражение те черты внеязыковой действительности, которые представляются релевантными для носителей соответствующей культуры.
Решение вопроса о соотношении языка и культуры во многом связано с поиском универсального и специфического в восприятии действительности носителями различных лингвокультурных традиций. Одним из аспектов такого исследования является анализ концептов на материале генетически неродственных языков, что будет способствовать выявлению этнических особенностей менталитета различных народов.
Концепт «судьба» - это ядро национального и индивидуального сознания, древнейшее «ключевое слово» человеческой культуры, в котором «запёчатлён опыт всенародного осмысления категорий свободы и необходимости применительно к человеческому бытию, попытка человеческого разума отыскать последние основания жизни - силы, которые управляют мировым порядком и человеческим поведением» (Бижева 2000: 5).
Судьба относится к числу древнейших ключевых слов нашей культуры, которые, несмотря на смену представлений человека о мире, а также изменений в самом мире и в самом человеке, упорно не хотят исчезать из языка и смыслового пространства культуры.
Все сказанное предопределяет актуальность темы диссертационного исследования.
4 Предметом данного исследования является функционирование концепта «судьба» в татарской и английской языковых картинах мира.
Целью исследования является выявление особенностей функционирования концепта «судьба» в татарской и английской ЯКМ.
Указанная цель предполагает решение следующих основных исследовательских задач:
- выявление специфики лингвокультурологического подхода к исследованию языковых явлений;
- рассмотрение основных теоретических подходов к пониманию
языковой картины мира, понятия концепта в лингвокультурологии;
проведение лингвокультурологического анализа концепта «судьба» в татарской и английской фразеологии и паремиологии;
проведение лингвокультурологического анализа концепта «судьба» в татарских и английских художественных текстах;
- определение универсального и специфичного в функционировании
концепта «судьба» в татарской и английской ЯКМ;
- выявление корпуса языковых единиц с компонентом «судьба» в
татарском и английском языках.
Материалом для исследования послужили татарские и английские пословицы и поговорки, фразеологические единицы, художественная литература. Сбор языкового материала для анализа осуществлялся методом сплошной выборки. Источниками материалов исследования послужили фразеологические, толковые, паремиологические словари, а также тексты художественных произведений.
Методы исследовании. Выбор методов лингвистического анализа обусловлен спецификой исследуемого материала и целью диссертационной работы. Наряду с традиционными описательным и сравнительно-сопоставительным методами исследования, анализ культурного концепта «судьба» осуществлялся в работе по семантическим
5 примитивам, а также с применением элементов логического, концептуального, когнитивного анализа в контексте проблем этнолингвистики и этнокогнитологии.
Изученность проблемы. Для исследования избран один из наименее изученных концептов разносистемных языков - концепт «судьба».
Ряд исследователей в своих работах затрагивает отдельные аспекты функционирования данного концепта в разносистемных языках. Так, например, этому концепту посвящена солидная коллективная монография под редакцией Н.Д. Арутюновой «Понятие судьбы в контексте разных культур» (1994). В.И. Постовалова в статье «Судьба как ключевое слово культуры и его толкование А.Ф. Лосевым» рассмаїривает философский и религиозный аспекты данного концепта. А.Я. Гуревич рассматривает диалектику судьбы у германцев и древних скандинавов (1994). В.Г. Гак, анализируя пословицы и афоризмы, касающиеся судьбы, выделяет основные характеристики судьбы (1994). З.Х. Бижева анализирует концепт «судьба» наряду с другими культурными концептами адыгской ЯКМ (2000) и др.
Исследование данного концепта в двух языковых картинах мира позволят выявить универсальное и специфичное в функционировании данного концепта в каждой из рассматриваемых ЯКМ.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые концепт «судьба» рассматривается в двух разносистемных языках, типологически и генетически неродственных - татарском и английском. В работе комплексно рассматривается лингвокультурный концепт «судьба» в татарском и английском языках, прослеживается динамика ядерных и периферийных содержательных признаков концепта «судьба» и его ключевых слов в языке, во фразеологии, в паремиологии. Проанализирован набор компонентов, составляющих семантику исследуемого концепта; указаны совпадающие и различающиеся значения концепта «судьба» в сопоставляемых языках.
Теоретическая значимость диссертации. Результаты исследования будут способствовать дальнейшей разработке одного из актуальных направлений современной лингвистики - лингвокультурологии.
Лингвокультурологический анализ одного из ключевых концептов -концепта «судьба» позволит глубже изучить систему мышления, которой обладают носители рассматриваемых языков. Подобные исследования позволяют приблизиться к решению вопроса о влиянии языка на мировосприятие его носителей: создает ли каждый язык через свою призму особое «видение мира», или же этническая особенность языка «наслаивается» на универсальные логические единицы языков.
Практическая ценность настоящего исследования состоит в том, что материалы исследования могут найти применение при составлении учебных пособий в теоретических курсах по татарской и английской лексикологии. Материалы работы могут быть включены в словари татарских и английских культурных концептов. Подход к анализу концептуализации действительности в культурных концептах, осуществленный в данной работе, может быть учтен в лексикографической практике исследуемых языков. Результаты диссертационного исследования могут использоваться в учебном процессе (по лингвокультурологии).
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретическую основу трактовки анализируемого в диссертации концепта составляют следующие основные положения:
а) язык и культура взаимосвязаны и взаимообусловлены;
б) концепт является базовым понятием лингвокультурологии;
в) концепт «судьба» является одним из ключевых культурных
концептов.
Методологическая база исследования - труды отечественных и зарубежных лингвистов как по лингвокультурологии, так и по вопросам теории языка.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Представление лингвокультурного концепта «судьба» как сложного
ментального образования, в состав которого входят понятийный,
образный и ценностный компоненты.
Отражение сложной структуры лингвокультурного концепта «судьба» в татарской и английской лингвокультурах на материале лексической, фразеологической и паремиологической систем с учетом особенностей выражения этого концепта в художественном типе дискурса.
Ядром семантического поля «судьба» в татарском языке выступает базовая лексема, представленная родовой семой «язмыш». В периферии поля расположены единицы, имеющие интегральное - общее с ядром. Такие синонимы, как тэкъдир, фэлэк, лэухелмэхфуз, мекаддэр, елеш, фэлях, курэчэк. В современном английском языке в основе лексико-семантического поля «судьба» лежит базовая лексема, представленная родовой семой «fate». В периферии расположены такие синонимы, как destiny, fortune, lot, doom, luck, chance, karma, kismet, nemesis.
4. Татарский и английский языки обладают рядом специфических
моментов, отражающих особенности языка: они различны генетически и
представляют разные языковые и когнитивные картины мира. В ходе
исследования концепта «судьба» были выявлены следующие
семантические группы слова «судьба» в татарском и английском языках:
1) «стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека, ход
жизненных событий»; 2) «доля, участь, жребий»; 3) «будущее, то, что
случится, произойдет»; 4) «история существования кого-чего-нибудь»; 5)
«религиозное понятие, то, что предначертано человеку Богом»; 6)
«человек - хозяин своей судьбы»; 7) «счастье»; 8) «богатство, состояние,
Фортуна»; 9) «гибель, кончина, смерть». Как видно из выше изложенного,
слово «судьба» в сопоставляемых языках имеет разные значения.
Универсальными для исследуемых ЯКМ являются семантические группы
8 концепта «судьба» со значением «стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека, ход жизненных событий», «доля, участь, жребий», «история существования кого-чего-нибудь», «будущее, то, что случится, произойдет», «религиозное понятие, то, что предначертано человеку Богом», «человек - хозяин своей судьбы», «счастье». Нужно отметить, что первые четыре значения по специфике функционирования абсолютно совпадают и являются больше словарными значениями. Семангические группы концепта «судьба» со значением «богатство, состояние, Фортуна», «гибель, кончина, смерть» были найдены только в английском языке. В татарском языке данные значения не выявлены.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования
были изложены в докладах на итоговых конференциях (КГУ им.
В.И.Ульянова-Ленина, ТГГПУ 2005, 2006), международных научно-
практических конференциях (г. Казань, 2006); (г. Чебоксары 2006), на
Всероссийской научно-практической конференции (2006),
республиканской научно-практической конференции (г. Казань, 2005). Результаты отражены в 9 публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, лексикографических источников, списка анализируемого материала.
Языковая картина мира (ЯКМ). Язык и культура как этноконсолидирующие факторы
Одним из важных и актуальных направлений современного языкознания является когнитивная лингвистика, которая призвана расширить границы классического языкознания за счет привлечения к изучению языковых процессов разных форм вербального и невербального мышления. По своему предмету когнитивная лингвистика -междисциплинарное направление, ставящее своей целью исследование ментальных процессов при усвоении и использовании как языка, так и формирования знаний. Когнитивные структуры исследуются путем анализа разнообразных когнитивных стратегий, используемых людьми в процессе мышления, накопления, понимания и порождения информации.
В индоевропейской языковедческой науке проблемой языковой картины мира занимались такие крупные ученые, как Гумбольдт В., Сепир Э., Уорф Б., Витгенштейн Л. и др. В славянском языкознании за последние десятилетия также появилось огромное количество работ, посвященных данной теме. В частности, огромный вклад в изучение русской языковой картины мира внесли такие ученые, как Арутюнова Н.Д., Апресян Ю.Д., Вежбицкая А., Воркачев С.Г., Воробьев Н.И., Гак В.Г., Карасик В.И., Корнилов О.А., Кравченко А.В., Лихачев Д.С. и т.д. По языкам народов, проживающих в Российской Федерации, таких работ относительно немного. В связи с этим хотелось бы отметить работы лингвистов на материале башкирского, казахского, балкарского, кабардинского и адыгейского языков (Хайруллина Р.Х., Геляева А.И., Раемгужина З.М., Валеева P.M., Бижева З.Х., Мокаева И.Р., Цримова 3.M., Геркоготова Ж.Х., Цримова З.Х. и т.д.). В татарском языкознании проблемой ЯКМ занимается Замалетдинов P.P. В частности, в 2004 году была издана его монография «Татарская культура в языковом отражении», которая, на наш взгляд, достаточно обширно осветила проблему татарской ЯКМ, и заложила основы для дальнейших исследований по этому направлению.
При характеристике картины мира необходимо различать три важных взаимосвязанных, но не тождественных явления: 1) реалию, именуемую термином «картина мира»; 2) понятие «картина мира», воплощающее теоретическое осмысление этой реалии; 3) термин «картина мира». Этапы формирования этих явлений не совпадают.
Феномен, именуемый «картина мира», является таким же древним, как и сам человек. Создание первых картин мира у человека совпадает по времени с процессом антропогенеза. Тем не менее реалия, называемая термином «картина мира», стала предметом научно-философского рассмотрения лишь в недавнее время.
Термин «картина мира» был выдвинут в рамках физики в конце XIX -начале XX в. Одним из первых этот термин стал употреблять Г. Герц (1914) применительно к физической картине мира, трактуемой им как совокупность внутренних образов внешних предметов, из которых логическим путем можно получить сведения относительно поведения этих предметов. Внутренние образы, или символы внешних предметов, создаваемые исследователями, по Герцу, должны быть такими, чтобы «логически необходимые следствия этих представлений в свою очередь были образами естественно необходимых следствий отображенных предметов» (Роль.чел.фактора в яз. 1988: 12 ).
Термином «картина мира» широко пользовался также М. Планк, понимая под физической картиной мира «образ мира», формируемый физической наукой и отражающей реальные закономерности природы. Он считал, что содержание этого образа, задаваемое принципами сохранения и превращения энергии и принципом возрастания энтропии, непрерывно обогащается по мере развития физики, освобождаясь при этом от антропоморфных элементов. Физическая картина мира в идеале должна содержать лишь представления, отражающие устройство природы как таковой, независимо от влияния на нее человеческой деятельности. «Уже современная картина мира, - пишет М. Планк, - хотя она еще сверкает различными красками в зависимости от личности исследователя... содержит некоторые черты, которых больше не изгладит никакая революция ни в природе, ни в мире человеческой мысли» (Серебренников 1988: 13).
Мысль о том, что создание картины мира или картины реальности является необходимым моментом жизнедеятельности человека, развивал А.Эйнштейн: «Человек стремится каким-то адекватным способом создать в себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир, созданный таким образом картиной. Этим занимаются художник, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни» (Серебренников 1988: 13). Понятие «картина мира» органически влилось в современную культурологию и семиотику, в число задач которых входит осмысление ситуации плюрализма культур в мире (культурологическая синхрония) и процессов генезиса человечества (культурологическая диахрония).
По мнению О.Д. Ивицкой, понятие «картина мира» основополагающее, отражающее специфику человека и его бытия, его взаимоотношения с окружающим миром, а также условия его существования в этом мире. «Картина мира - это исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека» (Ивицкая 2000: 123). Автор особо отмечает, что это всегда субъективный образ объективной реальности, так как картина мира является всего лишь интерпретацией, а не зеркальным отображением явлений действительности. «Картине мира» свойственно изменение, а следовательно, она имеет динамический характер и направлена на познавательный процесс. Она возникает в процессе контактов человека с миром, при этом опыт и формы контактов характеризуются огромным разнообразием.
В лингвистике появление понятия языковой картины мира является симптомом возникновения гносеолингвистики как части лингвистики, развиваемой на антропологических началах. Понятие языковой картины мира позволяет глубже решать вопрос о соотношении языка и действительности, инвариантного и идиоматического в процессах языкового «отображения» действительности как сложного процесса интерпретации человеком мира.
Понятие «концепт» в современной лингвистике
Термин концепт для отечественной лингвистики, в отличие от лингвистики зарубежной, относительно нов. Ещё в 1974 г. он воспринимался как сугубо инородный и требующий комментариев. Полноправное использование термина концепт в русских текстах начинается только в 80-х годах с переводов англоязычных авторов. (Фрумкина 1995: 88)
С начала 90-х годов термин «концепт» переживает эпоху лингвистического ренессанса» в первую очередь благодаря научным трудам Д.С. Лихачева и Ю.С. Степанова, реанимировавших его и давших ему свою обстоятельную интерпретацию. Активное употребление данного термина в когнитивной лингвистике, в парадигме лингвистического концептуализма и в лингвокультурологии объясняется необходимостью введения в их категориальный аппарат недостающего когнитивного «звена», в содержание которого помимо понятия входят ассоциативно 21 образные оценки и представления о нём его продуцентов и пользователей. (Степанов 1997: 40).
Концепт как всякий сложный когнитивный лингвосоциальный конструкт не имеет однозначного толкования в науке о языке на современном этапе ее развития.
Термин «концепт» родствен русскому слову «понятие». Имя существительное «conceptus» происходит от латинского глагола «concipere» - «зачинать», т.е. буквально значит «понятие, зачатие»; его русский эквивалент «понятие», имевшее в древнерусском языке значение «схватить, взять в собственность, взять женщину в жены. (Красавский 2001:41).
Термин concept фиксируется английскими словарями, по свидетельству В.Е. Демьянкова, со значением «понятие, идея, общее представление, концепция» (Демьянков 2001: 40). Однако до второй половины 19в. данный термин практически не встречается в классической художественной и философской литературе. Пару столетий спустя, картина немного меняется. Синклер Льюис, Аптон Синклер, Генри Миллер изредка употребляют слово concept, немного больше - Джек Лондон. (Демьянков 2001:41)
По Э. Сепиру концепт - это капсула мысли, в конденсированном виде содержащая все возможные эпизоды жизни. В современной научной литературе термин «концепт» часто встречается у когнитивистов, у разработчиков систем искусственного интеллекта, у психологов, семиотиков и т.д.
А. Вежбицкая одна из первых определяет понятие «концепт» как объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные культурно-обусловленные представления человека о мире «Действительность». Сама же действительность, по мнению А. Вежбицкой, дана нам в мышлении именно через язык, а не непосредственно. Близость подхода А. Вежбицкой к идеям В. Гумбольдта достаточно хорошо просматриваются (Фрумкина 1995: 90).
Но если концепт - объект идеальный, т.е. существующий в нашей психике, то следует задуматься, по мнению Фрумкиной, о том, как соотносятся между собой ментальные образования разных людей. Естественно думать, что за одним и тем же словом в психике разных лиц могут стоять разные ментальные образования. Тем самым, не только разные языки «концептуализируют» действительность по-разному, но за одним и тем же словом одного языка в умах разных людей могут стоять разные концепты (Фрумкина 1995: 91). А. Вежбицкая рассматривает культуру через «ключевые слова» - особенно важные и показательные для отдельно взятой культуры. Культурно-специфичные слова, по мысли А. Вежбицкой, являются понятийными орудиями, отражающими культурный опыт нации касательно действий и размышлений о различных вещах определенными способами, они способствуют увековечению этих способов. Эти слова могут анализироваться как центральные точки, вокруг которых организованы целые области культуры.
Согласно Н.Д. Арутюновой, концепты - понятия обыденной, практической философии, возникающие в результате взаимодействия таких факторов, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей (Арутюнова 1993: 3)
Концепт, согласно научным дефинициям, - это мноюмерный конструкт, отражающий процесс познания мира, результаты человеческой деятельности, его опыт и знания о мире, хранящий информацию о нем. Так, М.А. Холодная трактует концепт как «познавательную психическую структуру, особенности организации которой обеспечивают возможность отражения действительности в единстве разнокачественных аспектов» (Холодная 1983: 23). По мнению Р. Павилениса, концепты - эго «смыслы, составляющие когнитивно базисные подсистемы мнения и знания » (Павиленис 1986, 241 - Цит. по: Красавскому, 42). Согласно В.И. Карасику, концепт состоит из трех компонентов - понятийного, образного и ценностного (Карасик 2001: 3).
Понятийная сторона является языковой фиксацией концепта, которая включает в себя обозначение, описание, признаковую структуру, дефиницию, сопоставительные характеристики данного концепта по отношению к тому или иному ряду концептов, которые иногда не существуют изолировано.
Образная сторона концепта, по мнению В.И. Карасика, это зрительные, слуховые тактильные, вкусовые, воспринимаемые обонянием характеристики предметов, явлений, событий, отраженных в нашей памяти, это релевантные признаки практического знания.
Ценностная сторона определяет важность психического образования как для индивидуума, так и для коллектива (Карасик, Слышкин2001:76)
Концепт «судьба» в понимании философов
Концепт «судьба» выбран нами не случайно. Это ядро национального и индивидуального сознания, древнейшее «ключевое слово» человеческой культуры, в котором, как отмечает З.Х. Бижева «...запёчатлён опыт всенародного осмысления категорий свободы и необходимости применительно к человеческому бытию, попытка человеческого разума отыскать последние основания жизни - силы, которые управляют мировым порядком и человеческим поведением» (Бижева 2000: 5).
«Судьба» относится к числу древнейших ключевых слов в культуре различных народов, которые сохраняются почти неизменно, несмотря на смену изменения в самом мире и независимо от смены представлений человека о мире.
Полный анализ концепта «судьба», как и других лингвокультурологических концептов, требует многостороннего подхода (лингвистического, культурологического, фольклорного, философского и т.д.). С понятием судьбы связан широкий круг проблем, который разбивают на следующие циклы: 1) содержание понятия и его место в различных философских и религиозных системах; 2) понятие судьбы в обыденном сознании человека; 3) понятие судьбы в индивидуальных мировоззренческих системах; 4) универсальные признаки понятия судьбы и пределы его варьирования; 5) влияние понятия судьбы на художественное творчество: построение сюжета, структур текста, словоупотребление, формирование образов и др. Формированию концепта судьбы способствовала исходная бытийственная ситуация свободы -необходимости, которая сводится к следующему: человеческая жизнь не является абсолютно свободной, так как подчинена действию неизвестных человеку сил, детерминирующих её протекание; свобода человека ограничена неумолимой необходимостью, сущность которой и пытается разгадать человеческий разум (Бижева 2000: 6). Хотя исходная бытийственная ситуация свободы-необходимости универсальна для разных эпох и народов, сами категории свободы и необходимости в разных культурах преломляются по-своему. Разные традиции миропонимания и разные личности в пределах одной и той же культуры видят эту ситуацию неодинаково и в соответствии с этим видением вырабатывают специфические нормы поведения и ориентации человека в условиях относительной несвободы существования.
В соответствии с этими видениями вырабатываются разные модели мироотношения (стереотипы норм поведения), что связано с ориентацией человека в условиях относительной несвободы существования.
Анализируя многообразие предложенных в разных культурах решений проблемы свободы - необходимости В.И. Постовалова предполагает, что они «различаются тем, трактуется ли каждое событие и каждый поступок человека как неотвратимая реализация изначального предопределения, исключающего свободный выбор и случайность, или же допускается такой выбор и случайность, и идея неотвратимости подвергается сомнению» (Постовалова 1994: 208). С точки зрения отношения к понятию судьбы автор делит существующие миропонимания на 3 типа: 1) миропонимания, призывающие судьбу, но не в качестве самостоятельного начала мира, 2) миропонимания, призывающие судьбу, но не в качестве самостоятельного начала мира, а в качестве момента других начал, 3) миропонимания, отказывающие судьбе в статусе реальности и исключающие возможность самого существования понятия судьбы, но допускающие употребление слова «судьба» в метафорическом значении.
По мнению Т.В. Цивьяна (Цивьян1988: 122), человек появляется на свет, а судьба, участь-доля, ему уже назначена. Рождение - её первое проявление начало осуществления некоего плана. По модели мира этот план может быть представлен как рождение - жизнь - смерть. Это план, по которому проживает каждый человек; в этом отношении план универсален. Но каждый человек одновременно и единственен в своем роде, неповторим, индивидуален. Это отражается и на его судьбе: общий для всех, обязательный путь каждый человек проходит по-своему. Следовательно, его жизненный цикл изначально строится по двум полярным параметрам: однозначность и вариативность, которые соответствуют основоположной оппозиции модели мира -определенность/неопределенность. Человек исполняет общечеловеческую судьбу и одновременно ту, которая выделена специально и только для него, т.е. свою часть общего. Однако он не просто протаптывает свою тропинку на этой общей дороге: оба пути то сплетаются, сливаются друг с другом, то дают самые неожиданные девиации. Цивьян пишет что, «непреложность судьбы настойчиво подчеркивается в модели мира. Примечательно это её выражение на словесном уровне, т.е. в текстах, и притом не только фольклорных: речь идет обычно не о констатации факта, а о запрете вступать в спор с самой судьбой. Тем самым оказывается, что человек не принимает безоговорочно то, чго ему назначено, и пытается внести коррективы. Мощный аппарат модели мира призван отучить человека от посягательств на волю высших сил. В рамках христианской традиции это ещё одно неразумное неповиновение; первым человек уничтожил бессмертие, вторым безуспешно пытается его вернуть; в обоих случаях грех состоит в подмене свободы выбора своеволием». (Цивьян 1994: 123)
По Николаю Бердяеву, человеческая судьба представляется зависящей от времени, а время зависит от человеческой судьбы, от изменения и переживания событий в этой судьбе. (Бердяев 2002: 37)
Это и есть проблема судьбы, проецированной в будущее. Судьба определяется случайностями, а не детерминируется законами природы. Время связано с судьбой и внутреннее воспринимается как судьба. Прошлое и будущее представляются нам фатальными лишь потому, что мы объективируем время, что прошлое и будущее представляются нам объектами, которым мы соподчинены. Прошлое представляется, о будущем же совсем нельзя сказать, что оно детерминировано. Будущее может переживаться или как судьба, или как свобода. Судьба не есть детерминизм, в судьбу включена и свобода. Судьба личности и судьба мира тесно связаны и переплетаются тысячами нитей. Человек тоскует не только потому, что его ждет смерть, но и потому, что смерть ждет весь мир. Парадокс времени и вечности существует не только для судьбы мира, но и для судьбы личности.
Судьба может быть длиннее или короче жизни, обнаруживаться до развязки или в конце эпилога. У писателей, к примеру, судьба, как правило, намного длиннее жизни, продолжаясь за ее пределом все новыми свершениями, узорами смысловых повторов и совпадений, - как у Пушкина, Гоголя, Шекспира, Тукая. Поэтому судьба художника часто становится предметом метаискусства, разнообразных легенд, мифов, сверхповествований, которые обнаруживают судьбоносность жизни того, кто искал и показывал действие судьбы в жизни своих персонажей (Бердяев 2002: 38).
Судьба народа в понимании классиков английской и татарской литературы
Судьба народа как в татарской, так и в английской литературе описана с особой долей правды и мастерства. Если в английской литературе в изложении судьбы народа следует выделить Дж. Свифта и Р. Бернса, то в татарской литературе заслуживают внимания Г. Тукай, Дердменд, Г. Исхаки. В обоих языках судьба нации оказывается сложной, жестокой и даже несправедливой.
Проведя долгие годы в Ирландии, постоянно общаясь с широкими массами ирландского народа, Свифт глубоко проникся его нуждами и горестями; болезненно ощущая тот колониальный режим, который установили в Ирландии английские колонизаторы. Итогом глубоких раздумий Свифта над современностью стал сатирический роман «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» (1726). Книга Свифта исполнена горьких раздумий о судьбе народа. Свифт видел бесправие народа, его нужды и лишения. Па вопрос, что заставляло людей отваживаться на такие рискованные путешествия, Гулливер отвечал, что «это были люди, отчаявшиеся в своей судьбе, которых выгнали с родины нищета или преступления» (см. об этом: Тураев 1984: 100). Автор описывает отрицательные стороны Англии в сравнении с другими странами и нациями:
// might have pleased Fortune to let the Liliputiam find some nation where the people were ач diminutive with respect to them as they were to me [J. Swift.] (Фортуна, была бы довольна, позволив Лилипутии найти такую нацию, где люди проявляли бы так же мало уважения к ним, какое они оказывали мне).
Центральным лирическим героем песен Роберта Бернса был простой человек - труженик. Его судьба, его будничные заботы и скромные радости, его повседневный труд впервые в поэзии Англии и Шотландии находили вдохновенное воплощение.
Простой крестьянин, потомок вольных шотландских стрелков, мужественно отстаивавших свою независимость в борьбе против Англии, «славный горский парень» («Лучший парень»), ремесленник-лудильщик, что чинит и паяет кастрюли («Песня лудильщика»), босая девушка, у которой камни мостовой «терзают кожу нежных ног» («Босая девушка»), -вот герои его песен. Глубоким, искренним чувством проникнуто его стихотворение «Полевой мыши, гнездо которой разорено моим плугом». Случай с этим проворным зверьком только повод, чтобы запечатлеть глубокие раздумья над судьбой крестьянина-труженика (Тураев 1984: 102)
О судьбе Родины очень верно написал Г. Тукай: Эзелеп-озелеп кенэ эйтеп бирэ Татар куцеле пилэр сизгэнен; Мискин булып торгаїі вч йоз елда Тэкъдир безне ничек изгэнен. [ Г.Тукай] (Она тревожит сердце. В ней живет Татар многострадальная душа В протяжных звуках - трехсотлетний гнет Горька она и все же хороша). [ И.Нуруллин] Прочитав эти строчки, судьба нации предстает горькой и тяжелой. Г. Тукай, посвятивший всю свою жизнь нации, освещая ту или иную сторону жизни, не мог сойти с выбранного пути и опять, и опять возвращался к теме народа. У поэта много стихотворений, которые осветили жизнь нации. Даже первые строфы данного стихотворения «Милли моцнар» ужасают. В этих песнях кроются мысли о стране, пережившей тяжелую судьбу, и о несчастном народе. Судьба народа в произведениях Дердменда имеет схожие черты с описанием судьбы народа Р. Бернса, несмотря на то, что народы разные. Дердменд в своих произведениях задумывается о судьбе и о предопределении, его душу терзает непредотвратимость судьбы, идущей от истории. Из стихотворения «Без» («Мы») понятно, что поэт удивляется тому, что человеческая жизнь очень коротка. Лирический герой пытается найти для нации источник, который дает жизнь. Но он не в состоянии найти вышесказанный источник, он впадает в переживания, и это делает его несчастным. Дердменд не может скрыть скорби о своей стране. Он днем и ночью прислушивается к ветрам, которые дуют из страны. Но он не может уловить ту музыку, которая была бы ему приятна и успокоила бы его. Новости, пришедшие оттуда, нерадостны: не было найдено живой воды, которая изменила бы жизнь. И вот настало время покинуть этот бренный мир. Щитпге дэфнем вакыты, Кэфнем бузлэрен маналмадым!.. Вэйля!.. Дэри-и-и-гъ! Бузлэрем мана ал чадым!.. [Дордмонд] (Пришла пора моего погребения Не смог покрасить саван свой. О, какое сожаление. Не смог покрасить саван свой). Дердменд почти в каждом своем стихотворении предстает перед нами человеком, который любит свою страну и волнуется о судьбе родины. Среди современных татарских поэтов, посвятивших свое творчество судьбе народа, можно назвать Зульфата. В своих стихах автор очень часто выдвигает на первый план историю и трагическую судьбу родного народа. Мец яралы татар илем минем! Газиз язмышыцны нишлэттец? Кемпэр тиде? Кем кагылды сица? Курэлэтэ кемнэн кечлдттеі(?[3ет\ют] (доел.: Многострадальный мой татарский народ, что сделал ты со своей судьбой? Кто обидел? Кто потревожил? Кому ты позвлолил себя мучать?). В своем творчестве автор описывает суровую реальность, судьбу народа, исторические проблемы и актуальные проблемы сегодняшнего дня: Анлар очен ил шатлыгын, Кайгыларын, язмышын Тик бер тапкыр тыцлау щитэ Шул илнен сапдугачын [Зелфзт].
(доел.: Чтобы понять радости, печали и судьбу страны, достаточно послушать пение соловья этого народа). Не одно поколение маленьких читателей было растрогано романом Чарльза Диккенса «Оливер Твист» (1837) - грустной историей о судьбе мальчика, родившегося в так называемом работном доме и прошедшего через все ужасы, которые выпадают на долю бедного сироты в обществе, где у власти стоят жестокие, жадные и лицемерные собственники. Первые главы романа рассказывают о школе для бедных и работном доме, о бесчеловечной эксплуатации детского труда, о тех унижениях и издевательствах, которые должен был вынести маленький сирота. Диккенс был далек от революционных выводов, он верил в мирное разрешение всех противоречий в рамках буржуазного строя, и эта наивная вера нашла отражение в неоправданно счастливой развязке правдивого рассказа о горькой судьбе маленького мальчика, познавшего волчьи законы капитализма (Тураев 1984:183).
